Я ЕДУ К ОКЕАНУ
Я торопился к берегу океана, в рыбацкий колхоз. Там на сейнере второй год плавал капитаном Жуков, мой хороший приятель. Мы с ним долго на одном пароходе были матросами, ходили в Арктику.
Путь к океану преграждали высокие горы, и я долго вёл машину на таёжный перевал. Сердце порой тревожно замирало: справа была глубокая пропасть. На дне её клокотала таёжная речка, и деревья внизу казались щёточками. Когда-то здесь сорвался грузовик, и до сих пор из воды торчал его разбитый кузов. Будто предупреждал: «Осторожно!»
Было очень холодно, и вдоль дороги горели костры. Около них грелись рабочие, которые ремонтировали путь.
А кое-где рядом с остатками кострищ виднелись пролежни. Это какой-нибудь водитель разогревал мотор и долго лежал с инструментами под машиной- Не позавидуешь! В такой холод возьмись за металл, и пальцы примёрзнут!
Но моему «газику» повезло. Я перевалил через горы и съехал к какой-то деревне. Крыши её были покрыты снегом. Над трубами весело курились дымки, будто приглашали в гости. Была деревушка маленькой, и скоро я уже проезжал мимо домика на окраине. Он стоял за большим забором, у сопки, присыпанной осенними листьями.
И тут дверь домика открылась. Из неё вышел человек с мешком в одной и рогом в другой руке. Он поднёс рог к губам и сильносильно затрубил. Потом опустил мешок и сложил трубкой ладони:
— Мось, мось, мось!
Вдруг листья у сопки зашевелились, поднялись и цепочкой помчались прямо к человеку. Я увидел, что это совсем не листья, а маленькие пятнистые олени, все в белых и коричневых пятнах, а человек с мешком — это егерь из оленеводческого совхоза, который следит за оленями.
Я остановился. А егерь высыпал в кормушку корм, но немного оставил в мешке и стал кормить из ладони оленят. Они тянулись к нему и, пожевав губами, отбегали в сторону—запить из ручья.
Я попросил разрешения тоже покормить оленят. Они сначала боялись,- пугливо косились на меня, но потом один подошёл и ткнулся носом в ладонь.
— Этот самый смелый, — сказал егерь. — Он у нас с тигром встречался да жив остался.
— А что, есть сейчас тигры? — спросил я.
— Их много нынче объявилось! — сказал егерь. — Вот поедешь дальше, может, у какой-нибудь речки встретишь. Только осторожно, — предупредил он. — Посредине реки ещё не замёрзли, а на берегах — лёд. Трудно выбираться.
Первую речушку я одолел просто. Но у следующей машина заскользила и сорвалась, достав колёсами дно, Я приподнялся: у самых стёкол бурлила вода. «Газик», как ледокол, раздвигал носом белые, голубые, зелёные льдины.
А только я выехал на берег и открыл дверцу, как посреди дороги на чистом снегу увидел отпечатки громадных кошачьих лап. Тигр! Я осмотрелся. Видно, зверь переходил дорогу совсем недавно...
Я быстро поехал вперёд.
Скоро передо мной разлилась просторная река. Она вся дымилась от пара и несла целые поля льда.
«Последняя!» — подумал я и добрался уже до середины реки, вдруг мотор фыркнул, затарахтел, и машина стала.
— Вот те раз!
Льдины сразу окружили машину. -
Было уже совсем темно. Только лес белел от снега, и над ним ярко горела какая-то звезда.
Я выбрался на крыло, поднял капот и наклонился над мотором. Зажёг спичку, другую, посмотрел — всё в порядке. А мотор не работает. Сжёг целый коробок, а ничего не найду.
«Плохо дело! Ещё минут десять постою, мотор совсем застынет, и машина вмёрзнет в лёд! Колёса уже, наверное, примерзают. Вон какой морозище: деревья на берегу трещат! Если сейчас не заведу, разденусь, дойду до берега, а там накину одежду и бегом в ближний колхоз, за трактором. Километров шесть... Через полчаса буду на месте! А тигр! —подумал я. Но сам себе сказал: — Добегу!»
Я уже собрался было идти к берегу, но остановился. «А ну-ка посмотрю ещё раз».
Снова проверил мотор, бензовод. И вдруг — на тебе! Малюсенькая проволочка в сторонку отошла. Вот так так. Пустяка не заметил. А всё из-за волнения. Соединил я эту проволочку, забрался в кабину, потянул к себе рычаг — мотор фыркнул и весело, ровно заработал.
Скоро тайга кончилась. Запахло йодом, морской солью, и я услышал знакомый шум моря. И в ночной темноте было видно, как по нему бегут барашки. Вдали мерцали огоньки судёнышек, и й направился прямо на их свет.
У небольшого причала стояли три сейнера. По мосткам ходили рыбаки, и я спросил, где капитан Жуков.
— А вон, на «Пионере»,—ответили мне сверху.
По сходням я поднялся на небольшой сейнер и открыл дверь. На полу сидели несколько рыбаков и, хотя был поздний вечер, чинили сеть. Вместе с ними сидел в своём старом вязаном свитере Жуков.
Мы крепко обнялись- Он сбегал за горячим чайником, отогрел меня, а потом посадил рядом и снова сел за сеть.
— Торопимся. Уходим утром на лов! — сказал он.
— А чего вы её чините? — удивился я. — Где вы её зацепили? Невод-то ведь новый!
— Невод-то хороший, — сказал старый рыбак, боцман. Он сидел и внимательно перебирал пальцами каждый узелок — проверял, хорошо ли стянуты ячейки. — Невод-то хороший, а вот история у нас вышла плохая. — Он посмотрел почему-то на Жукова и стал рассказывать.
НОВЫЙ НЕВОД
У склада, на берегу, собрались все рыбаки колхоза. Капитан «Пионера» Жуков получал с командой новый невод.
— Им-то новый! А мы чем хуже! —кричал краснолицый капитан «Чайки».
— Так вы же только недавно взяли новый!—сказал боцман с «Пионера», —Всё вам мало! Всегда вы кричите.
Сеть была светлая, чистая, и каждый то и дело растягивал её в руках, так что под тельняшкой вздувались мускулы: крепка!
— С такой снастью весь океан возьмём! — улыбнулся команде Жуков.
— Ну, это мы еще посмотрим, кто возь-
мёт! — перебил его капитан «Чайки». — Ещё посмотрим!
И только капитан третьего сейнера, «Белухи», промолчал. Во-первых, ему в эту путину очень не везло. А во-вторых, в колхозе от всех ждут хорошего улова. Чего спорить!
Скоро сейнеры вышли в море и сразу же отправились на поиск рыбы. «Пионер» ушёл влево; к горизонту направо — «Чайка». А посередине. потихоньку тарахтела «Белуха».
Все следили за морем, и каждый слушал, не передаст ли сосед: «Есть рыба!» Таков рыбацкий закон: нашёл большой косяк рыбы, зови товарищей!
Но где он, этот косяк? Зелёные волны приподнимали то один, то другой сейнер, и пустые судёнышки взлетали высоко над водой. Рыбы не было.
Жуков ходил по палубе «Пионера», трогал то и дело новую сеть и смотрел за борт. Иногда рядом проплывала порванная оранжевая медуза, порой убегали в глубину несколько рыбёшек, и боцман ворчал:
— И на уху не наскребёшь!
Но скоро посвежело. Присвистнул ветер. По морю пошли тяжёлые волны. И тогда сверху, с верхушки мачты, где сидел самый зоркий на судне матрос, донеслось:
— Пошла!
Все бросились к борту.
— Пошла, рыба пошла! — закричали все разом.
— Невод в воду! — скомандовал Жуков и, поправив фуражку, весело сказал: — Сообщить на «Чайку» и «Белуху»: «Есть рыба!»
Ему было приятно первым обрадовать товарищей. Он смотрел, как быстро исчезает в воде новая сеть, будто тает в глубине, и ждал, когда откликнутся соседи.
— Слышу. Спасибо. Иду! — отозвалась «Белуха».
Но «Чайка» не отвечала.
Радист повторил вызов. «Чайка» продолжала молчать.
— Что с ними? — забеспокоился Жуков.
Боцман поднялся в рубку, и вдруг оттуда
раздался его крик:
— Ах ты!
— Да что там? — заволновался Жуков.
— Так они давно загрузились рыбой!
— Не может быть! — тихо сказал Жуков, поднимаясь в рубку.
— Посмотрите! Они уже чуть не бортами черпают!
— Может, у них рация отказала? Испортилось радио?
— Так у них лучшая рация в колхозе! — сказал боцман. —Но кто его знает!
Команда собралась на палубе. Все, держась за борт, смотрели, как приближается «Чайка».
— Конечно, рация подвела! — соглашались рыбаки.
Но вот нагруженный сейнер поравнялся с «Пионером», и вдруг Жуков ясно услышал, как в наушниках раздался лёгкий кашель, а йотом и хриплый насмешливый голос капитана «Чайки»:
— Ну что, рыбаки? Как дела? Как новый невод?
Жуков увидел в рубке красное ухмыляющееся лицо.
— Так что же вы молчали? — удивился он.
Но тот только махнул рукой, и «Чайка»
быстро пошла от «Пионера» по широким поднимающимся волнам.
Все повернулись ей вслед: как же так? Не помочь товарищам? На палубе зашумели.
Но в это время раздался голос боцмана:
— Кончай спор! Невод!
Невод «Пионера» был полон и, словно громадный кит, шевелился в бурной воде. Жуков смотрел на него из рубки и представлял, как сейчас на палубе, у его ног, будет биться и плясать упругая рыба.
«А как дела у соседа?» — подумал он и оглянулся.
И тут Жуков увидел, что тяжёлый вал, подкатив под «Белуху», тащит её по морю, словно мёртвую рыбину.
— «Белуга», «Белуха», что у вас?! —крикнул Жуков.
— Отказал двигатель! — донёсся голос капитана и тут же смолк.
Сейнер поднимала новая волна. Его переваливало из стороны в сторону, и казалось, вот-вот опрокинет.
Нужно было спешить на помощь.
А за бортом «Пионера» разметался невод — новый, полный рыбы невод. Он медленно всплывал вверх. Но теперь он только мешал Жукову идти на помощь «Белухе». Выбирать улов очень долго. А стоило сейнеру изменить направление, и сеть намоталась бы на винт. Команда смотрела на капитана. И Жуков крикнул боцману:
— Топор!
— Так ведь невод новый! — крикнул боцман.
Но капитан схватил топор, выбежал на палубу и несколько раз быстро рубанул по сети.
Вся рыба, сколько её было в неводе, хлынула в прорыв.
— Уходит!—вздохнул кто-то из рыбаков.
Матросы выбирали прорванную, опустевшую сеть. Рулевой быстро поворачивал штурвал, а боцман, размахивая канатом, кричал:
— Эй, на «Белухе», принимай буксир!
Вечером «Пионер» с «Белухой» входили
в бухту. На причале стоял капитан «Чайки».
— Ну что? Чья взяла? — спросил он.— Как невод?
Но никто не посмотрел в его сторону. Лишь боцман сказал:
— Ничего. Сеть мы починим. Двигатель тоже. А вот совесть как чинить будешь?
Теперь все сидели и молча чинили сеть.
Я тоже примолк и задумался. А Жуков качнул головой и сказал:
— Ну и выложили гостю историю! Вы бы что-нибудь повеселей вспомнили. Ведь бывали у нас и весёлые случаи.
— Ещё какие! — сказал боцман.
|