«Змеиный камень»

DjVu

      МАЛЬЧИК И ТИГР
     
      Вы, дети, может быть, и не встречали живых тигров, но, уж наверно, видели их на картинках или читали о них. Тигры чаще всего живут там, где есть леса и болота. Иногда они заходят в лесные селения и уносят домашних животных и даже людей. Очень часто они нападают на стада, пасущиеся в джунглях. И вот что случилось однажды. Один пастушок погнал в джунгли пасти стадо коров. Пригнав стадо в лес, он принялся ловить рыбу в ручье. Вечером мальчик стал собирать стадо. Пересчитал всех коров. Одной не хватает. Он поискал её в ближайших зарослях, но не нашёл. Перепугался пастушок.
      «Прибьёт теперь меня хозяин!» — думал он.
      Но продолжать поиски мальчик не мог — стоило ему отойти от стада, как все коровы разбредались. Поэтому он решил пригнать стадо в деревню и сразу же вернуться в джунгли, не говоря пока никому о пропаже. Так он и сделал.
      Тёмная шапка ночи опускалась на джунгли, окутывая непроглядным мраком кусты и деревья. Вокруг ни души, лишь жалобный вой шакалов да зловещие крики неведомых птиц нарушали тишину. Мальчик шёл все дальше и дальше, пристально всматриваясь в темноту. Увлёкшись поисками, он и не заметил, как оказался в самой чаще джунглей. Но вот стало совсем темно. Оробел пастушок. В джунглях страшно даже взрослому человеку, а уж маленькому и подавно. Что же делать? Дальше идти боязно, и возвращаться нельзя.
      Не придумав ничего другого, мальчик взобрался на высокое дерево, чтобы на нём скоротать ночь. Он так намучился за день, что сразу же уснул. Ведь сон не разбирает, есть ли у человека постель или нет, а настигает его там, где вздумается.
      Вдруг дерево, на котором спал мальчик, сильно закачалось. Мальчик проснулся.
      «Кто это раскачивает дерево?» — удивился пастушок. Он посмотрел вниз и вскрикнул от ужаса. Под деревом стоял тигр и не отрывал от него горевших зелёным огнём глаз. Сердце пастушка сжалось от страха. Он судорожно ухватился за ветку. Сон как рукой сняло.
      Прошло несколько часов, а тигр и не думал никуда уходить. Он ревел и подпрыгивал, пытаясь дотянуться до своей жертвы. Всякий раз мальчик громко вскрикивал: ему казалось, что тигр вот-вот схватит его.
      Рассвело. Пастушок надеялся, что теперь-то зверь уйдёт. Однако тигр весь день пролежал под деревом. Разве он мог так легко бросить свою добычу?
      Тело мальчика ныло от усталости, но и от голода он страдал не меньше.
      А тигр всё лежал и лежал под деревом.
      Неподалёку протекал маленький ручей. Время от времени тигр посматривал в сторону ручья. Мальчик догадался, что тому захотелось пить.
      «Как только тигр пойдёт к ручью, я слезу с дерева и убегу», — решил он.
      Наконец тигр отправился пить воду. Но не успел мальчик спуститься с дерева, как тигр повернул обратно, словно разгадал намерение своего пленника.
      Подбежав к дереву, тигр громко заревел и так высоко подпрыгнул, что мальчик затрясся от страха и едва не свалился вниз.
      Так прошёл день, и снова наступила ночь.
      Тигр, видимо, тоже сильно проголодался. Между тем добыча была у него перед носом. Он видел её, но оттого, что не мог достать, приходил в ещё большую ярость.
      Минула и эта ночь. Наступил новый день. От голода у мальчика кружилась голова и перед глазами расплывались красные круги. Временами ему казалось, что тигр непременно схватит и съест его. Тогда он складывал руки и просил:
      — о тигр, пощади меня, бедного!
      Пастушок часто осматривался вокруг, но нигде не было видно ни одной живой души. Он принимался плакать. Но кто мог услышать его плач?
      Наконец мальчику в голову пришла счастливая мысль. Он забрался повыше, почти на самую верхушку дерева, снял дхоти ' и стал размахивать им над головой. «Может быть, кто-нибудь из охотников заметит», — думал он.
      Вдруг мальчик радостно вскрикнул, сразу забыв о голоде и жажде. У ручья стояли четыре человека и смотрели на развевающееся в воздухе дхоти. Они недоумевали, каким образом дхоти могло появиться на дереве.
      «Люди, наверно, заметили меня, но им нужно дать знать, что внизу лежит голодный тигр. Если я их не предупрежу, то кровожадный зверь может растерзать их», — подумал мальчик и громко закричал:
      — Берегитесь! Под деревом тигр!
      Люди услышали его крик. Они остановились, быстро зарядили ружья и стали осторожно подкрадываться к дереву. Тигр не спускал глаз с мальчика и не сразу заметил приближение охотников.
      Но вот он услышал шаги, вскочил и повернулся в сторону людей. С грозным рёвом тигр бросился на охотников. Но люди были наготове.
      Ба-бах!.. — почти одновременно раздалось четыре выстрела. Стаи испуганных птиц с шумом поднялись в воздух.
      Мальчик посмотрел вниз: тигр упал. Но вот он при-
      1 Дхоти — род мужской одежды, набедренная повязка.
      встал и тут же снова рухнул на землю. Больше тигр уже не шевелился.
      Радости пастушка не было границ. Он быстро спустился с дерева и тут увидел хозяина пропавшей коровы.
      Мальчик припал к его ногам и громко заплакал. Крестьянин поднял его за плечи и спросил:
      — Неужели ты два дня и две ночи пробыл на этом дереве?
      — Конечно, — ответил пастушок. — Как же я мог спуститься? Ведь тигр всё время был под деревом.
      — Мы думали, что тебя уже давно съели лесные звери. Два дня мы искали понапрасну. Почему ты ушёл и никому ничего не сказал?
      — Я боялся, потому что пропала ваша корова, — ответил мальчик.
      — Вот глупыш! — сказал один из охотников. — В тот же вечер корова сама пришла домой.
      От голода и жажды мальчик совсем обессилел, но, услышав, что корова нашлась, он радостно улыбнулся.
     
     
      ОХОТА НА КРОКОДИЛА
     
      Моя деревня расположена на берегу реки Сараджу. Однажды, отправившись купаться, я встретил рыбаков. Они шли к реке. Один из рыбаков нёс ягнёнка. В руке другого был большой нож.
      — Вы что, хотите зарезать ягнёнка? — спросил я.
      — Нет, мы не собираемся резать ягнёнка. Мы взяли его для охоты на крокодила, — ответил кто-то из рыбаков.
      — А как же вы будете охотиться?
      — Можете посмотреть, если хотите.
      я сразу забыл, что собирался переправиться на другой берег реки, и пошёл вместе с рыбаками посмотреть, как они будут охотиться на крокодила.
      Подойдя к берегу, рыбаки привязали ягнёнка к дереву, шагах в двадцати от воды, а сами укрылись за кустами и стали ждать появления крокодила. Ягнёнок время от времени жалобно блеял.
      У крокодилов есть странная особенность: они возвращаются в воду только в том месте, в котором выбрались на берег, и всегда отыскивают это место.
      Через несколько часов ожидания из воды показалась голова крокодила. Мы притаились, стараясь держаться как можно тише. Проплыв немного, крокодил скрылся под водой.
      — Бе... бе... бе! — блеял ягнёнок.
      Прошло немного времени, и над водой опять появилась голова крокодила. Он подплыл к берегу, медленно выбрался из воды и внимательно осмотрелся. Убедившись, что на берегу никого нет, крокодил пополз к ягнёнку. Приблизившись к нему, он ещё раз пристально посмотрел во все стороны и только после того, как убедился, что никакой опасности нет, разинул пасть, чтобы схватить ягнёнка.
      В это время один из рыбаков подбежал к воде и воткнул в землю нож как раз в том месте, где крокодил вылез на берег. Нож он воткнул рукояткой вниз с таким расчётом, чтобы снаружи оставался его острый конец длиной в семь — восемь сантиметров. После этого все рыбаки выбежали из укрытия и с громкими криками, размахивая палками, бросились к крокодилу.
      Увидев перед собой толпу людей, крокодил испугался и быстро повернул к реке. Он сполз в воду и скрылся в глубине. Вода в том месте, где нырнул крокодил, сразу же стала красной.
      — Крокодил убит! — обрадовались рыбаки.
      — Как же убит, когда он убежал? — удивился я.
      — Наберитесь немного терпения, — ответили мне.— Сейчас увидите.
      Я взглянул на кончик ножа. Он был в крови. От него до самой воды тянулись следы крови.
      Минут через двадцать рыбаки закричали:
      — Вот он! Вот он! Появился!
      Действительно, посреди реки всплыло тело крокодила. Его брюхо было рассечено, и из раны сочилась кровь.
      Рыбаки сели в лодку и поплыли на середину реки. Они выловили крокодила сетью и вытащили на берег.
      Один из рыбаков пригнал повозку, запряжённую волами. Рыбаки смогли взвалить на неё только туловище крокодила, а его хвост свисал до самой земли.
      Таких больших крокодилов мне ещё никогда не приходилось видеть. Длиной он был более пяти метров.
      CJTOH моти
      одного раджи был верховой слон, по имени Моти. Это был очень умный и понятливый слон, но с норовом. Дело в том, что иногда на слона находили припадки дикого бешенства. В такие ^ минуты он забывал обо всём на свете и никого не слушался. Как-то во время одного из таких припадков Моти даже убил своего погонщика. Узнав об этом, раджа очень разгневался. Он перестал ездить на Моти и превратил его в рабочего слона.
      С тех пор Моти стал обыкновенным кули. Он перетаскивал огромные брёвна и грузил каменные глыбы.
      На ночь Моти приковывали крепкой цепью под манговым деревом. Кормили его только сухими ветками.
      «Ведь я был самым любимым верховым слоном, а теперь стал простым рабом!» — думал Моти и принимался беспокойно метаться и жалобно трубить.
      Как-то ночью на него напала такая тоска по воле, что он порвал железную цепь и убежал.
      Неподалёку протекала река. Моти на славу искупался, а уж затем побежал в джунгли.
      Слуги раджи бросились за ним в погоню, но Моти был страшен в гневе, и никто из них к нему не осмелился приблизиться. Так и ушёл слон Моти в свои родные джунгли.
      в джунглях Моти стал искать других слонов и вскоре заметил большое стадо. Обрадованный, Моти приблизился к ним. Но дикие слоны, увидев на шее Моти верёвку, а на ногах — обрывок цепи, отвернулись от него и не стали ни о чём расспрашивать. Может быть, они думали : «Ты был рабом, презренным рабом остаёшься и сейчас. Тебе не место в джунглях».
      Моти в недоумении стоял на месте до тех пор, пока стадо слонов не скрылось из виду. Не зная, что делать, он повернул назад и побежал в сторону дворца раджи.
      На полпути к дворцу Моти заметил всадников. Это раджа вместе со своими слугами ехал на охоту. Слон быстро укрылся за большой скалой.
      Стояла сильная жара. Раджа слез с лошади, чтобы немного передохнуть. Неожиданно из-за скалы появился Моти и, громко трубя, двинулся к нему. Перепуганный насмерть радл^а бросился бежать и спрятался в ма-
      ленькой хижине. Через несколько секунд Моти был рядом. Он сорвал хоботом крышу, сбросил её на землю и начал топтать ногами. Радже грозила верная гибель. В смертельном страхе он перелез через стену и пустился наутёк. Моти топтал крышу и прикидывал, как бы повалить стену. Он ударил по ней ногой, и стена рухнула. Разве может глинобитная стена выдержать удар разъярённого слона? Не найдя раджи, Моти разрушил остальные стены и удалился в джунгли.
      А раджа вернулся домой, и скоро глашатаи оповестили всех, что тому, кто поймает Моти и доставит его живым, раджа выдаст в награду тысячу монет.
      Некоторые, польстившись на деньги, отправились в джунгли, чтобы поймать Моти, но назад не вернулись.
      Последним погонщиком Моти был Мурали — маленький смелый мальчик. Ему было не больше восьми — девяти лет. Он уже давно собирался пойти в джунгли и привести Моти, но мать всякий раз отговаривала Мурали от этой затеи. Другие люди также не советовали ему делать этого. Мурали всё-таки пошёл. Долго он бродил в джунглях, но поиски ни к чему не привели. Тогда он влез на высокое дерево и принялся внимательно осматривать окрестности.
      Через некоторое время Мурали заметил, что Моти, нагнув голову, идёт прямо к его дереву. По плавной и тихой походке было видно, что Моти успокоился.
      Когда слон подошёл к дереву, Мурали позвал его:
      — Моти! Моти!
      Слону этот голос показался знакомым. Он остановился и посмотрел вверх. Увидев Мурали, он узнал его. Ведь
      это был тот самый мальчик, которого он так много раз поднимал и усаживал к себе на спину.
      Моти обрадовался встрече и начал размахивать своим хоботом. Мура ли видел, что слон чувствует себя виноватым. Мальчик слез с дерева и похлопал рукой по хоботу Моти. Затем Мурали попросил слона посадить его к себе на спину. Моти обхватил мальчика хоботом и, как это делал прежде, усадил к себе на шею. Они направились к дворцу раджи.
      Когда Моти подошёл к воротам дворца, все очень удивились, увидев Мурали на этом норовистом слоне.
      Никто не осмеливался приблизиться к Моти.
      Мурали закричал:
      — Не бойтесь! Моти стал смирным и никого не тронет.
      С этого дня Моти снова стал верховым слоном, а Мурали — его погонщиком.
     
     
      ОБЕЗЬЯНА МИТТХУ
     
      ы, наверно, много раз видели представление с участием обезьян. Чего только они не выделывают по воле дрессировщика! Возможно, вы видели также и их проказы. И, конечно, знаете, что они частенько забираются в дома, хватают одежду, еду и убегают. Из этого рассказа вы узнаете, что обезьяны могут не только проказничать, но и дружить.
      Недавно в Лакнау побывал зверинец. В этом зверинце были тигры, медведи, леопарды и другие дикие звери. Там была также и одна обезьяна, которую звали Миттху.
      Ежедневно целые толпы ребят приходили посмотреть на зверей. Больше всех им нравилась обезьянка Миттху.
      Вместе с другими ребятами в зверинец приходил мальчик, по имени Гопал. Он бывал там ежедневно и часами просиживал возле Миттху. Его не интересовали ни тигры, ни медведи, ни леопарды. Гопал приходил в зверинец только ради обезьяны. Он приносил из дома бобы, горох, бананы и кормил ими Миттху.
      Обезьяна тоже привыкла к Гопалу. Она ела только то, что ей приносил мальчик.
      Так между ними завязалась большая дружба.
      Но вот Гопал услыхал, что зверинец переезжает в другой город. Эта весть очень огорчила мальчика. Он пришёл к матери и, едва сдерживая слёзы, стал просить:
      — Мама, дай мне полрупии я хочу купить Миттху. Зверинец уезжает, и я больше её не увижу. Миттху будет скучать по мне и плакать.
      — Сынок! Обезьяны никого не любят, — отвечала мать. — Они большие проказницы. Если взять обезьяну в дом, она перебьёт всю посуду, перепортит все вещи, и нам ежедневно придётся выслушивать жалобы соседей.
      Слова матери не убедили Гопала. Он горько заплакал, и матери пришлось дать ему деньги.
      Начистив полученную монету до блеска обрадованный мальчик отправился покупать Миттху.
      Гопал подошёл к хозяину зверинца, показал ему деньги и попросил:
      — Продайте мне Миттху.
      ' Рупия — основная денежная единица в Индии.
      Хозяин приметил, что Гопал каждый день играл с обезьяной и кормил её.
      — Я отдам тебе Миттху, когда мы приедем в другой раз, — улыбаясь, ответил он.
      Вконец расстроенный мальчик отошёл от хозяина и повсюду стал искать свою любимицу, так как на обычном месте её сегодня не было. Он так увлёкся поисками, что не заметил, как оказался рядом с клеткой леопарда. Увидев у своей клетки мальчика, леопард просунул через решётку лапу и попытался дотянуться до него. Гопал не заметил этого и подошёл ещё ближе. В тот же миг леопард уцепился когтями за руку Гопала и потащил его к своей клетке. Но тут, откуда ни возьмись, появилась Миттху. Она вонзила свои острые зубы в лапу хищника. Леопард отпустил мальчика и с силой ударил обезьяну. Громко закричав, Миттху упала на землю.
      Гопалу стало жаль свою любимицу, и он горько заплакал. На шум прибежали люди и увидели Гопала, склонившегося над раненой обезьяной. Рану Миттху сейчас же промыли и перевязали. Вскоре она пришла в себя и взглянула на Гопала такими глазами, словно хотела сказать: «Чего же ты всё плачешь? Ведь мне стало лучше».
      Через несколько дней обезьяна совсем поправилась. Гопал приходил к ней каждый день и кормил её хлебом.
      Наконец наступил день отъезда зверинца. Гопал снова загрустил. Он стоял у клетки Миттху и смотрел на неё глазами, полными слёз. Тут подошёл хозяин и спросил:
      — Если я отдам тебе Миттху, что ты будешь с ней делать?
      — Я её возьму с собой, буду играть вместе с ней, буду кормить её тем, что буду есть сам, — ответил Гопал.
      — Хорошо. Тогда возьми Миттху, и никаких денег мне за неё не нужно.
      Не веря своему счастью. Гопал подхватил обезьяну на руки и поспешил домой. Скоро Миттху спрыгнула на землю и вприпрыжку побежала за мальчиком.
      По дороге они так весело играли и прыгали, что не заметили, как дошли до дому.
      ЛЕОПАРД ПА АЭРОСТАТЕ
      -то пойду. Разрешают или нет, а пойду обязательно...
      На большой площади перед школой толпились ученики. Среди них, заложив руки в карманы, стоял Балдев и уговаривал остальных пойти вместе с ним в цирк.
      Дело в том, что в город приехал цирк и давал представления на площади. По всему городу были расклеены афиши. В них говорилось, что в представлениях будут участвовать разные дикие звери. Больше всего, разумеется, хотелось пойти в цирк ребятам. Первое представление должно было состояться сегодня вечером, но директор школы строго-настрого запретил ученикам посещение цирка.
      «Приехал цирк! Приехал цирк! Приходите и посмотрите. Кроме прочих интересных номеров, будет показано такое, чего вы ещё никогда не видели и о чём ничего не слышали!» — заманчиво призывали афиши.
      Жители города оставляли свои дела и спешили в цирк.
      — Как же, ведь цирк приехал из самого Бомбея! — говорили они.
      Само собой разумеется, что школьники ни о чём, кроме цирка, не могли сегодня думать.
      Перед ребятами лежали раскрытые книги и тетради, но говорили они только о предстоящем представлении:
      — Неужели тигр будет пить воду из одной плошки с овцой?
      — Как это такой большой слон сможет ездить на велосипеде?
      — Наверно, колёса у этого велосипеда будут большие-пребольшие.
      — Неужели попугай и в самом деле будет стрелять из ружья, а обезьяна — обедать за столом?
      Балдев сидел на самой задней парте. Он раскрыл тетрадь по арифметике и, рисуя в ней тигра, думал:
      «Хорошо, если бы завтра было воскресенье — тогда не надо было бы готовить сегодня уроки».
      С большим трудом Балдеву удалось достать немного денег. И теперь он с нетерпением ждал последнего звонка, чтобы побежать в цирк. Он уже знал о приказе директора школы, но разве это могло его остановить!
      Как только прозвенел звонок. Балдев вместе с другими учениками вышел из школы на площадь и сказал:
      — Я-то пойду. Разрешают или нет, а пойду обязательно.
      Хотя ребятам очень хотелось пойти в цирк, никто из них не решался нарушить приказ директора.
      Балдеву пришлось идти одному. Он не испытывал уже прежней радости. Б глубине души Балдев сознавал, что поступает не совсем хорошо. Ведь все его товарищи остались в школе, и только он один пошёл в цирк.
      Балдев купил за одну анну' билет и вошёл в цирк. Представление началось. Но Балдеву почему-то ничего не нравилось.
      «Разве это тигр? — думал Балдев. — Каждому ясно, что он болеет уже много месяцев. Куда девались его сила и красота? А это и не поймёшь — не то медведь, не то свинья. Похоже, что он только поднялся после тяжёлой болезни... Вот леопард выглядит получше».
      Балдев уже был не рад, что пошёл в цирк.
      «Я ослушался директора, не остался вместе с товарищами и к тому же напрасно истратил анну. Таких зверей я не согласился бы смотреть и даром», — размышлял он.
      Выйдя из цирка. Балдев увидел невдалеке большой аэростат. Около него стоял человек и выкрикивал:
      — Подходите! Подходите! За четыре анны вы можете подняться на аэростате. Всего четыре анны!
      Вдруг Балдев услышал позади себя какой-то шум. Он обернулся, и ноги у него подкосились от страха: прямо на него бежал леопард, который, очевидно, каким-то об-
      ' Анна — индийская монета: одна шестнадцатая часть рупии.
      разом вырвался из клетки. Балдев помчался во весь дух к аэростату.
      Человек, стоявший у аэростата, увидев бегущего в его сторону леопарда, выпустил из рук канат и в ужасе метнулся в сторону.
      Балдев, не зная, куда деваться, вскочил в гондолу аэростата. Но леопард прыгнул за ним. В тот же миг аэростат отделился от земли.
      Балдев и леопард... улетали. Аэростат уже поднялся до верхушек пальм и медленно стал набирать высоту.
      Балдев посмотрел вниз. Там царила невиданная суматоха. Люди бегали из стороны в сторону, кричали и махали руками. Видимо, они давали какие-то советы Балдеву. Но он так перепугался, что ничего не мог сообразить.
      По мере того как аэростат поднимался вверх, росло беспокойство леопарда. Он никак не мог понять, в чём дело, где он. Ему теперь было не до мальчика. Земля удалялась с каждой секундой. Не понимая, что происходит, леопард сперва заметался по гондоле, а потом внезапно выпрыгнул из неё. Он упал на землю и разбился насмерть.
      До этого Балдев думал только о леопарде. После того как леопард прыгнул вниз, можно было подумать и о себе. Раньше Балдеву случалось забираться на минареты. Сверху люди казались куклами, а дома игрушечными. Сейчас же он находился гораздо выше. Он вспомнил, что для того, чтобы аэростат снизился, надо выпустить из него газ. Об этом Балдев читал в какой-то книге. Но он не знал, что выпускать газ надо постепенно.
      Балдев резко открыл клапан. Аэростат стал спускаться с ужасающей быстротой. Балдев посмотрел вниз: какое счастье, аэростат падал прямо в реку! Когда до поверхности воды оставалось совсем немного. Балдев выбрался на край гондолы и прыгнул. Плавал он хорошо и без труда доплыл до берега.
     
     
      ЗМЕИНЫЙ КАМЕНЬ
     
      Когда я служил на пароходе, мне однажды удалось побывать в Коломбо. Я давно мечтал посетить это место, мне хотелось посмотреть резиденцию Раваны Ч Наш пароход, отправившись из Калькутты, прибыл в Коломбо на седьмой день. В этом городе жил один мой друг. Он работал там на фабрике. Я заранее написал ему письмо, в котором сообщил о предстоящем приезде.
      Приятель встретил меня на пристани очень радушно,
      ' Р а в а н а — один из героев «Рамаяны — известного древнеиндийского впоса.
      и мы решали, не теряя времени, отправиться осматривать достопримечательности города.
      Так как наш пароход должен был стоять в порту несколько дней, я взял у капитана четырёхдневный отпуск.
      Поначалу мы с приятелем зашли поужинать. За столом возник разговор о здешних перламутровых раковинах и жемчуге. Мой друг сказал:
      — Жемчуг и перламутр добывают здесь в море. Их легко можно будет приобрести. Но я хотел бы подарить тебе такую диковинную вещицу, какой ты, пожалуй, ещё никогда не видел. Правда, ты, может быть, читал о ней в книгах.
      — Что же это? — удивился я.
      — Змеиный камень, — ответил он спокойно.
      — Змеиный камень? — переспросил я, не веря своим ушам. — Да, я много слышал об этом камне, — сказал я, желая продолжить разговор. — Упоминание о змеином камне я встречал в нескольких рассказах и легендах. Слышал я также и то, что цена этого камня равна стоимости семи государств. Но действительно ли этот камень принадлежит змее?
      — Да, мой друг, это настоящий змеиный камень. Вот когда ты получишь его, убедишься. В джунглях Цейлона, — продолжал мой приятель, — водится до пятидесяти различных видов змей. Но из этих пятидесяти видов только одна порода змей носит с собой светящийся камень. Таких змей у нас называют Каалия. Верно, конечно, и то, что добыть змеиный камень чрезвычайно трудно. Но найти его всё же можно...
      Ещё раньше я слышал, что змея носит этот светящийся камешек на своей голове, однако, как сейчас выяснилось, это неверно.
      Мой друг объяснил мне:
      — Камень находится у змеи во рту.
      — Каким же образом виден свет в пасти змеи? — спросил я.
      Мой друг рассмеялся и сказал:
      — Когда змее нужен свет, она кладёт этот камешек на какой-нибудь чистый, плоский камень, а сама располагается против него. В случае же малейшей опасности змея хватает свой камешек в рот и скрывается в ночной темноте. Однако известно, что змея потом опять приползает к тому же самому месту. Такова у неё привычка: где змея выложила свой камешек один раз, туда она приходит снова и снова. Я сказал своим знакомым, чтобы они обязательно дали мне знать, если где-нибудь обнаружат такую змею.
      Прошло два дня. На третий день, вечером, пришёл мой друг и сообщил:
      — Ну вот, брат, змеиный камень уже обнаружен! Пойдём!
      Я быстро собрался и вышел с приятелем на улицу. Там нас поджидал человек, принёсший эту новость. Он рассказал нам:
      — Сегодня я видел змею с камнем. Она забавляется им в лесу. Если вы отправитесь туда со мной сейчас же, то сможете добыть камень.
      Я с радостью приняя предложение, и мы с проводником отправились за змеиным камнем.
      Вот и лес. Некоторое время мы шли в полной темноте,
      с трудом пробираясь сквозь заросли. Мой проводник вдруг остановился и, показывая пальцем в сторону, тихо сказал:
      — Смотрите, вон змея, а перед ней светящийся камень!
      Я посмотрел в том направлении, куда он показывал. Действительно, в каких-нибудь двадцати шагах от нас я увидел змею. Она лежала, высоко подняв голову, а вокруг неё всё было освещено. Вначале я подумал, что сияние исходит от обыкновенного лесного светлячка. Однако этот свет был ровный и стойкий. А у светлячка, как известно, он бывает мерцающий: то сильнее, то слабее, то горит, то погаснет. Я долго и напряжённо обдумывал, как мне завладеть этим камнем. Наконец, обернувшись к проводнику, я прошептал:
      — Жаль, что мы не захватили с собой ружьё: пристрелить бы змею, и камень был бы наш.
      — Никакой необходимости в ружье нет, господин,— спокойно ответил проводник. — Подождите меня здесь, я быстро вернусь-
      Сказав это, он куда-то ушёл и вскоре возвратился, держа что-то в руке.
      — Что это у вас? — спросил я.
      — Ком грязи, — ответил он.
      — Что вы будете делать с ним?
      — Соблюдайте тишину и смотрите, — ответил он шёпотом.
      Проводник бесшумно влез на дерево и знаком предложил мне сделать то же самое. Я также забрался на дерево. Тогда он, осторожно пробираясь по огромной
      ветви, продвинулся в ту сторону, где внизу светился змеиный камень, и замер на ветке как раз над тем местом, где лежала змея. Затем человек неожиданно бросил вниз ком грязи на светящийся камешек. Сразу стало темно. По доносившемуся снизу шороху в траве и листьях можно было догадаться, что обеспокоенная змея мечется из стороны в сторону в поисках своего камня. Немного погодя этот шорох прекратился. Я подумал, что змея уползла, и начал спускаться вниз. Однако проводник, схватив меня за руку, сказал:
      — Сейчас вам не следует спускаться на землю — вы рискуете больше не вернуться домой. Змея затаилась и лежит где-нибудь здесь, поблизости.
      Мы оба просидели с ним на том дереве всю ночь.
      Как только забрезжил рассвет, осмотревшись кругом, мы слезли с дерева. Мой спутник разгрёб грязь. Под ней лежал змеиный камень. Я не помнил себя от радости.
      Когда мы с проводником вернулись домой, мой друг спросил меня:
      — Ну как, теперь ты поверил мне или всё ещё не веришь?
      — Да, — ответил я, — мы действительно добыли камень у змеи. Однако я до сих пор сомневаюсь, что это и есть тот самый камень, цена которого равна стоимости семи государств.
      Я осмотрел внимательно знаменитый змеиный камень и нашёл, что это не драгоценность, а кусочек простого камня из породы тех камней, которые при нагревании начинают излучать свет. Весь день змея держит
      камень в своей пасти и таким образом нагревает его. Ночью же змея отправляется с ним охотиться, пользуясь камнем как приманкой. Она выкладывает светящийся камень перед собой и пожирает всех тех букашек и мошкару, которые стремятся из темноты к загадочному свету.
     
     
      РАССКАЗ СОБАКИ
     
      Дети, вы, конечно, слышали много сказок и историй о героях и царях. Но вот слышали ли вы рассказ собаки? А ведь с собаками случаются очень любопытные приключения.
      Правда, собаки не вступают в борьбу с невиданными чудовищами, как это бывает в сказках, не отправляются путешествовать в далёкие волшебные страны, не одерживают побед в больших сражениях. Поэтому, может быть, некоторые из вас не захотят слушать меня. Но повторяю, что в моей жизни бывали такие интересные приключения, каких не случается даже с людьми. Я надеюсь, что вы всё-таки дослушаете мой рассказ до конца. А может быть, и извлечёте из него что-нибудь полезное для себя.
      Когда я появился на свет и был крохотным щенком, мои глаза ничего не видели, а уши ничего не слышали. Моя постель была мягкой, как вата, и спать на ней было очень тепло и удобно. Поэтому я решил, что живу в большом и богатом доме.
      Но когда у меня открылись глаза, я увидел, что лежу на куче золы и меня прикрывает своей тёплой шерстью моя мать.
      Нас было у матери четверо. Трое были рыжими, а я чёрным, самым маленьким и слабым из всех.
      Мать мало бывала с нами. Днём она бегала в поисках пищи, а ночью сторожила деревню. Наша мать не пускала в деревню никого чужого. Собаки из другой деревни, завидев её, убегали. Когда же на чьё-нибудь поле забирался вол, то она и его прогоняла. Несмотря на всё это, её никто не кормил. Бедняжка всегда была голодна. А тут ещё ей всё время приходилось думать о нас. Когда становилось совсем невмоготу, она потихоньку забиралась в какой-нибудь дом и, схватив что-либо съедобное, убегала. Люди били её за это и запирали от неё двери своих домов.
      Как-то наступили сильные холода. Небо покрылось чёрными тучами. Подул холодный, колючий ветер. Два моих брата умерли. Наша мать горько плакала. Но чем она могла теперь помочь им?
      Итак, мы остались с братом вдвоём.
      Однажды в нашей деревне был праздник, и один богатый торговец пригласил к себе гостей. У него собралось множество людей. Хозяин приготовил гостям много лепёшек и других угощений. Наша мать часто бегала к дому торговца, но её всякий раз прогоняли. Никто не сжалился над ней и не бросил хотя бы маленький кусочек лепёшки. А ведь собравшимся ничего не стоило сделать это. Но разве кто-нибудь из них думал о нас!
      Когда все гости собрались, во дворе расстелили длинные, узкие скатерти, а около них — коврики. Люди подходили, садились по обеим сторонам скатерти и принимались за еду.
      В это время к воротам подошла наша мать. Мы с братом бежали за ней. Человек, стоявший у ворот, пытался прогнать нас, но мать не обращала на это внимания и только помахивала хвостом. Через некоторое время человек этот отошёл по какому-то делу. Мать только этого и ждала. Она мигом проскочила во двор. Её появление во дворе вызвало настоящий переполох.
      — Пошла прочь! Пошла отсюда! — закричали со всех сторон.
      Несколько человек схватились за палки. Мать же испугалась не на шутку. Если бы выход был свободен, она бросилась бы со двора со всех ног. Но люди с палками в руках стояли у самых ворот. В страхе мать помчалась прямо по скатерти между двумя рядами гостей. Теперь крик стал ещё громче, а стоявшие у ворот бросились за ней вдогонку. Увидев, что выход сво-
      боден, мать сделала круг по двору и выскочила на улицу.
      Торговец, с ужасом наблюдавший всю эту сцену, вскочил со своего места, схватился руками за голову и заплакал. И знаете почему? А потому, что наша мать, когда бежала по скатерти, дотронулась до некоторых блюд.
      Гости победнее говорили, что собака не прикоснулась к кушаньям и их можно есть, но гости побогаче считали, что уже одно появление собаки на скатерти осквернило пищу. Мнение богачей взяло верх, и всю еду выкинули на свалку.
      В этот день мы все наелись до отвала, и для матери он был самым счастливым в её жизни.
      Но счастье не было уделом нашей матери. Придя в ярость от понесённого убытка, торговец решил расправиться с ней. Он взял палку, пришёл к тому месту, где мы жили, и накинулся на нашу бедную мать. Бежать ей было некуда, и она только умоляюще взвизгивала. Даже камень, наверно, разжалобился бы, услышав её крик, но жестокому торговцу нашу мать не было ни капельки жалко.
      Я весь закипел от злобы. Если бы у меня было хоть немного побольше сил, я тотчас же отплатил бы торговцу за его жестокость. Но что мог поделать маленький и слабый щенок?
      На отчаянный визг матери собрались люди и стали останавливать торговца.
      — Сжалься над ней, брат, — говорили они. — От голода и человек теряет рассудок, а ведь это собака. Она
      не понимает, что можно делать, а чего нельзя. Что было, то прошло, и, убив её, потерянного все равно не вернёшь.
      Эти слова, видимо, дошли до сознания озверевшего торговца, и он перестал бить нашу мать.
      На другой день к вечеру через наше селение проходил какой-то странник. Решив отдохнуть, он разжёг под деревом костёр, бросил в котёл горсть бобов и принялся месить тесто. Как только тесто было готово, странник взял котелок и пошёл к колодцу набрать воды. В это время у костра появилась мать. Она заметила тесто, лежавшее на тарелке, и, приняв его за брошенные кем-то объедки, преспокойно съела.
      Вернувшийся с водой странник увидел пустую тарелку и сердито закричал на мать:
      — Пошла прочь, негодная! Прочь, прочь отсюда!
      Но и на этот раз мать ничего не поняла. Для человека же, не евшего, как оказалось, три дня, это было большой потерей, и он залился слезами.
      К прохожему подошли несколько человек и начали его успокаивать.
      — Не надо было оставлять тесто, — говорили они.— Ведь собака не знала, что оно не брошено. Кроме того, ты потерял всего-навсего пять—шесть анн, а вчера эта же самая собака принесла нашему торговцу убыток на тысячи анн.
      Когда я немного подрос, то стал очень красивым щенком, и меня взял к себе в дом сын брахмана Моего брата взял сын шудры С тех пор мы стали жить врозь. Меня назвали Каллу, а брата Закия.
      Теперь с нами всё время играли дети.
      Зимой, когда дети собирались погреться на солнышке, они часто брали меня на руки и гладили.
      — Это наш ребёнок, — говорил кто-нибудь из ребят.
      — Это наш любимый малыш, — говорил другой.
      А третий хватал за ухо, поднимал вверх и спрашивал:
      — Послушайте, ребята, он вор или лавочник?
      До тех пор, пока мне было не больно, я молчал. Тогда дети кричали:
      — Брось, брось его! Он вор!
      Когда же мне становилось больно и я начинал визжать, ребята кричали, заливаясь смехом:
      — Э, да он лавочник, лавочник!
      И эта забава повторялась, наверно, не меньше сотни раз в день. Иногда кто-нибудь из ребят брал меня за передние лапы, водил за собой и говорил:
      — Смотрите! Мой малыш ходит на двух ногах.
      От этого мои ноги начинали сильно болеть, но что было делать?
      Бывало и так, что мальчуган постарше сажал ко мне на спину малыша и говорил:
      1 Брахман — представитель наиболее привилегированной касты у индусов. ' Шудра — представитель одной из низших каст.
      — Вот смотрите, мой сынок сидит на слоне.
      Я избавлялся от такой ноши только тогда, когда начинал сильно визжать.
      Некоторые ребята привязывали к моей шее верёвку и заставляли бегать за ними. Мне вовсе не хотелось бегать, и я упирался. Тогда они принимались так тянуть за верёвку, что я начинал задыхаться. И не было никого, кто мог бы мне помочь.
      Иногда ребята бросали меня в находившийся поблизости от нашей деревни пруд и смотрели, как я барахтаюсь в воде. Когда же я, для того чтобы выбраться на берег, начинал бить лапами по воде, то дети смеялись и кричали:
      — Смотрите, смотрите, как плавает наш Каллу!
      Наглотавшись воды, обессиленный, добирался я наконец до берега. Долго я дрожал от усталости, и, когда под тёплыми лучами солнца немного приходил в себя, какой-нибудь озорник говорил:
      — А теперь моя очередь бросить Каллу в воду.
      От таких слов моя душа уходила в пятки, но бежать мне было некуда, и я снова оказывался в пруду. Порой мне думалось, что, если бы хоть одному из озорников пришлось тонуть, они поняли бы, каково мне приходится.
      Да, нельзя сказать, чтобы мы с братом были счастливы.
      Закии, однако, всё-таки жилось лучше. Меня кормили неважно, и частенько поэтому приходилось попрошайничать у чужих дверей. Хозяин же Закии ел мясо. В его доме чуть ли не каждый день готовили мясные блюда, и
      Закии перепадало достаточно еды. Ему не приходилось бегать по чужим домам. От сытой жизни Закия с каждым днём становился всё толще и сильнее. Но такая жизнь изменила к худшему его характер.
      Как-то, совсем измученный голодом, я прибежал к дому шудры в надежде получить хоть немного еды.
      «Закия — мой брат, — думал я, — он сжалится надо мной и, конечно, уделит мне что-нибудь без ущерба для себя. Тем более, что я не собираюсь взять часть его доли, а хочу только подобрать объедки, оставшиеся после него». Так думал я, но в действительности получилось иначе. При моём приближении Закия злобно зарычал и бросился на меня так, как будто я был его врагом. Он был сильнее, и я не мог постоять за себя. Закия схватил меня зубами, свалил на землю и принялся трепать. Я спасся только тем, что начал визжать и поджал хвост. Закия отпустил меня. Я поднялся на ноги и кинулся бежать. Но вокруг нас уже собрались люди, и хозяин Закии, увидев, что я убегаю, поднял крик:
      — Смотрите, собака брахмана убежала, струсила и убежала!
      Мне стало стыдно и обидно за себя. Я забыл о голоде, забыл о том, что Закия сильнее меня, и снова начал с ним драться.
      Люди, наблюдавшие нашу драку, теперь уже подбадривали меня:
      — Вах, вах. Каллу! Вот так Каллу! Молодец, Каллу! — кричали они.
      Эти крики придали мне силы, и я мог ещё некоторое время противостоять Закии. Но в конце концов мне
      всё-таки крепко досталось, и я вынужден был отступить.
      Тогда все захлопали в ладоши, начали хвалить За-кию за его силу и храбрость и смеяться надо мной.
      Я убежал. Когда я немного успокоился, то оглядел себя и увидел, что весь залит кровью.
      С тех пор прошло немало времени. Мне хотелось скорее отплатить Закии за свой позор. Но, осмотрев незажившие раны, я решил пока не связываться с ним.
      Однако вскоре мне всё же пришлось ещё раз сцепиться с Закией. Мы кусали и трепали друг друга что было сил. Опять вокруг нас собрались люди. Случайно к месту драки пришёл и мой хозяин.
      — Каллу трусливый щенок, и ему никогда не справиться с Закией, — сказали люди, увидев брахмана.
      Я заметил, что после этих слов лицо моего хозяина стало мрачнее тучи. Тогда я решил во что бы то ни стало одолеть Закию.
      Я дрался с таким старанием, так действовал лапами и зубами, что повалил Закию на землю.
      — Ну, сегодня Каллу творит чудеса, — говорили в толпе. — Это оттого, что его хозяин здесь. Каллу видит хозяина, и это придаёт ему смелости и силы. Во время первой драки Закия видел, что шудра всё время находится подле него, и поэтому взял верх. Сегодня же здесь брахман, и Каллу победил.
      Я снова посмотрел на своего хозяина. На сей раз выражение его лица было очень довольное: ведь я не заставил его краснеть и не уронил его достоинства.
      После этой моей победы хозяин подобрел ко мне и
      стал кормить получше. Шудра тоже стал уделять Закии больше внимания и кормил его до отвала, чтобы тот был ещё сильнее и смог справиться со мной. Но чем лучше кормили Закию, тем всё жаднее он становился.
      Я видел, как однажды наша мать подбежала к дому шудры. Хозяин Закии, увидев, как она истощена, кинул ей кусок хлеба. И только было мать приблизилась к нему, как вдруг, откуда ни возьмись, появился Закия. Он с лаем набросился на неё. Но с матерью не так-то просто было справиться. Она быстро отделала негодника.
      Несмотря на то что дом у моего хозяина был обмазан глиной, мышей в нём развелось невиданное множество. И это оттого, что в доме было много зерна. От мышей не было никакого покоя. Давно уже собирались расставить мышеловки и переловить всех мышей, но хозяин не разрешал. Он не хотел уничтожать мышей, так как считал, что на них ездит бог Ганеша.
      ' Ганеша — бог мудрости в индийской мифологии.
      То, что мыши поедают много зёрен, не очень-то огорчало хозяина.
      — Бог Ганеша прибавит к нашему урожаю намного больше того, что съедят мыши, — говорил он.
      Увидев установленную кем-либо мышеловку, он всегда начинал браниться. Зато хозяин пользовался среди жителей деревни славой благочестивого человека. Когда они начинали перечислять самых набожных людей деревни, имя моего хозяина называли первым.
      — Брахман, — говорили люди, — не убивает даже мышей, хотя терпит от них большой ущерб. Вот он какой набожный.
      Однако недолго жалел мышей мой хозяин. До тех пор, пока мыши уничтожали только зерно, он ещё кое-как терпел, но как только они принялись грызть его одежду, терпение хозяина лопнуло.
      Дело в том, что часть зимних вещей брахмана была уложена в сундук, а часть висела на вешалке. Летом о зимней одежде никто не вспоминал и ею не очень-то интересовались. Осенью одежду вынули, чтобы просушить, и тут увидели, что всю её изгрызли мыши. В каждой вещи было, пожалуй, не меньше тысячи дыр. Она светилась, как решето. А одежды в сундуке было на двести, а то и на все двести пятьдесят рупий.
      Тут уж хозяин не выдержал. Он сразу забыл о том^ что мыши возят бога Ганешу, и от его жалости к ним не осталось и следа. Он твёрдо решил покончить с мышами. В тот же день хозяин взял в дом кошку и купил несколько мышеловок.
      Теперь послушайте, что было дальше.
      Каждый день в мышеловки стали попадаться мыши. Для меня это сделалось новым развлечением. Я очень любил играть с мышами. Всякий раз, когда хозяин собирался выпустить мышь из мышеловки, он звал меня.
      — Каллу, Каллу! — кричал он.
      Я стрелой мчался к нему. Хозяину доставляло большое удовольствие смотреть, как я забавляюсь мышью. Я играл с выпущенной из мышеловки мышью до тех пор, пока она не переставала шевелиться. Но я никогда не ел их. И это потому, что я жил в доме праведного индуса, где не едят мяса. Мне тоже не давали мяса, и я от него отвык. Совсем другим был мой брат Закия. Он ел мясо чуть не каждый день. Часто Закия тоже принимал участие в моих забавах, а иногда к нам присоединялась и наша мать. В такие дни животы у них раздувались от мышей.
      Мой хозяин весело смеялся над нашими забавами с мышами. Он был очень доволен, глядя, как мы за несколько минут уничтожаем десятки мышей. Что же осталось теперь от его жалости к мышам? Разве они уже перестали возить бога Ганешу? Разве хозяин больше не боялся уничтожением мышей навлечь на себя его гнев? Я не знал, что и подумать. Ясно было только одно: когда людям наносится маленький ущерб, но при этом растёт их слава, они терпят, но стоит только нанести им ущерб побольше, как от их терпения не остаётся и следа.
      в том пруду, в котором ребятишки заставляли меня плавать, купались все жители нашего селения: и дети и взрослые. Пруд был очень глубокий; вода в нём никогда не высыхала. Каждый день жена хозяина предупреждала своего младшего сына:
      — Смотри будь осторожен — не купайся, а то утонешь.
      Кстати, все родители говорили детям то же самое. Но не так-то просто заставить детей слушаться. Стоило им только выйти из дому, как они бежали к пруду и затевали здесь разные игры. Одни швыряли камни в лягушек, а те, кто постарше, учились плавать.
      Разве могло что-нибудь их остановить?
      И вот однажды, когда ребята купались в пруду, сюда пришёл младший сын хозяина. Сначала он играл на берегу, но затем и ему захотелось искупаться. Едва он вошёл в воду, как поскользнулся и начал тонуть.
      Ребята испугались и закричали:
      — Мальчик утонул! Мальчик утонул!
      Они только кричали, но никто из них не осмеливался броситься в воду на помощь утопающему.
      Будь здесь кто-нибудь из взрослых, и он, возможно, заколебался бы и не сразу бросился в воду — спасать утопающего очень опасно: он так крепко хватается за спасителя, что они вместе могут пойти ко дну. За спасение могут браться только люди, которые хорошо плавают и знают, как спасать утопающих.
      Случилось, что в то время старший сын хозяина вместе с другими ребятами плавал в пруду. Он увидел, что брат тонет, и быстро подплыл к нему. А младший так крепко за него ухватился, что они оба мигом скрылись под водой.
      После этого дети на берегу принялись кричать ещё громче. Поднялся переполох и во всей деревне.
      — Раму и Шьяму тонут! Раму и Шьяму тонут! — кричали люди.
      Через несколько минут у пруда собралась большая толпа мужчин и женщин. Но никто из них не решался броситься в воду.
      В это время к пруду подбежал и я. Поняв, что случилось, я стрелой бросился в воду.
      Оба мальчика уже скрылись под водой, и над поверхностью время от времени появлялись лишь их вихрастые головы. Я схватил их зубами за волосы и, напрягаясь из последних сил, вытащил полуживых мальчуганов на берег.
      Мой смелый поступок привёл людей в восторг и изумление.
      В тот день хозяин уходил из деревни по какому-то делу. Возвращаясь, он увидел толпу и подошёл к ней. С одного взгляда хозяин понял, что случилось. Он взял меня на руки и крепко прижал к своей груди.
      Тем временем люди откачали мальчиков.
      Теперь все жители нашей деревни хвалили меня. С того дня хозяин стал относиться ко мне с особенной любовью, и мне уже не приходилось бегать к чужим дверям выпрашивать еду.
      Когда мой хозяин приносил домой гостинцы, то часть их отдавал детям, а остальное мне. Я всегда был рядом с ним. Если хозяин уходил по какому-нибудь делу из дому, я очень скучал. Когда же он возвращался, то я начинал прыгать около него, размахивая от радости хвостом.
      По лицу хозяина было видно, что он тоже очень доволен.
      Во время этой истории Закия тоже находился на берегу пруда. Но обратите внимание, до чего он был глуп. Закия и не подумал бросаться в воду спасать мальчиков. После того как я вытащил их на берег и отошёл в сторону, он стал зачем-то громко лаять. Присутствовавшие прогнали его камнями. И правильно сделали: люди спасали жизнь малышей, а Закия не давал им покоя своим лаем.
      Хозяин Закии тоже был у пруда. Он видел всё, что произошло, и очень рассердился на Закию. Да и как ему было не рассердиться? Шудра надеялся, что Закия будет хорошей собакой, и вдоволь кормил его. А теперь только и было слышно, как жители деревни ругали Закию.
      — Пошёл отсюда, пошёл прочь! — кричали на Закию со всех сторон.
      С того дня и шудра очень полюбил меня. Где бы он ни увидел меня, брал на руки и долго гладил. В благодарность за это я мог лишь помахивать своим хвостом. На Закию шудра почти совсем перестал обращать внимание.
      Я совсем не хотел враждовать со своим братом, но он
      видел во мне своего злейшего врага и набрасывался на меня, где бы ни встретил.
      Закия был сильный, и мне нередко приходилось признавать себя побеждённым.
      В нашем селении жил скотовод. Это был очень нехороший человек. Он часто причинял неприятности крестьянам.
      Как-то скотовод загнал своих овец на гороховое поле моего хозяина. Брахман прогнал овец, а скотовода отругал. Однако через несколько дней тот опять пригнал своих овец на наше гороховое поле. Хозяин во второй раз выгнал стадо, а скотовода даже ударил.
      Я был уверен, что теперь-то скотовод больше не будет пасти овец на нашем поле. Но прошло немного дней, и он снова пригнал овец на поле хозяина.
      На этот раз хозяин мой сильно рассердился. Он обругал и поколотил скотовода. Я тоже пришёл в ярость и укусил его.
      В тот день скотовод смолчал, но со следующего дня начал повсюду меня искать. Увидев меня рядом с хозяи-
      ном, он только закусывал от злости губу и проходил мимо.
      Я понял, что если он поймает меня одного, то обязательно изобьёт. Поэтому я всегда держался около хозяина.
      Овцы соседа больше никогда не заходили на наше поле. Но скотовод всё время искал удобного случая, чтобы отомстить мне и хозяину.
      Послушайте, что произошло однажды.
      На поле брахмана в тот год созрел хороший урожай сахарного тростника. Крестьяне говорили, что хозяин соберёт сахарного тростника больше всех.
      Тогда скотовод решил поджечь плантацию, чтобы уничтожить весь сахарный тростник. Среди ночи он пришёл на поле. Злодей и не подозревал, что я находился там и караулил плантацию. Он зажёг пучок сухой травы, бросил её в тростник и пустился бежать. В этот момент я подскочил и вцепился ему в ногу. Скотовод упал на землю. Потом он вскочил и снова попытался удрать. Но не тут-то было. Я крепко держал его.
      К счастью, поле находилось недалеко от деревни-Крестьяне заметили огонь и не дали ему сильно разгореться. Прибежав в поле, они увидели меня, вцепившегося в ногу скотовода, и поняли, что это он поджёг плантацию. Крестьяне избили его до полусмерти и решили отвести в полицейский участок. Но брахман не согласился с этим и попросил отпустить поджигателя.
      Люди только рты раскрыли от изумления. Но мне-то всё было ясно. Дело в том, что, если бы сгорел весь урожай, брахман, наверно, не оставил бы скотовода в жи-
      вых. Поскольку же тростник не пострадал, можно было ещё раз показать своё великодушие. И в самом деле, почему бы хозяину было не сделать этого? Иначе, чего доброго, люди стали бы говорить, что брахман хоть и набожный человек, а нищий у его дверей не может выпросить куска хлеба.
      С того дня хозяин полюбил меня ещё больше, и я пользовался во всей деревне славой преданной собаки.
      Всё было бы хорошо, если бы не этот скотовод. Негодник всё время думал о том, как бы сжить меня со свету, и разыскивал меня днём и ночью. Я знал это и находился всё время возле хозяина. Долгое время мой враг не мог причинить вреда ни одному моему волосу.
      Наконец он придумал, как расправиться со мной. Скотовод знал, что Закия не любит меня. Он решил воспользоваться этим и натравить его на меня.
      К тому времени шудра прогнал Закию из своего дома.
      Получилось это так. Как-то полицейский дежурил ночью у дома шудры, а Закия укусил его. После этого полицейские доставили много неприятностей хозяину собаки. В первое время шудра просто не мог видеть Закию у своих дверей, но позже иногда подкармливал его, как и других собак.
      Закия был очень сильный, но не особенно умный. Он набрасывался на всех без разбору. Кроме того, иногда он приносил обглоданные кости в храм, вызывая этим недовольство кресть51н.
      Но большая сила была, конечно, его преимуществом. Стоило ему только увидеть собак из других деревень или шакалов, им крепко от него доставалось.
      Дикие козы и антилопы, которые раньше частенько забегали на поля наших крестьян, теперь совсем забыли к ним дорогу. Досталось от Закии и одной обезьяне, причинявшей много беспокойства крестьянам. Эта обезьяна выхватывала у детей из рук хлеб, останавливала женщин и не отпускала их до тех пор, пока не отнимет всё съедобное. Она буквально не давала никому прохода, забиралась в дома и попортила немало крыш, сбрасывая с них черепицу.
      Закия так оттрепал эту обезьяну, что с тех пор она не смела и носа показать в нашей деревне.
      Итак, скотовод начал прикармливать Закию, чтобы натравить его на меня. Но тот, кто привык к мясной и рыбной еде, вряд ли удовлетворится сухой и грубой пищей. Так получилось и с Закией. Скотовод кормил его хлебом, но рядом были овцы, а следовательно, и свежее мясо. Соблазн был велик, и Закия, не обращая внимания на хозяина, начал поедать ягнят.
      За это скотовод привязал его верёвкой и как следует отколотил. После этого Закия убежал от него и остался без хозяина.
      Правда, по старой памяти говорят, что Закия — собака шудры, но на самом деле он не имеет к шудре никакого отношения.
      Скотовод же во что бы то ни стало решил свести со мной счёты.
      Однажды ему удалось так ударить меня, что я чуть было не отправился на тот свет. Дело было так. Брахман был в храме и молился, закрыв глаза, а я поджидал его у входа. Вдруг в воздухе мелькнула дубинка и с такой
      силой опустилась мне на голову, что я лишь взвизгнул от боли и потерял сознание. Очнулся я только у ветеринарного врача. Через несколько дней я оправился и вернулся домой, но был ещё очень слаб.
      Позднее мой хозяин рассказывал своим знакомым, что произошло. Услышав мой визг, он выбежал из храма и увидел, что скотовод готовится ещё раз ударить меня. Хозяин выхватил у него из рук дубинку и поколотил скотовода его же дубинкой. Позже этого скотовода за все его проделки посадили на шесть месяцев в тюрьму.
      — Ничего, — говорил брахман своим знакомым, — посидит в тюрьме и там такого натерпится, что больше туда попасть не захочет.
      Я уверился, что, пока жив мой хозяин, мне не придётся терпеть лишения.
      Тем временем жизнь моей матери с каждым днём становилась всё хуже и хуже. От вечного голода и страданий она взбесилась и жила в развалинах одна-одине-шенька. Как-то я пришёл навестить её. Но она набросилась на меня и, если бы я не успел убежать, непременно бы укусила. Туда, где она жила, люди перестали ходить.
      Случилось так, что в тот же день, когда я отправился навестить свою мать, скотовода выпустили из тюрьмы. По дороге в нашу деревню его увидела моя мать. Она бросилась на скотовода и укусила его. Её слюна была такой ядовитой, что тот через несколько дней умер.
      Говорят, что нехорошо радоваться несчастью других, но я радовался. Да и как мне было не радоваться! После смерти скотовода у меня среди людей не осталось врагов, и я мог жить спокойно.
      Но радость моя была недолгой. Через два дня я узнал, что полицейские застрелили в развалинах бешеную собаку. С тех пор я своей матери больше не видел.
      Теперь из родных у меня остался только Закия.
      «Чем же мы оба кончим?» — частенько приходило мне в голову.
      В то время я всегда был сыт, а Закия — всегда голоден. Прежде было наоборот: Закия ел всегда вдоволь, а я голодал.
      Всё у нас выходило по-разному. Теперь, когда Закия время от времени появлялся у нашего дома, то я не рычал. Нет, я отходил подальше от плошки с едой, чтобы Закия не боялся, что на него нападут, и мог спокойно поесть. Иногда мне доставалось еды больше, чем я мог съесть, и тогда я приносил её Закии.
      Послушайте, что случилось однажды.
      Была тёмная ночь. Вся семья брахмана ушла к родственникам. В доме оставались только я и хозяин. Брахман спал, громко похрапывая. Я, конечно, не спал и время от времени прогуливался по дому. Повсюду царила тишина. Вдруг послышался шорох. Я направился к тому месту, откуда он доносился, и увидел, что дверь почему-то раскрыта, а около неё стоят какие-то люди. Они насторожённо озирались и о чём-то тихонько переговаривались. Я не слышал, что они говорят, так как находился далеко. Люди ещё немного пошептались, а затем один из них украдкой пробрался в дом и начал передавать другим узлы, посуду и другие вещи. Теперь мне стало ясно, что в наш дом забрались воры, и я громко залаял. Воры бросили в меня чем-то тяжёлым, но не попали.
      Что же делать? Дом грабят, а хозяин преспокойно спит и даже не слышит моего лая!
      Надо разбудить брахмана. Я подбежал к постели и стал зубами стаскивать с хозяина одеяло.
      Хозяин спросонья не понял, в чём дело, рассердился и стал отбиваться от меня ногами. Но я не обращал на это внимания. Наконец мне с большим трудом удалось стащить с него одеяло, и я залаял ещё громче. Брахман окончательно проснулся, но всё ещё не понимал, что случилось.
      Как же ему дать знать о ворах? Несколько раз я подбегал к тому месту, где были воры, лаял на них и снова возвращался к хозяину.
      Мне хотелось, чтобы брахман пошёл со мной, увидел воров и прогнал их. Воры не осмеливались унести с собой украденные вещи. Они понимали, что я погнался бы за ними.
      Забрезжил рассвет.
      Тогда воры решили спрятать награбленное добро во дворе. Они опустили всё в яму, заполненную водой, намереваясь прийти сюда в следующую ночь и забрать вещи, полагая, что никто не догадается искать их в воде.
      Я просто приходил в ярость от недогадливости хозяина. Не знаю, почему он не понимал меня. Несколько успокаивало, правда, то, что все вещи были во дворе.
      Тут я заметил под кроватью палку брахмана, схватил её в зубы и побежал. Хозяин наконец-то понял, чего я от него хочу. Он взял у меня палку, выбежал из дома и тут увидел воров.
      — Воры! Воры! — закричал хозяин.
      Поднялось что-то невообразимое. Услышав слово «воры», люди стали кричать со всех сторон:
      — Держите, держите! Ловите воров! Ловите воров!
      Скоро у дома брахмана собрались чуть ли не все жители деревни с палками в руках. Но воров уже и след простыл.
      Брахман сначала никак не мог опомниться. Немного оправившись, он вошёл в дом и увидел, что все наиболее ценные вещи и деньги украдены. От горя он лишился сознания. Соседи принялись приводить его в чувство и успокаивать.
      — Братец! Стоит ли так убиваться? — говорили они. — Ведь деньги только пачкают руки, и нет большой беды в том, что ты их лишился.
      Хозяин только охал, а на меня даже не взглянул.
      Тогда я подбежал к яме, в которой были вещи, и залаял. Потом бросился к хозяину, положил ему на ноги голову и замахал хвостом.
      Но брахман поджал ноги и ударил меня в ярости
      палкой. Я не обиделся и лишь старался обратить на себя его внимание.
      Должен же меня всё-таки кто-нибудь понять!
      Вокруг брахмана столпилось много крестьян. Одни успокаивали хозяина, а другие смеялись над ним.
      Некоторые говорили, что нужно будет обязательно собрать со всех немного денег и пожертвовать их брахману.
      — Надо сообщить в полицию, — посоветовал сельский землемер. — Может быть, полиция сможет разыскать воров.
      — Чепуха! Лучше не иметь с полицией никакого дела, — возразил староста. — Полицейские будут только заниматься вымогательством. Сотни раз в таких случаях я сообщал полиции, и ни разу она не находила украденных ворами вещей.
      — Да, староста, ты говоришь правду, — собравшись с духом, ответил брахман. — Разве можно найти вещи, которым суждено пропасть?!
      Пока люди переговаривались таким образом, я продолжал лаять, время от времени подбегая к яме с водой.
      Наконец кто-то обратил на меня внимание:
      — Смотрите — собака переживает вместе со своим хозяином. Вот глупое животное! Брахман уже успокоился, а это неразумное существо до сих пор вертится, как ошалелое.
      Меня просто смех разобрал от этих слов. Уж кто и был здесь глупым, так только не я. Вот уже сколько времени я даю знать, где находятся вещи, но меня никто не понимает. А ещё считают себя умниками!
      Что же делать? Как указать людям на вещи? И тут меня осенило. Я пробился через толпу, бросился в воду и нырнул на самое дно. Здесь я схватил зубами медный кувшин и вытащил его из ямы.
      Теперь все поняли меня.
      Что было дальше? Люди прыгали друг за другом в воду, и вскоре все украденные ворами вещи были вытащены из воды. Брахман так обрадовался, что беспрерывно брал меня на руки и прижимал к своей груди.
      Крестьяне говорили, что им ещё никогда не приходилось видеть такой умной собаки.
      С того дня с кем бы брахман ни встречался, он всегда принимался меня хвалить.
      В те дни на поля нашей деревни повадились устраивать набеги дикие кабаны. От их набегов страдало всё население. Забравшись на поле, кабаны покидали его только после того, как уничтожали на нём всё съедобное.
      Кабаны были такими свирепыми, что никто не осмеливался их прогонять. С наступлением вечера на улицу просто носа нельзя было высунуть.
      Однажды я набрался храбрости и, рискуя жизнью, схватился с этими тварями. Ну и досталось же мне! И немудрёно : ведь я не из очень сильных, как вы знаете.
      Закия же был сильным, но трусливым. Стоило только вепрям показаться, как Закия без оглядки бежал подальше от них, поджав хвост. И, лишь забравшись в безопасное место, принимался лаять во всё горло.
      Но самым странным было то, что из сотен жителей нашей деревни никто не осмеливался связываться с дикими кабанами. Все они были тиграми, когда расправлялись с собаками, но, как только дело доходило до вепрей, сразу становились кошками.
      Наконец, когда стало совсем невмоготу, крестьяне пожаловались в полицейский участок. Начальник полицейского участка был хороший охотник. Узнав о случившемся, он взял нескольких собак и приехал к нам.
      Все жители деревни собрались, чтобы посмотреть на охоту. Пришёл сюда вместе со мной и мой хозяин. Его дети тоже хотели пойти, но брахман не разрешил им.
      — Зачем вы туда пойдёте? Сладости там будут раздавать, что ли? — сказал он. — Попадётесь на глаза кабану, тогда вам несдобровать. Что же касается меня, то я обязан идти по приказу старосты. А с какой стати пойдёте вы?..
      Услыхав эти слова, дети испугались, у них пропало всякое желание идти с нами.
      Когда мы подошли поближе к охотнику, моё внимание прежде всего привлекли его собаки. Все они сидели в повозке, которую люди называют автомобилем. При виде своих счастливых собратьев моё сердце преисполни-
      лось гордостью. Как же мне было не гордиться? Ведь среди моих собратьев, оказывается, есть и такие, которые ездят в автомобилях вместе с большими начальниками! Все собаки без исключения были очень чистые. И это тогда, когда ещё не начался сезон дождей. В это время купаться негде, и в шерсти собак обычно бывает множество клещей.
      Пока я смотрел на своих сородичей и гордился ими, глупый Закия разразился неистовым лаем: не в его характере было гордиться кем-либо.
      Собравшиеся около автомобиля крестьяне принялись кричать на Закию и бросать в него камнями, но он не унимался. И чего Закия лаял? Он, видимо, никак не мог понять, что охотничьи собаки приехали не для того, чтобы причинить вред нашей деревне. Да, поистине глуп этот Закия. И вообще взаимная вражда является самым большим недостатком нашего собачьего рода. Только увидят собаки друг друга — и сразу готовы вступить в драку. При виде таких схваток меня всегда разбирала злость на моих глупых собратьев, но я сдерживал себя. Мне приходилось видеть немало птиц. Они живут дружно и даже спят друг с другом рядом. Просто непонятно, откуда взялась эта злость у собак.
      Возможно, что её нам привили сами люди. У них тоже бывает, что брат враждует с братом, отец — с сыном и брат — с сестрой. Мы, собаки, служим людям и живём вместе с ними. Чего же удивляться, если их враждебность перешла и к нам?
      Почему же не лают собаки охотника? Почему они так спокойны? Ведь что ни говори, а они тоже собаки.
      Но вот охотник вместе со своими собаками подошёл к тому месту, где были следы кабанов. Он свистнул, и собаки сразу забеспокоились. Глаза у них засверкали, шерсть на спине поднялась дыбом. Собаки принюхались и по знаку своего хозяина бросились по следу. Остановить их теперь было невозможно. Дикие кабаны, должно быть, почувствовали опасность и попрятались. Когда же крестьяне с шумом и криками начали тщательно прочёсывать поля сахарного тростника, из кустов выбежала дикая свинья. Увидев толпу людей, свинья перепугалась, не зная, в какую сторону ей бежать. Тут-то на неё налетели собаки охотника, и в одну минуту с ней было покончено.
      — Вах! Вах! Вот это собаки так собаки! Какие они сильные и смелые! — кричали восхищённые люди.
      Общая радость захватила и меня. Мне тоже захотелось чем-нибудь отличиться. Если я и погибну у всех на глазах, то обо мне долго будут помнить. А охотничьи собаки будут знать, что и в нашей деревне есть герои!
      В этот момент появился второй кабан. Собаки охотника бросились к нему, а вместе с ними побежал и я. Каждый из нас старался первым добежать до кабана» Мы неслись изо всех сил. И случилось так, что я оказался первым, а все остальные собаки бежали позади меня. Если бы кабан остался стоять на месте и защищался, мне, наверно, пришлось бы плохо. Но кабан испугался нас и пустился наутёк.
      Что было дальше? А дальше мы все стали кусать кабана за бока и спину, и скоро он уже лежал на земле без движения.
      После этого все люди убедились в моей храбрости. А охотник был так доволен мной, что подозвал меня и погладил по голове. Мой хозяин стоял рядом с охотником, и по всему было видно, что он тоже очень доволен мной.
      — Так, так. Чей же это пёс? — спросил охотник, поглаживая меня.
      — О ваше превосходительство, это моя собачка и живёт у меня, — ответил хозяин.
      — Ваша собака очень смелая, — похвалил охотник.
      — Как будет угодно господину, — промолвил мой хозяин.
      Только было охотник собрался достать лепёшку и угостить меня, как появился третий кабан. Он выскочил из зарослей и бросился на охотника. А охотник так растерялся, что даже забыл про своё ружьё. Положение было очень опасным. Кроме меня, около охотника собак не было. Еш;е одно мгновение — и кабан пустит в ход свои страшные клыки. Надо заш;итить охотника! Я бросился к кабану и ухватил его за ногу. Кабан повернулся в мою сторону, но в этот момент охотник овладел собой и выстрелил. Кабан замертво упал на землю, но и я был тяжело ранен и на протяжении многих часов не приходил в сознание.
      Когда я пришёл в себя, то увидел, что лежу на мягкой подстилке и какие-то люди чем-то смазывают мои раны.
      Так я оказался в доме охотника. Здесь меня кормили такими вещами, о которых раньше я и не слыхивал. Прежде для меня было большим счастьем найти хоть какую-нибудь кость. Теперь же меня всё время кормили свежим мясом, а иногда давали и молоко. Слуга охотника каждый день мыл меня с мылом. Раньше я мыла никогда не видел, потому что даже хозяин не пользовался им. В этом же доме слуга ставил меня в ванну и начинал всего намыливать. Всё моё тело покрывалось пеной. Она была белой, как молоко, и от неё шёл приятный запах.
      По вечерам мой господин сажал меня в автомобиль и выезжал на прогулку. С нами ездила и его жена. Я не понимал языка, на котором они говорили во время прогулки, но, судя по тому, что до моих ушей часто доносилось слово «Каллу», они говорили и обо мне.
      Госпожа иногда брала меня на колени и целовала в самый нос. Не могу и передать, как я был счастлив в это время. В благодарность я махал хвостом и лизал её шею. Если бы она знала наш язык, то поняла бы, что на любовь мы так же, как и люди, можем отвечать любовью.
      В первые дни я часто вспоминал о брахмане, но понемногу забыл обо всём, что было со мной раньше.
      Однажды вечером мы собрались выехать в автомобиле на прогулку. Вдруг я увидел, что во двор кто-то входит. Я сразу узнал пришедшего. Это был мой бедный брахман. Я выскочил из автомобиля, прижался головой к его ногам и стал махать хвостом.
      Брахман положил мне руку на голову, и тут я заметил, что его глаза полны слёз. Лицо его было покрыто слоем пыли, а губы пересохли. Одежда его была такой грязной, что её не надел бы и дворник моего нового хозяина.
      Мне стало очень жаль брахмана.
      — Как дела? — спросил мой господин.
      — Живём вашей милостью, — ответил брахман.
      — Зачем пожаловал? — снова спросил господин.
      — О ваше превосходительство, — отвечал мой хозяин, — я пришёл посмотреть на своего Каллу. Что скрывать, господин, как только вы взяли Каллу, для меня настали чёрные дни. Я не могу забыть о нём ни на одно мгновенье. Как только увижу его место пустым, так начинаю плакать. Он был верным стражем моего дома. Простите меня, господин.
      — Так чего же ты хочешь?
      — Да пошлёт вам бог счастья, господин. Я хочу, чтобы вы вернули мне Каллу. Я не могу без него жить.
      — Ну и хитёр же ты! Я не могу отдать тебе Каллу. Возьми вместо него любую из моих охотничьих собак, какую хочешь.
      Я не знал, что мне делать. Увидев, как брахман меня любит, мне хотелось пойти вместе с ним, но воспоминания о голодных днях сдерживали меня.
      Когда господин не согласился отдать меня, брахман залился слезами и проговорил:
      — Эх, господин, если в доме не будет Каллу, то зачем мне ваши охотничьи собаки!
      Мне ещё больше стало жаль брахмана, и я решил,
      что, живя у господина, буду по ночам бегать к брахману и сторожить его дом. А здесь, у охотника, в собаках нет недостатка.
      — Я знаю, — сказал господин, — что ты очень любишь эту собаку. Я отдал бы её тебе, но сейчас я должен срочно уехать в далёкое путешествие. Эту собаку я возьму с собой. А ты можешь потребовать за неё всё, что пожелаешь.
      Ничего не ответил на это брахман. Он простился с господином и пошёл своей дорогой. Но затем, что-то надумав, вернулся и спросил:
      — А вы когда вернётесь из-за границы, господин?
      — Точно я этого не могу сказать, но обещаю по возвращении сообщить тебе о нашем приезде, — ответил тот.
      Если бы господин не сказал о том, что возьмёт меня с собой, я обязательно ушёл бы с брахманом. Уж очень мне было жаль его. Он ещё раз посмотрел на меня взглядом, в котором светилась любовь, и ушёл. На сей раз он шёл один, без меня.
      В то время как один голос нашёптывал мне о ласках госпожи, о путешествии, о вкусной пище, другой голос говорил совсем иное. «Какой ты неблагодарный! — слышалось мне. — Только из-за хорошей еды и развлечений ты бросаешь человека, вырастившего тебя!»
      И этот второй голос наконец взял верх. Я побежал за брахманом. Но не успел я сделать и двадцати шагов, как слуга поймал меня и привязал к моей шее цепь. Я пришёл в такую ярость, что пытался укусить слугу. Но что можно сделать с цепью на шее!
      я посмотрел на брахмана. Он шёл и всё время оглядывался назад до тех пор, пока не скрылся из виду. В тот день я не взял в рот ни крошки и всё время думал о брахмане.
     
      Через несколько дней после этого случая господин и его жена отправились за границу. Вместе с собой они взяли и меня.
      Если рассказывать обо всём, что я видел в пути и с какими людьми мне приходилось встречаться, для этого потребовалось бы слишком много времени.
      Наверно, добрый месяц мы ехали на пароходе. Это был целый железный город, который плыл по воде. Первое время я очень боялся. Кругом, куда ни посмотри, было всё синее. Наверху синее небо, а внизу — бескрайные просторы синей воды. Наш железный дом напоминал мотылька, скользящего по воздуху.
      Спустя некоторое время наш пароход прибыл в такую страну, где мужчины ходили в длинных-предлин-ных рубахах, а женш;ины с головы до пят заворачивались покрывалами, оставляя лишь небольшую щёлочку для глаз. Понять не могу, для чего они так заворачиваются в покрывала!
      Плывя по морю, я иногда вспоминал брахмана, За-кию. Как-то они поживают?
      На пароходе не было видно ни одного человека из нашей деревни. Все пассажиры походили на моего господина. Когда в нашей деревне появлялся подвыпивший птицелов, то к нему никто даже не подходил. Здесь же» на пароходе, куда ни посмотришь, везде можно было видеть бутылки с вином и пьюп];их людей.
      Послушайте-ка, что со мной однажды случилось.
      Когда наступал вечер, на пароходе в каждой каюте зажигали огни. К одной из стенок была приделана круглая деревяшка с кнопкой. Когда мой хозяин или его жена нажимали её, комнату сразу же заливал свет. Каждый раз я удивлялся этому. Вот бы и мне нажать на кнопку и зажечь свет! Люди, наверно, были бы очень довольны. Но как добраться до кнопки? Уж очень она высоко. Тогда я забрался на стул, встал на задние лапы и передней лапой нажал на кнопку. В тот же миг мне показалось, что в мою лапу вонзилась игла и пронзила всё моё тело. Я упал со стула на пол и завизжал. Немного позже боль затихла. Мне казалось, что в кнопке сидит какая-то злая сила и если господин или его жена нажмут кнопку, то и их тоже пронзит игла. И я решил не подпускать их к кнопке. Когда стемнело, охотник захотел подойти к кнопке, но я загородил ему дорогу. Он отстранил меня, но я опять становился на его пути. Наконец охотник привязал меня и надавил на кнопку. Каюту залил свет, а охотнику, к моему удивлению, это никакого вреда не причинило.
      Прошло ещё несколько дней.
      Однажды погода испортилась. Небо покрыли тучи, лодул сильный, порывистый ветер. Немного позже небо сделалось красным, и ветер усилился ещё больше. Море бушевало. Волны бросали наш пароход так, что он походил на пьяного. По временам он валился набок и, казалось, больше уже не выпрямится. Поднялась невообразимая сумятица. Перепуганные люди забегали по пароходу.
      Молния ослепительно сверкала. Казалось, она попадёт прямо нам в головы. Это была страшная картина. Никогда в жизни мне ещё не приходилось видеть ничего подобного. В море то и дело попадались тысячи вырванных с корнями деревьев — таким сильным был ветер.
      До этого был солнечный день. Но когда началась буря, вдруг так потемнело, как будто стояла непроглядная ночь, прорезываемая лишь вспышками молний. На пароходе царило смятение. Некоторые взывали к богу, а женщины, прижав к груди детей, пытались защитить их собой. Несмотря на темень, я хорошо видел всё, что творилось вокруг.
      Было ясно, что на всех нас с неумолимой настойчивостью надвигается какая-то большая беда.
      Вдруг наш корабль обо что-то ударился и начал погружаться в воду.
      Мой господин и его жена рыдали, обхватив друг друга. Теперь я понял, что наш корабль тонет, что океан скоро примет его в свои объятия и все люди окажутся погребёнными в пучине. Казалось, что разбушевавшийся океан мстит кораблю за его дерзость, за то, что он .осмелился плыть по нему.
      я готов был пожертвовать своей жизнью за хозяина и его жену. Но как их спасти?.. Если бы было возможно, я усадил бы обоих себе на спину, бросился в океан и уж куда-нибудь доплыл бы. Разве мы не могли бы найти убежища хотя бы на той скале, на которую напоролся наш корабль? Но, конечно, я не мог усадить их себе на спину.
      Мне хотелось подбодрить своих хозяев. Я подошёл к ним, стал лизать их и помахивать хвостом, но охваченные ужасом люди меня не замечали.
      С каждой минутой корабль всё больше и больше погружался в воду. От душераздирающих криков женщин и детей моё сердце готово было разорваться. Вдруг вода устремилась на корабль с такой силой, будто обрушилась на него с самого неба.
      Что это? Где хозяева?!
      Корабль скрылся в пучине океана, а я оказался в воде. В волнах там и сям барахтались люди, но ни моего хозяина, ни его жены не было видно. Сколько времени я плыл, не знаю. Всё время я помнил о своих хозяевах. Даже в таком положении я готов был броситься им на помощь. Вот молния снова прорезала темноту, и я увидел мужчину и женщину. Они обхватили друг друга, и их несло ветром по волнам. Я быстрее заработал лапами и вскоре оказался возле них.
      Какова же была моя радость, когда я увидел, что это мой хозяин и его жена! Не знаю, откуда у меня взялись силы. Ведь я никогда не был особенно сильным. Я ухватил хозяина за руку зубами, повернул вверх лицом и решил держать его руку, пока меня не покинут последние силы. Хозяин и его жена лишились сознания, но были живы. Я это понял, потому что их тела были тёплыми.
      Разве в такой темноте разберёшь, куда плыть! Уж скорее бы посветлело. Волны носили нас, как ветер носит листья. Мы то проваливались глубоко вниз, то нас подбрасывало вверх, то бросало на десять — пятнадцать шагов вперёд, а затем на сотню шагов отбрасывало назад.
      Не знаю, сколько времени мы пробыли во власти волн. Наверно, не меньше четырёх — пяти часов. Наконец ветер стал стихать, волнение улеглось, тучи на небе поредели и вокруг снова посветлело. Я терял последние силы. Но вот вдали показался берег. Вероятно, поблизости был какой-нибудь остров. Это придало мне сил, и я поплыл в ту сторону. Только теперь я заметил, что мой хозяин и жена привязались друг к другу шёлковым платком. Поэтому волны и не разъединили их. Через некоторое время я увидел маленькую лодку. В ней сидело несколько странных людей. Их кожа была чёрная, как уголь. На голове у них красовались высокие головные уборы из листьев, а тело было прикрыто лишь кожаной повязкой вокруг бёдер. Каждый из них держал в руке пику. При виде этих людей я испугался, но всё же залаял.
      Они заметили нас, подплыли поближе и всех троих подняли в свою лодку. Таких страшных людей мне ещё никогда не приходилось видеть.
      Это были дикари. Я был ни жив ни мёртв от страха. Но что поделаешь! Если бы дикари не втащили нас в
      лодку, то мы бы всё равно утонули, потому что я совершенно выбился из сил.
      Подняв нас в лодку, дикари стали грести к берегу. Разумеется, там должны жить люди. Через некоторое время лодка пристала к берегу. У самой воды возвышалась гора, поросшая деревьями. Наша лодка подплыла к этой горе. Её привязали к дереву, а хозяина и его жену вынесли на берег. К ним с радостными криками подбежали чернокожие женп];ины. Дикари подняли хозяина с женой и понесли их. На склоне горы стояли какие-то хижины. Это и было селение дикарей. Как только мы пришли туда, нас окружили сотни людей. Одни из них взяли моих хозяев за ноги и принялись трясти, другие разводили и сводили им руки, а третьи нажимали на грудь и живот. Я очень боялся за жизнь хозяина и его жёны. Но у меня не было сил пошевелиться и подать голос. Между тем оба они через некоторое время пришли в себя, раскрыли глаза и зашевелили руками и ногами. Но встать всё-таки не могли. Я не в силах был сдержать свою радость: подбежал к ним и громко залаял. В этот момент чернокожие дикари начали вдруг танцевать. Непонятно, чему они радовались. Что же касается их странной пляски, то на неё нельзя было смотреть без смеха.
      Однако веселиться мне пришлось недолго, потому что дикари заперли моих хозяев в одной из хижин. Тогда спрашивается, почему они не дали им утонуть? Уж не для того ли, чтобы взять в плен?
      Всю ночь у меня во рту не было ни крошки, и живот стянуло от голода. Бедные хозяева испытывали такой же голод. Накормят ли их дикари или же продержат взаперти до утра и затем убьют?
      Что касается меня, то я быстро раздобыл себе еду. То и дело мне попадались куски мяса или кости. По всему было видно, что эти дикари питаются только мясом. Вблизи селения я не видел никаких посевов. Заметив под деревом кусок мяса, я принялся жадно его есть. Затем я подумал, что подло наполнять свой желудок в то время, как хозяева страдают от голода.
      Я улёгся под деревом против хижины, в которую посадили моих хозяев, и стал ждать, выпустят ли их дикари и дадут ли им что-нибудь поесть. Но вот прошёл день и наступил вечер, а хижину ни разу не открыли. Два дикаря сидели у входа на страже.
      На смену вечеру пришла ночь, а хижину всё не открывали. Тогда я решил сам пробраться к хозяевам. Нужно сказать, что мясо было в каждой хижине. Я потихоньку забрался в одну из них и схватил большой кусок мяса. Дикари не варили мясо в котлах, а жарили его прямо на огне. Я схватил довольно большую жареную ногу, вытап];ил наружу и зарыл в листьях. Как же попасть в хижину к хозяевам? Два дикаря продолжали сидеть у двери. До тех пор, пока они не уйдут или не уснут, проникнуть к пленникам очень трудно. А как же открыть дверь, когда к ней приставлен огромный камень? Смогу ли я сдвинуть его с места?
      Долго я сидел, не зная, как проникнуть в хижину. Наступила глубокая ночь. Шакалы выли уже несколько часов. Я потихоньку подполз к двери. Оба сторожа лежали на земле и громко храпели. Чуть поодаль слы-
      шались крики двух дравшихся кошек. Я попробовал оттолкнуть камень, но, сколько ни напрягал свои силы, сдвинуть егр с места не мог. Кроме того, я очень боялся поднять шум и разбудить сторожей. Я немного отдохнул и снова взялся за камень. Наконец он чуть-чуть подался, и я приоткрыл лапой дверь. Схватив в зубы припрятанное мясо, я пробрался внутрь хижины. Хозяин и хозяйка лежали на полу не двигаясь. Я начал лизать им ноги. Они проснулись и, испугавшись, отскочили в другой угол хижины. Тогда я тихонько заскулил, и они поняли, что это я. Каллу. Они очень обрадовались, стали гладить и ласкать меня. Я подтащил к ним кусок мяса, и хозяева принялись за еду. Трудно передать, как я был счастлив в это время. Когда они немного подкрепились, то дали мне оставшийся кусок мяса, но я отказался.
      После еды надо было где-то достать воды. Но как это сделать? Я не привык пить после еды, но люди во время и после еды обычно что-нибудь пьют. Я вспомнил об этом и направился искать воду. Все хижины были открыты, и люди спали у дверей. Я забежал в одну из них и стал искать какую-нибудь посудину с водой. У дикарей не было глиняных или металлических сосудов. Они держали воду в больших черепах животных и пили её, черпая из них маленькими черепами. Я нашёл маленький череп, наполненный водой, взял его в зубы и вернулся к хозяевам. Увидев воду, они бросились к ней и выпили её залпом. Я взял череп и снова принёс его полный воды. Так я сбегал за водой пять или шесть раз, пока хозяева не утолили жажду. Затем я вышел из хижины и придвинул камень на место. Мне хотелось бы,
      чтобы из хижины вышли и мои хозяева, но куда идти? Куда бежать среди ночи, на незнакомом острове? Дикари могли снова поймать их и уж тогда наверняка не оставили бы в живых. Надо было сначала хорошо обследовать остров, а затем уж бежать.
      Это было моей задачей. Целыми днями я бегал вполне свободно, а по ночам кормил и поил хозяина с женой. Так мы и жили.
      Одного я не понимал: почему эти чернокожие люди держат моих хозяев взаперти? Может быть, они думали, что кто-нибудь придёт их разыскивать? Может быть, у них был такой обычай? А может быть, они принимали хозяина и его жену за богов? Хижина, в которую их заперли, была храмом, так как подле неё каждый раз устраивали пляски. Возможно, они считали, что боги не нуждаются в еде, поэтому не кормили их. Кто знает!
     
      На этом острове мы пробыли около месяца. Дикари ни разу не выпустили моих хозяев из хижины. Может быть, они думали, что если эти боги выйдут из хижины, то на их остров обрушится какая-нибудь беда? Или же
      считали, что эти боги приносят только вред и от них не может быть никакой пользы?
      За этот месяц я хорошо изучил остров. С одной стороны его омывал океан, а на западе тянулись высокие снеговые горы. На юге простиралось каменистое плоскогорье, на котором, кроме травы, ничего не было. По берегу океана живут дикари, и, если бежать в эту сторону, можно снова попасть к ним в руки. Взбираться на высокие горы очень опасно. К тому же неизвестно, что ожидает за этими горами. Итак, остаётся только одна дорога — через плоскогорье. Если мы пройдём две — три сотни километров, может быть, доберёмся до какой-нибудь другой страны, где нет дикарей. Я решил бежать по этой дороге.
      Как-то выдалась очень холодная ночь, на землю спустился туман. Оба дикаря, сторожившие хозяев, спрятались от холода в свои хижины. Такого удобного случая упускать не следовало.
      Когда в деревне все уснули, я отодвинул камень, открыл дверь и вывел хозяина с хозяйкой наружу. Я побежал впереди, а хозяева за мной. Ещё раньше я натаскал хозяину еды на два дня. Опасаясь, что за нами погонятся, мы решили идти всю ночь не останавливаясь. Ночь была очень тёмная. Мне бежать было легко, но хозяевам очень трудно. Едва мы отошли от селения, хозяйка выбилась из сил и села отдохнуть. Она поднялась только после долгих уговоров. Мы прошли еш;е немного.
      — До каких же пор мы будем идти? — спросила госпожа сердитым голосом.
      — До тех пор, пока не дойдём, — ответил хозяин.
      — Почему бы нам не отдохнуть здесь и не дождаться утра? — проговорила хозяйка.
      — И чтобы утром нас поймали, не так ли? — сказал хозяин.
      Хозяйка ничего не ответила на это и пошла дальше, ворча, что лучше находиться в плену, чем бежать без отдыха.
      Так мы прошли несколько часов, как вдруг услышали позади себя крики. Было ясно, что бегут сотни людей. По-видимому, в селении заметили наше исчезновение и бросились в погоню.
      — Сейчас нас поймают, — сказал хозяин жене.
      — Да, конечно, поймают, — подтвердила она.
      — Бедный Каллу многое сделал для нашего спасенья. Что же делать теперь, когда наш побег не удался? — проговорил хозяин.
      — Давай побежим дальше — может быть, найдём, где укрыться, — предложила хозяйка.
      Мы побежали. Дело осложнялось тем, что на востоке занималась заря и становилось светлей. Скоро совсем рассветёт, и тогда дикари увидят и поймают нас.
      Мы всё же продолжали бежать еш.е некоторое время. Теперь совсем рассвело, и дорогу стало хорошо видно. Преследователи были уже очень близко. До нас отчётливо доносились их голоса. Если бы местность была ровной, то они давно бы нас увидели
      Вдруг впереди показалась пещера. Я подумал, что, если укрыться в ней, дикари могут нас и не найти.
      Я вбежал в пещеру, хозяин и хозяйка бросились за
      мной. Мы двигались в пещере, стараясь как можно меньше шуметь. Вдруг мы увидели два огонька. Я завизжал и отскочил назад. Перед нами был тигр. Что делать? От страха я застыл на месте как вкопанный, не смея пошевелиться. Хозяин и хозяйка в страхе упали на землю.
      Понемногу я пришёл в себя. Подошёл к обоим и обнюхал их. Они были живы. Тут я обратил внимание, что тигр к нам почему-то не приближается, хотя расстояние было слишком большое для прыжка. Я сделал несколько шагов к тигру, но он всё равно не бросился на нас. До моего слуха донёсся слабый стон. Было очевидно, что тигр болен. Я подошёл совсем близко. Тигр застонал громче и поднял вверх лапу. Она сильно распухла. Теперь я понял, почему тигр не двигался со своего места: у него болела лапа. Помахивая хвостом, он глядел в нашу сторону и тихонько повизгивал.
      Оказалось, что в его лапу вонзилась большая заноза. Но как её вытащить? Я понимал, что если мы поможем тигру, то он нас не тронет. Я стал ждать, пока хозяин придёт в себя. Через некоторое время он открыл глаза и, увидев меня рядом с тигром, немного успокоился.
      Тигр посмотрел на человека и снова замахал хвостом и поднял кверху больную лапу. Мой хозяин тоже понял, что тигр болен. Он привёл в чувство жену и, что-то сказав ей, направился к тигру. Хозяин приподнял тигру лапу и осторожно вытащил глубоко засевшую занозу. Боль у тигра прошла. Он сразу начал тереться о ноги хозяина головой и замахал хвостом.
      Б это время снаружи послышались крики людей. Это наши преследователи подбежали к пещере. Я подошёл
      к выходу и увидел толпу дикарей. Они тоже заметили меня и обрадовались, что нашли нас. Несколько человек попытались пролезть в пещеру. Я зарычал на них.
      Вдруг — что это? — раздался такой громкий рёв, что, казалось, небо обрушилось на землю или две горы столкнулись друг с другом. Это заревел тигр. Дикарей, стоявших у двери, как ветром сдуло. Охваченные ужасом, они бросились прочь от пещеры, падая и давя друг друга. Тигр поймал одного дикаря и растерзал на наших глазах. Я замер на месте, а хозяин с женой от ужаса закрыли глаза.
      Я вышел и, увидев, что поблизости не осталось ни одного дикаря, вернулся за хозяином. Мы все выбрались из пещеры и бросились бежать.
      Тигр, пригнув голову, бежал впереди и показывал нам дорогу.
      К вечеру добрались мы до леса, который был таким густым, что ничего не было видно. Мы потихоньку продвигались вслед за тигром. Вдруг он поднял голову и зарычал. Перед нами появился другой тигр. Хозяин с женой стали карабкаться на дерево. Новый тигр посмотрел в их сторону, громко зарычал и ринулся к дереву, на которое они забрались. Тогда наш тигр бросился на него, и между ними завязалась схватка. Если нашего тигра одолеют, то плохо нам придётся. Я хотел было убежать, но разве мог я покинуть своих хозяев?
      Тигры дрались не на шутку. То один, то другой падал на землю. Они пустили в ход свои когтистые лапы и страшные клыки. Пасти и тела их были в крови. Они страшно ревели, а мы, затаив дыхание, следили за бит-
      вой. Но наконец наш тигр свалил своего врага на землю и когтями распорол ему брюхо. Мы все трое плясали от радости. Но и нашему тигру здорово досталось. Всё тело €го было изранено, и он, обессиленный, повалился рядом с убитым тигром. Мы провели здесь всю ночь. Есть нам было нечего. Хозяин с женой нашли несколько плодов и съели их. Я же ничего съедобного для себя найти не мог.
      На другой день мы вышли к берегу океана. Здесь нас постигло несчастье. Пока я искал у берега чем поживиться, наш тигр лёг на прибрежную скалу и начал потихоньку стонать.
      Я подбежал к нему и увидел, что глаза его закрыты. Прошло немного времени, тигр умолк и перестал шевелиться. Он не вынес ран, полученных вчера.
      Всем нам было очень жаль нашего друга тигра. Но радость по поводу того, что мы вышли к берегу, скоро подавила в нас чувство печали.
      Я снова стал искать что-нибудь съедобное. В это время до моего слуха донёсся странный звук, которого я ещё никогда не слыхал. Этот звук шёл откуда-то с неба. Он напоминал шум автомобиля. Хозяин и его жена, услышав шум, подняли головы кверху. В небе летела огромная птица. Хозяин снял с головы шляпу и стал размахивать ею в воздухе, его жена махала платком. Они смеялись и громко кричали от радости. Я не понимал, почему так радуются люди.
      Что случилось дальше? Птица вдруг стала снижаться. Ну и большая же она была! Я никогда ещё не видел таких огромных птиц!
      Вот птица спустилась ещё ниже, пробежала по земле и остановилась. Из неё вышли два человека. Позже я узнал, что это был самолёт, а люди эти — лётчики.
      Лётчики пожали моим хозяевам руки, о чём-то переговорили и посадили их в самолёт. Когда все сели, самолёт поднялся в воздух. Я дрожал от страха. Не шутка ведь лететь по воздуху. Если упадёшь с такой высоты, то и костей не соберёшь. Хозяин время от времени гладил и успокаивал меня.
      Стоял такой шум, что мне заложило уши. Самолёт то проваливался вниз, то покачивался с крыла на крыло.
      Так мы пролетели одну ночь и один день.
      На второй день разыгралась сильная буря. Молния ослепительно сверкала и, казалось, вот-вот попадёт прямо в нас. Самолёт то резко бросало из стороны в сторону, то он стремительно падал вниз, то круто взмывал вверх. Люди переполошились и с тревогой ожидали, что будет дальше. Однако всё обошлось благополучно. Примерно через час буря стихла, и самолёт теперь летел плавно. Спустя немного времени наша машина опустилась на большое поле, уставленное флажками.
      Мой хозяин взял меня на руки и вынес из самолёта. Мы сели в автомобиль и поехали. Когда я осмотрелся, то увидел, что мы едем по знакомой дороге к дому хозяина. Я увидел многих своих старых знакомых. Мне очень захотелось снова поиграть вместе с ними, но автомобиль летел вперёд не останавливаясь, и очень скоро мы уже были дома.
      Первым долгом слуга хорошенько вымыл меня, а за-
      тем повязал вокруг шеи шёлковый ошейник и отвёл в кабинет хозяина. Жена хозяина накормила меня из своей тарелки и обласкала.
      В тот день все, кто хотел, приходили посмотреть на меня и хвалили на все лады.
      И всё-таки я оставался прежним Каллу, обыкновенной собакой. Просто я никогда не упускал случая исполнить свой долг, всегда помнил своих друзей и был признателен им. И если по воле случая я попадал в опасное положение, то всегда проявлял смелость, держался с достоинством и готов был постоять за себя. Я всегда был готов пожертвовать даже жизнью для того, кто был справедлив ко мне. Вот поэтому-то сегодня я живу в счастье и довольстве, а вовсе не оттого, что являюсь необыкновенной собакой.
      На другой день после приезда на дверь моей комнаты повесили занавес и около двери посадили полицейского. Все знатные люди города приходили на меня смотреть и забрасывали всего цветами. Приходили хорошо одетые люди в европейских костюмах и шляпах, приходили купцы и банкиры, владельцы больших домов, школьники и студенты, приходили солдаты. Одни из них кланялись мне, другие складывали, как это водится у индусов, ладони рук у груди. Мне оказывали такие почести, как будто я был божеством, явившимся на землю в образе собаки. Грамотные люди, разумеется, не считали меня божеством, а просто смотрели как на чудо-собаку. Некоторые же дамы приходили и прикладывались к моим лапам. Оказывается, и на людей находит затмение.
      Так продолжалось целый день, а вечером я побежал к родным местам, Я был уже недалеко от дома брахмана, когда на меня набросились мои собратья. Может быть, они решили, что я прибежал поживиться костями, которые они грызли. Они не знали, что я сейчас не тот безвестный Каллу, каким был раньше. Что мне было делать? Я поджал хвост и всем своим видом просил, чтобы меня не трогали. Собаки, однако, не пощадили меня и набросились с такой свирепостью, как будто никогда не знали меня. Как раз в это время мимо нас проходил, опираясь на палку, мой бывший хозяин — брахман. Это придало мне силы. Я вырвался от собак, подбежал к нему и замахал хвостом. Брахман сразу же узнал меня, положил мне руку на голову и сказал:
      — О Каллу! Ты стал знаменитым! О тебе пишут в газетах. Как же ты оказался среди этих дурней?
      Он пригрозил палкой собакам, которые опять были готовы броситься на меня, и те разбежались в разные стороны. Я побежал за брахманом и скоро оказался в своём родном доме.
      Слух о моём приходе разнёсся по всей деревне. Люди стали приходить, чтобы посмотреть на меня. Некоторые из них бросали мне рупии и мелкие монеты или сладости. Толпа продолжала всё расти и расти. Только к ночи я вернулся домой.
      За меня теперь предлагали большие деньги, но мой господин не хотел отдавать меня ни за какую цену. Заботились обо мне с каждым днём всё лучше. Утром и вечером меня выводили гулять двое слуг, каждый день мыли и кормили вкусной и сытной пищей. Я больше уже нику-
      да не мог выходить один, и в конце концов жизнь стала для меня просто невыносимой. Я пользовался почётом, но был на привязи.
      Всё чаще вспоминал я то время, когда жил у брахмана и мог свободно бегать всюду, где хотел.
      Теперь я больше всего на свете ценю свободу.
     
     
      РАССКАЗ О ДВУХ ВОЛАХ
     
      Среди животных осёл считается самым глупым. Когда мы хотим сказать о ком-либо, что он круглый дурак, то называем его ослом. Трудно сказать, действительно ли осёл глуп или же его считают таким за простоту и беспримерное терпение. Корова иногда бодается, а защищая телёнка, становится опаснее львицы. Собака, хотя и кроткое животное, порой приходит в ярость. Но никто никогда не видел, чтобы разъярился осёл. Бейте беднягу сколько угодно, кормите его гнилым сеном, — никогда он не выкажет и намёка на возмущение. Даже весной, когда он резвится и прыгает, всё равно он выглядит равнодушным. На его морде постоянное, застывшее выражение печали. Это выражение не изменяется ни при каких обстоятельствах — в счастье и в горе, при удаче и при неудаче. Все добродетели мудрецов достигли в нём своего предела. И, несмотря на это, люди называют его глупым.
      Такое пренебрежение хорошими качествами встречается часто. Видимо, простота не годится для этого мира. Посмотрите на индийцев, живущих в Африке. Почему они бедствуют? Почему индийцам запрещён въезд в Америку? Бедняги не пьют вина, откладывают деньги на чёрный день, работают, не жалея сил, ни с кем не ссорятся, молча сносят оскорбления. И всё же их презирают. Говорят, что они недостаточно культурны. Если бы они научились отвечать ударом на удар, то, вероятно, их стали бы считать цивилизованными.
      У осла есть младший брат, который немногим умнее его, — это вол. Некоторые считают, что вол даже глупее осла, но мы придерживаемся другого мнения. Бывает, что волы бодаются; встречаются даже очень строптивые волы. Во всяком случае, все они тем или иным способом выражают своё недовольство. Поэтому, нам кажется, вол менее добродетелен, чем осёл.
      У огородника Джхури было два вола — Хира и Мо-ти. Оба малабарской породы, красивые, рослые, трудолюбивые. Они долго жили вместе и крепко сдружились. Часто, лёжа друг против друга или рядом, они разговаривали на своём безмолвном языке. Мы не можем сказать, каким образом волы понимали друг друга, но несомненно они обладали способностью разговаривать молча, что не умеет делать человек, претендующий на первенство среди всего живого. Волы выражали свою нежность тем, что лизали и обнюхивали друг друга. Временами они даже бодались, но не всерьёз, а развлекаясь, подобно тому как закадычные друзья награждают друг друга тумаками. Без этого дружба слаба и непрочна, и полностью на неё нельзя положиться. Когда волы, запряжённые в плуг или в повозку, шли, мерно помахивая головами, каждый из них старался, чтобы большая тяжесть приходилась на его шею. После работы, в полдень или вечером, когда волов распрягали, они облизывали друг другу натёртые ярмом места. Когда в кормушке появлялся корм, оба одновременно вставали и опускали в неё голову. Когда один отворачивался от кормушки, то же самое делал и другой.
      Однажды случилось так, что Джхури отправил обоих волов работать на поле шурина. Волам было неизвестно, куда их уводят. Они решили, что хозяин продал их. Кто знает, понравилось им это или нет, но Гая, шурин Джхури, порядком помучился, пока привёл волов к себе домой. Когда он погонял волов сзади, они разбегались
      в разные стороны; если он тянул за повод — волы упрямились и пятилисв-назад. Когда он принимался их бить, БОЛЫ опускали рога и угрожающе ревели. Если бы бог дал им дар речи, они спросили Джхури: «Зачем ты прогоняешь нас, бедных, из своего доаза? Мы служили тебе, не жалея сил. Если тебе было этого мало, ^^-вдог заставить нас работать больше. Мы согласны умереть, . служа тебе. Никогда мы не жаловались на корм. Чем бы ты ни кормил нас, мы всё смиренно съедали. Зачем же ты продал нас этому злому человеку?»
      Вечером Хира и Моти пришли на новое место. Целый день они ничего не ели, но, когда в кормушку был положен корм, ни один из них не притронулся к пиш;е. На сердце у волов было тяжело. Они были разлучены с домом, который считали своим. Новая деревня, новый дом, новые люди — все для них было чужим.
      Друзья посоветовались на своём безмолвном языке, многозначительно посмотрели друг на друга и улеглись спать. Когда в деревне заснули, волы поднатужились, порвали верёвки, которыми были привязаны, и направились домой. Привязи были очень крепкими. Никто не предполагал, что волы смогут порвать их. Но этой ночью сила Хира и Моти удвоилась — верёвки были разорваны несколькими рывками.
      Рано утром Джхури увидел, что оба его вола стоят у кормушки. На их шеях висели обрывки верёвок, ноги были по колено в грязи, а глаза сверкали мятежной любовью. Джхури очень обрадовался. Он подбежал к ним и начал обнимать. Эта сцена взаимной радости была очень трогательна. Прибежали дети Джхури и другие деревенские ребята и весело хлопали в ладоши, приветствуя волов. Хотя подобные случаи бывали и раньше, всё же это было выдающееся еббытие. Дети решили хоть чем-нибудь наградить Болов-repoes. Кто принёс для них хлеба, кто цатски, кто отрубей.
      — Ни у кого нет таких волов, — сказал один мальчик.
      Другой поддержал его:
      — Из такой дали одни пришли!
      Третий мальчик добавил:
      — Они не просто волы. Раньше они были людьми
      Никто не осмелился возразить ему.
      Но жена Джхури очень рассердилась, увидев волов.
      — Подлые скоты! — закричала она. — И дня не поработали — удрали!
      Джхури стал защипдать своих любимцев:
      — Чем же они подлые? Их там, должно быть, не кормили, что же им оставалось делать!
      — Ну конечно, только ты кормишь волов! — презрительно возразила жена. — А другие, по-твоему, держат их на одной воде!
      — Зачем им было убегать, если их там кормили?
      — Потому и убежали, что у моего отца не привыкли нянчиться с волами, как это делаешь ты, болван! Там если кормят, так заставляют и работать. А твои волы лодыри, вот и удрали сразу. Их надо кормить одной сухой мякиной. Посмотрим, как они будут обходиться без отрубей и жмыхов. Захотят — будут есть, не захотят — пусть подыхают.
      ' Последователи индуистской религии верят в посмертное переселение душ.
      и она приказала батраку давать волам только сухую мякину, ничего в неё не добавляя.
      Волы опустили головы в кормушку. «До чего же невкусно! Ничем не заправлено, не сочно. Как это есть?» Выжидающе посмотрели на дверь.
      — Эй, ты! — окликнул Джхури батрака. — Положи в кормушку жмыхов!
      — Хозяйка прибьёт меня за это.
      — А ты положи так, чтобы она не заметила.
      — Нет, хозяин, потом и вы станете на её сторону.
      На другой день енета пришёл шурин Джхури и увёл волов. На этот раз он запряг их в повозку.
      Несколько раз Моти хотел опрокинуть повозку в придорожную канаву, но Хира, как более терпеливый, сдерживал его.
      Доехав к вечеру до дома, Гая привязал обоих волов толстыми верёвками и сильно избил их за вчерашний побег. А потом бросил в кормушку одной сухой соломы, своим же волам дал и жмыхов и отрубей.
      Никогда раньше не приходилось Хире и Моти переносить такие оскорбления. Джхури пальцем их не
      трогал. Одного его окрика было достаточно, чтобы волы бежали быстрее. А тут их избили да к тому же дали на ужин одной сухой соломы! Волы даже не заглянули в кормушку.
      На следующий день Гая запряг волов в плуг, но животные словно поклялись не двигаться с места. Гая замучился, избивая их. Когда же он сильно ткнул палкой в нос Хира, Моти не смог сдержать бушевавшую в нём ярость. Он бросился бежать, таш;а за собой плуг. Плуг, верёвки, хомут, упряжь — всё было порвано и поломано. Вряд ли волов удалось бы поймать, если бы не длинные обрывки верёвок на их шеях.
      — Бесполезно убегать, — сказал Хира на своём воловьем языке.
      — Он чуть не убил тебя, — ответил Моти. — Теперь нас изобьют ещё сильнее.
      — Пусть бьют. Коли родился волом, разве избежишь побоев? Сюда спешат Гая и ещё двое. В руках у них палки.
      — Если бы ты согласился^^ — еназал Моти, — я устроил бы им представление. Узнали бы, как бить нас палками!
      Но Хира уговаривал друга:
      — Не надо, брат, стой спокойно на месте.
      — Если они ударят меня, — возразил Моти, — я в долгу не останусь. Я свалю их на землю.
      — Нельзя! Это не по законам нашего племени.
      Моти скрепя сердце остался стоять. Подбежал Гая,
      поймал волов и повёл домой. К счастью, на этот раз он их не бил, не то Моти не сдержался бы. Увидев налитые
      кровью глаза вола, и Гая и его помощники поняли, что лучше отложить расправу.
      Снова в кормушку была брошена волам сухая солома. И снова друзья не стали её есть.
      Но когда у людей начался обед, из дома вышла маленькая девочка. Она сунула волам по куску хлеба и убежала. Разве можно утолить голод одним куском? Но на сердце у волов стало легче. И в этом доме живёт благородная душа! Девочка была дочерью хозяина дома. Её мать давно умерла, и мачеха постоянно била её. По-тому-то она и посочувствовала этим волам.
      Весь день волы пахали, а когда останавливались передохнуть, их били. Вечером их привязали к хлеву. Стемнело, и та же самая девочка снова принесла им по куску хлеба. Её чистая любовь поддержала волов, и они не слабели, а ведь за весь день они съели лишь по нескольку клочков сухой соломы. Но другие люди возму-щ;али их до глубины души. И Мсти сказал другу на своём безмолвном язвгее:
      — Не могу больше терпеть, Хира!
      — Что ты хочешь сделать?
      — Я подниму хозяина на рога и швырну его наземь.
      — Но ты же знаешь, что та хорошая девочка, которая кормит нас хлебом, — дочь хозяина дома. Если ты убьёшь его, бедняжка останется круглой сиротой.
      — Тогда я подниму на рога хозяйку. Это она бьёт девочку.
      — Но ты забываешь, что нельзя нападать на женщину.
      — Ты не соглашаешься ни с чем! Тогда послушай: давай сегодня порвём верёвки и убежим.
      — Хорошо, на это я согласен. Но как разорвать такую толстую верёвку?
      — Я знаю способ. Сначала надо пожевать верёвку, тогда она лопнет от одного рывка.
      Поздно вечером, после того как девочка, покормив их хлебом, ушла, волы принялись жевать верёвки. Но толстые верёвки трудно было захватить ртом. Бедняги старались изо всех сил, однако ничего не получилось.
      Вдруг снова пришла девочка. Волы, наклонив головы и задрав от радости хвосты, начали лизать её руки. Лаская волов, девочка сказала:
      — Я вас отвяжу. Потихоньку бегите отсюда, не то они убьют вас. Сейчас они решают, как продеть вам кольца в ноздри.
      Она развязала верёвки. Но волы не уходили. Моти на своём языке спросил товарища:
      — Ты почему не бежишь?
      — Убежать-то недолго, но завтра эта сиротка из-за нас попадёт в беду. Все догадаются, что это она развлса-ла верёвки.
      Внезапно девочка закричала:
      — Дядины волы убежали! Эй, дада дада! Волы убежали! Идите скорее!
      И волы побежали. Гая выскочил из дома и бросился догонять волов. Они побежали ещё быстрее. Гая начал кричать, затем вернулся, чтобы позвать других на помощь. А друзья успели уйти уже далеко. Они бежали,
      ' Дада — обращение к старшим мужчинам.
      пока не поняли, что заблудились. Они не знали, попасть на нужную им дорогу. Всё новые и новые деревни попадались им навстречу. Волы остановились на краю какого-то поля и стали думать, что делать дальше.
      — Кажется, мы сбились с дороги, — сказал Хира.
      — Ты тоже хорош — помчался сломя голову! Надо было забодать его там на месте.
      — Что сказали бы люди, если б мы убили его? Пускай он нарушает закон, зачем нам подражать ему?
      Волы были голодны, а в поле рос горох. Они принялись его щипать, время от времени прислушиваясь, не идёт ли кто. Наевшись досыта, опьянённые свободой, волы стали прыгать и резвиться. Потом заревели, скрестили рога и начали бодать друг друга. Моти заставлял Хира шаг за шагом отступать, пока тот не полетел в канаву. Тогда Хира пришёл в ярость. Оправившись от падения, он вскочил и бросился на Моти. Увидев, что игра вот-вот перерастёт в драку, Моти отступил на край поля.
      Но что это? К ним бежал бык, огромный, как слонГ Друзья беспокойно оглянулись по сторонам. Ввязаться в бой с таким большим быком значит погибнуть, а отступать — все равно не спасёшься. Он бежал прямо на них. У, какая Страшная морда!
      — Попали мы с тобой в беду! — сказал Моти. — Как нам спастись? Скорее придумай какой-нибудь выход.
      Хира беспокойно ответил:
      — Бык ослеплён злобой. Уговоры на него не подействуют.
      — Давай убежим, пока не поздно.
      — Бегство — трусость.
      — Тогда погибай здесь один. Я убегаю.
      — А если бык погонится?
      — Скорее же придумай, как спастись!
      — Есть только один выход: напасть на него обоим одновременно. Я — спереди, ты — сзади. Небось удерёт, когда получит двойной удар. Если он бросится на меня, бей его рогами в живот. Это рискованно, но другох-о выхода нет.
      И друзья бросились очертя голову на пришельца. Быку никогда не приходилось сражаться с такими дружными врагами. Он привык бороться один на один. Как только он бросился на Хира, Моти напал на него сзади. Когда же бык повернулся к Моти, его атаковал Хира. Бык рассчитывал расправиться с ними поодиночке, но друзья были хитры и не давали ему этого сделать. Улучив момент, когда бык, рассвирепев, бросился на Хира, Моти подскочил сбоку и вонзил рога ему в живот. Бык, ещё больше разъярившись, обернулся назад — Хира ударил рогами в другой бок.
      Наконец израненный бык бросился удирать, а оба друга долго преследовали его. Они гнались за быком до тех пор, пока он, задыхаясь от ран и усталости, не упал на землю. Только тогда волы оставили его в покое.
      Опьянённые одержанной победой, друзья продолжали своё путешествие. Моти сказал:
      — Мне хотелось добить быка.
      — Нельзя нападать на поверженного врага, — упрекнул его Хира.
      — Это всё лицемерие. Врага надо так бить, чтобы он никогда не смог подняться.
      — Подумай лучше о том, как добраться до дому, — переменил тему разговора Хира.
      — Сначала поедим, потом подумаем.
      Впереди было гороховое поле. Моти сейчас же забрался в него, хотя Хира запретил ему это. Едва Моти принялся щипать горох, как вдруг с разных сторон подбежали два человека с палками. Хира стоял на дороге и легко убежал от сторожей. Моти был на поле; залитом водой. Его копыта вязли в грязи, поэтому он не смог убежать и был пойман. Хира увидел друга в беде и вернулся: уж если попадаться, так попадаться вместе. Сторожа поймали и его.
      Утро застало обоих друзей запертыми в загоне для скота.
      Впервые в жизни друзья за целый день не получили и былинки корма. Они недоумевали, что же это за хозяин. Даже Гая был добрее его. В загоне томилось несколько буйволиц, коз, лошадей и ослов, и никому из них не давали корма. Все они настолько ослабели, что не в силах были даже стоять и как снопы валились на землю. Целый день друзья простояли, не сводя глаз с ворот. Но никто так и не принёс им корма. Волы попробовали лизать солоноватую глину стены, но разве можно этим утолить голод!
      И вечером им ничего не дали поесть. В сердце Хира вспыхнуло возмущение. Он сказал другу:
      — Я не могу больше выносить этого, Моти!
      — Кажется, мы умрём здесь, — не поднимая головы, ответил тот.
      — Не падай духом, брат. Надо придумать, как вы-бряться отсюда... Давай разломаем стену.
      — У меня не хватит на это сил.
      — Не верю. Ты же так гордился своей силой!
      — Была, да вся вышла.
      Стена загона оказалась непрочной. И когда Хира своими острыми рогами изо всех сил ударил её, от стены отвалился кусок глины. Это воодушевило его. С разбегу он снова и снова ударял в стену, и с каждым ударом отваливались всё новые куски глины.
      И в это время, проверяя, весь ли скот на месте, в загон вошёл сторож с фонарём в руке. Увидев разрушения, произведённые Хирой, он жестоко избил его палкой и
      привязал к столбу толстой верёвкой. Лежащий на земле Моти спросил друга:
      — Ну вот, тебя избили, а чего ты достиг?
      — По крайней мере я сделал всё, что в моих силах.
      — Что толку от твоих стараний, если тебя ещё крепче привязали?
      — Как бы крепко меня ни привязали, я всё равно буду продолжать бороться.
      — Теперь придётся отказаться от побега.
      — Совсем нет. Если так лежать, всё равно смерть. Подумай только: если бы стена обвалилась, сколько жизней было бы спасено! Здесь томится много наших братьев. Некоторые уже умирают. Ещё несколько дней — и нам всем конец.
      — Пожалуй, ты прав. Хорошо, теперь я попробую свои силы.
      И Моти ударил рогами в стену. Посыпалась глина. Его отвага возросла. Он с такой силой вонзал рога, словно боролся со смертельным врагом. Наконец после двух часов непрерывных ударов стена сверху обвалилась. И когда Моти с удвоенной силой нанёс ещё один удар — половина стены рухнула.
      Как только стена упала, полумёртвые животные, лежавшие на земле, пришли в себя. Первыми через пролом галопом выскочили все три лошади. Затем убежали козы, за козами выбежали из загона буйволицы. И только два осла как стояли, так и остались на месте.
      Хира спросил:
      — Почему вы не убегаете?
      Один из ослов ответил:
      — Как бы опять не поймали!
      — Что из этого? Сейчас-то вы можете убежать.
      — Мы боимся. Мы лучше останемся здесь.
      Было уже за полночь. Оба осла всё ещё стояли и думали, бежать или нет. А Моти пытался порвать верёвку, которой был привязан друг. Но это ему не удалось, и Хи-ра предложил Моти:
      — Ты убегай, а меня оставь здесь. Может быть, и встретимся когда-нибудь.
      — Неужели, Хира, ты считаешь меня таким эгоистом? — со слезами на глазах ответил Моти. — Сколько мы прожили вместе, и, если сегодня ты попал в беду, разве могу я бросить тебя здесь и убежать?
      — Тебя будут очень сильно бить. Люди догадаются, что это твоя работа.
      Моти с гордостью ответил:
      — Стоит ли беспокоиться, если я тоже пострадаю. Зато спаслись наши братья. Они будут с благодарностью вспоминать нас.
      Моти рогами выгнал обоих ослов из загона, вернулся к пленному другу и улёгся около него спать.
      Нужно ли описывать ту ярость, которая утром охватила писаря, сторожа и других служащих! Достаточно сказать, что Моти жестоко избили и также привязали к столбу толстой верёвкой.
      Целую неделю оба друга оставались привязанными в загоне. Никто не бросил им ни травинки. Только раз в сутки приносили воду, это их и поддерживало. Оба так обессилели, что не могли даже подняться и стали похожи на скелеты. Однажды за оградой забил барабан, и волы были выведены наружу. У ворот собралось человек пятьдесят. Они осматривали животных и с презрением отходили. Кто станет покупать подыхающих волов? Вдруг какой-то бородатый человек с грубым лицом и налитыми кровью глазами подошёл к волам, ткнул пальцем в их кости и заговорил с писарем. Когда друзья увидели его лицо, сердца их задрожали от мрачного предчувствия. У них не было никакого сомнения, кто этот человек и для чего их покупает. Волы с ужасом переглянулись и опустили головы.
      Хира сказал:
      — Зря мы убежали от Гая. Теперь нам конец.
      — Говорят, что бог ко всем милостив, — с печальной усмешкой промолвил Моти. — Почему бы ему не распространить свою милость и на нас?
      — Богу всё равно, живём мы или умрём.
      — Однажды бог руками той девочки спас нас. Не спасёт ли и теперь?
      — Этот человек заколет нас. Вот увидишь.
      — Чего беспокоиться? Мясо, шкура, рога, кости — всё пойдёт в дело!
      После торга бородач увёл друзей. Несчастные еле передвигали ноги, но из страха продолжали идти, споты-
      каясь и падая. Как только они замедляли шаг, бородатый бил их палкой.
      По дороге им попалось стадо коров и волов, пасущихся на зелёном лугу. Животные выглядели довольными, сытыми, жизнерадостными. Одни резвились, другие, удобно улёгшись, жевали свою жвачку. Как счастлива была их жизнь! Но они думали только о себе. Их не беспокоило несчастье двух собратьев, попавших в руки к мяснику!
      И вдруг друзьям показалось, что идут они по знакомой дороге. Да, именно этой дорогой их уводил когда-то Гая! Им стали попадаться знакомые поля, сады, деревни. Они ускорили шаг. Всю их усталость и слабость как рукой сняло.
      — Ах! Посмотри! Это же наше пастбище! Из этого колодца мы качали воду. Ну конечно, это же тот самый колодец!
      — Вот мы и подходим к дому, — сказал Моти.
      — Слава богу! — откликнулся Хира.
      — Сейчас я побегу домой.
      — А он позволит?
      — Пусть попробует задержать — сшибу рогами!
      — Не стоит с ним связываться, бежим скорее в хлев! И оттуда никуда не уйдём.
      Друзья, обезумев от счастья, подпрыгивая, как молодые телята, бросились к дому. Вот хлев. Моти и Хира вбежали в свои стойла.
      Бородач гнался следом.
      Джхури сидел у двери и грелся на солнышке. Увидев волов, он подбежал и стал обнимать их по очереди. Из
      глаз друзей потекли слёзы радости, кто-то из них лизал руку Джхури.
      Подбежал бородач и схватил волов за поводья.
      — Это мои волы, — возразил Джхури.
      — Как это — твои? Я купил их на торгах в загоне.
      — А я считаю, что ты украл их. Убирайся подобру-поздорову. Это мои волы, и никто, кроме меня, не имеет права продавать их на торгах.
      — Я пожалуюсь на тебя в полицию.
      — Жалуйся куда хочегиь. Это мои волы. И вот доказательство — они стоят в моём дворе.
      Рассердившись, бородач хотел силой увести волов. Но Моти направил на него рога. Бородач отступил. Мо-ти— за ним. Мясник пустился наутёк. Моти гнался за бородачом, пока не выгнал его из деревни. Затем, остано-вивгиись, Моти стал наблюдать за действиями врага. Стоя на почтительном расстоянии, мясник грозил, ругался, бросался камнями. А Моти, как победивгиий воин, стоял, преграждая ему дорогу. Жители деревни смотрели на ото зрелище и смеялись.
      Когда наконец бородач, потерпев поражение, погиел прочь, Моти гордой поступью вернулся домой.
      — Я боялся, как бы ты в гневе не убил его, — сказал Хира.
      — Если бы он дотронулся до меня, я не оставил бы его в живых.
      — Теперь не вернётся.
      — А вернётся, я проучу его. Посмотрим, как он осмелится увести нас.
      — А если он застрелит тебя?
      у ЗмеииыВ камень Q'J
      — Умру, но к нему не пойду.
      — Никто не понимает, что у нас тоже есть душа.
      — Это потому, что мы такие смирные.
      Вскоре кормушки были наполнены жмыхами, соломой, отрубями и зерном, и друзья принялись за еду. Рядом стоял Джхури и гладил их, а целая куча ребятишек наблюдала за происходящим. Казалось, радовалась вся деревня.
      В хлев вошла хозяйка и поцеловала обоих волов в голову.
     
     
      ПРАЗДНИК ИД
     
      Сегодня, после долгих тридцати дней поста, наступил праздник Ид. Какое прекрасное, какое очаровательное утро! Деревья одеты изумрудной зеленью, в полях — невиданная красота, а по небу разлился чудесный багрянец. Взгляните, какое сегодня солнце! Какое оно милое, нежаркое. Оно словно поздравляет мир с наступающим праздником.
      А какая суматоха в деревне! Идут приготовления
      1 Иды — большой религиозный праздник индийских мусульман.
      к поездке на Идгах У одного не хватает пуговицы на рубашке — побежал к соседу за ниткой и иголкой. У другого ссохлись ботинки — он спешит в лавку за маслом. Все торопятся скорее задать корм волам. Когда они вернутся с Идгаха, наступит полдень. Предстоит пройти три коса ^ пешком. Будут встречи с сотнями людей, разговоры — раньше полудня вернуться невозможно.
      Больше всего радуется детвора. Заботы для взрослых — для детей же только праздник. Каждый день они вспоминали об этом празднике. И вот сегодня он наступил. Они сгорают от нетерпения. Почему взрослые не торопятся идти на праздник! Какое дело детям до забот по хозяйству! Им безразлично, есть ли в доме молоко и сахар для сдобного теста или нет. Их дело — кушать сладкие пироги. Откуда знать мальчику, зачем его смущённый отец торопливо направляется в дом местного богача Чоудри Кайамали. Им и невдомёк, что если Чоуд-ри не проявит благосклонности, то весь праздник превратится в сплошной пост. Ведь ребячьи карманы наполнены сокровищами бога богатства Кубера. То и дело достают они мелкие монетки из кармана, пересчитывают и, довольные, прячут снова.
      Считает Махмуд — одна, две... десять... двенадцать! У него двенадцать пайс ^
      У Мохасина — одна, две, три... восемь, девять... пятнадцать пайс!
      1 Идгах — место, где проходит празднование Ид.
      2 К о с — мера длины, около трёх — четырёх километров.
      3 Пайса — самая мелкая монета в Индии, четвёртая часть анны.
      На эти бесчисленные пайсы они купят несметное количество вещей: игрушки, сладости, рожки, мячики и многое, многое другое.
      Но всех довольнее Хамид.
      Это худенький, кроткий мальчик лет пяти. Его отец в прошлом году скончался от холеры, а мать, бог весть отчего, всё худела, худела и тоже умерла. Никто не знает, какая у неё была болезнь. А если она и жаловалась на что, то кому было слушать?
      Теперь Хамид жил со своей старой бабушкой Аминой и был доволен. Мальчик думал, что его отец уехал зарабатывать деньги. Он привезёт много кошельков с деньгами. Мать же отправилась в дом господина Аллаха, чтобы принести для Хамида много хороших-хороших вещей. Поэтому Хамид радуется. Надежда — великое дело, тем более надежда детей! Их фантазия не имеет предела.
      На ногах Хамида нет ботинок, на голове — старая, потрёпанная шапка, края которой стали чёрными, и всё же он доволен, счастлив. Когда вернутся его родители — отец с кошельками, а мать со сладостями, — то все его желания сбудутся. Тогда он посмотрит, смогут ли достать столько денег Махмуд, Мохасин, Нуре и Самми.
      Несчастная Амина горько плачет в своей лачуге. Сегодня праздник, а в её доме ни зёрнышка! Если бы был жив Абид, разве так бы они встретили праздник! Ею всё больше овладевает чувство отчаяния и безнадёжности. И кто только придумал эти несчастные Иды! В этом доме празднику делать нечего; но Хамид! Ему нет никакого дела до чьей-либо жизни или смерти. Разве он понимает, что кто-то умер, а кто-то живёт! Внутри него свет, снаружи — надежда. Пусть несчастье явится со всем своим воинством — счастливый взгляд Хамида уничтожит его.
      Вот Хамид прибегает с улицы и говорит бабушке:
      — Ты, бабушка, не бойся за меня. Я раньше всех приду. Совсем не бойся.
      Сердце Амины обливается кровью. Все деревенские дети идут на праздник со своими отцами. У Хамида нет отца, бабушка Амина заменяет ему и отца и мать. Как позволить ему идти на празднество одному? Что, если ребёнок потеряется где-нибудь в толпе? Нет, Амина не допустит этого. Он же совсем ещё крошка! Как ему пройти три коса? Натрёт ноги. Даже ботинок нет. Она пойдёт с ним и, когда мальчик устанет, возьмёт его на руки. Но кто здесь напечёт пирожков? Если бы были деньги, сразу же по возвращении напекла бы пирожков. А теперь придётся часами собирать то, что нужно. Вчера она сшила соседке Фахиман платье. Получила за работу восемь анн. Как зеницу ока берегла она эти деньги для сегодняшнего праздника. Но что было делать, когда вчера, откуда ни возьмись, явилась молочница и словно с ножом к горлу пристала! Пришлось отдать долг. Если у бабушки для Хамида ничего нет, то надо же ему брать хотя бы молока на две пайсы. Теперь остаются всего две анны из них три пайсы в кармане у Хамида, а остальные пять — в кошельке Амины. Это весь её капитал. Аллах поможет ей преодолеть трудности, связанные с праздником. Пожалуют все: и прачка, и парикмахерша, и подметальщица, и жена продавца стеклянных бус. Все хотят сладостей. Гости будут недовольны, если их будет мало. Амина не осмелится никому в глаза посмотреть. Да и зачем ей так позорить себя? Праздник бывает лишь один раз в год. Пусть жизнь пойдёт счастливо. Ведь и их судьба зависит от этого праздника.
      Толпа людей, направляющихся на празднество, вышла из деревни.
      Вместе с ребятами шёл и Хамид. Иногда все они убегали вперёд. Затем, остановившись под каким-нибудь деревом, поджидали остальных. Почему взрослые идут так медленно? У Хами да будто выросли крылья. Разве он может когда-нибудь устать?
      Вот и город. С обеих сторон дороги потянулись сады богачей. Вокруг них — каменные ограды. На деревьях висят плоды манго. Иногда какой-нибудь мальчишка, подняв с дороги камень, запускает его в сад. Из глубины сада с руганью появляется садовник. Ребята тотчас удирают. Они весело смеются: как ловко одурачили садовника!
      А вот пошли большие здания. Это — суд, то — клуб, а там — колледж. Сколько мальчиков, наверно, учится в таком большом колледже! В школе Хамида есть несколько взрослых ребят, пользующихся дурной славой и бегающих от уроков. Их ежедневно бьют. И здесь, наверно, такие же парни, иначе и быть не может. В клубе, говорят, занимаются всяким колдовством. Там бывают и большие представления, но никому из ребят не разрешают входить туда. Здесь развлекаются знатные господа. Играют в мяч взрослые, бородатые люди. И дамы играют. Право же! Дать деревенской женщине эту самую... как её... ракетку, она держать-то её не сможет. Как только размахнётся ракеткой, сразу же упадёт.
      — Клянусь аллахом, у нашей мамы руки, наверно, затрясутся! — сказал Махмуд.
      — Затряслись, как же!
      — Да наша мать десятки килограммов муки может перемолоть, — вмешался Мохасин. — Ты говоришь, если возьмёт маленькую ракетку, так у неё руки затрясутся? Да она сотни кувшинов воды каждый день достаёт из колодца! Одна буйволица выпивает пять вёдер. У какой-нибудь мадам в глазах потемнело бы, если бы ей пришлось набрать кувшин воды.
      Двинулись дальше.
      Теперь начались лавочки кондитеров. Все они сегодня тщательно украшены. И кто только съедает столько сладостей? Смотрите, в каждой лавке, наверно, целые пуды их.
      — Я слышал, — говорит Мохасин, — что ночью приходят в лавки духи — джинны — и покупают всё. Сам отец говорил: в полночь в лавку приходит кто-то, взвешивает весь товар и оставляет настоящие деньги, совершенно такие же, как наши,
      Хамид не поверил:
      — Откуда возьмут джинны настоящие деньги?
      — Разве мало денег у джиннов? — возразил Мохасин. — Да они в какую сокровищницу захотят, в такую и заберутся. Даже железные двери не могут их остановить. Почтенный, как вы заблуждаетесь! И алмазы и драгоценности есть у джиннов. Кем они довольны, тому дадут целые корзины драгоценных камней. А какие они быстрые!.. Сейчас сидят здесь, а через пять минут будут в Калькутте.
      — Джинны, наверно, очень большие? — снова спросил Хамид.
      — Каждый величиной до неба, не вру. Если станет на землю, то его голова касается неба. Но если захочет» то и в горшок влезет.
      — А как люди могут им угодить? — поинтересовался Хамид. — Сказал бы кто-нибудь мне это заклинание, я бы делал так, чтобы джинны были довольны мною.
      — Этого я сейчас и сам не знаю, — ответил Моха-син. — Но в подчинении у сахиба Чоудри есть очень много джиннов. Украдут что-нибудь, сахиб Чоудри обязательно об этом узнает и скажет даже имя вора. На днях пропал у Джумрати телёнок. Джумрати три дня волновался, нигде не мог найти его. Со слезами пришёл он к Чоудри. Тот сразу сказал, что телёнок в загоне для скота. Там его и нашли. Джинны ходят к нему и рассказывают новости со всего света.
      Теперь Хамид сразу понял, почему у Чоудри такое-богатство и такой почёт.
      Пошли дальше. Это плац. Здесь тренируются полицейские: вперёд, назад, направо, налево. Ночью они, бедняги, ходят повсюду, караулят, чтобы не было краж.
      — Ты думаешь, полицейские караулят? — возразил Мохасин. — Много же ты знаешь! Будьте любезны послушать, ваше превосходительство: они помогают воровать. Сколько ни есть в городе воров и грабителей, все они действуют с ними заодно. Ночью полицейские говорят ворам: «Воруйте», — а сами уходят в другой квартал и кричат: «Слушай, слушай!» Поэтому-то к ним и плывёт столько денег. Мой дядя служит полицейским.
      в месяц получает двадцать рупий, а домой посылает пятьдесят. Клянусь аллахом! Один раз я спросил у него: «Откуда вы достаёте столько денег, дядя?» А он, засмеявшись, ответил: «Аллах даёт, сынок». Потом сам же и рассказал: «Если бы мы захотели, — говорит,—то в один день имели бы сотни тысяч. Мы берём лишь столько, чтобы не опозориться и не потерять службу».
      — Если они воруют, то почему же никто их не поймает? — удивлённо спросил Хамид.
      Мохасин, сжалившись над его наивностью, ответил:
      — Эх ты, глупец! Кто же их будет ловить? Эти люди сами ловят. Но аллах их тоже здорово наказывает. Нажитое нечестно впрок не идёт... Несколько дней назад в доме дяди случился пожар. Всё имущество сгорело. Даже горшка не осталось. Несколько дней спали под деревом. Клянусь аллахом — под деревом! Потом неизвестно откуда дядя занял сто рупий и снова обзавёлся хозяйством.
      — Сто больше пятидесяти? — спросил Хамид.
      — Сравнил тоже — пятьдесят с сотней! Пятьдесят уместится в одном кошельке, а сто рупий даже в два кошелька не войдут...
      Теперь дома пошли чаще. Стали попадаться группы людей, направляющихся на ярмарку. На каждом была нарядная одежда. Некоторые ехали в колясках, другие в автомобилях — важные, надушённые.
      Маленькая группа деревенских жителей, захваченная общей радостью, продвигалась вперёд, не обращая внимания на опасность, которая грозила им со всех сторон. Всё в городе было необычным для детей. На что ни
      посмотрят, так и станут, раскрыв от удивления рот. Даже то и дело раздающиеся позади гудки машин не могли вывести их из этого состояния. А Хамид чуть-чуть не попал под автомобиль.
      Неожиданно взору ребят открылся Идгах. Сверху падала тень от густых деревьев тамаринда. Внизу — мощёный пол, на котором расстелен огромный ковёр. А ряды пришедших на праздник, стоящих один за другим, тянулись очень далеко, и не видно было им конца. Люди стояли и там, где никакого ковра не было. Вновь прибывающие становились в задний ряд. Впереди уже не было места- И наши путешественники стали в последний ряд. Началось праздничное богослужение...
      После общей молитвы люди обнимают друг друга и поздравляют с праздником. Затем все спешат к лавочкам и ларькам со сладостями и игрушками.
      Группа деревенских жителей восторгается не меньше, чем дети.
      Посмотрите сюда: качели. Заплатите одну пайсу и садитесь на них. Вам будет казаться, что вы то птицей взлетаете в небо, то камнем падаете на землю.
      А это карусель. К шестам подвешены деревянные слоны, лошади, верблюды. Давайте одну пайсу, усаживайтесь на любое место.
      Товарищи Хамида — Махмуд, Мохасин, Нуре и Самый — усаживаются на этих лошадей и верблюдов. Хамид стоит в сторонке. У него всего три пайсы. Он не может пожертвовать одну треть своего богатства ради удовольствия покружиться на карусели.
      Но вот все оставляют карусели и направляются покупать игрушки. Здесь протянулся ряд лавок и ларьков, в которых имеются всевозможные игрушки: фигурки солдат и молочниц, раджей и адвокатов, водоносов, прачек и факиров. Ах, какие красивые игрушки! Так и хочется рассказать о них!
      Махмуд берёт фигурку солдатика — мундир цвета хаки и красная чалма; на плече держит ружьё; кажется, что он сейчас совершает упражнения.
      Мохасину понравился водонос. Водонос согнулся под тяжестью кувшина с водой, который он придерживает одной рукой за горлышко. Какой довольный! Наверно, напевает какую-нибудь песенку. Кажется, он намеревается вылить воду из кувшина.
      Нуре приглянулся адвокат. Какая учёность написана на его лице! Чёрная мантия, под ней белоснежный полукафтан — ачкан, в переднем кармане ачкана — часы, золотая цепочка. В одной руке адвокат держит свод законов. Кажется, что он идёт из суда, где провёл допрос или принял участие в споре.
      Все эти игрушки стоили по две пайсы за штуку.
      У Хамида же всего три пайсы. Как ему купить такие
      дорогие игрушки? К тому же игрушки такая недолговечная веш;ь. Нечаянно уронишь её — разлетится вдребезги. Попадёт на неё капля воды — сойдёт вся краска. Что он будет делать с такими игрушками, на что они годны?
      — Мой водонос будет носить воду каждый день — утром и вечером, — хвастается Мохасин.
      — А мой солдат будет сторожить дом. Придёт какой-нибудь вор, он его раз — и застрелит из ружья.
      — А мой судья будет здорово вести дела в суде...
      — А моя прачка каждый день будет стирать бельё, — не отстаёт от товарищей Самми.
      Хамид ругает игрушки: они же глиняные, упадут — разобьются вдребезги! А сам смотрит на них жадными глазами: если бы хоть потрогать их! Руки мальчика так и тянутся к ним. Но дети не знают чувства самопожертвования, особенно если дело идёт о новой игрушке. Желание Хамида так и остаётся неудовлетворённым.
      Игрушки сменяют сладости. Один купил леденцов, другой — изюму, третий — конфет. Ребята с удовольствием поглощают их.
      Хамид снова отделяется от приятелей. У бедняги всего три пайсы. Почему бы не взять немного сладостей? Он, жадно глотая слюни, смотрит на всех.
      — Хамид! — кричит ему Мохасин. — На леденец! Такой ароматный!
      Хамид колеблется. Он подозревает, что это всего лишь злая шутка — не так великодушен Мохасин, чтобы угостить его, — но, даже зная это, Хамид подходит к приятелю. Тот вынимает леденец и протягивает его Ха-
      МИДу. Рука мальчика тянется к леденцу, но Мохасин быстро кладёт его в свой рот. Махмуд, Нуре и Самми весело хохочут. Хамид смущён.
      — Ладно, на этот раз обязательно дам, Хамид, клянусь аллахом! Бери, — снова обращается к нему Мохасин.
      — Ешь сам! Что, у меня денег, что ли, нет? — отвечает Хамид.
      — Всего-то три пайсы, — смеётся Самми. — Что ты купишь на три пайсы?
      — Возьми у меня изюму, Хамид, — предлагает Махмуд. — Мохасин — негодяй.
      — Подумаешь, большая радость — сладости! — пытается возражать Хамид. — Сколько плохого написано о них в книгах.
      — А про себя, наверно, думаешь: «Хорошо бы попробовать! » Почему не тратишь свои деньги? — поддразнивает его Мохасин.
      — Знаем его хитрость: когда мы истратим все свои деньги, тогда он будет есть сладости и дразнить нас, — говорит Махмуд.
      После лавок кондитеров идут лавки со скобяными товарами. В них — позолоченные, дешёвые украшения. Для ребят здесь не было ничего привлекательного. Они пошли дальше. Лишь Хамид остановился перед лавкой скобяных изделий. Там лежало несколько щипцов.
      «У бабушки нет щипцов, — подумал мальчик. — Она всегда обжигает руки, когда снимает с жаровни лепёшки».
      Как обрадовалась бы бабушка, если бы Хамид при-
      нёс ей щипцы! Она бы никогда не обжигала себе пальцы. В доме появилась бы полезная вещь. Что толку от игрушек? Только пустая трата денег. Ну, сначала поиграешь немного, а потом и не смотришь на них. Да, может быть, и до дому не донесёшь — разобьёшь по дороге. Какая полезная вещь — щипцы! Хочешь — снимай лепёшки с жаровни, хочешь — помешай угли. Пришёл кто-нибудь попросить огня — сразу взял и вытащил уголёк: бери, пожалуйста. Когда-то ещё бедной бабушке будет время сходить на базар, да и откуда она возьмёт столько денег? Каждый день она обжигает себе руки.
      Приятели Хамида ушли вперёд. Они остановились у палатки и пьют прохладный шербет из фруктового сока с сахаром.
      «Какие они все жадные! — думает Хамид. — Купили столько сладостей, и никто не дал мне ни кусочка! И после этого говорят: играй со мной, сделай то, сделай это. Если теперь кто-нибудь скажет «сделай это», я ему так отвечу! Да что в них хорошего, в сладостях-то? Покушаешь сладостей, во рту пересохнет, язык привыкнет к сладкому. Будешь воровать из дома деньги и проедать на сладости. Вряд ли будут в книгах писать неправильно. Разве я хочу сделать плохо? Бабушка увидит щипцы и скажет: «Мой внучек позаботился обо мне!» Тысячи раз будет благословлять меня. Потом покажет щипцы всем соседкам. Вся деревня узнает — Хамид принёс щипцы. Какой хороший мальчик! Разве кто-нибудь будет благодарить этих ребят за их игрушки? А благодарность взрослых сразу доходит до аллаха и тотчас выслушивается. У меня нет денег, потому-то Махмуд и Мохасин зазнаются. Но я им не поддамся. Играйте своими игрушками, ешьте сладости. Пусть я бедный, но я ни у кого ничего не прошу. А потом, рано или поздно, приедет мой отец. И мама тоже приедет. Тогда у меня будет сколько угодно игрушек. Каждому дам по корзине игрушек и покажу им, как нужно обращаться с друзьями. А то купили сладостей на одну пайсу, едят и дразнятся... Все будут смеяться, что Хамид купил ш;ипцы... Пускай смеются! Что мне до этого!»
      — Сколько стоят эти щипцы? — спросил Хамид у лавочника.
      Лавочник посмотрел на него и, не увидев с малышом никого из взрослых, ответил:
      — Тебе они не нужны.
      — Продаются или нет? — переспросил Хамид.
      — Почему не продаются? Зачем же они лежат здесь?
      — Чего же тогда не отвечаете? Сколько стоят?
      — Шесть пайс.
      У Хамида упало сердце.
      — Окончательная цена какая?
      — Пять пайс. Хочешь брать — бери, не хочешь — проваливай.
      Собравшись с духом, Хамид спросил:
      — Три пайсы возьмёте? — Говоря это, он уже пошёл дальше, чтобы не слышать ругани лавочника.
      Но лавочник не стал ругаться. Подозвав мальчика, он отдал ему щипцы. Хамид положил их на плечо, словно это было ружьё, и с достоинством, гордо выпятив грудь, подошёл к приятелям.
      — Вот сумасшедший! Зачем-то купил щипцы! Что ты будешь с ними делать? — смеясь, воскликнул Мокасин.
      Бросив щипцы на землю, Хамид сказал ему:
      — А ну, брось-ка ты своего водоноса на землю. От него ничего не останется.
      — Да разве щипцы — игрушка?
      — А чем не игрушка? Положил на плечо — вот и ружьё, взял в руки — стали палкой факира, захочу — и буду играть на них, как на тарелках, — такая хорошая музыка! А ударю щипцами, так все ваши игрушки разлетятся вдребезги. А что вы сделаете своими игрушками моим щипцам? Ничего. Щипцы — мой храбрый богатырь!
      Самми, который купил себе бубен, предложил:
      — Хочешь меняться? Он две анны стоит.
      Презрительно взглянув на бубен, Хамид ответил:
      — Если мои щипцы захотят, они ему выпустят кишки. Подумаешь, натянутый кусок кожи! Попадёт на него вода — конец ему. А моим храбрым щипцам всё равно — вода или огонь, смерч или ураган!
      И щипцы очаровали всех. Но разве у кого-нибудь остались деньги? Да и от ярмарки они ушли уже порядочно. Давно пробило девять часов, солнце пекло очень сильно. Ребята торопились домой. Хамид-то какой хитрец! Поэтому-то и не тратил свои деньги, негодник.
      Ребята разделились на две группы. В одной — Моха-син, Махмуд, Самми и Нуре, в другой — один Хамид. Они ожесточённо спорят. Самми оказывается предате-
      g Змеиный камень 113
      лем — он присоединяется к Хамиду. Но и Мохасин, и Махмуд, и Нуре, которые на год — два старше Хамида, тоже терпят поражение. На стороне Хамида — правда. Одно дело — глина, другое дело — металл, который называется сталью. Он смертоносен. Появись тигр — улетучится вся смелость господина водоноса, солдат бросит своё глиняное ружьё и удерёт куда-нибудь; плохо придётся господину судье: спрятав лицо в свою мантию, он упадёт на землю. А щипцы — этот герой, этот сказочный богатырь схватит за шею тигра, и у того глаза вылезут на лоб.
      Хамид привёл окончательный аргумент:
      — Водоносу-то кто ни прикажи — бегом бросится за водой и начнёт брызгать у двери.
      Мохасин был побеждён. Ему на помощь пришёл Махмуд:
      — А если вас поймают, то свяжут и поведут в суд. Тогда-то вы поваляетесь в ногах у судьи.
      Хамид не смог ответить на это веское возражение, он только спросил:
      — Кто пойдёт нас ловить?
      — Этот солдат с ружьём, — гордо сказал Нуре.
      Хамид, поддразнивая его, воскликнул:
      — Этот несчастный схватит героя, богатыря?! А ну, давай-ка своего солдата, попробуем, поборемся. Да он, как только увидит щипцы, удерёт без оглядки! Как ему, бедняжке, поймать?
      Мохасин нанёс новый удар:
      — Твои щипцы будут каждый день гореть в огне!
      Он думал, что Хамиду нечем будет возразить, но Ха-мид быстро ответил:
      — В огонь прыгают только герои, почтенный. Эти ваши судья, солдат, водонос будут в доме ненужным хламом. А прыгать в огонь может только богатырь.
      Махмуд не сдавался:
      — Господин судья будет сидеть за столом, в кресле, а твои щипцы будут валяться в кухне.
      Эти слова оживили даже Самми и Нуре. Правильно сказал парень! Что ещё могут делать щипцы, как не валяться на кухне!
      Так как Хамиду на ум не пришёл более убедительный ответ, он стал спорить:
      — Мои щипцы останутся на кухне? Вот ещё! Когда господин адвокат сядет в кресло, явятся мои щипцы, сбросят его на землю и загонят ему в живот свод законов.
      Ответ не был удачным. Но возможность загнать свод законов в живот произвела на ребят впечатление и настолько подействовала на них, что трое героев остались • стоять с раскрытыми ртами, словно увидели, как какой-то железный змей проглотил змей бумажный. Они знают, что закон — это то, что выходит изо рта. Загнать его в живот — это, несмотря на бестактность, имело некоторую новизну.
      Поле боя осталось за Хамидом. Его щипцы были богатырём. Теперь уже все мальчики не могли не согласиться с этим.
      То почтительное отношение, которое естественно со стороны побеждённых к победителю, выпало и на долю Хамида.
      Другие затратили по три, по четыре анны, но не приобрели никакой полезной вещи. Хамид же за три пайсы завоевал уважение. Действительно, какой прок от игрушек? Все перебьются. А щипцы Хамида проживут многие годы.
      Начали вырабатывать условия соглашения.
      — Дай немножко подержать твои щипцы, я их посмотрю. А ты возьми посмотри моего водоноса, — предложил Мохасин.
      Махмуд и Нуре тоже предложили свои игрушки.
      Хамид нисколько не возражал против этих условий. Щипцы по очереди переходили из рук в руки, А игрушки по очереди побывали в руках Хамида. Какие красивые игрушки! Хамид попытался утешить побеждённых :
      — Я только дразнил вас. На самом деле, могут ли сравниться эти железные щипцы с вашими игрушками?
      Но ребят это мало утешало. Щипцы покорили их.
      Мохасин возразил Хамиду:
      — Нас никто не поблагодарит за эти игрушки.
      — Где там благодарить! — добавил Махмуд. — Как бы не поколотили. Мама обязательно скажет: «Неужели на ярмарке не было ничего лучше, кроме этой глиняной игрушки?»
      Хамиду пришлось согласиться, что ничья мать не будет так довольна, увидев игрушки, как его бабушка, когда увидит щипцы. Хотя он отдал все три пайсы, Хамиду не приходилось сожалеть о том, как он употребил эти деньги. К тому же теперь его щипцы — богатырь и царь всех игрушек!
      По дороге Махмуду захотелось есть. У него были с собой бананы, которые отец дал ему на дорогу. Махмуд поделился только с Хамидом. Другие лишь смотрели, как они уплетали бананы. Это была заслуга щипцов.
      В одиннадцать часов в деревне началась суматоха. С праздника возвратились мужчины и мальчики. Младшая сестрёнка Мохасина подбежала к брату и вырвала у него из рук водоноса. От радости она высоко подпрыгнула. Господин водонос упал на землю и погиб. Между сестрой и братом началась потасовка. Оба громко ревели. Их мать, услышав шум, очень рассердилась и надавала обоим подзатыльников.
      Кончина уважаемого адвоката, принадлежавшего Нуре, как и подобало, произошла более величественно. Адвокату не положено сидеть на земле или скамейке — необходимо учитывать его высокое положение, — поэтому в стену были вбиты два гвоздика. На них положена деревянная дощечка, на дощечку постелен бумажный коврик. Господин адвокат восседал на троне подобно радже. Нуре начал обмахивать его опахалом. Ведь в су-
      дах имеются и шторы и электрические вентиляторы. Разве можно обойтись по крайней мере без обычного опахала? Без него голова отказывается работать! У Нуре нашлось камышовое опахало, и он стал им действовать. Неизвестно отчего, то ли от движения воздуха, то ли от удара опахала, господин адвокат опять стал кусочком глины. После этого с большой помпой был совершён обряд оплакивания, и бренные останки адвоката были выброшены на свалку.
      Теперь остался только солдатик Махмуда. На него немедленно была возложена обязанность охранять деревню. Но полицейский солдат — не простой человек, который двигается на своих ногах. Его будут носить в паланкине. Нашлась какая-то корзинка, в неё постелили старую рваную тряпку красного цвета, на которой удобно расположился господин солдат. Нуре поднял эту корзинку и начал с ней кружить вокруг двора. Оба его младших брата сопровождали корзинку, крича от имени солдата: «Слушай!» Однако надо было случиться такому несчастью — Махмуд споткнулся! Корзинка вылетела из его рук, и уважаемый солдат вместе со своим ружьём вывалился на землю. У него отлетела одна нога. Махмуд полагал, что он хороший доктор. У него оказалась такая мазь, которой можно было моментально приклеить отбитую ногу. Нужно только фиговое молоко. Нашлось и фиговое молоко. Ногу приклеили. Но как только солдат принял вертикальное положение, нога снова отказалась служить ему. Более того: во время хирургической операции у солдата отломалась и другая нога. Теперь, по крайней мере, солдатик удобно может
      сидеть на одном месте. С одной же ногой он не мог ни сидеть, ни ходить. Теперь солдат стал отшельником. Он охраняет дом, сидя на одном месте. По желанию он превращается даже в божка. С его головы исчезла чалма с бахромой: теперь его можно выдать за кого угодно. Его даже можно использовать как каменную гирю.
      А сейчас, пожалуйста, послушайте о нашем уважаемом Хамиде. Бабушка Амина, как только услышала его голос, тотчас же выбежала из дома. Подхватив внука на руки, она принялась целовать его. Вдруг она вздрогнула:
      — Откуда у тебя эти щипцы?
      — Я купил их.
      — За сколько?
      — За три пайсы.
      Старая Амина заворчала:
      — Какой глупый мальчишка! Уже полдень, а у него во рту не было и маковой росинки. И посмотрите, что же он принёс? Щипцы! Неужели на ярмарке ты ничего не мог найти лучше этих железных щипцов?
      — Ты обжигаешь пальцы о жаровню. Вот я и принёс их тебе, бабушка, — виновато ответил Хамид.
      В сердце старушки гнев сменился любовью, причём не той любовью, которая всегда на виду и которую можно выразить словами. Это была молчаливая любовь, прочная, глубокая, безграничная, вечно живая.
      «Сколько в этом ребёнке самоотверженности, сколько доброты и сострадания! — думала она. — Как хотелось, наверно, Хамиду купить себе игрушку или сладости! Но он не купил ничего, он думал о своей старой бабушке.
      Сколько любви и силы в этом малыше!» Сердце Амины было полно неизъяснимого счастья, она заплакала.
      Что натворили простые щипцы!
      Сегодня Хамид был взрослым, а бабушка Амина — маленькой. Она прижалась к внуку, и по щекам её'текли горячие слёзы. Разве понять Хамиду, отчего плакала старая Амина...
     
     
      КОЛОДЕЦ ТХАКУРА
     
      Отвратительный запах ударил в нос Джокху, когда он поднёс кружку с водой к губам.
      — Что это за вода? — сердито спросил он жену. — Её же нельзя пить, она воняет. У меня горло пеоесохло от жажды, а ты поишь какой-то гадостью! Раз в день, вечером, Ганги ходила за водой. Чаще ходить тяжело: колодец был далеко. Эту воду она принесла вчера, и в ней не было никакого запаха. Откуда же
      он появился сегодня? Она понюхала воду: в самом деле — пахло падалью. Наверно, какое-нибудь животное упало в колодец и подохло там. Но где взять другую воду?
      Кто разрешит ей подойти к колодцу тхакура? ' Даже близко не подпустят — обругают. Есть ещё третий колодец, на другом конце деревни, — колодец, принадлежащий ростовщику. Но и там никто не позволит набрать воды. Больше колодцев в деревне не было.
      Джокху уже несколько дней болен. С трудом подавляя жажду, он лежит молча. Но вот он снова заговорил:
      — Сил моих нет терпеть! Дай воды. Зажму нос и, может быть, как-нибудь проглочу.
      Но Ганги не дала ему пить. Она понимала, что от вонючей воды больному станет хуже. Ганги не знала, что испорченную воду можно обезвредить кипячением.
      — Как ты будешь пить эту воду? — воскликнула Ганги. — Кто знает, какое животное сдохло в колодце. Я принесу тебе свежей.
      — Откуда ты возьмёшь свежую воду? — удивился Джокху.
      — Ведь есть же в деревне ещё два колодца — у тхакура и саху ^ Неужели мне не позволят взять хоть кружку воды?
      — Ничего ты там не получишь. Смотри, поймают — изобьют. Сиди уж лучше дома. Священные брахманы проклянут тебя. Тхакур поколотит палкой, а ростовщик увеличит долг раз в пять. Кто из них понимает страда-
      1 Тхакур — помещик, богатый арендатор.
      2 Сахукар, саху — ростовщик, лавочник.
      ния бедняков? Даже если мы будем умирать, никто не заглянет к нам. Разве такие люди дадут воды из своего колодца?
      Это была горькая правда. Что могла ответить Ганги? Но всё же она не позволила ему лить испорченную воду.
      Было девять часов вечера. Уставшие за день труженики давно уже спали. У ворот тхакура собралось несколько бездельников. Не храбрость в бою была темой их разговора: времена для воинской доблести давно прошли. Разговор шёл о доблестях в судебных тяжбах. Вспоминали, с каким искусством тхакур дал взятку полицейскому инспектору и вышел сухим из воды в одном щекотливом деле. А с какой ловкостью он достал копию одного очень важного судейского документа! И судебный пристав и следователь в один голос говорили, что невозможно получить копию. Один требовал пятьдесят, другой — сто рупий, а тхакур достал её, не затратив ни пайсы. Надо уметь обделывать свои дела!
      Светильник, укреплённый на краю колодца, бросал тусклый свет. Ганги незаметно пробралась к колодцу и стала ждать удобного момента.
      Вся деревня пьёт воду из этого колодца. Никому нет запрета. Только они, несчастные, не могут им пользоваться В сердце Ганги поднялась волна гнева против освяш;енных традицией кастовых запретов и ограничений.
      • До недавнего времени обычай запрещал членам низших каст, так называемым «неприкасаемым», пользоваться общими колодцами.
      «Почему так: мы — подлые, а эти люди — благородные? — думала она. — Только потому, что они носят на шее шнурок? ' Ведь все они — самые настоящие мошенники. Они и крадут, и обманывают, и затевают несправедливые тяжбы. Совсем недавно этот самый тхакур украл овцу у бедного пастуха, зарезал её и съел. В доме уважаемого пандита круглый год играют в азартные игры. А господин саху продаёт топлёное масло, смешивая его с растительным. Они заставляют нас работать, а когда приходится расплачиваться, для них это хуже смерти. Чем же они выше нас? Глоткой они нас превосходят — это так! Мы не кричим на каждом перекрёстке, что мы благородные...»
      Послышались шаги. Кто-то шёл к колодцу. Сердце Ганги тревожно забилось. Беда будет, если её увидят здесь! Тут не обойдётся несколькими пинками. Схватив кувшин и верёвку, она пригнулась, отбежала от колодца и спряталась в густой тени дерева. Разве способны эти люди пош;адить кого-нибудь? Они так избили беднягу Маханга, что он несколько месяцев харкал кровью. И это только за то, что тот не стал работать бесплатно!
      К колодцу подошли две женш;ины. Набирая воду, они продолжали разговаривать:
      — Хороши господа! Сами сели ужинать, а нам приказывают принести свежей воды! В доме, видите ли, нет денег, чтобы купить глиняные кувшины для воды.
      1 Представители высших каст носят на шее священный шнурок. 2 Пандит — учёный брахман, знаток вед (древних священных книг), священнослужитель.
      — Мужчины не могут спокойно видеть нас отдыхающими. Для них это нож острый.
      — Это уж так. Нет, чтобы взять кувшин и сходить за водой! Куда там! Только приказы отдают, точно мы служанки какие!
      — А кто же ты в доме, как не служанка? Разве тебя не кормят, не одевают? К тому же крадёшь время от времени для себя несколько рупий. Чем же ты не служанка?
      — Не стыди меня, сестрица! Так хочется хоть немного отдохнуть от этой жизни! Если бы я столько работала в другой семье, то жила бы куда спокойнее. Да и муж бы был благодарен мне. А у этих умрёшь за работой, а благодарности не дождёшься.
      Набрав воды, женщины удалились. Ганги вышла из своего укрытия и приблизилась к колодцу. У ворот тха-кура уже никого не было. Бездельники разошлись. Сам тхакур, заперев ворота, ушёл в глубь двора спать. Ганги облегчённо вздохнула. Теперь ей ничто не мешало.
      Вероятно, даже сказочный принц, добывая живую и мёртвую воду, не действовал так обдуманно и с такой предосторожностью, как это делала Ганги. Она бесшумно взобралась на край колодца, обвязала горлышко кувшина верёвкой и насторожённо осмотрелась по сторонам, как солдат, попавший ночью во время разведки в крепость врага. Если её сейчас поймают, не будет никакой надежды на пощаду. Она обратилась к богам с горячей молитвой, ободрилась и опустила кувшин в колодец.
      Казалось, прошла целая вечность, пока кувшин погрузился в воду. Не раздалось ни единого всплеска.
      Ганги потащила верёвку вверх, быстро перехватывая её руками. Вот уже показалось горлышко кувшина. Никакой силач не мог бы выташ;ить кувшин с такой быстротой.
      Ганги нагнулась, чтобы взять кувшин, как вдруг в доме господина тхакура открылась дверь. Даже пасть тигра не была бы для Ганги страшнее, чем эта открытая дверь.
      Верёвка выскользнула из её рук. Кувшин с грохотом полетел в колодец, и внизу послышался всплеск воды.
      — Эй, кто там? Кто там? — закричал тхакур, идя к колодцу.
      Ганги спрыгнула на землю и бросилась бежать.
      Вернувшись домой, она увидела, что Джокху жадно пьёт вонючую воду.