DjVu

      После гибели Чапаева дивизия на время отступила к городу Уральску. Но уже через месяц пошла в новое наступление, занимая аулы, станицы, укрепления. Белые поспешно отходили на юг.
      Была глубокая осень. Низкие тучи нависли над степью. Шли дожди, смешанные со снегом.
      Чапаевка Маруся ехала впереди, в конной разведке. На несколько дней их часть остановилась в небольшом киргизском ауле. Бойцы разместились в трёх землянках, а Маруся попала в дом богатого киргиза. У него был полон двор коней, верблюдов, овец. С первого же дня Маруся приметила во дворе мальчонку лет одиннадцати. Работал он не по силам: таскал на себе огромные вязанки хвороста, убирал за всем скотом, носил воду. От соседей Маруся узнала, что мальчик не родной богатому киргизу, а купленный у бедняков родителей.
      — Как это — купленный? — не поняла Маруся.
      Она представить себе не могла, что можно купить человека, живого человека!
      Но ей объяснили — есть такой обычай в этой стороне: хозяин считает, что выгоднее купить работника, чем брать его на время.
      Однажды вечером бойцы собрались у костра. Сначала шли разговоры о погибшем недавно геройском командире товарище Чапаеве.
      — А помните, хлопцы, его любимую песню? — вдруг спросил молодой чапаевец Лёша Новиков. И запел...
      Пел он простую и грустную песню о чёрном вороне. Голос его, мягкий и чистый, то, забираясь на самые высокие ноты, звенел и далеко разносился в ночной степи, то замирал и становился чуть слышным.
      Сначала его слушали молча, устремив глаза на яркое пламя костра. Но вот неуверенно один за другим бойцы стали подтягивать, и песня широко разлилась, подхваченная всеми.
      Пламя костра падало, и Маруся, поднявшись, подошла к плетню, возле которого был свален хворост.
      И тут она увидела того самого купленного мальчика.
      Он стоял, прижавшись к плетню, маленький, незаметный, в грязных лохмотьях. Он слушал песню.
      Заметив Марусю, мальчик испугался, кинулся было бежать. Но Маруся успела схватить его за руку.
      — Ну чего ты испугался? Ну чего, дурачок? — спросила она и ласково погладила жёсткие волосы.— Иди посиди с нами. Песни послушаешь, покормим тебя...— И она слегка подтолкнула мальчика к огню.
      С этого дня началась необыкновенная дружба между бойцами-чапаевцами и киргизским мальчиком.
      По вечерам, закончив свою тяжёлую работу, мальчик прибегал к бойцам и на ломаном русском языке просил, чтобы ему разрешили что-либо сделать. И он был счастлив, если ему позволяли почистить или напоить коня. Ему казалось, что только работой он может выразить свою преданность и свою любовь.
      Через неделю отряд тронулся дальше. Командир Тимофеев отдал команду: «По коням!»—и бойцы выехали из аула.
      И вдруг за околицей, наперерез отряду, чуть ли не под ноги коням, кинулась знакомая фигурка в лохмотьях. Всадники остановились, а мальчик, уцепившись за стремя командира, стал о чём-то жалобно просить.
      «Хочет, чтобы с собой взяли»,— подумала Маруся и остановилась рядом с командиром.
      — Товарищ Тимофеев,— обратилась она к нему,— возьмём хлопчика. Пропадёт он здесь, а мы человека вырастим.
      Но командир наотрез отказался:
      — Нельзя. Ещё подстрелят где, тогда отвечай. Не имеем права.
      Когда отряд тронулся, мальчик, рыдая, упал на дорогу.
      Молча скакали бойцы. Хмуры были их лица. Уже далеко
      позади остался аул, а всё ещё, казалось, слышались жалобные выкрики мальчика...
      Проехали вёрст пять. Вдруг командир Тимофеев попридержал коня.
      — Слышь, Маруся,— сказал он девушке,— скачи обратно в аул... Ну, чего? Не понимаешь? За киргизёнком скачи. Твоя правда: забрать его нужно от хозяина... пропадёт хлопчик.
      Быстрее ветра понеслась Маруся. В аул влетела гало-
      пом — и прямо во двор к богатому киргизу. Спешилась, привязала коня — и за мальчиком. Туда-сюда... Нет нигде!
      Но вот из сарая, где хозяин держал ягнят, услыхала она приглушённые рыдания. Кинулась туда и сразу увидела: на полу в самом уголке сидит он, сжавшись в комок и закрыв лицо руками.
      — Хлопчик! — тихо позвала Маруся.
      Он вздрогнул, отнял от лица ладони и увидел Марусю...
      Вместе, рука об руку, они побежали к коню. Торопясь отвязали его, сели и поскакали.
      Всю дорогу молчали. Только Маруся всё понукала коня, а мальчик вздрагивал да нет-нет и оглядывался: ему казалось, что хозяин гонится за ними...
      — Чуешь, хлопчик,— сказал ему командир Тимофеев,— в Красной Армии служить будешь. Чапаевцем станешь... Смотри не подкачай!
      На первом же привале мальчика приодели. Где-то раздобыли рубаху и шаровары. Маруся кое-как ушила их. Нашлась старая шинель, у которой подрезали рукава и подол, и будёновка с красной звездой. Хуже пришлось с сапогами — не по ноге все были мальчонке. Но их тоже наконец приладили.
      — Теперь ты у нас боец в полной форме! — охорашивая нового чапаевца, сказала Маруся.— Только зовут-то тебя как? Сколько дней знакомы, а имя твоё не знаем!
      Но мальчик улыбался, щупал рукой обновы и, с трудом выговаривая русские слова, ответил, что его никак не зовут.
      Поверить этому было трудно. Позвали Лёшу Новикова. Он немного умел по-киргизски. Но и Лёша, как ни выспрашивал, ничего не добился. У мальчика, видно, не было имени. Свое прежнее он забыл, а хозяин его никак не звал, только кричал и бранился...
      — Как же так? Как же так? — с изумлением повторяла Маруся.— У лошади кличка бывает, у собаки... А ведь это человек—и без имени!..
      Мальчика решили отдать в пулемётную команду на воспитание к Петру Прокопьевичу, старому, заслуженному ча-паевцу.
      — Имя ему придумай,— сказала Маруся.— Чтоб хорошее, Пётр Прокопьевич! Сколько лет человек без имени жил, так уж пусть хорошее теперь будет.
      Дивизия наступала на Лбищенск. На тот самый Лбищенск, где в начале сентября погиб Василий Иванович Чапаев.
      На одной из пулемётных тачанок рядом с Петром Прокопьевичем сидел киргизский мальчик. И месяца не прошло, как чапаевцы взяли его в свою семью, а неузнаваем стал: в плечах раздался, подрос, глаза повеселели. Бойцы не переставали заботиться о нём. То один, то другой забежит узнать, как жив-здоров, гостинцев принесёт.
      — Ничего, складный растёт паренёк. Смышлёный! — хвалил своего питомца Пётр Прокопьевич.— Вот нынче пулемёт разобрал, почистил да собрал. Это, братцы мои, не шуточное дело. Только одна у нас беда: не признаёт он моих имён. Колюхой пробовал звать—не откликается. Петькой — тоже без внимания оставляет.
      Бои за Лбищенск были упорны и жестоки — белые крепко держались за город.
      Когда чапаевцы подходили к берегам реки Урал, из прибрежного камыша вынеслась лавина неприятельской конницы, а с того берега застрекотали пулемёты, ударили орудийные залпы.
      Пётр Прокопьевич на всём скаку развернул тачанку пулемётом на врага. Только приготовился строчить, вдруг пуля впилась ему в правую руку пониже плеча. Хлынула кровь. Рука отяжелела и повисла плетью.
      Вражья конница всё ближе. Уже слышен храп коней, видны бородатые лица.
      А от командира Тимофеева вестовой: «Что ж ты, Пётр Прокопьевич? Жарь горячее! Горячее вали...»
      Куда там жарить!.. Попытался было Пётр Прокопьевич одной рукой сладить с пулемётом — не выходит. Заело что-то в замке, не двигается пулемётная лента ни назад, ни вперёд.
      Тут Пётр Прокопьевич обратился к пулемёту, как к живому:
      — Эх, Максимушка, Максимушка... не выдай, браток!
      Пулемёт был системы «максим», и Пётр Прокопьевич
      иной раз в шутку называл его «Максимушкой». И вдруг со дна повозки, где, схоронившись от пуль, сидел маленький киргизёнок, раздался голос:
      — Дай буду стрелять...
      Пётр Прокопьевич даже не удивился, что мальчик отозвался на имя «Максимушка». Он отодвинулся, пустил его к пулемёту и, помогая левой рукой, зашептал осипшим от волнения голосом:
      — Вали, вали, Максимушка! Дай им погорячее... Так им и надо!
      Чапаевцы не вошли — влетели через скованный льдом Урал прямо в Лбищенск. Белые ещё отстреливались из домов, из сараев. Но город уже был в руках Красной Армии, и с криками «ура» бойцы занимали улицу за улицей.
      Вечером, после боя, бойцы конной разведки пошли поздравить своего питомца с первым боем.
      — Максимку моего желаете видеть? — спросил Пётр Прокопьевич, встречая гостей на крыльце дома, где они поселились.
      — Какого такого Максимку? — не поняла Маруся.
      — Максимушка, выдь, браток! — крикнул Пётр Прокопьевич.
      И на крыльцо, смущённый и улыбающийся, вышел маленький черноглазый киргизёнок, у которого теперь были не только верные боевые друзья, но и хорошее имя, честно заработанное в сражении за Советскую власть.
     
     
      Серия «Мои первые книжки» для детей дошкольного возраста. Ответственный редактор И. М. Мартынова. Художественный редактор С. И. Нижняя. Технический редактор И. С. Широкова. Корректор Г. Ю. Жильцова. Сдано в набор 10.09.84. Подписано к печати 22.02.85. Формат 70х90’/)6. Бум. офс. № 1. Шрифт литературный. Печать офсетная. Уел. печ. л. 1,17. Уел. кр.-отт. 5,27. Уч.-изд. л. 0,9. Тираж 2 000 000 экз. Заказ № 2976. Цена 10 коп. Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство «Детская литература» Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 103720, Москва, Центр,М. Черкасский пер., 1. Калининский ордена Трудового Красного Знамени полиграфкомбинат детской литературы нм. 50-летия СССР Росглавполнг-рафпрома Госкомиздата РСФСР. 170040, Калинин, проспект 50-летия Октября, 46.