«Барабанщики, вперёд!»

DjVu

Настоятельно рекомендую прочесть эту книгу тем, кто хочет лучше понять произведения уральского писателя Владислава Крапивина, постичь его внутренний мир, проникнуться его идеями. Книга содержит воспоминания, очерки и статьи, написанные в разные годы юнкорами пионерского отряда «Каравелла», созданного по инициативе писателя ещё в начале 1960-х годов. По словам В. Крапивина, без «Каравеллы» он не написал бы ни одной книжки. Именно в ней он черпал вдохновение для своего творчества, видел в ребятах персонажей для своих произведений, словно художник, пишущий картину с натуры. В книге рассказывается о том, как всё начиналось, как создавался отряд, как строились и спускались на воду первые парусники, как ребята постигали морскую науку. У несведущего человека это может вызывать недоумение. Какое море может быть на Урале, расположенном в самом центре нашего континента? Как можно изучать морское дело, находясь за тысячи километров от ближайшего моря? Не волнуйтесь, здесь всё по-настоящему. Морем служило Верх-Исетское водохранилище на реке Исети в Свердловске. Местные часто называют его прудом, но Крапивин был категорически против такого названия, утверждая, что не всё, что имеет плотину, является прудом. Всё зависит от размера. Ведь никому не придёт в голову называть прудом Куйбышевское водохранилище на Волге — его называют Жигулёвским морем! Верх-Исетское водохранилище, конечно, гораздо меньше, поэтому Крапивин называл его озером. О его размерах вы можете судить по фотографиям на форзаце и внутри книги. Над поверхностью именно этого «моря» раздавались звонкие команды «Грот, стаксель и кливер — пошёл!». Я сама не раз видела эти белые паруса над водной гладью водохранилища. Будучи студентами, мы загорали на пляже, а вдали, словно чайки над водой, проплывали паруса. Вглядитесь в лица ребят на фотографиях из архива «Каравеллы» — их глаза светятся задором, в них видны увлечение общим делом, энтузиазм, тяга к познаниям. Это была целая эпоха. Это было то, что взрослые теперь называют «счастливое пионерское детство», то, чего никогда не понять и не и испытать современным детям, погруженным в виртуальную реальность, то, чего нельзя купить ни за какие деньги...

      * * *

В книге часто упоминается имя Евгения Ивановича Пинаева, большого друга Владислава Крапивина, много сделавшего для отряда «Каравелла». Это был уникальный человек: бывалый моряк, художник и писатель, он всегда помогал отряду советами, наставлял, помогал ребятам осваивать азы морского дела, дарил свои картины. Информацию о нём можно почитать в Интернете. Если Владислава Крапивина я видела только из зала, издалека, во время его выступлений и встреч с детьми на пионерских слётах, то Евгения Пинаева знала лично, поскольку училась на одном факультете с его сыном Борисом и бывала у них дома. Там всё дышало морем: морские пейзажи на стенах, скелеты и чучела рыб и морских животных, и множество других предметов, по которым сразу можно было определить, что здесь живёт настоящий моряк. — С. С.

      ГАЙДАР БЫ СКАЗАЛ: «МОЛОДЦЫ!»

      Около железнодорожной насыпи под Леплявой, где стоит будка путевого обходчика, сейчас звенящая тишина. Ее изредка нарушает щебетанье птиц, да порывы ветра шелестят листвой высоких деревьев, успевших вырасти за минувшие десятилетия. Тишина... Такая же тишина, но обманчивая, стояла и ранним осенним утром 28 октября далекого 41-го года, когда на железнодорожную насыпь поднялся Гайдар. Друзья были рядом, на привале. Ни Гайдар, ни они в то мгновение не знали, что у насыпи, в лесочке, вражеская засада, что крупнокалиберный пулемет нацелен в сторону будки. Гайдар первым увидел засаду. Еще была возможность резко скатиться с насыпи... Гайдар, верный дружбе и товарищам, принял единственное для него возможное решение. Он крикнул: «Ребята, немцы!»
      И тут же вражеская пуля пронзила его сердце.
      Когда я бываю в этих местах, где геройски сражался в партизанском отряде Гайдар и где он погиб за Родину, невольно вспоминаю горячие гайдаровские слова: «То, что люди поняли, осознали в детстве, прививается им на всю жизнь. Это самые прочные, самые верные навыки. Чести, смелости люди учатся с самых ранних лет. Тот, кто честен, смел и правдив с детства, будет хорошим человеком и хорошим бойцом».
      Эти слова писатель-воин сказал в Центральном Комитете комсомола в январе 1941 года, когда до начала войны оставалось всего пять месяцев...
      Детство — это та неповторимая пора, когда весь окружающий мир открывается заново, когда чести, благородству, смелости, мужеству учатся в большом и малом. И большое счастье— встретить в детстве верных друзей-единомышленников, настоящего вожатого, командира, для которого долг, данное слово — превыше всего. По-настоящему повезло тем ребятам, которые в детстве встретились с пионерской «Каравеллой» и вместе с ней отправились в увлекательное, порой трудное плавание под парусами не бумажной, не выдуманной романтики, а подлинной, настоящей.
      Впервые о «Каравелле» и Владиславе Крапивине я узнал, работая в «Пионерке». Случилось это лет двадцать назад. В мой кабинет с шумом буквально вломились несколько журналистов и, перебивая друг друга, стали доказывать, что первое место в смотре стенных газет, объявленном нашей газетой, надо обязательно присудить юнкорам «Каравеллы». Успокоив возбужденных литсотрудников, я внимательно перечитал все каравелловские заметки, стихи, рассказы... Читать было интересно. Вопросы, которые поднимали юнкоры,— острые, злободневные. Написано все зубасто, задиристо, ершисто, а главное — не стандартно. К тому же с юмором отменным. И «Каравелла» среди тысяч участников конкурса достойно заняла тогда первое место.
      О «Каравелле» громко заговорили в пионерской организации. О «Каравелле» узнала страна. В журналах, газетах, по радио и телевидению все чаще можно было прочитать, услышать, увидеть, как сегодня живет «Каравелла», чем занимается, против чего борется и что защищает. Даже сам знаменитый «дядя Степа» — Сергей Владимирович Михалков со всесоюзной писательской трибуны заявил: «Побольше бы таких «Каравелл», побольше бы нам Крапивиных». А Крапивин к тому времени стал лауреатом премии Ленинского комсомола.
      Заочная дружба — привлекательна и хороша, но вдвойне хороша дружба, когда ты видишь друзей воочию. Мне не раз приходилось по поручению редколлегии «Пионера» давать нашему подшефному отряду разные задания. И мы всегда были уверены: каравелловцы не подведут. И они ни разу не подвели редакцию и за свою юнкоровскую работу были отмечены самой высокой наградой «Пионера» — дипломом имени Л. А. Кассиля. А встреча с «Каравеллой» все откладывалась... Но все-таки состоялась.
      Я держу в руках один из выпусков литературного альманаха пионерской парусной флотилии и пресс-центра «Каравелла» — «Синий краб» и вспоминаю свердловских мальчишек, их командиров. Они, эти мальчишки, уже успели вырасти, стали рабочими, студентами, воинами... Но мне никогда не забыть блеска их глаз, глубокой заинтересованности в разговоре, желания победить друга-соперника в схватке на рапирах, простоты отношений и очаровательных улыбок, когда всем вокруг хорошо.
      «Каравелле» — четверть века. Она прошла долгий путь по суше и воде, а точнее — по волнам нашего пионерского детства. Она выстояла, когда было трудно. Выстояла и победила потому, что у нее точный маршрут — ковать крепкий пионерский характер.
      На этом можно было бы и поставить точку. Но хочется сказать еще об одном. «Каравелла» — неповторима. И все же каравелловский дух живет во многих пионерских отрядах по месту жительства, которые учатся у «Каравеллы» думать, действовать, жить по-гайдаровски.
      Аркадий Петрович любил ребят стойких, деловых, мужественных. Он презирал трусов и подхалимов. Он верил в «краснозвездную юную гвардию». И если бы случилось чудо, если бы Гайдар подружился с «Каравеллой» и сотнями мальчишек и девчонок, прошедших ее школу, он бы наверняка спокойно и твердо, как это умел, сказал всем — и ребятам, и взрослым: «Молодцы!».