Прислала Я. В. Кузнецова.
_______________
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ
БОЧКА С ВОДОЙ
Шила бабушка в саду на скамеечке и уронила напёрсток, а поднять забыла, так и ушла в дом.
Напёрсток упал в траву донышком вниз. А тут пошёл маленький дождик, такой маленький, что после стольких жарких дней он никого не напоил, не обмыл, чуть-чуть брызнул и мигом впитался в сухую землю.
Вдруг в траве загудел шмель:
— Смотри-ка, бочка с водой!
Собрались вокруг полного напёрстка букашки-таракашки. Жук долгоносик длинным
хоботком черпает воду и раздаёт по полкапельке на брата: пейте, воды всем хватит. А одна травинка даже голову окунула в напёрсток:
— Вот и освежилась. Хорошо!
Но брезгливая божья коровка всплеснула крылышками:
— Помилуйте, разве можно, чтобы каждый совал голову в бочку!
Тут умные муравьи придумали: накрыли напёрсток листиком — теперь вода не высохнет и не запылится.
Весь жаркий день толпился мушиный народ возле бочки с водой. А ночью пошёл сильный дождь с громом и молнией.
Ветер перевернул напёрсток, оставшаяся вода из него вылилась, но она уже никому не была нужна. Вокруг шла такая мойка-стирка — только ветки на деревьях покрякивали; ветер поворачивал листья вверх то одной, то другой стороной и шлёпал по ним потоками воды; молния всё время чиркала по небу, словно огромная спичка: осветит на миг сад, чтобы убедиться, все ли хорошо вымылись, и погаснет.
Наутро пришла в сад бабушка, а около скамейки напёрсток лежит, блестит на солнце, просится на палец, как будто он никогда и не был бочкой с водой.
НОВОСЕЛЬЕ
Мы переехали в новую квартиру. Когда мы в первый раз вошли в комнату, в ней уже жили паучок, пушинка с тополя и солнечный зайчик.
Паучок — на окне в углу, пушинка — за стеклом между рамами, а солнечный зайчик — на потолке.
Как только мы распахнули окно, пушинка вылетела, паучок быстро-быстро спустился на своей паутинке и убежал по подоконнику в сад, а вот солнечный зайчик остался жить с нами!
С ДОБРЫМ УТРОМ
Сорвала девочка пучок полевых цветов — вместе с травой, с росинками на ней и с букашками, пьющими эти росинки, и поставила в стакан с водой.
Смотрит девочка на самую маленькую букашку и думает: для такой букашки этот пучок — целый сад, а длинные травинки — высокие деревья, а вода в стакане — озеро. Качнёт девочка головой, наплывает тень на стакан, а для букашки это вечер. Вот она и ползти перестала, спит, наверное, своим коротким букашечьим сном. Отвела девочка голову — снова осветился маленький букет. Опять поползла букашка, кончилась её крохотная ночь. И девочка кричит ей:
— С добрым утром, букашечка!
БОТИНОЧКИ
Ленивый кот лежал на брёвнах и грелся на солнышке, когда во двор вернулись утки.
— У вас вот чёрные ботиночки, а я, бедный, босой, — сказал кот и протянул им белую лапу.
— А ты походи по осенней дороге, как мы, помеси ногами грязь и заработаешь чёрные ботиночки, — сказали утки и опять ушли.
А когда они вернулись, кот-лежебока сказал:
— У вас вот зелёные ботиночки, а я, бедный, босой, — и протянул им белую лапу.
— А ты походи по берегу возле заводи, как мы, и заработаешь зелёные ботиночки, — сказали утки и снова ушли.
А когда вернулись, кот, уже совсем разомлевший на солнышке, сказал:
— У вас вот жёлтые ботиночки, а я, бедный, босой, — и протянул им белую лапу.
— А ты походи по песочку мокрыми лапами, как мы, и заработаешь жёлтые ботиночки.
Так ответили утки и снова ушли.
Но тут во двор забежала какая-то чужая страшная собака и, ощерив зубы, — прямо к нашему коту. Тот ка-ак бросится наутёк — со двора через забор, ступает во что попало. А когда опомнился и оглядел себя, увидел на лапах четыре ботиночка, да все разные: один — серого, другой — бурого, третий — малинового, а четвёртый — вообще не поймёшь, какого-то серо-буро-малинового цвета. Вот как бестолково он бежал!
КЛЕТЧАТЫЙ ГУСЬ
Летний день близился к концу. Появились тени: неподвижные тени стволов, шевелящиеся тени листвы и переходящие с места на место тени петухов, кур и других обитателей двора. Если тени не умещались на земле, они, перегибаясь, поднимались по стене дома, налезали на забор.
В глубине двора, недалеко от запасных рам для парников, лежал большой клетчатый гусь. Да, он был клетчатый, и это всех переполошило. Вот чудо! Разве кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь видел кого-нибудь в клеточку? Бывают лошади в яблоках, бывают олени в пятнах, бывают зебры в полоску, бывают змеи в крапинку. Но клетчатым никто не бывает!
И вот все стали собираться вокруг клетчатого гуся. Сюда пришли и куры с петухами, и утки, и гуси, и кошка, и собака.
Клетчатый гусь недоумевал: почему это все собрались вокруг и рассматривают его с таким любопытством? Почему они его не узнают?
Но тут гусь повернул голову, чтобы почесать себе под крылом, и застыл от удивления: он увидел, что он не просто белый гусь, а гусь необыкновенный — клетчатый! Это не только удивило его, но и испугало, потому что он был умный гусь и знал, что клетчатых гусей не бывает. А раз их не бывает — значит, и его нет, а раз его нет, то кто же здесь лежит у парниковых рам и у кого это так несносно чешется под крылом?
Все эти гусиные мысли одна за другой появились в его гусиной голове так неожиданно, что он, сам того не чувствуя, вскочил на ноги и побежал. И, как только побежал, перестал быть клетчатым, а стал самым обыкновенным белым гусем. Это решётчатые рамы парника бросали на него клетчатую тень.
ХОРОШИЙ СЛУХ
У тебя такой хороший слух! Вот кому бы учиться пению! — сказал однажды соловей зайцу.
— Слух-то мне как раз и мешает, —
ответил заяц. — Как я заслышу малейший звук, так со страху лишаюсь голоса.
СТРАННАЯ КОСТОЧКА
Все хотели узнать, что написано на большой плоской косточке.
Лягушка сказала:
— Стоит только глаза выпучить, и можно прочесть.
Гусеница сказала:
— Стоит только подползти, и можно прочесть.
Кузнечик сказал:
— Стоит только подпрыгнуть, и можно прочесть.
Воробей сказал:
— Сверху виднее. Надо взлететь над косточкой и прочесть.
А косточка сказала:
— Что тут читать, когда ничего не написано. На мне такой узор. Я персиковая косточка.
ПАУЧОК-ФОКУСНИК
Пробегает ветерок, и листья на деревьях хлопают паучку: "Хорошо! Хорошо! Молодец, паучок!"
Он хочет спуститься совсем низко, вон на ту ветку, чтобы его фокус был виден опятам, столпившимся на пеньке. Но тут он замечает на соседней ветке синичку. Сейчас синичка без всяких фокусов — хоп! — и проглотит его...
Раз, два, три — и паучок вбирает в себя паутинку. Вот он уже высоко-высоко. Деревья вокруг хлопают ему своими мягкими зелёными ладошками.
Ай да паучок, вот это номер! Покачался в воздухе, нацелился на нижнюю ветку и вдруг помчался вверх, всех рассмешил. И никто не знает, что паучку не до смеха, что это он испугался синички, которая чуть было не проглотила его вместе с жемчужной ниточкой.
СТАРЫЙ ЁЖ
В старом лесу у старого пруда живёт старый ёж. Он всё умеет делать: и шить, и стирать, и гладить. Ляжет тень от листьев пятнышками на полянку — старый ёж принесёт воду с пруда и стирает, и стирает — час, другой... Глядишь — а пятнышек уже нет: тень перешла на другое место.
Помнёт ветерок шелковистую траву — старый ёж тут как тут: притащит гладкий, раскалённый от солнца камень и гладит им траву. Только дотронется — и трава уже гладенькая: ветерок улетел.
Порвётся на пруду ряска — старый ёж берёт сосновую иголку, вдевает в неё паутинку подлиннее и начинает штопать. Кончит штопать, иголку к себе в жилет воткнёт, а потом найти не может среди своих собственных иголок. Вот рассеянный!
Верхушка высокой ели — словно купол цирка, а крохотный паучок-фокусник во много раз меньше самого маленького циркача.
Зелёная безрукавка плотно облегает его круглый животик. Лапки у него голые, и никто не скажет, что он спрятал что-нибудь в рукав. Не шумите, ёлочки и кусты орешника, смотрите все на паучка — он сейчас будет показывать фокусы.
Раз, два, три — и паучок вытаскивает изо рта тонкую шёлковую паутинку и быстро-быстро спускается по ней вниз. Над ним — бездонное голубое небо, под ним, где-то далеко внизу, — земля, а он, бесстрашный маленький акробат, перебирается по своей жемчужной ниточке к соседнему дереву.
СТАРЫЙ ЁЖ
В старом лесу у старого пруда живёт старый ёж. Он псё умеет делать: и шить, и стирать, и гладить. Ляжет пятнышками на полянку тень от листьев — старый ёж принесёт поду с пруда и стирает, и стирает: час, другой. Глядишь — а пятнышек уже нет: тень перешла на другое место...
Помнёт ветерок шелковистую траву — старый ёж тут как тут: притащит гладкий раскалённый от солнца камень и гладит им траву. Только дотронется — и трава уже гладенькая: ветерок улетел.
Порвётся на пруду тина — старый ёж берёт сосновую иголку, вдевает в неё паутинку подлиннее и начинает штопать. Кончит штопать, иголку к себе в жилет воткнёт, а потом найти не может среди своих собственных иголок.
ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ
Выкупалась девочка в речке, выстирала свой платочек, положила его на траву сушить, а сама растянулась на солнышке и загорает. А под платочком в траве волнение поднялось: что-то закопошилось, задвигалось и зашуршало.
— Почему стало темно? — спросил мотылёк.
— Над нами какая-то крыша появилась, — ответил кузнечик.
А умный старый муравей сказал:
— Раз мы все теперь под одной крышей, надо жить дружно. Раньше всего надо узнать, не грозит ли нам какая-нибудь опасность.
И муравей всем задал работу.
— Ты, гусеница, проползи по краю крыши и измерь её, очень ли она большая. Ты, светлячок, посвети нам здесь, чтобы один на другого не наползал в темноте. Ты, пчела, никуда не улетай, а сиди и взмахивай крылышками, чтобы воздуху было больше. А я пойду на разведку, узнаю, в чём дело, откуда взялась эта крыша и не собираются ли нам сделать что-нибудь плохое.
И под платочком закипела работа. То там, то тут платочек подрагивал, надувался пузырьками, проваливался ямками и опять надувался. А по самому его краю ползла гусеница. Она приставляла задние ножки к передним, выгибала вверх спинку и снова выпрямлялась, выбрасывая вперёд туловище. Так она промерила все четыре стороны платочка.
А старый муравей приполз и рассказал:
— Тут лежит на траве девочка. Крыша над нами — это, наверное, её проделка. Я её слегка укусил, она проснулась и...
Но не успел муравей договорить, как стало опять очень светло. Крыша исчезла так же неожиданно, как и появилась. Девочка сложила высохший платочек и пошла, потирая покусанную руку.
А муравьи, букашки, жучки — все, кто только что был под одной крышей, — расползлись и разлетелись в разные стороны.
|
