DjVu

      ПРЕДИСЛОВИЕ
     
      Подобно тому как германский фашизм в целом не является новой формой государства, принципиально отличной от буржуазно-парламентской демократии как формы диктатуры буржуазии, так и внешняя политика гитлеровской Германии не представляет собой чего-либо абсолютно нового, коренным образом отличающегося от внешней политики германского империализма эпохи Штреземана, Брюнинга и фон-Папена. Внешняя политика фашистской Германии пользуется другими методами, идёт иными путями к цели, поставленной себе германским империализмом. Эта цель остаётся неизменной, политическая стрелка указывает одно и то же направление. В то время однако как внешняя политика догитлеровской Германии строилась в расчётах на постепенное ослабление и расшатывание версальской системы, в то время как при Штреземане, Брюнинге и Шлейхере проводилась политическая линия балансирования между Западом и Востоком, для германского фашизма политика замедленных темпов и ликвидация Версаля на путях длительных процессов более не осуществима и не применима. Метод фон-Зекта и фон-Шлейхера, построенный на выжидании, оказался не соответствующим жизненным интересам германской буржуазии, ищущей спасения на путях форсированной агрессивной внешней политики. Наступил период, когда германский империализм не может выжидать благоприятной конъюнктуры, но толкаемый логикой развития и угрозой революционного взрыва должен пытаться эту конъюнктуру создать. Таким образом наступил новый этап послевоенного развития Г ермании, этап «третьей империи», беспощадного подавления рабочего класса внутри страны и внешнеполитических агрессий и авантюр.
      Германские фашисты, придя к власти, принесли с собой детально проработанную схему внешней политики германского империализма эпохи общего кризиса капитализма. Для того чтобы понять тенденции и установки «третьей империи» в области внешней политики, необходимо знать корни и исторический генезис внешнеполитической концепции Гитлера-Розенберга. Книга т. Бовдаренко, построенная на материале довоенной и военной литературы германских империалистов, посвящённой так называемой восточной проблеме, даёт ценнейший материал, освещающий под историческим углом зрения внешнеполитические установки германского фашизма.
      Схемы ряда авторов, цитируемых т. Бовдаренко, в основном вытекали из теорий Фридриха Листа, основная идея которого сводилась к следующему: Германия для осуществления агрессивной политики мировой державы должна опираться на широкую территориально-экономическую базу; эта база в первую очередь необходима, по мнению Листа, для неизбежной борьбы с супрематией Великобритании. Предпосылкой к этой борьбе является подготовка территориальных ресурсов, мыслимая. по мнению Фридриха Листа, лишь на основе создания «Центральной Европы». Реализация же этого плана экономической борьбы против Англии должна быть дополнена государственно-политической борьбой с Россией. Лист развивал, далее, идеи восточной концепции, лежавшей р рамках экспансии на Балканы, на Кавказ к Чёрному морю. Германские фашисты, усвоившие идеи Фридриха Листа, по тактическим соображениям отказались от их антианглийского заострения и в противоположность этому выдвинули лозунг германо-английского союза. Характерно, что один из основоположников фашистской идеологии, Мёллер Ван-ден-Брук, в своих произведениях, особенно в «Политическом человеке» («Der politische Mensch»), очень часто цитирует Фридриха Листа, одновременно подвергая резкой критике святое святых германских националистов — внешнюю политику Бисмарка. Мёллер Ван-ден-Брук обвиняет Бисмарка в том, что он был только реальным политиком, не умевшим мыслить континентами; для него Германия исчерпывалась территориями, населёнными немцами. Бисмарк считал фантазией грядущие гигантские противоречия и мировую территориальную борьбу. Гитлер в книге «Моя борьба» в свою очередь обрушился на внешнюю политику гогенцолернской Германии, обвиняя её в двойственности ц непоследовательности, выдвинув концепцию активной завоевательной политики нд востоке Европы. В этом отношении Гитлер почти целиком заимствовал старые установки германского империализма, имевшего в основном два варианта внешнеполитической экспансии: первый из них был направлен на юго-восток и предусматривал германское пооникновение не только на" Балканы, но и к Босфору, Багдаду, а там глазам германских империалистов уже мерещились берега Индии, а в дымке будущего — мировая гегемония. Второй вариант германской империалистической экспансии — восточный — шёл к той же цели, однако кружным путём через, Восточную Европу. Этот второй вариант германской империалистической экспансии приобрёл политическую актуальность к моменту поражения на Марне, когда германская армия убедилась в невозможности германских успехов на западном фронте. Было бы ошибкой считать однако, что так называемый «украинский план», конкретизацией которого явились Брест-Литовск и оккупация Украины, возник только во время войны в мозгу наследников Мо-льтке в германском генеральном штабе. «Украинской проблеме» в Германии довоенного периода была посвящена весьма обширная литература, анализ которой и сопоставление её установок с внешнеполитической программой германских фашистов даёт т. Бовдаренко. Основные идеи Гитлера — Розенберга несомненно заимствованы у многочисленных Бунзенов, Рорбахов, Шпанов и др.
      Не подлежит сомнению, что экспансия на восток, проходящая красной нитью через внешнеполитические програмные установки германского фашизма, является продолжением политики германского империализма довоенного и в особенности военного периода.
      Завоевание Украины открыло бы германскому империализму огромные военно-стратегические и экономические перспективы. Германская промышленность, которая получила бы в результате этого завоевания сырьевую и продовольственную базу, представила бы собой огромный военно-политический фактор, открывающий германскому империализму новые широкие возможности. Имея в качестве плацдарма буферное «украинское государство», германский империализм мог бы пройдя ряд этапов реализовать исторический сон германской буржуазии — завоевание всего Ближнего Востока. Такова одна исходная точка внешнеполитической концепции германских фашистов. В этом отношении они лишь заимствовали установки довоенных теоретиков германского империализма, углублённые ген. Гофманом и другими авторами позорно провалившейся украинской авантюры 1918 г. В то же время однако в версальских условиях антисоветский план представлялся Гитлеру и Розен-у бергу также и линией наименьшего сопротивления: только восточное направление германской империалистической агрессии может обеспечить поддержку Англии и обусловить изоляцию Франции. Возможность разрешить европейские империалистические противоречия за счёт Советского союза должна быть особенно заманчивой для руководящих империалистических групп Европы. Только таким путём Германия может вернуть себе равноправие в вооружениях и военную мощь. Затем в порядок дня будет поставлен вопрос военно-политической гегемонии в Европе, а потом может бьпь станет явью старый офицерский прусский сон о мировой гегемонии.
      Если империализм «третьей империи» является законным наследником германского империализма предшес вующих периодов, то было бы всё же грубой ошибкой отожествлять антисоветскую политику фашистской Германии с захватническими планами Гартманов, Бунзенов, Рорбахов, ставить знак равенства между внешней политикой Штреземана и агрессивной концепцией Гитлера — Розенберга. Основным и решающим моментом, определяющим специфику германского империализма фашистского периода, является объективная обстановка, в которой развёртывается авантюристическая внешняя политика германского фашизма. В настоящий момент борьба германской буржуазии за «место под солнцем» происходит в условиях вступления капиталистического мира во второй тур революции и войн, в условиях небывалого обострения империалистических противоречий, когда капиталистический мир, неспособный найти выход из всеобщего кризиса на экономических путях, готовит войну против Советской страны, войну, ставящую своей целью не только завоевание территорий и рынков, но в первую очередь разгром цитадели мировой революции. Следует также учитывать, что если внешняя политика Штреземана, Брюнинга и Шлейхера строилась на предпосылке постепенных длительных процессов, то в настоящий момент германская буржуазия должна перейти к политике ускоренных темпов, к политике авантюр, итти по стопам японского империализма. Германия и Япония в настоящее время являются основным фактором военной угрозы, основными организаторами антисоветской войны.
      Современные «украинские» планы германского фашизма, планы Гитлера и Розенберга, целиком совпадают с общей линией и внутренней политикой подавления пролетариата, с политикой борьбы против революции, с политикой удушения её в крови. Общий кризис капитализма, угроза пролетарской революции, инстинкт самосохранения капиталистического мира должны обеспечить Германии в её борьбе с социалистическим государством поддержку всех руководящих капиталистических стран. Только миссия борьбы с большевизмом может примирить империалистические державы Европы с усиленным вооружением Германии и быстрым восстановлением её военной мощи. Таким образом восточный план фашистов является не только Планом территориальных завоеваний на востоке Европы, но и планом борьбы с социалистическим государством, борьбы с пролетарской революцией.
      Таковы были основные предпосылки, исходя из которых Гитлер и Розенберг строили свою внешнеполитическую программу. Они при этом по тактическим соображениям тщательно маскируют конечные цели германского империализма — завоевание военно-политической гегемонии. Фашистская Германия якобы согласна отказаться от довоенных установок взамен предоставления ей территорий на Востоке, после чего якобы у германского империализма (называемого Розенбергом «народным империализмом») не будет никаких агрессивных устремлений. Отсюда и вытекает отрицание лозунга «восстановление границ 1914 г.». Эта схема внешней политики «третьей империи», по мнению её авторов, обеспечивает синтез осуществления задач внутренней и внешней политики будущей фашистской Германии: борьба с коммунизмом в Германии должна непосредственно перерасти в борьбу с Советским союзом.
      С таким багажом Гитлер и его партия, выполняя задание империалистической буржуазии, боевой организацией которой являются фашисты, пришли 30 января 1933 г. к власти. Немедленно после захвата власти была сделана попытка реализации программы военного союза, направленной против СССР, разработанной Гитлером и его главным советником по внешнеполитическим вопросам Розенбергом. В своём плане Гитлер и Розенберг исходили из расстановки сил в Европе, которая представлялась им следующим образом. Во-первых, существует Великобритания, которая в силу традиционных установок стремится к противопоставлению Франции Германии, но в то же время не может допустить ни разгрома Германии Францией и её союзниками, ни продвижения Германии на запад. Так как Англия не может уступить Германии ни колоний за океаном, ни сфер влияния, то единственным направлением германской военно-политической экспансии, приемлемым для Великобритании, является восточное. Германия по этой концепции должна играть, с точки зрения английских интересов, весьма серьёзную и положительную роль. Великобритания в течение всех послевоенных лет стремится к созданию активного антисоветского блока, который мог бы осуществить интервенционистские планы английской буржуазии. Фашистская Германия является тем фактором, которого недоставало Англии в её антисоветской активности всего послевоенного периода. Англия поэтому заставит Францию не препятствовать реализации фашистских планов на востоке Европы. Во-вторых, положительным
      фактором, в глазах Гитлера, является Италия, которая, ведя ожесточённую борьбу с Францией, поспешит использовать такой мощный антпфранцузский фактор, как вышедшая из версальских ул Германия. На основе сотрудничества с ней итальянский империализм сможет осуществить свои планы в Северной Африке и в бассейне Дуная. Таким образом на некоторое время в Европе будет достигнуто равновесие, соответствующее интересам Германии, Великобритании и Италии.
      Единственным фактором, потенциально способным помешать реализации восточных планов, по мнению германских фашистов, является Франция, опирающаяся на своих союзников и учитывающая, что усиление Германии и её территориальная экспансия рано или поздно явятся смертельной угрозой для французского империализма. Основной задачей Германии поэтому является изоляция Франции и создание такой международной обстановки, при которой Франция, имеющая в своих руках мощные рычаги подавления Г ермании, была бы лишена возможности пустить их в действие. Попавшая в положение изоляции и находящаяся под давлением Англии и Италии Франция будет вынуждена сначала маневрировать, а потом отказаться от сопротивления; она предпочтёт получить от Англии гарантию своей восточной границы и хотя бы на некоторое время обезопасить себя от потрясения, нежели начать войну с Германией в обстановке полной изоляции и враждебности Англии и Италии. При этом не подлежит сомнению, что в программных внешнеполитических установках Гитлера и Розенберга в качестве первого этапа внешней политики «третьей империи» стояла ликвидация Польши как независимого государства; её разгром должен был явиться предпосылкой к осуществлению более далеко идущих восто 1ных планов. Фашисты рассчитывали, что Англия предпочтёт иметь в качестве антибольшевистского фактора Германию, нежели потенциально более слабую Польшу; Франция будет вынуждена примириться с разгромом своего союзника отчасти из-за интересов борьбы с большевизмом, отчасти же в результате своей изоляции. Руководящая головка фашистов рассчитывала, что в борьбе с Польшей как таковой Германия даже без дополнительных вооружений имеет все шансы на успех.
      Таким образом фашисты предполагали, что они смогут осуществить то, что не удалось германской буржуазии в 1919 г., когда Германия пыталась ускользнуть от версальской петли путём своего включения в антисоветский фронт. Эта попытка, как известно, была сделана Эрцбергером в начале 1919 г. во время переговоров с Вейганом в Компьене. Фашисты рассчитывали, что им удалось нащупать то противоречие, используя которое германский империализм мог бы восстановить свои мировые позиции.
      В результате, немедленно после прихода к власти германские фашисты приступили к активной внешней политике и развернули антисоветское знамя. Уже 3 марта 1933 г. Гитлер на митинге в Сиорт-Палассе в присутствии дипломатического корпуса заявил: «Красная армия символизирует марксистско-пацифистские идеи. Я уже 14 лет веду борьбу с этим безумием». Одновременно было создано внешнеполитическое управление фашистской партии, во главе с Альфредом Розенбергом, который в торжественной речи заявил: «Особое внимание внешнеполитическое управление будет уделять проблеме восточных территорий». 5 мая Розенберг отправился в Лондон для установления контакта с английскими интервенционистскими кругами. Во время пребывания его в Лондоне его адъютант фон-Бисмарк дал интервью канадскому журналисту Холтону, в котором на вопрос последнего: «Ожидаете ли вы возвращения Польского коридора без войны» — Бисмарк ответил: «Скоро Польша будет покинута Францией и изолирована; тогда она должна будет вернуть Г ермании коридор в обмен на территориальные компенсации в другой области». — «На Украине?» — «Что-либо в этом роде». Единственным результатом скандально провалившейся поездки Розенберга в Лондон явилось создание Украинской лиги во главе с белогвардейцем Коростовцом, агентом Скоропадского в Лондоне. Этот Коростовец ещё в 1931 г. установил контакт с английским авантюристом Маунт-Грегори, позже посаженным в тюрьму по обвинению в продаже титулов. Этот тёмный финансист предоставил Коростовцу крупную сумму для организации англо-украинского общества и издания журнала «Инве-стигейтор». Коростовец выдавал себя за личного секретаря четырёх царских министров и вскоре после прихода к власти германских фашистов установил с ними тесный деловой контакт. Он свёл Розенберга с некоторыми реакционными английскими деятелями и начал переговоры с английскими пароходными компаниями о предоставлении им в монопольное пользование... портов Чёрного моря.
      17 июня Гугенберг от имени германской делегации представил мировой экономической конференции в Лондоне меморандум, в котором, ссылаясь на Шпенглера и на существующую якобы угрозу цивилизации со стороны низших рас, заявил следующее: «Германии, стране, лишённой территорий, должны быть предоставлены земли, на которых её энергичная раса сможет проводить колонизацию и дать миру великие культурные достижения». «Мир страдает не от перепроизводства, а от вынужденного недопотребления. Война, революция и внутренний развал, начавшийся в России, обусловили это разрушительное явление, в настоящий момент ещё распространяющееся. Наш долг положить ему конец». Этот пробный манёвр однако окончился скандальным провалом, и германские фашисты, дезавуировав Гугенберга, попытались изобразить вопрос исчерпанным.
      Далее, в августовском номере близкого к германскому правительству журнала «Фольк унд рейх» была помещена статья Акселя Шмидта, известного сподвижника ген. Гофмана. В этой статье Шмидт писал: «В настоящее время становится очевидным, что Советский союз склонен к сближению с Францией и Польшей. Эта ориентация Советского союза уже сама по себе должна заставить Германию вновь обратить внимание на украинскую проблему. Было бы однако ошибкой рассматривать украинский вопрос как вспомогательное средство германо-польских отношений. Правильнее будет считать, что Германия и Украина политически связаны друг с другом, экономически же друг друга дополняют. Если считать правильной концепцию, что распад исполинской царской империи выгоден для Г ермании, то нужно довести эту мысль до конца и разбить Восточную Европу на этнографические элементы. До тех пор, пока это стремление не осуществится, в Восточной Европе не наступит успокоение». Далее, Аксель Шмидт доказывал, что Украина должна быть «самостоятельным» государством, объединяющим также польские и румынские территории, населённые украинцами. Одновременно с этим в том же журнале была помещена статья Вольфганга Роте «Духовная мобилизация в борьбе за Восток», в которой он настаивал на создании в Германии специальных институтов по изучению «советских окраин», а также сети школ по изучению украинского языка. Заканчивалась статья указанием, что «Германии необходимо подготовиться к будущим решающим событиям и повернуть свой взгляд на Восток».
      3 сентября на съезде германских фашистов в Нюренберге рейхсканцлер Гитлер вновь выдвинул свой излюбленный антисоветский лозунг: «Если в Западной и Центральной Европе хотя бы один народ будет охвачен большевизмом, то этот яд разъест всю нашу прекрасную культуру. Германия взяла на себя задачу борьбы за цивилизацию, как это она уже неоднократно делала в истории. Это её неизменная европейская миссия».
      Таковы были первые шаги «третьей империи» в области реализации «украинского плана» её внешней политики. Однако очень быстро выяснилось, что расчёты и схемы германских фашистов были построены на целом ряде ошибок. В первую очередь их стратеги оставались в кругу идей 1923 — 1925 гг., и они не учли того что Советский союз, создавший себе мощную индустриальную базу и осуществивший социалистическое переустройство сельского хозяйства, превратился в могущественный фактор международной политики, что он имеет в своём распоряжении ряд весьма веских аргументов и сильно действующих рычагов. Далее, фашистские политики, переоценив собственные потенции и возможности, недооценили политических способностей своих контрагентов. В первую очередь позиция Англии в отношении фашистской Германии определилась в формах, очень непохожих на то, чего ожидали фашистские стратеги. В настоящее время английский империализм ставит своей основной задачей недопущение столкновения между европейскими капиталистическими странами. Обострение же отношений между Германией, с одной стороны, Францией и Польшей, с другой, грозило конфликтом, в который могла бы быть втянута Англия, которая потеряла бы роль суперарбитра, не будучи в то же время поддержана своими доминионами. В связи с этим произошёл ряд антигерманских выступлений в Англии: в палате общин в начале 1934 г. выступали политические деятели, в том числе и консерваторы, обрушивавшиеся на фашистскую Германию и называвшие её угрозой миру в Европе. Остин Чемберлен между прочим заявил, что дух новой Германии является духом старого пруссачества и расового самомнения. Пока в Германии господствует этот агрессивный дух, она не имеет права требовать равноправия. Уистон Черчиль констатировал, что если Германия теперь получит равноправие в вооружениях, это будет означать неизбежность новой европейской войны в ближайшем будущем. Вместе с тем в Англии внимательно следили за проявлением агрессивных тенденций германских фашистов. Так, в июле 1933 г. вышла книга Франца Германа «Земля в пламени», цитируемая т. Бовдаренко, в которой идёт речь не только о завоевании Украины, но и о возглавле-нии германскими офицерами, прилетевшими на самолётах, антианглийского восстания в Индии и в Египте. Далее в сентябре того же года вышла книга профессора Эвальда Банзе «Искусство национальной защиты», откровенно вскрывшая агрессивные планы германских фашистов. В ней Банзе писал, что на побережьи Англии существуют два пункта — полуостров Нор-фольк-Сюффольк и дельта Темзы, представляющие крайне благоприятные условия для германского десанта в Англии. «Удача этой операции будет зависеть от предварительной оккупации Голландии, территория которой будет использована как операционная база. Роковой ошибкой в этой войне было то, что мы не оккупировали Голландию». Всё это вместе взятое заставило английскую буржуазию занять весьма насторожённую позицию в отношении фашистской Г ермании. Антигерманские выступления в Англии были конечно продиктованы не~ жестокостями фашистского террора, а опасениями, что фашистская Германия направит остриё своей агрессии по линии, неприемлемой для английского империализма. Наиболее ярким выступлением, отражающим эти опасения, явилась статья влиятельного английского журналиста Уикхема Стида в «Фортнайтли ревью», который требовал от правительства Великобритании твёрдой и чёткой позиции в отношении Германии. Он напомнил о том, что двойственная политика Эдуарда Г рея, пославшего в июне 1914 г. английскую эскадру с дружественным визитом в Киль, дала германскому правительству в то время основание считать, что Англия в случае войны останется нейтральной. Одновременно Стид напомнил о том, что гром германских тяжёлых орудий был слышен в Англии в течение почти всей мировой войны.
      Несмотря на всё это Великобритания в течение последнего периода резко изменила свою политику в отношении Герма-мании, что ярко выразилось в начале июня (1934 г.) в Женеве на заседании генеральной комиссии конференции по разоружению, на которой Англия целиком поддержала германские позиции в вопросе вооружения.
      Таким образом первые попытки реализации фашистской Германией своих агрессивных планов, шедших по антисоветской линии, окончились полным провалом, и германский фашизм был вынужден изменить свою тактику. В первую очередь он попытался замаскировать свою антисоветскую политику дружественными жестами по адресу СССР; сюда относятся в первую очередь «историческое заявление» Гитлера о желании сохранять дружественные отношения с Советским союзом и продление Берлинского договора от 1926 г. Вместе с тем фашисты поняли, что их попытки форсированным темпом осуществить свои антисоветские планы потерпели крушение и что Германии для активной внешней политики необходимо предварительно довооружиться. В результате центр тяжести внешней политики Гитлера был перенесён в область борьбы за вооружения. Следует учитывать, что Гитлер ещё до прихода к власти до-вольно ясно представлял себе объективную обстановку. Так он в открытом письме на имя фон-Папена, написанном им 16 октября 1932 г., подчёркивал: «Было бы роковой ошибкой надеяться, что Франция когда-либо добровольно согласится на германское вооружение. Не в Лозанне и не в Женеве, а только в Германии наступит довооружение. Для германской дипломатии речь может итти только о перенесении исключительно на Францию ответственности за срыв дела разоружения. Германия должна на конференции по разоружению постоянно требовать разоружения Франции. Этим путём она добьётся её изоляции, после чего она сможет покинуть конференцию с заявлением, что Версальский договор нарушен державами и Германия оставляет за собой свободу сделать из этого соответствующие выводы». Через восемь месяцев после прихода к власти Гитлер вернулся к изложенной выше позиции, убедившись, что опьянение внутриполитическими успехами даёт лишь поражение в области внешней политики. Вместе с этим к началу октября 1933 г. в Женеве обстановка для Германии сделалась весьма неблагоприятной. Английский империализм занял очень опасную для германского фашизма позицию, и его политика в области вооружения дала крен в сторону Франции. План Макдональда, открывавший известные перспективы Германии в области вооружений, под давлением французской дипломатии подвергся пересмотру; Саймон в Женеве 14 октября 1933 г. сформулировал позицию Великобритании, сводившуюся к отказу Германии в праве на вооружение, по крайней мере на весь контрольный период. Одновременно он признал необходимость сохранения французских вооружений как гарантию безопасности. Кроме того Англия согласилась на введение международного контроля, который должен был установить отсутствие тайного вооружения Германии. Всё это вместе взятое заставило гитлеровскую дипломатию произвести в форсированном порядке выход из Лиги наций и уход с конференции по разоружению. Дальнейшее участие Германии в конференции представлялось фашистам, с одной стороны, безрезультатным, с другой стороны, грозящим опасными последствиями. 14 октября германская делегация покинула Женеву, и через несколько дней фон-Нейрат сообщил о выходе Германии из Лиги наций.
      Следует констатировать, что этот шаг Германии поставил Англию в затруднительное положение; он означал, в первую очередь, что Германия вышла из-под английского контроля и что, Англия перестала быть арбитром во франко-германском споре, а превратилась в его участника. Фашистская Германия прощупала это уязвимое место английской политики, и вскоре английские руководящие круги вынуждены были прибегнуть к новому очень сложному манёвру. Английский кабинет 15 ноября 1933 г. отказался от договорённости с Францией в вопросе разоружения и констатировал необходимость изыскания новой базы для переговоров о разоружении, приемлемой также для Германии. Некоторые английские круги, правда, не решающие, в основном Ротермир и его пресса, предложили в совершенно откровенной форме разрешение германской проблемы за счёт Советского союза. Ротермир целиком солидаризовался с украинским планом Розенберга. Великобритания однако на данной стадии оказала сильное давление на Францию, настаивая на уступках с её стороны по отношению к Г ермании. Одновременно с этим Германия попыталась произвести давление на Францию и по линии Польши. По германской инициативе начались германо-польские переговоры по отдельным экономическим вопросам, в частности о ржаном соглашении, позже начались и политические переговоры, закончившиеся опубликованием 15 ноября германо-польской декларации о ненападении, а 26 января 1934 г. подписанием германо-польского соглашения. Одновременно с этим германская пресса поместила ряд статей, носивших небывало дружественный по отношению к Польше характер. Для Германии декларация о ненападении представляла крупный и актуальный интерес, так как она подтверждала миролюбие и уступчивость фашистской Германии; то, о чём не могли мечтать Штреземан и Брюнинг, — улучшение отношений с Польшей — оказалось возможным для Гитлера. Далее, германопольская декларация о ненападении должна была нанести тяжёлый удар Франции, показав, что ей грозит изоляция не только со стороны Англии, но и со стороны её основного союзника. Эти крупные преимущества германо-польского сближения в то же время ничего не стоили гитлеровской дипломатии, которая по существу не отказалась от своих позиций ни в вопросе коридора, ни в вопросе Верхней Силезии.
      Германская дипломатия широко использовала польскую карту в своей политике давления на Францию. Причём даже поездка Барту (апрель 1934 г.) в Варшаву не изменила обстановки.
      Для Польши сближение с Германией также представляло некоторый интерес: оно увеличило удельный вес Польши, в первую очередь в глазах Франции. Польская пресса однако не одинаково расценила и восприняла декларацию о ненападении. Некоторые газеты подчёркивали, что прекратилось положение, когда Польша была обречена на пассивную роль государства, имеющего только одного союзника. Национальнодемократическая печать однако констатировала, что декларация укрепляет позиции Германии, на первом месте внешней политики которой стоит раздел Польши. Германо-польское сближение должно облегчить Германии её пацифистскую игру Германия стремится при помощи Польши изолировать Францию, потом нанести удар Польше, а на следующем этапе — Франции.
      В этих условиях французская дипломатия была вынуждена выйти из пассивности и реагировать на германские пробные шары. 22 ноября Гитлер дал интервью французскому журналисту де-Бринону, опубликованное в «Матэн», в котором он декларировал миролюбие «третьей империи» и стремление к соглашению с Францией; при этом Гитлер вновь аргументировал необходимостью совместной борьбы с большевизмом. Через два дня после опубликования интервью состоялась встреча французского посла в Берлине Франсуа Понсе с Гитлером, после чего начались франко-германские дипломатические переговоры по вопросу о германских вооружениях. В ответ на предложения Гитлера французское правительство 1 января вручило Германии меморандум, отклоняющий германские требования, но оставляющий почву для дальнейших переговоров. После этого последовала серия французских, германских, английских, итальянских меморандумов и нот, закончившаяся французской нотой Англии от 17 апреля 1934 г.
      Таким образом во втором этапе внешней политики фашистской Германии на первом плане стоит довооружение. Гитлер и его штаб рассчитывают, что Г ермании удастся использовать противоречия между европейскими империалистическими державами для того, чтобы восстановить свою военную мощь. В то же время уже проводятся определённые подготовительные мероприятия как по линии экономической, так и чисто военной.
      Вместе с этим германские фашисты продолжают активную подготовку новой попытки осуществления своих агрессивных восточных планов; ведя переговоры с Польшей и декларируя своё миролюбие в отношении последней, фашисты пытаются создать плацдарм в Прибалтике, направленный и против Польши и против СССР. Под этим углом зрения заслуживают внимания методы, при помощи которых фашистские сирены пытаются очаровать руководящие круги буржуазии прибалтийских государств. В течение последнего времени всё чаще и чаще на столбцах фашистских журналов вентилируется проблема Прибалтики. Так, орган фон-Папена «Дер ринг» от 8 декабря 1933 г. призывает к созданию «Центральной Европы», в которую должны также войти Латвия, Эстония, Финляндия и Литва. Журнал пишет: «История доказывает, что все народы Центральной Европы слишком объединены судьбой, чтобы быть нейтральными по отношению друг к другу. История показала, что Азия стоит v ворот Центральной Европы. Нападение гуннов, татар, турок было отбито на полях Центральной Европы. Чем же другим, являстся большевизм, если не Азией? Создание внутренне единой Центральной Европы, построенной на общей христианской вере и экономической связанности интересов, сыграло бы крупнейшую роль для судеб цивилизации». Почти одновременно с этим некий Фриц фон-Шамье в ноябрьском номере «Фольк унд рейх» доказывает, что сначала экономика, а потом политика заставят страны Прибалтики определить свои отношения к «третьей империи», в рамках «большой центральноевропейской концепции народов». Обер-президент Восточной Пруссии Эрих Кох в свою очередь на столбцах «Фелькишер беобахтер» проповедует идею центральноевропейской федерации. «Курьер варшавский» от 14 ноября считает, что в заявлении Коха прозрачно видна основная идея фашистской Германии — подчинение Восточной Европы германскому контролю. Германские фашисты видят будущее Германии только на Востоке. Германо-польское сближение осуществимо только ценой отказа Польши от своих западных земель и ухода с Поморья.
      Германский фашизм в настоящее время ведёт очень сложную игру, возлагая основные расчёты на международную конъюнктуру. Ещё недавно он пытался эту конъюнктуру создать. Теперь же, убедившись в провале этих попыток, он выжидает благоприятной обстановки. Основная ставка германского фашизма делается на антисоветскую войну, причём роль инициатора в этом деле возлагается на японский империализм. Германские фашисты рассчитывают, что обострение всеобщего кризиса капитализма, невозможность примирения империалистических противоречий другим путём заставят руководящие державы сделать попытку хотя бы на время примирить все противоречия или часть их за счёт,Советского союза. Нападение Японии на СССР послужит началом более широкой антисоветской войны, на путях которой германский империализм сможет осуществить свои захватнические цели. Английский империализм добьётся от Франции нейтралитета в этой области и обеспечит для Германии мандат на возглавление интервенционист» кой акции. Эти настроения очень определённо отражаются фашистской прессой. Так, близкая Розенбергу, выходящая в Бромберге газета «Дейче рунцшау» пишет, что «версальская система может быть устранена лишь в случае, если вспыхнет японо-советская война». «Фоссише цейтунг» от 9 декабря 1933 г. доказывает, что Япония является объектом военной угрозы со стороны СССР. «Ло-каль анцейгер» от 1 января констатирует: «События на Дальнем Востоке начинают с каждым днём всё больше влиять на положение в Европе. В тот момент, когда Япония захочет добиться выхода, приступая к своему наступлению с Владивостока, начнётся движение мировой истории и в Европе. На Дальнем Востоке назревают мировые события, откуда придут новые великие решения со скоростью, которую, возможно, никто не ожидает». Одновременно с этим систематически производятся взаимные дружественные выступления германских и японских деятелей. Так, 15 ноября 1933 г. состоялся обмен радиопрограммами между Токио и Берлином, во время которого выступали с приветствиями японский посол в Берлине Нагаи и германский в Токио Фореч, причём последний заявил: «глаза немцев направляются к дружественным народам, с которыми их, как например Японией, связывают общие идеалы».
      Таким образом авантюристическая позиция германского фашизма делает ставку на военную конъюнктуру и рассчитывает использовать агрессивные антисоветские тенденции японского империализма в качестве трамплина для осуществления своих собственных планов. Одновременно с этим фашистское правительство Германии пытается заверить Советский союз в неизменности раппальских отношений и дружественности германских тенденций в отношении СССР. Эта тактика двойной игры, проводимая самым примитивным образом, должна облегчить фашистам их антисоветские манёвры. Выступление т. Литвинова на IV сессии ЦИК СССР раскрыло карты в игре, ведущейся Германией, и наметило путь, по которому Советский союз будет итти в борьбе за мир, против империалистической войны.
      Не подлежит сомнению, что при всех вариантах внешнеполитической активности фашистского правительства Г ермании «украинский план» остаётся основным и антисоветская линия остаётся основой внешней политики германского фашизма. Намечающиеся признаки внутренней борьбы в лагере германской буржуазии, недоверие, растущее в некоторых её кругах по отношению к фашистам, усиление монархической агитации в Германии и требование возвращения в Германию Вильгельма доказывают шаткость внутриполитических позиций «третьей империи». Усиливающийся отход от фашистов мелкой буржуазий, провал всех экономических планов германского фашизма, нарастающая революционная волна — всё это будет толкать германских фашистов к внешнеполитическим авантюрам, в первую очередь в «восточном» направлении, о которых в своё время писали Рорбахи, и пытались уже раз осуществить ген. Гофманы, а единственным реальным содержанием внешнмайского фашизма. Под этим углом зрения книга, посвящённая разоблачению этих планов, приобретает всё более актуальный интерес.
     
      ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
     
      Уже при первых сообщениях об антисоветских выпадах германского фашизма в марте 1933 г. «Правда» отмечала, что планы германских фашистов не новы, что они целиком «заимствованы из прогнивших архивов германского империализма». Преемственность, существующая между внешнеполитическими установками германского фашизма и старыми империалистическими планами германской буржуазии, отмечена также в передовой статье «Большевика» от 15 июня 1933 г. (№ 11) «Антисоветская политика германского фашизма и международный пролетариат».
      Настоящая брошюра является попыткой проследить «идейные» истоки внешнеполитических установок германского фашизма, зерном которых является бесспорно мечта о ликвидации СССР и о создании вассальной Украины, которая открыла бы германскому капиталу широкую дорогу к продвижению на; Кавказ, в Закавказье и в Персию.
      Бесспорный провал первых попыток германских фашистов осуществить свои антисоветские планы принудил их к ряду тактических манёвров, имеющих целью «успокоить» общественное мнение СССР и других стран. Эти манёвры оказались однако чересчур прозрачными. Антисоветские выступления германского фашизма продолжаются, несмотря на официальные; заверения. Жива в частности и «украинская ориентация» германского фашизма.
      Трудящиеся СССР (ответившие на первые антисоветские провокации германских фашистов громадным подъёмом в деле углубления и расширения социалистического строительства) не боятся этих провокаций. Однако они не оставят антисоветских планов германских фашистов без внимания и изучения и будут внимательно следить за их развитием. Некоторую помощь при этом можег оказать и настоящая брошюра.
      С. БОВДАРЕНКО
     
     
      1. Антисоветские выступления германского фашизма
     
      В своём докладе на XVI партийном съезде летом 1930 г. т. Сталин указывал на то, что «каждый раз, когда капиталистические противоречия начинают обостряться, буржуазия обращает свои взоры в сторону СССР: нельзя ли разрешить то Фили иное противоречие капитализма, или все противоречия, вместе взятые, за счёт СССР, этой страны советов, цитадели революции, революционизирующей одним своим существованием рабочий класс и колонии, мешающей наладить новую войну, мешающей переделить мир по-новому, мешающей хозяйничать на своём обширном внутреннем рынке, так необходимом капиталистам, особенно теперь, в связи с экономическим кризисом».
      С тех пор, как были сказаны эти слова, противоречия капитализма неслыханно обострились. Отчётливо выявился распад мировых, хозяйственных связей между капиталистическими странами, получили громадное развитие тенденции к «автаркии», к хозяйственному обособлению. Ожесточённая торговая война капиталистических стран между собой стала прямой предвозвестницей назревающих вооружённых столкновений.
      В этой обстановке естественно было ожидать нового оживления империалистических попыток разрешить назревшие противоречия за счёт СССР. На этот раз исходным пунктом для этих попыток стала фашистская Германия.
      XII пленум ИККИ, собравшийся в конце 1932 г., т. е. накануне прихода Гитлера к власти в Германии, предвидел то колоссальное обострение империалистических противоречий, которое неизбежно будет вызвано установлением открытой фашистской диктатуры в Германии. В своём выступлении на XII пленуме ИККИ т. Мануильский указывал, что приход Гитлера к власти вызовет исключительно напряжённую международную ситуацию. Если Муссолини в Италии и Пилсудский в Польше пришли к власти в период начала капиталистической стабилизации, то приход Гитлера к власти совпадает с концом стабилизации капитализма и с переходом к новому туру войн и революций. «Нельзя забывать, — говорит т. Мануильский на пленуме, — что приход Гитлера к власти в Германии создаёт иную международную обстановку, чем приход Муссолини или Пилсудского. Это означает новое обострение противоречий вокруг Версаля, небывалое напряжение отношений в Европе»
      Так расценивал Коминтерн ситуацию, которая неизбежно будет создана приходом фашизма к власти в Германии. Тов. Мануильский на XII пленуме ИККИ прямо заявлял, что «фашизм в условиях конца капиталистической стабилизации — источник международных авантюр и острых вооружённых конфликтов». Первые шаги гитлеровского режима после захвата им власти в Германии полностью подтвердили прогноз Коминтерна. В резолюции президиума ИККИ о «современном положении в Германии», принятой по докладу т. Геккерта в начале апреля 1933 г. и опубликованной 7 мая 1933 г. в «Юманите», было сказано:
      «Двухмесячное пребывание у власти Гитлера — это шовинистическая трескотня против пролетарского интернационализма и против «мирового большевизма», это — политика обострения отношений со всеми без разбора государствами. Такая политика не только не может усилить, но ещё более ослабляет и изолирует Германию. Попытки правительства в таких условиях нарушить Версальский договор и хотя бы присоединением Австрии добиться внешнеполитических успехов, чтобы поднять свой престиж в массах, нищеты и нужды которых оно смягчить не может, приведёт только к дальнейшему обострению всей международной обстановки и к громадному росту военной опасности. Каждый новый день правительства Гитлера будет всё более ясно показывать обман, жертвами которого стали массы, пошедшие за Гитлером. Каждый новый день будет всё яснее показывать, что Гитлер ведёт Германию к катастрофе».
      Трескотня против «мирового большевизма», исключительно обострившаяся после захвата власти фашистами, немедленно приняла форму угроз по адресу СССР.
      По сообщению газеты «Der Schwarze Sender», органа Штрассера, один из виднейших руководителей германского фашизма, президент рейхстага Геринг через две недели после захвата власти, 13 февраля 1933 г., «посетил французского посла в Берлине Франсуа Понсе и предложил помощь Германии «с целью оторвать Украину от СССР в случае, если Франция со своей стороны окажет Германии, поддержку в вопросе Польского коридора».
      В середине марта 1933 г. европейскую прессу обошло сообщение телеграфного агентства АТЕ из Женевы о совещании, состоявшемся между немецкими и итальянскими фашистами в Локарно. На этом совещании «от имени Гитлера выступил Розенберг, автор концепции создания федеративного литовско-белорусско-украинского государства, всключающего польские и советские земли. Розенберг обосновывал на этом совещании план раздела России путём отрыва от Советов Украины. Он доказывал, что ликвидация советского строя лежит не только в интересах Германии, Италии, но и всего цивилизованного мира».
      На этом же совещании между прочим всплыли имена Коновальца и Полтавца-Остраницы, украинских эмигрантов, которые, по мнению Розенберга, должны были возглавить борьбу Украины «за освобождение от большевиков».
      В начале мая 1933 г. тот же Розенберг, назначенный к этому времени руководителем внешнеполитического отдела национал-социалистической партии Германии, направился в свою известную «дипломатическую» поездку в Лондон, по словам французской газеты «Попюлер», с единственной целью: «добиться от Англии поддержки Германии против СССР и пропагандировать план обмена Польского коридора на советскую Украину».
      По сообщению английской газеты «Daily Express», новый план Розенберга, привезённый им в Лондон, состоял в следующем; «1) Германия поглощает Австрию; 2) объединённые Германия и Австрия либо целиком поглощают Чехо-Словакию, либо отторгают от неё Моравию, Словакию и Прикарпатскую Украину; 3) от Польши отторгается западная Украина и одновременно «исправляются» польские западные границы, причём к Германии отходит не только Польский коридор, но и познанское воеводство, а также часть Плоцкого и Каминского воеводств; 4) «попутно» Германия поглощает прибалтийские страны — Литву, Латвию и Эстонию; 5) реорганизованная таким образом Германия окажется «зажатой между Россией и Францией» и начнёт борьбу за отторжение Украины от Советского союза»
      Конечно всякому здравомыслящему человеку все эти планы могут показаться бредом сумасшедшего, но тем не менее, как мы увидим ниже, все они представляют собой не что иное, как логическое развитие тех мыслей, с которыми германские фашисты носились с самого первого дня своего существования.
      В середине мая некто г. Холтон, корреспондент канадской газеты «Toronto Daily Star», опубликовал чрезвычайно интересное интервью с г. фон-Бисмарком, видным германским националистом. Вот наиболее интересные места из этого интервью:
      «Польша, — заявил фон-Бисмарк, — скоро увидит, что Франция её покинула и что она изолирована. Тогда она согласится отказаться от Польского коридора в обмен на права вольной гавани Данцига и возможные территориальные компенсации где-нибудь».
      «На Украине?» — спросил я.
      «Что-нибудь надо устроить, — ответил фон-Бисмарк. — Польша сможет сделать на Украине всё, что ей захочется. Это будет касаться её и России. Через пять лет Россия не будет в состоянии этому помешать».
      «Я узнал на этой неделе, — продолжает далее Холтон, — что в Англии образовалась лига борьбы за независимость Украины в качестве республики, отделённой от Советов, — «Лига украинской независимости». Независимая Украина дала бы возможность разрешить спорный вопрос Польского коридора, говорит орган этой лиги. В лигу входят многие видные англичане, французы, поляки и украинцы».
      Своё интервью Холтон кончает следующим сообщением: «Гитлер замышляет совместное выступление с Польшей противУкраи-ны возможно скорее, как только внутреннее положение сделает Россию бессильной, сказал мне известный германский офицер».
      В середине июня 1933 г. германский министр хозяйства и продовольствия Гугенберг выступил на всемирной экономической конференции со своим знаменитым меморандумом, который кончался следующими знаменательными фразами:
      «Необходимо предоставить в распоряжение народа без пространств (т. е. Германии) новые территории, где эта энергичная раса могла бы учреждать колонии и выполнять большие мирные работы. Мы страдаем не от перепроизводства, а от вынужденного недопотребления».
      «Война, революция и внутренняя разруха нашли исходную точку в России, в великих областях Востока. Этот разрушительный процесс всё ещё продолжается. Теперь настал момент его остановить».
      Выступление Гутенберга было конечно не случайным. Ещё в начале июня орган союза германской промышленности «Deutsche Fiihrerbriefe» писал: «У нас может быть только одна цель — расширить нынешние узкие рамки на юго-востоке и востоке не только в торгово-политическом отношении, но возможно более широко и иным путём. Этот путь уже одобрен авторитетными инстанциями».
      Такова та серия ответственных выступлений германских фашистов, которая сразу заставила насторожиться общественное мнение СССР. Германская пресса пыталась впоследствии ослабить впечатление, произведённое в СССР (и не только в СССР) этими разоблачениями. Она указала на то, что Розенберг — «неофициальное» лицо, что Гугенберг выступил «против воли» германской делегации и его меморандум есть лишь его «частное» мнение, что фон-Бисмарк — «не тот» фон-Бисмарк, что для суждения о тенденциях германской внешней политики нужно опираться лишь на официальные выступления, а именно на речь Гитлера в рейхстаге, где он подтвердил необходимость дружественных отношений с СССР, а также на возобновление в мае 1933 г. Берлинского договора о дружбе и ненападении между СССР и Германией.
      При этом однако германская пресса забывала упомянуть о том, что тот же самый круг идей, который излагался Герингом, Розенбергом, Бисмарком и Гугенбергом в их выступлениях, развивается также и в «священном писании» германского фашизма, в книге Гитлера «Mein Kampf» («Моя борьба»), являющейся официальным учебником во всех германских школах и в армии и издающейся ныне в Германии в миллионах экземпляров.
     
      2. Внешнеполитическая «концентрация» Гитлера
     
      Изложение своей внешнеполитической «концепции» Гитлер начинает прежде всего с критики довоенной политики Германии. По его мнению, вся довоенная политика Германии была сплошной ошибкой. Стремясь стать великой державой, Германия устремилась на путь колониальных захватов, для защиты их вынуждена была создавать мощный торговый и военный флот и таким образом вступила в конфликт с Англией, чего ей отнюдь не следовало делать.
      Другой крупнейшей ошибкой довоенной политики Германии, по мнению Гитлера, было заключение военных союзов с Австро-Венгрией и Турцией. Эти союзники на опыте войны 1914 г. оказались просто на просто «гнилыми государственными трупами». По мнению Гитлера, Бисмарк, чей авторитет, как истинно немецкий, Гитлер готов признать, «никогда не вступил бы при его политическом уме в союз с государством, обречённым на упадок». Между тем довоенная Германия это сделала и была, естественно, побита. Надо было поступить совершенно иначе. Надо было заключить союз с Италией и Англией и тогда Франция, «этот смертельный враг нашего народа, была бы изолирована».
      Умудрённый опытом проигранной войны германский фашизм объявляет ошибочной внешнюю политику германского империализма, который пытался силой оружия разрешить свой спор с британским империализмом из-за мирового господства. Гитлер стремится «исправить» историю и выдвигает свой проект наступательных союзов. «Правильнее было бы, — говорит Гитлер, — отказаться от торгового и военного флотов и в союзе с Англией ударить против России».
      Покончив с критикой довоенной политики Германии, Гитлер переходит к изложению своей «положительной» программы. В основе этой программы лежит крайне путаная «территориально-расовая» концепция германского фашизма. По мнению Гитлера, между населением и размером территории, на которой это население живёт, должно существовать соотношение. В чём оно должно выражаться, Гитлер не разъясняет. Читателю самому приходится конструировать гипотезу о происхождении этой «концепции», составленной из обрывков мальтузианства, видевшего в ограниченности территории преды для увеличения народонаселения, и из ярко-выраженных юнкерско-кулацких настроений германского фашизма, усматривающего в создании на вновь захваченных землях крепких кулацких хозяйств основную гарантию длительности своего существования.
      «Внешняя политика народного государства, — пишет Гитлер, — должна обеспечить для расы, охваченной государством, существование на нашей планете (иначе, как «планетарно», Гитлер конечно не мыслит! — С. Б.) путём создания естественного, здорового, жизнеспособного соотношения между количеством и ростом населения, с одной стороны, и величиной и качеством территории, с другой стороны».
      К этой мысли о «естественном» соотношении между населением и территорией Гитлер возвращается много раз. «Высший критерий всякой внешней политики, — пишет он, — это привести территорию в соответствие с числом населения». «Наша внешнеполитическая цель — это обеспечить немецкому народу подобающую ему территорию на земно-ч шаре».
      «Естественное» соотношение между территорией и населением есть таким образом, по Гитлеру, извечный закон. Народы, конечно только избранные, «имеют право» на территорию и «право на территорию становится обязанностью, если великий народ без расширения территории оказывается обречённым на упадок». Таким великим народом без территории является, по мнению Гитлера, немецкий народ, несчастия и страдания которого происходят, оказывается, не оттого, что этот народ вынужден производить и существовать в условиях изжившего себя капиталистического строя, а оттого, что у него, видите ли, недостаточно земли. «Разве Германия великая держава, — восклицает Гитлер, — если у ней всего навсего каких-нибудь «жалких» 500 тыс. кв. км земли».
      Из «естественного» соотношения между территорией и населением таким образом логически вырастает основной лозунг Гитлера, а именно захват чужих земель. В каких размерах «планируется» этот захват, об этом приходится только догадываться, так как понятия «естественного, здорового, жизнеспособного» соотношения между населением и территорией допускают самое широкое толкование. Из дальнейшего мы увидим, что аннексионистские стремления германского фашизма вообще неограничены и так сказать планетарны, распространяясь на весь земной шар.
      Гитлер даёт следующее обоснование мраваь на аннексию. «Государственные границы, — пишет он, — создаются и изменяются людьми». «Ни один народ на земном шаре не обладает даже и квадратным метром территории, которой он обладал бы по какому-нибудь священному праву. Так же как теперешние границы Германии есть случайность, так же случайны и границы всех других народов».
      Читатель уже заметил вероятно перемену, происшедшую у Гитлера с понятием «права». Только что народы имели «право» на территорию. Сейчас оказывается, что нет и квадратного метра территории, который принадлежал бы кому-нибудь «по праву». Это забавное противоречие объясняется тем, что согласно теории германского фашизма лишь одна единственная нация вообще может говорить о «праве», а именно германская нация, состоящая из стопроцентных немцев, расовая чистота которых заверена германскими официальными правительственными расовыми учреждениями. Все остальные народы, даже белые, относятся, по мнению фашистов, к низкопробным, второсортным или низшим расам, у которых разумеется никаких «прав», в том числе и прав на территорию, быть не должно.
      Право — это сила, возвещает Гитлер1, полагая очевидно, что он сделал большое открытие. «Совершенно так же, как наши предки землю, на которой мы живём, получили не как подарок неба, а должны были платить за неё жизнью, точно так же и в будущем территория, а с нею и жизнь для нашего народа будут добыты не милостью народов, а лишь силой победоносного меча».
      Таким образом мы подошли вплотную к основе гитлеровской концепции, а именно к подготовке войны для захвата территории. «Категорический императив», который Гитлер формулирует на основе всех этих рассуждений, гласит так: «Национал-социалистическое движение должно вопреки «традициям» и предрассудкам найти мужество, чтобы объединить народ и его силы для похода в путь, который выведет нас из теперешней ограниченности жизненного пространства (читай — территории. — С.Б.) к ; новым землям и таким образом освободить нас навсегда от опасности пропасть на земном шаре или быть рабами на службе у других!».
      Подойдя таким образом вплотную к вопросу о войне для захвата территории, Гитлер начинает обосновывать направление этой войны. Не трудно догадаться, что такой войной должна быть война против СССР. Обосновывает это Гитлер следующим образом.
      Решение вопроса о новых территориях, пишет Гитлер, «мыЛ должны видеть не в колониальных завоеваниях, но исключюЯ тельно в захвате такой территории, которая расширит площадьщ самой метрополии и таким образом не только поставит новогоЯ поселенца в теснейшую общность со своим племенем, но и всейЯ территории обеспечит преимущества, вытекающие из его объединённой мощи». Таким образом вновь захваченная земля должна составлять неразрывное целое с теперешней Германией. Где же она должна лежать? Конечно она могла бы лежать на западе. Однако там сидит Франция, «право» которой на занимаемую ею территорию, подкреплённое пушками, аэропланами и пулемётами, оказывается никак не слабее германского. Поэтому, как ни приятно было бы расширение на запад, приходится отказаться от него. Остаётся таким образом расширение на восток, где живут различные «низшие расы», которые «предназначены» стать великолепным удобрением для великодержавной германской культуры.
      «Целью нашей внешней политики, — пишет Гитлер, — должна быть не западная или восточная ориентация, а восточная политика, в смысле захвата необходимой территории для германского народа».
      Под углом зрения этой «восточной политики» Гитлер оценивает и всю германскую историю. По его мнению, в этой истории заслуживают внимание только три момента: «1) колонизация восточной Германии арийцами (старогерманскими баварскими племенами); 2) завоевание и колонизация областей, лежащих к востоку от Эльбы; 3) организация Гогенцоллернами прусско-бранденбургского государства как кристаллизационного центра для нового государства».
      Свои выводы по вопросу о новых завоеваниях Гитлер формулировал в так называемом «политическом завещании немецкого народа», которое гласит: «Никогда не миритесь с существованием двух континентальных держав в Европе. В первой попытке создать на границах Г ермании вторую военную державу или даже только государство, способное впоследствии . стать крупной военной державой, вы должны видеть прямое нападение на Германию. В таком случае вы не только имеете право, но и обязаны бороться против него всеми средствами, t вплоть до применения оружия. Вы не имеете права успокоиться, пока вам не удалось помешать возникновению такого государства или же пока вам не удаётся его уничтожить в случае его возникновения. Позаботьтесь о том, чтобы наш народ завоевал себе новые земли здесь, в Европе, а не видел основы своего существования в колониях. Не считайте существование государства обеспеченным, если оно на тысячелетия вперёд (?! — С.Б.) не может дать каждому своему сыну собственный кусок территории. Не забывайте, что священнейшее право в этом мире — это право на землю, которою мы сами будем обрабатывать. Не забывайте, что священнейшая жертва — это кровь, пролитая за эту землю».
      Наконец Гитлер переходит прямо к вопросу об СССР. Прежде всего он открывает полемику против тех групп германской буржуазии, которые поддерживали идеи Раппало и Берлинского договора. Если вдуматься в рассуждения Гитлера, то окажется, что наиболее правильной политикой, по его мнению, была бы политика немедленного и полного разрыва всяких связей с СССР. Что такое союз? — спрашивает Гитлер. Нечто иное, как подготовка военного союза.«Союз,который не ставит своей целью войну, — бессмысленен и бесполезен. Во всяком соглашении содержится уже зародыш военного союза». Поэтому «уже один факт заключения союза с Россией означал бы неизбежность войны, исход которой заранее предрешён. Такая война могла бы означать только конец Германии».
      Причины, по которым Гитлер столь пессимистически оценивает возможности союза с Россией (разумеется, для него СССР, как и для большинства фашистов, просто не существует. Он всё время говорит о России. — С.Б.), следующие:
      Военная беспомощность России. «Россия, — пишет Гитлер, — даже теперь не может назвать своей ни одной фабрики, которая могла бы произвести хотя бы один действительно работающий автомобиль». Это заявление Гитлера преследует вполне определённые цели. Основная установка германского фашизма в его антисоветской пропагандистской работе покоится на стремлении скрыть от германских народных масс гигантские успехи СССР в области социалистической индустриализации страны с целью уверить эти массы, что поход на СССР, в частности на Украину, будет просто забавой и детской игрой. Эта же мысль проскальзывает и в следующем аргументе Гитлера. Гитлер не хочет замечать того, что «СССР... преобразился в корне, сбросив с себя обличив отсталости и средневековья. Из страны аграрной он стал страной индустриальной. Из страны мелкого единоличного сельского хозяйства он стал страной коллективного крупного механизированного сельского хозяйства. Из страны тёмной, неграмотной и некультурной он стал — вернее, становится — страной грамотной и культурной, покрытой громадной сетью высших, средних и низших школ, действующих на языках национальностей СССР.
      Созданы новые отрасли производства: станкостроение, автомобильная промышленность, тракторная промышленность, химическая промышленность, моторостроение, самолётостроение, комбайностроение, производство мощных турбин и генераторов, качественных сталей, ферросплавов, синтетического каучука, азота, искусственного волокна и т. д. и т. п.
      Построены и пущены в ход за этот период тысячи новых, вполне современных промышленных предприятий. Построены гиганты вроде Днепростроя, Магнитостроя, Кузнецкстроя, Че-лябстроя, Бобриков, Уралмашстроя, Краммашстроя. Реконструированы на базе новой техники тысячи старых предприятий. Построены новые предприятия и созданы очаги промышленности в национальных республиках и на окраинах СССР: в Белоруссии, на Украине, на Северном Кавказе, в Закавказьи, в Средней Азии, в Казакстане, в Бурято-Монголии, в Татарии, Башкирии, на Урале, в Восточной и Западной Сибири, на Дальнем Востоке и т. д.»
      Другой причиной является для Гитлера отсутствие в России руководящих кадров. «Современная Россия, лишённая своего руководящего германского слоя (имеются в виду ликвидированные Октябрьской революцией верхушки германской военщины и буржуазии, бывшие на службе в царской России. — С.Б.) совершенно независимо от намерений её теперешних господ, не может быть союзником германской нации в её освободительной борьбе». В этом аргументе выступает на сцену другая черта антисоветской агитации германского фашизма, а именно: стремление внушить германским народным массам, усиленно начиняемым сейчас шовинистическим вздором, что русские по самой природе своей неспособны к самостоятельному государственному существованию, что образование и формирование русского государства совершалось исключительно германскими руками, начиная от варягов и кончая Ренненкампфами. Как только большевики изгнали руководящую германскую верхушку из России, страна-де оказалась обречённой на неминуемое разложение и она уже разлагается. Необходим только толчок, чтобы захватить необъятную территорию этого колосса, созданного якобы немцами. Это в то время, когда, как сказал т. Сталин, «...из всех достижений промышленности, завоёванных ею за отчётный период, самым важным достижением нужно считать тот факт, что она сумела за это время воспитать и выковать тысячи новых людей и новых руководителей промышленности, целые слои новых инженеров и техников, сотни тысяч молодых квалифицированных рабочих, освоивших новую технику и двинувших вперёд нашу социалистическую промышленность». Сказанное относится конечно не только к промышленности, а ко всему народному хозяйству СССР. Наконец Гитлер заявляет: русские — это вообще низшая раса. «Как народный трибун (?! — С. Б.), оценивающий значение народов по расовому признаку, я не имею права уже по одному тому, что я сознаю расовую низкосортность этих так называемых «угнетённых наций», связывать с ними судьбу своего народа. «Совершенно такое же отношение мы должны иметь и к России».
      Этот бред, смешанный с потрясающим невежеством, кажется Гитлеру достаточным основанием для следующего общего вывода, направленного против германских сторонников сближения с СССР (не забудем, что Гитлер всякое сближение рассматривает как начало военного союза). «С чисто военной точки зрения война Германии и России против Западной Европы (вернее сказать, в этом случае против всего мира) была бы настоящей катастрофой для нас».
      «Разделавшись» таким образом с так называемыми сторонниками «восточной» ориентации в Германии, Гитлер даёт наконец полную волю своей ненависти против СССР. «Борьба против еврейской большевизации мира, — заявляет он, — требует ясных позиций в отношении СССР. Нельзя побороть чорта с помощью Вельзевула».
      Попав на антисемитского конька, Гитлер на протяжении нескольких страниц буквально исходит пеной по адресу СССР.
      Ряд страниц фашистского катехизиса заполнен непечатной руганью по адресу вождей коммунизма в СССР. Это, по Гитлеру, «окровавленные гнусные преступники», «отбросы человечества», представители «зверской жестокости и неописуемого искусства лжи», представители «лжи, обмана, воровства, грабежа, разбоя», «ни один договор для них не свят» и т. д. и т. п..
      Мы не должны этому особенно удивляться. Подобный язык . обычен в антисоветской пропаганде германского фашизма. Это — язык, который Германия уже однажды во время мировой войны слышала. Это — язык подготовки буржуазных и мелкобуржуазных масс к войне. На этот раз к воине прошв первого государства трудящихся.
      Гитлер всем своим изложением подводит вплотную к войне против СССР. Аннексионистские планы германского фашизма по отношению к СССР более подробно развивает правая рука Гитлера во внешнеполитических вопросах — Розенберг.
     
      3. Внешнеполитическая «концепция» Розенберга
     
      Советскому читателю несколько уже знакома эта фигура ревельского дворянчика, русского белогвардейца, ревностного верноподданного русского царя и типичного земгусара.
      Всю войну Розенберг, тогда студент рижского политехнического института, эвакуированного в Москву, просидел частью в Москве, частью в Крыму (разумеется на средства папаши, владельца богатого торгового дома в Ревеле). В 1918 г. Розенберг бежал из РСФСР сначала в Ригу, затем в Мюнхен, где и сблизился с Гитлером, став его правой рукой во внешнеполитических вопросах.
      Биограф Розенберга Харт (у каждого «вождя» немецкого фашизма сейчас есть уже свой собственный «биограф», большей частью из личных секретарей) видит «исторический базис политических целей Розенберга в „Raumgewinnung im Osten“», или в переводе на русский язык в захвате земель на Востоке.
      Исходным пунктом построений Розенберга является «теория» народного империализма. В своей книге 2 Розенберг различает пять родов империализма: «народный, чисто военный, хозяйственный, марксистский, пацифистский». Примером первого является конечно Германия, примером военного империализма — Франция, примером хозяйственного империализма — Соединённые штаты Америки, примером марксистского империализма - СССР. Для пацифистского империализма Розенберг не даёт примера, предоставляя этот вопрос очевидно на усмотрение читателя.
      Эта невежественная галиматья конечно мало может интересовать советского читателя. Остановимся поэтому лишь на розенберговском понимании так называемого «народного» империализма. При ближайшем рассмотрении оказывается, что «народный империализм» есть не что иное как особое название для завоевательной войны на Востоке. «Сообразно географическому положению, — пишет Розенберг, — народный империализм должен позаботиться о том, чтобы жизненно необходимое пространство было непосредственно связано с метрополией, чтобы не оказаться в том же положении, в каком оказалось германское средневековье в его завоевательной политике».
      Читатель, ознакомившийся с гитлеровскими «теориями», понимает конечно, куда ведут рассуждения Розенберга. «Мы должны — пишет Розенберг, — начать там, где кончил свою работу Бисмарк как продолжатель дела Витекинда и Генриха фон-Ловена». Чтобы понять этот несколько туманный намёк, нужно ознакомиться с тезисом Розенберга. В качестве одной из сторон альтернативы он выставляет: «или мы отказываемся от территорий в Африке и настолько усиливаемся на континенте, что сможем завоевать пространство в самой Европе. Этот путь был бы органическим. Это был бы отказ от романтических планов крестовых походов, возвращение к тому способу проявления германизма, которому мы обязаны своим существованием. Вся территория к востоку от Эльбы вплоть до Нарвы — это немецкая колония. Там именно возникли предпосылки будущего государства, когда прекрасный (?! С. Б.) род Гогенцоллернов отказался наконец от влекущих фантомов».
      Розенберг таким образом противопоставляет политику западной экспансии Г ермании восточной и в этой последней видит ключ к решению всех германских вопросов. «Нужно трезво смотреть на вещи, — заявляет он, — необходимые нам земли надо завоёвывать не в Африке, а в Европе, прежде всего на Востоке. Признание этого есть органическая установка германской внешней политики на сотни лет вперёд.
      Итак, «народный империализм» оказывается не чем иным, как исторической миссией Германии по завоеванию территорий на Востоке. Это мы уже слышали от Гитлера. Однако Розенберг не напрасно является домашним министром иностранных дел у Гитлера. Его задача заключается не только в повторении мыслей вождя, но и в практической разработке путей к их осуществлению. И Розенберг действительно «разрабатывает» эти пути. Здесь мы сталкиваемся с наиболее интересной частью фашистской внешнеполитической концепции. Речь прежде всего идёт о блоке германского фашизма с английскими твердолобыми.
      Розенберг справедливо указывает на то, что «из Лондона не раз делались попытки заинтересовать немецкие круги в подавлении Советской России». К сожалению, видите ли, бывшие правители Германии были настолько глупы, что не откликнулись на эти призывы, и англичане нашли уже других выполнителей своих антисоветских планов. В том, что английские твердолобые смертельно ненавидят СССР, для Розенберга не существует никаких сомнений. Однако, анализируя английские возможности нападения на СССР, он приходит к следующему выводу: «Для действительного проведения акции, которая окончательно подчинит Москву, Англия должна опираться на другие народы, а также на антибольшевистские элементы в самой России, будь то национально настроенные великороссы или сепаратистски настроенные народности». Во всех этих направлениях Розенберг предлагает английским твердолобым свои услуги. Англии для нападения на СССР нужны «другие народы»? Пожалуйста, вот вам германский народ под руководством германских фашистов. Англии нужны для борьбы с большевиками «национально настроенные» великороссы? Пожалуйста. Розенберг готов создать и впоследствии действительно создаёт РОНД (российское национальное освободительное движение в Германии!). Англии нужно для борьбы с СССР сепаратистское движение в СССР? Пожалуйста. Розенберг и тут предлагает свои услуги. У него в запасе имеются, как мы увидим ниже, уже готовые гетманы «независимой» Украины.
      Розенберг не жалеет аргументов, чтобы убедить английских твердолобых купить предлагаемые им услуги германского фашизма против СССР. Он напоминает англичанам мысль Бисмарка о том, что «интересы Англии в Индии легче защитить на польско-русской границе, чем в Афганистане. Союз Германии и Украины даст возможность Германии оказать Англии услугу по защите её богатых колоний, за что конечно Англия должна взять на себя защиту германского запада от французов».
      В общем Розенберг предлагает англичанам и итальянцам (последних он почему-то рассматривает как заведомых союзников) поделить мир между Германией, Италией и Англией. «Германия предлагает вам, — пишет Розенберг, — если ей будет обеспечен тыл на Западе и свободные руки на Востоке: Англии — защиту Индии на русско-польской границе (мысль Бисмарка), ликвидацию Пан-Европы, борьбу против колониальных восстаний, ликвидацию большевизма в Центральной Европе; Италии, если она свяжет Францию, — давление на Югославию; Украине — при условии хозяйственной и политической поддержки (читай — совместная война против Польши. — С.Б.) в вопросе об окраинных государствах — промышленность (?!) и защиту против Польши (последнее на началах взаимности).
      В случае успеха, обещает Розенберг, «Британия возьмёт на себя защиту белой расы в Африке (предполагается само собой, что Франция будет изгнана из Африки. — С.Б.), Индии, Австралии. Северная Ам.рика возьмёт на себя защиту белой расы на американском континенте (удивительно, как это Розенберг не обещал англичанам «попутно» и американского континента. — С.Б.). Германия же возьмёт на себя защиту белой расы во всей Центральной Европе совместно с Италией, которая возьмёт на себя присмотр за западной частью Средиземного моря, господство над Адриатикой в целях изоляции Франции и ликвидации французских попыток направить чёрную Африку на борьбу против Европы».
      В этой конструкции белогвардейца Розенберга есть одно особенно нелепое место. От кого же надо защищать белую расу в Центральной Европе? В Африке, Америке, Австралии — ещё понятно: фашисты предлагают защищать здесь интересы белых угнетателей против цветных угнетённых народов. Но в Центральной Европе, где нет «цветных», от кого собираются здесь германские фашисты защищать «белую расу»?
      Чтобы понять «идею» Розенберга, надо выяснить его отношение к большевизму. Как и для Гитлера, большевизм для Розенберга не связан с классовой борьбой. Понятие классовой борьбы, как известно, вообще отсутствует в «теоретических» построениях германских фашистов. Как слуги империалистической крупной буржуазии фашисты ненавидят самое представление о классовой борьбе. Вспомним хотя бы то, что Гитлер провозгласил например себя недавно «честным маклером между классами».
      Гитлер в своей «концепции» расценивает большевизм как попытку «всемирного еврейства» овладеть мировым господством. Розенберг мало чем отличается от Гитлера в этом вопросе. Однако в качестве «специалиста» по восточным вопросам он позволяет себе несколько иную «трактовку» большевизма. По мнению Розенберга, «сущность революции в России с расово-исторической точки зрения состоит в том, что бессознательные монгольские силы русского народа одержали победу над северными и приступили к их уничтожению». Для Розенберга «большевизм означает восстание монголоидов против северных культурных форм. Это восстание номадов против культуры личности, это вообще попытка свергнуть Европу» Теперь становится понятным, что имеет в виду Розенберг, когда говорит об исторической миссии германского фашизма по защите белой расы в Центральной Европе. Германский фашизм, рубящий топором головы немецким коммунистам, борется с монгольскими посягательствами на европейскую культуру. Против монголов! За белую расу! «Арийцы всех стран, соединяйтесь».
      Ситуация ясна. «На одной стороне смертельно ненавистный всем нам азиатский дух, руководимый международным еврейством, на другой стороне наша старая Европа, руководимая немецкими мужами». Старая Европа должна безусловно объединиться перед лицом этой опасности. Розенберг пишет: «Во главе восстания метисов всего света борется большевистское движение. Простое указание на этот факт должно быть достаточным, чтобы установить единство в защите всей Европы, единство, с помощью которого должны быть найдены пути преодоления этой всемирной опасности, как бы ни сложились государственно-политические отношения с Россией».
      Вернёмся однако от этой белогвардейской белиберды к вопросу о внешнеполитических установках Розенберга. Несмотря на свои личные сильные «балтийские» симпатии, Розенберг центр тяжести своей антисоветской концепции видит всё же не столько в аннексии Прибалтики, сколько в отделении Украины от СССР. Подходит он к этому делу очень осторожно.
      «В борьбе между Лондоном и Москвой, — пишет он, — Германии надо выбирать и по возможности добиться промежуточных решений, пока не будет достигнута окончательная свобода в восточном направлении, т. е. завоевание пространства для германского народа в восточно-польском направлении».
      Таким образом, «окончательная свобода в восточном направлении» — это захват восточных земель, но эта «окончательная» свобода ещё не достигнута, и нужны пока «промежуточные» решения. Какие же?
      Очень простые. «В пределах обозримого времени создание южного государства, самостоятельной Украины, станет фактом». Создание самостоятельного украинского государства и есть основная промежуточная ступень к получению полной «свободы» на Востоке. Розенберг очень ясно намекает на эго в следующей фразе: «Мы понимаем, что многие вопросы внешней политики не могут обсуждаться открыто. Очень многое должно рассматриваться как промежуточное решение. То, что является средством, часто объявляется как цель».
      Какую же «цель» имеет в виду Розенберг? Он разъясняет это с исчерпывающей ясностью: «Раз мы поняли, что устранение польского государства есть первейшая необходимость для Г ермании, то союз между Киевом и Берлином и создание общей границы становятся народной и государственной необходимостью для будущей германской политики».
      Это и есть тот «план», который Розенберг в марте 1933 г. развивал в Локарно перед итальянскими фашистами. Основные звенья этого плана: 1) отделение Украины от СССР и создание «самостоятельного» дружественного фашистской Германии украинского государства, 2) союз между Киевом и Берлином для совместной борьбы и уничтожения Польши и 4) установление, после ликвидации Польши, общей границы между Украиной и Германией.
      План был бы неплох, если бы Украина не находилась уже в составе Советского союза. Основная задача для Розенберга поэтому состоит в выработке путей к её отделению от СССР. Главную надежду Розенберг возлагает при этом конечно «на сильное сепаратистское движение на Украине и Кавказе». Правда, Кавказ пока что не входит в непосредственные «планы» Розенберга, но мы не должны забывать, что для Розенберга, так же как и для большинства германских империалистов, вассальная Украина является лишь «промежуточным» звеном для дальнейшей завоевательной политики на Кавказе и ещё дальше — в Персии.
      Задача германского фашизма, по Розенбергу, состоит в том, чтобы «поддержать украинскую национальную революцию (?! — С. Б.) в борьбе против большевистской Москвы, совместно подготовить её, чтобы создать условия, обеспечивающие Германии территорию, свободу (?1 — С. Б.) и хлеб».
      Розенберг ужасно обижен тем, что украинские эмигранты «больше смотрят на Францию, чем на Германию»2, хотя фашистская Германия могла бы, по его мнению, гораздо больше помочь им, чем Франция.
      Розенберг уже подобрал было и гетмана для будущей «самостоятельной» Украины. Это «хранитель печати Скоропадского, избранный в 1926 г. большей частью эмиграции и представителей (?! — С. Б.) Украины, полковник Полтавец-Остраница2 этот «энергичный и обещающий продолжатель дела XVII столетия».
      Оба украинских проходимца — и Полтавец-Остраница и Ко-новалец — фигурировали в мировой печати весной 1933 г. в связи с планами Розенберга. Затем один из них (Полтавец-Остраница) чересчур проворовался, и должно быть потому сами немецкие фашисты вынуждены были посадить будущего спасителя Украины пока что в немецкий концентрационный лагерь.
      Подготавливая таким образом «правительство» для «самостоятельной» Украины, Розенберг вступает одновременно в переговоры и с русскими монархистами. Он ведёт переговоры с бывшим великим князем Кириллом, которого считает наиболее вероятным претендентом на русский престол. Однако великий князь надувает Розенберга. В своей книжке «Mit oder gegen Mos-kau» (1927 г.) Кирилл не только не обещал Розенбергу никаких территориальных компенсаций, но вообще заявил, что он ограничится в случае своей победы лишь тем, что даст у себя в царской России работу и землю для 10 — 20 млн. поселенцев. Розенберг был возмущён. «Другими словами, — негодует он, — предполагается, что Германия выполнит роль строителя для русского государства, не получив за это ни малейшей расовой политической компенсации». «Мы конечно понимаем, — продолжает он, — что нельзя чёрным по белому выдавать интимных внешнеполитических планов, но всё же нужно было хотя бы обойти германские территориальные притязания многозначительным молчанием, нежели делать их иллюзорными, внося предложения, в которых немцы просто служат культурным удобрением для стройки русского государства».
      Розенбергу нужны прежде всего территориальные компенсации. В этом отношении его притязания совершенно безмерны. В одном месте онзадумывается над тем, что и после отпадения Украины у СССР всё же остаётся колоссальное пространство. Тогда он решает проблему очень просто: надо отобрать у СССР все земли до Урала, а с Сибирью (разумеется, капиталистической) Розенберг милостиво соглашается заключить союз.
      Такова, с позволения сказать, внешнеполитическая «концепция» г. Розенберга, этот горячечный бред сумасшедшего белогвардейца, потерявшего всякое представление о действительности. Нельзя однако забывать, что этот одержимый бредовыми идеями шут сейчас глава внешнеполитического отдела партии, которая держит власть в Германии.
     
      4. Довоенные планы германского империализма в отношении Украины
     
      Попробуем выявить идейные истоки внешнеполитической программы германского фашизма и проследить, как и когда эта программа складывалась. Ещё 13 марта 1933 г., комментируя первые сообщения о похождениях г. Розенберга, «Правда» писала: «Проект г. Розенберга и стоящих за ним соавторов не отличается оригинальностью. Он заимствован из старых, прогнивших императорских архивов германского империализма».
      Внешнеполитические взгляды германского фашизма в самом деле носят значительный отпечаток старых «трудов» германской империалистической литературы. Именно этим объясняется тот факт, что германские фашисты находят себе без труда известную аудиторию в тех кругах германской средней и мелкой буржуазии, которая десятилетиями воспитывалась в мечтах о территориальных захватах на Востоке, в частности на Украине.
      Передовая статья «Большевика», посвящённая антисоветской политике германского фашизма, справедливо писала: «Не вдаваясь в гадание насчёт темпов и методов развёртывания политики германского фашизма, надо не терять из виду того факта, что национал-социалистическое ядро состоит из людей, «мировоззрение» которых формировалось в продолжение Десятка лет и имеет идейные истоки, уходящие в сорокалетнюю историю «пангерманского союза». Германские фашисты могут маневрировать, приспособляться, но нельзя недооценивать факта, что мы имеем дело с исторически сложившейся программой, которая отвечает настроениям значительных кругов средней и мелкой буржуазии».
      Ещё в эпоху промышленного капитализма германская буржуазия с вожделением смотрела на Украину. «Во время Крымской войны в Пруссии образовалась политическая группа во главе с Морицем Августом Бетман фон-Гольвегом, поставившая себе целью ориентировать прусскую политику в антирусском направлении. К группе принадлежали между прочим прусский посол в Лондоне Бунзен, граф Альбер Пурталес, советник фон-Гольц и др. Теоретические основы для этой группы поставлял известный знаток России фон-Гакстгаузен. Наиболее яркое выражение взгляды этой группы нашли в докладной записке, написанной Бунзеном. В ней Бунзен в прямо-таки пророческом тоне указывает, что придёт время, когда восточные вопросы будут господствовать над германо-русскими отношениями. Единственное средство сокрушить восточные планы России Бунзен уже тогда усматривал в отделении от России областей, лежащих к северу от Чёрного моря, т. е. Украины».
      В этом любопытном сообщении заслуживает внимания одна деталь, а именно упоминание о роли Гакстгаузена. Барон Гакстгаузен известен главным образом как человек, который «открыл» русскую общину и на этом основании «пророчески» возвестил, что «в России пролетарская революция невозможна, так как все утопии европейских революционеров уже осуществлены там во всей жизни народа».
      Однако очень немногие знают, что Гакстгаузен, совершивший в 1847 г. с благословления петербургского начальства и при монаршем соизволении Николая I обширное путешествие по тогдашней России, «открыл» не только общину в тогдашней России, но также «открыл» и Украину. Во втором томе своих «Studien», посвящённом большей частью Украине, Гакстгаузен, захлёбываясь от восторга, рассказывает о богатствах Украины (уголь, железо, сера и т. п.), о её неслыханно плодородной земле, о её прекрасных гаванях и т. д. и т. п.
      «Если удастся когда-нибудь облесить эти земли у Чёрного моря, замечает Гакстгаузен, и умеренно заселить, то их можно будет отнести к наиболее цветущим в Европе».
      Произвести эту культурную работу на Украине, по мнению Гакстгаузена, способны только немцы. Он подробно останавливается на опытах облесения украинских степей, производимых менонитами, и даёт советы русскому правительству ежегодно отправлять русских солдат «из-полу» для «чёрной» работы по облесению в менонитские колонии. Он вообще с восторгом отзывается о культуре немецких поселенцев на Украине: «Мы чувствовали себя фактически перенесёнными в Западную Пруссию, — пишет он после своего приезда в немецкую колонию у Хортицы, — так по-домашнему и по-немецки всё было вокруг нас».
      Подводя итог своему обследованию немецкой колонии на Молочной, Гакстгаузен пишет: «Я описал столь подробно сельскохозяйственные условия менонитской колонии на Молочной, потому, во-первых, что она является неоспоримым свидетельством немецкой культуры, немецкого прилежания, немецкой любви к порядку, высокой нравственности. Во всей России нет такого района, где бы в целом господствовала столь равномерная высокая культура земли и населения, как именно здесь. Менониты могли бы служить русскому правительству как масштаб, как образец, чего можно достичь прилежанием, нравственностью и порядком. Прежде всего однако они дают надёжный критерий того, чего можно достичь в обработке почвы, в особенности же в области облесения степей, а ведь это важнейший отправной пункт для мощи России и её внутреннего положения. Если бы вся Южная Россия имела культуру и обработку, как этот район, то Москва и Петербург не были бы уже более центрами тяжести и главами угла, и эти функции могли бы быть перенесены в Харьков, Екатеринослав или Одессу».
      В своей работе Гакстгаузен вообще уделяет громадное значение культурной роли немцев в строительстве русского государства, указывая, что русские «с незапамятных времён звали немцев строить города, организовывать ремёсла, устраивать промысла, колонии, школы».
      Возвращаясь к вопросу об Украине, барон Гакстгаузен в 1847 г. после поездки по России с высочайшего соизволения Николая I очень осторожно формулирует тезис, с которым нам часто придётся сталкиваться в дальнейшем, о том, что Россия без Украины не может существовать также, как и без Прибалтики. «Россия, — пишет он, — никогда не могла бы сделаться компактным замкнутым и внешнемогущественным государством без побережий Балтийского и Чёрного морей». Одновременно он предостерегает от каких бы. то ни было авантюристических шагов, указывая на то, что «не только полное, но даже частичное завоевание России» сопряжено с громадными трудностями.
      Большое место в своей работе Гакстгаузен уделяет особенностям Украины. В результате своих рассуждений он формулирует положение, с которым нам также очень часто придётся встречаться, о том, что Украина по всему своему складу относится будто бы скорее к Западной Европе, чем к России.
      Украину отличает от России, по мнению Гакстгаузена, прежде всего особый земельный уклад. В то время как в остальной России господствует безраздельно община, у украинцев — наследственное подворное право, более или менее развитая земельная собственность4, а также неделимость крестьянского двора — эта «основа хозяйственной мощи». «Деревни здесь (на Украине) имеют более характер немецких», даже их внешний вид напоминает склад европейской деревни. Ещё большие сходства находит Гакстгаузен в местностях правобережной Украины. По его мнению, «крестьянское устройство здесь в основных чертах то же, Ато и в Восточной Германии».
      Не только в деревнях, но и в украинских городах, особенно в правобережных, Гакстгаузен открывает Европу. «Всё отлично на правом берегу Днепра, — пишет он. — Здесь не только господствует немецкое (магдебургское) городское право, но и все отношения развились по немецкому образцу. С незапамятных времён здесь существуют гильдии и цехи, города имеют собственные земли».
      Гакстгаузен сформулировал ряд положений, которые в новую эпоху, эпоху империализма, были использованы германским империализмом. В дальнейшем мы увидим, чтб и в какой мере черпал из гакстгаузенского источника немецкий фашизм.
      Гакстгаузен подробно останавливается на особом хозяйственном укладе Украины, на её особой культуре, на богатствах и провиденциальном назначении немецкой культуры на Украине и наконец на громадном значении украинского плацдарма для возможного удара против России. Уже в тот период, в эпоху промышленного капитализма работа Гакстгаузена оказала громадное влияние на формирование «украинской ориентации» германского империализма. Целый ряд позднейших работ по этому вопросу лишь применительно к новой эпохе варьирует положения Гакстгаузена.
      Бисмарк, который очень хорошо знал упомянутую выше докладную записку Бунзена, был достаточно осторожен и не дал ей в то время хода. Больше того, он боролся в то время с антирусскими концепциями, хотя и называл кружок Бетмана фон-Гольвега «gescheite K6pfe» (толковые люди). В 1887 г., настроенный уже в значительной степени антирусски, Бисмарк, сильно опасавшийся балканских планов царской России, воевавшей в то время с Турцией, инспирировал помещение в журнале «Gegenwart» статьи своего интимного друга, известного философа Эдуарда Гартмана, посвящённой украинскому вопросу. Программа Гартмана сводится к образованию «самостоятельного» украинского государства, к оттеснению России к Волге, что должно было устранить «вечное давление России на Запад и Юг».
      В статье Э. Гартмана2, интересна между прочим попытка наметить географические границы будущей самостоятельной Украины. По мысли Гартмана северная граница Украины должна проходить по линии Витебск-Днепр-Курск-Саратов, Волга-Астрахань. Гартман полагал, что такая граница наиболее соответствует как естественным (водоразделам), так и этнографическим признакам.
      Статья Гартмана была конечно для Бисмарка лишь шахматным ходом, имевшим целью напугать царское правительство, отчётливо показав ему его наиболее уязвимое место. Этой цели 4 она, как известно, и достигла, вызвав большой переполох! в русских правительственных кругах и в петербургской прессе.. Время для перехода к попыткам практического осуществления, «украинской ориентации» однако ещё не наступило; но идеи и программа Гартмана и даже границы, указанные Гартманом,; вошли в позднейшие концепции германского империализма; в отношении Украины.
     
      5. Германсний империализм и Украина в период мировой войны (1915 — 1916 гг.)
     
      Империалистическая война 1914 — 1918 гг. дала богатую почву для расцвета империалистических планов германской буржуазии. Страна наводняется потоком брошюр о так называемых «военных целях Германии». Аннексионистская горячка охватывает широкие слои крупной, средней и мелкой буржуазии. Военный угар охватывает также широкие слои населения. В этом угаре зарождаются и получают развитие все те «идеи», которые впоследствии объявили «своими» германские фашисты. Попробуем остановиться на некоторых из них.
     
      А. Территориально-расовые «теории» етого периода
      Гитлер делает вид, что его территориально-расовая «концепция» является его собственным «открытием». В действительности конечно в его «концепции» всё списано из старой, преимущественно военной литературы Германии, вплоть до наивного представления о земле, о территории как о единственном условии развития «расы». Мартин Шпан, профессор истории в Кёльне, считающийся одним из идеологов немецкого фашизма (должно быть потому, что трудно встретить другой такой образчик политического хамелеонства и теоретической беспринципности), уже в 1914 г. писал:
      «Каждое государство есть кусок человечества (?! — С.Б.) и кусок территории — кусок человечества, немыслимый без территории. Историк поэтому знает твёрдо, что войны между государствами идут прежде всего из-за господства над территорией, в отношении которой два или три государства имеют, как им кажется, одинаковый интерес. Господство над определёнными частями территории обеспечивает государству всегда наиболее прочно и быстро те условия, на которых- покоится его мощь в отношении других: его территориальный физический вес, преимущества положения его территории в сравнении с другими государствами и стратегически важные границы».
      Мы привели это рассуждение Шпана не потому конечно, что Шпан является родоначальником этой «теории». Эта теория насчитывает за собой столетия. В частности в Германии её осо-бенно% подробно разрабатывал Ратцель. Выступление Шпана характерно как выступление одного из тех, кого фашисты прямо или косвенно причисляют к «своим» людям.
      Территориально-расовые концепции германских фашистов и их идеологических предшественников носят на себе ярко-выраженный юнкерско-кулацкий отпечаток. Расширение земельной территории как основное условие развития и существования «нации» — типичная черта миросозерцания прусского юнкера и кулака. В этом мировоззрении находит своё выражение тоска по дням господства над миллионами крестьянства на основе захвата земельной собственности и ярко выраженная боязнь роста городского населения с его бунтующим пролетариатом.
      Основной болезнью Германии, писал например в 1915 г. генерал Клингеман, является «всё растущая диспропорция между промышленно-городским и сельскохозяйственным населением». «Развиваясь во всех направлениях, — вторил ему генерал Шель, — Германия не развивалась только в территориальном отношении. Правда, были приобретены колонии, большие, чем сама Метрополия. Однако на земле, которая соприкасается с нашими основ-ными землями, образуя её составную часть, и которая по своим климатическим данным вполне соответствует физической природе нашего народа, т. е. на настоящей земле для поселения, германский государственный организм не расширялся. Так как наша земля не увеличивалась, то мы превратились из деревенской страны в городскую, из сельскохозяйственного народа в индустриальный».
      Доблестный генерал таким образом задолго до Гитлера возвестил, что аннексировать земли надо не в Африке, а в Европе и притом по соображениям дезиндустриализации, по соображениям создания обширного слоя крепких крестьянских хозяйств.
      И не он один. «Нашей первейшей заботой и важнейшей целью войны является захват в больших размерах земли, чтобы увеличить наше крестьянство и таким образом снова восстановить здоровое равновесие в составе нашего населения»3, — писал Шрёдер.
      0 нарушении «равновесия» (как не вспомнить гитлеровское «естественное» соотношение между землёй и населением. — С.Б.) много говорит и цитированный выше генерал Шель: «Если территория стала чересчур тесной для тела нашего народа, колоссально выросшего во всех направлениях, то возникающее отсюда нарушение равновесия, вытекающее отсюда зло надолго и основательно может быть устранено лишь увеличением территории. Земельная теснота может быть устранена толЬкЮ и исключительно завоеванием земли».
      В этой формулировке — в сущности вся гитлеровская «концепция». Земельная нужда как основа всех несчастий немецкого народа — таков основной мотив военно-политической литературы этого периода. Коллективный сборник, выпущенный офицерами 10-й армии (восточный фронт), содержит жалобы: «Сдавленная между могущественными соседями, издавна страдавшая от земельной нужды Германия во вред себе самой вынуждена была посылать свою избыточную рабочую силу за границу в течение столетий». «Больше земли для германского крестьянства, — восклицает офицерьё 10-й армии, — дабы германский труд был защищён в будущей войне от голодной смерти. Даёшь землю!».
      Если некто Шифер основу всей европейской политики видит в «земельном голоде», то упомянутый нами генерал Клинге-ман считает, что причину всех несчастий немецкого народа (жилищная нужда, низкие цифры рождаемости, низкое количество браков и т. д.) «можно выразить в одной фразе: нехватало земли для развития его здоровых жизненных сил».
      В эти юнкерские мечтания вплетается ещё один мотив, который также полностью восприняли фашисты, а именно мечта об автаркии на основе аннексий, а также о военно-территориальных гарантиях. «Полной гарантии от голода, — пишет Шрёдер, — мы сможем добиться лишь в том случае, если наша собственная соединённая территория, даже при наличии время от времени неурожаев, окажется в случае необходимости способной, худо или хорошо прокормить нас». «К гарантиям, — вторит ему генерал Шель, — обеспечивающим немецкую будущность и подлежащим завоеванию любой ценой, относится также кардинальное улучшение военно-территориального положения Германии».
      Мы видим, что основные черты фашистской территориальнорасовой «теории» сложились в военной литературе империалистической войны 1914 г. Даже терминология немецкого фашизма уже дана в этой литературе. Даже понятие «народного империализма», которым наивно хвастается Розенберг, «устанавливается», например, в этот период неким Ставенхагеном.
      Так же, как впоследствии Гитлер и Розенберг из юнкерско-кулацкой «территориально-расовой концепции» делали вывод о необходимости немедленной подготовки к войне для захвата чужих территорий, поступали и их предшественники из эпохи империалистической войны. «Нам нужна земля, — кричал Ни-ман, — притом земля в Европе, которая в состоянии производить избытки пшеницы и животных продуктов, земля, которая по крайней мере на случай войны была бы в нашем распоряжении со всеми её ресурсами». «Наш народ страдает из-за недостатка земли, — жалуется Шрёдер, — и он погибнет, если этот недостаток быстрейшим образом не будет устранён». «Итак, нам нужна земля, — заявляет свободомыслящий депутат Драуб в рейхстаге, — не из жадности, не из ненасытных требований. Мы требуем земли, ибо нам есть, что сказать будущему».
     
      Б. Аннексии главным образом на Бостоне
      Сейчас конечно никому нет особой охоты копаться в «прогнивших императорских архивах империалистической Германии». Однако кое-что из этого архива не мешает вспомнить, чтобы понять, у каких именно слоёв германской буржуазии германские фашисты подобрали обрывки своей «идеологии». Фашистская «идеология» полна пережитками тех настроений, которые охватили германскую военщину и германскую буржуазию после побед над русской армией в конце 1914 и в 1915 гг. Просматривая выступления этого периода, сразу чувствуешь, откуда современные фашисты черпают свою фразеологию. «Мир, — заявил Вильгельм осенью 1915 г., — мир, которого мы требуем, должен создать предпосылки к неограниченному развитию наших творческих сил на родине и на свободных морях». Он должен, вторил ему король Людвиг Баварский, «гарантировать границы, которые надолго отобьют у противников охоту нападать на нас». Мир должен, заявлял канцлер Бетман-Гольвег, «навсегда освободить нас от московских завоевательных планов». «Ни на Западе, ни на Востоке, — говорил он, — наши враги не должны располагать воротами, через которые они могли бы напасть на нас». В этих с виду неясных формулировках совершенно отчётливо однако проскальзывает та мысль, которую в эту ке пору высказал депутат рейхстага Цехельский, а именно: «Мир должен выглядеть так, как этого хочет германская нация».
      В военном угаре, в котором пьянела императорская свора, находилась вся германская буржуазия. Союзы «хозяйственников», корпорации учёных деятельно разрабатывали планы аннексии и в особых докладных записках всеподданнейше представляли их кайзеру и правительству.
      Немецкие консерваторы требовали «национальных гарантий для немецкого народа на Востоке и необходимых для этого расширений территорий». Национал-либералы (Вассерман) заявляли, что «о политике, стремящейся лишь к восстановлению предвоенных территорий, не может быть и речи»... «на Западе и на Востоке нужны гранйцы, которые обеспечивали бы нам навеки мир». Свободные консерваторы требовали «расширения, и притом значительного, границ Германии». Центр требовал «усиления защиты родины на Западе и на Востоке... границ, которые обеспечили бы народнохозяйственное снабжение нашего растущего населения на долгое время». Социал-демократы заявляли, что они против аннексий, но конечно «кое-какие» «исправления» границ не могут считаться аннексиями» (Шей-деман).
      Успехи немецких войск в восточном направлении при одновременных неудачах на западном фронте (Марна) естественно направляли империалистическую мысль прежде всего в сторону восточных аннексий. Поэты того времени «пели»7:
      «Gott hat uns In Feindesland gefiihrt urn zu mehren deutschen Landes des blilhnde Hufen Gottes Gnade der Gerechte kiirt».
      («Бог повёл нас в вражескую страну, Чтобы расширить цветущие владения германской страны. Справедливый избирает милость божию»).
      Политики кричали исступлённо: «Нет, господа. То что мы уже имеем, что мы завоевали собственной (?! — С.В.) кровью, — это мы держим крепко»8 (граф фон-Вестарп). Вождь центра Шпан патетически восклицал по адресу оккупированной Польши: «Освобождённая от русского ига ЗемЛЯ ваша будет победена к счастливому будущему».
      Литераторы писали: «Положение для нас таково: нам угрожают вследствие недостатка земли тяжёлые народные бедствия, быть может гибель. Нужна спешная помощь, если мы не хотим, чтобы зло распространилось дальше, когда уже ничем нельзя будет помочь. И вот на востоке, вблизи наших границ, раскинулись обширные плодородные земли, превосходно подходящие для немецких поселений, заселённые маленькими народно тями, включить которые в наше государство не представит никакого труда».
      ; Тот же автор писал: «Совершенно безразлично, кто более опасен — Англия или Россия. Если бы Россия была совсем безвредна, то мы всё же не смогли бы уменьшить своих претензий. То, что мы от неё требуем, нам нужно, как свет и воздух. Речь идёт об основах нашего существования, мы не позволим подорвать их, так как иначе зачахнет древо нашей народности» .
      В ряде работ того времени аннексии на Востоке нередко оправдывались «возвышенными» соображениями. Вспоминали старинные идеи Бунзена и Гартмана о необходимости положить конец вечной экспансии России во все стороны, о необходимости сокрушить панславизм, вспоминалось старое изречение Тьера о том, «que les russes vaincus seraient moins exigeants que les russes vainqueurs» (побеждённые русские будут менее требовательны, нежели русские победители).
      В работах Рорбаха, тёмного дельца, агента тех кругов германской буржуазии, которые были связаны с постройкой Берлин-Багдадской железной дороги и имевших крупные интересы в Персии, аннексии на Востоке окрашивались в несколько иной тон. «Россия видит свою миссию в господстве над Европой и Азией, — писал Рорбах. — Хорошо. Мы видим миссию Германии в том, чтобы охранить Европу и Азию от этого господства МОСКОВЩИНЫ».
      Само собой разумеется, что не было недостатка и в криках об «азиатских миллионах», идущих походом на Европу, и о необходимости в силу этого спасать «белую» расу от этого азиатского потока.
      Таким образом и в этом вопросе, в вопросе о выборе восточного направления для завоевательной войны, германские фашисты просто-напросто повторяют то, что давным-давно было уже сказано германскими империалистами. «Прогнивший архив германского империализма», о котором писала «Правда» 13 марта 1933 г., был действительно тем арсеналом, откуда фашисты почерпнули не только все свои идеи, но даже терминологию.
     
      В. «Украинсная ориентация» германского империализма
      Среди германских империалистов, развивавших аннексионистские планы на Востоке, наметились в то время два течения: сторонники аннексий в Прибалтике и сторонники аннексий на Украине. Цитированные выше генерал Клингеман, Шрёдер, генерал Шель и другие принадлежали главным образом к «балтийской» ориентации. Тяга к захвату балтийских провинций царской России диктовалась им их прусско-юнкерским происхождением, их связями с Прибалтикой, их постоянной зависимостью в качестве прусских и померанских помещиков от притока дешёвой рабочей силы для вспомогательных сельскохозяйственных работ из этих прибалтийских провинций и из Польши.
      Напротив, «украинская ориентация» германского империализма обнаруживает не только юнкерскую идеологию,но в гораздо большей степени идеологию германского монополистического капитала, мечтавшего через вассальную Украину получить доступ к Кавказу и закавказской нефти, к богатствам Персии и Малой Азии и наконец к Персидскому заливу — этому аванпосту германской борьбы за Индию. Представите-лями этого течения выступили главным образом Рорбах, Цехельский, Левицкий, Клейнов и другие люди, которые и в своей предшествующей и в своей последующей литературной работе более или менее определённо тяготели к «азиатской» концепции, сводившейся к мечтам и планам о провиденциальном назначении Германии на азиатском Востоке.
      «Украинцы» германского империализма неизменно начинали свои работы с критики «балтийской» ориентации. Цехельский например, в то время депутат германского рейхстага, негодует, как это люди могут интересоваться Прибалтикой в то время, как на свете существует Украина. КакнекогдаТакстгаузен, Цехельский, захлёбываясь, рассказывает о несметных богатствах Украины, о том, что она одна значит в миллион раз больше, чем все провинции Прибалтики вместе взятые. Украина, по мнению Цехельского, это не Россия уже, а Европа. Совершенно так же, как когда-то Гакстгаузен, Цехельский утверждает, что «не через Петербург и Финский залив, а через Киев и Украину пришла Россия в Европу и, наоборот, кусочки Европы перешли в Россию».
      Киев, по словам Цехельского (мы помним, что и Гакстгаузен был того же мнения), есть исходный пункт и базис движения России на юг, к Дарданеллам и на юго-запад к Будапешту и Триесту. Захватить Киев — значит самим возглавить это движение.
      Мечта о создании «Киевского государства» не даёт покоя , также и Клейнову, автору многочисленных позднейших работ о СССР и в частности одному из «творцов» легенды о «красном империализме».
      Что вновь образованное «Киевское государство» немедленно бросится в объятия Германии или Австрии, об этом нет 4 никакого спора в лагере германских империалистов.. Ещё профессор Лампрехт (умер в 1914 г.) считал, что Украина «самим богом» предназначена стать составной частью австро-венгерской монархии. Левицкий, один из писак того времени, ; вспоминает между прочим, что ещё в 1778 г. к Фридриху Вильгельму II являлся на поклон «посол» Украины граф Капнист и умолял его притти княжить и володеть Украиной. «Союз освобождения Украины», предусмотрительно организованный . австрийцами ещё в 1914 г. (Вл. Дорошенко, Андрей Крук, Меленевский, Скорог, Иолотуховский и другие «представи- i тели» австрийской золотопогонщины), в своей «программе» I прямо возвещал, что будущее Украины — это автономия в пределах австро-венгерской монархии. Основную установку в воп- 1 росе о будущем «свободной» Украины Цехельский формулировал следующим образом: самостоятельная Украина, недо- Я статочно сильная, чтобы бороться самостоятельно с Россией, Я «всегда будет нуждаться в нашей помощи».
      Итак, задача заключается в том, чтобы создать «самостоятельную» Украину и включить её в блок центральноевропейских держав. «Отчуждённая от России, включённая в хозяйственную систему Средней Европы, Украина могла бы стать одной из богатейших стран мира».
      Само собой разумеется, что литература этого периода не останавливается перед подысканием аргументов более «возвышенных» для оправдания своих аннексионистских стремлений в отношении Украины. Прежде всего это оказывается нужным «во имя борьбы с панславизмом». «Только разгром России, оттеснение её от соседства с Средней Европой и к Балканам может положить конец надеждам западных и балканских славян на помощь России, т. е. положить конец панславизму».
      Такие же аргументы развивает австриец Левицкий. «Дунайская монархия, — пишет он, — должна искать решения вопроса на Украине в направлении Киева и Чёрного моря, так как только на этом пути может быть положен навсегда конец экспансионистской политике русского колосса на Балканах и к Константинополю. Этот путь обеспечит для австро-венгерской монархии не только Балканы, но сверх того и новый, несравненно более важный хозяйственный и политический район для её хозяйственных планов.
      Мечтая о «самостоятельной Украине», немецкие империалисты не забывали и о тех силах, на которые они в Украине смогут опереться. Такой силой им представлялась прежде всего интеллигенция. «Тот, кто сегодня обещает украинской интеллигенции поддержку её национальных устремлений, — пишет например Клейнов, — будь это немец, австриец или румын, — тот бесспорно приобретёт политическую дружбу Украины». Уверенность в германофильских симпатиях украинской интеллигенции была настолько сильна у германских империалистов, что Цехельский например цинично замечает в одном месте, что «управлять» Украиной будет необычайно легко, так как всюду уже имеется украинская интеллигенция .
      История показала, что в своих расчётах на определённые слои украинской буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции германские империалисты не ошиблись. Опыт пролетарской революции и гражданской войны на Украине показал, что классовой базой петлюровской «самостийной» Украины была украинская буржуазия, кулачество и значительная часть украинской интеллигенции, идеологически возглавлявшей контрреволюцию на Украине. Этот же опыт наглядно показал классовое лицо украинских «самостийников», продававших «независимость» Украины и германскому и антантовскому империализму. Мы видим таким образом, что германская империалистическая литература, задолго до того, как г. Розенберг вообще начал политически мыслить, создала законченную концепцию захвата Украины. Она предупредила однако г. Розенберга и в другом отношении, отчётливо наметив роль Украины как ворот для германского влияния на Востоке.
     
      Г. Украина как ворота к Кавказу, Закавказью и Персии
      Границы будущей Украины немецкие империалисты целиком брали из гартмановского проекта 80-х годов, т. е. по линии Витебск — Курск — Саратов — Волга — Астрахань. Разрабатывался впрочем и другой вариант, так сказать промежуточный: Двина — Витебск — Днепр — Екатеринослав — Самара (приток Днепра) — Калниус (река) — Азовское море — Керченский пролив. В качестве минимального выдвигалось требование захвата правобережий Украины.
      Исходным пунктом для определения границ служила идея о том, что «независимая» Украина должна будет обеспечить свободную связь Германии с Востоком. Мартин Шпан писал в 1914 г.: «Наше участие в борьбе за Балканы есть не только романтическая верность нибелунгов, но реально-политическое обеспечение кровных интересов германской нации... если только мы хотим сохранить путь в страны Востока».
      Основной концепцией повидимому было создание помимо Украины ещё целой серии столь же «независимых» государств для того, чтобы обеспечить продвижение германского влияния вплоть до Персидского залива. «Ослабление России, — писал Цехельский, — установление системы государств от Северного моря и до Персидского залива может быть достигнуто лишь оттеснением России от Чёрного моря и созданием забора между Россией и линией Карпаты — Дунай».
      «Независимая» Украина должна была стать первым звеном этой системы и её важнейшим опорным пунктом. «Бросим взгляд на карту, — пишет Струпп, — и мы увидим, что путь Берлин — Одесса короче, чем путь Берлин — Константинополь. Мы увидим далее, что через Варшаву, Киев, Ростов на-Дону, через Кавказские горы, Тифлис и Тавриз идёт прямой железнодорожный путь к Персидскому заливу, в Индию».
      Индия — таков конечный пункт империалистических устремлений германской буржуазии. «Украинская ориентация» германского империализма полностью смыкается здесь с той ориентацией, которую советское общественное мнение привыкло ассоциировать с постройкой Берлин — Багдадской железной дороги. Разница заключалась лишь в том, что Берлин — Багдадскую дорогу приходилось ещё строить, в то время как железнодорожные пути через Украину уже были готовы и их нужно было просто захватить. «Вопрос обеспечения постоянной связи между Берлином и Багдадом — это вопрос об Украине, — заявлял Цехельский. — Только самостоятельная Украина может защитить путь от Берлина к Багдаду, так как она защищает слабейший пункт этого пути».
      «Через Украину, — восторженно восклицает Левицкий, — европейские державы будут связаны с Востоком, с Центральной Азией и сверх того по суше».
      Таким образом и в этом пункте германские фашисты 1933 г. и в частности г. Розенберг оказались жалкими плагиаторами старых империалистических концепций кайзеровской Германии.
     
      6. Германский империализм и Украина в период февральской революции (1917 г.)
     
      Февральская революция в России в 1917 г. не только не ослабила, но скорее усилила аннексионистские планы германских империалистов на Востоке. «Русская революция, — заявлял цинично некто Рудольф, — сама по себе ничего не меняет в наших военных целях». «Передел мира» остаётся основной задачей германского империализма — таков лейтмотив специального сборника о разделе России, выпущенного в 1917 г. под редакцией известного проф. Зеринга.
      1917 У Рудольфа очень многое напоминает Гитлера и Розенберга. Та же беспринципность: можно было бы вместе с Англией ударить против России, но можно было и наоборот вместе с Россией ударить по Англии (стр.26). Розенберг повидимому у Рудольфа списал мысль, о том, что германские князья плохо поступали, когда вместо того, чтобы вести завоевания на Востоке, подобно Гогенцоллернам, «гнались за фантомом римской королевской короны» (стр. 15).
      «Наша цель, — писал Зеринг в этом сборнике, — это основание такой силы, которая могла бы защитить себя от подавления великими державами». Само собой разумеется, что Зеринг имел в виду при этом не только отделение Украины от России и включение её в «культурный блок» держав Центральной Европы, но и непосредственное включение в Германию всех западных и северо-западных областей старой России. Только в этом случае Зеринг считал поставленную выше цель обеспеченной.
      Литература германских империалистов в этот период полностью воспроизводит аргументы литературы периода 1915 — 1916 гг., с которой мы уже познакомились выше. Прежде всего идут конечно известные уже нам жалобы на земельную тесноту в Германии. «В то время как другие страны могут базировать своё хозяйственное и национально-политическое строительство на безгранично далеко раскинутой внешней территории, мы вынуждены вести это строительство на узком базисе нашей территории в Европе, замкнутой со всех сторон трудно преодолимыми границами, т. е. вынуждены развиваться в высоту, подобно башне. Но деревья и башни не растут (? С. Б.) до неба. Если мы хотим утвердить себя как мировую державу, то основы нашего национального существования должны быть расширены».
      Великая держава должна нуждаться в земле, уверял, как и впоследствии Гитлер, проф. Зеринг. «По сравнению с гигантами — США, Англией, Россией — другие европейские державы по их территории кажутся средними. Ведь Британия в 3 раза, Россия в 2 раза больше, а США почти равны всему европейскому континенту». Земля нужна прежде всего «для увеличившегося за последние 30 лет на 1 млн. человек крестьянского населения Германии». И именно война должна «указать новые пути будущим поколениям немецких колонистов».
      «Германии нужны новые пашни, — восклицал некто Гауптман в специальном учебнике для школ, — миллионы новых крестьянских дворов, дабы иметь хлеба и мяса в достатке. «Хлеб — это свобода, — вторил ему Хохштеттер, — свобода — это хлеб. В отношении хлеба мы требуем полной автаркии, т. е. замкнутого, полностью удовлетворяющего все свои потребности хозяйства, не нуждающегося ни в вывозе, ни в ввозе. Только пространственное расширение тёперешних германских границ путём присоединения пограничных новых земель в состоянии удовлетворить эту государственную необходимость.
      Создание нового слоя германского крестьянства на Востоке возвещается задолго до фашистов как основная стратегическая и хозяйственная задача. «Каждый новый германский крестьянский двор на Востоке означал бы базис безопасности государства, провал русских надежд когда-либо снова ограбить землю германских рыцарских орденов. Одновременно могли бы быть удовлетворены стремления к расширению территории, которые имеют своим основанием увеличение населения, которое без этого расширения обречено на бесплодие.
      Повторяются уже известные нам аргументы о том, что аннексии на Востоке ценнее всяких других аннексий именно потому, что они «обеспечивают непосредственную связь аннексированной территории с Германией. «Наилучшие колонии, которые Германия может приобрести, лежат не в отдалённых областях мира, а в Европе, на границах немецкого государства»4;
      Двигаясь и расширяясь на Восток, Германия, по словам Хассе, «лишь возобновляет колонизационную и завоевательную политику у ворот немецкого государства, т. е. там, где она длилась тысячелетие и целиком себя оправдала. Именно здесь, подтверждал Линдхорст, Германия наконец достигнет «внутренней связи и свободы движения, причём добиваться этого надо «не речами и большинством голосов, а кровью и железом.
      В общем и целом, как заявлял Рорбах,«решение войны лежит на Востоке»6, там, «где и прежде немецкий меч отвоёвывал землю для немецкого плуга». «Сознание этого, — провозглашал граф Хенсбрех, защищавший между прочим аннексию «вплоть до Ленинграда», — сознание этого естественно обращает все наши взоры на Восток». Аннексий на Востоке истерически требуют также Егер и Хиллебрант.
      Захват чужих территорий — это дело совсем не постыдное, а даже похвальное. «Мы не стыдимся захвата больших территорий на Востоке, — писал проф. Хенш. — Ибо в территории конечно заложена сила, но ещё большая сила заложена в духовно вышестоящих личностях, которые ею (территорией) владеют». Кроме того, как вещал Зеринг, «связь с оккупированными областями на Востоке сулит Г ермании не только районы для поселения и не только усиление военных позиций, но также и лучшее снабжение хлебом, кормовыми средствами (ячмень, овёс), льном, пенькой, продуктами животноводства и лесного хозяйства».
      Аннексии на Востоке, как и в предшествующий период, обосновываются также и «заботами о мировом положении Германии». Зеринг внимательно подсчитывает: «Если отнять все занятые области от России, то это будет означать уменьшение её населения на 18, а при присоединении занятых областей к Средней Европе, военная мощь России будет ослаблена на 14. Примерное равновесие будет восстановлено». Само собой разумеется, что при этом Зеринг не забывает пролить слезу по поводу угнетения царизмом оккупированных областей. «В качестве военной цели, — пишет он, — выступает на Востоке освобождение занятых областей от великорусского насильственного господства и их присоединение к средней Европе, старым культурным достоянием которой они являются».
      Не обходится конечно и без некоторых забавных противоречий. «Защищая» на словах народности западных окраин от великорусского гнёта, Зеринг презрительно замечает однако, что «ни одна из народностей Востока не оказалась в состоянии сформировать своей собственной историт7 и что следовательно самим ходом вещей эти народности предназначены служить украшением короны германского императора.
      0 том, что все эти «возвышенные» заботы о судьбе угнетённых царизмом народностей в действительности прикрывали собой самую дикую, самую озверелую аннексионистскую политику, очень ясно говорит цитировавшийся уже Хохштеттер. «Мы должны удержать земли, — восклицает он, — которые мы захватили в борьбе, за которые мы (?! С. Б.) проливали кровь. Только идиоты могут отрицать этот путь. Горе побеждённым. Так было, так будет всегда в истории. Гордым правом сильнейшего, здоровым и разумным в основе своей является право увеличения своего имущества за счёт побежденногои. На нюренбергском партейтаге германских фашистов в сентябре 1933 г. Гитлер, выступивший снова со своей «теорией» права сильного, едва ли мог выразить эту мысль прямее.
      Большое внимание литература периода 1917 г. уделяет описанию различий германского и русского «характеров», частью списывая эти характеристики из старой работы Гакстгаузена, частью же предвосхищая позднейшие писания фашистов по этому вопросу. «Немец, — писал например некто Германн, — как. раз обладает чертами, которых нехватает русскому». В особенности отличаются будто бы этими чертами прибалтийские немцы. «Немцы в России чрезвычайно богаты ярко выраженными господскими натурами, что объясняется их прошлым. Балтийские немцы например пришли в страну как завоеватели и колонизаторы. Традиции столетий в этих районах до сих пор ещё сильны, подкрепляемые культурным и хозяйственным превосходством германизма».
      После длинных рассуждений о так называемом русском характере4, рассуждений, большей частью списанных у Гакстгаузена, Германн приходит к следующему замечательному выводу: «Немцы постигли искусство повелевать. Поэтому они повсюду встречают услужливое послушание. Русский же, если правильно руководить им, нередко прекрасный слуга, но большей частью никуда негодный господин». Предвосхищая даже в терминологии позднейшие писания Розенберга, Германн с горечью говорит о том, что немцы долго служили «культурным удобрением» для России и что этому пора положить конец в.
      В бешеный вой оголтелых аннексионистов отчётливо вплетается нота «украинской ориентации» германского империализма. Во всей огромной литературе Военной Германии, посвящённой восточному вопросу, совершенно особняком стоит мнение одного лишь журналиста,некоего Яффе, осторожно заявлявшего: «почва для образования независимого украинского государства ещё не созрела в настоящее время — это едва ли кто станет отрицать серьёзно в Германии». Как видим, даже этот единственный голос не был в сущности голосом против образования вассальной Украины. Это был просто-напросто совет осторожного человека чуточку обождать с украинскими планами, «пока почва не созреет». Все остальные были за немедленные шаги в отношении Украины.
      «Мы не можем проникнуть в глубь России, — сокрушался Хенш. — Но мы можем поразить её там, где её силы выступают наружу, — в Прибалтике, на Украине, на Чёрном море. Рорбах пишет специальную брошюру в этот период, где доказывает, что наконец-то настало время взяться как следует за Украину. «Если Украина, — писал он, — останется подданной Москвы, то русская опасность останется в силе, военная цель в отношении , России останется недостигнутой в решающем месте». Только отнятием Украины, вторил ему Хенш, панславизм может быть ликвидирован в корне.
      Повторяются уже известные нам аргументы о «своеобразии» Украины. «Есть три России, — писал Рорбах: — 1) более молодая, московская Россия, поглотившая все остальные, 2) старая или украинская и 3) западная область, которая культурно и исторически вообще не Россия, а составная часть той «меж-Европы», которая является восточным краем германо-западно-славянского протестантского и католического Запада». Ту же мысль полностью повторяет Хенш. Он пишет: «Украина вместе с Финляндией, Прибалтикой и Польшей образует ту цепь русских окраин, которые отделяют шыл» Европы от её срединной части и уже Пинком причислялись к Европе» .
      У Украины все признаки особого государства, — продолжает Хенш, — хозяйственная самостоятельность, особый народ, исторические права . Однако все эти «признаки» полностью отступают перед основным соображением, о котором откровенно пишет подголосок Рорбаха Шмидт: чОтрыв от России всех других областей не составит столько, сколько составляет одна Украина. Благодаря отрыву Украины в пользу центральных держав поступило бы свыше 30 млн. душ. 30 млн. новых полуколониальных рабов плюс неисчерпаемые богатства Украины — вот что скрывалось за рассуждениями германских империалистов о «независимой» Украине. Профессор Хенш не может без волнения говорить об этой блистательной перспективе. «Неисчерпаемое количество хлеба, скота, кормовых средств, животных продуктов, шерсти, текстильного сырья, жиров, руды, в том числе незаменимой марганцевой руды и утяпреподносит (! — С. Б.) нам эта страна». «Если мы всё это захватим, — мечтает он, — то помимо этих богатств в Срединной Европе будет 120 млн. человек,-а у России уже только 136 млн.»
      Конечно, рассуждали германские империалисты, Украину будет трудно защищать от Москвы с севера. Необходимо поэтому будет создать «теснейшую опору нового государства в держа-вах Центральной Европы при безусловной гарантии со стороны последних его защиты». Основное, чего следует опасаться, это связи Украины в какой бы то ни было форме с Польшей. «Это не только дало бы основания для внутренних конфликтов, — писал Шмидт, — но и пробудило бы в украинцах руссофильские симпатии».
      Мы видим таким образом, что литература 1917 г. целиком и полностью как идеологически, так и практически подготавливала Брест. На сцену в этот период выступают не только генералы, юнкера, аферисты вроде Рорбаха. В этот период проблемой раздела России и в частности проблемой создания независимой Украины занимаются уже «серьёзные» профессора (Хенш, Хиллебрандт, Зеринг) и даже целые научные учреждения. Германскому военному командованию, ведшему переговоры в Бресте, не приходилось много работать над вставшими в Бресте проблемами. Почти все эти проблемы были уже полностью подработаны в этой предбрестовской литературе.
      Подработана была в частности и известная нам уже проблема Украины как широкой дороги на Восток для германского влияния. Цитировавшийся уже нами Рорбах рисовал перед германской буржуазией сказочные перспективы, которые «освобождённая» Украина «откроетдля Германии на Востоке. «На Востоке, в Малой Азии, в Сирии, в Месопотамии, в Персии, на Балканах лежит в изобилии всё, в чём мы нуждаемся. В недрах Тавриза таится множество руд разного рода. В древних Ассирии и Вавилоне из подземных недр текут потоки нефти, там скрываются угольные богатства столь же большие или быть может даже большие, чем в России и в Соединённых штатах». И все эти богатства должна была открыть для Германии «независимая» Украина. Неудивительно, что вопрос о ней бьш поставлен в повестку дня Бреста.
     
      . Украинский «вопрос» в период Бреста
     
      Октябрьская революция положила конец политике угнетения народов царизмом и Временным правительством и открыла широкую дорогу для развития украинской культуры. Установление диктатуры пролетариата в бывшей тюрьме народов означало полный разрыв с империалистической политикой царизма и Временного правительства и реализацию большевистского лозунга «самоопределения наций». Советская Украина стала независимой в подлинном, пролетарском смысле этого слова.
      Украинская буржуазия и её подголоски из мелкой буржуазии поняли, разумеется, «независимость» Украины по-своему. Председатель делегации украинской Центральной рады в Бресте г. Голубович изображал дело таким образом: «после того как 3-м универсалом украинской Центральной рады определено было государственное состояние, Украинская незави- v симая республика возобновляет сейчас (это в Бресте-то. — С. Б.) снова своё национальное существование, потерянное более 250 i лет тому назад, и вступает в полной мере в права, которые приподлежат ей в международном отношении».
      В переводе на обыкновенный язык это означает, что укра- , инская буржуазия, очень хорошо ориентированная в немецких планах насчёт Украины, использовала независимость Украины прежде всего как возможность сепаратной сделки с четверным союзом, направленной против Советской республики. Именно в этом смысле 4-й универсал Центральной рады от 24 января 1918 г. возвещал, что «отныне Украинская народная i республика образует самостоятельное, ни от кого независимое, свободное и суверенное государство украинского народа». .
      Между украинской делагацией в Бресте и немцами немедлен-но установился тесный контакт и общий язык против представителей советского правительства. При этом германская империалистическая клика не стеснялась апеллировать и к лозунгам революции, разумеется соответственно истолкованным. «Претензии русской делегации, — писало например в своём докладе рейхстагу о Бресте германское правительство, — выдать входящих в её состав представителей максималистской украинской партии как единственно законное представительство Украины, было отвергнуто четверным союзом,так как оно стояло в противоречии с объявленным русским правительством положением о самоопределении народов».
      «Самоопределение» для украинской буржуазии, штык и кнут для украинского пролетариата и трудящегося крестьянства — таковы были «идеи» о самоопределении народов, которыми одинаково пользовались в Бресте как представители гермацской военной клики, так и «представители» Центральной украинской рады.
      Немецкий генеральный штаб, которому было поручено ведение переговоров, не замедлил конечно использовать буржуазную делегацию в своих целях. На заседании 4 февраля 1928 г. граф Чернин (австрийский делегат) от имени четверного союза льстиво декларировал: «Мы не имеем оснований брать назад или как-нибудь ограничивать то признание украинской делегации как полномочного представительства Украинской народной республики, которое мы сделали в заседании 12 января 1918 г. Мы скорее видим основания к тому, чтобы уже сейчас признать Украинскую народную республику как независимое, свободное, суверенное государство, которое способно заключать самостоятельные международные договоры».
      Ещё бы. В течение более полустолетия затаённой мечтой германских империалистов, основным стратегическим планом германской военщины было образование вассальной Украины, находящейся целиком и полностью под германским контролем. Брест превращал эту мечту в действительность. Он открывал для германского военного командования, как ему казалось, не только украинские продовольственные ресурсы, но и создавал также реальную возможность приступить к осуществлению более широких восточных планов германского империализма. Неудивительно поэтому, что немецкие делегаты заливались соловьём в Бресте. «Вы — молодое государство, — заверял генерал Кюльман в заседании 9 февраля 1918 г., обращаясь к украинской делегации, — государство, родившееся в бурях великой войны. Заключить мир с вами доставляет представителям союзной дипломатии особое удовлетворение».
      «Удовлетворение» г. Кюльмана нетрудно понять. Как разъяснял уже Рорбах, «в тот самый момент, когда Украина становится самостоятельным государством, она превращается в обладателя, всех основных богатств бывшей России на территории между Карпатами и Кавказом». Рорбах и тем более Кюльман не сомневались разумеется в том, что «самостоятельная» Украина немедленно станет германским вассалом. Более того. Они прекрасно знали, что Украина немедленно будет оккупирована немецкими войсками. Я
      Статистики подсчитывали уже «плоды» Бреста. Некто Фляйшман писал: «Не отдают себе обычно ясного отчёта в том, что Я вместе с Польшей, Литвой и Курляндией (361 тыс. кв. км, 22Щ млн. жителей), Финляндией (373 тыс. кв. км, 3,25 млн.жителей), Я Лифляндией и Эстляндией (67 тыс. кв. км, 2,25 млн. жителей), я областями, переходящими к Турции в Азии (22 тыс. кв. км), а также Украиной (600 тыс. кв. км, 35 млн. жителей) в совокупности выделяется из Русского государства 63 млн. чел., а русские области уменьшаются на 1423 тыс. кв. км, т. е. на площадь, равную Германии Франции и Италии вместе взятым». Заключённый 2 марта договор с РСФСР в немалой степени Я был продиктован также «украинскими соображениями». Уже в Я «ультиматуме» 22 февраля 1918 г. немцы ставили (§ 4) условие:«Россия немедленно заключает мир с Украинской народной рес-Я публикой. Украина и Финляндия без промедления очищаютсяот русских войск и красной гвардии». Это требование былоеще более тщательно сформулировано в § 6 Брест-литовскогоЯ договора: «Россия обязуется заключить немедленно мир с Укра-Я инской народной республикой и признать мирный договор,заключённый между Украиной и четверным союзом. Украин-Д ская область без промедления очищается от русских войск иД русской красной гвардии. Россия прекращает всякую агита-Я цию или пропаганду против правительства или публичныхЯ органов Украинской народной республики».
      Включение этого пункта в договор имело специальной цельюЯ формально оправдать давно задуманную и подготовленнуюинтервенцию германских войск на Украину. Полуофициаль-Я ный комментатор Брест-литовского договора Струпп прямоД пишет: «недостаточное выполнение § 6 договора привело к тому Д что Германия и Австро-Венгрия по просьбе украинского правительства [случай интервенции, дозволяемой (? — С. ?.) международным правом выступили на Украину с вооружённой силой».
      Правительственный немецкий доклад по этому вопросу эпически повествовал: «Отдельные окраинные государства в борьбе за утверждение их государственного порядка призывали на помощь немецкие войска, чтобы бороться против грозящего внутреннего разложения». Союз украинской буржуазии с германскими империалистами для борьбы против своих собственных рабочих и крестьян выступает в этих официальных заявлениях с полной ясностью. Не скрывали этого и представители самой украинской буржуазии и кулачества. Украинский «Союз политических партий и организаций», в который входили «социалисты-самостийники», трудовики, социалисты-федералисты, демократическая крестьянская партия, союзы служащих и т. п., в своём обращении к немецкому правительству 30 мая 1918 г. писал: «Украинский народ обратил свои взоры к великому и могучему немецкому народу, с которым украинцы в течение всей своей истории не враждовали никогда и к которому они всегда питали традиционное уважение. И от этого народа получила Украина великодушную поддержку».
      «Основной вопрос всего нашего государственного существования, — писал впоследствии Дм. Дорошенко, министр Ско-ропадского, — состоял в наших отношениях к центральным державам, именно к Германии и Австрии. «Поддерживать и защищать самостоятельную Украину, — вторил ему немецкий проф. Аухгаген, — мы объявили своей целью со времени брест-литовских переговоров» .
      Руководящие германские политики не считали однако нужным скрывать, что все эти разговоры о «независимой» Украине и о её поддержке не что иное, как вздор, и открыто заявляли, что они шлют немецкие войска на Украину не за украинской «независимостью», а за украинским хлебом и мясом. «Поход наших войск на Украину, — откровенно заявлял в рейхстаге канцлер Гартлинг 25 февраля 1918 г — производится исключительно с целью обеспечить для нас плоды заключённого с Украиной мира. Только для этой цели «наше военное руководство обнажило меч».
      Ещё более откровенны были австрийцы. «Подолия, — писали они в официальном коммюнике 27 февраля 1918 г., — принадлежит к богатейшим областям Украины, и при том продовольственном кризисе, который господствует у нас, здесь (т. е. в Вене), было воспринято с большим удивлением, что наши войска не выступили одновременно с немецкими для очищения окраинных областей, тем более, что дело шло, собственно говоря, лишь о мирном походе, связанном с полицейскими мероприятиями». И далее: «Так как правительство Украины чересчур ещё слабо, чтобы отразить большевистские банды, то наше военное руководство должно было бы выступить уже по одной этой причине, чтобы сделать свободным путь, которым должна следовать к нам пшеница из Украины по Дунаю.
      Мирный договор с Украиной был для немцев «хлебным»5 : миром в том смысле, «что победоносная сила немецкого меча», о которой восторженно писал депутат рейхстага Флейшер ,: не только стремилась осуществить давнишнюю мечту германских империалистов, но и надеялась извлечь непосредственно из Украины желанное продовольствие. Болтовня о «независимости» Украины нужна была конечно лишь для одурачивания украинского крестьянства.
      «Успехи» Бреста вскружили голову германским империалистам. Оккупация Украины окончательно развязала аннексионистские фантазии. Почему ограничиваться одной только Украиной? Разве кроме украинской Вандеи нельзя создать для большевиков также и сибирскую Вандею? Сибирь не менее богата, чем Украина, и не в меньшей мере, чем Украина, открывает путь для господства над Азией, для будущего удара по мировому могуществу Англии.
      Уже цитированный нами в предшествующей главе Рудольф ударялся в воспоминания о том, что, собственно говоря, «охотничьи владения Германии простирались когда-то до Урала» А в середине 1918 г. некто Дайя выступил с большой работой по вопросу в необходимости для германского империализма в той или иной форме наложить лапу на Сибирь.
      Дайя исходил из мысли, что под Востоком «с германской точки зрениз» нужно понимать не только те области, о которых шла речь в Бресте, но «всю евразийскую2 территориальную массу от западных русских границ до берегов Японского моря, т. е. не .только европейскую Россию, но и Сибирь, Туркестан, Монголию, а также по меньшей мере все примыкающие провинции Китая. «Мы не должны забывать, — писал Дайя, — что в наших теперешних спорах с Россией все области, которые сейчас принадлежат к ней или на которые она оказывала прежде влияние, образуют единое тело, даже если часть их пока изъята из-под нашего влияния. Во всех этих областях, по мнению Дайи, Германия должна «занять то же положение, какое Англия занимает на западных мировых путях. Поэтому что бы ни происходило в России, германский империализм не должен ни на одну минуту упускать из виду этой задачи. «Придёт ли ~в России к власти новое правительство, которое (что мало вероятно) снова объявит войну, закончится ли дело воцарением Николая Николаевича, — всё равно. В России могут меняться ситуации, партии могут сменять друг друга, — для германской политики в качестве основы всех мирных переговоров (? С.Б.) продолжает оставаться одна цель — континентальный охват Востока». Не нужно забывать также, и это для Дайи конечно самое важное, что Сибирь под германским влиянием может стать «величайшим производителем пшеницы, величайшим поставщиком скота, могучим районом по производству металла, гигантским фабрикантом товаров и величайшим торговцем мира». Поэтому, какое бы правительство ни было в России, Сибирь должна быть под германским влиянием.
      Сибирь должна стать «колонией немецкого капитала, как Южная Америка или Китай». В этом нет ничего зазорного. Напротив, именно в этом случае Германия наконец сможет нанести Англии удар с севера. «Если мы создадим хозяйственный переплёт, который поставит всю Азию в длительные и тесные отношения к нам, то мы получим возможность в будущей войне спуститься в Индию с севера и сбросить британское господство с континента в море». Зарвавшемуся империалисту уже чудятся потрясающие перспективы. «Подобная континентальная политика, — пишет он. — так спаяет Германию и Японию, что в союзе с Россией (Дайя конечно не сомневается, что отношения Германии с Россией будут примерно те же, что отношения генерала . Эйхгорна к гетману Скоропадскому. — С. Б.) они сумеют охватить весь мир железным кольцом, которое не в состоянии будет пробить никакая сила».
      Увы! Уже первые месяцы германской оккупации на , Украине показали, что дело обстоит несколько сложнее, чем это рисовалось германским империалистам после Бреста. Германские войска вступили в Киев, разогнали немедленно ту самую Раду, перед делегацией которой они так распинались в Бресте, посадили на трон гетмана Скоропадского, начался грабёж, жестокий террор против украинские рабочих и крестьян, началась «реализация плодов Бреста». Украинские трудящиеся массы ответили на это стихийными восстаниями. Украинские рабочие повели систематическую революционную пропаганду в немецких войсках. Коммунистическая партия большевиков Украины стала в авангарде борьбы с оккупантами и гетманщиной. Г ермании пришлось увеличить число оккупационных войск.
      Уже к июню 1918 г. обрисовался провал надежд германского военного командования на украинский хлеб. 27 июня т. Ленин говорил на 4-й конференции профсоюзов: «Германия хвалилась во время Брестского мира, когда заключала насильственный эксплуататорский, основанный на насилии, на угнетении народов, Брестский мир, германские капиталисты хвалились, что они дадут хлеб и мир рабочим. А теперь понижают хлебный паёк в Германии. Продовольственная кампания в богатой Украине оказалась по общему признанию крахом». Однако дело этим не ограничилось. Докладывая на I Всероссийском съезде по народному образованию 28 августа 1918 г., по вопросу о международном положении, Ленин говорил: «подавление революции в красной Латвии, Финляндии и на Украине стоило Германии разложения армии».
      Таким образом «все надежды на Украину, которой германский империализм кормил своих трудящихся, оказались лишь обещаниями». Ноябрьская революция уже стучалась в дйерй Германии.
      Революция в Германии и последовавший вскоре - увод германских войск с Украины нанесли жестокий удар «украинской ориентации» германского империализма. Вслед за этим с подписанием Версальского договора начинается полоса «самокритики» в лагере германских империалистов. Основанный Рорба-хом в 1918 г. в Берлине специальный журнал «Die Ukraine», влачивший своё существование вплоть до 1922 г. (Раппало), уделяет значительное внимание вопросу об «ошибках» германской политики на Украине.
      «Ошибка» прежде всего состояла в том, что надо было, оказывается, ориентироваться не на Скоропадского, являвшегося представителем помещичьих интересов и к тому же руссофила, а на кулачество Украины и стало быть на Петлюру. «Ошибка» состояла, далее, в том, что вообще не было ясной политики в украинском вопросе. «Ужасно видеть, как бесцельно мечется немецкое политическое руководство в вопросе столь решающей важности как государственное преобразование Восточной Европы, как бросается оно в калейдоскопе от одной идеи к другой, взаимно исключающих друг друга; то вновь установка на великорусского соседа, то сохранение лимитрофов, то признание и защита Украины». «Ошибку» наконец сделали в самом Бресте. «Надо было бы пригласить особо не только украинцев, но и Кавказ, послать туда своих представителей, а в Бресте разговаривать только с русскими».
      Перечень ошибок служил поводом к горьким сожалениям о потерянных на Украине возможностях. «Ужасно видеть для всех знающих положение, — писал Рорбах, — что мы могли бы сделать на Востоке в 1917 и 1918 гг. и чего не сделалт.
      Покуда Рорбахи занимались «самокритикой», украинская контрреволюция, как это предсказывал Ленин8, успела уже переориентироваться на буржуазию .Антанты и вместо немцев начала продавать Украину французам и англичанам. Небез-известный Дм. Донцов так выражался по этому поводу в немецком журнале «Die Ukraine»: «Не следует думать, что немецкие экспансионистские планы были глубоко продуманы, что пресловутый «Drang nach Osten» был последовательным направлением политики Берлина. В новом курсе было больше шума и позы, нежели целеустремлённости и дальнозоркости, которой между прочим отличалась вся политика Англии. Это был скорее экспансионистский угар и самосознание «парвеню», нежели упорство и твёрдость опытного политика».
      Таким образом украинская контрреволюция от «парвеню», которому она только что лизала ботфорты, начинает поворачиваться к новым хозяевам, заранее куря им фимиам.
      Правда, немцы пытаются уверить украинцев, что с новыми хозяевами ничего не выйдет. «Ни Америка, ни Англия, — писал Рорбах, — не будут в состоянии, даже при наличии хорошо продуманной политики и хозяйственных мероприятий, перекрыть -естественные преимущества географического положения, взаим- -ного дополнения друг друга, которые существукгкмежду Украиной и Германией, влияние старых немецко-русских торговых; отношений, лучшие деловые методы, которые мы сможем предложить, наше знание языка и т. д.
      Всё это было конечно чересчур слабым утешением. Описания 5 богатств Украины, которыми всё ещё продолжают пестреть страницы «Ukraine», становятся на этот раз горькой насмешкой. Потерпевшим поражение германским, империалистам приходится теперь говорить иным тоном. В обоснование своих «прав» на влияние на Востоке они вынуждены уже апеллировать не Кд своей собственной истории и не к «победоносной силе германского меча», а к милости победителей. Всю германскую прессу: обошла например цитата из книжки Кейнса о версальском мире,; в которой Кейнс между прочим писал: «в наших (т. е. в антантовских) интересах ускорить тот момент, когда немецкие агенты и организаторы будут в состоянии снова привести в действие простейшие хозяйственные функции в каждой русской деревне».
      Советско-польская война 1920 г. на короткий момент снова вызвала оживление «украинской ориентации» германских империалистов. Упоминавшийся уже нами Рорбах выпускает даеЦ брошюры, посвящённые этому вопросу. Основная идея этихд брошюр: для Германии важна не Россия, а Восточная Европа. Для пояснения этой мысли Рорбах приводит следующее рассуждение: «Кто имеет политический разум, тот понимает, что для Германии лучше иметь в Восточной Европе вместо единогощ великого государства систему государств. Решающий факторщ для этого — Украина».
      «Система государств» на Востоке, о которой мечтал Рорбах, сконструирована была им совершенно в розенберговском стиле, а именно: «1) Россия, которая будет иметь доступ к морю у Петербурга и на Северном Кавказе (как видит читатель, Рорбах стал несколько скромнее. — С.Б.), может быть у устьев Дона, с 80 млн. жителей, 2) Украина — с 40 млн. жителей, 3) Польша с 30 — 35 млн. жителей, 4,5, б) Литва, Латвия и Эстония по 1 — 1,5 млн. жителей, 7) Финляндия с 3,3 млн. жителей, 8, 9, 10) Грузия, Армения и Татарская(? — С. Б.) республики по 3 млн. жителей. Нерешённым (! — С. Б.) остаётся вопрос о политической судьбе донских и кубанских казаков в Сибири (! — С.Б.). В высшей степени сомнительным является также будущее такого образования как Польша».
      Таким образом «система государств» придумана. Остаётся самый пустяк, а именно: её осуществление. Пытаясь ответить на этот вопрос, Рорбах, так же как впоследствии его плагиатор Розенберг, обращает свои взоры на Англию. Две возможности соглашения с Англией кажутся Рорбаху вероятными: 1) если поссорить Англию с большевиками из-за Азии и 2) если заставить Англию выступить за восстановление нарушенного европейского равновесия путём ревизии Версаля .
      В обоих случаях однако должна быть образована «самостоятельная» Украина, ибо это «центральная европейская проблема». Рорбах вытаскивает на сцену уже известную нам аргументацию. «Россия, — пишет он, — нуждается в Украине и без неё хозяйственно существовать не может. Украина же совсем не нуждается в России. Россия будет разорившейся бедной страной, Украина же, если она станет самостоятельной, скоро достигнет высшего расцвета из-за её естественных богатств».
      В этой брошюре Рорбах между прочим анализирует вопрос о том, на какие слои внутри Украины можно было бы опереться немецкому влиянию, и приходит к вполне понятному выводу, что такими слоями могут быть только крестьянство (разумеется, крепкое), среднее сословие, интеллигенция, духовенство и кооператоры.
      Брошюра Рорбаха была одним из последних отголосков брестской литературы германского империализма. Ещё продолжает кое-что писать журнальчик «Die Ukraine». Инфляционный король Стиннес выступает с фантастическим проектом получения от советского правительства концессии на всю Украину, какие-то чудаки ещё разрабатывают проекты водного сообщения между Германией и Чёрным морем, но всё это на время отходит на задний план. Приближается Раппало.
     
      8. Раппало и раппальский период (1922 — 1932 гг.)
     
      Между заключением раппальского договора (1922 г.) и открытым приходом фашистов к власти в Германии (1933 г.) лежит период так называемой «восточной ориентации» германской буржуазии, пытавшейся использовать «советскую карту» в своей игре с Западом.
      «Большевик» (№11 за 1933 г.) характеризовал эту «ориентацию» следующим образом: «Восточная ориентация, центром которой являются (являлись — С. Б.) рейхсвер и националистические круги, получает поддержку со стороны части промышленников, в первую очередь металлургической промышленности, работающей на экспорт. Западная тенденция, опирающаяся на либеральные круги, находит поддержку в химической и калийной промышленности, связанной с французским капиталом. Линия раздела в общем идёт через все слои, чёткого размежевания нет. Так называемая восточная ориентация стремится отчасти к союзу с СССР против Польши и Франции, отчасти к временному использованию отношений с СССР для того, чтобы дороже продаться Западу. Но не подлежит никакому сомнению, что и представители восточной ориентации были также убеждены в неизбежности будущей борьбы с первой республикой труда — СССР».
      Отношение германской буржуазии к СССР в этот период двойственное. С одной стороны, повелительная экономическая необходимость толкает её к элементарной лойяльности по отношению к СССР. С другой стороны, она никогда не могла освободиться от чувства страха и ненависти к советскому строю. По-этому отношения к СССР в этот период, даже самые лойяльные, внутренне отравлены.
      Возьмём для характеристики наиболее яркую фигуру этого периода — Штреземана, ко времени заключения так называемого Берлинского договора. Опубликованные ныне документы Штреземана дают широкую возможность воссстановить действительную картину настроений германской буржуазии в этот период»
      Одним из весьма важных вопросов советско-германских отношений этого периода был, как известно, вопрос о Локарно. Советская печать справедливо усматривала в Локарно попытку втянуть Германию непосредственно в антисоветский блок и неоднократно выражала свои опасения насчёт того, что Германия позволяет втянуть себя в этот блок не без внутреннего удовольствия. Как отвечал Штреземан на эти опасения советского общественного мнения?
      В речи 18 апреля 1926 г. Штреземан сочувственно цитирует замечание проф. Хетча о том, что русская боязнь крестового похода против советов «становится почти истерической». Он заявляет в той же речи, что «во время переговоров в Локарно было установлено, что Лига наций не является органом для крестового похода против СССР». В речи 26 апреля 1926 г. он подчёркивает, что оба народа «предназначены друг для друга»3 и что «никогда в намерения Германии не входило связать себя на Западе боевым союзом против Востока». В разговоре с т.Крестинским 11 декабря 1925г.он утверждает,что«Германия ни в каком случае не приняла бы участия в войне против России». В разговоре с т. Литвиновым 13 июня 1926 г. Штреземан решительно подчёркивает, что «Германия не имеет намерения позволить использовать себя в какой бы ни было форме для антирусской акции».
      Казалось бы, дело совершенно ясное! Германия не хочет участвовать в каком бы то ни было антисоветском блоке. Но, послушайте, какая своеобразная и в высшей степени характерная нота вплетается в эту штреземановскую «симфонию дружбы» с СССР! В разговоре с т. Чичериным 30 сентября 1925 г. Штреземан между прочим замечает: «Ни один человек в Германии не думает о том, чтобы вести войны за других, после того как мы сами лишены возможности вести войны за нас самих, за наши собственные животрепещущие жизненные интересы». В эту в высшей степени двусмысленную фразу можно в сущности вложить любое содержание. Её можно например понять и в том смысле, что, не желая вступать в войну с СССР из-за чужих интересов, Германия могла бы при случае начать её за свой собственный счёт, во имя своих интересов. Аналогичную мысль Штреземан развивает и в своей беседе ст. Крестинским 11 декабря 1925 г. «Мысль о том, — рассуждает он, — что западные державы снабдят Германию оружием и т. п. Против России, совершение? нелепа. Во-первых, практически подобный случай никогда не наступит, во-вторых, если бы vh и наступил, это ничего не изменило бы в реальном положении. Ибо время, когда Германия позволяла применять себя как наёмника против других стран, навсегда прошло».
      В разговоре с т. Чичериным 30 августа 1925 г. Штреземан высказывает совсем странное соображение. «Опасность, — заявляет он, — могла бы состоять для России только в том, что Германия позволит использовать себя в качестве континентального кинжала против России. Это предполагает вооружение Германии, на которое Франция никогда не пошла бы». В этом замечании в качестве единственного препятствия к участию Германии - в антисоветской войне выставляется уже только несогласие: Франции на германское вооружение. Если бы это согласие было: налицо, то вопрос возможно стоял бы совершенно иначе.
      Ещё более откровенно пишет об этом Штреземан в своём; дневнике от 26 сентября 1925 г.: «Если бы я допустил даже, что Германия готова к такого рода секундантской службе (быть кон-тинентальным кинжалом Англии против СССР. — С. Б.), то из; этого едва ли могла получиться действительная поддержка Англии, ибо необходимое в таком случае вооружение Германии не удалось бы из-за сопротивления Франции. Франция при своей установке ни при каких обстоятельствах не потерпела бы вооружения Германии, так как она боялась бы, что Германия могла бы тогда направить своё оружие также против других стран, кроме Востока. Таким образом мы не можем обеспечить Англии военной поддержки».
      Из всех этих высказываний Штреземана ясно одно, что Германия даже и в этот период непрочь была серьёзно взвесить возможность своего участия в антисоветской войне в случае, если бы Франция не очень возражала против необходимого для этой цели вооружения Германии. С подобного рода настроениями «восточная ориентация» германской буржуазии вступила в «медовый месяц» «дружбы» с СССР на основе берлинского договора!
      Если таким образом сами официальные руководители «восточной ориентации» не могли придумать ничего другого для обоснования своего сближения с СССР, кроме соображения о том, что Франция всё равно не позволит Германии вооружиться для войны с СССР, то что же приходится сказать о более мелких представителях этой «ориентации».
      В официальной докладной записке германского правительства рейхстагу по поводу заключения с СССР торгового договора 12 октября 1925 г. двусмысленно было сказано: «существенное изменение русской хозяйственной системы, представляющей собой основу хозяйственной структуры СССР, не могло быть достигнуто путём переговоров»А. Какой ещё путь был возможен для изменения хозяйственной структуры СССР, — предоставлялось догадываться читателю.
      Докладная записка правительства рейхстагу прямо заявляет, что некоторые части договора заключаются на короткий срок лишь в расчёте на то, что в самом близком будущем тем или иным путём наступят серьёзные изменения в хозяйственной системе партнёра.
      Полуофициальный комментатор договора Клейнов, выступивший в своё время, как мы помним, с брошюрой об аннексии Украины, так формулировал смысл договора от 12 октября 1925 г.: «вопрос, который поставлен, гласит: загонит ли СССР Германию на путь монополии внешней торговли и принудительного хозяйства или немецкое предпринимательство во всеоружии интеллигентности, дальновидности, организованной деловитости и одарённости (предполагается, что контрагент по договору, т. е. СССР, не обладает ни одним из этих качеств! — С. Б.) окажется в состоянии... уклониться от объятий русского медведя в одежде ленинского госкапитализма? Мы знаем, что это вопрос не только германо-русский, но и европейско-азиатский. Наш договор — это арена для гигантской борьбы хозяйственных миросозерцаний».
      Можно конечно как угодно комментировать договоры между странами, но такой комментарий всё же несколько странен для той, хотя бы по внешности лойяльной политики, которую возвещала в это время по отношению к СССР германская буржуазия. Её действительное настроение при этом очень правильно отражено Клейновым, заявившим в итоге своего анализа договора 12 октября 1925 г. «Только предательский приговор Версаля привёл Германию к более или менее вынужденному сближению с непримиримым врагом своего национально-общественного порядка».
      Германская буржуазия таким образом шла, стиснув зубы, на сближение с СССР, подгоняемая, с одной стороны, Версалем, а с другой стороны, экономическими соображениями. Поэтому во всех тех случаях, когда её не обязывала необходимость официальной вежливости, она давала полный простор своим настроениям.
      Здесь нет надобности останавливаться подробно на той резко антисоветской позиции, которую в продолжение всего этого периода занимали некоторые группы германской буржуазии — Фарбениндустри, группу Тиссена. Остановимся лишь на литературных выступлениях. В начале 1924 г. в видном мюнхенском журнале «Siiddeutsche Monatshefte» выпускается специальный номер с кричащим заголовком «Die Ukraine und die deutsche Zukunft». В этом номере выступили объединённым фронтом не только антисоветские слои германской буржаузии. Здесь была сделана попытка ещё раз гальванизировать «украинскую ориентациюгерманского империализма.
      Во вступительной статье редактор пророчески заявлял: «Придёт день, когда цепи Версаля будут разбиты, и мы, немцы, заранее должны знать все пути в будущее, чтобы правильно маршировать. Читатель уже догадывается вероятно, что путь в будущее обязательно должен лежать через Украину.
      В самом деле. Редактор, сейчас же после упомянутого нами вступления, переходит к формулировкам хорошо известных «теорий» о «естественном» соотношении между территорией и населением и о необходимости во что бм то ни стало увеличить немецкую территорию... за счёт Украины.
      Основное в жизни, по мнению редактора, это «тяга к обеспечению и расширению жизненных возможности не только для себя, но и для детей, для их жизни и чести». Под «жизненными возможностями» понимается конечно территория. «Задачей дальновидных хозяйственных политиков, — пишет в том же номере некий Мессингер, — является преодоление трудности политических границ и восстановление естественных связей, от которых уже в ближайшем будущем быть может будет зависеть вопрос, как пропитать всё растущее немецкое население после того, как у него отняты колонии и мировое могущество. Немецко-украинские отношения сыграют здесь особую роль».
      Итак, конёк найден. Благословенная Украина — вот что спасёт Германию. «И вот лежит, — восторженно повествует редактор, — одна из богатейших пшеничных стран между Днепром и Волгой, к северу от Чёрного моря, легко достижимая для нас по Дунаю».
      Аннексионистские планы в отношении Украины не обходятся конечно без философских обоснований. Уже известный нам Мартин Шпан, профессор истории в Кёльне, пишет: «Как германцы мы должны служить только одной идее, осуществлению только одного призвания. Срединная Европа (включающая разумеется и Украину. — С. Б.) со множеством своих народов нуждается в государственном восстановлении через нас как наиболее сильную державу. Это почва, способная к развитию, но невозделанная. Она нуждается в нашей работоспособности, в нашем прилежании. Не в меньшей мере она нуждается в германской душе (?! — С. ?.), в германской религиозности,так же как и немецком разуме и науке, — нуждается от канала (Ламанша. — С. Б.) до Чёрного моря, от Балтийского моря до Аппенин». «Мы были, — продолжает он, — тысячу лет тому назад при Генрихе III вплотную перед решением нашей задачи, вероятно самой грандиозной, самой вдохновенной и самой богатой духовными ценностями, чем какая-либо другая задача, когда-либо стоявшая перед народами. Габсбурги охватили лишь часть этой задачи, шведские короли XVII столетия усмотрели в следах древних норманских путей (читай — Днепр и Украина! — С.Б.) другую часть. Бисмарк вернул нас вновь почти туда, где стоял Генрих III. Движение наших окопов весной 1918 г. показало нам, как близко мы были ещё раз к цели нашей истории».
      Итак, Украина объявляется «целью немецкой истории», «задачей самой грандиозной, самой возвышенной», пределом империалистических мечтаний. Журнал связывает с Украиной самые разнообразные проблемы современной Германии. Украина, видите ли, не только должна обеспечить землю для растущего германского населения, она должна будет также помочь Германии ликвидировать польскую опасность. «Украина, — пишет в журнале уже известный нам Рорбах, — враг Польши, а Польша это шакал, грызущий германское тело. Политическая независимость Украины будет сильнейшей Гарантией того, что Германия не сможет быть окружена с Запада и с Востока одновременно».
      Украина должна, далее, обеспечить Германии свободный путь на Восток. «Дунайский путь, — пишет редактор, — через житницы Украины ведёт к нефтяным промыслам Кавказа и дальше на Индию» Снова всплывает уже известное нам понятие «Евразии», включающее в сущности аннексию Украины. Ведутся рассуждения на тему о том, какуд) величайшую глупость делает германское правительство, не поддерживая украинскую эмиграцию. Некий Вернер Брахт с завистью описывает в журнале, какую огромную работу ведёт Чехо-Словакия по подготовке кадров для будущей украинской интервенции, в то время как немецкий Михель снова спит.
      Мы видим таким образом, что в тот самый период, когда официальная немецкая дипломатия демонстрировала или старалась продемонстрировать свою лойяльность в отношении к СССР, вновь оживает н поднимает голову известная нам «украинская ориентация» германского империализма.
      Через пару лет после этого появляются в том же Мюнхене изложенные нами выше работы Гитлера и Розенберга, имевшие хождение среди широких кругов средней и мелкой буржуазии, а ныне официально введённые в школу и армию как основные пособия по фашистскому «обществоведению».
      В 1930 г. Рорбах выступает в Мюнхене с новой большой работой: «Германия! Жизнь или смерть?». Во внешнеполитических главах этой кнйги он вновь развивает старые мысли о необходимости всяческого содействия созданию «независимой» Украины, как основного звена в решении всех германских проблем. Любопытно отметить, что в этой работе Рорбах, оказавший в своё время бесспорно большое влияние на формирование внешнеполитической концепции германских фашистов, обнаруживает в свою очередь отчётливые следы гитлеровского влияния. Ряд страниц этой новой работы Рорбаха повторяет почти целиком некоторые страницы гитлеровской «Моей борьбы».
      В конце 1932 г. с обширной работой по вопросу о необходимости расширения хозяйственной сферы влияния Германии выступает некий проф. Карл Крюгер. Он не высказывается открыто за интервенцию на Украине, как это делали например Рорбах и Розенберг. Он пишет: «Не желая быть пособником политического сепаратизма украинцев и кавказцев, мы тем не менее считаемся с возможностью такой политической структуры Украины и Кавказа, при которой они были бы похожи на британские доминионы (Канада, Южная Африка, вскоре Индия). Обе эти страны — и Украина и Кавказ — безусловно будут приветствовать сотрудничество с индустриальной Германией (и индустриальной Италией), чтобы противостоять рсякой чрезмерной опеке Кремля, как это уже и было в растущей степени на деле с незапамятных времён». Таким образом Крюгеру чудится в Украине новая Канада, связанная с СССР отношениями вроде тех, какие сложились между Канадой и Англией в результате Оттавы.
      Оценивая итоги немецкой оккупации на Украине в 1918 г., Крюгер пишет: «Немецкое вторжение преследовало различные цели. От занятия Украины ожидали фактического прорыва блокады и новых возможностей для снабжения продовольствием. Вторжение в Закавказье обещало исключительно стратегические преимущества: использование железной дороги Батум — Тифлис — Джудьфа — Тавриз, сокращало линию вторжения в Ирак минимум на 250 км. Чисто инстинктивно верховное военное командование Германии нащупывало здесь пути закругления территории нашего великого государства»а.
      Крюгер повторяет старые гакстгаузеновские росказни о физических и психических «особенностях» украинцев в отличие от великороссов. Из множества благоглупостей, которые он высказывает при этом, можно указать например -на то, что сей учёный муж одной из «психических» особенностей украинцев считает «демократическое» отношение к женщине, в то время как у великороссов «коллективистическое» отношение к женщине. Этому соответствует господство «хутора» на Украине, в то время как у великороссов господствует всепоглощающий «мир».
      Если бы Украина стала самостоятельным доминионом, то, по мнению Крюгера, «Германии и Италии открылись бы тогда необозримые возможности по расширению путей сообщения, по постройке гаваней, железных дорог, автопутей, по сотрудничеству в промышленности и т. д. и т. п.». Крюгер нисколько не сомневается и в том, что они будут «благодарны за всякую помощь». Крюгер договаривается наконец до утверждения, что можно будет уговорить СССР отдать Украину немцам так сказать мирным путём, путём переговоров.
      Мм видим таким образом, что и в течение всего периода так называемой «раппальской политики» «украинская ориентация» германского империализма собственно не исчезала со сцены ни на одну минуту. Больше того, именно в этот период за псе взялись немецкие фашисты, объявив её основным устоем своей внешнеполитической концепции.
      Идейные истоки «украинской ориентации» германской буржуазии уходят далеко в довоенную и даже доимпериалистическую Германию. Германские фашисты использовали «наследие» и Гакстгаузена, и Гартмана, и Рорбаха, и многочисленных украинских «специалистов», обслуживавших немецкий генеральный штаб во время империалистической войны и после неё; фашисты использовали «мировоззрение», формировавшееся десятилетиями. Но фашисты воспроизводят и дополняют это «мировоззрение» в новой, отличной от прежней, эпохе. Всеобщий кризис капитализма расшатал устои капиталистической системы. Загнивающий капитализм, запутавшись в неразрешаемых противоречиях, ищет выхода из тупика. Буржуазия видит этот выход в бешеном наступлении на трудящиеся массы, в фашизации в области внутренней политики. Буржуазия неспособна удержать свою власть испытанными средствами «демократического» обмана, парламентаризма и выдвигает фашизм, эту оголтелую террористическую диктатуру монополистического капитала как последнюю надежду на спасение и удержание своего господства. 0на ищет выхода из тупика и в области внешней политики, подготовляет новую войну и выдвигает фашизм — самую реакционную шовинистическую идеологию капитализма. Германский фашизм с его «расовой теорией», «борьбой против еврейства и марксизма», с его пытками и аутодафе — ярчайшее свидетельство краха буржуазной культуры, возвращения к средневековью.
      Это отличие Фашизма как орудия классового господства монополистического капитала эпохи империалистических войн и пролетарских революций от предшествовавших ему форм буржуазной диктатуры сказывается и во внешней политике фашизма. Немецкие фашисты пришли к власти в условиях жесточайшего экономического кризиса. Исчерпав всю силу и аргументы разнузданной социальной демагогии, не выполнив широковещательных обещаний, какие германский фашизм до прихода к власти охотно «дарил» немецкому народу в своей программе, теряя свои антикапиталистические побрякушки, а вместе с ними и своих попутчиков (мелкая буржуазия, деклассированные элементы), перед угрозой полного краха германский фашизм бросается во внешние авантюры. Основная линия этих
      внешнеполитических авантюр направлена на разгром цитадели мировой пролетарской революции, страны победившего социализма — СССР. Гитлеры, Геринги, Геббельсы и Розенберги думают этой ценой заслужить милость английских твердолобых, ставших сейчас руководящей, организующей силой блока ряда империалистических государств, направленного против СССР, с тем, чтобы на следующем этапе поднять знамя реванша, используя при этом огромные противоречия версальской системы.
      «Германский фашизм в своей политике исходит из того убеждения, что он наконец нащупал то историческое противоречие, которое позволит германскому империализму выскочить из версальских цепей, освободиться от последслий разгрома 1918 г. не в борьбе с мировым империализмом, а в качестве участника новой империалистической войны за новый передел мира. Это противоречие — антагонизм капиталистического мира с СССР. Если бы возник общий антисоветский блок, то это, по убеждению германского фашизма, позволило бы национал-социалистам во всяком случае вступить в борьбу за осуществление их внешней программы».
      Отсюда — «украинская ориентация» германского фашизма.
      Отторжение советской Украины от СССР й образование на её территории «самостшжп» или (что одно и то же) вассальной, подчинённой германскому фашизму, Украины является сейчас ближайшей задачей внешней политики фашистов.
      Завоевав советскую Украину, германский фашизм, во-первых, мечтает укрепить свои международные позиции, получить плацдарм для дальнейшей войны с СССР — очагом мирового коммунизма, во-вторых, получить ворота для дальнейшего продвижения на Кавказ, Персию и т. д., в-третьих, начать беспощадную эксплоатацию украинских рабочих и крестьян, перекачку продовольственных и иных ресуров из Украины и, в-четвёртых, для укрепления своего внутреннего положения найти отдушину недовольству обманутых масс.
      Выполнению этой программы германского империализма (столь заманчивой и многообещающей) усердно помогают украинские фашистские контрреволюционные организации, провокаторы новой интервенции против СССР. Программа буржуазнопомещичьей реставрации советской Украины объединяет немецких фашистов с украинскими «самостшными».
      Но советская Украина — сейчас могучая страна, где вопрос о победе социалистического строя решён окончательно и на-.
      1 «Большевик» № 11, 1933 г.
      всегда. Советская Украина — неотъемлемая часть великогСССР, с его могучей индустрией, передовой техникой крупнейшим в мире сельским хозяйством, где укрепился бесповоротно колхозный строй, с непобедимой Красной армией — растёт и крепнет под руководством ленинской партии, тесно сплочённой вокруг вождя трудящихся всего мира т. Сталина. У советской Украины есть друзья и союзники в Западной Украине и во всём мире, где трудящиеся стонут под игом империализма.
      Этот единый, революционный фронт разобьёт вдребезги «украинскую ориентацию» и другие авантюры фашистов, сметёт с лица земли империалистическую буржуазию и её террори- : стическую диктатуру.
     
      9. Итоги и перспективы
     
      Германская военно-политическая и империалистическая литература в течение десятилетий неизменно и настойчиво возвращалась к идее образования вассальной. Украины как основного средства Германии к достижению «великих целей», к неограниченному господству на Востоке. Десятки учёных, журналистов, политиков и военных разрабатывали и разрабатывают «украинскую проблему» под этим углом зрения.
      В 1933 г. пришедшие к власти германские фашисты объявили идею вассальной Украины одним из основных принципов своей i внешней политики и попытались, правда пока безрезультатно, пропагандировать эту идею во-вне и найти себе сторонников для.. её осуществления прежде всего среди английских твердолобых. Этот факт трудящиеся Советского союза не должны забывать ни на одну минуту. Они не должны забывать, что во главе 1 Германии стоят сейчас люди, которые поставили своей задачей осуществить давнюю, в течение десятилетий разрабатывавшуюся ч идею германского империализма об образовании «самостоятельной», т. е. в действительности вассальной, Украины. Отличие теперешних властителей Германии от героев брест-литовских переговоров и украинской оккупации 1918 г. заключается лишь в том, что ненависть германских фашистов 1933 г. к первому государству трудящихся бесконечно возросла в связи с гигантским ростом и укреплением могущества СССР.
      Ничто иное, как могущество и сила СССР были основной А причиной провала первых попыток германского фашизма воплотить в жизнь свою внешнеполитическую концепцию.
      Неизменная политика мира, проводимая СССР на базе гигантских успехов индустриализации страны, социалистической перестройки сельского хозяйства и укрепления обороноспособности»
      страны, привела к тому, что планы «крестового повода» против СССР, подготовлявшегося германскими фашистами, оказались на этот раз сорванными, а международное положение Страны советов ещё более укрепилось. Восстановление дипломатических отношений между США и СССР, упрочение дружественных отношений с Францией и Польшей, заключение СССР пактов об определении понятия «нападающего» с 10 государствами, подписание пакта о дружбе, ненападении и нейтралитете с Италией, продление пактов о ненападении с Прибалтийскими государствами и Польшей, ликвидация торгового конфликта с Англией — вот перед какой картиной очутились германские фашисты вместо ожидавшегося ими общего европейского похода против СССР под их руководством. Дальнейшее укрепление внутреннего положения СССР, дальнейший рост социалистического строительства в городе и деревне, дальнейшая неуклонная политика мира наряду с всемерным укреплением обороноспособности нашей страны — таков тот единственный ответ, который трудящиеся массы СССР дают на провокации германских фашистов.
      Трудящиеся массы СССР не боятся провокаций германских фашистов. Как писала 13 марта 1933 г. «Правда» по поводу одного из выступлений г. Розенберга: «Времена теперь не те, г. Розенберг!» Времена теперь в самом деле не те, прежде всего, во всём, что касается СССР, ибо «Центральный комитет нашей партии, партия в целом, напряжённо работая Над всем многообразием вопросов строительства социализма, ни на один миг не упускали из виду необходимости постоянной заботы о защите советских границ, о строительстве Рабоче-Крестьянской Красной армии и обороны в целом. Как результат этой общей нашей работы мы имеем на сегодня вполне современную, преданную делу социализма, крепкую, словом, хорощую армию. Наши вооружённые силы полностью соответствуют уровню развития нашей страны, от бурного роста которой они не отставали и не смели отставать ни на один шаг.
      За период между XVI и XVII партийными съездами проделана огромная работа по коренной реконструкции Красной армии. За этот период армия совершенно переродилась, став в отношении качества и количества вооружения, организационной структуры и боевой подготовки своих кадров как бы принципиально иной армией».
      Времена также не те и в том, что касается самой Германии. В 1918 г., когда германские батальоны маршировали на Украину, германский рабочий класс не имел ещё своей собственной революционной партии, не имел ещё опыта революции и широкой революционной борьбы. В 1933 г., несмотря на торжественные декларации фашистских палачей, хвастающихся тем, что они задавили полностью коммунистическое движение, огромное революционное брожение происходит в недрах германского . __ рабочего класса.
      В Германии революционная ненависть пролетариата нарастает, «там накапливается колоссальная революционная ; энергия в массах и уже начинается новый революционный подъемх. Во главе масс стоит героическая коммунистическая 1 партия Германии, единственная партия, которая в условиях неслыханного террора ведёт борьбу против фашистского режима, за победу пролетарской революции в Германии. Рабочий класс Германии прошёл с 1918 г. через ноябрьскую революцию, : через революционный подъём 1923 г., через массовую стачечную политическую борьбу. Он на собственном опыте успел убедиться в предательской роли социал-фашизма. Он создал свою собственную революционную партию, насчитывавшую более 300 тыс. членов и около 1 млн. чел. во всякого рода подсобных организациях. Коммунистическая партия Германии вела за собой уже после прихода Гитлера к власти 6 млн. германских избирателей. Это огромное массовое движение нельзя уничтожить с помощью террора. Больше того, сейчас к этому движению тянутся миллионы рабочих, шедширанее за социал-демократами, которые потеряли ныне всякое влияние. В этих условиях антисоветская провокация германского фашизма рискует в случае попытки её осуществления встретить внутри самой Германии такое противодействие, от которого фашизму едва ли поздоро вится.
      Военная мощь СССР, наши гигантские успехи в области социалистического строительства, с одной стороны, и революционное движение германского рабочего класса с другой, обрекают на неудачу планы германского фашизма.
      Однако фашисты на то и авантюристы в политике, чтобы ничего не забыть и ничему не научиться. В условиях всеобщего кризиса капитализма при наличии всё обостряющихся классо вых противоречий усиливается опасность контрреволюционной войны против СССР.
      «Фашистское правительство в Германии — главный поджигатель войны в Европе».
      «Японская военщина ведёт перекличку с германскими фаши» стами и английскими империалистами для развязывания контр» революционной войны против СССР и с востока и с запада. Проводя политику непрерывных провокаций против СССР, замышляя захват советских земель, фашистская военщина Японии выступает как застрельщик контрреволюционной войны против Страны советов. В то же время германский фашизм зазывает международную буржуазию купить национал-социалистских ландскнехтов против СССР, интригуя с английским, итальянским и польским империализмом(германо-польские переговоры)».
      В апреле и мае 1933 г. фашистское правительство делало официальные заявления о том, что оно хочет жить в мире и дружбе с СССР, несмотря на разницу хозяйственной и политической структуры обеих стран. В переводе на обыкновенный язык это обозначало, что так как первые попытки организовать крестовый поход против СССР провалились, то приходится пока что в качестве «промежуточного звеназаявлять о своём-миролюбии.
      Всякий, кто более или менее изучал германский фашизм, не мог расценивать эти заявления иначе, как тактический манёвр. Действительность очень быстро доказала правильность подобной оценки.
      В июне — июле 1933 г., т. е. уже после миролюбивых заявлений, по всей Германии развернулась бешеная кампания против СССР, организованная вновь созданным министерством пропаганды. Спешно фабрикуются выставки писем от якобы «голодающих» в СССР немецких поселенцев. В газетных архивах разыскиваются фотографии голодных сцен во всех странах света, которые преподносятся затем на передовых страницах фашистских газет как снимки «голодающих» в СССР, на станциях железных дорог расклеиваются специальные плакаты против СССР, попы с амвонов истерически клевещут на СССР. Против СССР выпускаются в огромных количествах брошюры, фашистские штурмовики на улицах распевают песни о походе на Россию, радио ставится на службу новой кампании! Как -понять всё это, как не попытку на всякий случай подготовить «общественное мнение» к новой антисоветской авантюре?
      Несмотря на все усилия фашистов, кампания эта провалилась под влиянием распространяемой по всему миру информации о прекрасном урожае в СССР и о прекрасном ходе наших хлебозаготовок.
      «Голодную» кампанию можно было бы однако кое-как объяснить необходимостью вести борьбу с «внутренним врагом», — немецким коммунизмом. Такие доводы выдвигали германские газеты. Однако не было недостатка и в антисоветских выступлениях чисто внешнеполитического порядка за этот период, т. е. уже после известных выступлений Гитлера в рейхстаге насчёт «дружественных отношений» к СССР.
      В июле 1933 г. в Берлине выпускается роман некоего Франца Германа под названием «Земля в пламени». Роман будущего из периода 1937 — 1938
      Автор, немецкий военный лётчик, рассказывает в этом романе, как в 1937 г. 100 германских офицеров, якобы против воли «национал-социалистического» правительства, крадут несколько новейших самолётов у фирмы Юнкере и улетают на Украину, на помощь вспыхнувшему там антисоветскому восстанию. Восстание на Украине возглавляет некий Александр Герков, конечно «богатый, землевладелец». Дядя его, богатый киевский купец, три года просидевший при Советах в тюрьме, живёт в Липках, «квартале богатых» в Киеве. Невеста — дочь расстрелянного большевиками контрреволюционера.
      Чтобы дать представление о характере и целях «восстания», приведём речь героя Геркова, которую он держит на киевских холмах: «За тебя, священная Лавра, боремся мы и льём кровь! За тебя, великий Киев, за тебя, мощный Днепр, за тебя, Украина, священная родина». Герков поднял восстание, воспользовавшись уводом частей Красной армии на север СССР, на который в это время напали соединённые силы англичан и французов. Однако Геркову с самого начала ясно, «что без чужой помощи восстание невозможно». Читатель догадывается, вероятно, откуда эта «чужая» помощь должна притти. Конечно из Германии! «Добро пожаловать», восклицает Герков, обращаясь к прибывшим немецким офицерам: «Добро пожаловать в Россию! Добро пожаловать на Украину — вы, мужественные немцы!».
      Любопытны речи, которые произносят прибывшие германские офицеры. Эти речи кажутся прямо списанными из Рор-баха или Розенберга. «Военная драма на Востоке, — говорит предводитель немецких офицеров, — есть начало нашей собственной освободительной борьбы. Друзья! Протянуть руку украинскому восстанию — значат бороться за Германию! Нам нечего терять, но мы можем приобрести всё! Да здравствует свобода!».
      Само собой разумеется, что «немецкие офицеры были ветре-чены с восторгом украинскими частями, и на всех участках фронта под их влиянием заметно поднялся войсковой дух». Пользуясь тяжёлым положением СССР на севере, где в это "время успешно развивается наступление англичан и французов, немецкий полковник фон-Брендис от имени «восставшей» Украины едет для переговоров в Москву, где ему и удаётся добиться от Советов осуществления следующих трёх требований Украины:
      «. Полная независимость Украины и безусловное признание её суверенитета.
      . Полная безнаказанность для всех граждан советских республик, явно или тайно боровшихся за украинское дело.
      . Отказ от всякой коммунистической пропаганды Советов на Украине».
      Убогая фантазия автора не смогла придумать ничего большего, как в точности воспроизвести для 1937 г. §6 Брест-литовского мира и даже не додумалась послать для переговоров в Москву самого Геркова, а предоставила окончательное оформление «независимой» Украины немецкому полковнику.
      Эта безграмотная антихудожественная белиберда Франца Германа нисколько не интересовала бы нас, если бы не одно маленькое привходящее обстоятельство.
      На обложке книжки жирным шрифтом сообщается от издательства, что министр-президент и министр воздухоплавания Герман Геринг принял посвящениеэтой книгт.
      Итак,, программа «освобождения Украины» при помощи немецких офицеров и при содействии германских полковников, начертанная для 1937 г. автором, санкционируется авторитетом второго лица в германской фашистской иерархии, г. Герингом, об антисоветских выступлениях которого мы уже достаточно говорили в начале этой брошюры! Это сразу придаёт роману Германа специфический интерес как выражению определённых надежд руководящих германских фашистских кругов.
      В августе 1933 г. появляется специальная статья по украинскому вопросу в одном из влиятельнейших журналов Германии «Der Ring», органе берлинского «клуба господ», из недр которого вынырнули в своё время фон-Папен и ряд других политических друзей фашизма. Автор, скрывшийся за инициалами «Г. ф. С.(Граф фон-С.), подвергает прежде всего критике ту политику, которую когда-то немецкие оккупационные войска вели на Украине. Не нужно было поддерживать Скоропадского, думает он, надо было лучше «поторопиться» с проведением давно назревшей аграрной реформы. Замечателен общий вывод, к которому граф фон.-С. приходит в результате анализа опыта украинской оккупации: «Главная причина краха украинского освободительного движения в России, — пишет он, — лежала пожалуй в том, что украинцы в своей массе не были приверженцами какой-либо национальной или народной идеи. Крестьяне, — а Украина это страна крестьян, — интересовались прежде всего проблемой утоления своего земельного голода, т. е. разделом крупных имений. Кроме того после четырёх лет военной службы им уже надоела война, независимо от цели, за которую она ведётся. Большевизм обещал им мир и землю. Они последовали за его лозунгами. Украинские же средние и верхние слои существовали лишь в зародыше.
      Вслед за тем автор пытается взглянуть на будущее. Украинцы, — рассуждает он, — всё больше и больше проникаются чувством своего ощличия от русских; однако нельзя установить с точностью, как велико число «сознательных украинцев. Конечно украинцы более подходят к Европе и более хотят сближения с ней, чем русские, «однако, когда пробьёт час украинской действительности, трудно предсказать с точностью. Это может, пожалуй, длиться целое десятилетие. Но что украинский народ в один прекрасный момент сыграет значительную роль в политике, культуре и в хозяйстве, — это можно сказать наверное.
      Эта двусмысленная, осторожная статья неизвестного автора из «клуба господ» показывает, что «украинская ориентация» германского империализма не умерла, что она живёт, вопреки заявлениям Гитлера, что в недрах «господских» и фашистских клубов продолжают по прежнему взвешиваться шансы нового поход? на Украину в целях превращения её в германского вассала.
      В августе 1933 г. появился номер журнала «Volk und Reich», издающегося на деньги германского правительства и в основном посвящённого пропаганде идеи так называемой «Срединной Европы».
      Понятие «Срединной Европы» — один из излюбленных коньков германских империалистов. Оно было введено в практику известным германским политическим деятелем Науманом, написавшим в 1915 г. специальную книгу о том, что надо понимать под «Срединной Европой». В общем «Срединная Европа» должна была включить кроме Г ермании также и всю бывшую Австровенгерскую монархию и по мере возможности ряд областей Восточной Европы, между прочим конечно и Украину. Неудивителен поэтому интерес журнала «Volk und Reich», занимающегося на государственные Деньги разработкой проблем «Срединной Европы», к Украине. Цитируемый нами номер журнала содержит статьи на интересующую нас тему. Прежде всего статью Вольфганга Роте под кричащим заголовком «Духовная мобилизация в борьбе за Восток». Автор останавливается прежде всего на вопросе о том, до какой степени недостаточно германская наука, германская школа, германское искусство, германская публицистика занимались до сих пор проблемами Востока.
      О таких жизненно важных для Германии районах, как Литва, Белоруссия, Украина, нет ни одной мало-мальски серьёзной книги. А между тем «изучение Востока, это не требование минутной политической конъюнктуры и тем менее узкая проблема длк специалистов, — это действительно серьёзная задача для грядущих десятилетий»
      Дело в том, что «восточная часть Срединной Европы резко выдвигается как такая часть, судьбы которой всегда были тесно связаны с судьбой Германии. Это такая часть Срединной Европы, на которую германская национальная революция должна обратить особое внимание. Это пространство и его история неотделимы от германизма, который один стоял в соприкосновении со всеми народами Ближнего Востока. Вместе с тем мы ни в коем случае не должны терять из виду ту силу, которая стоит за обломками восточной части Срединной Европы: СССР и русский народ».
      Французы оказывается уже обгоняют немцев, устраивая . специальные школы для изучения Востока и т. п. «Если Германия не хочет отстать, она должна создать армию людей, которые, оставаясь в гуще внутренней жизни, умели бы понимать связь вещей и настолько хорошо знали бы соответствующие языки и страны, чтобы всегда быть готовыми сказать важнейшее о Востикеъ.
      Итак, надо уже сейчас готовить «армию» знатоков BocToка которые могут быть использованы в любой момент. Это нужно для самых разнообразных целей. Например «быть может мы , сможем сейчас благодаря этому с открытыми глазами встретить русскую особенность большевизма. заявление сопровождается чрезвычайно таинственными намёками на то, что необходимые для «восточной ориентации» «разнообразные силы часто при очень тяжёлых обстоятельствах уже находятся в работе или уже зарождаются. Эти силы имеют сейчас право на всевозможное содействие со стороны нового государства, однако они допжны суметь продолжать свою работу и самостоятельно, как это они делали с успехом до сих пор».
      Статья кончается знаменательными словами: при изучении Востока «дело идёт о том, чтобы выковать духовное оружие, распропагандировать мир и прежде всего подготовить наш собственный народ к будущим решениям на Востоке».
      Читатель, познакомившийся с предыдущим изложением, без труда поймёт, что собственно скрывается за всеми этими «таинственными» оборотами автора. Он без труда расшифрует, что за Есем этим прячется не что иное, как призыв к «идеологической» подготовке войны против СССР.
      Непосредственно следующая за статьёй Роте статья Акселя Шмидта по украинскому Еопросу ставит все точки над «i».
      В цитированном нами ранее сборнике, под редакцией Зеринга о разделе царской России, подготовленном накануне Бреста, тот же Аксель Шмидт выступил впервые с проектом отделения Украины. В течение четырёх лет — 1918 — 1922 — Аксель Шмидт был управляющим делами «немецко-украинского общества» и одним из редакторов журнала «Pie Ukraine». Ближайший помощник Рорбаха, Аксель Шмидт вместе с этим последним более десяти петия разрабатывал «украинскую проблему» под углом зрения интересов немецких империалистов.
      В цитируемой нами статье Аксель Шмидт конечно прежде всего повторяет выдвинутый давным-давно Рорбахом тезис о том, что «Украина представляет собой центральную проблему в Европе». «До тех пор, — пишет он, — покуда 40-миллионный украинский народ не образовал собственного государства, до тех пор Восточная Европа не успокоится».
      Повторяя Рорбаха, выступившего с той же «идеей» ещё в 1920 г., Шмидт высказывается за образование в Восточной Европе трёх крупных государств — Великороссии, Украины и Польши, «которые находились бы настороже по отношению друг к другу». «Система государств» вместо единого государства неизмеримо более выгодна для Германии, утверждает Шмидт вслед за Рорбахом. «Подобный раздел Восточной Европы на три крупных государства наряду с существованием окраинный государств освободил бы Германию от опасности попасть в клещи между Востоком и Западом, кок это было во время ми ровой войны».
      Значение украинской проблемы, по мнению Шмидта, увеличивается сейчас особенно потому, что СССР начал будто бы ориентироваться в большей степени на Францию, нежели на Германию. «Эта новая ориентация Советской России уже сама по себе должна заставить Германию обратить вновь внимание на украинскую проблему, которая за последние годы под давлением злободневных вопросов отодвинута была на задний план».
      В том, что «независимая У краник» немедленно станет союзником фашистской Германии, Шмидт не сомневается так же, какие сомневался в этом 16 лет назад. «Германия и Украина, — утверждает он, — политически (?! — С.Б.) связаны друг с другом и экономически друг друга прекрасно дополняют».
      Свой общий вывод в статье Шмидт формулирует следующим образом: «Если считать правильной концепцию о том, что распад исполинской царской империи выгоден для Германии, то нужно эту мысль последовательно довести до конца и рсг?ать Восточную Европу на этнографические части. При таком переделе Восточной Европы 12 млн. поляков у 4о млн. украинцев противостояли бы 100 млн. великороссов»Б.
      Мы видим таким образом, что в августе 1933 г. вновь появляются на сцену идеи и планы, которые подробно разрабатывались ещё во время мировой войны. Нельзя забывать, что журнал, в котором всё это печатается, издаётся при государственной поддержке.
      Однако нам незачем в сущности обращаться к косвенным уликам насчёт того, что фашисты, несмотря на все их декларации, отнюдь не оставили своей «украинской ориентации». Достаточно лишь познакомиться с выступлениями фашистских «вождей» на нюренбергском партейтаге германских фашистов, чтобы убедиться в этом. В этих выступлениях, превознося до небес свои «заслуги» в борьбе с коммунизмом и призывая Европу к «единству», германские фашисты в открытой или замаскирован ной форме предлагают себя в качестве наёмников для похода против СССР.
      Розенберг в докладе о расовой обусловленности внешней политики следующим образом описывает заслуги фашистов в деле «спасения» Европы от большевизма. «Коммунизм, — заявил он, — господствующий уже на одной шестой части земного шара под непрекращающимся давлением политических и финансовых требований (?! — С.Б.), бесспорно перенёсся бы и на Срединную Европу. Поэтому мы рассматриваем приостановку этой всемирно-разрушительной идеи в Германии не только как спасение для самой Германии, но и как спасение для всей Европы». «Трезво рассматривая вещи, нужно признать, что всякое ослабление современной Германии означает усиление мирового коммунизма, что крах Срединной Европы представляет собой крах рынков сбыта для всех других наций, а также усиление той жгучей политической опасности, которая действительно могла бы разрушить тысячелетнюю культуру Запада».
      Здесь Розенберг попадает на своего излюбленного конька и переходит к вопросу о защите белой расы от грозящей ей с Востока опасности. «Мы обращаем внимание других наций, их вождей, их молодёжи, — истерически взывает он, — на напряжение, господствующее на Дальнем и Ближнем Востоке, напряжение, которое становится всё более и более всемирно угрожающим. — Н еуЖ?ли наконец не победит сознание, что люди белой расы связаны судьбой между собой, что, рассматривая дело со всемирноисторической точки зрения, Европа во-вне должна образовать единство, чтобы суметь противостоять грядущему периоду решений... И если даже удалось бы полное поражение Германии, всё равно период европейских споров, вызванных больными умаму больших городов, был бы сигналом к восстанию всех других рас земного шара против Европы, и эта последняя погибла бы в жестоких судорогах, как когда-то погиб Рим под ударами рабов из передней Азии». Читая этот полусумасшедший бред, всякий хоть сколько-нибудь знакомый с внешнеполитической концепцией г. Розенберга должен будет признать, что с 1926 г. по сентябрь 1933 г. Розенберг ничего не забыл и ничему не научился. Как и в 1926 г. он продолжает по сей день призывать Европу объединиться для крестового похода против мирового коммунизма и мировой крепости пролетариата — СССР.
      Крайне интересны выступления на нюренбергском партейтаге министра продовольствия и сельского хозяйства, молодого фашистского карьериста Дарре. Он отразил в своей речи, пожалуй в большей степени, нежели другие фашисты, социальн»-классовый характер германского фашизма.
      Его речь это прежде всего кулацко-юнкерский протест против городов и промышленности. «Мы должны констатировать, что города, даже мелкие и средние, по каким-то неизвестным причинам оказываются прямо и косвенно вредными для расы нашего народа, что наше сельское население представляет единственный расовый источник, которым мы обладаем. Те 13% превышения рождаемости над смертностью, которые показывает наша статистика в отношении сельскогонаселения, есть единственная гарантия того, что мы в XX столетии вообще сможем удержаться хозяйственно и политически как народ».
      Основная задача фашизма, по мнению Дарре, состоит во всемерном укреплении крестьянства. «Перед национал-социалистическим политиком вообще нет иного выбора, как только во что бы то ни стало сохранить крестьянство и через крестьянство весь немецкий народ. Национал-социалистический политик в увеличении любой ценой численности германского крестьянства должен видеть основу стабилизации германской истории в будущем.». С точки зрения всей народной политики путь сохранения и увеличения крестьянства остаётся единственным путём в германское будущее».
      Эту кулацко-юнкерскую прелюдию к теории о необходимости завоевания новых.земель для германского «крестьянствачитатель настоящей брошюры уже встречал не раз. Её распевали почти все германские империалисты, разрабатывая планы раздела сначала царской России, затем СССР, её сделал основой своих внешнеполитических построений Гитлер в своей книге «Моя борьба».
      Что касается рассуждений самого Гитлера на нюренберг-ском партейтаге, то наибольшего внимания заслуживает его речь по расовому и национальному вопросам. Мир, согласно Гитлеру, делится на расы высшие и низшие. «Разница между отдельными расами и внешне и внутренне огромна. Расстояние между низшими так называемыми людьми и нашими высшими расами больше, чем то, которое лежит между низшими людьми и высшими обезьянами. Если бы в мире не было нескольких рас, которые ныне определяют его культурный облик, то вообще нельзя было бы говорить о человеческой культуре. Не климат и не воспитание являются тому причиной, но сам человек, одарённый провидением этими способностями».
      Изложив эту поповскую чушь, Гитлер переходит к весьма поучительным замечаниям насчёт сожительства различных . рас. «Высшая раса, — говорит он, — высшая в организаторском...
      смысле слова, подчиняет себе низшие и вступает тем самым в отношение, которое охватывает уже разноцепные расы. Именно благодаря этому возникает подчинение множества людей воле немногих, объясняемое правом сильного, единственным правом, которое с естественной точки зрения является единственно мыслимым, так как оно разумно».
      Только подобное «сожительство» рас, основанное на подчинении низших рас высшим, и создаёт, по мнению Гитлера, великие культуры. «Не там возникли великие арийские культуры, — вещает Гитлер, — где арийская раса жила одна, а лишь там, где она входила в живую связь с иными расами не в смысле браков и смешения крови, но в смысле ооганического целевого сообщества. И то, что побеждённым сначала казалось ярмом, позднее оказывалось благословением».
      «Способность подчинять других дана, провидением высшим расам не для того, чтобы они бессмысленно разыгрывали из себя господ, и не для того, чтобы мучить, а для того, чтобы путём соединения своей гениальности с силой других создать для обоих достойное и полезное существование». Проповедь завоевательной политики звучит таким образом совершенно отчётливо р Заявлениях Гитлера и служит неопровержимым доказа-# тельством того, что изложенные в его книге внешнеполитические установки сохраняют силу и по сию пору.
      Съезд германских фашистов в Нюренберге показал таким образом воочию, что, поскольку дело идёт о «вождях», установка остаётся прежней, а именно авантюристическая агрессия во внешней политике,, с основной установкой на подчинение других народов герканскому господству с призывом ко всей Европе объединиться для «крестового похода» против мирового большевизма, т. е. в первую очередь против СССР.
      Что касается национал-социалистических «масс», то им приказано при всяких шествиях распевать песенки такого рода:
      «Du kleiner Tambour; schlage ein Nach Russland wollen wir marschieren Nach Russland wollen wir hinein Der Bolschewik soli uns re Krafte spiiren».
      «Эй, барабанщик, бей.
      В Россию хотим итти мы походом.
      В Россию хотим итти мы вглубь.
      Пусть большевики чувствуют нашу силу».
      Таким образом всё остаётся по-старому, несмотря на заявления Гитлера в рейхстаге, несмотря на успокоительные заверения германской официальной прессы. Заявления эти таким образом не что иное, как манёвр, для того чтобы обеспечить себе некоторую передышку для nocoii аошнтчры. Бешеная кампания против коммунистов, усилившаяся с связи с необходимостью как-нибудь выпутаться из позорного провала процесса о поджоге рейхстага, служит новой иллюстрацией правильности этого положения.
      Германские фашисты не собираются отказаться от авантюр против СССР. Трудящиеся .массы СССР сумеют однако и в будущем сделать эти авантюры бесплодными. Победоносное шествие коммунизма не слижс быть задержано фашизмом. Надёжнейшей порукой тому являются гигантские успехи социалистического строительства в СССР под руководством коммунистической партии и её вождя г. Сталина.
     
      ПОСЛЕСЛОВИЕ
     
      В своих контрреволюционных планах в отношении Украины германский фашизм ориентируется на деятельность украинских контрреволюционных организаций, на работу украинского фашизма, который играет активную роль в подготовке новой интервенции против СССР и ставит своей активной задачей помощь империалистическим государствам, готовящим нападение на Страну советов, в том числе конечно и в первую очередь современной фашистской Германии.
      «Установление в деревне колхозного строя, ликвидация кулацкой кабалы, широкое развитие МТС и совхозов означало коренную революцию в сельском хозяйстве Украины, его перестройку на социалистических началах, машинизацию вчера ещё отсталого и распылённого сельского хозяйства, огромный рост его доходности, начало ликвидации противоположности между городом и селом... Большевистские темпы индустриализации и коллективизации, осуществляемой партией в беспощадной борьбе с классовым врагом и его оппортунистической агентурой, создавали прочную базу для невиданного ещё в истории бывших угнетённых народов роста украинской советской культуры, для перевода государственного аппарата на родной язык населения, для укрепления украинской советской государственности».
      . Переход партии к политике сплошной коллективизации, ликвидации кулачества как класса, выкорчёвывание последних корней капитализма наталкивались на отчаянное сопротивление буржуазно-националистических элементов, в том числе украинского кулачества.
      «Выбитые из своей производственной базы, буржуазнокулацкие элементы продолжали борьбу против советской власти и коммунистической, партии, применяя в изменившейся обстановке новую тактику тцхой сапы, пролезая в наши предприятия и учреждения, совхозы, МТС, колхозы и даже партийные организации, пытаясь разлагать их изнутри, особенно широко применяя методы обмана, двурушничества и маскировки. Эта новая тактика вдохновлялась старыми вождями украинской контрреволюции Винниченко, Грушевским, Шаповалом и др.
      Конец относительной стабилизации капитализма, переход к новому туру революций и войн, японская оккупация Манчжурии и Северного Китая означали усиление опасности военного нападения на СССР. В связи с этим ставка на интервенцию стала, основной установкой всех контрреволюционных организаций, открытых на Украине за последние годы, тесно связанных с германским и польским фашизмом, начиная с возглавлявшегося бывшими петлюровскими министрами Ефремовым, Чеховским и Никовским «Спилки визволення УкраТни» (СВУ) и кончая «Объединением украинских националистов» (ОУН), руководимой агентом немецких фашистов, палачом киевских рабочих Коновальцем. Установление фашистской диктатуры в Г ерманиипрямая поддержка русских и украинских белогвардейцев германскими фашистами и английскими твердолобыми, открытая пропаганда отторжения Украины от Советского союза в германской фашистской печати, публичные выступления ответственных польских фашистских кругов (Сапега, Мацкевич) за антисоветский блок Польши с фашистской Германией и наконец борьба между польскими и германскими фашистскими кругами за гегемонию в лагере украинской контрреволюции, — всё это безусловно стимулировало контрреволюционную активность остатков разгромленных капиталистических элементов на советской Украине».
      Приход Гитлера к власти усилил немецкую ориентацию в лагере украинской контрреволюции, окрылил этот лагерь новыми надеждами.
      Украинский фашизм развил в последние годы и особенно после прихода Гитлера к власти бешеную подрывную работу в УССР, создал здесь целую сеть подпольных, шпионских организаций, используя ослабление большевистской бдительности КП(б)У и возглавлявшийся Скрыпником националистический уклон в КП(б)У, смыкавшийся с интервенционистами.
      Остановимся коротко на основных моментах деятельности украинского фашизма.
      Октябрьская революция превратила Украину из бывшей колонии «тюрьмы народов», какой она была при царизме, в Советскую страну, где под руководством пролетариата и его партии начался бурный расцвет украинскойЛюветской культуры. Но националистическая контрреволюция, разгромленная в открытом бою, не сложила оружия. Остатки украинских контрреволюционных партий (эсдеки, эсеры, эсефы), бывшие министры, полковники, публицисты украинских контрреволюционных правительств (петлюровской директории, гетмана Скоропадского и т. д.) нашли приют в ряде капиталистических стран Европы (в первую очередь в Польше), где с помощью иностранного империализма готовили силы для будущей интервенции. Контрреволюционная эмиграция организовывала свои ячейки в УССР, где её опорой являлись кулачество, значительная прослойка буржуазной интеллигенции, бывшие участники петлюровской армии и многочисленных банд. Уже процесс СВУ («Спилка визволення У кражи» во главе с бывшими петлюровскими министрами Ефремовым, Никовским и др.) в 1929 г. показал, что украинская агентура международного империализма начинает массовую передвижку своих сил в сбветскую Украину. «Наша линия состояла в том, — признал на процессе член СВУ Дурдуковский, — чтобы собрать на советской Украине самые лучшие, талантливые («талантливые» части интервенции. — И.Б.),преданные украинские силы, разбросанные почти по всему миру». А другой подсудимый,Ивченко, рассказал и о тактической линии СВУ, являющейся до сих пор классической линией украинской контрреволюции в УССР.
      Тактика СВУ состояла в том, чтобы «продвигать своих людей всюду, где только можно, продвигать своих людей во все сферы общественной, хозяйственной и культурной жизни, Проникать в партию, комсомол».
      Через два года, в 1931 г., была раскрыта другая организация, так называемый «Украинский национальный центр», куда входили и украинские и галицийские националистические партии. Программа этой организации ничем не отличалась от программы СВУСвержение советской власти, реставрация капитализма — таковы основные пункты этой программы. «Украинский национальный центр» готовил восстание, приурочиваемое к тем же срокам, когда западноевропейским империализмом намечалась интервенция против СССР: сначала в 1930 г., а затем в 1931 г. Новая организация продолжала старую испытанную тактику: «прикрываясь разными сугубо советскими декларациями, интервью в газетах,советскими статьями в газетах и журналах, а также своей мнимо добросовестной работой, — признавался член СВУ Филипович, — мы добирались до высоких постов, проникали как можно шире и глубже в аппарат, заполняли его своими людьми, вербовали людей и расширяли своё влияниеДля этой подрывной вредительской работы было переброшено из Западной Украины, по заявлению члена «Украинского национального центра» Дмитренко, три транспорта — около 500 человек.
      «Дело «Украинского национального центра» показало, что процесс СВУ — не изолированный эпизод, а лишь одно из звеньев общей цепи борьбы националистической контрреволюции против советской власти на Украине».
      Эта борьба продолжалась и дальше. Два фактора усиливали эту борьбу в последние годы, активизировали внутреннюю и внешнюю националистическую контрреволюцию. Это, во-первых, успехи социалистического строительства УССР, выкорчёвывание последних остатков и. корней капитализма в советской Украине, и, во-вторых, конец относительной стабилизации капитализма, переход к новому туру революций и войн во всём капиталистическом мире. На базе сплошной коллективизации происходила ликвидация последнего оплота украинского фашизма в УССР — кулачества. Рушились последние надежды украинского фашизма на реставрацию капитализма с помощью «внутренних сил» в УССР. Это вызвало ожесточение классовой борьбы, переход буржуазно-кулацких элементов к тактике тихой сапы, проникновения их в предприятия, МТС, колхозы, совхозы, научные учреждения и подрывной, вредительской работы в этих учреждениях для уничтожения социалистического строительства и колхозного строя изнутри. А конец относительной стабилизации капитализма, вызревание революционного кризиса приблизили опасность военного нападения на СССР, и ставка на интервенцию стала основной установкой всех украинских националистических организаций.
      Украинская контрреволюционная эмиграция «самоопределялась». В поисках хозяина будущей «самостшно!» Украины уже давно наметились две группы украинского фашизма. Одна из них ориентируется на Польшу (А. Левицкий, Д. Левицкий, Ганкевич), другая — на империалистическую Германию (Коно-валец, Донцов, Д. Калиев и др.). Это размежевание не окончательное, речь идёт о преимущественной ориентации. Обе эти группы непрочь служить одновременно и немецкому и польскому фашизму.
      «УВО — организация, которая под руководством и с помощью немецкого фашизма борется будто бы против Польши, будто бы за освобождение украинских земель от гнёта польской оккупации, будто бы за «Соборну УкраТну», фактически же находится в руках польской охранки. Это доказано вполне. УН ДО (Украшське нацюнальне демократичне обеднання) — организация, которая преимущественно ориентируется на Польшу, в то же время имеет связи с немцами, и например деньги на парламентские выборы конечно получала из Германии, входила в так называемый «блок нацменьшинств», который финансировался немецким капиталом.
      Украинская контрреволюция ориентируется во все стороны, ищет поддержку себе всюду, но её стратегический план ясен и, понятно, целиком совпадает с планом немецких и польских фашистов, — это отрыв Украины от Советского союза».
      «В разнузданной интервенционистской кампании, проводящейся за границей, особенно на Западной Украине, объединились отребья петлюровщины (во главе с так называемым правительством А. Левицкого), агенты польского фашизма из Украинско-национально-демократического объединения (украинские помещики Левицкие, Луцкие и К0), гитлеровские наёмники из украинской военной организации — Коновалец и К0, а также все разновидности украинского социал-фашизма: радикалы, галицкие социал-демократы, остатки украинских эсеров и социал-демократов — Ганкевич, Григорьевы, Мазепы, Феденки, шумскисты — Волынцы и Крайковские — самые гнусные и подлые предатели украинского народа, продававшиеся за любую цену помещикам и капиталистам любой страны. Все эти частью ополяченные, частью онемеченные прислужники иностранных помещиков и капиталистов, вместе с православными и униатскими попами, митрополитами Шептицким и Хомишиным, вместе с монархистами — черносотенцами из лагеря гетмана Скоропад-ского объединились против рабочих и крестьян Украины, строящих своё социалистическое хозяйство, свою украинскую советскую культуру, свою украинскую советскую государственность» .
      Отрыв Украины от Советского союза и реставрация капитализма, — вот что объединяет все круги и группы украинской контрреволюци и.
      Из этих двух групп УВО («Украшська ВШськова оргаш-защя») является боевой организацией ОУН («Объеднання yKpaiHCbKix нащонал1спв») и выдвинута сейчас международным империализмом и украинской буржуазией на первый план как передовой отряд украинских интервенционистов. Во главе УВО стоят люди, имеющие солидный стаж в украинском контрреволюционном движении. Полковник Коновалец — известен трудящимся УССР ещё со времени гражданской войны на Украине. Он известен, как палач киевских рабочих, повесивший и расстрелявший в 1918 — 1919 гг. не одну сотню украинских революционных пролетариев. А кто такой Донцов, этот идейный вождь украинского фашизма? Вот характеристика, данная Донцову его приятелем, гетманцем Липинским:
      «Сын одного из московских колонистов в Новороссии, изменил своим зажиточным родителям, став социальным революционером против них. Потом изменил московским революционерам и пошёл к украинским эсдекам, приняв кличку «заржавелый гвоздь». Потом изменил эсдекам и по неизвестным причинам переехал в Австрию, где в 1913 г. стал крикливым самостийником, уничтожая при этом самостийность всех, кроме своей собственной. В начале войны предал самостийницкую организацию «Союз Визволення Украши» и перешёл на службу к Василько и пропагандировал присоединение Украины к Австрии. Потом предал Василька. Потом предал Австрию. Использовав революционную завируху, переметнулся к гетманцам, стал начальником прессбюро, где ничем не занимался, кроме интриг. Потом самым подлым образом предал гетмана (это очередное предательство особенно возмущает гетманца Липин-ского. — И.Б.), написав на него пасквиль, за который достал выгодную должность в швейцарской миссии директории, где занимался больше всего интригами против своих товарищей. Когда фонды директории были вычерпаны, Митька Щелкопёров (Донцов) написал книжку «Основы нашей политики». В ней выругал и гетмана и директорию и начал восхвалять ориентацию на Польшу. Тогда достал польскую визу и поехал в Галицию».
      Это не последний этап «многострадальной» жизни «заржавелого гвоздя». Ныне Митька Щелкопёров обретается в свите истинно немецкого «национал-социализма».
      Таковы вожди. А в массе своей члены УВО — это выгнанные из УССР, недобитые остатки помещичъе-буржуазных правительств, а внутри УССР элементы кулачества и буржуазной интеллигенции.
      Приход к власти в Германии Гитлера усилил борьбу между немецким и польским фашизмом за гегемонию в украинском контрреволюционном движении. Оживилась работа УВО. В УССР был переброшен один из организаторов УВО Букшован-ный, который обманным путём пробрался в ряды коммунисти-
      чёской партии Западной Украины. Вот что заявляет теперь Букшованный:
      «Во второй половине февраля 1933 г. мне сообщил Бондрив-ский, что в Берлин прибыл Сушко и хочет видеться со мной. Это было уже после прихода Гитлера к власти. Сушко при встрече со мной сообщил, что совместно с Ярым он имел беседу с А. Розенбергом, референтом гитлеровской партии по закордонным делам и сторонником интервенции против СССР.
      На основании этой беседы Сушко сказал мне, что Германия берёт резкий, антисоветский курс и приступает к коалиции с Италией, Англией и Францией для создания интервенционистского блока против СССР, что Германия начинает уже вести переговоры с Польшей с тем, чтобы и её втянуть в блок.
      Розенберг, по словам Сушко, считает, что УВО должна развернуть непосредственную акцию против советской власти, так как приход Гитлера к власти создаёт агрессивно благоприятную ситуацию для отрыва Украины от Союза и создания с помощью интервенции независимого украинского национального государства».
      Украинский фашизм готов включиться в гитлеровский «национал-социализм». Орган ОУН — УВО «Наш клич» писал 9 VII 1933 г.: «С именем украинского национализма привыкли мы связывать определённый смысл. Есть теперь общественно-политическое движение, что развивается во всём мире. В одной стране он проявился как фашизм, в другой как гитлеризм, а у нас просто как национализм».
      Приход к власти Гитлера активизировал работу наиболее шовинистических, интервенционистских кругов украинской буржуазии и прежде всего её боевой фашистской организации — УВО.
      «По каким линиям шла работа УВО в УССР?
      Об этом рассказывают сами члены УВО.
      а) Подготовка вооружённого восстания.
      Вот член УВО Викул рассказывает:
      «Организация вела работу, направленную к подготовке вооружённого восстания и интервенции на Советской Украине. Эта работа являлась одним из звеньев общего плана интервенции против Советского союза в целом.
      б) Срыв мероприятий партии в области сельского хозяйства. Вот член УВО Репа рассказывает:
      «Основной работой нашей организации уже со второй половины 1931 г. становится саботажно-подрывная деятельность в "сельском хозяйстве, направленная на подрыв колхозов на седе и срыв хлебозаготовок».
      в) Вредительская деятельность на научно-культурном фронте.
      Вот член УВО Коник рассказывает:
      «Программа нашей организации по вредительству на научнокультурном фронте сводилась к борьбе за освобождение украинской культуры и науки от влияния России, за воспитание нового украинского поколения в духе борьбы за национальное освобождение Украины от большевиков, за срыв работы партии и советского правительства в области подготовки кадров».
      г) Шпионская и разведывательская деятельность.
      Вот член УВО Эрстенюк рассказывает:
      «Из всех видов контрреволюционной работы на Украине главное внимание уделялось разведывательской работе, что проводилось в тесной увязке с штабами Польши и Германии.
      Таковы основные линии деятельности этойнационалистиче-ской контрреволюции. Можно себе представить, сколько они пакостили и гадили нам на всех этих захваченных ими различных участках социалистического строительства».
      Контрреволюционные элементы готовили кадры для вооружённого восстания против советской власти, организовывали саботаж в хлебозаготовках и севе, вредительство в МТС, совхозах и органах Наркомзема, вели шовинистическую агитацию за отрыв от Советского союза и на различных участках теоретического фронта (язык, литература, история, философия, искусство, экономия и т. д.), вели под флагом украинизации работу по «научному» обоснованию своей контрреволюционной деятельности, подготовляя отрыв УССР от Советского союза. Эти фашистские элементы в своей националистической, контрреволюционной деятельности нашли поддержку в националистическом уклоне в КП(б)У, возглавлявшемся Скрыпником. Этот уклон, сформировавшийся давно, ещё в первые годы нэпа, превратился в период борьбы за сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества как класса в целую систему национал-оппортунистических взглядов, в прямое оружие этих [контрреволюционных элементов.
      Скрыпник не только теоретически обосновал в рядах КП(б)У платформу украинской контрреволюции, как-то: понимание национального вопроса как самодовлеющего, а не подчинённого вопросу о классовой борьбе и диктатуре пролетариата, подмена борьбы в нацвопросе на два фронта борьбой только против великодержавного шовинизма, националистическое извращение истории пролетарской революции натУкраине, прикрашивание роли Центральной рады и украинских националистических партий; клевета на компартию и Ленина в их борьбе за пролетарское разрешение национального вопроса на Украине. Скрыпник и возглавляемые им уклонисты в своей практической деятельности помогли украинским фашистам. Сюда относится насильственная украинизация, продвижение националистов на ответственнейшие посты в органах Наркомпроса, научных учреждениях и даже в партии и прикрывание их контрреволюционной деятельности на различных участках строительства советской украинской культуры.
      Ослабление классовой бдительности КП(б)У и её руководящих органов в 1930 — 1932 гг. помогало росту антипартийного уклона, возглавлявшегося Скрыпником, и облегчало работу националистических контрреволюционных элементов.
      «...КП(б)У проглядела и своевременно не вскрыла усиленного проникновения украинских националистических элементов, остатков разгромленного классового врага в руководящие органы колхозов, МТС, в различные советские, земельные, культурные органы и даже в партийные организации для вредительства и контрреволюционного саботажа мероприятий партии и советской власти.
      Контрреволюционные элементы благодаря ослаблению большевистской бдительности партийных организаций, при попустительстве а иногда и при содействии некоторых «коммунистов», расставляли свои силы для организации саботажа и вредительства и, пользуясь флагом украинизации, осуществляли буржуазно-националистические методы взаимного отчуждения грудящихся различных наций и разжигания национальной вражды. Создались целые гнёзда контрреволюционных двурушников в ряде наркоматов (Наркомпрос, Наркомзем, Нарком-юст), в научных учреждениях (Всеукраинский институт марксизма-ленинизма, Академия наук, Сельскохозяйственная академия, Институт шевченкознавства) и даже в партийном руководстве отдельных районов. Буржуазно-националистические эле-ленты, пролезшие в советские и даже партийные органы, встре-или прямую поддержку со стороны украинских национал-гклонистских элементов, сомкнувшихся с ними в своей подрыв-юй работе против партии.
      Ослабление большевистской бдительности, облегчавшее воз-южность контрреволюционным элементам развернуть широ-:ую работу и причинить большой вред делу социалистическогс троительства на Украине, явилось серьёзной ошибкой ком-артии Украины и ЦК КП(б)У как её руководящего органа.
      Коммунистическая партия (большевиков) Украины и её ЦК, оторые несколько лет назад победоносно разгромили шумскизм,
      за последнее время благодаря ослаблению большевистской борьбы с украинским национализмом проглядели оформление нового националистического уклона в рядах партии, возглавлявшегося Н. А. Скрыпником».
      «Позиция Скрыпника явилась отражением недовольства отживающих классов Украины режимом диктатуры пролетариата. Эта позиция объективно означала призыв отделиться, отойти от СССР, где строится социализм, и повернуться лицом к Галиции, где украинский народ угнетается и эксплоатируется помещиками и капиталистами».
      1933 год был переломным годом для УССР. Под руководством ЦК ВКП(б), при укреплённом руководстве КП(б)У выправила свои промахи и ошибки в осуществлении ленинской политики на Украине, вывела сельское хозяйство из прорыва 1931 — 1932 гг. и пришла к своему XII съезду и к XVII съезду ВКП(б) с огромными победами. 1933 год был годом разгрома националистической контрреволюции, её боевой организации УВО, годом разгрома националистического уклона, возглавлявшегося Скрыпником, уклона, смыкавшегося с интервентами, уклона, который «облегчал работу украинских националистов, направленную к отрыву Украины от Советского союза и превращению её в колонию польского фашизма или германского империализма, облегчал работу русских белогвардейцев и иностранных интервентов, которые, также стремясь к отрыву Украины от Советского союза, хотят нанести удар экономической и политической мощи Союза, интернационального центра пролетарской революции». 1933 год был годом огромной творческой работы в деле социалистического строительства, в строительстве советской украинской культуры. Но выкорчеваны ещё не все остатки и ячейки украинского фашизма. Буржуазно-кулацкие элементы будут оказывать ещё бешеное сопротивление социалистическому строю. Пролетарской революцией на Западе не разгромлена ещё украинская белая эмиграция и её покровители — немецкий и польский фашизм. Ближайшей задачей внешней политики немецких фашистов является отторжение советской украинской СССР и образование на её территории буржуазно-помещичьей Украины, подчинённой германскому фашизму, как это наглядно показывает настоящая книга. Поэтому усиление классовой, большевистской бдительности к украинскому фашизму — агентуре мирового империализма, разгром до конца его контрреволюционных гнёзд, разгром до конца националистического уклона в КП(б)У, борьба на два фронта против великодержавного русского шовинизма и украинского национализма являются важнейшими задачами КП(б)У в деле осуществления ленинской национальной политики.
      «Великодержавный русский шовинизм является попреж-нему главной опасностью в масштабе всего Советского союза и всей ВКП(б). Но это ни в какой мере не противоречит тому, что в некоторых республиках СССР, в особенности на Украине, в данный момент главную опасность представляет местный украинский национализм, смыкающийся с империалистическими интервентами. Необходимо особенно иметь в виду новую тактику русских великодержавных шовинистов и украинских националистов, поддерживаемых всей контрреволюцией, в том числе и троцкистами, которые на нынешнем этапе блокируются между собой на общей платформе отрыва Украины от СССР для ослабления позиций СССР и укрепления позиций капитализма. Для украинских трудящихся масс отрыв от Советского союза означает возвращение под ярмо помещиков и капиталистов, превращение Украины в колонию иностранного капитала. Поэтому тот, кто пытается хоть в малейшей степени ослабить или подорвать связь Украины с Советским союзом, кто сеет рознь между трудящимися советских республик, тот делает дело врага, дело украинской и русской контрреволюции, тот отдаёт украинский народ на съедение польским и немецким помещикам и капиталистам».
      Этим помещикам и капиталистам не раз уже трудящиеся Украины, руководимые большевистской партией давали отпор. 1918 — 20 гг. — тому наглядное доказательство.
      Украинские рабочие и колхозники, идущие сейчас под большевистским руководством к зажиточной жизни, осуществляющие сейчас программу построения бесклассового социалистического общества сумеют дать ещё более сокрушительный удар немецкому фашизму и его наймитам, сумеют обеспечить расцвет украинской советской культуры и единство СССР — интернационального центра пролетарской революции.
      И. БРАГИНСКИЙ

|||||||||||||||||||||||||||||||||
Распознавание текста книги с изображений (OCR) — творческая студия БК-МТГК.