|
ПОЛЯРНАЯ БЕРЁЗА
В родя по открытым проталинам в оживающей тундре, я попал в целую «берёзовую рощу». Под моими ногами, ища защиты от холода, стелились по земле крошечные полярные берёзки. Высота деревьев едва достигала десяти-двадцати сантиметров. Однако это были настоящие берёзы с надувшимися весенними почками, готовыми распуститься. Множество куропаток перелетало и токовало в этой удивительной маленькой роще.
Я с трудом выдернул из земли крепко державшееся корнями покрытое почками корявое деревцо и положил в сумку. Дома, в бараке, я поставил деревцо в бутылку с водою, и через несколько дней в тепле готовые почки стали доверчиво распускаться. Из них показались сложенные гармоникой зелёные нежные листочки, и всё растеньице вдруг оживилось. Это была настоящая весенняя берёзка с крошечными круглыми и зазубренными листочками величиной с крылышко мухи. Деревцо пахло обыкновенной берёзой, и этот знакомый запах весны особенно напоминал родину, детство, распускающийся лес и любимую мною весеннюю охоту
Таким же крошечным кустарничком здесь растёт ива. Тонкие упругие стебли её прячутся в земле, поросшей мёртвой травою. На тоненьких ветках надулись весенние пуховки. Странно видеть эти знакомые ласковые шелковистые пуховки среди незнакомой и такой чуждой природы.
ПЕСТРУШКИ
Так бывает: росту человек саженного, силы непобедимой, кулаки по пуду. Станешь, бывало, расспрашивать: «Ну как, грозен, чай, ваш Добрынюшка-богатырь?» Засмеются все, а сам богатырь глаза отведёт. «Да что ты,— скажут вам,— наш Добрынюшка-богатырь мухи ещё не обидел». И видишь вдруг — впрямь такой мухи не обидит. А случается и наоборот: росту и силы — пшик, а задору, а злобности, а шуму на десятерых наберётся. Это и у людей, и у зверей одинаково.
Не видел я зверя злобнее бесхвостых мышей-пеструшек, зимою и летом живущих в полярной тундре.
Сколько раз, бывало, идёшь по тундре, наступишь на кочку — такой поднимается верезг, писк, даже подчас вздрогнешь. Глядишь — под ногами маленькая пеструшка. И с какой необычайной яростью бросается она на ваши огромные, по сравнению с нею, сапоги! Крошечные глазки горят, вострые зубки злобно оскалены. «Ну,— думаешь,— дать такому зверьку медвежью силу да львиный рык — не было бы на всём свете зверя страшнее!» У северных охотников есть такая примета: если в тундре много пеструшек — будет зимою богатая охота. Пеструшками питаются в тундре белые лисицы — песцы. Зимою песцы откапывают пеструшек под снегом, а летом ловят их на земле.
Вышедшая из-под снега тундра во всех направлениях изрыта бесчисленными ходами, некуда ногу поставить. Ходы эти проделаны пеструшками в зимнее время: так в течение долгой зимы под покровом снега продолжается невидимая, очень суетливая жизнь беспокойных зверьков. В бесчисленном лабиринте ходов юркие зверьки кормились, рожали и выхаживали потомство. Эту подснежную жизнь пеструшек нарушают бродящие по тундре песцы, с необычайной быстротою раскапывающие снег и ловящие пеструшек. Чутьё и острейший слух помогают песцам безошибочно находить живую добычу под толщею снега.
Никого, кроме лютых врагов, не видят в тундре маленькие пеструшки. Беспощадно глотают их хищные птицы, и даже миролюбивые травоядные олени не прочь полакомиться мясом пеструшки. Давно бы перевелись они в тундре, если бы не размножались с необычайной быстротою. От всех животных пеструшки ждут свою смерть и погибель. Быть может, поэтому зародилась в них такая жестокая, непримиримая злобность.
Однажды мы поймали в нашей походной палатке пеструшку, посадили в железный ящик и стали кормить. Не видя опасности, маленький зверёк скоро привык к людям. Нетерпимая злобность пропала, мы смело брали его в руки, и он больше совсем не кусался.
ПЛАВУНЧИК
На севере в тундре, среди множества разнообразнейших птиц, часто встречается бойкий маленький куличок-плавунчик. Весною шейка и грудь у плавунчика ржаво-кирпичного цвета, на спине светлые полоски, на голове — красивая шапочка. Эти маленькие, очень проворные и нарядные кулички плавают всюду по мелким озёрам и бесчисленным лужицам, наполненным весенней прозрачной водою.
Посмотришь на плавунчика-куличка: совсем как живая нарядная лодочка и человека почти не боится!
Не раз, бывало, идёшь по тундре задумавшись, а он тут как тут, совсем под ногами. Нагнёшься поближе, а плавунчик в лужице плавает, на человека ни малейшего внимания. Всего полшага осталось, а он знай себе кормится, туда носиком, сюда носиком — такой проворный!
А каким огромным должен казаться ему склонившийся над лужицей человек!
Сделал я последний шаг, протянул к плавунчику руку. «Ну,— думаю,— теперь полетит!» А он по воде, да в травку, да на соседнюю лужицу. Туда носиком, сюда носиком, совсем как маленькая лодочка.
Смотришь на плавунчика и улыбаешься.
|
