Испытание шестое. АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО

Глава первая

«… Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было».

Сидя у окна, Маринка Корзинкина читала книгу из обязательного списка на лето. Закончив абзац, она ахнула и поднесла ладошку ко рту.

— Как же это, — прошептала она, — как же это они… зачем же он его насмерть…

Теперь она почти ненавидела холодного и злого Печорина, который то любит, то не любит; то дружит, то совсем не замечает… И так запросто убивает слабого, запутавшегося Грушницкого, который в последнюю минуту проявил благородство и отвагу. Маринка захлопнула книгу и задумалась, примеряя то одного, то другого персонажа ко всем знакомым ей мальчикам.

В другой комнате ежеминутно звонил телефон, и слышался голос бабушки, которая ворчливо отваживала назойливых репортёров. Каким-то образом история с ожившей мумией просочилась из недр милиции, и оба героя — Маринка и Славик — подверглись настоящей осаде любопытных. Каждая теле— и радиостанция, каждая газета хотели сделать репортаж, а за снятое в музее видео предлагались такие суммы, что в головах у детей возникали вполне вредные для их возраста мысли и перспективы.

Давать какие бы то ни было интервью им строго-настрого запретили в милиции. Оба пока сидели дома под надзором родителей. Видео, кстати говоря, тоже находилось в милиции, хотя Маринка была уверена, что Славик сделал для себя копию, а то и не одну. И последнее, чего не знали ни дети, ни их родители, — то, что за их квартирами велось пристальное наблюдение. Согласно общегородскому плану розыска Пети Огонькова.

В субботу, ближе к вечеру, Маринке и Славику позвонил лейтенант Яблочкин и попросил их выйти на улицу. В скверике на Пушкинской улице, у памятника, все трое уселись на лавочку.

— Дело такое, ребята, — сказал Яблочкин. — В мексиканском консульстве узнали про ваши подвиги.

— А про Петю они тоже знают? — спросила Маринка.

— Про Петю они, к счастью, не знают. Но на милицию крепко насели, чтобы показали им плёнку. Короче говоря, вас тоже пригласили.

— Ругать или хвалить? — оживился Славик.

— Опасаюсь, что будут всё-таки хвалить.

Дети удовлетворённо переглянулись и стали смотреть на Яблочкина с улыбкой. Тот был в парадной форме, красиво пострижен и от него пахло одеколоном.

— Надо ещё собраться, переодеться… — заволновалась вдруг Корзинкина. — Сколько времени осталось?

Яблочкин посмотрел на часы:

— Времени у вас, граждане, ровно двадцать пять минут.

— Как двадцать пять минут! — испугалась Корзинкина, подскочив со скамейки. — Вы что же, не могли раньше предупредить?

— Не мог.

Корзинкина посмотрела на Яблочкина как женщина, которую предали, и пошла прочь с гордым видом. Но едва только завернув за угол, побежала стремглав так, что Славик засвистел ей вдогонку.

Отпустив ребят, Яблочкин вдруг изменился в лице, сделавшись похожим на кота, и медленно поднялся со скамейки. К скверу через дорогу направлялась курсант Мушкина. Она тоже была в парадной милицейской форме и тоже, как видно, побывала в парикмахерской. Проходя по Кузнечному переулку, она едва не столкнулась с Маринкой Корзинкиной.

— Бедная девочка, — сказала она. — Вы даже не представляете, какая это для неё катастрофа. Собираться на первый в жизни бал необходимо по меньшей мере сутки.

— Кто же мог знать… — развёл руками Яблочкин. — Я был на инструктаже в Секретном отделе, и вдруг Потапов вызывает к себе. На него будто бы давит консул, и этих малолетних хулиганов надо брать с собой.

— Тем не менее, вы успели постричься, да ещё провонять одеколоном так, что по вашему следу можно идти без собаки.

Яблочкин смутился. Стрижка и бритьё заняли у него не более получаса, а на предложение парикмахера «подушить» он кивнул чисто машинально.

— Ладно, не дуйтесь, — Мушкина взяла его за руку. — Как видите, я тоже не теряла времени даром, — она гордо повертела головой.

— Да, вам очень идёт, — признался Яблочкин, любуясь девушкой и жадно ухватившись за её руку. — Кстати, я получил от Потапова официальное разрешение ввести вас в курс дела.

— Спасибо. А вы не проговорились, что я и без того уже в курсе дела?

— Я не мог этого сделать, не спросив вас.

— Это благородно. Почему же они так решили?

— Они полагают, что вы лучше меня нащупаете контакт с детьми. Кроме того, мне кажется, они знают о наших… встречах в нерабочее время.

— Откуда они знают?

— Мне кажется, что теперь они вообще всё про меня знают…

— Вы заставляете меня краснеть.

— Дорогая Валя… — когда девушка краснела, Яблочкина захлёстывали нежные чувства. — Дорогая Валя, поверьте, это такие люди, для которых личная жизнь человека ничего не значит. Видели бы вы этого Мракобесова, начальника Секретного отдела…

— Ах, да, ведь вы только что проходили инструктаж. Что же это за отдел и почему он так засекречен? Ведь я теперь имею право быть в курсе дела?

— Дорогая Валя, не спрашивайте, это какая-то дикость. Если бы генерал Потапов не вызвал меня к себе, я бы, наверное, сам убежал…

— Вы шутите?

— Какие уж тут шутки. Поверьте, это ужасно.

— Так вы не хотите рассказывать?

— В другой раз… если смогу подобрать подходящие слова.

Чрезвычайно заинтригованная, Мушкина поджала губы и перевела разговор на другую тему.

Вскоре показались Славик и Маринка; Яблочкин вышел на Лиговку ловить такси.

Уселись в машину, и Мушкина стала с интересом разглядывать на Маринке расшитые на индейский манер тряпочную сумку и рубаху — в стиле «хиппи» середины прошлого века.

— Скажи пожалуйста, это ты сама вышивала?

— Да, это я сама, — с гордостью подтвердила Корзинкина.

— Здорово получилось. А фенечки умеешь плести?

— Пока ещё не умею. Но мне нравятся всякие такие штучки.

— Кстати, меня зовут Валентина Николаевна.

— А меня Марина, очень приятно.

— Понимаешь, Марина, самое главное, что это можно делать из чего угодно — из желудей, из проволоки, из бисера…

Сидевший рядом с водителем Яблочкин незаметно покосился на девушек; он был уверен, что отчество «Николаевна» исчезнет ещё до конца поездки.