ОПУХОЛЬ (очерк из городской жизни)В нашем городе сохранилась большая часть исторического центра. Говорят, что ему помогло выжить безденежье 90-х. Только теперь, получив фору от Москвы, начали сносить памятники под новострой. Но не только гранит и мрамор превращают в крашеный гипсокартон; меняются вывески. Крокодильи слёзы льются из глаз бабушек, когда на месте «намоленной» поколениями булочной возникает пахнущее пенопленом турагенство с жалюзи в ещё вчера милых сердцу витринах… Ком накатывает в горло старого рокенролльщика, когда в помещении легендарного кафе «Сайгон» начинают торговать итальянской сантехникой. Пылающий вопросительный знак лет двадцать уже висит над такими символами города, как Дом книги и Елисеевский магазин. У тех, которые скупают и ломают, спрашивать что-либо бесполезно. Они вообще не поймут, о чём вы говорите. У них даже нет такого органа, который понимает. В левом полушарии — дебет, в правом — кредит, в желудке — пища. Они не в теме. Сказать-то вашему корреспонденту хотелось о другом. Нет больше никакого города. Нет никакого «исторического центра». Нет архитектуры, линий, пропорций. Есть вздувшаяся от автомобилей, нервно подёргивающаяся болезненная масса. Не только Невский — все прилегающие улицы, улочки и переулки заполнены этой техногенной пеной. В каждом звене сидит некая мыслящая клетка и смотрит в затылок сидящего впереди. Возможно, эта клетка думает о том, что теперь, когда у неё тоже есть автомобиль, она есть полноценное звено своего круга, и вот она в самом центре этого прекрасного города, в салоне собственного автомобиля, и жизнь её состоялась. Ну а я, ваш корреспондент, всю жизнь крутивший педали велосипеда, в центр больше ни ногой, ни колесом. Нет больше никакого центра. Смердящая раковая опухоль затопила наши улицы. |
Борис Карлов 2001—3001 гг. karlov@bk.ru |