DjVu

      Эта книга — одна из самых смешных и самых трогательных книг мировой литературы. Её родина — Италия. Автор её, Карло Лоренцини, избравший себе псевдоним «Коллоди» — в честь маленького городка, откуда была родом его мать, — родился в 1826 году во Флоренции, в семье повара. В 1848 году он вступил добровольцем в ряды бойцов за национальное освобождение Италии. В это же время началась его литературная деятельность. Это был человек большой души, умный и добрый, ласковый друг итальянских детей, неутомимый борец за демократическую Италию, один из наиболее любимых ею писателей. Он умер в 1890 году.
      Книгу о злосчастном Пиноккио, деревянной длинноносой кукле, знают во всех странах, где есть дети.
      То, что образ Пиноккио возник именно в Италии, вполне естественно. Италия — родина кукольного театра и театра масок, отчизна Арлекина и Коломбины, Панталоне и Бригеллы, Розауры и Пульчинеллы. Италия — родина знаменитых авторов комедий Карло Гоцци и Карло Гольдони, великих насмешников и ярых борцов с несправедливостью и темнотой Джованни Боккаччо и Пьетро Аретино. Маски итальянского кукольного театра уходят корнями в богатейшую культурную почву Рима и Италии, они зародились в театре Теренция и Плавта, великих комедиографов древности. Они расцвели в атмосфере бьющей ключом жизни и борьбы многострадального и весёлого итальянского трудового
      народа, подпинного созидателя вечно прекрасной Италии, которую мы, советские люди, так сердечно любим и так высоко чтим.
      Книга Коллоди завоевала популярность, равную популярности детских изданий бессмертных книг «Дон-Кихот» и «Гулливер». У нас в Советском Союзе она стала общеизвестной в вольном переложении Алексея Толстого. Кто читал его книжку «Золотой ключик», пусть прочтёт «Пиноккио». Знающий копию да познакомится с оригиналом. Впрочем, А. Толстой только отталкивался от Коллоди, «Пиноккио» был как бы только поводом для «Золотого ключика». Это две разные книги. «Буратино» Коллоди, по сути дела, ничем не похож на «Буратино» Толстого, разве что длинным носом да ещё обстоятельствами рождения, унаследованными вторым от первого.
      Что верно, то верно — у старика Коллоди нам иногда кое-что покажется несколько старомодно-чувствительным, кое-что высокопарным и слишком откровенно нравоучительным. Что ж. такова дурная привычка некоторых классиков — писать прекрасно, но не вполне правильно. У иных нередко другая, не менее неприятная повадка — писать вполне правильно, но не прекрасно.
      «Приключения Пиноккио» — книга, полная обаяния, оптимизма и необыкновенно нежной любви к трудящемуся человеку. Налёт сентиментальности, типичный для многих книг прошлого века, не коробит нас в этой повести, ибо он сочетается с таким юным, бурным, крепким, как спирт, простонародным итальянским юмором, с таким задорным, бьющим через край воображением, с таким глубоким и грустным знанием человеческих слабостей, и наряду с этим — с такой могучей уверенностью в победе добра над злом, что эта книга близка и нам, юным и взрослым людям Советской страны, страны, где главное зло — капиталистическая эксплуатация — уже побеждено.
      Да, взрослые тоже прочитают эту книгу с удовольствием, со смехом и подчас — с грустной улыбкой. Ибо обаяние этой фантастической книжки заключается прежде всего в реализме обрисовки человеческих характеров. Думаю, что читатели, старые и малые, не преминут заметить, что им очень знакомы по личному опыту многие из черт характера, свойственных этому несносному, доброму, буйному, чувствительному, остроумному, тупому, глупому как пробка, упрямому как осёл, плаксивому и смешливому, эгоистичному и великодушному Пиноккио!
      А многие маленькие читатели, вероятно, задумаются над жизненным опытом деревянной куклы и над тем, какими путями из вздорного буратино получился настоящий человек.
      Для взрослых читателей будет небезынтересно узнать, что итальянские буржуазные литературоведы пытаются приписать знаменитому Пиноккио символическо-мистические черты. Дескать, сам Пиноккио — «аллегория души», его приключения — «страдальческий путь грешника» и т. д. В этом роде, например, изощрялся католический литературовед Барджеллини. Смешные потуги в духе обитателей города Дураколовки, с таким ядом описанного Коллоди в его книге! Нет, «Пиноккио» — здоровая, ясная книга, ратующая за действенный, активный гуманизм. Деревянная кукла способна стать и становится настоящим человеком вопреки нечеловеческим, антигуманным условиям окружающей действительности. В этом идейный пафос книги о Пиноккио. Потому эта книга и стала любимой в широких массах итальянского народа.
      Недалеко от города Пистойи, в маленьком городке Коллоди, стоит редкостное изваяние — памятник литературному герою, деревянному мальчику по имени Пиноккио. Посетившие Италию в октябре 1957 года наши выдающиеся поэты Александр Твардовский и Николай Заболоцкий побывали у этого памятника и рассказали мне о нём. На памятнике высечена надпись, которая звучит примерно так: «Бессмертному Пиноккио — благодарные читатели в возрасте от четырёх до семидесяти лет».
      Думаю, что и русские читатели того же возраста разделят с итальянскими эту благодарность потешному деревянному мальчику и его мудрому создателю.

      Эм. Казакевич