Прислала Я. В. Кузнецова.
_______________
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ КНИГИ
Жил-был маленький мужичишка, по имени Замухрышка, лицо рыженькое, конопатенькое, бородёнка растрёпанная, над лысиной вихры, у заплат мохры.
Пошёл он раз в лес, дерево срубить. Долго выбирал. Не хотел рубить сосен корявых, не посмел тронуть дубов могучих. Выбрал он себе всего леса красу — берёзку белую, с листьями росистыми, с серёжками душистыми — и стал её рубить.
Только рубнул топоришком в белый ствол, — глядь, бежит мимо заяц и пищит:
— Эй, ты, Замухрышка! Не по себе дерево рубишь! Рассердился Замухрышка, как запустит топором в зайца, — от испуга заяц так и присел, и ушки поджал. Схватил его скорее Замухрышка в руки, а заяц пищит — голос заячий, слова человечьи:
— Не губи меня, братец, я не заяц, я добрый молодец. Не губи и берёзку, она моя сестрица любимая, Белонега. Злой колдун нас околдовал, на много лет зарок положил, всё наше царство в густой лес обратил. Лишь один час в семь лет мы можем говорить, да никто нас в лесу не слышит, а и слышит — не понимает. Вот ныне ты пришёл в добрый час, расколдуй ты нас, сделай — милость, оживи наше царство.
— Да как его оживить? — спрашивает Замухрышка.
— А узнай ты заговор у моей сестрицы, белой берёзки. Знавала сестрица Белонега заговор против злых чар, может и теперь не забыла.
Замухрышка приник ухом к белой берёзке, а берёзка шепчет листьями такие слова:
Трава сонная — порвись,
Заря алая — зажгись,
Гром весёлый — раскатись!
Злых чудовищ — не боюсь,
Силой правой поднимусь,
На лохматых напущусь,
От косматых отмахнусь;
Запрет сниму,
На весь свет взгляну…
На замок запру, ключей замкну.
— Стой, стой! — запищал заяц: — неверно ты, сестрица, заговор сказала!
Последние слова злые, колдовские, о ключе и замке говорить не надо, от этих слов опять всё наше царство в тёмный лес обратится. Это ты, сестрица, дурные слова из злой ворожбы примешала.
А Замухрышка говорит:
— Я не буду повторять дурных слов. Мне только бы запомнить заговор волшебный. Повтори его, белая берёзонька, ещё разок!
И опять Замухрышка припал к белому стволу, и зашептали росистые веточки:
Трава сонная — порвись,
Заря алая — зажгись,
Гром весёлый — раскатись!
Злых чудовищ — не боюсь,
Силой правой поднимусь,
На лохматых напущусь,
От косматых отмахнусь;
Запрет сниму,
На весь свет взгляну…
На замок запру, ключей замкну.
— Опять, опять, — запищал заяц: — опять ты дурные слова приплела!
— Не бойся, я этих слов не скажу, о ключе да замке забуду… Скажи теперь, кому же я этот заговор прошептать должен…
— А вот, — говорит заяц, — должен ты крикнуть его на весь лес голосом богатырским. Чтоб во всём лесу дубы дрогнули, чтоб травы цепкие порвалися, чтоб все ветки зелёные зашепталися. Тогда и оживёт наше царство.
— А где ж я возьму такой голос? — спрашивает Замухрышка: — у меня голос тихонький, дрожащий…
— А ну — ка, попробуй, крикни! — говорит заяц.
Замухрышка прибодрился, приосанился, шапку заплатанную поправил, руки в боки уставил, откашлялся, понатужился, да как крикнет, что было силы:
— А—а—а! Ого—го—го!.
Изо всей силы крикнул, а ни один листок не дрогнул, даже ворона, что близко сидела, и та не слетела.
— Плох голос у тебя, братец, — говорит заяц: — этак ты всё дело испортишь.
— Как же мне быть? — ноет Замухрышка. А сам чуть не плачет.
— Не унывай, братец, — говорит заяц: — голос у тебя .явится, когда явится сила богатырская. Вот я слыхал, кто в лесу весь сухой коряжник поломает, сухие кусты с корнями повыдергает, у того и явится и сила и голос богатырский.
И замолчал заяц. Больше ни слова не сказал.
Спрашивает его ещё Замухрышка, а он только своими заячьими глазами на него так жалостно смотрит. Видно, час прошёл, когда он говорить мог, и опять он бессловесным зверком стал.
Прислонился Замухрышка ухом к берёзе, — и она молчит, только ветками печально клонится. Видно и её час прошёл.
— Ладно, — говорит Замухрышка: — всё сделаю, как вы говорили.
Повторил он в уме заговор волшебный, отпустил зайчика и принялся за дело, сухой коряжник ломать, сухие кусты с корнями выдирать.
Поработал день — чувствует, хоть устал, а сильнее стал. Захотел голос испытать, подбоченился, понатужился, как крикнет изо всех сил:
— А—а—а! Ого—го—го!
У молодой осинки листики дрогнули, и сонная ворона с неё слетела.
— Ловко! — говорит Замухрышка. И принялся опять за работу. Чуть ночью вздремнёт, рано до солнца встаёт, всё работает. Дождь его поливает, комары донимают, леший сзади хохочет, то по — кошачьи мяукает, то по — свинячьи хрюкает. А он всё ломает, ничего слышать не хочет.
Сначала лишь мелкий кустарник ломал, для крупного сил не хватало, а потом стал ломать и потолще, а потом и ещё толще. А где долго ломать — с корнями таскал. Подойдёт к рогатому колючему кусту, совсем сухому, вцепится обеими горячими руками в самую серёдку, тряхнёт хорошенько раз — другой, дёрнет — и готово, вытащит совсем с корнями.
Выдернутый коряжник он из леса вон выносил, в кучи валил, бабам печки топить, щи варить. Не хотел коряжник в лесу оставлять. Мил ему стал зелёный лес.
Так мил ему лес стал, что не может Замухрышка рогатой мёртвой коряжины видеть в лесу, так руки и чешутся, скорее вырвать вон хочется.
Всё чище становился лес, всё красивее, зеленее, светлее.
Иной раз вечером станет Замухрышка, выпрямится, поднимет голову да крикнет:
— Эй, вы! хо — хо — хо!!
Дружно закачаются кругом зелёные деревья, и не то что вороны, а и толстые совы и страшные филины летят прочь с испугу. И леший неведомо куда спрячется, голоса не подаст.
Такая сила стала у нашего молодца, что он и забыл, что прежде его Замухрышкой звали, и никто теперь не назвал бы его Замухрышкой.
Долго ли, коротко ли трудился он, никто не считал времени. Наконец выдернул последний куст, отбросил его далеко прочь.
Оглянулся, — свежий лес кругом: эх, царство заколдованное, пришла пора разбудить тебя!
Даже шапку снял наш богатырь, стал прямо, поправил пояс да как крикнет:
— Эй! Слуша — а — ай!
Зашумели ветки, дрогнули все деревья, вскочили все звери, вспорхнули все птицы — и поднялся в лесу писк, крик и шум небывалый.
А богатырский голос покрыл весь этот шум. Стал говорить богатырь заговор волшебный:
Трава сонная — порвись,
Заря алая — зажгись…
Гром весёлый — раскатись…
И в ту же минуту в лесу заклубился туман утренний, потопил весь лес, закрыл облаком, и в синем облаке вдруг заря заиграла, и через весь свет гром прокатился.
Но вдруг выскочили из тумана чудища невиданные, хвостатые, лохматые, косматые, все к богатырю скачут, когти выпустили, пасти разинули. А богатырь, как крикнет весело:
Злых чудовищ не боюсь,
Силой правой поднимусь,
На лохматых напущусь,
От косматых отмахнусь…
Не успел договорить этих слов, как все чудища завизжали, запищали, поджав хвосты прочь побежали, лишь копыта засверкали.
И все скрылись в тумане. А богатырь говорит дальше:
Запрет сниму,
На весь свет взгляну!
И замолк. Последних слов не сказал, про ключ и замок не помянул.
И видит чудо — чудное. Поднялся туман, рассеялся, а за ним уж не лес, а царство славное. Дворцы с высокими башнями, церкви с золотыми главами, море глубокое далеко раскинулось, а по нем корабли плавают с парусами белыми, у пристаней лодки снуют. На улицах народ толпится, в окна смотрят, по ступенькам входят, в садиках яблоки срывают, в лугах цветы собирают…
Никогда не видывал Замухрышка такой красоты превеликой, никогда не было в его душе такой радости.
«А где же красавица Белонега?» — вспомнил он.
Взглянул на один дворец — и сразу там узнал Белонегу, по кудрям светлым, по улыбке небесной. Смотрит она в окно и его, Замухрышку, к себе манит.
А около неё стоят девицы, все чудесные красавицы, словно цветики в весенний день, словно облачки в час утренний.
И возле них молодцы толпятся, весёлыми словами перекидываются.
Через сад урожайный поспешил Замухрышка ко дворцу. А в саду народ гуляет, во дворец по ступенькам входит и выходит. Выбежала на крыльцо Белонега к Замухрышке навстречу, повела его в покои светлые. Дивится Замухрышка красоте да богатству, любуется на хоромы высокие, на узоры переливчатые.
Спрашивает Замухрышка:
— А кто же эти девицы — красавицы?
— А это мои подруги, — говорит Белонега: — в нашем царстве все девицы — подруги, все молодцы — добрые товарищи, а старые люди — друзья вечные.
— А кто же у вас живёт в дворцах?
— Все живут в теремах да дворцах, всем места хватает, и для гостей ещё лишнее построено.
И повела его в новый дворец, как гостя дорогого. Вокруг дворца сад раскинулся, яблоки сами к рукам клонятся.
Стал Замухрышка румяные яблоки рвать, в карманы класть. Полны карманы наклал, тяжело идти.
— Зачем так много рвёшь? — говорит Белонега: — сейчас всё не поешь, а завтра можешь свежее сорвать, прямо с веточки.
А Замухрышка указывает на других людей. — Смотри, они тоже по саду ходят, яблоки едят.
— Не бойся, — говорит Белонега: — у нас садов в царстве на всех хватит, в любой иди, любые плоды рви.
А Замухрышкино сердце завистливо. Боится он, что самые лучшие яблоки порвут, ему не оставят. Досадно ему стало на людей смотреть.
— Нет, — говорит, — я им скажу.
Подбоченился, поправил шапку да как крикнет:
— Эй, вы! Не смейте тут яблоки рвать! Уходите все!
Но народ засмеялся, все думали, что он глупую шутку шутит. Тогда рассердился, распалился Замухрышка и изо всех сил крикнул:
— Слышите! Ступайте вон из сада! Этот сад будет мой! Я его чугунной оградой огорожу! Ворота поставлю, на замок запру, ключом замкну!
Как сказал эти колдовские слова — и всё исчезло. Нет ни царства светлого, ни красавицы Белонеги, ни моря с кораблями. Опять лес дремучий, а в нём коряжник ползучий, и опять он сам не богатырь, а Замухрышка, старенький мужичишка, над лысиной вихры, у заплат мохры.
Огляделся кругом — один он в лесу.
Попробовал крикнуть — вышел не крик, а шёпот. И все волшебные слова забыл и берёзы в лесу не нашёл. Заплакал Замухрышка — и пошёл домой.
Так и остался он Замухрышкой. А царство светлое до сих пор не расколдовано.
|
