Глава пятнадцатая
ДВОРЕЦ КРАСОТЫ
После свадьбы Ниночка переехала из своей служебной комнаты в квартиру Телегиных. Тамара Леонардовна, поначалу подозрительно присматривавшаяся к золовке, вскоре её полюбила и во время мелочных конфликтов вставала а её сторону.
За три недели, отделявшие свадьбу от предстоящего Нового 1985-го года, произошло несколько событий, которые следует отметить.
Телегина пригласили в Горком КПСС, где он заполнил необходимые формы и стал кандидатом в члены Партии — необходимое условие для того, чтобы в ближайшее время занять пост главного редактора «Трудовой смены».
От Тамары Леонардовны Телегин узнал, что Ниночка беременна. Обе женщины не скрывали радости. Будущему отцу, как он ни пытался вызвать в себе ощущение праздника, было всё равно.
Киру Берёзкину арестовали за убийство.
Последнее обстоятельство заставило двух друзей, видавшихся теперь довольно редко, созвониться и назначить встречу.
Они сидели в подвале всё того же «Медведя», через дорогу от будущего «Сталина», и задумчиво пили бутылочное пиво из тонких чайных стаканов. Гусев, мелькавший в последнее время на телевидении, прятался за тёмными очками. Оба уже знали, что Кира Берёзкина ударила ножницами в живот доктора Борга. А тот упал грудью на скальпель, который держал в руке. Дело происходило в институте Красоты. Кира записалась на приём и… что было дальше, в подробностях могла рассказать только она сама.
— Что за Борг? — сказал Гусев.
— Не знаю… — поморщился Телегин. — Неважно. Дело не в этом. По любому надо её вытаскивать. Нанять адвоката и дать всем, кому положено. Дать столько, чтобы её оправдали. Столько, чтобы извинились. Дело туманное, свидетелей не было, а признание ничего не значит. Всё можно представить как необходимую оборону. У него был в руках скальпель. Значит, это он мог нападать на неё.
— За деньги можно представить, что он сам себя пырнул ножницами. Сам упаль, сам пырнуль, слущай. Восемнадцать раз, да! Ну ты-то знаешь, на что она способна. Она же садюга. — Гусев допил стакан и стал выбираться: — Отолью.
Телегин знал, на что она способна.
Дворец Красоты представлял из себя поднятое на опорах здание из стекла и стали. Со стороны казалось, будто оно совсем ничего не весит и само по себе парит в воздухе на фоне раскинувшегося к северу до горизонта хвойного леса.
Стеклянные двери сами собой бесшумно растворились, и Кира шагнула на мягкий белоснежный пластик. На ней чёрная кожа, красное боа и красные же перчатки. Где-то над сводами чуть слышно звучала скрипичная музыка. Никаких тревожных больничных запахов; воздух чист и свеж.
Её ждали. Люди в белых халатах, выстроившись полукругом, улыбались. У них были интеллигентные, доброжелательные лица. Доктор Борг выступил вперёд и поклонился.
— Здравствуйте, Кира Владимировна, — произнёс он с достоинством мастера своего дела. — Позвольте я провожу вас к себе в кабинет. — Он повернулся к персоналу: — Пожалуйста, будьте готовы, я вызову вас при необходимости.
Кабинет не был похож на врачебный. Скорее он напоминал гостиную в богатом артистическом доме. Доктор прошёл за стойку небольшого буфета.
— Чай, кофе, вино, ликёр, коньяк?
— Чай и каплю коньяку.
Доктор накрыл столик, они сели, опрокинули в чай крохотные рюмочки и пригубили. Доктор улыбался тонкой, обаятельной улыбкой Дугласа Фербенкса.
— Итак, вы у нас, — произнёс он. — И вы хотите стать ещё красивее. Нет, вы слишком красивы, и мы скажем по другому: вы хотите изменить что-то в себе. Что же это?
— Вубы.
— Губы?.. У вас прекрасные губы. Многие бы отдали за такие губы…
— Вубы, вубы, — Кира растянула губы и показала свои дёсны, пустые и воспалённые.
Доктор поперхнулся и закашлялся.
— Извините. Да, конечно, это можно поправить. У нас есть специалисты высочайшего класса. Мы вылечи вам парадонтоз и сделаем вам улыбочку по самым последним голливудским стандартам. Кира Владимировна, дорогая, какие бы зубы у вас не были от природы, наши будут лучше, поверьте. Грызите орехи, пейте горячее с холодным, шатайте, царапайте, курите трубку — они останутся всё такими же белыми и крепкими.
— Гарантия?
— Бессрочная.
— До шамой шмерти?
— Именно так. Если вам угодно.
— А ешли вам угодно?
Кира смотрела подозрительно, исподлобья.
— Это… простите, в каком смысле?
— Я шломаю вуб, а вы меня укокошите. Вачем тратить деньги, ешли можно укокошить даром?
— Вы шутите?
Кира не шутила. В её глазах мелькали огоньки безумия.
— Вачем вообще лечить? Денежки-то уже на вашем счету. Моя штраховка. Сердце под нарковом не выдержало. Вачем возиться?..
Кира достала из сумочки кривые маникюрные ножницы.
Доктор поднялся и попятился.
Кира поднялась, легко перемахнула через стол и приблизилась к нему вплотную. Прижала к стене, набросила и затянула на его шее боа.
Доктор открыл рот и попытался закричать.
Чик! Невидимое, молниеносное движение, и язык повис на губе. А левая рука уже расстегнула пояс и ширинку.
Чик! И вот перед его глазами раскачиваются, словно две черешни в мешочке, его яйца.
Чик! И в мешочек, словно в кошелёчек опускается головка члена.
Словно удав глядя в расширенные глаза доктора, Кира достаёт из его внутреннего кармана футляр с личными инструментами, выбирает на ощупь алмазный скальпель. Сжимает скальпель в руке доктора и резким движением вонзает его в сердце.
Чтобы не обрызгаться кровью, отступает. Внезапно дёргает за конец боа — и доктор винтом падает на пол, лицом вниз, прямо на скальпель.
Кира целует мешочек с трофеями, кладёт себе в сумочку и выходит. На её красном боа и красных перчатках не видно крови.
| 
