О восстании матросов на броненосце «Потёмкин» написано много. А кинорежиссёр С. Эйзенштейн в 1925 году создал фильм «Броненосец «Потёмкин», который, спустя 33 года, в 1958 году, на всемирной выставке в Брюсселе, как сообщала пресса, «возглавил список двенадцати лучших фильмов всех времён». Этот фильм наша официальная историография назвала «одним из высочайших достижений советского и мирового киноискусства», а эпизоды фильма «по своей правдивости» поражают и по сей день.
Восстание на «Потёмкине», указывал Ленин, имело огромное значение: это была первая попытка образования ядра революционной армии, впервые на сторону революции перешла крупная часть царских войск, «Потёмкин» остался «непобеждённой территорией революции...» (полное собр. сочинений Ленина, 5 изд., т. 10, с. 337). Так ли это?
Нет, в истории потёмкинского восстания, которая вошла во все советские школьные учебники, многое не так, как повествует фильм и как написали о нём историки партии, начиная от Емельяна Ярославского (Миней Израилевич Губельман) и кончая Исааком Израилевичем Минцем. До сих пор скрыты фамилии тех, кто проник на броненосец и захватил его, кто подстрекал матросов на бунт и на обстрел города Одессы. Восстания как такового на броненосце не получилось. А то, что изобразил в своём фильме С. Эйзенштейн, - просто ложь.
Официальная большевистская версия расписывала «героизм» восставших матросов. Что произошло на самом деле?
Эскадренный броненосец «Князь Потёмкин Таврический» был построен на Николаевском судостроительном заводе и вступил в строй российского Черноморского флота в 1904 году. Водоизмещение 12,5 тысяч тонн, скорость 16 узлов. Вооружение - 4 (305-мм), 16 (152-мм), одно (475-мм), 10 малокалиберных орудий, 5 торпедных аппаратов. Экипаж 730 человек.
Что на самом деле произошло на «Потёмкине»
13 июня 1905 года броненосец «Князь Потёмкин Таврический» в сопровождении миноносца № 267 пришёл из Севастополя к острову Тендра для производства, в присутствии прибывшей из Петербурга комиссии, опытных артиллерийских стрельб. Корабль был новый, недавно спущенный на воду, в связи с этим и команда была новая. Почти половина матросов состояла из новобранцев последнего года призыва. Они только что пришли из деревни и в политике не разбирались. Остальная масса также наполовину состояла из матросов призывов последних годов и собрана была из команд других кораблей, и только небольшая группа (около 100 человек) состояла из старослужащих матросов, прослуживших во флоте пять и более лет.
После отдыха ревизор броненосца мичман Макаров вместе с баталёром Геращенко, с двумя артельщиками и с двумя коками был послан на миноносце № 267 (далее мы номер миноносца опускаем) в Одессу для закупки провизии для команды. В связи с проходившей в Одессе забастовкой, мясо (28 пудов) было закуплено в частном магазине Коновалова. Мясо, хотя и не местного, а привозного убоя, было пригодным к употреблению. После возвращения миноносца в ночь на 14 июня на Тендру часть этого мяса была отпущена на дневную варку борща для команды, а оставшееся количество было подвешено в мешках на спардеке.
14 июня, незадолго до обеда, стоявшему на вахте квартирмейстеру матросу Луцаеву кем-то из команды было замечено, что борщ сварен из плохого мяса. Луцаев доложил об этом на вахту, после чего висевшее на спардеке мясо было освидетельствовано в присутствии мичмана Макарова старшим судовым врачом Смирновым. Смирнов нашёл его в достаточной степени свежим, нуждавшимся лишь в промывке рассолом для удаления замеченных на нём местами личинок домашней мухи, в жаркое время года вообще легко появлявшихся на всяком мясе. Червей, как потом писали еврейские историки партии, на мясе обнаружено не было!
О результатах освидетельствования было доложено офицеру, по распоряжению которого команде своевременно был дан обед. Но лишь только в камбузе началась раздача борща по бакам, как туда вошёл минный машинный квартирмейстер Афанасий Матюшенко с несколькими матросами. Они не разрешили команде разбирать борщ, говоря, что есть его не следует, потому что мясо с червями (черви были в инструкции, переданной Матюшенко социал-демократам). Затем они вошли в батарейную палубу и не позволили садящейся за обед команде спускать обеденные столы и стали выгонять команду с батарейной палубы. Молодые матросы всегда слушались и повиновались матросом, прослужившим на флоте несколько лет. Матюшенко на Черноморском флоте был с 1900 года и за пять лет дослужился до унтер-офицера, Вакуленчук - с 1898 года. Это решение, ни в коем случае не есть борщ, передавалось среди команды ещё задолго до обеда. Но некоторые из команды, находя борщ по вкусу ничем не отличавшемся от обычного, даже советовались между собой, подчиняться этому подстрекательству или нет.
Но когда Матюшенко и Вакуленчук со своими сообщниками стали открыто гнать всех из камбуза и с батарейной палубы, то из страха перед ними часть команды (а это были в основном новобранцы), разбирая один хлеб, стала расходиться на бак. Другие же стали пытаться пообедать украдкой. К вахтенному Луцаеву на сей раз подошёл Матюшенко со своей братвой и подтвердил, что команда жалуется на недоброкачественность борща и есть его не хочет. Просил, чтобы тот доложил вахтенному начальнику. Это заявление через старшего офицера капитана 2-го ранга Гиляровского было доложено немедленно командиру броненосца капитану 1-го ранга Голикову. Голиков вышел на шканцы, приказал играть сбор и вызвал на шканцы судового врача Смирнова. Когда команда собралась, Голиков обратился к ней с разъяснением необоснованности её претензий. Ведь он думал, что требования идут от команды и никак не подразумевал, что на борту броненосца затаились зачинщики бунта, подкупленные с берега социал-демократами. Затем Голиков приказал желающим идти обедать - выйти из фронта. Отказавшихся выйти оказалась (по воспоминаниям очевидцев) около 30-40 человек. Вызвав караул, Голиков приказал старшему офицеру Гиляровскому арестовать всех, не пожелавших идти обедать и отправить на гауптвахту.
Как только этот приказ прозвучал (потом еврейскими историками партии была придумана версия, что Голиков приказал всех расстрелять), все эти 30-40 матросов беспорядочной толпой бросилась в батарейную палубу, где стали ломать пирамиды и разбирать стоящие в них винтовки и требовать патронов. Часть стоявшей во фронте команды также устремилась за бунтовщиками на батарейную палубу.
Только тогда капитан 1-го ранга Голиков приказал караулу зарядить ружья, а всем находящимся на шканцах офицерам пересчитать всю оставшуюся команду. В это время с батарейной палубы выбежал Матюшенко с криком: «Что вы, братцы, неужели в своих стрелять будете». Разбив о палубу винтовку и бросив её в сторону командира, он прокричал: «Смотри, Голиков, будешь завтра висеть на ноке». Голиков приказал старшему офицеру вместе с караулом спуститься на батарейную палубу, куда скрылся Матюшенко. В это время со спардека раздались ружейные выстрелы: были убиты лейтенант Неупокоев и часовой у кормового флага. Все находящиеся на шканцах матросы, охваченные паникой, бросились к люку адмиральского помещения, куда спустился командир Голиков. Другие же стали бросаться за борт броненосца, пытаясь вплавь добраться до стоявшего за кормой миноносца. Но со спардека и батарейной палубы по плывущим была открыта стрельба, в результате которой были убиты лейтенант Григорьев, прапорщик Ливенцов и несколько матросов. Заговорщики стреляли по своим же, чтобы потом обвинить офицеров в убийстве матросов. Эти факты, как и многие другие, из всей истории с «Потёмкиным» были изъяты...
Оставшийся на шканцах капитан 2-го ранга Гиляровский, спасаясь от пуль вместе с тремя матросами из оставшегося караула, попытался уйти под прикрытие башни. Но в это время с батарейной палубы выскочил матрос Вакуленчук и с винтовкой в руках направился к Гиляровскому. Гиляровский, заметив целившегося в него Вакуленчука, выхватил из рук одного из караульных винтовку и выстрелил в матроса. Вакуленчук, раненный, отбежал к борту и, потеряв равновесие, упал в воду. Со спардека раздался новый залп, которым был убит Гиляровский.
Заговорщики, вооружённые винтовками, стали собираться на шканцах. Они старалась ободрить команду и уговаривали её продолжать бунт, указывая на то, что начато хорошее дело и что его надо довести до конца. Матюшенко со своими подручными вывели из адмиральского помещения командира броненосца Голикова на суд толпы. Голиков хотел что-то сказать окружившей его озверевшей толпе, но Матюшенко, не дав ему говорить, крикнул «расступись» и выстрелил в него. После чего тело командира броненосца было выброшено за борт. Вслед за этим на шканцы был вызван лейтенант Тон, к которому Матюшенко обратился с требованием снять погоны. Тон ответил: «Дурак, не ты их мне надел, не тебе их с меня и снимать». Матюшенко ткнул Тона в погоны и проговорил: «Напились крови, а вот и вам пришёл конец». После чего отступил на несколько шагов и, крикнув, «разойдись», выстрелил в лейтенанта. Тон, упав навзничь, пытался достать револьвер, но близко стоявшие бунтовщики сделали по нему ещё несколько выстрелов. Озверевший Матюшенко, добив лейтенанта ружейным прикладом, выбросил тело за борт. После этой расправы бунтовщики бросились в офицерские каюты и разграбили как их, так и вещи убитых ими матросов. Из кают-кампаний бунтовщики вывели мичмана Вахтина, избили его и в бессознательном состоянии кинули в лазарет. Был ранен и судовой священник Пармен, которого один из бунтовщиков ударил прикладом в лицо. Раненый кем-то в живот старший врач Смирнов ушёл в свою каюту и лёг на койку. Фельдшер Бринк попытался оказать помощь Смирнову, но ему не разрешили. Матюшенко спросил Смирнова: «Ну что, мясо-то хорошее было? Вот мы тебя на котлеты изрубим». Затем бунтовщики вынесли Смирнова на верхнюю палубу и с криком «раз, два, три» - выбросили его, ещё живого, за борт. Оставшиеся в живых офицеры и кондукторы были связаны и отведены в кают-компанию.
Затем бунтовщики назначили прапорщика Алексеева командиром броненосца, кондуктора Мурзака - старшим офицером, кондуктора Шопоренко - артиллерийским офицером, квартирмейстеров Волгина и Коровенского - вахтенными начальниками.
Всё происшедшее на «Потёмкине» было замечено вахтенным стоявшего у «Потёмкина» за кормой миноносца. Он немедленно доложил командиру Клодту, сказав, что на броненосце происходит бунт. Выйдя наверх и, убедившись в правильности доклада, лейтенант Клодт решил сняться с якоря и уйти от броненосца. Но выбрать якорь не удалось, так как миноносец стали обстреливать с броненосца ружейным огнём. Было решено обрубить канат. Заметив движение миноносца и опасаясь быть им взорванным, бунтовщики стали требовать, чтобы миноносец подошёл к борту броненосца, открыв затем по миноносцу огонь из 47- и 75-мм орудий. Видя, что сняться с якоря не удаётся, лейтенант Клодт, уступая требованиям команды не подвергать миноносец обстрелу, отправился на броненосец. На палубе Клодт увидел новоиспечённого командира броненосца прапорщика Алексеева и толпу матросов, которые предложили ему исполнять обязанности старшего офицера. Клодт решительно отказался. Тогда с него были сорваны погоны, а сам он был связан. Этот случай с миноносцем еврейскими историками был истолкован по-своему: якобы команда миноносца примкнула к бунтовщикам. На самом деле миноносец попросту был захвачен, и ему было приказано идти совместно под дулами направленных на него орудий броненосца.
Затем был сварен новый обед из того же, якобы червивого мяса и никто на сей раз не жаловался, что оно в червях, дело было не в мясе. Дело было в другом. Отмыв палубу от крови, главари бунта решили идти в Одессу для пополнения запасов угля и провизии. На этом переходе мятежники выбрали из своей среды комиссию, на которую были возложены обязанности по управлению всеми судовыми делами. Эта комиссия завладела судовой кассой, в которой оказалось 21391 р. 50 1/2 копейки казённых денег и 683 р. 87 коп., принадлежащих Харькевичу, прикомандированному к броненосцу для пристрелки орудий во время испытаний.
Около 8 ч. вечера броненосец в сопровождении миноносца пришёл в Одессу и стал на внешнем рейде. На другой день, 15 июня, в 6 ч. утра под прикрытием вооружённой команды на берег был свезён труп убитого матроса Вакуленчука, которого, как известно нам теперь, зверски никто не убивал. Он был убит не за борщ, а за то, что хотел убить старшего офицера. На труп кем-то была положена прокламация революционного содержания. Попытки властей вступить в переговоры с бунтовщиками ничего не дали.
Около 10 утра миноносец, сопровождаемый паровым катером с вооружёнными матросами, силою взял на буксир стоявший у набережной Новой гавани гружёный углём купеческий пароход «Эмеранс», с которого на броненосец было перегружено 15 тысяч пудов угля. В этот же день с утра к броненосцу на шлюпках подплывало много посторонних лиц, среди которых многие были в студенческой форме. Посетители произносили речи противоправительственного характера и старались ещё больше разжечь мятежное настроение команды. В числе посторонних штатских лиц находились члены социал-демократической партии Бунда: Абрам Березовский (или Бжезовский) под кличкой «Кирилл», Константин Фельдман, назвавшийся студентом «Ивановым», и некто Плесков, назвавшийся «Афанасием». Они переоделись в форму матросов и остались на броненосце. «Афанасий» вскоре сошёл на берег и больше не вернулся.
Около 6 ч. вечера на рейд из Николаева пришло судно «Веха». Став на якоре, командир «Вехи» полковник корпуса флотских штурманов Эйхеп, ничего не подозревая, направился на броненосец с рапортом. Едва Эйхеп поднялся на палубу «Потёмкина», как тут же был окружён вооружёнными бунтовщиками, которые отняли у него саблю, сорвали погоны, связали и отвели в адмиральское помещение. Затем на броненосец были доставлены все офицеры «Вехи» и судовая касса с находящимися в ней 1400 руб. казённых денег, которыми завладели бунтовщики. Главари бунтовщиков хотели учинить расправу над офицерами, но большинство команды этому воспротивилось. Около 9 ч. вечера того же дня офицеры «Вехи» съехали на частных шлюпках на берег, а утром 16 июня были освобождены и офицеры с «Потёмкина». Бунтовщики не отпустили нужных им офицеров для управления броненосцем: прапорщика Алексеева, поручика Коваленко, подпоручика Калюжного и лекаря Головенко. В это же время были освобождены и кондукторы, которые под страхом смерти не должны были вмешиваться в дела комиссии. На «Веху» с «Потёмкина» было доставлено 72 человек больных и раненных матросов.
16 июня во время похорон Вакуленчука улицы, ведущие к порту были заняты войсками. Участвовавшие в похоронах 20 членов команды «Потёмкина» были задержаны и арестованы.
Фельдман с помощью Матюшенко собрал всю команду и объявил, что народ на берегу восстал против правительства, что армия готова к нему присоединиться и ожидает только сигнала с «Потёмкина». Таким сигналом должна быть бомбардировка Одессы броненосцем из всех орудий. То же самое говорили и «Кирилл» с Матюшенко. Большинство голосов склонялось в пользу бомбардировки, причём решено было начать обстрел с дома командующего войсками и городского театра, в котором, по утверждению «Кирилла» проходило заседание городских властей. После принятия этого решения броненосец снялся с якоря и, отойдя на некоторое расстояние, открыл огонь, сделав из 47-мм орудий три холостых и два боевых выстрела, один из которых был разрывным снарядом. Затем броненосец возвратился на своё место и стал на якорь.
В 12 часов дня 17 июня к Одессе стала подходить эскадра под командованием вице-адмирала Кригера в составе 5 броненосцев и 6 миноносцев. При приближении эскадры «Потёмкин» снялся с якоря и в полной боевой готовности пошёл навстречу эскадре. Не исполняя сигналов адмирала и продолжая идти полным ходом, «Потёмкин» прорезал линию судов эскадры. При расхождении с эскадрой команда прокричала «ура». В ответ послышались крики со стороны броненосца «Георгий Победоносец». Эскадра повернула на 16 румбов и пошла вперёд за «Потёмкиным», «Потёмкин», заметив этот манёвр, в свою очередь повернул обратно и, пройдя строй эскадры, пошёл к Одессе. В это время на «Георгии Победоносце» вспыхнуло возмущение со стороны команды, которая завладев кораблём, вывела его из строя эскадры. Когда эскадра скрылась из виду, к «Георгию Победоносцу» подошёл миноносец, с которого на палубу броненосца перешло несколько вооружённых матросов и с ними «Кирилл», Фельдман и Матюшенко. Они стали произносить речи, призывая команду присоединиться к «Потёмкину» и арестовать всех офицеров. Большая часть команды «Георгия Победоносца» не пожелала перейти на сторону бунтовщиков и произвести расправу над офицерами. Броненосец снялся с якоря и ушёл в море для следования в Севастополь. После сигнала с «Потёмкина» «Буду стрелять» «Георгий Победоносец» должен был повернуть обратно, но пройдя мимо «Потёмкина», он дал полный ход и с явным намерением сдаться властям вошёл в одесскую гавань. Пленница «Потёмкина» «Веха», воспользовавшись темнотой, направилась в Очаков, а оттуда в Николаев.
19 июня в 5 часов пополудни «Потёмкин» и миноносец прибыли в румынский порт Констанцу. В порту главари бунта попытались завладеть транспортом «Псезуапе». Командир транспорта капитан 2-го ранга Банов узнал, что съехавшие на берег матросы с «Потёмкина» намереваются склонить его команду присоединиться к мятежникам. В случае несогласия и попытки транспорта уйти мятежники угрожали потопить его. Банов приказал развести пары и ввёл ночью транспорт в гавань. В ту же ночь миноносец сделал попытку войти туда же вслед за транспортом, но был остановлен выстрелом с румынского крейсера «Елизавета».
22 июня в 7 часов утра корабли подошли к Феодосии и стали на якорь. Городскому голове и гласному Думы, прибывшим на броненосец, бунтовщики предъявили требования о немедленной доставке продовольствия, воды и угля. Дав обещание доставить провизию и уклонившись от других требований, представители города съехали на берег. В 4 часа дня к берегу подошёл катер в сопровождении миноносца, который взял на буксир нагруженное продовольствием судно «Запорожец» и отвёл его к «Потёмкину».
В 23 часа ночи городской голова снова получил от бунтовщиков требование доставить на броненосец уголь с угрозами начать бомбардировку города. Городской голова доложил об этом министру внутренних дел и, оповестив жителей города об угрозе бомбардировки, рекомендовал всем покинуть город. 23 июня в 8 часов утра в порт пришёл катер с броненосца, и представитель бунтовщиков объявил, что если уголь не будет отпущен, то команда броненосца возьмёт его силой. Ответа от городского головы не поступило. Тогда в порт снова вернулся катер в сопровождении миноносца, под охраной которого подошёл к стоявшим у набережной двум баржам с углём с намерениями завладеть ими. На баржи перешло несколько матросов, которые стали выбирать якоря. В это время к берегу подошла рота солдат, которая открыла огонь по катеру и миноносцу. После первого залпа несколько человек с катера упали в воду, а перешедшие на баржи налётчики попрятались в трюмы. Затем был дан второй залп. После этого к баржам подошёл военный катер с солдатами, которые арестовали укрывшихся на баржах матросов. Фельдман с Кошубой, которые спрыгнули во время обстрела катера в воду, были схвачены на берегу. Когда катер и миноносец подошли к «Потёмкину» без барж с углём, среди мятежников началась паника. Оставшийся на броненосце «Кирилл» подстрекал команду бомбардировать город и захватить его, но большинство команды на это не согласилось и потребовало идти в Румынию. С броненосца было видно, как население Феодосии бежало в горы, спасаясь от бомбардировки города «Потёмкиным».
24 июня «Потёмкин» и миноносец прибыли в Констанцу. На следующий день после переговоров с румынскими властями броненосец был введён в гавань, команда его была свезена на берег, и на борт «Потёмкина» вступили румынские военные. Миноносец не пожелал сдаться румынам, снялся с якоря и ушёл в Севастополь. Не пожелавшие возвратиться в Россию бунтовщики румынскими властями были разделены на партии и отправлены из Констанцы в другие места для жительства.
26 июня на рейд Констанцы пришёл отряд русских военных кораблей под командованием контр-адмирала Писаревского. Пожелавшие возвратиться в Россию 48 человек команды «Потёмкина» были переданы в руки российским властям. «Потёмкин» был отведён в Севастополь. Затем в Севастополь возвратилось ещё 62 человека. И таким образом из общего числа 763 человек команды «Потёмкина» в Россию возвратилось 110 человек. Оставшаяся часть команды, боясь наказания, разделилась на две большие группы. Одна часть возвратилась в Россию в 1917 году после февральской революции. Другая часть навсегда осталась за границей, скитаясь по разным странам в поисках убежища. Известно, что часть из них осела в Южной Америке и Канаде, другие же пожелали искать счастья в Австралии.
Суд
С 25 января по 4 февраля 1906 года в Севастополе состоялся военно-морской суд. По делу о мятеже были привлечены 68 потемкинцев. Но в это число не попало большинство активных участников и руководителей мятежа, которые остались за границей. В руках суда оказались преимущественно те матросы, которые участвовали в захвате барж с углём, и те, которые вернулись в Россию. Из упоминаемых в обвинительном акте лиц активную роль в мятеже играли Мурзак, Мартынов, Неупокоев, Завалишин и Костенко. В этот список попал и прапорщик Алексеев, давший согласие быть командиром броненосца, доктор Галенко и подпоручик Калюжный, являвшиеся по существу противниками захвата «Потёмкина» и срывавшие все попытки бандитов, подстрекаемых Фельдманом и «Кириллом», открыть огонь по Одессе и Феодосии.
Царский суд не был таким кровожадным, как пытались представить нам тогдашние еврейские средства массовой пропаганды. Он констатировал:
«В рассматриваемом случае, когда важнейшие преступники были увлечены примером других, а все остальные действовали под угрозой лишения жизни, зачинщиков и главных виновников нет. Поэтому все наказания назначаются по усмотрению суда, в зависимости от вины и степени участия каждого».
На основании манифеста от 21 октября 1905 года смертная казнь трём матросам была заменена каторгой на 15 лет, 16 человек были осуждены к различным срокам каторжных работ, остальные отделались посылкой в исправительно-арестантские роты.
Главарь бунта и убийца Матюшенко вместе с матросом Вакуленчуком вошли в историю как герои. О них даже написаны статьи в Большой советской энциклопедии. Они названы как «одни из организаторов революционного движения на Черноморском флоте». Если это так, то зачем нужно было топить Черноморский флот не названным «организаторам революционного движения» в июне 1918 года? Только лишь потому, что он был не революционным, а контрреволюционным. Русские моряки и офицеры отказывались топить свой флот.
Если действия Матюшенко и его сообщников квалифицировать по законам Российской Империи и сегодняшним, то это были не герои, а бандиты. Как и те, которые сегодня угоняют самолёты и захватывают заложников. Только тогда эти бандиты под действием сионистской пропаганды захватили броненосец, а в качества заложников были их собственные товарищи. Они даже в них стреляли. Стреляли не в буржуев, а в простых крестьянских парней. Один Матюшенко хвастался прибывшему на броненосец Фельдману, что из семерых офицеров он собственноручно убил пятерых. Сколько бы он убил ещё, доживи он до 1917 года!
По воспоминаниям Фельдмана «Матюшенко никогда не был сознательным социал-демократом, хотя и любил называть себя таковым». Ещё когда решался вопрос о бомбардировке Одессы, Матюшенко бросает команде вызывающе: «Буду стрелять по городу даже помимо вашей воли, а вы, если хотите, - вяжите меня и предавайте начальству». После ухода «Георгия Победоносца», охваченный паникой, он кричит: «В Румынию, сдаваться!».
За границей Матюшенко мечется из страны в страну. Из Румынии отправился в Швейцарию, где по воспоминаниям Н.К. Крупской встречался с Лениным (только непонятно, зачем Ленину был нужен Матюшенко, а Матюшенко - Ленин). Из Швейцарии едет в Америку, оттуда во Францию; переходит из партии в партию - от социал-демократов к социал-революционерам, от социал-революционеров к анархистам, от анархистов к максималистам. Во всех странах Матюшенко живёт на широкую ногу (его бандитизм был хорошо оплачен). В июне 1907 года он возвратился в Россию под чужой фамилией, но был узнан, судим и 20 октября 1907 года по приговору военно-морского суда повешен.
Как вспоминают очевидцы, «приговор ему читали долго, больше часа. Перечислили все его преступления, чуть ли не против всех статей уголовного кодекса... Подошёл священник. Он его слегка отстранил рукой и пошёл твёрдо и легко к виселице».
А Фельдману удалось бежать
Через насколько дней после поимки, ещё в Феодосии, к двери камеры, где сидел и ждал своей участи Фельдман, подошёл какой-то солдатик-еврей. Назвался Мочедлобером и предложил помощь для побега. Но вскоре, ещё до организации побега Фельдмана, Мочедлобер попытался убить начальника гарнизона Герцыка, промахнулся и убил стоявшего рядом с Герцыком солдата, за что и был повешен. Вместе с арестом и казнью Мочедлобера у Фельдмана исчезла надежда на побег с феодосийской гауптвахты. Офицер Померанцев, допрашивавший Фельдмана, пытался узнать его фамилию от арестованных матросов. Но они его настоящую фамилию не знали, но выдали как «не своего». В сердцах Померанцев, узнавший кто такой на самом деле Матвей Иванов (так он назывался, когда проник на броненосец), сказал: «И всю смуту ради этого жиды делают».
Раскрыв псевдоним, Фельдмана перевели в Севастополь. Начальником военной гауптвахты, где временно сидел Фельдман, был ефрейтор Бурцев. «Бурцеву нужны были деньги и он, узнав, какая «птица сидит в его клетке», решил разбогатеть. Решено было усыпить часового папиросами. Но потом возник другой вариант - найти среди солдат-охранников еврея. Как вспоминал Фельдман: «Бурцев верил, что каждый еврей сочувствует революции и стоит ему сказать одно слово, чтобы заставить его действовать с ними. - Уж ты, Костинька, подожди, - часто говорил он мне, - только придёт на этот пост часовой-еврей! Как придёт, так сейчас и уйдёшь, - в этом не сомневайся! Эх, евреи - золотой народ!- заключил он, захлёбываясь от восторга. Сомневаясь, прав ли он был вообще в своей вере в «еврейскую революционность», но на этот раз «еврейство» не обмануло его... Как-то утром Бурцев подошёл к моей камере и сказал: «Сегодня в третьей смене часовой-еврей, действуй!» И таким солдатом-евреем оказался Штрык.
Штрык согласился помочь бежать Фельдману, но только ...за деньги, сославшись на извечное, что он бедный еврей. Фельдман передал на волю записку, что на организацию побега нужно 1000 рублей. К побегу были подключены: от одесской организации Бунда брат Фельдмана Самуил (по кличке «Евгений»), от киевской организации - Коган («Андрей») и Зборовскай («Фёдор»), от крымской организации - Канторович и известный впоследствии большевик Адольф Абрамович Иоффе, который и вывез Фельдмана за границу
За границей, в Германии, находилась берлинская группа Бунда, которая оказывала материальную помощь «российской революционной эмиграции», выделяя ей ежемесячно 1000 марок. Как вспоминал подключившийся к организации побега Фельдмана В. Бухгольц, такие деньги «мне выдали и я передал их брату Фельдмана». Вторая сумма денег в 1000 марок была получена от немецкого фабриканта Юлиуса Герсона. Деньги, полученные для спасения Фельдмана, были немедленно переправлены в Россию. Для Фельдмана на деньги германских социал-демократов была подготовлена возможность контрабандного перехода через русско-германскую границу. Через несколько дней Фельдмана доставили на квартиру Карла Либкнехта (Гарнштейна), где Костя Фельдман подробно рассказал о события, происшедших на броненосце «Потёмкин».
Что должно было быть
1905 год вошёл в историю как первая попытка сионистов захватить власть в России. В учебниках по истории партии нам писали о росте социал-демократических организаций в различных городах России, о росте их влияния на массы. Но кто такие были российские социал-демократы тщательно скрывалось, а о большевиках тогда мало кто знал. Мы ведь до сих пор так и не знаем истории той партии, которая с 1917 года находилась у власти в России. А история её зарождения вообще покрыта мраком. Из сохранившихся воспоминаний участников знаменитого 2-го съезда РСДРП, с которого берёт начало большевизм (Аксельрода, Мартова, Дана, Плеханова и других), стало известно, что родоначальником большевистской партии является Бунд - союз евреев по всей России, а не только западных областей России. Именно на 2-м съезде РСДРП усилиями Ленина Бунд раскололся на фракции: появились меньшевики и большевики. Но все это было условно. На последующих съездах РСДРП те, кто ещё вчера были в большинстве, становились меньшинством, а меньшинство - большинством. Все они были под одной крышей - РСДРП - вплоть до рокового для России дня 25 октября 1917 года, когда, снова объединившись, бундовцы окончательно захватили власть в России. Ещё тогда, до захвата власти, Ленин любил говорить «Наша задача - врозь идти, вместе бить». События, произошедшие на броненосце «Потёмкин», приоткрывают одну тайну, о которой поведал троцкист Х.Г. Раковский, проходивший в 1938 году по делу «Правотроцкистского антисоветского блока». «Бунт на «Князе Потёмкине» - это частичный, преждевременный взрыв обширного, смело задуманного плана всеобщего восстания, которое должно было охватить огненным кольцом весь русский Черноморский флот. Это восстание должно было вспыхнуть в июле, во время больших морских манёвров. По условному сигналу - две ракеты, выпущенные с палубы броненосца «Екатерина 2-я» - участвовавшие в заговоре матросы должны были убить своих офицеров и от «имени народа» (так у Раковского и записано с кавычками. - Г.Н.) овладеть всеми судами. Как известно, несчастный инцидент с тухлым мясом преждевременно вызвал бунт на «Князе Потёмкине» и разрушил весь наш план».
На «Потёмкине» произошёл обыкновенный бунт (как и говорит Раковский), организованный Матюшенко и Вакуленчуком. За несколько дней до выхода «Потёмкина» в море севастопольский комитет Бунда получал письмо от Матюшенко, в котором спрашивалось, не принесёт ли «Потёмкин» вреда революции, если поднимет бунт. Не желая разъединять действия матросов-заговорщиков, комитет просил Матюшенко не предпринимать ничего до начала действий на других броненосцах. По воспоминаниям Фельдмана «состав команды «Потёмкина» не особенно благоприятствовал восстанию, матросы «Потёмкина» далеко не были самым революционным ядром Черноморского флота».
Фельдман писал: «Восстание должно было вспыхнуть на Тендре, пустынном острове, куда ежегодно выезжает на манёвры эскадра. Ночью, в заранее условленный час, на всех кораблях участники заговора бросятся на спящих офицеров, свяжут их и объявят республику. И препятствием для осуществления этого плана стал «Потёмкин». На нём почти не велась агитация, команда его считалась самой отсталой, а это был самый сильный броненосец Черноморского флота, который и погубил всё дело восстания».
На броненосце назревала мысль о бунте, а не об организованном восстании. Так что фильм Эйзенштейна от начала и до конца - блеф. Бундовцам было ясно, что «Потёмкин» сорвал задуманный план всеобщего выступления флота. Поэтому, чтобы как-то спасти положение и направить взбунтовавшую массу «Потёмкина» в нужное русло начавшейся на берегу забастовки, Фельдман поспешил к броненосцу. В своих воспоминаниях он отмечал:
«Надо немедленно заставить матросов высадить десант, вместе с рабочими взять город, и основать республику в Одессе... Нужно было спешить к броненосцу. Не было времени сноситься с организациями, и я решил действовать за своей личной ответственностью». Прибыв на броненосец, Фельдман увидел следующую картину: «Из первых же разговоров на корабле стало ясно, что положение тут не такое простое, каким оно казалось со стороны. Вместо ожидаемого энтузиазма мы встретили здесь серый приём и неопределённее настроение. Матросы как будто сами были удивлены своим делом, не свыклись ещё с новизной положения, не знали ещё, что делать, куда и с кем идти». А далее Фельдман с горечью отмечал «Мы убеждали матросов сойти на берег и примкнуть к восставшему народу, но матросы отказывались покинуть корабль и сойти на берег, чтобы вместе с рабочими захватить город, повелеваясь своему сознанию». Матросы не поддались и уговорам Фельдмана стрелять по городу. И воспротивились поднятию красного флага на «Потёмкине».
Бунт на «Потёмкине» никто из эскадры не поддержал. «Потёмкин» сдался румынам после 11 дней скитаний по Чёрному морю. «Георгий Победоносец» был в состоянии бунта одни сутки. «С того момента, как «Потёмкин» превратился в корабль-скиталец (так поэтически его окрестил Воровский на страницах бундовской газеты «Пролетарий» № 10, 1905 год), он потерял ценность и значение для революции». Представляет интерес высказывание Ленина, жившего в то время в Швейцарии, опубликованное в парижской газете «Матэн»: «Удивительное дело: революция завладела броненосцем и не знает, что с ним делать».
Судьба жестоко покарала тех, кто прямо или косвенно принимал участие в событиях, происшедших на броненосце «Потёмкин». А.А. Иоффе покончил жизнь самоубийством в 1927 году. Карл Либкнехт расстрелян в 1919 году за попытку взять власть в Германии. Известно, что матросов в Констанце встретил Х.Г. Раковский, чтобы «передать привет от европейского пролетариата и вдохнуть в их усталые души энергию к новой борьбе», как он сам писал. За попытку государственного переворота в СССР он был расстрелян в 1941 году. К.И. Фельдман и два его брата за попытку создания на юге России «еврейской республики» были расстреляны в 1937 году. Судьба Бурцева и Штрыка, бежавших вместе с Фельдманом за границу, неизвестна. М.И. Васильев-Южин, прибывший в Одессу по поручению Ленина для руководства восстанием, был расстрелян в 1937 году. «Кирилл» (А. П. Бжезовский или Березовский) был расстрелян в 1938 году.
Герман НАЗАРОВ.
Фельдман К. «Броненосец „Потёмкин“». Иллюстрации - В. Щеглов. - 1955 г.
