Глава пятая
ПРЕВРАЩЕНИЕ
Ознакомившись с инструкцией, Мурзилка стал думать.
При помощи метаморфатора можно было запросто превратить директора школы, для примера, в крысу, а завуча — в лягушку. Следовало только направить прибор на объект, вообразить в уме желаемое и надавить на красную кнопку.
Но это было бы, что называется, чересчур и не решало главной проблемы. Нельзя было надеяться на то, что новые директор и завуч будут честными. Следовало отучить от взяток тех, которые есть.
Мурзилка пожалел, что рядом нет его помощников, гораздых на советы. Он попытался представить, что бы мог предложить в таком случае Мямлик с его весьма оригинальным складом ума. Пожалуй, он бы превратил директора в муху, а завуча — в толстую энергичную тётю с мухобойкой, которая бы гонялась за несчастной мухой по школе до скончания веков.
Так ничего и не придумав, Мурзилка решил действовать по обстоятельствам.
Прежде всего следовало попасть в школу и незаметно понаблюдать за происходящим. Он мог сделать себя невидимкой; для этого не нужно было ничего воображать, а только направить на себя прибор и нажать кнопку. (Именно это он, по незнанию, проделал с редактором.) Можно превратить себя в животное или птицу. А ещё лучше — в насекомое, в комара. Как у Пушкина: «Тут он в точку уменьшился, комаром оборотился, полетел и запищал…» Комаром летать, наверное, легко. Совсем не то, что волочить лапы своим ходом.
Порассуждав таким образом, Мурзилка направил раструб метаморфатора себе в грудь, как будто он хочет застрелиться, и вообразил себе в уме комара. Выходка была рискованная, но и Мурзилка был не из трусливых. Без колебаний надавил он на красную кнопку. Волшебный луч ударил ему в грудь, и маленький пушистый зверёк, называвший себя человечком, в тот же миг превратился в комара.
Нащупав «фонарик», Мурзилка убедился, что прибор тоже уменьшился весте с ним и уверенно зажат в его комариной лапке. Сам он ничего не почувствовал и вокруг ничего не изменилось, хотя насекомые, как он читал где-то, видят окружающее совсем по-другому. Всё оставалось прежним потому, что он сам остался тем же, кем был, и только принял видимость насекомого.
Комар вылетел через распахнутое окно и, временами сдуваемый в сторону порывами ветра, устремился к школе.
Чтобы дух не очень захватывало, Мурзилка храбрился и раз за разом твердил сам по себе сочинившийся стишок:
Я лечу, лечу, лечу
И фонариком свечу.
Уходи с дороги птица,
А не то поколочу…
Вот и школа. Она даже со стороны выглядит как на картинке — затейливая, с башенками, словно из парка аттракционов. У ворот, за высокой оградой, несколько дорогих автомобилей со скучающими водителями.
Комарик залетел в школу и, полетав по сияющим чистотой коридорам, обнаружил наконец дверь с табличкой: «Ладушкин Владислав Эмильевич, заведующий учебной частью».
Мурзилка выпорхнул наружу и влетел в кабинет через открытую форточку.
Владислав Эмильевич как раз принимал посетителей. В кабинете находились мама и с ней ребёнок призывного школьного возраста. Ребёнок сидел за столом рядом с завучем и разглядывал разложенные пред ним картинки. Мама стояла рядом и, чтобы не подсказывать, для уверенности прикрывала рот ладошкой.
— Как называется эта фигура? — ласково вопрошал Владислав Эмильевич.
Ребёнок болтал ногами, кривил рожицу и фыркал.
— Правильно, треугольник, — отвечал за него Ладушкин. — А эта?.. Правильно, кружок… Удивительно, какой умный и способный мальчик. Ну что ты делаешь, не надо дядю щипать за ногу. Давай лучше поиграем в ладушки. Вот так… Ла-адушки, ладушки! Где были? У бабушки!..
— Скажите, Владислав Эмильевич, у нас есть надежда? -спросила мама с печалью в голосе и вынула из сумочки конверт.
Мурзилка тотчас догадался, что это конверт с деньгами.
— Разумеется, о чём речь, — покосился на конверт Владислав Эмильевич. — У вас способный и на редкость сообразительный ребёнок. Сейчас я вам напишу готовые ответики. А вы уж научите мальчика говорить, когда ему будут задавать вопросики…
— Что ели? Кашку!.. — выкрикнул вдруг ребёнок, обидевшийся на то, что с ним перестали играть в ладушки, и зубами вцепился в ногу Владислава Эмильевича. Тот вскрикнул «ай!», мама за ухо оттащила своё чадо и стала извиняться.
— Ничего, ничего, — поморщился Ладушкин, стараясь улыбаться. — Совсем не больно. Вот если бы он так уже на выпускных экзаменах…
— Я вас уверяю, до выпускных он поумнеет! — пообещала мама.
Потом она протянула конверт, и Ладушкин быстро сунул его в ящик стола. Встал и, потирая укушенную ногу, галантно проводил посетителей до двери. Затем высунулся в приёмную и пригласил следующих.
| 
