DjVu

      Жила-была девочка Маша. У неё, были мама, папа и бабушка. Мама и папа были молодые, а бабушка — старенькая.
      Однажды бабушка попросила:
      — Машенька, сходи, пожалуйста, в магазин! Но Маше было лень идти в магазин, и она сказала:
      — Я бы сходила в магазин, бабушка, да вот ноги мои не хотят идти!
      — А разве ты не хозяйка своих ног! Куда ты им прикажешь, туда они и пойдут!
      — Нет, я не хозяйка своих ног. Куда они хотят, туда и идут! — сказала Маша.
      — Ну ладно, я схожу в магазин, а ты пока накрой на стол! — вздохнула бабушка.
      Но Маше было лень накрывать на стол, и она сказала:
      — Я бы накрыла на стол, да руки мои не хотят. А я не хозяйка своих рук. Они что хотят, то и делают.
      — Как тебе не стыдно говорить такие глупости! — огорчилась бабушка.
      — А я не хозяйка своего языка. Он что хочет, то и говорит, — сказала Маша.
      Скоро пришли папа и мама, и все сели за стол.
      Маша хотела съесть ложку клубничного варенья, но вместо этого её правая рука зачерпнула полную ложку горчицы и сунула её Маше в рот.
      Маша вскочила со стула. Из глаз её полились крупные слёзы. Только, наверное, на этот раз её слезы были не солёные, а горькие.
      — Что с тобой, девочка? — спросила мама.
      А Машины ноги вдруг вынесли её в переднюю, а оттуда прямо на лестницу, а оттуда прямо во двор.
      — Ой! Я совсем не хочу бежать во двор! —испугалась Маша. — Это мои ноги сами бегут, куда хотят. Они меня больше не слушаются!
      Во дворе Маша увидела Серёжку и его собаку Белку.
      Маша очень уважала Серёжку. Серёжка был отличник и к тому же очень здорово рисовал.
      И его собаку Белку Маша тоже очень уважала. Она была овчарка и к тому же ищейка.
      Маша хотела подойти и сказать что-нибудь умное.
      — Здравствуй, Серёжа, как ты поживаешь? — хотела сказать Маша, а вместо этого вдруг захохотала и сказала противным голосом: — Уходи отсюда со своей собакой, а то я её укушу!
      «Ой! Я совсем не то хотела сказать! — ужаснулась Маша. — Мой язык совсем меня не слушается»
      Ей хотелось провалиться сквозь землю или хотя бы убежать со двора. Но вместо этого ее ноги побежали к зелёной скамейке, где сидели рядышком две соседки — Анна Спиридоновна и Наталья Петровна.
      Маша села на скамейку и отверну-лась. Но всё равно она чувствовала, что Серёжка смотрит на неё. Она даже чувствовала, что Серёжка моргает глазами от удивления.
      И вдруг Маша увидела, что её правая рука лезет прямо в сумку Анны Спиридоновны, где лежат большие красные яблоки.
      Маша попробовала ухватить левой рукой свою правую руку и вытащить её из сумки. Но правая рука, как и все правые руки на свете, была сильнее, чем левая. Она залезла в сумку и схватила самое большое и самое красное яблоко.
      Глаза у Анны Спиридоновны стали круглые и колючие, как кнопки.
      — Маша! — охнула она. — Ты... Ты... Неужели ты не могла попросить?
      Но тут Машины ноги побежали со двора прямо на улицу.
      На улице было очень много машин. Машины рычали, фыркали и куда-то очень быстро ехали.
      Машины ноги совсем не знали правил уличного движения. Правила уличного движения знала Машина голова, а ноги умели только бегать. И они, конечно, побежали прямо под троллейбус.
      — Ты куда, девочка? — закричал милиционер и схватил Машу за руку. Лицо у милиционера было очень доброе. А нос был круглый, как у Машиной бабушки. Поэтому он немного был похож на Машину бабушку.
      Маша хотела заплакать и сказать доброму милиционеру:
      — Дяденька милиционер, держите меня крепче! А лучше всего отведите меня в милицию!
      Но вместо этого Маша сказала некрасивым голосом:
      — Отпусти меня, милиционер. Потому что я не девочка, а серый волк. Я очень люблю есть милиционерские свистки.
      А Машин язык сам высунулся изо рта и подразнил милиционера.
      Милиционер обиделся и отпустил Машину.
      А Маша села в троллейбус, и троллейбус уехал.
      Троллейбус доехал до конечной остановки. Тут дома стояли далеко друг от друга, а вдали синел лес.
      Машины ноги побежали по шоссе, потом по дороге, а потом по тропинке между деревьями. Так они бежали и бежали, пока не завели Машу в самую глубь леса.
      Солнце уже зашло. Конечно, оно не стало задерживаться на небе из-за какой-то глупой девчонки.
      Стало темно и страшно.
      Кругом были высокие деревья и глубокие ямы. Маша села на пень.
      — Пусть меня съедят волки! — решила она. — Если мой язык будет врать, руки — воровать, а ноги — идти не туда, куда надо, — лучше мне вообще не жить на свете... Как я хотела бы снова стать хозяйкой своих рук, ног и языка1 Я больше никогда не стала бы лениться!
      И Маша горько заплакала.
      Вдруг она увидела три жёлтых огонька. Они всё приближались и приближались.
      — Волк! — испугалась Маша. — Ох! Трёхглазый волк! Или, наверное, два волка. Один двуглазый, а другой одноглазый! Самый злой и старый!
      Маша вскочила на ноги и схватила длинный сук. И тут она почувствовала, что ноги её слушаются, а рука крепко сжимает сук.
      — Ой, мамочка! Мне страшно! — закричала Маша. И это было именно то, что она хотела закричать.
      — Машенька! — вдруг услышала она мамин голос. — Где ты?
      И тут к Маше подбежали мама, папа и Серёжка. В руках у них были электрические фонарики. Серёжка держал на ремешке свою овчарку Белку.
      — Ох, Маша! — сказал папа. — Как ты нас напугала! Разве можно быть такой безответственной девчонкой? Тебя надо было бы как следует выпороть...
      — Это Белка нашла твои следы! — сказал Серёжка, который понял, что надо скорее начать говорить о чём-нибудь другом. — Знаешь, какой у неё нюх? Она своё дело знает!
      Тут мама поцеловала Машу, и все пошли домой.
      На этом и кончается сказка.