DjVu

      Глава 1 КОНДИТЕР КРЕМ
     

      История эта произошла в городе, а точнее, в городке Пастиле. Как! Вы не знаете такого городка? Удивительно! Ведь городок этот хоть и невелик, но знаменит! Знаменит своими сладостями. И вкусное название он получил не случайно. Когда-то, давным-давно, жила в нём женщина по имени Пастила. Она была владелицей кондитерской и сама готовила конфеты, пышки, коврижки, пироги да пряники. И вот что она однажды придумала! Она взяла сочные, крупные яблоки, протёрла их сквозь тёрку, потом сметала полученную кашицу с сахаром, сбила её с яичным белком и поставила в кастрюльке на небольшой огонь. Когда кашица загустела. Пастила сняла кастрюльку с огня, затем, дав розовой массе остыть, вынула её из кастрюльки и нарезала на небольшие брусочки.
      — М-м! Вкусно! — сказала она, попробовав один из них, а остальные отнесла в магазин и в тот же день продала.
      И действительно, ничего более вкусного жители городка никогда прежде не ели. За это они были так благодарны Пастиле, что, не задумываясь, назвали её именем и эти сладкие, тающие во рту брусочки, и свой городок.
      После смерти Пастилы кондитерскую принял её сын Вафля. А когда он ушёл на покой, дело перешло внуку Пастилы — Конфитюру. В общем, как вы уже, наверно, поняли, все до одного последующие поколения славного рода Пастилы были кондитерами.
      А в то время, о котором мы собираемся вести наш рассказ, городским кондитером был её далёкий потомок — Крем. Крем не
      только перенял все секреты мастерства своих предков, но и невероятно их умножил. Он умел приготовить немыслимое количество всевозможных булочек, плюшек, ватрушек, бубликов, леденцов... Всего и перечислить невозможно! Слава Крема гремела не только в Пастиле, но и далеко за её пределами. Чтобы отведать его торт или пирожное, люди нередко приезжали в Пастилу даже из заморских стран. В общем, Крем был необыкновенным кондитером! Можно даже сказать, что он был настоящим волшебником! Правда, долгое время он и сам об этом не догадывался. Но однажды Крем, вылепив из теста жаворонков, вдруг представил их себе живыми. И что удивительно! Когда он их испёк и вытащил из духовки, жаворонки взлетели под потолок. Были они точь-в-точь такими, какими родились в его воображении. Кондитер попробовал их поймать, но куда там! Жаворонки упорхнули в окно и растворились в воздухе.
      Больше он их никогда не видал.
      В другой раз у него ожила крохотная пряничная уточка. Он тогда ещё подарил её какому-то мальчишке, который пришёл к нему в кондитерскую за пряниками.
      Но Крем пользовался своим волшебным даром крайне редко.
      Только если кому-нибудь была необходима его помощь. Так, например, когда его соседу, известному математику Плюс-Минусу, понадобилось срочно отправить в другой город письмо, а почтальон был, как назло, болен, кондитер без лишних слов испёк для приятеля тестяного голубя. И лишь поэтому письмо вовремя дошло до адресата.
      Да! Крем был не только необыкновенным, работящим, но и добрым. Все в городе за это его любили. И площадь, на которой он жил, назвали в его честь Кремовой площадью.
     
     
      Глава 2 ГОРЧИЦА
     
      Только один человек в городе не любил Крема — его дальняя родственница Горчица. Она сама хотела быть кондитером, а Крему просто завидовала. Завидовала его известности. Завидовала его славе.
      Горчица не всегда была Горчицей. Когда она появилась па свет, родители дали ей весёлое и сладкое имя Барбариска. Но имя ото ей совершенно не подходило. Весёлой она пе была, сладкого терпеть не могла. Зато она любила вредничать. То наябедничает на приятеля, то исподтишка ущипнёт подружку. А ещё она обожала всё острое, горькое и солёное. Особенно ей пришлась по вкусу горчица. Барбариска ела с горчицей не только варёное мясо и котлеты. Она мазала горчицу толстым слоем на хлеб и даже на пирожное. А иногда ела горчицу прямо из банки ложками. Родители не знали, что с дочкой делать. Боясь за её здоровье, они постоянно отнимали у неё горчицу и прятали в самые укромные уголки дома. Но Барбариска всегда её находила и вновь принималась за своё. Однажды, когда Барбариске было лет семь, кто-то, смеясь, сказал ей, что она не Барбариска, а Горчица. Н это прозвище так к ней прилепилось, так пришлось ей впору, что о настоящем её имени никогда уже больше не вспоминали.
      Горчица была одних лет с Кремом и в детстве часто бывала в его доме. Именно там отец Крема, Марципан, обучал своего сына и её кондитерскому искусству. И Горчица всё делала, как он говорил, и в точности то же самое, что делал Крем. Но почему-то всегда выходило так, что булочка, испечённая Кремом, оказывалась сладкой и вкусной, а испечённая ею — пересоленной и несъедобной. Заняться бы Горчице каким-нибудь другим делом — глядишь, из неё что-нибудь путное и вышло бы. Но она хотела быть только кондитером, и никак иначе! А то, что булочки у неё получались непропечёнными, а печенья переперчёнными, так за это она винила не себя, а Марципана.
      — Вот Крема он хорошо учит, — говорила она с обидой в голосе, — а меня — нет!
      Когда Горчице исполнилось семнадцать лет, она уехала из Пастилы и долгие годы жила в других городах и странах. Как и у кого она там училась кондитерскому мастерству, неизвестно, но только вернулась она в полной уверенности, что теперь ей Крем, как кондитер и кулинар, в подмётки не годится.
      — Не сомневаюсь, — говорила она сама себе, — когда люди попробуют мои конфеты и пирожные, они сразу же поймут, кто лучший кондитер, я или Крем, и станут покупать сладкое только у меня!
      И решила она открыть в Пастиле свою кондитерскую. Горчица пригласила лучших городских каменщиков, плотников, маляров и печников, и они переоборудовали первый этаж её старого дома, доставшегося ей в наследство от родителей, в просторный магазин с пекарней. В витринах магазина, за широкими блестящими стёклами, Горчица выставила огромные соломенные корзины, доверху наполненные муляжами румяных пирожков и булочек. Над входом повесила крупную, заметную издалека вывеску: «Заморские сладости».
      «Мимо такой вывески никто не сможет пройти», — думала она.
      И надо признаться, в этом она была права. Целую неделю, пока Горчица готовила магазин к открытию, зеваки не отходили от его входа. А в день открытия перед магазином стояло столько народу, что по улице невозможно было ни пройти, ни проехать.
      Горчица к этому дню постаралась! Она напекла горы пирожков и ватрушек, приготовила несколько видов тортов и пирожных, множество всевозможных печений и конфет. Прилавки в магазине ломились от обилия товара.
      Первыми ворвались в магазин путешественник Бывалый, сапожник Каблучок и портниха Оборочка. Они больше всех в городе любили сладкое. Следом за ними в магазин протиснулись математик Плюс-Минус — он, как и все математики, отличался невероятной любознательностью — и пожарник Водомёт, который по долгу службы считал себя обязанным прибыть на место происшествия раньше других.
      Вскоре магазин был переполнен. Горчица еле успевала обслуживать покупателей. Прилавки пустели на глазах. Это был успех, настоящий успех! Горчица такого успеха даже не ожидала. Она была счастлива.
      «Вот так-то, Крем! — подумала она. — Придётся тебе потесниться, а может быть — кто знает? — даже и закрыть свой магазин!»
      Но именно в этот самый момент страшный крик потряс кондитерскую:
      — Горит, гвоздь вам в пятку! Ой, горит!
      — Что горит? Где горит? — заволновались все кругом.
      — Всё горит! — вновь раздался душераздирающий вопль. — Ой, мочи нет терпеть. Спасите, помогите, гвоздь вам в пятку!
      Что тут началось, и передать невозможно! Разом все покупатели бросились к выходу. Посыпались на пол оторванные пуговицы. Кто-то кого-то толкнул. Кто-то кому-то отдавил ногу. Даже смелый и решительный пожарник Водомёт не мог этому помешать и с криком: «Пожар! Спасайся кто может!» — выскочил из кондитерской.
      Последним, поддавшись об-щей панике, покинул магазин сапожник Каблучок. Тот самый сапожник Каблучок, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор. Ибо не кто иной, как он, заорал: «Горит, гвоздь вам в пятку!», надкусив горчичный
      Больше в магазин к Горчице не заходил никто и никогда. Разве что какой-нибудь приезжий изредка забредал по ошибке.
      Ах, как переживала Горчица! Как ругала жителей Пастилы!
      — Неблагодарные дураки! — кричала она, размазывая ладонью слёзы по щекам. — Всё-то им подавай с сахаром! Всё-то им продавай сладенькое! У-у, не могу! Неужели они не понимают, что от сладкого ухудшается аппетит и портятся зубы?
      Но конечно, больше всех доставалось от неё Крему. Горчица считала, что именно он — главный виновник всех её бед.
      «Не будь его, — думала она, — люди бы в конце концов привыкли к моим пирожкам. Ну, ничего! Я ему ещё насолю! Я ему .ча всё отомщу! Вот напущу на его дом мышей — уж он у меня попляшет!»
      Она изловила в подвале своего дома три десятка мьппей покрупнее, посадила их в прочный деревянный ящик и целую неделю морила голодом. В конце недели мыши стали такими голодными и злыми, что стали грызть не только стенки ящика, но и друг друга. Их предводитель попытался было их усовестить, но мыши всем скопом набросились па него и отгрызли у него хвост. И тогда Горчица решила: «Пора!»
      Дождавшись ночи, она пересадила мышей в крепкую плетёную корзину, повязала корзину сверху куском плотной, тёмной материи, сама надела длинный чёрный плащ с капюшоном, чтобы, не дай бог, её не узнал какой-нибудь случайный прохожий, и, взяв корзину в руку, двинулась задворками в сторону Кремовой площади.
     
     
      Глава 3 СДОБНАЯ ЛИЗА
     
      Кондитер Крем жил в своём старом доме один. У него не было ни жены, ни детей, ни собаки, ни кошки. Он привык к одиночеству. К тому же он был обычно занят с утра и до ночи. Шутка ли! Ведь он приготовлял сладкое для целого города! Все его мысли были только о рулетах, конфетах и пирожных. Остальное для него долгие годы не имело никакого значения. Однако с некоторых пор он вдруг стал замечать за собой какие-то странности. Например, увидит на улице весело играющих детей и сразу же замирает как вкопанный. Глаз от них не может отвести. И даже о работе забывает. Или встретит какую-нибудь приблудную собаку или кошку и гладит её, и угощает. И почему-то на сердце у него становится от этого и грустно, и сладко.
      «Наверно, это от одиночества», — догадался кондитер.
      И решил он кого-нибудь себе завести. Сначала он подумал о собаке. Но передумал. Ведь собаке нужно уделять много внимания, а оп весь день занят. Потом он подумал о кошке. Но тоже передумал. Ведь за ней нужен глаз да глаз. Того и гляди, съест всю сметану, приготовленную для пирога. И вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову: «Может, испечь кошку из муки? Такая внимания к себе не потребует, на сметану не позарится. Будет сидеть себе спокойненько у моих ног да радовать меня своим мяуканьем».
      Целый месяц носился Крем с мыслью о сдобной кошке. Но никак у него не хватало времени на исполнение своей затеи. И вот наконец в тот самый день, когда Горчица собралась отправиться к нему со твоими мышами, он принялся за дело. Взял лучшую свою муку, замесил из неё тесто и, когда оно поднялось, вылепил из теста кошку. Симпатичную кошку с остренькой мордочкой, маленькими ушками и пышным хвостом. Затем он вставил кошке изюминки-глаза, обсыпал корицей её спинку и лапы, отчего они сразу же стали полосатыми, и засунул кошку в духовку.
      Через час Крем решил проверить, хорошо ли кошка припеклась, и ткнул в неё тонкой деревянной палочкой. Лучше бы он этого не делал! С диким визгом кошка выпрыгнула из духовки прямо на него и вцепилась в его белоснежный фартук своими новоиспечёнными коготками. Хорошо ещё, что лапы не до конца пропеклись и коготки были мягковаты. Иначе бы Крему не поздоровилось! С трудом оторвав от себя горячую кошку, он вновь запихнул её в духовку и, переведя дух, воскликнул:
      — Кажется, она с характером!
      Наконец кошка была готова. Крем приоткрыл дверцу духовки и на всякий случай отступил в сторону. В ту же секунду оттуда пулей вылетела кошка. Сделав круг по кухне, кошка вспрыгнула на разделочный стол, хвостом смахнула с него на пол деревянную ложку и замяукала:
      — Жарко, мур-мяу! Хочу молока! Да похолоднее!
      — Может, дать тебе ещё и сметану? — усмехнулся Крем.
      — Можно и сметану, мур-мяу!
      — Удивительно! — сказал кондитер. Он этого никак не ожидал, но полное блюдце сметаны перед ней всё-таки поставил. — Ешь!
      Кошка не заставила себя долго упрашивать. Быстренько-быстренько она принялась слизывать сметану с блюдца розовым язычком. Спустя мгновение блюдце было таким чистым, словно его долго и тщательно мыли. А над кошкой поднялся лёгкий парок, смешанный с запахом корицы и сдобы.
      Крем ещё раз налил ей в блюдце сметану. И кошка вновь слизала сметану с невероятной скоростью. Затем она спрыгнула со стола на шаткий старенький стул, где лежала небольшая подушечка, устроилась на подушечке поудобнее и принялась мыться, точнее, вылизывать себе мордочку, грудку и лапы. Когда с мытьём было покончено, кошка сладко потянулась и вдруг широко, во весь рот, зевнула.
      — Пожалуй, я знаю, какое имя тебе подходит больше всего, — с улыбкой сказал Крем. Он всё это время не сводил с кошки глаз. — Лиза! Да-да, ты — самая настоящая Лиза! Вон как ты блюдце да и себя тоже вылизала!
      И oн ласково погладил кошку по голове.
      — Лиза, — сонным голосом повторила кошка, свернулась калачиком и уснула.
      Пока Лиза спала. Крем ничего не делал. Он боялся Лизу разбудить. Только время от времени проводил рукой по её мягкой и упругой спинке. Но Лиза не замечала его прикосновений — так крепок был её сон.
      Минут через пятнадцать Лиза проснулась, спрыгнула со стула на пол и, не обращая на Крема внимания, стала бегать по кухне и всё вокруг обнюхивать. Особенно долго и сосредоточенно она обнюхивала дверцу продуктового шкафчика. Видимо, его запах пришёлся Лизе по душе. Но потом она неожиданно взглянула па кондитера, подбежала к его ногам и стала мягко о них тереться.
      — Ты что-нибудь хочешь? — сразу же догадался кондитер.
      — Мы-ышку, — протянула Лиза. — Хочу мы-ышку, мурмяу!
      — Вот чего нет, того нет. Мыши у нас не водятся. Могу дать тебе ещё немного сметаны.
      — Хочу мышку! — упрямо повторила Лиза.
      — Если ты, Лиза, будешь так себя вести, то больше ничего НС получишь, — строго сказал Крем.
      Лиза обиженно отошла в сторону и уставилась на него своими яихарными глазами.
      «Что бы ей ещё предложить? Вот ведь испёк на твою голову!..» — вздохнул кондитер и нервно отбил пальцами дробь но столу.
      И тут вдруг Лиза с диким мявом бросилась на его руку, как на мыть, и больно её царапнула.
      — Ты что делаешь, негодница! — вскричал Крем, отдёргивая руку и непроизвольно замахиваясь на Лизу.
      В ту же секунду Лиза отскочила к окну и стала ловко карабкаться по занавеске вверх. При этом она не переставала мяукать и всё время повторять:
      — Хочу мышку! Хочу мышку!
      Когда она была уже у самого потолка, занавеска оборвалась, и Лиза вместе с ней оказалась на полу, запутавшись в её складках.
      — С тобой пе соскучишься! — промолвил Крем, вытягивая Лизу из разодранной занавески. — И что тебе далась эта мышка? По-моему, есть на свете вещи и ппвкус1пе.
      Но в Лизу словно бес вселился.
      — Хочу мышку! — не унималась она. — Мур мяу, хочу мышку!
      Неожиданно дёрнувшись, она выскользнула из рук кондитера,
      бросилась к раскрытому окну и выскочила через него на улицу.
      — Лиза! Вернись! Ты можешь погибнуть! Ты ведь ничего ещё на свете пе знаешь... — закричал Крем.
      Но Лизы и след простыл. Только издалека слабым эхом донеслось до него:
      — Хочу мышку! Хочу-у мы-ышку-у!..
      А может, это ему только показалось. Может, это ветер прошелестел в придорожных кустах...
      «Как же я забыл про окно!» — сокрушённо покачал головой Крем, по окно закрывать не стал. Он надеялся, что Лиза одумается и вернётся.
     
     
      Глава 4 ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ
     
      Какое-то время Лиза и вправду бежала и мяукала:
      — Хочу мышку, мур-мяу! Хочу мышку!
      Но вскоре её мяуканье стало раздаваться всё роже и реже. И наконец совсем смолкло. Лиза бежала по длинной тенистой липовой аллее мод сводом переплетённых ветвей и вдыхала нежный сладковатый запах зелени. В ветвях играл лёгкий ветерок. Ветви качались, и быстрые блики розоватого закатного солнца скакали но земле, как живые. Лиза попробовала какие-то из них поймать, она хватала их лапами, но блики никак не ловились и как ни в чём нe бывало продолжали весело суетиться рядом с ней. Тогда Лиза оставила их в покое, нырнула в густую траву сбоку от дороги и, принюхиваясь, стала пробираться сквозь гибкие заросли туда, где виделся впереди цветник перед небольшим кирпичным домом. Мышами нигде не пахло. Зато в воздухе витал душистый и глубокий аромат роз. Лиза приблизилась к алому цветку, ткнулась в него носом, а потом прихватила его легонько зубами, решив попробовать, каков он на вкус.
      — Ты что это делаешь? — послышался сзади грозный голос. — Брысь отсюда!
      Лиза оглянулась. К ней с решительным видом направлялся какой-то высокий человек. Это был пожарник Водомёт. Ему принадлежал и кирпичный дом, и цветник. Водомёт в свободное время выращивал розы. Им он отдавал всё своё сердце. Розы в его цветнике были, как нигде, крупными, душистыми и красивыми.
      Окрестных мальчишек так и тянуло к этим розам. Водомёт каждый день по меньшей мере одной розы недосчитывался. Поэтому он решил мальчишек поймать и хорошенько проучить. Сегодня Водомёт уже два часа сидел в засаде. И вот вместо мальчишек — рыжая полосатая кошка! С ума сойти можно!
      Лиза поняла, что от высокого человека ничего хорошего ждать не приходится, и снова шмыгнула в травяные заросли. Там было сумрачно и душно от близкого дыхания земли. Лиза мягко и бесшумно ступала по тонкому ковру из мелких, стелящихся но земле растений, скрытая от глаз крупными листьями лопуха, хвоща и подорожника. Наконец, когда сквозь траву снова высветилась дорога, Лиза услышала странный тонкий писк. Лиза подумала: «Мышь!» — и вся подобралась, готовая к прыжку. Однако писк быстро перерос в довольно громкое жужжание, и молодой майский жук с криком: «Посторонись! С дороги!» — налетел на Лизу, едва не сбив её с ног. Лиза инстинктивно лапой откинула его в сторону, и он шмякнулся на землю кверху ножками и, в бешеном темпе ударяя по земле надкрыльями и крыльями, завертелся на одном месте. Лиза с удивлением глядела на него. «Какое странное существо! — думала она. — Может, это мышь? Нет. Не похоже. Мышами от него не пахнет!» Но на всякий случай она спросила:
      — Вы случайно не мышь?
      — Мышь не мын1ь! — сердито пробурчал жук. — Ты лучше мне помоги. А там уж-ж-ж и спрашивай! А то стоишь тут на самом пути, движ-ж-жению мешаешь!
      — Чем я вам могу помочь? — не поняла Лиза.
      — Да переверни ж-ж-лсе меня скорей! Ты ж-ж-же видишь, что я с тобой разговариваю ногами!
      Лиза перевернула жука. Жук встряхнулся, сложил тёмно-розовые матовые надкрылья и предстал перед Лизой во всей красе.
      — Ну, а теперь скажете мне, кто вы? — снова спросила Лиза.
      — Я — майский ж-ж-жук. Это мои з-з-заросли. Я в них ж-ж-живу. А вот кто ты такая, никак не пойму! Вроде кошка, а вроде бы и нет. И пахнет от тебя как-то странно. И я тебя ночему-то не очень боюсь.
      — А я считала, что кошек боятся только мыши, — сказала Лиза.
      — Так! 3-з-значит, вы всё-таки кошка! — произнёс дрожащим голосом жук и вдруг раскрыл крылья и с жужжанием извился в воздух.
      — Постойте! Куда же вы? — закричала Лиза. — Я ещё, мур-мяу, не уснела у вас узнать, где мне найти мышей?
      — Пусть вам что скаж-ж-жет кто-нибудь другой! слабо донеслось издалека. — Мне некогда! Я спешу-у-у-у!
      И жужжащая точка исчезла за деревьями.
     
     
      Глава 5 КОТ В ОКНЕ И ПОРТНИХА ОБОРОЧКА
     
      Лиза вышла на дорогу и огляделась. Это была говеем другая дорога. По её бокам росли не деревья, а кусты. И небо над дорогой было открытым и огромным.
      Неожиданно быстро начало темнеть. Сначала темнота залила восточную часть неба, плавно переходя в серые и — дальше, на западе, — в яркие малиновые тона. Но спустя несколько минут темнота захватила всё небо целиком и стала чернотой, затопившей весь мир с его кустами, деревьями и домами. И там вверху, в этой черноте, вдруг вспыхнули крохотные мерцающие звёзды и большая, круглая, тускло-золотая луна. Однако Лиза, как ни странно, продолжала ясно видеть — только в другом освещении — каждую веточку на земле, каждый листок на дереве.
      Тут загорелись вдоль дороги фонари и в домах — окна. И снова немного посветлело. Всё вокруг было таким красивым, что Лиза на какое-то время даже забыла о мышах. Она бежала просто так, вглядываясь в изменившуюся улицу и ожившие дома. Окна светились жёлтым, золёным и poзовым светом. Падали от них на землю бледные блики, мелькали в них разноцветные тени. В одном из окон Лиза вдруг увидела тёмный силуэт кота. Лизе почему-то ужасно захотелось с этим котом познакомиться и заодно узнать у него, где водятся мыши. Желая привлечь его внимание, она подошла к окну поближе и замяукала. Кот сидел неподвижно и на её призывы не реагировал. Лиза вспрыгнула бы к нему на окно, но окно было слишком высоко. К счастью, дверь дома была слегка приоткрыта.
      Лиза поднялась на высокое крыльцо, протиснулась в узкую светящуюся щель и оказалась в широком коридоре. С левой стороны коридора была ещё одна дверь. Ома была закрыта. С правой — стояла вешалка, завешанная пальто и куртками, тумбочка с обувью и огромное — с пола до потолка — зеркало. Лиза взглянула в зеркало и увидела кошку. Кошка внимательно и напряжённо глядела на неё.
      — Здравствуй! — сказала Лиза и кивнула кошке.
      — Здравствуй! — кивнула кошка.
      — Ты здесь живёшь? — спросила Лиза.
      — Ты здесь живёшь? — ответила ей вопросом на вопрос кошка.
      — Я тебя серьёзно спрашиваю! — начала сердиться Лиза.
      — Я тебя серьёзно спрашиваю! — так же сердито сказала кошка.
      — Ах, вот ты как! Дразнить меня вздумала, мур-мяу! — вконец разозлилась Лиза и, не дожидаясь ответа, бросилась с диким мяуканьем на обидчицу, но только ударилась о гладкую поверхность зеркала и съехала, ничего не понимая, на пол.
      В ту же секунду дверь из комнаты распахнулась, и оттуда, сияя, выскочила портниха Оборочка. На ней был линялый халат, бигуди и шлёпанцы на босу погу.
      — Валечка! Валерьяша! Ты вернулся! Ты не забыл свою хозяйку! — почти пропела она, но, увидев Лизу, осеклась, замерла на мгновение, а потом с удивлением спросила: — Ты кто такая?
      — Я — Лиза, — просто сказала Лиза. Она ещё не оправилась от стычки с зеркалом.
      — А что ты делаешь в моём доме?
      — Да вот... — Лиза замялась. — Беседую с вашей кошкой, мур-мяу!
      — С кошкой? — не поняла Оборочка. — Здесь нет никаких кошек!
      — А она кто, по-вашему? Мышка? — сказала Лиза и с недовольным видом кивнула в сторону своего изображения. — Вы её предупредите: если она будет дразниться, то ей не поздоровится!
      «Какая смешная кошка! — подумала Оборочка. — И с виду необычная! Я такой никогда прежде не встречала. Не взять ли мне её вместо Валерьяна?» А вслух сказала:
      — Ах, эта! Ты на неё не обращай внимания. Она никогда из зеркала не выходит. И вообще, поверь, она — неплохая! Улыбнись ей, и она тебе тоже улыбнётся!
      Лиза ничего не ответила, но всё же растянула рот в улыбке и взглянула в зеркало. И что же? Кошка и вправду улыбнулась ей в ответ.
      — Вот видишь! Я тебя не обманула, — сказала Оборочка. — А теперь, если хочешь, оставайся у меня. Я тебя и кормить буду, и подарю тебе бантик! Так пойдём?
      И она сделала шаг к двери, ведущей в комнату. Лиза, мягко ступая, двинулась следом .ча пей.
      Комната оказалась большой и светлой. Посреди потолка ярко горела лампа под рыжим матерчатым абажуром. Под лампой стоял круглый стол, покрытый скатертью. У стен расположились диван с мягкими подушками и валиками по бокам, высокий старинный буфет го сверкавшими в нём хрустальными вазочками, графинами и бокалами и швейная машинка на лакированной тумбе. На окне за тюлевой занавеской просвечивал уже знакомый силуэт кота. Только теперь кот смотрел в другую сторону.
      — В этой комнате ты и будешь жить, — сказала Оборочка и взяла Лизу на руки. — Ну, как тебе здесь нравится?
      — Мур-мяу, — ответила Лиза, не спуская глаз с кота.
      — А здесь будет твоя постель, — продолжала Оборочка, указывая на диван, где лежало потрёпанное, всё в комканной шерсти, одеяло. — Кстати, почему от тебя так пахнет корицей? Ты что, недавно ела булку?
      — Нет, я ела сметану. Я вообще больше всего на свете люблю сметану и мышей, мур-мяу! — сказала Лиза. — Может, у вас найдётся для меня мышка, пусть даже маленькая?
      — Зачем тебе мышка? — усмехнулась Оборочка. — Лучше я дам тебе рыбку. Хорошую рыбку, свежую. Я её берегла для Валерьяна. Он ведь любил только её, если не считать валерьянки. Ах, какой он был славный! Добрый! Послушный! И никогда мне ни в чём не перечил. Где-то он теперь? Его нет уже целую неделю!.. — Тут она глубоко и тяжело вздохнула. — Ну, так принести тебе рыбку?
      — Не хочу рыбку, хочу мышку! — упрямо сказала Лиза и стала выкручиваться из рук Оборочки.
      — А ты строптивая! Не то что мой Валерьян! — покачала головой Оборочка и посадила Лизу на одеяло. — Сиди спокойно. Я схожу на кухню, принесу тебе хоть что-нибудь...
      Едва Лиза осталась в комнате одна, она спрыгнула с дивана и осторожно приблизилась к окну. Кот по-прежнему сидел, не обращая на неё никакого внимания.
      «Странный он какой-то!» — подумала Лиза. Она поднырнула под занавеску и вспрыгнула на подоконник. Кот с важным видом таращился на неё и молчал. Был он весь чёрный, блестящий. И только глаза его зеленели. А на шее у него был повязан огромный красный бант.
     
      — И долго ты так будешь молчать? — спросила Лиза. — Я тебя спрашиваю!
      Ответа не последовало. Кот как будто воды в рот набрал.
      «Что за коты в этом доме! — возмутилась Лиза. — Одна дразнится, другой слова не скажет!»
      — Послушай! Если ты сейчас же не ответишь, я тебя стукну! — раздражённо сказала она.
      Кот молчал и глядел не мигая.
      — Ну всё! Моё терпение лопнуло! — воскликнула Лиза и ударила кота лапой.
      Кот качнулся и упал с окна на пол. Блямс! — раздалось громко, как выстрел, и кот разлетелся на множество глиняных осколков, а из них разбежались по полу серебряными ручейками монетки.
      — Что здесь происходит? — вбежала в комнату Оборочка и тут же увидела под окном россыпь монеток и глиняные черепки — остатки кота-копилки. Среди них, принюхиваясь, расхаживала как ни в чём не бывало Лиза. Оборочка поглядела на Лизу с укоризной: — И тебе не стыдно, Лиза? Зачем ты разбила кота? Я его так любила! Он был очень похож на моего Валерьяна!
      — А чего он мне не отвечал? — сердито мяукнула Лиза. — Он сам во всём виноват! Нечего было важничать!
      Она зацепила лапой монетку и принялась гонять её по полу, как мышку.
      — Ну что мне с тобой делать!.. — вздохнула Оборочка. — Боюсь, что тебя придётся водить на поводке, пока ты не приучишься к порядку. Когда Валерьян был маленьким, он тоже однажды повёл себя не так, как нужно. Стянул из шкафчика пачку валерьянового корня, нализался его, а потом носился но дому как ненормальный. Так я его за это водила на поводке
      целую неделю! — И Оборочка достала из буфетного ящика бархатный кошачий поводок с ошейником.
      — Ну уж нет! — возмутилась Лиза. — Я поводок не надену!
      На всякий случай она отошла от Оборочки подальше.
      — Тогда не получишь ни еды, ни бантика! — строго сказала Оборочка.
      — А мне они и не нужны! — обиделась Лиза и скользнула к двери. — Я хочу только мышку, мур-мяу!
      Оборочка нагнулась, чтобы её поймать, но Лиза от неё увернулась и выскользнула в коридор.
      Оборочка бросилась за ней, но было уже поздно! Лиза промахнула мимо зеркала, мимо вешалки, выскочила за входную дверь и скрылась в кустах.
     
     
      Глава 6 ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ
     
      И снова Лиза бежала по пустынному вечернему городу. Теперь — то ли после яркого света в доме Оборочки, то ли оттого, что луна спряталась за облако, — город казался Лизе темнее, чем раньше. Было тихо. Однако в этой тишине явственно слышались звуки жизни, какие-то шевеления, шебуршения, сопения и пыхтения. То тут, то там за деревьями и кустами, в траве и в листве неожиданно появлялись и так же неожиданно затихали непонятные шорохи, смешки и топоты. Лизе было ужасно интересно узнать, что же там такое происходит. Но сколько она ни вглядывалась, ничего и нигде не могла разглядеть. Один раз Лиза даже подкралась к месту, где только что кто-то возился и кряхтел. Но там ничего, кроме бугорка свежей, рыхлой земли, не заметила.
      Неожиданно странный, слегка хлопающий звук возник далеко в небе сбоку от неё. Лиза подумала, что это её знакомый жук. Она обрадовалась. Хоть жук и не слишком вежливо с ней беседовал, но всё же с ним можно было но крайней мере поговорить. Однако увидела она не жука, а какое-то не то чтобы большое, но и не маленькое существо с размашистыми перепончатыми крыльями, которое быстро к ней приближалось. Морда этого существа была довольна страшненькая, с непропорционально большими ушами, носом, похожим на шляпку сморчка и острыми зубками в широком рту. В общем, настоящее чудище! Лиза вжалась в землю и замерла. Чудище пронеслось прямо над пей, едва её не задев, затем взмыло вверх и принялось выделывать в небе круги и петли. Лиза поняла, что чудище почему-то её не заметило. Но стоило Лизе шевельнуться, как чудище снова полетело в её сторону.
      «Будь что будет! — подумала Лиза. — Спрошу его, что ему надо!» И она крикнула:
      — Послушайте! Вы здесь что-нибудь ищете?
      Чудище резко замедлило полёт, спланировало на дерево рядом с Лизой и, вцепившись в его ветку лапками, повисло вниз головой.
      — Да, я ищу! — сказало оно. — Ищу себе кого-нибудь на ужин. Бабочку там или гусеницу. А лучше — если и бабочку, и гусеницу. Впрочем, я бы не отказалась и от жучка! Вы, кстати, никого из них поблизости не видели?
      — Жука видела, — сказала Лиза, — но давно. Ещё светло было.
      — Что-то мне сегодня не везёт! — пожаловалось чудище, раскачиваясь на ветке. — Целый час всё летаю, летаю — и никого! Вот и вы мне никак не подходите. Великоваты! Но пахнет от вас вкусно!
      Чудище облизнулось.
      Лизе было странно глядеть на чудище, чей говорящий рот с длиннющим розовым языком был выше глаз.
      — Вам удобно висеть кверху ногами? — спросила она.
      — Конечно! Иначе бы я висела по-другому. Мы, мыши, всегда так висим, когда отдыхаем или едим.
      — Мыши? — переспросила Лиза. — Мыши? — повторила она, ничего не понимая. Однако от одного этого слова мускулы её напряглись, коготочки вылезли наружу, а взгляд зажёгся.
      — Ну да, мыши. Летучие мыши! — уточнило чудище и вдруг резко качнулось и — хоп! — проглотило пролетавшую мимо него мошку.
      У Лизы голова пошла кругом. Её так и подмывало броситься на мышь. Она с силой вдохнула воздух, ожидая услышать восхитительный мышиный запах. Но пахло не мышами, а чем-то другим, чужим и незнакомым, у — Я и не знала, что мыши летают! — сладким голосом пропела
      Лиза, удивляясь в душе, что мышь не пахнет мышью. — Я-то думала, что мышь бегают по земле и живут в норках или подвалах. А вы, значит, вот как! Летаете!
      Лиза никак не могла с этим примириться. «Не допрыгну, — думала она. — Высоко! Ах, как бы мне изловчиться и её поймать?»
      — Да, мы летаем, а бегают простые мыши! — терпеливо пояснила ей новая знакомая. — Вы нас не путайте! Это они живут в норках и подвалах, а мы предпочитаем дупла, пещеры и чердаки. Мы с ними даже не родственники. Но мы их любим. Очень любим. Ведь мышка намного вкусней, чем какой-нибудь мотылёк!
      И летучая уродина снова облизнулась. Видно, она была очень голодна!
      — Ах, как хорошо! - обрадовалась Лиза и спрятала коготки, ибо наконец-то всё поняла. — Значит, — сказала она, — простые мыши мне не привиделись! Значит, они всё-таки существуют! А вы не скажете, где мне их найти?
      — Я бы и сама хотела это знать... — вздохнула летучая мышь. — В нашем городе мыши редко попадаются. Жители здесь больно уж чистоплотные и аккуратные. Это из-за них я такая худая. — Она печально себя оглядела. — Только жуками да червяками и перебиваюсь! Впрочем, есть тут одно мышиное местечко, у реки, на мельнице. Но я туда летать не отваживаюсь. Очень уж злой пёс эту мельницу охраняет! Кстати, а зачем вам понадобились мыши?
      — Так ведь я же кошка, мур-мяу! — сказала Лиза.
      — Кошка? — переспросила летучая мьшь. — А я ещё хотела вас съесть!
      Тут вдруг она сорвалась с дерева и, резко взмахнув крыльями, устремилась в небо.
      — Вот что значит плохое зрение! — были её последние слова, которые Лиза ещё смогла расслышать.
      — Н она тоже улетела! — расстроилась Лиза. — Интересно, почему все улетают, как только узнают, что я кошка?
     
     
      Глава 7 РУЧЕЙ И ЛЯГУШКА
     
      Улица довольно долго тянулась всё прямо и прямо, а потом неожиданно раздвоилась и одной своей частью полезла вверх, на холм, а другой устремилась вниз, под уклон.
      «Куда же мне теперь идти?» — Лиза на секунду остановилась, а потом двинулась наугад под гору.
      Теперь с обеих сторон улицы высились вместо живых изгородей зелёные и коричневые заборы. Вдоль правого забора, параллельно ему, пролегала глубокая канава, заросшая низкой травой. Из канавы доносилось слабое, еле слышное журчание. Лиза подошла к самому краю канавы и глянула вниз. Но там ничего, кроме тёмной и гладкой ленты ручья на самом дне, не увидела. Лиза побежала вдоль канавы, не спуская с этой ленты глаз и продолжая слушать лёгкий, звенящий голосок. Наконец она оказалась у места, где на ленту падал свет фонаря, и вдруг обнаружила, что лента эта совсем не тёмная и не гладкая, а, совсем наоборот, прозрачная, волнистая и живая. В ней отражался, дробясь на сверкающие осколки, фонарь. Лента скакала по мелким блестящим камушкам, и именно от неё, как теперь поняла Лиза, исходил нежный завораживающий звон. Лиза осторожно спустилась по откосу канавы к самому ручью и загребла отражение фонаря лапой. Однако тут же отдёрнула лапу назад. Ощущение от прикосновения к воде было на редкость неприятным, холодным и мокрым. Тогда Лиза выбралась из канавы и, больше не обращая на ручей внимания, вновь побежала по улице своей мягкой, неслышной походкой. Неожиданно что-то маленькое и зеленоватое выпрыгнуло у неё прямо из-под ног и быстро поскакало прочь. Но ускакать это что-то не успело. Лиза быстрым движением схватила его и прижала к земле.
      — Пустите, ква-ква! — заголосило зелёное. — Ну зачем вам я — невкусная лягушка, несчастное земноводное? Вам бы, кваква, лучше поймать мышку!
      — Я бы и сама хотела мышку! — сказала Лиза. — Вот только не знаю, где река и мельница. Скажите, как к ним пройти, мур-мяу, и я вас тотчас отпущу!
      — Нет ничего проще, кваква! — обрадовалась лягушка. — Вы, можно сказать, уже у реки. Вот только спуститесь по этой дороге вниз и сразу её увидите. А мель...
      — А как её узнать? — перебила лягушку Лиза, но хватку слегка ослабила.
      — Что узнать? — не поняла лягушка. — Реку?
      — Ну да! — сказала Лиза. — Реку. Какая она из себя? Я с ней не знакома.
      — Она, ква-ква, похожа на ручей. Только намного больше. И шире. И полноводней. А ещё она чистая и прозрачная, только сейчас этого не видно. Зато если уйдут облака, вы увидите па ней золотую лунную дорожку.
      Лиза поёжилась от неприятного воспоминания.
      — Наверно, эта дорожка
      такая же мокрая и холодная, как ручей. А другой дороги к мельнице нет?
      Лягушка поглядела на Лизу с, удивлением:
      — Только другая и есть! А но лунной дорожке ходить нельзя. По нсй можно только плавать... Так вот! Как выйдете к реке, идите вдоль неё налево. Прямо в мельницу и упрётесь. А теперь отпустите меня. Вы же обещали!
      — Ладно, — сказала Лиза. — Я своё слово сдержу. Но если вы, мур-мяу, меля обманули, берегитесь! Я вернусь, отыщу вас и съем!
      И она разжала коготки.
      Лягушка, с трудом веря в своё освобождение, как могла быстро поскакала в сторону канавы и скрылась под листом подорожника.
     
     
      Глава 8 МЕЛЬНИЧНАЯ КОШКА И ПЁС ВИЛЛИ
     
      Река оказалась в точности такой, какой её описала лягушка. Широкой, молчаливой и спокойной. И даже мерцающая лунная дорожка была на месте. Дорожка слегка покачивалась на воде. И Лизе теперь самой стало ясно, что по этой дорожке она бы не прошла никогда. Зато береговая тропинка, бегущая мимо камышовых зарослей, мимо плакучих ив, чьи длинные серебристые пряди почти касались тёмных таинственных вод, мимо белых, сверкающих в свете луны кувшинок, очень скоро привела Лизу к старой, поросшей мхом мельнице. Мельница стояла у самой воды. Возле правой её стены мерно вращалось огромное колесо, нижняя часть которого находилась под водой. Его монотонный скрип был единственным громким звуком, нарушающим вечернюю тишину. Прямо к передней стене мельницы примыкала, уходя далеко влево, глухая деревянная ограда. Перед оградой росли, переплетаясь ветвями, кусты жимолости. Лиза пробралась за кусты и побежала вдоль ограды, надеясь отыскать в ней лаз. И это ей вскоре удалось. Лаз прятался за густой листвой и потому с тропинки был незаметен. Лиза шмыгнула в лаз и спустя мгновение оказалась под ещё одним кустом, но уже по другую сторону ограды. Отсюда хорошо просматривался весь огромный двор с его большими и малыми постройками, сараями и амбарами. В глубине двора стоял двухэтажный дом с тёмными окнами. Сбоку от дома чернел сад.
      Лиза огляделась. Двор был пуст. Только рядом с одной из построек покачивался на столбе фонарь, и слабое пятно света
      ходило под ним по земле, как живое. Но Лиза уже знала, что ловить такое пятно бесполезно, и потому спокойно направилась мимо него к амбару. Оттуда лёгкий ветерок донёс до сё носа запах, в котором чувствовалось что-то мышиное.
      — Мя-ав! — раздалось вдруг у неё за спиной. — Мя-ав! Ты зачем сюда пришла?! Убир-р-райся! Это мой двор-р-р!
      Мгновенно обернувшись, Лиза увидела в полуметре от себя всклокоченную серую кошку. Зелёные глаза кошки горели злобой.
      — Убир-р-райся! Сейчас же убир-р-райси! — повторила кошка. — Иначе тебе не поздоровится, мя-ав!
      И она ощерила пасть с острыми как бритва зубами.
      — Пока не поймаю мышку, не уйду! — смело ответила Лиза, повернув к кошке мордочку и всем своим видом показывая, что готова к драке.
      И тут кошка неожиданно сменила гнев па милость. Даже как будто заулыбалась.
      — Ах, так ты хочешь мышку! — сладко замяукала она.
      — Да, — кивнула головой Лиза. — Я только об этом и мечтаю с того момента, как меня сегодня испекли!
      — Сегодня? Испекли? — ещё слаще протянула кошка, но её глаза пронизывали Лизу насквозь. — Так, значит, ты — булка, а не настоящая кошка?
      — Это я-то не настоящая? — возмутилась Лиза. Она едва сдержалась, чтобы не броситься на обидчицу. — Сейчас дам тебе как следует! Сразу узнаешь, настоящая я или нет!
      — Ну ладно, ладно! — примирительно сказала кошка. — Я пошутила. Теперь я вижу: ты и вправду настоящая! Поэтому не буду от тебя скрывать: мыши здесь есть. И все, как одна, крупные и вкусные. А самые вкусные из них живут вон там, — И она показала па маленький неказистый домик, стоящий в стороне, под яблоней. — Поверь, я буду только рада, если ты нескольких мышек поймаешь себе на ужин!
      — Спасибо, мур-мяу! — сказала Лиза. — Я думала, что ты злая, а ты — добрая! За это самую крупную мышку я принесу тебе!
      И она побежала к маленькому домику, вся поглощённая предстоящей охотой. Поэтому и не заметила, с какой насмешкой глядит ей вслед кошка.
      Однако возле домика странный враждебный запах, почему-то показавшийся Лизе знакомым, заставил её остановиться. Осторожно, чуть подавшись вперёд, Лиза заглянула в тёмный входной проём. Никого. Только соломенная подстилка лежала на земляном полу, да кость внушительных размеров, да алюминиевая миска с остатками какой-то еды.
      Лиза вошла внутрь, продолжая принюхиваться, — мышами не пахло, - и уже безо всякой надежды, а просто на всякий случай, разворошила солому лапой. Так и есть. Пусто. Тогда oнa подалась к миске, от которой исходил хоть и но мышиный, но тоже очень вкусный запах, и принялась быстро-быстро есть. Она, пока бегала по городу, успела изрядно проголодаться.
      За минуту миска опустела. Лиза вздохнула: «Мало!» И, усевшись поудобнее, принялась умываться.
      «Обманула кошка! — подумала она. — Вот вредина! Придётся её как следует проучить!»
      Но сделать этого она не успела, так как в тот же самый момент за стеной домика послышалось чьё-то громкое дыхание и почти сразу же во входном проёме вырос огромный бородатый пёс. Это был Вилли, хозяин конуры. Он только что закончил вечерний обход всей подвластной ему территории и теперь мечтал только о том, как бы поскорее доесть свой ужин и хорошенько отдохнуть. Несмотря на свой рост, Вилли был малость трусоват, о чём, к его счастью, не догадывались окрестные кошки и собаки, обманутые его грозным видом н зычным голосом. Увидев возле пустой миски кошку, да к тому же чужую, чей бесстрашный сверкающий взгляд был устремлён прямо на него, Вилли вздрогнул и замер на месте. Этого мгновения Лизе как раз хватило для того, чтобы с диким мяуканьем на него броситься. От неожиданности Вилли шарахнулся в сторону, и Лиза пронеслась мимо него на бешеной скорости, смазав его при этом лапой по носу, что явилось последней каплей даже для такого труса, как Вилли.
      — Р-р-разорву! Р-р-растерзаю! — зарычал он не своим голосом и кинулся вслед за Лизой.
      Лиза пулей пролетела мимо фонаря, мимо амбара, в стену которого напряжённо вжалась мольпичкая кошка, мимо знакомого куста у забора и юркнула в лаз под самым носом у Вилли.
      — Не уйдёшь! Всё равно догоню и р-р-разорву! Р-р-р-ав-ав-ав-ав! — зашёлся лаем Вилли и тоже сунулся в лаз.
      Однако для пса такой величины лаз был несколько маловат. Вилли, протискиваясь сквозь него, ободрал себе об острую штакетину бок.. Но это лишь прибавило ему ярости, которая, как известно, нередко заменяет храбрость. Поэтому, выбравшись на улицу, он с удвоенной энергией помчался вдогонку за Лизой, и лай его теперь превратился в страшный надсадный хрип.
      Лиза, стараясь улизнуть от Вилли, петляла по каким-то кривым улицам и переулкам, просачивалась сквозь непроходимые с виду заросли. Но оторваться от Вилли ей никак но удавалось. Более того, расстояние между ними начало неумолимо сокращаться. Видно, её сдобные лапы ещё не привыкли к такой сумасшедшей гонке.
      Зубы Вилли щёлкали уже у самого Лизиного хвоста. Ах, неужели ей суждено так глупо, так бесславно погибнуть?!
      И тут Лиза увидела прямо перед собой колодец. Что такое колодец, Лиза ещё не знала, и неведение сделало её бесстрашной. Собрав все свои силы, она прыгнула, перелетела через узкий колодезный край и вдруг, к своему ужасу, поняла, что надает куда-то вниз, туда, где в неверном свете луны что-то слабо поблёскивало в глубине.
      А Вилли не успел притормозить и с разгона врезался головой прямо в мощный бревенчатый сруб. Искры посыпались у него из глаз. Огромная шишка выросла на лбу. Однако он все же услышал доносящееся откуда-то из глубины Лизино мяуканье и приглушённый звук удара.
      «Всё! — мелькнуло у него в голове. — Оттуда ей уже не выбраться!»
      И он рысцой побежал домой, на мельницу, довольный, несмотря на то, что лоб его ещё горел от ушиба.
     
     
      Глава 9 В КОЛОДЦЕ
     
      Вилли ошибся. Лиза не утонула. По счастливой случайности кто-то оставил в колодце ведро, лишь слегка утопленное в воде, и Лиза плюхнулась прямо в него. От удара ведро осело, качнулось и зачерпнуло краем воду. Лизу словно ожгло холодной струёй. Резко прыгнув вверх, она крепко вцепилась коготками в убегающую к небу верёвку, привязанную к ведёрной дужке, и повисла, вытянувшись во весь рост. Ведро упало набок, набрало воды и затонуло. Тонкая и скользкая верёвка натянулась, и Лиза вдруг с ужасом поняла, что долго так ей не провисеть.
      «Что же делать?» — подумала она, а взгляд её при этом обшаривал всё вокруг.
      И снова ей повезло. Почти напротив своих глаз, меж замшелых и мокрых брёвен сруба, она заметила довольно широкую щель, а за щелью что-то вроде маленькой пещерки размером чуть больше её тела. Это была невероятная удача! Без долгих раздумий Лиза, ловко раскачавшись, прыгнула и уже спустя мгновение устраивалась на чуть влажном, тёплом полу пещерки.
      — Эй! Поосторожнее там! Так ведь и задавить можно! — прозвучал еле слышный голос за её спиной.
      Лиза замерла на месте и быстро обернулась. Но там, кроме ровной земляной стенки, никого и ничего не было.
      «Послышалось», — решила она и попробовала усесться поудобнее.
      — Ну вот! Я так и знал! Вы сели прямо на меня! — снова раздался тот же недовольный голос. — Хорошо ещё, что я остался жив!
      — Да кто ж это вы? — недоуменно спросила Лиза и. чуть привстав, вновь оглянулась.
      Что-то похожее на тоненькую, еле заметную кривую веточку вдруг выдвинулось из-под кончика её хвоста и сказало:
      — Я — земляной червяк.
      — И ты здесь живёшь? — спросила Лиза, поворачиваясь к червяку боком, чтобы получше его разглядеть.
      — Ну да! Уже целую неделю. И до сих пор мне здесь нравилось даже больше, чем наверху. Там каждый норовил на меня наступить, когда я вечерами вылезал из земли на дорогу. А здесь, в этой чудной темноте, где такая приятная сырость и много еды, которую ни с кем не приходится делить, мне было так хорошо! Ах, и зачем только вам понадобилось сюда залезать?
      — Очень мне нужна твоя пещера! — фыркнула Лиза. — Лучше, мур-мяу, помоги мне отсюда выбраться.
      — Да как же я могу вам помочь? Вы вон какая большая!
      — Ну тогда я останусь в пещере навсегда, — сказала Лиза. — Кстати, как ты сам сюда попал?
      — Я прорыл подземный ход. Вдоль сруба. Но боюсь, что для вас он будет несколько узковат... И другой дороги наверх я не знаю. А впрочем... — Червячок задумался.
      — Что — впрочем? — спросила Лиза.
      — Есть у меня одна мысль. Видите эту верёвку? Она привязана к ведру...
      — Это я и без тебя знаю! — обрезала его Лиза.
      — Вы меня не дослушали. Это ведро поднимают вверх по нескольку раз в день, и вы могли бы...
      — А-а-а! Поняла! — сообразила Лиза. — Молодец! А говорил, что не можешь помочь! Ну вот, сейчас кто-нибудь ведро поднимет, и буде1иь ты снова в счастливом одиночестве, мур-мяу.
      — Да нет! Ночью у колодца никого не бывает. Так что, к моему великому сожалению, вам придётся здесь пробыть несколько часов.
      — Точно знаешь? — расстроилась Лиза.
      — Абсолютно точно! — сказал червячок, кивая половиной своего туловища.
      Но как раз в этот момент где-то наверху раздались чьи-то шаги. В гулкой тишине колодца их звук слышался с каждым мгновением всё громче и отчётливей. Когда же он стал совсем громким, то неожиданно оборвался. И вновь наступила тишина.
      Лиза уже было собралась сказать червячку всё, что она о нём думает. Но в это время раздался скрип вращающегося ворота, и верёвка медленно поползла вверх.
      Лиза напряглась и, когда ведро проплывало мимо пещерки, вскочила на его дужку, а чтобы не упасть, одной лапой ухватилась за верёвку. Ведро на какое-то мгновение дёрнулось и остановилось. Но потом снова поехало вверх, разбрасывая во все стороны серебристые лунные капли.
     
     
      Глава 10 КОРЗИНА С МЫШАМИ
     
      Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Лизины глаза выглянули из колодца.
      В ту же секунду она увидела своего нежданного спасителя. Им был человек в чёрном плаще с накинутым на голову глубоким капюшоном. Из-под капюшона виднелись щёлочки глаз, острый нос и сжатые тонкие губы. Человек сосредоточенно вращал ручку ворота. На земле, чуть в стороне от него, стояла большая плетёная корзина, затянутая сверху тёмной материей. Лизе сразу показалось, что от этого человека исходит что-то мрачное и зловещее. И она не ошиблась. Ведь перед ней была Горчица, которая остановилась у колодца, чтобы напиться.
      Решив проверить, поднялось ли ведро, Горчица перевела взгляд с ворота на верёвку и неожиданно встретилась глазами с Лизой. Сначала она оцепенела, а потом завопила в ужасе: «Оборотень! Оборотень!» — и бросилась прочь от колодца.
      Верёвка начала быстро разматываться. Ведро с нарастающей скоростью устремилось в глубину. Но Лизе это уже ничем не угрожало. За какое-то мгновение до того, как Горчица отпустила ручку ворота, она успела прыгнуть и, перелетев через край колодца, плюхнулась прямо на корзину. В ответ па толчок из корзины раздался тонкий, ласкающий слух писк, и в тот же миг Лиза явственно ощутила исходящий из-под материи вкусный мышиный запах. Лиза вздрогнула. И куда только подевались её бессилие и усталость! Сердце Лизы бешено заколотилось. Глаза из кошачьих превратились в тигриные. Ноготочки сами собой вышли из мягких, сдобных подушечек и принялись царапать и драть материю. Ещё минута — и Лиза добралась бы до мышей!
      К несчастью, Горчица уже успела опомниться и с диким криком: «Брысь отсюда, поганое отродье!» — помчалась назад, к корзине.
      Лиза тут же нехотя спрыгнула с корзины на землю, отбежала на несколько метров и, глядя на Горчицу немигающим взглядом, решительно и зло зашипела.
      — Ах, так ты пугать меня вздумал, оборотень проклятый! Ну погоди! Сейчас я с тобой разделаюсь! — вновь заорала Горчица и сделала шаг в сторону Лизы.
      По Лиза и не думала убегать. Она лишь немного отступила, припала к земле, словно готовясь к нападению, и зашипела ещё злей и решительней.
      Горчица почувствовала, что по коже у неё побежали мурашки. Она уже готова была снова броситься наутёк и бросить на произвол судьбы мышей, но тут взгляд её упал на лежащий у её ног булыжник.
      — Ну, держись, оборотень! — закричала она не своим голосом и, схватив камень, изо всех сил швырнула его в Лизу.
      Лиза, однако, не стала дожидаться, пока булыжник в неё попадёт, а рванула к стоящему рядом раскидистому дубу и, в мгновение ока вскарабкавшись на него, затаилась в густой листве.
      Горчица никак не могла успокоиться. Она всё приглядывалась к тёмной кроне и прислушивалась, нe донесётся ли оттуда шипение оборотня. Но ничего не увидела и не услышала. Оборотень не подавал признаков жизни. Тогда Горчица подняла с земли корзину и медленно, не переставая оглядываться, двинулась в путь.
      Лиза насторожённо следила за ней сквозь просветы в листве и, когда Горчица была уже далеко, решилась наконец спуститься с дуба. Однако первые же её движения так раскачали тонкую ветку, что Лила удержалась на пей только благодаря своей цепкости. «Как же мне отсюда слезть? — подумала Лиза, провожая вожделенным взглядом столь дорогую её сердцу корзину с мышами. — Неужели эта корзина так и уплывёт от меня?» Но ничего путного не придумывалось. Тогда она попробовала двинуться но ветке ещё раз. И вдруг — кр-рак! — ветка переломилась, и Лиза, сбивая листья и жёлуди, полетела вниз.
     
     
     
      Глава 11 ВАЛЕРЬЯН
     
      A в это время проходил под дубом огромный и толстый, однако сильно потрёпанный кот с красным, тоже потрёпанным, бантом на шее. Услышав треск высоко над головой, кот приостановился, с любопытством взглянул вверх и, к своему ужасу, увидел, что прямо на него камнем падает кошка. Спустя мгновение — он даже отпрыгнуть не успел! — Лиза уже оседлала его, словно цирковая наездница. Конь, а точнее, кот от удара аж присел. Но тут же резки дёрнулся, сбросил с себя Лизу и, отскочив в сторону, замяукал неожиданно топким, обиженным голосом:
      — Ты чего на меня бросилась, а?
      — Да не бросилась я, — сказала Лиза, с трудом приходя в себя, — а свалилась!
      — Тогда могла бы сделать это как-нибудь поаккуратней, что ли! Теперь у меня из-за тебя всё тело будет болеть! — продолжал ныть кот. — До чего же мне не везёт! То один на меня бросается, то другой! Вчера вот тоже выскочил один такой, вроде тебя, из кустов и сразу стал драться и орать, чтобы я убирался с его территории! А откуда ж мне было знать, что эта территория его? Эх, и зачем только я убежал из дому!
      Он прикрыл глаза, словно задумавшись, и тяжело вздохнул.
      Лиза глядела на него, такого жалкого и несчастного, и вдруг поняла, что где-то его уже видела. Только вот где? Она принялась перебирать в памяти всё, что с ней сегодня произошло, и... Ну конечно! Вспомнила! Да он же в точности тот самый кот, которого она сбросила с окна. И даже бант у него такой же!
      — Скажи, тебя случайно не Валерьяном зовут? — спросила она.
      Кот с удивлением взглянул на Лизу:
      — Точно, Валерьяном! А откуда ты знаешь?
      — Просто я тебя сегодня уже видела в одном доме, на окне.
      — В доме? — горько сказал Валерьян. — Я уже несколько дней пе был ни в каком доме!
      — Ну правильно! Та женщина так и сказала, что тебя нет уже несколько дней. А кот на окне был на тебя ужасно похож.
      — Так ты была в моём доме?! Сегодня?! И видела мою Оборочку?! — захлёбываясь от восторга, завопил Валерьян. — Ну как она там, без меня? Скучает? Переживает? Наверно, все слёзы выплакала, думая обо мне!
      — Да нет. что-то я слёз не заметила, — сказала Лиза.
      — Ты меня обманываешь! — закричал кот. — Она должна была плакать. Ведь я был для неё всем! Она мне всегда об этом говорила!
      — И всё же она не плакала, — твёрдо сказала Лиза. — И даже предложила мне остаться и жить у неё вместо тебя.
      — Вместо меня?! — вновь завопил, но на этот раз горько, Валерьян. — Вот, значит, как oim меня любит! Вот какова её благодарность за всё, что я для неё сделал!
      — А что ты для неё сделал? — спросила Лиза.
      — О! Я ел всё, что она мне давала, и тёрся о её ноги, и позволял себя гладить, даже когда мне
      этого не хотелось. Я радовал её своими играми, я ловил для неё мух, я услаждал её слух своим пением... Да мало ли что ещё... — Валерьян вздохнул.
      — Не переживай! — сказала Лиза. — Пока я у неё была, она тебя всё время вспоминала. Видно, она к тебе и вправду очень привязана.
      — Вот видишь! А ты говоришь «не плакала»! — приободрился Валерьян. — Ей никто, кроме меня, пе нужен. И вообще, разве меня можно сравнить... ну, хотя бы с тобой? Я такой большой и красивый! А ты такая маленькая и даже на кошку не очень похожа!
      — Это почему же? — не поняла Лиза.
      — Не знаю, — честно сказал Валерьян, — Но я таких кошек, как ты, никогда раньше не видел. Ты какой породы? Уж не болотная ли? Они, говорят, тоже рыжие и в полосочку...
      — Нет, я не болотная... — Лиза чуть-чуть замялась. — Я печё-ная!
      — Никогда не слыхал о такой породе! — удивился Валерьян. — Откуда ж ты взялась?
      — Из печи, — сказала Лиза. — Меня только сегодня испекли.
      — Что-что? — Кот в замешательстве поглядел на Лизу. — Так, значит, ты не настоящая кошка?
      — И- что вы все ко мне пристаёте! Настоящая — не настоящая! — возмутилась Лиза. — Сам подумай! Если бы я была не настоящей кошкой, разве могла бы я сейчас с тобой разговаривать?
      — Хм! Пожалуй, ты права, — согласился Валерьян. — А вообще-то мне всё равно, настоящая ты или нет. Главное, что ты необычная и... — Он оценивающе оглядел Лизу, — и симпатичная!
      Лиза была польщена и смущена. Ей ещё никто не говорил, что она симпатичная. Она даже зажмурилась от удовольствия.
      — Да, да! Симпатичная! — повторил Валерьян. — И даже очень! Кстати, не пора ли нам познакомиться? Меня, например, зовут Валерьян!
      — Да я же это знаю, — сказала Лиза.
      — И правда! У меня это вылетело из головы! — опомнился Валерьян. — А как зовут тебя?
      — Лиза.
      — Ничего имя. Годится! — похвалил Валерьян. — Так вот, Лиза, тебе бы ещё малость привести себя в порядок — и от тебя глаз нельзя будет отвести! А уж как бы тебе пошёл бант, я и не говорю!
      — Мне? Бант? — переспросила Лиза.
      — Ну конечно, тебе. Кому же ещё! Я бы даже отдал тебе свой, но мне он и самому очень идёт. Я с бантом отлично выгляжу, не правда ли?
      — Может быть... — уклончиво ответила Лиза.
      — Впрочем, я всегда отлично выгляжу. И с бантом, и без банта. Ты со мной согласна? — продолжал Валерьян, не замечая насмешливого Лизиного взгляда, — Моя Оборочка даже как-то раз сказала, что таких красавцев, как я, она в жизни не встречала! А какой я смелый и решительный! Вот взял и ушёл из дому, где так тепло и уютно и всегда вкусно пахнет рыбкой... — Тут Валерьян почему-то вздохнул и замолчал.
      — По-моему, — сказала Лиза, глядя Валерьяну прямо в глаза, — тебе очень хочется домой. Почему же ты не возвращаешься?
      — Я возвращаюсь, — опустил голову Валерьян. — Уже два дня, как возвращаюсь. Да всё не туда попадаю... Послушай, — он взглянул на Лизу с надеждой, — а ты бы не могла .меня туда отвести? Ты ведь сегодня там была!
      — Вряд ли я смогу тебе помочь, — честно сказала Лиза. — Я попала в твой дом случайно и его не запомнила... А вообще-то, — добавила она, увидев, как расстроился Валерьян, — может" быть, я его и вспомню. Только прежде помоги мне добыть мышку. Тут недавно проходил человек, так у него была целая корзина с мышами!
      — Мышку? — удивился Валерьян. — Зачем тебе мышку? Мыши — они такие невкусные! Вот если бы рыбку, да свежую, тогда — другое дело!
      — Ты говоришь в точности, как твоя хозяйка! — усмехнулась Лиза. — Так ты идёшь со мной или нет?
      — Ясное дело, иду! — кивнул Валерьян. — Отказывать даме — не в моих привычках!
      — Тогда скорее. И так мы потеряли слишком много времени! — сказала Лиза.
      — Скорее так скорее, — согласился Валерьян. — Видишь, какой я сговорчивый! Только не очень спеши, а то я за тобой не угонюсь.
      И они не слишком быстро, но и не слишком медленно побежали в ту сторону, где исчезла несколько минут назад Горчица.
     
     
      Глава 12 ПУСТАЯ КОРЗИНА
     
      Долго рыскали Лиза и Валерьян по спящим, тёмным улицам, вглядывались в каждый закоулок, заходили в каждый попадавшийся на пути двор. Несколько раз они видели вдалеке каких-то людей, которых Лиза принимала за Горчицу. Но когда Лиза и Валерьян к ним приближались, то оказывалось, что это совсем другие люди. И в руках у них не было никаких корзинок.
      — Всё! Дальше я не пойду! Дальше идти бесполезно! — сказал наконец Валерьян, бросаясь на траву у дороги. — Мы с тобой обошли весь город, но даже я с моим великолепным нюхом нигде вокруг не почувствовал запаха мышей!
      Лиза и сама понимала, что дальнейшие поиски напрасны. К тому же она ужасно устала. Поэтому она ничего Валерьяну не ответила, а только легла рядом с ним на траву и грустно уставилась вдаль.
      Но видно, счастье всё же бывает на свете. Ибо именно в этот момент Горчица вышла из-за поворота и направилась в их сторону. И в руках у неё была та самая вожделенная корзина с мышами.
      — Валерьян, гляди! Вот этот человек! Он идёт нам навстречу! — задохнувшись от неожиданности, прошептала Лиза и толкнула приятеля в бок.
      — А? Кто идёт? — завопил в испуге Валерьян, который уже успел уснуть.
      — Человек с мышами! — вновь шёпотом сказала Лиза. — Да не кричи ты так! А то он пас заметит!
      Только тут Валерьян увидел Горчицу. Вид её сразу Валерьяну не понравился, и он на всякий случай отполз подальше в траву. Она шла опустив голову и что-то бубнила себе под нос. Когда Горчица проходила мимо них, Лиза сразу же, к своей радости, почувствовала слабый мышиный запах.
      — Валерьян, чувствуешь? — почти беззвучно спросила она.
      — Уху! — так же тихо ответил Валерьян. — Запах недурён! Однако как же мы до этих мышей доберёмся? Я хоть и очень сообразительный, но ничего не могу придумать!
      — Есть у меня одна мысль, — сказала Лиза и что-то шепнула ему на ухо.
      На душе у Горчицы было неспокойно. Вроде бы всё она сделала как хотела. И следовало бы ей сейчас радоваться, а не мучиться. Но нет! Не было радости. Вдобавок ко всему, идя но этой пустынной, окружённой высокими заборами улице, вдруг вспомнила она оборотня из колодца, и ей стало совсем не по себе.
      «Что, если он появится вновь?» — подумала Горчица, и мурашки побежали у неё но спине.
      Словно в ответ на её страх, метрах в двадцати перед ней раздался у левого забора дикий кошачий вопль, и в то же мгновение Горчица увидела того самого оборотня, похожего на кошку. Хоть и было темно, Горчица сразу его узнала. Оборотень неспешно перебегал через дорогу, но на середине приостановился, взглянул на Горчицу наглым, леденящим душу взглядом, от которого у неё всё внутри оборвалось, и побежал дальше. У правого забора он издал ещё один душераздирающий вопль и исчез.
      Горчица в замешательстве остановилась. Мало того, что она была труслива. Она была ещё и суеверна и ни за какие деньги не прошла бы там, где перебежала дорогу кошка, тем более кошка-оборотень! Что делать? Не ждать же случайного прохожего! Ночью он может и не появиться вовсе. Придётся идти домой кружным путём.
      Горчица повернула назад и медленно, а затем всё убыстряя и убыстряя шаги, пошла прочь от этого ужасного места.
      Но что это? Вновь перед пей, только у другого забора, раздалось отвратительное кошачье мяуканье. И огромный чёрный кот с большим бантом на шее — тоже, по-видимому, оборотень — стал переходить дорогу прямо перед её носом.
      Горчица рванулась вперёд, побежала. Но кот оказался проворней. Не дав ей пересечь спасительной черты, он в два прыжка оказался на противоположной стороне улицы и вдруг тоже куда-то пропал.
      Да-а! Вот это положение! Ни назад, ни вперёд! Горчица ещё никогда в такое не попадала. Неужели ей так и стоять всю ночь на этой проклятой улице? И ведь неизвестно, что эти оборотни ещё придумают! И тут она вдруг сообразила, что выход есть. Нужно только перелезть через забор, а там уж она поторопится и сбежит от этих мерзких оборотней. «Правда, забор для меня чуть высоковат. Ну да ничего! Как-нибудь осилю!» — подумала Горчица и первым делом перекинула через забор корзину.
      Лизе и Валерьяну только того и надо было! Они со всех ног бросились к корзине и сорвали с неё материю. Корзина была пуста. И однако вкусный мышиный запах ещё курился над ней. говоря о том, что мыши в корзине были совсем недавно.
      Вы-то уж, наверно, догадались, куда они делись. Да-да! Горчица сумела совершить задуманное и запустила в дом кондитера Крема злых и голодных мышей. Сделать это оказалось довольно легко. Даже легче, чем Горчица предполагала. Как вы помните. Крем оставил окно в кухне открытым.
      Но Лиза и Валерьян ничего этого не знали. Увидев пустую корзину. они так расстроились, что даже не обратили внимания на Горчицу, появившуюся на заборе. Зато Горчица заметила их сразу и, потеряв от страха равновесие, свалилась на землю.
     
     
      Глава 13 ВАЛЕРЬЯН СПАСАЕТ ЛИЗУ В ПЕРВЫЙ РАЗ
     
      Грустно брела Лиза по улице. Она чувствовала себя усталой и совершенно разбитой. Следом за ней, чуть отстав, плёлся Валерьян и без остановки канючил:
      — Лиза, послушай! Может, поищем мой дом? Мышей нам всё равно не найти. Да и зачем тебе мыши? Ничего в них нет хорошего! А у моей Оборочки всегда найдётся для нас что-нибудь вкусненькое. Ну что ты всё молчишь и молчишь? Скажи хоть слово!..
      Но Лиза продолжала идти, принюхиваясь и ничего не отвечая.
      Наконец, когда Валерьян потерял уже всякую надежду её услышать, она вдруг резко повернулась к нему и упрямо бросила:
      — Хочу мышку, мур-мяу! Всё равно хочу мышку! Ты разве ещё не понял?
      Валерьян надулся и умолк. Нет. не такого ответа ожидал он!
      Стало ещё темнее. Чёрная туча слизнула с неба последние звёзды. Завыл, загудел в вершинах деревьев невидимый ветер. Начал накрапывать мелкий, противный дождик. Всё это заставило Валерьяна прервать молчание.
      — Ну вот! Только дождя нам и не хватало! — жалобно запричитал он — Теперь я наверняка простужусь и заболею! Ведь я такой чувствительный!
      И чтобы показать, какой он чувствительный, Валерьян тут же принялся шмыгать носом.
      — Знаешь, Валерьян, — не выдержала Лиза, — если ты сейчас же не прекратишь ныть, я уйду и буду искать мышей одна.
      Однако Валерьян был уже не в состоянии остановиться. Он начал кричать, что Лизе на него наплевать, что она эгоистка, что настоящая кошка никогда бы себе не позволила так с ним обращаться.
      И тогда Лиза побежала, не оглядываясь, вперёд. Она всё время старалась бежать под прикрытием листвы, чтобы не вымокнуть, ибо уже давно каким-то десятым чувством поняла, что влага для неё опасна.
      А дождик меж тем всё усиливался и усиливался и наконец превратился в ливень. Теперь от него Лизу не очень-то спасали даже самые густые деревья. Ливень налил повсюду гигантские лужи — не лужи, а настоящие озёра. Бежать стало труднее. Под ногами хлюпала вода. И тут вдруг широкая канава преградила Лизе дорогу. Часом раньите она на эту канаву не обратила бы внимания и легко через ггеё перепрыгнула. Но сейчас вода заполггила канаву до краёв и неслась по ней стремительным, бурлящим и пенящимся потоком.
      Лизе стало страшпо. «Прыгать или не прыгать?» — подумала она, замерев на краю канавы. Однако чем дольше Лиза смотрела на воду, тем ей становилось страшнее. И она поняла, что если не прыгнет сейчас, то не решится на это никогда.
      Ах! Что-то ёкнуло у неё в груди, и она в.злетела в воздух. К несчастью, раскисшая под ногами земля не позволила ей хорошенько оттолкнуться. Поэтому Лиза, не долетев всего-то нескольких сантиметров до противоположного края канавы, плюхнулась в воду и погрузилась в неё с головой. Бешено барахтаясь, Лиза заставила себя вынырнуть и закричала, захлёбываясь:
      — Спаси-ите! Топу-у!
      По крик её был слишком тих. И тут ещё невесть откуда вынырнувшая здоровенная палка больно ударила её по спине, отчего Лиза снова ушла под воду.
      «Конец!» — мелькнуло у неё в голове.
      И вдруг кто-то крепко схватил её. и — хлоп! — Лиза даже опомниться не успела, как оказалась сидя[цей на земле под огромным листом лопуха, где было почти сухо но сравнению с раскисшей от дождя дорогой, не говоря уж о вздувшейся и клокочущей канаве. А рядом с собой, под другим таким же огромным лопухом, Лиза увидела мокрого, как-то сразу уменьшившегося Валерьяна с обвисшим, грязным бантом на шее.
      — Так это ты меня спас? — догадалась Лиза.
      — Ну я... — нехотя, ещё задыхаясь от быстрого бега, сказал Валерьян.
      — А как же твоя простуда? Ведь ты такой чувствительный! — спросила Лиза.
      — Пройдёт, — коротко ответил Валерьян и, к удивлению Лизы, ничего больше не добавил.
      Несколько минут приятели сидели молча, приходя в себя после всего случившегося.
      На Лизу было жалко смотреть. Уши её опустились. Хвост налился водой и стал похож на мочалку. К счастью, Лизино тело не слишком промокло. Его предохранила плотная толстая корочка, которая, однако, стала от воды липковатой. Поэтому к Лизе тут же пристали какие-то мелкие листочки, семечки и иголки.
      — Лиза, тебе нужно хорошенько просохнуть и отдохнуть, — наконец сказал Валерьян, видя, что Лизу бьёт лёгкая дрожь, — Да и мне тоже это бы не помешало. Давай отсидимся в каком-нибудь тёплом и сухом местечке? А потом, обещаю, мы первым делом отправимся на поиски мышей.
      — Давай, — кивнула Лиза, которой и самой было ясно, что без этого не обойтись.
      Но им не повезло. Сколько ни бегали они по городу, сколько ни искали, а такое местечко всё не находилось. Еле передвигая ноги, вышли они на какую-то площадь и остановились под тусклым фонарём рядом с невысоким домом.
      — Валерьян, прости меня, но я больше идти не могу, — тихо сказала Лиза. Она прислонилась к фонарю и прикрыла глаза.
      Валерьян хотел было ей что-то ответить, но тут взгляд его случайно упал на дом, и мордочка его расплылась от радости.
      — Лиза! Окно... Окно открыто! — воскликнул он, — Это я заметил. Ну, не молодец ли я?
     
     
      Глава 14 МЫШИ
     
      Лиза взглянула на окно, и оно почему-то показалось ей знакомым. Но обдумать это она сейчас была не готова. Сейчас она мечтала лишь об одном: «Поскорее бы просушиться и отогреться».
      Меж тем Валерьян вспрыгнул бесшумно на окно и тут же, свесив вниз свой длинный хвост, до которого никому прежде не позволял дотронуться, показал Лизе глазами: хватайся!
      Лиза не заставила себя долго упрашивать и спустя мгновение уже сидела на окне рядом с Валерьяном.
      Они насторожённо вслушивались и вглядывались во тьму помещения — не грозит ли им какая-нибудь опасность.
      Тихо зашуршала занавеска... Или это не занавеска? Лиза с жадностью втянула носом воздух. Пахло мышами! И куда только подевалась её усталость! Глаза Лизы зажглись, тело напряглось. Она метнула взгляд в Валерьяна. Он тоже замер, и только ноздри его слегка подрагивали. Значит, и он почуял мышиный запax.
      Не сговариваясь, бросились они вниз, прямо на стайку мышей, копошащихся в пакете муки.
      — Кошки! Кошки! — запищали в страхе мыши и брызнули во все стороны.
      Пока Лиза раздумывала, за какой из них погнаться, Валерьян одну мышку ухватил зубами, другую придавил лапой, а третью с такой силой ударил хвостом, что она взлетела в воздух и, описав дугу, плюхнулась в ведро с водой.
      Не желая отстать от приятеля, Лиза рванулась наконец за крупной мышью, притаившейся у ножки стула. Но та юркнула в щель между двумя шкафчиками и наверняка бы улизнула, если бы не Валерьян, успевший схватить её за длиннющий хвост.
      Лиза расстроилась. «Что это со мной? — подумала она. — Неужели от усталости?» Она видела, что поймать мышку совсем не трудно. Мыши бегали не слишком-то быстро. Чувствовалось, что они пируют здесь уже давно. Такой вывод напрашивался сам собой — столько вокруг валялось погрызенных и попорченных мешочков и кульков, пакетов и картонных коробок, столько повсюду было рассыпано и размётано крупы, корицы, изюма, а также кусочков сухарей, печенья и сахара.
      Мягко вспрыгнув на стол, Лиза загребла лапой зазевавшуюся мышку, доедавшую маковый пирог, и легонько прижала её к столу. Затем она стала как бы играть с мышкой: то отпускать её, то догонять И так ласково притягивать к себе, что мышка, не выдержав таких нежностей, вскоре упала замертво.
      Ободрённая успехом, Лиза стала выискивать себе новую жертву. Но мышей больше не было видно. За последней, шустрой чёрной мышью, Валерьян махнул в ещё тёплую, не остывшую с вечера, печь. Было тихо. Только из глубокого зева печи слышалось довольное урчание Валерьяна.
      Лиза вздохнула. Она ещё не успела насладиться охотой. И тут вдруг она заметила в дальнем углу какую-то тень, если только можно говорить о тени в ночное время. Тень бесшумно, крадучись скользила к двери.
      Осторожно, чтобы не вспугнуть, Лиза подкралась к мышке и занесла над ней лапу. Но что это? Куда подевалась мышка? Неужели пролезла в эту еле заметную щёлку между дверью и стеной? Лиза с трудом отворила тяжёлую дверь и бросилась вслед. Мышка мелькнула в самом конце длинного коридора и пропала. Однако Лиза нюхом чувствовала, куда бежать. Она миновала одну комнату, другую, затем выскочила в небольшой, изогнутый углом коридорчик, и везде, где она пробегала, на полу оставалась белая мучная дорожка.
      Наконец Лиза вновь заметила мышку. Свет фонаря падал с улицы в окно, и было хорошо видно, как мышка юркнула в открытую дверцу кладовки. Там остальные мыши вместе со своим бесхвостым предводителем рассыпали и портили муку из мешков, поедали торты, пирожные и пряники, приготовленные к утренней продаже.
      — Спасайтесь! Сюда идёт кошка! — запищала дрожащим от ужаса голосом мышка и первая нырнула в низкий фанерный ящик у высокого стеллажа, на котором лежали основные запасы продуктов.
      Мыши попрятались кто куда — в мешки, в горилки, в банки и кувшины, в коробки и шкафчики.
      Только бесхвостый предводитель притаился за дверью и, когда Лиза ворвалась в кладовку, кинулся на неё сзади, схватил острыми зубами за правую заднюю лапу и... Да-да! Бесхвостый предводитель ощутил сладковатый вкус корицы и сдобы. От неожиданности он даже разжал зубы, а потом как закричит:
      — Хватайте её! Ешьте! Она не настоящая кошка! Она — сдобная!
     
     
      Глава 15 ВАЛЕРЬЯН СПАСАЕТ ЛИЗУ ВО ВТОРОЙ РАЗ
     
      И куда только подевался мышиный страх! В одно мгновение мыши вышли из своих укрытий и, окружив Лизу, стали нападать на неё со всех сторон. Три мыши вскочили на её хвост. Две — вспрыгнули ей на спину. А остальные всем скопом обленили её лапы. Даже та крохотная мышка, которая трусливо убегала от Лизы, теперь прыгнула на неё с высокого ящика и вцепилась острыми зубками ей в ухо. Сколько Лиза пи вертела головой, сколько её ни стряхивала, мышка только крепче сжимала зубы и раскачивалась, как маятник.
      Лиза отбивалась как могла. Она откидывала мышей лапами, царапала их когтями, хватала зубами. Ей даже удалось опрокинуть на них бутылку подсолнечного масла и таким образом вывести нескольких из строя. Но разве устои1пь против всех этих злых и зубастых мышей? Вот уже Лиза потеряла кончик уха. Вот уже осталась без хвоста!..
      «Неужели меня, кошку, съедят мыши? — подумала она, с трудом отбивая натиск самого бесхвостого предводителя. — Ах, был бы здесь Валерьян! Уж он бы им показал!»
      И тут, словно подслушав её мысли, в кладовку ворвался Валерьян. Он нашёл Лизу но мучной дорожке, которую она оставила на полу. Шерсть на спине Валерьяна стояла дыбом. Глаза горели. Он бросился на мышей, как лев! Нет, как дюжина львов! И спас Лизу от верной смерти. Даже бесхвостому мы1ииному предводителю не удалось от него сбежать.
     
      — Мя-яу! — проурчал Валерьян и с удовольствием погладил свой живот. — Мы неплохо поохотились. Ты со мной согласна, Лиза?
      Но Лиза ничего ему не ответила. Молча уселась она возле развороченного шкафчика с вареньями, пряностями и крупами, с грустью взглянула на свой обглоданный хвост, лежащий неподалёку, и принялась зализывать языком покусанные лапы.
      — Лиза, ты чего? - спросил, недоумевая, Валерьян. — Хочешь ещё мышку?
      — Какую мышку, Валерьян! О чём ты говоришь! — с горечью сказала Лиза. — Мне стыдно, ужасно стыдно! Теперь я и сама поняла, что я — не настоящая кошка! Разве настоящая позволила бы мышам на себя наброситься? Разве она дала бы откусить себе хвост? Ах, Валерьян, я такая несчастная!
      — Пожалуй, ты нрава... — кивнул, соглашаясь, Валерьян, — Но расстраиваться ни к чему. Ведь я тебя спас и всё закончилось благополучно. Я молодец, по правда ли?
      Он хотел ещё что-то добавить, по не успел, потому что в этот самый момент в кладовке вспыхнул свет, и на её пороге появился хозяин дома, разбуженный диким кошачьим мяуканьем, пронзительным мышиным писком и звоном разбитой посуды.
      — Что здесь происходит?! — сердито крикнул он, обводя взглядом помещение. — Сейчас кому-то здорово попадёт!
      Лиза тотчас его узнала. Это был тот самый человек, который её испёк.
      «Так вот почему окно показалось мне таким знакомым! — поняла она. — Нужно бежать. Не то нам с Валерьяном не поздоровится!»
      Однако Лиза не могла сдвинуться с места. Ноги не слушались её и как будто приросли к полу. Она теперь была совсем не той Лизой, которую кондитер Крем вылепил из теста и испёк всего несколько часов назад. Она была совсем другой — усталой и вконец обессиленной Лизой.
      А храбрец Валерьян, который только что с таким бесстрашием сражался с мышами, забился в дальний угол кладовки и жалобно замяукал.
      Но кондитер Крем неожиданно взглянул на Лизу таким добрым, всё понимающим взглядом и, нагнувшись, так ласково провёл рукой по её изъеденной мышами хлебной шёрстке, что Лизе стало ясно: он тоже её узнал и бояться ей нечего! От этого Лизе сразу стало так легко и приятно, что она с благодарностью подалась к нему всем телом и, храбро потёршись о его ноги, промурлыкала:
      — А мыши, мур-мяу, здесь всё-таки были!
      — Уж это я вижу! — усмехнулся Крем. — А ещё я вижу, что тебе от них изрядно досталось. Ну да ничего! Как говорится, первый блин комом! Не расстраивайся! Утром я испеку тебе новую шёрстку и новый хвост. И будешь ты даже красивей, чем раньше! А теперь скажи мне, что это за смельчак прячется там в углу? — И он кивнул в сторону всё ещё дрожащего от страха Валерьяна.
      — Это мой друг, Валерьян! — сказала Лиза. — Если бы не он, меня бы съели мыши!
      — Так ты, оказывается, и вправду храбрый кот! — воскликнул кондитер. — Что ж! Тем лучше. Тогда я не буду возражать, если ты останешься у нас...
      — И верно, Валерьян, оставайся! — повернулась к другу Лиза. — Тебе здесь будет хорошо. И потом, вдруг снова появятся мыши? Как же я без тебя с ними справлюсь?
      — Всё правильно. Я незаменим! — важно кивнул Валерьян, который уже пришёл в себя и понял, что в этом доме никто и ничто ему не угрожает. — Да только очень уж домой хочется!
      — Останься хотя бы на время, — попросила Лиза. — А когда я снова приму прежний вид и восстановлю силы, мы тут же отправимся искать твой дом.
      — Ладно уж! — согласился Валерьян. — Только дайте мне чего-нибудь перекусить. А то я так разнервничался, что даже проголодался!
     
     
      Глава 16 ОБОРОТНИ
     
      Вернувшись домой. Горчица швырнула корзину на пол и сразу же, как была, в бота> и плаще, бросилась на постель. Тело её саднило от удара о землю голова кружилась от усталости. Горчица мечтала только об одном — как бы поскорей уснуть и забыть наконец эту страшную ночь и котов-оборотней, при воспоминании о которых ужас охватывал всё её существо. Но едва Горчица закрыла глаза, как коты появились вновь. Только на этот раз их было не два, не три, а великое множество! Коты сидели на заборах и деревьях, в густой траве и под кустами. Даже с неба, из плотного чёрного воздуха, глядели на неё горящие и немигающие кошачьи глаза. В лапах некоторых котов были мыши. Одну из них — с оторванным хвостом — Горчица узнала. Мышь дёргалась и пронзительно питцала. Горчица рванулась, желая выскочить из дьявольского кольца оборотней. Но коты быстрыми перебежками и какими-то другими непонятными перемещениями отсекли ей со всех сторон дорогу. И тут Горчица сообразила то, чего, к сожалению, не смогла сообразить час назад. Всего-то и нужно, что плюнуть три раза через левое плечо, и можно идти там, где перешёл дорогу чёрный кот. Но когда Горчица попыталась это сделать, у неё ничего не вышло. Слюны не было — так пересохло у неё во рту от страха. А коты меж тем стали сжимать свой круг и при :)том всё увеличивались и увеличивались в размерах. Когда каждый из них стал ростом не меньше тигра, они вдруг разинули свои огромные зубастые пасти и заорали так, что заходили ходуном деревья: «Хотим мышку! Хотим мышку!» Ещё секунда — и коты набросились бы на неё и сожрали вместо мышки...
      К счастью, Горчица успела открыть глаза. Какое-то время она лежала, глядя в потолок и дрожа от ужаса. Однако усталость взяла своё, и Горчица снова закрыла глаза. На неё тут же надвинулись эти гигантские голодные коты. И всё повторилось сначала.
      Так прошла вся ночь. Утро застало Горчицу совершенно разбитой. С трудом поднявшись, она скинула наконец свой длинный чёрный плащ, заставила себя выпить чашечку кофе, чтобы хоть чуть-чуть взбодриться, и вышла из дому. Ноги сами повели её к Кремовой площади. Вид её был ужасен. Лицо серое, помятое. Щёлочки глаз ещё более сузились. Пожарник Водомёт, встретившийся с ней па улице, даже участливо спросил, не заболела ли она.
      — Лучше на себя погляди! — процедила сквозь зубы Горчица. — Вон какой у тебя с утра пораньше нос красный!
      — Грубая вы женщина! — обиделся Водомёт. — Теперь я знаю, почему ваши пирожки несъедобные.
      Но Горчица была уже далеко и этих слов не слышала. Зато она теперь вслушивалась в обрывки фраз, доносящихся со всех сторон, надеясь из них узнать, что люди думают о ночном разгроме в доме кондитера. Но горожане говорили о чём угодно — о погоде, о своих делах, о предполагаемых покупках, — только не об этом. Словно Горчица и не запустила к Крему злых и голодных мышей.
      «Как же так? Чтобы никто ничего не знал? — недоумевала Горчица. — Но ведь этого не может быть! Слухи у нас в городе распространяются мгновенно. Может, что-то случилось? Но тогда что? — Она задумалась, и вдруг её пронзила ужасная догадка: — Коты! Ну конечно! Это они проникли в дом Крема и погубили моих мышей! Одного не пойму: откуда им стало про этот дом известно? А что, если они прочитали мои мысли? Хм! Похоже, что так! Ведь они — оборотни! Вылитые оборотни! Особенно тот чёрный кот, с бантом па шее!» — От возбуждения Горчица даже не заметила, что последнюю фразу произнесла вслух.
      И тут же за сё спиной раздался чей-то голос:
      — Чёрный кот с бантом на шее? Пожалуйста, скажите, где вы его видели? Я его уже несколько дней ищу.
      Горчица в страхе обернулась: «Ну вот! Кто-то ещё прочёл мои мысли!»
      Перед ней стояла портниха Оборочка. Глаза её глядели на Горчицу с мольбой.
      — Вы только что говорили про чёрного кота с бантом... — вновь начала она.
      — Ничего я не говорила! Я вообще рта не раскрывала! — закричала, попятившись. Горчица. — Чего ты ко мне пристала со своим котом?
      Метнув в Оборочку затравленный взгляд, она быстро-быстро пошла от неё прочь.
      «Что это она так разволновалась? — удивилась Оборочка. — И почему не захотела мне рассказать о Валерьяне? Видать, тут дело нечисто! Пойду-ка за ней. Может, что и узнаю...»
      Оборочка следовала за Горчицей довольно долго, стараясь не слишком к ней приближаться, но и не слишком отставать, чтобы не упустить её из виду. И всё это время Горчица шла не оглядываясь и низко опустив голову, словно о чём-то напряжённо думала. Когда она вышла на Кремовую площадь и остановилась у дверей кондитерской, Оборочка тоже остановилась и стала ждать, что же будет дальше.
      А Горчица меж тем стояла в нерешительности и всё не заходила внутрь. Наконец она пересилила себя и открыла дверь. Негромко звякнул колокольчик. Горчица вздрогнула, боязливо переступила через порог и в ту же секунду увидела Крема. Он стоял за прилавком и разговаривал о чём-то с покупателем.
      Горчица огляделась. Со всех сторон её окружали богатые застеклённые витрины со всевозможными сладостями. Чего здесь только не было! Пирожные и пряники, карамель и шоколад и многое-многое другое. И всё это аппетитное, разноцветное, так и притягивающее взгляд! А у дальней стены стояли огромные плетёные корзины с поджаристыми золотистыми булками. Всё вокруг было чисто, аккуратно. Никаких следов разгрома!
      — Чего-нибудь желаете купить? — Крем повернул наконец голову к Горчице. — Булочки с корицей ещё горяч... — И тут он, узнав Горчицу, осёкся.- Горчица, ты? Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя!
      Горчица смотрела на пего исподлобья и молчала.
      — В чём дело? Что случилось? — участливо спросил Крем. — Ты как-то странно выглядишь! Может, тебе нужна моя помощь?
      По-прежнему ничего ему не отвечая, Горчица перевела взгляд на красивый прилавок сбоку от кондитера, и вдруг лицо её скривилось, как от боли. Из-под прилавка глядели на неё четыре сверкающих кошачьих глаза!
      «Они или не они?» Сердце Горчицы бешено забилось. Глаза округлились от ужаса. Она стала судорожно хватать ртом воздух.
      — Чего это она на меня так уставилась? Понравился я ей, что ли? — удивлённо спросил у Лизы Валерьян, который не узнал Горчицу без платка.
      Лиза усмехнулась. Она-то эти щёлочки-глаза и этот острый нос сразу узнала.
      — Конечно, понравился, — сладко промурлыкала она. — И я, мур-мяу, даже знаю — за что.
      Валерьян с интересом поглядел на Лизу.
      — За то, что ты ночью съел всех её мышей!
      — Так вот, значит, кто это! — Валерьян от любопытства даже вылез из-под прилавка, и сразу стал хорошо виден его красный свежевыстиранный и аккуратно выглаженный бант.
      Лиза, не желая отстать от приятеля, последовала за ним. При этом она непроизвольно размахивала своим новым рыжим хвостом, что, как известно, является признаком сильного кошачьего неудовольствия.
      «Они!» Теперь-то Горчица это знала точно.
      — А-а-а! Оборотни! Не приближайтесь ко мне! Не ешьте меня! — закричала она не своим голосом и бросилась вон из кондитерской, едва не сбив с ног стоящую в дверях Оборочку, чей восторженный взгляд был устремлён на Валерьяна.
      — Сумасшедшая! — сказал покупатель и поглядел на Крема.
      Крем с необъяснимым выражением лица покачал в ответ головой.
     
     
      ЭПИЛОГ
     
      С тех пор о Горчице никто в Пастиле больше не слышал. Она исчезла раз и навсегда. Даже домой из кондитерской не заскочила, чтобы взять свои вещи. Хочется верить, что в том месте, где она поселилась, люди сумели наконец оценить по достоинству её кондитерское искусство.
      Валерьян вернулся к своей обожаемой Оборочке и никуда теперь из дома не выходит, ну разве что к Лизе, да и то не иначе как со своей хозяйкой. Оборочка на Валерьяна не нарадуется, потому что ест он ещё лучше, ещё больше, чем раньше, и стал таким огромным и толстым, что еле в дверь проходит.
      Зато Лиза часто бывает у Валерьяна в гостях и приносит ему в подарок вкусных маленьких мышек. Нет, нет! Не настоящих! Не подумайте, что в доме Крема снова завелись мыши! Просто Крем придумал особых мышек — мышек из теста с мясом. Только называет он их почему-то не мышками, а пельменями. И полюбили этих мышек не только Лиза с Валерьяном, но и все остальные жители Пастилы. Причём люди почему-то любят их есть с горчицей и при этом — странное дело! — никогда горчицу не ругают.
     
      1976 — 1991
     
     
     
      ...И ДРУГИЕ СКАЗКИ
     
     
      СКАЗКА ПРО ТУЧКУ СО СКВЕРНЫМ ХАРАКТЕРОМ
     
      Жила-была тучка. Она была ужасная плакса. Утром она плакала оттого, что светло. Вечером — оттого, что темно. В понедельник — что далеко до воскресенья. В воскресенье — что надоело отдыхать. Никто и никогда не видел её весёлой. Друзей у тучки не было. Был лишь один приятель — ветер. Да и тот с трудом выносил её слёзы. Он всегда, когда её встречал, смеялся и спрашивал: «Из-за чего ты плачешь на этот раз?» А тучка, хоть его смех был ей и неприятен, отвечала: «Оттого, что солнце слишком напекло мне спину» или «Оттого, что туман не позволил мне сегодня полюбоваться на себя в озере».
      И тогда ветер смеялся ещё сильнее, а тучка от обиды ещё горше плакала.
      Но однажды ветер не выдержал и сказал ей так:
      — Погляди на облака! Какие они светлые и воздушные! И никогда не плачут. А ведь облака — твои родные сестры! Ты должна стать такой же весёлой, как они.
      Тучке было очень неприятно, что ветер хвалит её сестёр, а о ней самой доброго слова не скажет. Поэтому она, ничего ему не ответив, зарыдала, да так сильно, что с деревьев от её слёз посыпались листья и иголки, а на дорогах появились огромные лужи, из-за которых по дорогам нельзя было теперь ни пройти, ни проехать.
      — Ну и плакса же ты! - рассердился ветер. — Честное слово, я такой плаксы ещё никогда не видел!
      — Ах. я не могу не плакать! — рыдала тучка. — Всё вокруг так плохо!
      — А ты попробуй. Расскажи сама себе какую-нибудь весёлую историю. Вот и забуде1ль про слёзы.
      Но как ни старалась тучка, какие истории себе ни рассказывала, ничего у неё не выходило. Слёзы сами собой лились у неё из глаз.
      — С тобой не соскучишься!.. — вздохнул ветер. — Если так будет продолжаться и дальше, всё вокруг размокнет и никто больше не захочет здесь жить. Ни бабочки, ни жуки, ни птицы, ни звери.
      ~ Ветер, — всхлипнула тучка, — неужели я никому не нужна?
      — Никому.
      — А лужам?
      — Вот разве что лужам!
      — Ах я бедная! Ах я несчастная! Что мне делать? Как жить дальше?.. Послушай, ветер! Давай полетим с тобой по свету. Может, кому-нибудь я всё-таки буду нужна?
      — Ладно уж, — проворчал ветер. — Но только в дороге ты должна мне что-нибудь спеть. Да повеселее! А не то, боюсь, я и сам заплачу...
      И они полетели. И пока летели, тучка пела для ветра такую песенку:
     
      Весёлая тучка
      Когда-то жила.
      Ах. как эта тучка
      Была весела.
      Серьёзной бы тучке
      Быть полагалось.
      Мокрей и плаксивей,
      А тучка смеялась.
      Смеялась она.
      Как младенец в тазу,
      Ха-ха-хохотала
      Над громом в грозу.
      Но как-то случилась
      Такая потеха,
      Что лопнула бедная тучка
      От смеха.
      И сразу же дождик
      Весёлый полил
      И сто двадцать пять
      Городов затопил.
      С тех пор не могу я
      Никак разобраться:
      Что лучше для тучки —
      Рыдать
      Иль смеяться?
     
      — Что ж! Твоя песня мне понравилась, — сказал ветер, когда тучка закончила петь.
      — Правда? — не могла поверить тучка.
      — Правда!
      Тучка даже всхлипывать перестала. Она огляделась вокруг и вдруг увидела вдалеке море, а на море — корабль. Корабль почему-то не плыл, а стоял на месте. Тучка и ветер подлетели поближе и увидели, что паруса на его мачтах висят, как тряпки.
      — Что это с ним? — удивилась тучка. — Почему он не плывёт?
      — Ему нужен я! — сказал ветер и подул в паруса.
      Паруса сразу же надулись, и корабль побежал по невесть откуда
      взявшимся волнам. На палубу корабля вышел капитан.
      — Как хорошо, — воскликнул он, — что появился ветер! Но только зачем он принёс с собой тучку?
      От этих его слов тучка вздрогнула и снова зарыдала. Слёзы её упали на капитана и, прежде чем он успел спрятаться в каюту, вымочили его насквозь.
      — Капитан прав. Здесь ты тоже не нужна, — сказал ветер, отдувая тучку подальше от корабля.
      — Но я же могу вымыть палубу!
      — Это матросы сделают и без тебя.
      И понёс ветер тучку всё вперёд и вперёд.
      К вечеру подлетели они к большому городу. Им очень повезло. Как раз сегодня в городе был карнавал. На всех домах висели флаги, на балконах — ковры. В небе парили огромные улыбающиеся воздушные змеи и яркие разноцветные шары. Каждую минуту стреляли пушки, и город озарялся весёлыми огнями салюта. Люди в масках и нарядных карнавальных костюмах толпами ходили по улицам и площадям, пели, танцевали и ели мороженое. Всё было так прекрасно, что тучка даже забыла заплакать.
      — Погляди, ветер, — неожиданно улыбнулась она. — Погляди, какие все довольные и счастливые. Ах, я тоже хочу петь и танцевать. Я тоже хочу мороженого.
      Но конечно, никто не пригласил тучку спуститься пониже и принять участие в карнавале. И от этого тучка так расстроилась и так громко всхлипнула, что над городом прокатился гром. Забарабанили тучкины слёзы по крышам, но мостовым, по людям в карнавальных костюмах. Где же веселье, царившее на улицах ещё минуту назад? Куда подевались флаги и ковры, оркестры и лотки с мороженым? Город опустел, и только две бездомные собаки бегали взад-вперёд по площади, не зная, куда спрятаться.
      — Ну вот! И здесь я никому не нужна! — не переставая рыдать, сказала тучка.
      Ветер ей ничего не ответил. Он был зол па тучку. Ему очень понравился карнавал. И надо же было так невовремя заплакать!
      «Тучка неисправима, — подумал ветер. — Она даже в самом весёлом всегда находит грустную сторону».
      Безнадёжно взглянув на плаксу, он тяжело вздохнул и полетел назад, к дому.
      — Постой. ветер! Куда же ты? — запричитала тучка. — Неужели ты оставишь меня одну в таком ужасном настроении? Ну, пожалуйста, полети со мной в нос.11едний раз. Я очень тебя прошу!
      — Будь но-твоему, — нехотя согласился ветер. — Но если и теперь всё повторится заново, то я и вправду больше никуда тебя не отнесу.
      На этот раз они летели очень и очень долго. Вокруг становилось всё жарче и жарче, небо всё голубее, а вместо стройных и зелёных деревьев сначала появились низкие и совсем жёлтые, чахлые деревца, а потом и они пропали.
      — Ну и пекло! — сказал ветер и вытер пот со лба. — Интересно, куда это мы попали?
      — Кар-р-р! — закричала невероятно тощая чёрная ворона. Она пролетала как раз под ними. — Кар-р-р! Вы находитесь в Великой Жёлтой стране...
      «Жёлтой стране... стране... не-э-э-э»... — всё тише и тише становился её голос и наконец исчез совсем.
      Ворона сказала правду. Эта была самая настоящая Великая Жёлтая страна. Ни одного зелёного листика, ни одной зелёной травинки нельзя было здесь найти. Всё вокруг высохло под лучами беспощадного солнца, всё было сожжено. Голодно жилось в этой стране. Даже малютке муравью тут трудно было прокормиться. Из-за постоянных неурожаев люди здесь стали хмурыми и неприветливыми. Да и как могло быть иначе, если воды едва хватало, чтобы напиться. Жалкие, тощие ручейки еле-еле текли по иссушенной земле, то и дело норовя уйти в песок. Птицы сидели нахохлившись в призрачной тени мелких кустов, а зверей вообще нельзя было увидеть. Они попрятались в свои норы, ожидая мнимой ночной прохлады.
      — О! Какая ужасная страна! — прошептала тучка. — Какие несчастные люди! На них невозможно смотреть без слёз, И не пытайся меня остановить, ветер. Я всё равно заплачу!
      И она начала плакать так сильно, как не плакала ещё никогда в жизни.
      Её слёзы падали на землю яростным ливнем, заливали дороги, поля, вспучивали ручьи...
      «Сейчас меня начнут ругать и гнать отсюда!» — с ужасом подумала тучка, но остановиться не могла.
      И тут произошло чудо!
      Птицы, звери и люди, вместо того чтобы спрятаться, выскочили из своих нор и домов и начали каждый на своём языке петь и кричать:
      - Дождь! Дождь! К нам пришёл дождь!
      Две недели без перерыва плакала тучка — правда, теперь от радости, что здесь она нужна. Две недели носил её ветер по всей Великой Жёлтой стране. Две недели помогала она прорастать хлебам на полях и травам на .лугах.
      И вдруг тучка заметила, что не может больше плакать.
      — Ветер, что это со мной случилось? — с испугом спросила она.
      — Постой! — удивился ветер. — Да ты. никак, превратилась в облако!
      — Неужели? — плаксивым голосом сказала тучка. — Но мне было совсем неплохо, когда я была тучкой.
      — Не беспокойся. При твоём характере ты скоро опять ею станешь! — рассмеялся ветер, помахал тучке рукой и на этот раз улетел. Улетел по своим ветряным делам.
     
     
      СЛОНЁНОК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ СОВЕРШИТЬ ЧТО-НИБУДЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ
     
      Жил-был маленький слонёнок. С виду он был самым обыкновенным слонёнком. По крайней мере, так считали все окружающие. По сам-то он, конечно, знал, что это не так. Потому что у него была ЗАВЕТНАЯ МЕЧТА. Слонёнку очень хотелось совершить что-нибудь замечательное. Такое ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ, чтобы все-все вокруг его ЗАМЕЧАЛИ. Правда, пока ему никак не удавалось придумать, что бы такое совершить. Но он не отчаивался.
      И вот однажды утром слонёнок вскочил с постели и радостно закричал.
      — Ура! — закричал он. — Как же я раньше не додумался? Чтобы все-все меня замечали, нужно взобраться на оч-чень высокую гору и взлететь с неё, как жаворонок. Уши у меня большие. Даже больше, чем птичьи крылья. Так что я наверняка смогу полететь., Да! Похоже, что это будет ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!
      Ни минуты ие раздумывая, слонёнок вышел из дому и направился в сторону очень высокой горы. Но не успел он пройти и десяти шагов, как увидел, что навстречу ему идёт заяц и тащит за собой небольшую тележку.
      — Привет, заяц! — сказал слонёнок. — Куда это ты спешишь?
      — Уф-ф! Капусту домой к обеду везу, — ответил заяц. — Семья-то у меня знаешь какая большая! Уф-ф!
      — Ах, как это хорошо! Значит, у вас всегда весело, — сказал
      слонёнок. — Почему же ты всё время повторяешь «уф-ф» да «уф-ф»?
      — Тележка у меня очень уж тяжёлая! Вот я и говорю «уф-ф». От этого «уф-ф» сразу как будто легче становится.
      — Хочешь, я тебе помогу? — предложил слонёнок.
      — Что ж, помоги! — разрешил заяц.
      И они повезли тележку. Точнее говоря, тележку вёз слонёнок, а заяц бежал сзади и всё время повторял «уф-ф», «уф-ф». Должно быть, он ужасно устал.
      — Знаешь что? — сказал слонёнок. — Садись-ка ты тоже на тележку.
      — А ты довезёшь? Я ведь тяжёлый!
      — Конечно, довезу! — рассмеялся слонёнок и запел такую песенку:
     
      Ну разве заяц —
      Это груз?
      Я в миг свезти
      Его берусь!
      Вот если б двести —
      Нет, пятьсот! —
      В тележку зайцев посадить,
      Тогда б сказал себя я:
      — Вот
      Теперь её
      Не дотащить!
     
      Всем известно, что, напевая песенку, идёшь почему-то намного быстрее. Так получилось и на этот раз. Слонёнок даже не заметил, как подошёл к домику зайца.
      — Спасибо тебе, слонёнок! Ты очень мне помог, — сказал заяц. — Не хочешь ли зайти — пирога с капустой отведать? Моя зайчиха их прекрасно печёт.
      — Ах! Я так люблю пироги с капустой! — воскликнул слонёнок, однако тут же добавил: — Но сейчас я очень спешу. Извини!
      И он снова пошёл в сторону очень высокой горы. И пока на, на языке у него всё время вертелось заячье «уф-ф».
      — Вот привязалось! — рассердился слонёнок. — Что мне с ним делать? Может, вставить его в свою песенку?
      И правда, «уф-ф» пришлось ей как раз впору.
     
      Как много ещё
      Мне нужно успеть:
      На гору залезть.
      Потом полететь...
      Уф-ф, работёнка!
      А всё для чего?
      А всё для того.
      Чтоб видели все
      За-ме-ча-тель-ного,
      Уф-ф, слонёнка!
     
      Так пел слонёнок, шагая по дороге. И вдруг он увидел жирафа, который строил что-то ужасно большое. Такое большое, что даже, можно сказать, огромное!
      — Ух ты! — воскликнул слонёнок. — Вот это да! — воскликнул он ещё раз. — Вот это сооружение!
      — И никакое это не сооружение, — обиделся жираф. — Это мой дом!
      — Твой дом? Но он такой узкий! Как же ты будешь в нём спать?
      «И правда, как?» — расстроился жираф. Но не переделывать же всю работу. И поэтому он сказал:
      — Я буду спать стоя. Все жирафы спят стоя. Как и слоны. Неужели ты этого не знаешь?
      — Не знаю, — смутился слонёнок. — Ведь я ещё маленький. А скажи, сколько этажей будет в твоём доме?
      — Один. Но оч-чень большой этаж. Сам видишь, какой я высокий. К сожалению...
      — Почему — к сожалению? — не понял слонёнок.
      — Потому что, будь я поменьше, мне бы и дом понадобился поменьше. А так день и ночь работаю, работаю — и всё никак не управлюсь!
      — Хочешь, я тебе помогу? — спросил слопёпок.
      — Конечно, хочу.
      И они принялись за работу.
      Слонёнок, передавая кирпичи, кричал: «Э-ох!» Жираф, выкладывая стенку, добавлял: «У-ух!» И от этого слонёнку стало так весело, что он даже запел. Сначала его пение было похоже па что-то вроде «мыр-мыр-мыр», потом — на что-то вроде «быр-быр-быр». Но вскоре ато «мыр-мыр-быр» превратилось в небольшую песенку.
      И песенка была вот такая:
     
      Мы строим дом.
      Высокий дом,
      А не со-о-ру-же-ние.
      Чтоб спал жираф,
      В кровати встав.
      Всегда отняв.
      Всегда разняв...
      Ах, нет! Не так!
      Всегда приняв
      Прямое положение!
     
      Наконец дом был готов. Он получился высоким и узким. Как раз таким, каким хотел его видеть жираф.
      — Замечательно! Спасибо тебе, слонёнок! — воскликнул жираф. — Без тебя я бы никогда не построил такой прекрасный дом! Пошли ко мне. Я тебя чаем с банановым вареньем угощу.
      — Ах! Я так люблю банановое варенье! — вздохнул слонёнок. — Но лучше в другой раз. Я сейчас очень спешу.
      И он опять пошёл в сторону очень высокой горы.
      Теперь до горы было совсем близко. Нужно было только пройти немного по берегу реки. Но тут слонёнок услышал чей-то плач. Он огляделся по сторонам и увидел на другом берегу телёнка, который заливается горючими слезами.
      — Почему ты плачешь? — спросил слонёнок. — Тебя кто-нибудь обидел?
      — Никто-о! Просто у меня болит живо-от! Я съел скатерть с обеденного стола.
      — Зачем же ты её съел?
      — Ах! Она была такая красивая! Цветы и травка на ней были совсем как настоящие. Я не удержался и пожевал их немного, потом ещё немного и ещё чуть-чуть... И вдруг я заметил, что жевать больше нечего. Я очень-очень му-учаюсь1
      — Ты должен пойти к врачу, — сказал слонёнок.
      — Не могу-у! Больно! — ответил телёнок и заплакал горше прежнего.
      «Надо ему помочь», — решил слонёнок и побежал за доктором.
      А в это время доктор спал в маленьком бассейне во дворе своего дома. Да и не могло быть иначе. Ведь он был бегемотом.
      Вдруг сквозь сон послышалось ему, что кто-то его зовёт. Бегемот открыл глаза и увидел перед собой слонёнка.
      — Отдохнуть не дадут! — недовольно проворчал он.- В чём дело?
      — Произошло ужасное несчастье! Телёнок съел целую скатерть. И теперь у пего болит живот.
      — Вот всегда так! Сами натворят глупостей, а мне идти выручать! — сказал бегемот. — На прошлой неделе обезьяна решила сбить лбом кокосовый орех и, конечно, набила шишку. И сразу же ко мне — спасите, доктор, помогите!
      — Значит, вы со мной но пойдёте? — расстроился слонёнок.
      — Пойду, обязательно пойду! Уж и поворчать не дадут! — буркнул бегемот, вылез из бассейна и пошёл вслед за слонёнком.
      «Ах, какой он строгий, какой серьёзный! — думал слонёнок, глядя на важно ступающего бегемота. — Сразу видно - настоящий доктор!»
      Наконец они подошли к реке.
      — Где же больной? — спросил бегемот, — Я никого вокруг не вижу.
      — Он на том берегу.
      — На том берегу? А как же мы туда доберёмся?
      — Переплывём, конечно!
      — Что ты! — воскликнул бегемот. — Я очень боюсь глубины. И ещё пиявок! Они так щекочут, когда я влезаю в реку! Из-за них я купаюсь только в своём бассейне.
      Слонёнок растерялся:
      — Как же помочь телёнку?
      И тут взгляд его упал па длинные и толстые брёвна, лежан1,ие неподалёку. Cpaзу же замечательная мысль пришла ему в голову. Слонёнок подскочил к брёвнам и начал по очереди тянуть их к реке. Брёвна были очень тяжёлыми, но слонёнок всё тянул и тянул. И наконец все брёвна оказались у самой воды.
      — Ты хочешь построить мост? — спросил бегемот. — Это совсем не просто!
      — А я возьму и построю! — упрямо сказал слонёнок и запел:
     
      «Ужасно трудно
      Строить мост», —
      Сказал мне как-то
      Кто-то.
      Но взялся я —
      и будет мост
      Широкий мост
      И прочный мост!
      Чтоб мог выдерживать
      Мой мост Слона
      И бегемота!
     
      Песенка и на этот раз помогла слонёнку легче справиться с работой. Уложив последнее бревно, слонёнок сказал:
      — Готово! Можно переходить! — и первым перебежал по мосту на другой берег.
      Бегемот, осторожно ступая, перешёл вслед за ним, огляделся и сказал:
      — Мы, кажется, напрасно переходили. Больного нигде нет. Наверно, он испугался и ушёл.
      — Му-у! Я здесь! — послышалось из-за кустов, и оттуда показался телёнок. — Я думал, что вы ещё не скоро придёте, вот и прилёг в сторонке. Когда лежишь, живот не так сильно болит.
      — Ну-ка, больной, откройте рот, — сказал бегемот. — Покажите язык. Так. Язык показывать вы уже умеете. А теперь я ас выслушаю.
      — Не хочу-у! Бою-усь!
      — Как тебе не стыдно! — сказал слонёнок. — Трубка тебя не укусит.
      — Теперь пощупаем животик, — сказал бегемот.
      — Ой-ой! Щекотно!
      — Он, оказывается, как и я, боится щекотки! — рассмеялся бегемот. — Ну, не бойтесь, не бойтесь! Больше я вас не трону. Мне всё и так ясно. Вам необходим покой. Сейчас же идите и ложитесь в постель. И тогда утром вы снова гмонете жевать.
      — Правда? — Телёнок ушам своим не поверил.
      — Да-да! И как можно больше жевать! Но не скатерти, простыни, одеяла и покрывала, а зелёную траву и свежие овощи.
      Ах, как обрадовался телёнок!
      — Спасибо вам, доктор! Спасибо, слонёнок! — воскликнул он. — Пойду лягу поскорее спать. Солнце уже садится. Значит, и до утра недолго.
      И телёнок убежал, весело махая хвостом.
      — Ну вот! День уже кончается, — грустно сказал слонёнок, — а я так и не успел совершить ничего замечательного.
      — А по-моему, тебе кое-что удалось. Разве не ты помог телёнку? — спросил бегемот.
      — Я, конечно. Но было бы гораздо замечательней, если бы я взобрался на гору и полетел. Тогда бы все меня заметили. А так никто-никто не будет знать, что телёнку помог я.
      — А ты сам? Разве этого мало? — удивился бегемот. Но, увидев, что слонёнок грустен по-прежнему, добавил: — Я уверен, ты сделаешь ещё много замечательного, малыш. А теперь иди спать. Спокойной ночи!
      — Спокойной ночи! — ответил слонёнок и медленно побрёл домой.
      А ночью приснилось ему, что он взлетел высоко-высоко в небо. А с далёкой земли смотрят на него заяц, жираф и телёнок и радостно говорят друг другу: «Глядите, глядите! Вы когда-нибудь замечали такое? Это летит наш ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СЛОНЁНОК!»
     
     
      КАК ЖИРАФ ИГРАЛ В ПРЯТКИ
     
      Однажды в жаркий солнечный день заяц и телёнок бродили по лесу, не зная, чем заняться.
      — Может, пойдём искупаемся? — предложил телёнок. — Сегодня в реке хорошо! Прохладно!
      — Да нет! Что-то мне купаться не хочется! — сказал заяц. Он вообще не слишком-то любил воду. — Давай лучше поскачем наперегонки.
      — С тобой-то? — с сомнением покачал головой телёнок. — Вот когда я вырасту, тогда пожалуйста, поскачем. А сейчас ты меня всё равно обгонишь.
      — Ну не хочешь, как хочешь, — насупился заяц. — Моё дело — предложить, твоё — отказаться!
      Некоторое время приятели шли молча, искоса поглядывая друг на друга. Наконец петляющая тропинка вывела их на уютную цветочную поляну. Точнее, не на цветочную, а на травяную. Цветы лишь кое-где проглядывали сквозь густую траву и пышные кусты. По краям поляны росли высокие пальмы и зонтичные акации. Их многочисленные листья образовали над поляной что-то вроде навеса, из-за чего на поляне было тенисто и нежарко.
      — Какая прекрасная и удобная поляна! — сказал заяц.
      — Удобная? — не понял телёнок. — Для чего?
      — Для пряток! Вот во что мы сейчас с тобой играть будем. Неплохо я придумал, а?
      — Здорово! — согласился телёнок. — Я люблю в прятки играть!
      — Только, чур, я первым прячусь! — сказал заяц.
      — Это почему же ты? — спросил телёнок.
      — Л кто первым про прятки придумал — я или ты?
      — Ну ты...
      — Вот поэтому и прятаться буду я!
      — Тогда... тогда я с тобой не играю! — обиделся телёнок и отвернулся от зайца.
      — Ну ладно! — нехотя согласился заяц. — Прячься ты, а я буду водить. Видишь, какой я добрый!
      Он встал лицом к дереву, честно закрыл глаза лапами и принялся считать:
      — Раз, два. три...
      «Куда же мне спрятаться? — заметался по поляне телёнок. — А, вот куда!»
      Он ткнулся головой в раскидистый зелёный куст, сильно-сильно зажмурился и замахал от волнения хвостом.
      — ...Четыре, пять, я иду искать, — досчитал заяц, опустил лапы и, обернувшись, тут же увидел телёнка. — Ой, телёнок! Что ж ты не спрятался?
      — Я спрятался: я зажмурился! — объяснил телёнок.
      — Вот смешной! — улыбнулся заяц. — Так в прятки не играют.
      — Я с папой всегда так играю, упрямо сказал телёнок. — Закрою глаза, а папа меня повсюду ищет и говорит: «Где же мой любимый телёнок? Никак его не найти!» А я ему: «Да вот неё я, папа!» И папа тогда радуется, что я нашёлся.
      — Он так с тобой играет потому, что ты ещё маленький.
      — И совсем я не маленький! Вон насколько я выше тебя! — И телёнок показал, насколько он выше зайца.
      — Ну. раз ты такой большой, — вздохнул заяц, — тогда и прятаться надо но-настоящему. Давай покажу, как это делается.
      Но ничего показать он не успел.
      — Здравствуйте, — раздался позади них чей-то голос. — Что это вы здесь делаете?
      Заяц и телёнок оглянулись и увидели перед собой жирафа. Жираф был таким высоким, что казался выше деревьев, обступивших со всех сторон поляну.
      «Какой огромный!» — подумал телёнок, а вслух сказал гордо:
      — Мы играем в прятки!
      — В прятки? — Голос жирафа задрожал. — Я ещё никогда в жизни не играл в прятки. Можно мне с вами поиграть?
      — Конечно, можно, — кивнул телёнок.
      Жираф ему сразу понравился. Он был очень красив. Его светло-шоколадная спина была покрыта тонкой золотой сетью, а чёрные глаза окаймлены длинными ресницами.
      Но заяц, видимо, считал по-другому.
      — Вот ты с ним и играй, — недовольно сказал он телёнку. — А мне с жирафом играть неинтересно.
      — Это почему же? — не поняли телёнок и жираф.
      — Сейчас я вам загадаю загадку, — сказал заяц, — и вы сами поймёте почему... Ну-ка, скажите, какое слово оканчивается на три буквы «е» подряд?
      — Нет такого слова! — уверенно сказал телёнок.
      — Я тоже думаю, что пет! — кивнул жираф.
      — А вот и есть, ха-ха-ха! — Заяц ехидно взглянул на жирафа. — Это — ты!
      — Я? — удивился жираф. — Я оканчиваюсь на букву «фы»!
      — И всё-таки это ты! Потому что ты - ДЛИННОШЕЕЕ!
      — М-му-у! И правда, длинно-ше-е-е! — рассмеялся телёнок.
      — С такой шеей, — продолжал заяц, — под куст не залезешь, в ямку не спрячешься. Неудобная у тебя шея! Где уж с такой в прятки играть!
      — Уж какая есть, такая есть! — насупился жираф. — Л не хотите со мной играть — не надо! Обойдусь и без вас!
      И он медленно, не оглядываясь, побрёл с поляны в лес.
      А телёнок вдруг почувствовал в душе какое-то неприятное шевеление, как будто сделал он что-то неправильное...
      — Послушай, — тихо сказал он зайцу, когда жираф скрылся за деревьями, — может, зря мы его обидели?
      — Ничего не зря! — нахмурясь, ответил заяц. — Мы ведь но виноваты, что он таким нескладным уродился. Давай-ка лучше води!
      Что оставалось делать телёнку! Он встал к зайцу спиной, закрыл глаза и принялся мычать себе под нос какую-то считалку.
      А заяц, в мгновение ока обежав взглядом поляну и не найдя ни одного путного местечка, где бы можно было по-настоящему спрятаться, неожиданно для самого себя вдруг разбежался и вспрыгнул на оч-чень высокую ветку мимозы. Он это сделал первый раз в жизни, хотя и слыхал от кого-то, что некоторые его дальние родственники умеют даже лазать но деревьям.
      «Уж здесь-то телёнок меня не найдёт!» — весело думал он.
      И верно. Телёнок обшарил всю поляну, заглянул в каждую ямку, под каждый куст и за каждое дерево, но посмотреть вверх так и не догадался.
      — Больше искать негде, — вздохнул он, — Эй, заяц, где ты? Молчит... М-му-у! Выходи! Мне тебя искать надоело!
      — Да вот же я! — раздался прямо над ним заячий голос. — Здорово я спрятался?
      Телёнок поднял глаза. Заяц стоял на ветке и глядел на него с усмешкой.
      — Здорово! — согласился телёнок. — Только как же тебе удалось так высоко забраться?
      — Да вот, взял и запрыгнул, — хвастливо ответил заяц. — Я всё могу!
      — А спрыгнуть вниз тоже можешь? — спросил телёнок.
      — Конечно. Нет ничего проще!
      — Так прыгай!
      — Сейчас, — сказал заяц.
      Но прошла одна секунда, вторая, третья, а заяц всё стоял. И снизу было видно, что лапы его слегка дрожали.
      — Ну что ж ты? — снова спросил телёнок.
      — Н-не м-могу. Б-боюсь! — вдруг сказал, заикаясь, заяц. — Ой, телёнок! Как же мне отсюда слезть?
      — А ты скачи с ветки на ветку, вот и спустишься, — посоветовал телёнок.
      — Нет! Я же не белка. Я с ветки на ветку скакать не умею... — вздохнул заяц.
      — Тогда попробуй ползти вниз, как змея.
      Заяц кивнул — мол, этот совет мне больше подходит, и, присев, пополз по тонкой ветке к стволу. Однако от его неуклюжих движений ветка так сильно раскачалась, что заяц понял: ещё мгновение — и он свалится.
      — Н-но получается, — сказал он, с трудом удерживаясь на ветке.
      Перепуганный заяц выглядел таким несчастным, что телёнок чуть было не расплакался.
      «Как же зайцу помочь?» — думал он.
      И вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову.
      — Послушай, — сказал он зайцу, — чтоб до тебя достать, нужно что-нибудь большое-пребольшое, длинное-предлинное! И я, кажется, знаю, что это! Подожди, я скоро!
      И, больше ничего не говоря, телёнок помчался прочь с поляны.
      «Куда он побежал? — подумал заяц. — Непонятно. Ну да всё равно! Лишь бы ЭТО помогло мне спуститься на землю целым и невредимым».
      Теперь настроение зайца чуть-чуть улучшилось, и, чтобы скоротать в ожидании время, он принялся напевать такую песенку:
     
      И сижу на ветке,
      Словно птица в клетке,
      Не могу я с ветки улететь.
      Впрочем, всё же можно
      Встать неосторожно
      И — кувырк! — на землю полететь.
      Так что буду, братцы.
      Крепче я держаться.
      Подожду, пока не принесут
      Что-нибудь такое.
      Длинное, большое,
      Чем меня, несчастного, спасут!
     
      Едва он успел допеть свою жалобную песенку, как кто-то громко сказал ему прямо в ухо:
      — Ну вот и мы!
      От неожиданности заяц всем телом вжался в ветку, крепко-крепко зажмурился и пролепетал тихо:
      — К-кто это — м-мы?
      — Мы — это я и жираф. — раздался на сей раз из-под дерева знакомый голос телёнка.
      — А где же обещанное длинное-предлинное и большое-пребольшое? — пришёл в себя и открыл глаза заяц.
      — Да вот оно, перед тобой! — сказал телёнок и показал па скромно потупившегося жирафа.
      — И верно! — наконец сообразил заяц, глядя на убегающую к земле шею. — Ты, телёнок, неплохо придумал!
      И он съехал вниз по этой большой-пребольшой и длинной-предлинной шее, как по горке.
      — Ну а теперь можно мне с вами поиграть? - нерешительно спросил у него жираф, когда заяц слегка оправился от пережитого.
      — Ладно уж, — кивнул заяц, — играй. Только я уверен, что спрятаться ты всё равно не сумеешь.
      — Сумею, вот увидишь, сумею! — обрадовался жираф.
      — Он сумеет! — поддержал приятеля телёнок.
      Заяц, вздохнув, ничего не ответил, однако повернулся к ним спиной и прикрыл глаза лапами:
      — Раз, два, три...
      Телёнок и жираф бросились в разные стороны.
      Телёнок вновь подскочил к какому-то кусту и, засунув в него голову, сильно-сильно зажмурился. Он но-прежнему считал, что если он закрывает глаза, то становится невидимым.
      А жираф подбежал к огромной куче веток на краю поляны, быстро, однако без суеты приладил к себе ветки акации с самыми крупными и ещё не сухими листьями и застыл, как дерево.
      Почти в ту же самую секунду на соседнюю с ним пальму выскочила из леса обезьяна. Эта обезьяна была ужасной врединой. Она вечно всем в лесу мешала и пакостила. Вот и на сей раз, заметив на поляне зайца и телёнка, она страшно обрадовалась: «Сейчас я им покажу! Сейчас я их поссорю!»
      И, сорвав с пальмы здоровенный орех, обезьяна изо всех сил запустила им в зайца.
      — Ай! — воскликнул заяц и, хватаясь лапой за ушибленное место, оглянулся.
      Неподалёку от него стоял к нему задом телёнок.
      Ох, и рассердился заяц! Он подскочил к телёнку, хлопнул его лапой и закричал:
      — Так это ты в меня орех бросил? Прятаться не умеешь, а кидаешься!
      — Ты чего? — недоуменно повернул к нему голову телёнок. — Какой ещё орех? Не кидал я в тебя никакого ореха!
      Вид у телёнка был такой обиженный, что заяц подумал: «Верно, и вправду не он».
      — Тогда, — сказал заяц и почесал в затылке, — тогда это жираф! Больше некому! Сейчас найду его и прогоню!
      И он принялся скакать по поляне и заглядывать за все кусты и деревья. Но жирафа нигде не было.
      — Сбежал! — убеждённо произнёс заяц. — Бросил в меня орех, струсил и сбежал!
      Телёнок вздохнул: «Похоже, заяц прав». Телёнку было очень обидно, что жираф оказался хуже, чем он думал. От горьких размышлений он опустил голову, и... В ту же секунду огромный орех ударил его по макушке.
      — Ой! — подскочил от боли телёнок и, взглянув на зайца, вдруг всё понял: — Так вот, значит, что! Сам кидаешься, а на нас с жирафом сваливаешь!
      — Это я-то?! — вскипел заяц. — Что ж, я сам себя орехом ударил, да? Ну и дурак же ты! Не буду больше с тобой играть!
      — А я — с тобой!
      И друзья-приятели, разобидевшись, отвернулись друг от друга. Но что это? На них вдруг снова посыпались орехи, и прямо
      над их головами раздался чей-то противный смех. Одновременно взглянув вверх, они увидели на вершине пальмы обезьяну. Она кривлялась и строила им рожи.
      — Так это ты кидаешься? — крикнул ей заяц.
      — Конечно, я! — продолжая паясничать, кивнула обезьяна. — Разве кто-нибудь, кроме меня, мог бы вас так замечательно поссорить?
      — И тебе не стыдно? — возмутился телёнок.
      — Не-а! Не стыдно! — сказала обезьяна и показала телёнку язык.
      — Ах, вот ты как! — вышел из себя телёнок. — Ну, берегись!
      И он принялся бодать пальму своими маленькими рожками.
      Пальма раскачивалась всё сильнее и сильнее, и обезьяна, чтобы
      не рисковать, перепрыгнула с неё на соседнюю акацию.
      И тут случилось невероятное! Акация вдруг подскочила и помчалась вокруг поляны!
      — Да ведь это жираф! — воскликнул заяц. — Здорово спрятался!
      — Это верно, — вздохнул телёнок. — Я бы так не мог!
      А жираф меж тем бежал всё быстрее и быстрее. От сумасшедшего бега в глазах у обезьяны помутилось. В страхе она вцепилась в ходящую под ней ходуном ветку. Но это ей не помогло. Ветка сорвалась вниз и упала в самую середину колючего куста. Обезьяна дико завизжала и птицей взвилась над кустом.
      — Хватай её! Держи! Лови! — бросились за ней вдогонку заяц, телёнок и жираф.
      Но обезьяны и след простыл. Убежала — только её и видели!
      А заяц, телёнок и жираф снова принялись играть в прятки. И жираф, как вы уже, наверно, догадались, прятался лучше всех.
     
     
      СЛОНЁНОК и ПИСЬМО
     
      Однажды утром, когда слонёнок досматривал последние сны, солнечный луч забрался сквозь щёлку в ставне к нему в комнату и стал щекотать кончик его хобота. Слонёнок чихнул и, не просыпаясь, отодвинул хоботом солнечный луч в сторону. Однако луч не унимался. Подкравшись к слонёнку, он неожиданно вспрыгнул ему на веко. Слонёнок крепче зажмурил глаза, вновь отпихнул от себя назойливый луч и залез с головой под одеяло. Он хотел ещё немного поспать. Но не тут-то было. В тот же момент раздался негромкий, но решительный стук в дверь, и чей-то высокий скрипучий голос спросил:
      — Эй! Есть кто-нибудь дома?
      — Никого нет. Все ушли,- невнятно, как будто про себя, произнёс слонёнок и повернулся на другой бок.
      Но стук не прекращался.
      — Иду, иду! Поспать не дадут!
      Слонёнок в полусне поднялся, надел на ощупь тапки, сделал пару раз приседания и только тут открыл глаза.
      В дверь по-прежнему стучали.
      — Сколько можно стучать! Пу иду же! — недовольно сказал слонёнок и открыл дверь.
      У двери стояла сорока. Её длинный иссиня-чёрный хвост нервно покачивался. На боку у сороки висела внушительных размеров почтальонская сумка.
      — Вам кор-респонденция! — сказала сорока.
      — Что-что? — не понял слонёнок.
      — Ну... я говор-р-рю... получите почтовое отпр-р-равление.
      — Какое ещё отправление? — недовольно затряс головой слонёнок. — Не хочу я никуда отправляться!
      — А вам и не надо никуда отнр-р-равляться. Вам нужно только взять письмо, — сказала сорока и достала из сумки маленький, с красивой яркой маркой конверт. — Получите.
      — Что мне с ним делать? — недоуменш) спросил слонёнок. — Я ещё никогда ни от кого не получал писем!
      — Я полагаю, вы должны его пр-р-рочитать! — сказала сорока, сунула письмо слонёнку в хобот и улетела.
      — Как же я его прочту? Ведь я читать не умею... — вздохнул слонёнок. — Да-а! Всё-таки прав был я, а не сорока! Уж раз получил отправление, значит, придётся куда-нибудь отправляться! Пойду-ка к зайцу. Пусть он мне письмо прочтёт.
      Слонёнок нашёл приятеля в огороде. Заяц пропалывал грядку. Рядом с ним стояла скамеечка. На скамеечке лежала раскрытая книга. Заяц как вырвет травинку, так в книгу смотрит.
      — Что это ты делаешь? — спросил слонёнок.
      — He видишь разве? Грядку пропалываю, — ответил заяц. — Уф-ф! — Он выпрямился и вытер пот со лба.
      — А книга тебе зачем?
      — Зачем, зачем! Чтобы понять, какая травка — сорняк, а какая — нет!
      Взглянул слонёнок в книгу, а там десятки растений изображены, и все друг на друга похожи.
      — Ой. какой ты умный! — с восхищением сказал слонёнок. — Я бы никогда не смог понять, где здесь какая травка!
      — Век живи — век учись, — сказал заяц. — Всё очень просто. — Он наклонился, вытянул из земли травинку и взглянул в книгу: — Вот эта травка, например, — сорняк! А эта... — заяц выдернул из земли корешок, — тоже сорняк!
      — Да нет! Это морковка! — сказал слонёнок.
      Заяц с удивлением посмотрел на тощий рыжевато-зелёный корешок, потом в книгу, потом снова на корешок и вдруг засунул корешок в рот и, похрустывая, изрёк:
      — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Вкусная морковка! Без книги такая никогда бы не выросла!
      — У меня есть кое-что поинтересней, чем твоя книга! — хитро сказал слонёнок. Он достал из кармана письмо и помахал им перед носом у зайца.
      — Это что же, письмо? — спросил заяц, — Уф-ф, люблю читать чужие письма. Кто много читает, тот много знает. А можно мне... ну хотя бы одним глазком... в него заглянуть?
      — Можно, — разрешил слонёнок.
      Он надеялся, что заяц будет читать письмо вслух. Но заяц, как назло, читал письмо про себя:
      — Так... Угу... Знаешь, слонёнок, а ведь я такое же получил...
      Он вернул письмо слонёнку:
      — И ты пойдёшь?
      — П-п-пойду, — неуверенно сказал слонёнок.
      — Я тоже пойду, — сказал заяц. — Мне нравится там бывать. А тебе?
      — И мне тоже...
      — Ну тогда до встречи! — сказал заяц и, отвернувшись, вновь принялся за прополку.
      — До встречи! — сказал слонёнок и тяжело вздохнул.
      «Интересно, где это мы должны встретиться? — думал слонёнок, шагая по дороге. — Вот что! Пойду-ка я к бегемоту. Пусть он мне письмо прочтёт».
      и слонёнок отправился в больницу на цветочной поляне. Ведь бегемот, как известно, был доктором.
      Бегемот в это время уже закончил приём больных. Он сделал этот раньше обычного, так как торопился на обед к жирафу. И тут он вдруг заметил грустного-грустного слонёнка.
      — Ты ко мне? — спросил он.
      — К вам.
      — Тогда говори, что у тебя случилось. Только побыстрее. А то я спешу.
      — Да вот... — замялся слонёнок. — Я тут письмо получил, а прочитать не могу...
      — А-а! — сразу всё понял бегемот. — Так у тебя испортилось зрение! Ну-ка, погляди сюда!
      И, не давая слонёнку опомниться, бегемот повернул его лицом к огромному платану. На нижнем суку платана висела таблица проверки остроты зрения.
      — Это какая буква? — Бегемот показал на маленькую букву «п» в самой нижней строке.
      — Не знаю, — честно сказал слонёнок.
      — А это? — показал бегемот на букву «к», стоящую выше на две строки и потому болee крупную.
      — Не пойму.
      — Хм-м-м, странно! — Лицо доктора помрачнело. Он дотронулся до огромной буквы «с» в самой верхней строке таблицы. — Ну, а это что за буква?
      — Не разберу...
      — Да-а! Тяжёлый случай! — покачал головой бегемот. — Тебе без очков никак не обойтись. Бедняжка! Наверно, трудно ходить, когда так плохо видишь, а?
      Слонёнок не знал, что сказать в ответ.
      — В общем, так! Вот тебе рецепт. Купи себе очки. И приди ко мне через неделю, — сказал бегемот, вручая слонёнку листок с нацарапанными на нём каракулями. — А сейчас извини. Больше не могу с тобой разговаривать. Я и так опаздываю.
      И бегемот ушёл, оставив слонёнка одного.
      — Опять я ничего не узнал... — печально вздохнул слонёнок. — Пойти, что ли, к телёнку?
      Те.т1ёнка па лугу не было, зато из домика па краю луга доносились звуки, похожие на чавканье.
      — Эй, телёнок! Ты дома? — крикнул слонёнок. — Выходи. Ты мне нужен!
      Из дома никто не вышел, хотя чавканье слышалось по-прежнему.
      — Телёнок, где ты там? — ещё громче крикнул слонёнок.
      — Я вефь! — послышалось наконец из-за двери что-то непонятное, и на пороге появился телёнок.
      — Что это ты так долго не выходил? — обиженно спросил слонёнок.
      — Я закусывал перед обедом, — сказал всё ещё не слишком внятно телёнок. — Я вообще оч-чень люблю поесть!
      — Послушай, ты бы не мог мне помочь? — спросил слонёнок, доставая из кармана письмо. — Я тут письмо получил...
      Телёнок с завистью взял письмо у слонёнка.
      — Письмо!.. — вздохнул он. — До чего же оно красивое! Зелёное, словно листик! А марка на нём красная, точно цветок! Замечательное письмо!
      — Я рад, что оно тебе, понравилось, — сказал слонёнок. — Хочешь попробовать... его... про...
      Но не успел он докончить фразу, как телёнок прервал его:
      — Попробовать?
      Он не верил своему счастью!
      — Ну да, — кивнул слонёнок, — Может, ты попробуешь его...
      — С удовольствием! — опять не дослушав приятеля, воскликнул телёнок и засунул письмо в рот. — А на фкуф оно фсё фе фуфе, фем тфафа!
      Только тут опомнился слонёнок.
      — Что ты наделал? — закричал он. — Отдай письмо сейчас же!
      — Как же я тебе его отдам? — сказал телёнок, проглатывая последний кусочек. — Я его уже съел. И потом... Ты же сам сказал, чтобы я его попробовал.
      — Ты меня не дослушал! — сказал, чуть не плача, слонёнок. — Я хотел, чтобы ты его попро...
      — Ну вот! — оборвал его телёнок. — Ты опять!
      — Да нет же! — воскликнул в отчаянии слонёнок. — Ты должен был попробовать его прочитать!
      — Что ж ты сразу не сказал! — возмутился телёнок. — Ну да ладно! Не расстраивайся. Я всё равно читать не умею. А если ты волнуешься за моё здоровье, то совершенно напрасно. Письмо маленькое. Живот от него болеть не будет.
      По слонёнок был безутешен.
      — Теперь я никогда не узнаю, о чём было это письмо-о-о! — сказал он дрожащим голосом, и на глазах у него появились слёзы.
      — Почему же! — возразил телёнок. — Узнать это очень просто! Надо только найти того, кто тебе это письмо написал.
      - — И правда! — просиял слонёнок. — Ты, телёнок, молодец! Сам бы я до этого никогда не додумался! Может, вместе искать пойдём?
      — Может... — сказал телёнок. — Но сначала нужно подкрепиться. Мы сейчас заглянем к моему соседу, жирафу. У него сегодня гости, и наверняка будет много вкусного!
      — Но жираф нас не приглашал...
      — Не страшно! Я всегда хожу к нему без приглашения. Так идём?
      — Идём, — нехотя согласился слонёнок.
      ...Стол в саду у жирафа был заставлен кушаньями. На столе высились горы всевозможных овощей и фруктов. Тут были яблоки, груши, ананасы, бананы. Па подносах истекали соком золотистые ломти дынь и алые — арбузов, краснели пузатые помидоры и зеленели влажные, только что с грядки, пупырчатые огурцы. Меж ними стояли тарелки с винегретами, миски с морковными и капустными салатами, вазы и вазочки с вареньями, соленьями и соусами. А на огромных блюдах поднимались холмы нежных, ароматных трав и травок, листьев и листочков.
      Вокруг стола ходили кругами заяц и бегемот. Жираф, прежде чем усадить гостей за стол, решил развлечь их разговором.
      — Хорошая сегодня погода, не правда ли? — сказал оп.
      — Очень, очень хорошая! — согласился бегемот. — И сад у тебя хороший. И стол.
      — Да. стол — то. что надо! — подхватил заяц, — А уж как аппетитно выглядит моё любимое банановое варенье!
      — Его и слонёнок любит, — кивнул головой жираф. — Кстати, где же он?
      — Странно, что его нет, — сказал заяц. — Он пошёл к тебе раньше меня!
      — Может, с ним что-нибудь случилось? — забеспокоился бегемот. — Он очень плохо видит. Час назад я выписал ему очки.
      — Бедный слонёнок! — вздохнул жираф. Он хотел что-то добавить, но тут с криком: «Вы ещё не всё съели? Ещё что-нибудь осталось?» - в сад влетел телёнок.
      — Не волнуйся ты так! Мы только собираемся сесть за стол, — сказал жираф.
      — А можно мне привести моего друга? Он там, за калиткой.
      — Конечно, можно, — улыбнулся жираф. — А кто твой друг?
      — Слонёнок.
      — Слонёнок? — удивился жираф. Ничего не понимаю. Что ж он сам не заходит? Ведь я же ему отправил письмо с приглашением!
      — Так, значит, это я твоё письмо только что съел! — воскликнул телёнок. — Вот слонёнок обрадуется! А то oн не успел его прочитать.
      Тут уж удивился заяц.
      — Как это — не успел? — сказал он. — По-моему, он заходил ко мне, уже прочитав письмо! Ты ничего не путаешь?
      — Нет. телёнок ничего не путает, — сказал, появляясь из-за кустов, слонёнок. Вид у него был смущённый. — Просто я читать не умею, а признаться в этом пе решался...
      — Так вот оно в чём дело! — рассмеялся заяц.
      — А я-то думал, что ты и вправду стал плохо видеть! — недовольно сказал бегемот. — Hexoрошо это всё! Нехорошо!
      Слонёнок совсем расстроился.
      — Я больше не буду, — сказал он, опустив голову. — И читать научусь. Вы мне верите?
      — Верим, верим... Придётся поверить, — пробасил бегемот.
      — Ну, а теперь прошу всех к столу, — скачал жираф.
      — Давно пора! — воскликнул телёнок. — А то я что-то проголодался!
      И друзья уселись за стол и занялись, наконец, своим любимым делом.
     
     
      ОТКУДА У ЕЖЕЙ ИГОЛКИ
     
      Знаешь, когда-то, давным-давно, у ежей совсем не было иголок. Ежи тогда были скорее похожи на небольшие шарики, покрытые мягкой и нежной рыжевато-серой шёрсткой. Жили они, как и сейчас, в лесу. Бегали на своих маленьких и коротких ножках не слишком-то быстро. Но это им нисколько не мешало. Ведь врагов у них не было. Кроме них, в лесу жили тогда только зайцы да белки. А с ними ежи дружили. Зайцы частенько приглашали ежей в гости — на пирог с капустой. Белки приносили ежам вкусные орешки. А сами ежи угощали друзей сочными, хотя и кисловатыми яблоками из своих запасов. В общем, неплохая была у них в те времена жизнь! Но, как известно, хорошее никогда не длится долго. Так случилось и на этот раз.
      Объявилась в их лесу лиса. Морда хитрая, хвост пушистый, сама рыжая, как огонь. Зайцы как заметили этот огонь, так быстренько поскакали — скок-поскок, скок-поскок — даром что ноги у них длинные! В кусты и норы попрятались. Сидят дрожат.
      Белки тоже не дремали. Поскорее на самые верхушки деревьев забрались, только там и прыгают. Вниз нога не кажут.
      Одни только ежи убежать не успели. Собрались на полянке, друг к дружке жмутся.
      Увидала их лига, обрадовалась.
      — Сейчас, — говорит, — всех вас съем. Никого не оставлю. Уж очень я голодна!
      Заплакали ежи, заголосили. Стали с жизнью прощаться.
      и тут вдруг вылез из-под куста маленький такой ёжик и сказал:
      — Пожалей нас, лиса. Не ешь. Принесём мы тебе за это богатый выкуп. Яблок, орехов — сколько пожелаешь!
      Засмеялась лиса:
      — На что мне ваши орехи да яблоки? От них только живот болит! Вот ежатина свежая — совсем другое дело!
      — Что ж, — говорит ёжик, — тебе видней. Одного только не пойму. Если съешь ты нас всех сразу, что завтра-то есть будешь?
      «Этот маленький ёжик прав», — подумала лиса, а вслух сказала:
      — Да, я могла бы всех вас разом съесть, но делать так не стану. Потому что я добрая! Вы меня просто eui,e не знаете. Вот что я решила! Каждый день на завтрак, ira обед и на ужин вы будете присылать ко мне по одному ёжику. И довольно! Этого мне вполне хватит!
      С тех пор так и повелось. Каждый день какие-нибудь три ёжика покорно отправлялись к лисе. И уж, конечно, никто из них назад не возвращался.
      — Ах, какое ужасное для нас настало время!.. — вздыхали одни ёжики. Особенно те, чья очередь идти к лисе была уже близка.
      — Да нет. Совсем оно не такое ужасное! — говорили другие. — Наоборот, благодаря лисе мы теперь ещё больше любим и ценим жизнь!
      Прошло лето. Настала осень. День ото дня ежей в лесу становилось всё меньше и меньше. Наконец нртнла нора идти к лисе маленькому ёжику. Попрощался он со своей ежихой и ежатами, вьшк'л из дому и засеменил к лисьей норе. Л лес вокруг него стоит нарядный, золотой. Птицы поют. Белки па деревьях в салки играют... И до того обид1К) стало ёжику погибать, когда вокруг такая красота, что решил он: «Будь что будет! Не пойду к лисе. Спрячусь в лесу подальше. Может, она меня и не найдёт...»
      И побежал ёжик в самую чащу леса.
      А лиса ждала-ждала ёжика, проголодалась. разозлилась.
      «И что эти ежи себе позволяют! — думает. — Распустила я их. Совсем совесть потеряли. Нет уж! Больше не буду такой доброй!»
      Выскочила она из норы, заметалась но лесу и — надо же! — заметила вдруг невдалеке от себя маленького ёжика.
      — Постой! — закричала ли са. — Ты куда от меня убегаешь? Сейчас догоню и съем!
      Как услышал это ёжик, припустил со всех йог. Но куда ему тягаться с лисой!
      Вот-вот лиса ёжика настигнет. Вот-вот схватит. Уже лапой хвостик зацепила. Уже зубами защёлкала.
      И тут вдруг увидел ёжик прямо перед собой огромную кучу еловых иголок. Её, видать, муравьи сюда натаскали. Изловчился ёжик и — шур-шур-шур! — в одно мгновение зарылся в самую середину кучи. Даже на уколы внимания не обратил — так торопился!
      Начала лиса кучу лапами да мордой разгребать — морду уколола, лапы занозила. Завизжала от боли.
      «Ничего, — думает, — всё равно от меня не уйдёшь».
      Н притаилась в сторонке.
      Час прошёл, второй, третий... Не выдержала лиса, говорит:
      — Выходи, ёжик, по-хорошему. Всё равно тебя дождусь.
      А ёжик не отвечает молчит ёжик, словно никого в куче кет.
      День прошёл, ночь опустилась.
      — Ёжик, а ёжик! Ты всё ещё здесь? — лиса спрашивает.
      Не отвечает ёжик. Пригрелся. Спит. С боку на бок переваливается. И кажется ему во сне, что кто-то его в спину колет.
      Под утро проснулся, потянулся. Спросонья сначала ничего сообразить не мог, а потом вспомнил всё, что с ним вчера приключилось, и прислушался: не слышно ли лисы? Нет. вроде тихо...
      Н решил тогда ёжик: «Выгляну на минутку! Замечу лису — обратно спрячусь».
      Вылез из кучи. Пока озирался, лиса уж тут как тут! Хвать его лапой! Да как заголосит:
      — Ой-ой-ой! Больно!
      Отскочила в сторону, оглянулась. Видит: сидит возле кучи странный зверь, весь иглами утыканный.
      Испугалась лиса, спрашивает:
      — Ты кто такой?
      Молчит ёжик, понять не может: почему лиса его не узнаёт?
      А лиса снова:
      — Ты ёжика не видел?
      Тут ёжик смекнул, что с ним что-то произошло, и говорит:
      — Видел! Он в куче сидит, зубы точит. Хочет тебя, лиса, съесть!
      Сказал — и бочком в кусты, пока лиса не догадалась, что он и есть ёжик.
      Бежал-бежал, попалось ему на пути озеро. Взглянул ёжик на себя в воду, и сразу ему всё стало ясно.
      А дома у него ежиха плачет, убивается, слезами заливается:
      — Где ты, мой милый ёжик! Неужто лиса тебя съела? Как мне жить без тебя, как детишек воспитывать?
      И тут вдруг слышит: кто-то в дверь стучит.
      — Кто там? — ежиха спрашивает.
      — Да это я, твой ёжик!
      Обрадовалась ежиха, отперла дверь да так и обмерла:
      — Что это с тобой, ёжик? Что лиса с тобой сделала?
      А ёжик смеётся-заливается:
      — Не страшна нам теперь лиса!
      И рассказал он жене обо всём, что с ним приключилось.
      А вскоре и все остальные ежи иголками обзавелись. С тех пор только в игольчатых шубах и ходят.
      А лиса — лиса на зайцев охотиться принялась. Всегда полуголодная бегает. Зайцы быстрые — их трудно догнать.