DjVu

      ПРЕДИСЛОВИЕ, или Рассказ об удивительном происшествии в доме профессора Чембарова
     
      30 декабря, утром, Артём Осипович заглянул в свой несгораемый шкаф и ахнул…
      Я не спрашиваю, знаете ли вы, кто такой Артём Осипович Чембаров, — имя этого прославленного учёного и изобретателя, доктора технических наук, профессора известно всему миру. Но не все знают, что Артём Осипович живёт в Москве, на Лесной улице.
      Артёму Осиповичу всего пятьдесят. Я пишу «всего» потому, что для взрослых пятьдесят лет — обычное дело. Это слово кажется длинным только в юности, но с годами оно как бы укорачивается и, когда оказывается у человека уже за спиной, вдруг становится коротким, как возглас удивления.
      Вот отчего в газетах и журналах о профессоре Чембарове нередко пишут примерно так:
      «Несмотря на свою молодость, он успел сделать много».
      Его недавнее изобретение, названное им Чао, по начальным буквам его фамилии, имени и отчества, привлекло внимание всех, хотя оно закончено лишь в чертежах и расчётах.
      Чао — это робот, механический человек. По замыслу профессора, Чао может сам, без людей, полететь на Луну, исследовать эту загадочную планету-спутник и рассказать нам, что он там узнал. А потом уже полетят люди.
      Расскажу вам о сыне профессора — Егоре, ученике пятого класса, темноволосом мальчике с синими глазами. Учился он хорошо. Конечно, не всё давалось ему с первого раза, и тогда он сердился и говорил:
      — Что это за наука, если её сразу не понять?! Надо так: «вжик!» — и готово.
      А когда профессор возражал и доказывал, что так не бывает, Егорка не соглашался.
      — Придёт время, — убеждал он, — и все науки станут простыми.
      Втайне Егорка мечтал стать космонавтом. Уж очень эта профессия казалась ему «быстрой, быстрее всех остальных…»
      …Так вот, 30 декабря, утром, Артём Осипович заглянул в свой несгораемый шкаф и ахнул: папки с чертежами Чао не было на обычном месте!
      — Ужас, ужас… — с отчаянием проговорил Чембаров. — Вчера сообщили по радио о моей новой работе, и вдруг сегодня пропали чертежи!..
      Артём Осипович позвал Егора, они вдвоём посмотрели содержимое сейфа, но папка с чертежами Чао таинственно исчезла.
      — Бедный Чао, — вздохнул профессор. — Скверно, если он попадёт в руки глупца… — и произнёс любимую фразу: — Ведь счастье машины — в уме её хозяина!
      Они присели и задумались. Куда она могла запропаститься? Кто похитил её и зачем? Вопросов возникало много, а ответов — ни одного…
      Полчаса спустя к профессору прибыл майор милиции. Он внимательно осмотрел то, что считал необходимым, опросил соседей, но папка не отыскалась.
      Тогда майор милиции составил протокол. Но и после этого чертежи не нашлись! Майор милиции удивлённо пожал плечами и закурил.
      — Папа! Смотри…
      Профессор и майор милиции повернулись туда, куда указал Егор, — к сейфу. На металлической дверце светились невесть откуда взявшиеся слова: «Не был никто на Луне и не будет! Мур-Вей».
      Майор милиции нахмурился: необычайное происшествие явно заинтересовало его.
      — Папа, — сказал Егор, — это волшебник Мур-Вей… Я слышал о нём… Вот кто похитил твои чертежи!
      — Волшебник?! — усмехнулся профессор. — Их нет. Всё это выдумки, сказки.
      — Нет, есть, — упрямился Егор.
      — А я говорю — нет!
      — Успокойтесь, — прервал их майор милиции. — К чему спорить, когда есть справочное бюро! Разрешите воспользоваться вашим телефоном, профессор?
      — Пожалуйста.
      Майор милиции набрал номер 09 и, когда в трубке послышался женский голос, отогнал рукой дым и вежливо спросил:
      — Скажите, пожалуйста, существуют ли сейчас волшебники?
      — Минутку, — деловито ответила девушка из справочного бюро. — Ваш номер?..
      — Д1-77-79, — подсказал Чембаров.
      — Д1-77-79, — повторил майор милиции в телефон.
      — Ждите звонка…
      Ожидать пришлось долго: вопрос необычный, и сразу на него не ответишь. Наконец зазвонил телефон. Тем же деловитым тоном девушка сообщила:
      — Мы перелистали книги известных писателей — Маршака, Чуковского, Михалкова, Лагина, Носова, Кассиля, позвонили в Италию Джанни Родари, спрашивали Сергея Образцова из Театра кукол, побеспокоили даже самого Кио… Вот точный ответ на ваш вопрос: да, волшебники существуют, и только люди чёрствые, лишённые воображения, могут в этом сомневаться.
      — Благодарю вас.
      Голос девушки звучал в телефонной трубке громко, профессор слышал каждое слово и немного обиделся. Ведь он не был человеком чёрствым и не считал себя лишённым воображения.
      — Ну, Егор, коли справочное бюро на твоей стороне, — развёл руками Артём Осипович, — я сдаюсь…
      Майор милиции тут же занёс в протокол ответ справочного бюро и слова профессора.
      — М-да, — задумчиво произнёс он. — Позвоню-ка я теперь в адресное бюро, — и набрал нужный номер. — Говорит майор милиции. Узнайте адрес Мур-Вея. Возраст? Очень древний. Род занятий? Волшебник. Место рождения? Где-то там… Да, да… слушаю… Ах, вон как: ни один Мур-Вей у нас не проживает?!
      Дело осложнялось.
      — Полагаю, — сказал перед уходом майор милиции, — что этот Мур-Вей от нас не уйдёт. Нет такого волшебника, который сумел бы обмануть московскую милицию. Да-с!
      Он козырнул и взялся за ручку двери. Но тут раздался свист, и майор милиции растворился в воздухе вместе со своей сумкой, где хранился так тщательно составленный им протокол…
     
     
     
      Глава первая. НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ
     
     
      1
     
      Наступил канун Нового года. В доме профессора Чембарова царило уныние, и Артём Осипович отправил Егора к дедушке в село Отрадное, недалеко от Москвы.
      — Можешь погостить там до конца школьных каникул, — сказал он.
      Электропоезд шёл полчаса. От станции Егор направился через лес. Над головой смыкали мохнатые ветви тёмно-зелёные сосны. Пахло смолой. Деревьев было так много, что даже снег казался чуть-чуть зелёным.
      Когда лес поредел и впереди показалась опушка, Егор ускорил шаг. Вдруг прямо перед собой он увидел маленькую ёлочку. Деревце было ранено — ствол его поцарапан у основания и отогнут к земле.
      — Ах, бедняжка, — пробормотал Егор и присел, чтобы лучше рассмотреть ёлочку. — Кто это тебя так…
      Раскрыв перочинный нож, Егор осторожно разгрёб снег, раскопал землю и извлёк деревце с корнями.
     
      2
     
      Велика слава игрушечника дедушки Осипа Алексеевича Чембарова. Ребята устраивали целые битвы между полками его солдатиков, танками и самолётами. А девочки украшали свои уголки мебелью для кукол. Чего тут только не было! И кровати, и кресла, и шкафчики, и буфеты, даже умывальники, даже часы…
      Егор нередко помогал ему. Однажды они вдвоём сделали модель вертолёта и назвали её «Снежинка». Вертолёт был с кабиной, управлением, со всеми приборами, даже с радиоантенной. Всё как правдашнее. Вот только что не летал он.
     
      3
     
      Увидев внука, дедушка Осип обрадовался.
      — Входи, Егор, — пробасил он, поглаживая седую бороду. — Спасибо, что не забываешь. А это что? — недовольно спросил он, увидев ёлочку. — К чему выкопал-то?
      — Она раненая… Это я, чтобы подлечить.
      — Тогда иное дело, — смягчился дедушка. — Раздевайся, а я осмотрю её.
      В несколько минут дедушка осмотрел ёлочку, забинтовал, а потом посадил в глиняный горшок.
      — Ну, рассказывай, как поживает отец!
      — Плохо, дедушка.
      — Что так?
      — Чертежи у него пропали, — вздохнул Егор и рассказал о событиях, уже известных вам.
      — Ай-ай-ай! — сокрушался Осип Алексеевич. — Надо же!.. До милиции волшебники добрались. Что с ним сделалось, с тем славным майором?
      — Через минуту он позвонил папе из своего кабинета…
      — Так скоро?!
      — Да. Просто волшебник перенёс его обратно на своём волшебном транспорте — и всё.
      — Надо же!
      Посидели дед с внуком так вдвоём, погоревали, а время идёт себе ровным шагом — пора и ужинать.
      На середину стола они поставили ёлочку, украсили её игрушками, расставили еду и включили радиоприёмник.
      А надобно вам сказать, что обычай украшать ёлку на Новый год — древний. В старину верили, что в ёлке живёт «дух леса», оберегающий растения, зверей и птиц.
      В России первая новогодняя ёлка появилась 1 января 1700 года, и с той поры ни один новогодний праздник не обходился без неё… А подсчитайте сами: сколько уже лет прошло?
      Дедушка наполнил свой бокал шампанским, поднял очки на лоб, и тут заиграли кремлёвские куранты. Когда отзвучал двенадцатый удар, чей-то звонкий голосок весело крикнул:
      — С Новым годом, друзья! С Новым годом!
      Дедушка и Егор привстали от удивления: в цветочном горшке вместо зелёного деревца стояла крохотная девочка в зелёном платье. Волосы зелёные, глаза серые, а нос чуть-чуть вздёрнутый. Ноги обуты в зелёные сапожки, одна нога забинтована ниже колена.
      Девочка рассмеялась.
      — Уже и не больно, — негромко сказала она сама себе и глянула вниз. Потом крикнула: — Чего же ты стоишь, Егор! Помоги мне сойти…
      Изумлённый Егор повиновался и посадил её на перевёрнутое блюдце.
      — Кто ты, как тебя зовут? — спросил дедушка Осип, поправляя очки. Густые брови его сдвинулись, но карие глаза смотрели ласково и добродушно.
      — Я Ёлочка, — ответила девочка.
      — Надо же! — крякнул дедушка.
      — Предлагаю тост за дружбу, — сказала Ёлочка. — Но я вижу, мне не из чего выпить…
      Дедушка ушёл в другую комнату. Порывшись в комоде, он отыскал старый бабушкин напёрсток и принёс его Ёлочке.
      — Какое чудное ведро! — вскрикнула Ёлочка и захлопала в ладоши.
      — Это… не ведро, — смутился дедушка, — а твой бокал.
      Все разместились и принялись ужинать. За окном гудел ветер. Мороз торопливо разрисовывал окна узорами: домов в селе много, и работа ему предстояла изрядная.
      Поужинав, Ёлочка достала из-за пояса носовой платок, вытерла губы, поправила платье, волосы и повернулась к Егору:
      — Спасибо тебе, Егор, за дружеское внимание. Спасибо и вам, дедушка, за хлеб и соль. Я хочу за добро отплатить добром. Слышала ваш разговор… Трудно справиться с Мур-Веем, но вы можете располагать мной.
      — Чем же ты поможешь? — спросил Егор.
      — Надо подумать, — ответила Ёлочка.
      — Узнать бы, где живёт волшебник Мур-Вей! — вздохнул дедушка.
      Все задумались. В комнате наступила тишина, и тут под кроватью цокнула мышеловка. Дедушка достал её. В мышеловке сидела толстая белая мышь с маленькими, как бусинки, красными глазами.
      — Надо же! — обрадовался дедушка. — Отдам её коту Ваське — новогоднее угощение…
      — Дедушка, — взмолился Егор, — отпусти её на волю. Пусть живёт. Отпусти, я тебя очень прошу.
      Дедушка подумал с минуту, открыл дверцу мышеловки и выпустил пленницу. Белая мышь пискнула:
      — Спасибо, Егор! Меня зовут Чарус. Родом из Каира. По профессии — путешественница. И такая любопытная, что не могу долго усидеть на месте. Я притаилась под кроватью и тоже слушала ваш разговор. Потом смотрю: домик из проволоки, и решила заглянуть в него, но… познакомилась с людским коварством. Правда, коту я не досталась бы, но спасибо, Егор, на добром слове. Хочу и я помочь тебе найти Мур-Вея. Советую обратиться к царю птиц Симургу, тот всё знает.
      Егор хотел что-то спросить, но Чарус продолжала:
      — Есть в городе Пятигорске на Кавказе Каменный Орёл. Если ты скажешь ему в двенадцать часов ночи:
      он объяснит, как добраться до Симурга.
      — Ого, — сказал дедушка, — путь далёкий…
      — Если я понадоблюсь, — сказала на прощание Чарус, — произнеси: «Чи-чи-чи, прискачи!» — трижды повтори моё имя, и я явлюсь.
      Она ударила хвостом об пол и исчезла.
      — Как же теперь быть? — спросила Ёлочка.
      — Не знаю, — задумался Егор.
      — Давайте, ребятки, поспим, — предложил дедушка. — В народе говорят: утро вечера мудрёнее!
     
      4
     
      Утром первым поднялся дедушка. Бесшумно вышел во двор, наколол дров, растопил печь. Потом выбрался из-под подушки Егор.
      — С добрым утром, дедушка!
      — С добрым утром. Поднимайся, помощник. Пора готовить завтрак.
      Егор глянул в угол комнаты: там на игрушечной кровати спала Ёлочка. Он включил радио — начался урок спортивной гимнастики.
      Ёлочка сладко потянулась, открыла один глаз, потом другой, зевнула и окончательно проснулась.
      — Оп-ля! — бодро воскликнула она, услышав музыку, и соскочила на пол.
      Прислушиваясь к мелодии и голосу преподавателя, она старательно выполнила все упражнения.
      «Переходите к водным процедурам», — сказал диктор, и Ёлочка кинулась к умывальнику.
      Холодной водой вымыла она лицо, шею, уши. Потом почистила зубы, вытерлась мохнатым полотенцем, оделась и весело поздоровалась:
      — С Новым годом!
      — С Новым годом! — ответили ей Егор и дедушка Осип.
      Завтракали молча. А потом дедушка и Егор убрали со стола, усадили Ёлочку в игрушечное кресло-качалку и открыли семейный совет.
      — Я вернусь к папе, — предложил Егор, — и попрошу, чтобы он поехал в Пятигорск.
      — Нет, — возразила Ёлочка, — хорошо бы тебе самому взяться за дело.
      — Я с удовольствием, — ответил Егор. — Но как?
      — Что это такое? — спросила Ёлочка, указывая на белоснежный игрушечный вертолёт.
      Дедушка и Егор объяснили ей.
      — Вот и отлично, — обрадовалась Ёлочка. — Я сумею оживить вашу «Снежинку».
      — Но Егор не поместится в ней, — напомнил дедушка.
      — Я сделаю так, что Егор тоже станет на время маленьким — одного со мной роста, и мы вместе полетим в Пятигорск. Не забывайте, — убеждала Ёлочка, — что волшебник Мур-Вей, возможно, следит за отцом Егора и московской милицией… Но ему в голову не придёт, что против него будет действовать Егор.
      — План хорош, — похвалил дедушка.
      — Пойду позвоню папе, — сказал Егор. — Пусть он договорится с Аэрофлотом, чтобы нас пустили на южную воздушную трассу.
     
      5
     
      Вечером наши путешественники готовились к отлёту. Осмотрели вертолёт, кое-что подправили, проверили, все ли приборы на месте. Потом Ёлочка подошла к вертолёту, потёрла о его белый борт своим волшебным перстнем и громко произнесла:
      — Чон-чон-чонолет, оживись, наш вертолёт! Внутри «Снежинки» застрекотал мотор, и на концах всех трёх лопастей зажглись красные огни.
      Затем Ёлочка повернулась к Егору, направила на него тонкий лучик из своего перстня, сказала:
      — Чон-чон-чонолет, для «Снежинки» есть пилот!
      Только вымолвила она последнее слово — Егор исчез… То есть он никуда не исчезал, а стал маленьким, как Ёлочка. Дедушка дважды снимал и надевал очки, прежде чем отыскал его взглядом далеко внизу.
      У Егора захватило дух: его окружали огромные стены, в открытой печи бушевал огонь. Огня было не меньше, чем в вулкане. Рядом вверх уходили четыре мощные колонны. Он догадался, что это ножки стола. Посередине комнаты стоял великан с глазами круглыми и яркими, как прожекторы. Это был дедушка Осип в очках, отражавших лучи заходящего солнца.
      — Ну… пойдём, — смеясь сказала Ёлочка и подвела Егора к вертолёту.
      Егор открыл дверцу пилотской кабины. На сиденье лежали кожаная лётная куртка вся на «молниях» и кожаный шлем.
      Маленькие авиаторы попрощались с дедушкой, тщательно привязались к сиденьям ремнями, надели шлемофоны (так называются лётные шлемы с радионаушниками) и закрыли дверцы кабины.
      — А как же управлять вертолётом? — спросил Егор.
      — Очень просто, — объяснила Ёлочка, — тебе только нужно про себя произнести слова приказа — и вертолёт сам выполнит твоё желание, ведь он волшебный!
      — Вот это машина! — восхитился Егор.
      Когда все приготовления были закончены, Егор включил мотор, негромко сказал: «Взлетаем!» — и…
      Лопасти завертелись быстрее и быстрее, превратились в прозрачный круг с красной светящейся каймой. Вертолёт легко оторвался от пола и стал набирать высоту.
      Набрав метра два, Егор накренил машину и выполнил левый вираж, потом — правый и пошёл жужжать по всей комнате. То он взлетал под потолок, то камнем падал вниз, то у самого пола вновь взмывал вверх.
      — Как хорошо! — вырвалось у Ёлочки.
      Дедушка распахнул форточку и отошёл в сторону. Вертолёт сделал прощальный круг и исчез в ночном небе…
     
     
     
      Глава вторая. — ГОВОРИТ «СНЕЖИНКА»!
     
     
      1
     
      Они летели через всю Москву. Над ними мерцали тысячи звёзд, а внизу до самого горизонта как бы раскинулось второе ночное небо — так сияла ночная столица.
      Гирляндами огней обозначались широкие улицы. По ним скользили тёмные жучки-автомобили с белыми усиками — лучами фар. Москвичи весело праздновали Новый год.
      Вот и Ленинские горы. Университет. Он напоминает сооружение из серого льда и светится сотнями окон. А вот и световая дорожка аэропорта. Сперва красные огни, потом зелёные, потом белые.
      Сюда прилетают самолёты всех стран мира. Жители далёкой Африки и островов Полинезии, Америки и Австралии стремятся к нам. Отсюда же во все концы света вылетают самолёты Аэрофлота.
      На земле — в аэровокзале — тепло и уютно. А на воздушных трассах, да ещё ночью, одиноко и сумрачно.
      Только невидимые радиолучи связывают тех, кто в полёте, с теми, кто руководит их движением, то есть диспетчерами.
      Ни один самолёт или вертолёт не должен появляться в воздухе без радиосвязи. И так же, как водители машин на улицах городов соблюдают правила езды, лётчики подчиняются своим особым правилам полётов.
      Егор включил радиоаппаратуру и, нажав кнопку передатчика, произнёс:
      — Говорит «Снежинка». Разрешите выйти на южную кавказскую трассу.
      — Выход на трассу разрешаем, — ответил ему с земли диспетчер Аэрофлота. — Занимайте эшелон тысячу восемьсот метров и следуйте через Серпухов, Венев и Воронеж.
      — Вас понял. Занимаю высоту тысяча восемьсот. Эшелоном в авиации называется заданная высота полёта. Дело в том, что каждому самолёту и вертолёту даётся определённая высота, на которой он должен лететь, чтобы не столкнуться с встречными машинами.
      Несмотря на сильный попутный ветер, вертолёт летел спокойно, а мотор работал так ровно, что Ёлочка даже вздремнула на своём сиденье и не просыпалась до самого Воронежа.
      По всей южной трассе Аэрофлота знали о полёте «Снежинки», и все старались помочь Егору правильно рассчитать курс и о ходе полёта докладывали самому министру Гражданской авиации СССР.
      Задумывались ли вы, юные читатели, над тем, сколько неожиданностей дарит нам длительный перелёт? Ведь погода почти никогда не бывает одинаковой на большом пространстве.
      То мрачные горы облаков преграждают вам путь в воздухе, то невидимые вихри стремятся перевернуть машину, как волны на море, то крохотные капли влаги, прилипая к вертолёту или самолёту, мгновенно превращаются в крепкий, тяжёлый лёд…
      Такие неожиданности появлялись и на пути Егора и Ёлочки.
      Ростов-на-Дону они пролетали в десять часов ночи, и едва под ними показался южный берег Дона, как маленький вертолёт вошёл в облака и началось обледенение.
      Вертолёт затрясло как в лихорадке и потянуло к земле. Пришлось увеличить обороты мотора, но машина отяжелела, лететь становилось опасно. Егор пустил в лопасти ротора горячий воздух, и куски льда теперь таяли, с шумом срывались с воздушного винта.
      — Мы попали в обледенение, — доложил Егор по радио.
      — Немедленно займите две тысячи четыреста метров, — приказал диспетчер.
      Небо в ту ночь походило на слоёный пирог: внизу воздух, смешанный с дымом заводов, потом слой облаков, опять воздух, но уже чистый, опять облака, и снова воздух, ещё почище.
      На новом эшелоне они вырвались из холодных объятий облаков, и обледенение прекратилось. В толпе звёзд светила луна, и нашим авиаторам казалось, что они летят теперь над серебристой снежной тундрой.
      Высоко над ними пролетел встречный ТУ-104. Гигант торопился в Москву и с каждым часом оставлял за собой тысячу километров звонкого морозного пространства. В лунном небе вился тонкий кудреватый след.
      За Ставрополем их полётом руководил диспетчер аэропорта Минеральные Воды.
      — Вижу вас на экране радиолокатора, — сказал он. — Осталось сто километров. Займите высоту тысяча двести.
      — Понял вас, — ответил Егор и перевёл «Снежинку» на планирование.
      В районе Минеральных Вод облачность была ниже и спокойнее — ни болтанки, ни обледенения.
      — Сейчас вы пролетите над нами, — подсказал диспетчер. — Снижайтесь до шестисот метров.
      — Понял вас, занимаю шестьсот.
      На высоте шестисот метров показалась земля, и наши авиаторы увидели уснувший город Минеральные Воды. Только на станции, как гусеницы, ползали электропоезда, одинокий паровоз дымил, словно курительная трубка.
      — Видите справа от себя гору и на ней мачту телецентра, обозначенную поясами красных огней? — спросил диспетчер Минеральных Вод.
      — Вижу…
      — Это гора Машук, а у её подножия — город Пятигорск. Направляйтесь к ней и снижайтесь до двухсот метров.
      Егор едва успел занять двести метров, как Ёлочка радостно воскликнула:
      — Вот Каменный Орёл! — и указала влево.
      Сомнений не было: на длинной Горячей горе, возвышаясь над парком и городом Пятигорском, застыло изваяние Каменного Орла — цель их большого и утомительного перелёта.
      — Всё в порядке, — передал Егор по радио. — Захожу на посадку. Большое спасибо за помощь.
      — Пожалуйста, — ответил диспетчер. — Желаем вам попутного ветра и ждём на обратном пути!..
      Сделав круг на малой скорости и осветив скалистое подножие Каменного Орла лучами ярких фар, Егор выбрал ровную площадку.
      — Сядем? — весело спросил он.
      — Сядем, — ответила Ёлочка.
      Вертолёт повисел немного над площадкой и осторожно приземлился. Егор с Ёлочкой сошли на скалу. В нескольких шагах величественно возвышался Орёл, погружённый в каменный сон. В лапах его застыла змея. Голова Орла опущена и склонена набок. Ровно в полночь Егор громко произнёс:
      Каменный покров Орла стал медленно спадать, а на его месте появились перья. Глаза птицы заиграли живым блеском, сильный изогнутый клюв щёлкнул трижды.
      — Кто осмелился нарушить мой сон? — крикнул он, и в глазах его вспыхнул недобрый огонёк.
      — Не сердись, великий Орёл! — сказал Егор. — Я хочу знать, где находится царь птиц Симург. А почему ты прикован к скале?
      Шумно вздохнув, Орёл повернулся в сторону двуглавой горы, сверкавшей на горизонте в лучах луны, и ответил:
      — Видишь гору? Это Эльбрус, когда-то называли её Каф-Даг. На большой вершине Каф-Дага в ледяном дворце живёт царь птиц Симург. Одним глазом он смотрит в прошедшее, другим — в будущее. Когда Симург мрачен, тёмные тучи набегают на Каф-Даг, мороз сковывает водопады и потоки, на поля и луга ложится снег, мчатся вьюги, сметая всё на пути. Горе птице, если она в такую погоду поднимется в воздух! Но однажды удаль разгорячила мою кровь. Я ударил крыльями о колючие струи ветра и взвился над облаками вместе с этой змеёй, собираясь позабавиться ею в вышине. Она хвастала мудростью, а я пожелал превзойти её мужеством. Но едва мы поднялись над Каф-Дагом, разгневанный Симург глянул на меня — я окаменел и упал на эту скалу, осуждённый на вечный сон!..
      — Понимаю тебя, великий Орёл, — сказал Егор. — У тебя смелое, а значит, и доброе сердце. Помоги мне…
      Орёл испытующе посмотрел на маленького лётчика:
      — Я могу убить тебя и твою подругу одним слабым ударом своего клюва.
      — Есть ли смысл это делать, великий Орёл? — прервал Егор. — Я прилетел к тебе не за смертью. Разве осмелился бы я беспокоить тебя из-за такой мелочи?
      — Ты прав, — проворчал Орёл. — Я могу служить тебе проводником к Симургу. Но хватит ли у тебя духу?
      — Даю тебе в этом слово, — с жаром ответил Егор.
      — Дающий слово — силён, исполняющий его — могуч — сказал Орёл. — Ты хотя и маленький, но настойчивый. Будешь лететь со мной рядом.
     
      2
     
      Егор и Ёлочка снова привязались ремнями и взлетели. Орёл, как кошка с мышью, играл со змеёй. Наконец он взмахнул крыльями, оторвался от земли и так быстро стал набирать высоту, что вертолёт едва поспевал за ним.
      В полумраке на них надвигалась громада Каф-Дага. Чёрные тучи зловеще клубились внизу, окутывая скалы и ледники. Повалил густой снег.
      Слева от вертолёта и немного впереди летел Орёл. Иногда он поворачивал голову и, как бы желая подбодрить Егора, покачивал крыльями.
      За Пятигорском снегопад прекратился, и Егор увидел на вершине Каф-Дага залитый огнями ледяной дворец Симурга. По углам дворца высились четыре узкие башни. На их крышах сидели ледяные птицы с поднятыми ледяными крыльями. Орёл помахал крылом и скрылся в глубине ущелья. Егор и Ёлочка остались одни.
      Осмотревшись, Егор приметил у ворот удобную гладкую полосу льда и точно спланировал на неё.
      У главного входа бил фонтан широкой, разбегающейся струёй. Между серебристыми нитями воды носились, как искры синего света, маленькие птички с блестящим оперением.
      Крыша дворца из прозрачного ярко-голубого камня скрывалась в белом, застывшем от мороза облаке.
      Двор был выложен тяжёлыми гранитными плитами. От ворот до парадного входа постлан синий ковёр. Стены дворца покрыты ледяными украшениями.
      В воротах Егора остановил филин с круглыми зелёными глазами. Ударами клюва о ледяной гонг он отсчитывал время.
      — Куда спешишь? — спросил филин. — Тот, кто торопится, не умеет управлять собой.
      — Сейчас не так поздно, чтобы опоздать, но и не так рано, чтобы не спешить, — объяснил Егор.
      — Проходи, — сказал филин и ударил в гонг.
      Егор глянул на свои часы — они показывали час ночи. Он уверенно миновал ворота и ровным шагом направился по толстому пушистому ковру.
      Подойдя к дворцу, Егор увидел большой вход и рядом — два маленьких. Поразмыслив, он прошёл внутрь под самым высоким сводом. Перед ним появился ворон. Склонив голову набок, он спросил:
      — Зачем ты здесь?
      — Я хочу видеть царя птиц, всезнающего Симурга, — ответил Егор.
      — У тебя к нему дело?
      — Да.
      — Ты дерзок, — хлопнул крыльями ворон. — Но умён ли ты? Ответь на три вопроса. Вот первый: какой враг самый опасный?
      — Тот, которого плохо знаешь, — сейчас же ответил Егор.
      — Верно! Какой ветер самый плохой?
      — Для тех, кто летает? На земле — попутный, а в полёте — встречный.
      — Что ж, и это правда. А что такое смелость?
      — Умение в опасную минуту знать, что делать, и суметь сделать! — чётко ответил Егор.
      — Проходи.
      Егор вошёл в высокий просторный зал. В глубине его на белом мраморном троне сидел царь птиц Симург. Тело и крылья у него были орлиные, но голова с седой бородой такая же, как у человека. Лоб увенчивала золотая корона с драгоценными камнями. Тонкий длинный нос с горбинкой сильно выдавался вперёд.
      Вокруг него суетилось несметное количество птиц. Попугаи развлекали его своими остротами. Соловьи ласкали царственный слух нежным переливчатым пением. Скворцы нараспев читали Симургу философские трактаты.
      Но Симург ни на кого не обращал внимания. У него было такое скучное лицо, словно он пришёл к врачу на уколы.
      Закрыв один глаз, он глянул в прошлое и произнёс:
      — Ты Егор. Я знаю, зачем ты пришёл. — Подумав, он посмотрел другим глазом в будущее и продолжал: — Лети в Страну Жаркого Солнца, там живёт Мур-Вей. Не бойся: нет беды, у которой не было бы конца.
      И, устало прикрыв оба глаза, он умолк.
      — Я знаю, где Страна Жаркого Солнца, — сказал Егор. — Но в каком месте мне искать там Мур-Вея?
      Симург молчал.
      На Егора накинулись сороки.
      — Как вы смеете тревожить покой великого Симурга?! — верещали они. — Вы не дурак, должны и сами догадаться.
      Он уже был у выхода, когда Симург шевельнул крылом и добавил:
      — Мур-Вей раньше жил в городе Кахард.
     
      …Обратно они летели без приключений. Когда внизу появилась знакомая вершина Горячей горы, Орёл ещё был живой. Но только Егор посадил вертолёт на площадку, змея изловчилась и ужалила своего мучителя. И прежде чем Егор вымолвил слово, великий Орёл вновь окаменел!..
     
     
     
      Глава третья. В СТРАНЕ ЖАРКОГО СОЛНЦА
     
     
      1
     
      Тысячи километров пролетели Егор и Блочка — через Каспийское море и пустыни, через горный хребет — и достигли наконец Страны Жаркого Солнца.
      Вскоре в долине показался Кахард — древний город. Когда-то он считался самым богатым на Востоке, пристанищем мудрецов и волшебников. В центре его находилась базарная площадь и пёстрая мечеть с минаретами, иглами, вонзившимися в небо.
      Вертолёт покружил над городом, и внимание Егора привлёк дом под железной крышей, чем-то напоминавшей военную фуражку. Увидев издали чердачное окошко, Егор влетел в него…
      В светлом и сухом углу чердака они облюбовали подходящее место и растянули брезентовую палатку.
      Каждый день Егор улетал в город, садился на площадях, на глухих улицах и слушал, что говорят люди. Но ни разу никто не упомянул имени Мур-Вея. А время шло.
     
      2
     
      Странный, доложу я вам, этот город Кахард, не похожий на те, в которых бывали вы, мои юные читатели.
      На крутые склоны лесистой горы взобрались просторные улицы верхней части города. Дома здесь хоть и маленькие, да всякий на свой манер, ярких расцветок, с балкончиками и башенками и все в цветах.
      Над ущельем и ревущими потоками висят ажурные мосты; в заводях прозрачных плавают золотые рыбки.
      Только некому любоваться этой красотой. Ещё недавно жили здесь волшебники всего света. Но вдруг они таинственно исчезли…
      В нижней части города — в долине на речном берегу — жилища были победнее и улицы узкие. Здесь жили крестьяне, ремесленники, рыбаки.
      Однажды, пролетая над Кахардом, заметил Егор рекламный щит с выгоревшей от солнца надписью:
      «Пользуйтесь воздушным транспортом!»
      И длинную стрелу рядом, указывающую на запад. Полетел Егор в этом направлении и вскоре увидел воздушный замок, обветшалый и запылённый, с крупными тусклыми буквами:
      «АЭРОПОРТ».
      Егор сделал несколько кругов над аэродромом.
      В ангарах лежали без дела рассохшиеся летающие сундуки и потрёпанные ковры-самолёты, дырявые ступы, старые мётлы. На перроне — безлюдно. Круглые часы на аэровокзале остановились, и даже некому их завести.
      Залетев в пустой зал ожидания, Егор покружил над диванами и креслами и повис перед «Расписанием рейсов». Из него он узнал, что ковры-самолёты использовались на местных линиях, а летающие сундуки — на дальних, что с жалобами следовало обращаться к начальнику аэропорта Кащею Бессмертному или к начальнику отдела перевозок Соловью-разбойнику.
      «В случае задержки рейса, — прочёл Егор, — пассажиру выдаётся скатерть-самобранка, и он может питаться за счёт аэропорта».
      Волшебники, дети и сочинители сказок пользовались воздушным транспортом Кахарда бесплатно, а все прочие приобретали билеты.
      В конце зала Егор заметил справочное бюро, заглянул в овальное окошко и отшатнулся. В тесной каморке скрючившись сидела Баба-Яга и вязала чулок из паутины, которой было вокруг более чем достаточно.
      Почуяв человека, она принюхалась длинным крючковатым носом, подняла голову и удивлённо произнесла таким глухим голосом, будто говорила в горлышко стеклянной банки:
      — Это ещё кто? По духу — человек, а по виду — вроде бы наш, волшебник… Откуда будешь?
      — Здравствуйте, бабушка! Из России я.
      — А-а… Здравствуй. Земляк, значит. Жила я в тех краях, и долгохонько, да вот переселилась. Почти вся нечистая сила тоже здесь обосновалась. Век такой — теряют люди к нам доверие…
      — А почему такое запустение здесь?
      — Твоя правда, — вздохнула Баба-Яга. — Хворость какая-то напала на волшебников наших, вроде эпидемии, значит… И пошли дела на убыль. А потом тут один бойкий такой, видать басурманин, санаторий открыл — и они все к нему уехали.
      — А вы что же, бабушка?
      — Оно, конечно, не мешало бы: давно колотьё в груди испытываю и ломоту, в суставах. Но место у меня не ахти ответственное… Начальник аэропорта прямо сказал: на твоей должности черёд на путёвку не скоро дойдёт. Вяжи, говорит, да за оборудованием присматривай. Порядки тут свои, не мной установленные. Отошли денёчки: была я домовладелицей, всеми почитаемой, а нонче и избушки своей лишилась. Трудно в эмиграции… Кабы знала, что примут обратно, запросилась бы.
      — А далеко ли будет санаторий ваш, бабушка?
      — Тебе-то что?! — насторожилась Баба-Яга. — Это волшебная тайна, не всякому говорить её положено. Ты, я вижу, при деле, а докучливый…
      — Это я так просто, — смутился Егор. — Вижу, что в справочном бюро сидите, и спросил.
      — Я только о том справки даю, что и без того всем известно… Не то отбою от клиентов не будет! Я уж эту профессию изучила… А ты где остановился, касатик?
      — В доме Бен-Али-Баба.
      — У-у-у! — завыла Баба-Яга и застучала об пол костяной ногой. — Прочь, разбойник! Небось из его шайки?.. Пусть он не надеется, обманщик, что ему это всё даром пройдёт. Пользуется тем, что волшебников сейчас нет, и продаёт их дома глупым людям, выдавая за свои… Я вот тебя!
      Но тут, повинуясь приказу Егора, вертолёт вылетел из аэровокзала и, набирая скорость, помчался к городу.
      Не много дал Егору этот, столь неожиданно окончившийся разговор, но всё же было отчего задуматься.
      Одно ясно: не всё благополучно в Кахарде и впредь Егору следует вести себя ещё более осмотрительно.
      Вспомнил он своего «хозяина»… Звали его Бен-Али-Баб. Это был высокий мужчина с курчавой бородой. Тёмные глаза его глядели на всех властно и зло.
      Если бы Бен-Али-Баб узнал, что Егор и Ёлочка нашли приют на чердаке его дома, — наверное, плохо пришлось бы им…
     
      3
     
      На Востоке день отдыха не воскресенье, а пятница. В ближайшую пятницу Егор слетал на базарную площадь.
      Приземлившись во дворе мечети в час, когда она пустовала, Егор спрятал вертолёт под кустом и незаметно выбрался на площадь.
      Вокруг стоял невообразимый шум. Сотни великанов, сидя на корточках возле своих товаров, выкрикивали что-то и отчаянно жестикулировали. Огромные животные грозно отфыркивались, поднимая душные вихри.
      Конечно, вы поняли, что всё это были обычные ослы и лошади и обычные торговцы. Просто Егор был слишком мал.
      — Кому воды? Холодной воды! — призывали мальчишки, снуя по базару с узкими глиняными кувшинами.
      — Продаётся ишак, правоверные! Совсем дёшево! Договаривайтесь о цене прямо с ним. Сколько раз он прокричит, столько и золотых монет ему цена…
      Но ишак кричал без перерыва, и его рёв отпугивал покупателей.
      — Убирайся со своим гордецом! — гнали голодранца, водившего за собой ишака. — Он возомнил о себе и назначил такую цену, что у самого Магомета не хватит денег, чтобы заплатить за одну его голову.
      — Не скупитесь, люди: мой ишак волшебный, он предсказывает будущее…
      — Теперь волшебство не в почёте, — ворчали зеваки.
      — Продаю халат! Шёлковый халат отдаю за два червонца.
      — С ума сошёл! В твоём халате три дыры!
      — Чудной человек. Возьми кинжал и сделай в нём столько дыр, сколько захочешь. Но сперва заплати червонец, так и быть…
      — Плов, рисовый плов! Кто заплатит двойную цену, одну порцию получит бесплатно.
      — Воды! Кому холодной воды?
      Тут и там пестрели расшитые золотом ткани. Расписная звонкая посуда из обожжённой глины, горы сочных фруктов лежали прямо на земле.
      Слепой, сидя на старом коврике, ударял костлявыми пальцами в тугой бубен с медными кольцами и, тряся ветхой бородкой, пел заунывную песню.
      Егор обвёл взглядом базарную площадь, но подойти к шумной толпе, где его могли затоптать насмерть, не решался.
      У мечети, в тени абрикосового дерева, собралась группа оборванцев. Нет преступления, на которое они не согласились бы ради куска хлеба. Но как и что сделать, никто из них не знал.
      Они курили трубки из букового корня с длинными тростниковыми мундштуками и слушали подсевшего к ним человека. Его голос показался Егору знакомым. Он подобрался ближе, прячась за камнями, и узнал Бен-Али-Баба. Тот медленно говорил:
      — Воля аллаха, дети мои, нерушима. И да несчётно продлятся дни того, кто сумеет постоять за бога, себя и свой дом.
      — А если у меня нет своего дома и я забыл, что такое хлеб, чем продлить свои печальные дни? — спросил юноша-нищий.
      — Юноша задал дельный вопрос, — поддержал его другой собеседник. — Ответь ему.
      — У кинжала два лезвия, — понизив голос, продолжал Бен-Али-Баб. — Одно для того, чтобы добыть себе богатство, а другое — чтобы его охранять…
      — Это старый закон… — вставил кто-то из присутствующих.
      — Это вечный закон! — вновь повысил голос Бен-Али-Баб. — У языка тоже две стороны: одна — чтобы славить аллаха, другая — чтобы скрывать правду.
      — Мы умеем молчать, — ответил за всех высокий оборванец, прислонившийся к дереву. — Выкладывай: что ты хочешь от нас?
      — Кто желает иметь деньги, пусть возьмёт оружие, завтра утром пойдёт в горы и сделает то, что я прикажу.
      — А если нет оружия?
      — Я дам его.
      — Я согласен! — крикнул юноша-нищий.
      — И я! И я!.. — раздалось несколько голосов.
      Бен-Али-Баб внимательно оглядел всех и заговорил так тихо, что Егору пришлось перебежать за другой камень, поближе.
      — Солнце освещает только деяния аллаха, поэтому мы должны сделать своё дело в темноте. Есть в горах Чинар-бек. Вы знаете это старое дерево. Завтра перед восходом солнца мимо него по Столетней дороге пройдёт караван… Какие-то учёные — ценители сказок — едут к нам, чтобы узнать историю этого города… Но это вас не касается. Ограбите караван, а я вам за это плачу деньги.
      Услышав о готовящемся нападении, Егор решил предупредить тех, кого Бен-Али-Баб наметил себе в жертву.
     
      4
     
      В небе повисла серебристая тучка. Бледная луна спрятала в неё, как в муфту, свои лучи. Еле видная в полумраке серая лента дороги изгибалась между скалами, то сбегая в трещину, то взбираясь на крутой склон.
      Скрытый тенью гор, по дороге двигался караван верблюдов. Предрассветный прохладный ветерок посвистывал в кустарнике и уносил в ущелье дорожную пыль. Впереди каравана шёл проводник и в длинной песне воспевал всё, что видел вокруг.
      За поворотом дороги показался Чинар-бек. Под его ветвями могли укрыться сто человек.
      Продолжая напевать, проводник вытащил из-за пояса пистолет и оглянулся. Его товарищи сделали то же. Потом проводник набил табаком трубку и зажёг спичку. Ярко вспыхнул огонёк, осветил его напряжённое лицо: видно было, он ожидал чего-то недоброго и зорко осматривался.
      Едва он поднёс огонь к трубке, как из-за скалы выбежал широкоплечий человек. В руке нападавшего блеснул нож…
      Караван остановился. Из засады выскочили бандиты и с воем и криками кинулись к нагруженным верблюдам. Они не знали, что караван сопровождала сильная охрана. Поднялась беспорядочная перестрелка. С первой же минуты стало ясно, что перевес на стороне охраны. Бандиты обратились в бегство.
      А рядом летал Егор на своём вертолёте. Это он предупредил караван, и учёные успели вызвать охрану.
      Егор наблюдал за схваткой и радовался поражению бандитов. Но где Бен-Али-Баб? Неужели ему удалось бежать?
      В лучах восходящего солнца Егор увидел роскошно одетого бородача, взбирающегося на холм, где рос Чинар-бек. Вот уже ему удалось взобраться на вершину холма, и он во весь дух побежал к дереву. Конечно же, это Бен-Али-Баб!
      Сделав круг и убедившись, что нападение отбито, Егор полетел к Чинар-беку. К его удивлению, Бен-Али-Баба там не оказалось!
      Может быть, негодяй спрятался в густых ветвях?
      Егор со всех сторон осмотрел дерево: бандита там не было.
      Не провалился же он сквозь землю?
      Егор пошёл на посадку и приземлился у самого ствола. Он хотел во что бы то ни стало выследить бандита.
      Отстегнув ремни, Егор вылез из вертолёта. Почему-то солнце заметно померкло. Удивлённый Егор поднял голову: крепкие ветви чинара сами собой быстро клонились к земле, и вскоре стало темно.
      Егор понял, что попал в западню.
     
     
     
      Глава четвёртая. В ПОИСКАХ ДРУГА
     
     
      1
     
      Ёлочка в отчаянии. В субботу утром Егор улетел и больше не возвращался, хотя прошло больше суток. Девочка подолгу стояла возле чердачного окошка, она совсем пала духом. И вдруг вспомнила: Чарус! Она засмеялась и громко крикнула:
      — Чи-чи-чи, прискачи, Чарус, Чарус, Чарус!
      В тёмном углу чердака послышался шорох, и перед Ёлочкой появилась старая знакомая — белая мышь.
      — Здравствуй, Ёлочка, — поздоровалась она. — Что произошло? Где Егор?
      — Я сама не знаю, где он, — ответила девочка. — Может, ты поможешь моему горю? В этой жаркой стране моё волшебство не имеет силы…
      И она рассказала, как всё случилось.
      — Печальные вести…
      — Разыщи его, Чарус, ты же всё умеешь!
      — Увы, Ёлочка, далеко не так. Мы с тобой одни и можем говорить откровенно… Когда-то очень давно среди мышей — белых и обыкновенных — появилось несколько волшебниц. Они были наделены только одной способностью — исчезать в одном месте и быстро появляться в другом… От этих необыкновенных путешественниц пошли поколения. Вот почему люди иногда удивляются: «Только вывели мышей в доме, а они снова появились! Откуда?..»
      — И ты одна из таких путешественниц?
      — Да, Ёлочка. Ну ладно, что ж теперь горевать, надо искать Егора. Садись ко мне на спину.
      Ёлочка взобралась на белую мышь, и они тронулись в путь. Проскользнув на улицу, Чарус незаметно прокралась мимо людей, сидевших у входа в дом, и вдоль арыка направилась к окраине города. Там зеленели деревья, и Ёлочка, жительница леса, надеялась встретить кого-нибудь из знакомых.
      Они не знали, кто сумеет указать им, где Егор, и решили спрашивать всех.
      Первой встретилась гусеница Пяденица. Она висела на паутинке, прикреплённой к ветке тутового дерева, и, как заправский акробат, выделывала отчаянные цирковые номера над землёй.
      — Здравствуй, Пяденица, — сказала Чарус, — с уважением смотря на неё.
      Пяденица чуть кивнула головой, изогнулась в вопросительный знак, затем — в бублик, выпрямилась, но не ответила.
      — Чего же ты молчишь, когда с тобой здороваются? — обиделась Чарус. — Это невежливо.
      — Я занимаюсь гимнастикой, — пискнула гусеница, — и не хочу нарушать дыхание. За месяц я съедаю пищи в шесть тысяч раз больше своего веса, и мне нужно сохранить гибкость…
      — Ешь себе на здоровье, сколько хочешь, — сказала Ёлочка, — только скажи: неужели ты не видела, куда пролетел вертолёт?
      — И слышала, и видела.
      — А в каком направлении? — спросила Чарус.
      — Не запомнила. Я же всегда верчусь во все стороны!
      — Ну, что ж, — задумчиво произнесла Чарус, — для начала и это хорошо. Я бываю на кораблях и кое-что смыслю в морском деле. У моряков есть восемь основных румбов, то есть курсов: Север, Восток, Юг, Запад и промежуточные. Чтобы наверняка найти Егора, будем придерживаться этих направлений и мы.
      — Хорошо, — согласилась Ёлочка.
      — Начнём хоть с юга, как раз в этом направлении есть дорожка…
      Скоро им повстречался навозный жук, кативший задними лапками ком навоза.
      — О, это существо весёлое! — приободрилась Чарус. — Здравствуй, Копр.
      — Здравствуй, коль не шутишь, — ответил Копр и, отряхнувшись, сел отдохнуть. — Далеко ли путь держите?
      — Ищем Егора, маленького лётчика. Не видел ли ты его вертолёт?
      Копр прошептал про себя новое имя, долго думал, приставив лапку к своему чёрному лбу, и наконец ответил:
      — Нет, не видел. Вон за тем кустом работает Форус, жук-могильщик, спроси у него.
      — Ничего не знаю, — угрюмо ответил Форус на вопрос о Егоре, расправил блестящие крылья и с жужжанием улетел.
      — Что же нам делать? — спросила Ёлочка.
      — Поехали теперь на юго-запад, по ходу часовой стрелки, то есть вправо, как поступают моряки. Так… А вот и ящерица Лакерта. Она всегда присматривается и прислушивается ко всему и может знать…
      — Увы! — вздохнула Лакерта. — И я ничего не знаю. Ступайте вон к той горе, там живёт лиса Вульпекула. Она такая умная, что, наверное, поможет вам.
      — Ага, это значит на западе? По пути, — обрадовалась Чарус, вильнула хвостом, поблагодарила Лакерту и помчалась к горе.
      Лисью нору они отыскали по отвратительному запаху. Из неё выглянула хитрая острая мордочка. Глаза лисы заблестели. Увидев Чарус и Ёлочку, она невольно облизнулась.
      — Не устали ли вы, дорогие гости? — сладким голосом пропела она, выползая наружу. — Я очень гостеприимная и с удовольствием уступлю вам своё жилище. Я недавно закончила ремонт квартиры, натаскала мягкой подстилки… Заходите!
      — Чтобы ты нас съела? — насмешливо спросила Чарус.
      — Ой, какие вы страшные слова говорите! — с притворным ужасом вскричала Вульпекула. — Я, кроме мух, теперь ничего не ем. Да и то двух штучек мне хватает на весь день.
      — Ха-ха-ха! — засмеялась Чарус. — Ты только слушай, Ёлочка, она такое наговорит…
      — Мы не будем заходить к вам, — отказалась Ёлочка. — Не знаете ли вы, где находится сейчас маленький лётчик Егор?
      — Егор? — взвизгнула Вульпекула. — Как же, знаю, знаю… Проходите в гостиную, я тотчас же объясню вам…
      — Не верьте ей, она вас съест! — раздался из норы приглушённый крик попавшего в плен кролика.
      Белая мышь отпрянула и помчалась прочь от жилища разбойницы.
      Только добежав до небольшого леса, видневшегося на северо-западе, Чарус перевела дух. Над их головами пролетел воробей и, чирикнув, сел на ближайшее дерево.
      — Эй, Пассер, не видел ли ты вертолёт лётчика Егора? — крикнула Чарус.
      Пассер был образованной птицей. Он увлекался поэзией, сочинял недурные стихи, но славился удивительной рассеянностью. Лишь после того как Чарус и Ёлочка хором повторили свой вопрос, Пассер заметил их, промыл горлышко росинкой с ближайшего листа и ответил звучными стихами:
      Пассер запнулся, мечтательно закрыл глаза и, щёлкая клювиком, принялся подбирать трудную рифму к слову «дереве».
      — Ох-ха-ха! Ух-хи-хи! — затрещала сорока, прячась в ветвях. — Вам придётся ожидать неделю, пока он продолжит.
      — А, Пика! — приветливо кивнула Чарус. — Может, ты нам скажешь, куда улетел Егор?
      — Так-так-так, конечно, безусловно, непременно! — затрещала сорока Пика. — Видите: я делаю себе несколько гнёзд. В одном буду жить, а другие ложные. Да-да-да! Только это под большим секретом. Ник-кому, ник-кому, ник-кому! Ни слова! — трещала она на весь лес.
      — Но где Егор? — прервала её Ёлочка.
      — Всё скажу, всё скажу! — запрыгала Пика с ветки на ветку. — Вы слышали: Дятел женится на Синице! Но у неё нет ничего, кроме красивого платья, это известно всем! Это знают все! Я думаю, что лучше сороки нет птицы на свете. Я бы не прочь стать женой, но никогда не сознаюсь первая. Пусть Дятел сделает мне предложение, я немедленно соглашусь!
      — Да где Егор? — рассердилась Чарус.
      — Кто? Егор? Таких женихов у меня нет… Ищите сами! Ищите сами!
      — Пошли, — опечалилась Чарус. — От этой пустышки никому нет пользы.
      На северной окраине леска Ёлочка увидела дрозда Турдуса, свивающего себе гнездо. Оно было такое неряшливое и некрасивое, что Ёлочка невольно усмехнулась.
      — Смотри, Чарус, какая безобразная корзина.
      Турдус услышал и обиделся.
      — Я забочусь только, чтобы стать умным, — возразил он. — Я философ! Мне всё равно, в каких условиях я буду жить. Лишь бы я был умнее всех птиц. Я живу тогда, когда думаю, а думать можно где угодно, даже и в этой, как ты её называешь, «корзине». Было бы чем думать! Так-то… — и он постучал концом правого крыла по своему лбу.
      Ёлочка досадливо отмахнулась, и Чарус побежала дальше.
      Она перескакивала через камни, взбиралась на холмы и снова сбегала в долины, не обращая внимания на усталость, думая только о том, где сейчас Егор.
     
      2
     
      На северо-востоке Чарус увидела белого Скорпиона, гревшегося на солнце, и направилась к нему.
      — Нет, — покачал головой Скорпион, — здесь не пролетал ни один вертолёт, я отвечаю за свои слова. Вот что, друзья, послушайтесь моего совета и следуйте на восток. Там живут муравьи, которые знают всё на свете. И дорога приятная: кругом песок и солнце. Правда, далеко, но это преодолимо для вас.
      К полудню они остановились у края жаркой пустыни. Раскалённый песок жёг ноги. Было душно, словно в кочегарке старинного парохода. Лужайки с сочной травой, кустарники и деревья, дарившие тень, остались позади.
      Ни одно живое существо не рисковало появиться в пустыне. Даже коренные жители прятались сейчас в норах.
      Вокруг тишина, нарушаемая только шуршанием песка и прерывистым дыханием Чарус. Белой мыши досталось сегодня.
      Друзья устроили привал.
      — У меня не хватит сил для перехода через пустыню, — призналась Чарус.
      — Я пойду рядом с тобой, — сказала Ёлочка, — и тебе будет легче.
      Чарус посмотрела на её забинтованную ногу, с сомнением покачала головой.
      Откуда-то сверху донеслась песня, распеваемая тонкими голосами:
      В лёгких струях ветра, вися под длинными и узкими куполами серебристых парашютиков, сотканных из прочных паутинок, неслись пауки-пилоты.
      Вся эта компания шумно приземлилась неподалёку. Освободившись от парашютов, паучки наперегонки помчались к белому камню, из-под которого зеркальной лентой выбегал прохладный родник.
      Утолив жажду, они подошли к Чарус и Ёлочке и поздоровались.
      — Скажите, пожалуйста, кто вы такие? — спросила Ёлочка у самого старшего пилота.
      — Мы аэронавты из отряда Ликос! — гордо пропищал командир, надевая парашют. — Мы пролетели уже двести километров, и ещё осталось не меньше. А кто вы?
      — Мы ищем маленького лётчика Егора, — пояснила Чарус. — Весьма желательно перебраться через эту пустыню, да вот Ёлочка и я, мы обе устали… Не могли бы вы ей помочь, она ведь такая маленькая… А я налегке и сама справлюсь.
      Паучки оживились.
      — Мы с удовольствием поможем в поисках лётчика, нашего уважаемого коллеги, — сказал командир, обходя Ёлочку и осматривая её со всех сторон. — Но она вовсе не маленькая… Если бы её можно было уменьшить раз в сорок или разобрать и доставить по частям, было бы проще.
      — Но я не могу разбираться на части, — огорчилась Ёлочка.
      — Жаль, очень жаль, — сказал командир и стал ещё более серьёзным.
      Паучки собрались на совет, чертили что-то на земле, размахивая лапками, и громко спорили, то есть вели себя, как и все лётчики в мире.
      Потом командир вышел вперёд, встал на голову и выпустил из брюшка тонкую паутинку. Она вытянулась сперва вверх, а потом в сторону пустыни.
      — Прекрасно, — удовлетворённо сказал он, опускаясь на ноги и подходя к Чарус. — Ветер попутный, я сейчас определил его направление. Но для Ёлочки нужен большой парашют, мы уже рассчитали. Придётся вам подождать.
      Он подал команду, паучки разбежались и заняли камешки и бугорки. По следующему сигналу они встали на головы и, сделав стойки, задрали брюшки к небу, выпуская из себя еле видные паутинные нити.
      Воздух, нагретый раскалённой землёй, поднимал нити вверх, они сплетались в вышине и постепенно образовали купол парашюта.
      Командир руководил этой ответственной работой. Несколько паучков трудились рядом, сплетая для Ёлочки удобное и прочное сиденье.
      Когда всё было готово, ветер усилился настолько, что мог свободно нести и большой парашют.
      Ёлочка расположилась на сиденье, и её крепко привязали к нему паутинками. Потом паучки разошлись по местам и поднялись в воздух.
      Командир перекусил острыми челюстями паутиновый канатик, удерживающий Елочкин парашют, а когда он стремительно взвился вверх, пустился за ним вдогонку.
      Паучки радовались быстрому попутному ветру и весело распевали свою любимую песню.
      Пустыня оказалась меньше, чем предполагала Ёлочка. Не прошло и часа, как внизу зазеленел лес, и командир отдал приказ идти на посадку.
      Тотчас же паучки стали тянуть к себе стропы, отчего парашюты сузились, и высота стала заметно падать. Командир летел рядом с Ёлочкой, и она, повинуясь его указаниям, сама с успехом проделала эти несложные манёвры.
      Приземлились они на опушке. Паучки-пилоты распрощались с Ёлочкой и полетели дальше. Ёлочка махала им вслед, прислушиваясь к удалявшейся песне.
      Когда аэронавты Ликос скрылись в голубом просторе, Ёлочка громко крикнула:
      — Чи-чи-чи, прискочи! Чарус, Чарус, Чарус!
      Из-за серого бугра выбежала белая мышь.
     
     
     
      Глава пятая. У МУРАВЬЁВ
     
     
      1
     
      В муравьином городе Формика тревога: у одного из входов, на высоте двадцатого этажа, появилось пламя, грозившее пожаром!
      Тысячи муравьёв, оставив работу, бежали к месту происшествия. Наиболее самоотверженные с разбегу прыгали в огонь, пытаясь своими телами погасить его и спасти город ценой собственных жизней. С треском сгорали они в танцующих языках пламени. Но пожар разгорался.
      Лишь строгая дисциплина и бесстрашие уберегли городское население от паники. Окружив тесным кольцом огонь и повернувшись спинами, маленькие существа выпускали в него из брюшка тонкие струйки тёмной жидкости.
      Дорого обошлась им победа над огнём, но разве можно считаться с жертвами, когда спасаешь свой город!
      Формика была сохранена…
      Мудрец, поэт и летописец муравьиного царства Руфа подробно описал эту трагическую историю в своей книге.
      Его рукопись попала однажды в мои руки, и я прочёл под микроскопом ту главу, из которой узнал, как Ёлочка и Чарус появились среди муравьёв в тот трудный день.
      Вот она…
     
      2
     
      Глава 1002-Я ИСТОРИИ ЦАРСТВА МУРАВЬИНОГО
     
      (Сочинение придворного Прозаика, Историка и Оратора, знаменитого и всезнающего, великого ростом и умом, высокочтимого и благородного, неутомимого в Труде и неустрашимого в Споре, искателя Правды и кавалера всех муравьиных отличий, знатного, но скромного, покорителя Пера и Бумаги, справедливого и доброго, Философа и Критика, толкователя Прошлого и предсказателя Будущего, неподражаемого Руфы)
      «…И был потушен пожар, и спасена Формика. Что не под силу одному — сделали все! Только в беде познаётся, кто настоящий гражданин и друг своих друзей.
      После пожара рабочие и инженеры разошлись по своим местам. И тут из леса появились Чарус и Ёлочка.
      Я находился тогда на вершине лопуха. Увидев меня, они сразу поняли, что это я тот самый Руфа, о ком написаны сотни книг.
      — Достойный учёный муж, — обратилась ко мне белая мышь с красными глазами, — поздравляем вас всех с победой над огнём!
      — Благодарю, любезнейшая, — ответствовал я. — Для тех, кто действует сообща, не страшны никакие беды. А какова цель ваших странствий?
      — Мы ищем маленького лётчика Егора, — объяснила Ёлочка. — Не слыхали ли вы о нём?
      — Кто-нибудь из нас обязательно знает, где он. Мы, муравьи, — основное население Земли! Если подсчитать, сколько муравьёв живёт на свете, то получится Самое Старшее Число. Вот почему мы знаем обо всём, что делается вокруг…
      И я решил помочь им и дал сигнал общего сбора.
      И все свободные жители Формики собрались на Площади Обсуждения, где стоит кусок янтаря, в котором содержится мумия муравья, жившего сорок миллионов лет назад. Это основатель нашего города.
      И, взойдя на лопух, я рассказал согражданам о просьбе гостей.
      — Внимание к чужой беде облагораживает каждого, — закончил я.
      Выступавшие ораторы поддержали меня и предложили разослать представителей по всем направлениям, чтобы собрать сведения.
      — А не можем ли и мы оказать вам услугу? — спросила Ёлочка.
      — Это именно то, чего я хотел, — с удовлетворением подхватил я. — Обладая таким гигантским ростом и исполинской силой, вы можете, если не побоитесь, избавить нас от бед, причиняемых нам Брызгуном.
      И собравшиеся зашевелили усиками в знак одобрения. После обсуждения Ёлочка взобралась на Чарус, и они двинулись в арьергарде большого отряда воинов. В голове колонны шли наши опытнейшие штурманы.
      Определяя направление по солнцу, штурманы вывели колонну на нашу восточную трассу. Путь был долог, но все участники похода отказались от привала.
      Когда штурманы свернули влево, Чарус спросила:
      — Не объясните ли нам, как узнали вы, что уже пора сворачивать? Иными словами, как вы определили пройденное расстояние? Видите ли, я большая путешественница и интересуюсь навигацией.
      — С удовольствием, почтеннейшая, — объяснил флаг-штурман. — В пути мы ничего не едим, и по тому, на сколько худеем, нам известно, сколько мы прошли…
      Наконец подошли к реке, через которую лежала сухая ветка, служившая мостом. Здесь и жил Хищный Брызгун, съевший тысячи моих друзей.
      Эта рыба родилась где-то в Индокитае, поэтому Брызгун, гордившийся иностранным происхождением, называл себя Маркизом Индокитайским.
      Руководимый желанием оставить потомкам самую правдивую Историю Муравьиную, я и здесь буду точен…
      Брызгун долго жил в аквариуме, разъезжал по многим странам и участвовал в снайперских соревнованиях.
      И, как мне известно, имел он звание чемпиона по водоструйной стрельбе. Но потом он зазнался, и хозяин выбросил его в речку, к несчастью всех окрестных муравьёв.
      …Ёлочка ещё издали первой увидела это коварное чудовище. С помощью своих сильных плавников Брызгун высунулся из воды и точной струёй сбил бабочку, летевшую над речкой.
      И это злодеяние наполнило гневом всех нас.
      — Эй ты, противный Брызгун, — крикнула Чарус, — попробуй сразиться со мной! Я отомщу тебе за тех, кто нашёл смерть в твоём желудке…
      Брызгун вытаращил свои большие жёлтые глаза и, скосив зрачки, метнул струю, но Чарус успела спрятаться за камень.
      И тогда полосатый, голубовато-серебристый Брызгун позеленел от злости. Подплыв к самому берегу, он снова стал прицеливаться, но храбрая Чарус бросилась на него, ухватила зубами за шею и вытащила из воды.
      И началась жестокая битва. Наши воины поспешили в атаку: на суше Брызгун был уже не так страшен…
      И Формика достойно встретила свою избавительницу!
      И ещё не наступила ночь, как я сообщил гостям, что, по сведениям, собранным нашими гонцами, лётчик Егор томится в плену, в волшебном подземелье Чинар-бека, находящемся на юго-востоке от города Формики».
     
     
     
      Глава шестая. ЛАБИРИНТЫ ЧОЙДОВ
     
     
      1
     
      Мы оставили Егора в момент, когда ветви пригнулись к земле и отрезали путь к отступлению. Теперь я продолжу описание его приключений… Неожиданно в стволе дерева вспыхнул яркими электрическими огнями сводчатый вход, украшенный восточным орнаментом и светящимся изображением Луны. Под Луной горела неоновая надпись:
      Кто войдёт — многое потеряет!
      Кто выйдет — многое приобретёт!
      Коварный смысл загадочных слов заставил Егора призадуматься. Но то, что сама надпись и огни в глубине входа, похожего на вход в метро, были электрические, успокоило Егора. «Тут есть техника, — решил он. — Значит, и страшного ничего не должно произойти».
     
      Он прошёл под узорчатым сводом и нарисованной Луной, зорко осматриваясь. Егор старался ступать как можно тише. Чем дальше он продвигался, тем уже и темнее становился ход. Стены и потолок оказались выложенными камнями, а пол стал таким гладким, что можно было идти и без фонаря, если бы не частые повороты то в одну, то в другую сторону.
      Егор забыл, куда он сворачивал и сколько раз. За одним из поворотов блеснула полоска света. Подойдя ближе, он различил полуоткрытую дверь. Егор толкнул её и вошёл в просторную комнату, заваленную книгами и астрономическими таблицами. На стене висела карта обратной стороны Луны, что была сфотографирована нашей космической станцией.
      У письменного стола сидел паук ростом с Егора, грудь у него сияла всеми цветами радуги. Но голова у паука была человеческая. Седые кудри опускались до плеч. Бледное лицо с острой бородкой и маленькими белыми усиками производило совсем не страшное впечатление.
      Руки у него такие же, как у человека. На холёных белых пальцах блестели перстни. Но ноги были паучьи.
      Услышав шорох, странный паук устало закрыл глаза и проговорил певучим голосом:
      — Нуте-с, что вы принесли мне сегодня, коллега? Покажите, я давно ожидаю вас, — и он медленно поднял веки, из-под которых глянули серые, почти бесцветные глаза.
      Увидев Егора, он растерялся и, вскочив с места, забегал по комнате:
      — Вы от Повелителя Чинар-бека! Нуте-с, присядьте, прошу вас… Я весь к вашим услугам!
      — Я… — начал было озадаченный Егор, но паук прервал его:
      — Не объясняйте! Я уже понял — вы ревизор. Повелитель говорил, что пришлёт вас для проверки нашей работы. Я всё, всё знаю… — засмеялся он, погрозив пальцем. — Присядьте, пожалуйста. Да, да, я знаю и сейчас сообщу своим уважаемым коллегам приятную весть. — И паук нажал на кнопку какой-то, вероятно электрической, сигнализации.
      «Ревизор так ревизор!» — подумал Егор, усаживаясь в широкое старинное кресло.
      Громко откашлявшись и стараясь придать своему голосу внушительность, он сказал:
      — Начнём с того, что вы мне расскажете, кто вы, где находитесь и чем занимаетесь. Я хочу проверить вашу память.
      Паук несколько раз низко поклонился и застыл в немом ожидании.
      — Как вас зовут?
      — Моё имя Нутес! — гордо ответил паук, поднимая указательный палец правой руки выше головы. — Я Врач Волшебного Лабиринта. Раньше я, как и другие мои уважаемые коллеги, был обычным человеком… А потом Повелитель Чинар-бека превратил нас в чойдов, то есть в пауков с человечьими головами и руками.
      — За что?
      — Нуте-с, не угодно ли выслушать несколько подробнее. Вот уже более двухсот лет Повелитель Чинар-бека болеет, и состояние его здоровья постепенно ухудшается. Он стал раздражительным, нерешительным, постоянно жалуется на общую слабость и усталость. Самое загадочное в том, что он неуклонно теряет свою волшебную силу. Только когда он в гневе, к нему порой возвращается способность творить чудеса.
      — И никак нельзя его вылечить?
      — Уже несколько раз он собирал к себе мудрецов и врачевателей, то есть нас. — Нутес скромно наклонил голову. — Но… Случай такой необычный! Как известно, здоровье зависимо от положения почек и натяжения селезёнки, от длины кровеносных сосудов и гибкости позвоночника, от места пребывания души, которая поселяется либо в желудке, либо в груди и редко в пятках, откуда её палками водворяют на место. Ещё и от температуры под мышкой, во рту и под левым коленом. Ещё и от зрения, руководимого умом, и от слуха, определяемого характером, и ещё от вкуса, связанного с бедностью и богатством… Но всё это у Повелителя оказалось в норме. Как видите, не так просто лечить волшебников! Притом каждый из нас оказался столь умён, что никак не пожелал соглашаться с доводами других.
      — Но хоть что-нибудь вы сделали?
      — Посоветовали ему попутешествовать и развлечься. Повелитель надел шапку-невидимку и облетел вокруг света.
      — Помогло? — с интересом спросил Егор.
      — Увы, — сокрушённо развёл руками Нутес. — Тогда он снова собрал нас, превратил в чойдов и поселил здесь, в Волшебном Лабиринте, откуда ещё никто не смог выйти… Да и куда бы мы могли пойти в таком виде?
      «Плохо дело!» — подумал Егор, а вслух спросил:
      — Насовсем?!
      — До тех пор, пока мы его вылечим. Но я первым надеюсь сделать это!
      — Как?
      — Нуте-с, не угодно ли взглянуть? Я уже изучил лицевую сторону Луны, а теперь исследую её обратную сторону, несомненно, где-то там и кроется секрет болезни Повелителя Чинар-бека…
      — Вы думаете, он лунатик? — прервал Егор.
      — Что вы, как можно?! Ведь с древнейших времён Луна покровительствует волшебникам и колдунам… Если кто-либо полетит на Луну — а разговоры такие слышал Повелитель во время своего путешествия! — она тогда перестанет покровительствовать волшебникам и станет хранительницей… — чойд замялся, ища подходящее слово.
      — Космонавтов? — подсказал Егор.
      — Нуте-с, как вы сказали? — не понял чойд.
      Егор засмеялся и поднялся с кресла.
      «Повезло мне, — подумал Егор. — Наверняка я попал в тот самый санаторий волшебников, о котором рассказывала Баба-Яга. И без всяких усилий: вжик! — и готово. Это по мне!». Испуг прошёл, он вновь обрёл уверенность и решительность.
      — Как имя вашего Повелителя? — спросил он.
      — Что вы! — отшатнулся Нутес. — Нам, чойдам, запрещено произносить его… Вы думаете, я позабыл это? Нет, нет, я помню, можете не сомневаться.
      Егор кивнул ему и вышел.
     
      2
     
      Новый чойд, к которому попал Егор, оказался ещё более странным. Внешне он походил на Нутеса, но борода была длинная, расстилалась по полу и делала его лицо более старым и умным. На бороде лежало столько бумаг, что он никак не мог подняться.
      К потолку были подвешены весы. На деревянных чашах — одинаковые груды бумаги. Два молодых чойда бегали от стола к весам с новыми пачками густо исписанных листков и заполняли чаши.
      Однако весы оставались в равновесии, и их стрелка, похожая на увесистый меч, не двигалась.
      Старый чойд разбирал рукописи дрожащими от волнения и усталости руками; глаза его блестели, как у больного, а тонкие губы шептали:
      — Правый… левый… правый… левый…
      Заметив Егора, он оживился, лицо его стало почтительным.
      — Извините, Великий Ревизор, — умоляюще произнёс он, — я не могу стоя приветствовать вас: учёные труды отягощают меня. Я надеюсь первым исцелить Повелителя Волшебного Лабиринта.
      Егор поздоровался и осмотрелся. Здесь, над столом, висела карта Италии.
      — Если глянуть на неё, — охотно сказал чойд, — то нельзя не заметить, что Италия похожа на сапог. Не так ли?
      Егор кивнул.
      — Крайне важно сказать, какой это сапог: правый или левый? Ну, вот-с я и взвешиваю свои соображения на Весах Мудрости… Но пока безрезультатно.
      — А когда вам удастся определить, тогда что? — полюбопытствовал Егор.
      — Я узнаю, с какой ноги Повелителю надо вставать по утрам, чтобы стать здоровым.
      Егор помахал ему рукой и продолжал обход этого самого необычного в мире лабиринта.
     
      3
     
      Видел он больших и маленьких чойдов, а в одной из комнат даже познакомился со звездочётом.
      — Я астролог, — представился чойд. — Я изучаю влияние звёзд на жизнь и здоровье людей. Только они откроют мне тайну болезни Повелителя Чинар-бека. Вот Сатурн — планета старцев… Созвездие Лебедь, повелевающее ногами человека… Созвездие Скорпион, влияющее на состояние головы…
      — Я знаю только одну звезду, счастливо повлиявшую на судьбу людей, — сказал Егор.
      — Как она называется?
      — Красная пятиконечная звезда! — ответил Егор и, не слушая дальнейших рассуждений «мудреца» звездочёта, зашёл в кабинет рядом.
      Там его встретил темноволосый чойд с острым взглядом и тонким крючковатым носом.
      — А вы кто? — спросил Егор.
      — Моя наука — мантика, то есть гадание, — ответил чойд. — Есть сотни способов, но я остановился на арифмомантии — гадании по числам.
      Егор сделал вид, что его это заинтересовало, и присел. Чойд-гадатель, польщённый его вниманием, неторопливо и гнусаво принялся докладывать:
      — Я взял имя Повелителя и узнал, какой номер в алфавите имеет каждая его буква… Затем сложил имеющееся и получил число семьдесят три. При делении на магические числа три, семь и девять в остатке мы имеем единицу или тройку, то есть числа с добрым предзнаменованием. Но при делении на магическое число тринадцать мы имеем в остатке только восемь — число глупое, заурядное. Теперь осталось решить: как уничтожить во всём свете число восемь? Сумей я это сделать, и Повелитель станет здоровым, как прежде…
      Отдохнув, Егор снова направился по длинным и узким ходам лабиринта.
     
      4
     
      В комнате, куда затем вошёл Егор, жил молодой и весёлый чойд Плюс-Минус.
      — Здравствуйте, Великий Ревизор! — громко поздоровался он. — Я придумал новый способ лечения от чего угодно. Он прост и доступен каждому. Сперва больного подогревают до точки кипения, и из него улетучиваются болезни, любящие холод. Тут же его охлаждают до точки замерзания, и из него выйдут недуги, предпочитающие тепло. А когда в теле останется одно здоровье, возвращают обычную температуру…
      — Вы думаете, он останется жив?
      — Это я ещё не совсем выяснил, — признался Плюс-Минус. — Но теперь… Великий Ревизор, прошу вас… у меня имеется необходимое оборудование. Не пожелаете ли вы проверить на себе…
      Егор сердечно поблагодарил и быстро вышел.
      Следующая дверь была открыта настежь, но Егор благоразумно остановился у порога и только на секунду заглянул внутрь.
      К нему подбежали чойды-санитары, втащили его и принялись опутывать паутиной.
      — Пустите меня! — возмутился Егор. — Кто вам дал право…
      — Замолчи, — недовольно проговорил один из санитаров. — Нашему профессору жидкой магии будет на ком испытать своё новое лекарство — гордись!
      — Ка-к-к-ое… лек-кар-р-ст-во? — стуча зубами, спросил Егор.
      — Волшебную смесь рыбьего жира с касторкой и электрическими искрами, — объяснил санитар и крикнул: — Профессор, больной готов!
      На зов выполз из другой комнаты пожилой чойд в роговых очках. В руках он торжественно нёс литровую банку с дьявольской микстурой. К банке тянулись два электрических шнура, а в маслянистой жидкости озорно плясали ослепительные желтоватые искорки.
      — Наконец-то, — счастливо улыбаясь, произнёс профессор жидкой магии, — и у меня появился свой пациент. Но ад рэм, то есть к делу, как любил говорить по-латыни мой учитель… Сейчас я ему ману проприа, то есть собственноручно волью это средство…
      — Да как вы смеете?! — крикнул Егор. — Я не хочу рыбьего жира, не хочу касторки и электричества…
      Профессор выронил банку и побелел от страха.
      — Что вы делаете, идиоты! — обругал он своих помощников. — Это же Великий Ревизор… Немедленно отпустить. Дикси, то есть я сказал! Пощадите меня, Великий Ревизор, я невиновен…
      Но Егор уже спасался бегством. Он поспешно сворачивал и влево, и вправо, то и дело оказывался на том месте, где был недавно, и вдруг очутился в каком-то саду.
     
     
     
      Глава седьмая. В ПЛЕНУ
     
     
      1
     
      Желтоватый песок хрустел под ногами на ровной дорожке. По краям её украшали кусты белых и красных роз. Поодаль — фруктовый сад. С гибких ветвей свисали яблоки, персики, инжир, распространяя приятный аромат.
      Егор шёл очарованный и успокоенный красотой этого места. Странно: кусты и деревья здесь обычного размера.
      «Одно из двух, — подумал он, — или я снова стал большим, или всё вокруг маленькое».
      Дорожка ширилась и наконец превратилась в аллею; стройные кипарисы, словно часовые, безмолвно охраняли тишину и спокойствие.
      Аллею замыкала скульптура девушки из розового мрамора. Её рука сжимала кинжал. На бронзовом щите надпись: «Кто умеет защищаться так же, как и нападать, — тот побеждает!»
      Егор остановился, любуясь скульптурой, как вдруг сзади на него набросилось несколько человек. Они были в восточных одеждах и вооружены кривыми кинжалами.
      С торжествующим смехом они скрутили Егору руки за спиной и связали их крепкой верёвкой.
      — Сегодня удачный день! — воскликнул один. — Великий Врачеватель обрадуется новому слушателю. Нечестивец чихнуть не успел, как очутился в наших руках…
      — Меньше слов, — повелительно сказал старший, судя по всему — начальник стражи.
      Егора уложили на носилки и понесли боковой аллеей, уводившей от фонтана направо, к восточному дворцу, окружённому деревьями.
     
      2
     
      Дворцовые стражники встретили их завистливыми восклицаниями и льстивыми поздравлениями.
      Носилки опустили на пол. Кто-то нагнулся к Егору, развязал ему руки и грубо толкнул ногой:
      — Вставай!
      Егор поднялся и потёр затёкшие кисти рук. Начальник стражи подошёл к большой двери и произнёс:
      — Отворись, чтобы пополнилось, и закройся, чтобы не уменьшалось…
      Тяжёлые двери с резными рисунками отворились настежь. Взорам Егора предстал большой зал с возвышением в глубине, по которому были разбросаны шёлковые вышитые подушки.
      На подушках нежился старик в вышитом цветами халате, в белой чалме с бриллиантами и рубинами и павлиньим пером. Около него с двух сторон горели лампы дневного света, а в серебряных мангалах курились душистые травы.
      Молодые невольницы в белых накидках обвевали своего повелителя опахалами из страусовых перьев. На его лице застыла блаженная улыбка, а острые карие глаза превратились в узкие щели.
      Он полулежал, поджав под себя ногу. Одной рукой он поглаживал красную, выкрашенную хной бороду, а в другой держал дымящуюся трубку кальяна.
      В середине зала сидели и лежали измождённые волшебники, русалки, гномы, эльфы, Кащей Бессмертный. Лица их бледные, взоры потухшие, печальные. Многие спали, прислонившись друг к другу или раскинув руки на расписных коврах.
      Перед ними на столике стоял… телевизор. На экране Егор увидел лицо лектора. Низкий голос монотонно вещал:
      — Таким образом, каждому ясно, что волшебников нет и время сказок навсегда миновало. Тем более непонятно непростительное упорство наших уважаемых писателей… гм… Маршака, Чуковского, э-э… Лагина, так сказать, Носова и… м-м… некоторых других классиков. Возьмём, к сожалению, весьма известную «Муху-Цокотуху»… Что такое муха? Позвольте продемонстрировать вам это животное, так сказать, в разрезе…
      Громкий храп несчастных телезрителей заглушил слова лектора. Воспользовавшись удобной минутой, начальник стражи сделал знак одной из невольниц. Девушка поставила перед повелителем ящик с рассыпчатой ореховой халвой.
      Тот оживился и взял самый большой кусок.
      — Не будь я Абдул-Надул, — сказал он, — если я стал таким умным и здоровым не потому, что больше всех на Востоке съедаю халвы!
      — О Великий Врачеватель! — льстиво, на разные голоса запели невольницы. — Ты самый красивый и самый умный.
      — Правда ваша, — согласился Абдул-Надул, — и если судить справедливо, то по телевизору надлежало бы говорить мне, а не тому неверному, что сейчас на экране превратился в муху. Аллах да укоротит ему язык!
      — О Мудрейший из Мудрых, — хором ответили невольницы, — пусть твои слова станут добрым предсказанием…
      — И должен признаться, — продолжал Абдул-Надул, — я люблю говорить, даже когда ем халву. И это тоже является доказательством моего ума… Но горе тому, кто прерывает меня, когда я рассказываю. Клянусь аллахом, я готов такого глупца превратить в свинью.
      — О Великий Врачеватель, Мудрейший из Мудрых, поведай же нам ещё раз о своём славном жизненном пути и приключениях, доказывающих твою хитрость.
      — Да, я самый хитрый на свете и в награду за вашу догадливость так и быть сегодня расскажу о себе. Разбудить моих верных слушателей!
      Невольница подбежала к телевизору и выключила его. Телезрители мгновенно проснулись, протёрли глаза и потянулись.
      — Мы здесь, Великий Врачеватель! — закричали они. — Пусть аллах сделает нас такими же выносливыми слушателями, каким тебя он сделал неутомимым рассказчиком, и вернёт нам здоровье.
      — Горе нам! — ужаснулся начальник стражи, державший Егора за плечо. — Великий Врачеватель начинает говорить. Придётся ожидать конца его рассказа, самый короткий из которых длится неделю.
      — Может, уберём пленника? — спросил его приятель?
      — Пусть останется.
      Егор сохранял спокойный вид. Он внимательно присматривался к окружающему, пытаясь понять, куда он попал, и продумать план своего спасения.
      Между тем Абдул-Надул хлопнул в ладоши и крикнул:
      — Мес! Тащи мой новый сундук для целебных рассказов.
      Здесь произошло самое удивительное событие в жизни Егора. Судите сами… Открылась боковая дверь — и в зал вкатился холодильник. Самый настоящий холодильник, только на колёсах.
      Но и это ещё не всё… За ним появился робот, механический человек. Он толкал пластмассовыми руками белый холодильник, тяжело стуча о пол жёсткими подошвами. На его металлической голове красовался пышный тюрбан с антеннами!
      Робот показался Егору знакомым… Ну да! Это же Чао! Егор отлично знал, как он выглядел в чертежах отца. Но Чао был только в чертежах… Кто и когда смог построить его? И почему его звали не Чао, а Мес?..
      Робот подкатил холодильник вплотную, и Абдул-Надул презрительно произнёс:
      — Можешь убираться, чёртов сын!
      Возмущённый робот выпрямился и гордо ответил:
      — Счастье машины — в уме её хозяина…
      Егор ахнул: это же любимые слова его отца! Он с детства знал их и слышал не раз. Но почему они известны этому роботу?!
      — Замрите, внуки позора и подлости, — повернулся Великий Врачеватель к своим слушателям. — Наш щедрый Повелитель подарил мне этот белый сундук, поручив найти ему применение… И со свойственной мне догадливостью я выполнил приказание. Отныне я не буду записывать свои рассказы в толстую книгу. Перед вами жилище Холода. Я сижу рядом и говорю… Мои слова, попадая в его белую утробу сквозь эту щель, замерзают там и сохраняются до тех пор, пока я не извлеку их из нижнего ящика в виде готового лекарства! Можно ли использовать этот аппарат более достойным образом, спрашиваю я вас?
      — Почему ты назвал нас внуками позора и подлости? — недовольно спросил один из слушателей. — Ведь мы волшебники…
      — Сейчас вы просто немощные пенсионеры! — презрительно ответил Абдул-Надул. — Спасибо Повелителю, что дал вам приют и убрал из города, где давно смеются над вами. Теперь любой ребёнок сам включает свет, разговаривает в трубку с приятелем, которого не увидит даже самый зоркий глаз, летает по воздуху и настраивает телевизор… А что умеете вы?
      — Но ведь это временно. Повелитель спасёт нас от забвения. Он тоже болен, но ты с ним вежлив…
      — Он другое дело, — объяснил Абдул-Надул. — Повелитель крепче вас и ещё кое-что умеет. А вас я не боюсь и могу обзывать как угодно! Или вы недовольны мной?
      — О Мудрейший из Мудрых! — хором отвечали ему. — Ты по-прежнему являешь пример неиссякаемой смекалки. Поспеши же наполнить этот сундук ледяными осколками своего исцеляющего красноречия.
      — Я люблю исцелять, — гордо откинув голову, начал свой очередной рассказ Абдул-Надул. — Звуки моего голоса — самое верное лекарство не только для меня… Однажды отец измерял мои познания, но я не ответил ни на один его вопрос, ибо молчит не только тот, кто ничего не знает, но и тот, кто знает всё.
      И он сказал мне: «Ты уж не станешь умнее, чем есть. Иди по свету и ищи себе занятие. Люди говорят, что ты неизлечимо болен головой, и никто не знает средства сделать тебя здоровым. Пусть аллах поможет тебе найти врачевателя, способного избавить от недуга».
      Я послушался его, собрался и пошёл. На седьмой день пути я встретил странника в лохмотьях. Он сидел на пеньке и смотрел на солнце.
      «Чем ты занят, неизвестный человек?» — спросил я.
      «Я хочу определить, сколько золотых монет надо иметь, чтобы купить солнце».
      Я окунул свой язык в океан мудрости и ещё спросил:
      «Но к чему тебе это? Ведь у тебя в кармане, наверное, нет ни гроша?»
      «Верно, — согласился голодранец. — Но так уж я устроен. Когда голоден, думаю о самой изысканной пище. Когда гол, мечтаю о царских одеждах, а когда нищ, представляю себя богаче халифа».
      Его слова открыли мне самый короткий путь к знаниям и здоровью. «К чему терзать себя горькими годами учения да искать врачевателей, — подумал я, — коль есть такой простой способ добиваться всего в жизни одними думками?»
      С той поры я стал думать только о том, какой я умный и необыкновенный человек. Уже месяц спустя я укрепился в сознании своего превосходства, а когда стал рассказывать остальным о своём уме, то и вовсе почувствовал: ещё одна искра знания — и я взорвусь! Ведь чем красноречивее хвалишь себя, тем больше веришь себе, тем основательнее тонешь в озёрах совершенства. Нет приятнее занятия, чем восхваление самого себя!
      Слава обо мне вначале плелась черепахой, а затем помчалась быстрее газели. Так она дошла и до ушей нашего Великого Повелителя, и он пожелал меня послушать.
      А было это так…
      Однажды я сидел в тени пальмы и, наслаждаясь прохладой оазиса, писал автопортрет, то есть рисовал себя, изображая красками Мудрейшего из Мудрых.
      Вдруг откуда ни возьмись в небе летит караван сундуков, связанных друг с другом наподобие верблюдов.
      Не прошло и минуты, как сундуки опустились на землю возле меня. Крышка переднего была открыта, в нём сидел самый толстый в мире человек с бритой головой, на которой была чёрная тюбетейка.
      «Не ты ли знаменитый рассказчик?»—спросил он.
      «Да, я. А ты кто такой?»
      «Я Повелитель Чинар-бека, под корнями которого находится Волшебный Лабиринт, где живут мои друзья. Вот уже лет двести как я стал прихварывать, а недавно чуть не умер — так мне было плохо…»
      «Сочувствую тебе. Надо лечиться».
      «Я собрал лучших мудрецов и врачевателей, — рассказал наш Повелитель. — Да что-то пока мало от них толку. Кое-кто посоветовал совершить кругосветное путешествие, и вот теперь я заканчиваю свои странствия. А чем ты занят сейчас?»
      «Пишу свой портрет».
      «Какой же это портрет? — удивился Повелитель Чинар-бека. — Я вижу точку в середине, какие-то линии и круги…»
      «Точка в середине — это я сам, — объяснил я. — Треугольник означает утро, день и вечер. Круги — это мудрость моего ума, которому нет ни начала, ни конца. Дело в том, что я умнее всех; сущность вещей, какие только есть на свете, заключена во мне самом».
      «Как это понять?»—спросил Повелитель Чинар-бека.
      «А так, — объяснил я. — Какой бы незнакомый предмет ты мне ни показал, я, углубившись в свой собственный ум, извлеку из него назначение и устройство этого предмета и смогу пользоваться им. О чем бы ты ни заговорил, я всегда найду в себе готовый ответ. Поэтому-то мне не нужно было учиться в школе… Я умён сам по себе!»
      «Приятно встретить такого человека», — сказал Повелитель.
      «Мои достоинства не ограничиваются этим, — продолжал я, — Надобно тебе сказать, что я с детства был безнадёжно слаб головой, а теперь здоров, потому что способ, изобретённый мной, хорош не только для быстрого и неутомительного получения образования, но и для лечения…»
      «Я как раз ищу человека, умеющего врачевать, — обрадовался Повелитель Чинар-бека. — Не скажешь ли ты, что надо сделать, чтобы вернуть мне здоровье?»
      «Прежде всего отрешиться от всего земного и углубиться в самого себя: там, внутри, находятся источники нашего здоровья и болезней».
      «А как можно углубиться в самого себя?»
      «Очень просто: думай о том, что ты здоровее всех, и рано или поздно станешь здоровым!»
      «Никак не соображу, — вздохнул волшебник. — Как же называется средство лечения?»
      «Оно называется пси-хо-те-ра-пи-я. А по-простому — словоедство».
      «Как же всё-таки лечиться одними словами?» — допытывался Повелитель.
      «Так и быть, объясню тебе, — решил я. — Сперва внимательно слушаешь все слова, что тебе говорят, и хранишь их в кубышке своей памяти, не закрывая её, однако, плотно. А потом, когда уснёшь, эти слова попадают тебе в кишки, желудок, лёгкие, сердце и бродят там, как молодое вино, делая своё дело. Чем больше ты услышишь приятных слов, тем здоровее будешь! Так надо поступать ежедневно утром, перед обедом и перед сном. Вот и всё… Я и самого себя поставил на ноги этим верным средством, хотя болел с детства. Я ведь большой мастер приятных слов, и поэтому лечил себя сам».
      «Неплохой совет, — задумался волшебник. — А я бы смог необходимые слова даже превращать в кирпичи и построить из них для себя новое жилище, чтобы постоянно жить только в мире исцеляющих слов…»
      «Тогда выздоровление твоё и вовсе будет обеспечено!» — заверил я.
      «Знаешь что, — сказал Повелитель, — поступай ко мне на службу. И я послушаю твои рассказы».
      Вот так я появился здесь, во владениях всесильного Искандера Мур-Вея.
      — О Великий Врачеватель, — не удержался Егор, — не во сне ли я? Неужели здесь, в Чинар-беке, живёт волшебник Мур-Вей?
      — О Мудрейший из Мудрых! — прижался к полу начальник стражи. — Это пленник, второй за сегодняшний день. Он переступил порог Чинар-бека, и мы привели его к тебе.
      — Кто ты? — задыхаясь от гнева, выкрикивал Аб-дул-Надул, с ненавистью смотря в лицо Егора, которого подвели к нему, — Больной? Или, может, доктор?!
      — Меня зовут Егор, — ответил маленький лётчик. — Я случайно попал сюда.
      — Случайно… Целуй мне пятки тысячу раз! — приказал Абдул-Надул. — Да поживее!
      — Не буду.
      — Не хочешь?! К Повелителю Чинар-бека его!
     
     
     
      Глава восьмая. МУР-ВЕЙ
     
     
      1
     
      Мур-Вей обитал на обширной площадке, окружённой остроконечными скалами.
      Мрачное ущелье служило входом в жилище волшебника, закрытым механическими воротами. За воротами — колесо из стальным острых мечей. Просунешь голову меж прутьев — и нет головы!
      У ворот на цементном цоколе стоял автоматический страж-наблюдатель, похожий на маяк. В верхней части его вращалась площадке с биноклями, осматривавшими местность.
      Когда объективы-сторожа повернулись к прибывшей процессии, на мачте вспыхнул сигнальный огонь, сирены протяжно завыли, мечи на воротах завертелись, и мощный пресс стал опускаться на головы пришедших грозя раздавить их.
      — О почтеннейший! — залепетал Абдул-Надул, съёживаясь. — Мне надо к Мур-Вею. Отворись, чтобы полнилось, и закройся, чтобы не уменьшалось…
      Сирены стихли. Красный свет погас. Пресс остановился. Мечи перестали вращаться. Ворота со скрипом отворились.
      В освободившийся проход пронесли носилки с Абдул-Надулом, и стражники пинками заставили Егора ускорить шаг.
      Шагов через сто Егор увидел волшебника. Стайка комаров жужжала над его бритой головой. Широкоскулое лицо Мур-Вея с большими чёрными глазами и сильным подбородком выглядело суровым. В сравнении с Егором он казался великаном. По всему было видно, что Мур-Вей чувствовал себя плохо, а «врачевание» чойдов, конечно, ничем не могло ему помочь.
      Привыкнув немного к облику волшебника, Егор осмотрелся. Мур-Вей жил в большом зале, стены которого, пол и даже потолок выложены из голубых, розовых, сиреневых, светло-синих и белых кирпичиков, напоминающих пластмассу.
      Стена, обращённая к вошедшим, почему-то была не достроена. В беспорядке валялись блестящие кирпичики, но несколько чойдов в фартуках и со строительными инструментами в руках бездействовали возле стиральной машины.
      Мебели в зале не было, посередине стоял только массивный стол, на котором и лежал волшебник, подперев голову руками. Возле стола на синих ковриках, поджав ноги, сидели семеро знахарей. Их собрали со всех концов Страны Жаркого Солнца. Они были одеты в синие халаты и синие тюрбаны.
      — О Великий Искандер Мур-Вей, — гнусавил один. — У тебя самое большое и твёрдое сердце. Пусть оно бьётся всё быстрее и быстрее!
      — Да будет благословен твой желудок, — вторил другой. — Глубокий, как подвал, и широкий, как амбар, он способен вместить все яства на свете.
      — Какая бы хворь на тебя ни напала, — убеждал третий, — не ленись давать лечебные советы всем, кого знаешь. Чем больше знакомых послушается их, тем больше хвори от тебя перейдёт к ним. Наступит время, и тебе ничего не останется!
      — Ни у кого в мире нет более драгоценных камней в печени, чем у тебя, хозяин Чинар-бека! — радостно воскликнул четвёртый. — Храни их как зеницу ока и не позволяй неверным, именующим себя хирургами, похитить их, тогда ты проживёшь вечность!
      — Аллах позавидует твоему спокойствию, — молвил пятый. — Твои нервы гибки, как змеи, и крепки, как железо. Но чем больше ты станешь предаваться сну, тем выше будет их совершенство!
      — Если хочешь познать истинное блаженство, — горячо заговорил шестой, — верь тому, что тебе приятно, и отвергай остальное. Лучшее лекарство от всех недугов — по десять капель мёда в каждое ухо!
      — Проще всего победить свою болезнь — это привыкнуть к ней, — заявил седьмой знахарь. — Не веди с ней тяжбы, не ссорься, а подружись… В мире и согласии с ней люди достигают глубокой старости и даже забывают о том, что больны. А чем дольше лечишься, тем больше тратишь свои силы и тем меньше останется времени, чтобы быть здоровым!
      Из-за гранитной скалы вышел паук, ростом по пояс Егору, и негромко заговорил, подняв руки:
      — Подавите дыхание в груди и остановите свои сердца: вы знаете, что Повелитель всё ещё нездоров.
      Дыхание Егор немного сдержал, а вот с сердцем ничего не мог поделать — оно стучало беспокойно.
      — Что это вон в тех бычьих пузырях, что висят возле Мур-Вея, точно воздушные шары? — тихо спросил он.
      Паук попался с характером экскурсовода и объяснил:
      — Ты почти угадал, чужеземец. Великий Мур-Вей не может дышать одним воздухом с простыми смертными. Для него доставляют отдельно целебный воздух горных высот. История его жизни проста, но поучительна… Он был обычным пастухом ещё в древнем Самарканде и отличался прилежанием в размышлениях и еде. Каждое утро он брал бочку мацони — кислого молока — и разбавлял его нарзаном в равных долях. Затем в течение дня он выпивал полученный напиток до капли. Десять лет такого питания превратили Мур-Вея в волшебника и обеспечили ему бессмертие!
      Затем паук-секретарь повернулся к Мур-Вею и доложил:
      — О Великий Повелитель, к тебе просится Абдул-Надул, он уже здесь…
      — Ап-чхи! — оглушительно чихнул в это время Абдул-Надул, и волшебник испуганно отшатнулся.
      — Как посмел ты явиться ко мне с простудой в бороде?! Так-то ты заботишься о моём здоровье…
      Волшебник двинул левой рукой — и голова Мудрейшего из Мудрых слетела с плеч.
      — О Отец Добра и Первоисточник Знаний! — забеспокоился секретарь. — Он невиновен. Я свидетель этому. Это комар случайно залетел ему в нос…
      — Ах, вон как. Почему ты сразу не сказал мне? Волшебник двинул правой рукой — голова Великого Врачевателя с приятным звоном подскочила и прыгнула на своё место. Абдул-Надул припал к земле.
      — Да умножатся твои благодеяния, — залепетал он. — И… и… и… О Великий Повелитель Чинар-бека, ты чуть криво приставил мне голову, и слова застревают у меня в горле…
      — Ну это я сейчас, — миролюбиво сказал Мур-Вей, двинул двумя руками и подправил голову Великого Врачевателя.
      «Однако этот Мур-Вей настоящий самодур, — подумал Егор. — Не разобравшись, в чем дело, сносит голову. Хорошо, что он умеет вернуть её на место. А ведь это, наверное, не каждому удаётся!»
      — Благодарю тебя, Великий Повелитель! — вопил Абдул-Надул. — Сегодня у нас произошло чрезвычайное происшествие: стража схватила двух пленников.
      — Кто из них взят первым?
      — Вот этот…
      Стража вывела вперёд… Бен-Али-Баба!
      — Ты как попал сюда, сын глупости и страха? — сердито спросил волшебник.
      Бен-Али-Баб задрожал, как паутина на ветру, и упал на колени.
      — Повелитель Чинар-бека, — причитал он, — я честный торговец, спасался под ветвями твоего дерева от разбойников. Меня зовут Бен-Али-Баб…
      — Наконец-то ты в моих руках! — громовым голосом вскрикнул Мур-Вей. — Мне рассказали, как ты, пользуясь нашим отсутствием, торгуешь нашими домами… Ты превратишься в свечу и будешь мне светить столько, сколько тебе осталось жить! А когда придёт пора умирать, свеча погаснет… Ха-ха-ха! — захохотал волшебник.
      Бен-Али-Баб медленно, как во сне, поднялся с земли, откинул голову и, протянув руки по швам, стал извиваться: тело его становилось всё уже и круглее, одежда превращалась в белый воск, а ноги быстро принимали форму бронзового подсвечника. Ещё секунда — и коварный торговец превратился в свечу, вспыхнувшую желтоватым колеблющимся пламенем.
      «Что же будет со мной?» — подумал Егор.
      Вдоволь насмеявшись, Мур-Вей машинально взял со стола какие-то таблетки, проглотил их и милостиво спросил:
      — Кто второй? Он мудрец, врачеватель?
      — Это презреннейший из презренных! — торопливо ответил Абдул-Надул. — Для него учёная мудрость, что для ишака шашлык, — и он высокомерно глянул на Егора. — Отдай его мне, а уж я из него сделаю люля-кебаб.
      — Бери, — согласился Мур-Вей. — Но прежде обеспечь моих строителей повидлом из своих слов: ты видишь, кирпичей скопилось много, а скреплять их нечем… Не будут же они пользоваться простой глиной или цементом!
      Абдул-Надул мгновенно сел, скрестил ноги и, воздев руки к волшебнику, вкрадчиво заговорил:
      — О наш родной и любимый Искандер Мур-Вей, единомышленник аллаха, справедливейший из судей, слава и гордость Кахарда, Волшебник Волшебников! Слушаю музыку твоего сердца — и уши мои увядают от восторга. Внимаю урчанью твоего желудка — и немею: сколько в нём переваривается трудов людских… А ту учёность, что хранит каждый глаз твой, не измерить! Слово, произнесённое даже дураком, но потом прошедшее сквозь твои уста, будто получает высшее образование и становится неиссякаемым источником истины, ибо лишь то верно, что произнесено одним тобой. Разве ты болен? Тысячу и один раз — нет! Это те больны, кто не видит твоего здоровья. О Благополучие Моего Счастья, есть надёжный способ убедиться в справедливости моих слов: кто лучше тебя хвалит, тому и верь! А разве смогут соревноваться со мной остальные усладители твоего слуха, даже те, что проходили стажировку во дворцах эмиров и шахов! Ещё несколько моих рассказов, и ты начнёшь, вроде меня, чихать здоровьем, о Великий Повелитель Чинар-бека!
      По мере того как Абдул-Надул говорил, Мур-Вей расправлял плечи, лицо его порозовело, а под конец он и вовсе стал выглядеть молодцом.
      — Я верю тебе, — милостиво сказал он. — Такие слова, несомненно, целебны. А теперь ступай…
      — Прощай и скорее выздоравливай, о Всемилостивейший! — воскликнул Абдул-Надул. — Слушаюсь и повинуюсь.
      С помощью невольниц Абдул-Надул взобрался на носилки, и все двинулись в обратный путь. Миновали ворота с мечами, прошмыгнули мимо сторожа-автомата и выбрались из ущелья.
      На половине пути к своему дворцу Абдул-Надул приказал остановиться и сделал какой-то знак. Стражники подвели Егора к гладкой, как стена, горе.
      — Отворись, чтобы наполнилось, и закройся, чтобы не уменьшалось, — произнёс Абдул-Надул.
      Скала раздвинулась, а когда в образовавшуюся щель втолкнули Егора, сомкнулась за ним…
     
      2
     
      Сколько пробыл Егор в заточении, я не знаю. Да и сам он, рассказывая мне о тех днях, не мог этого определить. Во всяком случае, много дней, уже, наверное, прошли школьные каникулы, и Егор опоздал на занятия…
      — «Конечно, — размышлял Егор, — волшебники, как и люди, бывают всякие: добрые и злые, умные и глупые, способные и так себе… А вот каков характер Мур-Вея, кто его знает? С одной стороны, это хорошо: захотелось тебе чего-нибудь: вжик! — и готово… С другой же стороны, такая способность волшебника может оказаться опасной для окружающих. Ведь всё зависит от его настроения, от того, что взбредёт ему в голову».
      Трудно бороться с волшебником: Егор никогда не имел дела с таким противником и не знал, как быть. Оставалось только выжидать.
      Снаружи послышался непонятный шум. Егор отбежал в сторону. Скала раздвинулась, и в проходе появился тот самый робот, которого Абдул-Надул называл Месом.
      Подойдя тяжёлыми шагами к Егору, робот осветил подземелье фонарём, вмонтированным в грудь, и произнёс:
      — Великий Врачеватель повелел тебе явиться к нему.
      Робот неуклюже повернулся и мерно зашагал по аллее. Шаги робота гулко раздавались в тишине Чинар-бека: бум-бум-бум… Егор догнал его, пошёл рядом, с любопытством рассматривая механического человека. Сомнений не было: это Чао.
      — Почему тебя называют Месом? — спросил Егор.
      — Я Механический слуга. Моё имя — сокращение этих слов.
      — Неправда, тебя зовут Чао. Я знаю, кто тебя изобрёл.
      — Я Мес, — упрямо повторил робот. — Меня придумал волшебник, Повелитель Чинар-бека.
      — Тебя обманывают, — убеждал Егор. — И вовсе ты не слуга, а помощник человека. Неужели ты не понимаешь простых вещей?
      — О тот, кто называет себя Егором! — горестно воскликнул робот и остановился. Из его круглых глаз с длинными ресницами выкатились две масляные слезинки. — Я знаю и умею многое. Но мне так тяжело… Ведь я служу глупцу, не умеющему использовать меня с толком. Я понимаю, что создан для великих дел, а меня заставляют, как прислугу, подавать еду и подметать помещения…
      — Мне жаль тебя, Чао, — искренне сказал Егор. — Если удастся, я докажу, что тебя обманывают.
      — Ты первый по-человечески отнёсся ко мне, — благодарно ответил робот.
      — Давай дружить, — предложил Егор.
      — Давай.
      Они пожали друг другу руки. Видя, что до дворца Великого Врачевателя осталось совсем немного, Егор торопливо спросил:
      — Не скажешь ли, что меня ожидает?
      — Не знаю, — ответил Мес.
     
      3
     
      Покоев Великого Врачевателя Егор не узнал. В зале не было ни слушателей, ни невольниц. Их место заняли механизмы.
      Два пылесоса бегали по коврам, электрические полотёры, треща, натирали пластмассовый пол. Механические щётки на длинных стержнях полировали стены. Электрический кофейник окутывал себя паром и оглушительно свистел, напоминая, что кофе готов.
      Будильник с музыкальным звоном отсчитывал время, автоматическая мельница перемалывала кофейные зёрна. На тумбочке лежала толстая книга, и механический указатель перелистывал её, отыскивая заданную страницу. Рядом стоял белый телефон.
      Радиола размером с комод могуче гремела. Из неё неслись звуки джаза.
      Вентиляторы разных конструкций, вися под потолком, создавали бурю. Штук десять торговых автоматов беспрестанно выбрасывали спички, конфеты, папиросы и самую вкусную в мире халву.
      Пылесосы то и дело подкатывались к ним и всасывали их продукцию, а аппараты, похожие на черепах, тут же заливали пол водой, скребли его, чистили и вытирали насухо.
      Егор ошалел от суматохи, шума и треска. Куда ни глянь — механизмы!
      А на своём обычном возвышении сидел Абдул-Надул… Две электрические бритвы «Харьков» брили его щёки. Длинная расчёска, укреплённая на сложной системе рычагов, расчёсывала ему, волосы, пока стиральная машина стирала его чалму.
      Пожарные брандспойтом обдавали Великого Врачевателя струями духов и одеколона. Маленький бойкий механизм, вроде щётки, усиленно щекотал ему пятки, а никелированные грабли чесали спину Правдивейшего из Правдивых.
      В глазах Абдул-Надула застыл ужас. Он отбивался руками и ногами от механизмов, но они оставались неумолимыми.
      Когда же на возвышении появился механический массажист и, повалив Великого Врачевателя на спину, принялся мять и колотить его, Абдул-Надул не выдержал. Из груди Мудрейшего из Мудрых вырвался нечеловеческий вопль.
      — Мес!.. О аллах-иль-аллах… Мес!
      — Я здесь, Повелитель, — спокойно ответил Мес. Тюрбан придавал ему гордый, напыщенный вид.
      — Немедленно лиши жизни эти чёртовы выдумки… О, горе мне… Скорее, Мес!
      — Слушаю и повинуюсь, — ответил Мес и не торопясь выключил отделанный перламутром рубильник.
      Наступила тишина. Механизмы застыли в самых разнообразных положениях. Абдул-Надул долго приходил в себя и, с хрипом дыша, осторожно сел, стараясь не уколоться о длинную расчёску.
      Рассеянно глядя вокруг, он нащупал чалму, выжал её, накрутил на голову и визгливо чихнул.
      — Будь здоров, о Повелитель! — с поклоном произнёс Мес.
      Это привело Мудрейшего из Мудрых в бешенство.
      — Замри, шайтаново отродье! Чтоб ты подох, нечистый дух!.. — закричал он, багровея от злости.
      — Слушаю и повинуюсь, — ответил Мес, продолжая стоять рядом.
      — Аллах слишком мудро распределяет свои милости, — вздохнул Абдул-Надул. — Он всегда делает так, чтобы человеку осталось просить у него ещё чего-нибудь!
      — Что случилось с тобой, Великий Врачеватель? — полюбопытствовал Егор.
      — Искандер Мур-Вей пожелал, чтобы я проверил, удобно ли жить в дружбе с этими машинами…
      Но тут он ощупал свои бритые щёки и зарыдал, разрывая одежду на груди:
      — Моя борода! Где она?! Теперь моё лицо не отличить от поросячей спины! О аллах, за что такое наказание? Отныне никто не поверит моим словам, ибо я лишился своего лучшего украшения…
      — Не бойся, — насмешливо сказал Егор. — Тебе не поверят, если у тебя отрастёт борода и на пятке.
      — Что?! — заорал Абдул-Надул и, побледнев, схватился рукой за сердце. — Мес!
      — Я здесь, Повелитель.
      — В моей груди настоящий бад-и-садбист-и-руз, жаркий ветер ста двадцати дней!.. Помоги…
      — Чем, Повелитель?
      — Принеси таблетки антилсихина, что вчера подарил мне Великий Властелин Чинар-бека.
      Мес достал из аптечки горсть кружочков и отдал Абдул-Надулу.
      Великий Врачеватель проглотил их штук пять разом, и лицо его приняло выражение благодушного гостеприимства. Он учтиво обратился к Егору:
      — Ты уже пришёл, моя отрада. Пожалуйста, садись вот сюда, и пусть твоё тело покоится в объятиях аллаха… Не хочешь ли поговорить со мной?.. Мес, угости нас!
      Поев, Абдул-Надул в завершение принял ещё таблетку антипсихина.
      — Клянусь ишаком моего отца, — сказал он, — вот лекарство, способное успокоить разгневанного льва! Эх, тяжела моя доля. Великий Мур-Вей испытывает на мне почти всё, что он приобрёл в разных странах за время своего путешествия. Так мой дед, пожелавший стать поваром, на гостях проверял своё мастерство. Рассказывают, многие из них попали из-за стола в рай…
      — Спасибо за еду, великодушный Отец Щедрости, — поблагодарил Егор.
      — Отец Щедрости? — самодовольно улыбнулся Абдул-Надул. — Это ты говоришь обо мне?
      — Ну да, — подтвердил Егор.
      — Ты не лишён сообразительности, — сказал Абдул-Надул. — В награду я поведаю тебе о своей жизни… Мес! Тащи мой сундук для рассказов.
      Робот послушно вкатил холодильник, но сейчас это давалось ему с трудом: начинённый замёрзшими рассказами Абдул-Надула, холодильник весил втрое больше, чем прежде.
      — Открой уши, — посоветовал Великий Врачеватель, — ибо я чувствую, как у меня чешется язык. Позвать моих невольниц!
      — Где ты только выучился русскому языку? — вздохнул Егор.
      — Русскому? — улыбнулся Абдул-Надул. — Ошибаешься, любезнейший. Все, кто входит в Чинар-бек, понимают друг друга, кто бы они ни были. Так повелел Великий Мур-Вей. А сам Властелин Чинар-бека говорит на всех языках… Но не станем отвлекаться и терять минуты, как уставшая от жизни роза теряет лепестки. Слушай! — После горстки таблеток антиисихина Абдул-Надул не только успокоился, но и стал угрожающе красноречив.
      Дверь с шумом отворилась вновь, и в покои Абдул-Надула ввалилась толпа больных волшебников, на которых, по приказанию Мур-Вея, Великий Врачеватель совершенствовал свой «метод лечения».
      Абдул-Надул брезгливо поморщился, открыл узкую дверцу внизу холодильника, извлёк несколько горстей эскимо, в которые успела превратиться небольшая часть его прежних рассказов, и швырнул их в толпу.
      — Забирайте бесценное лекарство из моей аптеки и убирайтесь вон! — сердито прикрикнул он. — Уже глаза устали от вашего вида…
      — О Великий Врачеватель! — радостно воскликнули больные, подбирая «лекарство». — Благодарим тебя и исчезаем…
      — Итак, — начал Абдул-Надул своим любимым словом, — однажды я, по обыкновению, отправился путешествовать, времени у меня всегда было много. Достигнув пустыни, я опечалился, ибо говорить было не с кем, а одиночество угнетает меня. На горизонте показался длинный караван. Когда мы сблизились, я увидел, что ведёт его всего один человек — сын богатого купца из нашего города, Гасан-ибн-Гериб.
      «Здравствуй, дорогой друг», — обнял я его.
      «Я действительно дорогой, — сказал он. — На моих верблюдах несметное количество бутылок мускатного вина и сто бурдюков чистой воды».
      «А почему ты один?»
      «Мои люди умерли от жажды».
      «И не скучно тебе в одиночестве?»
      «Я не одинок, — ответил Гасан. — Со мной мои верные друзья-разбойники…»
      «Так где же они?»
      «А вот здесь, — сказал он, открывая ящик, наполненный золотыми червонцами. — Время от времени я пускаю их по свету, и они нападают на бедняков днём и ночью, в жару и в холод. Возвращаются же они, ведя за собой уйму грошей, взятых ими в плен. Вот какие у меня друзья, это я их научил!»
      «Что-то ты стал говорить загадками, и я не пойму…»
      «Тут и понимать нечего, — засмеялся Гасан. — Я отдаю беднякам в долг свои деньги, а они возвращают мне не ту сумму, которую занимали, а большую. Да ещё благодарят меня».
      Я получил урок житейской мудрости, и мы расстались…
      Подняв голову, Егор едва удержался от радостного возгласа: среди невольниц стояла Ёлочка и, улыбаясь, смотрела на Егора. Егор хотел кинуться к ней, но она приложила палец к губам.
      И тут произошло невиданное: Великий Врачеватель умолк сам, хотя его никто не прервал!
      — Куда ты смотришь? Уж не на мою ли новую белую рабыню? — спросил он и окинул Егора подозрительным взглядом.
      Егор сделал удивлённое лицо:
      — О ком ты говоришь?
      — Не лги! — закричал Великий Врачеватель и ударил кулаком по краю возвышения.
      Тотчас с потолка обрушился на него ливень холодной воды. Абдул-Надул едва не захлебнулся. — Мес! — закричал он.
      — Слушаю, Повелитель. Ты нажал кнопку и включил душ…
      — Выключи, немедленно выключи, приказываю я!
      Робот, тяжело передвигаясь, нажал на другую кнопку и выключил душ. На стене вспыхнул большой телевизионный экран. На нём появилось изображение Мур-Вея, каким его видел Егор, и голос волшебника спросил:
      — Что скажешь, Старый Колокол и Пустая Шкатулка? Доволен ли ты моей техникой?
      — Доволен ли я?! — взвизгнул разъярённый Абдул-Надул. Но, глянув на экран, резко изменил тон, распластался на подушках и залепетал: — О Великий Властелин Домашнего Уюта! Великодушие твоё неизмеримо. Я не просто доволен, я счастлив. Благодарю тебя за удобства, что ввёл ты в моё жилище!
      — Гм… Счастлив? — задумчиво переспросил Мур-Вей. — Пусть будет по-твоему. Пользуйся…
      Голос волшебника умолк, а изображение Мур-Вея погасло, прежде чем Великий Врачеватель моргнул глазом. Глотнув спасительную таблетку, Абдул-Надул покачал головой.
      — Пересядь подальше, — сказал он Егору, — и не смотри на моих невольниц. А ты, белая рабыня, — он повернулся к Ёлочке, — будешь отныне прислуживать моим слугам. Увести её!
      Высушив одежду горячими воздушными полотенцами, Абдул-Надул отогнал от себя вентиляторами клубы пара.
      — Так и быть, я осчастливлю тебя, чужеземец, дальнейшим повествованием о своей жизни, — поднял палец Абдул-Надул. — Итак…
      Но тут ужасный взрыв потряс зал: холодильник не выдержал и разлетелся на тысячи кусочков. Хорошо, что Егора пересадили в дальний угол. А на Абдул-Надула жалко было смотреть: он получил множество ушибов и лежал без чувств.
      Кто-то побежал за стражниками, кто-то собирал в совки замёрзшие слова Великого Врачевателя, разлетевшиеся по всему залу.
      Робот с неожиданной для него лёгкостью и проворством подошёл к Егору и вывел его из дворца.
      — Идём в твоё подземелье, — сказал он. — Сейчас тебе лучше быть подальше…
      — Верно, — согласился Егор. — У меня есть просьба: узнай, где находится белая рабыня, как её называет Абдул-Надул, и что с ней… Её зовут Ёлочка.
      — Будет исполнено.
     
     
     
      Глава девятая. ПОДЗЕМЕЛЬЕ ЧИНАР-БЕКА
     
     
      1
     
      Ёлочку поместили в грязном, сыром чулане, откуда она могла выходить лишь по вызову, если кто-либо нуждался в её услугах.
      Правда, этого не случилось ни разу — о ней словно позабыли совсем. Но и сидеть в полумраке, в одиночестве тоже было невыносимо.
      Как-то Ёлочка, походив из угла в угол, прилегла было на топчан, но тут послышалась непонятная возня и чьё-то пыхтение.
      Ёлочка испуганно приподнялась.
      Из стены, у самого пола, появились шевелящиеся усики, потом тонкий голосок сердито произнёс: «Да помогите же мне наконец!»
      Возня усилилась, в стене образовалось круглое отверстие, из него вылез муравей. Он приветливо помахал Ёлочке лапками, что-то тихо сказал, наклонясь к отверстию, и вскоре к нему присоединился целый отряд его товарищей.
      — Здравствуй, Ёлочка, — сказал тот, кто выбрался первым. — Меня зовут Лазиус, я внук великого Руфы, историка муравьиного царства. Нам поручили помочь тебе и Егору бежать из плена.
      — Здравствуйте, — ответила Ёлочка. — Как это вы не побоялись проникнуть сюда? Здесь же Волшебный Лабиринт…
      — Лабиринты нам не страшны: мы сами строим их в своих городах. А волшебники… Главное — не попадаться им на глаза. Чем сможем мы помочь, Ёлочка?
      Девочка откровенно рассказала о цели прилёта Егора в Страну Жаркого Солнца, и сообразительный Лазиус мигом придумал план действий.
      — Разделимся на группы, — приказал он товарищам. — Одна — поищет Егора, другая — чертежи Чао, а остальные — расширят ход, чтобы по нему могла пройти Ёлочка.
      Это распоряжение было выполнено немедленно. Лазиус возглавил разведчиков, отправившихся за чертежами; несколько муравьёв вызвались искать Егора, но отворилась дверь, и в чулан тяжёлыми шагами вошёл Мес.
      Муравьи разбежались, а Ёлочка стала так, чтобы робот случайно не заметил отверстия в стене, и прижала руки к груди.
      — Здравствуй, Ёлочка, — сказал робот. — Я друг Егора и знаю, где он. Если ты сможешь незаметно выйти в сад, я провожу тебя к нему.
      Ёлочка обрадовалась, обняла Меса, а робот опять расстроился.
      — Ты отнеслась ко мне так же хорошо, как и Егор, — взволнованно произнёс он. — Я буду и твоим другом. Что надо сделать?
      — Передай Егору, что мы скоро увидимся с ним, и изредка навещай меня.
      — Хорошо.
      После ухода робота муравьи и вовсе воспрянули духом: теперь не надо искать Егора и главные силы можно направить на земляные работы.
      — А чем больше у нас рабочих, — объяснил Ёлочке один из инженеров-строителей, — тем с большим усердием мы трудимся.
      Один за одним откусывали муравьи кусочки земли и выносили наружу. Словно живой поток, убегала земля из беспрестанно расширяющегося хода.
      Когда тоннель был прорыт, вернулся Лазиус с группой. Каждый нёс в челюстях клочок бумаги.
      Войдя в чулан, муравьи стали в определённом порядке и принялись склеивать клочки бумаги.
      — Мы похитили план подземелья, — рассказал теперь Лазиус, — где по нашим предположениям хранятся чертежи Чао. Но план велик; пришлось разгрызть его на части и идти точным строем, друг за дружкой… Скоро клей подсохнет и можно им пользоваться. На обратном пути мы отыскали и вход в подземелье!
     
      2
     
      Женщина в чадре остановилась у высокой скалы и сказала:
      — Отворись, чтобы уменьшилось, и закройся, чтобы наполнилось.
      Скала раздвинулась, в проходе показался Егор.
      — Выходи, — предложила женщина.
      Егор повиновался.
      Не проронив ни слова, они вошли в грот, в глубине которого Егор обнаружил слабо освещённую дверь с изображением царицы цветов — розы.
      — Кто ты? — спросил Егор.
      Женщина скинула чадру и… Но тут я не стану подробно описывать встречу Ёлочки и Егора. Любой из вас наделён куда большим воображением, чем я, да к тому же и по своему опыту знает, как встречаются добрые старые друзья.
      Конечно же, Ёлочка рассказала о том, как благородные муравьи бесстрашно проникли в Чинар-бек, разыскали план подземелья, помогли ей выбраться из чулана, о том, как и она подружилась с роботом.
      — Где ты раздобыла такую расписную накидку? — поинтересовался Егор, указывая на чадру.
      — Ты лучше спроси: для чего я её достала? — засмеялась Ёлочка. — Робот сообщил мне, что на днях должна приехать дочь Мур-Вея… Она живёт где-то в Египте, и зовут её Иранна. Поэтому-то все сейчас заняты подготовкой к её встрече, и меня совсем оставили в покое. Я принесла халат, очки и бороду для тебя — ты станешь «секретарём» Иранны. Понял?
      — Понял. Ёлочка, да ведь это рискованно очень…
      — А иного выхода нет, — объяснила Ёлочка. — Мы придём к Абдулу-Надулу, включим телевизор, а когда все уснут, быстро выйдем через сад к тому месту, где стоит наш вертолёт, и улетим!
      — Рискнём, — согласился Егор. — А найдём ли дорогу к вертолёту?
      — Её уже нашёл Лазиус и рассказал, куда идти.
      — Коли так — за дело!
      — Отворись, чтобы наполнилось, и закройся, чтобы не уменьшалось, — произнесла Ёлочка.
      Дверь распахнулась с металлическим лязгом, пропустила их и захлопнулась.
     
      3
     
      Егор и Ёлочка вошли в коридор, стены которого были выкрашены светящейся краской. Взявшись за руки, они осторожно продвигались вперёд, ежеминутно ожидая подвоха. Вокруг стояла такая тишина, что Егор даже говорить стал шёпотом.
      Пройдя шагов семьдесят, они достигли лестницы, не раздумывая, стали на первую ступеньку — и лестница поехала вниз.
      «Эскалатор», — подумал Егор.
      Спуск длился долго, как на станции «Кировская» Московского метро. У Ёлочки зарябило в глазах, когда наконец внизу показался свет и лестница остановилась.
      Почти у самых их ног плескалось спокойное голубое озеро. На стене был нарисован воин в шлеме и старинных доспехах, пьющий воду из ручья.
      Егор заметил, что в плане на этом месте имеется крестик. А на стене крестика нет. Ощупывая руками рисунок, Егор отыскал белую кнопку и нажал её.
      Поверхность озера заволновалась, заходила кругами и слегка вогнулась внутрь: мощные насосы откачивали воду голубого бассейна.
      В обнажившемся дне открылся люк.
      — Под ним должна быть пружина… — сказал Егор. Но когда они глянули в люк, то вместо пружины увидели на дне углубления квадратный коврик — и всё!
      — Странно, — пробормотал Егор, опустился на руках и помог Ёлочке.
      Осматривая стенки углубления и ощупывая их, они присели на коврик. Тут же в стене открылась дверца, пол накренился, и они заскользили вниз по крутой спирали.
      Тёплый ветер подземелья бил им в лицо, гирлянды разноцветных электрических лампочек мелькали по сторонам, увеличивая ощущение скорости.
      Вскоре спуск стал ровнее, движение затормозилось, и коврик остановился у входа в небольшой грот.
      На тонкой паутине висел стальной меч. Под ним каменная чаша, заполненная родниковой водой. Егор подумал и лёг на землю, осторожно подсунул голову под остриё меча, чувствуя затылком холодное прикосновение металла, посмотрел в воду…
      Ёлочка наблюдала затаив дыхание.
      Вот Егор, не торопясь, окунул правую руку в воду, что-то достал из неё и так же спокойно выбрался из-под меча, не выпуская из руки… длинной железной шкатулки!
      — Какая удача! — воскликнула Ёлочка. Тяжёлый меч дрогнул от звуков её голоса, паутинка оборвалась, и меч, с хлюпом войдя в воду, вонзился в каменное дно, да так и остался стоять…
      — Выйдем отсюда, — сказал Егор, с опаской посматривая на меч.
      Выбрав плоский камень, они уселись под электрическим фонарём и открыли шкатулку. В ней хранились…
      Да, друзья мои, в шкатулке лежала папка с чертежами профессора Чембарова!
      — Вот и порядок! — обрадовано сказал Егор. — Пора выбираться, Ёлочка. Вон в той нише должен находиться лифт, который поднимет нас во дворец Абдул-Надула…
      — Идём, — сказала Ёлочка.
     
     
     
      Глава десятая. ЧАО ПОБЕЖДАЕТ МУР-ВЕЯ
     
     
      1
     
      Увидев Ёлочку и приняв её за приехавшую дочь волшебника, Абдул-Надул пал ниц: — О благородная дочь Мур-Вея! Я след твоих ног… Гвоздь твоего гнева… Язык твоей воли…
      — Поднимись, высохшее дерево, — не скрывая удовольствия, произнесла Ёлочка. — Я пришла послушать тебя. Но берегись, если не сумеешь прогнать мою скуку! Я согну тебя в кольцо, как поросячий хвост… Почему я не вижу здесь халвы?
      — Радость души моей, — воскликнул Абдул-Надул, поднимаясь и хлопая в ладоши. — Сейчас я прикажу невольницам угостить тебя.
      — Это может сделать и Мес, твой механический слуга, — заметила Ёлочка, ища взглядом робота.
      — О Несравненная, Мес стал глуп как осёл, и я приказал высечь его… Представь себе: этот наглец, сын железной кастрюли и кухонного ножа, заснул во время моего рассказа! и своим храпом посмел заглушить мой голос!
      — И ты не мог справиться с ним?
      — Не всё даётся сразу, Красивейшая из Красивых. Целый склад палок обломали об его железные подошвы мои люди, но он не смиряется и не хочет просить прощения…
      — Вон как! Где же он сейчас? — спросила Ёлочка, скрывая свою жалость к механическому человеку.
      — Рядом за стеной, о Красота и Совершенство!
      — Хорошо, я прикажу моему секретарю проучить Меса. — Она повернулась к Егору, сделав ему величественный знак рукой.
      Егор поклонился и пошёл разыскивать робота.
     
      2
     
      Бедный механический человек! Гордость его не выдержала унижений, и он взбунтовался, отказавшись подчиняться кому бы то ни было.
      Стойко перенёс он жестокое наказание, но, оставшись один в холодной каменной комнате, обхватил свою умную металлическую голову сильными руками и залился масляными слезами.
      Пусть с ним делают что угодно, решил Мес, больше не станет он прислуживать Великому Врачевателю и сносить оскорбления.
      Приход Егора обрадовал его. Он достал из кармана кусочек чистой пакли и насухо вытер глаза.
      — Здравствуй, Егор.
      — Здравствуй, Чао.
      — Ты опять зовёшь меня чужим именем…
      — Нет, Чао. Теперь я докажу тебе, кто ты… Вот папка с чертежами. Прочти и узнай правду.
      Робот с интересом взял из рук Егора папку и углубился в историю своего рождения. По мере того как он читал техническое описание и знакомился с чертежами, механизмы в его груди наполнялись гордостью.
      — Я — Чао, я — Чао! — радостно восклицал он и пустился в пляс. Абдул-Надул услышал за стеной его железный топот, но по-своему понял происходящее там..
      — Секретарь не глуп, — заключил он. — Видно, крепко достаётся непокорному. Так ему, так ему! Рука бьющего всегда расточает нравоучения, и чем длительнее наказание, тем благотворнее его влияние, не будь я Абдул-Надул и Великий Врачеватель…
      — Тише, — смеялся Егор. — Надо уметь сдерживать себя, Чао.
      — Да, да, я буду сдерживать себя. Но как хорошо узнать, что я космонавт! Я буду летать на другие планеты?
      — Будешь, Чао.
      — Расскажи мне о доме, — попросил Чао.
      Егор описал их квартиру на Лесной улице. Рассказал о своих книгах, о коллекции кактусов, которых у него было почти сто штук в глиняных и пластмассовых горшках.
      — Это такие забавные растения с колючками, — объяснил Егор. — Бывают и высокие очень, но я собираю маленькие. Например, мамиллярии.
      Чао с уважением пожал руку Егору. Ведь сам он не настоящий человек, а механический и поэтому никогда не смог бы заняться коллекционированием кактусов, марок, монет или ещё чего-нибудь. Такие увлечения свойственны только людям.
      — Возвращайтесь домой, — сказал Чао, — а я останусь здесь, чтобы расправиться с Мур-Веем.
      — Это опасно, Чао.
      — Поэтому я и должен остаться, — настаивал Чао. — Если я погибну, то меня снова сделают по чертежам. Я правильно понял?
      — Правильно.
      — Вот видишь. А если погибнешь ты, то не помогут никакие чертежи и техника!
      За стеной послышался громовой голос Мур-Вея. Чао прислушался.
      — Идём туда, — решительно сказал он.
     
      3
     
      Телевизионный экран на стене засветился, и на нём появилось изображение Мур-Вея. Он явился в своём обычном облике, но стал таким бледным, что Ёлочка едва узнала его. Даже Великий Врачеватель долго смотрел не мигая на своего пациента, пока не сообразил, кто это: здоровье волшебника явно ухудшилось.
      — Чем занимаешься, Родной Брат Глупости? — гневно спросил Мур-Вей простуженным голосом.
      — Великий Властелин Чинар-бека, — испугался Аб-дул-Надул, — я… я…
      — Не топчись на месте, Пустой Колодец! Я съел ровно тысячу штук твоего дурацкого лекарства, но от этих эскимошек у меня только появился насморк и заболело горло… Так-то возвращаешь мне здоровье?!
      — О Хранитель Разума и Море Скромности, — торопливо бормотал Великий Врачеватель, — разреши извлечь из души конец моей фразы, раз уж я показал тебе её начало.
      — Греми, Чёртов Бубен, да поскорее.
      — По всей вероятности, при счёте порций моего лекарства ты допустил ошибку и вкусил на одну больше положенного.
      — Ну и что же с того?
      — А это всё равно что пройти по улице на один дом дальше того, который тебе нужен…
      — Не морочь мне голову, Дождливое Небо. Я спросил, чем ты занимаешься сейчас?
      — Услаждаю слух твоей дочери рассказами, о Враг Угодничества!
      — Моей дочери?!
      Мур-Вей сошёл с экрана телевизора в комнату и взмахнул рукой. Чадра упала, открывая взорам присутствующих растерявшуюся Ёлочку.
      — Смотри, Пожиратель Халвы! — вскричал волшебник. — Теперь не будет пощады вам обоим!
      — Остановись! — раздался спокойный голос, и ошеломлённый волшебник отступил на шаг.
      Это сказал Чао. Робот уверенно встал между ним и Ёлочкой.
      — Ты будешь иметь дело со мной.
      — С тобой? С Месом, которого придумал Повелитель Чинар-бека?! — угодливо проговорил Абдул-Надул.
      — Неправда! Я — Чао.
      Комната, где произошёл этот неожиданный разговор, мало-помалу заполнилась любопытными.
      — Сгинь! — приказал Мур-Вей и замахнулся волшебной палочкой на Чао.
      Мгновение… и исчез… только не Чао, а сам Мур-Вей! Впрочем, он тут же появился вновь, слегка смущённый своей неудачей.
      — Я болен да вдобавок ещё и простужен, — объяснил он. — Возможно, оттого, что съел лишнюю порцию лекарства.
      — Дело не в простуде…
      — Ты забыл, с кем разговариваешь! Я стал волшебником тысячи лет назад…
      — Ты был когда-то всемогущим волшебником, — гремел Чао, — то время ушло!.. Сейчас в тебе остались лишь кожа да кости…
      — Чем докажешь ты это, Железная Кукла? — возмутился волшебник.
      — Повернись и посмотри на экран, с которого ты сейчас сошёл.
      Чао говорил так повелительно, что Мур-Вей невольно повернулся. Робот воспользовался замешательством волшебника и осветил его сзади рентгеновскими лучами. Все увидели на экране слабые очертания одежды хозяина Чинар-бека и отчётливый рисунок его скелета.
      Абдул-Надул помертвел от страха и потерял сознание. Почти все присутствующие отшатнулись, кое-кто пустился в бегство. Сам Мур-Вей долго рассматривал своё прозрачное отражение на экране. Тёмные мешки его лёгких замерли, а сердце — это видели все, кто нашёл в себе достаточно самообладания и не отвернулся, — сжималось и разжималось всё быстрее.
      — Вот и всё, что осталось в тебе, — с усмешкой сказал Чао. — Больше всего пустоты…
      Мур-Вей яростно набросился на Чао и схватил его за горло. Взгляд робота потемнел. Грудь его засверкала электрическими искрами. Волшебник закричал от боли и разжал пальцы. Невидимая сила электричества отбросила его в угол.
      — Я могу убить тебя молнией! — сердито сказал Чао. — Но если ты не боишься, давай соревноваться с тобой: покажи, что ты умеешь. Я жду!
     
      4
     
      Трудно сказать, как поступил бы Мур-Вей, будь они один на один с Чао. Но присутствие посторонних задело самолюбие волшебника. Азарт борьбы охватил его, как в далёкие годы молодости. «Соревноваться? — подумал он. — А почему бы и нет? Разве не приходилось мне раньше даже в присутствии самого халифа Гарун-аль-Рашида одерживать победы над сонмом джинов и магов? А сейчас моим противником стало железное чучело, набитое проводами и механизмами… Пфу!..»
      Вызов был принят.
      Гордо посмотрев сверху вниз на Чао, Мур-Вей царственно махнул рукой, и одна из стен дворца Великого Врачевателя отвалилась и неторопливо легла на землю, открывая бесконечную песчаную долину с заснеженной горной цепью на горизонте.
      Сложив ладони ковшом, волшебник поднёс их ко рту и крикнул: «Эге-ге-ге-е-ей!» Затем, быстро комкая свой крик, как делают снежок из мягкого рыхлого снега, размахнулся и бросил его в сторону гор.
      Почти минуту было тихо, потом издалека донеслись звуки, напоминавшие звон разбиваемого стекла, и примчалось могучее эхо: «Гге-ге-ге-е-е-ей!» Поднялась буря, Великого Врачевателя, как пушинку, закрутило в вихре под самым потолком и швырнуло на шёлковые подушки, где он и пришёл в себя.
      Лишь одному Чао удалось устоять на ногах. Сейчас же он нажал кнопку на правой стороне груди.
      — Твой крик уже пойман и связан, — сказал он Мур-Вею. — Я записал его на магнитную плёнку и могу распоряжаться им по своему усмотрению.
      — Ты объелся самомнением, Железный Истукан, как Великий Врачеватель объедается халвой, — разозлился волшебник. — Мой крик невозможно поймать…
      — В таком случае возьми его, — сказал Чао, включил свой динамик на полную мощность, и из груди его загрохотал голос Мур-Вея, да с такой силой, что волшебник заткнул уши.
      — Довольно, — взмолился он. — Я покажу тебе другое.
      Шум стих. Мур-Вей отдышался и глянул вверх: из-за туч выскользнул золотистый солнечный луч. В руке волшебника блеснул меч, и он принялся рассекать им луч.
      — Грубая работа, — остановил его Чао и, подняв кусок луча, пропустил его через трёхгранную стеклянную призму. — Смотри… Разве ты умеешь расщеплять солнечный луч вдоль?
      Из призмы вышло семь тончайших полосок, всех цветов радуги!
      Мур-Вей начал терять терпение. Отчаянно жестикулируя, он принялся ругать робота, как только мог.
      — Ты кончил? — спросил Чао. — Я заснял тебя на киноплёнку, чтобы показать всем, как ты смешон в гневе. Смотри.
      Он повернулся к экрану, открыл правый глаз, чуть-чуть покрутил его, наводя на фокус, и все увидели на стене пляшущего человечка в халате, размахивающего руками. Абдул-Надул не выдержал и засмеялся, сперва тонко и сдерживаясь, потом всё громче, упал на спину и схватился за живот.
      — Что ты нашёл в этом смешного, Бочка Смеха и Пузырёк Разума?! — вспылил Мур-Вей и повернулся к Чао. — Смотри…
      Он щёлкнул пальцами, и Абдул-Надул превратился в дохлого цыплёнка, которого волшебник бросил в Чао. Робот ловко поймал его, облучил ультразвуком, отчего все перья посыпались на пол. Положив голого цыплёнка на свою могучую ладонь, Чао включил тепловые лучи, в две секунды поджарил его и кинул обратно.
      Мур-Вей не сдавался. Превратив жареного цыплёнка в железную горошину, он забросил её наугад через левое плечо и хитро улыбнулся.
      — Пока ты будешь искать её, — сказал он, — я отдохну.
      — Короткий же у тебя отдых, — ответил Чао и включил электромагнит, спрятанный у него в руке.
      Горошина потянулась к электромагниту, и Чао с насмешливым видом подал её волшебнику. Мур-Вей топнул ногой, горошина упала на пол каплей воды. Чао направил на неё тонкий, как игла, луч света — и вода испарилась.
      — Доигрались, — засмеялась Ёлочка. — Теперь от Великого Врачевателя ничего не осталось.
      Мур-Вей торопливо накрыл тюрбаном облачко пара и произнёс заклинания.
      — Что ты видишь здесь, Громыхающее Железо? — спросил он, отходя в сторону.
      Чао лёг на пол, вытянул из левого глаза окуляр микроскопа, посмотрел в него, достал крошечные инструменты и принялся что-то ими делать.
      — Долго ты будешь возиться? — обеспокоенно спросил Мур-Вей и тоже лёг рядом, пытаясь разгадать действия робота.
      — Сейчас, — ответил Чао. — Одну минуту… Готово. Я снял с него чувяки, хоть он и брыкался…
      — Кто брыкался? — спросила Ёлочка.
      — Абдул-Надул. Мур-Вей сделал его меньше пылинки, но этим меня не возьмёшь.
      Волшебник зло хлопнул в ладоши, и все увидели Мудрейшего из Мудрых, целого и невредимого, но… помятого, без халата и босого! Трясясь от испуга, Великий Врачеватель упал на колени и обнял ноги волшебника.
      — О Повелитель Чинар-бека! — плача просил он. — Позволь мне остаться твоим рабом. Есть испытания, которые не под силу даже мне.
      — Ты смеешь прикасаться ко мне, Окно Трусости! — вспылил Мур-Вей. Станешь отныне червём, Безбородое Ничтожество…
      — Превращения уже были, — прервал его Чао, — А в соревновании нечестно пользоваться одним приёмом более трёх раз. Покажи мне что-нибудь новое, Повелитель Чинар-бека.
      Мур-Вей отшвырнул от себя Абдул-Надула и извлёк из халата блюдечко и золотое яичко. Яичко покатилось по блюдечку, показывая города и страны.
      — Хороший аппарат, — похвалил Чао, — но маленький. Показывать — так всем. Смотри…
      На экране телевизора виды Урала и Сибири сменялись пейзажами Кавказа, Египта. Как заворожённые, все смотрели на экран, и даже Мур-Вей, один из самых любопытных волшебников на свете, увлёкся, сел на ковёр и скрестил ноги, точно приготовился к длительному сеансу.
      — Хватит, — сказал Чао, — это тебе не в кино.
      Экран погас, но волшебник ещё долго сидел в раздумье. Телевизор не был ему в новинку, но он не знал, что с помощью такой выдумки можно видеть многие земли и народы, а не только смотреть одни и те же спектакли и кинофильмы.
      — Что же ещё покажет Повелитель Чинар-бека? — спросил Чао.
      Мур-Вей пошарил руками в широких карманах халата, о чем-то вспомнил, обрадовался и извлёк на свет старую, потрёпанную шапчонку. Торопливо натянул её на свою бритую голову и… исчез!
      Чао засмеялся.
      — Не выручит тебя и шапка-невидимка, — сказал он. — Вот ты сейчас пошёл вправо… влево… поднял руку… Хочешь убежать? Не пущу!
      С неожиданной для всех ловкостью Чао стремительно прыгнул вперёд, хватая руками воздух. Короткая борьба, и все увидели волшебника без шапки-невидимки.
      — Шапку-невидимку я оставлю для дальнейшего исследования, а тюбетейку можешь надеть, — милостиво разрешил Чао.
      — Скажи, пожалуйста, — тяжело дыша, спросил Мур-Вей, — как же ты мог увидеть то, что невидимо?
      — Очень просто: от твоего тела исходит тепло, а мои ресницы улавливают это тепло и позволяют мне как бы видеть тебя. Не так хорошо, как сейчас, но достаточно, чтобы поймать…
      — Может быть, ты умеешь ловить и холод? — иронически спросил Мур-Вей.
      Ни слова не говоря, Чао налил себе в металлический карман немного воды из графина и извлёк… кусок голубоватого льда!
      Пока волшебник пытался придумать что-либо своё, Чао расставил ноги, развёл в стороны свои пластмассовые руки для равновесия и повернул голову сперва вправо, затем влево, потом всё быстрее и быстрее его голова стала вращаться, точно глобус на оси.
      — Он сейчас закружится и упадёт! — воскликнула Ёлочка.
      Но Чао, как ни в чем не бывало, перестал вращать головой и коротко сказал:
      — Теперь попробуй ты…
      — Пожалуйста, — согласился волшебник и повернулся к Абдул-Надулу: — А ну, Потухшее Пламя, иди сюда!
      Великий Врачеватель, выпучив глаза, сделал два шага и замертво грохнулся на пол: страх лишил его сознания.
      — Нечего пробовать на других! — недовольно крикнул Чао и осёкся: Мур-Вей произнёс заклинания и поднялся в воздух.
      Чао мгновенно нажал кнопку на левом плече, и несколько маленьких реактивных двигателей, расположенных вокруг его пояса, подняли облако пыли, а сам Чао уже отделился от земли и догонял волшебника.
      Мур-Вей ловко увернулся и принялся выписывать в воздухе замысловатые фигуры. Чао на этот раз не отставал от него, точно опытный лётчик-ас, севший на хвост самолёта противника.
      Когда воздушные пируэты ему надоели, Чао поднял левую руку, и ладонь его вдруг превратилась в вогнутое серебристое зеркало. Собрав, точно в пригоршню, жаркие солнечные лучи, Чао направил острый жалящий пучок прямо на лысину волшебника…
      Мур-Вей взвизгнул от боли и неожиданности, беспомощно взмахнул руками и ринулся вниз. Чао засмеялся и принялся дуть на обожжённое место.
      — О аллах-иль-аллах! — запричитал волшебник. — Какая-то муха укусила меня!
      — Это не муха, — возразил Чао. — По моей просьбе солнце уделило тебе больше внимания, чем следовало. Если ты не веришь…
      — Верю, верю! — замахал руками волшебник.
      — Ну тогда отдохни и продолжим наше соревнование.
      — Что ещё ты умеешь, Величайший из джинов, принявший железный облик? — спросил Мур-Вей.
      — Я не джин, а сложная машина, изобретённая человеком. Люди, а не волшебники наделили меня такой силой! Я умею считать быстрее всех, вести научную работу по заданию человека. Я вижу горы на Луне, облака на Венере и каналы на Марсе. Могу летать на другие планеты и помогать космонавтам! Мне не страшны ни жара, ни холод, ни опасность. Я могу читать мысли людей, чтобы без промедления выполнять их поручения…
      — Читаешь мысли?! — усомнился Мур-Вей. — Этого не умеет никто!
      — Я докажу… Ты сейчас думаешь: чем бы победить меня? Ковёр-самолёт? Он уже такой ветхий, что не выдерживает собственного веса. Летающий сундук? Он расклеился, и в нём далеко не улетишь, даже маленький учебный самолёт обгонит его… Сапоги-скороходы? Они износились от частого употребления, и подошвы их едва держатся… Теперь тебе страшно оттого, что я разгадываю твои мысли… Ты думаешь…
      Мур-Вей замахал трясущимися руками, пытаясь остановить Чао, но робот не позволял прервать себя.
      — Ты думаешь, — продолжал он, — известно ли мне, где хранятся чертежи профессора Чембарова? Вот они!
      Волшебная тайна раскрылась…
      Вспыхнул яркий свет, и у всех, находившихся в Чинар-беке, померкло сознание…
     
      5
     
      Если вы внимательно читаете моё повествование, то давно заметили, что я стремлюсь к возможно большей точности, описывая даже самые, казалось бы, невероятные приключения. Да и почему не быть точным, коли я люблю только сущую правду?
      Немало хлопот мне стоило узнать, сколько времени прошло, пока герои нашей книги пришли в себя и осознали происшедшее. Теперь я могу сообщить вам, что неприятное их состояние между жизнью и смертью длилось ровно сорок минут. Когда же Ёлочка, а затем Егор пришли в себя, было шесть часов тридцать минут утра по местному времени, а находились они на Холме у самого ствола Чинар-бека.
      Внешне всё выглядело так, точно ничего особенного в глубине земли, под корнями гигантского дерева, не произошло. Но когда Егор увидел внизу Бен-Али-Баба, выбегающего на Столетнюю дорогу, он понял, что пережитое ими происходило не во сне, а на самом деле.
      Чуть поодаль стоял вертолёт и лежал Мур-Вей.
      Ёлочка подбежала к волшебнику и приподняла его голову.
      — Он сильно ушибся, — сказала она.
      — Всё кончено, — тихо проговорил Мур-Вей. — Нет больше Чинар-бека и Волшебного Лабиринта, потому что я побеждён.
      — Куда вы дели нашего Чао? — спросил Егор.
      — Я не смог тогда разобраться в чертежах и взмахнул волшебной палочкой… — объяснил Мур-Вей. — И то, что было нарисовано, превратилось в Железную Куклу, погубившую меня… А теперь твой Чао просто вернулся в чертёж, и всё. Он цел и невредим — его можно построить когда угодно. Не покидайте меня, дети, я больше не стану причинять вам зла… Отвезите меня туда, где мне помогут вернуть здоровье! Я должен выручить своих друзей и восстановить славу Кахарда…
      — Что нам делать с ним? — развёл руками Егор.
      — Только не оставлять без присмотра, — категорически заявила Ёлочка. — Он же болен.
      — Но у меня, наверное, давно закончились каникулы, в школе достанется!
      — Я останусь с ним, а ты лети домой.
      — Тогда летим втроём. Мотор волшебный, выдержит.
      Сборы были недолги. Освободив в грузовой кабине место и устроив в ней подобие матраца, они перенесли Мур-Вея в вертолёт и заняли пилотские кресла.
     
     
     
      Глава одиннадцатая. ДОМА!
     
     
      1
     
      Весь день летела маленькая «Снежинка», пересекая горы и моря, тёплые южные озёра и жаркую пустыню, скованные льдом реки и заснеженные колхозные поля.
      Диспетчеры Аэрофлота радостно приветствовали маленьких путешественников и, узнав голос Егора, поздравляли его с победой.
      От Ростова-на-Дону и до самого села Отрадное в Московской области они летели в густых облаках. Штурман Внуковского аэропорта по радио помог Егору рассчитать правильный курс полёта и вывел вертолёт к дому дедушки Осипа, куда они прилетели перед заходом солнца.
      Егор покружил над домом, подлетел к окну и замигал яркими фарами. Дедушка открыл им форточку.
      Посадив вертолёт на середину комнаты, Егор выключил мотор, славно поработавший столько часов, и выбрался из кабины.
      За ним, кряхтя, вылез Мур-Вей и тут же произнёс заклинания. Ёлочка направила волшебный перстень на Егора. Мальчик почувствовал головокружение, в глазах его потемнело, а когда неприятные ощущения прошли, он и Мур-Вей стали большими. Теперь он увидел, что Мур-Вей и дедушка Осип были одного роста.
      — Гм… гм… — смутился Осип Алексеевич, увидев чужого человека.
      — Дедушка, познакомься, — сказал Егор. — Это волшебник Мур-Вей… А это — мой дедушка Осип.
      Дедушка и Мур-Вей понравились друг другу и разговорились.
      — Мой добрый дедушка Осип, было время, я очень любил детей, — рассказывал Мур-Вей. Он так расстроился, что едва не заплакал. — Несчастный, — стонал он, — ну кому я нужен теперь, слабый, больной волшебник?.. Люди стали обходиться без меня и научились делать такое, что не под силу ни одному из чародеев! Горе мне, горе… Теперь и в сказках не будут рассказывать обо мне. И никто из самых знаменитых мудрецов и гадателей так и не может сказать, чем я болен…
      — Ну, ничего, ничего, — успокаивал дедушка и вдруг воскликнул: — А ведь знаете, я, кажется, понял причину вашей болезни!
      — Вы?! Говорите немедленно, я осыплю вас жемчужинами!
      — Жемчуг мне не нужен, — сказал Осип Алексеевич. — Слушайте… Раньше, когда человек многого не знал и не умел, вы были в славе и удивляли всех чудесами. Когда же человек создал науку и технику, ваше здоровье пошатнулось! Поняли? Вы же сами говорите, что человек научился многому такому, что не под силу даже вам, волшебникам… Ваше состязание с Чао тому пример. Вероятно, это профессиональная болезнь волшебников.
      — Верно! — яростно блеснул глазами Мур-Вей. — Я уничтожу науку и технику и верну своё здоровье! Я превращу в пыль всех учёных… Жаль, что раньше никто не рассказал мне, в чем дело!
      — Да как же вы уничтожите науку и технику, если вы так ослабли, что уже больше чем наполовину утратили свои волшебные силы? — спросил дедушка.
      — И это верно, — опечалился Мур-Вей.
      — Да и к чему? Наука — тоже волшебство, и её надо уважать. Ведь есть иное средство…
      — Не мучайте меня, — взмолился Мур-Вей. — Что это за средство? Оно должно называться очень коротко…
      — Знание! — ответил дедушка Осип. — Короче и не скажешь.
      — Знание, — повторил волшебник. — Разве оно поможет?
      — Я так понимаю, — продолжал развивать свою мысль дедушка Осип. — Теперь, когда наука и техника достигли высокого развития, вам, волшебникам, просто невозможно без образования… Да, да! Поступайте в школу, затем в институт или в университет, и вы вновь станете здоровым. Получите диплом и научитесь творить такие чудеса, какие вам раньше не снились! Будете проникать в тайны жизни и в глубины Земли. Работы вам хватит, да ещё какой увлекательной. Можете стать и писателем…
      — Нет, не смогу: сиди и пиши день и ночь. Терпения не хватит.
      — Ну тогда актёром.
      — При моём возрасте? — обиделся Мур-Вей. — Неудобно…
      — А если врачом?
      — Ни за что! — сердито произнёс волшебник. — Я уже обращался к ним, и никто не придумал для меня лекарства. Даже словоедство не помогло.
      — Наши врачи хорошие, настоящие. Но как хотите… Тогда — художником. Нравится?
      — Нет. Всех рисуешь, а тебя — никто.
      — Учёным?
      — Это другое дело, но трудно очень…
      — Без труда ничего не бывает.
      — Мы, волшебники, привыкли всё делать сразу.
      — Так раньше было, — убеждал дедушка Осип. — Теперь придётся потрудиться. Конечно, самое почётное — стать космонавтом и лететь на другие планеты.
      Глаза Мур-Вея загорелись от восторга.
      — Неужели можно?
      — Можно. Захотите — добьётесь.
      — При моём здоровье?
      — Так ведь вы получите образование и снова станете крепким, как в молодости, — напомнил дедушка Осип.
      — Почему я сам не подумал об этом?! — воскликнул Мур-Вей. — Завтра же пойду в школу. Но примут ли меня?
      — Да… — задумался дедушка Осип. — Принять-то, конечно, могут. Вот только ваш возраст… А что, если пойти в вечернюю школу для взрослых?
      — Нашёл! — радостно вскричал Мур-Вей, и лицо его просияло от счастья. — Выход нашёл… Я приму облик мальчика, вроде Егора, и стану учиться вместе со всеми. Никто и знать не будет, что мне столько лет.
      — Блестящая мысль! — поддержал дедушка Осип. — А всё остальное я беру на себя. Поговорю с учителями, с директором школы. В общем, дорогой Мур-Вей, считайте, что вы уже ученик!
      — Я уже и профессию себе выбрал…
      — Кем же вы решили стать?
      — Учителем, — ответил Мур-Вей. — Вернусь в Кахард и открою школу для своих друзей-волшебников. Буду учить их, чтобы и они стали здоровыми! А потом, может быть, и космонавтом стану.
      Они принялись обсуждать свой план во всех деталях, и было видно, что только сейчас, после стольких раздумий и даже злого отчаяния, Мур-Вей увидел свет надежды и понял, что ещё не всё потеряно для него.
      — Мур-Вей будет учиться, — с грустью заметил Егор, услышавший их разговор. — А вот меня как бы из школы не исключили.
      — За что? — насторожился дедушка Осип. — Небось набедокурил?
      — Да нет, дедушка! Просто опоздал… Сейчас февраль или март?
      — Совсем заморочился парень, — всплеснул руками Осип Алексеевич. — Тебе как раз завтра в школу — десятого января…
      — Не пойму! — удивился Егор. — Ведь столько дней я пробыл только в одном Чинар-беке…
      — Даже очень неверно, — вмешался волшебник. — Моё жилище под корнями Чинар-бека было, как ты знаешь, очень-очень маленькое, и все, кто в него попадал, становились маленькими. Там ведь и дни были маленькие, и часы, и минуты. Понял? А ведь мелких зёрен всегда в горсти больше, чем крупных. Я так нарочно всё устроил, чтобы дни моей болезни стали короче обычных! Понял? А теперь спи спокойно, Парень и Ученик.
     
      2
     
      Прошла ночь. Егор проснулся поздно. Солнечные лучи золотили окна, покрытые морозными узорами. В печке весело потрескивали дрова. Ни дедушки, ни Мур-Вея в комнате не было.
      Егор быстро поднялся и глянул на стол. В горшочке от цветов стояло маленькое деревце с забинтованным стволом, украшенное ёлочными игрушками.
      Сердце мальчика болезненно сжалось…
     
     
     
      ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО СЛОВ К ЧИТАТЕЛЮ
     
      Скоро дело делается, да не скоро сказка пишется. Смотрю я сейчас на своё перо и думаю: стоило лишь довериться ему, и повело оно нас с вами в дальний путь. Где мы только с ним не побывали! И в Москве, и в Пятигорске, и в Чинар-беке даже.
      — Ну, а дальше что? — спрашиваю я. — Где конец нашей сказке? Только задался я этим вопросом, как перо вдруг само потянулось к бумаге и рассказало вот о чем…
      Отнёс Егор окрепшее деревце в лес, снял с него повязку и посадил его на прежнее место. Там оно и растёт. Но сколько ни приходил к нему Егор, так оно и поныне оставалось деревцем. И всё же мечтается ему, что однажды придёт он в лес и вновь увидит свою верную подругу.
      Сбудется ли его мечта? Кто знает! Я верю, что сбудется.
      Что же касается Искандера Мур-Вея, то могу вам сказать: в одной из советских школ учится мальчик Саша Муравьёв. Конечно, учеников с таким именем и такой фамилией сыщется много. Но кто-то из них и есть наш волшебник.
      На этом и сказке конец, хотя дел волшебных на свете ещё немало, но пусть о них пишут и другие…