ПОЛНЫЙ ТЕКСТ
У Тани заболело горло, и мама не разрешила ей идти в школу, — заставила лечь в постель и пить горячее молоко.
Таня всплакнула после ухода мамы, потом оделась, подошла к зеркалу, высунула язык и пропела:
— А-а-а...
В горле она ничего не увидела. Только язык был белый-белый, будто сметаной вымазан. Это не понравилось Тане, и она состроила сама себе рожу.
Оставшись одна, Таня любила «представлять у зеркала», изображать сказочную принцессу, добрую фею, Золушку. И ещё любила танцевать. Она мечтала поступить в балетную школу, да мама не отдала, сказала: «Я не хочу, чтобы ты всю жизнь мучилась. Балет до тридцати лет, а потом что?» Таня не понимала этого. Ей было только десять лет. и до тридцати казалось очень далеко, так далеко, как от Ленинграда до Владивостока, куда уехал папа. До тридцати сколько можно
было бы потанцевать! Но мама сказала, и Таня не стала возражать. Она девочка послушная и сознательная, не то что соседский конопатый Васька, которому не дают сахара, а он всё просит: «Ма-ам, дай исчо, ма-а-ам». И так полдня просить может.
Вот и сейчас стоит под дверью и тянет: «Ма-ам, купи лисапет. Ма-а-ам...» А в комнате у них плачет маленькая Сашенька. Таня не выдержала, приоткрыла дверь и сказала Ваське:
— Не скули тут. У меня горло болит. Пойди лучше Сашеньку успокой.
Васька не послушался её, деловито шмыгнул носом и объяснил:
— Вона промокла до полу.
— Дурак ты, вот что, — сказала Таня, потому что ей показалось, что Васька сказал глупость, и захлопнула дверь.
Она прибрала со стола, застелила свою постель, взяла тряпку и протёрла отпотевшие оконные стёкла.
«Что бы ещё сделать, чтобы мама почувствовала, что у неё есть помощница?»
Таня жалела маму. Однажды, вскоре после того как уехал папа, она залезла к маме в кровать, принялась заплетать ей маленькие косички и вдруг заметила седые волосы. Таня ничего не сказала, но про себя подумала: «Она переживает, что папа от нас уехал».
Почему он уехал — Таня не знает. Она хорошо помнит, как отец поцеловал её на прощание, уколов своей небритой щекой, и сказал: «Не забывай, дочка. Я тебе медузу пришлю или краба живого». Да вот не шлёт что-то...
Мама после отъезда отца стала много работать. Рано уходит из дому, поздно приходит. Таня сама себе подогревает обед, сама гладит ленты и пионерский галстук.
В пионеры её приняли недавно, перед Октябрьскими праздниками. На общешкольном сборе давала торжественное обещание, и комсомольцы, ребята из старших классов, повязывали им всем алые галстуки. С Таней произошло недоразумение.
— Ты тоже? — удивилась девочка из восьмого «А».
— Ну, конечно.
Но девочка не поверила, повернулась к старшей пионервожатой и спросила:
— И это пионерка? Такая маленькая.
А разве Таня виновата, что она меньше всех в классе и что ей на физкультуре всегда приходится делать шаг вперёд и говорить: «Расчёт закончен!» Она совсем не виновата. Это от природы. Есть люди большие и маленькие, умные и глупые. И лучше уж быть маленьким, но умным, чем большим, да глупым. Вон Ребров самый большой в классе, а чуть не каждый урок двойки получает. А у Тани никогда не бывает двоек. Она почти отличница, вот только по рисованию у неё тройка... А этого Реброва Таня вообще ненавидит. Он и прозвал её «Таней номер два».
Что из того, что её посадили с Таней Раковой, самой красивой девочкой в классе? Ведь она совсем, ну, абсолютно не похожа на неё: у той волосы тёмные, косы толстые, а у Тани светлые, и косички, как крысиные хвостики, у той глаза голубые, а у Тани карие, да и ростом Таня Ракова выше её на целую голову. Спутать их уж никак нельзя. А имена бывают одинаковые, сколько угодно. Зачем же номер приставлять? Но весь класс почему-то поддержал Реброва. И теперь все зовут её «Таней номер два».
Вообще класс относится к ней неправильно. В воскресенье на каток ходили. Спрашивают:
— Кому вещи караулить?
— Тане номер два.
В кукольный театр двух билетов не хватило. Кому оставаться?
— Тане номер два.
Таня не соглашалась, а все закричали:
— Ты ещё маленькая, успеешь посмотреть!
Ох, как она хочет подрасти! И почему врачи не найдут способ, как быстрее стать большой? Сказали, морковку надо есть. Таня однажды целый килограмм моркови съела в один день. Ну и попало ей! Мама рассердилась, слабительного дала. А вечером приласкала и зайчишкой назвала. Ещё Таня пробовала на ночь тяжёлые вещи к пяткам привязывать, чтобы ноги вытягивались. Мама в магазине была, вернулась и спрашивает:
— Зайчишка, ты спишь? Тогда вставай, я что-то вкусненькое купила.
А Таня встать не может.
— Ну, что ты? Неужели не хочешь? Да что с тобой? Мама подняла одеяло, а у Тани к ногам утюг привязан. Уж и хохотала она! Таня тоже смеялась и была очень довольна, потому что мама теперь редко весёлой бывает. И отчего это взрослые часто грустят, хмурятся? Отчего дети мечтают скорее вырасти, а взрослые говорят: «Детство золотое>?.. Разве плохо быть большим и сильным? Разве плохо работать, делать хорошие дела? Как-то Таня спросила у мамы:
— Для чего люди живут?
— Для других людей. Я вот для тебя живу.
И Тане захотелось жить для других. Вот в далёком городе люди заболели, а она приехала и спасла их. Или на Марс полетели и застряли там, вернуться не могут. Кто готов на помощь? Таня. Только для этого надо быть большой. Большие всё могут, и в кино на вечерние сеансы ходить, и в Антарктиду ехать, и в тайгу, где тигры да волки рыщут, и на горы подниматься могут. А маленькие что? Вот она: Таня номер два — и только. Её даже в кукольный театр не берут.
— Ма-ам, гулять охота, — опять заныл Васька. — Ма-а-ам... — Таня приоткрыла дверь, собираясь прогнать Ваську, но появилась Васькина мать — в пальто, с сумкой, перетянутая ремнём, толстая, как снежная баба.
— Танечка, — сказала она басом. — Я в магазин ненадолго.
Ты посмотри за ребятками, пожалуйста.
— Хорошо, — согласилась Таня. Она накинула мамину шаль на плечи и отправилась в комнату соседки.
Васька сидел на полу и раскладывал спички. Сашенька спокойно спала в своей кроватке. Таня велела Ваське собрать спички.
— Ета сылдаты, — заупрямился Васька.
— Это спички. Ими играть нельзя, — строго, как учительница Мария Яковлевна, сказала Таня. — Ты почему не слушаешься старших?
— А я плювать буду, — пригрозил Васька и, схватив спички. забрался за шкаф.
— А ну-ка вылезай оттуда. Вылезай, я тебе говорю. — Таня подбежала к шкафу и опять так же, как это делала Мария Яковлевна, скрестила руки на груди, чуть приподняла голову и укоризненно проговорила:
— Ай-яй-яй. Какой невоспитанный мальчик. Как мне за тебя стыдно. Ты никому не подчиняешься. Ты. этот, ну, как его, — анархист.
Васька раздул щёки, наморщил нос и явно оскорбился.
— А ты... а ты... — он даже не мог найти подходящего слова. — А ты каркадил, — наконец выдохнул он.
— Что?! — обиделась Таня и, уже забыв о своей роли старшей, кинулась на Ваську с кулаками.
Быть бы драке. Но тут раздался звонок, Таня побежала открывать дверь.
Пришла Таня Ракова, принесла домашнее задание.
— Что сегодня было — ужас! — затараторила она с порога. — Реброва из класса выгнали. Он голубя притащил. Мария Яковлевна напугалась, вся побелела, ужас!
Войдя в комнату, она бросила портфель на стол и побежала к зеркалу.
— А у меня новые ленты. Вчера мама купила. Красивые?
Мне красное идёт и голубое тоже. К дню рождения мама голубое платье сшить обещала. Из креп-сатина.
— А у меня горло болит, — сказала Таня, сильнее закутываясь в мамину шаль.
— Болеть — ужас как неприятно, — тотчас откликнулась Таня Ракова. — Я в детстве скарлатиной болела, и ещё у меня лёгкие слабые. Меня каждый год мама на ЮБК возит, Южный берег Крыма.
— А я только в лагерях была, — сказала Таня, с завистью разглядывая новые ленты Тани Раковой. — А на будущий год не знаю, поеду ли... Уроков много задали?
— Сейчас расскажу, — нехотя проговорила Таня Ракова.
Она разделась, ещё
раз подошла к зеркалу, поправила волосы, потом открыла портфель, достала запачканный чернилами дневник.
— Две задачки, четыре примера, по чтению с пятьдесят четвёртой по пятьдесят седьмую страницу. — Она швырнула дневник так, что он полетел на пол.
— Как тебе не стыдно! — сказала Таня.
Вместо ответа Таня Ракова наморщила нос:
— Дымом пахнет.
— Это из кухни.
— Не терплю дыма. У меня от него всегда голова болит. Ужас!
— Поиграем в кумы? — предложила Таня. - Смотри, какую Машеньку я сама сшила.
Она побежала за тумбочку, в свой уголок, и достала тряпичную куклу с косичками из ваты.
— Видишь — и штанишки, и платьице, и чулочки!
— Ох, какая маленькая ты ещё, — осудила Таня Ракова — пионерка, а в куклы играешь.
— А разве нельзя?
— Не солидно это. Перед нами большие задачи. Мама говорит, что мы должны готовить себя к роли женщины.
— А я учиться хочу, — перебила её Таня. — Стать полезным человеком хочу. — И ничего я не маленькая, а такая же. как ты.
Таня Ракова подскочила к ней, встала рядом, примерилась.
— Видишь?
— Ну и что? — сказала Таня. — Вот моя мама говорит, что о людях судят не по росту, а по делам да по уму.
Таня Ракова опять наморщила нос:
— Нет, там что-то горит.
И вдруг Таня вспомнила, что соседки дома нет и на кухне быть никто не может.
Она бросилась к двери, распахнула её и тотчас отшатнулась.
Из коридорчика к ним в комнату повалил дым. Таня закашлялась, невольно закрыла лицо руками.
— Пожар! Это пожар! — взвизгнула Таня Ракова и. схватив своё пальтишко, выбежала из комнаты.
Таня пустилась было за ней, но уже на кухне остановилась, вспомнив про Ваську и Сашеньку.
— Что ты? — закричала Таня Ракова, делая глаза по пятаку. — Бежим же, бежим.
Таня бросилась сквозь дым в комнату соседей. Ничего не было видно. На ощупь она отыскала дверь, толкнула её и услышала тоненькое подвывание и кашель. В два прыжка она добралась до кроватки, схватила Сашеньку, крикнула отчаянно:
— Вася!
Где-то что-то зашевелилось.
— Вася, я вернусь!
Таня закашлялась и, прижимая к себе Сашеньку, боясь упасть, побежала.
Не помня себя, она очутилась на лестничной площадке. Свежий воздух ударил в лицо. Таня несколько раз глубоко вздохнула и посмотрела на Сашеньку. По щекам девочки сплошными ручейками текли слёзы. Таня ладонью вытерла их и прошептала:
— Сейчас, сейчас, маленькая.
Куда бежать?
Таня подскочила к двери семьдесят шестой квартиры, нажала кнопку звонка. Секунду ждала. Никто не подходил. Тогда она спустилась на второй этаж и стала звонить в семьдесят четвёртую квартиру. Опять никто не отзывался. Таня принялась что есть силы колотить ногой в дверь.
— Откройте! Там горит! Откройте!
И вверху и внизу почти одновременно скрипнули двери.
— Вот возьмите, — сказала Таня, протягивая Сашеньку тёте в голубом халате.
— Что случилось?
— Пожар! Там Вася!!
Передав ребёнка, Таня снова бросилась наверх. Изо всех квартир уже высыпали жильцы — женщины, дети, старики. Кто-то тащил ведро с водой. Кто-то побежал встречать пожарных. Тётя Даша из семьдесят шестой квартиры металась по площадке, всхлипывая и причитая.
— Куда ты? — крикнула она, загораживая дорогу Тане.
— Пустите, там Вася! — закричала Таня и прошмыгнула у тёти под рукой.
Дым, ещё более густой и едкий, захлестнул её. Она захлебнулась им и на мгновение остановилась. А затем прикрыла лицо шалью и побежала по знакомому коридорчику, натыкаясь на углы и какие-то острые предметы, которых она раньше не замечала.
В комнате было совсем жарко. Что-то горячее коснулось её головы. Таня опустилась на колени и поползла, кашляя и шаря руками по полу. Надо было бы позвать Васю, но она не могла ничего сказать. Лишь с большим трудом выдохнула:
— Ва-а...
В ответ послышался стон, и кто-то невидимый пополз к ней.
Они ползли друг к другу и никак не могли сойтись. Комната вдруг показалась большой, как поле.
Наконец они столкнулись, и Вася ухватился за её плечо так больно и крепко, так цепко, будто рак клешнёй.
Она подхватила его, с трудом встала на ноги.
Куда идти?
Глаза слезились. Таня, как слепая, ударяясь головой и плечами о вещи, о стены, металась по комнате и не находила выхода. Ей стало страшно. Она подумала, что никогда отсюда уже не выйдет, задохнётся, упадёт сейчас и не поднимется.
— Мама, мамочка, — заплакала она.
— Сюда, девочка, сюда, — раздался грубый голос.
Таню и Васю подхватили чьи-то крепкие руки и понесли...
Очнулась Таня в чужой комнате, на кушетке. Открыла глаза и никого не узнала. Незнакомые люди склонились над ней.
— Только маме не говорите, что я раздетой выбегала, — попросила она, хотела встать, но от резкой боли закружилась голова. Таня застонала.
— Потерпи. Ты смелая девочка. Потерпи немножко. Сейчас доктор придёт!
Раздались причитания и голос Васькиной матери:
— Спасительница ты наша золотая. Спасибушко тебе сердечное!
Больше Таня ничего не помнила.
Таня с трудом открыла глаза.
Она была в своей комнате, в своей кровати. Родной мамин голос спрашивал:
— Пить хочешь? Кисленького? Я морс приготовила. Ну что же ты молчишь?
Мама наклонилась над ней так низко, что Таня видела каждую морщинку на её лице, — а морщинок стало больше, — и седые волосики видела, — и их стало больше, — и слезинки в маминых глазах видела.
— Мамочка, — сказала она еле слышно, — я тебя очень люблю. Только пусть папа приедет.
— Приедет, приедет, — успокоила мама. — Я уже дала ему телеграмму.
Мама угощала её вареньем, показывала новую куклу с закрывающимися глазами и ботинки с коньками.
— Это тебе соседи подарили.
Приходили Васькина мама с Сашенькой на руках и Васька с ней. Он снова тянул:
— Ма-ам, и мне коньки. Ма-а-а...
«Вот и спасай такого», — подумала Таня.
Через две недели Таня пошла в школу. Она шла с мамой за руку, точно в первый класс отправлялась, смотрела на нижнюю пуговицу маминого пальто и с грустью думала: «А я совсем и не подросла за это время!»
Класс встретил её необычно — молчанием. Все смотрели на Таню, точно видели её впервые.
— У тебя волосы обгорели, да? — первым спросил Ребров. Таня кивнула.
— Ты молодчага! — сказал он. — На пять, — и протянул ей свою руку с чернильными пятнами на пальцах. И все обступили её и начали расспрашивать, как она спасла ребятишек.
А Таня номер один, Таня Ракова, стояла в стороне у окна, вплетала в косички новые ленты и казалась она всем такой маленькой, тусклой, некрасивой.
|
