DjVu

      ОГЛАВЛЕНИЕ
     
      НОВОСТЬ 7
      ВСЁ НАЧАЛОСЬ ОБЫКНОВЕННО 12
      НЕМНОЖКО О СОСЕДЯХ И О ДОЖДЛИВОМ ДНЕ 25
      ЧТО БЫЛО ПОТОМ 38
      ГДЕ ЖЕ БУСИНКА? 44
      АХ, ТЁТЯ АГАТА! 53
      АВТОБУС И МНОГОЕ ДРУГОЕ 63
      УРА! МЫ — НЕВИДИМКИ! УРА! МЫ УМЕЕМ ЛЕТАТЬ! 76
      БОЛЕЕ ИЛИ МЕНЕЕ УДАЧНЫЕ ИДЕИ 90
      ЧТО ПРОИЗОШЛО ПОТОМ В ПРЯНИЧНОМ ДОМИКЕ 103
      ДОМА ТВОРЯТСЯ УДИВИТЕЛЬНЫЕ ВЕЩИ 120
      ВНИМАНИЕ, А ЧТО ЖЕ БУДЕТ ДАЛЬШЕ? 133
      КРАСНЫЙ АВТОМОБИЛЬ ВПЕРВЫЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СЦЕНЕ 152
      КАМЕННЫЕ ЛЬВЫ 165
      ПРЕЗИДЕНТ ГОРОДА 178
      ВЕЩИ, ПОЖАЛУЙ, ЕЩЁ БОЛЕЕ ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ 190
      СТОП! ЗАДЕРЖИТЕ МАШИНУ! 201
      СТРАННЫЙ ЗВЕРЬ 208
      НАКОНЕЦ В САДУ 219
      НЕ БЛЕДНЕЙ, БУСИНКА! 229
      ПРОЩАЙ, БУСИНКА! 238
     
      Начинается рассказ о приключениях девочки по имени Каролинка и мальчика по имени Петрик.
      Итак вы узнаете, что происходило с того самого момента, когда Каролинка нашла голубую бусинку. И не простую голубую бусинку, а заколдованную, благодаря чему волшебной оказалась и машина, вёзшая Каропинку на новую квартиру. Квартира эта находилась в удивительном городе, в котором могли происходить самые разнообразные и самые необычайные события. Некоторые из этих событий доставили Каролинке и Петрику множество хлопот, но были у них также и приятные, и весёлые приключения. Между прочим, мне приходится признаться е том, что я и сама толком не знаю, где расположен этот город, и удалось ли бы его отыскать на какой-нибудь из Ваших карт. Единственное, что я ещё могу добавить, так это то, что в городе этом проживала ещё одна очень неприятная личность. Личность эта звалась Филоменой и она... не любила детей.
      Во всяком случае привело всё это к массе приключений, да и хлопот поп училось немало, но голубая бусинка и добрые благородные сердца Каролинки и Петрика справились со всеми трудностями. Вы и сами в этом убедитесь. Мне бы только очень хотелось, чтобы вы полюбили Петрика и Каролинку, вместе с которыми вам придётся пережить всю эту необычайную историю.
      Но для этого вам прежде всего необходимо познакомиться с Каролинкой.
     
     
      НОВОСТЬ
     
      К тому времени, как начинается наш рассказ, Каролинке исполнилось восемь лет и восемь, месяцев.
      Как Каролинка выглядит? Нет, не думайте, она не очень большая. Мама даже немножко этим обеспокоена, мамы всегда хотят, чтобы дети у. них были крупные, рослые и чтобы все от восхищения покачивали головами и удивлялись: «Неужели?! Всего восемь лет?! А ведь выглядит совсем, как десятилетняя!» А Каролинка выглядит как раз такой, какая она есть на самом деле. Но она ещё наверняка подрастёт.
      Подрастут также Каролинкины волосики, светлые и стянутые бантиком. Такой хохолок, да ещё перевязанный красивой ленточкой, очень мило выглядит, тем более, что чёлочка на Каролинкином лбу подстрижена очень ровно.
      Вот вы уже и знаете, как причёсана Каролинка, теперь нам ещё осталось досказать, что у неё круглая рожица с выступающим вперёд подбородком. А глаза у Каролинки, как у кошки, большие, круглые, зеленоватые.
      Так выглядит Каролинка. Кроме этого, нужно добавить, что Каролинка в семье — одна единственная, это означает, что у неё нет ни брата, ни сестры. Есть у неё только мама, папа и тётя Агата. Тётя Агата — немножко толстоватая и постоянно волнуется из-за того, что все в доме слишком мало едят.
      Можно ещё сообщить, что через пару дней Каролинка получит табель, в котором будет указано, что она переводится в третий класс.
      В тот момент, когда мы с вами встретили бегущую домой Каролинку, она сама ещё ничего не знала о необычайных вещах, которые с ней произойдут. Но ведь это очень часто случается: мы и не подозреваем, что ожидает нас в ближайшем будущем.
      Началось всё с того, что папа, придя обедать, сообщил большую новость: мама, папа, тётя Агата и Каролинка переезжают на новую квартиру!
      Конечно, такая новость это не пустяк. Всей семьёй они должны были перебраться в красивую квартиру в новом доме. И квартира эта не только красивее старой, но больше её и, к тому же, с балконом.
      Всех очень обрадовала эта новость, и сразу же было решено, что переезд состоится через неделю и что сейчас уже нужно приниматься за упаковку вещей. Кроме того, мама и папа решили, что они тут же, после обеда, поедут осматривать новую квартиру и что Каролинку они не возьмут, потому, что у неё ещё не приготовлены уроки. Конечно, это было не очень приятно — потому что Каролинке, вместо того, чтобы учить таблицу умножения, хотелось бы посмотреть на эту квартиру с балконом, но что поделаешь! Каролинка уже знала, что не всегда можно заниматься только приятными вещами.
      Итак, всё это произошло в тот день, когда мы встретили Каролинку. А потом — на следующий день, на после-следующий, на после-после-следующий, словом — всю неделю шла только упаковка и упаковка. Все были страшно заняты предстоящим переездом. Каролинка тоже была страшно занята, ведь подумайте — ей нужно было в один из ящиков, привезённых из такой конторы, которая занимается переездами, уложить свои книги и игрушки. Пала, правда, чуть-чуть поморщился, когда увидел, что Каролинка укладывает в ящик старательно укутанную в платок Эвелинку — самую несчастненькую из своих кукол (она даже почти совсем облысела) но Каролинка с такой мольбой глянула на папу, что у того и язык не повернулся сделать ей замечание. Тем более, что мама сказала: «Пускай возьмёт эту облезлую Эвелинку, Она очень к ней привязана»,
      И вот, наконец, наступил день переезда на новую квартиру.
      Теперь ещё остаётся только сказать кое-что об этой новой квартире. Так вот — находилась она в новом и, как говорил папа, необычайно красивом доме на Цветочной улице. У дома номер — двадцать. А у квартиры — семь. И квартира эта на втором этаже. И ещё есть там балкон.
      Да, всё складывалось очень здорово. Настолько здорово, что Каролинка уже и дождаться не могла, когда же, наконец, наступит день переезда. Она даже в календаре на этом листке, который обозначал этот знаменательный день, нарисовала красный цветочек.
      И вот, наконец, этот день наступил. Оказалось, что этот день не только важный, как собственно и ожидала Каролинка, но ещё намного, намного важнее. Правда, он оказался совершенно необычайным днём!
      Собственно говоря, день начался совершенно обычно. Как самый обыкновенный день переезда. А это означает, что в этот день все встали намного раньше, что завтрак был съеден необычайно быстро, и при этом никто не требовал от Каролинки, чтобы она выпила молоко. А потом сразу же пришли дяди в синих комбинезонах и начали выносить ящики с книгами и другими вещами и мебель. И вдруг оказалось, что стена в том месте, где стоял книжный шкаф, намного светлее остальной части стены, потом выяснилось, что за старой корзиной, в которой лежали всякие ненужные лоскутки и старые мамины платья, мыши устроили себе маленькое, смешное серенькое гнёздышко, правда, сейчас уже совершенно пустое, и, наконец, что в щели между половицами, там, где раньше стоял буфет, голубеет голубая продолговатая, как фасолинка, бусинка.
      Непонятно было, как она там очутилась, ведь ни у Каролинки, ни у мамы, ни у тёти Агаты таких бус никогда не было. Каролинке очень хотелось обязательно выковырять эту бусинку из щели, уж очень она показалась ей красивой, но девочка тут же позабыла об этом. Так всегда бывает при переездах, ни на что не хватает времени, все торопятся — неизвестно зачем, все волнуются, кричат: «Каролинка, не мешай!»
      Об этой бусинке Каролинка вспомнила только тогда, когда оказалось, что ей нужно ехать с тётей на новую квартиру в такси, и что такси дожидается их перед домом.
      Поэтому, не обращая внимания на возмущённые вопли тёти, Каролинка со двора кинулась в совершенно пустую теперь квартиру, где и пола не было видно из-за изорванной бумаги, соломы, оставшейся после упаковки стекла, и мусора.
      Девочка с беспокойством огляделась и тут же вздохнула с облегчением — бусинка голубела в забитой пылью щели. Можно было даже сказать, что она просто сияла каким-то удивительно красивым светом. Теперь она показалась Каролинке даже ещё лучше, чем раньше. Девочка присела и быстро, при помощи какой-то лежавшей поблизости щепки, вытащила бусинку из щели.
      — Каролинка! — раздался отчаянный пронзительный вопль тёти Агаты.
      — Иду! Уже иду! — ответила Каролинка и сбежала по лестнице. Бусинку она крепко держала в руке, потому что боялась, как бы не потерять её. И, несмотря на то, что тётя Агата очень рассердилась на неё за эту, как она сказала, «бестолковую беготню», Каролинка была очень счастлива. В крепко сжатом кулачке она чувствовала продолговатую твёрдую бусинку.
      — Быстрее! Боже мой! — кричала, тем временем, тётя. — Нам нужно ехать на Цветочную. Будьте любезны, — обратилась она к шофёру такси, — отвезите нас, пожалуйста, на Цветочную улицу, дом номер двадцать! Только как можно скорее!
      Шофёр такси обернулся и понимающе подмигнул Каролинке, потом проверил, плотно ли закрыты дверцы, и любезно объявил:
      — Ну, поехали!
      Эх! Легко сказать: поехали! Но ехать-то, оказывается, было значительно труднее! Все такси и автобусы, и грузовые автомашины, и трамваи, и троллейбусы точно сговорились встретиться именно на этой мостовой и именно в это время! Такая страшная была здесь давка.
      — Ну и страшенная пробка! — сердился шофёр. — Никак тут не пробьёшься. Сейчас такое время, когда самое большое движение! Вот, если бы моё такси могло летать, мы быстро бы доехали до Цветочной улицы. Правда, дочка?
      Он повернулся к Каролинке.
      — Конечно, это было бы очень хорошо, — вежливо подтвердила Каролинка, — я тоже очень хотела бы, чтобы такси могло летать!
      И в то же мгновение девочка почувствовала как бы лёгкий толчок и с изумлением заметила, что такси начало подниматься в воздух над улицей, над сбившимися в кучу автомобилями и катящимися по рельсам трамваями,
      и даже легко перемахнуло через крыши домов.
      Каролинка глянула на тётю Агату, — интересно, что даже она об этом думает? Но тётя дремала и легонько покачивалась в такт лёгким толчкам летящего такси. Тогда Каролинка обратилась к шофёру:
      — Ну — прошу вас — летим!
      Но шофёр только обернулся с заговорщицкой улыбкой и пробормотал:
      — Теперь хорошо!
      Как раз в эту минуту он ловко обогнул башню ратуши и разворачивался над крышей какого-то высокого дома.
      — Да ведь это же — большой универмаг, — удивилась Каролинка.
      Водитель утвердительно кивнул и любезно спросил:
      — Может быть, у тебя есть охота заглянуть сюда? Если желаешь, мы можем здесь на минутку задержаться.
      — Ох! Ко-о-н-е-ч-но! — запинаясь, проговорила Каролинка, — только можно будет, а?
      — Ну, безусловно, можно, — заверил её водитель.
      Каролинка с беспокойством глянула на тётку, та как раз только сейчас проснулась.
      — Мне кажется, что вы собираетесь пристать к универмагу? — заметила она приветливо. После чего с энтузиазмом добавила:
      — Я тоже с удовольствием загляну сюда. Мне нужно выбрать себе шляпу.
      — Тогда нам придётся остановиться на уровне четвёртого этажа. Так вам будет удобнее всего, — решил шофёр.
      — Я буду вам очень благодарна, — вежливо ответила тётка, — я как раз мечтаю о шляпе с фиалками!
      Не успела она это сказать, как машина повисла на высоте четвёртого этажа и ловко въехала внутрь, через большое распахнутое окно. Но это никого почему-то не удивило.
      — Я въехал так, чтобы было удобнее, — шофёр был очень доволен собой. — Я вас здесь подожду.
      — Я хотела бы только посмотреть кукольные домики, — объяснила Каролинка, пока тётя Агата застряла у стойки со шляпами, примеряя их все по очереди.
      Комнаты для кукол — в отделе игрушек —
      были необычайно красивые. Особенно одна с розовой мебелью — была просто прекрасной!
      — Ты хочешь что-нибудь купить? — спросила её продавщица. — Купи вот эту розовую комнатку. Видишь — здесь электрическое освещение. А рядом с комнаткой — ванная. Купи эту комнатку. А может быть, тебе хочется эту куклу? Погляди, какие у неё прекрасные волосы! Ведь приятно иметь куклу, которой можно мыть голову, правда?
      — Правда, — восхищённо прошептала Каролинка.
      — Ну, вот и купи себе что-нибудь из этих игрушек.
      — Да, но у меня нет денег, — застенчиво призналась Каролинка.
      — Ох, продавщица махнула рукой и странно улыбнулась, — денег вовсе и не нужно. Будет достаточно, если ты просто отдашь мне эту голубую бусинку, которую нашла сегодня...
      Только теперь Каролинка вспомнила о бусинке. Откуда эта тётя знает о ней?... Не успела Каролинка прийти в себя от изумления
      и потянулась к карману за бусинкой, как в ту же минуту к ней подбежал шофёр такси. Как была поражена Каролинка, когда он сурово крикнул продавщице:
      — Что, охота заполучить бусинку?! Но тебе это не удастся! О, нет! Уже я тебя знаю!
      А потом, крепко ухватив Каролинку за руку, он потащил её за собою.
      — Нам нужно сейчас же уезжать отсюда! Ох, Каролинка! — он укоризненно покачал головой, — как можно быть такой легкомысленной! Или мне это только показалось, что ты готова была отдать свою голубую бусинку Филомене?
      — Филомене? — удивилась Каролинка. — А кто такая Филомена?
      — Как, неужели ты не знаешь? — шофёр был очень растревожен. — Тебе неизвестно, что это самая хитрая из волшебниц? Уж я-то её знаю! Я тоже, когда был маленьким мальчиком, имел... голубую бусинку. И тоже такая же самая Филомена хотела у меня её отобрать...
      — Бежим! — закричал он внезапно.
      Теперь он просто мчался, таща за собой Каролинку. По пути им попался отдел дамских шляп, где тётя Агата с мечтательным выражением лица как раз примеряла довольно забавную шляпку с фиалками.
      — Мы не можем терять ни минуты! — сказал тёте шофёр и, не дожидаясь ответа, ухватил её за руку.
      Мотор такси нетерпеливо заворчал, когда все трое оказались в машине.
      — Домой! Домой! — воскликнул шофёр. — Бежим! Филомена гонится за нами!
      — Это колдунья, тётя! — поспешила объяснить Каролинка.
      И действительно! Из-за прилавка с игрушками выскочила растрёпанная Филомена. Только теперь Каролинка заметила, что у неё длинный и острый нос, немного похожий на клюв аиста. Протянув к Каролинке руки, она что-то выкрикивала, но что именно — неизвестно, потому что в универмаге, как обычно, стоял шум и невозможно было расслышать чей-либо голос. К счастью, Филомена торопилась напрасно, такси уже снова парило над улицами.
      Каролинке очень хотелось подробнее расспросить шофёра об этой Филомене и о бусинке, но ей, к сожалению мешала тётя Агата. Восхищаясь своей шляпой, она всё время гляделась в зеркало и всё время требовала, чтобы Каролинка и шофёр хвалили её обновку, а в особенности — приколотые к шляпке цветы.
      — Но ведь они живые и пахнут! — с удивлением заметила Каролинка.
      Однако тётя Агата отнеслась к этому, как к самому обыкновенному явлению и только, улыбаясь, напевала что-то себе под нос.
      Вдруг такси резко затормозило.
      — Что случилось? — удивилась Каролинка.
      — Приехали, — сказал шофёр, — вот Цветочная улица, дом номер двадцать, куда вам надо. С вас причитается девять злотых и двадцать грошей.
      Тётя Агата тут же принялась рыться в своей большой сумке в поисках мелочи, а заплатив, быстро выбралась из такси.
      — Скорее, скорее, Каролинка! Мама и папа уже наверное заждались нас!
      Каролинке ещё очень хотелось поговорить
      с шофёром, но — где там! Тётя Агата в спешке ухватила Каролинку за руку и потащила её к новому дому. Каролинка успела только оглянуться на водителя. А тот улыбнулся ей, кивнул на прощание и уехал.
      — Теперь нам придётся искать нашу квартиру, — бормотала тем временем тётя, — сейчас, квартира номер семь, это должно быть где-то здесь! О, тут даже и звонок уже есть, — и тётка энергично нажала кнопку. Не прошло и минуты, как в открытых дверях появилась мама.
      — О, наконец-то вы! Что же это вы так долго ехали?
      Каролинка собралась, было, рассказать кое-что о необыкновенной поездке и как-нибудь объяснить этот их визит в универмаг, как вдруг тётя Агата преспокойно отозвалась:
      — То есть, как это — долго? Такси мчалось, как сумасшедшее.
      — Но, что это с тобой, Агата? У тебя какая-то новая шляпа? — удивилась мама. — А что это за цветы на ней? Да ведь это же — живые фиалки, только они уже немножко привяли.
      — Не имею ни малейшего представления, как эта шляпа очутилась у меня на голове, — объявила тётя с огромным изумлением.
     
      НЕМНОЖКО О СОСЕДЯХ И О ДОЖДЛИВОМ ДНЕ
     
      — На новой квартире всё было хорошо. Можно даже сказать — очень хорошо. Прежде всего, она оказалась больше старой, и тут, как мы уже сказали, было большое окно и балкон, выходящие на улицу, и два окна, — во двор, а во дворе красивые, просторные газоны, на них — клумбы с цветами, а рядом с клумбами — скамеечки. А через окно и балкон, которые выходят на улицу, можно видеть всё, что на ней происходит. Улица эта не относится к числу наиболее оживлённых, но, во всяком случае, на ней всегда множество прохожих, а, кроме того, проходит автобус, остановка которого находится почти под самым балконом. Как видно из всего этого, у новой квартиры множество достоинств, особенно, если ко всему этому добавить красивую ванную комнату, где Каролинка часто и старательно моет руки, потому что для неё нет более приятного занятия, как взбивать погуще мыльную пену, а потом — смывать её.
      Перечисляя достоинства квартиры, безусловно, нельзя умолчать о соседях. В доме, в котором поселилась Каролинка, и в соседних домах живёт довольно много детей. Мы, естественно, обо всех рассказать не сможем, а только о тех, с которыми Каролинка завязала знакомство. Поэтому мы, пожалуй, начнём с ближайших. А таких ближайших — трое. Из этой тройки прежде всего необходимо назвать Петрика. Петрик живёт на третьем этаже, прямо над Каролинкой. Несмотря на то, что Петрик — мальчик и на полгода старше Каролинки, и что он даже перешёл уже в четвёртый класс, Каролинка с ним очень подружилась. Чтобы иметь о нём более полное представление, скажем, что он выше Каролинки, у него светлые волосы, он интересуется географией и очень любит читать. Второй сосед, с которым Каролинка подружилась, это — Лёшек. Лёшек живёт на третьем этаже по другую сторону лестничной клетки и у него очень приятная сестрёнка. Сестрёнку эту зовут Яня и она ещё даже не ходит в школу. Только после каникул она отправится в первый класс. Так уж получилось, что самыми ближайшими соседями оказались мальчики. Девочки, с которыми Каролинка тоже немного подружилась и играет вместе, живут в соседних домах; там живут также и мальчики, но они какие-то не очень приятные. А что же касается девочек, то у одной из них, Дороты, — чёрные косички и она немножко старше Каролинки. Вторую зовут Агася, волосы у неё завязаны на макушке конским хвостиком и ей точно столько же лет, сколько Каролинке. Обе они очень любят простаивать перед витриной большого магазина с игрушками по другую сторону улицы и рассуждать о том, что каждой из них хотелось бы иметь.
      Следовало бы, пожалуй, упомянуть здесь и кое-о-ком из соседей, которые живут подальше. Это два мальчика. Каролинка их не любит, потому что они её дразнят. Но самое неприятное — это то, что они — на самом деле — плохие, нападают и на других детей.
      Эти два мальчика — братья, одного зовут Вальдек, а другого — Роберт.
      Вот, как будто бы, о соседях и всё. Теперь следовало бы ещё добавить, что в семье у Каролинки уже несколько дней, как прибавился новый член. Это маленький котёнок, серый с белой мордочкой и розовым носиком, очень усатый и игривый. Зовут котёнка Грация. Так его назвала тётя Агата, отметив при этом, что это, собственно говоря, кошка, и что она, по-видимому, вечно будет приносить детёнышей-котят. Но, пока что, предсказания тёти Агаты не сбываются. Грация ведь ещё и сама — маленький кошачий детёныш. Грация любит в сумерках дикими прыжками промчаться по всем комнатам, а днём охотно посиживает на подоконнике или на балконе и оттуда наблюдает за, пожалуй, чересчур шумным пёсиком дворничихи. Пёс этот небольшой, очень толстый, у него весело закручен хвост, и зовут его Неро. Как только Неро уж слишком расшумится, Грация подымается, выгибает спину, широко открывает розовый рот, фыркает и произносит что-то вроде: «Хиии», что очень напоминает шипение змеи.
      В данный момент, однако, не это является самым важным в нашей истории. Самым важным был один дождливый день — из тех дней, когда всё на свете как-то не ладится. Небо было серое, и стало так темно, что с утра, несмотря на то, что на дворе стояло лето, пришлось зажечь свет. Дождь сыпал мелкий, но на улице появились уже порядочные лужи.
      — Булок нет! — вдруг вспомнила возившаяся с самого утра на кухне тётя Агата. — Вот не знаю, можно ли послать Каролинку? Идёт дождь, как бы она не промокла.
      Мама и папа собирались уходить и, как всегда, очень торопились.
      — Конечно, Каролинка может сходить за булками! — крикнула из ванной мама. — Только пускай накинет тот старый плащик.
      Каролинка с некоторой неохотой выслушала это распоряжение. Поскольку всё на свете сейчас неприятно, а дома все торопятся на работу, то ей нельзя будет задержаться по
      дороге перед витриной того магазина, в котором самые красивые на весь город игрушки. Но тут уж ничего не попишешь. Тётя Агата вечно жалуется на ревматизм, значит она пойти не сможет. У папы и мамы нет времени, следовательно, доставка булок входит в обязанности Каролинки. Сегодня, как было уже сказано, Каролинке пришлось отказаться от осмотра витрин. Она быстренько вернулась домой и вручила тёте Агате авоську с хлебом.
      — Какие прелестные булочки ты принесла, — похвалила её тётя Агата, — а сдача где? Ты её не потеряла?
      — Конечно, не потеряла! — возмутилась Каролинка.
      Мелочь позвякивает в кармане плаща. Каролинка вынимает её. Минуточку, а что это ещё там, на самом дне кармана? Что-то такое маленькое, что и вытащить нелегко, может быть, «оно» завалилось за подкладку? Минутку, минутку! О! Вот оно! Так ведь это же — голубая бусинка.
      — Каролинка, — окликает её тем временем мама, — мой руки и садись завтракать!
      — Сейчас иду, — отвечает Каролинка и вбегает в ванную. На ладошке у неё лежит блестящая бусинка. Как же это могло случиться, что она совершенно о ней забыла?! Погоди, погоди, как же это было...
      — Дай-ка я её вымою, — решает вдруг Каролинка. И тут же сильно намыливает руки, держа в правой бусинку. Мыльной пены делается всё больше, а мыльные пузыри всё растут и растут.
      — Ах, до чего же это приятно! — послышался вдруг тоненький, но милый голосок, — как это приятно! Я уже, пожалуй, целую вечность не купалась!
      Каролинка удивительно осмотрелась, но в ванной никого не было.
      — Нельзя ли меня ещё разок намылить этим душистым мылом? — послышался голосок. Теперь он был уже разнеженный и мечтательный.
      — Это ты мне говоришь? — спросила Каролинка и тут же прибавила: — и вообще я не знаю, кто ты, и почему я тебя не вижу?
      — Конечно, это я с тобой разговариваю, — в голосе чувствовалась обида, — неужели ты, действительно, не узнаёшь меня? Ведь ты же сама вытащила меня из этой отвратительной щели...
      — Ах, так значит это — ты!... Голубая бусинка! — изумлённо прошептала Каролинка, широко раскрыв глаза.
      — Ну, наконец-то ты меня узнала, — продолжал упрекать девочку голосок, звучавший уже гораздо добрее. — Я тебе очень благодарна за то, что ты вытащила меня из этой щели в полу, под тёмным шкафом, где я пролежала целых несколько лет. А может быть, несколько десятков лет. Мне пришлось спрятаться туда от Филомены, которая меня преследовала.
      — От Филомены? — удивилась Каролинка. Но тут же вспомнила: — Ага, погоди-ка, погоди! Филомена... Филомена... Откуда я знаю это имя?
      — Погоди ты! — голосок звучал теперь уже нетерпеливо. — Лучше слушай меня повнимательнее, потому что мне нужно с тобой поговорить...
      — Хорошо, — неуверенно начала Каролинка, — но с тобой как-то трудно разговаривать и как-то странно. Ты такая маленькая...
      — Ах, тебе это мешает, — голос залился тихим серебряным смехом, — этой беде можно тут же помочь. Погляди-ка!
      Произошло что-то странное. Бусинка начала расти, увеличиваться, причём становилась уже не такой голубой, но зато всё более прозрачной. Под конец она выглядела просто как большой мыльный пузырь. Тогда она принялась подпрыгивать на ладони у Каролинки.
      — Ах, как приятно так вытянуться и немного подвигаться. Столько лет я пролежала совершенно неподвижно. Позволь мне ещё пару раз подпрыгнуть.
      — Пожалуйста, — согласилась удивлённая Каролинка.
      Отливающий голубым цветом мыльный пузырь, который ещё совсем недавно был бусинкой, весело подпрыгнул и даже не пару раз, а по меньшей мере раз пять и потом вновь опустился на Каролинкину ладонь.
      — Теперь я должна сказать тебе что-то очень важное, — голосок звучал уже торжественно. — Слушай, Каролинка, через минуту я опять сделаюсь бусинкой, потому что я не могу так долго быть мыльным пузырём, со мною это бывает очень редко. Умоляю тебя, не упусти меня на пол, потому что я закачусь в какую-нибудь тёмную дыру, где мне придётся просидеть десятки лет. И я хочу, чтобы ты запомнила одну необычайно важную вещь. Так вот, я готова выполнять все твои желания...
      — Выполнять все мои желания? — удивилась Каролинка. — Как же это? Я не понимаю.
      — Ох, Каролинка! — голосок звучал нетерпеливо. — Слушай меня внимательно, ведь я понятно говорю: я могу исполнить любое пожелание человека, который держит меня в руке.
      — Каролинка! Каролинка! — внезапно перебили их. Это мама окликнула дочку из комнаты. — Что это ты там в ванной долго возишься? Кончай сейчас же это полоскание...
      — Боже мой! прошептала Каролинка. — Мама! Меня мама зовёт.
      Переливающийся мыльный пузырь с глубоким вздохом опять превратился в голубую бусинку, и она успела только прошептать:
      — Умоляю тебя, вытри меня насухо и хорошенько спрячь. Ну, а как тебе понравилась эта история с такси?...
      — Ах, значит, это была твоя проделка? — обрадовалась Каролинка.
      — Каролинка! — В голосе мамы звучало уже нетерпение.
      — Иду! Иду! — отозвалась девочка. Она как раз вытирала бусинку, которая сияла поразительной голубизной.
      — Каролинка, ты уже вымыла, в конце
      концов руки? — мама быстро распахнула дверь ванной.
      — Вымыла — сказала Каролинка.
      — Тогда иди, пожалуйста, есть завтрак. Тётя Агата волнуется, что всё простынет. И, прошу тебя: безо всяких этих твоих кривляний съешь овсянку!
      — Хорошо, мама, сейчас съем, — согласилась Каролинка, крепко сжимая в руке голубую бусинку. Потом просто так, для пробы, девочка быстренько произнесла про себя: «Пусть в эту же минуту овсянка исчезнет с тарелки!»
      — Ого, кажется мне, что наша Каролинка, наконец, полюбила эту прекрасную и полезную кашу, — обрадовалась тётя, увидев пустую тарелку.
      «Не знаю, правильно ли я делаю, — подумала про себя Каролинка, — ведь тётя Агата уверена, что я съела овсянку и что, благодаря этому, я буду сильной и здоровой. А я, во-первых, голодна, а, во-вторых, обманула добрую тётю. В будущем нужно как-то иначе устраиваться с этой едой».
      А тут, ко всему ещё, тётя начинает расхваливать папе и маме Каролинку за то, что она будто бы так хорошо съела всё...
      «Придётся мне всё-таки завтра съесть овсянку, — решила с горечью Каролинка, — ведь, действительно, не стоит пользоваться помощью бусинки для таких пустяковых вещей?...»
      Тем временем в передней хлопнула входная дверь. Это папа отправился на службу. Мама ещё продолжала возиться с уборкой а тётя Агата собиралась отправиться за покупками.
      — Не знаю, удастся ли мне найти сегодня что-нибудь хорошее, — жаловалась она. — Хотела я купить курицу, но как подумаю, что придётся ехать на рынок, да ещё в такой день!...
      «Тётя Агата, действительно, очень добрая и очень о нас заботится, — подумала Каролинка. — Кик бы мне хотелось, чтобы ей не нужно было ездить за курицей».
      В ту же минуту в кухне раздалось громкое кудахтанье — красивая хохлатка прохаживалась по столу, с удовольствием поклёвывая хлебные крошки на скатерти.
      — Свят, свят! Живая курица! — изумлённо воскликнула тётя Агата. — Откуда она здесь взялась?!
      — По-видимому, влетела через окно от соседей. И как это люди не следят за своей птицей! — Маме всё это очень не понравилось. — Что теперь нам с нею делать? Придётся ходить из квартиры в квартиру и справляться, чья это курица. Вот не было хлопот!
      «Ой-ой-ой, пускай уж лучше эта курица исчезнет», — подумала Каролинка, сжимая в руке бусинку. Желание её тут же было исполнено.
      — Как, уже нет этой курицы? — удивилась тем временем тётя, снова заглянувши на кухню. — Улетела обратно, что ли? Ну, так я отправляюсь за покупками. Нужно что-нибудь купить к обеду.
      Дверь за тётей Агатой захлопнулась. Мама тоже собралась уходить. Она, как всегда, торопилась.
      — Мама, ты скоро вернёшься? — спросила Каролинка.
      — Ах, я и сама не знаю, — вздохнула мама. — После больницы (мама работала в больнице) мне ещё нужно сходить по кое-каким делам. Если бы ты была постарше, могла бы меня выручить. Но пока ты для этого ещё маленькая, — и мама прижала к себе Каролинку и поцеловала.
      — Мамочка, как бы мне хотелось поскорее быть взрослой, чтобы во всём помогать тебе! — горячо сказала Каролинка и тоже поцеловала маму в щёку. Но прежде чем девочка успела договорить эту необдуманную
      фразу, она почувствовала, что с нею творится что-то странное.
      — Я с удовольствием помогу тебе, мама, — повторила она. И вдруг заметила, что она выше мамы.
      — Простите, но я вас не знаю! — удивлённо воскликнула мама, слегка отталкивая от себя Каролинку. — Вы наверное ищете наших соседей? Моя дочь сейчас вас к ним проводит... Каролинка!...
      В эту минуту Каролинка поглядела в висящее напротив зеркало и убедилась, что она — высокая особа, одетая совершенно по-взрослому, и на голове у неё даже шляпа.
      — Каролинка, — повторила мама, — где ты?
      — Так ведь вот она я, — сказала Каролинка и хотела опять прижаться к матери. — Неужели ты не узнаёшь меня, мамочка? Я только заколдованная, и курица та тоже была заколдованная...
      — Что вам угодно?! — испуганно воскликнула мама. — Простите, но мы с вами незнакомы.
      — Так ведь это же я! — повторила девочка. И сразу же хотела попросить бусинку, чтобы та опять сделала её маленькой Каролинкой, как вдруг, к своему ужасу, обнаружила, что не знает, куда бусинка делась. Что теперь будет?!
      Тем временем мама разволновалась не на шутку.
      — Я вас не знаю! — повторяла она. — Вы ошибаетесь!
      — Так ведь я же — твоя Каролинка, мама, присмотрись ко мне хорошенько, — кричала Каролинка. — Погоди, я только отыщу бусинку.
      — О боже, — простонала мама, — извините, но я очень тороплюсь, мне нужно идти на работу. Вы, наверное, пришли к кому-нибудь другому, — с этими словами мама открыла дверь.
      — Ой-ой, что же мне теперь делать! — Каролинка совершенно растерялась. Тем временем мама легонько взяла её под локоть и, выводя в переднюю, объяснила: — Внизу есть дворник. Он вам поможет найти того, кого вы разыскиваете.
      «Мне необходимо опять стать маленькой девочкой», — растерянно думала Каролинка, стоя под дверью, которую мама за нею закрыла,
      «А что будет, если я не отыщу бусинку? А вдруг упала на пол? Мама уже ни за что на свете не впустит меня в квартиру! А бусинка опять закатится в какую-нибудь щель, или тётя Агата попросту выметет её, когда будет делать уборку. Ну что же теперь делать? Но всё-таки это очень смешно, что мама меня не узнала!»
      Вдруг во дворе кто-то крикнул:
      — Каролинка! Каролинка! Выходи к нам!
      — Иду! — охотно отозвалась Каролинка, и, позабыв о своих бедах, хотела быстро сбежать по лестнице. Но это у неё не получилось, потому что мешали высокие каблуки, а юбка путалась в ногах. Каролинке пришлось съехать по перилам. По дороге она натолкнулась на какого-то мальчика. Это был Лёшек, страшно поражённый, он остановился и вежливо сказал:
      — Простите!
      — Да что ты, Лёшек! — хотела было ответить Каролинка, но тут же припомнила, что она взрослая, и просто важно отправилась дальше.
      Во дворе было полно детей. Агася и Дорота играли в классы.
      — Здравствуйте! — вежливо поклонились они Каролинке.
      — Здравствуйте! — ответила Каролинка, давясь от смеха. Она приостановилась, не зная, что ей теперь делать. А тем временем Дорота и Агася продолжали игру. Дорота, как всегда, жулила. Нет, этого нельзя было так оставить! И Каролинка не выдержала.
      — Ты следи за нею, Агася! — воскликнула она. — Дорота вовсе не попала в небо! Я сама видела!
      — Я не попала? Вы говорите, я не попала в небо? — возмутилась Дорота.
      — Конечно, не попала, — повторила Каролинка. — Сейчас я покажу, как ты прыгала.
      И тут Каролинка, приподняв обеими руками юбку, чтобы она ей не мешала, принялась показывать, как прыгала Дорота. И она до того увлеклась этим скаканием на одной ноге, что даже не заметила, как вокруг неё собирается толпа взрослых и детей, и все смотрят на неё с изумлением. И вдруг она услышала мамин голос:
      — Каролинка! Каролинка!
      — Сейчас иду, — ответила Каролинка и перестала прыгать. Она посмотрела вверх и увидела маму, выглядывающую из окна. Девочка махнула ей рукой.
      — Сейчас вернусь, мамочка!
      Но мама страшно разволновалась.
      — Простите! Но вы ведь слышите, что я зову свою дочку. Девочки, — теперь мама обращалась к Дороте и Агасе, — не видели ли вы Каролинку? Я не знаю, куда она делась!
      «Бедная мама, как она беспокоится, — подумала Каролинка. — Нужно как можно скорее найти бусинку и опять стать маленькой девочкой. Но как её найти? А если я её не найду? Подумать даже страшно, что тогда будет!»
      Всё это показалось Каролинке настолько грустным, что она горько расплакалась. Слёзы стекали у неё по щекам, и она громко всхлипывала. В дополнение ко всему, она ещё была очень голодна. Ведь она так и не попробовала овсянки, а потом уже не было времени съесть что-нибудь другое. Не мешало бы вернуться домой и попросить чего-нибудь
      поесть. Да, но как это сделать? Ведь мама не впустит теперь в дом эту чужую и странную женщину. Но что это? Мама выходит из дому? Тогда лучше спрятаться в соседнем парадном — всё равно теперь маме не объяснить, что она — её дочка. Мама, как раз, расспрашивает детей во дворе, не видели ли они где-нибудь Каролинку. Ага. вот и Лёшек идёт, и мама его тоже спрашивает.
      — Лёшек, если ты увидишь её, скажи, чтобы она немедленно отправлялась домой. Дверь заперта, но скоро должна вернуться тётя Агата. А мне сейчас нужно идти в больницу.
      «Правда, ведь сейчас придёт тётя Агата, — обрадовалась Каролинка, — может быть, тогда мне удастся пробраться домой? Но мне придётся ждать её наверху у двери».
      И, действительно, — вскоре вернулась тётя. Немного запыхавшись, она приостановилась, чтобы достать ключи, когда Каролинка подошла к ней.
      — Тётя, ты узнаёшь меня, правда, тётя Агата?
      — Извините, но я не знаю, кто вы такая, — сказала тётя к огорчению Каролинки.
      — Ах, тётя, так ведь я же — Каролинка!
      — Каролинка! — удивилась тётя Агата. — Погодите, погодите, какая же это Каролинка? Я что-то не могу припомнить.
      К счастью, в эту минуту тётя нашла наконец ключ и отворила дверь. Каролинка, не говоря уже больше ни слова, прыгнула, насколько позволяли ей высокие каблуки, и оказалось в передней.
      — Погодите! Что же это означает? Кто вы такая?! — возмущалась перепуганная этим вторжением тётя Агата.
      Но Каролинка, не отвечая ни слова, бросилась как можно скорее в ванную. Ведь именно здесь, у двери, стояла она, когда произошла эта перемена. И, наверное, где-то здесь должна была упасть голубая бусинка. Нужно как можно скорее её отыскать!
      — Так, может быть, вы приходитесь дочерью той мой четвероюродной сестре, у которой было десять человек детей? — принялась допытываться тётка. Но тут же, заметив, что незнакомка присела и что-то разыскивает на полу — онемела от удивления. Однако, минуту спустя, к ней вернулся голос:
      — Что это вы здесь разыскиваете, дорогая моя? Сначала вы говорите, что я — ваша тётка, а потом принимаетесь шарить в чужой квартире. Всё это мне не нравится!...
      — Я сейчас всё объясню, тётя, — пробормотала с отчаянием Каролинка, — сейчас, сейчас...
      Она продолжала осматривать пол. И вдруг радостно воскликнула:
      — Вот она! Есть!
      — Господи боже мой, что тут ещё произошло? — поразилась тётя. Но на этот вопрос Каролинка уже ничего не отвечала, а только быстро схватила бусинку, голубевшую у стены.
      — О, теперь я хочу опять стать маленькой девочкой! — прошептала она.
      Не прошло и минуты, как на полу, в передней, сидела маленькая Каролинка. Тётя Агата остановилась, как вкопанная.
      — Каролинка! Что ты здесь делаешь на полу? Вставай, детка, ты вся перепачкаешься, а ведь ты только что надела чистый фартучек. Но почему ты плачешь?
      — Потому, потому, что я очень хочу есть, — всхлипывая, произнесла Каролинка. И тут же добавила. — Как я рада, что я — маленькая. Не хочу быть взрослой.
      — Деточка моя, да что это тебе в голову приходит! — растрогалась тётя Агата. — Сейчас я тебе дам чего-нибудь поесть. А что же стало с этой особой, которая ворвалась к нам в квартиру? Она говорила, что я прихожусь ей тёткой или что-то в этом роде. Странная какая-то... Она ушла?
      — Ушла, тётя! — заверила её Каролинка.
      — Ну и чудесно! — обрадовалась тётя. — Мне кажется, эта особа немного не в своём уме. Но, знаешь что? Она говорила, что её зовут Каролинкой.
      Каролинка покраснела, но ничего не ответила. Тем временем тётя уже принялась хлопотать на кухне.
      — А чего бы тебе съесть? Может быть сварить тебе яичко?
      — О, пожалуйста, — обрадовалась Каролинка. — Два яичка, и много молока, и побольше хлеба с маслом.
      — Тогда мой руки и садись за стол.
      Это был повод, чтобы тут же отправиться в ванную. Каролинка внимательно осмотрела бусинку и, поскольку ей показалось, что она опять запачкалась, осторожно её намылила и сполоснула водой.
      — Чуть-чуть ты меня не потеряла, — с укором прошептала бусинка.
      — Прости меня, пожалуйста, — пробормотала Каролинка, — но я, — честное слово, не нарочно. Представь себе моё огорчение... Теперь мне нужно тебя хорошо спрятать, дорогая моя бусинка. — Сказав это, Каролинка вытерла её и старательно завернула в носовой платочек. Сама же быстро домыла руки и побежала на кухню.
      За обедом все домашние, кроме Каролинки, толковали о необычайных происшествиях этого дня. To-есть, мама и тётя Агата рассказывали о странной незнакомке.
      — Какая-то ненормальная особа, — продолжала волноваться мама, — я боялась, как бы она не причинила какого-нибудь вреда Каролинке!
      — Нет, нет, на меня она не произвела впечатления такой уж опасной, — защищала незнакомку тётя Агата, — и даже, знаешь, что я тебе скажу, Андзя (потому что маму зовут Андзей), мне показалось, что она даже похожа на нашу Каролинку. Я уверена, что это какая-нибудь наша дальняя родственница.
      — Во всяком случае, на будущее нужно остерегаться пускать нивесть кого разгуливать у нас по квартире, — сказал в заключение папа. И предложил маме сходить вместе в кино.
      — Я сегодня с удовольствием посижу дома, — заявила тётя. — У меня ещё масса работы.
      — А Каролинка пораньше ляжет спать, — распорядилась мама. — Что-то она сегодня неважно выглядит. Не простыла ли?! Как ты думаешь, Агата, не нужно ли ей измерить температуру?
      Тётя Агата была того же мнения. Каролинка выглядела неважно. Может быть, это начало кори?
      Поэтому все уверения Каролинки, что она чувствует себя прекрасно, ни к чему не привели. Не успели захлопнуться двери за мамой и папой, как тётя Агата постелила постель и принялась уговаривать Каролинку укладываться. Наконец, Каролинка согласилась — потому что вдруг припомнила, что ей нужно подумать о целой куче необычайно важных вещей, связанных с голубой бусинкой, — а как известно, о серьёзных вещах
      лучше всего думается тогда, когда лежишь в постели. Поэтому она и сказала:
      — Хорошо, тётя, я лягу. Но маленькая лампочка пускай долго горит.
      — Конечно, маленькая лампочка будет долго гореть, — тут же согласилась тётя, — до тех самых пор, пока ты не заснёшь. А сейчас — измерь температуру.
      Только никакой температуры у Каролинки не было. Но разве можно уснуть, если у тебя столько хлопот с бусинкой?
      «Теперь я буду осторожней высказывать желания, — решила Каролинка, — потому что я и сама не знаю, что из этого может получиться. И, пожалуй, нужно будет нанизать её на какую-нибудь очень крепкую нитку. Может, лучше всего на розовую шелковинку, ту, из маминой коробки с рукоделием. Да, такая розовая шелковинка прекрасно подойдёт. Мама как-то говорила, что её трудно разорвать. И, к тому же, её можно будет носить на шее под платьицем. Но только так, чтобы никто не заметил. Потому что тут же начнутся расспросы: а что это? а зачем?»
      Каролинка достала из платочка бусинку и положила её на ладонь, чтобы получше рассмотреть её ещё раз.
      — Ты не спишь, Каролинка? — заглянула тётя Агата в дверь.
      — Нет, тётя, я ещё не сплю.
      — Может быть, ты съела бы что-нибудь?
      Ведь тётя Агата считает, что. еда — это наилучшее средство от всех болезней, от усталости, и даже от всяких забот.
      — Нет, тётя, спасибо, — попыталась возразить Каролинка.
      — А может, всё-таки поджарить тебе омлетик?
      — Да, нет, нет.
      — Дай-ка руку, что-то, мне кажется, что у тебя всё-таки есть температура. Что это у тебя здесь? Ага, это .пуговичка от твоей блузочки. Сейчас я тебе пришью её, только принесу очки.
      — Это не пуговичка! — испуганно закричала Каролинка. — Не пришивай её, тётя!
      — А мне кажется, что это — пуговичка! — стояла на своём тётя Агата, вертя в пальцах бусинку. — И как это я никогда не могу
      припомнить, куда я задевала свои очки! Вечно я их где-то оставлю. Были бы они у меня на носу, сразу бы разглядела, что это...
      Только тётка произнесла эти слова, как очки тихо приплыли из соседней комнаты и уселись у неё на носу.
      — Вы только поглядите, — удивилась тётя Агата, — они у меня на носу! И нужно же: не заметить очков? Дай-ка я теперь пригляжусь, что это такое...
      — Правильно! Ты была права! Это вовсе не пуговичка, а какая-то бусинка. Только кому же может быть нужна одна единственная бусинка? Послушай, Каролинка, а может быть, ты, всё-таки, съела бы чего-нибудь? Не хочешь? Э, да ты это просто так говоришь, а ведь наверное съешь, а?! Ну, скажем, пирожное с кремом. А?
      — Нет, нет, — торопливо отказывалась Каролинка, — но отдай же мне, тётя, наконец, мою бусинку.
      — Сейчас! Сейчас, — тётка продолжала вертеть бусинку и говорила теперь мечтательным тоном, — потому что, признаюсь тебе, я сама с удовольствием съела бы пирожное с кремом. И при том не одно. Признаюсь тебе, что даже более того: я могла бы съесть целое блюдо пирожных.
      — Ах! Не говори, тётя! — хотела крикнуть Каролинка. Но было уже поздно.
      Вокруг — на столике, на кресле, на книжной полке, да что там — даже на подоконнике появились блюда, полные пирожных с кремом. И, что ещё хуже — с каждой минутой их становилось всё больше и больше.
      — Каролинка, — изумлённо воскликнула тётя Агата, — неужели это кто-то прислал нам столько пирожных с кремом? А может быть, сегодня мои именины, только я об этом позабыла? Ах, какие замечательные пирожные! Попробуй-ка!
      — Не стану я их пробовать! — не совсем вежливо крикнула Каролинка. Но тут же поправилась: — Я хотела сказать, спасибо тётя! — Она вскочила с кровати и молниеносно схватила оставленную тёткой на столе бусинку. Подносы с пирожными продолжали прибывать.
      «Когда-нибудь ведь должны кончиться эти пирожные, — подумала Каролинка. — Собственно говоря, жаль, что у нас сегодня нет гостей».
      И вдруг, словно по приказу, кто-то позвонил. Каролинка окаменела. Ну, конечно, она неосмотрительно подумала о гостях, и уже появились гости.
      — Пойду-ка открою, — сказала тётя, проскакивая между подносами с пирожными.
      Как оказалось, звонил почтальон.
      — Добрый вечер, — сказал он, — проходил я как раз поблизости, да и подумал, почему бы мне не навестить вас... Вот и навестил...
      — Прошу вас, — гостеприимно приглашала его тётя Агата, — хорошо, что вы заглянули, у нас сегодня прекрасные пирожные.
      Почтальон ел пирожные очень быстро и ежеминутно облизывал, как кот, свои длинные висячие усы, но пирожных не убавлялось.
      «Что же это будет — подумала с тревогой Каролинка, — он один, ведь, не сможет съесть все пирожные».
      Но через минуту опять прозвенел звонок, и явилась какая-то супружеская пара с первого этажа с тремя детьми.
      — Мы пришли к вам в гости, — сказали они и тут же принялись за еду.
      — Прошу вас, угощайтесь, — приглашала тётя. — Правда, я с вами пока ещё незнакома, но это пустяки.
      Тут опять кто-то позвонил. Это была какая-то дама в шляпе и с зонтиком.
      — Добрый день, — сказала она, хотя уже был вечер, — я не помешаю?
      — Ну, что вы, — ответила тётя Агата, причём, чуть было не подавилась, потому что и сама всё время ела пирожные. — Может быть, вы тоже отведаете? По-моему, у меня сегодня именины.
      — Благодарю вас», — кивнула дама в шляпе и с зонтиком. Она как будто принялась за пирожные, а сама, тем временем, оглядывала комнату.
      — Вы ищете что-нибудь? — спросила тётя Агата.
      — Нет... то есть да, — запуталась незнакомка. — Я потеряла одну пустяковую вещицу, которая, собственно говоря, никому и ни зачем не нужна. Вы случайно её не видели? Такая маленькая голубая бусинка...
      — Не эта ли — спросила тётя Агата, облизываясь, и взяла бусинку, которую Каролинка оставила на одеяле.
      — Да! Эта! — радостно завопила незнакомка.
      Каролинка только теперь заметила, что она необычайно похожа на продавщицу из отдела игрушек в универмаге. Да, не может быть сомнений, у неё тот же длинный острый нос! Да! Не может быть никаких сомнений! Это — Филомена!
      И Каролинка мгновенно, в последнюю ми-нуту, успела выхватить бусинку из рук тёти Агаты.
      — Это моя бусинка, — прошипела Филомена (потому что — несомненно это была именно она). И, протягивая когтистые пальцы, сказала угрожающе: — Отдай мне её сейчас же!
      Но, прежде чем она успела отобрать бусинку, Каролинка про себя пожелала, чтобы пирожные, гости и Филомена исчезли как можно поскорее из её комнаты, а тётя Агата — обо всём позабыла. Желание это было выполнено молниеносно. В комнате под абажуром горела небольшая лампочка, которую Каролинка называла маленьким светом, а в кресле, подле постели, дремала тётя Агата, которая, минуту спустя, проснулась и пробормотала:
      — Ну и смешной же я видела сон: мне снились пирожные с кремом. И было их очень много. Ну, засыпай, засыпай, Каролинка! Уже пора!
      Когда на следующее утро Каролинка проснулась, было уже очень поздно. Папа давно ушёл на работу, а мама как раз собиралась выходить.
      — Ну, как, Каролинка? Голова не болит? — заботливо спрашивала мама. — Вчера мне показалось, что ты не здорова.
      — Нет, на самом деле я совершенно здорова, — уверяла её Каролинка. Можно мне будет пойти на двор?
      — Можно, но только тогда, когда перестанет идти дождь. Видишь ведь, как сыро сейчас на улице.
      И, действительно, — опять шёл дождь. По стёклам стекали капли.
      — Так что же я буду целый день дома делать? — вздохнула Каролинка.
      — Потерпи, Каролинка, займись чем-нибудь, — сказала мама, — через неделю мы должны выехать в деревню. Но ты ведь знаешь, что мне ещё нужно договориться об отпуске. Может быть, ты почитаешь что-нибудь или кто-нибудь придёт к тебе играть? Ну, мне нужно поторопиться. Хорошо бы, чтобы автобус не был переполнен... Не люблю я мокнуть на остановке под дождём.
      Каролинка понимающе кивает головой. И тут же решает, что попросит у бусинки пустой автобус для мамы. А бусинка теперь на прочной шёлковой ниточке висит у Каролинки на шее.
      Тем временем у входной двери раздался звонок. Это Петрик, тот, который живёт наверху, пришёл спросить, можно ли им сегодня вдвоём поиграть.
      — Конечно, можно, — сразу же согласилась мама. — Только не переворачивайте всю квартиру вверх ногами. Особенно, когда тётя Агата отправится за покупками.
      — Да нет, не перевернём, — уверяют её Петрик и Каролинка.
      Мама говорит «до свидания» и быстро сбегает по ступенькам.
      На автобусной остановке собралась уже толпа людей с зонтиками. Как— раз подъезжает автобус и начинается страшная давка. Ну, конечно, мама не села, потому что её оттеснили. Стоит теперь она, бедняжка, и мокнет. Но Каролинка улыбается — сейчас мама наверняка сядет, ведь ей достаточно только прикоснуться к бусинке и произнести желание.
      И в ту же самую минуту к остановке подъезжает пустой, совершенно новый автобус, красивый и красный. Мама первая в очереди. Она усаживается спокойно и удобно. Мама занимает самое лучшее место у окна. Каролинка всё это прекрасно видит. А потом только начинают протискиваться остальные набежавшие люди. Вот — какая-то старушка пытается сесть, но противный большой парень отталкивает её.
      — Ох! Дал бы я ему взбучку, будь я сейчас внизу? — грозится Петрик.
      — Я бы тоже хотела быть внизу и дать ему порядочную взбучку! — горячо, но опрометчиво воскликнула Каролинка.
      В то же мгновение окно распахнулось.
      и Каролинка, к невообразимому изумлению Петрика, поднялась сначала в воздух, выплыла на улицу и оказалась на автобусной остановке, рядом с этим противным парнем. А теперь все на улице с изумлением наблюдали, как маленькая девочка с бантиком подпрыгнула вверх и стукнула верзилу кулачком в нос так, что тот опрокинулся, а потом начал быстро удирать.
      — Помогите! — вопил верзила, держась за нос, а Каролинка опять подпрыгнула, поднялась в воздух и через минуту оказалось в комнате.
      Петрик стоял у окна, открыв от изумления рот. Потом он протёр глаза руками, — ему казалось, что всё это сон.
      — Дала ты этому верзиле как следует, — сказал он с почтением. — Только, минуточку, я никак не могу понять, каким образом ты очутилась внизу и вернулась. Ведь я видел, что ты летаешь. А ведь человек не может летать. Наверное это всё мне только приснилось!
      — Ничего тебе вовсе не снилось.
      — А как же так? Ведь не будешь же ты
      уверять меня, что ты действительно летала. Ведь это же — невозможно.
      — А почему бы мне и не летать, — обиделась Каролинка. — Если мне захочется, я могу делать самые различные вещи. Не веришь?
      В эту минуту в комнату вошла тётя Агата.
      — Я на минуточку схожу в город, — сказала она. — А вы будьте послушными, никому не открывайте дверь, а у меня с собой ключи.
      Не успели за тётей Агатой закрыться двери, как Каролинка повторила:
      — Не веришь? Я могу сделать всё, что мне только захочется.
      — Ну да! — пробормотал с сомнением Петрик, — это ты просто так болтаешь!
      — Что? Я болтаю? Может, хочешь держать пари?
      — Конечно, могу держать пари! Даже на мою австралийскую марку.
      — Нужна мне твоя австралийская марка! — Каролинка считала, что теперь она может держать пари на что угодно. — Если ты проиграешь, отдашь мне свой глобус.
      — Ого, глобус! — Глобус был самым ценным сокровищем Петрика и просто так ни с того, ни с сего глобус отдавать ему не хотелось.
      — Глобус! — повторил он угрожающе. — На глобус я мог бы поспорить, если бы ты, например, сумела бы...
      Тут Петрик на минутку умолк, призадумавшись, как бы ему загадать самое трудное, что вообще невозможно было бы сделать.
      — Ну, например, если бы ты сумела...
      — Ой, какой ты, я ведь сказала, я всё сумею! — хвастливо закричала Каролинка, совершенно забывая уже о том, что давала себе слово осторожно высказывать пожелания. Ей хотелось поразить Петрика во что бы то ни стало.
      А Петрик, тем временем, придумывал. Он стоял, морща лоб и повторяя:
      — Ну, например, сумела бы ты, сумела бы...
      — Говори скорее, что ты там мямлишь? — торопила его Каролинка.
      — Да-а-а?! — заволновался в свою очередь Петрик. — Такая ты хитрая? А ты ведь наверное не сумеешь стать... невидимкой!
      — Невидимкой? — Каролинка пожала плечами. — Да для меня это сущий пустяк. Могу сейчас же сделаться.
      — Эх, до чего же ты смешная с этим своим хвастовством. И ты думаешь я так тебе и поверю? — дразнил её Петрик.
      — Да? Ну, так ты сейчас увидишь!
      В одну минуту Каролинка сделалась прозрачной, как стекло. Только висящая у неё на шее бусинка светлела точно голубой цветочек, повисший в воздухе.
      А Петрик? Стоило бы поглядеть на его удивлённую физиономию! А потом он принялся кричать:
      — Э-э, да ты это просто так — спряталась!
      — А вот вовсе и не спряталась, — отозвался тут же рядом голос Каролинки, и Петрик почувствовал, что кто-то тянет его за свитер.
      — Перестань, — крикнул он, — что за глупые шутки! Лучше скажи, где ты!
      — Здесь я! — крикнула Каролинка. — Лови меня!
      — Как же я могу тебя ловить, если я не знаю, где ты.
      — А вот она — я! — Каролинка дотронулась до руки Петрика. Он даже подпрыгнул с перепугу.
      — Ага! — торжествовала теперь Каролинка. — Выиграла я у тебя глобус, выиграла!
      — Ну, довольно! — кричал Петрик. — Скажи, где ты спряталась?
      — Значит, ты веришь, что я невидимка?
      — Вовсе не верю! Я поверю только тогда, когда произойдёт что-нибудь очень удивительное.
      — А что бы ты хотел, чтобы произошло?
      — Если ты на самом деле невидимая, то скажи, можешь ли ты, например, поднять в воздух кресло, хотя тебя и не видно?
      Каролинка рассмеялась.
      — Конечно могу! Пожалуйста!
      И в ту же минуту кресло, как бы само собой, поднялось в воздух, правда, сопровождалось это лёгким пыхтением невидимой Каролинки, потому что кресло всё-таки было тяжеловатое.
      Да! Теперь наконец Петрик поверил в её невидимость. Он стоял растерянный, с открытым ртом.
      — Что мне ещё прикажете сделать? — прозвучал любезный голосок Каролинки.
      — Да, это не... значит... Каролинка, — вдруг воскликнул Петрик, — а я тоже смог бы стать невидимкой?
      — Ты — невидимкой? — в голосе Каролинки прозвучало теперь сомнение и колебание. — Вот уж сама не знаю...
      — Каролинка, я тебя умоляю! Сделай меня невидимым, — просил её Петрик. — Ты только подумай, как здорово бы мы могли вместе играть, если бы мы оба стали невидимыми...
      Да, это, конечно, могло бы получиться очень здорово.
      Но только — получиться ли? Сделает ли бусинка это для Петрика?
      Однако, стоит попробовать.
      — Внимание! Сейчас ты, может быть, станешь невидимым! — Ты уже невидимый! Нет, тут что-то не так: ты уже должен был сделаться невидимкой, а я тебя всё ещё вижу!
      — Я тебя теперь тоже вижу! — сказал Петрик.
      — Как же ты можешь меня видеть, если я всё ещё невидимая? — удивилась Каролинка.
      — Да, я тебя прекрасно вижу, — уверял её Петрик. Он даже вытянул руку, чтобы тронуть её за плечо.
      В эту минуту открылась дверь, и в комнату вошла тётя Агата.
      — Каролинка! — позвала она, стоя в дверях.
      — Слушаю, тётя, — отозвалась Каролинка, — тётя, не могла бы ты дать мне и Петрику чего-нибудь поесть?
      — Конечно могу, но только перестаньте прятаться и идите сейчас же на кухню, я дам вам бутерброды с ветчиной.
      — Хорошо, спасибо, тётя.
      — Только вы уж лучше вылезайте из своего укрытия и вымойте руки перед едой. А я, тем временем, открою здесь окно. Дождь уже перестал.
      Говоря это, тётя Агата направилась к окну. Она шла прямо на Каролинку так, как будто та вовсе и не стояла на её пути. Ба, да она чуть было не перекувырнулась через подставленную Каролинкой ногу.
      — Я могла бы поклясться, что здесь что-то лежит на полу, — пробормотала тётя, приглядываясь к полу. Однако ничего там не заметив, двинулась дальше, зацепив по пути невидимого Петрика.
      Она 'бы непременно натолкнулась на него, если бы Петрик во-время не уступил ей дорогу. Потом тётя Агата ещё раз крикнула:
      — Я отлично знаю, что вы спрятались за топчаном. Только прекратите, наконец, свои прятки!
      И вышла из комнаты.
      — Ура! — вскликнул Петрик, подпрыгивая на месте от восторга. — Ура! Значит мы — невидимки!
      — А ты уверен в этом? — спросила Каролинка.
      — Ну, ещё бы. Ведь ты сама видела: твоя тётя была уверена, что мы где-то спрятались, а мы ведь стояли почти рядом с нею. Она даже чуть-чуть на тебя не наступила!
      — Правда, — прошептала Каролинка. — но тогда почему же я вижу тебя, в ты — меня?
      — Потому, что наверное невидимые люди видят друг друга, — сказал Петрик. — Но мы легко можем узнать, на самом ли деле мы — невидимые.
      — Правда, — обрадовалась Каролинка, — нужно попробовать, увидит ли нас кто-нибудь. Вот это и будет самым лучшим доказательством.
      — Лучше всего спустимся во двор, — предложил Петрик.
      — Чудесно! — согласилась счастливая обладательница голубой бусинки. — Только до этого нам нужно заглянуть на кухню. Тётя Агата дожидается нас со вторым завтраком.
     
      УРА! МЫ — НЕВИДИМКИ! УРА! МЫ УМЕЕМ ЛЕТАТЬ!
     
      Тётя Агата налила молоко в кружки.
      Бутерброды с маслом и ветчиной были разложены на тарелках, как вдруг тётя припомнила, что ей ещё нужно снять с балкона салфетки. Когда же она вернулась, то даже присела от изумления, а потом быстро промыла холодной водой глаза.
      — Сон меня разморил, что ли? Ведь мне же казалось, что я уже приготовила бутерброды, — пробормотала она. Из передней донёсся топот маленьких ног и слышно было, как хлопнула дверь.
      — Ну, видишь, мы оба по-моему здорово невидимые, — прошептал Петрик.
      — Погоди, лучше ещё раз убедимся, — послышался шёпот Каролинки. — Внимание, кто-то идёт!
      И правда — вниз спускалась соседка Ковальская.
      — Добрый день! — вежливо поздоровались Петрик и Каролинка.
      — Добрый день! — неуверенно сказала пани Ковальская и огляделась. Петрик тут же тихонько мяукнул. Пани Ковальская ещё раз огляделась, а потом начала звать: кис, кис. Она, по-видимому, думала, что это её кот идёт за ней по лестнице. А Петрика и Каролинку она ничуть не заметила, хотя они и стояли тут же рядом с нею.
      Обрадованные дети помчались во двор.
      Дождь уже прекратился, и только кое-где остались большие лужи. А лужи, как известно, великолепная вещь. Особенно маленькие дети любят играть подле них и пускать бумажные кораблики. Вот и сейчас Агася и ещё две маленькие девочки присели над маленьким озерком и только собрались приступить к постройке плотины, как вдруг из соседнего дома выбежал Вальдек. Он кинулся к луже и начал брызгать грязной водой на малышей. Петрик и Каролинка глянули друг на друга — вот, наконец, представлялся великолепный случай, чтобы дать солидный нагоняй этому Вальдеку, который всех лупит и никому не даёт прохода. Да и сейчас, вы только поглядите — так толкнул Агасю, что та свалилась в лужу! Вслед за Агасей он толкнул в лужу Яню!
      Каролинка и Петрик помчались к Вальдеку. Очень смешно это выглядело, когда большой Вальдек вдруг брякнулся в самую середину лужи, как жаба! Это Петрик, невидимый Петрик толкнул его изо всех сил.
      — Кто это меня толкнул? — рявкнул обозлённый Вальдек. Он оглянулся, но сзади никого не было. И тут же опять хлопнулся в грязь — на этот раз невидимая Каролинка ухватила его за ногу, и он потерял равновесие. А все вокруг стояли и держались за бока от смеха. И никому этого Вальдека не было жалко, все только и говорили, что поделом ему, чтобы он не был таким злющим.
      Ну, с Вальдеком теперь было покончено! А что же делать дальше?!... Петрик и Каролинка переглянулись. А работы нашлось бы по горло. Вот, например, идёт пани Козловская из второго корпуса и тащит тяжёлую корзину с покупками. Петрик всегда помогает ей нести корзину наверх. Неужели только потому, что он сейчас невидимый, ей придётся одной тащит всю эту тяжесть вверх по лестнице?
      — Нет, так нельзя! — говорит шёпотом Петрик Каролинке и тут же подбегает к пани Козловской. Он хватается за ручку корзины и тащит. А пани Козловская страшно радуется тому, что корзина такая лёгкая и даже обращается к одной из своих соседок: «Сегодня я так хорошо себя чувствую, мне как будто снова двадцать лет. Вчера эта корзина казалась мне такой тяжёлой, а сегодня я её несу как пёрышко. Столько у меня прибавилось сил! Это всё, наверное, помогли травки, которые я запариваю и пью».
      Соседка тоже диву даётся, но тут же перестаёт разговаривать с пани Козловской и, уставившись на другой конец двора, смотрит и глазам своим не верит. Она даже протирает их — потому что — посудите
      сами, люди добрые: ходули сами идут по дорожке между газонами!
      Конечно, легко можно догадаться, что это Каролинка бежит на ходулях, оставленных у лавочки Доротой.
      — Чудеса!
      А Дорота тоже остановилась, как вкопанная, рот раскрыла и даже не знает, что и сказать, потому что как раз Лёшек, который вбежал во двор, принялся кричать:
      — Г пяди, Дорота, даже ходули от тебя удирают!
      А тут ещё одна девочка рассмеялась:
      — Если ты их хорошенько попросишь, они ещё могут вернуться.
      А тут вдруг, как бы по сигналу, ходули повернули и направились в сторону До-роты! Что тут только было! Дорота вначале остановилась, как бы не вера собственным глазам, а потом как пустится бежать. Честное слово!
      А со стороны получилось так, будто ходули, действительно, гнались за нею.
      Но эта игра, в конце концов, надоела
      Каролинке, и они с Петриком принялись раздумывать, что им теперь сделать.
      Тогда Петрик предложил:
      — Знаешь что? Пошли в тот большой универмаг. Поиграем там немного!
      — Чудесно! — согласилась Каролинка. — Но только что будет, если тётя через окно увидит, что меня нет во дворе?
      — Да, верно; то же самое может быть и с моей мамой. Она будет страшно волноваться, куда я делся! Погоди, погоди, что же нам делать? Слушай! Я уже знаю! Мы напишем письма — ты — тёте Агате, а я — моей маме. И им будет спокойнее, и у нас будет чиста совесть!
      Дверь Каролинкиной квартиры была заперта. Но письмо просунули они в щель.
      Дорогая тётя Агата. Я иду немножко поиграть с Петриком. Обо мне не беспокойся. Любящая тебя Каролинка.
      В квартиру Петрика попасть было значительно легче. Зато тут произошла совсем другая история. Когда письмо было уже совсем написано, дверь вдруг захлопнулась,
      и раздался скрежет ключа в замке. Это ушла мама, по всей вероятности, к зубному врачу.
      — Нас заперли, — в отчаянии воскликнул Петрик. — Я прекрасно знаю, что мама пробудет там не меньше двух часов. Всё пропало!
      — Почему? — удивилась Каролинка. — Ведь мы можем выйти и сами захлопнем за собой дверь.
      — У нас такой замок — его нельзя открыть, если мама забрала ключ. Идём — сама увидишь.
      Действительно, дверь была заперта, и мама взяла с собою ключ. Петрик чуть было не расплакался. Вдруг Каролинка рассмеялась.
      — Ой-ой, Петрик! Чего нам огорчаться?!
      — Как это — чего? — воскликнул Петрик.
      Каролинка гордо посмотрела на него.
      — Ты совсем забыл об... этом! — И она взяла своими невидимыми пальцами висящую на розовой шёлковой ниточке голубую бусинку!
      — А что мы сделаем? — спросил Петрик
      восхищённым шёпотом. — Как нам отсюда выйти? А не смогли бы, — тут он заколебался, — не смогли бы мы вылететь в окно?
      — Почему же не смогли бы? Конечно, сможем! А не лучше ли нам сразу оказаться в магазине? Как ты хочешь?
      — Лучше сначала вылететь в окно, — решил Петрик, — в потом — чтобы мы сразу очутились в магазине. Так будет страшно смешно.
      — Пусть будет так, — кивнула головой
      Каролинка и опять взяла за голубую бусинку, чтобы передать ей своё желание. Окно тут же распахнулось, и Каролинка
      вместе с Петриком вылетели. Они теперь легко неслись над улицей, но поскольку они боялись, что любой порыв ветра их может разделить, то взялись за руки.
      Они посмотрели вниз и с огромным изумлением увидели, что над улицами как бы натянута проволочная сетка. Просто — настоящая паутина.
      — Это электрические провода трамвайных и троллейбусных линий, — объяснил Петрик, довольный тем, что разбирается в таких вещах. — Нам нужно остерегаться, как бы не зацепиться за них.
      — Как чудесно плыть по воздуху! — восхищалась Каролинка. — Смотри! Мы можем заглядывать в окна любого дома.
      Это, действительно, было страшно смешно! Можно было постучать в окно или неожиданно сказать что-нибудь кому-нибудь. Так именно и получилось, когда они пролетали мимо высокого дома. В квартире на четвёртом этаже какой-то малыш выглядывал в окно и так высовывался, что очень легко мог выпасть. Каролинка страшно обеспокоилась.
      — С ним может что-нибудь случиться, ведь он наверняка вылетит! — волновалась она. — Он наверно остался дома один и ещё совсем глупенький, даже не понимает, что может вывалиться.
      — Сейчас я ему дам нагоняй, — решил Петрик.
      Они остановились у самого этого окна и вплыли в комнату. Общими усилиями они оттащили малыша от окна, а Петрик сказал, пытаясь говорить басом:
      — Нельзя влезать на окно! Понимаешь?
      — По... понимаю, — ответил малыш, неуверенно оглядываясь по сторонам.
      — Потому что я тебе шею намылю, если ты не будешь слушаться, — продолжал
      Петрик.
      — Не пугай ребёнка! Я тебе не позволю бить его! — шёпотом вступилась за малыша Каролинка.
      — Так ведь это я просто так! Для острастки! — успокоил её Петрик. — Теперь мы можем его оставить и лететь дальше.
      Итак, они вновь поплыли над городом. Для забавы они на минутку присаживались
      на крышах или балконах и опять, подымаясь в воздух, мчались вокруг фабричных труб. Однако это было небезопасно, потому что, время от времени, срывался довольно сильный ветер, который легко мог их разделить, такими лёгкими они стали. Был момент, когда Петрик вдруг заметил, что летит один. Он оглянулся — где же Каролинка?! Что с нею случилось?
      Он не сразу заметил, что она зацепилась подолом юбочки за антенну телевизора. Ему пришлось тут же возвратиться, чтобы выручать подружку. А было это не так-то легко сделать! Ветер всё время относил Петрика в сторону, и он никак не мог попасть к зовущей на помощь Каролинке. Петрик уже начал терять последнюю надежду, как вдруг совершенно неожиданно появилась помощь в лице двух симпатичных галок, которые, видя всё это, бросились детям на помощь. Пара ударов сильными клювами, и платьице было отцеплено.
      — А вы нас видите? — удивилась Каролинка.
      — Конечно, — хором ответили галки.
      — Так мы же ведь — невидимки!
      — Вы невидимые только для людей! А кроме того, мы знаем, что у тебя есть голубая бусинка, только, Каролинка, помни, что ею не следует пользоваться слишком легкомысленно.
      — Что вы хотите этим сказать? — спросила Каролинка, но галки уже улетели, а ветер удачно отнёс её в сторону Петрика. Они опять взялись за руки и полетели прямо к универмагу, который виднелся вдалеке.
      Приземлились на террасе, где было открыто кафе.
      — Ах! Как мне хочется пить, — заявила Каролинка, видя, как в кафе тянут через соломенные трубочки содовую воду и лимонад из высоких стаканов.
      — Прошу, пожалуйста, — с рыцарской вежливостью пригласил её Петрик, — у меня есть кое-что из моих сбережений, и я могу тебя угостить!
      — Знаешь что? — раздумывала Каролинка. — Собственно говоря, я предпочла бы мороженое! Фруктовое и сливочное.
      — Я тоже, — признался Петрик. — Тогда, может быть, нам следует занять место за столиком?
      — Ну, хорошо, — Каролинка присела на одном из разноцветных стульев, — но только как же мы закажем мороженое, если мы с тобой невидимые? Может, нам лучше опять стать видимыми?
      — Тут ещё следует подумать. Это серьёзное дело, я даже и не знаю, что лучше.
      — Ох! А, тем временем, давай посмотрим, какое здесь есть мороженое. Фруктовое или сливочное? А может быть и фисташковое есть?
      Они подошли к большой стойке, которая одновременно была и холодильником, и смотрели, как девушка в белом фартучке накладывает порции мороженного, черпая из больших термосов, помещённых в стойке-холодильнике. Ах! Здесь было и фисташковое мороженное!
      — Ну, так как же нам быть? — никак не мог сообразить Петрик.
      — Знаешь что? Давай лучше останемся невидимками, так меньше будет хлопот, — решила наконец Каролинка.
      — Ладно! — согласился Петрик. — Давай схватим быстро по порции мороженного, которое накладывает эта девушка, а деньги в уплату положим на стойку.
      Покупка прошла очень удачно. Мороженое было прекрасное и подкрепляющее. Поэтому-то, съев его, можно было смело отправляться в серьёзную экспедицию внутрь универмага.
      — Пошли! — скомандовал Петрик.
      В универмаге, как обычно, царила страшная давка. Движущиеся лестницы были забиты людьми, и не так уж и легко было на них попасть.
      — Мы не можем проталкиваться, потому что раз мы невидимые, то нас могут нечаянно задавить, — весьма разумно заявил Петрик. — Так что же нам делать? Может быть ты попросишь, чтобы нам сразу оказаться в отделе игрушек?
      — Что ты, Петрик, — возмутилась Каролинка. — Ведь я же не могу беспокоить бусинку из-за пустяков! Она может рассердится. Пойдём к игрушкам!
      — Ой, какая же ты ещё маленькая! Пойдём сначала осмотрим другие отделы.
      Они на минуту приостановились на следующем этаже подле стойки с обувью. Здесь, несмотря на то, что люди стояли спокойно, у продавщицы было, по всей вероятности, неважное настроение: если какие-нибудь ботинки оказывались слишком тесными или слишком свободными, она невежливо швыряла на стойку коробки с ботинками и никому не хотела показывать другую пару. Как раз в тот момент, когда Петрик и Каролинка подошли к стойке, какая-то женщина с маленькой девочкой уже долго просила обменять слишком тесные ботиночки, которые она купила для своей дочери.
      — Не обмениваем! — невежливо ответила на её просьбы продавщица.
      — Мне кажется, эта тётя, которая продаёт, не очень любезная.
      — Конечно, она — нелюбезная, — согласился Петрик. — Знаешь что? Давай её немного напугаем, может, она тогда исправится.
      — Но только как её напугать? — спросила Каролинка, которой эта мысль показалась совсем неплохой.
      — О, сейчас увидишь. Только делай то же самое, что и я! — И Петрик быстро схватил с полки пару мужских ботинок и надел себе на руки. Каролинка тоже взяла какую-то пару красных сандалий, и, к величайшему изумлению продавщицы две пары обуви совершенно самостоятельно промаршировали вдоль прилавка.
      — А-а-а-х! А-а-а-х! — разволновалась продавщица. — Что это значит?
      Но никто не ответил на её вопрос, потому что все теперь с интересом наблюдали, что будет дальше.
      — Это — реклама! — крикнул кто-то.
      А тем временем мужские ботинки и красные сандалики танцевали, весело притоптывая: «Хоп са! са! Хоп саса!» И до того это всем понравилось, что все принялись подпевать. И покупатели так развеселились, так смеялись, что, в конце концов, принялась смеяться, вместе со всеми, даже та невежливая продавщица.
      Вдруг ботинки остановились. Красные сандалики тоже стали, и в толпе с изумлением услышали два детских голоска, которые громко и отчётливо произнесли:
      — Требуем, чтобы продавщица была вежливой по отношению к покупателям!
      Что тут творилось! Продавщица покраснела, как свёкла, и бросилась к ботинкам, но они, тем временем, вернулись уже на своё место на полке. А люди, стоявшие у прилавка, уже повторяли: «совершенно правильно, просим, чтобы вы были вежливы с покупателями». А ещё нашлись и такие, которые говорили, что это — очень хорошая мысль и чтобы передавали её через все громкоговорители в универмаге.
      Понятно, что теперь продавщица не могла злиться и вынуждена была быть очень вежливой. Она боялась, как бы не повторилась история с гуляющими ботинками.
      А тем временем Петрик и Каролинка спокойно отправились дальше. Стойка с игрушками была в самом конце, поэтому им пришлось идти вдоль множества других прилавков с самыми различными вещами. У некоторых они приостанавливались на минутку — здесь были красивые шали, перчатки и платки, те, которые носят на голове, и — носовые.
      — Погоди немножко, — попросила Каролинка. — Я только погляжу на эти платочки. Очень уж они красивые. Когда у меня будут деньги, я хотела бы купить хотя бы шесть штук маме на именины. Знаешь, какие мне нравятся? Вот те, голубые, с цветочками.
      — А мне нравятся клетчатые, я бы их купил папе. Я даже наверное их куплю, когда насобираю достаточно денег, — решительно сказал Петрик. — Но ты только посмотри на этого парня.
      И он показал на высокого подростка, который засовывал в карман красивый шёлковый шарф.
      — А ну-ка, сыграем с ним шутку.
      — А что мы ему сделаем? Ведь он очень большой! — вздохнула Каролинка.
      — А мы зато невидимые! — прошептал радостно Петрик. — Я уже знаю, что делать!
      Он быстро пробрался к ничего не подозревающему парню и одним быстрым движением вытащил у него из кармана шарф. Парень схватился за карман и придержал конец шарфа. Но это ему уже не помогло. Теперь все смотрели на него, а он старался
      затолкать в карман шарф, другой конец, которого какая-то невидимая рука тащила вверх.
      — Какой странный случай, — покачивали головами люди.
      — Да это просто съёмки фильма. — говорили другие.
      — Мы сделаем что-нибудь ещё более удивительное, — сказал потихоньку Каролинке Петрик. — А теперь пошли в отдел игрушек!
      В отделе игрушек они остановились зачарованные. Здесь было на что поглядеть! Каролинке страшно хотелось хотя бы на минуточку подержать какую-нибудь из этих великолепных кукол. Они рядами стояли на полке, красиво разодетые — совсем, как маленькие, живые девочки. У них были настоящие волосы, которые можно было мыть, и закрывающиеся глаза, и Каролинка знала, что если их опрокинуть назад, то они скажут: ма-ма. Собственно говоря, Каролинка взаправду, на самом деле, и не собиралась приобрести такую красотку навсегда, она понимала, что это слишком дорогая кукла. Ей просто хотелось немножко подержать её на руках. Да, да, но только как бы всё это устроить так, чтобы сразу не началось целое представление, и чтобы все не останавливались, разинув от изумления рот, от того, что кукла сама сошла с полки. А тем временем Петрик предложил:
      — Хочешь? Я залезу на полку и сниму тебе какую-нибудь из кукол. Ты только скажи какую. Ну, что же ты так долго раздумываешь, Каролинка! Ничего же кукле не сделается, ты ведь её не испортишь! А кроме того — ты не собираешься её забрать насовсем, а только подержишь немного — так что же здесь плохого? Я её тут же поставлю на прежнее место.
      — Да, но... — начала было Каролинка.
      — Ой! Какая же ты! — проворчал Петрик. Не успела Каролинка и слова вымолвить, как Петрик уже стоял на прилавке и тянулся к полке.
      — Ну, которую тебе? — спросил он.
      — Тогда уж лучше ту, в красной юбочке и причёской «конский хвост».
      В то же мгновение кукла оказалась в объятиях Каролинки. Это была очень большая кукла, и Каролинка поставила её на землю, а потом взяла, как маленького ребёнка, за руку и осторожно повела её.
      Среди покупателей раздались восхищённые крики:
      — Кукла, которая сама ходит! Наверное она очень дорогая!
      — Прошу вас дать мне вон ту куклу, которая сама ходит! — немедленно потребовала какая-то гражданка.
      — И мне! И мне! — раздались голоса.
      И тут же все начали становиться в очередь.
      — Так это же — не ходячие куклы, — бормотала изумлённая продавщица, мне ничего об этом неизвестно!
      — Видите — она не хочет продавать таких прекрасных кукол, — заволновались покупатели. — Уж пожалуйста, просим немедленно пустить их в продажу!
      А одна девочка, которая только что пришла со своей мамой, закричала:
      — Я непременно хочу иметь такую куклу, непременно! Мама, сейчас же купи мне её!
      Продавщица проворчала себе под нос: «абсолютно ничего не понимаю», сняла с полки одну из кукол и попыталась поставить её на прилавке. Кукла встать, правда, встала, но о том, чтобы она могла ходить, не было и речи.
      — По-видимому, испорчена! — решила гражданка, которая пришла с дочерью. — Дайте, пожалуйста, другую.
      — Так ведь нет у меня других, я ведь вам сразу сказала, что эти куклы не ходят, — объясняла продавщица.
      — Не ходят?! Тогда почему же та кукла ходит? В таком случае заверните мне ту куклу!
      — Могу завернуть, если вам так хочется, — согласилась продавщица, чтобы хоть как-нибудь её успокоить.
      Тем временем, Петрик и Каролинка ухватили теперь куклу за обе руки и быстро промаршировали по коридору. Они, конечно, вовсе не собирались удирать с куклой, только им уж очень понравилось это развлечение. Многие люди у прилавков с изумлением и большим удивлением смотрели на шагающую в разные стороны куклу.
      — Мама! Она убегает! — крикнула вдруг девочка, которой непременно хотелось получить ходячую куклу. Потом она вырвалась у матери и побежала за невидимыми Петриком и Каролинкой. Увидев эту неожиданную погоню, они тоже бросились бегом. И кукла, которую они держали, теперь неслась галопом по всему этажу универмага.
      — Подожди! — взвизгнула бегущая за ними девочка. А за девочкой бежала её мама, которая тоже кричала неизвестно зачем: — Остановитесь! Остановитесь!
      И только позади мамы бежала продавщица. Она пыталась всех успокоить:
      — Простите! Погодите! Вы только успокойтесь! Боже мой, что же тут творится? Эта кукла наверное испорчена, поэтому она так и бегает! Нужно вызвать директора! Директора!
      — Ого! — прошептала Каролинка Петрику, — хотят вызвать директора, может получиться страшная неприятность.
      — Э, не бойся ничего, — успокоил её Петрик. — Только знаешь что? Мне уже надоела эта беготня с куклой. Давай отдадим её.
      — А кому?
      — Как — кому? — продавщице! Только погоди, сыграем с ними ещё одну шутку. Давай остановимся!
      Ко всеобщему изумлению марширующая кукла вдруг остановилась. С минутку постояв, она повернулась в сторону преследователей и сказала голосом, который очень подходил на голос Петрика:
      — Надоело мне ходить! Желаю вернуться на полку!
      И вернулась. С стороны это выглядело так, как будто бы её кто-то туда поставил. А означало это просто, что Петрик и Каролинка водворили её на прежнее место. Теперь все принялись расспрашивать о цене таких ходящих кукол, а Петрик и Каролинка тем временем уселись в маленький автомобиль. У них уже давно была охота прокатиться на нём — давно, это означает с того времени, когда они приходили в универмаг, как самые обыкновенные дети, а не такие, которые по желанию могут стать невидимыми. Теперь, наконец, исполнилась их мечта. Петрик сел за руль.
      — Поедем кругом, — сказал он, и они тронулись. Ну и, конечно, опять поднялась страшная паника, потому, что все ринулись за мчащимся маленьким автомобилем.
      — Реклама! Это — реклама! — кричали покупатели и хотели обязательно посадить в него своих детей.
      — Придётся вылезать, — вздохнул Петрик, — ничего из этого не получится. Они нас так и не оставят в покое.
      — Тогда пойдём в домик Бабы-Яги, —
      предложила Каролинка, — там мы сможем спокойно поиграть.
      — Прекрасная мысль, — похвалил её Петрик.
      Домик Бабы-Яги был маленький, построенный, для виду, из пряников, но только так — по-нарошному, потому что на самом деле он был деревянный. Там были маленькие окошечки с занавесками и зелёные двери, а на крыше сидела деревянная сова и рядом с нею — тряпичный чёрный кот.
     
      ЧТО ПРОИЗОШЛО ПОТОМ В ПРЯНИЧНОМ ДОМИКЕ
     
      Петрик с Каролинкой открыли скрипучую калитку зелёного забора, окружавшего домик Бабы-Яги. Под окнами был садик из бумажных цветов и росло дерево из фанеры и бумаги, выкрашенной в зелёный и коричневый цвет. Красные яблоки на дереве тоже были из чего-то сделаны. Может быть — из выкрашенной в красный цвет бумажной массы.
      — Жалко, что всё это ненастоящее, — сказал Петрик. — Если бы всё это было на самом деле! Ты только подумай! Ну, сама скажи, разве тебе не хотелось бы, чтобы это был взаправдашний пряничный домик!
      — Конечно, мне хотелось бы, чтобы это был настоящий, пренастоящий домик с настоящей Бабой-Ягой, с настоящим котом и со
      всем настоящим! — воскликнула Каролинка, неосторожно сжимая в руке голубую бусинку. Она всё время боялась потерять её и всё время проверяла, не порвалась ли случайно нитка, и на месте ли бусинка. Но бусинка была на месте и немедленно исполнила желание Каролинки.
      Едва они закрыли за собой калитку, как тут же почувствовали запах живых цветов, растущих перед домиком, а зелёная трава стала свежей, её тут же усыпали маргаритки и васильки. Сова на крыше беспокойно пошевелилась, мигнула одним жёлтым глазом, а чёрный кот встал, протянулся, а потом, дружелюбно мурлыкая, спрыгнул на землю и принялся тереться о ноги Каролинки так, как это делают все мирно настроенные коты на целом свете.
      — Не бойся его, он наверняка ничего плохого тебе не сделает, — прошептал Петрик.
      — Вовсе я его не боюсь, — возмущённо ответила Каролинка. — Что ты, Петрик! Я очень люблю кошек!
      — Но ведь этот — заколдованный, восхищённо напомнил Петрик.
      — Тем лучше, — кивнула Каролинка. — Я обожаю заколдованных котов. Ты посмотри, какой он милый и какой у него бархатный мех.
      — Только, знаешь что? Ведь он нас видит! Иначе он не стал бы к тебе ласкаться. Может быть, это значит, что мы опять стали видимыми? Нужно как-нибудь это проверить... но только как? Ага, уже знаю! — И Петрик, не раздумывая долго, перегнулся через забор и ухватил какую-то проходящую мимо гражданку за пальто. Та подняла крик:
      — Помогите! Воры! Кто-то хотел стащить с меня пальто!
      — Да где же эти воры?! — спрашивали все.
      — Не знаю, — отвечала гражданка, глядя в сторону Петрика. — Не знаю, куда он делся, знаю только, что он изо всей силы дёрнул меня за пальто!
      — Э, да это там — дёрнул, исчез, — сказал кто-то, — наверное вы просто зацепились за забор. — И тут же все принялись смеяться, всем стало страшно весело, а гражданка отправилась себе восвояси. Петрик был теперь полностью уверен, что он всё ещё невидимый. Ну, а Каролинка — тоже.
      — По-видимому, это устроено так, — обрадовались они, — для обыкновенных людей мы — невидимые, а видеть нас могут только те, кто живёт в заколдованном мире. — И это было им очень приятно. Тем временем кот выгнул спину и несколько раз ласково мяукнул, а потом, задрав хвост трубой, зашагал к дверям домика. Минуту спустя, эти зелёные двери открылись, и в садик вышла Баба-Яга. Поскольку до сих пор она была деревянной,
      то в первую минуту непонятно было, продолжает ли она быть деревянной или же, благодаря колдовству, стала уже настоящей. Во всяком случае, выглядела она вовсе не страшно и, к тому же, с милой улыбкой пригласила детей внутрь домика. Они долго раздумывать не стали. А в домике было чудесно! Всё там было настоящее — и маленькая мебель, и подушки на кровати, и собака, весело виляющая хвостом.
      — Вы пряники любите? — спросила Баба-Яга.
      — Я люблю сердечки в шоколаде, — призналась Каролинка.
      — Сердечки в шоколаде? — обрадовалась Баба-Яга. — Да это же просто великолепно! — И тут же принялась вытаскивать из печки аппетитные, свежеиспечённые, ароматные пряники.
      — Попробуйте, — угощала она.
      Вкус пряников, действительно, был замечательный. Но разве кто-нибудь может съесть столько шоколадных сердечек? А, с другой стороны, вдруг Баба-Яга обидится, если не съесть всё?
      — Вы можете раздавать их детям, которые сюда приходят, — сказала Баба-Яга, как бы отгадав их мысли.
      — Но только как нам это сделать, если мы — невидимые?
      — Ах, да ведь я прекрасно могу на это время сделать вас видимыми, — и она прикоснулась к ним пальцем, — теперь все уже будут вас видеть.
      — А потом мы опять сможем стать невидимками? — забеспокоился Петрик, — потому что, видите ли, нам нужно будет уже скоро возвращаться домой...
      — Конечно, вы сможете стать невидимками, когда только захотите.
      — Ну и отлично!
      Тем временем, вокруг домика Бабы-Яги собрались желающие поглядеть на него дети. С таким же удовольствием рассматривали домик и их родители. Всем очень нравился «пряничный домик», цветущие вокруг него цветы и мудрый кот, который мурлыкал какую-то свою кошачью песенку. Восхищение ещё больше возросло с той минуты, когда из домика вышли Петрик с Каролинкой и принялись раздавать пряничные сердечки в шоколаде.
      — Ага! — припомнила вдруг Баба-Яга, — я ещё хотела вам сказать, что пряники эти не совсем обыкновенные. Тот, кто съест такое сердечко, сразу становится лучше. Впрочем, вы и сами увидите.
      И, действительно, начали происходить необыкновенные вещи. Все уступали друг другу дорогу, никто не толкался, мальчики пропускали девочек вперёд, и речи не было о каких-нибудь спорах или толкотне. А тут какой-то парнишка постарше даже одолжил одному малышу свой носовой платок и взял его на руки, чтобы тот мог получше рассмотреть, как выглядит домик Бабы-Яги. А одна довольно большая девочка сняла со своей косы красную ленту и подарила её маленькой девочке, которая плакала, потому что потеряла свою. А если же случайно съедал кусочек пряника кто-нибудь из взрослых, то он тут же начинал понимать, что детские дела — тоже очень важные и даже, пожалуй, важнее всех остальных. Мамаши приходили к заключению, что самым срочным для них делом является покупка куклы дочери, а папаши принимались быстро пересчитывать деньги, чтобы выяснить, хватит ли для того, чтобы купить сыну велосипед или хотя бы самокат. Все хотели быть очень добрыми по отношению ко всем.
      Вдруг, к огромному своему удивлению, Каролинка увидела в толпе зрителей, которым она раздавала пряничные сердечки, свою собственную маму. К счастью, мама уже доедала кусочек пряника, которым её угостила какая-то другая мама, и поэтому вовсе не удивилась, когда увидела Каролинку в домике Бабы-Яги, а только весело помахала ей платочком.
      — Я уже иду, мамочка! — крикнула Каролинка. — Вот, только раздам остальные пряники.
      В эту минуту к зелёной калитке подошла какая-то гражданка в чудацкой шляпе с перьями, такой, каких теперь уже никто не носит, и протянула руку.
      — Пожалуйста! Вот вам сдобное сердечко в шоколаде, — вежливо сказала Каролинка.
      — Спасибо, — ответила гражданка в странной шляпе, — мне не хочется твоих пряников, моя маленькая. Зато ты дай мне что-то другое.
      — А чего бы вам хотелось? — спросила Каролинка. Незнакома подняла голову в странной шляпе, и только теперь девочка заметила острый нос и маленькие блестящие глазки.
      — Дай мне вместо этих пряников твою голубую бусинку, — прошептала незнакомка свистящим шёпотом, — сейчас же отдай мне её!
      И потянулась своей когтистой худой рукой к бусинке.
      — Не дам я тебе моей бусинки! — крикнула
      Каролинка.
      — Что случилось? — спросил, подбегая к ним, Петрик.
      — Это — Филомена! я её узнала, она хотела отобрать у нас бусинку. Спасаемся! — Каролинка не знала, что им теперь делать.
      — Нам нужно опять стать невидимыми! Сделай это сейчас же, — крикнул Петрик, — и тогда мы убежим!
      И действительно, они тут же снова стали невидимками, но увы! — голубая бусинка ведь не была невидимкой, а блестела красивой голубизной, покачиваясь на розовой шёлковой нитке, на шее у Каролинки. Она была такая маленькая, что её, собственно, никто и не замечал, но Филомена-то видела её прекрасно!
      — Ага! — вопила Филомена. — Всё равно я у тебя её отберу!
      — Нет, никогда тебе её не отобрать, — героически воскликнула Каролинка. — Петрик, спасаемся!
      Петрик быстро ухватил Каролинку за руку, и они пустились бежать. Бусинка светилась, как маленькая голубая искорка, мигающая в воздухе. Филомена тут же рванулась в погоню за бусинкой и Каролинкой.
      — Быстрее, быстрее! — шептал Петрик и тащил за руку Каролинку. — Быстрее!
      Они проскользнули в толпу, ныряя между покупателями, а Филомена проталкивалась вслед за ними.
      — Не смейте толкаться! — возмущались
      люди. — Да вы, гражданка, обезумели! Какая невоспитанность!
      — Прочь с дороги! — вопила разозлившаяся Филомена, размахивая зонтиком.
      К счастью, получилось так, что пробегая по всему этажу, Петрик и Каролинка попали в отдел тюлевых изделий. И вот тут-то Филомена запуталась в одной из занавесок и во всю длину растянулась на полу. Она трепыхалась, как рыба в сетях, и уже казалось, что бусинка спасена, как вдруг самым неожиданным образом какая-то проходившая мимо женщина зацепилась новым, только что купленным дуршлагом, за розовую нитку на шее невидимой Каролинки. Нитка лопнула, а бусинка покатилась по гладкому линолеуму, которым был выстлан пол в универмаге. А так как бусинка, катясь по полу, издавала нежный звон, как будто кто потряхивал маленьким красивым бубенчиком, то Филомена, к сожалению, услышала этот звук. Не даром же у неё были такие большие и даже, кажется, немного косматые уши. Удивительно ловко выпуталась она из за-
      навески и, как пантера, бросилась к бусинке. Но здесь она натолкнулась на невидимого Петрика и невидимую Каролинку, которые тоже бросились на землю, чтобы поднять бусинку, которой угрожала двойная опасность. Во-первых, её могла схватить Филомена, а, во-вторых, в толпе легко было её растоптать. Момент был очень драматический! Когтистая рука Филомены была совсем рядом, как в самую последнюю минуту Каролинке удалось схватить бусинку. Петрик тем временем пытался обезвредить Филомену: когда та лежала в проходе, охотясь за бусинкой, он её держал изо всех сил, чтобы она не могла далее преследовать Каролинку. Вполне естественно, что опять собралась толпа — все с удивлением смотрели на Филомену, которая в сползшей на бок шляпе, дико рыча, каталась по полу.
      Ведь никто не видел борющегося с Филоменой Петрика.
      — Гражданка заболела! — раздались голоса. — У неё, по-видимому, какой-то приступ! Это может быть очень опасно! Вызовите скорую помощь!
      Не прошло и минуты, как явилась машина скорой помощи. Доктор в белом халате и два санитара занялись Филоменой, которая продолжала выкрикивать:
      — Держите их, ловите! Мне нужно отобрать у них голубую бусинку!
      — Мне кажется, у вас температура! — осторожно сказал доктор, — позвольте я вам поставлю термометр.
      И сунул Филомене под мышку термометр. Само собой разумеется, что с термометром прыгать нельзя, вот она и сидела теперь
      злющая, презлющая и всё орала на доктора, что она совершенно здорова.
      — Мы сделаем вам укол от нервов, и ничего больше, — пообещал ей доктор.
      Тем временем, Каролинке удалось благополучно поднять бусинку. Она теперь крепко сжимала её в руке, не зная, что с ней делать, как бы её не потерять.
      — Смываемся домой, кажется уже здорово поздно, — вспомнил вдруг Петрик. А тут же страшно удивился. — Глянь-ка, Каролинка! ¦Твоя мама здесь. Вон, подле прилавка с пуговицами!
      Действительно! Каролинкина мама стояла там и покупала пуговки для Каролинкиного платья. Прежде чем Петрик успел что-нибудь подумать, Каролинка подбежала к маме и быстро сунула руку в карман её пальто. Потом она обернулась к Петрику и сказала:
      — Я уже спрятала бусинку. Теперь она в полной безопасности.
      — А что ты с нею сделала?
      — Просто сунула в карман маминого пальто. Ты не бойся. Она там не пропадёт! Карман страшно глубокий!
      — А что теперь с нами будет! — воскликнул Петрик.
      — То есть, как это — что?
      — Так ведь мы же по-прежнему невидимые?
      — Знаю, что мы невидимые, так что из этого?
      — Как что? Каролинка, ты только подумай! Ведь из-за этого нам придётся оставаться невидимыми до тех пор, пока ты не вернёшь бусинку. Ведь ты не сможешь просить, чтобы мы опять стали видимыми, если у тебя не будет с собой бусинки.
      — Правда! — Каролинка немного испугалась. — Но ты не бойся: моя мама не потеряет бусинку, и как только мы вернёмся домой, я сразу же заберусь к ней в карман, вытащу её, и мы опять станем видимыми.
      — Так-то оно так, но если твоя мама не сразу вернётся домой, а пойдёт, например, ещё за какими-нибудь покупками — тогда как? А, тем временем, моя мама будет страшно волноваться, что меня так поздно нет дома, а потом будет меня ругать. Ты страшно легкомысленная, Каролинка.
      — Вовсе я не легкомысленная! Нужно же мне было спасать бусинку. Ты и сам понимаешь, что я должна была её спасти!
      — Ну, должна, должна, но, но только... Ой-ой, видишь, как уже поздно!
      — Ой, правда! Ужасно поздно! Нам, пожалуй, пора домой.
      — Конечно, идём домой! Но только — как? В такое время все автобусы переполнены! Все возвращаются домой обедать! Я боюсь, что тебя раздавят в такой давке, о себе-то я не беспокоюсь, — как истинный рыцарь добавил Петрик.
      — За меня ты тоже не беспокойся! Как-нибудь справимся! Нам только нужно попрощаться с Бабой-Ягой и с чёрным котом. Это очень невежливо уйти, не попрощавшись.
      Баба-Яга тем временем раздавала последние пряники в шоколаде.
      — Я оставила ещё несколько для вас, — сказала она. — Я знаю, что вам нужно, возвращаться домой. Я тоже опять стану деревянной. Но если вы когда-нибудь ещё заглянете ко мне, буду очень рада. Ага! Запомните! Сердечки в шоколаде не теряют своего
      действия даже и в настоящем мире. Вообще-то вы и сами в этом убедитесь. Будьте здоровы. И берегись Филомены, Каролинка! Это плохая женщина. Если бы она заполучила голубую бусинку, то могла бы сделать много зла на свете. Представьте только себе, что было бы, если бы она от бусинки начала требовать выполнения своих злых желаний! Итак, прощайте!
      Теперь у них были полные карманы сердечек. Баба-Яга стала опять деревянной, только кот ещё пару раз дружески мурлыкнул, прежде чем прыгнуть на крышу домика, чтобы сделаться тряпичным и неподвижным.
      — Пошли! — скомандовал Петрик. — Мы и так уже здорово опоздали.
      Не так-то уж и легко, если ты невидимый, приехать домой в переполненном автобусе. Но, к счастью, это как-то у Каролинки с Петриком получилось, и они, наконец, оказались дома. То, что двери были заперты, не было самым страшным, потому что, в конце концов, всегда можно позвонить. И когда тётя Агата, сердито ворча на глупые выходки хулиганов, которые звонят, а сами убегают, открыла ребятам дверь, им удалось быстро проскользнуть в квартиру. Самое ужасное было то, что мама ещё не возвращалась домой!
      — А что, если вдруг бусинка выпадет у твоей мамы из кармана? — повторял Петрик.
      — Не нужно волноваться заранее, — успокаивала его Каролинка. Но она и сама была очень обеспокоена. Всё может случиться. Мама, вытаскивая, например, из кармана платок или перчатки, может нечаянно выронить бусинку. Даже страшно подумать, — тогда им на всю жизнь придётся оставаться невидимыми.
      — Я, тем временем, сбегаю домой и посмотрю, что у меня дома творится, — спохватился вдруг Петрик. — Я тут же вернусь. Только помни, — когда я позвоню, тебе самой придётся мне открыть, а то тётя Агата ещё рассердится и вовсе не подойдёт к дверям.
      — Хорошо, только поскорее приходи! Что мне здесь одной, да ещё к тому невидимой, делать? — вздохнула Каролинка. — А кроме того, я ещё ужасно голодная.
      — Я тоже! — признался Петрик. — Пряники были очень хорошие, но это ведь не настоящая еда.
      — Поскорее возвращайся, мы посоветуемся, может быть, нам удастся раздобыть чего-нибудь поесть. Только не хлопай громко дверью, когда будешь выходить, потому
      что тётя опять разволнуется. А потом я во всём буду виновата.
      — А что если бы тёте съесть кусочек сердечка в шоколаде, может, она на тебя и не рассердится? — пришло в голову Петрику.
      — Знаешь что? А ведь это было бы здорово! Только бы ей захотелось есть! Погоди, я попробую как-нибудь подсунуть ей.
      Минуту спустя на буфете в кухне лежал аккуратно завёрнутый пакетик, а на нём — карточка с наспех нацарапанными словами:
      «Дорогой тёте Агате от Каролинки. Тётя! Обязательно попробуй, как это вкусно».
      Как на зло, тётя всё время возилась подле газовой плитки, где она стряпала запеканку из макарон. По-видимому, она немного сердилась: ворчала что-то себе под нос и с шумом передвигала горшки. Наконец она за чем-то подошла к буфету и увидела пакетик, всё ещё немного сердитая, прочла она письмо, заинтересовалась, по-видимому содержанием пакетика и быстро развернула его. Шоколадные сердечки выглядели необычайно аппетитно, а, кроме того, пахли так, что каждый, не устояв перед этим запахом, тотчас же вынужден был откусить хотя бы маленький кусочек. Точно так и поступила тётя Агата. И в ту же минуту — едва только она проглотила первый кусочек, — сразу же повеселела. Ворча что-то теперь уже от удовольствия, она доела пряник до конца.
      — Великолепно, — изрекла она. — Ах, что за Каролинка! Это же золотой ребёнок! Так заботится о своей старой тётке!
      В эту минуту раздался звонок. Не было никаких сомнений в том, что это звонил Петрик. Каролинка бегом бросилась в переднюю, чтобы открыть ему. Но тётя Агата не дала себя обогнать, о нет! Она быстро пролетела переднюю и широко распахнула дверь, за которой стоял невидимый Петрик. Но, несмотря на то, что она никого не увидела, тётя на этот раз не рассердилась, а тихонько рассмеялась.
      — Ах, это опять какой-нибудь сорванец позвонил! Но это ведь — пустяки! — и, напевая весёлую песенку, тётя Агата вернулась на кухню.
      — Ну, как? — спросила Каролинка Петрика. — Что у тебя дома творится?!
      — К счастью, мама и папа ещё не вернулись. Я оставил записочку, что скоро приду, чтобы они не беспокоились. Хотел было чего-нибудь съесть, но дома ничего не было, потому что мама должна была всё купить по дороге.
      — Ерунда, у нас полно еды. А тётя Агата что-то стирает в ванной. Мы можем смело идти в кухню!
      Тётя Агата действительно потом диву давалась, почему так мало молока в бидоне, и откуда взялись на столе два грязных стакана из-под молока, она ведь прекрасно помнила, что перемыла все стаканы ещё утром. Сидела она так в кухне на стуле, размышляя обо всём этом, когда опять прозвенел звонок у входных дверей. Это наверняка пришла мама!
      Да, это была мама с руками, полными пакетов.
      — Сделала массу покупок, — сказала мама. — Каролинка дома?
      — Её ещё нет, она должна с минуты на
      минуту прийти, — успокоила маму тётка, — наверное играет во дворе. Прекрасный ребёнок!
      — Неплохо ей быть уже дома! — Мама не очень была обрадована отсутствием Каролинки. Она положила покупки на стол и снимала перчатки.
      — Придётся дождаться, пока мама снимет пальто, — шепнула Петрику Каролинка. — Сам понимаешь, мне не хочется сейчас лезть к ней в карман!
      Наконец мама сняла пальто и повесила его на вешалку в передней. Каролинка быстро подскочила к нему и сунула руку в глубокий карман. Она долго искала и наконец повернулась к Петрику — в этом кармане — нет! Наверно она перепутала карманы! Вот второй карман! Но и во втором кармане голубой бусинки не оказалось.
      — Мама потеряла бусинку! — простонала Каролинка.
      — Что теперь будет?!!! — испугался Петрик. — Ты уверена, что её нет?! Давай поищем ещё раз.
      К счастью, мама была в другой комнате
      и что-то рассказывала тёте. Она на минутку вернулась за чем-то в комнату и, к своему изумлению, увидела, что пальто, которое только что, как ей помнилось, она повесила на вешалку, лежит на постели и, кроме того, как-то странно шевелится точно в нём сидит какой-то зверёк.
      — Ах! Ах! — крикнула мама. — Кто-то забрался в моё пальто! Может, это крыса?!
      Дело в том, что мама страшно боялась крыс и мышей.
      — Что здесь происходит? — спросил вдруг папа. Никто не заметил, как он вошёл в квартиру, потому что мама сначала разговаривала с тётей Агатой, а потом кричала от страха, а Каролинка с Петриком, чуть не плача, искали бусинку и нигде не могли её найти.
      — Кажется, мы уже навсегда останемся невидимыми, — вздохнул Петрик. — Это имеет свои хорошие стороны, но не всегда. Можно, например, не делать уроков!
      — И можно играть в универмаге, — ободряюще сказала Каролинка, — только мне страшно жалко мамы. Что она скажет, когда
      узнает, что у неё невидимая дочка. Наверное будет плакать.
      — А моя мама тоже будет страшно волноваться, — Петрик хрустнул пальцами, — ну, так что же нам делать?
      — Не знаю, — с отчаянием шепнула Каролинка и всерьёз расплакалась.
      — Обыщем ещё раз карманы, — предложил Петрик. Но им тут же пришлось отойти от пальто, потому что в комнату вошли папа и мама.
      — Сейчас пальто уже не шевелится, по-видимому, крыса удрала, — сказала мама, а папа отважно схватил и поднял пальто.
      При этом он потряс им, чтобы мама видела, что ничего внутри нет.
      — Это, безусловно, тебе почудилось! — сказал он, и в утешение поцеловал маму. — Да, я чуть было не позабыл! Обязательно прочти сегодняшние газеты! Пишут, что сегодня в универмаге происходили необыкновенные вещи.
      И папа подал маме газету, в которой на первой странице огромными буквами было напечатано:
      НЕСЛЫХАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В УНИВЕРМАГЕ!
      ВЕЛИКОЛЕПНАЯ РЕКЛАМА!
      КУКЛА, КОТОРАЯ САМА ХОДИТ!
      БЕГСТВО ИГРУШЕЧНОГО АВТОМОБИЛЯ!
      — А знаешь? Там действительно происходило что-то подобное. Сама я, правда, при этом не присутствовала, но люди были страшно возбуждены и рассказывали о какой-то марширующей кукле. И знаешь, что? За какой-то женщиной приезжала скорая помощь. Но, кажется, ничего опасного не было. И вот ещё что: я совершенно неожиданно ела чудесные пряники! Представь— себе — их раздавала девочка в домике Бабы-Яги. Эта малютка так была похожа на нашу Каролинку, что я сначала даже подумала что это — она, и даже помахала ей рукой. Конечно, потом я поняла, что это невозможно, потому что Каролинка осталась ведь дома.
      — Поскольку уж зашла речь о Каролинке, — сказал на это папа, — то почему её до сих пор нет?
      — Милый ребёнок, — ответила на это тётя Агата, — она вышла поиграть с детьми. И написала мне записочку, чтобы я не волновалась. Вот я и не волнуюсь!
      — А я вот волнуюсь! — забеспокоился отец. — Ей давно следует быть дома. Нам ведь, кажется, пора садиться обедать.
      — Конечно, мы уже садимся, — успокаивала отца тётя Агата, — а Каролинку я сейчас же позову.
      — Боже мой, что теперь будет! — вздохнула Каролинка. А Петрик только ещё ниже повесил голову. Тем временем, мама принялась зачем-то рыться в сумке.
      — Погоди, погоди, — сказала она папе, — я хочу тебе что-то показать! Представь себе, в кармане пальто я нашла что-то забавное...
      ...В кармане пальто?!!! — Каролинка с силой уцепилась за руку Петрика, и они оба обратились в слух.
      — В автобусе я сунула руку в карман за деньгами и вдруг нащупала что-то очень красивое. Не знаю, имеет ли это какую-либо ценность, очень может быть, что это и драгоценный камешек, а возможно, и просто обыкновенная стекляшка, но у неё какой-то странный блеск.
      И мама взяла сумочку и вынула из неё кошелёчек. А потом — из кошелёчка вынула завёрнутую в бумагу... голубую бусинку.
      Однако прежде чем папа успел приглядеться к странной бусинке, она исчезла с маминой руки, её как будто ветром сдуло.
      — Должно быть, она упала на пол... не понимаю, что с ней произошло, но говорю тебе, что это был удивительнейший голубой камешек, только куда же он делся?..
      — Не морочь себе голову ерундой, Андзя, — сказал папа, — наверняка это не была какая-нибудь драгоценность. Давайте лучше сядем обедать, я страшно голоден! Но меня волнует, где Каролинка?... Ей уже давно пора быть дома!
      А Каролинка? Вы уже наверное догадались, что это Каролинка с молниеносной быстротой схватила с маминой руки голубую бусинку. Просто у неё не оставалось никакого иного выхода. Потом, сжимая в руке бусинку, она потащила за со-
      бой в переднюю Петрика, затем потихоньку открыла дверь, и они, наконец, попали на лестничную клетку. Там Каролинка, не раздумывая ни минуты, прошептала желание, чтобы они с Петриком опять стали видимыми. И. конечно, это сразу же и произошло.
      — Ну, а теперь мы можем позвонить, — вздохнула Каролинка, — на этот раз бедная тётя Агата не будет волноваться из-за того, что ей приходится попусту отпирать дверь.
      — Но, может быть, она рассердится на то, что мы поздно возвращаемся? — заволновался Петрик.
      — Ничуть она не будет сердиться! Ты разве забыл, что она съела заколдованное сердечко в шоколаде? Сейчас ты в этом убедишься.
      И Петрик тут же в этом убедился. Действительно! Едва они успели позвонить, как им открыла сияющая от радости тётя Агата.
      — Милые дети! — издавала она восклицания. — Вы пришли уже! И наверное голодные! Петрик, ты, может, останешься у нас пообедать? Каролинка, сокровище моё, вымой ручки.
      — Хорошо, сейчас вымою ручки, — согласилось сокровище, она же Каролинка. Петрик решил на обед не оставаться. Он не был уверен в приёме, который ему окажут дома. Ведь его мама не ела пряничных сердец в шоколаде.
      На следующий день точно в тот момент, когда Каролинка доедала завтрак, под балконом раздался условный свист. Это Петрик подавал знак, что он уже дожидается Каролинку внизу.
      — Тётя, можно мне пойти во двор? — вежливо спрашивает Каролинка. Правда, тётя Агата, после съеденного вчера пряничного заколдованного сердечка, была всё ещё необычайно добра, но неизвестно, долго ли это продержится? А может быть, пройдёт некоторое время, и тётя опять примется за старое?
      Но, пока что, тётя всё ещё находится под влиянием шоколадного сердечка, потому что соглашается, чтобы Каролинка, сразу же, как выпьет молоко, шла во двор.
      И даже предлагает Каролинке, чтобы та надела новое голубое платьице. Гм, таким предложением нельзя пренебрегать. Надеть новое голубое платьице очень приятно. А, кроме того, — и это необычайно важно — у нового голубого платьица имеются большие карманы, такие, из которых наверняка ничего не выпадет.
      — Тётя, ты ужасно, страшно добрая! — восклицает поэтому Каролинка. — Сейчас я оденусь, только скажу сначала Петрику, чтобы он подождал меня.
      Тётя согласилась, ласково покачивая головой, и достала из шкафа платьице, а Каролинка выбежала на балкон и крикнула Петрику:
      — Жди меня! Я сейчас приду! Мне нужно сказать тебе что-то очень важное!
      — Ладно! — кричит Петрик. Он очень весел и у него такой вид, как будто у него нет никаких забот или важных дел, а вот у Каролинки... Ах! Да что тут говорить! Дело очень важное. Но сейчас, однако, нужно надеть новое платьице. Тётя Агата завязывает ей на голове бантик, тоже из новой голубой ленты, а Каролинка засовывает глубоко в карман... голубую бусинку. Потому что всё дело в этой бусинке. Но всё это сейчас выяснится.
      — Только гляди, Каролинка, не порви чего-нибудь, — всё так же ласково напоминает тётя Агата. — А может быть, дать тебе и Петрику что-нибудь на второй завтрак? Вы куда собираетесь? Может быть, у вас есть охота сходить в сад?
      Да, это прекрасная мысль!
      — Да, да, мы пойдём в сад, — горячо заявляет Каролинка, — и прошу тебя, тётя, приготовь какую-нибудь еду, чтобы хватило на нас двоих.
      — Конечно, рыбка моя, — соглашается тётя, — сейчас сделаю. Я вам всё заверну в красивый, аккуратный пакетик.
      Когда тётя Агата говорит «рыбка», это означает, что у неё самое чудесное в мире настроение. А это, в свою очередь, означает, что завёрнутый в бумагу завтрак тоже будет самым чудесным в мире.
      Петрик, конечно полный нетерпения, дожидается во дворе.
      — Ну, так что же мы сегодня будем делать? — спрашивает он с интересом.
      А у самого — глаза так и блестят.
      — Погоди, — очень серьёзно отвечает ему Каролинка, — произошла ужасная вещь! У меня страшная неприятность!
      — Что-о-о! Ты её потеряла? — спрашивает вконец перепуганный Петрик.
      Каролинка отрицательно качает головой — нет, не потеряла. Но... Как бы это объяснить... она стала какая-то светлая, как будто побледнела...
      Каролинка достала из кармана маленькую коробочку из-под лекарств. На подушечке из розовой ваты, накрытая, как одеяльцем, другим кусочком ваты, лежала голубая бусинка.
      — Что ты говоришь? — обеспокоился Петрик. — Что бы это могло означать? Слушай! А может, это — не та бусинка? Может, какая другая. Может быть, тебе её подменила Филомена? — Петрик даже подпрыгнул от возбуждения.
      — Ну, что ты, никак она не могла подменить!
      — А когда ты спала?
      — Ты думаешь, что она могла влезть через окно? Ой-ой! Может и вправду. Она ведь такая бледная, просто совсем другая! Бусинка — отзовись! — И Каролинка вынула бусинку из коробочки.
      Но бледная бусинка молча лежала на раскрытой ладони Каролинки.
      — Лучше всего — проверить! — решительно, по-мужски сказал Петрик. — Попроси её о чём-нибудь! Если исполнится, значит это — та самая. Так всегда делают во всех сказках.
      — Может быть, ты и прав. Только, о чём её попросить?
      — Всё равно! Ну, хотя бы, чтобы здесь выросло деревцо, тут, прямо перед нами!
      — Хорошо! — соглашается Каролинка и произносит желание.
      И в ту же минуту перед ними вырастает стройное молодое деревцо.
      — Ну, видишь? Та самая! — радостно кричит Петрик. Но Каролинка всё ещё неспокойна. Она держит бусинку на ладони и приглядывается к ней.
      — Гляди, гляди — она, кажется, ещё больше побледнела! Что-то с ней происходит! Говорю тебе! А может быть, она, бедняжка, больна?
      Одна только мысль об этом так разволновала девочку и расстроила, что она расплакалась.
      — Бусиночка, — шептала она нежно и даже не заметила, как одна, не вытертая вовремя слеза, капнула на бусинку.
      — Не плачь, Каролинка, — раздался шёпот.
      — Кто это говорит? Неужели это ты, бусинка? — удивилась и одновременно обрадовалась Каролинка.
      — Я, я! Я могу говорить только тогда, когда я влажная... Я и забыла тебе сказать об этом. И ещё об одной важной вещи я забыла тебе сказать — слушай! Каждое желание, которое я исполняю, ослабляет меня настолько, что я теряю окраску. Итак, запомни — когда я стану совсем бесцветной, я не смогу уже исполнять желаний.
      — Бусиночка... — Каролинка хотела ещё о чём-то спросить, но лучик солнца, который как раз упал на Каролинкину ладонь, высушил, по-видимому, окончательно капельку слезы: бусинка лежала теперь молча, неподвижно, бледно-голубая, как бледная незабудка или весеннее небо.
      — Ты слышал, Петрик? — отозвалась наконец Каролинка.
      — Слышал! — Петрик в эту минуту тоже выглядел до крайности серьёзным и озабоченным. — Нам обязательно нужно об этом потолковать... Только где бы это можно было спокойно сделать?
      — Лучше всего — в саду, — решила Каролинка, — да я ведь и сказала тёте Агате, что мы идём в сад.
      — Чудесно! Мы там и вправду сможем поговорить на свободе, а если придёт охота — покатаемся на карусели или на качелях.
      — Вот, я как раз об этом и подумала, — заметила Каролинка, — а завтрак у меня есть на двоих.
      — Хорошо, но только знаешь, что я тебе скажу? У меня от всех этих забот даже аппетит пропал!
      Сад, о котором говорила тётя Агата, был тут же. поблизости. Он, собственно говоря, находился рядом, на другой стороне Цветочной улицы. Он был не так уж и велик, но зато обладал множеством достоинств. Самым важным, в первую очередь, было то, что дети со всего района могли в тёплые дни проводить в этом саду всё время на воздухе и прекрасно играть. Выли здесь кусты, в которых удобно жить индейцам, были узенькие тропинки, которыми пробирались великие вожди могикан и сиу, были площадки, где вволю можно кататься на велосипедах и самокатах, было здесь наконец, четверо качелей и гигантские шаги, и одна карусель, и две горки, не говоря уже о парочке больших песочниц для малышей. Если случалось, что кто-нибудь из ребятишек не мог выехать на каникулы в деревню, он проводил здесь всё лето. Матери в таких случаях говорили: — «Если бы не этот наш сад, я буквально не знала бы, что делать!»
      Вот какой это был сад! И если речь о нём не зашла в самом начале, то только потому, что история с бусинкой произошла слишком неожиданно и необычно, и у нас попросту не хватило времени на обсуждение многих других вопросов. А теперь кстати будет поговорить и о саде, потому что именно туда направились Петрик и Каролинка.
      Оба они были поглощены тем, что их бусинка бледнеет, и даже не заметили, что на сетке ограды сада вывешено какое-то объявление, а вокруг него толпятся дети и взрослые. Не обращая ни на что внимания, Петрик с Каролинкой прошли в сад и сразу же направились в тенистую аллею, где стояла каменная скамья. Там всегда бывало мало детей, и там можно было спокойно поговорить о занимавшем их деле.
      Когда они уселись и удостоверились, что вокруг никого нет, Петрик попросил:
      — Дай-ка мне ещё раз поглядеть, действительно ли она так сильно побледнела.
      — Смотри!
      — Да, кажется, она на самом деле намного бледнее, — сказал Петрик через минуту.
      — Вот видишь, — грустно вздохнула Каролинка, — бедняжка! Мне её страшно жалко!
      — Не знаю, сможем ли мы её ещё о чём-нибудь попросить! — Петрик был в отчаянии.
      — Разве только — о чём-нибудь необычайно важном. О самом, самом, самом важном!
      — Конечно — только в этом случае, — согласился Петрик. — Но на свете есть столько важных вещей!
      — Ещё бы! Вот мне, например, хотелось бы иметь новую куклу!...
      — Ну знаешь! Этакую чепуху!
      — И вовсе не чепуху! И в конце концов бусинка-то моя!
      — Ну, твоя, твоя, — вздохнул Петрик. — Да я для себя ничего и не хочу, я только говорю, что даже если и для тебя кукла — это далеко не самая важная вещь. Ведь куклу всегда можно купить! Правда?
      — Можно, — и Каролинка со вздохом спрятала коробочку с бусинкой в карман, — конечно можно. Я ведь взаправду об этих вещах и не думаю. И о кукле сказала просто так... Если бы я подумала, то попросила бы что-нибудь поважнее.
      — Гм! Вот с невидимками это у нас здорово получилось! — отдавая дань вчерашнему, пробормотал Петрик и даже ухмыльнулся во весь рот. — Как ты думаешь, — прибавил он через минуту, — от такой невидимости она сильно бледнеет?
      — Не думаю, может, даже и не очень сильно, но только нам-то нельзя всё время оставаться невидимыми!
      — Если бы это пригодилось для чего-нибудь невероятно важного, тогда ещё можно было бы, правда?
      — Ну, понятно, ради чего-нибудь важного, можно было бы...
      — Пока мы ни о чём просить не будем, — решил Петрик. — Пока не случится что-нибудь необычайное, верно? А сейчас, знаешь что? Пойдём кататься с горок!
      — Не могу я, — спохватилась вдруг Каролинка, — сегодня я надела новое платье, и тётя Агата очень рассердится, если я его сразу же выпачкаю.
      — Тогда пошли на качели!
      — Хорошо! Только не сильно раскачивай!
      — А ты что — боишься?
      — Ничего я не боюсь, но тогда у меня из кармана может вывалиться коробочка с бусинкой.
      — А! Правда! Придётся быть осторожными.
      На площадке с качелями они застали уже Лешека и Яню, а затем подошли и Дорота с Агасей. Вслед за ними приплёлся и Вальдек. Только он был какой-то странный — совершенно не баловался и не задевал, как обычно, всех и каждого, а молча поглядел на всех, а потом присел на качели, повесив голову.
      — Ну, как Лёшек? Покачаемся? — весело спросил Петрик.
      — Покачаемся, — кивнул Лёшек, но как-то вяло, как будто сонный или очень расстроенный.
      — Ну! Яня! — командовал Петрик. — Садись с Лешеком на одну сторону, а мы с Каролинкой — на другую — накатаемся на целое лето! Лёшек, что это ты сегодня какой-то странный? Сердишься, что ли? Ну, говори!
      — А чего мне сердиться? — пожал плечами Лёшек. — Только грустно мне. А у тебя разве нет забот?
      — Есть. Только откуда ты знаешь о моих заботах? — удивился Петрик. Неужели Лёшек узнал каким-то образом о бусинке? Петрик оглянулся на Каролинку, но та была занята разговором с Яней.
      — Как же мне не знать о твоих заботах! — возмутился Лёшек. — Всё на нашей улице расстроились из-за этого.
      — Каким образом? Как это все расстроились? — пробормотал окончательно поражённый Петрик.
      — А как же. Всем обидно, что мы уже больше не сможем сюда приходить.
      Лёшек был очень огорчён.
      — Конечно, если кто выезжает на каникулы, тому и так будет неплохо. А как же тем, которые на всё лето остаются в городе? Тут было очень здорово! Даже ещё лучше, чем в деревне. Потому что и играть можно, и от дома близко. И маме за нас не приходится волноваться! А теперь что будет?
      — Как это — что? Ничего не понимаю, — хлопал глазами Петрик. — Я ничего не знаю. О чём ты говоришь?
      — Да ты что — с луны свалился, что-ли? Или разучился читать?
      — Нет, не разучился, — рассердился Петрик. — А ты, вместо того, чтобы болтать всякие глупости, лучше сказал бы сразу, в чём дело!
      — В чём дело? Дело в том, что завтра сад закрывается. Теперь тебе ясно? Сегодня мы здесь играем в последний раз, а он ещё спрашивает, в чём дело!
      — Как это «в последний раз»? — удивилась Каролинка. — Что это значит?
      — Что значит, что значит, — передразнил её Лёшек.
      Таким он никогда не был, даже непонятно было, какая муха его укусила.
      — Лёшек, Яня, говорите же толком, в чём дело! Почему это «в последний раз»?!
      — Пойдём, сам увидишь, — сказал Лёшек и, соскочив с качелей, схватил Петрика за руку и потащил к выходу. Тут всё ещё толпились люди, читавшие прибитое к ограде объявление. Вслед за мальчиками прибежали и Каролинка с Яней.
      — Читайте! — драматически произнёс Лёшек.
      С 15 июня сад будет закрыт.
      На этом месте будет построен большой ресторан.
      Подпись: Президент Города.
      — С пятнадцатого июня, это значит — когда? — спросила Каролинка.
      — Не знаете когда?! — возмутилась мамаша, державшая за руки двоих детей. — С пятнадцатого — это значит — с завтрашнего дня! Что значит, что уже завтра моим детишкам негде будет играть!
      — Хе-хе, зато можно будет здесь прилично пообедать, — вмешался в разговор какой-то толстяк. Но женщины не дали ему продолжать.
      — Вот и моим детям тоже придётся всё лето слоняться по грязному и тесному двору! — кричала ещё одна мамаша. — Что же это за решение такое, дорогие мои, почему так обижают ребятишек!?
      — И куда же теперь деться нашей детворе? — возмущался чей-то папаша. — Мой мальчик с радостью целыми днями играл бы в индейцев. А, скажите на милость, разве можно прилично играть в индейцев в комнате?
      — Да какое там! Конечно нельзя, — откликнулись все.
      — Так что же нам делать? — спросила дама с ребёнком в коляске.
      — Как это — «что»? Нужно бы сходить к Президенту Города и рассказать ему обо всём! — раздались голоса.
      — А где же искать этого Президента?
      — Понятно — в ратуше, — сказала старушка, провожавшая в сад своего маленького внука.
      — Да, но пустят ли нас в ратушу? — спросил какой-то худой господин в очках. — Я слышал, что к Президенту очень трудно попасть.
      — Для этого, кажется, нужно пройти через сто семнадцать комнат! — сообщила по секрету толстуха с ребёнком на руках. — Я слыхала об этом от моей тётки, которая убирает некоторые из этих комнат. А в каждой из них сидит по меньшей мере один чиновник, а часто по-двое, и по-трое. Все они по очереди спрашивают, зачем вы идёте к Президенту. Или даже велят писать это на большом листе бумаги.
      — Притом — без клякс и без ошибок, потому что иначе не принимают, — добавил худой господин в очках.
      — Да, а кроме того требуют, чтобы к такой бумаге, которая называется «заявление», были ещё и приложения.
      — А что это такое — приложения? — заинтересовалась Каролинка.
      — А разные такие вещи, которые прилагают к этому заявлению, — продолжала объяснения толстуха с ребёнком.
      — Ну, хорошо, — вмешался на этот раз Петрик, — а если кто-нибудь с помощью орфографического словаря всё-таки напишет без ошибок это заявление, что тогда?
      — Как это — «что»? — спросил кто-то с раздражением.
      — Ну, что тогда будет? Президент его прочтёт?
      — Ишь, чего захотел! Так он тебе сразу и прочтёт. А для чего же секретарь или секретарша? А может, и не одна! А ещё есть и привратники. А вдруг, как раз будет заседание, и у Президента вообще не будет времени!
      — Да, да, — теперь все грустно кивали головами. Что же теперь остаётся делать, надо же как-нибудь сохранить этот сад?
      Под конец всем сделалось так грустно, что мамы начали потихоньку всхлипывать, а девочки — те даже заплакали навзрыд. Старичок с внуком сделал вид, что он закашлялся, а худой господин в очках, достав из кармана платок, пожаловался, что ему в глаз попала песчинка. Мальчики ещё кое-как держались, но им тоже было невесело. Наконец чья-то мама сказала:
      — Поиграйте ещё немножко, милые дети! Только один этот день и остался вам.
      Часы на соседней башне начали отбивать время.
      — Который это час? — спросил кто-то.
      — Я насчитала десять, — ответила мама с ребёнком на руках, — значит, десять часов.
      — Десять, — повторили Петрик и Каролинка. — Значит уже десять!
     
      КРАСНЫЙ АВТОМОБИЛЬ ВПЕРВЫЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СЦЕНЕ
     
      Так они стояли, охваченные грустью. Но минуту спустя Петрик взял Каролинку за руку и прошептал:
      — Нам нужно посоветоваться и что-нибудь решить.
      — А что мы можем решить?
      — Как это — что? Решить, как быть с этим садом...
      f — Ты думаешь, что бусинка могла бы... — неуверенно начала Каролинка.
      — Ой, какая же ты ещё маленькая! Я и не говорю, что бусинка всё может сделать... Ну, предположим, здесь, вместо ресторана, опять сделается сад... Из этого всё равно ничего не получилось бы: и этот сад могли бы закрыть и, вместо него, устроили бы ресторан. И так — без конца.
      — Ну, так о чём же нам просить бусинку? — спросила Каролинка. — Я не знаю, сколько ещё раз можно её просить, ты ведь и сам видел, какая она бледная.
      — Если ты хочешь попросить какую-нибудь совсем детскую игрушку для себя, то, пожалуйста, — сказал Петрик с горечью.
      — Что ты, Петрик! — обиделась Каролинка. — Я вовсе не для себя хочу. Ведь я знаю, что сейчас этот сад — самое важное, потому что это — для всех детей. Разве что, если бусинка после этого останется хоть чуточку голубой, то я её ещё о чём-нибудь попрошу. Но, честное слово, у меня и в голове не было таких глупостей!
      — Тогда хорошо, — кивнул Петрик. — Но, давай подумаем, что мы можем сделать. Понимаешь, мы сейчас являемся единственными людьми — я хотел сказать — детьми, которые могут как-то помочь этому делу.
      — Да ведь все говорили, что только Президент Города может помочь...
      — Эх, ты! Говорить-то говорили, потому что известно, что он единственный, кто может вынести такое решение. Но, чтобы
      он вынес его, нужно, чтобы кто-нибудь с ним об этом поговорил.
      — А кто же будет с ним разговаривать?
      — Боже, какая же ты недогадливая, Каролинка! Мне кажется, только мы и можем с ним об этом поговорить.
      — Но я не умею!
      — Я тоже не умею, но мы должны!
      — Так, давай попросим об этом бусинку. — Каролинка очень обрадовалась такому выводу. — Может и она поговорить!
      — Да что ты, Каролинка! — вышел из себя Петрик. — Как же это бусинка будет разговаривать. Ну, сама подумай!...
      — Правда, — вздохнула Каролинка. — Так что же нам делать?
      — Что? Мы пойдём к Президенту Города, объясним ему всё и потребуем, чтобы этот свой ресторан они строили в каком-нибудь другом месте!
      — Как здорово ты придумал! — восхитилась Каролинка.
      Однако, спустя минуту, она опять заволновалась. — Как же это сделать?!
      — Придумаем что-нибудь.
      — Да, а ты слышал обо всех этих ста семнадцати комнатах и обо всех этих чиновниках, и об этом заявлении или как там оно называется, и об этом секретаре или секретарше...
      — Так вот в этом-то нам и поможет бусинка! Ну, нечему так удивляться, Каролинка. Бусинка поможет нам попасть к Президенту, понимаешь?
      — Понимаю, — кивнула Каролинка в знак согласия, хотя, по-правде, сказать, она не очень-то понимала. — Нам прямо сейчас нужно сделаться невидимыми? — спросила она.
      — Ну, вот ещё! — запротестовал Петрик. — Неизвестно ещё, именно ли это нам потребуется. Сначала мы попытаемся собственными силами. Я думаю, что нам нужно как можно скорее добраться до ратуши.
      — Идём сейчас же, — согласилась Каролинка.
      Понятно, что на этот раз, не желая ослаблять силу бусинки, они поехали самым обыкновенным автобусом на Старый Рынок, где находится огромная ратуша. Рядом с огромными воротами стоял на посту городской стражник в старинном парадном мундире и очень строго поглядывал на всякого, кто пытался пройти внутрь.
      — Я очень боюсь этого стражника, — призналась Каролинка, — ни за что на свете я не пройду мимо него. Глянь только, какой он злой!
      — А я бы прошёл, я его совсем не боюсь!
      — Хвастунишка ты! Ты бы тоже не прошёл.
      — Это я хвастунишка? Это я бы не прошёл? — кипятился Петрик. — Подожди, сейчас сама увидишь! — И смело двинулся вперёд. Но стражник его тут же задержал.
      — Эй, малыш, а ты куда? Ну-ка, сматывайся отсюда, пока у меня хорошее настроение.
      — Я иду к пану Президенту Города по очень важному делу, — заявил Петрик, задирая повыше голову, чтобы прибавить себе роста и солидности.
      На стражника это, однако, но подействовало. Он грозно пошевелил усищами и закричал на всю площадь:
      — Ну-ка, проваливай отсюда, сопляк, пока цел! Глядите на него! У него дела с Президентом Города!
      — А вот есть дело! — топнул ногой Петрик. Для большей уверенности он держался теперь подальше от стражника, но всё ещё не сдавался.
      — Ха, ха, ха, ха, ха! — расхохотался стражник. — У него дела с Президентом! Ну и насмешил!
      — Смешно это или нет, но у меня есть дело!
      — О-оо! Слушайте люди добрые! — продолжал издеваться стражник. — Смотреть не на что, а уж у него дела! Однако довольно шуток! Не зли меня, не то всыплю!
      — Прошу вас немедленно меня пропустить — Петрик произнёс это как можно настойчивее, — мне необходимо пройти по чрезвычайно важному делу.
      — А я тебе говорю, что никуда ты не
      пойдёшь! — заорал стражник и парадной алебардой, которую он держал в руке, замахнулся на Петрика.
      — А я говорю, что пройду, — повторил Петрик. — А уж когда я пройду и добьюсь своего, вам стыдно будет, что вы не хотели меня пускать.
      — Довольно этой болтовни и убирайся отсюда, бездельник!
      — Никакой я не бездельник, — возмутился Петрик. Каролинка тоже была возмущена и закричала изо всех сил:
      — Неправда, неправда! Петрик вовсе не бездельник! Пустите нас, пожалуйста, у нас очень важное дело!
      — Если вы сейчас же не уберётесь отсюда, я велю посадить вас в холодную! — рявкнул в ответ стражник.
      Да, было совершенно ясно, что стражник ни за что не пропустит их к Президенту Города. А что же тогда говорить о ста семнадцати чиновниках? А тут ещё и заявление! Конечно, придётся прибегнуть к помощи бусинки.
      — Мы сделали всё, что только было возможно, чтобы обойтись без неё, — сказал Петрик, — но ничего не получается, придётся её кое о чём попросить.
      — Ты хочешь, чтобы мы опять стали невидимыми?! — спросила Каролинка.
      — Гм, я уже говорил тебе, что я не знаю, будет ли это хорошо. А как мы сможем уговорить Президента, если мы сами будем невидимыми?!
      — Но мы можем сделаться невидимыми только для того, чтобы войти к нему...
      — Я боюсь, что он тогда не поверит, что мы настоящие, — Петрик раздумывал, нахмурив брови, — однако другого выхода я не вижу.
      Итак, Каролинка быстро вынула из кармана коробочку с бусинкой. Та на своей ватной постельке голубела, как незабудка.
      — Милая бусиночка, — прошептала Каролинка, — ты понимаешь, что дело необычайно важное. И прошу тебя — не бледней ты так быстро!
      Когда, минуту спустя, они, уже совершенно невидимые, проходили мимо стражника, им с трудом приходилось удерживаться от хохота, потому что Петрик никак не мог стерпеть, чтобы не дёрнуть его за полу парадного мундира.
      — Боже мой! Да что это? — испугался стражник. — Мне почудилось, что кто-то меня зацепил! — И он принялся беспокойно оглядываться. А Петрик — цап! — и хватил стражника за алебарду, да вдруг нечаянно вырвал у него из рук. Конечно, вовсе не потому, что он был таким страшно сильным, а потому, что стражник ни капельки не ожидал этого! Но это были бы пустяки, если бы он просто вырвал алебарду, — самое страшное заключалось в том, что получилось так, будто алебарда самостоятельно двинулась на стражника. Вот тут-то тот перепугался уже не на шутку. Глаза у него выкатились, рот раскрылся, и он с минуту не мог произнести ни слова. Всё это было очень смешно, и у Петрика была охота нагнать на него ещё больше страху, но он тут же опомнился: им ведь ещё предстоит повидаться по чрезвычайно важному делу с самим Президентом Города! Пришлось им идти дальше через огромный двор, в котором рядами стояли великолепные автомобили.
      — А кто ездит на этих автомобилях? — спросила Каролинка.
      — Наверное Президент..
      — Но он же не может ездить на всех.
      — Так он, наверное, в разное время дня ездит на разных, — пытался угадать Петрик, — или, может, это к нему гости понаехали. Знаешь, такие важные, например, из других городов. Но автомобили хороши! Подожди, давай немного посмотрим на них. Я тебе сейчас скажу, какие это марки.
      Да, в этом Петрик разбирался великолепно. Тут уж ничего не скажешь! А больше всех им понравился один очень большой и длинный автомобиль, выкрашенный в красный и чёрный цвет.
      — А кроме того, его очень легко вести. Понимаешь, Каролинка? Вот здесь включается скорость, здесь нажимают стартёр. Погоди! Сейчас попробуем! Садись!
      Автомобиль стоял пустой, а искушение было слишком велико. Дверцы хлопнули, и Каролинка уже сидит на кожаных красных подушках, а Петрик возится у золотисто-красного руля.
      — Интересно... интересно... — раздумывает Петрик, — а зачем же здесь этот ключик? Сейчас поглядим...
      И вдруг машина рванулась, и мотор угрожающее заворчал. К счастью Петрик быстро ухватился за руль и повернул машину в сторону, иначе они наехали бы на стену.
      — Ах! Ах! — воскликнула перепуганная Каролинка.
      — Ничего не бойся, — успокоил её Петрик. — Я немного разбираюсь в этом! Ничего страшного! — Но, говоря по-правде, он сам был перепуган и не знал, что делать дальше.
      — Я уже хочу выйти, — сказала Каролинка, — на самом деле, я лучше выйду!
      — Подожди, только бы мне удалось его остановить. Дьявольская машина! Никак не пойму, что это творится с мотором.
      Тем временем, во двор выбежал вконец обозлившийся шофёр красной машины.
      — Кто посмел трогать машину пана Президента? — завопил он. Но тут же окаменел
      от изумления. Красный автомобиль был пуст. Совершенно пуст. Мотор ворчал, а машина вся как-то странно подпрыгивала. Шофёр протёр глаза и поглядел ещё раз. Нет, зрение его не обманывало — в автомобиле никого не было.
      — Да что же это? — пробормотал он.
      — Вы лучше скажите, как его останавливают, — спросил вдруг неизвестно откуда чей-то голос. Голос звучал немного по-детски, но шофёру некогда было над этим раздумывать, и он быстро ответил.
      — Господи, нужно выключить мотор!
      — Это конечно там. Боже мой, снится мне всё это, что ли? С кем это я разговариваю? — бедный шофёр уже совершенно не мог понять, что с ним творится.
      Внезапно машина остановилась. Дверца распахнулась и снова с треском захлопнулась. Это невидимые Петрик и Каролинка скорее выбрались из автомобиля.
      — Не иначе, как я с ума сошёл, — пробормотал шофёр. — Мотор работает, дверцы отпираются и захлопываются — что всё это может значить?
      Но Петрик и Каролинка не слушали его дальнейших рассуждений — ведь им необходимо было срочно попасть к самому Президенту Города. Петрик к тому же чувствовал немалые угрызения совести из-за того, что они по его вине потеряли столько времени. Он даже принялся оправдываться перед Каролинкой.
      — Понимаешь, я ведь не мог предвидеть, что в этих новых моделях всё устроено немного иначе.
      Успев немного поостыть после приключения с автомобилем, Петрик с сокрушением заметил:
      — Напрасно мы потеряли здесь столько времени: пойдём, главный вход с другой стороны.
      — А ты откуда знаешь! — удивилась Каролинка.
      — А вот здесь надпись и стрелка, — показал Петрик, — идём скорее.
      Они совершенно позабыли о том, что все ещё остаются невидимыми, и, бросившись бежать, то и дело натыкались на прохожих. Стрелки часов на ратуше медленно двигались вперёд.
      Наконец дети остановились перед главным входом. У огромных железных ворот на страже стояли два совсем небольших каменных льва, а в глубине виднелись мраморные ступеньки и деревца в деревянных кадках. И именно в тот момент, когда Петрик и Каролинка, ещё не отдышавшись после быстрого бега, собрались нажать большую, выкованную в виде листьев ручку, усатый привратник со скрежетом повернул в замке огромный ключ.
      Ворота были заперты.
      — Всё потеряно! Нам теперь не пройти! — Каролинка в отчаянии всплеснула руками.
      — Может, всё-таки проскочим как-нибудь? — старался утешить её Петрик, одновременно пытаясь пролезть между железными прутьями ограды. Но несмотря на то, что он был такой щупленький, пространство между прутьями оказалось слишком узким. Даже Каролинке там не удалось бы протиснуться.
      — Здесь нам не пройти! Но мы попробуем ещё один путь, — и Петрик, наперекор всему, попытался теперь взобраться по скользким, гладким прутьям железной ограды. Но и это ему не удалось.
      — Не получиться у тебя! Ой, не справишься! — всхлипывала Каролинка. Она не только была огорчена, но и порядочно устала от всех этих переживаний. Вытирая слёзы, стекающие по её невидимому лицу, она оперлась на одного из каменных львов, стоящих на страже у ворот.
      Вдруг девочка почувствовала, что к руке её прикоснулось что-то тёплое, немного шершавое и влажное. Открыв заплаканные глаза, она с неописуемым изумлением увидела, что каменный лев перестал быть каменным и что он лизнул ей руку. Каролинка ничуть его не испугалась. Лев был небольшой и выглядел добродушно и дружелюбно.
      Пока он приветливо вилял хвостом в точности, как собака в знак приветствия, второй лев, что стоял на страже по другой стороне ворот, с наслаждением потянулся и промурлыкал:
      — Ох! И затерпли же у меня лапы!
      — Ещё бы, — отозвался первый лев, — столько времени пролежать неподвижно!
      — А вы... вы тоже заколдованные? — спросил с восхищением Петрик.
      — Конечно заколдованные, — в один голос ответили львы. — Мы самые что ни на есть заколдованные, и поэтому вы можете на нас рассчитывать. Мы знаем о вас всё, и знаем, что у вас есть голубая бусинка.
      — А поможете вы нам попасть к самому П резиденту Города?
      — Именно это мы и имеем в виду в первую очередь, — любезно ответил лев, который только что жаловался на то, что у него затерпли лапы.
      — Пожалуй, лучше всего будет, если вы, не теряя зря времени, усядетесь к нам на спины и поедете к Президенту.
      — Ты это всерьёз? — Петрика всё ещё одолевали сомнения.
      — Я страшно не люблю дважды повторять то, что я уже сказал, — проворчал лев. — Только до этого разреши мне почесать ухо. Я так давно не почёсывался!
      — Ну, пожалуйста, если у тебя есть охота.
      — Спасибо, — лев поклонился, а потом, старательно почесав левое ухо, ещё разок потянулся и пригласил Петрика.
      — Ну, садись на меня. Не бойся — не свалишься. А ты, малышка, садись на моего брата. Для большей уверенности можете держаться за гривы. Ну, как — готовы?
      — Готовы! — ответили разом Петрик и Каролинка.
      — Тогда — гоп!
      И оба льва тут же легко и ловко перепрыгнули через ограду. Потом они присели на стриженом газоне и огляделись. Неподалёку была прибита белая табличка с надписью: «По газонам не ходить».
      — Не ходить, так не ходить, — проворчали львы немного огорчённо, — а нам так хотелось хоть минутку побегать по настоящей траве. Но что тут поделаешь!
      И они побежали по широкой, усыпанной песком аллее к мраморной лестнице, ведущей к ратуше.
      — А как же мы попадём внутрь, если хрустальные двери заперты! Я сама слышала, как их запирали, — неожиданно спохватилась Каролинка. Но львов это нисколько не огорчило. Просто один из них преспокойно легонько тронул дверь лапой, и дверь тут же сама широко распахнулась, только чуть-чуть скрипнула при этом.
      — А вы знаете, куда теперь следует идти, чтоб отыскать Президента? — заволновался Петрик. — Здесь ведь уйма коридоров и комнат!
      — Да ведь уже сказано вам, что мы заколдованные и всё знаем, — теряя терпение рявкнул первый лев (тот, который лизнул Каролинкину руку). — Мы всё знаем.
      — А о голубой бусинке вы тоже знаете?
      — Что за глупый вопрос! — фыркнул теперь второй лев, тот, у которого затерпли лапы, — я уже говорил тебе об этом; ведь если бы вы не были владельцами голубой бусинки, мы не смогли бы и с места тронуться. Однако, тише! Кажется, кто-то идёт! Нам нужно снова сделать вид, что мы — каменные.
      — А мы? — испугались Каролинка и Петрик.
      — Так вы ведь невидимые!
      — Правда! А вы никак не можете сделаться невидимыми?
      — В том-то и дело, что нет, — проворчали львы, но уже совсем тихонько, потому что к ним уже подходил швейцар с подносом, на котором стояло множество стаканов с чаем. Поэтому львам пришлось присесть на красном ковре под какой-то пальмой и окаменеть.
      Тем временем швейцар приостановился и с минуту глядел на съёжившихся каменных животных. Его до того поразил их вид, что он даже поставил поднос на круглый стол, стоявший поблизости, и свободной рукой почесал лысину. Потом, подбоченившись, он принялся рассуждать вслух:
      — Да что же это! Мерещится мне, или не мерещится? Насколько мне помнится, в этом зале каменных львов никогда и в помине не было. А может, мне это только привиделось? Или, может, это мне снится?
      Сначала он ущипнул себя за руку, а потом, чтобы окончательно убедиться, что это не сон, прикоснулся к одному из каменных львов. После этого он схватил поднос и бегом помчался в обратную сторону, видимо, собираясь привести кого-нибудь. Конечно, нужно было воспользоваться случаем и как можно скорее покинуть зал. Поэтому-то, минуту спустя, в длинном коридоре, устланном красной ковровой дорожкой, послышались мягкие шаги львиных лап. И по-видимому ничего необычайного не произошло бы по дороге, если бы не то, что именно в это мгновение отворилась дверь одной из комнат, и в коридор вышла какая-то секретарша. Это была полная женщина в очках.
      — Помогите! — вдруг завопила она. — Помогите! Какие-то звери бегают по коридору!
      — Какие такие звери? — принялись допытываться её сотрудники, выскочившие из соседних комнат.
      — Я точно не знаю. Может быть, собаки! А может — огромные кошки, — испуганно твердила секретарша. — Нужно проверить!
      И она бросилась в погоню, а за нею — все служащие из остальных комнат.
      Так они промчались по всем этажам и по всем коридорам.
      Коридоры были очень длинные, и все уже порядком запыхались, но так и не обнаружили никаких животных, кроме двух каменных львов, которые спокойно лежали у каких-то дверей.
      — Вам померещилось всё это! — подсмеивались теперь все над толстой секретаршей в очках.
      — Я готова поклясться чем угодно, что не померещилось, — оправдывалась их смущённая сотрудница.
      — По-видимому, это каменные львы бегали, сострил кто-то, и тут же все расхохотались, потому что никому и в голову не могло прийти, что каменные львы способны бегать по коридорам ратуши.
      Наконец все разошлись по своим комнатам, и снова воцарилась тишина.
      — Теперь мы, пожалуй, сможем спокойно дойти до Президента, — вздохнули львы, вставая и потягиваясь. — Только туда ли мы идём, куда надо?
      — По-видимому — да. Здесь прибиты стрелки, которые наверняка указывают дорогу к самому Президенту, — Петрик был страшно горд своим открытием.
      — Действительно, стрелки, — обрадовались львы, — нам безусловно следует идти в этом направлении.
      И они с достоинством тронулись в путь.
      И вскоре, благодаря стрелкам, они оказались перед большими двустворчатыми дверьми, которые распахнулись при лёгком прикосновении львиной лапы. За дверьми виднелся огромный зал, увешанный картинами и уставленный застеклёнными шкафами. Петрик и Каролинка огляделись, но нигде и намёка не было на человека, который мог бы сойти за Президента Города. Наконец, в углу зала они заметили какую-то высокую фигуру в железных доспехах.
      — Может быть, это и есть Президент Города? — шепнула Каролинка.
      — Что ты? — рассердился Петрик. — Ведь это же просто пустые рыцарские доспехи. Правда, ты ещё слишком маленькая, чтобы знать о таких вещах. Я-то в этом прекрасно разбираюсь.
      — Ну, так где же, в таком случае, сам Президент?
      — Сейчас, дай только оглядеться. Боже мой! Да ведь это же никакой не кабинет Президента, а музей. Глянь-ка!
      Каролинка посмотрела, куда указывал ей Петрик, и прочитала табличку:
      Городской музей.
      Открыт ежедневно с 10 часов утра.
      — Неужели мы не туда попали? — допытывался тем временем один из львов, почёсывая левой лапой за ухом. — Видимо стрелки указывали дорогу к музею. — Но прежде чем Петрик успел что-либо ответить, за дверями послышался говор.
      — Придётся нам опять окаменеть! — в отчаянии простонал второй лев, — и перестань ты, наконец, почёсываться!
      Но, к сожалению, было уже поздно. И один из львов так и остался с поднятой к уху лапой, а в зал городского музея вошли целой группой дети в сопровождении какой-то женщины. Это была школьная экскурсия.
      — Посмотрите, дети, — мы находимся в рыцарском зале, — начала было объяснять учительница, но тут же остановилась. Можно сказать, что она просто онемела от изумления.
      — О-о-о, глядите, — этот лев чешется, он чешется! — воскликнул кто-то из детей. А ещё кто-то спросил:
      — Скажите, пожалуйста, а у львов бывают блохи?
      Что именно ответила на этот вопрос учительница и что происходило потом в музее — неизвестно. Ни Петрик, ни Каролинка не услышали этого. Не услышали этого и львы, которые с ребятами на спинах, сделав пару великолепных прыжков, пронеслись по всему залу и очутились в том самом коридоре, который был устлан красной ковровой дорожкой. Потом они мчались дальше, уже куда глаза глядят, мчались изо всех сил, не обращая внимания на вопли встречаемых по дороге людей.
      Кто-то звал на помощь. Кто-то кричал:
      — Где здесь телефон?
      Ещё кто-то предлагал вызвать пожарную команду или скорую помощь, а какой-то гражданин пытался даже с зонтиком в руках догнать убегающих львов. Но, конечно, у него ничего не получилось.
      Наконец, сбив окончательно с толку преследователей, львы попали в ещё один коридор и остановились перед дверью с красными портьерами. Двери эти находились в самом конце коридора, дальше бежать было уже некуда. Поэтому один из львов нажал на ручку, и двери широко и гостеприимно распахнулись.
      — Войдите! — сказал кто-то, сидящий за большим блестящим столом.
      Этот кто-то, сидевший за письменным столом, был совершенно закрыт газетой, которую он читал, и совершенно невозможно было разобрать, кто это.
      — Может быть — это сам Президент Города? Как ты думаешь? — шёпотом спросила Каролинка.
      — Не знаю. Может быть.
      В ту же секунду фигура за письменным столом пошевелилась и отложила в сторону газету.
      — Мы пропали! Это Филомена! — ужаснулся шёпотом Петрик. — Бежим.
      Но было уже поздно. Филомена заметила львов, которые немедленно же притворились каменными, и, конечно, догадалась, что Петрик и Каролинка обязательно должны быть где-то поблизости. Ведь только с помощью голубой бусинки могли ожить эти каменные львы. А если где-то поблизости есть Каролинка, значит и голубая бусинка где-то рядом! Филомена одним прыжком перемахнула через письменный стол и бросилась к львам. Её острый нос вытянулся и покраснел, как клюв аиста.
      — Ха! — завопила она. — Где голубая бусинка? Отвечайте сию же минуту!
      — Ничего не знаем о голубой бусинке, — разом заявили оба льва.
      Честно говоря, это было ложью, но ложью благородной, имеющей целью спасти Каролинку и бусинку. А в результате — ничего хорошего всё равно не получилось, потому что Филомена львам не поверила и ни на секунду не усомнилась в том, что где-то поблизости должна находиться невидимая Каролинка. Она пристально оглядывалась, не удастся ли ей заметить голубую бусинку, как в тот раз в универмаге, когда та свешивалась на шёлковой ниточке с Каролинкиной шеи. Филомена вытянула свой длинный острый нос, обнюхивая всю комнату, а также искоса поглядывая при этом по сторонам.
      Да, вот беда! Бусинка, несмотря на то, что была упрятана в коробочку, а вместе с коробочкой — в кармашек Каролинкиного платья, была видна! Она светилась слабеньким голубым светом и безошибочно указывала, где находится сама Каролинка.
      — Ха! — взвизгнула при виде её Филомена. — Вот ты где!
      — Бежим! — шепнула перепуганная Каролинка. — Бежим!
      Легко было сказать: бежим! — Но куда бежать? — Ведь за дверью они наверняка встретятся с людьми, которые минуту назад преследовали их. О бегстве не могло быть и речи. А Филомена непонятно откуда раздобыла зонтик и с зонтиком в руке наступала теперь на бедных львов. Они, правда, зарычали как можно грознее, чтобы напугать её, но это нелегко было сделать. Филомена с яростью накинулась на них и, уловив момент, так сильно стукнула зонтиком одного из львов по морде, что даже раскровавила ему нос.
      — Ха! — кричала она. — Вам не уйти от меня! Я отберу голубую бусинку!
      — Ни за что на свете не отберёшь ты голубую бусинку, — героически ответили львы. — Не боимся мы твоего зонтика!
      — Посмотрим! — грозилась Филомена. — Как только я заполучу голубую бусинку, вы окаменеете навечно! И никогда уже не сможете бегать!
      Теперь она гонялась за львами вокруг письменного стола. Львы мчались во всю прыть, Петрик и Каролинка держались за их косматые гривы, а Филомена гналась за ними запыхавшаяся, с зонтиком в руке, не в силах оторвать взгляда от голубой бусинки.
      Вдруг в комнату вошёл какой-то пожилой и очень приятного вида человек.
      К счастью, львы прежде Филомены заметили, что он входит, и тут же окаменели.
      — Что здесь происходит? — с удивлением спросил пожилой мужчина. — Что это с вами, Филомена? Почему это вы бегаете вокруг моего стола? Разве пристало моему секретарю так себя вести?
      Филомена, остановившаяся на всём бегу, тут же сделалась вежливой и обходительной. Нос у неё был теперь уже не такой длинный
      и острый, а в руке вместо зонтика оказался карандаш. Она сладко заговорила:
      — Слушаюсь, пан Президент. Я как раз хотела...
      — Благодарю вас, вы мне сейчас не нужны и можете быть свободны, — прервал её пожилой господин. Значит это именно он и был Президентом Города! — Ия попрошу вас не мешать мне, потому что мне нужно подумать об очень важных делах.
      — Хорошо, пан Президент, — ответила Филомена и поклонилась так низко, что чуть не коснулась носом красного ковра. Она ещё раз злобно глянула в ту сторону, где в полумраке кабинета мигала голубая бусинка, и погрозила кулаком каменным львам. Наконец, с большой неохотой она вышла, прихлопнув за собой дверь.
      Президент Города повернулся к своему письменному столу и вдруг, к своему величайшему изумлению, заметил присевших у стены двух каменных львов.
      — А это ещё что? — удивлённо произнёс он. — Насколько мне помнится, раньше здесь никогда никаких львов не было!!!
      — Это естественно, что раньше их не было, — очень вежливо пояснял ему чей-то тоненький голосок, — потому что это наши львы, пан Президент Города. Они неопасные и, как вы видите, небольшие.
      — Чьи львы?
      — Наши, — повторил голосок.
      — Что значит «наши»? — рассердился Президент Города, — и вообще — кто это посмел сюда войти? Кто здесь?
      — Мы...
      — Что это ещё за «мы»?
      — Это мы! Каролинка и Петрик! С Цветочной улицы!
      Пан Президент огляделся немного растерянно.
      — Вы нас не видите, потому что мы невидимые, — продолжал свои пояснения голосок.
      — Невидимые?! — поразился Президент. — Невидимые? — повторил он ещё раз недоверчиво, но уже с некоторым оттенком восхищения.
      — Да, мы самым настоящим образом невидимые. Да вы и сами можете в этом убедиться. Желаете?
      — С удовольствием, — согласился на этот раз очень любезно Президент.
      — Внимание! Раз! Два! Три! — скомандовал голос.
      И в ту же минуту, к величайшему изумлению самого Президента Города, который как раз собрался было закурить папиросу, коробка спичек поднялась со стола вверх, потом одна из спичек сама выскочила из коробки и потёрлась о неё, а когда зажглась, то двинулась по воздуху в сторону папиросы.
      И тут же Президент услышал шёпот:
      — Петрик! Ты ведь сам знаешь, что нельзя играть со спичками!
      — Не веди себя, кок маленькая, — прозвучал такой же тихий ответ. — Ты ведь сама знаешь, что здесь решается необычайно важная вещь.
      — Ничего не понимаю... — Пан Президент Города выпустил носом дым и видно было, что он и сам не знает, что ему обо всём этом думать. — Не понимаю, что это за фокусы...
      — Это вовсе не фокусы, — заверил его тот же тоненький голосок. — Это всё на самом деле, пан Президент Города.
      — Что: «на самом деле?»
      — Мы на самом деле невидимые.
      — Не переношу, когда мне .снятся такие удивительные вещи, а я никак не могу проснуться, — проворчал Президент.
      — Извините, но это вам вовсе не снится!
      — А .могли бы вы меня ущипнуть, чтобы я уверился, что это не сон?
      — Н-н-н-ет... То есть мы не знаем, можно ли щипать самого Президента Города, — произнёс голос с сомнением.
      — Можно! — самоотверженно заявил Президент и протянул руку, причём решительным движением завернул рукав пиджака и рубашки. Но едва успел он это сделать, как тут же испуганно крикнул:
      — Ай! Ай! Больно!
      — Ох! Извините пожалуйста, пан Президент, — сказали всё ещё невидимые Петрик и Каролинка, — но, но вы ведь сами нам велели!...
      — Да, да. Я действительно сам просил вас об этом, — должен был признать Президент, — да! Кажется, мне всё-таки придётся вам поверить. Но, послушайте! Неужели вам всё время приходится быть невидимыми? А я, я не мог бы вас увидать? Ну, хотя бы на минутку? Сказать по правде, я не люблю разговаривать с теми, кого я не вижу! Очень не люблю!
      Не успел ещё Президент договорить, как прямо перед собой увидел Петрика и Каролинку.
      — Так, так это, следовательно, вы были невидимыми минуту назад? — поразился он окончательно.
      — Да, пан Президент, — кивнула Каролинка и поклонилась как можно вежливее, а Петрик почтительно шаркнул ногой.
      — Так как же вас зовут?
      — Петрик и Каролинка.
      — Ага! Петрик и Каролинка. Ну, хорошо, но почему вы были невидимыми?
      — Да потому, что иначе мы бы не смогли попасть к вам по чрезвычайно важном делу, — объяснил Петрик.
      — И очень срочному! — добавила Каролинка.
      — А кроме того, если бы мы были видимыми, то нас поймала бы Филомена.
      — А что вы имеете против Филомены? Филомена, правда, не слишком симпатичная, но зато хороший секретарь.
      — Она колдунья — объявил Петрик.
      — Что ты говоришь? — опять удивился пан Президент Города. — Возможно, возможно... Кажется меня кто-то уже предупреждал об этом. Ну, а что, собственно, вам от меня нужно? И зачем вы пришли сюда?
      — Правду сказать, мы приехали на львах! — честно признался Петрик. — А ехать на львах нам пришлось потому, что ворота были заперты.
      — Ничего не понимаю! На каменных львах?
      — Конечно, они ведь не всегда такие каменные! Вы только не бойтесь их, они ничего не сделают, — успокаивал Президента Петрик, тем временем, как Каролинка попросила львов, чтобы они перестали быть каменными. Львы охотно воспользовались этим предлогом и принялись потягиваться и расправлять одеревеневшие лапы.
      — Видите, они очень милые.
      — Да, да, действительно, — не вполне уверенно согласился Президент.
      — Это на самом деле исключительно милые львы, — горячо уверяла Каролинка. — И несмотря на то, что они совсем не такие большие, как настоящие, они всё-таки очень храбрые. Уж вы поверьте...
      — А они... они... Вы уверены, что они не голодны? — задал очень уместный вопрос Президент Города.
      Но львы решительно запротестовали: — Нет, ничуть они не голодны, да и вообще они, пожалуй, отвыкли от еды. Да и чем же, собственно говоря, питаться такому вот маленькому, каменному льву?
      — Да, да, естественно, — охотно согласился Президент. — Я об этом упомянул, вероятно, просто потому, что мне как раз показалось, что я сам голоден. Я не успел сегодня позавтракать.
      — Ах, пан Президент, — обрадовалась Каролинка, — разрешите мне угостить вас? Тётя Агата приготовила нам чудесный завтрак. Не съедите ли вы его вместе с нами?
      И она тут же вытащила из кармана пакетик с завтраком, а там ведь находились, как известно, хорошо знакомые нам шоколадные сердечки.
      — Вот и прекрасно, — согласился Президент Города, — а вы, тем временем, расскажите мне, зачем, собственно, вы пришли сюда.
     
      ВЕЩИ, ПОЖАЛУЙ, ЕЩЁ БОЛЕЕ ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ
     
      — Великолепно! — заявил Президент Города. Он как раз доел шоколадное сердечко и стал очень благодушным. — А что касается того дела, о котором вы мне рассказали, я полагаю, что мне самому нужно это как-то расследовать. Но только как?
      — Едемте прямо сейчас вместе с нами в наш сад! — предложила Каролинка.
      — Гм! — задумался Президент. Я бы с удовольствием сделал это. Но, как вы знаете, меня дожидается целая масса необычайно важных дел. Хотя, должен признаться, что и ваше дело кажется мне необычайно важным.
      — Вот именно! Ясно, что это очень важно, — горячо воскликнул Петрик, — и вы сразу же езжайте с нами. Нечего тут и раздумывать.
      — Так-то оно так! — грустно вздохнул Президент. — Но только, удастся ли мне выйти отсюда? Моя секретарша на это не согласится!
      — Филомена?
      — Вот именно! Филомена! Вы не думайте, что она такая злая только по отношению к вам. Она и на меня постоянно кричит и ничего мне не разрешает. Она, например, не позволяет мне принимать людей, которые приходят ко мне по различным вопросам, и всех выталкивает за дверь!
      — Но вам ведь вовсе не обязательно спрашивать у неё разрешения, чтобы выйти отсюда? — воскликнули Петрик и Каролинка.
      — Какое там не обязательно! Если я захочу выйти, так она тут же заявит, что я должен подписать ещё триста семьдесят шесть очень важных документов. А до чего я не люблю подписывать документы!
      Да, дело было нелёгкое. Филомена могла сделать так, что Президент Города никак не выйдет из кабинета без её ведома. И само собой разумеется, о том, чтобы сообщить ей, куда он собирается идти, не могло быть и речи.
      — А если ей тоже дать шоколадное сердечко? — предложил вдруг Петрик, — может и она изменится к лучшему?
      — Вот это мысль, — обрадовался Президент, хотя он не имел ни малейшего представления о том, какое действие оказывают шоколадные сердечки.
      Но Каролинка тут же решительно запротестовала и напомнила Петрику, что ведь в универмаге Филомена проглотила, по меньшей мере, с полдюжины сердечек, и это ей ни капельки не помогло.
      — Правда! — помрачнел Петрик. — Так что же нам делать? Ага, уже знаю! Вы, пан Президент, должны удрать отсюда!
      — Удрать! — восхищённо воскликнул Президент. — Вот это было бы чудесно! Но только как это сделать?!
      — Получится очень здорово! Только, правда, нужно хорошенько подумать, как это сделать! Придумал! — Петрик даже не мог на месте усидеть от возбуждения. — Каролинка! Мы должны сделать так, чтобы пан Президент мог спокойно удрать отсюда. У меня уже есть план. Великолепный план! Всё у нас получится! Ручаюсь вам.
      — Но что это за план? — заволновались Каролинка и Президент.
      — Сделаем так: откроем дверь... сядем на наших львов и быстро вылетим в коридор...
      — Да, а тем временем Филомена ворвётся сюда... — обеспокоился Президент.
      — Вовсе и не ворвётся! — отстаивал Петрик свой план. — Вовсе и не ворвётся, потому что незачем ей врываться. Она наверняка пустится за нами в погоню! Мы, конечно, будем удирать со всех ног, а тем временем вы, пан Президент Города, благодаря тому, что Филомена занята погоней за нами, быстро, но только очень быстро, выскочите через открытую дверь. И Филомена наверняка вас тогда не заметит.
      — Эх, это невозможно, — грустно покачал головой Президент, — а что будет, если кто-нибудь встретит Президента Города, бегущего по коридору?
      Гм! Это верно, — задумался Петрик. —
      Но я уже нашёл выход: — вы выскочите в окно! Здесь же, наверное, не очень высоко!
      И он тут же подбежал к окну проверить. Но, увы! Окно находилось на втором этаже, и о том, чтобы прыгать с такой высоты, не могло быть и речи. Что же делать?
      — Что же делать? — печально повторил Президент. Он был так расстроен, что Каролинка и Петрик пожалели его от всей души.
      — Знаю! — воскликнул вдруг Президент. — А не мог бы я тоже сделаться невидимым, как вы? Хотя бы ненадолго? Я, конечно, не говорю, чтобы — навсегда, но хоть на немножко! Я всегда мечтал об этом! Ах! Каролинка, я просто не могу в это поверить! Ведь тогда и удрать было бы легче!
      Петрик и Каролинка наспех посоветовались — можно ли так рискнуть? Можно ли попросит бусинку ещё об одном одолжении? Ведь она наверняка ещё больше побледнеет. Но никакого иного выхода нет.
      — Значит сделаем так, чтобы вы на некоторое время стали невидимым. Ведь мне и так придётся просит бусинку, чтобы мы, то есть Петрик и я, — опять стали невидимыми, потому что иначе мы отсюда не выберемся. А раз мне придётся просить за нас, то я заодно попрошу, чтобы и вы стали невидимым. И всё это будет считаться одним желанием.
      — Ах, Я в таком восторге! — признался Президент. — Когда я был ещё маленьким, я иногда представлял себе, как нечто подобное произойдёт в моей жизни. И вот сейчас это произошло! Ах!
      Тем временем часы на башне ратуши прибили двенадцать часов.
      — Уже полдень! — воскликнул Президент, сосчитав удары. — Через два часа должно состояться весьма важное заседание городского совета, на котором я обязан присутствовать.
      — В таком случае нельзя терять ни минуты, — решил Петрик. — Каролинка! Мы должны опять сделаться невидимыми! И пан Президент Города — тоже. Теперь нужно составить план бегства. Сделаем так: я выкину какую-нибудь штуку, а Филомена заглядится и не заметит, как вы будете отсюда выходить...
      — Но ведь мы же будем невидимыми, — заметила Каролинка.
      — Невидимыми, невидимыми! Конечно мы будем невидимыми, а как львы? Ведь львы — видимые, а им тоже нужно отсюда выбраться.
      — Ох, и с превеликим удовольствием, — проворчали львы, потягиваясь, — у нас уже совершенно одеревенели лапы, а кроме того, нам кажется, что в этом ковре есть блохи!
      — Ну, что вы! — неуверенно запротестовал Президент Города.
      Однако продолжать разговор на эту тему времени не оставалось, потому что нужно было как можно скорее выбраться из кабинета. Правда, Президент Города никак не хотел верить тому, что он невидимый, и только после горячих заверений Каролинки и Петрика он, наконец, поверил, и Петрик с тысячами предосторожностей открыл дверь и прошёл в соседнюю комнату, которая называлась секретариатом. Там, за
      большим письменным столом сидела погружённая в думы Филомена. Она, по-видимому, затевала что-то недоброе, потому что нос у неё необычайно вытянулся и глаза косили. Но Петрика невозможно запугать! Он быстро подскочил к ней, и вдруг со стола точно ветром сдунуло все лежавшие на нём бумаги. Филомене даже и в голову не пришло, что это проделка её противников. Она была в полной уверенности, что это действительно ветер, и бросилась на пол, чтобы собрать все бумажки. А тем временем, в приоткрытую дверь прошмыгнули оба льва, а вместе с ними — невидимые Каролинка и Президент Города. Правда, Президенту страшно хотелось сыграть какую-нибудь шутку с Филоменой, но на это не оставалось времени. Пришлось ему ограничиться тем, что он махнул какой-то бумажкой перед самым её носом, а она была уверена, что это — тоже порыв ветра.
      — Значит, я действительно невидимый, — в упоении прошептал Президент. — Итак, исполнилась мечта всей моей жизни!
      Когда Петрик догнал их в коридоре, все вздохнули с облегчением. Теперь они могли спокойно ехать на Цветочную улицу. Но, вот беда! По дороге их всё время будут задерживать, потому, что Президенту не терпелось во что бы то ни стало вдоволь натешиться своей невидимостью.
      — Вы уж извините, — сказал он, — но я обязательно должен сделать что-нибудь такое, что мне всегда страшно хочется, но это мне делать неудобно, поскольку я являюсь Президентом Города.
      И не успели дети и оглянуться, как он взбежал по мраморной лестнице на второй этаж, а потом съехал по перилам.
      Пришлось задержаться также и в музее, где Президент примерил доспехи и, задыхаясь от смеха, промаршировал в них по всему залу к величайшему удивлению посетителей. Несмотря на мольбы Каролинки и Петрика, он всё же не удержался и проехал по натёртому паркету ратуши.
      При этом он чуть было не сбил с ног своего заместителя, толстого пана Вице-президента Города.
      Под конец, однако, после бесчисленных напоминаний о том, что время идёт, он согласился ехать на Цветочную.
      — Да, а как же мы поедем? — вдруг пришло ему в голову. — Ага, знаю? Я сяду на одного из львов.
      — Ни за что на свете, — дружно воспротивились оба зверя, — мы ведь совсем маленькие львы и не сможем выдержать такой груз!
      И кроме того, ноги у вас будут волчиться по земле, — поддержала львов Каролинка.
      А ваша бусинка не могла бы сделать так, чтобы мы сразу очутились в саду — спросил Президент.
      — Нет, — после краткого раздумья ответил Петрик, — мы не можем требовать от бусинки ещё и это. Она уже и так очень бледная. В конце концов, мы тоже обязаны побороть какие-то трудности.
      — Жалко, что мы сразу вместо того, чтобы быть невидимыми, не попросили, чтобы нас перенесло в сад, — прибавила Каролинка.
      — Но ведь жалко было бы не побывать невидимым, хотя бы раз в жизни, — вздохнул Президент. — В таком случае мы поедем автомобилем. Однако, как же я буду ехать на автомобиле, если я — невидимый! Ведь шофёр откажется везти невидимого Президента. Разве что мне самому придётся управлять машиной!
      Это была прекрасная мысль. Следовало только быстро добраться до красного президентского автомобиля.
      Они воспользовались тем, что шофёр пошёл в буфет выпить газированной воды.
      — Быстрей, быстрей! Мы не можем терять ни минуты. — Президент уселся за руль, Петрик рядом с ним, а Каролинка со львами — на заднем сидении. Ведь не могло быть и речи о том, чтобы оставить львов у ворот. Им хотелось обязательно посмотреть сад и горку, а также покататься на карусели.
      — Ну, поехали!
      Мотор загудел, и, прежде чем кто-либо успел что-либо сообразить, красный автомобиль выехал за ворота.
      Президент вёл машину прекрасно. Он ловко обгонял автобусы и трамваи, пересекал площади, и как раз собрался было проехать по одному из пяти городских мостов, как вдруг кто-то из прохожих остановился и воскликнул:
      — Гляньте-ка на красный автомобиль! Он едет без шофёра! А в машине сидят два маленьких льва!
      И теперь уже все смотрели на красную машину, в которой, тем временем, происходило срочное совещание: что делать.
      — По-видимому, нам опять придётся сделаться видимыми, — сказала Каролинка. Но Петрик этому воспротивился.
      — Не можем же мы вечно все труды взваливать на бусинку. Поехали дальше!
      Легко было сказать, но выполнить это решение было значительно труднее! Во-первых, на перекрёстках и вдоль тротуаров собрались целые толпы прохожих: всем обязательно хотелось увидеть машину, которая ездит сама, без водителя, а во-вторых, каждому собственными глазами не терпелось увидеть едущих в машине львов.
      — Задержать машину! Задержать! — принялись кричать одни. А другие требовали поимки львов.
      — Их нужно отдать в зоологический сад — кричали они. — Они ведь могут на кого-нибудь броситься!
      — Бежим! — умоляли львы. — Нам совсем не хочется попасть в зоологический сад!
      — Как-то нужно прорваться! — решил Петрик.
      Президент поддержал его.
      — Попытаемся! — произнёс он сквозь стиснутые зубы. Дело в том, что ему приходилось быть очень внимательным, вести машину в создавшихся условиях было делом нелёгким. Однако Президент с честью
      выходил из испытаний на всех перекрёстках, как вдруг на одном из них полицейский подал знак, чтобы машина остановилась.
      Но попробуйте задержать машину, в которой никто не сидит за рулём! Вот полицейскому и не осталось ничего другого, как с разинутым от изумления ртом смотреть вслед удаляющейся машине.
      Однако, минуту спустя, он слез со своего возвышения и оповестил всех постовых:
      — Внимание! По городу сам собой мчится красный автомобиль! За рулём никого нет, а в автомобиле сидят два льва и угрожающе рычат!
      Львы, на деле, и не думали рычать, но полицейский сказал так, чтобы все осознали грозящую им опасность.
      Поднятая им тревога не замедлила дать свои результаты: сразу же по всему городу завыли сирены, а из громкоговорителей раздался солидный бас:
      — Внимание! Внимание! По улицам города мчится красный автомобиль, угрожающий безопасности населения! В машине пол-
      но ужасно кровожадных львов! Внимание! Задержите машину!
      — Что теперь делать? — спросил Президент. Он был просто в отчаянии. Ему очень понравилось их предприятие, и он вовсе не был намерен останавливаться.
      — Поехали дальше, — решили Петрик и Каролинка.
      — Да, но что будет, если нас захватят на перекрёстке, когда зажгут красный свет и нам придётся стоять вместе с другими машинами?
      — А разве нам обязательно ехать через перекрёстки? — спросил Петрик. — Неужели нет какой-нибудь улицы, которую не пересекали бы другие?
      — Конечно есть, — вспомнил вдруг Президент. — Я даже сам торжественно открывал движение по ней. Это автострада вокруг города.
      Они проехали ещё пару улиц, на которых почти не было полицейских постов, и очутились на гладком и широком шоссе.
      — Вот это и есть автострада, — воскликнул Президент, которому вернулось хорошее настроение. — А не хотелось бы вам немножко поездит вокруг города?
      — С большим удовольствием, — ответили все, то есть Петрик, Каролинка и оба льва, — с большим удовольствием, но только не слишком долго, нам ведь нужно попасть на Цветочную улицу.
      Львы даже попросили остановить на минутку машину, чтобы им можно было побегать немножко по траве и размять лапы, которые у них здорово одеревенели из-за того, что им так часто приходилось делать вид, что они — каменные.
      — Ну, ладно! — согласился Президент, — побегайте с минутку, только не больше!
      Радуясь свободе, львы выскочили из машины, которая остановилась у обочины автострады, и, чтобы размять лапы, принялись бегать сначала по кругу, а потом — восьмёрками, невидимая тройка в машине раздумывала над тем, как теперь безопаснее доехать до сада на Цветочной улице.
      — Мне кажется, нужно ехать прямо, а потом свернуть направо, — посоветовал Петрик.
      Совет этот может и был бы хорош, если бы на шоссе не раздались вдруг громкие автомобильные сигналы.
      Не было никакого сомнения в том, что приближалась какая-то машина. Неужели погоне удалось напасть на их след?
      И, правда, — какая-то машина мчалась к ним с такой необычайной скоростью, что им едва удалось укрыть красный автомобиль поблизости в кустах. Хуже всего было то, что заигравшиеся львы не успели спрятаться. Один из них носился как раз, не подозревая ничего худого, по зелёной траве, держа в зубах сорванный цветок, а второй перевернулся на спину и болтал в воздухе лапами, когда подъехали преследователи.
      Это был огромный автомобиль, из которого тут же выскочила Филомена со своим огромным зонтиком, а за нею несколько городских стражников. Не успела наша тройка, то есть Петрик, Каролинка и Президент прибежать на помощь, как Филомена и стражники напали на бедных львов. Завязалась борьба, но борьба неравная. Правда, львы защищались героически, но ведь это были совсем маленькие львы, а стражники привезли с собой огромную сетку из необычайно толстого шпагата и именно этой сеткой опутали львов. Потом они погрузили их на машину и под крики Филомены: «В зоосад! Их нужно отвезти в зоосад!» — быстро умчались по направлению к зоологическому саду.
      — Нужно их спасти! — воскликнула Каролинка, как только машина отъехала. — Нам нужно защитить львов!
      — Это вне всяких сомнений! — согласился Президент. — Но только как бы это сделать? Мне кажется, что нужно направить письмо в дирекцию зоологического сада. В этом случае дело может затянуться, и я не уверен, что мы сможем освободить их раньше, чем через год!
      — Через год?! — воскликнула Каролинка. — Нет, это невозможно!
      — Мы должны освободить их сейчас же, — решил Петрик, — садимся в машину и поехали! Пан Президент, прошу к рулю!
      — Но куда же нам ехать?
      — В зоосад! — ответил Петрик.
      Красная машина потихоньку остановилась у бокового входа в зоологический сад. Так и было задумано: чтобы не привлекать к себе внимания, машина Президента скромно остановится у входа, которым пользовались только работники зоосада. А вся тройка — Президент, Каролинка и Петрик пройдут безо всяких трудностей. Ведь недаром же они невидимые.
      Всё получилось очень удачно. Поскольку толпы посетителей появлялись обычно после обеда, наша компания шагала по совершенно пустым аллеям и раздумывала над тем, где сейчас могут находиться их львы. Они проходили мимо клеток с обезьянами и целой семьёй медведей, не обращая внимания на птичий гам в птичнике, и только
      внимательно приглядывались, не удастся ли им заметить что-нибудь такое, что указывало бы на то, где поместили их друзей. Наконец, в самом конце сада, поблизости от бассейна, в котором жили тюлени, они заметили подозрительное оживление.
      — Бежим туда, — скомандовал Петрик и пустился во весь дух.
      Но Президент никак не мог поспеть за ним.
      — Я уже немного разучился бегать, — оправдывался он смущённо. — Не могли бы мы идти немножко помедленнее?
      — А тем временем наших львов запрут навеки! — волновался Петрик. Однако ему в то же время было жалко и Президента, уж очень он запыхался.
      — Знаю! — вдруг воскликнул Петрик. Мимо как раз проходили два верблюда. Сторож отвязал их, чтобы дать им немножко свободы. — Мы поедем на этих верблюдах! Вы, как Президент, садитесь, пожалуйста, на первого, а мы с Каролинкой поедем на втором!
      — Не знаю, справлюсь ли я, — пробор-
      мотал Президент. Но сразу же было видно, что ему страшно хочется прокатиться на верблюде. — Я всю жизнь мечтал сесть на такого скакуна пустыни!
      — Конечно, справитесь, — приободрили его Петрик с Каролинкой и помогли ему взгромоздиться на спину животного, которое оказалось очень добрым и терпеливым. Сами они сели на второго верблюда.
      — А теперь поехали! — скомандовал Петрик.
      Большой удачей оказалось то, что все работники зоосада были заняты осмотром маленьких львов странной породы, привезённых Филоменой. Поэтому никто и не обратил внимания на мчащихся галопом верблюдов, на которых не видно было всадников. Ведь они, как известно, были невидимыми. Когда эти невидимки остановились поблизости от толпы, до них донёсся визгливый крик Филомены:
      — Этих львов нужно сейчас же запереть в клетку! Они злые и ужасно опасные! Осторожно!
      Видно было, как она подпрыгивает и
      размахивает зонтиком. Нос у неё опять вытянулся и кончик его покраснел.
      — Так что же нам делать? — спросил Президент и добавил со вздохом» — Никогда не любил я Филомены, но мне и в голову не приходило, что это такая злая волшебница.
      — И какая ещё злая! — пробормотала Каролинка.
      Однако раздумывать долго над характером Филомены не было времени. Прежде всего пришлось позаботиться о том, как освободить львов.
      Их уже успели засадить в большую клетку. Несчастные были в отчаянии и, по-видимому, потеряли всякую надежду на спасение.
      — Нужно любой ценой открыть клетку, — шепнула Каролинка.
      — Сейчас мы это сделаем! — беззаботно заявил Петрик. — У меня есть блестящая идея.
      — Ах, я боюсь, что здесь никакая идея не поможет!
      — Погоди, сначала послушай, какой у меня план. Мы должны прежде всего сделать так, чтобы вся эта толпа отошла от клетки, а потом...
      — Ну, ладно, я попробую, — согласилась Каролинка, выслушав весь изложенный Петриком план. — Я постараюсь как-нибудь отвлечь их внимание, а, тем временем, вы с паном Президентом освободите львов.
      — Увидишь, как здорово у нас получится! — воскликнул обрадованный Петрик. — Только давайте приниматься за дело!
      Спустя некоторое время в зоологическом саду действительно начали твориться совершенно невообразимые вещи. Настолько невообразимые, что столпившиеся у клетки новых львов смотрители и даже сам пан директор зоосада никогда в жизни не видывали ничего подобного. Ни с того, ни с сего на площадке для слонов все слоны выстроились в ряд и, подняв хоботы, принялись трубить по-своему во всю мочь.. Каждому зрителю стало ясно, что здесь какой-то заговор. Это Каролинка сбегала к слонам и уговорила их вести себя именно так.
      Ведь чары голубой бусинки имели ту особенность, что если кто и был невидим для людей, то звери его прекрасно видели, а звери великолепно разбираются во всяком колдовстве. И, конечно, слоны прекрасно знали, что представляет собой Филомена.
      Рёв слонов обеспокоил всех работников зоосада. Во главе с директором все они тут же ринулись к ним. А тут ещё к рёву слонов присоединили свой голос тюлени, которые, как известно, во-первых, очень умные, а, во-вторых, очень смешно повизгивают. Один из них, чтобы подольше задержать директора и смотрителей, принялся выделывать немыслимые прыжки в воде.
      Директор уже совершенно не знал, что ему делать. Он и думать забыл о маленьких львах странной породы, которых привезла какая-то помешанная женщина с зонтиком. «А может, слоны и тюлени опасно заболели?» — подумал он, и немедленно велел вызвать доктора для животных.
      Таким-то образом Филомена осталась одна-одинёшенька рядом с клеткой. Уцепившись за её прутья, она пыталась достать львов зонтиком и выкрикивала какие-то глупые слова. Она была настолько занята этим, что вовсе не заметила, что маленькие обезьянки-капуцины, которым, благодаря их образцовому поведению, разрешено было оставаться на свободе, сидят рядом на дереве и с интересом наблюдают за ней. Несомненно они знали, кто такая на самом деле Филомена, и решили немедленно помочь львам, а также Каролинке с Петриком. Воспользовавшись тем, что директор зоосада и смотрители побежали к слонам и тюленям, обезьянки напали на Филомену. Сделали они это молниеносно. Две из них соскочили с дерева прямо на потешную шляпу Филомены и шляпу эту до того натянули ей на глаза, что Филомена ничего не могла видеть. Дружный хор слонов совершенно заглушил вопли Филомены, мечущейся и разъярённой, как целое стадо самых опасных тигров.
      Воспользовавшись этим, обезьянки тут же отворили клетку. А этого только и нужно было! Маленькие львы быстро и ловко выбрались из неё.
      — Бегите теперь как можно скорее вместе с Президентом к машине, а мы вас догоним, — приказал Петрик.
      — А что будет с вами? — обеспокоились львы.
      — Ничего с нами не случится, не бойтесь! Мы ведь всё равно невидимые! Бегите скорее!
      И львы вместе с самим Президентом помчались к боковому выходу, а Каролинка и Петрик занялись Филоменой. Втолкнуть её в освободившуюся теперь клетку было делом одной минуты. Обезьянки, которым эта идея пришлась по вкусу, прыгали с ветки на ветку и визжали так пронзительно, что Петрик начал опасаться, как бы они не привлекли внимания смотрителей. Но, к счастью, слоны и тюлени целиком ещё занимали всех.
      После того, как клетка была заперта, Филомене удалось, наконец, стащить шляпу, и, как только она заметила, что оказалась за решёткой, она тут же дико завопила:
      — Ха! Вам не уйти от моей мести! — и бросилась ломать решётку.
      Это ей, конечно, не удалось. Она ещё попыталась, было, перегрызть железные прутья, но из этого ровным счётом ничего не получилось. Вот она и прыгала от злости до самого потолка клетки, растопырив свои когтистые пальцы, — выглядела она при этом, как очень странный зверь. А потом, она вдруг вспрыгнула на подвешенную в клетке сухую ветку и зацепилась за неё ногами. Нос её при этом опять страшно вытянулся, а волосы у неё уже и до этого были растрёпанные и взъерошенные.
      — Теперь бежим! — воскликнула Каролинка.
      — Бежим! — повторил Петрик. Но до этого он успел на белой табличке, которая была прибита к клетке, зачеркнуть написанное там слово «львы» и найденным в кармане красным мелком написал:
      «Странный зверь».
      Провожаемые криком обезьянок, они опять сели на верблюдов и молниеносно оказались у ворот, где их поджидал невидимый Президент со львами, которые на этот раз
      были предусмотрительно упрятаны в багажник.
      — Ну, значит, едем! — воскликнул Президент и нажал стартёр.
      — Одну минуточку, — остановил его Петрик, — мне кажется, здесь что-то не в порядке...
      — Что ещё случилось? — испугался Президент.
      — Мне кажется, что в той надписи, которую я оставил на клетке с Филоменой,
      я сделал ошибку. Скажите, пожалуйста, как пишется слово «странный», через одно или через два «н»?
      — Минутку, минутку, — задумался было Президент, — я полагаю, что...
      Но он так и не успел закончить, потому что опять пронзительно завыли сирены.
      — Бежим! — завопил Петрик, и красная машина мгновенно рванула с места.
      — Приехали! — радостно выкрикнула Каролинка, когда красный автомобиль остановился у ворот сада.
      Они прибыли в последнюю минуту: двое каких-то служащих как раз намеревались огромным ключом запереть ворота сада.
      — Ничего не поделаешь, придётся теперь тебе расколдовать нас, Каролинка, — заявил Петрик.
      — Какая жалость! — горестно вздохнул Президент.
      — Ничего не поделаешь, пан Президент, — мягко уговаривала его Каролинка. — Наступила минута, когда вы должны использовать ваш авторитет и запретить им запирать ворота. Они ведь невидимого человека не послушаются.
      — Кто знает? — задумался Президент. — Попытаемся! — И он быстро выскочил из автомобиля. Подбежав к чиновнику с ключом, он сказал очень низким басом:
      — Я запрещаю вам запирать сад.
      — А какое вы имеете право запрещать мне? — ответил на это чиновник, даже не поворачивая головы, поскольку в эту минуту он был страшно занят: ключ никак не хотел поворачиваться в замочной скважине.
      — Запрещаю, потому что имею право, — рассердился Президент.
      — Э, не морочьте мне голову, — продолжал чиновник, возясь с ключом. Он всё ещё не поворачивал головы и не подозревал даже, с кем он разговаривает. Только оглянувшись и никого рядом с собой не видя, он ужасно поразился.
      — Гм, так мы, пожалуй, ничего не добьёмся, — шепнул Петрику расстроенный Президент. — Мне кажется, нам всё-таки придётся отказаться от невидимости, если вы хотите, чтобы я как-то спас этот ваш сад. Как вы полагаете? А, Каролинка?
      — Полагаем, что нужно отказаться, — признали дети со вздохом. — Немножко жаль, но что поделаешь?
      — Пан Президент прав, — поддержал Президента Петрик, — речь ведь сейчас идёт не о нашем удовольствии, а о значительно более серьёзном: сад нужен для детей целого нашего района.
      — Вот именно! Ты это очень здорово сказал, — Президент одобрительно кивнул головой. — Гм. Ничего не поделаешь! Мы опять становимся видимыми, да?
      — Значит — становимся видимыми, — торжественно повторила Каролинка, — сделай, пожалуйста, это, милая бусинка.
      И в ту минуту они услышали дикие вопли радости. Это целая— ватага дворовых ребятишек приветствовала таким образом своих товарищей.
      — Каролинка! Петрик! Как хорошо, что вы здесь! Помогите нам что-нибудь придумать, чтобы не закрывали сад! Видите — они действительно хотят его запереть! Что теперь будет? Где нам играть? Придумайте что-нибудь, сообразите!
      — Уже сообразили, — гордо ответили Петрик и Каролинка. — Сам пан Президент Города приехал, чтобы взять это дело в свои руки! Это как раз — пан Президент, а это — его красный автомобиль.
      — Разрешите представиться и поблагодарить вас от имени всех детей наших домов, — немедленно, очень торжественно произнёс Лёшек. Ох, уж этот Лёшек, у него вечно так: всегда он знает, как вести себя так, чтобы получилось и торжественно и любезно.
      — Очень приятно, — ответил Президент Города и подал руку. А потом, повернувшись к чиновнику с ключом, сделал ему замечание: «Прошу вас, пускай этот сад остаётся открытым. По этому поводу я издам специальное постановление в письменной форме».
      — Слушаюсь, пан Президент Города, — и чиновник, вежливо поклонившись, удалился восвояси.
      — Что же мне ещё нужно сделать? — спросил Президент Петрика.
      — Я думаю, вам необходимо осмотреть сад более обстоятельно, — посоветовал Петрик. — Вы только гляньте, как здесь мирово! Я хотел сказать — прятно....
      — Мирово, говоришь ты? — переспросил Президент задумчиво. — Гм, тогда по-видимому стоит поглядеть... Что же, пройдёмся в таком случае по саду.
      И как раз в тот момент, когда Петрик с Каролин кой провожали со всевозможными почестями в сад Президента, послушался жалобный рёв.
      — А это что такое? — все немножко испугались, а Яня — та даже собралась было всплакнуть.
      Но Петрик и Каролинка тут же сообразили в чём дело.
      — Мы позабыли наших львов! — воскликнули они и бросились к машине, чтобы открыть багажник, откуда и выпустили обоих, немного помятых, но сияющих от счастья львов.
      — Не бойтесь! — закричали Петрик и Каролинка. — Это не совсем настоящие львы. Вот вы сами увидите, какие они милые! И к тому же они совсем небольшие.
      — А можно их погладить? — отважилась Дорота, которая вообще отличалась смелостью.
      — Конечно! — приободрила её Каролинка. — Они на самом деле очень ласковые и необычайно привязались к нам. И в подтверждение своих слов, а также в знак благодарности за преданность, Каролинка по очереди поцеловала обе растрёпанные львиные головы.
      Теперь они уже все вместе направились в сад.
      Что за веселье воцарилось в саду! Катание на карусели и на гигантских шагах! Качели взмывали вверх и, казалось, вот-вот достанут до самого неба! Горка была всё время занята, но ссор не было! Да, уж чего не было того не было даже и в помине! Все терпеливо стояли в очереди! Каролинка стояла за Агатой, за нею — Дорота, за Доротой — Лёшек, а за Лешеком — сам Президент Города! Он ни разу не пропустил свою очередь! Так сильно понравилось ему здесь. А на карусели сколько он поездил! На правах почётного-гостя ему удалось даже покататься немножко больше, чем всем. Но он на это заслужил! Так решили все в саду.
      А львы! Они тоже во всём участвовали. Но больше всего им понравилась карусель. Настолько понравилась, что они решили вовсе с неё не сходить. Они правда, серьёзно поговорили на эту тему с Каролинкой, Петриком и с самим Президентом Города. Начали они с того, что у них отпала охота быть каменными львами и стоять на страже перед ратушей. И что им хотелось бы получить новую должность, более весёлую, вот, например, в саду. В таком саду, где имеются разные детские игры.
      — А не могли бы мы на этот раз превратиться в деревянных львов на карусели? — спросили они у Президента.
      И Президент сразу же согласился. Правильно! Пусть они будут львами на карусели. То-то накатаются теперь они за всё прошлое!
      — Я и сам охотно подыскал бы себе здесь какую-нибудь должность, — сказал он, покачивая головой, — /но, что поделаешь — не могу! Придётся мне ещё оставаться Президентом Города.
      А потом он глянул на часы и тут же вспомнил, что уже страшно поздно, и что сейчас должно начинаться заседание городского совета.
      — Придётся мне явиться туда, чтобы в торжественной обстановке раз навсегда решить вопрос о вашем саде, — сказал он на прощание, когда Каролинка, Петрик и все дети вместе со львами провожали его к машине. — Во что бы то ни стало я должен втолковать советникам, что сад этот — необычайно важная вещь. А ресторан можно построить и немного подальше! Правда?
      — Правда! — согласились все.
      — Ну, тогда прощайте и хорошенько развлекайтесь! — И Президент уже собрался было нажать стартёр, как вдруг выскочил из своего красного автомобиля.
      — Нет, — сказал он. — Нет! Пусть и этот автомобиль остаётся здесь! Я хочу, чтобы на нём катались дети и чтобы им было при этом весело.
      Говоря это, он взял под мышки одного маленького мальчика, жившего в соседнем доме, и посадил его за руль, а рядом с ним — Яню.
      — Что ты об этом думаешь, Каролинка? — спросил он. — Ты, я и Петрик, мы, конечно, понимаем, что некоторые вещи не будут уже такими, какими они кажутся в данную минуту, не будут совсем необычайными и полностью заколдованными. Но я хотел бы, чтобы они остались немножко необычайными и немножко заколдованными. Это возможно, как ты думаешь?
      — Думаю, что возможно, — ответила Каролинка после минутного раздумья.
      — Вот и хорошо, — обрадовался Президент Города. — В таком случае пускай в память всей этой истории наших приключении останутся здесь эти немножко заколдованные львы и немного заколдованная машина. Прощайте!
      Сняв шляпу, он элегантно поклонился. Но детей, собственно говоря, уже не было, потому что все побежали за красным автомобилем, который вдруг сделался совсем маленьким и, управляемый мальчиком из соседнего дома, мчался по аллее сада. Только Каролинка и Петрик остались у ворот сада.
      — Прощайте! — повторил Президент Города. И он вскочил в проезжавший мимо автобус. А так как автобус был переполнен, то он, стоя на ступеньке и обернувшись к Каролинке и Петрику, ещё раз снял шляпу и дружески улыбнулся им. А они в ответ помахали ему руками.
      Стояли они так, глядя на исчезающий вдали автобус, как вдруг кто-то рядом с ними сказал:
      — Дети, пора обедать!
      — Обедать? Обедать? — повторили Петрик и Каролинка. Им показалось очень странным, что может ещё существовать такая вещь, как обед. После всех этих приключений они и позабыли даже, что бывают обеды, которые к тому же ещё нужно съедать.
      — Ну, дети, пора домой! — повторила мама Петрика, которая оказалась рядом. — Бегите, да поскорее! Но, — что это с вами? Вы оба так раскраснелись! У тебя, Петрик, такой утомлённый вид! Да у тебя, Каролинка,
      тоже! Что же вы делали сегодня в саду? Набегались, наверно, чересчур, а?
      — Да, похоже, что чересчур, — признался Петрик, переглянувшись с Каролинкой. Уж чего-чего, а беготни у них сегодня было предостаточно. Только мама и понятия не имеет, что это за беготня, но, чур, что должно оставаться самой святой, самой таинственной тайной!
      — Никому ни о чём ни слова! — шепнул как можно тише Петрик.
      — Да что бы, Петрик! За кого ты меня принимаешь? — отозвалась, тоже шёпотом, оскорблённая подобным наставлением Каролинка.
      — Вы опять что-то затеиваете, дети? В чём дело?
      — Э, ничего особенного, — неопределённо пробормотал Петрик.
      — Ну, тогда живо бегите домой! Сейчас уже действительно поздно! Каролинкина мама тоже волнуется.
      — Ладно, идём, — без всякой охоты согласился Петрик. Он взял Каролинку за руку, и они бегом помчались к дому.
      Внезапно Каролинка остановилась.
      — Что. с тобой? Устала? — забеспокоился Петрик.
      — Нет, нет, — покачала головой Каролинка. — Только послушай, неужели всё, что произошло сегодня, было на самом деле? Неужели львы...
      Но Петрик так и не успел ответить, потому что буквально в эту минуту они столкнулись с Каролинкиным папой. Тот торопливо шагал домой, размахивая газетой, и кричал им:
      — Каролинка, что ты здесь делаешь? Тётя Агата, наверно, уже заждалась нас с обедом... А ты, Петрик? Может, пойдёшь, пообедаешь с нами?
      — Спасибо, приду, но только после обеда, — и Петрик учтиво поклонился.
      — Приходи! — приглашал Каролинкин отец. — Сегодня в газетах есть нечто, что вас наверняка заинтересует!
      — А что там? — Ребята были явно обеспокоены. — Неужели...
      — Гляньте-ка только на заголовки! «Сад для детей с завтрашнего дня будет открыт постоянно!» «Сам Президент Города посетил
      сад на Цветочной улице!» «Львы на улицах нашего города!» «Заболели ли слоны?» «Неизвестное животное в львиной клетке». — Это, пожалуй, не совсем обычные вещи, не правда ли, дети?
      — Да, — прошептали Петрик и Каролинка. А Каролинка даже побледнела от волнения, потому что просто не знала, что думать обо всём этом. А Петрик потихоньку пробормотал:
      — Я, собственно, и сам не знаю, как было на самом деле...
      Тем временем, тётя Агата ждала всех с обедом и даже сама накрыла на стол, хотя обычно это входило в обязанности Каролинки. — Сейчас же мой руки! — по привычке крикнула она девочке. — Представляю себе, какие они у тебя чёрные... Столько времени тебя не было. Где это вы пропадали, Каролинка?
      — В зоо... — начала было Каролинка, но тут же поправилась: — то есть мы были в саду... Просто — в саду... — И чтобы избежать дальнейших расспросов, поскорее направилась в ванную.
      Руки действительно были здорово грязные... А если точнее выразиться — просто чёрные. Правая была расцарапана. Откуда взялась эта царапина — неизвестно. Возможно, какой-нибудь из львов её царапнул, а вполне вероятно, что это было делом рук Филомены...
      А что с бусинкой? На самом деле, как сейчас выглядит бусинка?
      Каролинка тут же поспешно вытирает руки и вытаскивает из кармана коробочку с бусинкой. Открывает её осторожно... Ах, милая бусинка!
      Нужно смотреть правде в глаза. Бусинка очень побледнела. Она ещё не совсем прозрачная, ещё немножко отсвечивает голубизной, но надолго ли её, этой голубизны, может хватить? Самое большее — на пару желаний. А может быть, только на одно — очень большое и важное...
      — Не бледней, бусинка! — потихоньку просит Каролинка, но тётя Агата уже стучится в ванную.
      — Каролинка, садись за стол!
      — Сейчас иду! — кричит Каролинка и принимает решение, что теперь ей нужно быть очень пре-очень, ну, просто ужасно осторожной, потому что это уже будет наверняка последнее желание которое сможет исполнить бусинка, прежде чем станет совсем пре-совсем прозрачной.
      — Нужно мне хорошенько заранее обдумать, чего бы мне хотелось, — решает Каролинка. — Мне, например, может быть, хотелось бы ту куклу из универмага... Или, может...
      — Каролинка! Суп стынет!
      Ого, тётя Агата уже немножко (правда, пока только самую капельку) сердится. Она не терпит, если кто опаздывает к обеду.
      — Иду, уж, тётя, иду!
      Все сидят за столом и ждут Каролинку. А суп, тем временем, стынет в тарелках. Ох! Невкусный, ненавистный ячневый суп! Вот, если бы, вместо ячневого, в тарелке был бы... Ой-ой! — Каролинка немедленно же перестаёт думать о том, какой суп она предпочла бы ячневому. Потому что достаточно одного, неосторожно высказанного желания, если при этом у неё в руке случайно окажется бусинка, то — конец! — Пропадает единственная и последняя возможность исполнения какого-нибудь действительного великолепного желания! Да, да, нужно быть начеку. Собственно говоря, до принятия такого важного решения, следовало бы посоветоваться с Петриком...
      Можно было бы, например, попросить бусинку, чтобы в саду всегда устраивались цирковые представления для всех детей и притом бесплатно... Или благодаря бусинке, можно было бы заполучить свой собственный маленький автомобиль... Обо всём этом обязательно нужно посоветоваться с Петриком! Дело очень серьёзное...
      — Ешь, Каролинка! Да что это с тобой? У тебя нет аппетита? — удивилась мама. — Ты захворала, может быть? Мне кажется, что у Каролинки горит личико. Вероятно, у неё температура.
      — Э, пожалуй, нет, — успокоил маму папа. — Никакой температуры у неё нет. Просто наигрались они с Петриком в саду...
      — Да, кстати, я слышала, в городе люди говорят, якобы сегодня в саду был сам Президент Города, что он не разрешил закрывать сад, и что там вообще происходили прелюбопытные вещи.
      — Ага! — подтвердил Каролинкин папа. — Об этом даже есть в газетах. А про это странное животное ты уже читала? Нужно будет в ближайшее же воскресенье сходить в зоосад и поглядеть на эту зверюшку. Правда, Каролинка! Пойдёмте все вместе. Ты ведь любишь ходить в зоосад?
      — Н-е-е-т, теперь уже не очень люблю, — пробормотала Каролинка.
      И как подумала она, что ей пришлось бы ещё раз встретиться с Филоменой, пускай даже такой, казалось бы, обезвреженной и запертой в клетке, её просто дрожь прохватила. И Каролинка решила тут же, что ни за что на свете не пойдёт в зоосад, пока там Филомена. Возможно, что её оттуда уберут. Может быть, обменяют на какого-нибудь хорошенького медвежонка? Или, например, на жирафу?
      — Ешь, Каролинка! — Это опять мама. — Гляди, все уже поели и дожидаются тебя! Хочешь компоту?
      — Не хочешь компоту из вишен? Твоего любимого?! — не может надивиться мама. — Нет, наверное, она больна.
      — Нет, я не больна, — решительно протестует Каролинка. Я... Я... ладно, я буду есть компот.
      — Ничего не понимаю, — недоумевает мама. — То ты не хочешь, то ты хочешь... Не пойму, моя детка, что с тобой происходит!
      Если бы только мама всё знала, она бы не удивлялась. Как же могла Каролинка сказать: «Я хочу компоту», если она в эту минуту по неосторожности полезла рукой в карман и нащупала там бусинку? А потом, держа бусинку, в замешательстве никак не могла снова попасть рукой в карман. А разве можно, с бусинкой в руке, просить компоту? Ясно, что нельзя.
      Но хорошо всё-таки, что бусинку удалось спрятать в карман.
      Нужно будет обязательно поговорить с Петриком.
      Однако поговорить с Петриком Каролинке удалось только на следующий день. Оказывается, сразу же после обеда мама забрала его на именины к какой-то тёте, так что и разговора не могло быть о том, чтобы с ним повидаться. Но с утра, как только её выпустили во двор, Каролинка постучала в дверь на третьем этаже и решительно заявила:
      — Мне необходимо как можно скорее поговорить с тобою.
      — А что случилось? — спросил Петрик самым спокойным образом, как будто он совершенно забыл обо всём, что произошло вчера, и как будто снова не могли случиться самые необычайные вещи.
      — Не случилось ничего, — ответила Каролинка, — но может случиться. Спускайся поскорее во двор. Нам нужно серьёзно подумать.
      А Петрик — этот опять за своё:
      — А о чём?
      — Как это о чём? Как это о чём? Петрик, ты что до сих пор не проснулся ещё? А бусинка! — прошептала Каролинка.
      Только теперь Петрик, наконец, опомнился и тут же заволновался:
      — Ага! Ну, ладно, лечу, лечу. Вот только выхлебаю молоко.
      И хлебал он, по-видимому, быстро, потому что не прошло и минуты, как он появился во дворе, явно обеспокоенный.
      — Ну, что? — спросил он, запыхавшись, так как бегом промчался по лестнице.
      — Как это что? — Нам нужно посоветоваться. Нам нужно подумать, что делать с бусинкой.
      — А она ещё не стала совсем прозрачной? — обеспокоился Петрик. — Правду сказать, мы вчера просили её о целой массе вещей. Но иначе не получалось...
      — Конечно, иначе нельзя было — согласилась Каролинка. — А сейчас я говорю о том, что, как мне кажется, теперь голубизны бусинки хватит всего только на одно-единственное желание.
      — А большое или маленькое?
      — Может быть, даже и на какое-нибудь побольше. Только, понимаешь, Петрик, я ужасно боюсь, не случилось бы так, что, держа в руке бусинку, я вдруг скажу какую-нибудь ерунду, вроде как тётя Агата тогда с этими пирожными, и что тогда? Пропадает последнее желание, и й уже ни о чём не смогу бусинку попросить.
      — Ну, конечно, — согласился Петрик. Конечно, это было бы очень обидно. Сказала бы ты, например, неосторожно: «Хотела бы я знать, где моя сапожная щётка!» А это взяло вы и исполнилось.
      — Ох! Не говори даже о таком! — разволновалась Каролинка. — Ну, теперь ты понимаешь, что из-за этого одного оставшегося желания, которое я могу загадать бусинке, я не имею права так легкомысленно поступать.
      — Конечно, не имеешь права! Но скажи, неужели она действительно такая бледная?!
      — Да, бледная, — с грустью вздохнула владелица голубой бусинки, — совсем бледненькая, бедняжка. И знаешь, почему мне ещё обидно? Потому что она из-за одного моего желания перестанет быть весёлой голубой бусинкой, а сделается невидимкой. Ну, и кроме того, неизвестно ведь, в чьи руки она попадёт потом.
      — Вот, значит тебе нужно хорошенько подумать, и уж если высказать желание, то только нужное нам и важное.
      — Я, правда, подумала было об одной чудесной кукле, — неуверенно начала Каролинка, но, увидев полный гнева и презрения взгляд Петрика, тут же поправилась:
      — Но, я, конечно, подумала о ней не всерьёз. Это не такая вещь, о которой следует просить бусинку, дорогой мой. Я знаю, это должно быть что-то очень важное.
      — Ещё бы! Разве ты не знаешь, что есть много людей, которые нуждаются в вещах более важных, чем куклы?
      — Знаю, — покорно согласилась Каролинка, — вот поэтому-то я и хочу с тобою посоветоваться. Мне, собственно, даже не так-то уж и хочется эту куклу. Я могу и без неё обойтись. Честное слово! Вот только что бы нам такое придумать?
      — Ой-ой-ой! Мне бы твои заботы! А известно ли тебе, что Лёшек, дорогая моя, хотел бы иметь, например, велосипед? А велосипеда у него не будет, потому что родные не могут его купить ему. А ты и сама, наверное, понимаешь, что велосипед намного важнее куклы?
      — Понимаю, — отозвалась не очень убеждённая Каролинка.
      — Ну, вот! А ещё одним детям, которые живут не в нашем доме а в соседнем, нужны ботинки на зиму. Что ты на это скажешь?
      — Тогда, может, я попрошу о ботинках? — самоотверженно предложила Каролинка.
      — Им нужны ботинки, а другим нужны, например, книжки. А это тоже важная вещь, правда?
      — Так ведь книжки можно купить, — робко заметила Каролинка.
      — Можно. Можно-то можно, но только если есть деньги. А у них денег нет.
      — Ага!
      — Вот видишь. Или взять Агасю. Агася мечтает о скакалке. А Дорота мечтает, может быть, о воротничке. А может, о чём-нибудь другом. У каждого есть какое-то заветное желание. Понятно, что у одних — более важное, а у других — менее. И заботы у каждого — свои. Возьми, например, эту пани Лесневскую из третьей квартиры. Вечно она стонет, что у неё руки и ноги болят. Она-то наверняка хотела бы сделаться здоровой. Подумай только, как бы она радовалась, если бы вдруг взяла и выздоровела.
      — А тебе чего хотелось бы, Петрик? — спросила вдруг Каролинка.
      — Мне? — Петрик с минуту раздумывал и потом сказал: — Ты только не смейся, ладно? Я тебе скажу: мне хотелось бы стоять вот так во дворе и наблюдать, что произошло бы, если бы исполнялись желания каждого человека, который здесь живёт. Каждого ребёнка и каждого взрослого. Вот здорово было бы — правда?
      — Ах! — восхищённо вздохнула Каролинка, — это было бы чудесно. Но, погоди! А почему бы нам так не сделать? Ведь это же только от нас зависит. Одна просьба к бусинке.
      — Гм! Одна, но зато последняя!
      — Ну и что из этого? Вот как раз такая и будет наша последняя просьба. Правда, Петрик?
      — Конечно, это было бы лучше всего. Но только — захочет ли бусинка это сделать? Так «массово»? Для всех?!
      — Да, да... — помрачнела Каролинка. Но тут же настроение у неё исправилось. — Послушай, ведь нам ничто не мешает попробовать. Вот я сейчас и попробую.
      — На самом деле?
      — Ну, конечно.
      — И тебе ни капельки не будет жалко, что ты так абсолютно ничего для себя и не попросишь?
      — Ой, Петрик, замолчи. Ну, внимание: я уже говорю!
      — У меня страшно колотится сердце! — произнёс Петрик.
      — A y меня думаешь не колотится? Ну, внимание! — Уже!
      И Каролинка в последний раз положила на ладонь бусинку и шёпотом произнесла желание. А потом она крепко сжала кулачок, как будто собиралась ещё немного удержать бусинку голубую, голубую. Однако тут же во всём доме начало твориться такое, что она и думать забыла о бусинке.
      — Смотри, что делается! — закричал Петрик.
      Да, да. Тут было на что поглядеть!
      Итак, прежде всего, мимо них вихрем промчался Лёшек на новеньком велосипеде. Агася, которая выбежала из подъезда, сразу же принялась прыгать через новую красивую скакалку, а ещё три запасных свисали у неё с плеча. Тётя Агата пронеслась через двор в новой шляпе с цветами, а пани Лес-невская, та, с четвёртого этажа, сбежала по лестнице совершенно здоровая, как будто она никогда и не болела ревматизмом.
      — Какое счастье! — воскликнула она, обращаясь ко всем встречным. — У меня уже ничего не болит!
      За пани Пеньонжковой, которая жила в соседнем доме, торжественно шагало десять белых кошек, поскольку, как она призналась, ей хотелось иметь по меньшей мере столько белых мурлык, а Вальдек пробежал подле них с новым волейбольным мячом под мышкой. У дворничихи перед окном выросли цветущие груши, а Каролинкин папа самым неожиданным образом прикатил на новом мотороллере. Мама Петрика пробежала с огромной кипой книг, которые ей хотелось иметь, а Каролинкина мама, запыхавшаяся, но безмерно счастливая, заявляла во всеуслышание, что все дети в её больнице выздоровели, а это было самой сокровенной маминой мечтой.
      Из каждой квартиры доносился смех и радостные возгласы. Все высовывались из окон и рассказывали соседям о своём счастье.
      Вдруг из одной квартиры донеслись звуки скрипки — кто-то играл очень красиво, так красиво, что все, заслушавшись, умолкли. Но это продолжалось недолго, потому что вскоре во двор въехала машина-радио и ещё несколько автомобилей с корреспондентами.
      — Мы приехали брать интервью у самого знаменитого скрипача мира, — сказали они. — Он живёт здесь на четвёртом этаже в квартире семнадцать.
      В семнадцатом номере проживал, как всем было известно, пан Гжибек. Пан Гжибек работал на почте, и никто не слыхал, чтобы он был знаменитейшим в мире скрипачом. Правда, иногда по вечерам он играл потихоньку. Но что он был артистом, никто и не предполагал!
      — Освободите, пожалуйста, место! Сейчас мы будем снимать фильм с участием маэстро Гжибека; кричали тем временем кинооператоры, которые тоже прикатили на своей машине. А пан Гжибек спустился с четвёртого этажа со скрипкой в руках, бледный и взволнованный, в красивом фраке, и раскланялся со всеми окружающими.
      — Видишь? Он, наверное, мечтал о том, чтобы стать самым знаменитым скрипачом в мире, — прошептал Петрик Каролинке. Едва он это сказал, как во дворе появились новые очень странные фигуры. Однако в этот день никто ничему не удивлялся!
      Это были высокие люди с кожей цвета меди, с чёрными волосами, в которые были воткнуты чудесные перья, а в руках они держали томагавки. Они направились прямо к Петрику и, здороваясь, с улыбкой протянули ему руки.
      — Приветствуем тебя, наш прекрасный и мужественный друг! — сказали они очень сердечно.
      — Приветствую вас в моём вигваме, — ответил как ни в чём не бывало Петрик и тут же обратился к Каролинке:
      — Разреши представить тебе храбрейшего воина племени делаваров. Это — Соколиный Глаз.
      — Приветствую тебя. Маленькая Серна, — любезно поклонился великий вождь Соколиный Глаз и подал девочке руку.
      — Понятно теперь! — воскликнула Каролинка. — Это и было твоё сокровенное желание.
      — Да, смущённо признался Петрик.
      Но на дальнейшие объяснения времени не было, потому что во дворе и в домах продолжали твориться всё более необычайные
      вещи, и становилось всё веселее и радостнее. Наконец дело дошло до того, что несколько жильцов притащили лестницу и прислонили её к стене дома, на которой была табличка с надписью: «Цветочная улица».
      — Что они собираются делать? — удивилась Каролинка.
      — Тише! Сейчас увидим, — пробормотал Петрик. — Посмотри: они снимают старую табличку. Да, но тут же прибивают новую. Погоди-ка, что же там написано? Ага, уже знаю: «Счастливый переулок». Видишь, Каролинка? Сейчас здесь живут счастливые люди. Ты довольна?
      — Конечно, довольна! — пробормотала Каролинка. Больше она уже ничего не могла сказать, только чувствовала себя так странно, что ей даже пришла охота расплакаться.
      — Разве можно плакать от радости? — спросила она Петрика.
      — Мне кажется, что можно, — ответил тот тоже каким-то немного необычным голосом. — Не знаю, что произошло, но у меня как будто перехватило горло.
      — А я... — начала было Каролинка. Но не закончила фразы, так как почувствовала, что по личику её сползает какая-то горячая капля. Она подняла руку, чтобы вытереть её, и вдруг вспомнила, что ведь только минуту назад она держала голубую бусинку. Каролинка разжала пальцы, но на ладони бусинки уже не было, ничего там не голубело. Блестела там теперь только маленькая капелька росы. И было непонятно, бусинка ли это или, может, Каролинкина слёзка? А потом прозрачная капелька скатилась с ладони на траву.
      — Бусиночка! — шепнула Каролинка.
      И тут же они вместе с Петриком присели, стараясь отыскать бусинку, но так ничего и не нашли.
      Быть может, когда-нибудь они её и отыщут. А может, найдёт её кто-нибудь другой. А вдруг — кто-нибудь из вас? Ведь никогда наперёд ничего не известно, и всё возможно.
      А может случиться и так, что бусинка, опять сияющая голубым светом, вернётся к Каролинке и Петрику, и снова встретят их необычайные приключения. А может, приключения эти поджидают кого-нибудь из вас? Нужно только суметь отыскать голубую бусинку...