DjVu

      ОДЕЖДА
     
      ЗАГАДКА
      Каждое утро ты одеваешься.
      Сменишь ночную рубашку на дневную, натянешь трусы и чулки. Потом наденешь костюм или платье, зашнуруешь ботинки. Остаётся только повязать пионерский галстук да положить в карман носовой платок — вот и всё.
      Пора в школу. Ты снимаешь с вешалки пальто, шапку и в сырую погоду надеваешь на ноги калоши.
      Из чего сделана твоя одежда?
      Из плодов одного растения и стеблей другого.
      Из овечьих волос и бычьей шкуры.
      Из личинок гусеницы или, может быть, из обыкновенной ёлки.
      Из сока растения, а может быть, из картошки.
      Да ещё, пожалуй, из молока.
      Вероятно, тебе не отгадать, что сделано из молока, что из картошки.. А отгадка — в книжке.
     
      КАК ВATA НА КУСТЕ РАСТЁТ
     
      В старину рассказывали, будто за великой рекой Волгой, за широким Каспийским морем, растут не то кусты, не то звери.
      Сажают в землю семя, а из него вырастает барашек. У барашка мягкая, тонкая шёрстка. Посередине живота у него корень, вросший в землю. Живёт так барашек на корню, ест вокруг себя травку. Когда всю траву съест и ничего кругом не останется, он засыхает, как куст без воды.
      Нежную и тёплую шёрстку этого барашка клали внутрь шапок и на грудь — для тепла.
      Конечно, это сказка. Нет таких животных, чтобы вырастали из семечка, как дыня.
      Никто и никогда не видел чудесного зверя на корню, зато многие видели белую мягкую шёрстку — светлый пушок, который привозили из-за Каспийского моря. Он действительно немного похож на шерсть кудрявого барашка, но тоньше и мягче.
      Теперь уже все знают, что это не шёрстка барашка. Каждый год весною сажают семена, а летом из них вырастают невысокие кусты. Ни за что тебе не догадаться, что на этих кустах растёт. Коробочки с ватой — вот что растёт! Эту вату и принимали за шёрстку волшебного барашка.
      Куст называется хлопчатником, а вата, которая на нём растёт, — хлопком.
      Хлопчатник любит тепло и воду. Листья он поворачивает всегда так. чтобы на них падали солнечные лучи. Если посадить куст в тени — он зачахнет. Воды ему нужно не очень много, но свою порцию он хочет получать так же аккуратно, как ты — завтрак по утрам. Он не согласен, как другие растения, ждать неделю или две, пока пойдёт дождь, — засохнет. А если дождь зарядит надолго — хлопчатник загниёт. А если целое лето тучи будут закрывать солнце — он не вырастет.
      Видишь, какое капризное растение. Поэтому и сеют хлопчатник только в таких местах, где достаточно солнца, а воду к полям можно провести по каналам.
      Летом хлопчатник цветёт, но жизнь его цветка очень короткая — только один день. Утром распускается белый цветок, днём розовеет, к вечеру становится красным и ночью вянет.
      Хлопкоуборочные машины снимаю! урожаи.
      Потом начинают расти на хлопчатнике плоды, как яблоки на яблоне. Эти плоды похожи на маленькие зелёные коробочки. Внутри коробочки семена, покрытые мягким белым пушком.
      Пушок растёт быстрее коробочки, ему становится внутри неё тесно. Тогда коробочка раскрывается, и пушок продолжает расти.
      Ранней осенью начинается сбор хлопка.
      Это трудная работа. Из каждой коробочки надо выдернуть пушок и положить его в корзинку или в мешок, прикреплённый к переднику.
      Теперь у нас есть машины для сбора хлопка, а ещё недавно колхозникам приходилось крепко задумываться, как бы побыстрее справиться с уборкой. Самый замечательный способ придумала пионерка из Узбекистана — Мамлакат Нахангова. Ей то-
      гда было 12 лет. Хлопок собирали всегда одной рукой, а Мамлакат стала выдёргивать пушок из коробочек сразу двумя руками: правой рукой из одной коробочки, а левой — из другой. Взрослые учились у Мамлакат, как надо собирать хлопок.
      Мамлакат вызвали в Москву и наградили орденом Ленина.
      Когда выдёргивают из коробочек пушок, вместе с ним выдёргиваются и семена. Надо отделить семена от волокон. А они так плотно сидят в пушке, что сколько ни тряси — не вытрясешь. Чтобы очищать пушок от семян, придумали машину.
      Семена весной посадят в землю. А из тех семян, что для посева не нужны, выжимают масло. Оно так и называется — хлопковым. Очищенный пушок — вату — пакуют в большие тюки и отправляют на фабрики, чтобы сделать из хлопка материю.
     
      КАК ТКУТ МАТЕРИИ
     
      Рубашку шьют из материи.
      Материю ткут из ниток.
      А нитки прядут из хлопка.
      Попробуй-ка сделать из хлопка нитку. Возьми комок ваты — ведь вата это и есть очищенный хлопок, — посмотри внимательно: ты увидишь, что вата состоит из тоненьких волокон — ниточек. Но эти ниточки короткие и некрепкие. Давай сделаем из волокон ваты крепкую длинную нитку.
      Расправь вату и вытяни её так, чтобы она лежала на столе не комком, а салфеточкой. Теперь возьми вату в левую руку, а правой вытяни несколько волокон. Только осторожно, чтобы волокна не оторвались от всего куска ваты.
      Большим и указательным пальцами скручивай те волокна, что вытащились. Верти всё время в одну сторо-
      Эта машина очищает хлопок — отделяет семена от волокон
      ну. Волокна скрутятся в толстую нитку.
      Потом осторожно потяни за эту нитку; из куска ваты вытянутся ещё волокна. Скрути и эти волокна — нитка станет длиннее. Чем дольше крутить, тем крепче и тоньше будет нитка.
      Но вот беда — если так скручивать, то на одну рубашку пришлось бы готовить нитки целый год.
      Уже три тысячи лет назад придумали, как скручивать нитки быстрее. Хлопок расчёсывали гребешком, чтобы волокна лежали ровно, не путались. Расчёсанные пучки привязывали к палке — пряслу. Вытягивали из пучка кусочек нити и привязывали её конец к другой палочке, короткой. Эта палочка внизу толще, чем наверху. Её запускали, как волчок. Она вертелась и скручивала нить гораздо быстрее, чем пальцы. Надо было только левой рукой вытягивать волокна из пучка хлопка, а правой подкручивать волчок.
      Называется такой волчок веретеном.
      И всё-таки это очень медленная работа — прясть нити ручным веретеном. Теперь на фабриках стоят огромные машины, которые сами очень быстро прядут нити из хлопка.
      Первая машина разрыхляет хлопок железными пальцами. А сильная струя ветра выдувает из хлопка всю пыль. Эта машина называется трепальной, она треплет хлопок.
      Другая машина расчёсывает хлопок большими щётками. Эта машина называется чесальной.
      А третья машина вытягивает хлопок в широкую ровную ленту. Это ленточная машина.
      Потом из ленты прядут нити. Скручивают нити, как и прежде, верете-
      ста веретён, и прядут они сразу четыреста ниток. Рабочим надо только следить, чтобы машина была в по-
      Когда нитки готовы, нужно выткать из них материю.
      Посмотри на свет свой носовой платок. Ты увидишь, что он соткан из ниток. Одни нитки протянуты вдоль, другие поперёк. Всякая материя состоит из переплетённых ниток.
     
      А эта машина прядёт нитки из волокон хлопка. Эта коробочка называется челноком. Челнок снуёт поперёк продольных нитей, продевает сквозь них поперечные. Получается материя, из которой уже можно сшить рубашку или платье.
      Видишь, как много работы — рубашку сделать. Сперва нужно вырастить хлопок, собрать его и очистить. Потом нужно из хлопка нитки спрясть, потом из ниток соткать материю, а из материи рубашку сшить.
     
      ТЕРЕБЛЁНЫЙ, МЯТЫЙ, ТРЁПАНЫЙ
     
      Попроси дома льняное полотенце или кусок холста. Вероятно, найдётся. Натяни его и посмотри сквозь материю. Почти ничего не видно: ткань плотная, ровная, никаких просветов. А сквозь бумажную материю, которая сделана из хлопка, увидишь всю мебель в комнате. В ткани есть просветы: кое-где она поплотнее, кое-где пореже. Из хлопка не получается такой ровной, плотной ткани, как из льна.
      Что такое лён, ты знаешь: растение, как и хлопок. Оно не на юге растёт, а в умеренном климате. Лён не так капризен, как хлопок. Солнца ему надо не больше, чем ржи. Он может подождать, пока дождь пойдёт, — не нужно подавать ему воду на утренний завтрак.
      А это стебель льна, положенный под увеличительное стекло.
      Посеяли лён, выросли стебли с метёлками наверху. У тонкого стебелька льна строение такое же, как у ствола большого дерева: сверху — кора, под корой — луб.
      Ты знаешь, что такое луб? Это самая мягкая и гибкая часть ствола. Из луба берёзы делают корзинки для грибов, из луба липы плели прежде лапти.
      В льняном стебле луб состоит из крепких, длинных и очень тонких волокон. Из этих волокон и прядут нитки.
      Но подожди. Прежде чем нитки прясть, нужно достать волокна из стебля, отделить их от коры и от внутренней части стебля — древесины. А это не так просто.
      Прежде всего нужно решить, когда снимать урожай.
      Если хлеб сеешь — всё ясно: урожай нужно снимать, когда зёрна, семена, созреют. А со льном нельзя ждать, пока созреют семена, — волокно загрубеет и нити из него получатся плохие.
      А как же без семян? Ведь тогда на следующий год сеять будет нечего. Да и не только для посева нужны льняные семена — из них выжимают масло.
      Вот что придумали: собирают урожай прежде, чем семена созрели, а потом оставляют лён лежать недели на две в поле. За это время семена созреют, а волокно не испортится.
      Рожь, пшеницу срезают. А лён выдёргивают из земли с корнем, чтобы весь стебель сохранился. Это называется теребить лён. Руками теребить — работа долгая и нелёгкая.
      Сейчас у нас есть машины — льнотеребилки. Они сами теребят лён.
      Стелют тереблёный лён в поле. Семена дозревают.
      Но не только для этого кладут лён на стлище. Дело в том, что волокна луба очень крепко склеены между собой, а весь луб крепко склеен с древесиной, с внутренней частью стебля. Поэтому достать волокна из
      Мочили. Здесь лён мокнет.
      стебля совсем не просто. Пока лён лежит в поле — в стебле вырастают крохотные грибки, которые разрушают клей. Но весь клей грибки не могут уничтожить. Они только размягчают его.
      Когда семена созрели, лён молотят — выбивают из метёлок зёрна. А солому — стебли льна — опускают в
      речку или опять кладут в поле, под осенние дожди.
      В мокрых стеблях заводятся живые существа — бактерии. Они такие крохотные, что их только под микроскопом можно увидеть. Эти бактерии питаются клеем, который скрепляет волокна. Пока лён мокнет, бактерии съедают весь клей.
      Вот уже сколько работы было со льном: теребили его, стлали, молотили и мочили. Но это ещё не всё.
      Теперь лён надо высушить, а высушив, разделить луб на волокна. Это делают в машине; она называется мялкой. Льняную солому, тресту, пропускают между круглыми валами. Луб в мялке отделяется от коры и древесины.
      А потом луб отправляют в другую машину — трепалку. Трепать лён — значит выбивать ударами остатки древесины, клея из луба и разделять луб на отдельные волокна. Работа трепалки похожа на выбивание пыли из одежды.
      Вот теперь тереблёный, мочёный, сушёный, мятый, трёпаный лён можно отправить на фабрику.
      Там, на прядильной фабрике, из тонких волокон скрутят нитки, а на ткацкой фабрике из ниток выткут материю — полотно или холст. Льняные нитки крепче хлопчатобумажных, поэтому из них делают рыболовные сети, паруса.
      А из коротких волокон, которые не годятся для пряжи, делают паклю. Ею затыкают щели между брёвнами в деревянных домах — конопатят дома.
     
      ПРО ТЁПЛУЮ ОДЕЖДУ
     
      Из хлопчатобумажной и льняной материи шьют лёгкую одежду, бельё, а из шерстяной материи — тёплую одежду.
      Шерстяные нитки прядут из шерсти животных. Самую хорошую, удобную для пряжи шерсть дают овны и бараны. У них за зиму отрастает длинная и густая шёрстка — каждый волосок длиннее льняного и хлопкового волокна.
      Зимой шерсть греет баранов и овец, а летом длинная густая шерсть нужна им не больше, чем тебе шуба в жаркую погоду. Поэтому стригут баранов и овец весной.
      Прежде стригли шерсть ножницами. Это тяжёлая и долгая работа. Овца не лежит спокойно — приходится её связывать; но она всё равно дёргается, и стригалю трудно управиться. У стриженной ножницами овцы обычно бывают порезы на коже. И шерсть не всегда ровно острижена. Только очень опытный стригаль хорошо справлялся с работой.
      А теперь овец и баранов стригут электрическими машинками. Они устроены, как те машинки, которыми тебе волосы стригут. Но их приводят в движение не рукой, а электрическим током. Стригалю нужно только аккуратно вести машинку по шерсти — стрижёт она сама. Хороший стригаль может за день до ста овец остричь машинкой, а вручную с тридцатью еле справился бы. И овце неприятностей меньше — порезов при стрижке машинкой почти не бывает.
      Чем тоньше каждый волосок шерсти, тем мягче и крепче сплетённые из них нитки, а значит, и материя из ниток лучше; поэтому у нас разводят больше всего овец и баранов с тонкой шерстью, их называют тонкорунными. Посмотри на рисунке, какая у них густая и кудрявая шерсть.
      Когда шерсть состригли, её очищают от пота и жира, промывают. Бараны ходят по пастбищам, и в их густой шерсти застревает всякий сор, больше всего стебли растений. Плохо, когда в шерсти репей застрянет. Его никак не вытащишь, не порвав волоски. А короткие, порванные волокна для пряжи неудобны.
      Когда шерсть промоют, очистят от пота и жира, из неё прядут на фабрике нитки.
     
      УДИВИТЕЛЬНЫЕ ТКАНИ
     
      Бумажные ткани — из хлопка, шерстяные — из шерсти, полотно и холст — из льна. А шёлковые ткани, конечно, из шёлка.
      Ты знаешь, откуда шёлк берётся?
      Есть такие гусеницы — червячки-шелкопряды. Они мохнатые, как всякие гусеницы.
      Кормятся шелкопряды листьями тутового дерева.
      Личинки шелкопряда обёрнуты коконом — одеялом из мягких, нежных волокон. Червячок шелкопряда — живая фабрика таких волокон. Он их выделяет, как мы слюну.
      Волокна кокона блестящие, очень тонкие и крепкие. Из них и скручивают шёлковые нити, а из шёлковых нитей ткут материю.
      Она дороже хлопковой и льняной. Это понятно: работы с шёлковым волокном очень много.
      Нужно посадить и вырастить тутовые деревья, а они растут не во всяком климате — тепло любят. Потом нужно развести миллионы червячков-шелкопрядов и выкармливать их тутовыми листьями.
      А самое трудное — разматывать коконы. Надо сперва размягчить водяным паром клей, которым скреплены волокна, потом ухватить кончик волокна и осторожно, чтобы не порвать, разматывать его в тёплой воде.
      Задумались учёные: нельзя ли дешевле изготовлять шёлк? Как будто трудно — ведь от самой долгой работы, от разматывания кокона, никак не избавишься.
      Оказалось, можно обойтись без разматывания. Да заодно уж и без кокона и без червячка-шелкопряда. Из обыкновенной ёлки можно сделать шёлковую материю.
      Ты помнишь, что кормится шелкопряд тутовыми листьями, а листья, как и все растения, состоят главным образом из вещества, которое называется целлюлозой. Она в организме шелкопряда перерабатывается, соединяется с другими веществами.
      Целлюлозу можно из любого дерева приготовить — не обязательно из тутовых листьев. А вместо веществ, с которыми целлюлоза соединяется в организме шелкопряда, учёные нашли другие, заменяющие их.
      Наверху — червячок-шелкопряд. Пониже — бабочка-шелкопряд и коконы. Внизу — тутовое дерево, листьями которого кормятся шелкопряды
      Целлюлозу приготовляют на фабрике. Измельчают ствол дерева — рубят его в щепу. А из щепы варят кашу. Только варятся щепки не в воде, а в специальном составе, который готовят на химическом заводе.
      Ну, а как же из целлюлозы сделать нити?
      Растворили целлюлозу в химических веществах, заменяющих те, что вырабатывает червячок-шелкопряд, и получили густую, как мёд, массу.
      В этот раствор опускали стеклянную палочку и быстро вытаскивали её. На палочке повисала нить. Высушенная, она была в точности похожа на шёлковую — такая же блестящая и прочная.
      Этот опыт давно проделали — ещё б прошлом веке. Но дальше дело то-
      гда не пошло. Вытягивать стеклянной палочкой шёлковые нити — работа очень долгая, нестоящая. Да и нити получались неровные — то очень толстые, то слишком тонкие.
      А у червячка-шелкопряда нити получаются не только длинные, но и одинаковой толщины. Прошло много лет, пока люди и в этом научились подражать природе. Червячок-шелкопряд выпускает нити из своего тела сквозь узенькое отверстие — потому они и получаются такими ровными и тонкими.
      Изобрели машину, которая подражает шелкопряду — выпускает такие же тонкие и ровные нити. Одна из главных частей машины — металлические колпачки с десятками крохотных отверстий в каждом. В эти колпачки
      подаётся раствор целлюлозы. Он выливается сквозь отверстия тонкими струйками и попадает в ванну с жидким химическим составом. Струйки твердеют — получаются тонкие нити.
      Когда машину изобрели, стали искать другой состав для искусственного шёлка. Прежний был не очень удачен — он легко воспламенялся. Пробовали обрабатывать целлюлозу разными веществами, пока не нашли подходящий состав.
      Раствор целлюлозы, обработанный этим составом, называется вискозой.
      Вискозные нити тоньше паутинки. Нужно их скрутить несколько десят-
      Колпачок. Он называется фильерой. Сквозь фильеру пропускают раствор, из которого образуются нити.
      ков, чтобы получилась крепкая, годная для пряжи нить.
      Советские инженеры изобрели аппарат для приготовления вискозного волокна.
      Это огромная машина, высотой в три этажа.
      Она прядёт нити, перематывает их, сушит и скручивает.
      Для того чтобы выпускать столько шёлка, сколько даёт один завод вискозного волокна, нужны были бы миллиарды шелковичных червей, целые леса тутовых деревьев. И обходится вискозный шёлк намного дешевле натурального.
      Эта машина прядёт вискозные нити.
      Интересно, что из дешёвой вискозы можно сделать много полезных вещей, которые из дорогого натурального шёлка не изготовишь.
      Тебе, вероятно, приходилось видеть тонкую, прозрачную плёнку, в которую обёрнуты коробочки некоторых лекарств, мороженое, иногда конфеты. Эта прочная плёнка — её называют целлофаном — сделана из вискозы.
      Почему нельзя из натурального шёлка сделать целлофан? Очень просто. Червячок вырабатывает волокна всегда одинаковой толщины. Можно эти волокна скручивать по нескольку
      Все эти вещи обёрнуты целлофаном.
      штук, чтобы получилась крепкая нить, и всё.
      А вискозе можно придать любую форму: сделаешь в колпачке, сквозь который пропускают вискозную массу, крохотные отверстия — получится тонкая нить. Сделаешь отверстия пошире — будет нить толщиной с волос. А если пропускать вискозу вместо дырочек сквозь узкую щель — получится плёнка, целлофан.
      Самые неожиданные вещи можно делать из вискозы — даже мебель. Вместо нитей выпускают из колпака соломку. Она прочна и хорошо гнётся. Из неё плетут сиденья и спинки для соломенных кресел. Можно сделать из вискозных нитей искусственный мех — его трудно отличить от натурального каракуля.
      Вот как получилось: сперва искали способ делать шёлк без шелковичных червей только для того, чтобы он стал дешевле и было его больше. А когда сделали искусственный шёлк, оказалось, что его можно использовать гораздо шире, чем натуральный. У него есть свойства, которых натуральному шёлку не хватает.
      Как ты думаешь, что крепче: стальная проволока или шёлковая нить? Кажется, и спрашивать смешно. Стальную проволоку попробуй — порви рукой! А шёлковую нитку дёрнешь — и порвалась. Но это — смотря какая шёлковая нить.
      Сделали учёные шёлковое волокно не из вискозы, а другим способом:
      соединили целлюлозу с уксусной кислотой и обработали этот состав ещё другими веществами. Получились нити замечательной крепости.
      Совьёшь из них тонкую бечёвку — она крепче стальной проволоки.
      Вот какой шёлк можно сделать из обыкновенной ели! Куда за ним червячку-шелкопряду угнаться!
      чайшую нить, почти невидимую глазом.
      Ты знаешь, когда хотят сказать, что какая-нибудь вещь очень тонкая, говорят: «тонкая, как волос». Тут такое сравнение не# годится. Стеклянная нить в несколько раз тоньше волоса.
      Хорош стеклянный шёлк тем, что он не горит и очень прочен.
     
      КАКИЕ ЕЩЕ ЕСТЬ УДИВИТЕЛЬНЫЕ ТКАНИ
     
      Шёлк не только из ели можно сделать. Его приготовляют ещё из каменного угля.
      Тебе, наверно, приходилось слышать название «капроновые чулки». Они так же красивы и тонки, как чулки из натурального шёлка, но намного прочнее. Из каменноугольной смолы добывают карболовую кислоту — вещество с неприятным запахом. А из неё учёные сделали искусственную смолу, которая годится для изготовления шёлковых нитей. Их и называют капроновыми. Из капрона не только чулки делают.
      Об этом ты узнаешь подробнее, когда дойдёшь до последней главы книги.
      А ещё шёлк можно делать из стекла.
      Совсем, кажется, непонятно.
      Ведь стекло хрупкое и не гнётся — как же из него сделать материю? Секрет тут вот в чём: стекло не ломается и хорошо гнётся, если его вытянуть в тон-
      И кресло, и шёлковые ткани сделаны из вискозы.
      Всё это сделано из капрона.
      Шёлк — материя красивая и удобная, но греет она плохо. Поэтому тёплую одежду шьют из шерсти. Учёные сумели и шерсть сделать искусственную.
      Материал для неё нашли простой: обыкновенное молоко.
      Одна из составных частей молока называется казеином. Это высушенный творог.
      Белые хлопья казеина размалывают в порошок, смешивают с водой и некоторыми химическими веществами. Получается тягучая, густая масса.
      Её выдавливают, как вискозу, сквозь колпачки с отверстиями в ванну с серной кислотой.
      Шерсть из творога очень похожа на натуральную, овечью.
      Видишь, сколько удивительных тканей из самых простых материалов создали учёные.
     
      КАК ШЬЮТ ОДЕЖДУ
     
      Соткали из ниток материю. Теперь нужно из материи сшить костюм или платье. Это мы говорим: «сшить». А на фабрике, где делают одежду, костюм «собирают».
      Как это?
      Привезли на фабрику материю. Прежде всего надо скроить костюм. Тебе, наверно, приходилось видеть дома, как кроят. Берут ножницы и вырезают из материи части будущего костюма.
      На фабрике не так.
      Складывают кусками, один на другой, материю сразу на пятьдесят костюмов. Получается высокая стопка. На верхнем куске рисуют мелом форму, которую надо выкроить, а потом всю стопку отправляют под электрический нож. Он как врежется в материю, так насквозь все пятьдесят кусков пройдёт. Надо только поворачивать стопку так, чтобы нож попадал всё время на меловую черту — по форме вырезал, а не как-нибудь.
      Вот когда костюм скроили, можно его собирать — сшить отдельные части, карманы приделать, пуговицы пришить.
      Всё это делают машинами. На фабрике не одна швейная машина, на какой дома шьют, а много разных машин.
      Одни машины сшивают, другие прорезают и обмётывают петли, третьи утюжат, разглаживают материю. Специальные машины пришивают пуговицы.
      Во всю длину помещения протянута лента. Она движется. На ленте лежат части костюма, которые надо сшить. А по сторонам ленты — рабочие. Около них стоят машины. Берёт рабочий с ленты — она называется конвейером — два куска материи и заправляет в швейную машину. Машина сшивает куски материи. Приводится она в движение электрическим током и шьёт очень быстро.
      У конвейера швейной фабрики.
      Когда свою часть дела рабочий кончил, он кладёт сшитую материю опять на ленту. Идёт она к следующему рабочему, к следующей машине. И к концу ленты приходит готовый пиджак — с карманами, пуговицами, даже вешалка пришита. Остаётся только проверить, всё ли в порядке, выутюжить его, почистить и отправить в магазин.
     
      КАК ВЯЖУТ ЧУЛКИ
     
      Можно ли сказать, что вся одежда у тебя сделана из ниток? Да, кроме обуви. Из ниток и бельё, и костюм или платье, и пальто, и чулки.
      А можно сказать, что вся одежда сшита из материи? Нет, нельзя. Чулки хоть из ниток, да не из материи. И не сшиты, а связаны.
      Ты помнишь, как делают ткань, материю. Натягивают нити вдоль и продевают сквозь них поперечные нити. А в чулках нити иначе переплетают — из них вяжут петли. Это можно вручную делать — крючками или тупыми длинными иголками, спицами. Но вручную, конечно, долго вязать.
      На фабриках чулки вяжут машинами. В этих машинах главный инструмент — иглы. Они не с ушком, в которое продевается нить, как в швейной игле, а с крючками, подцепляющими нить. Такими иглами вяжут из нитей петли.
      В машине много игл, они сразу делают десятки петель, поэтому чулок очень быстро вяжется.
      Так выглядят под увеличительным стеклом петли, сделанные вязальной машиной.
      Наверху — игла вязальной машины. Вязальная машина.
      Вяжут не только чулки, но и тёплые костюмы, платки, кофточки, свитеры. Вязаные вещи называют трикотажными.
      Чем отличается трикотаж от ткани?
      Ткань не растягивается, а трикотаж можно растягивать, как резину, — только, конечно, не так сильно. Ты ведь знаешь, что чулок растягивается, когда его надеваешь. А как надел — он сжимается, плотно облегает ногу.
      Но самое важное — что вязаная одежда хорошо греет. В костюме из бумажной материи зимой холодно, а из тех же бумажных ниток свяжешь свитер или лыжный костюм — в нём тепло. Это потому, что нити не прилегают плотно одна к другой — между ними есть воздух. Так, две тонкие рубашки греют лучше, чем одна толстая — между надетыми одна на другую рубашками есть прослойка воздуха.
      ПРО КОЖУ
      Вся одежда сшита или связана из ниток. А ботинки и туфли сшиты из кожи. Приготовляют кожу из шкур животных. Кожа хороша для обуви потому, что она крепкая — её не только руками, но и машиной разорвать трудно. И стирается она от ходьбы не скоро.
      Обувь шьют чаще всего из телячьей кожи или из овечьей; иногда из свиной, верблюжьей, конской, оленьей, даже из крокодиловой и змеиной.
      А подмётки делают из самой крепкой кожи — бычьей.
      Кожу умели хорошо выделывать уже в седой древности. Мы даже знаем, как это делали в то время. В знаменитой греческой поэме «Илиада» стихами описано приготовление кожи. Этой поэме больше двух с половиной тысяч лет от роду.
      Шкуру с большого быка, насыщенную жиром,
      Муж доверяет рабам и велит растянуть её ровно,
      Те же становятся в круг и в различные стороны тянут;
      Влага выходит из кожи, а жир проникает в средину,
      И от усилия всех раздается она равномерно.
      Видишь, как подробно описано! Значит, чтобы приготовить хорошую кожу, нужно было шкуру пропитать жиром, просушить и растянуть.
      Ты, может быть, знаешь слово «кожемяка». Есть сказка про Никиту Кожемяку — силача, разом разрывавшего девять кож, сложенных вместе. Кожемяками в деревне всегда были силачи.
      А называли их кожемяками потому, что кожи, прежде чем растягивать, надо было мять. Смазав жиром, шкуру долго мяли руками, чтобы она этим жиром пропиталась. Работа очень тяжёлая, только силачи и могли с ней справиться.
      Но это способ старинный, им уже не пользуются. Теперь свежую шкуру пропитывают солью, чтобы она не сгнила, и отправляют на кожевенный
      завод — там и выделывают из неё кожу.
      На заводе шкуру прежде всего размачивают, чтобы выгнать соль. Потом ножами, укреплёнными в машине, чистят шкуру, снимают её верхний, непрочный слой. А щетину со шкуры сгоняют, намазав её известью. Потом шкуру промывают, чтобы удалить известь.
      Теперь начинается самое главное: нужно выделать кожу так, чтобы она навсегда осталась мягкой, не сгнила бы и не пропускала воду. Это называется выдубить кожу. Дубят кожу древесной корой.
      В древесной коре есть вещество, которое сохраняет кожу и размягчает её: танин.
      Ты его на вкус знаешь — танин есть в чае. Именно от танина у крепко настоенного чая вкус немного терпкий, вяжущий рот.
      Из танина, между прочим, и чернила делают.
      Вот этого танина много в древесной коре. Кору настаивают, как чай, только не в маленьком чайнике, а в огромных чанах.
      Не всякую кожу выделывают древесной корой. Ты, вероятно, носишь ботинки или туфли, которые называют хромовыми. Называют их так потому, что верх ботинок, тонкую кожу, дубят не настоем коры, а веществом, приготовленным из металла хрома.
      И промывают и дубят шкуру в ба-
      Аппарат для окраски кожи. Он распыляет краску так, чтобы она легла на кожу ровным слоем.
      рабанах, похожих на обыкновенные бочки. Барабан вращается, и дубильный состав или вода проникают в шкуру. Прежде шкуры для промывки и дубления просто клали в чаны или в вырытые в земле ямы. Их там приходилось очень долго держать. Кожа для подмёток дубилась несколько месяцев, иногда и год. А в барабанах самую толстую кожу дубят трое суток. Когда кожу выдубили, её красят и, чтобы была мягче, пропитывают жиром. Потом растягивают и кладут под тяжёлый пресс, чтобы она вся была одинаковой толщины.
     
      КАК ШЬЮТ ОБУВЬ
     
      Приготовили кожу. Надо из неё сшить ботинки или туфли.
      Прежде обувь шил сапожник. Он
      кроил кожу, как портной материю. Только не ножницами, а острым ножом. Из толстой кожи сапожник вырезал подмётки по размеру ноги, на которую шил обувь. Из тонкой кожи кроил верх и сшивал отдельные его части. Выкроенную и сшитую кожу для верха обуви называют заготовкой.
      Потом брал сапожник колодку. Это кусок дерева, выточенный по форме Ноги. На низ колодки, на ступню, сапожник клал стельку из кожи. Потом аккуратно, чтобы кожа нигде не морщилась, прилаживал на колодку заготовку, а нижний край заготовки загибал на стельку. Толстыми нитками он пришивал подмётку или приколачивал её мелкими гвоздиками.
      Шить пару ботинок сапожнику приходилось дня два — три.
      А теперь обувь шьют на фабрике. Тут работа идёт намного быстрее. Над каждой парой ботинок трудится не один сапожник с молотком, шилом и дратвой, а около ста рабочих и столько же машин.
      Как же это? Ведь они, наверно, мешают друг другу. Столько народу, столько машин вокруг пары ботинок!
      Нет, никто никому не мешает.
      Шьют обувь на фабрике, как одежду.
      Машины кроят кожу, готовят стельки и подмётки. Части будущих ботинок или туфель лежат на длинной движущейся ленте — конвейере — так же, как на швейной фабрике части костюма.
      По сторонам ленты — рабочие. Около них машины.
      Берёт рабочий нужные ему части заготовки с конвейера и обрабатывает их, сшивает на машине. Сделал свою часть работы и кладёт заготовку обратно на конвейер.
      Её снимает с ленты следующий рабочий. Каждый делает только одну небольшую часть работы — одну операцию, как говорят на фабрике.
      Вот уже положена стелька, сшит верх, прикреплена подмётка — и к концу конвейера приходит готовый ботинок. Один за другим, один за другим — не успеешь огля-
      Это резаки (ножи) Они сделаны по форме деталей, которые нужно вырезать из кожи.
      Кроят верх обуви.
      Сшивают верх ботинка.
      нуться, как уже несколько пар ботинок сошло с ленты.
      Конечно, работа идёт во много раз быстрее, чем у сапожника. Таких ботинок, какие на тебе надеты, туфель, сапог фабрика выпускает несколько тысяч пар в день.
     
      КАЛОШИ ИЗ КАРТОШКИ
     
      А калоши у тебя из резины. И подмётки на ботинках тоже, может быть, не кожаные, а резиновые. И подвязки.
      Резина — удобный материал. У неё три важных качества: прочна, растягивается и не промокает.
      История резины очень интересна.
      Рассказывают, что Колумб — путешественник, открывший Америку, — увидел, как индейцы играют в мяч. Этот мяч был из чёрной, немного липкой массы. Он прыгал гораздо выше, чем кожаные мячи, которыми играли тогда в Европе.
      Индейцы показали Колумбу, из чего сделан их мяч. Они повели путешественника в рощу. Там росли высокие деревья со странной, пятнистой корой. Один индеец надрезал кору, и по стволу побежала белая густая жидкость. На воздухе она затвердела, как смола, и потемнела.
      «Кау-чу» — так называли индейцы сок пятнистого дерева, гевеи. Потом узнали, что «кау-чу» значит по-индейски «слёзы дерева». Так до наших дней почти на всех языках и осталось индейское название этой массы. По-русски мы говорим — каучук.
      Через двести лет другой путешественник увидел, как индейцы пользуются каучуком. Они делали из него бутылки, промазывали каучуком щели между досками в лодках. А иногда обмазывали ноги каучуком и держали их над костром, чтобы он засох. Индеец получал на всю жизнь пару непромокаемых чулок. Но снять их можно было только с кожей.
      А в Европе с каучуком тогда ничего не могли сделать. Беда в том, что каучук можно было обрабатывать, только пока он свежий. Затвердевший каучук годился лишь для стирания карандашных записей.
      Прошло ещё почти сто лет, пока английский химик Макинтош нашёл состав, размягчающий каучук, — жидкость вроде скипидара. Он стал пропитывать размягчённым каучуком материю и делать непромокаемые плащи. Они в Англии и до сих пор называются макинтошами. Тогда же появились первые калоши.
      Но недолго радовались новым вещам. В первый жаркий день пальто потекли.
      Идёт человек по улице, а с него капает — каучук вытекает из материи. Калоши таяли на ногах, превращались в какую-то чёрную слякоть.
      И в холод было не лучше: пальто и калоши становились твёрдыми, как железо.
      Прошло ещё много лет, пока нашли средство сохранять и в жару и в холод свойства свежего каучука — его упругость, гибкость.
      Оказалось, что надо нагревать каучук с серой. Этот способ теперь называют вулканизацией. А вулканизированный каучук — это и есть резина.
      Вот с тех пор, как научились каучук вулканизировать — с середины прошлого века, — и начали пользоваться резиной во всех странах.
      Но тут опять беда. Гевея росла только в одной стране Южной Америки — в Бразилии. Увидело бразильское правительство, что из Европы всё больше кораблей приходит за каучуком, и поняло, что можно на этом древесном молоке разбогатеть. Первым делом правительство запретило вывоз семян гевеи из страны. Пускай, мол, все деньги, какие можно получить за каучук, останутся у своих, бразильских, купцов.
      А английским купцам очень хотелось иметь свой каучук, не покупать его в другой стране.
      Они послали в Бразилию человека, который притворился ботаником, сказал, что собирает коллекцию растений. В корзины с растениями он ловко запрятал восемьдесят тысяч семян гевеи. Так получили английские купцы семена каучукового дерева — попросту говоря, украли их.
      Но оказалось, что гевея — дерево капризное: даже в тропическом климате не везде растёт. Пробовали англичане разводить гевею в разных местах, а выросли из всех восьмидесяти тысяч семян всего двадцать два дерева на острове Цейлон, в Индийском океане. Они стали родоначальниками огромных плантаций гевеи на тропических островах.
      В нашем европейском климате гевея не растёт. Приходилось покупать каучук у тех, кто имеет владения в тропиках или в Южной Америке.
      Советские учёные задумались: нельзя ли обойтись без тропического каучука? И нашли способы.
      Химик Сергей Васильевич Лебедев создал каучук из спирта. А спирт можно делать из картошки. Конечно, это не натуральный каучук, а искусственный, или, как его называют, «синтетический». Слово «синтетический» значит «собранный», «составленный». Этот каучук не добывается готовым из растений, а создаётся химиками из разных веществ, которые входят в состав естественного каучука.
      Учёные сумели сделать искусственный каучук таким же упругим, прочным и непромокаемым, как натуральный.
      Часто вещи делают из смеси синтетического каучука с натуральным.
      В таком аппарате С. В. Лебедев приготовил синтетический каучук из спирта.
     
      КАК ДЕЛАЮТ РЕЗИНОВЫЕ МЯЧИ
     
      Прежде всего каучук прогревают с серой и смешивают, чтобы он был прочнее, с белилами и с сажей. Из каучука получается резина.
      Её пропускают между валиками большой машины. Эта машина — она называется каландр — раскатывает резину на ровные листы. А из листов можно скроить и склеить что угодно: мяч, автомобильную шину. Одни вещи делают из толстых листов, другие — из тонких.
      Для калош, например, прокатывают листы тонкие, а для резиновых пробок, которыми затыкают бутылки, — толстые.
      Делают ещё жидкую резину — её называют резиновым клеем. Им пропитывают материю — получается непромокаемая ткань.
      Можно делать не только жидкую резину, но и твёрдую. Для этого нужно прибавить к каучуку много серы и долго его прогревать. Из такой твёрдой резины — эбонита — делают гре-
      бешки, телефонные трубки, ручки для зубных щёток.
      Сейчас у нас столько вещей из резины, что трудно даже представить себе, как прежде без неё обходились.
      Попробуй-ка вспомнить все резиновые вещи, которые ты встречаешь дома и на улице. Увидишь, какой большой список получится.
     
      РАЗГАДКА
      Посмотри-ка ещё раз загадку на первой странице книжки. Теперь тебе нетрудно её разгадать.
      Плоды растения — это хлопок. Стебли другого растения — лён. Овечьи волосы — шерсть.
      Из бычьей шкуры — кожа.
      Личинки гусеницы — это коконы червячка-шелкопряда.
      Из ели — вискоза, искусственный шёлк. Сок гевеи — это каучук.
      Из картошки делают искусственный, синтетический каучук. А из молока — искусственную шерсть.
     
      3АВТРАК
      Вот какой был случай. Мать утром спросила сына:
      — Что бы ты хотел съесть к завтраку?
      Мальчик сказал, не задумываясь:
      — Я видел, ты творог купила. Вот бы мне творогу со сметаной. Да ещё чаю с молоком.
      — Ты подумай хорошенько: кроме того, что попросишь, ничего на столе не будет.
      — А мне ничего больше и не нужно... Только, конечно, сахару к чаю.
      Поставила мать на стол всё, что мальчик просил. Сел он завтракать.
      Попробовал творог со сметаной и ложку отложил:
      — Невкусно!
      — Что так?
      — Понял! Не посолено.
      Побежал мальчик, взял солонку,
      сел опять к столу. Протянул руку за хлебом, а хлеба-то на столе и нет.
      Мать смеётся:
      — Вот и вышло, что самое простое и нужное — хлеб да соль — ты позабыл.
      Это неудивительно. Ведь мы привыкли: какая бы еда ни была, без хлеба и соли за стол не садимся.
      С незапамятных времён хлеб стал главной едой людей: сытно, полезно и вкусно.
      И без соли прожить нельзя. Наше му телу обязательно нужна соль.
      Интересно, откуда же соль берётся? Скажешь, в магазине её покупают. Верно. Да в магазин она откуда попала?
      Начнёшь думать, откуда твой завтрак взялся, — окажется, что многого ты и не знаешь.
      Хлеб, например. Его в поле вырастили — это известно. А сколько машин работало, пока хлеб до твоей тарелки добрался, знаешь?
      Давай-ка посмотрим, откуда взялось всё, что мальчику на завтрак дали. Припомни, что на столе было: Хлеб. Молоко. Творог. Сметана. Чай. Сахар. Соль.
     
      КАК ХЛЕБ РАСТЯТ
     
      Стоит на столе хлеб.
      Только малыши, может быть, не догадываются, что его из муки выпекли.
      На муку смололи зёрна пшеницы или ржи. Из пшеничной муки пекут белый хлеб, а из ржаной — чёрный.
      Зёрна выбили из колосьев. А стебли с колосьями вырастили на полях из тех зёрен, которые в прошлом году собрали и спрятали для посева.
      Вот и засыпают в землю семена, чтобы из каждого зёрнышка много зёрен уродилось.
      Так пахали сохой и старину. Тяжёлый это был труд.
      Простое как будто дело: посеял пшеницу или рожь — и жди, пока вырастут стебли, созреют колосья, придёт пора собирать урожай.
      Нет, коли ждать сложа руки, совсем плохой будет урожай.
      За почвой, за посевами нужен уход.
      Сперва землю готовят к посеву — пашут её, боронят. Потом зёрна сеют.
      Когда взойдут семена, нужно вести войну с врагами пшеницы и ржи.
      Врагов у них много. Красивый цветок василёк, а очень вредный. Это сорняк. Василёк тянет из земли воду, отнимает у посевов их пищу. Надо сорняки уничтожать.
      А иногда заводятся в колосьях насекомые. Они съедают, портят зерно. Их тоже надо истреблять.
      Борьба с сорняками и вредными насекомыми идёт на полях беспощадная. В ней даже самолёты принимают участие, как в настоящей войне. Летит самолёт низко над полем, а за ним словно дымовой хвост тянется. Нет, это не дым. Это самолёт выпускает белый порошок, тонкий, как пыль. Садится порошок на поле. Он для насекомых ядовитый: убивает их.
      А то самолёт словно мелким дождиком опрыскивает поле. У него в баках на этот раз не порошок, а жидкость. Её химики составили из разных ядовитых веществ. И так хитро составили, что эта жидкость губит сорные растения, а пшенице и ржи от неё никакого вреда.
      Весной и ранним летом поле зелё-
      Слева — колос пшеницы, а справа — ржи.
      Василёк — красивый цветок, а хлебам он приносит много вреда
      Эти жучки съедают зёрна в колосьях.
      Жали хлеб серпами...
      ...и молотили цепами.
      ное, потом стебли и колосья желтеют. Наливаются зёрна, колосья тяжелеют, к земле клонятся — стеблям их уже трудно удержать.
      Когда зёрна в колосе становятся твёрдыми пора снимать урожай. И нужно торопиться, а то высыплются зёрна из колосьев на землю. Тогда уж не соберёшь. Это только птицам выгода склюют они упавшие на землю зёрна.
      Много труда — подготовить землю и посеять хлеб, ухаживать за посевами и собрать урожай. Прежде этот труд был очень тяжёлым. Машин крестьяне и в глаза не видали, один у них был помощник — конь. А коня если с машиной сравнить — помощник слабенький. Готовили землю к посеву, пахали совсем простым орудием • — деревянной сохой. Она и почву плохо вспахивала и работать с ней было трудно тянул соху конь, но крестьянину нужно было идти сзади и направлять её. Это очень утомительно.
      А теперь у нас тяжёлые работы делают машины. И немало их нужно, чтобы хлеб в поле вырастить да собрать урожай.
      Главная машина — трактор. Почему главная?
      Трактор возит все орудия, которыми обрабатывают землю.
      Это тягач.
      Грузовой автомобиль на себе груз возит в кузове, а трактор тянет груз за собой.
      Но трактор не простой тягач, а вез-
      деход. Он везде ходит — и по дороге, и по вспаханному полю.
      У трактора вместо колёс небольшие стальные катки — по четыре с каждой стороны. На катки надеты стальные ленты. Они сделаны из отдельных звеньев, как цепь. Эти ленты называются гусеницами.
      Заднее колесо — зубчатое. Оно цепляет звенья гусеницы и передвигает ленту. Катятся по ленте катки, как по рельсам или по ровной дороге.
      Выходит, что трактор сам возит для себя дорогу. Гусеницы — это его дорога. Потому он и не боится бездорожья.
      Трактор работает в поле с ранней весны до поздней осени. В кабинке за рулём сидит тракторист. Он управляет трактором.
      Осенью почву взрыхляют, пашут. К каждому трактору сзади прицепля-
      Это гусеничный трактор.
      ют большой плуг, иногда и несколько плугов сразу.
      Идёт трактор по полю на своих гусеницах, тянет за собой плуг. А плуг поднимает и переворачивает верхний слой почвы. Он устраивает в земле мягкую постель для семян, чтобы их ветер не унёс и они могли брать из земли соки, нужные для роста.
      Плуг хорошо вскапывает почву —
      Идёт трактор по полю, тянет за собой многолемешный плуг.
      А здесь к трактору прицеплены сразу и плуг и борона.
      не то что соха. Она только разрывала землю, а плуг поднимает и аккуратно переворачивает верхний пласт почвы.
      У плуга две лопатки разной формы и два ножа тоже разной формы.
      Передняя лопатка снимает самый верхний слой земли и отбрасывает его вбок. Она называется предплужником.
      Круглый, вроде колеса, нож подрезает землю сбоку.
      Другой нож, изогнутый — он называется лемехом, — подрезает пласт земли снизу.
      Тут показано, как работает плуг.
      А гнутая лопатка, скрепленная с лемехом — её называют отвалом, — поворачивает и крошит подрезанный ножами пласт.
      Несколько плугов соединяют в один многолемешный плуг, чтобы пахать сразу широкую полосу земли.
      Вспахал плуг почву — можно теперь сеять?
      Нет, работы ещё много: земля не готова для посева. Для озимых посевов осенью, а для яровых — ранней весной демлю боронят: разбивают плотные комки земли и выравнивают почву.
      Борона прочёсывает почву зубьями или острыми колёсиками, как гребешком. Ведёт борону по полю тоже трактор.
      Потом прицепляют к трактору другую машину — культиватор. У культиватора не зубья и не острые колесики, а железные лопатки. Их называют лапами. Эти лапы не только рыхлят почву, но ещё и сорняки срезают.
      Лапы культиватора не только рыхлят почву, но ещё и сорняки срезают.
      Вот теперь почва готова к посеву. Можно прицепить к трактору сеялку. Она засыпает в землю семена — не слишком густо, не слишком редко, а как раз столько, сколько надо.
      Колесики (или на других сеялках — полозья) проводят в земле бороздки. Эти колёсики или полозья называют сошниками. В приготовленные сошниками бороздки сыплются семена. А сзади за сеялкой волочится цепочка и прикрывает семена землёй, как одеялом.
      Многорядная сеялка проводит сразу 24 борозды и засыпает в них семена.
      Лежит зерно в земле, набирает из почвы воду, а с водой — и пищу, нужную ему для роста.
      Прорастает зерно, пробивается наружу зелёным стебельком. Растёт стебелёк, греет его летнее солнце, поливают тёплые дожди.
      Если завелись в хлебе вредные насекомые, прилетают самолёты или выезжает в поле машина. Эта машина разбрызгивает ядовитую жидкость мельчайшими капельками. Как роса, осаждаются они на растениях. Для хлеба эта жидкость безвредна, а для насекомых — смерть.
      Идёт к концу лето. Зёрна в колосьях уже твёрдые, спелые — пора снимать урожай.
      Тогда ведёт трактор в поле машину, перед которой сам он кажется карликом. Ты, конечно, знаешь, что эта машина называется комбайном.
      Прежде как собирали урожай? Жали хлеб — срезали колосья — ручными серпами. Потом колосья в снопы вязали, укладывали их на телегу и везли молотить. Хорошо, если была в деревне молотилка, которая сама выбивала зёрна из колосьев. А то молотили вручную, цепами. Так называли небольшую круглую палку, прикреплённую ремнём к длинной рукоятке. Этой палкой ударяли по колосьям, чтобы выбить из них зерно.
      Всю эту работу теперь на наших полях делают комбайны. Они жнут хлеб, сами его молотят и сами очищают зерно от сора.
      У нас есть и самоходные комбайны. Им трактор не нужен — у них свой мотор.
      Вот сколько машин работало, чтобы посеять, вырастить хлеб, убрать его и обмолотить.
      Комбайн жнё! и мололи хлеб.
      Отвезли зерно на склад. А склады для зерна не простые. Строят высоченные башни — сразу по нескольку башен в ряд. Такой склад называется элеватором. В нём можно хранить тысячи вагонов зерна сразу. Засыпают зерно с верхушки башни — оно туда на подъёмной машине едет.
      А из элеваторов, когда нужно везти зерно на мельницу, его забирают снизу.
     
      КАК МУКУ МЕЛЮТ
     
      Зерно растереть в муку можно в простой ступке — только это очень долго и мука получается плохая. Хорошая мука — как мельчайшая пыль, а в ступке очень мелко не растолчёшь. Это только в самые древние времена растирали зерно в деревянной ступке.
      Лучше молоть зерно между двумя тяжёлыми камнями. Обтёсывают камни так, чтобы они стали круглыми, как катки. Такие камни называют жерновами. Вертеть большие жернова человеку не под силу. Уже тысячи лет назад придумали, как вертеть жернова: сперва запрягали вола или лошадь — они ходили по кругу и вертели жёрнов. А потом удобнее сделали: «запрягли» ветер и воду.
      Ветряную мельницу тебе, наверно, приходилось видеть только на картинке — их теперь не очень много осталось. У такой мельницы четыре крыла. Можно эти крылья поворачивать так, чтобы ветер ударял в них, откуда бы он ни дул. Крылья под напором ветра вращаются и приводят в движение жернова. Между двумя
      жерновами зерно растирается в муку.
      Водяная мельница удобнее ветряной. потому что ветер-то не всегда дует и тогда мельница работать не может.
      А речка всегда течёт — и днём и ночью. Только как использовать её течение?
      В воду, поперёк течения, ставят колесо с лопатками. Текучая вода ударяет в лопатки и вращает колесо. А колесо заставляет вертеться жернова на мельнице.
      Но если так просто устроить — мельница еле-еле будет работать. Река ведь только с гор течёт быстро,
      а по ровному месту лениво катится. Целый час, пожалуй, пройдёт, пока колесо один раз повернётся. Эдак всего горсточку муки за день смелешь.
      Тогда вот что придумали. Стали реку стеной перегораживать — плотиной. Ставят плотину в таком месте, где берега высокие, — а то речка в ширину разольётся и обогнёт плотину. Если берега выше плотины, приходится воде подняться, чтобы через стенку перевалить. А со стенки, с высоты, она могучим потоком вниз падает. Получается водопад, только не природный, а искусственный. Вот
      Это склад дли хранения зерна — элеватор.
      тут, под водопад, колесо и ставят. Оно быстро вращается под напором сильных струй воды, и жернова на мельнице хорошо крутятся.
      Это уже очень давно придумали. Но теперь и водяных мельниц немного осталось. Теперь, чтобы молоть зерно, строят большие, как фабрики, пятиэтажные мельницы. Там много разных машин. Одни очищают зерно от сорняков — попадёт зерно сорной травы среди пшеничных зёрен, и получится мука горькая. Другие машины очищают зерно от сора, песка, от всего, чем могло оно в пути загрязниться. И все машины приводятся в движение электрическим током.
      На такой мельнице вместо жерновов — толстые чугунные палки, валики. Они вращаются, а зерно, проходя между валиками, перетирается в муку. Валиков не одна пара, а много пар. Они всё мельче и мельче перетирают муку, приготовляют разные её сорта. А последняя машина насыпает готовую муку в мешки и сама их зашивает.
      Теперь можно из муки хлеб печь.
     
      КАК ПЕКУТ ХЛЕВ
     
      Мчатся по улицам городов закрытые грузовики.
      На них красивыми буквами выведено: «Хлеб». Эти машины везут хлеб в булочные.
      Откуда везут?
      С завода.
      Хлеб и булки можно дома печь. Только много не напечёшь. А у нас есть хлебозаводы, которые готовят
      Так выглядела водяная мельница.
      А на этой огромной механической мельнице можно смолоть муку для населения большого города.
      хлеб и булки для целого города. За день такой завод может испечь сотни тысяч буханок хлеба и булок.
      Поедем на хлебозавод, посмотрим, как пекут хлеб.
      Вот высокий серый дом — сюда нам и нужно. Получили мы разрешение осмотреть завод и пошли сперва на первый этаж. Там огромное помещение — вроде светлого каменного сарая. У стены лежат мешки с мукой. Муку из мешков высыпают в боль-
      шие ящики. От ящиков идут вверх, за потолок, трубы.
      Оказывается, внутри каждой трубы движется лента. К ней прикреплены один над другим ковшики. Они везут муку наверх. Эта труба с ковшиками называется самотаской — она сама муку тащит.
      Спрашиваем рабочего:
      Как бы нам посмотреть, куда мука уехала?
      — Это, — говорит, — вам на самый верх нужно идти, там и увидите.
      Взобрались мы по лестнице на пятый этаж. Там те же трубы, что мы внизу видели. Вот они какие высокие — через все пять этажей проходят. Сюда, на пятый этаж, ковшики и привозят муку. Автоматические весы сами отвешивают нужную порцию, и сыплется мука вниз, на четвёртый этаж. Попадает мука прямо в большой чан — дежу. Здесь много таких чанов. Они поставлены на рельсы и движутся по кругу.
      Когда мука засыпана, льют в дежу тёплую воду. Потом прибавляют дрожжи. Это называется «поставить опару».
      Месят опару машиной. Железные руки перемешивают муку с водой и дрожжами.
      Дрожжи разрыхляют опару, она
      поднимается. Нужно несколько часов, чтобы дрожжи успели проделать свою работу. В тёплом помещении опара поднимается быстрее, поэтому на чет вёртом этаже жарко.
      А работа дрожжей в том, что они выделяют газ — он называется углекислым. Пузырьки газа стремятся выбраться из теста и раздувают его. Тесто становится из плотного рыхлым, поднимается в деже, раздутое газом.
      Когда замесили опару, дежа отъезжает от месильной машины. А на её место другая дежа становится. Пока
      Мука сыплется в дежу.
      Эта машина формует булки нз теста
      дежа круг объедет, проходит четыре часа. Как раз столько времени нужно, чтобы опара «подошла».
      Добавляют в неё ещё муки и воды, заправляют маслом, солью, сахаром. И снова работают железные руки — всё перемешивают и приготовляют из опары тесто. Тесто ещё на час оставляют стоять, чтобы поднялось. Теперь оно готово.
      Дежа опрокидывается, и тесто падает сквозь люк, проделанный в полу.
      1. Сюда подаётся из подвала мука
      2. Здесь приготовляют тесто.
      3. Тут из теста приготовляют булки и буханки
      4. А здесь пекут хлеб и булки.
      Спустимся на этаж ниже, посмотрим, куда оно делось.
      Оказывается, тесто попадает прямо в машину, которая его делит на ровные кусочки.
      Рядом другая машина — она из кусочков теста скручивает шарики.
      А третья машина разделывает шарики в батон, городские булки или сайки. Потом едут булки в печь.
      Печь круглая. Булки медленно передвигаются в печи. Пока кругом объедут — испекутся.
      Булка печётся минут пятнадцать -двадцать, чёрный хлеб — почти час.
      И выезжают из печи одна за другой
      буханки хлеба и готовые булки — горячие, с румяной корочкой.
      Из печи буханки хлеба и булки попадают на движущуюся ленту.
      Она везёт их вниз, на первый этаж. Здесь булки и хлеб укладываются рядами на деревянные лотки. А лотки ставят в автомобиль.
      Выйдешь с завода и начинаешь вспоминать: что там было самое удивительное? Вот что: с той минуты, как муку привезли на склад и пока готовые булки не положили в автомобиль, чтобы везти в булочную, никто к тесту или булке руками не притронулся. Всё сделали машины! А рабочие на хлебозаводе только управляют машинами.
      Хлебозавод.
     
      ЧТО ДЕЛАЮТ ИЗ МОЛОКА
     
      Откуда берётся молоко, ты знаешь: нужно подоить корову или козу.
      В молоке есть почти всё, что необходимо человеку для роста и жизни. Один хлеб будешь есть — не проживёшь. Нужна ещё вода. А водой можно только напиться — сыт не будешь. Зато молоко - это и еда и питьё сразу. Ты ведь знаешь, что есть люди, которые питаются одним молоком, — это самые маленькие дети, грудные.
      И люди и очень многие животные выкармливают своих детей молоком. Эти животные так и называются: млекопитающие. У коровы молока гораздо больше, чем нужно телёнку. Поэтому корову можно доить.
      Вот подоили в колхозе коров, собрали много молока — может быть,
      тридцать бидонов, а может быть, и сто, если стадо большое. Что с этим молоком делать? Всё сразу не выпьешь.
      Начинают молоко делить. Одни бидоны везут в город и продают там свежее молоко.
      Из других бидонов берут молоко, чтобы приготовить простоквашу.
      Часть молока оставляют, чтобы снять с него сливки.
      Что такое сливки?
      В молоке много жира. Если поставить кружку молока в холодное место. жирные частички скоро всплывут, потому что они самые лёгкие в молоке. Можно снять ложкой верхний, жирный слой отстоявшегося молока. Это жирное молоко и называется сливками.
      Если сливок нужно много, молоко
      заливают в машину. Она называется сепаратор. Это слово значит «отделитель».
      Главная часть машины — барабан, в который наливают молоко. Барабан быстро вертится, а с ним и молоко. Лёгкие жирные частички молока собираются в середине барабана, и сливки по узенькой трубке вытекают наружу, а остальные части молока, более тяжёлые, отлетают к стенкам барабана. Оттуда идёт наружу трубка пошире. Из неё льётся снятое молоко — так называют молоко, с которого сливки сняты.
      Из молока можно сыр приготовить. Сыр нужно делать умеючи: знать, как варить, чего и сколько добавить в молоко. Когда сыр сварят, его долго держат в подвале. Чем дольше выдерживают сыр, тем он вкуснее.
      А из сливок сбивают масло. Масло ещё жирнее сливок, потому что в нём меньше воды. Сбивать масло можно вручную, веничком, а можно и в машине. Она так и называется — маслобойка.
      Ну, а что делать со скисшим молоком — с простоквашей?
      Пока молоко стояло и кисло, наверху собрались сливки. Скисшие сливки. Они называются сметаной. Из сметаны тоже можно сбивать масло.
      Ещё из простокваши приготовляют творог. Это просто: нужно подержать простоквашу в тёплой печке и потом отжать воду.
      В сепараторе сливки отделяются от молока.
      А что из творога делают, никогда тебе не догадаться.
      Ты уже читал в рассказе об одежде, что из творога можно сшить шерстяное платье. Но это ещё не всё. Из того же казеина — высушенного ' творога — делают пуговицы, расчёски, зубные щётки.
      Вот как получается: можно, почистив зубы творожной зубной щёткой, сесть за стол в куртке из творога, застегнутой на творожные пуговицы, и уплетать творог.
      А самое вкусное мы и забыли: ещё из молока или сливок делают мороженое.
      Обыкновенно на фабриках мороженое делают из сухого молока.
      Это ещё что такое — сухое молоко?
      Давай разберёмся. В молоке больше всего воды. Если её удалить, останется белый сухой порошок. Но удалить воду не просто. Молоко сперва долго греют в специальных печах, чтобы большая часть воды ушла паром. Получается сгущённое молоко — ты его, вероятно, знаешь.
      А сгущённое молоко наливают в машину, где быстро вертится круг с дырочками. Этот круг с большой силой разбрызгивает молоко, распыляет его в мельчайшие капельки. Капельки молока обдувают очень горячим воздухом. Остатки воды испаряются, и капельки превращаются в сухой молочный порошок.
      Его потом растворяют в воде — и получается обыкновенное молоко.
      Это удобно, потому что сухое молоко можно очень долго хранить, да и перевозить его легко.
      Видишь, сколько из молока всего делают: простоквашу, сметану, масло, сыр, творог да ещё пуговицы и материю.
      Вот что делают из творога.
     
      ПРО ЧАЙ
     
      Откуда чай берётся?
      С чайных деревьев. Их часто называют кустами, потому что они совсем низенькие — тебе до плеча не дойдут.
      Чай, который ты пьёшь, приготовляется из листьев чайного дерева. Тебе приходилось видеть — на пачках написано «грузинский чай» или «краснодарский чай». Значит, его привезли из Грузии или из Краснодарского края. А бывает, что на пачках написано «китайский чай» или «индийский». Значит, его вырастили и приготовили в этих странах.
      Китай — родина чая. Там с очень давних времён разводили чайные деревья. А в Европе с чаем познакомились всего лет двести назад. Теперь это самый обыкновенный напиток, но тогда выпить чашку чаю могли только очень богатые люди. Впрочем, ведь и картошка была в те времена редким и дорогим кушаньем, а букетами из цветов картофеля украшали комнаты.
      Чай привозили в нашу страну из Китая и других дальних стран. Только при советской власти стали у нас разводить чайные деревья. Чай — растение южное, ему нужен жаркий и влажный климат.
      Нашли и у нас подходящие места для разведения чая в Грузии. Потом научились разводить его и севернее — например, в Краснодарском крае.
      Это чайное дерево.
      Оно ростом с небольшой куст.
      Ветка чая с верхними листками.
      Апельсиновые деревья.
      Давай походим по большой чайной фабрике в Грузии. Она построена недалеко от города Батуми.
      Сойдём мы с поезда на станции Чак-ва и сразу увидим красивую аллею. А за аллеей — волшебное царство. Сперва мы попадаем в рощу из высоких зелёных деревьев, похожих на палки. Только на самом верху их пышная крона из листьев. Стоят деревья так густо, что между ними не проберёшься. Надо обойти рощу кругом или искать тропинку. Деревья без веток, которые растут в этой роще, деревья-палки, называются бамбуком. Бамбук — самое лёгкое дерево. Из него делают удочки.
      Дальше пойдём — увидим деревья невысокие, но широко раскинувшие
      Ьамбуковап роща.
      ветви. С веток свисают золотистые плоды. Это мандариновая роща. Подальше растут апельсиновые и лимонные деревья.
      А вот открытая поляна. Она вся засажена низкими тёмно-зелёными кустами. Это чайные деревья. На кустах очень много мелких листиков. Посмотришь вокруг — да ведь это не поляна, а огромное поле! Посмотришь на кусты — ого, сколько тут листиков! Видно, много чаю даст каждый куст.
      Нет, не так уж много. Тут один секрет есть.
      Хороший напиток, ароматный чай, получается из самых молодых, свежих побегов трёх верхних листиков каждой ветки. Сорвёшь их — и жди, пока опять отрастут. Впрочем, отрастают они быстро. Чайные кусты — вечнозелёные, они не сбрасывают листву зимой. Но зимой чай не собирают. Свежие побеги срывают с мая до октября. И за это время можно раз десять -двенадцать собирать свежие листики с каждого куста.
      Чай - растение многолетнее. Его не приходится сажать каждый год. Если уж чайное дерево привилось, то оно удивительно крепко держится за жизнь. Ты знаешь, что есть деревья, которым по триста — четыреста лет от роду. У них могучие стволы — руками не обхватить. Посмотришь на такое дерево, и хочется ему поклониться — очень у него почтенный вид.
      А маленькое чайное дерево — долго ли оно проживёт?
      Оказывается, при хорошем уходе живёт ещё дольше, чем большие. В Китае есть чайные деревья, которым, говорят, по семьсот лет от роду. И каждый год они дают свежие побеги.
      Собирают листики вручную или машинами и отвозят на фабрику. Она тут же, рядом. На фабрике необыкновенно чисто. Чайные листья обрабатывают в помещении, куда не попадает пыль, не проникает никакой запах. У чая особое свойство — впитывать всякий запах. Забудешь недалеко от высушенного чайного листа лукови-
      цу — и всё пропало: когда заварят чай, будет он пахнуть не чаем, а луком.
      На фабрике чайные листья продувают горячим воздухом, чтобы они завяли и подсохли. Потом их отправляют в машину, которая называется роллером. Здесь, в этой машине, чайные листья раздавливаются и скручиваются в трубочки. Чайный сок выступает из листьев наружу. На воздухе сок темнеет. Поэтому скрученные в трубочку чайные листья из зелёных становятся тёмно-коричневыми.
      А после этого чай сушат в печи. Из печи он выходит чёрным. Осталось нарезать чай и запаковать его.
      Чайных деревьев у нас сажают с каждым годом всё больше. Кажется, не так уж много нужно чаю — ведь всего щепотка идёт на заварку! Но чай пьют каждый день, и не один раз. Пьют его почти все. Вот и выходит, что нам нужны каждый год миллионы килограммов чаю да тысячи вагонов, чтобы доставить его с фабрик во все города и сёла.
     
      ПРО САХАР
     
      Почему яблоко сладкое? Очень просто: в нём есть сахар. И не только в яблоке — ведь и морковка сладкая.
      Сахар есть во всех фруктах и овощах, даже в горьком хрене. Но, конечно, в хрене его очень мало. Зато свёкла ещё слаще яблока — в ней очень много сахара.
      А как бы нам для себя достать сахара, чтобы было с чем чай пить? Из растения его и добудем. Как раз из свёклы удобнее всего — только не красной, а белой. Она так и называется — сахарной свёклой, потому что в ней больше сахара, чем в других овощах.
      Чтобы добыть сахар из свёклы, нужно завод построить.
      Трактор тянет специальный комбайн для уборки свёклы. Комбайн выкапывает свёклу, подбирает
      её и очищает от ботвы.
      Огромные котлы загружены свекольной стружкой.
      Когда поспел урожай свёклы, её выкапывают из земли и везут на сахарные заводы.
      Тут свёклу прежде всего моют и нарезают мелкой стружкой. Потом кладут нарезанную свёклу в котлы и пропускают через них горячую воду. Вода вытягивает из свёклы сладкий сок.
      Только сразу вода не заберёт весь сок из свёклы. Поэтому ставят на заводе не один, а шестнадцать котлов. В каждый котёл заложена свекольная стружка. А горячая вода так и идёт по трубам из одного котла в другой, и становится она всё слаще.
      Из котлов вода выходит уже сладким сиропом. Но сироп тёмно-коричневый и пахнет свёклой. Надо его ещё очистить и процедить через холст.
      После очистки сладкий свекольный сок становится светлым, прозрачным.
      Теперь его надо варить. Вода уйдёт паром, и получится густая сахарная каша.
      Эту кашу отправляют в машину. Там она быстро крутится. Белые крупинки собираются в кучу. Это сахарный песок. А жидкость вытекает из машины. Она называется патокой.
      В этой машине приготовляется сахарный песок.
      Патока тоже сладкая: в ней осталась часть сахара.
      Сахарный песок насыпают в мешки и отправляют в магазины.
      Но ведь в магазинах продаётся не только сахарный песок, можно купить и кусковой сахар. Его называют рафинадом.
      Кусковой сахар тоже на заводе приготовляют — из сахарного песка. Нужно сахарный песок растворить в воде — опять приготовить густую сахарную кашу. Эту кашу сжимают в машине, прессуют, и получаются длинные бруски твёрдого сахара. А потом эти бруски колют машиной на небольшие ровные кусочки. Вот и готов рафинад.
      Не везде сахар приготовляют из свёклы. В некоторых жарких странах есть растение, которое называется сахарным тростником. В его стеблях много сахара. Там, где растёт сахарный тростник, из него и добывают сахар, как у нас из свёклы.
      Бруски сахара машины колют на ровные небольшие кусочки, такие, какне ты кладёшь в чай. По движущейся ленте наколотый сахар едет в упаковочное отделение.
      Почему еду солят — и хлеб, и мясо, и картошку? Скажешь, потому, что без соли еда невкусна. Верно. Но не только в этом дело. Человеку соль необходима, он без неё долго жить не может.
      Соль есть почти во всём, что мы едим: и в морковке, и в мясе, и в молоке. Даже в яблоке. Но этого нам недостаточно — в еду нужно ещё добавлять соли.
      Откуда же берётся соль, которую покупают в магазине?
      Не добывают ли её, как сахар, из растений? Нет, это было бы очень трудно. Можно гораздо проще получить соль.
      Её очень много в природе — и на земле, и под землёй, и в воде.
      Встречаются даже целые горы из соли. А под землёй она лежит пластами, как каменный уголь. Такая соль называется каменной. У нас её много в Донбассе и на Урале.
      Чтобы добыть каменную соль, роют шахту — очень глубокий колодец, от которого под землёй по соляному пласту проложены коридоры.
      В шахту везёт рабочих подъёмник. Соль обычно лежит под землёй очень толстыми пластами, высотой метров в двадцать — тридцать.
      Опускают в шахту машину, которую называют врубовой. Она врубается в пласт, проделывает в нём длинную щель. Подрубленную соль отбивают от пласта. Большие куски каменной соли грузят в вагонетки, и электровоз доставляет их к подъёмнику.
      Подъёмник поднимает соль на поверхность земли. Там большие куски
      Вот в каких огромных пещерах добывают под землёй каменную соль.
      каменной соли дробят и потом размалывают на мельнице. Остаётся только запаковать соль и отправить в магазины.
      А под землёй, там, где вырубили соль, остаются огромные белые пещеры. Можно было бы в каждой из них построить шестиэтажный дом.
      Но не только под землёй добывают соль.
      Ты ведь знаешь, что море солёное. Если долго кипятить в котле морскую воду, она уйдёт паром, и останется на дне котла горсточка соли. Только она горькая. Надо ещё её очистить, чтобы получилась соль, годная для пищи, — поваренная соль.
      Но добывают в воде и такую соль, что её очищать не надо — её добывают не в море, а в солёных озёрах. Там соль не горькая.
      У нас есть знаменитое солёное озеро — Баскунчак, в Заволжье. В этом озере всё дно из соли. Озеро очень мелкое, воды в нём по колено. А летом оно иногда и совсем высыхает.
      По дну проложены рельсы. А по рельсам ходит машина. Она дробит соль, разрыхляет её и всасывает насосом в трубу. По трубе соль идёт в большой ящик и потом грузится в вагоны.
      А знаешь, сколько в каждом из нас соли? У взрослого человека в крови,
      Добыча озёрной соли.
      в мускулах и в костях больше полукн-лограмма соли. И нужно всё время пополнять её запас едой. А то, например, когда ты плачешь или в жару потеешь, вместе с водой выделяется и соль.
      Ты, наверно, и не подумал, что слёзы солёные просто потому, что в них соль!
     
      * * *
     
      Нетрудно пойти в магазин или на рынок и купить всё, что нужно для еды.
      А сколько людей работало, сколько больших н маленьких, простых и хитрых машин им помогало, пока собрали тебе завтрак!
      Вырастили в поле зерно, смололи
      его на мельнице в муку, на заводе или дома испекли хлеб.
      Коров подоили, с молока сняли сливки, сбили масло, сделали творог п сметану.
      Сорвали листики с чайных кустов, высушили их и приготовили на фабрике чай.
      Посадили свёклу, собрали урожай, на заводе добыли из свёклы сахар.
      Соль из воды выпарили...
      Ехал твой завтрак в вагонах, на пароходах, в грузовиках, пока до магазина добрался.
      Потом мама купила продукты, приготовила завтрак.
      А съесть его — это уже совсем просто!
     
     
      ЧТО СТОЯЛО НА СТОЛЕ
     
      ЗАВТРАК ПОБРАН!
     
      Аккуратно нарезанные острым ножом ломтики булки лежат в жёлтой прозрачной хлебнице. Из чего она сделана? Может быть, это стекло? Нет, стеклянная была бы тяжелее. И тебе ведь случилось как-то неосторожным движением смахнуть хлебницу со стола на пол. Стеклянная бы вдребезги разбилась, а этой хоть бы что. Хлебница не из стекла — она пластмассовая. Зато стакан, в который ты наливаешь молоко, бутылка, в которой его
      принесли, — они действительно стеклянные.
      В белую, разрисованную цветами чашку налит чай. Похоже, что чашка и тарелка сделаны из одинакового материала. Так ли? В этом нам с тобой ещё надо будет разобраться. Чашка на самом деле фарфоровая, а тарелка может быть фаянсовая.
      Ты помешиваешь ложкой сахар в чае, потом берёшь в руки вилку — и начинаешь уплетать свой завтрак.
      И уж, конечно, ты не думаешь при этом, что каждая вещь на столе — чу-
      до, у каждой тысячелетняя история. Если перелистаешь страницы этой истории, то найдёшь необычайные приключения, и великие подвиги, и страшные преступления. Тысячи людей трудились, чтобы придумать все эти вещи, сделать их удобнее, красивее, дешевле.
      Нож, прежде чем стать ножом, про-
      лежал миллион лет в земле, потом попал в круглую печь, высокую, как башня, потом в другую печь — широкую и низкую, потом в третью — узкую и длинную. Он был твёрдым, потом стал жидким, потом мягким и, наконец, стал тонким и острым.
      Чашка...
      Впрочем, нет, начнём не с чашки.
     
      ПРО СТЕКЛО
     
      С тех пор как я узнал, из чего делают обыкновенный стеклянный стакан, — он всегда казался мне волшебной вещью.
      Подумай только: смешали обыкновенный жёлтый песок с белым порошком — содой, сплавили их в жарком пламени, и родилось стекло — вещество, ничуть не похожее ни на песок, ни на соду. Оно так прозрачно, что его словно и нет.
      Мы, люди, самые мудрые и хитрые существа в мире, знаем, что в оконную раму вставлено стекло. А вот сегодня утром я видел, как птица билась об окно моей комнаты. Ей понадобился кусочек хлеба, что лежал у меня на подоконнике. Птица была невнимательна, иначе она заметила бы, что на столе сидит котёнок и подстерегает её. Хлеб птице не достался. Она ударилась о стекло, чуть не свалилась, потом ещё раз попробовала влететь в комнату и снова не попала. Она не могла понять, что ей мешает.
      А котёнок сидел неподвижно, следил за птицей, и от нетерпения у него дрожал кончик хвоста. Он уже когти выпустил, чтобы схватить птицу, и в тот самый миг, когда птица в третий раз ударилась об окно, котёнок как прыгнет да как цапнет... холодное, гладкое стекло. Очень он был разочарован и тоже ничего не мог понять. А ведь кошки зоркие, у них глаза лучше наших, даже ночью видят.
      Впрочем, и для нас, людей, это вещество удивительно, хоть мы и сами его сделали.
     
      ОТКУДА ВЗЯЛОСЬ СТЕКЛО
     
      В природе стекла нет. Мы сами его создали.
      Произошло это очень давно — не меньше пяти тысяч лет назад. Кто первым сварил стекло — неизвестно. Один учёный в давние времена писал, будто купцы древней страны Финикии развели однажды на песчаном морском берегу костёр. Они не нашли камней, на которые можно было бы
      поставить котёл, чтобы сварить суп. Вместо камней купцы взяли глыбы соды, которую везли в трюме корабля. А утром нашли в золе костра блестящие кусочки стекла. И, подумав, поняли, что эти куски — сплав песка с содой.
      Вряд ли верен этот рассказ. Стекло рождается в очень сильном пламени. А пламя костра на открытом воздухе не такое уж жаркое.
      Может быть, всё было иначе. Какая-нибудь хозяйка почистила песком с содой свой горшок, в котором варила кашу, — ведь содой в древности пользовались вместо мыла, — а потом, не выполоскав горшок, сунула его в жарко топившуюся печь. На следующий день оказалось, что горшок покрыт внутри блестящей плёнкой. Глиняный горшок шершавый, а
      тут вдруг стенки стали у него такие гладкие, что палец по ним скользил не задерживаясь. Это песок с содой расплавились и растеклись по стенкам, превратившись в тонкую стеклянную плёнку. Теперь такую плёнку называют глазурью, ею покрывают внутри глиняные горшки.
      Так ли впервые сделали стекло или иначе — можно только догадываться. Во всяком случае, в древнем Египте пять тысяч лет назад его умели приготовлять.
      И вот что интересно: главного-то свойства стекла — его прозрачности — тогда не знали. Из стекла делали украшения, чаще всего бусы. Несколько древних бусин сохранилось, они теперь в музеях. Эти бусинки тёмного стекла, непрозрачные.
      Дело тут, вероятно, в том, что для изготовления прозрачного стекла нужна очень высокая температура в печи — полторы тысячи градусов. Старинные печи такой температуры не давали — потому и не знали в Египте, что стекло может быть прозрачным. Но делали в Египте не только бусы. Уже тогда догадались, что стекло годится для изготовления посуды. Египетские вазы и кувшины были не похожи на нынешние. Форма неправильная, стенки неровной толщины — в одном месте совсем тонкие, в другом гораздо толще.
      Древние римляне две с лишним тысячи лет назад изготовляли стекло лучше египтян. У них было цветное стекло. Из него делали очень красивые кубки и чаши для вина. Лучи света играли и переливались в стенках стеклянных сосудов. Но и дороги же они были — дороже драгоценных камней. Только самые богатые люди могли купить стеклянный кубок.
     
      КАК В СТАРИНУ ДЕЛАЛИ СТЕКЛЯННЫЕ ВЕЩИ
     
      Тебе, конечно, приходилось выдувать мыльные пузыри? Вот так и стеклянные изделия выдували из комочков почти жидкого, расплавленного стекла.
      Как же это делалось? В глиняных горшках варили стекло из песка, извести и соды. В смесь прибавляли разные вещества, чтобы окрасить её. Когда смесь в горшке от сильного Стеклянные вещи, сделанные в древнем Египте. Жара расплавлялась, превращалась
      ш
      Этот стеклянный кувшин и кубок изготовлены из цветного стекла в древнем Риме.
      в жидкое стекло, комочек его поддевали на узкую и длинную железную трубку. Один конец трубки был расширенный, как воронка, — на него и подцепляли стекло. А на другой конец надевали деревянный наконечник, чтобы губы не обжигать. Мастер брал трубку в рот и вдувал воздух в комок стекла. Комок раздувался, как мыльный пузырь на соломинке. Получалась тонкая стеклянная плёнка с воздухом внутри.
      Прежде чем подхватить стекло на трубку, мастер приготовлял инструменты — разные щипчики и палочки. Выдув стеклянный пузырь, он быстро, пока стекло не остыло, не затвердело, прикасался к нему то одним, то другим инструментом. Здесь сожмёт щипцами, там сделает палочкой углубление — и получалась та вещь, которая нужна была мастеру, — ваза или кувшин.
      Иногда иначе делали. Готовили из металла форму и вдували в неё трубкой жидкое стекло. Оно тонким, ровным слоем покрывало изнутри
      стенки формы. Потом форму разнимали, а там оказывалась готовая стеклянная вещь с таким же рисунком, какой был вырезан на металлической форме.
     
      ПОД СТРАХОМ СМЕРТИ
     
      Так делали стеклянную посуду в древнем Риме. И через полторы тысячи лет её изготовляли тем же способом. Только научились наконец варить прозрачное стекло — плавили смесь в очень горячих печах. Мастера придумали много хитростей, чтобы получались бокалы и кувшины самой необыкновенной формы. Посмотри на рисунки — тут целые кусты вместо ножки бокала, и стеклянные змеи обвивают вазу, и стеклянное кружево вделано внутрь стеклянного кувшина...
      Есть около итальянского города Венеции маленький островок Мура-но. Вещи, которые ты видишь на рисунках, сделаны там лет четыреста — пятьсот назад. Удивительные мастера жили на острове Мурано — нигде в мире больше таких не было. И никто, кроме этих мастеров, на острове не жил. Их там как в тюрьме держали. Деньги платили большие, почестей не жалели — стекольных дел мастера считались знатными людьми. Только вот с острова Мурано им ни шагу не позволяли ступить.
      Почему так?
      Боялись, что они выдадут секрет приготовления стекла другим госу-
      Затейливые стеклянные вещи выдували венецианские мастера на острове Мурано больше пятисот лет назад.
      дарствам и будет от того Венеции огромный убыток. Ведь тогда трудно было найти вещь, которая стоила бы дороже муранских ваз и кубков.
      Был такой закон в Венеции: «Если какой-нибудь рабочий или мастер перенёс своё искусство из Венеции в другое место, ему будет послан при-
      каз вернуться. Если он будет упорствовать в желании остаться на чужбине, за ним отправят человека, которому будет поручено убить его».
      И всё же мастера бежали. Одним невмоготу было жить в неволе, а иных соблазняло богатство, которое им предлагали другие государства за секреты стекольного мастерства. Некоторых действительно убили, но были мастера, которым удалось надёжно схорониться. Посланные из Венеции палачи их не нашли.
      Так понемногу искусство муранских мастеров проникло в другие страны.
     
      НА СТАРОМ ЗАВОДЕ
     
      Начали делать из стекла не только богато украшенные бокалы и вазы, стоившие огромных денег, но и простые вещи: стаканы, бутылки, оконные стёкла. Сперва они тоже были очень дороги — ещё двести лет назад стёкла вставляли в окна только самые богатые люди. Но со временем нашли способы делать простые сорта стекла дешевле.
      И вот что удивительно. Кажется, нет вещи, которую в наше время изготовляли бы так же, как тысячу лет назад. Люди поставили себе на службу могучие силы — пар, электричество. Они придумали хитрые машины, которые выполняют самые тяжёлые и самые тонкие работы лучше, быстрее, чем наши руки. А вот со стеклом ничего не удавалось сделать. Никак не могли придумать машины, которые
      делали бы стаканы, оконное стекло или бутылки.
      Когда мне было примерно столько лет, сколько тебе, меня повели на стекольный завод. Это было летом, за городом. Мы ехали в таратайке мимо жёлтых полей с синими точками васильков. Светило солнце, в речке купались ребята, и тёплый ветер пригибал к воде широкие ветви ив.
      Мы остановились у невысокого здания с маленькими окнами и высоченной трубой. Когда мы вошли внутрь, я сразу понял, что мне снится немно-.го страшный и очень интересный сон.
      Конечно, это был не дом, а пещера. Неширокая, длинная, очень жаркая. Красные отблески пламени освещали лица и руки людей. Трудно было по-
      верить, что только выйдешь за двери — и там радостный, ласковый летний день.
      На помостах стояли бородатые чародеи. Вероятно, их взял в плен злой Черномор. А то почему же некоторые из них были привязаны к столбам, почему ручьями стекал пот по их измученным лицам?
      У каждого чародея в руке — по длинной трубке. Они макали их в огромные горшки, и на конце трубок расцветали полупрозрачные розовые цветы.
      Чародеи делали странные движения, не отрывая трубок ото рта, — то быстро взмахивали ими, то поворачивали, то вращали. Они поднимали трубки вверх, опускали их — и цветы на глазах росли, меняли форму,
      Старый стекольный та вод.
      меняли окраску. Из светло-розовых они становились багровыми, из круглых — продолговатыми.
      Самой необычайной была работа волшебника, привязанного к столбу. Он захватил из горшка сразу огромный ком стекла и выдул из него длинную трубу. Видно бы то, как напряглись мускулы волшебника, лицо его стало таким же багровым, как стеклянная труба. Она была очень тяжёлой. Мне объяснили, что затем и привязан к столбу рабочий, чтобы труба его не перетянула — можно упасть на горячее стекло.
      Да, это были не чародеи, не вол-
      шебники, а просто рабочие — стеклодувы. Тяжек их труд.
      Холява. Этим непонятным словом называли стеклянную трубу, которую с таким напряжением выдувал привязанный к столбу рабочий. Я увидел, как ещё раз разогрели остывшую холяву, разрезали её вдоль, развернули трубу в лист и разгладили его.
      Знаешь, что получилось? Обыкновенное оконное стекло. Так его делали три десятилетия назад, так его делали и три века назад.
      Я не знал тогда, что в двадцать пять лет у стеклодувов от злого ревматизма распухают суставы, а в сорок —
      Стеклодувы па старом заводе.
      Выдувают холяву.
      у них уже нет передних зубов и, уходя со смены, они задыхаются от мучительного кашля.
      Ну подумайте сами — годится ли в нашей стране труд, который разрушает здоровье рабочего?
      Обязательно нужны были машины для выделки стекла.
     
      КАКИЕ ПРИДУМАЛИ МАШИНЫ
     
      Почти все вещи уже научились машинами делать — и металлические, и деревянные, и всякую одежду, обувь, — только стекло как выдували тысячу лет назад трубками, так и осталось. Почему?
      Дело было, главным образом, в том, что стекло и минуты не давало спокойно с ним поработать, придать ему, не торопясь, нужную форму. В горшках стекло расплавленное, жидкое.
      Вытащишь его на воздух — сразу начинает густеть. Через секунду оно — как жидкое тесто, ещё через несколько секунд — как густое тесто, а там и вовсе затвердеет.
      Стеклодуву приходится применяться к этому свойству стекла — пока стекло совсем мягкое, движения рабочего еле заметные, осторожные. Стынет стекло, начинает твердеть — стеклодув с ним решительнее обращается, сильнее встряхивает свою трубку. Но и тут нужно каждое движение точно рассчитать. Чуть покрепче встряхнёшь — стекло треснет. А сделать такую машину, чтобы она всё время меняла свои движения, следила бы за состоянием стекла — очень трудно.
      Ну, а придумали бы такую машину — много ли от неё пользы? Ведь машина должна быстро работать. Она вмиг высосет всё жидкое стекло из горшка — подставляй ей скорей другой, через минуту третий. Не напасёшься! И подставить мало — нужно мгновенно прилаживать горшки к машине, чтобы ей удобно было жидкое стекло сосать.
      Ничего не получалось.
      И вдруг — есть! Придумали! Нашли способ варить стекло без горшков. Конечно, это только так говорится — «вдруг». После того как появилась мысль обойтись без горшков, прошло ещё много лет, пока сумели справиться с этим делом. Стали варить стекло в больших печах, устроенных, как
      огромная кирпичная ванна или бассейн. Туда заваливают все составные части, из которых варится стекло, и расплавляют их в газовом пламени. В такой печи варится сразу очень много стекла — десятки, а то и сотни тонн.
      Ну вот, придумали, как питать жидким стеклом машины.
      И тогда стали появляться машины. Первой была бутылочная.
      Бутылки, как и прежде, выдувают. Только не человек выдувает стеклянный пузырь, а насос. Он накачивает воздух в комок стекла. Комок раздувается. Чтобы получился не просто стеклянный пузырь, а бутылка, насос выдувает стекло в форму — в металлическую бутылку. Стекло осаждается на стенках формы- — и внутри ме-
      таллической получается стеклянная бутылка. Когда стекло остынет, затвердеет — форма раскрывается, и оттуда выскакивает готовая бутылка. Да не одна, а десятки сразу: в машине много форм и много насосов. Эта машина — автомат. Рабочему не приходится помогать ей, нужно только управлять ходом машины.
      А стаканы — их-то как делают? Да в такой же машине, как бутылочная. Только металлическая форма другая — не бутылка, а стакан. Такой машиной круглые стаканы изготовляют.
      А для гранёных стаканов есть другая машина — пресс. Он вот как работает. В металлический стакан — форму — падает большая капля жидкого стекла. И сейчас же опускается вфор-
      Видишь, какая это сложная штука — машина для изготовления бутылок.
      Здесь показано, как работает бутылочная машина: засасывая жидкое стекло, она вдувает его в форму, а потом половинки формы раздвигаются и освобождают готовую бутылку.
      му другой металлический стакан. Он чуть поменьше первого — между стенками двух металлических стаканов остаётся свободное пространство. Второй стакан надавливает на жидкое стекло, и оно поднимается, заполняет промежуток между стенками двух металлических стаканов. Получается стеклянный стакан между двумя металлическими. Когда он застывает, его вынимают из формы.
      Машина работает быстро. Стекло заливают в несколько форм, укреплённых на столе. Потом стол поворачивается и пресс сразу выдавливает несколько стаканов. Управляют прессом механизмы. Вручную ничего не нужно делать. Эта машина, как и бутылочная, — автомат.
      Теперь ты знаешь, как делают стакан, из которого пьёшь молоко, и бутылку, из которой молоко налили в стакан. Можно бы тут и кончить рассказ.
      Нет, уж раз зашёл разговор о стекле — невозможно на этом кончить.
      Гак выглядит машина, которая вытягивает оконное стекло.
      Этот пресс изготовляет гранёные стаканы.
      Ведь надо же нам с тобой знать — неужели для стаканов и бутылок придумали машины-автоматы, а для оконного стекла по-прежнему выдувают в тяжком труде холявы?
      Нет, и для оконного стекла теперь есть машина. Да ещё какая — высотой с трёхэтажный дом. Очень интересная машина.
      В большом бассейне с расплавленным стеклом плавает лодочка. Впро-
      чем, на лодку она не похожа, только называется так. Это продолговатая коробка с длинной щелью в дне. Лодочка слегка погружена в бассейн, и жидкое стекло выдавливается сквозь эту щель. Ещё не затвердевшее стекло подхватывает «приманка» — металлическая рама — и подтягивает повыше, к валикам. Валиков — круглых палок — много. Валики расположены парами, одна пара над другой, и вращаются. Они тянут ленту стекла вверх. По пути она охлаждается. Тянут её высоко - — на семь метров. А наверху ролик из очень крепкой стали надрезает уже затвердевшую ленту, и рабочий отламывает листы стекла.
      Такая машина за рабочую смену, за восемь часов, вытягивает из бассейна через щель лодочки больше километ-
      ра оконного стекла. Дома целой улицы можно остеклить. Нескольким тысячам стеклодувов пришлось бы выдувать холявы, чтобы изготовить столько стекла, сколько одна машина даёт.
      Может быть, на этом и кончить рассказ о стекле? Нет, невозможно. Ты ведь ещё не знаешь о самых чудесных чудесах — о том, как играет стекло с лучом света и что из этой игры получается.
     
      КАК ИГРАЕТ СТЕКЛО С ЛУЧОМ СВЕТА
     
      Мы говорим: стекло прозрачно. Это значит, что оно свободно пропускает лучи света, не задерживает их.
      Тебе приходилось, конечно, видеть и цветное стекло — синее, красное, жёлтое. Оно тоже прозрачно, тоже
      Хрусталь.
      пропускает лучи света, но не все: некоторые лучи оно задерживает.
      Часто стеклянные стаканы и бокалы делают не круглыми, а с углами, гранями или украшают круглый стакан глубоко врезанным в него рисунком. Тогда вся поверхность стекла оказывается изрезанной углами. Они и образуют рисунок.
      Гранёное стекло, как и гладкое, пропускает луч света, но отклоняет его с прямого пути, как говорится, преломляет луч. Преломляясь, луч заставляет стекло блестеть, переливаться всеми цветами, если взглянешь сквозь него на свет.
      Особенно красива игра света в самом дорогом сорте стекла — в хрустале. Так называют стекло, в которое прибавлен свинец. Хрусталь не только светом играет, он и поёт. Если прове-
      сти по краю хрустального стакана слегка смоченным пальцем или легко стукнуть одним стаканом о другой, раздаётся нежный, чистый звон.
      Но это чудо ещё не чудо.
     
      ВОЛШЕБНАЯ ВЕЩЬ
     
      Ты помнишь себя малышом? Помнишь, какая вещь в комнате казалась тебе самой необыкновенной, волшебной? Подойдёшь к ней — и увидишь человечка. Станешь сбоку — человечек исчез. Не раз приходилось тебе смеяться, когда человечек передразнивал каждое твоё движение.
      Зеркало! Вот какую волшебную вещь смастерили из стекла. Первые стеклянные зеркала делали на том самом острове Мурано, близ Венеции, где работали лучшие стеклодувы. По-
      Стол для полировки зеркал.
      жалуй, секрет изготовления зеркал и был самой большой муранской тайной, за раскрытие которой мастеру грозила смерть.
      И прежде знали зеркала — но только не стеклянные, а металлические, чаще всего серебряные. Они были мутноваты.
      Муранские мастера вот что придумали: сплавляли два металла — олово и ртуть. Из этого сплава они делали листы тоньше бумажных и покрывали эти листы самым лучшим, совершенно прозрачным стеклом. Листок металла — его называют амальгамой — крепко прилеплялся к стеклу — и получалось зеркало.
      Прозрачное ровное стекло свободно пропускает лучи света. Стекло гранёное заставляет лучи отклоняться от прямого пути. А зеркало совсем не пропускает лучей света, отбрасывает их назад. Поэтому ты видишь не то, что за зеркалом, а то, что перед ним.
      Старинные зеркала были гораздо хуже нынешних — амальгама держалась не очень долго, и зеркала скоро тускнели.
      Теперь их иначе делают. Вместо ртути с оловом покрывают стекло раствором серебра. И самое стекло не так готовят, как прежде, — его шлифуют и полируют.
      Что это значит?
      Стекло долго и осторожно трут мельчайшим песком. Песок снимает все неровности стекла, делает его очень гладким. Это называется от
      шлифовать стекло. После шлифовки стекло бывает мутным, потому что песчинки все неровности сняли, но покрыли стекло сетью мельчайших царапин. Чтобы уничтожить следы этих царапин, нужно стекло еще полировать — протирать его измельчённым в тончайший порошок железом.
      А что вышло из шлифованного и полированного стекла, кроме зеркала, — об этом разговор особый. Тут и есть главное чудо: стекло открыло нам два новых мира.
     
      ДВА МИРА
     
      Один мир, которого прежде люди не знали, — возле нас, рядом. Почему же мы его не знали? Этот мир так мал, что наш глаз его не различает.
      Вот капля воды. Ничего мы в ней, кроме воды, не видим. А стекло помогло нам разглядеть тысячи, миллионы крохотных существ, которые умещаются в этой капле и проводят в ней жизнь. Они так малы, эти существа, что для них капля больше, чем для нас целый город. Тебе, наверно, приходилось слышать, как называются такие существа, — бактерии, микробы.
      Другой мир — огромный. Он так велик, что вся наша Земля, на которой мы живём, даже не песчинка в этом мире, даже не пылинка, а, может быть, миллионная доля пылинки.
      Почему же мы почти ничего не знали об этом мире? Наши глаза не мо-
      гут в нём ничего различить, потому что он невероятно далёк. Тебе, конечно, нетрудно догадаться, что я говорю о мире звёзд.
      Стекло приблизило его к нам. И мы теперь уже знаем очень много не только о ближайших наших соседях — Луне, планетах, Солнце, — но и о звёздах, которые так далеки, что луч света идёт к нам от них тысячи лет.
      И ещё одно волшебное свойство есть у стекла: оно помогло нам увиденное раз, мгновенно промелькнувшее, сохранять для нашего взора навсегда. Как это? Очень просто: сфотографировать.
      Впрочем, так ли уж это просто! Понадобилось много самых удивительных открытий, несколько столетий работы, пока выведали у стекла все его тайны — способность увеличивать для нашего глаза предметы, приближать их, передавать их изображения на фотографическую пластинку.
      Для этого не годится обыкновенное ровное стекло. Нужно стекло выгну тое или вогнутое. Такие стёкла называют линзами. Запомни это слово и посмотри на рисунке, какие бывают линзы — выпуклые с одной стороны или с обеих сторон, вогнутые с одной или с обеих сторон. А ещё бывают линзы с одной стороны вогнутые, а с другой — выпуклые.
      Линза иначе играет с лучом света, чем хрусталь или зеркало.
      Тебе приходилось держать в руках увеличительное стекло — лупу. Посмотришь невооружённым глазом на страницу книги — буквы мелкие. Посмотришь сквозь лупу — они в несколько раз крупнее. «Невооружённый глаз» — такое выражение давно существует, с тех пор как люди открыли, что глаз можно вооружить стеклом, сделать его сильнее, зорче, чем создала природа.
      Но это что — лупа! Уже больше трёхсот лет назад удалось так подобрать две линзы, что они в сотни раз увеличивали для нашего глаза предмет. Эти стёкла вставляют в металлическую трубку — одно стекло в верхний конец трубки, другое — в нижний. Такой прибор назвали микроскопом. Вот он и открыл нам невидимый мир мельчайших живых существ. В микроскоп удалось рассмотреть не только микробов и бактерий. Мы узнали строение древесного листа, крови, нашей кожи. Микроскоп помог быстро двинуть вперёд науку. Теперь без него учёные как без рук.
      Но это не всё. Оказалось, что две линзы, вставленные в трубку, не только крохотное превращают для наших глаз в большое, но и далёкое делают близким.
      В том же веке, когда изобрели микроскоп, великий итальянский учёный Галилей, вставив две небольшие линзы в длинную трубу, взглянул сквозь эту трубу на Луну. Он увидел то, чего никто прежде не знал. Оказалось, что пятна на Луне — это горы. Галилей увидел, какую тень отбрасывает гора, и это помогло ему высчитать её высоту. Он увидел, что вокруг планеты Юпитер вращаются четыре луны.
      Галилей заглянул и в самые далёкие миры и открыл удивительные вещи. Оказалось, что Млечный Путь — та полоса светлого тумана, которая видна на небе в ясную ночь, — состоит из огромного количества бесконечно далёких от нас звёзд.
      Потом стали делать подзорные трубы очень длинные и с большими стёклами. Такие трубы называют телескопами.
      Делают телескопы и другим способом — не с линзами, а с вогнутыми зеркалами. Чем больше линза или зеркало — тем лучше видим мы звёздный мир. Сделать бы стекло величиной с озеро — рассмотрели бы мы тогда, растут ли на Марсе деревья, да какие именно.
      Куда там с озеро! Это такая трудная и долгая работа — сделать стекло для телескопа, что пока не удалось изготовить зеркало больше пяти метров в поперечнике. Почему это так трудно? Прежде всего, для телескопов и микроскопов годятся только такие стёкла, в которых и малейшего изъяна не найти. Попало в стекло несколько пузырьков газа — всё, можешь его выбрасывать. А газы в стекло почти всегда попадают — они выделяются, когда стекло варят. И ещё почти всегда в стекле есть полоски или ниточки как бы из другого сорта стекла — они иначе преломляют свет. Эти полоски без специальных приборов и не заметишь. А для телескопов не годится такое стекло: оно будет искажать изображение, как кривое зеркало.
      И вот оказалось, что отлить даже небольшой кусок совершенно чистого стекла, без всяких изъянов, — очень трудное дело. Ещё недавно во всём мире только три завода умели приготовить оптическое стекло. Советские учёные долго бились, пока удалось им сделать хорошие стёкла для телескопов и микроскопов. Теперь у нас делают отличные оптические стёкла.
      Но, конечно, чем больше кусок стекла, тем труднее добиться, чтобы в нём не было никаких изъянов. А если удалось его отлить — знаешь, сколько
      времени надо такое стекло шлифовать и полировать? Несколько лет! Если в стекле останется где-нибудь утолщение или выемка в одну десятитысячную долю миллиметра — плохой получится телескоп. А одна десятитысячная доля миллиметра — это и сравнить с чем-нибудь трудно. Паутинка и та раз во сто толще.
      Такое пятиметровое вогнутое стекло сделали в Америке и, чтобы превратить в зеркало, покрыли одну его сторону тонким слоем алюминия. Поместили это зеркало внизу трубы. А труба высотой с пятиэтажный дом. Чтобы наблюдать в этот телескоп за звёздами, надо взбираться к самому верху трубы. Подумай, какие нужны сильные машины, хитрые механизмы, чтобы поворачивать такую огромную трубу, направлять её на тот участок неба, который хочешь рассмотреть. Зато такой телескоп, ни много ни мало, в миллион раз зорче наших глаз.
      А один советский ученый сделал хитрее. Он изобрёл телескоп, в котором стекло только один метр в поперечнике и труба для него нужна не с пятиэтажный дом, а всего двухметровая, в десять раз короче. Этот телескоп ещё сильнее, чем огромный американский. Главная хитрость тут в том, что в телескопе использованы и зеркало и линза — с одной стороны выпуклая, а с другой — вогнутая.
      Вот как стекло помогло нам познать два мира.
      А это телескоп, изобретённый советским учёным Максутовым. Высота грубы всего два метра, но он не слабее американского пятиэтажного телескопа.
     
      А ЧТО ЕЩЁ ДЕЛАЮТ ИЗ СТЕКЛА?
     
      Кроме посуды, зеркал, оптических инструментов, из стекла ещё много вещей делают. И есть теперь тысячи разных сортов стекла.
      Цветное стекло ты уже знаешь. А как его делают? Думаешь, краску добавляют, когда варят стекло? Нет, краска стекло не покрасит. Прибавлять надо в массу, из которой варится стекло, самые неожиданные материалы. Прибавишь в расплавленное стекло чёрный уголь — оно станет жёлтым. Прибавишь немного серебра — получится золотистое стекло.
      А золота добавишь — стекло получится красное. От добавки меди стекло становится зелёным, от железа — коричневым.
      Делают из стекла и одежду. Как же это, — спросишь ты, — стекло ведь не гнётся? Смотря какое стекло. Лист обыкновенного стекла, конечно, не согнёшь, — попробуешь, сразу сломается. А если сделать из стекла нити тоньше самой тонкой паутинки, можешь их гнуть как угодно и узлом связывать — они не ломаются.
      Придумали машину, которая делает такие тонкие нити. В этой машине пропускают расплавленное стекло сквозь трубочки с еле заметным отверстием. Из трубочек и выходят тончайшие волокна. Их потом скручивают по нескольку штук — получается нитка, из которой можно ткать материю.
      Одежда из стеклянной материи удобна тем, что она не промокает и не горит. Из неё шьют костюмы для пожарных. И на целый костюм стекла нужно меньше, чем на бутылку.
      Броню делают из стекла. Опять непонятно, — как же стекло может защитить от пуль и снарядов? Научились стекло закалять: сильно разогрев, очень быстро его охлаждают. Трудно было сделать так, чтобы стекло не треснуло сразу, когда из жара попадёт в холод. Зато когда учёные добились этого, получилось чудесное стекло. Лист такого стекла гнётся и не ломается. Вот почему я прежде ска-
      зал, что лист обыкновенного стекла нельзя согнуть. А прочность закалённого стекла — удивительна. Ведь трудно, кажется, найти другой такой хрупкий материал, как обыкновенное стекло. А закалённое швыряй хоть с десятого этажа — не разобьётся, молотком бей — ему хоть бы что. Мало того: подвесили к листу такого стекла грузовик и подняли подъёмным краном. Стеклянный лист держал грузовик!
      Толстые листы этого стекла вставляли во время войны в кабины боевых самолётов. Пули, осколки снарядов отскакивали от стекла, как от стальной брони. Лётчику всё кругом видно, а убить или ранить его враги не могут.
      Делают из стекла сковородки. Обыкновенное стекло на огне лопается. А если, когда варишь стекло, заменить соду борной кислотой, — получится стекло, которое и сильного огня не боится.
      Приготовляют и жидкое стекло. Ты уже знаешь, что стекло всегда жидкое, пока не охладится. Но можно приготовить и холодное жидкое стекло. Для этого нужно не прибавлять в массу, из которой варят стекло, известь. Тогда оно растворяется в воде, тает в ней, как сахар. Из такого стекла делают клей. А из жидкого стекла с песком можно приготовить очень крепкие искусственные камни и строить из них дома.
      Много вещей делают и будут делать из стекла — не только дома, а даже дороги, лучше асфальтовых.
      Люди научились приготовлять такое необыкновенное стекло, что его можно и пилить, и колоть, и точить, и стругать. У нас есть теперь стекло прочнее камня, крепче стали, гибкое, как бумага.
      А из зеркал можно построить электрическую станцию. И строят уже.
      Вот как это делается. На открытом месте, где много солнца, ставят полукругом вогнутые зеркала. Их ставят наклонно, чтобы на каждое попадало как можно больше солнечных лучей. Механизм поворачивает зеркала так, чтобы на них всегда падали солнечные лучи.
      Ты помнишь, что зеркала не пропускают лучей света, они их отбрасывают. А ведь солнечные лучи горячие. Зеркала отбрасывают не только свет, но и тепло.
      Поставили перед полукругом зеркал огромный котёл с водой. Зеркала всё тепло, что они собирают, отбрасывают на этот котёл. Вода в котле закипает, превращается в пар. А этот пар приводит в движение машину, которая вырабатывает электрический ток.
     
      О ТАРЕЛКЕ ФАРФОР И ФАЯНС
     
      Так из чего же сделаны тарелка и чайная чашка? Фаянс это или фарфор?
      Их по внешнему виду отличить нелегко. Но я тебе открою секрет. Нужно посмотреть сквозь тарелку или чашку на электрическую лампочку. Если дно просвечивает — это фарфор, если света не видно — фаянс.
      Так проверяют глазами. А можно проверить и на слух. Щёлкни легонько ногтем по краю чашки. Если услы-
      Вот какую хитрость придумали — » заставили солнце воду кипятить!
      Видишь, какая долгая и удивительная история у стекла, сколько тысячелетий прошло, пока выведали у стекла все его тайны, узнали, что из него можно изготовлять, кроме посуды и украшений.
      У нас теперь столько стекла делают, что это и вообразить трудно. Только из оконного стекла, которое дадут заводы за нынешнюю пятилетку (это значит — с 1956 до 1960 года), можно проложить дорогу в четыре метра шириной вокруг всего земного шара.
      Сто пятьдесят пять миллионов квадратных метров одного только оконного стекла — вот сколько мы дадим за пятилетку! А кроме того, много стеклянной посуды, волокна для стеклянной ткани, зеркал...
     
      И ЧАШКЕ
     
      шишь лёгкий звон — значит, фарфор. Если просто стук — это фаянс.
      А не всё ли равно — что фаянс, что фарфор? Какая между ними разница?
      Разница, главным образом, в том, что фарфор красивее, прочнее, легче на вес. Он лучше поддаётся обработке. Рисунок на фаянсе получается грубоватым, расплывчатым, а фарфоровые изделия можно расписывать самыми нежными красками. Тебе, вероятно, приходилось видеть сложные, затейливой формы фарфоровые фигурки. Делают даже фарфоровые бу-
      кеты цветов с нежными лепестками. Фаянс для такой тонкой работы не подходит.
      А делают фарфор и фаянс из смеси глины с толчёным камнем.
     
      ОТКУДА ФАРФОР ВЗЯЛСЯ
     
      Но что стоит за простыми словами: «фарфор делают из глины и толчёного камня», это и вообразить трудно. Представь себе — без малого пятьсот лет понадобилось, чтобы догадаться, из чего сделана фарфоровая чашка. Да, да, пятьсот лет! И снова, как в истории со стеклом, тут были и приключения, и тайны, и великие открытия учёных, и огромный труд мастеров.
      Откуда появились в Европе первые фарфоровые чашки для чая? Оттуда же, откуда и чай привезли, — из Китая.
      Старинный китайский фарфор.
      Китайцы — такие знатоки чая, что распознают еле заметные изменения его вкуса. Один китайский писатель ещё тысячу лет назад написал целую книгу о приготовлении и заварке чая.
      Этот писатель уверял, что чай особенно вкусен, если его пить из фарфоровой чашки. По его мнению, даже цвет посуды может улучшить или ухудшить вкус чая. В синей чашке, мол, чай будто бы вкуснее, чем в белой разрисованной. Вот до каких тонкостей доходили китайцы. А в Европе в то время ни о чае, ни о фарфоре ещё и не слыхали.
      Шестьсот лет назад знаменитый венецианский путешественник Марко Поло вернулся на родину из Китая, где прожил много лет.
      Он устроил пир для своих друзей и показывал гостям всякие диковинки.
      Пожалуй, самым удивительным на этом пиру были невиданные кувшины для вина, разрисованные цветами и птицами. Они были сделаны из крепкого белого материала, похожего на камень, но слегка прозрачного, если посмотреть на свет.
      — Что это за камень? — спрашивали гости.
      — Это не камень, — отвечал Марко Поло. — Если вы уроните сосуд, он разобьётся. В стране, где мы были, много посуды и красивых ваз, сделанных из этого белого материала. Но хоть мы и долго жили в Китае, а так и не узнали, из чего делают эту посуду.
      Лет через сто после путешествия Марко Поло в Европу привезли уже немало фарфоровых вещей. Но они были дороги, потому что путь из Китая в Европу очень далёк. Трудно ведь доставить хрупкую вазу или чашку за десять тысяч километров, не разбив её. Только богатые люди могли покупать фарфоровые вещи
      А ценили тогда фарфоровую посуду особенно высоко, потому что кто-то выдумал сказку, будто бы фарфор темнеет, если на него попадёт хоть капля яду. В то время бывало, что знатные люди отравляли своих врагов, поэтому каждый король или князь боялся яда. Конечно, ему очень хотелось иметь чашку, которая сразу выдаст, что к питью примешан яд. И вышло так, что фарфоровая чашка стоила тогда дороже, чем чашка из чистого золота.
      Многие в Европе хотели научиться делать фарфор. Но сколько ни бились — ничего не получалось. Никому не удалось толком разузнать, из чего он сделан. Один француз уверял, что фарфор приготовляют из толчёных морских раковин и яичной скорлупы. Надо их смешать и на девяносто лет закопать в землю. И этому французу верили — говорили, что фарфор нельзя в Европе сделать потому, что такие раковины, мол, только у китайских берегов и водятся.
      Когда появились в Европе чай и кофе, понадобилось очень много фарфоровой посуды — и чашек с блюдцами, и кофейников, и чайников.
      Не раз проходил слух, будто изобрели наконец фарфор и в Европе. Первый такой слух пришёл из Венеции. Но венецианские купцы просто пытались обмануть покупателей. Ты помнишь, что близ Венеции, па острове Мурано, были замечательные мастера стеклянной посуды. Вот они и сделали сосуды из стекла молочного цвета, выдавая их за фарфоровые.
      Другой слух пошёл из Франции. Там научились делать из глины материал, действительно похожий на фарфор. Но из этого материала можно было делать только посуду простой формы. Она не пропускала лучей света, не звенела. Это был фаянс.
      Так и пользовались пятьсот лет китайским фарфором, не зная, из чего и как его делают.
      Путешественники много раз спрашивали об этом у китайцев, но те отговаривались, будто это только мастерам ведомо. А к фарфоровым фабрикам европейцев и близко не подпускали. Они хранили секрет фарфора крепче, чем венецианцы — секрет стекла. И переманить мастеров не удавалось — очень уж далёк Китай от Европы.
      Один французский монах — это было около двухсот пятидесяти лет назад — всё же выведал, что фарфор делают из сорта глины, которую китайцы называют каолином, й прибавляют к нему белый камень пе-тун-тсе. Монах написал об этом в Европу и ещё рассказал, что фарфоровую посуду обжигают в печах. Да что толку от его писем! Ведь всё равно не узнать, какой сорт глины называют китайцы каолином и что это за белый камень пе-тун-тсе.
      А в это время погоня за фарфором дошла до того, что саксонский король, любитель красивых вещей, купил у
      прусского короля несколько китайских ваз за неслыханную цену: он отдал за вазы полк солдат.
      Но как раз саксонскому королю повезло. В его столице, городе Дрездене, была создана первая в Европе фабрика фарфора.
     
      КАК ФАРФОР В ЕВРОПЕ СДЕЛАЛИ
     
      Примерно в то же время, когда французский монах разведывал китайские секреты, в прусском городе Берлине жил юноша, ученик аптекаря. Его звали Иоганн Бетхер. До фарфора Бетхеру никакого дела не было, у него нашлось занятие посерьёзнее: он варил золото.
      Нужно тебе сказать, что некоторые учёные и многие жулики занимались
      в то время странным делом: искали состав, который превращал бы ртуть в золото. Это называлось поисками философского камня. А людей, искавших философский камень, называли алхимиками. Занятие, конечно, было безнадёжное, но оно принесло много пользы. Сделать золото из ртути не удавалось, зато в поисках веществ, из которых можно сделать золото, алхимики совершали часто удивительные открытия. Они положили начало настоящей науке — химии.
      Чтобы добывать деньги на опыты, алхимики устраивали всякие фокусы. Говорили, что открыли секрет, как превратить ртуть в золото, и приглашали знатных людей посмотреть опыт. В их присутствии алхимик кипятил
      Лаборатория алхимика
      свои составы, помешивая их металлической палочкой. И действительно — в конце опыта на дне сосуда оказывался кусочек настоящего золота.
      Фокус был в том, что в палочку, которой алхимик мешал своё волшебное варево, он заранее прятал кусочек золота. Это золото расплавлялось в жарко нагретом сосуде, и потом его находили на дне.
      Те, кто был при опыте, рассказывали о нём королю, и, надеясь разбогатеть, король давал алхимику всё, что тот просил. Но дальше первого кусочка золота дело, конечно, не шло, и алхимика с позором выгоняли, а иногда и казнили.
      Такой фокус проделал и аптекарский ученик Бетхер. Но когда прусский король заинтересовался этим опытом, Бетхер испугался — ведь он отлично знал, что не умеет делать золото, и удрал в соседнюю страну, Саксонию. Но слух, что он будто бы умеет варить золото, добежал быстрее его.
      Саксонский король приказал найти Бетхера и запереть его в замке. Было сказано, чтобы Бетхеру давали всё, что он просит, но никуда не выпускали, пока не откроет секрет, как делать золото.
      Бетхер не был простым мошенником, как многие алхимики. Он был способным учёным, много знал и серьёзно интересовался наукой. Глупое хвастовство погубило его — он понял, что из заключения не выбраться, пока король не получит золота.
      Бетхер приносит Чирнхаузу свою первую фарфоровую вазу.
      Несколько лет просидел Бетхер в замке, делая всякие опыты.
      Спасла Бетхера дружба с учёным Чирнхаузом.
      Говорят, что Бетхер испытывал разные сорта глины, чтобы сделать сосуд, выдерживающий самый большой жар. Такой сосуд ему нужен был для опытов. И вот оказалось, что один сорт красной глины не только выдерживает высокую температуру, но и ста-новится после того, как несколько дней постоял в горячей печи, крепким и звонким.
      Этот сосуд алхимик показал Чирнхаузу.
      — Находка! — воскликнул Чирн-
      хауз, посмотрев сосуд на свет и пощёлкав его ногтем. — Ведь это же настоящий фарфор, не хуже китайского! Только не белый, а красный.
      Чирнхауз помчался к королю и убедил его, что фарфор заменит золото. Если удастся построить фабрику фарфора, то золото всей Европы потечёт в Саксонию.
      Королю мысль понравилась. Он разрешил Бетхеру оставить поиски искусственного золота и заняться производством фарфора.
      Некоторые учёные думают, что Бетхер не случайно открыл, из чего можно фарфор делать, а искал по совету Чирнхауза подходящий материал.
      Так или иначе, фарфоровая фабрика была построена. Много пришлось потрудиться Бетхеру и Чирнхаузу, чтобы разгадать все китайские секреты: как делать из фарфора вазы,
      -Кувшин из красного фарфора, сделанный Бегхером
      фигурки, как наносить на фарфор рисунок и, главное, как обжигать фарфор в печи.
      Со всем этим справились. Дело шло хорошо. Саксонскую посуду охотно покупали во всех странах. Она была совсем как китайская, только одним отличалась: цветом. Белый фарфор! Вот чего надо было добиться.
      Чирнхауз умер, пришлось Бетхеру работать одному.
      Каких только глин, каких составов он не пробовал! Нет, не было белой глины, которую удалось бы обжигать в очень горячей печи так, чтобы сохранилась форма вещи. Глина корёжилась под огнём, становилась мягкой. Ни звона не было, ни прозрачности.
      Рассказывали, что и тут случай помог Бетхеру.
      В то время знатные люди носили пудреные парики. Приходил парикмахер с большим запасом пудры — её готовили из талька с крахмалом — и щедро посыпал парик белым порошком.
      И вот говорили, будто однажды Бетхер, сидя в кресле, крутил со скуки шарик из пудры, которой парикмахер посыпал его парик. Его удивило, что пудра скаталась в комок, плотный, как хлебный шарик. Он стал внимательно рассматривать комок и спросил парикмахера, что это за пудра, откуда такая.
      Бедный парикмахер перепугался. Он робко объяснил, что настоящая французская пудра нынче очень дорога и
      приходится заменять её белой толчёной глиной.
      Забыв о парике, Бетхер схватил всю пудру, что была у парикмахера, и побежал в лабораторию. На следующий день он приказал разыскать купца, продавшего парикмахеру глину, и заказал ему несколько мешков «пудры». Не прошло и месяца, как Бетхер торжественно преподнёс королю чайный сервиз из ослепительно белого фарфора.
      Да, да! Это был самый настоящий фарфор, ничем не хуже китайского. Бетхер знал теперь, что такое таинственный китайский каолин.
      Это и есть та самая белая глина, которую случайно нашёл в Саксонии торговец пудрой.
      А что такое китайский камень пе-тун-тсе, об этом ещё прежде догадался Чирнхауз. Оказалось, что это алебастр — белый минерал вроде гипса.
      После этого открытия Бетхер надеялся получить наконец свободу. Не тут-то было! Ведь Бетхер единственный в Европе знал секрет изготовления фарфора. И больше всего саксонский король боялся, как бы секрет этот не уплыл из его рук. Ведь фарфор — это золото! Приказано было неотступно следить за Бетхе-ром, никуда его не выпускать. Фарфоровая фабрика стала тюрьмой. Бетхер умер, не дождавшись свободы.
      Так хвастовство юноши, сказавшего, будто он умеет делать золото, стало
      несчастьем его жизни, но дало миру секрет фарфора.
      Впрочем, так ли? Секрет фарфора ведь не мир получил, а только саксонский король. Прошли десятилетия, пока во Франции, Германии и Англии разузнали саксонские тайны, переманили мастеров, сумели построить фабрики.
      Белый саксонский фарфор работы Бетхера.
      А в России дело иначе пошло: изобрели фарфор наново — изобрели прежде, чем в других странах выведали саксонские тайны. Сделал это замечательный учёный, друг Ломоносова, Дмитрий Иванович Виноградов. Но открытие принесло Виноградову еще большие несчастья, чем Бетхеру.
      Сперва и у нас пробовали поступить так же, как в других странах, — переманить мастера, работавшего на саксонской фабрике. Царице Елизавете
      очень хотелось иметь собственный фарфор. И, казалось, ей повезло. Разыскали немецкого мастера, который говорил, будто был самым близким помощником Бетхера. Без него, Конрада Гунгера, никогда бы, мол, Бетхеру не сделать фарфора.
      Заплатили Гунгеру большие деньги, привезли в Россию и показали место, где есть белая глииа. Там было два сорта глины. Гунгер выбрал один, а Виноградов, которого приставили к Гунгеру, чтобы он учился, говорил, что другой сорт надёжнее.
      Виноградов вместе с Ломоносовым учился за границей и занимался спе-
      циально горным делом. Человек он был трудолюбивый и талантливый, науку о камнях, о минералах знал отлично.
      Гунгер очень рассердился, что Виноградов вмешивается в его дела, и никаких советов слушать не хотел.
      Стал Гунгер под Петербургом устраивать фарфоровую фабрику. Возился год, другой, третий — и ничего у него не получалось. Виноградов быстро заметил, что Гунгер никаких секретов не знает и в фарфоровом деле смыслит мало: он был только товарищем в кутежах Бетхера, а вовсе не его помощником по фабрике. Когда все поняли, что Гунгер только похвастался, его прогнали из России, а наладить изготовление фарфора поручили Виноградову.
      Виноградов подошёл к делу как настоящий учёный — не ждал случая, а завоёвывал победу. Он проделал тысячи опытов, меняя сорта глины, прибавляя то больше, то меньше алебастра или кварца, доискивался, как надо обжигать в печи фарфор.
      Всё белее и крепче становилось «тесто», из которого приготовлял Виноградов фарфор. Всё лучше шёл обжиг. И уже через год царица получила табакерку, сделанную Виноградовым. Это была первая вещь из русского фарфора, и она ничем не уступала фарфору саксонскому.
      Был у царицы приближённый — Черкасов. Он ведал всеми делами фарфоровой фабрики. Черкасов всю заслугу изготовления фарфора приписывал себе, и царица щедро награждала его. А Виноградова Черкасов держал взаперти на фабрике, и чем больше фарфоровых вещей делал Виноградов, чем красивее они были, тем всё хуже обращались с замечательным учёным и мастером.
      Уже были у царицы и чашки, и вазы, и тарелки, и фигурки из сделанного Виноградовым фарфора. А никто и не знал про Виноградова. Говорили: «Вот какие замечательные вещи сделал Черкасов».
      От тоски и постоянного сиденья на построенной у болота фабрике Виноградов заболел. Он хотел лишить себя жизни. Черкасов, когда узнал об этом, приказал приставить к Виноградову человека, который распоряжался бы им, как вещью. Этот человек следил, чтобы Виноградов не терял минуты даром, был всегда у печи, когда обжигается фарфор. Он даже получал за Виноградова его жалование.
      Рассказывали, что Черкасов приказал посадить учёного на цепь за то, что он не хотел подчиняться сторожу. Вот какая страшная жизнь была у изобретателя русского фарфора.
      Хитрый был, видно, человек этот Черкасов. Он понял, что, как ни мучь Виноградова, для него самым важным в жизни, единственной радостью будет работа. Так и вышло. Царский двор исправно получал фарфоровую посуду, вазы, табакерки, сделанные посаженным на цепь изобретателем. А Черкасов исправно получал от царицы награды за отличный фарфор.
      Виноградов поступил не так, как Бетхер, который никому не открывал тайны изготовления фарфора. Зная, что долго ему не прожить, Виноградов стал записывать все открытые им секреты фарфорового производства, чтобы они не исчезли с его смертью, и обучил всем тонкостям мастерства своего способного ученика Никиту Воинова.
      Предчувствие не обмануло Виноградова — он умер молодым. Памятником ему осталась русская фарфоровая фабрика — она стала одной из самых знаменитых в мире.
     
      КАК ЖЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАЮТ ФАРФОРОВЫЕ ВЕЩИ?
     
      Кое-что ты уже знаешь. Прежде всего нужно было найти подходящую гли-
      ну — каолин — и узнать, с чем её надо смешать. Раньше смешивали с алебастром,. а теперь пользуются для этого другими минералами — кварцем и полевым шпатом. Каолин, кварц и полевой шпат дробят, размалывают в порошок, а потом смешивают. Получается белая фарфоровая мука. Из муки, прибавляя воду, делают тесто и потом размешивают фарфоровое тесто в машине, похожей на большую мясорубку, чтобы все составные части лучше смешались.
      А как придать фарфоровой массе нужную форму? Это зависит от того, какую нужно сделать вещь.
      Иногда массу приготовляют не тягучей, как тесто, а жидкой, вроде сметаны. Тогда её можно вылить в форму. Делают форму из гипса, потому что гипс жадно впитывает воду — он забирает из фарфоровой массы почти всю влагу. И тогда оседает на стенках формы слой сухой фарфоровой массы.
      Потом форму разнимают, осторожно высвобождая из неё фарфоровую фигурку или вазу. Такой способ изготовления фарфоровых вещей называется литьём.
      И чашки так делают — заливают в формы «сметанную» фарфоровую массу.
      А вот тарелки делают не из жидкой фарфоровой массы, а из тягучей, как тесто. Для изготовления тарелок есть машина. Она приготовляет из фарфо рового теста блины — каждый разме-
      ром с тарелку — и кладёт эти блины на гипсовую форму. А специальный железный инструмент — шаблон — прижимает тесто к гипсу и в то же время формует нижнюю часть тарелки. Сохнет тарелка на гипсовой форме несколько часов, а потом её снимают.
      Но эти тарелки и чашки ещё совсем не похожи на те, что ставят к завтраку на стол. Они не гладкие, а шершавые. И не блестят. Обращаться с ними нужно очень осторожно.
      Они так хрупки, что чуть пальцем их тронешь — сразу сломаются.
      А как сделать, чтобы посуда стала крепкой, твёрдой, блестящей — словом, как превратить сформованную из фарфорового теста тарелку или литую из фарфоровой «сметаны» чашку в настоящий, готовый фарфор?
      Тут на помощь приходят огонь и стекло.
      Когда сформовали фарфоровую вещь — надо её обжечь, прогреть в жаркой печи, да не один раз. Пр итом нельзя ставить фарфоровые вещи сразу в горячую печь и нельзя их из горячей печи вынимать. Нужно понемногу повышать температуру в печи, а потом ждать, пока печь остынет.
      Помещают чашки или тарелки в глиняные коробки, чтобы огонь и дым в печи их не попортили. Эти коробки одну на другую ставят в верхнюю часть огромной круглой печи. И печь наглухо замуровывают. А потом начинают её нагревать. И доводят температуру в верхней части печи до девятисот градусов. Тогда перестают топить и оставляют фарфор в печи стынуть. Когда он остынет, печь размуровывают и вынимают коробки с фарфором.
      Чашка и тарелка стали немного крепче, но они всё ещё не блестят, поверхность их всё ещё шершавая.
      Теперь надо сделать вещи гладкими и блестящими. Для этого фарфор покрывают глазурью.
      Ты помнишь, что такое глазурь? Мы об этом говорили в рассказе о стекле.
      Литьё в гипсовых формах
      Литьё чашек.
      Сформованные на станке тарелки ставят в коробку для обжига.
      Вагонетка подвозит коробки с фарфоровыми изделиями к печи.
      Глазурь — это очень тонкий слой стекла. Когда чашку или тарелку покрыли глазурью, её нужно ещё раз обжечь, чтобы она стала совсем крепкой и глазурь хорошо соединилась с фарфором.
      Это делают в той же печи, где первый раз обжигали, — только не в верхнем, а в нижнем этаже. Тут температура гораздо выше, чем наверху, — около тысячи четырёхсот градусов. В такой жаркой печи даже сталь быстро расплавилась бы, стала жидкой. А фарфору хоть бы что — он только крепче становится. Пока печь нагреется и остынет, проходит около двух суток. А крупные фарфоровые вещи, например большие вазы, приходится обжигать четыре — пять дней.
      Теперь, когда фарфор стал крепким и блестящим, остаётся его раскрасить. Рисунок наносят на фарфор кисточкой. Только тут краски нужны особенные — очень прочные и такие, что могут выдержать большой жар. Эти краски делают из металлов — из железа, меди, золота.
      Иногда не кисточкой делают рисунок, а прилепляют к фарфору переводную картинку. Рисунок переходит на фарфор, как у тебя на бумагу.
      Потом обжигают фарфор третий раз, чтобы краски не смывались, сохранились надолго. Для этого есть другая печь — электрическая.
      А можно раскрашивать фарфор прежде, чем его покрыли глазурью. Это делают не кисточкой, а пульверизатором — выдувают краску на фарфор сжатым воздухом. Рисунок получается менее яркий, если наносить его на чашку прежде, чем чашка покрыта глазурью, но зато он гораздо прочнее,, сотни лет держится.
      Вот какая это большая и сложная работа — сделать фарфоровую посуду.
     
      ЧТО ЕЩЁ ДЕЛАЮТ ИЗ ФАРФОРА?
     
      Из стекла сперва умели изготовлять только украшения и посуду, а потом оказалось, что из него сотни разных вещей можно делать. С фарфором почти то же самое получилось.
      Он очень нужен в технике.
      Есть у фарфора одно свойство — он не пропускает электрического тока. Тебе приходилось, конечно, видеть белые колпачки, на которых подвешивают к столбам электрические провода? Эти колпачки — их называют изоляторами — делают из фарфора, чтобы электрический ток не уходил по столбам в землю. И у тебя в комнате провода прикреплены к стенке и к потолку фарфо-
      ровыми роликами. Штепсельная розетка, в которую втыкается вилка от настольной лампы, тоже часто делается из фарфора.
      Есть ещё важное свойство у фарфора. Помнишь, когда-то сочинили сказку, будто фарфоровая чашка темнеет или даже разбивается, если в неё попадёт хоть капля яду, и поверили в эту сказку? На самом-то деле как раз наоборот.
      Фарфор не разъедают никакие едкие вещества, никакие яды. Поэтому из фарфора делают посуду для химических работ.
      Ну, вот и всё про фарфор. Впрочем, подожди-ка. Я ведь забыл сказать о том, с чего мы начали, — какая разница между фарфором и фаянсом. Те-
      перь тебе это нетрудно понять. Для фарфора годится только один сорт глины — каолин. Его трудно найти — это редкий сорт. А фаянс можно из нескольких сортов глины делать, их легче разыскать. И с обжигом проще — не нужно, чтобы все составные части фаянсового теста спеклись так же крепко, как в фарфоровом тесте.
      Температура в печи может быть не такая высокая. Поэтому фаянсовая посуда дешевле фарфоровой — её проще изготовлять.
      Когда фаянс покрыт глазурью, он почти такой же белый, как и фарфор. Только глазурь на фаянсе легко трескается. Вещь словно паутинкой покрывается. Если сравнить черепок разбитой фарфоровой тарелки с черепком фаянсовой, то видно, что без глазури фаянс желтоватый. А о том, что он непрозрачный и незвонкий, мы уже говорили.
     
     
      ПРО НОЖ И ВИЛКУ
     
      ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ НОЖ И ВИЛКА
     
      Их из земли добыли.
      Конечно, нож не выкопали из земли готовым, с лезвием и черенком, но всё же я не шучу.
      Давай разберёмся, как это получилось. Нож и вилку сделали из стали. А сталь сварили из чугуна. А чугун выплавили из железной руды. А же-
      лезную руду добыли из земли. Теперь видишь, что я прав.
      Сколько труда положили, чтобы сделать нож и вилку, сколько для этого нужно заводов и фабрик, сколько машин, огня, воды и воздуха — даже вообразить трудно. Наверно, в сотне печей и машин побывала вилка, прежде чем стала вилкой.
      Давай отправимся с тобой в пуге-
      шествие — посмотрим, с чего это началось, как шло и чем кончилось.
      Куда бы нам поехать? Пожалуй, лучше всего в Магнитогорск, на Южный Урал. Там построен металлургический завод, один из самых больших в мире. Его построили у нас в первую пятилетку. Длинное слово «металлургический» значит, что на этом заводе делают чугун и сталь.
      Завод строили на пустом месте, в степи. Прошло четверть века — и теперь там столько людей работает, что
      около завода вырос большой город, с площадями, десятками улиц, на которых стоят большие дома, со школами для ребят, институтами, где учатся студенты, с театром и стадионом.
      А почему построили завод на пустом месте? Ведь удобнее было бы где-нибудь около города?
      Завод лучше всего строить там, куда не нужно для него сырьё возить. Чтобы выплавлять чугун, нужны прежде всего железная руда и уголь. Это сырьё для выплавки чугуна. Вот и построили завод у горы, в которой очень много железной руды. Гора называется Магнитная. А уголь стали возить из Сибири. Там, в Кузнецком бассейне, очень много каменного угля в земле. И построили в Кузбассе такой же металлургический завод, как
      в Магнитогорске.
      Вот что получилось. Везли поезда уголь из Кузбасса в Магнитогорск, а обратно поезда шли с железной рудой. И два огромных завода сразу стали работать. На обоих — магнитогорская руда и кузнецкий уголь.
     
      КАК ДОБЫВАЮТ ЖЕЛЕЗНУЮ РУДУ
     
      Гора Магнитная тем замечательна, что большая её часть — из железной руды. В других местах железная руда под землёй. Приходится рыть Глубокие колодцы — шахты, — чтобы её добывать. А здесь бери с самого верха, хоть лопатами. Ну, лопатами много не наберёшь, это иначе устроили.
      Проложили на гору электрическую железную дорогу. Она по горе кругами идёт. И поставили механизмы, которые понемногу съедают гору. А электрические поезда перевозят гору кусочками на завод.
      Мне пришлось быть в Магнитогорске, когда завод только строили. Сопка Атач — часть горы Магнитной — была тогда похожа на двугорбого верблюда. А когда я приехал туда через пятнадцать лет — одного горба как не бывало. Его заводы съели — Магнитогорский и Кузнецкий.
      Что же за механизмы едят гору? Их называют экскаваторами. Экскаватор похож на зубастый рот великана. Зубы стальные и сам рот стальной, и держится он на длинной стальной шее. Открываются огромные челюсти и откусывают стальными зубами кусочек горы. Чтобы зубам легче было справиться, землю в том месте, где работают экскаваторы, дробят взрывами. Проделают в горе скважину, заложат туда динамиту и подожгут. Как пальнёт, как загремит, да как взлетит в воздух кусок горы! И упадёт обратно большими кусками. Тут уж близко не стой, когда взрывают, — убьёт.
      Вот эти куски и захватывают челюсти экскаватора. Захватят — и сомкнутся. А стальная шея поворачивается. Ею управляет машинист — он сидит в будке на верху экскаватора. Челюсти размыкаются, и руда сыплет-
      ся на платформы электрического поезда.
      А что такое железная руда, ты знаешь? Железа в чистом виде в земле нет. Оно всегда смешано с глиной, камнями, песком. Его надо освободить от минералов. И ещё надо его освободить от кислорода, с которым соединено железо в руде. Это называется «восстановить» железо. Для того и строят металлургические заводы.
      И ещё вопрос. Ведь из железной руды получают железо. Почему же мы говорим, что металлургический завод выплавляет чугун и сталь, а не железо? Дело простое: чугун и сталь — это сорта железа. А чем они отличаются один от другого и от чистого железа — об этом мы потом поговорим.
      Высыпал, значит, экскаватор руду на платформы, и повёз их электровоз к дробильной фабрике.
      Её построили, чтобы большие куски руды дробить на мелкие.
      У экскаваторов великанские челюсти, а у дробильной машины великанская щека.
      Так, щекой, и называют главную часть машины. Пожалуй, её вернее было бы тоже челюстью назвать, только беззубой. Она словно жуёт руду.
      Огромная щека непрерывно дрожит, сжимает руду, и в этом её движении такая мощь, что большие глыбы дробятся на тысячи осколков.
      И проваливается дроблёная руда вниз, под машину. А там широкая лента, она движется. Проваливается руда прямо на эту ленту и едет на ней с фабрики. У выхода руду опять поезд с платформами поджидает.
      Повезли руду дальше. Следующая станция называется сортировочная.
      Когда руда из дробильной машины выскочила, больших глыб уже нет. Зато теперь появилось много мелочи, вроде песка.
      Такую мелочь неудобно в печь отправлять: может печь засориться.
      Высыпают руду на огромные сита. Вся мелочь сквозь дырочки в сите проваливается.
      Теперь, после сортировки, уже нужны два поезда. Один увозит руду, что на ситах осталась, к домнам, а другой мелочь, проскочившую сквозь сито, везёт на фабрику.
      Там в длинной печи спекают рудную мелочь в куски вроде орешков. Их тоже отправляют к домне.
     
      А ЧТО ТАКОЕ ДОМНА?
     
      Это печь. Только она ни на какие другие печи не похожа. Ростом домна больше десятиэтажного дома. Круглая. Снаружи кажется, будто она стальная. А на самом деле печь сложена из кирпича да камня и только сверху одета в стальную шубу.
      Для чего нужна домна? В ггей из же-
      лезной руды и каменного угля плавят чугун.
      Как руда попала к печи, ты уже знаешь. А каменный уголь тоже не сразу, как его привезли, можно в домну загружать. Его раньше перемалывают в порошок и отправляют в узкие, длинные печи. Штук шестьдесят таких печей в ряд стоят, как книги на полке. Их называют не печами, а камерами. Там каменный уголь прогревают так,
      чтобы в камеры воздух не попадал. Прокалённый без доступа воздуха каменный уголь спекается. Получается словно пирог из угля. Его заливают водой, и тогда горячий угольный пирог раскалывается на куски. Такой прогретый без доступа воздуха уголь называют коксом. Он не чёрный, а светло-серый, куски лёгкие, пористые. Кокс трудно загорается, зато уж как разгорится, то очень сильный жар даёт. И дыма от него нет.
      Приехали к доменной печи поезда с рудой и коксом. Теперь их надо в печь загрузить. Это не так просто. Домна
      Тележки с рудой и коксом ползут к верхушке домьы.
      не снизу загружается, а сверху,, как самовар. Да самовар-то маленький, а домна — десятиэтажная. В самовар совок угля насыплешь — и довольно, а каждой домне нужно в сутки пять больших поездов руды и кокса. Как такую тяжесть поднимать?
      Построили от земли до верха домны наклонный стальной мост — будто лестницу приставили,только без ступенек. Ездят по мосту вверх и вниз тележки. Их поднимают и опускают на канатах, как лифт. Засыпали внизу в тележку железную руду — и ползёт она наверх. Как дошла до самого верха домны, так открывается там заслонка. Тележка опрокидывается, и руда сыплется внутрь печи.
      Поползла тележка вниз, а в это время другая наверх едет — с коксом. И тоже опрокидывается. А ещё отправляют в домну камень — известняк. Он нужен, чтобы легче и быстрее плавилась руда.
      Эта канатная дорога к верхушке домны — электрическая. И всего нужен один человек, чтобы поднять наверх сотни тонн руды, кокса, известняка. Сидит этот человек в стороне от домны, в маленьком домике. Перед ним доска, а на доске несколько кнопок. Нажмёт одну кнопку — и едет тележка наверх. Нажмёт другую — тележка опрокидывается. А на доске, кроме кнопок, — электрические лампочки. Они то загораются, то гаснут — словно подмигивают. Это лампочки сообщают, что машины выполнили приказание, которое им передано нажимом кнопки.
      А как печь затапливают? Спросишь так на заводе — засмеются. Скажут — домну не затапливают, её задувают. Иу, это в словах разница, а выходит на одно. Когда домну построили, кладут в нижнюю её часть дрова, на дрова сыплют кокс. А потом вдувают в домну очень горячий воздух. Он нагрет до пятисот градусов. От такого жара дрова загораются и поджигают кокс. Когда кокс разгорелся, тогда уже сверху загружают домну рудой, коксом, известняком. И начинается плавка чугуна.
      Домну как задуют, так она целые годы без перерыва работает. И каждые три — четыре часа выдаёт чугун.
      Что же внутри печи делается с рудой, коксом и камнем? Кокс в домне горит. И чем глубже опускается руда, тем жарче в печи, потому что горит кокс в нижней части печи — она называется горном. Тут так жарко, что руда плавится. Железо, камень, глина — всё, из чего руда состоит, становится жидким. И чугун большими каплями падает в низ печи. А камни и глина легче чугуна. Поэтому они сверху плавают.
      Внизу домны два отверстия — одно повыше, другое пониже. Отверстия на-
      крепко забиты глиной. Каждые два часа пробивают верхнее отверстие — из него вытекает шлак. Так называют расплавленные камни и глину, освобождённые от железа.
      А нижнее отверстие пробивают реже, обычно каждые четыре часа. Из этого отверстия, когда его пробьют, вырывается жидкий чугун.
      Тяжёлая, ослепительно яркая струя огня — вот как выглядит чугун, когда его выпускают из домны. Во все стороны фейерверком разлетаются искры. Такой жар идёт от струи расплавленного чугуна, что его невозможно вблизи вынести.
      Давай теперь разберёмся, почему из домны выходит не чистое железо, а чугун. Тут дело вот в чём. В руде железо всегда соединено с кислородом — я уже говорил об этом. Ты, конечно, знаешь, что такое кислород. Это газ, который входит в состав воздуха, воды, земной коры. Без кислорода не было бы жизни на Земле. Он необходим всем живым существам для дыхания. Без кислорода не было бы и огня — он необходим для горения.
      Для того чтобы восстановить из железной руды железо, надо выгнать из неё кислород. Тут на помощь приходит кокс. Он не только для того нужен в домне, чтобы топить её, давать жар, — кокс, сгорая, как бы вытягивает кислород из руды, соединяется с ним.
      Но железо, освободившись от кислорода, поглощает часть вещества, из
      которого состоит кокс, — углерода. Так и получается, что вместо чистого железа выходит из домны железо с углеродом. А это железо с примесью углерода и называется чугуном.
      У чугуна есть серьёзный недостаток — он хрупкий. Конечно, не такой хрупкий, как стекло. Уронишь кусок чугуна на пол, он не разобьётся. А вот ударишь его посильнее молотом — разлетится на куски. Поэтому из чугуна делают только такие вещи, которые не приходится ударять — утюги, например, или сковороды. Делают из чугуна и некоторые части машин.
      Давай-ка ещё раз вспомним, что нужно для выплавки чугуна в домне: железная руда, кокс, известняк. Всё? Нет, не всё. Ещё нужны воздух и вода.
      Стоят близ каждой доменной печи, словно стерегут её, четыре круглые башни. В эти башни накачивают воздух и там греют его. Горячий воздух идёт по трубам из башен в домну. Ведь кокс без притока воздуха гореть не будет. А пустишь холодный воздух — домна остынет. Вот и накачивают в печь очень горячий воздух, чтобы жарче горел кокс и печь не остывала.
      Как греют воздух в башнях? Когда руда плавится в домне, выделяется много горючего газа. Он так и называется — доменный газ. Идёт этот газ по трубам в башни и нагревает кирпич, которым изнутри выложена башня. А кирпич греет воздух, который накачивают насосами в башню. Видишь, как получается: домна сама себе воздух подогревает.
      Воздух нужен, чтобы греть домну, а вода — чтобы охлаждать её. Не внутри, конечно, а снаружи. Самый стойкий кирпич не выдержит такого сильного жара, как в доменной печи, если её не охлаждать снаружи. Холодная вода идёт по трубам, проложенным в кладке печи.
      Как ты думаешь, какого материала нужно больше всего по весу, чтобы выплавить чугун в домне? Вероятно, железной руды — она ведь тяжёлая? А всё же не руды больше всего идёт в домну по весу. Может быть, кокса? Нет, его нужно меньше, чем руды.
      Оказывается, воды нужно больше, чем руды и кокса. На Магнитогорском заводе построено шесть доменных печей. И для охлаждения их понадобилось больше воды, чем потребляет Москва — миллионы её жителей и десятки заводов.
      Но всё же и не воды нужно больше всего по весу. Никогда тебе не угадать. Горячий воздух — вот чего больше всего идёт в домну. Чтобы выплавить одну тонну чугуна, вдувают в домну несколько тонн воздуха. Для дыхания магнитогорских домен нужно больше воздуха, чем для дыхания всех людей на земле. Потому и стоят у каждой домны не одна, а четыре воздуходувных башни.
      Куда девается жидкий чугун, когда его выпустили из доменной печи? Он'
      льётся в подставленный ковш. Этот ковш на колёсах. Стоит он на железнодорожных рельсах, и к нему прицепляют паровоз. Отвозят ковш к огромной кастрюле — такой большой, что внутри неё вы могли бы танцевать всем классом. Там чугун хранится жидким — его всё время подогревают газом. А зачем — это ты скоро узнаешь.
      На других заводах чугун чаще выливают в небольшие формы, чтобы он в них застыл. Такие застывшие куски чугуна называют чушками.
      Потом на заводах, где делают чугунные вещи, чушки опять расплавляют и льют в формы. Ты уже знаешь, что такое форма, — мы об этом говорили в рассказах о фарфоре и стекле.
      Такой способ изготовления чугунных вещей называется литьём. Но многие металлические вещи и части машин неудобно изготовлять литьём. Их куют молотами или выдавливают прессами, а потом обрабатывают на станках, чтобы придать вещи точную форму — такую, как нужно.
      Чугун ковать нельзя — он под ударами молота расколется. Да и пресс ударяет сильно — тоже чугуну не выдержать. Для ковки нужен другой сорт железа — сталь.
     
      КАК ДЕЛАЮТ СТАЛЬ
     
      Сталь варят из чугуна и стального лома — разных ломаных, отслуживших свой век стальных вещей. И ещё прибавляют немного железной руды, известняка.
      Ты помнишь, почему чугун хрупкий, — в нём есть углерод, который попал в металл из кокса. Для того чтобы сделать из чугуна сталь, нужно большую часть углерода выгнать из металла. А выгоняют углерод огнём.
      Вот отвезли жидкий чугун, выпущенный из домны, в цех завода, который называют мартеновским. Там залили его в огромную-кастрюлю и подогревают эту кастрюлю газом, чтобы чугун остался жидким. А потом сколько нужно из кастрюли берут и отправляют в печь. Эта печь, мартеновская, совсем не похожа на домну. Она невысокая, всего двухэтажная. Зато её труба под самое небо уходит. Печи широкие, и стоит их в цехе несколько в ряд. В каждой печи можно было бы разместить квартиру из трёх комнат.
      Спереди в каждой печи пять отверстий, закрытых стальными заслонками. Через эти отверстия загружают в печь материалы.
      Жидкий чугун подвозят к печам в ковшах. Везёт ковш электровоз.
      А для загрузки остальными материалами есть специальная машина. Она ходит по рельсам, проложенным в цехе. У машины длинный стальной хобот. К хоботу прицеплена стальная коробка с ломом, железной рудой или известняком. Поднимается заслонка, и хобот суёт корзину в печь. Там она опрокидывается, и руда или кокс вываливаются в печь, а хобот с корзиной вылезает обратно.
      Температура в печи очень высокая. А топят печь горючим газом. Откуда он берётся? Часть его идёт из домен. А часть — из коксовых печей, в которых прогревают уголь. Весь огромный Магнитогорский завод словно перевит длиннейшими трубами, по которым от одних печей к другим идёт газ.
      Загрузили печь жидким чугуном, прибавили к нему стальной лом, руду, известняк. Они нужны, чтобы быстрее и легче выгнать из чугуна углерод и другие примеси.
      Варится сталь в мартеновской печи несколько часов. Сперва металл превращается в густую, как тесто, массу. Потом расплавляется, становится совсем жидким и начинает кипеть.
      В стальных заслонках печей есть маленькие окошечки. Можно в них заглянуть и увидеть, что внутри печи
      Так выглядят мартеновские печи, в которых варяг сталь.
      делается. Но смотреть на кипящую сталь можно, как на солнце, только через синие очки, а то глаза испортишь.
      Это удивительное зрелище. Бушует тяжёлое жидкое пламя. Оно переливается волнами, поднимается высокими фиолетовыми столбами, опадает,
      вздувается огромными пузырями. Пока металл кипит — выгоряет углерод, который был в чугуне.
      А известняк, минералы — всплывают наверх, так же как при плавке чугуна. Их выпускают через отверстие в задней части печи.
      Сталевар ковшиком на длиннейшей
      Жидкий чугун заливают в мартеновскую печь.
      ручке берёт из печи пробу, как повар из суповой кастрюли. По этой пробе определяют, готова ли сталь. Если готова - её выливают в огромный ковш, который подъезжает к задней стороне печей. А из ковша сталь разливают в высокие узкие формы. В этих формах она застывает. Получаются слитки стали весом в несколько тонн каждый. У этих слитков смешное название — болванки.
      Сварили сталь. Что с ней дальше делать?
     
      КАК СТАЛЬ ОБРАБАТЫВАЮТ
     
      Из болванки никакую вещь не сделаешь- -громоздкий, неуклюжий слиток стали весом в несколько тонн и высотой почти в человеческий рост ещё не годится для обработки. Ни под молот его не положишь, ни на станок. Да не только в этом дело. Болванка внутри не одинаковой плотности.
      ль ютова Ив печи её вылили в ковш, а на ковша разливают по формам-изложницам.
      Нужно её обжать, чтобы слиток стал плотным, и потом нужно придать стали форму, удобную для обработки. Можно вытянуть слиток в длинную полосу, или расплющить его в лист, или сделать четырёхугольную палку, или прокатать в круглый брусок. Обжать болванку, прокатать слиток стали. Что это значит? Сейчас расскажу.
      Прежде всего отправляют слитки стали в огромный зал, где стоит, пожалуй, самая мощная машина, какие только есть на свете. Она называется блюмингом. Блюминг обжимает стальные болванки.
      Посмотри на рисунке, как выглядит блюминг. Длинная металлическая дорожка; на ней, под возвышением, вроде моста, перекинутого через машину, — главная часть блюминга: его валки. Подальше другое возвышение — пост управления блюмингом. Его на рисунке не видно. Там наверху сидят машинисты — их называют операторами.
      Прежде всего стальную болванку разогревают в печи, чтобы она стала мягкой, податливой. Раскалённую розовую болванку подъёмный кран вынимает из печи и сажает на тележку. Катится болванка к началу той металлической дорожки, которую ты видишь на рисунке, и опрокидывается на неё с тележки. Это всё не вручную делается, а механизмами, которые приводит в движение электрический ток. А дорожка состоит из круглых палок — роликов. Эти ролики вертятся, и болванка как попала на дорожку, так начинает катиться — с ролика на ролик. Катится болванка, проезжает под постом управления, подходит ко второму возвышению. И вдруг — бац! — грохот, треск, шипенье, искры летят. И через секунду болванка катится дальше. Но она уже на себя не похожа — сильно похудела и вытянулась в длину. Как это случилось?
      Весь грохот и треск потому, что болванка по дорожке подкатилась к двум металлическим барабанам — один над другим, а между ними просвет. Барабаны вертятся. Ролики дорожки втискивают болванку как раз между двумя барабанами, и барабаны её захватывают. А просвет между
      барабанами меньше, чем толщина болванки. И вот начинает болванка сжиматься и вытягиваться в длину, а то ей никак не протиснуться между барабанами. Раскалённая сталь мягче холодной, поэтому она при сильном нажиме может менять форму.
      Потом оператор, что сидит на посту управления, поворачивает рычаги. Ролики начинают вертеться в обратную сторону. И едет болванка обратно. Едет, едет, и — бац! — грохот, треск, шипенье, искры летят. Это снова попала болванка между двумя барабанами. Но просвет между ними стал меньше. Приходится болванке ещё больше сжаться и вытянуться, чтобы проскочить на другую сторону.
      А потом нажмёт оператор кнопку, и механизм поворачивает слиток стали набок. И опять он катится к валкам — так называют барабаны, обжимающие слиток. Пропустят раз десять — пятнадцать слиток стали между валками, и вытянется он в длиннющий брусок. Механическими ножницами его разрезают на бруски поменьше.
      Можно из этих брусков вещи делать? Нет, всё-таки и они ещё громоздки, неудобны для обработки.
      Отправляют их на прокатные станы. Они поменьше, чем блюминг. Эти станы бывают разные. Одни расплющивают брусок в стальные листы, другие прокатывают из бруска железнодорожные рельсы, третьи — вытягивают брусок в проволоку или просто делают бруски потоньше.
      А нам какой сорт стали нужен для ножей и вилок? Удобнее всего стальные листы.
      Только ножи, вилки, ложки уже не здесь делают, не на металлургическом заводе.
     
      КАК НОЖ И ВИЛКУ ДЕЛАЮТ
     
      Погрузили листы стали в вагон и отправили на механический завод. Там из листов сделают ножи, вилки, ложки.
      Делают их не из простой стали, а из нержавеющей. Ты знаешь, что такое ржавчина — рыжий или тёмный налёт на стальной вещи? Заржавленная сталь словно изъедена болезнью. Впрочем, ржавчина — это и есть бо-
      лезнь металла. Его поверхность разрушается от влаги и кислорода, которые есть в воздухе. Чтобы сделать сталь нержавеющей, в неё, когда варят, прибавляют немного других металлов — хрома, никеля.
      Так вот — привезли листы нержавеющей стали на механический завод. Там листы разогревают, раскаляют, а потом кладут под молот. Молот этот не простой. К нему прикрепляют два куска металла. В одном сделано углубление по форме верхней части вилки, а в другом такое же углубление по форме нижней её части. Эти куски металла называют штампами. Один штамп прикрепляют к молоту, другой — к наковальне. Когда молот ударяет по разогретому листу стали — из листа вырезается вилка. Она
      лежит в углублении штампа на наковальне, как в люльке. И ложку и черенок ножа можно так отштамповать. Молот быстро работает — за час десятки вилок или ложек отштампует.
      Может быть, ты думаешь, что заводской молот похож на обыкновенный молоток или на такой молот, каким в кузнице подковы для лошадей куют? Нет, совсем не похож.
      Заводской молот — это машина. Главная её часть, самый молот, похож на стальную колонну. Он ходит вверх И вниз над нако-
      Пресс для холодной штамповки.
      вальнеи, а приводит его в движение электрический ток или пар. На плоскую металлическую доску — наковальню — кладётся раскалённый лист стали, а молот бьёт по наковальне и вырезает, или, как говорят на заводах, штампует, вилки.
      А можно изготовлять вилки, ложки из стального листа, не разогревая его. Это делается тоже штампом. Он, сильно надавливая на лист, вырезает из него плоские кусочки в форме вилки или ложки и потом сгибает так, чтобы в ложке получилось углубление, в вилке — изгиб.
      Когда вилки или ложки вышли из-под штампа, нужно их отшлифовать, чтобы они были ровными, гладкими. Тебе приходилось видеть, как чистят ножи и вилки наждаком? Наждак — это очень твёрдый минерал. Нго дробят в порошок, и он снимает с поверхности металла все неровности. Дома пользуются наждачной бумагой — мелким наждаком, приклеенным к бумаге. А на заводах делают большие наждачные круги. Зажимают вилку между двумя наждачными кру-
      гами, а круги быстро вертятся. Наждак все неровности снимает — выходят вилка, ложка, нож гладкие, блестящие, без всяких зазубринок. И лезвие ножа, чтобы было острым, натачивают тоже наждачным кругом.
      Ложки, вилки бывают не только стальные. Часто их делают из других металлов — из серебра, из сплава меди с никелем, — такой сплав похож на серебро. Ложки делают иногда из алюминия. Только лезвия ножей почти всегда стальные — из других металлов острый нож не сделаешь.
      Почему же я говорил только о том, как стальные вилки и ложки делают? Хотелось рассказать тебе, что такое сталь, как её выплавляют и обрабатывают. Ведь это самый важный для нас металл.
      Посуда — это что, на неё стали идёт совсем немного. А ты подумай: ведь из стали все машины, нужные, чтобы сделать вилку, — и огромный блюминг, и электрические моторы, которые приводят блюминг в движение, и прокатные станы, и прессы, и станки.
      Никакой вещи нельзя сработать без машин — значит, без стали. А сколько стальных вещей делают стальные машины! Крохотная иголка, и огромный паровоз, и рельсы, по которым идёт паровоз, и колёса, которые катятся по рельсам, — всё это стальное. Громадный мост, перекинутый через реку, и перо, которым ты пишешь, длиннющие тяжёлые балки, которые держат большой дом, и крохотные скрепки, которые держат листы твоей тетради, — всё это стальное.
      Трудно даже представить себе, сколько нашей странр нужно каждый год стали.
      К концу нынешней пятилетки, в 1960 году, наши заводы дадут 68 миллионов 300 тысяч тонн стали. Нужно больше миллиона вагонов, чтобы перевезти столько металла. Если бы сразу его погрузить в вагоны да все вагоны сцепить в один поезд, так этакий поезд вытянулся бы от Москвы чуть ли не до Иркутска.
      Ничего без стали не построишь — ни завода, ни дома, ни электростанции.
      Даже стеклянный стакан прессуют стальные машины. И везёт его стальной паровоз по стальным рельсам, а от железной дороги до магазина — грузовой автомобиль со стальным мотором. Вот почему нам нужно так много стали. И делаем мы её больше, чем любая другая страна в Европе.
     
      СУХАРНИЦА
     
      Пластмассовая сухарница.
      Разные бывают пластмассы. Большей частью их изготовляют из очень обычных веществ — угля, нефти, даже из газов. Но, конечно, не сразу.. Каждое из этих веществ проходит длинный путь превращений, пока станет пластмассой.
      Я расскажу тебе, как сделали пластмассу из каменного угля.
      Ты уже знаешь, что есть вещество с неприятным запахом — карболовая кислота. Её иногда попросту карболкой называют. Пользуются карболкой для дезинфекции. Если кто заболел заразной болезнью, то комнату моют карболкой — она убивает микробов, которые разносят заразу. Вот из этой карболки и вышла в конце концов сухарница.
      Что за путаница! Если из карболки, так при чём здесь каменный уголь?
      Подожди, не торопись. Это длинная история, и началась она сто с лишним лет назад, когда для освещения стали пользоваться газом.
      Ну вот, ещё не легче — теперь светильный газ припутался! Да светильный газ-то из чего? Его из каменного угля тогда добывали. Если сильно нагреть каменный уголь в плотно закрытом сосуде — из угля выделяется горючий газ. Вот и построили заводы, на которых добывали из угля газ и по трубам отводили его к уличным фонарям, к домам. Тогда и квартиры начали освещать газовыми горелками.
      Новое освещение понравилось — светильный газ был гораздо дешевле, удобнее свечей и керосиновых ламп. А электрического освещения тогда ещё не было.
      Но у владельцев газовых заводов появилась нежданная забота. Когда гнали из угля светильный газ, оставался отброс — чёрная тягучая и липкая масса с очень неприятным запахом. Это каменноугольная смола. Накапливалось этой смолы на заводах немало — шестьдесят килограммов с каждой тонны угля. Куда её девать? Ясно куда — за город, на свалку. Так и поступали.
      Но скоро посыпались жалобы на заводчиков. «Не вывозить эту гадость за город! — требовали жители. — Воздух кругом отравляет, всё пропахло каменноугольной смолош И все растения кругом зачахли. Эта чёрная липкая масса, видно, и почву отравляет».
      Пришлось газовым заводам отказаться от вывоза каменноугольной смолы на свалки.
      Прошло ещё некоторое время. Стали жители удивляться — что-то речная вода стала невкусной, да и для желудка будто вредна.
      «Да, да, — добавляли другие, — а вы не заметили, какой по вечерам от реки противный запах?»
      Пока думали да гадали, что бы это могло с рекой случиться, — новая напасть: вся рыба в реке подохла. Тут уж поняли — дело неладно. Недолго пришлось искать причину всех бед. Оказалось, что газовые заводы, когда запретили каменноугольную смолу вывозить за город, стали сбрасывать её в реку. Вот какая вредная смола — всё кругом отравляет: и землю и воду. Прямо хоть закрывай заводы, переходи опять на керосин и свечи.
      Но так же нежданно, как беда, пришла газовым заводам помощь. Появились вдруг охотники за свой счёт вывозить каменноугольную смолу. Сперва один, потом другой, а через некоторое время уже столько нашлось любителей, что заводы стали каменноугольную смолу продавать, да всё дороже и дороже. Оказалось, что эта дурно пахнущая масса, которую и выбросить-то некуда, намного ценнее светильного газа. Её стали покупать другие заводы.
      Зачем она им понадобилась?
     
      ЧТО СДЕЛАЛИ ИЗ КАМЕННОУГОЛЬНОЙ СМОЛЫ
     
      Всё началось с того, что заинтересовались каменноугольной смолой учёные — вдруг она может на что-нибудь пригодиться? Попробовали химики нагреть смолу. Она закипела, пошёл пар. Когда этот пар охладили, он
      превратился в прозрачную жидкость, с запахом сильным, но совсем другим, чем у каменноугольной смолы, не таким уж противным. Эту жидкость назвали бензолом. И чем больше бензол изучали, тем больше открывали удивительных его свойств.
      Узнали, что из бензола, превращая его в другие вещества, можно изготовлять чудесные духи — не хуже тех, что делали из роз, ландышей или жасмина.
      Потом попробовали ещё сильнее нагреть каменноугольную смолу. Тогда выделились из неё и другие вещества. Сперва получили из смолы жидкость, которую назвали толуолом, потом карболовую кислоту и, наконец, белые кристаллики нафталина.
      Карболовая кислота — химики нат зывают её фенолом — оказалась не только прекрасным дезинфицирующим средством. Из неё научились приготовлять лекарства от лихорадки, головной боли — пирамидон, аспирин и другие.
      Из толуола учёные приготовили сильнейшие взрывчатые вещества и, кроме того, получили из него продукт, который в четыреста раз слаще сахара. Его назвали сахарином. А потом пошло, пошло — и теперь наука знает уже более ста ценных веществ, выделенных из этого «отброса» — каменноугольной смолы. А когда извлекли из неё все ценные вещества — осталась тёмная, почти твёрдая масса. И даже её не приходится выбрасывать — она нужна для приготовления искусственного асфальта, который используют при строительстве дорог.
      Но это только начало приключений каменноугольной смолы. Русский химик Николай Николаевич Зинин сумел превратить бензол, выделенный из каменноугольной смолы, в маслянистую бесцветную жидкость, довольно ядовитую. На воздухе эта жидкость — её назвали анилином — быстро темнела. А свойство у анилина оказалось волшебное: если воздействовать на него некоторыми другими веществами, то можно анилин превратить в краски всех цветов радуги.
      Прежде краски для материй добывали из растений, и стоили некоторые из них очень дорого. Например, синюю краску индиго приготовляли из растения, которое находили только в Индии. А изобрели анилиновую краску — и уже не нужно было возить
      индиго по морям и океанам. Сумели приготовить из анилина и красную краску самого редкого оттенка — пурпуровую. Прежде пурпур добывали из морских раковин, и он был так дорог, что красную одежду могли носить только очень богатые люди. Щепотка пурпура весом в один грамм стоила несколько тысяч рублей. С тех пор как изготовляют пурпур из анилина, грамм его стоит около двадцати копеек. Теперь из анилина и нафталина делают краски десяти тысяч разных оттенков.
      Видишь, как получилось. Пока каменноугольную смолу вывозили на свалку и выбрасывали в реки, она приносила всем заботы, отравляла и воздух и воду. А когда ею занялись учёные — каменноугольная смола оказалась бесценным материалом.
      Из неё извлекли вещества самых различных запахов. Откупоришь флакон духов, и аромат цветов распространится по комнате. Поднесёшь к носу бутылочку с нашатырным спиртом — и острый, неприятный запах заставит тебя невольно откинуть голову назад. Из той же каменноугольной смолы приготовили тысячи красок. А некоторые ядовитые краски научились превращать в лекарства, которыми лечат тяжёлые болезни. И можешь даже попробовать на вкус вещество, сделанное из каменноугольной смолы, положив в чашку чаю крохотную крупинку сахарина.
      А при чём здесь сухарница?
     
      ЧТО ТАКОЕ ПЛАСТМАССА
     
      Я ведь сразу сказал, что сухарницу сделали из карболовой кислоты — фенола. А фенол добыли из каменноугольной смолы. Прибавили к нему жидкость, добытую из древесного спирта. Она называется формалином. Формалином, между прочим, тоже, как и карболкой, пользуются для дезинфекции. Из этих двух жидкостей сварили химики твёрдое жёлтое вещество. Назвали его бакелитом.
      Сперва знали только одно полезное свойство бакелита: он не пропускает электрического тока. Но как использовать новый материал, найденный химиками? Тут, казалось, ничего не придумаешь: бакелит хрупок, легко разбивается; чуть нагреешь его — плавится, как воск; капнешь спиртом — растворится, как сахар в воде.
      Химики любят пользоваться огнём: когда какое-нибудь вешество нагреешь, часто обнаруживаются совсем
      неожиданные его свойства — к этому учёные уже привыкли. Но такие необыкновенные приключения, как с кусочком бакелита, даже им редко приходилось наблюдать.
      Нагрели плитку бакелита, а когда остудили её, оказалось, что она уже не растворяется в спирту и не плавится от лёгкого нагревания, как воск. Но зато бакелит потерял твёрдость, стал вязким, как глина. Можно из него лепить что хочешь.
      Только к чему это? Слепишь из бакелита, например, чашку, поставишь, а через час она уже осела, потеряла форму.
      Но попробовали, слепив чашку, прогреть её на огне. И тут новая неожиданность: после второго нагревания бакелит стал твёрдым. Хоть на пол чашку бросай — не разобьётся.
      Вот какие чудеса делает огонь с бакелитом! Можно, нагрев его, слепить вещь любой формы, а потом, ещё раз нагрев, посильнее, сделать вещь твёрдой и прочной.
      Почему так получилось? Бакелит — это искусственная смола. Искусственной её называют потому, что в природе такой смолы нет, её химики приготовили.
      А смола — вещество совсем особое. Можно её назвать твёрдым телом — ну, хоть ту природную смолу, которую ты знаешь, древесную?
      Вся эта посуда сделана из пластмассы.
      Нет, она ведь стекает по стволу дерева — какое же это твёрдое тело! А можно назвать её жидкостью?
      Тоже нельзя. Ведь она вязкая, тягучая, вроде глины.
      Но глину положишь в сухое место, из неё вода испарится, и она станет твёрдой. Положишь сухую глину в воду — она опять станет вязкой. А смолу сколько ни держи в сухом месте, она твёрдой не станет.
      Особенность многих смол в том, что их один раз нагреешь — они становятся мягкими, пластичными, как глина или воск. Второй раз нагреешь — становятся навсегда твёрдыми. Есть и такие искусственные смолы, которые твердеют не от второго нагревания, а от воздействия химических веществ.
      Такие материалы, созданные химиками, из которых можно изготовлять вещи любой формы, а потом придавать им твёрдость, и называют пластическими массами или, сокращённо, пластмассами.
      Из пластмассы — бакелита можно сделать сухарницу, делают из него и другую посуду, и настольные электрические лампы, и части машин.
     
      КАКИЕ ЕЩЁ БЫВАЮТ ПЛАСТМАССЫ
     
      Бакелит, конечно, не единственная пластмасса. Теперь пластмасс множество, и чуть не каждый год химики приготовляют всё новые, одну лучше другой.
      Большую их часть делают из разных искусственных смол. Есть удивительные пластмассы — например, приготовленные из... воздуха. Это шутка, да не совсем. В некоторые пластмассы важной составной частью входят газы, которые содержатся в воздухе, — азот, кислород. Их соединяют с веществом, из которого состоит каменный уголь, — углеродом. Из этих соединений можно сделать искусственные смолы — пластмассы.
      Можно приготовить пластмассы из других газов, которых нет в воздухе. Странным кажется: из газа плащ можно сшить или босоножки.
      Есть горючий газ — ацетилен. Его с помощью других химических веществ, сильного давления и солнечного света превращают в пластмассу. Видишь, даже солнечный свет использовали химики! Из такой пластмассы делают гибкие тонкие листы. Они годятся для дождевых плащей, хозяйственных сумок. А то покрывают этой пластмассой ткань, и получается материал, годный для изготовления туфель или портфелей.
      Ещё делают пластмассы из молока. Помнишь, в рассказе об одежде мы говорили про искусственные волокна. Я говорил, что из казеина — составной части молока — приготовляют искусственную шерсть. А можно из того же казеина сделать твёрдую пластмассу — она называется галалитом. Из галалита делают пуговицы, гребешки и всякие другие вещи.
     
      КАК ДЕЛАЮТ ВЕЩИ ИЗ ПЛАСТМАССЫ
     
      Как же делают из пластмассы и сухарницу и все бесчисленные вещи, для которых можно пластмассу использовать?
      Загружают в большой котёл все составные части, из которых приготовляется пластмасса. Крепко закрытый котёл нагревают, а механическая мешалка перемешивает внутри котла всё, что туда загружено. И варится в котле искусственная смола.
      А когда смола готова — её из котла выгружают. Что с ней дальше делать?
      Многие вещи из пластмассы изготовляют литьём. Но не совсем так,
      как чугунные изделия. Жидкий чугун просто вливают в форму и ждут, пока он застынет. А для литья из пластмассы есть машины. В них загружается искусственная смола, и её разогревают, пока она не станет жидкой. Потом машина с большой силой впрыскивает почти жидкую пластмассу в форму. Там она твердеет. Машина очень быстро работает.
      А есть и другой способ. Часто делают вещи из смеси искусственной смолы с другими материалами — например, с древесными опилками. Или пропитывают смолой, покрывают ею бумагу, ткани. Материалы, которые используют вместе со смолой, называются «наполнителями».
      Эта машина впрыскивает разогретую жидкую пластмассу в формы.
      Тае прессуют пластмассовые тарелки и дру.ие вещи.
      Смешают, например, высушенную смолу с опилками и размалывают всё вместе в порошок. Его засыпают в форму, нагревают и кладут форму под пресс.
      Разогретый порошок превращается в тягучую массу, пресс на неё давит, и пластмасса заполняет все углубления формы. И вынимают из формы, когда пластмасса остынет, затвердеет, готовую вещь — ну хотя бы пуговицу или патрон для электрической лампы.
      Оба способа — и литьё и прессование — простые. Для каждого нужна только одна машина. Потому и дёшевы вещи из пластмассы, что материалы недорогие и делать вещи из этих материалов нетрудно.
      Теперь уйму разных вещей делают из пластмассы — тысячи, десятки тысяч.
     
      ПЛАСТМАССА В КОМНАТЕ
     
      Утро. Я проснулся, взглянул на светящийся циферблат будильника в красивом футляре. И футляр и светящийся циферблат — пластмассовые.
      Пора вставать. Я нажимаю кнопку выключателя. И лампа, и прозрачный абажур, и выключатель — пластмассовые.
      Натягиваю рубашку из искусственного шёлка, застёгиваю на ней гала-литовые пуговицы, надеваю капроновые носки. А капрон — это ведь тоже пластмасса. Из пластмассы сделаны и мои домашние туфли.
      Иду умываться. Открываю кран водопровода, беру мыло из мыльницы, потом вынимаю из футляра зубную щётку. Мыльница, ручка зубной щётки и её щетина, футляр, в котором щётка лежала, — всё это из пластмассы.
      Иду завтракать. Придвигаю к столу лёгкий и удобный пластмассовый стул. На столе пластмассовые сухарница, солонка, маслёнка.
      Телефонный звонок. Я поднимаю сделанную из пластмассы телефонную трубку. Меня вызывают по срочному делу.
      Скорее собираю в свой пластмассовый портфель нужные книги. Кстати, и некоторые переплёты книг — из пластмассы...
      Вот сколько пластмассовых вещей можно использовать за одно только утро!
      Умыться, одеться, позавтракать — всё это вместе у тебя полчаса заняло. А сколько часов, дней, месяцев потрачено, чтобы приготовить всё, что тебе понадобилось за эти полчаса, — и сосчитать невозможно.
      Учёные, инженеры трудились, придумывая удобную, красивую одежду, посуду. Колхозники выращивали на
      полях хлеб и материал для одежды. Рабочие на заводах и фабриках собирали тебе завтрак, приготовляли рубашку и костюм.
      Целую книжку пришлось написать, чтобы рассказать тебе, откуда взялось всё, что тебе утром понадобилось.
      Да и ещё было бы что рассказать. Но пока довольно. До свидания.