Сделал и прислал Кайдалов Анатолий.
_____________________
Вce ребята из маленького городка Жабчицы завидовали Толику Захаренко. Каждому хотелось дружить с ним, и у каждого была мечта прокатиться с Толиком на грузовике.
Во всём городке насчитывалось не больше десятка грузовиков, и шофёром одного из них была мама Толика, а папа заведовал гаражом.
Толик мог кататься сколько хотел. Чуть ли не каждую неделю мама брала его с собой в большой город Пинск, когда ездила за товаром - на базу.
Но жабчицкие мальчишки не искали в дружбе с Толиком выгоды для себя. Совсем нет. Просто Толик был настоящим товарищем, и умел постоять за друга, и, если надо, выручить его из беды.
Весной, во время распутицы, заболел Серёжа, соседский мальчик. Врачи сказали, что его надо срочно отправить в Пинск, в больницу. Л машины тогда не ходили: осенние дожди сделали дороги совершенно непроезжими. Надо было ждать, пока большак пообсохнет.
И Толик решил упросить маму, чтобы она завела свой «Газик» — ив путь!
— А если завязнем! — спросила мама и внимательно посмотрела на сына.
— Если завязнем, мы подтолкнём, — с готовностью ответил Толик,
— Кто это «мы»! — заинтересовалась мама.
— А ребята с нашего двора! — почти выкрикнул Толик. И начал подробно рассказывать маме, как он договорился со своими друзьями проводить Серёжу в больницу.
Ольга Ефимовна — так звали маму Толика — вела машину очень осторожно.
Серёжа сидел в кабине, а в кузове тряслись мальчишки. Несколько раз им пришлось выбираться из машины прямо в дорожную грязь и выталкивать из разжижённой колеи буксующую полуторку.
Не доезжая до города километров восемь, «Газик» завяз так, что, казалось, всё — не вытащить!
Мальчики набрали булыжников, набросали их под колёса, накидали ещё веток, взятых с собой досок... Пристроившись удобней к кузову, они раскачивали буксующую машину.
Грузовик урчал, гудел. Колёса бешено вращались. Булыжники вместе с грязью летели в стороны.
Подбадривая друг друга, мальчишки напрягали последние силы.
— Ура!!! — закричали все сразу, когда удалось вытолкнуть грузовик.
Довольные, забрызганные грязью, мальчишки снова залезли в кузов.
— Поехали!!!
Серёжу доставили в городскую больницу вовремя.
В первое утро войны фашистские самолёты бомбили Жабчицы так, словно в городке находилось не десяток стареньких, пропахших мазутом и хлебным зерном грузовичков, а колонны военных машин. От зажигательных бомб горело уже несколько зданий.
Толик, когда началась бомбёжка, вместе со своими друзьями, укрылись в поле: рожь там была хотя и не очень густая и высокая, но всё же скрывала залёгших в неё детей. Самолёты не сбрасывали своего страшного груза в поле, пролетали мимо.
Рядом с Толиком лежал Шура, братишка, которому недавно исполнилось шесть лет. И хотя Толик был всего на полтора года старше, он чувствовал себя взрослым: братишка должен был выполнять все его «распоряжения». Первое и главное — не реветь и не вскакивать на ноги. Но Шурик всё равно хныкал и норовил во время затишья убежать домой; Толик, как умел, успокаивал братишку, хотя его самого трясло от страха.
Ещё вчера у Толика была мечта: съездить с мамой в город и накупить там побольше тетрадей для первого класса. И ещё — где-нибудь в поле попросить у мамы разрешения самому повести машину...
Но теперь он мечтал о другом и, утешая брата, говорил ему:
— Превратились бы мы с тобой в птиц каких-нибудь. Превратились и полетели бы на границу. Потом дальше, дальше... Увидели бы, где у фашистов аэродромы, сказали бы нашим лётчикам, и они бы все фашистские самолёты уничтожили...
Когда ребята вернулись к вечеру в город, его нельзя было узнать — многие здания были разрушены...
Папы и мамы дома не было, и Толик с братом побежали в гараж.
— Толик! Шурик! — услышали они мамин голос. — Мальчики мои, где вы были! Обыскалась вас...
— В поле, за городом. Л папа где! — спросил Толик.
— Он в военкомате. Война. С фашистами воевать будет наш папа, все мужчины идут воевать. А завтра утром все дети нашего города уедут в другой город, в Гомель.
До Гомеля Захаренко не доехали: заболел Шурик.
— Сойдём на первой же станции, — сказала Ольга Ефимовна.
Первой станцией была Речица.
Наказав ребятам сидеть на узлах возле станции и никуда не отлучаться, она пошла искать квартиру. «Может, — думала Ольга Ефимовна, — кто-нибудь сдаст уголок!» Возвратилась она быстро и не одна. Вместе с ней пришла старая женщина.
— Мальчики! Мы будем жить у бабушки. Зовут её Аграфена Васильевна.
— Собирайтесь, милые мои, — заговорила ласково старушка. — Всем места хватит. У меня на огороде морковка растёт. Сладкая. Каротель.
Речица оказалась похожей на Жабчицы: такая же зелёная, тихая. С огородами, садами возле каждого дома.
Через неделю мальчики уже знали на огороде каждую грядку с каротелью, а в саду каждое деревцо. Неподалёку от дома, где они теперь жили, протекала река Днепр.
Толик перезнакомился почти со всеми речицкими мальчишками и вместе с ними бегал на берег, где узнавались новости о делах на фронте.
По мосту через Днепр переправлялись пушки, походные кухни. Проходили танки со звёздочками. И, конечно, — пехота. Красноармейцы шутили, завидев на берегу мальчишек:
— Айда с нами! А то кончится война — останетесь без медалей!..
А через две недели по тому же месту, уже обратно, дзигались танки с вмятинами от снарядов, торопились понурые пехотинцы... Никто, казалось, не замечал мальчишек.
В день по нескольку раз раздавалось: «Воздух!»
И над мостом проносились вражеские бомбардировщики.
Им вслед отвечали зенитки.
В один из очередных налётов огромный мост вздрогнул от страшенного взрыва и рухнул в Днепр.
Со стороны железнодорожной станции двигались фашистские танки.
Мальчишки разбежались по домам.
Гитлеровцы вошли в Речицу — и вся жизнь сразу перевернулась.
Спать ложились с одной думой: «А не случится ли завтра какая беда!»
Окна наглухо закрыли ставнями, даже днём в комнате горела керосиновая лампа.
В городе хозяйничали фашисты.
Ольга Ефимовна стала часто уходить из дома на целый день, оставляя сыновей с Аграфеной Васильевной. Была она добрая, но выходить мальчикам на улицу не разрешала.
— Вы хоть соображаете, что творится в городке. Немецкие танки там! Машины, мотоциклы... Вас раздавят, как котят!
Чтобы хоть как-то скоротать время, Толик рисовал брату цветными карандашами пушки и танки с красными звёздами, которые видел на мосту. Они стреляли в другие танки — чёрные с белыми крестами.
Все танковые бои на Толиных рисунках заканчивались победой Красной Армии. Ольге Ефимовне нравились рисунки. Но всякий раз, просмотрев их, она рвала рисунки на мелкие кусочки и бросала в печку.
Чувствуя обиду сына, она утешала его: «Подрастёшь, сынок... И поймёшь, почему я так делаю...»
Шёл второй год войны с фашистскими захватчиками.
Вероломное нападение гитлеровских войск не принесло им молниеносной победы.
Советская Армия, сдерживая натиск врага, наносила ему удар за ударом. Сокрушительный отпор получили фашисты в боях под Москвой, где нашли себе могилу тысячи гитлеровских солдат.
Во временно оккупированных районах всё сильнее развёртывалось партизанское движение. Летели под откос вражеские эшелоны, горели бензохранилища, склады продовольствия и боеприпасов, взрывались мосты, нарушались линии связи, подпольные типографии печатали сводки Совин-формбюро и распространяли их через своих связных.
Гитлеровцы свирепели. Устраивая облавы, они брали заложников, пытали ни в чём не повинных людей, надеясь, что под пытками люди откроют им места стоянок отрядов, выдадут подпольные организации, назовут имена тех, кто борется с врагом.
Часто гитлеровцы врывались в дома и по доносу или по подозрению в помощи партизанам арестовывали людей.
Однажды ночью в дверь дома Аграфены Васильевны постучали с такой силой, что проснувшийся Шурка заплакал от страха. Бабушка Аграфена, шепча молитвы, засуетилась, стала искать спички. Спичек не нашла, пришлось открывать дверь на ощупь.
Немецкие солдаты ворвались в дом. Они что-то кричали, светили карманными фонариками. Яркие лучи света выхватывали из темноты то икону бабушки Аграфены, висевшую в углу, то лицо перепуганной хозяйки. Но вот лучи фонарика скрестились в том месте, где стояла мама.
Мальчик впервые так отчётливо, ясно увидел её лицо. Оно было спокойно.
— Собирайся! — выкрикнул кто-то из темноты по-русски.
Шурка заплакал.
Толик бросился к маме, стал перед нею. И тут он вдруг ослеп: ничего не было видно. Он не сразу понял, что теперь свет от фонарика направлен на него.
— Где твой отец! — услышал он. — Отвечай!
Толик молчал.
Один из лучей скользнул по обеденному столу, скользнул и осветил чёрный пылающий немецкий танк. То был Толин рисунок, сделанный вчера.
— Партизаны! — крикнул немец.
В доме стало тихо.
Толик увидел, как на рисунок опустилась огромная ручища, скомкала лист. И всё пропало в темноте.
Солдаты выводили под конвоем маму.
Переставший было плакать Шурка опять заревел.
Толик, был уверен, что это из-за него арестовали маму. Фашистов разозлил его рисунок. Как же теперь быть без мамы! Что делать!..
Мама вернулась через два дня.
Когда она вошла в дом, хозяйка заплакала и стала звать ребятишек.
Толик и Шурик очень обрадовались.
— Мам! Это из-за меня тебя арестовали! Да! — спрашивал Толик. — Да! Я не буду больше рисовать, пока здесь фашисты.
— Нет, сынок, не из-за рисунка, хотя они очень разозлились. А вы себя хорошо вели!
— Хорошо! Хорошо! Бабушку слушались, — в один голос говорили Толик и Шурка.
— Слушались! Слушались! — подтвердила хозяйка, вытирая уголком платка глаза.
Вечером, когда Шурик уже спал, а бабушка Аграфена вышла в сени нащепать лучины на растопку, мама села к Толику на топчан:
— Сынок! Послушай меня. Мы с тобой можем сделать так, чтобы наш папка приехал к нам... побыстрее! Понимаешь! Ты должен помочь мне. За мной следят немцы, и я не могу никуда пойти, кроме работы. А надо помочь сделать одно дело.
— Партизанам, да! — спросил Толик.
— Да, сынок.
— И ты тоже с ними! Да!!
— Да.
На базаре в Речице Толик появился рано утром. В руках у него был узелок.
Постепенно на базар съезжались крестьяне. Они выкладывали свой небогатый товар: картошку, овощи — привезли, чтобы обменять на крупу, мыло, соль.
Изредка прохаживались мимо прилавков солдаты, полицаи.
Скоро базар заполнили речинцы.
Толик переходил от одного прилавка к другому, присматривался, че-го-то выжидая.
Вот народу стало уже много.
Пора! Узелок в его руках неожиданно развязался и оттуда высыпались... листовки.
Оглядываясь по сторонам, люди подымали их, прятали кто куда.
«Теперь надо быстро уходить», — сказал сам себе Толик. Он выбрался из толпы и как ни в чём не бывало вышел с рынка.
Когда Толик ушёл с узелком на базар, Ольга Ефимовна не находила себе места. Ей всё казалось, что сына арестовали. Но в то же время была надежда, что он сделает всё так, как надо. Толик — не из трусливых. Сообразительный, находчивый!
Ольга Ефимовна рассказывала сыну, куда нужно пойти и к кому, он слушал внимательно — ему доверяли большую тайну.
Запомнил он всё хорошо.
Листовки со сводками Совинформбюро ему передали речицкие подпольщики. Л они получили их из партизанского отряда. В отряде есть радиоприёмник, по нему слушают Москву. Имеется и печатный станок. Сводки от Совинформбюро надо было распространить на базаре. Толик завершал операцию, начатую партизанами, подпольщиками, его мамой...
И вот — уже полдень. Ольга Ефимовна смотрит в окно; с базара возвращаются люди... Оглядываются по сторонам.
Пролетели, воя, мотоциклы с немецкими солдатами.
Неужели случилось то, чего она больше всего боялась! Хотела уже идти на поиски сына, как услышала во дворе голос Аграфены Васильевны:
— Где ты это шлёндаешь, проказник!! Мать все глаза проглядела... Будет тебе сейчас от неё!..
Когда хозяйка вошла в дом, она застала мать с сыном обнявшимися. Ольга Ефимовна целовала Толика в пропылённую голову и повторяла:
— Спасибо, сынок... Спасибо, родной!
К вечеру Аграфена принесла новости. Все в городе только и говорили о листовках, о партизанах.
Хозяйка рассказывала, как бесятся немцы. Они оцепили базар, устроили облаву. Кто-то из полицаев крикнул, что в толпе партизаны. Это они разбросали листовки...
Толик улыбался и ещё крепче прижимался к маме.
Через несколько дней Толик появился уже около биржи.
Листовки люди унесли с собой. Гитлеровцы снова искали партизан, но их и след простыл.
Весной 1943 года гитлеровское командование начало подготовку нового наступления в районе города Курска.
Поражение войск под Москвой, разгром и капитуляцию многочисленной армии под Сталинградом фашистские генералы пытались оправдывать суровыми условиями русской зимы, с которой пришлось столкнуться солдатам Гитлера.
Эшелон за эшелоном направлялись в район готовящегося наступления. Немецкое командование очень надеялось на новые марки танков, на своих «Тигров» и «Пантер».
Гитлеровцы были уверены, что летнее наступление принесёт им победу.
Через Речицу в направление Курска проходили танки «Тигр».
Один танк остановился у здания комендатуры. Оттуда доносились пьяные крики, песни танкистов.
Немецкий часовой изредка поглядывал на окна, где шла пирушка. Ему было не до мальчишек, которые играли в прятки, недалеко от комендатуры.
Толик Захаренко водил первым.
Когда ребята спрятались, то он быстро застукал всех.
— Раз!.. Два!.. Три!.. — начал счёт новый водящий.
Ребята побежали прятаться.
— Четыре!.. Пять!.. Я иду искать...
Толик, заметив, как часовой пошёл обратно, быстро юркнул под танк.
Часовой возвращался.
Мальчик пригнулся к мостовой и притаился. Левой рукой полез в карман.
Часовой повернул обратно.
Вот он уже прошёл мимо танка...
Водящий кончил считалку:
— Кто не схоронился, я не виноват...
Толик приложил Магнитку к броне танка и вылез из-под машины.
— Толик! Вижу! — застучал его водящий.
Толик подбежал к нему.
— Ребята! — позвал он всех. — По домам. Я совсем забыл, мне надо домой. Потом отвожу.
Ольга Ефимовна ждала сына.
Прежде чем поручить мальчику задание, она долго и подробно объясняла ему, как пользоваться магнитной миной, которую передали подпольщики для проведения операции.
Мина была с часовым механизмом и заведена так, что могла взорваться сама в нужное время. И ещё у «Магнитки» было одно свойство: она могла прилипать к броне.
Ольга Ефимовна взглянула на часы: «Пора уже ему вернуться».
Когда Толик вбежал в комнату Ольга Ефимовна, сдерживая радость, бросилась к нему.
— Сынок!
— Всё в порядке, мама! Прилепил!
— Хорошо! А теперь быстро собирайся, сынок! Шурику помоги. Уходим в отряд. Таков приказ.
Танк взорвался вечером.
Выскочившие из комендатуры гитлеровцы бросились по домам разыскивать партизан.
Командир партизанского отряда принял Ольгу Ефимовну и мальчиков радостно.
— Молодец, Толя! Помог нам! Из-за взрыва танка колонна машин задержалась, и нам удалось подготовиться и заминировать на пути их следования дорогу и мост. Останетесь теперь, Ольга Ефимовна, — сказал он Толиной маме, — с ребятишками в отряде. В Речицу возвращаться, пока там гитлеровцы, нельзя.
До окончания войны Толик находился в отряде и выполнял разные задания. А когда пришёл День Победы, Толик получил последнее «задание» — начать учиться в школе.
После войны семья Захаренко осталась жить в Речице.
Анатолий Николаевич живёт там и поныне. Он ходит теперь по тем же улицам, где в войну пролегал его «фронт».
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Распознавание текста книги с изображений (OCR) —
творческая студия БК-МТГК.
|
