|
ПРЕДИСЛОВИЕ
За последние десять-пятнадцать лет в Иране возрос интерес к народному творчеству. Целый ряд журналов и в первую очередь журналы «Новая весть» («Пеяме ноу») и «Слово» («Сохан») на своих страницах опубликовали разнообразные материалы цо персидскому фольклору: сказки, песии и четверостишия, пословицы и поговорки. Этот факт тем более следует отметить, что до Второй мировой войны иранские литераторы, писатели и поэты мало уделяли внимания своему богатейшему фольклору. В начале тридцатых годов крупнейший персидский писатель Садек Хедаят (1904 — 1951) был одним из немногих, кто печатал в Музыкальном журнале ряд материалов по персидскому фольклору. В 1931 году он же издал небольшой фольклорный сборник («Сказка»), Позднее, в сороковые годы, он опубликовал обширную программу по сбору фольклора, в которой содержится много важных сведений и наблюдений. В тридцатые же годы был опубликован сборник сказок Кухи Кермани под заглавием «Четырнадцать сказок из сельских сказок Ирана».
Неутомимым собирателем и пропагандистом народных сказок является и Фазлолла Мохтади Собхи. Он составил ряд сборников, сгабдив их подробными комментариями и привлекая для сравнения не только другие персидские варианты, но также близкие по сюжету сказки других народов.
В ряде случаев можно найти немало общего между персидскими сказками, таджикскими и азербайджанскими.
Основой для данного издания послужил третий сборник персидских сказок, изданный Мохтади Фазлолла Собхи в Тегеране в 1949 г. под заглавием «Афсаиехае кохан», явившийся продолжением двух ранее (1944, 1946 гг.) вышедших сборников персидских народных сказок, собранных и обработанных тем же автором, а также некоторые другие, не вошедшие в вышеуказанный сборник. Персидские народные сказки, являющиеся частью богатейшего персидского фольклора, по своим сюжетам, формам и художественным средствам чрезвычайно разнообразны. Наибольшее число составляют волшебные сказки. Народная фантазия наделяет положительных героев всевозможными достоинствами — смелостью и храбростью, патриотизмом, вериестью к другу или возлюбленной и т. п. На пути к достижению пели герою или героине приходится преодолеть множество препятствий, вступать в борьбу со злыми силами, изображаемыми в виде злой мачехи, злых шахов или везирей, различных фантастических существ: драконов, дивов, прекрасных, но коварных пери, шайтана. Герой, олицетворяющий доброе, светлое начало, всегда одерживает верх над тёмными, враждебными силами. Народные сказки оптимистичны, поэтому герои их всегда выходят победителями.
Волшебные сказки воспитывают в их слушателях илн читателях чувство любви к родине и ненависть к её врагам и поработителям, любовь и уважение к труду и людям труда, упорство в достижении поставленной благородной цели, верность данному слову.
Наряду с ними в персидском фольклоре распространены новеллистические сказки и сказки о животных, птицах и насекомых.
В новеллистических сказках действуют реальные герои — купцы, ремесленники, крестьяне и их жёны. Победы, одержанные героями над своими врагами, находят в сказке вполне реальное объяснение и достигаются при помощи хитрости или смекалки героя, его жены, умного совета, счастливого стечения обстоятельств. Иногда и в новеллистической сказке врагом героя может оказаться какое-нибудь фантастическое существо, например, див. Подобный персонаж, олицетворяющий грубую физическую силу, наделяется при этом глупостью и несообразительностью, благодаря чему его легко обманывает герой сказки (сказки «Попрыгунчик», «Сказка о лентяе»). В новеллистических сказках высмеиваются глупость, жадность, трусость и другие отрицательные качества людей, подвергается осмеянию ханжество духовенства. Новеллистические сказки обычно социально заострены и направлены против господствующих эксплуататорских классов.
Особую группу составляют сказки о животных (сюда относятся также сказки о птицах и насекомых). Наиболее популярными персонажами этих сказок являются лев, лиса, волк, мышь, а из домашних животных — коза, осёл, баран. Как можно видеть по данному сборнику, из птиц наиболее частым персонажем является воробей.
Сказки о животных, особенно о насекомых, обычно построены в виде цепной (кумулятивной) сказки, когда один эпизод повторяется при изложении второго эпизода, потом первые два повторяются при изложении третьего эпизода и т. д. Чаще всего такое построение имеют сказки для маленьких детей.
Образцом кумулятивной сказки-прибаутки может служить и небольшая присказка «Бежал я, бежал...» из сборника «Старинные сказки», не включённая нами в данное издание персидских сказок. Здесь приведём её полностью:
«Бежал я, бежал, прибежал на вершину горы, встретил двух женщин: одна дала мне воды, другая — лепёшку. Лепёшку я GaM съел, воду дал земле. Земля дала мне траву, траву я дал,козе, коза дала мне кизяки на топливо, кизяки я дал пекарю, пекарь дал мне огонь, огонь я снёс золотых дел мастеру, золотых дел мастер дал мне ножницы, ножницы я дал портному, портной дал мне кафтан, кафтан я дал учителю, учитель дал мне книгу, книгу я дал деду, дед дал мне два финика. Один финик я еъел — он оказался червивым, другой финик я съел — он оказался горьким. Пошёл я опять к деду, попросил:
— Дай ещё один финик.
Дед молвил слово, слово упало в сад, я взлетел в нишу.
Пошёл я в дом судьи, иашел три гроша: один грош дал хлопку, другой дал курдюку, третий — бараньему желудку. Огонь спалил хлопок, курдюк схватила кошка, бараний желудок схватила собака.
Там была старуха, увидела это и давай смеяться...
Эта прибаутка также имеет близкие параллели в фольклоре горного Таджикистана, например, на Ванче и в Дарвазе, а также и у афганских таджиков.
Сказки, вошедшие в этот сборник, очень доходчивы и в то же время назидательны. Собхн справедливо считает фольклор важным элементом в воспитании подрастающего поколения, поэтому он нередко в начале и в конце сказки формулирует самую мораль. В этом отношении несомненный интерес представляет сказка «Хлопок».
«Знаете ли вы, — обращается рассказчик к детям, — поговорку: «Что с ветра пришло, то на ветер и пошло» (буквально: бац авар-дёра бад мибарад). Если вы это знаете, то послушайте и сказку». В этой оригинальной сказке выражена идея о том, что плоды труда должны достаться тому, кто трудится. Идея уважения к труду как основному источнику благосостояния человека выражена и в другом оригинальном зачине к сказке «Упрямая ворона». Эта сказка с популярным сюжетом о простодушном крестьянине (здесь крестьянин Мехрак, в таджикской сказке — плешивый) и волшебных предметах помощниках. В зачине, представляющем самостоятельный интерес, рассказывается о добром и гостеприимном человеке, оставившем сыну после смерти богатство и завещавшем ему в случае нужды взяться за -мотыгу и заняться хлебопашеством, так как счастье и благоденствие заключено в земле (в занятии земледелием). В этой, а также и в некоторых других сказках сборника соединены два самостоятельных сюжета.
Среди сказок сборника представляет интерес и сказка «Блуждающий соловей». В комментариях к этой сказке Собхи сопоставляет её с известным древнегреческим мифом, отражённым и в Одиссее в мифе о жене Зетоса — Аиде, пытавшейся из зависти к своей многодетной золовке Гиппомедузе убить её сыновей, но нечаянно убившей собственного сына, за что боги превращают её в соловья, а также с известной сказкой братьев Гримм «Миндальное дерево» (также «Можжевельник»), в которой действительно содержится много общего со сказкой «Блуждающий соловей». Вот песенка соловья из указанной сказки:
Меня мачеха убила,
А отец меня поел,
А Марленикен-сестрица
Мои косточки собрала,
В шёлковый платок связала
Да под деревом сложила.
Ах, тю-вить, тю-вить, тю-вить!
Я прекраснее всех птиц.
Подобные параллели в полных переводах или в изложении проводит Собхи и к другим сказкам. Так, к публикуемой в данном сборнике сказке «Коза с колокольчиками» он даёт переводы курдской, таджикской и русской сказок, а также немецкой сказки братьев Гримм «Коза и семеро козлят».1 В персидской сказке Собхи имеется интересная деталь: после победы над волком коза говорит своим козлятам: «Дети, теперь будьте умными, умейте отличатп друга от врага и не открывайте двери дурному и злому существуй.
Ряд сказок, помещённых в сборнике, направлен против показного благочестия и ханжества и носит явно антиклерикальный характер. Это сказки «Лиса и аист» и «Шейх-лиса». Последняя известна у многих народов под заглавием «Лиса-исповедиица» — о лисе, притворившейся благочестивой и поплатившейся боками за своё вероломство.
Сказка «Храбрец» представляет собой оригинальную разработку одного из популярных сказочных сюжетов, известных по русской сказке «Одним махом семерых побивахом» или по немецкой сказке «Храбрый портняжка», и вообще бытующий у многих других народов Запада и Востока.
Сборник «Старинные сказки» в основном рассчитан на детей. Он содержит сказки о животных, птицах и насекомых. В конце обширного и интересного предисловия Собхи призывает детей быть честными и правдивыми, любить свою родину, любить труд. «Правда — ваш друг, любите правду!» — пишет он. В послесловии Собхи сетует на то, как трудно в Иране издавать нужные для просвещения н культуры книги. «Я надеюсь, — пишет он в том же послесловии, — что наступит такой день, когда будут уважать людей труда, люден знающих и образованных, любить и уважать науки и искусство»
Хотя при чтении сказок данного сборника невольно возникают различные аналогии и сопоставления со сказками других народов, тем не менее они совершенно оригинальны и самобытны. Персонажи сказок, их одежда, поведение, окружающая их природа, представления, бытовые подробности — всё это говорит о том, что они являются одним из составных элементов персидского народного творчества В такой же мере сказки других народов, сходные по сюжетам с персидскими или иными сказками, являюгся неотъемлемой частью фольклора того или иного народа. Эти параллели лишь подчёркивают существовавший с древнейших времён обмен культурными ценностями между самыми различными народами — процесс, имевший место на протяжении всей истории человечества и развивающийся и в наши дии.
А. Розенфельд
ХЛОПОК
Дети! «Что с ветра пришло, то на ветер и пошло». Слышали вы эту поговорку? Ну, коли слышали, то послушайте теперь сказку.
Жил-был воробей, было у него гнездо на высокой стене. Однажды кружил он в степи в поисках воды и корма, как вдруг ветер принёс с хлопкового поля семечко и уронил его перед ним на землю. Воробей схватил его в клюв и принёс к себе в гнездо, показал соседу и спросил:
— Что это?
— Хлопковое семечко.
— А на что оно годно?
— Его сеют в землю, вырастают кусты с коробочками, оттуда достают хлопок, хлопок прядут — получается пряжа, пряжу ткут — получается ткань, ткань красят — она становится крашеной, а из неё для нас с вами кафтаны шьют.
Воробей очень обрадовался, взял хлопковое семечко и полетел на пашню. Смотрит — крестьянин рыхлит лопатой землю, хочет что-то посеять.
— Сей, посей! На-ка, вот это посей, половина твоя, половина моя. «Ладно», — говорит крестьянин. Посеял он семечко; через некоторое время оно проросло, и на кустике созрели коробочки.
Крестьянин хлопок разделил поровну.
Воробей очень обрадовался, взял хлопок и полетел к прядильщику.
— Пряди, пряди! На вот это спряди, половина твоя, половина моя.
«Ладно», — сказал прядильщик, взял и спрял пряжу, намотал на деревяшку, взял свою часть, а другую отдал воробью. Воробей очень обрадовался, взял пряжу и полетел к ткачу.
— Тки, тки! На-ка, из этого вытки, половина моя, половина твоя.
«Ладно», — сказал ткач. Соткал, забрал свою долю, а воробьиную отдал ему. Воробей обрадовался, взял ткань и полетел к красильщику.
— Крась, покрась! На-ка, это выкрась, половина твоя, половина моя.
«Ладно», — сказал красильщик, выкрасил полотно в светло-голубой цвет и повесил на верёвку сушиться на солнце.
Воробей прилетел, поглядел на ткань и думает: «Ах! Ах! Какой красивый цвет. Жалко такую красивую ткань отдавать красильщику, лучше я заберу всё себе, пока красильщик занят другим делом.»
Потихоньку подлетел, схватил в клюв материю и вспорхнул.
Красильщик увидел это, прибежал и закричал:
— Эй, воробей! Не ты ли говорил: «Половина твоя, половина моя»? Где же моя доля?
— Кто это сказал? Кто это сделал? — чирикнул воробей и полетел к портному.
— Шей, шей! На-ка вот. сшей! Одна штука твоя, одна моя!
Портной сшил два красивых кафтана и повесил их на жёрдочку. Воробей поглядел издали и подумал: «Разве не жаль такие красивые кафтаны отдать портному? Оба будут хороши для меня».
Когда портной стал снимать с кого-то мерку, воробей потихоньку подлетел, схватил в клюв оба кафтана и улетел.
Сколько портной ни кричал: «Разве не ты говорил: «Один мой, а один твой»? — воробей только чирикнул:
— Эй, портной! Кто это сказал? Кто это сделал?
Воробей притащил кафтаны мулле:
— Эй, мулла, — сказал он, — я хочу сохранить у тебя на время два кафтана. Когда станет холодно, я их заберу. А за хранение — один будет твоим, а другой я себе возьму.
— Ладно, — сказал мулла, — ради тебя я сохраню, а как только похолодает, один кафтан я сам надену, а другой отдам тебе.
Мулла взял кафтаны на сохранение, а сам про себя подумал: «Ну разве не жалко отдать такие кафтаны этому чирикающему воробьишке? Я оба их оставлю себе».
Прошло много дней. Подул холодный ветер, начались холода. Воробей вспомнил о своих кафтанах. Он полетел в дом муллы. Лишь только мулла увидел, что летит воробей, он принялся читать намаз. Воробей выждал, пока мулла кончил читать намаз, потом сказал:
— Мулла, отдай мой кафтан.
— Какой-такой кафтан? — удивился мулла.
— Те два кафтана, которые я оставил у тебя на хранение. Ты ведь сам говорил: «Один твой, а один мой».
— Кто это сказал? — спросил мулла. — Кто это сделал?
— Становится холодно, — сказал воробей, — я простыну...
— А я помолюсь за тебя, — сказал мулла, — и тебе не будет холодно.
— Я не молитвы прошу, а кафтан, — прочирикал воробей.
Но мулла снова стал читать намаз.
Обезнадёженный воробей, улетел, но всё время кружился над домом муллы.
Однажды воробей издали увидел, что мулла трижды окунул кафтаны в воду, чтобы они стали чистыми, повесил их на верёвку сушиться, а сам пошёл читать намаз.
Воробей сразу же подлетел, схватил их в клюв — и был таков.
Мулла, увидев это, нарушил намаз и завопил:
— Эй, воробей! Куда тащишь кафтаны? Я согласен с твоими словами: пусть один будет твой, а другой мой!
— Кто это сказал? Кто это сделал? — только и чирикнул воробей.
Через два дня он снова прилетел к дому муллы. Видит, мулла снял чалму, положил её у бассейна и совершает омовение. Воробей подлетел н стащил чалму.
Мулла закричал:
— Эй, воробей! Куда ты несёшь чалму? У меня от холода голова замёрзнет.
— Вот я помолюсь за тебя, и голова у тебя не замёрзнет! — ответил воробей.
Короче говоря, воробей притащил чалму и сделал из неё гнездо для своих птенцов. Потом он решил продать кафтаны на базаре и купить корм на зиму. Когда он был в дороге, поднялся буран, подул сильный ветер и вырвал из клюва воробья оба кафтана. Сколько ни старался воробей догнать и схватить их, но так и не смог.
Один кафтан ветер принёс к дому портного, того самого портного, который шил его, а другой кафтан ветер принёс к дому красильщика, того самого красильщика, который окрасил полотно.
Пошли мы наверх — мука была,
Спустились вниз — а там тесто.
Вот и вся наша сказка.
БЛУЖДАЮЩИЙ СОЛОВЕЙ
Было ли то или не было — жила одна женщина с мужем в добром согласии и любви. Было у них двое детей: сын и дочь. Мальчик был старше девочки на один год. Когда девочке пошёл седьмой год, а мальчику восьмой, умерла их мать. Отец и дети очень тосковали, но что делать? В жизни так часто случается...
Словом, минули неделя, сороковины и целый год после смерти матери. Ради детей и хозяйства отцу пришлось снова жениться и привести в свой дом новую жену...
Эта женщина понемногу обжилась и всё в доме прибрала в свои руки, забрала в руки и мужа. Дело дошло до того, что что бы она ни делала, что бы ни приказывала, муж не смел ей перечить. Детей она от отца отдалила и превратила его в пугало для них.
Не ограничиваясь этим, пошла она ещё дальше: каждый вечер по какому-нибудь поводу бранилась и шумела, покуда как-то раз, когда она особенно разошлась, муженёк её не спросил: «До каких пор ты будешь делать горькой нашу жизнь? Не даёшь даже хлебнуть спокойно глоток воды. Я ради куска хлеба, как затравленная собака,
2 Персидские народные сказки Н
день и ночь мучаюсь то в саду, то в поле, то в огороде, чтобы нам спокойно его съесть, а ты своими поступками этот кусок хлеба нам отравляешь».
А жена отвечает: «Ты зря не шуми, так будет всегда, покуда над нами светит солнце. Чтобы мы жили спокойно и не ссорились, нам нужно избавиться от мальчика».
— Это сделать невозможно, — сказал муж. — Как я посмею?..
— Отлично сможешь, — ответила женщина. — Я тебя научу.
Однажды, когда отец с сыном хотели пойти в лес за дровами, мачеха сказала:
— Поставьте сегодня такое условие: кто до заката солнца больше соберёт дров и чей груз будет тяжелей, тот отрубит другому голову.
Отец согласился, сын же ничего не ответил; он поневоле тоже должен был согласиться.
Мачеха научила отца, что он должен делать. Она дала им узелок с едой и проводила их.
Пришли они в лес и стали собирать дрова. На заходе солнца отец сказал:
— Ну-ка, давай сюда твою вязанку, пора уже идти домой.
Когда мальчик принёс свою вязанку, отец увидел, что у сына дров больше и вязанка гораздо тяжелее, но он и вида не показал.
— Я очень хочу пить, — сказал он сыну. — Возьми кувшин из хижины, пойди к источнику и принеси мне воды, я напьюсь.
Мальчик пошёл за водой, отец же взял часть его дров и положил сверх своей вязанки, отчего она стала тяжелей. Когда мальчик вернулся с водой; отец сказал ему:
— Давай теперь прикинем, чей груз тяжелее?
Выяснилось, что груз отца тяжелее. Тогда отец убил сына, голову его сунул в мешок и принёс домой для жены.
Мачеха положила его голову в котёл и поставила котёл на очаг.
Скоро вернулась из школы дочь и попросила у мачехи есть.
— Котлы в кухне на очаге, возьми миску, налей себе немножечко и поешь, — ответила мачеха.
Девочка пошла на кухню, сняла с одного котла крышку и испугалась, увидев в нём волосы брата. Она быстро закрыла крышку и, горько заплакав, побежала в школу и всё рассказала своей учительнице.
— Немало подобных дел вершили на этом свете мачехи, — сказала ей учительница — Не горюй, твоя мачеха поплатится за свои поступки. Ты же не прикасайся к мясу твоего брата, а собери его кости, зарой их под кустом розы, поливай каждый вечер розовой водой и в течение сорока дней читай молитву. Об остальном не беспокойся.
Девочка послушалась учительницу. Она собрала кости брата, зарыла их под кустом розы и сорок ночей, когда все спали, зажигала светильник, приходила к кусту, поливала кости розовой водой и читала молитву.
В последнюю ночь сороковин лишь только девушка кончила молитву, как поДул сильный ветер, сразу стало светло, и из самой середины куста вылетел соловей, уселся на ветку, защёлкал и пустил трели:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей,
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила И теперь я, соловей.
Вечно с розою своей.
Он спел свою песенку и улетел. Девочка осталась стоять в изумлении. Соловей полетел в лавку гвоздильщика и запел:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей.
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей,
Вечно с розою своей.
Гвоздильщик удивился.
— Пах, пах! Как ты хорошо поёшь! Ради бога, спой ещё раз!
— Дай немного гвоздей, — попросил соловей, — и я тебе спою.
Гвоздильщик дал ему гвоздей, и соловей снова спел свою песенку. Потом соловей полетел к иголыцику и спел ему тоже:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей.
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей,
Вечно с розою своей.
Игольщик очень удивился.
— Пах, пах! — сказал он. — Как ты хорошо поёшь! Спой ещё разок!
— Дай мне пачку иголок, — попросил соловей, — и я спою тебе.
Он взял иголки и снова спел свою песенку. Оттуда он полетел к кондитеру и спел свою песенку:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей,
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей,
Вечно с розою своей.
— Пах, пах! Как ты хорошо поёшь, спой ещё разок!
— Дай мне кусок сахара «набат», и я ещё тебе спою, — ответил соловей.
Кондитер дал ему кусок сахара «набат»-Потом соловей полетел к своему дому, сел на заборе и запел:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей,
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыда Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей,
Вечно с розою своей.
— Спой ещё раз, — передёрнувшись, попросил его отец.
— Открой рот и закрой глаза, — сказал соловей.
Тот закрыл глаза и открыл рот, а соловей быстро высыпал ему в горло гвозди, и он задохся.
Потом соловей полетел к комнате мачехи и запел:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей,
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей,
Вечно с розою своей.
Мачеха воскликнула:
— Ох! Ох! Что это ты поёшь? Ну-ка, спой ещё разок. — Закрой глаза, открой рот, — попросил соловей. Женщина сделала так, как он велел. Соловей насыпал
ей иголки в рот, и она умерла.
Потом он полетел к кусту розы и видит: сидит девочка с веретеном в руках и прядёт. Он сел на её плечо и запел:
Я блуждающий по свету соловей,
Прилетел я с горных склонов и полей,
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей,
Вечно с розою своей.
Девочка воскликнула:
— Пах, пах! Как ты хорошо поёшь! Ты словно вдохнул в меня новую жизнь! Спой ещё разок!
— Открой рот, — сказал соловей.
Девочка открыла рот, соловей положил ей в рот сахар «набат» и запел свою песенку:
Я блуждающий по свету соловей.
Прилетел я с горных склонов и полей.
Злой отец меня убил,
Злая мачеха сгубила,
А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила.
И теперь я, соловей.
Вечно с розою своей.
Сказка наша кончиться успела.
Ворона в своё гнездо не прилетела.
ТЁТУШКА-ТАРАКАШКА
Было да и не было ничего — жила Тётушка-таракашка, у которой, кроме отца, никого не было на свете.
Однажды отец сказал:
— Я больше не могу тебя кормить: я уже состарился и одряхлел, ступай, собирайся и сама о себе позаботься.
— Что же мне делать? Куда деваться?
— Я слышал, — сказал отец, — что в Хамадане живёт дядюшка Рамазан, ему нравятся крошечные девушки. Иди к нему и постарайся понравиться: коли тебе удастся попасть к нему в гарем, то хлеб твой будет с маслом!
— Верно, — ответила Тётушка-таракашка, — а то в этом доме я стала наподобие старого башмака — слоняюсь из одной двери в другую.
Она вздохнула и подошла к зеркалу, нарумянилась и набелилась, начернила сурьмой брови, в уголках губ поставила искусственные родинки, подвела глаза, покрасила хной ладони и посыпала волосы блёстками. Из луковой шелухи сшила себе платье, из шелухи чеснока сделала вуаль, из кожуры баклажана сшила чадру и накинула её на голову, а из кожуры джидды смастерила туфельки и надела их на ноги. Жеманясь и кокетничая, сверкающая, как солнечный луч, вышла она из дома.
Дошла она до бакалейной лавки.
Бакалейщик спросил:
— Тётушка-таракашка, ты куда?
— Какая я тебе тётка?! Я ведь прекраснее розы, я ведь корона для каждой головы!
— Как же к тебе обращаться? — спросил бакалейщик.
— Скажи: «Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идёшь?»
— Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идёшь?
Таракашка в ответ:
— В Хамадан иду, замуж выйду за дядю Рамазана, растоплю масла в горшке, муку смешаю с сахаром, пшеничные лепёшки стану есть, хрустальный кальян курить, отцу кланяться не буду!
Бакалейщик спросил её:
— А моей женой станешь?
— Коли я стану твоей женой да мы поссоримся, ты чем будешь меня бить?
— Гирей!
— Ой, ой! Нет, не выйду за тебя. Если я буду твоей женой, ты убьёшь меня!
Она ушла от бакалейщика и пришла в лавку к мяснику. Мясник увидел Тётушку-таракашку и спросил:
— Тётушка-таракашка, ты куда?
— Какая я тебе тётка?! Я ведь прекраснее розы, я ведь корона для каждой головы.
— Как же к тебе обращаться? — спросил мясник.
— Скажи: «Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идёшь?»
— Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идёшь?
Таракашка в ответ:
— В Хамадан иду, замуж выйду за дядю Рамазана, растоплю масла в горшке, муку смешаю с сахаром, пшеничные лепёшки стану есть, хрустальный кальян курить, отцу кланяться не буду.
Мясник спросил:
— А моей женой станешь?
— А чем ты будешь меня бить, если мы поссоримся?
— Большим ножом мясника.
— Ой, ой! Я не выйду за тебя. Если я стану твоей женой, ты убьёшь меня.
Ушла она оттуда и пришла к зеленщику. Зеленщик, увидев её, крикнул:
— Эй, Тётушка-таракашка, куда ты идёшь?
— Какая я тебе тётка?! Я ведь прекраснее розы, я ведь корона для каждой головы.
— Как же мне к тебе обращаться?
— Скажи: «Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идёшь?»
— Эй, племянница, в- иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идёшь?
Таракашка в ответ:
— В Хамадан иду, замуж выйду за дядю Рамазана, растоплю масла в горшке, муку смешаю с сахаром, пшеничные лепёшки стану есть, хрустальный кальян курить, отцу кланяться не буду!
Зеленшик спросил:
— А моей женой станешь?
— А чем ты будешь меня бить?
— Этим коромыслом от безмена.
— Нет, я не выйду за тебя. Если я стану твоей женой, ты убьёшь меня
Ушла она оттуда и дошла до землянки. Там сидел господин Мышонок в расшитом архалуке, в шапке из кашмирской шали и в парчовых шароварах.
Господин Мышонок увидел Таракашку, подошёл к ней поближе и спросил громко:
— Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жнзнь, куда ты идёшь?
— Эй, благородный господин, в шёлковых шароварах, иду я в Хамадан, выйду замуж за дядю Рамазана, растоплю масла в горшке, насыплю муку в ларь, буду есть пшеничные лепёшки, курить хрустальный кальян, отцу кланяться не буду!
— Дорогая племянница, душенька моя милая, не желаешь ли сократить долгий путь, не хочешь ли ты стать моей женой? — спросил Мышонок.
— Конечно хочу, почему же мне не стать твоей женой] Только скажи сначала, где ты уложишь меня спать?
— На бурдюк с патокой.
— Кто же спит на липком месте?
— Тогда на бурдюк с маслом.
— Кто же спит на жирном, масляном месте?
— Тогда на бурдюк с айраном.
— Кто же спит на влажном и сыром месте?
— Тогда на мешке с орехами,
— Кто же спит на жёстком, неровном месте?
— Тогда на своих коленях.
— А ты что положишь мне под голову?
— Свою переднюю лапку.
— Очень хорошо! А если ты когда-нибудь на меня рассердишься, чем ты будешь меня бить?
— Своим мягким и нежным хвостиком.
Таракашка спросила:
— Ты и в самом деле собираешься меня бить?
— Нет! Я окрашу хвост сурьмой и проведу по твоим ресницам.
— Ну, если так, то я стану твоей женой.
Вот они всё приготовили, созвали всех тараканов и мышей, какие только были в этой стране, и устроили свадьбу.
В ночь свадьбы разожгли очаги, поставили на них котлы, приготовили сахарный сироп и начали петь и играть.
Всё сделали как надо, невесту повели в дом жениха. Жених с дружками вышел встречать их на середину улицы. Потом старухи взяли руку невесты, вложили в руку жениха и поздравили новобрачных.
Зажили они хорошо. Тётушка-таракашка обрела покой и счастье.
Прошло некоторое время. Господин Мышонок хотил по своим делам, а Тётушка-таракашка хлопотала по дому.
Однажды Тётушка-таракашка взяла колпак, рубашку и шаровары Мышонка и пошла постирать их на реку. Поскользнувшись, она упала в воду. С трудом ухватилась таракашка за травку и напрягла все свои силы, чтобы не утонуть и как-нибудь дать знать господину Мышонку.
В это время показался всадник из шахского войска. Она ему закричала:
— Эй, всадник, я тебе говорю, говорю твоей лошади Дульдуль, говорю твоему кафтану в цветах! Иди на шахскую кухню, скажи господину Мышонку, Мышонку с соловьиным ухом, скажи, одетому в беличью шубку, скажи «Твоя милая, любимая, роза сада твоего, светильник твоего дома, упала в воду! Поспеши с золотой лестницей и вытащи её из воды!»
Всадник прискакал в шахский дворец и рассказал шаху и везирю, как Тётушка-таракашка упала в воду, и насмешил их.
А господин Мышонок, оказывается, прятался в уголке комнаты и всё слышал. Как молния, как вихрь, кинулся он к воде и в горе стал бить себя по голове.
— О моя дорогая супруга! Прах мира мне на голову! Кто тебе велел, чтобы ты падала в воду?! Скорей дай руку, и я вытащу тебя.
— О, ведь у меня нежная ручка, ты мне её оторвёшь!
— Протяни ногу!
— Ты вывихнешь мне её!
— Дай я схвачу тебя за кудри!
— Они растреплются.
— Что же мне делать? Чем тебе помочь?
— Я же тебе сказала, чтобы ты принёс золотую лестницу, и я по ней поднимусь.
Мышонок побежал, украл морковку из лавки зеленщика, прогрыз в ней ступени, принёс и поставил в воду. Тётушка-таракашка, жеманясь и кокетничая, потихоньку поднялась наверх. Мышонок взял её на спину, отнёс домой, постелил постель и уложил спать.
Утром, когда, она проснулась, у неё заныли кости. Она сильно простудилась. Мышонок очень обеспокоился.
— Как бы, не дай бог, она не разболелась!
Он побежал к лекарю.
— Она простудилась, — сказал лекарь, — нужно покормить её супом из репы.
Бедняга Мышонок бегал то в одну, то в другую сторону, где же ему украсть репу, горох или ещё что-нибудь для супа. Он нашёл всё, что ему было нужно, пошёл на кухню, поставил котёл на очаг, разжёг в очаге огонь. Вода закипела, он бросил туда фасоль и горох, почистил репу, нарезал её и тоже бросил в котёл. Когда он стал мешать суп, то сам упал в котёл и сварился.
Сколько ни ждёт Тётушка-таракашка, а Мышонка нет как нет. Она очень расстроилась, проголодалась и стала звать:
— Господин Мышонок! Господин Мышонок!
Никто ей не отвечал. С большим трудом завернулась она в чадру и пришла на кухню. Смотрит — а Мышонка нет.
Подошла она к котлу, взяла поварёшку, чтобы помешать суп, видит (чтоб ваши глаза не видели ничего дурного!), а пареный-варёный Мышонок в котле плавает.
Она ударила себя по голове, начала плакать и причитать, рвать волосы, бить себя руками в грудь, лить слёзы, пока не лишилась чувств.
Услышали соседи, пришли в дом, стали растирать её, дали понюхать ей смоченную землю1. Наконец таракашка пришла в себя.
1 Народное средство приведения в чувство.
— Зачем мне теперь жить? — воскликнула она.
День и ночь едой Тётушки-таракашки были её слёзы и кровь сердца!
Через три недели она вместе с соседками сходила на могилу Мышонка, справила сороковины, потом и годовщину. Сколько к ней женихов ни сваталось, она всем отвечала отказом.
— После моего дорогого Мышонка я больше не выйду замуж и не сниму с себя траурного платья.
Вот почему с того самого дня от горя по господину Мышонку Тётушка-таракашка чёрная.
Такова история Тётушки-таракашки.
Пошли мы наверх — было кислое молоко.
Спустились вниз — оказался айран.
Сказка наша — выдумка.
KOHEЦ СКАЗКИ И ФPAГMEHTA КНИГИ
ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ
Ага — господин.
Азан — призыв к молитве.
Айван — балкон, открытая галерея.
Айран — (по перс, дур) — прохладительный напиток из смеси кислого молока с водой. Часто добавляется мелко накрошенная зелень
Али — сокращённое имя первого имама и четвёртого халифа Али нбн-Абу Талиба, двоюродного брата и зятя Мохаммеда.
Архалук — длиннополая одежда, накидка.
Ахунд — учитель, мусульманское духовное лицо.
Ашрафи — золотая монета.
Гарем — женская половина в доме.
Дервиш — мусульманский монах, отрёкшийся от мира и проводящий жнзнь в служении богу.
Джемшид — имя мифического персидского царя.
Джин — бес, злой дух, леший.
Иезд — город в центральном Иране.
Исфаган — город в центральном Иране.
Кальян — трубка для курения через воду.
Кариз — канал, подземный оросительный канал.
Кеджаве — крытые сиденья для путешественников, расположенные по бокам мула нлн иного вьючного животного.
Кишмиш — изюм, мелкий виноград без косточек.
Машалла — браво! отлично! здорово, да не сглазить!
Медресе — духовное учебное заведение мусульман.
Мекка — священный город мусульман, находящийся в Аравин.
Мектеб — учнлнще, школа.
Мулла — духовное лицо, проповедник.
Намаз — молнтвы, предписанные мусульманским законом. Намаз совершается мусульманами пять раз в день.
Сеноубар — сосна, ель, пихта.
Си морг — большая мифическая птица, будто бы жившая на горах Эльбруса.
Тандыр — печь шарообразной формы, устроенная, вертикально в полу, предназначенная для выпечки, лепёшек, и применяется в качестве духовки.
Туман — денежная единица, равная десяти риалам. Червонец.
Фарсах, фарсанг — персидская путевая мера неопределённой длины, примерно 5—6 км.
Хаджи — званне, получаемое мусульманином, совершившим в установленном порядке паломничество в Мекку.
Хамадан — город в западной части Ирана.
Хна — красноватая краска, добывается из листьев лавзонии, которой на Востоке красят волосы и конечности пальцев.
Чадра — широкое одноцветное покрывало, в которое, при выходе на улицу, закутывались с ног до головы женщины Ирана.
Чалма (по перс. ама:ме) — тюрбан, головной убор.
Челов — род кушанья из риса.
Шейх — святой, духовное лицо.
Шеpбет — сладкий напиток, приготовляемый из сахара и фруктового сиропа.
|
