Сделал и прислал Кайдалов Анатолий.
_____________________
В эту ночь в селе Степковцы никто не спал.
Лучи прожекторов полосовали ночное небо; гудели самолёты, не переставая, били зенитки; сотрясая всё вокруг, с тяжёлым уханьем рвались бомбы. Под Житомиром шёл бой. Но силы были неравными. И под утро через село потянулись отступающие части наших войск.
Шли изнурённые боями пехотинцы, подталкивая тяжёлые орудия, торопились артиллеристы...
У обочины большака стояли ребятишки и грустно смотрели вслед уходящим войскам.
Из-за леса появились танки. Сине-чёрный дым расстилался вокруг. Машины исчезали за околицей в густом облаке пыли и дыма.
— Не останусь под немцем! — упрямо в который раз повторял коренастый мальчуган. Ребятишки смотрели на него и их взгляды говорили то же самое. — Не останусь под немцем! Не останусь!..
Подхватив лежавшую около его ног котомку, мальчуган выбежал на шоссе.
В этот момент одна из машин круто вильнула в сторону и остановилась на самой обочине, распластав в пыли оборванную гусеницу.
На землю попрыгали десантники, вылезли танкисты, запылённые, покрытые пороховой гарью. Один из них склонился над местом обрыва.
— Не дотянули всё-таки, — проговорил он. — Костя, запасной трак давай!..
Танкисты при помощи десантников быстро натянули гусеницу.
Мальчуган внимательно наблюдал за их работой.
— Послушай, малыш, где тут можно напиться! — спросил один из танкистов.
— А вон у хаты колодец, — обрадованно ответил он. — Пойдёмте, дяденьки, покажу.
Танкисты направились к колодцу. Здесь их сразу обступили старики и женщины. Со всех сторон послышались вопросы:
— Уходите, стало быть!
— Надолго нас оставляете!
— Нам-то что теперь делать!
Танкисты молча пили.
Мальчуган решительно подошёл к одному из танкистов, дождался, пока тот напился, и, умоляюще заглядывая ему в глаза, сказал:
— Дяденька командир, возьмите меня с собой, пожалуйста!
Танкист удивлённо посмотрел на мальчика.
— Тебя, воин! А мамка отпустит!
— Нет у меня мамки. Умерла она. — Насупился мальчик. На глазах появились слёзы, но он прикусил губу, чтобы не заплакать. — А папка и брат, старший, там, — он махнул рукой в сторону фронта.
— Один он. Как есть один, — вмешалась в разговор пожилая женщина.
— А вы на что же! — с укором сказал танкист. — И приютить парнишку некому!
— Так ведь присмотрен был. А как же! — женщина, ища поддержки, посмотрела на односельчан. Те согласно закивали. — Только теперь-то как быть! Никому неведомо, убережёмся ли!
— Правду баба говорит, — поддержал её седовласый старик. — А перед батькой его и братом, что воюют, ответ держать надо... Третьего дня в соседнем селе артиллеристы сразу двух сирот взяли.
— Н-да, невесёлые твои дела, парень, — покачал головой танкист. — Звать-то тебя как!
— Боря. Борис Зенелевский...
— Ну, а меня Михаил Иванович. Уж и не знаю, что с тобой делать. Артиллеристы, говорите, взяли!.. Знаешь что! Пойдём-ка, браток, к командиру. Он только может разрешить такое...
Шёл второй год войны.
17-й танковый корпус, в разведывательном батальоне которого начал свою фронтовую жизнь воспитанник Борис Зенелевский, держал оборону на одном из участков Сталинградского фронта. Предстоял девятидневный рейд по тылам противника.
Разведгруппы одна за другой получали боевые задания.
На командном пункте, куда был вызван и рядовой Зенелевский, рядом с командиром батальона сидел за столом незнакомый Боре офицер. Задание объяснял он, уточняя вместе со старшими групп их маршруты.
Группе, в которую вошёл и Зенелевский, необходимо было разведать расположение и численность вражеских войск в Кантемировке, пробраться в железнодорожное депо и передать через связного план совместных действий с партизанским отрядом.
Разведчики благополучно переправились через линию фронта и, подойдя незаметно к окраине Канте мировки, расположились в лесу.
Боре Зенелевскому предстояло пробраться в город, в железнодорожное депо.
Осмотрев его внимательно, старший группы, сержант Ухтин, ободряюще подмигнул:
— Будь осторожней! Действуй по усмотрению!
Появление в городе парнишки не вызвало никаких подозрений немцев.
Мальчик-побирушка осторожно проходил по улицам, двигаясь по направлению к станции.
Паровозы, подававшие изредка гудки, помогали ориентироваться и не расспрашивать никого, где депо.
Не доходя несколько метров до ворот депо, Боря увидел идущий навстречу ему немецкий патруль.
«Пропустят или заберут», — подумал юный разведчик.
Скрываться было некуда.
Патруль приближался.
— Стой!
У Бори заколотилось сердце: «Не пропустят!»
— Куда идёшь! — спросил офицер по-немецки. Сопровождавший патруль гражданский с повязкой полицая перевёл вопрос.
— В депо, — делая отчаянное усилие, чтобы говорить спокойно, ответил мальчик.
— Зачем!
— Так там же дядя Вася работает, ремонтирует вам паровозы. Поесть ему несу... — Боря протянул офицеру сумку, которую нёс через плечо.
Офицер выхватил сумку и вытряс из неё содержимое. На снег выпали кусочки хлеба, сало, несколько луковиц и варёная картошка. Убедившись, что мальчик не врёт, офицер разрешил: — Быстро! Быстро!
«Не надо торопиться, — успокаивал себя Боря, — а то не поверят...»
Он спокойно, как будто ничего не произошло, аккуратно уложил еду в сумку, заботливо стряхивая снег, и, не спеша, не оглядываясь, двинулся к воротам депо. У ворот его не задержали — часовые видели, как его остановил патруль.
Боря не знал в лицо человека, к которому шёл, и ему пришлось расспрашивать рабочих, где он, как его найти.
— Ты, что ли, меня разыскиваешь! — окликнул мальчика высокий широкоплечий мужчина в замасленном комбинезоне, вытирая ветошью руки.
— Я. Колька заболел, так меня тётка Настя попросила вам вот это передать, — Боря протянул сумку. — Ешьте. И ещё, — словно что-то вспоминая, проговорил он, — ещё привет от мамы с папкой...
— Хорошо, молодцом. Передай маме с папкой поклон. Скажи, что на Колькиных именинах постараюсь быть.
Убедившись, что перед ним тот человек, к которому он шёл, юный разведчик, оглянувшись по сторонам, полез за пазуху и достал вчетверо сложенный листок — это был план совместных действий.
Небрежно ткнув листок в нагрудный карман комбинезона, «дядя Вася» стал выкладывать еду из сумки. Он очистил картошину, отломил хлебца и принялся есть.
— Бери, подкрепись за компанию. Устал небось. Ешь и смотри внимательно по сторонам. В сумку положу платок. В узелках завязаны бумажки. Береги их пуще прежнего.
Закончив есть, «дядя Вася» достал платок, обтёр им лицо и незаметно бросил его в сумку.
— Ну, теперь ступай.
Боря поднялся и стал прощаться.
К месту сбора группы он вернулся, когда начало темнеть.
Возвращались с задания всей группой.
Боря докладывал о своих действиях по всем правилам.
— Ну, молодец. Боря! Ничего не скажешь, помог! Молсдец! — хвалил его командир батальона. — Добрый из тебя разведчик.
— Служу Советскому Союзу! — с улыбкой отчеканил Зенелевский.
— Шестью шесть! — неожиданно спросил сержант Ухтин.
— Тридцать шесть, — мгновенно откликнулся Боря.
Комбат удивлённо посмотрел на одного, потом на другого:
— Это что же у вас за шифр такой!
— Да не шифр, товарищ майор. Таблица умножения. Занимаемся потихоньку. В школу ходить некогда. Воюем.
— О, и здесь молодцы! Ну, отдыхайте, а я на доклад к генералу.
Данные разведки подтвердили, что в Кантемировке расположена база
снабжения 8-й армии, немецко-итальянский гарнизон, танковые части.
Связной партизанского отряда передал добытое партизанами расписание движения вражеских эшелонов через кантемировский железнодорожный узел. План действия партизан.
Ранним утром 18 декабря 1942 года корпус начал рейд. В рядах десантников, шедших за танками, находился и ефрейтор Зенелевский.
С разведчиками батальона он участвовал в форсировании речки Богу-чар и в боях на улицах Кантемировки. Самый ожесточённый бой разгорелся на западной окраине города, в районе железнодорожного узла, где на помощь десантникам и танкистам пришли местные партизаны.
3 января 1943 года 17-й танковый корпус стал называться 4-м Гвардейским Кантемировским.
Преклонив колено, принимал Боря Зеыелелский вместе со своими боевыми товарищами Гвардейское знамя.
В конце 1943 года гвардейцы-кантемировцы в составе войск 1-го Украинского фронта освободили Житомирщину, родные места Бори Зе-нелевского...
Юный гвардеец сидел рядом с поваром Егорычем и обедал, когда ему передали распоряжение явиться к командиру батальона. Боря немедленно поднялся, одел шинель, шапку-ушанку и вышел вслед за посыльным.
— Товарищ подполковник! — с уже приобретённой лихостью откозырял Боря. — Разрешите обратиться к старшему лейтенанту Ухтину!
— Обращайтесь!
— Товарищ старший лейтенант! Гвардии младший сержант Зенелев-ский явился по вашему приказанию...
— Хорошо. Иди сюда... Теперь смотри. Село Степковцы. Знакомо!
— Так я ж из него... — улыбнулся Зенелевский.
— А соседнее!
— Да что вы, товарищ старший лейтенант! Конечно, знаю...
Ухтин стал подробно рассказывать план операции.
— Всё понятно!
— Всё, товарищ старший лейтенант.
— Тогда свободен. Иди, готовься!
— Есть готовиться! — бодро ответил Боря и направился к выходу.
Уже в дверях его настиг один из ставших уже привычными, но всегда
неожиданных вопросов:
— Разведчики уходили в разведку. Где тут подлежащее и сказуемое!
— Подлежащее — разведчики, сказуемое — уходили, — не задумы-ваясь, ответил Боря.
— Молодец, — похвалил Ухтин. — Действуй!
Ранним утром следующего дня Боря и ещё трое разведчиков подошли к селу Зимки. Зенелевский пополз в сторону села, а сопровождавшие его бойцы замаскировались в небольшой балке.
В грязной оборванной одежде, с чумазым лицом и холщовой сумкой через плечо он появился в деревне. Переходя от дома к дому, он стучал в окно и просил подать чего-нибудь.
Появлявшиеся на пути немецкие солдаты не обращали на него внимания.
Он увязывался за ними и упрашивал дать денежку на пропитание.
«Так. Здесь, наверно, расположился штаб: подъехала машина, вылез фашист в шубе. Начальник».
«А вон закопанные танки. Как замаскировали. Хорошо».
«Одна огневая точка. Вторая. Казарма солдатская....»
«Комендатура....»
Боря хотел возвращаться обратно, как вдруг увидел, что навстречу ему идёт человек.
«Дядя Игнат! Ну да. Колхозный сторож». — Боря хотел свернуть на огороды, да поздно было.
— Борька!! — ¦ окликнул, он мальчика. — Ты откуда здесь взялся. — На рукаве Игната была повязка полицая. В руках обрез.
— Дядя Игнат, это вы! Ой, как хорошо! — Боря попробовал притвориться обрадованным встречей. — Я так давно никого из нашего села не видел. Вот теперь домой иду. Как у нас там!
— Ты мне не заливай, — не отвечая на вопрос, перебил его Игнат. — Ты же с танкистами на восток удрал. Я знаю. Так как же ты теперь здесь очутился, а! «Домой иду!» А ну-ка пошли в комендатуру. Там разберутся, откуда ты идёшь и кто ты такой есть на самом деле.
— Так не взяли же меня с собой танкисты, дядя Игнат! — горячо убеждал его разведчик. — То есть, сначала взяли, а потом, как бои начались, так и прогнали. Мал, сказали, ещё воевать. Мне ж тогда сколько было-то: восемь, девятый.
— Прогнали, говоришь! А где ж ты тогда пропадал всё это время! И каким путём здесь очутился!
Почувствовав, что полицай колеблется. Боря продолжал сочинять:
— Как меня танкисты оставили в одном селе, километров тридцать отсюда, так я вместе с беженцами уходил всё дальше и дальше, пока нас немецкие войска не обошли и мы у них в тылу не оказались. С тех пор вот и хожу, побираюсь. — Он показал Игнату сумку и для большей убедительности всхлипнул.
— Да, не густо, — сказал полицай, пошуровав в сумке. — Знаешь что! Иди-ка вон туда, — он показал на стоящий невдалеке дом. — Там я живу. Посиди, подожди меня. Я скоро вернусь. Поешь как следует, отдохнёшь, а завтра в Стелковцы свои доберёшься...
— Хорошо, дядя Игнат! Спасибочки большое! — Борис попытался изобразить на своём лице благодарность.
Полицай махнул ему, а сам пошёл по улице.
Боря спокойно направился к указанному ему дому. Дойдя до калитки, остановился, обмёл рукавицей снег со скамейки и присел. Потом не торопясь достал из сумки корку хлеба и принялся жевать. Делал он всё с небольшой ленцой, исподволь наблюдая за удаляющимся Игнатом.
Полицай несколько раз оглянулся.
«Следит, — подумал Боря. — Как же улизнуть!»
Когда Игнат повернул к дому, где находилась комендатура, и скрылся за ним, мальчик живо подхватил свою сумку, быстро дошёл до ближайшего поворота, там ещё прибавил шагу и, дойдя до околицы, побежал. Достигнув балки, в которой его дожидались разведчики, он оглянулся и вдруг к ужасу своему увидел, что полицай бежит за ним.
«Попался! Сам попался и всю группу обнаружил», — мелькнула у него в голове страшная мысль, но предпринимать что-либо было уже поздно, и он скатился по склону балки.
— Полицай! — выдохнул он в лицо старшему группы, рыжеусому сержанту Сидоренко.
— Видели уже, — почти равнодушно откликнулся тот и скомандовал: — Петров! Климчук! Бегом с хлопцем! Живо! А я мигом управлюсь...
Разведчики были уже метрах в трёхстах от балки, когда их нагнал Сидоренко.
— Ну, как! — спросил его один из разведчиков.
— Порядок. Даже снежком присыпал на всякий случай...
Поздним вечером того же дня Борис Зенелевский докладывал о выполнении задания.
— Полицай-то тебя надул, выходит. Следил, стало быть, за тобой, — проговорил старший лейтенант Ухтин. — А если бы он не один из комендатуры выскочил! Спасибо случаю да Сидоренко!.. Ну да ладно! За выполнение задания благодарю!
— Служу Советскому Союзу!
А на рассвете следующего дня артиллерия точным огнём накрыла расположение врага, уничтожила его огневые точки. Танки кантемиров-цев заняли село, вражеская оборона была рассечена на всю глубину.
Вечером, когда танкисты расположились на отдых, юного разведчика вызвали к комбату. Когда Борис Зенелевский вошёл в штабную избу, то в первый момент даже растерялся: комбат разговаривал с генералом. Это был командир гвардейского Кантемировского корпуса Михаил Ильич Полубояров. Боря видел его только один раз, когда вручали корпусу гвардейское знамя.
Генерал поднял голову, обернулся — улыбка заиграла на его лице.
— Ну, здравствуй! Вот ты какой молодец-удалец!
И генерал крепко пожал ему руку.
Наступала победная весна 1945 года. Танкисты гвардейского Кантемировского корпуса вместе с другими соединениями 1-го Украинского фронта принимали участие в Берлинской операции, но до Берлина не дошли — поспешили на помощь чехословацким патриотам, восставшим против гитлеровских оккупантов.
В ночь на 9 мая танкисты совершили стремительный восьмидесятикилометровый бросок и к десяти часам утра после горячего шестичасового боя полностью очистили от немецко-фашистских захватчиков столицу Чехословакии город Прагу.
Среди тех, кого встречали жители освобождённой столицы, был и Боря Зенелевский. Стоя на броне танка, осыпаемый цветами, он улыбался и кричал вместе со всеми «Ура!». Это был и его праздник.
В рядах 4-го Гвардейского Кантемировского ордена Ленина Краснознамённого танкового корпуса он прошёл славный боевой путь от реки Волги до реки Влтавы.
Войну тринадцатилетний разведчик закончил в звании старшины. За боевые заслуги он награждён медалями: «За отвагу», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.».
Кончилась война.
Гвардии старшина запаса Борис - Зенелевский пошёл учиться в школу. Надо было навёрстывать время. Смелости и настойчивости вчерашнему бойцу-разведчику не надо было занимать.
Он окончил среднюю школу, институт. Стал инженером. Живёт и работает в городе Житомире.
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Распознавание текста книги с изображений (OCR) —
творческая студия БК-МТГК.
|
