Глава шестая

В другом конце зала происходил приблизительно следующий диалог.

— Здравствуйте, около вас свободно?

— Здравствуйте, мальчик. Что же вы оставили вашу спутницу?

— Вообще-то я здесь сам по себе. Но если вы против, я отойду.

— Хорошо, хорошо, садитесь. Вы, я смотрю, легко обижаетесь.

— Просто не люблю быть навязчивым.

— Это хорошая черта. Вас ещё не избаловали вниманием?

— Поверьте, это, скорее, исключение. Так бывает не всегда.

— Надеюсь, что не всегда. Вам здесь нравится? Я, к сожалению, надела не совсем то, что следовало. В отличие от вашей спутницы. Как поразительно она угадала этот стиль… Пожалуй, всю неделю примеряла наряды к этой вечеринке.

— А вам очень идёт эта брошка.

— Вы находите? По правде, я одолжила её у мамы. У неё полная шкатулка всякой всячины; если даже взять целую горсть, она ничего не заметит.

— Где же ваша мама? Её сегодня не видно.

— У Бориски разболелось горло. Не научился ещё есть мороженое, дурачок.

— А вы?

— Что — я?

— Вы, может быть, хотите мороженого? Я могу принести.

— Ах, вы об этом… Нет, не стоит. Лучше налейте лимонаду. Нет, нет, вон того, зелёненького… спасибо.

— Почему вы не танцуете?

— Вот ещё, с кем тут танцевать. Одни старые дядьки.

— Хотите я вас приглашу?

— С вами, пожалуй, я немножко потанцую. Только подождём что-нибудь не очень быстрое… вот, вот, слышите?.. начинается…

И молодые люди, с трепетом прикоснувшись пальчиками друг к другу, закружились в танце. Когда мелодия закончилась, кавалер проводил свою даму на место.

— Уф, как жарко. Кстати, меня зовут Екатерина. Это в честь императрицы, но вы можете называть меня просто Катя.

— Спасибо. А меня…

— Знаю, знаю. Вы — Слава Подберёзкин. Папа о вас говорил. Он никак не мог решить — хвалить вас после всего или ругать. Кажется, он умудрился сделать одновременно и то и другое.

Славик скромно опустил глаза.

— А что же с вами нет этой девочки… Лукошкиной?

— Корзинкиной.

— Вот-вот, Корзинкиной. Вы с ней дружите?

— Нет, совсем не дружим, — сказал Славик и покраснел. — Просто одноклассники.

— Почему же вы полезли в музей с этой девочкой, а не с кем-нибудь из своих товарищей?

Для того, чтобы разъяснить это явное несоответствие, Славику пришлось бы рассказывать всё по порядку, что было немыслимо и вообще строжайше запрещено. К тому же после такого рассказа девочка могла принять его за сумасшедшего.

— Молчите? Расскажите хотя бы по секрету, как вы оказались в музее после закрытия. Папа никак не может этого понять, а Михал Михалыч ничего не рассказывает.

— Кто это — Михал Михалыч?

— А вон тот дяденька, генерал, самый главный милиционер.

Славик уже встречался с этим дяденькой в Главном Управлении милиции, и теперь ему показалось, что генерал погрозил ему пальцем.

— Так что же, вы расскажете?

— Ну… мы просто спрятались, — Славик решил врать так, как его научили в милиции.

— А вот в газетах пишут, что это враки. Вам кто-то открыл изнутри.

— Ну… мало ли, что они пишут. На то и газеты, чтобы сочинять небылицы.

— А как вы узнали, что ночью туда полезут воры?

Славик почувствовал себя неловко и решил сделать прорыв из этого щекотливого положения. Он повернулся всем телом и заговорил:

— Дорогая Катя, я не могу сказать большего, потому что это военная тайна. Дело серьёзнее, чем вы думаете; возможно, что замешаны иностранные разведки… — Славик приблизил губы к самому лицу девочки и заговорил шёпотом: — Но если вы… если мы… если вы и я будем видеться, я расскажу больше. Вы хотите?

— Да… — прошептала губернаторская дочка.