DjVu

      Повесть «Тройка без тройки» рассказывает о юных футболистах, ребятах одного из московских дворов. Тяжёлая была у них жизнь, никто ими не интересовался, взрослые если и вспоминали о них, то только тогда, когда кто-нибудь из мальчиков разбивал мячом стекло в окне или портил цветочную клумбу, сшибал с ног ребёнка...
      Но вот о невзгодах молодых спортсменов узнали комсомольцы соседней фабрики. Они взяли шефство над двором, и в нём быстро всё переменилось. Ребята под руководством старших оборудовали спортивные площадки, к ним пришёл тренер, который помог создать футбольную команду, начал регулярно с ними заниматься. Мальчики приступили к выпуску стенной газеты, вели «судовой журнал», стали весело и с пользой проводить свой досуг.
      Но не всё шло гладко в команде. Были и ссоры и неудачи. А с лучшим дворовым футболистом Васей случилась совсем неприятная история. Вместе с двумя закадычными друзьями Петей и Колей он обещал учиться без троек. Их даже назвали после этого «тройка без тройки». И всё же Вася получил тройку по французскому. Но скрыл это от тренера. За грубость, зазнайство, за обман тренера и товарищей, за пренебрежительное отношение к коллективу Васю исключили из команды. Жестоко обиженный, он связался с компанией мелких воришек и гуляк, чуть было сам не стал вором. Только крепкая дружеская помощь его школьных товарищей, фабричного комсомола и школы помогла ему вернуться в родной спортивный коллектив.
      В конце книги помещены стенные газеты, которые выпускали в своём дворе юные футболисты. В них изложены основные правила игры и тренировок начинающих футболистов, дано много полезных сведений, как надо составить команду, каким должен быть инвентарь футболиста, режим юного спортсмена, как сочетать занятия спортом с учёбой.
      Много могут сделать комсомольские и физкультурные организации, школа в обычном городском дворе для того, чтобы направить увлечение ребят футболом по правильному руслу, воспитывать из них не только будущих мастеров кожаного мяча, но и честных, принципиальных людей, верных товарищей.
     
     
      «Остров Дружбы»
     
      На верхней площадке хлопнула дверь, потом по ступенькам лестницы застучали чьи-то ноги — и на площадку первого этажа выскочил толстый мальчик. На его пути оказалась Таня. Возможно, что она даже специально подкарауливала его здесь, возле самой двери.
      — Петя! Подожди-ка!
      Петя резко остановился, но руки с перил не снял. Если у Тани не очень серьёзное дело к нему, нельзя терять ни секунды, надо бежать дальше.
      — Петя, я достала замечательную книгу.
      Мальчик отошёл от перил и переспросил:
      — Замечательную? У тебя все книги замечательные...
      — Нет, правда! «Остров Дружбы». О Миклухо-Маклае. Знаешь?
      - — Миклуху всякий знает. Знаменитый путешественник... Как, ты говоришь, называется?
      — «Остров Дружбы».
      — Не читал ещё... А где она?
      — Я тебе могу её дать. Только одно условие...
      — Говори короче, когда надо отдать? — перебил девочку Петя, наперёд зная, что только так говорится — «одно условие», а на самом деле их целая сотня: чтобы никому книгу не давал, чтобы не загибал страниц, чтобы не ставил на полях восклицательных знаков, не ставил на полях вопросительных знаков, чтобы вернул точно в срок...
      — Срок самый жёсткий — до завтра! — тоном, не позволяющим даже думать о том, что «завтра» можно превратить в «послезавтра», ответила Таня.
      — Можешь не давать! — рассердился Петя. Но тут же спохватился: — Ладно, завтра верну... По-моему, я тебя никогда не подводил.
      — Не подводил. Потому и доверяю тебе. Постой здесь, не убегай.
      Девочка скрылась за дверью и сейчас же вернулась с книгой
      в руках.
      Петя взял книгу, начал её рассматривать. На переплёте — рельефное изображение корабля, идущего под всеми парусами, на корешке — бумеранги, компасы, подзорные трубы... А сколько рисунков! Почти через каждые десять страниц — рисунок! Даже две карты приложены... «Остров Дружбы»! Наверное, это про тот остров, где Миклуха жил с туземцами, лечил их, защищал от врагов...
      Голос Тани вернул Петю с островов Новой Гвинеи на лестничную площадку дома № 5 по Грибному переулку:
      — Только отдашь мне сейчас же после уроков. Всё равно, прочтёшь или не прочтёшь. Людмила Александровна поручила мне разгладить поля, подклеить углы — словом, реставрировать. И возвратить надо завтра, потому что читатели её рвут на части.
      Петя рассмеялся:
      — Ты клеишь, а они рвут?
      — Да нет же, рвут не в буквальном смысле. Просто, очень часто спрашивают. Я уже всю работу сделала и, если завтра не отдам...
      Таня даже не договорила, только строго посмотрела на Петю:
      — Ты понимаешь?
      Петя кивнул головой. Как ему не понять! Если один раз в срок не вернёшь — всё кончено. Больше никогда ничего не получишь. И, чтобы Таня совсем уверовала, что книгу он не задержит, Петя быстро-быстро заговорил:
      — Сегодня я никуда не пойду. К мячу даже не притронусь. Уроки сделаю — и за книгу. Только скажу во дворе, что играть не буду.
      Таня бросила взгляд на дверь, выходящую во двор, и сейчас же отпрянула назад:
      — Вася сюда идёт!.. И Коля! Они тебя заставят играть... Успеешь прочесть?
      — Я сегодня играть не буду, — повторил Петя с независимым видом.
      Это надо было понимать так: пожалуйста, не беспокойся, я сумею дать отпор даже самым настойчивым уговорам товарищей.
      — Тогда я уйду, — заявила Таня и захлопнула за собой дверь.
      А по лестнице уже подымались Вася и Коля. У них было много
      общего — оба среднего роста, плотные, широкоплечие. Но у Коли светлые мягкие волосы, покорно ложившиеся в любом направлении, а у Васи на голове была копна чёрных жёстких волос, всегда торчавших как попало. И глаза — у Васи карие, взгляд спокойный, упрямый, а выражение голубых Колиных глаз говорило одно: а стоит ли вообще сердиться, волноваться...
      Дойдя до площадки, Вася сердито сказал Пете:
      — Ты что же? Мы сидим, ждём тебя, а ты...
      Петя выдержал долгую паузу, затем, смело глядя в глаза друзьям, объявил:
      — Я сегодня играть не буду!
      Вася ничего не сказал, ни о чём не спросил... Но вся его фигура выразила такую степень удивления и осуждения, что Петя сейчас же переменил тон и начал скороговоркой объяснять:
      — Достал книгу, во! Только на один день! Завтра надо отдать!
      Всё так же молча Вася взял у товарища книгу, молча перелистал страницы, потом захлопнул её и положил себе под мышку.
      — Ты что?! — испуганно воскликнул Петя. — Это не моя книга! Это мне Танька дала!
      — A-а, у Татьяны взял? — презрительно протянул Вася и сейчас же вернул книгу. — И чтобы я притронулся к ней? На всё Танькино ведь дыхнуть нельзя. Она из-за всякой ерунды наделает столько шуму, после не отвяжешься. С ней лучше...
      Он хотел что-то сказать ещё, но в это время за дверью Таниной квартиры раздался громкий радостный лай, дверь открылась, и из неё стремглав выскочил белый пудель с торчащим кверху хвостом. Пудель промчался мимо ребят, на ходу молниеносно обнюхав всех троих, и ринулся к выходу во двор. За ним, с трудом удерживая в руках туго натянутый поводок, пробежал высокий нескладный мальчик.
      — Маришка добьётся всё-таки, что Володька будет бегать, как чемпион! — рассмеялся Петя.
      — Если бы тебя выводили раз в сутки, то все поводки оборвал бы! — выступил на защиту собаки Вася.
      Петя хотел что-то ответить, но передумал. Потом шагнул сразу на две ступеньки вверх.
      — Подожди! — схватил его за руку Вася. — А как с «тиха-рями»?
      — А что с «тихарями»? — невинно спросил Петя, но всё же на одну ступеньку спустился вниз.
      Вася рассердился не на шутку:
      — Знаешь что, брось дурочку строить!.. Кого же мы против них выставим? Володьку? Или Маришку?
      — Он не слыхал, наверное, что «тихари» обещали с нами сделать, — не без ехидства заметил Коля. — Ему всё равно, проиграем мы или выиграем... Правда, Вася?
      — Ему наплевать на нас! Пусть забьют хоть сто голов, ему всё равно!
      — Ребята, — взмолился Петя и сошёл на одну ступеньку вниз. — Ребята, я рад бы, но... словом, играть не буду! И всё!
      Последние слова он произнёс с бесповоротной убеждённостью а снова, на этот раз решительно, занёс ногу на две ступеньки вверх.
      — Испугался Тани?
      Пете хотелось бы оставить этот каверзный вопрос без ответа, но Вася не успокоился:
      — Может, она накажет тебя, бедненького?.. В угол поставит, если вернёшь послезавтра?
      — Вы Таню знаете.
      — Придира, — коротко определил Вася, и нельзя было понять, чего больше в тоне его голоса — уважения или презрения.
      — Называй, как хочешь, а я должен принести ей книгу вовремя, — произнёс Петя с ударением на слове «должен».
      — Я должен, ты должен, мы должны, вы должны, — пропел Вася, и теперь в голосе его послышалась уже явная насмешка.
      — Словом, все должны, — не зная, что сказать, проговорил Коля.
      — А ты не играй, — вдруг предложил Вася, и лицо его при этих словах приняло выражение полнейшего безразличия. — Бери свою книгу и иди с нами во двор. Мы будем играть, а ты читай. Читай сколько хочешь. Иногда посмотришь на нас, посоветуешь что-нибудь... Читать даже полезнее на свежем воздухе.
      Это — ловкий ход: надо только заманить Петю во двор, а там...
      Футбольный мяч! Как много места занимает он в жизни ребят! Поездка с отцом за город, захватывающий, полный самых невероятных приключений фильм, увлекательная книга с храбрыми героями и весёлыми похождениями — всё это отступает на второй, даже на десятый план, когда кто-нибудь выходит во двор с футбольным мячом и начинается игра...
      И Коля сразу же разгадал хитрость приятеля.
      — Правильно! — поддакнул он. — Читать там никому не запрещается. Читай и смотри, как мы будем им забивать.
      — Уж очень много там «мазил» собралось, — рассмеялся Вася и подмигнул при этом Коле.
      На «мазил» Пете и самому интересно посмотреть. И в конце концов, ничего не случится, если сесть где-нибудь в укромном уголке, читать книгу и изредка посматривать, как ребята забивают мячи.
      Петя засунул драгоценную книгу за ремень брюк — самое надёжное место! — и с возгласом «Посмотрим!» бросился к двери, пинком ноги открыл её и выскочил во двор. Вася и Коля выбежали за ним.
     
     
      Свистать всех вниз!
     
      Тихари» — это ребята из футбольной команды школы, которая находилась в Тихом переулке.
      О «тихарях» говорили, что у них хорошая спайка. Говорили, что они дисциплинированны, что у них даже какие-то специальные тренировки проводятся и что в прошлом году у них не было проигрышей. Да мало ли о чём ещё говорили! Но для Васи они — «мазилы». Так легче и самому, так легче внушить уверенность в победу товарищам, вообще как-то лучше себя чувствуешь, если твои противники «мазилы»...
      Вася разбежался и легко перепрыгнул через скамейку, на краю которой чинно сидели две маленькие девочки в пёстрых сарафанчиках»
      За Васей через скамейку прыгнул Коля. Петя, придерживая рукой драгоценную книгу, тоже разбежался и тоже прыгнул.
      К ним сейчас же подошёл Агей, самый молодой из всех дворовых игроков, собственно, ещё даже не игрок, а «резерв». Настоящее его имя — Сергей. В детстве он не выговаривал слово «Сергей», и у него получалось «Агей». Мальчик подрос, пошёл в детский сад, в школу, уже сам называл себя Сергеем, а для всех так и оставался Агеем.
      Стараясь держаться «своим парнем», он взял Васю за пояс штанов:
      — Я только сейчас оттуда... Сказали, скоро придут. Сам капитан их, воображалкин такой, со мной говорил. Пошли мяч покупать... Новый мяч принесут.
      — Новый? — Вася даже цокнул языком. Потом повернулся к стоящему возле дерева и попыхивающему папироской долговязому парню в джинсах и ковбойке. — Юрка, свистать всех вниз!
      Юрка поправил гладко зачёсанные назад волосы и свистнул. Подождав немного, снова свистнул.
      После первого свиста обеих девочек словно ветром сдуло со скамейки. В нижнем этаже открылось окно, оттуда высунулась женщина с покрытыми мыльной пеной руками и испуганно закричала:
      — Маруся!.. Снимай бельё!
      Из цветника, разбитого посреди двора и огороженного ржавыми листами железа, показался с лопатой в руке Сергей Иванович — маленький и очень худой пожилой человек в помятом, сшитом из суро-
      вого полотна костюме. Он неодобрительно посмотрел на свистуна и воткнул лопату в землю.
      После второго свиста из окна четвёртого этажа чей-то мальчишеский голос крикнул: «Иду». Потом во всех четырёх подъездах дома захлопали двери и во двор один за другим стали выбегать игроки боевой футбольной команды дома № 5 по Грибному переулку, известные во всей округе под названием «грибники».
      Это были испытанные, видавшие всяческие виды мастера кожаного мяча, который очень редко бывал настоящим кожаным мячом, а большей частью оказывался то жестяной коробкой из-под кабачковой икры или шпрот, то цветным, обречённым на скорую и бесславную гибель, детским мячиком, то просто свёрнутой в комок тряпкой... Здесь был Валя, белобрысый, белобровый мальчик, знаменитый своими длинными загребущими ногами, о которых говорили, что если уж они захватят мяч, то навечно. Пришёл и Саша Козлов, получивший, конечно, прозвище «Козёл», в огромных кожаных перчатках — одна чёрная, другая светло-жёлтая, — несомненно, вратарь. Появился Гриша Цыбаков — само собой разумеется, «Цыбак», надевший, несмотря на жаркий день, тёплый пушистый свитер, без которого, конечно, не бывает у игрока спортивного вида. Был здесь и Андрюша, участник школьного кружка юных натуралистов. Свою страсть к футболу он делит с любовью к выращиванию лимонов. Поэтому ребята прозвали его «Лимон». Пришло ещё несколько ребят, живших в этом же доме, но учившихся в разных классах, даже в разных школах.
      — Уже? — озабоченно спросил Гриша, одёргивая на себе свитер.
      — Скоро, — коротко бросил Вася и повернулся к Юрке. — Ты с нами?
      Юрка снисходительно сказал:
      — Можем побегать.
      — Вот хорошо, — обрадовался Петя. — Юрка вместо меня будет. А я пойду.
      Он стал оглядываться по сторонам, подыскивая местечко, где можно было бы, ншсому не мешая, и книгу читать и за игрой следить.
      Вася положил руку на плечо Пети и повёл его к сложенным на земле возле стенки дома брёвнам.
      — Здесь, как в читальне. И наблюдательный пункт неплохой.
      — Квартира со всеми удобствами, — подтвердил Коля.
      — Ты что же, не будешь сегодня играть? — подошёл к приятелям Саша и, протягивая Пете руку в перчатке, попросил: — Продень вот здесь ремешок и затяни, только потуже.
      — Он играть не будет. Ему надо обязательно сегодня прочесть преинтереснейшую книгу, — ответил за друга Вася и незаметно сделал Саше успокаивающий жест.
      И оба улыбнулись, хорошо понимая, что никакая сила не сможет отвлечь кого-нибудь от футбола.
      Петя взобрался на брёвна, поудобнее устроился на них и раскрыл книгу...
      В это время над двором пронёсся пронзительный женский крик:
      — Вера! Люба! Домой!
      Услышав голос матери, девочки в пёстрых сарафанчиках тотчас же шмыгнули в подъезд. Маруся, несуразно высокая девочка в очках, уже снимала с верёвок последние полотенца и простыни. Двое стариков, муж и жена, спокойно сидевшие под деревом на принесённых из дома раскладных стульях, поспешно складывали их. Двор переходил в распоряжение футболистов.
      Петя перевернул первую страницу, за ней вторую, третью, на четвёртой задержался и стал разглядывать географическую карту с маршрутами путешествий Миклухо-Маклая. И вдруг почувствовал на своей руке прикосновение шершавого языка.
      — Пошла, Маришка! — оттолкнул он от себя собаку. Потом, увидя приближающегося с поводком в руке Володю, раздражённо крикнул: — Сейчас же убери! Мешает читать!
      Другой обиделся бы, ответил грубо. Володя же умел не замечать того, что ему было не нужно, не слышать того, чего не хотелось бы слышать. Как ни в чём не бывало он уселся рядом с Петей и добродушно сказал:
      — Вот хорошо, что ты не играешь. Будешь свидетелем моих успехов.
      — Какие это у тебя успехи? — не отрываясь от книги, спросил Петя.
      И вдруг Володино добродушие исчезло. Он вскочил с бревна и повелительно закричал:
      — Сесть! Маришка, сесть!
      Но собака вместо того, чтобы опуститься на землю, неожиданно подпрыгнула вверх, один раз, другой и снова собралась повторить свой номер.
      Петя рассмеялся:
      — Какой же из тебя Дуров? Никогда в жизни она тебя не послушает.
      — Послушает... Ещё как... — заявил Володя, но уже не столь уверенно, как прежде. И уже не повелительным, а просительным тоном обратился к собаке: — Маришка, сядь!.. Сядь, Маришечка! Ну, присядь, дорогая.
      Но «Маришечка» продолжала свои весёлые манипуляции. Она то приседала к земле, то снова вскакивала, затем прыгнула на хозяина и лизнула его в лицо.
      Володя, мгновенно рассвирепев, вдруг заорал на весь двор:
      — Сесть! Сесть! Сесть!
      Но собака не слушалась незадачливого дрессировщика.
      Подошли остальные ребята. Маришка знала всех до одного, и их присутствие совсем ободрило её. Виляя хвостом, она подбегала то к одному, то к другому, в одного тыкалась носом, другого радостно обнюхивала.
      — Опять дрессируешь? — участливо спросил Андрюша.
      Вася презрительно махнул рукой:
      — Не умеет он учить собак. Нет у него силы воли. Вот если бы я взялся за неё...
      Но это не смутило Володю. Всё тем же неунывающим тоном он объявил:
      — Я, ребята, придумал интересную вещь. Совсем новое в дрессировке. Учу Мариплсу футбольным правилам. Как забьёт кто-нибудь гол — она сейчас же залает. Второй раз забьют — два раза будет лаять...
      Но тут же заметил уничтожающий взгляд Васи и обозлился:
      — Думаешь, не сумею! Думаешь, только у одного тебя, Васька, много воли и силы?
      Володя не очень ошибался, когда говорил так. Вася на самом деле думал, что у него есть именно те качества, которые давали ему право быть вожаком среди дворовых ребят. Ему казалось, что он и храбрее всех, и сильнее, и воли у него хоть отбавляй и что он лучше всех играет в футбол...
      Вот и сейчас он заявил:
      — И того и другого хватит! Но, кроме того, знаю, как надо обращаться с животными. У меня был кот Барс, так он у меня по струнке ходил.
      — Вы бы научили Маришку книги читать, — подал свой голос
      Петя. — А то я сам не справлюсь за один день. Триста семьдесят девять страниц!
      В это время Агей, стоявший на посту у ворот, закричал:
      — Идут!
      Коля сделал движение, чтобы броситься навстречу гостям. Но Бася схватил его за руку:
      — Ни с места! Что мы хуже их?!
      «Грибники» сгрудились вокруг своего капитана, не спуская глаз с ворот. Вдруг Вася сердито сказал:
      — Наташка тут как тут!
      Во двор входила плотная невысокая девочка в сером клетчатом платьице. В левой руке у неё был, видимо, только что купленный веник, правой рукой она держала наполненную картошкой хозяйственную сумку. С другой стороны сумку поддерживал худощавый мальчик. За ними гурьбой шли ребята с ученическими портфелями. Шествие замыкал школьник, который нёс настоящий новый жёлтый кожаный мяч. Мальчик был примерно того же возраста, что и Агей, и в команде, очевидно, играл ту же, что и Агей, роль — «резерва».
      — Вот это наш двор, — говорила Наташа своим спутникам, широким хозяйским жестом показывая на огороженный изгородью цветник, на Петю, восседавшего на брёвнах, Володю, держащего на поводке Маришку, на притихшую и неподвижную группу «грибников». — Не так уж он и плох, как вы говорили...
      — Я ничего плохого о нём не говорил, — удивлённо возразил худощавый мальчик. — Правда, ребята, ведь мы ничего не говорили плохого об их дворе?
      — Ну, не говорили, так думали, — не смущаясь, заявила Наташа и опустила на землю сумку с картошкой: — Большое спасибо, Толя, а то я бы ни за что сама не донесла... — И, повернувшись, крикнула: — Вася! Вот это их капитан, Толя!
      Вася не сдвинулся с места. Обратившись к своим, он"презрительно процедил:
      — Уже знает, как его зовут.
      Толя п его товарищи подошли к хозяевам двора. Оба капитана посчитали ниже своего достоинства обменяться рукопожатиями и проявить прочие нежности. Они сразу приступили к делу.
      — Вас сколько человек? — спросил Вася.
      — Восемь. И Тимофей — запасной.
      — Тогда пас будет тоже восемь. Агея пока в игру не введём.
      Толя оглянулся вокруг. Потом спросил:
      — А где переодеваться?
      — Где хочешь... Вот на этой скамейке... Мы ещё не построили Дворца спорта...
      — Тогда мы за тем цветником разденемся... А где будем играть?
      Агей показал рукой на середину двора:
      — Вот здесь мы всегда гоняем. Нас вовсю ругают за это...
      Саша прервал его:
      — Ты лучше займись их портфелями.
      Агей повернулся к гостям, указал им на два с отколотыми краями кирпича, положенных на небольшом расстоянии друг от друга, и деловито предложил:
      — Сумки кладите вот здесь, возле своих ворот.
      «Тихари» начали класть прямо на землю портфели, еумки, книги, перевязанные ремешками, и книги, ничем не перевязанные. Агей деятельно им помогал — складывал всё это в аккуратную горку, а две сумки положил вплотную к кирпичам, для большей прочности ворот. И сам, преисполненный важности, стал на охрану имущества гостей.
      Потом гости убежали за цветник. Над ржавыми железными листами вскоре замелькали руки, начали подпрыгивать белобрысые, чёрные и каштановые головы. А через несколько минут «тихари» снова появились, но уже во всём своём спортивном блеске: в одинаковых синих трусах и голубых майках. Даже вратарь, тот самый рыжеволосый мальчишка, имел форму, как это и подобало настоящему вратарю. Один только «резерв» — Тимофей — пока ещё не переоделся и оставался стеречь одежду товарищей.
      Коля подтолкнул Васю плечом и дрогнувшим голосом сказал:
      — Нарочно разоделись! Думают, что поразили нас.
      Вася тоже толкнул приятеля в бок и зло бросил:
      — Не смотри на них так, а то совсем зазнаются.
      Но Юрка не выдержал. Он подошёл к Толе, подёргал его за трусы и одобрительно заметил:
      — Ловкачи! Отхватили формочку!
      Вася подскочил к Юрке и отрывисто скомандовал:
      — Свисти!
      Раздался свист, и все собрались вокруг Юрки.
      — Давай, Юрка, разыгрывай ворота, — приказал Вася. — А то против солнца кому охота играть.
      Юра поднял с земли камешек, зажал его в кулаке и протянул обе руки вперёд.
      — Ну-ка, товарищи капитаны, — сказал он, — кто угадает, в какой руке камешек, тот выбирает поле.
      Право выбора поля досталось «тихарям».
      Юрка снова свистнул, и все разбежались по своим местам.
      Наташа стояла посреди двора и с огромным любопытством смотрела то на ту, то на другую команду: «Тихари» — в одинаковой форме, подтянутые, ловкие, и наши — кучка по-разному одетых мальчишек, смешных и глупых в своих тёплых свитерах, с вратарём в огромных перчатках... Но всё же это были свои. И Наташе захотелось остаться во дворе, чтобы увидеть, как кто-нибудь из своих забьёт гол этим «красавчикам»! Но... как останешься, если борщ нельзя варить
      без картошки, за которой пришлось бежать на рынок? Это раз. А второе — надо сейчас же сообщить Тане о своём новом знакомстве, о грозном противнике, появившемся у ребят их двора, о том, как ей стало жалко всех своих, даже этого противного Ваську...
      — Ну ты, разложилась! Здесь не базар! — крикнул ей в это время Вася.
      Наташа вздрогнула, нагнулась и взяла в руки сумку с картошкой. Потом отошла в сторону и демонстративно, чтобы все слышали, громко сказала:
      — Ещё раз, Толя, спасибо! А то такая тяжесть...
      И, перегнувшись в одну сторону, как будто в сумке было не пять кило, а двадцать пять, она медленно, с трудом передвигая ноги, пошла к своему подъезду. Зато по лестнице, когда её уже никто не видел, побежала, прыгая сразу через несколько ступенек. Быстро отдала свою ношу маме и помчалась к Тане, которая жила этажом ниже.
     
     
      Удар в штангу
     
      Одна из стен комнаты, где жила Таня с матерью и братом Володей, выходила прямо на лестницу. Наташа никогда не пользовалась дверным звонком, она просто стучала в стенку. И сейчас она с разбегу бросилась к стенке и принялась барабанить в неё.
      Дверь открылась, и на площадку выскочила Таня:
      — Сумасшедшая! У нас штукатурка отвалится!
      Наташа схватила подругу за руку, потащила её за собой в переднюю, оттуда — в комнату.
      — Не могу! — застонала она, бросаясь на диван. — Ты ничего не знаешь и пристаёшь с какой-то штукатуркой.
      Таня аккуратно прикрыла дверь за своей «сумасшедшей» гостьей и начала её отчитывать:
      — Договорились ведь вместе идти к тёте Юле, я тебя жду, а ты где-то пропадаешь, — но тут же не выдержала и с любопытством спросила: — А что ты не можешь?
      — Я уже ничего не могу... Понимаешь, иду с рынка, с картошкой, перекинула сумку через плечо. В другой руке веник. Тут обгоняют меня «тихари». И такой стыд...
      — Постой, постой, что за «тихари»?
      — Ну, мальчишки из школы в Тихом переулке. Знаешь, как у них здорово со спортом! Они играют сейчас с нашими во дворе. И один там такой вежливый, симпатичный...
      — Уже понравился?
      — Очень нужен!.. Его зовут Толя. Помог мне картошку донести...
      — Что ты говоришь? И ты ему разрешила? Я бы ни за что не разрешила!..
      — Они все в футбольной форме. Все как один, — ничего не слушая, продолжала скороговоркой Наташа. — Я обязательно пойду во двор, посмотрю на игру...
      — Никуда ты не пойдёшь! — решительно заявила Таня. — Ты сейчас же пойдёшь со мной к тёте Юле.
      — А разве платье уже готово к примерке?
      — Сказала, что будет готово...
      Во двор они вышли, когда игра уже была в самом разгаре.
      — Только пройдёмся один раз туда и обратно, — зашептала Наташа. - *
      — Неудобно, — также шёпотом ответила Таня, — они подумают, что мы нарочно вышли посмотреть на них.
      — Для них сейчас ничего не существует на свете, кроме мяча, — убеждённо произнесла Наташа. — Они становятся какими-то ненормальными, когда дело доходит до мяча.
      Она смело направилась к цветнику, обошла два раза вокруг него и подошла к брёвнам. Таня шла за ней, не отступая ни на шаг и делая вид, что попала сюда совершенно случайно и что здесь её вообще ничего не интересует.
      Увидев девочек, Петя уткнулся носом в книгу.
      — Володя! Ты забыл, наверное, что мама будет звонить и кому-нибудь надо быть дома, — напомнила брату Таня.
      — А нам надо срочно идти, — заключила Наташа и тут же сама уселась на брёвна.
      — Подожди, не приставай! — обозлился Володя. — Я никуда не могу сейчас уходить. И вы должны остаться, будете свидетелями. А то Вася ни за что не поверит... Смотрите, смотрите!
      «Тихари» яростно наседали на ворота «грибников». Играли они очень энергично, особенно отличался Толя. Он всегда ловко обводил
      противника, вовремя передавал мяч своим игрокам. И мяч летел именно туда, куда его направляли. Сделав передачу, Толя не стоял на месте, а бежал вперёд, готовый снова принять мяч.
      Наклонясь к подруге, Наташа шепнула:
      — Вот этот, всё время с мячом, — Толя. Правда, симпатичный?
      — Ничего особенного, — пожала плечами Таня.
      Игра принимала всё более и более драматичный характер. И всё чаще и чаще Петя отрывал голову от книги, чтобы украдкой взглянуть на поле, где сейчас разворачивалась ожесточённая битва. Потом, забыв о присутствии хозяйки «Острова Дружбы», вскочил на брёвна. На душе у него было тревожно. И откуда могло взяться спокойствие?! «Тихари» бегают много, но не кучкой, водят мяч мало, зато часто передают его товарищам. А «грибники» словно обалдели — носятся по полю толпой, мешают друг другу, бьют куда попало. Нет, где уж тут до чтения, когда у команды назревало такое крупное поражение!
      Володя тоже вскочил:
      — Маришка, готовься!.. Петька, смотри, что сейчас будет!
      Но Петя даже не повернулся. Всё его внимание было обращено на игру. Толя с мячом оказался у самых ворот «грибников». Замахнулся для удара, но вдруг, видимо сообразив, что мяч может перехватить вратарь, поднял ногу и пронёс её над мячом, пропустив его. А в это время сбоку набежал низкий коренастый мальчик и послал мяч в ворота.
      — Гол! — радостно воскликнул Володя.
      Й тотчас же в ответ на поданную команду раздался короткий отрывистый лай Маришки.
      Володя толкнул в грудь Петю и восторженно закричал:
      — А!.. Ну что? Слышал?.. Только приказал, и она лает. А будет два гола — два раза пролает!
      Петя вначале не сообразил, чему радуется товарищ. Но на лице дрессировщика было столько счастья, он так энергично жестикулировал руками, указывая на собаку, что всё стало ясно. И, с трудом сдерживая гнев, он произнёс:
      — Ты постыдись! Нашим гол забили, а ты... Ещё собаку учишь радоваться нашему несчастью.
      Таня оторвалась от игры и повернулась к брату.
      — Володька, не отвлекай его!
      Пусть читает.
      — Тут, Танечка, не до чтения, — заступилась за мальчиков Наташа. —
      Наши проигрывают!.. А ты, Володя, бездушное существо! Если сам не играешь, если сам ничего не смыслишь в футболе, то помолчи!..
      Мяч подкатился к брёвнам. За ним подбежал Вася. Бросив быстрый взгляд на Петю, он крикнул:
      — Ну как, хорошо там тебе? С девчонками?
      Петя сразу оценил всю силу насмешки, заключённой в словах друга. Но в это время Толя обвёл защитника «грибников» и остался один на один с вратарём. Саша выбежал из ворот навстречу. Однако Толя и на этот раз не поддался соблазну самому обвести вратаря, а тихонько передал мяч мимо Саши в сторону, и набежавший левый край «тихарей» аккуратно вкатил в ворота «грибников» второй мяч.
      — Гол! — чуть слышно произнёс Володя.
      В ответ Маришка начала долго и заливисто лаять. Володя бросился к ней, зажал ей пасть и смущённо оглянулся на Петю. Потом натянул поводок и медленно направился в другой конец двора, таща за собой упирающуюся собаку.
      Таня поднялась. А Наташа, не двигаясь с места, жалобно протянула:
      — Посмотреть как хочется, ребята!..
      — Нельзя, нельзя, — заявила Таня. — Нет времени, пойдём.
      И девочки, теперь впереди Таня, а позади Наташа, пошли к дому и скрылись в крайнем подъезде.
      А на поле продолжалась игра. Один из нападающих. «тихарей» прорвался вперёд. И, словно для того только, чтобы лишний раз опровергнуть прозвище «мазил», данное Васей своим противникам, сильно и точно ударил по воротам. Счёт стал 3: О. Вскоре низкий коренастый мальчик передал с края налево мяч, где Толя добил его в многострадальные ворота «грибников». Счёт — 4:0.
      К брёвнам подошёл Агей и, чуть не плача, проговорил:
      — Не такие уж они тихие, эти «тихари».
      — Полный разгром! — согласился с ним Петя, весь подавшись вперёд.
      Вася бегал без устали. Гриша обливался потом в тёплой фуфайке, Андрюша метался по полю, а Саша, сняв перчатки, отбивал мячи голыми руками.
      Уже давно была закрыта книга, забыты моря и океаны, по которым, распустив паруса, нёсся к «Острову Дружбы» русский фрегат. Сейчас все интересы Пети сосредоточились на маленькой футбольной площадке, где так трудно приходилось его товарищам.
      И как раз на половине «грибников» создался чрезвычайно опасный момент: команда «тихарей» кинулась на штурм ворот. Больше Петя не мог оставаться равнодушным зрителем. Быстро засунув книгу за ремень, он бросился на помощь своим — догнал Толю, отобрал у него мяч, повернулся и помчался к воротам «тихарей». Только услышал сзади себя отчаянный крик Агея:
      — Сам!.. Сам!.. Веди!.. Бей!..
      Петя, выйдя прямо к воротам, ударил.
      — Гол!
      Но сейчас же после его эффектного удара раздался чей-то протестующий крик. Игра прекратилась. Все ребята собрались у ворот «тихарей».
      — Это что за номер?! — угрожающе произнёс коренастый мальчик. — Откуда ты появился?
      — Оттуда, — показал Петя на брёвна.
      — А правила знаешь?
      — Подождите, не горячитесь, — остановил спорщиков Толя и тут же обратился к Васе: — Вы хотите ввести нового игрока?
      Вася вопросительно взглянул на Петю. Тот утвердительно кивнул головой.
      — Да, хотим, — ответил Вася.
      — Тогда мы тоже вводим своего. Тимофей, раздевайся! — крикнул Толя.
      — А гол? — робко спросил Петя.
      — Ну да, ещё тебе гол засчитать! — снова рассердился коренастый мальчик. — Ты что, правил не знаешь?
      — Знаем, знаем ваши правила. Не хуже вас знаем, — ответил Вася. — Не будем считать этого гола. И всё.
      «Грибники» и «тихари» разошлись по местам.
      Петю догнал всё тот же коренастый мальчик:
      — Постой! Как тебя зовут?
      — Меня? Петя.
      — А меня — Федя. Ты что же, так и будешь играть со своей книгой? Давай её сюда.
      Он выдернул из-за пояса у своего нового знакомого книгу, пошёл с ней назад и вложил в сумку у кирпича, заменявшего правую штангу.
      — Вот смотри, куда я её положил. Здесь она будет в полной сохранности.
      Петя кивнул головой и
      отбежал на свою половину поля.
      Игра возобновилась.
      — Ну, что носы повесили? — стиснув зубы, прошептал Вася. — Мы им ещё покажем! Не такое бывало!
      — Такого не бывало! — мрачно заметил Гриша, заправляя фуфайку в брюки. — За двадцать минут — четыре гола. Каждые пять минут — подарочек.
      — Смотри на мой подарочек, — закричал вдруг Валя и, приняв передачу с центра поля, бросился с мячом вперёд.
      Чего только он не делал! Обводил противника, прорывался к его воротам, бил — удобно это было или не удобно, выгодно или не выгодно. И всё сам, никому не доверяя, не отпуская мяча, словно бы действительно приклеившегося к его ногам. «Грибники» только бегали, передач не получали, и играть им совсем не приходилось.
      Один из таких прорывов, правда, завершился голом. Но силы уже были растрачены, ноги плохо слушались, дышать становилось трудно. И тогда из-под ног Вали Толя легко забрал мяч, передал его Феде, тот — Тимофею. Тимофей повёл. Его встретил Коля. Тимофей обвёл Колю. Навстречу — Петя. Тимофей отбросил мяч Толе. Удар... 5: 1.
      Через несколько минут Толя, получив передачу с левого края, послал шестой мяч в ворота «грибников». Ещё через несколько минут двое из команды гостей — долговязый мальчик с торчащими ёжиком волосами и краснощёкий, весь в поту, игрок, передавая друг другу мяч, хорошо обыграли защитников «грибников», обошли выбежавшего вперёд Сашу, и краснощёкий забил седьмой гол. Потом Тимофей с подачи Толи забил восьмой. «Грибники» совсем растерялись: никто уже не заботился о точности удара, все стремились только отбивать мячи.
      Незадолго до конца встречи на половине «грибников» образовалась свалка. Мяч оказался у Андрюши, он послал его своему вратарю. Саша, стоявший в другом углу ворот, не успел поймать мяч. Счёт стал 9: 1.
      — Ты, Лимон! Лучше бы занимался своими лимончиками, — зло бросил Вася расстроенному мальчику. — И без тебя тут кисло.
      Игра началась с середины поля. Теперь мяч захватил Юрка. Он
      побежал напролом, не обращая ни на кого внимания, оттолкнул плечом одного из «тихарей», чуть не сбил с ног другого и, приблизившись почти вплотную к воротам, ударил. Но мяч стремительно пролетел метрах в шести от ворот. Тут же мячом овладел Вася и помчался к воротам противника. Агей закричал:
      — Веди! Сам!.. Сам!.. Бе-ей!..
      Вася ударил. Мяч с силой стукнулся о штангу — кирпич, к которому была прислонена Федина сумка. Сумка даже перевернулась вверх дном. От удара мяч рикошетом прошёл в ворота. Второй гол!
      Последние минуты игры не внесли изменений. Встреча закончилась со счётом 9: 2.
      Капитаны обеих команд подошли друг к другу и обменялись традиционными рукопожатиями.
      — Мы у себя в школе устроили хорошую площадку. Приходите к нам, сыграем, — гостеприимно предложил Толя. — Все приходите.
      Коля подтолкнул Петю. Указывая на двух капитанов, пожимающих друг другу руки, он невесело усмехнулся:
      — Нужны мы им!.. После такой игры!
      Команды разошлись. «Тихари», оживлённо болтая, направились к своим портфелям, возле которых всё ещё дежурил Агей. «Грибники» медленно, вразброд, пошли в противоположную сторону.
      — Я что-то не припомню такого счёта, — опечаленным тоном проговорил Андрюша. — Просто не помню такого счёта.
      — А я что-то не помню такого случая, когда бы свои своим забивали, — поддел товарища Саша.
      — В общем, крепко набили, — подытожил результат встречи Валя.
      И вдруг позади раздался громкий крик:
      — Ребята, сюда!.. Полундра! Скорее!
      Все повернулись: взобравшись на самый верх сложенных в кучу брёвен, стоял Агей и махал руками, подкрепляя этой жестикуляцией свой отчаянный призыв...
      Да, то, что случилось, другим словом, как катастрофа, не назовёшь. На земле, у самых брёвен, лежала пустая ученическая сумка, рядом были разбросаны перепачканные тушью тетради и несколько
      учебников, чуть в стороне валялись осколки разбитого пузырька.
      Петя быстро нагнулся и схватил залитую тушью Танину книгу.
      Вася и Коля подошли ближе, взглянули на неё, потом многозначительно переглянулись — лопала книжица в переделку! На том
      месте, где была фамилия автора, красовалось большое расплывшееся чёрное пятно, из заглавия можно было только разобрать «Остр... жбы»...
      — Бывает хуже, Петя! — деланно весёлым голосом произнёс Саша. — Когда твои игроки забивают тебе гол, например.
      Никто не засмеялся. И Саша, поняв неуместность шутки, замолчал.
      — Дал бы мне её, ничего бы не случилось, — проговорил с досадой Агей.
      — Без тебя разберутся! И так тяжело, а ещё ты, — сердито оборвал его Вася и, повернувшись к «тихарям», спросил:
      — Как это получилось?
      — Так и получилось, — ответил Толя. — Ты ударил по воротам и попал в сумку. Помнишь?
      — Ударчик был ничего, основательный, — отдал должное своему недавнему «противнику» Федя.
      — Вася как ударит, так всё к чёрту летит, — восторженно воскликнул Агей и сразу осёкся.
      — Тут ещё законы физики, — пояснил Андрюша. — Мяч ударился о сумку, а сзади был камень...
      — Всё понятно и без твоих лекций, — оборвал его Вася.
      Федя подошёл к Пете и тронул его за плечо:
      — Лучше бы моя география испачкалась. Не так обидно было бы.
      Не отрывая глаз от книги, Петя произнёс с тоской:
      — Всё бы ничего, только что скажет Таня?
      — Ничего Таня не скажет, — бросил Вася, хотя хорошо знал, что кто-кто, а она-то что-нибудь да скажет.
      Он нахмурил лоб, потом решительно полез в карман, извлёк из него несколько монет и протянул их Пете:
      — Вот возьми, всё что есть. Ещё у мамы попрошу, и купишь новую книгу.
      Колю поразила сообразительность друга. Он тоже опустил в карман руку, но сейчас же вынул её оттуда:
      — Думал, что у меня тоже кое-что есть. Но нет ни сантима.
      — А у меня есть! — обрадованно сообщил Агей и вынул из нагрудного карманчика три копеечных монеты. — Хотел в копилку бросить. Бери!
      — И мои возьми, — сказал Саша, протягивая Пете новенькую пятикопеечную монету.
      У Андрюши оказался талон на обед в школьном буфете. Талон взяли на всякий случай — можно будет обменять у ребят на деньги, если их не хватит. Валя, Гриша и другие «грибники» отдали Пете бумажку с завёрнутой в неё мелочью.
      — Кончай, ребята! — запротестовал Вася. — При чём тут вы?
      Я один во всём виноват. И сам достану деньги. Возьму у батьки. На такое дело он всегда даст сколько нужно.
      — Тебя не спрашивают! — отрезал Гриша.
      По знаку Толи «тихари» отошли в сторону, несколько минут посовещались, потом снова вернулись.
      — Не вздумай отказываться, — сказал Толя, подходя к Пете и протягивая ему несколько монет. — Играли все, случилась такая неприятность, вместе и будем выходить из положения. Бери, не раздумывай.
      Петя вопросительно посмотрел на Васю. Тот кивнул головой. Потом протянул руку:
      — Давай-ка сюда всё. Пересчитаем наши капиталы.
      Всего оказалось шестьдесят одна копейка.
      Петя перевернул книгу, взглянул на цену:
      — Стоит она восемьдесят пять. Порядком не хватает.
      — Сколько не хватает? — небрежно спросил Юрка.
      — Сам посчитай, сколько, — ответил Вася. — Арифметику учил ведь.
      Юрка молча вынул из кармана скомканную бумажку и один гривенник. Монета упала на землю, но он не торопился её поднимать. Коля быстро нагнулся, поднял деньги и протянул их хозяину. Но тот отстранил руку:
      — Отдай их Петьке... Петька, рублёвки хватит?
      — Ещё и останется, — поспешно ответил Коля.
      — Ну, в кино сходите за мой счёт.
      — На остальные деньги купим новые учебники, — предложил практичный Агей. — Смотри, во что эти превратились! Ещё не хватит.
      — Насчёт учебников разговора нет, — возразил Федя. — И с этими доживу до конца года.
      Петя всунул все собранные деньги в карман, снова посмотрел на книгу и уныло сказал:
      — А пока мы её найдём, что скажет Таня?
     
     
      «Закрыть футбол!»
     
      Тётя Юля, невысокая, но весьма полная и подвижная женщина лет сорока, искренне удивилась, увидев вошедших Наташу и Таню.
      — Разве я вам на сегодня назначила?.. Что-то не припомню.
      Таня с беспомощной улыбкой посмотрела на портниху, а Наташа, робко стоя у двери, сказала:
      — На сегодня, тётя Юля. Помните, в прошлое воскресенье мы были у вас, и вы обещали.
      — Не могла я этого обещать. Какой у вас материал?
      — Ситец, красный, с цветочками, — живо ответила Таня. — На сарафан.
      — А где я записала мерку? Не помните?
      — На бумажке, а бумажку положили прямо в ситец, — напомнила Наташа. — И всё тогда обговорили, какой вырез, длина... Всё... всё...
      — Постойте минуточку, — прервала её портниха. — Или, лучше, садитесь.
      Девочки сели. А тётя Юля влезла на стул и сняла со шкафа большой свёрток. Бросила свёрток на диван, раскрыла его, долго рылась в нём, перебросав множество отрезков материи. Наконец Танин ситец нашёлся. Сарафан был готов к примерке...
      Таня надела его и подошла к зеркалу.
      — Ну, что ты хочешь? Очень хорошо! — убеждённо произнесла тётя Юля и стала быстро накалывать булавки на сарафан. Несколько раз уколола Таню, и та каждый раз взвизгивала. Наташе надоела вся эта канитель. Она подбежала к окну и выглянула наружу.
      Примерка наконец была закончена.
      — Теперь о пуговицах, — заявила тётя Юля. И угрожающе добавила: — Если в пятницу их не будет, сарафан сделаю только к зиме!
      — Будут пуговицы, будут! Только какие нужны?
      — Сейчас покажу.
      Тётя Юля начала шарить по всем ящикам швейной машины, открыла ещё несколько ящиков в комоде и там всё перебрала. Опять встала на стул, сняла со шкафа пластмассовую коробку и оттуда взяла маленькую с белыми прожилками пуговку.
      — Ну как?
      — Да, очень красивая, — согласилась Таня. — Посмотри, Наташка, правда, красивая?
      Но Наташа ничего не ответила ей, даже не повернула от окна головы. Потом вдруг вскочила на подоконник, прощально махнула рукой и выпрыгнула во двор.
      Соскочив на землю, она сейчас же побежала к брёвнам, возле которых всё ещё стояли мальчишки и оживлённо разговаривали. Здесь был и Володя, но уже без Маришки.
      При виде бегущей девочки Петя вместе со злополучной книгой юркнул за спину Коли. От Наташи это не могло ускользнуть..
      — Ты что прячешься, Петька? — быстро спросила она, тоже заглядывая за спину Коли. — Ой, что у тебя в руках?.. Танина книга?! С ней что-нибудь случилось?
      — Ничего особенного, — выдавил
      из себя Петя, отводя глаза в сторону. — Просто как-то всё в одну секунду... Словом, это уже не книга, а...
      — Говори прямо — макулатура, — закончил Вася за своего растроенного друга.
      В это время во двор из крайнего подъезда вышла Таня.
      — Мальчики! Таня идёт! Что мы ей скажем? Она не переживёт! — взволнованно зашептала Наташа и, не дожидаясь ответа, крикнула: — Таня! Иди сейчас же сюда! Они твою книгу превратили в... Не знаю уж во что...
      — В утиль, — подсказал Володя.
      — Вот именно, — крикнула Наташа и поспешила навстречу подруге. — Понимаешь, Таня, я выглянула в окно. И сразу почувствовала, что у них что-то случилось неладное. И оказывается, действительно что-то случилось... Петька, говори сейчас же, что у вас произошло с книгой?!
      — С книгой?! — вскрикнула Таня.
      Петя в поисках моральной поддержки взглянул на ребят, даже на Агея, И неуверенно начал:
      — Тут такое дело...
      — Что ты мямлишь! — вдруг вскипел Вася и выхватил из рук Пети залитую тушью книгу. — Всё равно, пускай смотрит. Рано или поздно — показывать надо.
      И нарочито небрежным жестом протянул книгу Тане:
      — Вот твоя книга.
      — Бывшая книга, — поправил Володя.
      Глаза Наташи расширились, казалось, она сейчас наговорит массу всяких неприятных слов. Но любопытство взяло верх над всеми чувствами, и она только спросила:
      — Как же это вы её так?.. Это же надо умудриться.
      Таня была внешне спокойна. Очень осторожно, чтобы не запачкаться, она начала перелистывать страницы... Ужас! Ужас! Каких только нет на них узоров! На обложке — сплошные чёрные змейки... На странице, где помещён рисунок корабля, идущего по волнам, тушь превратила паруса, фок и бизань в траурные тряпки... Ещё на одной странице тушь разбрызгалась наподобие Большой и Малой Медведиц... И чем дальше Таня листала, тем больше хмурился её лоб. Наконец она захлопнула книгу и совсем тихо спросила:
      — Что же вы наделали, мальчики?
      — В общем, короче говоря, одним словом, футбол, — начал объяснять Вася, запинаясь чуть ли не на каждом слове. — Я ударил мячом в сумку, бутылочка с тушью — на куски, книги — нет!
      — Удар был хороший, классический! — желая оправдать друга, произнёс Коля.
      Прошла ещё секунда молчания, другая, третья...
      — Что же мне делать? — спросила наконец Таня, и голос её слегка задрожал. — Как я покажусь на глаза Людмиле Александровне?
      — Мы сами об этом уже думали, — сочувственно произнёс Андрюша.
      — Ассигновали уже кругленькую сумму. Если надо, ещё подкинем, — небрежно заметил Юрка.
      — Её сейчас нигде не найдёшь. Нигде, — совсем уже плачущим голосом проговорила Таня. — Как же мне стыдно будет идти теперь к Людмиле Александровне!
      Она глотнула комок, застрявший где-то в горле, и вдруг зло закричала:
      — Всё из-за вашего футбола! Всегда из-за него всякие истории случаются!
      — Дался тебе футбол! — огрызнулся Вася.
      Он сильно подтянул обеими руками штаны, заправил в них рубашку и сказал решительным тоном:
      — Слушай, Танька! Я пойду вместо тебя к твоей библиотекарше. Всё ей сам расскажу.
      — Нет, расхлёбывать кашу будем вдвоём, — самоотверженно произнёс Петя. — Я ещё больше во всём виноват.
      — Когда же это я отставал от вас! — заявил Коля и тут же перешёл на то место, где были оба его друга.
      Теперь они все трое стояли рядом. Разные у них характеры, интересы не всегда бывают одинаковые. Вася частенько посмеивался над Петькиным пристрастием к чтению и остро ненавидел манеру Коли примирительно ко всему относиться. Коля в свою очередь не одобрял привычку Васи всегда лезть на рожон. А Петя оценивал достоинства и недостатки обоих своих друзей применительно к героям прочитанных им книг. Но случись что-нибудь, и вся троица, как сейчас, становилась рядышком, и уже ничто, никакие былые принципиальные расхождения не могли их разъединить.
      — Ну что с того, что вы пойдёте! — сердито, сквозь слёзы, проговорила Таня. — Лучше бы осторожнее играли в свой дурацкий футбол!.. Я уж сама буду за всё отвечать.
      Наташа обиделась:
      — По крайней мере, ты могла бы сказать: «Вдвоём будем за всё отвечать». Мальчишек можно оставить в покое, без них обойдёмся, но я тебя не брошу.
      — И мы её не оставим в беде, — воскликнул Саша, сорвал с руки перчатку и бросил её на землю.
      — На любую пытку пойдём вместе, — с предельной торжественностью заявил Гриша.
      — Даже в Каноссу, — поддержал его Петя.
      — Положим голову на плаху! — воскликнул в тон всем остальным Валя.
      — Лучше бы ты ноги туда положил, — отозвался Юрка. — А то как схватишь мяч, так всю жизнь готов с ним пробегать.
      — Ну, раз пошли исторические примеры, — спокойно проговорил Володя, — так и мы с Агеем присоединимся к вам. Взойдём со всеми на эшафот!
      Из цветника вышел Сергей Иванович. Маленькой дощечкой он счистил землю с лопаты, перебросил её через плечо и направился к ребятам.
      — Что это вы тут раскричались?
      — Посмотрите, Сергей Иванович, что они наделали! — пожаловалась Таня, указывая на «Остров Дружбы». — Я дала Пете библиотечную книгу, а они вылили на неё тушь.
      Сергей Иванович положил лопату на брёвна, взял из рук Тани книгу и стал её внимательно рассматривать. Потом вынул из нагрудного кармана очки и надел их. Снова повертел в руках книгу:
      — Изверги какие-то... Вандалы!
      — Опять исторические сравнения, — бесстрастно вставил Володя.
      Лёгким движением головы Сергей Иванович сдвинул очки на лоб, и они задержались там между двумя морщинами. Посмотрел из-под очков на Васю.
      — Конечно, только ты мог сделать это, — сказал он строго.
      — Всё сделали! — воскликнула Наташа. — Коллективный удар был! Мяч шёл от Вали к Васе, потом Вася ударил, мяч полетел на Гришу, Гриша упал, а Коля на него. И тогда...
      — Не нужны мне защитники, — отстранил Наташу Вася, вышел вперёд и стал вплотную возле Сергея Ивановича. — Ну, я ударил.
      В это время мимо проходил техник-смотритель домов Иван Кузьмич. Сер гей Иванович остановил его:
      — Полюбуйтесь, Иван Кузьмич, — произнёс он, указывая на «Острот Дружбы». Потом добавил: — Вам это должно быть интересно.
      — Чистая работа, — определил Иван Кузьмич. — Кто же это так постарался?
      — Кто? Ясно они.
      — Уж и поиграть нельзя, — жалостливо протянул Агей.
      — Всё начальников из себя строят, — пробурчал Юрка.
      — Ты помалкивай! — набросился на него Сергей Иванович. — Только и знаешь мои цветы воровать и продавать на рынке...
      — А вы видели? — снова буркнул Юрка.
      — Вижу. Мать с вами тремя концы с концами никак не сведёт, а у тебя денег всегда полны карманы.
      — А вы считали? — уже громко, со злостью, отрезал Юрка, и в глазах его вдруг мелькнул нехороший огонёк.
      — Не виноваты они, — снова вмешалась Наташа. — И Танька напрасно это... Ну, скажи, Татьяна, ведь неправду ты выдумала, будто они нарочно вылили тушь на книгу... И вы должны понять, Иван Кузьмич! Вы всегда были за нас!
      Ребята уважали своего «Кузьмича», гордились им. Несмотря на свою полноту, он был очень подвижен. Ничего во дворе не обходилось без его участия. Если ремонтировался дом, он обязательно подымался на крышу, чтобы проверить, так ли всё делается, как надо. Осенью истопники ремонтировали котлы — он залезал и под котёл. Однажды, когда лопнула водопроводная труба, он даже прыгнул в траншею, осмотрел трубы и потом сам, без посторонней помощи, выбрался оттуда. А на ребят он хоть и прикрикивал, но любил их.
      Вот почему слова Наташи заставили его призадуматься. И пока он молча переводил взгляд с одного мальчика на другого, возле них собрались жильцы.
      Подошёл отец Васи, Антон Яковлевич. Заметив расстроенное лицо сына, он сказал:
      — Я так думаю, без тебя, Васька, и тут не обошлось... без тебя ничего не обходится.
      Появился мужчина в синем костюме и красном галстуке с большим жёлтым портфелем, подбежала молодая женщина в наскоро наброшенном халате, ведя за руку двух маленьких девочек.
      Мужчина в синем костюме взял в руки забрызганную тушью книгу и сейчас же бросил её на землю, затем вынул платок и вытер пальцы. Молодая женщина брезгливо смотрела на упавшую к её ногам книгу. Дворник Тихон Максимович, коренастый старик с седой бородой, поднял с земли книгу, сдунул с неё пыль и положил на брёвна.
      Из дома вышла бабушка Коли Анастасия Ивановна — высокая старуха в чёрном платье. За руку она вела Людочку — смуглую девочку лет шести с большим бантом на волосах, выгоревших от солнца.
      — Я слышу, тут о футболе разговор... На балконе сидела и услышала. И вот не вытерпела, — проговорила она, завязывая на ходу под подбородком платок. — Понимаете, папа и мама нашего Коленьки уехали на юг. Перед отъездом мама сказала: «Вот, бабушка, на Коле одна пара ботинок, а там в шкафу — вторая пара, новенькая. Так вы, бабушка, новенькие дадите ему надеть только на вечер в школе, когда занятия окончатся...» Занятия ещё не закончились, а ботинки...
      — Уже кончились? — перебил Иван Кузьмич.
      — И одна и вторая пара. Сначала старые ботинки вдребезги. Дала...
      — Они давно были худые, бабушка, — пытался возразить Коля.
      — Дала новые. А вчера пришёл, на эти новые ботинки страшно смотреть: подмётки даже неизвестно на чём держатся. Спрашиваю, чем это? Футболом, говорит.
      — Бабушка, он сказал — мячом, — поправила Людочка.
      — Я в мастерскую — не берут в ремонт. Купила ещё одну пару. Но где же конец? Где конец, Иван
      2 Заказ № 811
      33
      Кузьмич? Если уж без футбола этого нельзя обойтись, тогда пусть придумают какую-нибудь железную обувь, — решительно закончила Анастасия Ивановна и чуть-чуть распустила завязанный слишком туго узел платка.
      — А мой цветник?! — с дрожью в голосе произнёс Сергей Иванович. — Я дни и ночи не сплю, каждый цветочек выхаживаю. А они топчут их, уничтожают...
      — А деревья? — напомнил Тихон Максимович. — Весной их посадили, огородили. Сначала сломали ограду, потом и до деревьев добрались.
      — Сколько я своему Валентину говорю, — вступил в разговор
      мужчина в синем костюме, — играй в волейбол, в баскетбол, в любой бол! Выслушает — и опять за свой футбол!
      Молодая женщина сказала, указывая на девочек:
      — У меня нет мальчиков. У меня две девочки — Верочка и Любочка. И я не решаюсь выпускать их гулять. Эти оголтелые носятся по всему двору и всех с ног сбивают.
      — Что же, прикажете им здесь Дворец спорта выстроить?! — рассердился управдом.
      — Надо им купить настольный футбол, и пусть играют, — предложила молодая женщина. — Интерес тот же, и никакой опасности для моих девочек...
      — А Цыбаку надо купить сачок, — рассмеялся Гриша. — Будет бегать по двору и ловить бабочек...
      — Что ты! — притворно ужаснулся Саша. — Он будет бегать, ещё упадёт, не дай бог...
      — Вот, вот! — подхватил Антон Яковлевич. — Пусть гуляют наши мальчики парами, держатся за ручки...
      Володя тут же наглядно изобразил, как это будет выглядеть: сделал вид, будто снимает с головы широкополую шляпу с пером, церемонно помахал ею в воздухе, отставил правую ногу в сторону, левой два раза постучал по земле... Ребята дружно засмеялись.
      — Нет, Анастасия Ивановна, — продолжал Антон Яковлевич. — Вот стоят девочки. Спросите у них, может ли что-нибудь заменить ребятам футбол?
      Таня безнадёжно махнула рукой. А Наташа решительно заявила:
      — У них вся жизнь в этом!
      Анастасия Ивановна туже завязала платок под подбородком и сказала с достоинством:
      — Не знаю. Нас у матери было четыре дочки и четыре сына. И никто тогда не слыхал про футбол. Я не говорю о девочках, но и братья мои — Иван, Порфирий, Фёдор и Никанор — без него прекрасно обходились. И ничего — выросли все здоровые, крепкие.
      — А вот я, когда молодым был, много играл в футбол, — вдруг мечтательно проговорил Иван Кузьмич, и глаза его, всегда по-деловому строгие, при одном этом воспоминании повеселели.
      Людочка посмотрела на грузного «Кузьмича» и подумала: «Какой же большой мяч нужен был ему! Наверное, как два Колиных».
      — Если полезно, пусть играют, — согласилась бабушка. — Но только без Коленьки, если можно...
      Сергей Иванович быстро нагнулся к брёвнам, схватил злополучную книгу и стал её демонстрировать:
      — Нельзя им этого позволять, Анастасия Ивановна! Вы только посмотрите, нет, только посмотрите, что они сделали!
      Анастасия Ивановна сурово наморщила лоб и, приготовившись к самому неприятному ответу, спросила:
      — Это кто — Коля сделал?
      — Ей-богу, не я, бабушка, — запротестовал мальчик.
      Агей пояснил:
      — Всё сделали! А Вася сказал Тане: «Не бросим тебя в беде. Пойдём на плаху вместе с тобой». А Коля сказал даже: «Пойдём в Каноссу...»
      — Это что ещё за Каносса? — возмутилась бабушка. — - Ни в какую Каноссу я его не пущу! И в футбол он у меня больше играть не будет! Пока папа с мамой не приедут! Пусть тогда сами разбираются. И отправляют в Каноссу, в Артек, куда хотят...
      Она подошла вплотную к Антону Яковлевичу и, наступая на него, воинственно крикнула:
      — Один только есть выход! Другого выхода нет! Закрыть надо футбол! И всё! Закрыть футбол!
     
     
      В поход на бабушку
     
      Многие подруги по школе не могли понять Таню. Одно дело читать книги, а другое — сидеть где-то в тесном и тёмном книгохранилище, среди полок, рыться в каталогах, картотеках...
      Ну, кому что нравится! У каждого свой вкус, своё призвание. Тане нравилась именно эта работа в библиотеке. Особенно в такое время, как сейчас. За окнами ещё ранние сумерки, а здесь день уже кончился. Под зелёным абажуром горит настольная лампа. Если оторваться от работы и посмотреть в тёмные углы, кажется, что книжные полки тянутся очень далеко, уходят за пределы комнаты. Книги, книги, книги...
      Книги были и на столе перед Таней. Груда книг — новых, ещё пахнущих типографской краской, только что приобретённых. Надо было на каждой поставить инвентарный номер, найти каждой место на полке, обозначить на карточке при помощи двух-трёх цифр и букв подробный «адрес», по которому в дальнейшем легко будет её отыскать.
      Но сегодня у Тани всё не ладилось — и клей не клеил, и карандаш не писал, и ножницы не резали бумагу. Наташка не шла, значит, мальчишки нигде не могут найти «Остров Дружбы». Вот сиди тут и жди, а вдруг Людмила Александровна вспомнит о книге. До чего же неприятно!..
      — Таня, — сказала Людмила Александровна, — проверь, пожалуйста, на месте ли «Школа» Гайдара.
      Таня с облегчением вздохнула, быстро взобралась по лесенке к самой верхней полке.
      — На месте, — с готовностью ответила она.
      Людмила Александровна снова углубилась в работу. А девочка спустилась вниз и, чтобы не попадаться на глаза библиотекарше, взяла со стола несколько книг, прошла с ними за крайний шкаф и начала их расставлять по полкам.
      Тихонько постучали. Таня выбежала из-за шкафа и почти бегом направилась к двери. Открыла её и, увидев Наташу, проскользнула в коридор. Дверь сейчас же закрыла за собой, взглянула на пустые руки подруги и упавшим голосом спросила:
      — Нет? Не достали? Да? Не достали?
      — Нигде нет. Ни в одном магазине. Обошли всю Москву, — скороговоркой сообщила Наташа и тут же таинственно зашептала: — Тебе хорошо здесь сидеть, в тишине, а что у нас делается! Всё кувырком...
      Расстроенный вид подруги остановил её. Сейчас пожалеть бы Татьяну, так ведь полагается по всем правилам дружбы, но что значила одна какая-то книга в сравнении с тем, что творится у них во дворе! Но Танька так переживает!
      — Поверь, Танечка, — участливо сказала Наташа, — я знаю, тебя это очень волнует, но ребята обошли всю Москву. Взяли список магазинов и ходили. Нет и нет! Что только в издательствах думают!.. А во дворе у нас такое — сплошные драмы!
      — Драмы!.. А моя драма тебя не беспокоит? Как я покажусь сейчас на глаза Людмиле Александровне?
      Наташа сразу же сделала грустное лицо.
      — Я понимаю, — начала она, но так как больше двух секунд грустить не могла, то сейчас же, взявшись за ручку двери, весело сказала: — Пойдём! Что-нибудь придумаем!
      Войдя в помещение книгохранилища, она решительно зашагала по полутёмным проходам между шкафами. И громко сказала:
      — Людмила Александровна! У нас к вам важное дело!
      — Тише, расшумелась! — остановила её Таня. — И не заходи за барьер — туда посторонним нельзя.
      Из-за шкафа показалась Людмила Александровна.
      — Кого это ты так, Таня? Неужели Наташу держишь в таких строгостях?
      — Замучила она меня совсем, Людми-ц ла Александровна! — громким голосом далеко не замученного человека пожаловалась Наташа и, пренебрегая строгим Таниным предупреждением, устремилась за барьер. — Я всегда у вас не только хожу на цыпочках, но и говорю тоже на цыпочках. А сейчас такое дело, что тихо о нём никак нельзя говорить. У нас во дворе всё пошло прахом. Бабушка...
      Таня дёрнула её за рукав:
      — Ты не о бабушке... Ты о книге!..
      — Всё скажу!.. Людмила Александровна! Мы не можем сейчас вам вернуть «Остров Дружбы»...
      — Знаю, знаю, что вы скажете, — рассмеялась старая библиотекарша. — Ещё не все сто пятьдесят мальчиков и девочек вашего двора прочли её. Так ведь?
      — Нет, не так, Людмила Александровна, — ответила Наташа. — Мы нечаянно вылили на неё тушь... Немного её испортили во время футбола... Мячом...
      Таня сейчас же вынула из своего портфеля книгу и молча подала её Людмиле Александровне. Библиотекарша перелистала несколько страниц, потом вместо того, чтобы, как ожидала Таня, рассердиться, спросила с любопытством:
      — Позвольте, позвольте... Вы играли в футбол?
      — Нет, не мы. Мальчики. У них вечные истории... Но книга — ерунда!.. У нас во дворе такое творится...
      Таня снова дёрнула подругу за рукав:
      — Да ты думаешь, что говоришь? Вот это всё на полках — ерунда, по-твоему? Вся культура, вся мудрость...
      — Подожди, Таня, со своей культурой и мудростью, — прервала её библиотекарша. — Что, Наташа, произошло у вас во дворе?
      — Из-за этой ерунды, — снова горячо начала Наташа, но, кинув взгляд на подругу, тут же поправилась, — из-за этой культуры и мудрости бабушка не разрешила Коле играть в футбол. И вы бы посмотрели, Людмила Александровна, что с ним делается. Он больше
      ничего, ничего не говорит, как только одно: «У меня всё теперь кувырком пойдёт!» Понимаете, кувырком! Но это ещё не всё, Людмила Александровна. У него два друга есть, Петя и Вася. И что же вы думаете, они заявили?..
      — Я ровным счётом ничего не понимаю, — остановила поток Наташиного красноречия Людмила Александровна. — Какой Коля? Какая бабушка?
      — Коля Константинов. Неужели не помните? — удивилась Наташа. — И есть у него бабушка, Анастасия Ивановна. Она у вас всегда книжки берёт, недавно «Войну и мир» ещё раз перечитала. Теперь знаете?
      — Знаю. Строгая бабушка.
      — Не бабушка, а кремень!.. Это же твёрдый сплав, а не бабушка...
      — Наташка! Так говорить о пожилом человеке! — пожав плечами, укоризненно обратилась к ней Таня. — Надо же знать...
      — Танечка, после об этом, — прервала её библиотекарша. — И что же Коля Константинов заявил?
      — Не Коля, а Петя с Васей. Они громогласно объявили, что, пока Коле нельзя будет играть, они тоже играть не будут.
      — Вот это так! И теперь, значит, все трое не играют? — с притворным ужасом воскликнула Людмила Александровна и даже всплеснула руками.
      — Все трое! А тётя Наташа сама уже ничего не ест из-за того, что её сыночек Петенька потерял аппетит. Мы даже делегацию выбирали, к бабушке ходили, к Анастасии Ивановне. Но это же не бабушка, а... — попыталась снова по-своему определить характер бабушки Наташа, но сразу же замолчала под предостерегающим взглядом подруги.
      — И она не поддалась уговорам? — догадалась Людмила Александровна.
      — Никаким! Она так раскричалась! На весь двор! Кричит — надо закрыть футбол! Понимаете, закрыть!
      — Закрыть? — переспросила Людмила Александровна. — Что закрыть? Как закрыть?
      — Что же тут такого? — ответила Таня. — Если он всем мешает, надо с ним покончить!
      — Не повторяй глупостей, — рассердилась библиотекарша. — Хорошее дело — закрыть!
      Людмила Александровна сняла трубку:
      — Дайте мне Фомичёва!
      Видимо, Фомичёв откликнулся, потому что Людмила Александровна сразу сделала строгое лицо:
      — Товарищ Фомичёв... Да, да, это я... Слушайте, товарищ Фомичёв. У нас есть дома, то есть не у нас с вами, а у фабрики... Да, и в Грибном переулке. Хорошо, что вы знаете это, но плохо, когда вы не
      знаете, что там творится... Надо было бы обратить на этот дом внимание... Постойте, не перебивайте... Надо бы туда послать кого-нибудь из фабричных ребят. В порядке общественном, конечно. Пусть наладят там спортивную работу... Нет, не вообще, а по футболу...
      Людмила Александровна некоторое время слушала, порываясь всё время что-то сказать, но ей это так и не удавалось. Наконец она снова заговорила:
      — Как это — некого? Мало у вас футболистов? Четыре команды!.. И ни одного человека? Не могу поверить!
      Она опять замолчала и уже не пыталась говорить, только делала рукой такие движения, как будто хочет остановить невидимого собеседника. Всё же ей удалось прорваться:
      — Давайте внесём ясность. Вы, значит, наотрез отказываетесь помочь? Хорошо! Сейчас я буду у вас, и мы поговорим!
      Она положила трубку.
      — Я пойду, девочки...
      — А как же с бабушкой? — робко спросила Наташа.
      — Сначала мы на фабрике договоримся, а потом и с бабушкой.
      — В поход на бабушку! Теперь ей не устоять!.. — радостно воскликнула Наташа и стала прыгать вокруг стола. Но, заметив, что Таня показывает на плакат «Не шумите!», сразу застыла на месте и сама себе зажала рот рукой.
      — Таня, закрывай библиотеку, — уже в дверях сказала Людмила Александровна. — Вообще вы можете идти... Я не скоро вернусь.
     
     
      «Купите билетик!»
     
      Вася прошёлся по тротуару до фонарного столба, потом повернул назад. Дошёл до другого фонарного столба и снова повернул обратно. И каждый раз, поворачивая от столба к столбу, он нетерпеливо поглядывал на серенькую невзрачную дверь с маленькой вывеской: «Библиотека фабкома кондитерской фабрики». Сколько же можно ждать эту безмозглую болтушку!.. И ведь сказала — зайду на минуту... Знаем мы эти её минутки!.. Было пасмурно, и зажглись фонари. Теперь уже Вася ходил не до первого фонарного столба, а до следующего. Маршрут удвоился, но время шло всё так же медленно.
      Дверь, ведущая в библиотеку, вдруг открылась, и оттуда вышла
      Людмила Александровна. Перейдя через дорогу, она скрылась в широких сводчатых воротах кондитерской фабрики.
      А Вася всё ждал и ждал.
      Наконец дверь библиотеки снова открылась. Показалась Таня, за ней, размахивая руками, выскочила Наташа.
      Взглянув на рассерженное лицо Васи, она вкрадчиво протянула:
      — Ну, не дуйся... Разве я так долго сидела там?
      — Два часа, — глядя себе под ноги, хмуро произнёс Вася.
      — Танька! Я у тебя была два часа! — воскликнула Наташа. — Вот врун!
      — Пять минут, не больше, — заступилась за подругу Таня.
      — Зато не напрасно сидели. Теперь Людмила Александровна за вас возьмётся.
      Девочки с независимым видом пошли вперёд.
      — Ещё чего не хватало! — воскликнул Вася, но тут же догнал девочек и пошёл рядом с Наташей. — А что она собирается с нами делать?
      — Наведёт порядок. Ты ещё Людмилу Александровну не знаешь, — с гордостью за старую библиотекаршу произнесла Наташа.
      — Ты не думай, что всё это так легко, — рассудительно сказала Таня. — Людмила Александровна ещё не договорилась с фабричным начальством.
      — А при чём здесь какая-то библиотекарша? — возмутился Вася. — Футбол — и какая-то старушка!.. У меня уже есть кое-какие планы! Без помощи старушек обойдёмся!..
      Они прошли один квартал, другой и попали на широкую, оживлённую улицу. По обеим её сторонам под ярким светом вечерних фонарей зеленела молодая листва деревьев. И вдруг в конце улицы сверкнула молния, прогремел гром.
      — Скорей! Скорей! — крикнула Таня и ускорила шаг.
      Но Наташа остановилась, посмотрела на небо, потом послюнявила во рту указательный палец и подняла его вверх. Несколько секунд сосредоточенно смотрела на него и наконец определила:
      — Ветер оттуда — дождя не будет.
      И сейчас же, словно только для того, чтобы опровергнуть столь категорический прогноз, по крышам домов, по тротуару забарабанили крупные капли дождя.
      Наташа от неожиданности завизжала и, даже не оглянувшись на товарищей, бросилась бежать, шлёпая туфлями по мокрому тротуару.
      Они выбежали на площадь. Здесь свободно гулял ветер, и дождь бил прямо в лицо.
      — Сюда! — крикнула Наташа и повернула к дверям кинотеатра. За ней бросились Таня и Вася. В вестибюле, пережидая дождь, стояло несколько человек. В углу возле кассы маячила чья-то длинная фигура.
      — Володька?! — удивлённо воскликнула Наташа, стряхивая с головы воду. — Что ты тут делаешь?..
      Володя снял с руки большой чёрный плащ и развернул его:
      — Мама послала меня к тебе, Танька. Вот с этой штукой.
      — Мама послала, а ты... — рассердилась сестра. — Надо было идти в библиотеку, а не прятаться от дождя.
      — Чтобы и плащ промок? Тоже придумаешь! — невозмутимо отпарировал Володя и накинул плащ на сестру. — Вы обе накроетесь, он большой. А мы, мужчины, пойдём впереди. Подставим грудь дождю.
      Девочки набросили на головы плащ, и все вместе вышли из вестибюля. Остановились в подъезде.
      Неожиданно возле ребят выросла подозрительная личность. Кепка у неё была надвинута на лоб, воротник пиджачка поднят, концы мокрых брюк закатаны. Оглядываясь по сторонам, быстрым говорком «личность» зашептала:
      — Могу предложить билетики... По себестоимости...
      — Юрка! Ты?! — вдруг воскликнула Наташа и приподняла рукой кепку, надвинутую на лоб «личности». — А почему сам не идёшь в кино?
      — Фу, чёрт, не узнал вас, — рассердился Юрка и, нагнувшись, стал выжимать воду из правой штанины. — Понимаешь, дурацкая история. Купили мы сдуру билеты. Ещё днём. А компания расстроилась. И вот должен тут под дождём валять дурака...
      — Да мы тут так, от дождя прячемся, — объяснил Вася. — И денег нет с собой.
      — Пожалуй, не продашь ты свои билеты, — пессимистически изрёк Володя.
      — Не такие большие финансы, не разорюсь.
      — Ну что, браток, погорели мы с тобой, — вдруг за их спинами произнёс чей-то сиплый пропитой голос.
      Все обернулись. Перед ними стоял высокий пожилой гражданин в галошах, с раскрытым зонтиком. Огромный сизый нос его, словно с размаху налепленный на лицо и торчащий несуразной загогулиной, красноречиво пояснял происхождение сиплого голоса.
      — Неблагодарная работа у нас с тобой, Юрий! — продолжал жаловаться сизый нос. — Ну куда в такой дождь девать билеты? На помойку? Вот они, наши заработки...
      В это время из-за угла показались дружинники. Сизый нос бросился в подворотню.
      Юрка снял кепку, вызывающе тряхнул волосами и снова надел кепку, уже набекрень. Рассмеялся и дружески хлопнул Васю по спине.
      — В общем, ребята, берите эти билеты за так и идите в кино. Знайте мою доброту!
      Он всунул в Васину руку несколько билетов и, не дав никому
      опомниться, бросился бежать через площадь. Поток автомобилей тотчас же закрыл его.
      — Юрка! — растерянно крикнула ему вслед Наташа. — Что же это такое, ребята? Мне домой надо. У меня ещё уроки не сделаны.
      — Уроки — это чепуха! — назидательно заметил Володя. — Не на весь же вечер, — полтора часа. А даровые билеты нечасто попадаются в руки... Тем более, я ещё не видел этой картины.
      — Слушай, Наташа! Неужели один раз не можешь забыть про свои уроки. Пошла бы с нами, а? — стал уговаривать девочку Вася.
      — Правильно! Пошли! — торопил Володя. — И места хорошие.
      Наташа взглянула на уличные часы:
      — Ой, мальчики! Пять минут осталось! Скорее, а то опоздаем...
      Перед началом сеанса возле входа, где контролёры проверяли билеты, скопилось много народу. Продвигаясь вместе с толпой к двери, Володя разглагольствовал:
      — Вы меня ругали, почему я вас ждал возле кино. А если бы не ждал здесь, не получили бы удовольствия. И бесплатно! Это же двойное удовольствие...
      — Васька, стой! Володька! — вдруг раздался из задних рядов напиравшей публики взволнованный крик Юрки, но, видимо, не рассчитывая на силу своих голосовых связок, Юрка тут же стал энергично работать локтями, пробираясь вперёд.
      — Ребята... Давайте назад... билеты... после сходите...
      — Это что за шутки! — возмутилась Наташа.
      — Отчитаться, ребята, надо... Одному парню отчёт должен дать... А то не поверит, скажет, продал билеты, а деньги себе прикарманил. В следующий раз подброшу вам целую ложу... Давайте скорее!
      И, выхватив из рук Васи билеты, он также с помощью локтей начал проталкиваться к выходу.
      — Говорил я вам, не надо с ним связываться. Я будто чувствовал, — нравоучительным тоном сказал Володя, с трудом выбираясь из толпы.
      — Хоть молчал бы, — рассердилась Наташа и бодро добавила: — Будем ещё расстраиваться из-за какого-то кино!..
      Дождь не унимался. Вася поглядел на беспросветное чёрное небо и вдруг сердито сказал:
      — Нет, со стороны Юрки это большое свинство! И хамство!
      Снова взглянул на небо.
      — Что ж, до утра здесь будем стоять?!
      И смело бросился навстречу непогоде. За ним, вобрав голову в плечи, нехотя поплёлся Володя. Накинув плащ на головы, побежали и девочки.
      Перешли площадь, миновали здание института и очутились под ярко освещённым навесом у подъезда театра. Здесь девочки сбросили с себя плащ, Наташа стряхнула с него воду и дала подержать Васе.
      Потом оперлась рукой о колонну, сняла с ноги туфлю и вылила из неё воду. И вдруг расхохоталась:
      — Опять он!.. Юрка!
      В десяти-двенадцати
      шагах от них шёл высокий седой мужчина с остроконечной профессорского типа бородкой. Рядом с ним вприпрыжку шагал Юрка и вдохновенно убеждал его: _
      — Редкостная пьеса!..
      Расстроилась компания, а то сам пошёл бы... По себестоимости отдаю...
      — Работает на два фронта, — прокомментировал увиденное Володя. — Промышляет не только киношными, но и театральными билетами.
      — Противно смотреть, — поморщилась Таня.
      Ещё некоторое время Юрка шёл за гражданином с бородкой, ещё что-то говорил ему. Потом осмотрелся кругом и ленивой походкой, непринуждённо насвистывая, направился к служебному входу в театр.
      Здесь он прислонился к стене, вынул из кармана кучу скомканных бумажек, начал их разглаживать, перекладывать из одной руки в другую.
      — Подсчитывает выручку, — определил Володя. — Сегодня она у него сильно подмоченная.
      — Подмоченная бывает только репутация, — поправила его Наташа.
      В это время открылась дверь служебного входа, и оттуда вышел молодой человек в светло-сером пиджаке с непокрытой головой. Юрка подскочил к нему, что-то стал объяснять, потом полез в карман, вытащил пачку каких-то бумажек и передал их молодому человеку. Тот долго их пересчитывал, потом что-то сказал с сердитым видом. Юрка стал отчаянно жестикулировать, показал на небо, в сторону кинотеатра, но всё же снова полез в карман, вынул другую пачку, отсчитал ещё несколько бумажек и протянул их своему собеседнику.
      — Ведь это Серёжка! — удивилась Наташа. — Смотри, Танька, это же Серёжка!
      — Они вместе спекулируют билетами, — неизвестно чему вдруг обрадовался Володя и громко рассмеялся. — И что-то не поделили.
      — Не смей так говорить! — вспылила Таня. — Не равняй Юрку г Сергеем. Сергей работает в этом театре, они просто случайно встретились.
      — Конечно же, не поделили, — не унимался Володя. — Юрка сам говорил — надо отчитаться. Вот он ему и отчёт дал. И чего-то, видно, недодал. Неужели сама не видишь?
      Он указал на служебный вход, но там уже никого не было.
      — Ты, Володька, всегда всё видишь в чёрном свете! — возмутилась Наташа. — И как ты живёшь с таким мрачным характером!
      — Долго будем ещё стоять? — нетерпеливо прервал их Вася. — Пошли!..
     
     
      Людмила Александровна действует
     
      Людмила Александровна быстро шла по широкому покрытому асфальтом фабричному двору. Дорогу ей пересёк автокар, который тянул за собой несколько тележек, гружённых доверху фанерными ящиками. Управляла краном краснощёкая девушка. Она улыбнулась старой библиотекарше, приветливо махнула рукой. Затем тележки с лёгким гудением скрылись за поворотом.
      Людмила Александровна двинулась дальше. Пересекла железнодорожную ветку, прошла под воротами, сделанными в виде тоннеля под вторым этажом фабричного корпуса, вышла в другой двор и направилась к маленькому одноэтажному домику с круглыми колоннами.
      Здесь помещались партийное бюро, комитет комсомола, фабком... Когда-то в этом домике находилась контора владельца фабрики, и рабочим, конечно, сюда не было доступа. А сейчас ни в одном из фабричных помещений не открывалась так часто входная дверь, как здесь. Сюда шли за советом, получить путёвку на курорт или направление на учёбу, рассказать о делах в цехе, о радостях и горестях.
      Людмила Александровна вошла в дом и зашагала по узким полутёмным коридорам. Остановилась перед дверью с надписью «Совет спортивного общества» и потянула её на себя.
      На полу большой, почти совсем не меблированной и потому казавшейся пустой комнаты лежал лист бумаги. На корточках перед ним с большой кистью в руке сидел Фомичёв, рядом стояла девушка в синих спортивных брюках и белой блузке.
      — Чёрт его знает, как теперь выпутаться, — пожал плечами Фомичёв и бросил со злостью кисть в банку. — Умудриться написать «кросс» с одним «с».
      — Надо, Пётр Васильевич, вместо восклицательного знака написать «с». Очень хорошо получится.
      — А если, Лида, так оставить?.. Как ты думаешь?
      — Да что вы! — возмутилась девушка. — Засмеют же на фабрике! Теперь у нас почти все с десятилеткой!.. Нет, нельзя!
      — Конечно, нельзя, — заявила Людмила Александровна, подходя ближе. — Кончайте, Пётр Васильевич, и будем договариваться.
      Фомичёв, кряхтя, встал на ноги, придвинул к себе стул, влез на него и, прищурившись, стал смотреть вниз на плакат:
      — Всё бы хорошо... Да Женька, грамотейщица несчастная, «кросс» написала с одним «с». Что теперь делать, не знаю.
      — Я говорю, — повторила Лида, — вместо восклицательного знака поставьте это своё «с».
      Фомичёв решительно мотнул головой:
      — Да ты что! Без восклицательного знака разве можно давать такой призыв. «Все на комсомольско-молодёжный кросс!» Это же призыв, понимаешь? Он должен звать! Куда же он позовёт без восклицательного знака?!
      — Слушайте, Фомичёв, — перешла на официальный тон Людмила Александровна, — надо сейчас же послать опытного, хорошего футболиста в Грибной переулок...
      — Тут такое дело, Людмила Александровна... — Фомичёв слез со стула и подошёл к своему столу. Потом взял из пластмассовой вазочки красный карандаш, вынул из кармана перочинный ножик и начал медленно, со знанием дела, точить карандаш. — Это дело, Людмила Александровна, требуется обмозговать...
      — Что тут думать, Пётр Васильевич? Найти человека всегда можно, при желании, конечно...
      — Уважаемая Людмила Александровна, у меня соревнования на носу. Мне надо завоевать первые места... Кого же я отдам?
      — Ведь нельзя же так... Забывать о мальчишках во дворах...
      — Я сам вижу, нельзя так, — согласился Фомичёв и посмотрел на библиотекаршу усталыми невидящими глазами. — Вот вы, Людмила Александровна, думаете, что у Фомичёва в голове одни только дворовые мальчишки... А ведь у меня на шее знаете сколько?
      Он щёлкнул несколько раз на счётах и с гордостью произнёс:
      — У меня на шее семьсот двадцать три физкультурника! И отвечай за всех — за вратаря, за левого защитника, за правого. Кто-то там не так бросил копьё, а ты отвечай. Вот здесь, в кабинете, сидишь и отвечаешь — далеко или близко упало оно, это копьё...
      Людмила Александровна уже шагала по комнате из угла в угол. Наконец она остановилась у стола Фомичёва:
      — Решайте сейчас же!
      Фомичёв откинулся на спинку стула:
      — Успокойтесь, Людмила Александровна. Вы же понимаете, я сам не могу распоряжаться... Надо посоветоваться кое с кем, обмозговать...
      — Вот и прекрасно! Сейчас пойдём к Асе и там все вместе договоримся, — она схватила Фомичёва за руку и потянула его за собой.
      — Только ненадолго, — взмолился Фомичёв.
      Они направились к двери, но зазвонил телефон.
      — Из планового вас просят, — сказала Лида.
      — Вы, Людмила Александровна, идите, а я сейчас прибегу, — извиняющимся тоном попросил Фомичёв.
      Людмила Александровна вышла. Быстро прошла по коридору и остановилась у двери комсомольского комитета. Сильно двумя пальцами постучала. За дверью послышался голос:
      — Войдите!
      Людмила Александровна открыла дверь.
      Всё в этой светлой, просторной комнате было ей давно знакомо. Паркетный, натёртый до блеска пол, белые занавески на маленьких старинной формы окнах. На стене — фотографии изделий фабрики. Тут же — снимок торта, который делала фабрика для победителя прошлогоднего первенства страны по футболу. На столике у другой стены — коробки из-под печенья и шоколада, очень яркие и пёстрые.
      Секретарь комсомольской организации Ася Швырёва была сейчас одна.
      Людмила Александровна переступила порог и подошла к столу.
      — Як тебе по важному делу... Насчёт ребят, которые живут в Грибном переулке...
      — В Грибном? — переспросила Ася и, указывая на стул, добавила: — Садитесь.
      Людмила Александровна села на стул.
      — Нет, давайте сядем на диван. Там удобнее разговаривать.
      — Давай сядем на диван, — согласилась библиотекарша и пересела на диван.
      Ася села рядом с ней.
      — Ко мне, Ася, пришли девочки из Грибного переулка и рассказали, что у них происходит во дворе, — начала Людмила Александровна.
      — Знаю этот двор, — кивнула Ася.
      — Там мальчишки совсем беспризорные, ими никто не интересуется. Между тем двор у них большой, все условия есть для работы. Можно было бы прекрасно организовать досуг ребят, увлечь их спортом, создать футбольную команду, волейбольную. А никого это не волнует. Только что целый час ругалась с Фомичёвым. Как будто бы его это ближе всего касается, а он и в ус не дует.
      — Что же вы, Людмила Александровна, хотите от нас?
      — Чтобы вы занялись двором в Грибном переулке. И не отписались, а по-комсомольски, с задором.
      — С задором! На всё не хватает его, этого задора...
      — На это должно хватить. Должно!
      Ася встала с дивана, подошла к столу и придавила большим пальцем отставшую кнопку.
      — У нас, Людмила Александровна, есть и другие дела. Не менее важные! Пусть воспитанием дворовых футболистов занимаются в школе... Учителя, пионеры, комсомольские организации... У нас своих дел по горло. А ещё лезть во дворы...
      — Значит, проще говоря, ты дальше своего носа не хочешь видеть?! Что творится за стенами фабрики, как и чем живут дети ваших рабочих, это всё не важно? Так тебя надо понимать? А ведь забота о подростках — это святая обязанность комсомола!
      — Вам легко критиковать. У вас узкий участок работы.
      — Я тоже, Асенька, была комсомолкой, — прервала её старая
      библиотекарша. — И знаю, что у комсомольцев нет узких участков работы... Слова-то какие ты нашла — узкий участок!
      — А вы, Людмила Александровна, пришли бы как-нибудь к нам в клуб, — примирительно сказала Ася, — вечером, когда кино или танцы. Поняли бы, что у меня работы хватает и здесь, у себя. Мы ещё плохо боремся с хулиганством,
      Людмила Александровна!.. У нас под носом, в клубе, молодёжь безобразничает, а мы пойдём по дворам...
      — Борьба с хулиганством начинается именно во дворах, куда ты так упорно не хочешь идти. Именно там растут те хулиганы, которые так досаждают тебе в клубе. Устраивай во дворах кино для ребят, игры, отвлекай спортом от всякого безобразия. И они будут меньше озорничать, лучше учиться.
      Ася вдруг подумала — верно ведь, если посмотришь со стороны на что-нибудь, сразу виднее становятся недостатки... Так и сейчас — библиотекарша увидела со стороны её, Асину, работу и... может быть, она и права... Да нет, она на самом деле права... Ведь есть же у нас в стране тысячи уличных и дворовых команд. Почему же нельзя а Грибном создать такую команду?
      Ася подняла телефонную трубку и вызвала к себе Фомичёва. Затем отошла от стола и снова села на диван. Одну-две минуты они посидели молча. Затем Людмила Александровна раскрыла сумку и вынула оттуда залитый тушью экземпляр «Острова Дружбы».
      — Вот полюбуйся, Ася! Красиво?
      Ася перелистала несколько страниц:
      — Не очень. Кто же это так читал её? Трубочист?
      — Не трубочист, а футболист, — Людмила Александровна взяла у Аси книгу и положила обратно в сумку. — Ребята хотят играть в футбол и чтобы никто не закрывал этого футбола. У них там происходят всякие истории, как, например, вот с этой книгой.
      Она осуждающе посмотрела на Асю, словно та была персонально ответственна за все трагедии, которые происходят на футбольных полях, и начала рассказывать историю с испорченной книгой. Но в это время в комнату вошёл Фомичёв.
      — Ты меня звала, Ася?
      — Да. Надо, Фомичёв, что-то делать с Грибным переулком.
      Фомичёв похлопал себя по левому карману пиджака, по правому,
      ms
      пощупал рукой боковые карманы, проверил карманы брюк. И наконец из нижнего кармана пиджака вынул записную книжку. Раскрыл её.
      — Грибной переулок? Дом номер пять? Да? Так вот, Ася, согласно нашему решению, мы из этого дома двух жителей охватили...
      — Постой, Фомичёв, — прервала его Ася и, бессознательно повторяя слова библиотекарши, продолжала: — Ты, наверное, не уяснил ещё себе, что мы должны бороться с хулиганством не только здесь, на фабрике, в клубе, но и во дворах... Тебе Людмила Александровна говорила?
      Фомичёв недоумённо посмотрел на Асю, перевёл взгляд на библиотекаршу, снова взглянул на Асю и полез в задний карман брюк, откуда вытащил мелко исписанный лист бумаги.
      — Но ведь, Ася, сделано не так уж мало... Мы провели...
      Ася прервала его:
      — Спрячь свои отчёты. У нас никто не отнимает того, что сделано. Действительно, мы устраиваем смотры, проводим кроссы, организуем соревнования, эстафеты, конференции, походы... Всё это очень хорошо. А под боком у нас живут ребята. Всё свободное время они проводят во дворе, слоняются без дела, не знают, куда девать себя, шалопайничают. А мы до сих пор ничего для них не сделали...
      — Вот это и обидно, — поддержала её Людмила Александровна. — Спорт у вас на фабрике ведь поставлен неплохо.
      Ободрённый этим замечанием, Фомичёв сказал:
      — Если разобраться, Ася...
      Но Ася снова прервала его:
      — После будем разбираться. Мы должны устроить во.дворах, где живут наши рабочие, футбольные, баскетбольные, волейбольные площадки, будем проводить соревнования между командами разных дворов.
      — Надо будет сделать гимнастическую лестницу, повесить кольца, — дополнила Людмила Александровна.
      — Не было у бабы хлопот, купила поросёнка, — пробормотал Фомичёв. И тут же громко произнёс: — Что у нас, Ася, своих дел нет на фабрике?! Надо ещё брать дополнительные нагрузки. Не можем же мы поднять на ноги всю фабрику из-за мальчишек одного двора!
      — Не только можете, но и должны, — твёрдо заявила Людмила Александровна.
      Ася повернулась к ней:
      — Вы только послушайте его!.. С таким народом что-нибудь сделаешь?
      Людмила Александровна улыбнулась:
      — Сделаешь! Пётр Васильевич, когда захочет, горы свернёт!
      — Вы поймите меня, Людмила Александровна, — сказал Фомичёв. — Я бы с большой радостью, но...
      — Так вот что, Фомичёв, — снова прервала его Ася. Она посмотрела на календарь. — Сегодня у нас пятница. Так? Мы созовём бюро и обговорим всё. И не позже вторника-среды... Да, пожалуй, успеем... Не позже среды придём во двор в Грибной переулок и начнём действовать... И мальчишек с девчонками надо будет запрячь...
      Фомичёв что-то записал в своей книжке, встал:
      — Я могу идти?
      — Нет, не торопись. Тренера по футболу надо сразу выделить. И дадай сделаем так. Ты, Фомичёв, отправляйся на стадион, посоветуйся с Алексеем Константиновичем и подбери с ним тренера для ребят...
      — Но я сейчас...
      — Никаких «но»!
      Фомичёв снова записал что-то в свою книжку, спрятал её в карман и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.
      Людмила Александровна тоже поднялась.
      — Мавр сделал своё дело, мавр может уйти.
      — Нет. Дела у мавра ещё только впереди, — задержала её Ася. — А как вы думаете, Людмила Александровна, один лишь спорт интересует ребят в Грибном переулке?
      — Конечно, нет! — сразу догадалась, о чём идёт речь, Людмила Александровна. — Там один Петя Кривда чего стоит! Всю мою библиотеку уже перечитал...
      — Значит, надо будет и читальню устроить. Вроде филиала вашей библиотеки. Вас в этом, я думаю, не надо уговаривать, как нашего Фомичёва!
      — Да что ты! Я сейчас же начну подбирать литературу. В этом же доме живёт моя главная помощница — Таня Чернышёва. Я ей и поручу заведовать этим филиалом... Там у нас будет лучшая из всех московских дворовых читален!
     
     
      «Я не учитель»
     
      Дождь прошёл, но холодный ветер гнал ещё по небу низкие свинцовые тучи, готовые снова пролиться на землю потоками воды.
      Умытый дождём фабричный стадион с непросохшими дорожками, с влажными скамьями и травой был заполнен спортсменами. Дождь их не пугал, пусть даже с молнией, громом и ветром! Если бы вдруг в мае над стадионом1 разразилась зимняя буря и вьюга замела снегом зелёную траву — всё равно в точно назначенное время начались бы тренировки.
      Сейчас тоже всё шло, как обычно. У ямы для прыжков девушка в синем тренировочном костюме безуспешно пыталась преодолеть планку, которую если не сбивала сама прыгунья, то это делал за неё
      ветер. В секторе для метаний юноша разучивал технику толкания ядра, старательно вытирая его всё время тряпкой. Ударяясь о мокрую землю, ядро оставляло глубокие ямки. По кругу бегали девушки. Тут же, на беговой дорожке, тренировался молодой легкоатлет. Забрызганный грязью, он чуть ли не в сотый раз брал старт и снова возвращался обратно.
      Тренировались и футболисты. Одни упражнялись в остановке мяча, другие учились вбрасывать его в поле, третьи разучивали обманные движения. Ещё одна группа, расположившись на краю поля, возле беговой дорожки, тренировалась в обводке. Поочерёдно каждый футболист, получив мяч, вёл его зигзагообразно между десятью расставленными здесь стойками.
      К спортсменам подошёл Алексей Константинович. Некоторое время он молча наблюдал за их действиями. Затем остановил одного футболиста:
      — Неправильно, Ипполит! Ты слишком рано всеми своими движениями показываешь, куда собираешься идти с мячом. А ведь чем позже противник разгадает твои намерения, тем лучше. Попробуй ещё.
      Ипполит ударил по мячу с такой злостью, словно именно он, этот наполненный воздухом кожаный шар, виноват в допущенной им ошибке. Мяч взлетел высоко над полем, упал за беговой дорожкой и откатился к входным воротам стадиона.
      — Мяч ни при чём, Ипполит! За что ты его? — рассмеялся один из футболистов.
      — У него всегда так, — заметил другой спортсмен.
      Сердито поджав губы, Ипполит бросился за мячом. В воротах стадиона показалась Лида. Она торопливо обходила большие лужи, перепрыгивала через маленькие, на сухих местах прибавляла шаг. И на ходу кричала:
      — Осторожнее! Совсем меня забрызгаешь!
      Ипполит остановился и очень недружелюбно ответил девушке:
      — Боишься запачкаться, тогда не подходи.
      Лида всё же подошла и вызывающе заявила:
      — Дела очень важные, иначе, конечно, ни за что не подошла бы к тебе...
      Но тут же забыла о неприветливой встрече и восторженно воскликнула:
      — Такие дела делаются! Людмила Александровна была у нас. Потом Фомичёв был у Аси. Он вернулся и всё рассказал. Там, где-то, в каком-то дворе, кто-то закрывает футбол. У нас на фабрике поднялась такая заваруха!..
      Молодые люди вышли на беговую дорожку. Не глядя на девушку, Ипполит проворчал:
      — Вечно у тебя заваруха... А толком ничего не скажешь...
      — Нашу баскетбольную команду придётся рассовать...
      — Как рассовать?
      — Да так. Перетасовать и рассовать. Меня посылают в Грибной переулок с девчонками баскетболом заниматься... А что ты сейчас делаешь?
      — Тренируюсь в обводке противника. Тренер дал задание: вести мяч частыми, несильными ударами.
      Лида рассмеялась:
      — Это называется несильные удары — до самых входных ворот... Да, Поля, как правильно надо писать: «комсомольско-молодёжный» или «молодёжно-комсомольский» кросс?
      — Во-первых, я не Поля, — надув губы, как маленький, буркнул Ипполит. — Во-вторых, всё равно, в каком порядке. Смысл один.
      — А мы не знали, как писать плакат. Женька, из бисквитного цеха, знаешь, сказала, что надо — «комсомольско-молодёжный». Потому что комсомол — вожак молодёжи. Я сказала, что нужно «молодёжно-комсомольский». Ведь молодёжи больше! Женька написала «кросс» через одно «с», а Фомичёв расстроился...
      Она не договорила и кивнула в сторону входных ворот:
      — Смотри!.. Вот и Фомичёв сюда идёт...
      Потом сделала прощальный жест рукой и убежала к занимающимся невдалеке баскетболисткам.
      По полю шёл, широко перепрыгивая через лужи, Фомичёв. Ещё издали он крикнул:
      — Алексей Константинович!.. Иди сюда, давай поговорим!
      Алексей Константинович подошёл, и они вместе стали прохаживаться вдоль трибун.
      — Понимаешь, Пётр Васильевич, после того как ты рассказал обо всём, я сразу начал думать... Просто не знаю, что тебе сказать! Ведь соревнования какие — на первенство города... Разве можно накануне их кого-нибудь так перегружать?
      — Ты пойми, Алексей. Комсомол заинтересовался этим делом... Дело нешуточное, наше кровное дело. Нельзя их оставлять беспризорными... Что-то придумать надо.
      И от этой библиотекарши так просто не отделаемся... Она сказала, что не отстанет от меня, пока мы кого-нибудь не выделим.
      — Ну, нет, нет никого!
      Фомичёв с тоской поглядел на тренера.
      Алексей Константинович оглядел всех окружающих его футболистов и кивнул в сторону одного из них:
      — Вот, может, Смирнову поручить... У него растяжение, неизвестно, когда опять сможет играть. А пока... Ты как на это смотришь, Паша? А? Это дело как раз тебе по плечу.
      Смирнов даже рот раскрыл от неожиданности:
      — Что-то вы, Алексей Константинович, не то придумали. Ведь там маленькие мальчики. Вы бы меня ещё в детский сад воспитателем послали. Вот как я на это смотрю.
      — У них в основном восьмиклассники, — сказала подошедшая к разговаривающим Лида.
      Не слушая её, Смирнов продолжал:
      — Ребячьего дядьку хотите из меня сделать? Чтобы все на фабрике пальцем на меня показывали? Для детей есть детские работники, а не футболисты, которые украшают фабричную команду. А что будут делать воспитатели? Может быть, начнут забивать мячи в ворота противника?
      — Я бы на твоём месте не отказывался, Паша, — попытался уговорить упрямца Фомичёв. — Так сразу не рубил сплеча.
      — Как хотите, сплеча или не сплеча, но я не согласен. Может, ещё в ясли няней меня определите уж заодно.
      Лида резко повернулась к Смирнову:
      — Ясли! Детский сад! Няня! Великий мастер не может снизойти до такого дела, как тренировать ребят! Постыдился бы!
      — Всё равно, к детям меня не сосватаете! — упрямо заявил Смирнов.
      — Слушайте, Пётр Васильевич! — воскликнула Лида. — А почему не послать туда Ипполита Дугина? Мне могли доверить, а почему ему нет? Это даже несправедливо.
      Фомичёв вопросительно посмотрел на тренера.
      — В самом деле, чего нам ещё выбирать! Дугин недавно из проф-технического, знает, как с ребятами обращаться. И игрок, кажется, неплохой. Горяч немного. Но это не так страшно. Как скажешь, Алексей?
      — Видишь ли, Пётр Васильевич, и ты, Лида. В школах, например, есть старшеклассники, которые руководят спортивными секциями, обучают младших ребят... Но это в школах, где преподаватели всегда под боком. А послать Ипполита — одного, во двор... Там же десятки разных ребят, с разными характерами, отношением к жизни...
      — Всё это не так страшно! — заявил Фомичёв. — Ведь мы все тут же, всегда поможем... Я вот всегда смогу его подправить...
      Алексей Константинович снова подбросил свисток.
      — Что же, попробуем... Пошлём Дугина.
      Лида тут же закричала на весь стадион:
      — Ипполит! Иди скорей сюда!.. Алексей Константинович тебя зовёт!..
      Ипполит послал мяч куда-то к трибунам и, не глядя на него, подбежал к тренеру.
      — Я вас слушаю, Алексей Константинович.
      — Понимаешь, Дугин, — начал Фомичёв. — Правда, ты молод ещё... Самому надо учиться, а не учить других...
      — Давайте, Пётр Васильевич, ближе к делу, — прервал его тренер. — Мы хотим тебя, Ипполит, послать учить ребят...
      — Подрастающее поколение, так сказать, — пояснил Фомичёв. — Мы выделили тебя в тренеры... В Грибном переулке надо будет тренировать дворовую команду...
      — Меня? — удивился Ипполит.
      Он не знал, шутят с ним или говорят серьёзно. С недоверием посмотрел на Фомичёва, на тренера, даже на Лиду. Нет, как будто бы всё это не шутки...
      — Если это действительно... — сказал он нетвёрдо. — Если в самом деле... Тогда я пойду туда... Но я ведь не справлюсь, Алексей Константинович... И потом у меня экзамены... В вечерней школе... Я завтра никак не смогу...
      — Сдавай экзамены, пожалуйста, кто тебе не даёт, — улыбнулся Фомичёв. — А как сдашь, сейчас же в Грибной. И начинай действовать... Ничего не бойся!
      — Неделя пройдёт, не меньше, — предупредил Ипполит.
      Но Фомичёв уже не слушал его. Взяв под локоть тренера, он пошёл вместе с ним по полю, о чём-то оживлённо беседуя.
      Поглядывая на Ипполита, Лида с хорошо разыгранным удивлением сказала:
      — Всё-таки не пойму, как могли тебя послать туда?
      — А что?
      — У тебя невозможный характер! Прямо сказать, неуравновешенный. Тебе никак нельзя иметь дело с детьми.
      Ипполит густо покраснел.
      — У тебя тоже не золотой характер. И вообще это не твоё дело.
      — Ну, не обижайся, — дружелюбно сказала девушка. — Я не хотела тебя обидеть, Поля.
      Ипполит сразу помрачнел.
      — Я тебя уже не раз просил запомнить — меня зовут не Поля, а Ипполит, Ипполит!
      — И кто тебе придумал такое имя? Никак его не сократишь. Но всё равно, даже с таким именем, а идти в Грибной надо... Между прочим, ты знаешь, предлагали Смирнову, а он...
      — Что он?
      — Не захотел...
      — У Смирнова всегда нос к небу... Как же! Мировая величина — и вдруг пойдёт в какой-то Грибной переулок!
      Ипполит нагнулся, сорвал травинку и начал её жевать. Потом взглянул на девушку и, видимо убедившись в её глубокой заинтересованности всем происходящим, стал с ней делиться своими сомнениями:
      — Знаешь, Лида, я ведь не учитель... И опыта у меня нет никакого... Правда, ребят люблю... Но как к ним подступиться... А вдруг что-нибудь не так сделаю...
      Лида слушала внимательно. Казалось, сейчас она вместе с Ипполитом начнёт думать, как лучше подготовиться к занятиям с ребятами.
      Но она вдруг вырвала изо рта Дугина травинку и рассмеялась:
      — Ты лучше подумай, что делать со своим характером. А потом уже иди в педагоги...
     
     
      «П. В.»
     
      Местом встреч ребят дома № 5 по Грибному переулку был старый гараж. Листы гофрированного железа служили ему крышей, и не только крышей, но и стенами. Внутри мрачно, зимой — холодно, летом — жарко. Размеры? Какие уж тут размеры! Еле-еле старый «Москвич» помещался. В прошлом году для владельцев машин построили большой гараж, а эту «автомобильную конуру», как её презрительно называла Наташа, управдом превратил в склад ремонтных материалов. Но потом и для склада построили помещение. Гараж остался беспризорным. И тогда им завладели ребята.
      То, что внутри его было тесно и неудобно, что он был далеко в глубине двора, где-то на задворках, и «подъездные пути» к нему совсем уже заросли травой, и даже то, что после кратковременного хозяйничанья управдома в нём остались запачканные извёсткой бочка и ведро, пришедший в негодность штукатурный мастерок, сетка для просеивания песка, доски, дранка, — всё это придавало бывшему гаражу особую привлекательность и таинственность, превращало его в прекрасный «П. В.» — «пункт встреч», где можно было обсудить свои самые важные дела...
      — Да, наклепали нам тогда, — в который раз пожаловался Юрка, усаживаясь насколько можно удобнее между сеткой для просеивания песка и деревянными носилками для кирпича.
      Вася и Петя сидели на концах доски, положенной на пустой бочонок из-под извести. Петя был тяжелее Васи, и, чтобы доску уравновесить, он уселся на коротком конце, а Вася — на более длинном.
      — Было дело под Полтавой," — уныло произнёс Петя. — Я даже одно время счёт потерял, сколько нам забили мячей. Потом воду пошёл пить, вернулся и спросил у Саши, а он говорит: «Лучше не спрашивай. За полдесятка перевалило».
      — Перевалило, перевалило, — передразнил его Вася. — Верзилу Вавилу бревном придавило...
      — Сердиться тут нечего, — обиделся Петя. — Набили — и всё. Сердись не сердись, ничем не поможешь.
      — Разве справишься с нашим народом! — кивнул головой Коля, усаживаясь поудобнее на сваленных в беспорядке досках. — Один Валька чего стоит! Вася из кожи вон лез, чтобы что-то сделать.
      Ободрённый этими словами, Вася важно произнёс:
      — Я уже подыскал, ребята, одно местечко... Мировую команду там организуем! И добьёмся, чтобы тренером у нас был не кто-нибудь, а заслуженный мастер спорта! А первым помощником у него буду... Ну, не я, так кто-нибудь из нас. Только, ребята, там шутки в сторону, придётся подтянуться...
      И, воодушевляясь нарисованной им же самим великолепной картиной, он с ещё большей горячностью воскликнул:
      — В общем, вылезем! Ещё в «Пионерской правде» о нас напишут!.. А может быть, и в «Комсомолке»!..
      — Ещё скажешь — по телевизору будут показывать, — охладил его пыл Саша.
      — И будут! Только придётся поработать, конечно. Нам скажут, какие книги надо почитать... Что делать, засядем и за книжки. Про технику футбола...
      — Нам не только про технику, — солидно произнёс Петя. — В литературе — ив нашей и в мировой — есть столько прекрасных примеров, когда кого-нибудь крепко побили, а он не упал духом и потом стал сильнее своих врагов. Вот взять хотя бы...
      заметил Саша. — Про-
      — И мы не упадём духом! — воинственно заявил Вася. — Нам только захотеть, тогда...
      — Кстати, ребята, — прервал его Юрка, — хватило вам денег на книгу?
      — Нет её нигде, как в землю провалилась, — сказал с досадой Вася. — Ни в одном магазине нет...
      Да вообще, я думаю, эта библиоте-карша уже забыла о ней...
      — Она, наверное, забыла и о том, что обещала помочь нам, — сказал Коля.
      — А ты этому поверил? — усмехнулся Вася. — Ты что же, Наташки не знаешь? Натрепалась она, вот и всё.
      — Я сам так думаю, что всё это враки, шло три дня...
      — Четыре, — поправил Вася. — А Колька не играет в футбол, и мы из-за него. И ничего не слышно... Да что говорить, если на Наташку надеяться, мы ни в жизнь мяча не увидим... Сами будем добиваться, у меня всё продумано...
      И тут же, взглянув на дверь, сделал широкий приветственный жест:
      — Пожалуйста! Вот и они!..
      Действительно, в узкую щель двери просунула свою мохнатую морду Маришка. И тут же послышался громкий голос Наташи:
      — Можно к вам, мальчики?
      Петя встал. Вася, сидевший на другом конце доски, упал на землю. В другой раз за эти шутки Пете досталось бы, но сейчас Вася спокойно поднялся и молча, не глядя на входящих Наташу и Таню, начал стряхивать с костюма пыль.
      Ощупывая всё вокруг себя руками, девочки неуверенно прошли в гараж. Здесь после дневного света казалось совсем темно.
      - — Осторожно, ведро, — предупредил Коля, поднимая с земли громыхающую жестяную посудину и ставя её на полку. Затем сам встал с досок и уступил гостям место. — Садитесь, вот здесь.
      Наташа провела по доске пальцем, посмотрела на него и неодобрительно сказала:
      — Ну да, после вашей вековой пыли три года не отмоешься.
      — Отдай им, Наташка, и пойдём, — толкнула подругу плечом Таня. — А то Маришка совсем здесь задохнётся.
      Пудель, услыхав своё имя, вскочил с пола и сел, глядя поочерёдно на каждого говорящего и виляя хвостом.
      — Ой! — всплеснула руками Таня. — Как будто и не купали её в воскресенье!
      Наташа тоже всплеснула руками и наставительно сказала:
      — Нельзя же, мальчики, в самом деле в такой грязи жить. Смотрите, во что превратилась собака...
      — Вы лучше скажите, — обратился к девочкам Валя, — во что превратились ваши обещания?
      — Какие обещания? — спросила Таня.
      — А насчёт библиотекарши.
      — Знаете что, мальчики, — огорчённо сказала Наташа, — она обязательно сделала бы. Но, наверное, ничего не смогла добиться... Мы её ещё раз попросим...
      — Не выдумывай, пожалуйста! — рассердилась Таня. — Надоедать Людмиле Александровне больше нельзя. Просто невежливо это...
      Наташа повернулась к Коле:
      — Нам сказали, что бабушка спрятала все твои ботинки, чтобы ты не играл в футбол. Правда это?
      — Даже тапочки, в которых я когда-то ходил в детский сад, — насупился Коля.
      — А гусарики, в которых тебя носили в ясли, тоже спрятала? — рассмеялся Валя.
      — Он босиком будет играть, как в травяной хоккей, — сказал Петя. — В него все играют без обуви.
      — Нет, вы не шутите, — обиделась Наташа. — Я с вами по-серьёзному, а вы смеётесь. Как же Коля будет играть без ботинок?
      — А тебе что? — усмехнулся Вася. — Не в твоих же туфельках будет он гонять мяч.
      Наташа развернула свёрток, который держала под мышкой, и на пол упала пара больших рыжих, давно уже не видавших гуталина ботинок.
      — Это для тебя, Коля, — пояснила девочка и подтолкнула ногой один ботинок. — Я у папы взяла. Он в них ходит зимой рыбу ловить.
      Вася подошёл к Наташе и молча пожал ей руку. Это было самым большим выражением его мужской благодарности. Никто не ожидал от Васи такого, и все с уважением посмотрели на него. Лицо Наташи покрылось розовыми пятнами, а круглый вздёрнутый носик сразу стал ярко-пунцовым. И чтобы скрыть смущение, она наклонилась, взяла в руки второй ботинок и протянула его Коле.
      Юрка перехватил ботинок и высоко поднял его над головой:
      — Граждане, внимание! Демонстрируется модельная обувь! Кто хочет, может...
      Вася рванулся вперёд и с силой ударил по Юркиной руке. Боти-
      нок упал на пол. Юрка так и остался с вытянутой вверх рукой, растерянно глядя на Васю. Потом пожаловался:
      — Уж нельзя пошутить... С кулаками сразу лезешь...
      — Брось паясничать, — уже более миролюбиво произнёс Вася. — Вроде Серёжки стал, артиста из себя корчишь.
      Таня вздёрнула плечами:
      — Ты, Вася, всегда свою правоту силой хочешь доказать.
      Вася промолчал, поднял с земли ботинок и отдал его Коле.
      — Попробуй, примерь.
      — Если они велики, можно ваты туда насовать, — посоветовал Гриша. — А сверху привязать верёвкой.
      — С ватой даже лучше. Удары не так буду чувствовать, — согласился Коля.
      Он сел на ящик и начал натягивать на ногу ботинок. Таня потянула Наташу за рукав.
      — Ну, пойдём наконец! Сколько же можно тут торчать!
      — Подожди, посмотрим, — отмахнулась Наташа. — Очень интересно, подойдут ботинки или нет.
      Коля натянул второй ботинок, несколько раз подпрыгнул, потом занёс ногу назад и с силой выбросил её вперёд, делая вид, что ударяет по мячу. Ботинок сорвался с ноги, пронёсся сначала мимо морды Ма-ришки, которая взвизгнула и вскочила на лапы, взметнув кучу пыли, потом пролетел мимо Тани и Вали и со всего размаху упал в грудь входящего в гараж Серёжки.
      — Кто это хамит?! — крикнул он и стал стряхивать с голубой только что отутюженной рубашки пыль, оставленную на ней грязным ботинком. — Вот как дам, так будете знать!..
      Он вгляделся в темноту и только сейчас заметил, что стоит рядом с девочками. И уже совсем другим, пренебрежительно-покровительственным тоном закричал:
      — Какие-то дикари! Нельзя ни в чём хорошем сюда показаться!.. Никакого понятия у них нет.
      Наташа решительно двинулась к двери.
      — Пойдём, Танька!
      Но сейчас не двигалась с места Таня.
      Этот красивый самоуверенный Серёжка всегда ей нравился. Он совсем не походил на остальных мальчишек. Он был почти одних лет с ними, но, уйдя из шестого класса школы, уже работал осветителем в театре. Держался совсем как взрослый, всегда хорошо, со вкусом одевался. Не было у него этих диких манер и привычек — гонять с гиканьем по двору мяч, не пропускать ни одной новой кинокартины, гоготать по каждому дурацкому поводу, затевать драки, лезть друг на друга с кулаками — одним словом, всего того, что никак не вытравишь у брата, у этого грубияна Васьки и вообще у всех мальчишек.
      — Идём же, — потянула её за руку Наташа.
      Но Таня с необычайной заинтересованностью наклонилась к Коле, который снова вдевал ногу в злополучный ботинок.
      — Неужели так велики? Аты набей чего-нибудь в него... Тряпок набей... Вон пакля есть...
      Она даже подошла к настенной полке, выдернула оттуда кусок пакли и всунула его в Колину руку.
      — Юрка, давай скорей! — приказал Серёжка. — Я достал таких голубей, высшим классом пройдут! А вы, девочки, что здесь делаете?
      — Ничего, — отрезала Наташа и потянула Таню к выходу.
      В это время дверь широко распахнулась, и в гараж вбежал Агей.
      Вася сорвался с места так стремительно, что с полки на землю с грохотом полетело ведро.
      — Агей, стоп! — закричал он. — Говори только кодом. Здесь посторонние!
      Наташа подняла с пола ведро и поставила его на место. Сказала обиженно:
      — Мы уже стали посторонними, Таня! С каких это пор?
      — Агей, не обращай внимания! Кодируй!
      — Дипорекпоторпошапо напо мепостепо, — скороговоркой произнёс мальчик.
      — И между прочим, я уже расшифровала ваш глупый код, — всё ещё рассерженно заявила Наташа. — Ты понимаешь, Таня, надо откинуть слог «по», и всё будет ясно: «Директорша на месте». Правда, Агей? Только почему ты взял слог «по»? Ведь у вас по чётным числам надо прибавлять «ли».
      Агей с укоризной посмотрел на Наташу: ну, ничего нельзя доверять этой девчонке, а ведь давала честное слово, что никогда не проболтается. Потом, сочтя свои обязанности дипкурьера выполненными, он отошёл в сторону и пристроился на нижней перекладине лестницы.
      — Глупые мальчишки! — презрительно сказала Таня.
      — Ты, Танечка, покрепче их, — со смехом посоветовал Серёжка. — С ними только так и можно... А ты, Юрка, давай шевелись. Замечательные голуби, цены им нет! Пойдём покажу... И вы, девочки, пойдёмте, нечего в этой грязище сидеть. И не забудьте здесь Маришку.
      Серёжка подхватил под руку Таню и, направляясь к выходу, запел вполголоса: «Летите, голуби, летите...»
      — И нам, Коля, лора, — сказал, подымаясь с места, Вася.
      Во дворе было пасмурно, но после гаража дневной свет казался особенно ярким, воздух особенно свежим.
      На скамейке, неподалёку от ворот сидел Володя и глазел по сторонам. Ребята подошли к нему.
      — Ну что, Илья Ефимыч, как твои панно и акварели? — насмешливо спросил его Серёжка.
      — Почему Илья Ефимович? — удивился Коля.
      — Илья Ефимович Репин — великий русский художник, — назидательно пояснил Серёжка. — Вам пора бы это знать, юнцы... Хотя, правда, у вас молоко на губах ещё не просохло...
      — Ты лучше скажи, — перебил его Володя, — просох твой пиджак после дождя или нет?
      — Почему ему надо сохнуть? Он не был мокрым.
      — Рассказывай! Мы видели тебя, когда ты стоял под дождём вместе с Юркой. Возле служебного входа театра. Два-три дня назад...
      Сергей наморщил лоб:
      — Это перед началом спектакля? Когда я к Юрке вышел?
      — Да, да! — рассмеялся Володя. — Он тебе ещё деньги отдавал.
      — А! Вспомнил!.. Я Юрке деньги одолжил. Давно уже. И немаленькую суммочку. Он всё не отдавал мне, а вот тогда, когда дождь был, принёс наконец. Прямо в театр, чудак какой...
      Он выразительно посмотрел на Юрку:
      — Месяца два не отдавал?.. Так?
      Юрка тихонько присвистнул:
      — О чём разговор, расплатился уже... Ну, идём, показывай.
      Он снова присвистнул, заложил руки в карман и быстро зашагал в сторону. За ним следом пошёл Серёжка.
      Таня повернулась к брату:
      — Ты готов был наговорить всякой чепухи. Язык у тебя!.. И вообще все вы... Что вы все нападаете на Серёжу?.. Где только можно...
      — Да кто его трогает!.. — обозлился Вася. — Если хочешь знать, так он... Одним словом, насчёт Серёжки у нас своё мнение...
     
     
      Вася терпит неудачу
     
      Детский городок кондитерской фабрики расположен в сквере, напротив картонажного цеха. Когда-то здесь был сад, принадлежавший владельцу фабрики. Старые рабочие хорошо помнили двух его девочек, одетых в кружевные платьица и играющих в серсо под присмотром гувернантки на аллеях этого сада. А сейчас здесь — детский городок, где отдыхают и развлекаются сотни детей рабочих и служащих. Забор вокруг всей территории городка окрашен весёлой зелёной краской, за ним виднелись расходящиеся лучами дорожки, посыпанные жёлтым песком... Но городок был ещё закрыт. Торжественное открытие состоится только в воскресенье.
      К воротам, у которых на табуретке сидела сторожиха и что-то вязала, подошли Вася и Коля.
      — Главное, делай вид, что ты свой, — сказал Вася, опережая товарища. — Нам бы только проскочить в ворота.
      Какой должен быть вид у «своего», Коля решительно не знал. Но на всякий случай засунул руки в карманы брюк и задрал голову кверху.
      Вася быстро прошёл мимо сторожихи, но Колю она успела схватить за рукав.
      — Это со мной, — сказал Вася. — Пропустите!
      Но женщина цепко держала Колю. А когда Вася немного приблизился, она вскочила с табуретки и другой рукой схватила его. И сердито сказала:
      — Куда разогнались?! Ясно написано — закрыто! А они идут как будто их не касается.
      Вася бросил убийственный взгляд на растяпу-товарища и сладчайшим голоском произнёс:
      — Мы не гулять, тётенька!.. Мы по делу... Нам ваша заведующая нужна...
      И вдруг с силой рванул руку и бросился бежать по аллее, крикнув на бегу:
      — Колька!.. За мной!..
      Коля дёрнул руку и тоже побежал.
      Расчёт был точен — сторожихе нельзя уйти от ворот. Она только махнула рукой вслед мальчишкам и снова уселась на табуретку.
      Под ногами ребят мягко хрустел свежий жёлтый песок. Где-то наверху пронзительно кричали галки.
      В конце обсаженной липами дорожки к столбу была прислонена лестница, и на ней стояла молодая женщина с белой косынкой на голове.
      — Вы не знаете, где здесь заведующая? — спросил возможно вежливее Вася.
      — Я заведующая, — не глядя вниз, ответила молодая женщина. — Подождите, забью вот этот гвоздь, тогда поговорю с вами.
      — Сердитая, — сказал тихо Коля.
      — Спокойствие! ответил Вася. Нам нужно утереть нос Таньке с её библиотекаршей, понятно?
      Заведующая забила гвоздь, потом медленно стала слезать с лестницы.
      — Ну, слушаю вас.
      — Товарищ заведующая... — начал Вася.
      — Меня зовут Анна Павловна.
      — Товарищ Анна Павловна!.. Мы из Грибного переулка...
      — Дом номер пять, — уточнил Коля.
      — Знаю этот дом, — сказала Анна Павловна.
      — У нас во дворе есть дети... Ребята, — продолжал Вася.
      — Во всяком дворе есть дети, — заметила Анна Павловна, взяла с
      земли несколько флажков и снова начала подниматься по лестнице. — Ну и что вы хотите? Говорите дальше, я слушаю.
      — Ребята послали нас к вам, — задирая голову кверху, продолжал Вася. — Мы хотим, чтобы вы нам помогли... чтобы занялись нашим двором...
      — Просохнут у нас скамейки, приходите к нам, — предложила Анна Павловна.
      — У нас, Анна Павловна, тоже очень хорошо, — начал вкрадчиво ?Сол я...
      — Нам хочется у себя, во дворе, — перебил его Вася. — Пишут же всюду — организовывать досуг детей...
      — Мы вас тоже не забудем, не беспокойтесь, — в свою очередь перебила его Анна Павловна, привязывая верёвочку к гвоздю. — Кое-какие мероприятия проведём и в вашем дворе.
      — Наши ребята хотят играть в футбол! — выпалил сразу Коля и вытер рукавом пот со лба.
      — Ну и пусть играют, — стукнув молотком по гвоздю, сказала Анна Павловна.
      — Да, поиграешь, когда его у нас закрыли, — пожаловался Коля.
      — А вот мы никак не можем открыть его, — тоже пожаловалась Анна Павловна. — Там, — рука, вооружённая молотком, показала в один конец сада, — у нас уголок для самых маленьких. Вот это, — молоток повернулся в другую сторону, — территория юных натуралистов. Там — аттракционы. Левее — юные техники... Места для футбола никак не выкроишь.
      — Тогда устройте площадку у нас... У нас во дворе, — предложил Вася.
      — Заняться ещё вдобавок ко всему дворами!.. Нет, увольте! — рассердилась Анна Павловна. Потом опустилась вниз на две ступеньки, наклонилась к Васе
      и совсем другим, доверительным тоном сказала: — А кроме того, футбол — ведь это же страшная игра! Я рада, что его нет у нас в городке... Что угодно, но только не футбол!
      — А нам что — кататься на каруселях? — спросил сердито Вася.
      — Не только на каруселях, и на качелях. А по воскресеньям и на осликах.
      Вася с Колей ещё некоторое время молча постояли перед лестницей, на которой возилась Анна Павловна, потом тихо пошли к выходу.
      — Ну ничего, не теряйся, — сказал Коля, успокаивая скорее себя, чем своего друга. — Не здесь, так в другом месте добьёмся.
     
     
      В гостях у «тихарей»
     
      Таня и Наташа очень любили этот широкий и мягкий диван. Сядешь на него — и сразу пройдёт усталость, забудешь о всех неприятностях. Такой это гостеприимный диван, уютный и тёплый.
      И сейчас обе девочки, забравшись с ногами, сидели на нём. Таня читала журнал, Наташа вышивала. В углу, в кресле, сидел Володя. Он, собственно, ничего не делал — ждал, пока Таня просмотрит журнал и передаст ему. На полу у дверей растянулась Маришка. Правда, голый пол — это не диван и не кресло, но по тому, как сладко спала собака, можно было судить, что иногда и твёрдые доски кажутся мягче перины. Таким же глубоким сном, только не на полу, а, по старой
      зимней привычке, на острых рёбрах батареи центрального отопления, спал кот Семён. Лишь изредка во сне он ленивым движением, не открывая глаз, почёсывал лапой свою белую мордочку с большим тёмным пятном возле самого носа.
      — Предводитель восстания рабов в древнем Риме. Семь букв, кончается на «к», — сказала Таня. — Кто это?
      — Разве есть кроссворд? — заглянул в журнал Володя.
      — И ребус и кроссворд. Но ты не ответил на мой вопрос.
      Наташа оборвала нитку. Взгляд её упал на батарею, на спящего кота Семёна, на его тёмное пятно возле носа, которое вдруг напомнило ей кляксу. И она со вздохом произнесла:
      — Вот вы не можете представить, у меня сейчас нет настроения о чём-нибудь думать, куда-либо ходить, развлекаться. Сидела бы на этом диване всю жизнь — и всё.
      — А что такое особенное случилось? — поинтересовался Володя.
      Наташа возмутилась до крайности: только Володя может задать такой вопрос! Все ребята знают, что случилось именно особенное, а он... И главное, этот спокойный и безразличный голос, эта ничего не выражающая поза!.. И ей самой уже стало невмоготу спокойно сидеть на одном месте. Она сделала резкое движение, спустила ноги на пол — катушка ниток упала с дивана и покатилась к двери.
      Маришка, словно бы она и не спала вовсе, мгновенно вскочила, бросилась к катушке.
      — Конечно, специально для тебя приготовлено, — проговорила Наташа, отнимая у собаки катушку. Потом снова уселась на диван и обратилась к Володе: — Тебе бы только кроссворды разгадывать!
      Володя недоумённо посмотрел на девочку.
      — Ну да! С ребусами возиться ты мастер!
      Мальчик ещё больше раскрыл глаза и начал моргать.
      — Слушай, а может быть... — начала Наташа и, не договорив, сразу же бухнулась на диван. Где-то внутри него жалобно прозвенели пружины.
      — Что — может быть? — совсем уже растерянно спросил Володя.
      — Может быть, обратиться к Ивану Ивановичу и попросить его что-нибудь сделать для нас?..
      — Что сделать? Чёрт возьми! Что? — воскликнул Володя.
      — Володя, не кричи, — одёрнула его Таня, откладывая в сторону журнал.
      Мальчик сейчас же схватил его и мгновенно замолчал.
      — Помочь нашим футболистам, — наконец объяснила Наташа. — Ведь он всё-таки наш преподаватель физкультуры.
      — Вот именно — всё-таки! — пренебрежительно повторила Таня. — Он не может даже в школе наладить работу.
      — Я сейчас вам прочту стихи! Посвятил ему! — напыщенным тоном произнёс Володя и встал с кресла, не выпуская из рук журнала.
      Маришка радостно бросилась к хозяину, причём так сильно завиляла хвостом, что слышно было, как при одном взмахе он ударяется о край дивана, при другом — о стул. Небрежным жестом Володя отстранил от себя собаку, подошёл к этажерке и принял торжественную позу. Выдержал паузу и начал декламировать:
      Иван Иваныч Судаков Поднялся выше облаков И просит денег у богов На починку сапогов...
      Кончив чтение, Володя с победоносным видом человека, оказавшего огромную услугу своим ближним, вернулся к креслу и снова сел.
      — Вот и заврался, — рассмеялась Наташа. — Длинный он, правда, но при чём сапоги? Он носит ботинки, и вовсе не рваные.
      — Это — для рифмы: богов — сапогов, — пояснил мальчик, приоткрывая журнал на той странице, где был помещён кроссворд.
      — Меня совсем не волнуют эти футбольные дела, — подчёркнуто бесстрастным тоном сказала Таня. — Есть другие виды спорта, куда интереснее... Вот ты говоришь, Наташка, что он не занимается спортом...
      — Кто он?
      — Кто? Серёжа. Вот и ошиблась.
      — Почему ошиблась?
      — А голуби!
      — Я не знаю, голуби — это спорт или просто так, развлечение... Хотя, конечно, голубеводы — тоже спортсмены...
      — Ну вот видишь! Голубеводство — это благородный, красивый спорт. Спорт смелых и сильных!.. Не всякий решится полезть на крышу семиэтажного дома. Потом надо иметь большое сердце, чтобы любить птиц. Не то, что надел грязный ботинок на ногу и бей по мячу.
      — Нет, Танечка, футбол тоже... И ботинки не всегда бывают грязные. Ты видела, какие у настоящих футболистов ботинки?
      — Я, между прочим, не заметила, какие ботинки у твоего Толи.
      Наташа вспыхнула:
      — А при чём тут — мой? Пожалуйста, не выдумывай, что он...
      Она не закончила фразы, на лбу у неё появились морщинки.
      И вдруг, вскочив на диван, она начала прыгать на нём. Пружины теперь уже не звенели нежно, а гудели предсмертным басом.
      — Придумала! Придумала! — продолжая прыгать, кричала Наташа. Затем соскочила с дивана, подсела к Тане и умоляюще сказала: — Ты должна для меня сделать одно дело.
      — Какое?
      — Только обещай, что сделаешь.
      — Сначала скажи, что.
      — Нет, сначала поклянись.
      — Не могу я так, Наташка. Скажи, что тебе надо?
      Взглянув с опаской на Володю, Наташа наклонилась к подруге и что-то ей прошептала.
      Носик Тани брезгливо сморщился:
      — Ни за что!
      — Но я тебя прошу... Умоляю... Хочешь, на колени встану...
      — Ты ещё что-нибудь выдумаешь, а я должна всё выполнять? Да? Ни за что не пойду!
      — Ну, не ради меня... Ради... Я уже не знаю, ради кого!
      Таня молчала, отвернувшись в сторону.
      — Хорошо. Я пойду одна. Но тебе этого никогда... понимаешь, никогда не прощу!
      Наташа быстро сложила в корзиночку своё рукоделие, нитки, ножницы, напёрсток и, не глядя на подругу, направилась к выходу.
      Таня вскочила и побежала за подругой:
      — Наташка, подожди!.. Я согласна! Только это в последний раз!
      Наташа повернулась и, стоя,в дверях, сказала:
      — Тогда пошли!
      — Сейчас прямо и пошли?
      — А зачем откладывать?
      — Вот хорошо, что вы уходите, — обрадовался Володя, ещё глубже усаживаясь в кресло и раскрывая журнал на последней странице. — Значит, по горизонтали — это Спартак. А по вертикали что?
      — По вертикали вот что, — ответила Наташа, подходя к мальчику и вытягивая его за руку из кресла. — По вертикали ты тоже пойдёшь с нами. И сейчас же!
      — Куда ты меня тащишь? — упирался Володя.
      — К «тихарям», — торжественно провозгласила Наташа.
      — К «тихарям»? Они уже давно закончили уроки и все сидят дома.
      — Сегодня они в школе, — категорически заявила Наташа.
      — Почему ты знаешь?
      — Знаю, и всё!
      И тут же стала объяснять:
      — Мне всё рассказал Толя... Помнишь, Танечка, когда я шла с рынка и несла картошку... Он мне рассказал, что они регулярно тренируются. Даже дни назвал, когда у них тренировки... Сегодня как раз они там...
      — Ну и что с того? — пожал плечами Володя.
      — Володька, ты форменный дурак! Как ты думаешь, если у них такая организованная команда, могут они что-нибудь посоветовать нам? А? Как ты думаешь? Мы у них узнаем, что делает их школьное начальство для спорта, как помогает спортсменам директор. И расскажем всё Ивану Ивановичу. Пусть он у них поучится.
      Не торопясь Володя свернул в трубку журнал и засунул его в карман штанов.
      — Что же, я готов. И всё моё со мной, как говорили древние римляне.
      Уже из коридора Наташа крикнула:
      — Давай, римлянин, не отставай...
      Если «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», то уже совсем невозможно было заставить Наташу, Таню и Володю идти рядом по оживлённым московским улицам. Поминутно «трепетным ланям» приходилось останавливаться и поджидать, когда «конь» вырвется из потока пешеходов и догонит их. Как только девочки подходили к перекрёстку, светофор показывал им свой зелёный глаз, но едва они вступали на мостовую, как зажигался жёлтый. Наташа подхватывала Таню и мчалась вперёд, а Володя робко поворачивал назад. И так, отделённые вереницей автомобилей, стояли они несколько минут на разных сторонах улицы. Наташа делала рукой нетерпеливые знаки мальчику, а он только беспомощно разводил руками...
      Они прошли один квартал, другой. Наташа внезапно свернула в переулок. За ней Таня. Для Володи это было настолько неожиданно, что он сделал ещё два шага по прямой. Потом, спохватившись, тоже повернул за девочками.
      Ещё один поворот, и все они оказались перед новым школьным зданием и зашли в его двор.
      В глубине, на спортивной площадке, занимались девочки, одетые в красные майки и синие трусики. Они по очереди подбегали к баскетбольному щиту и бросали в кольцо мяч. Одна из девочек, худенькая и очень стройная, стояла возле щита и время от времени останавливала свистком своих подруг, что-то им поясняла, иногда сама брала в руки мяч и ловким движением кидала его в кольцо.
      На другом конце площадки несколько мальчиков в спортивных костюмах и тапочках прыгали через обычные детские скакалки. Одни прыгали на обеих ногах, другие — на одной. Два мальчика, разложив верёвки на земле в виде кругов, прыгали из одного круга в другой. Тут же сидел Толя и накачивал футбольный мяч...
      Наташа не двигалась с места. Заряд храбрости у неё, видимо, сразу и окончательно иссяк. Она только смотрела на школьных спортсменов:
      — До чего же стыдно... Вдруг явились ни с того ни с сего... И стоим, как дуры, посреди двора...
      — Сама всё придумала, а теперь стыдно, — также шёпотом ответила Таня. — Раз пришли, значит для чего-то, не просто же так.
      — Если он подойдёт, я буду молчать, — ещё больше понизила голос Наташа. — Наберу в рот воды и буду молчать. Ты сама с ним будешь обо всём говорить... Ещё лучше, уйду совсем.
      Наташа повернулась и направилась к воротам. Таня пошла за ней:
      — На колени становилась — идём, идём... А теперь — бежать!
      В это время Толя что-то скомандовал ребятам, и те прекратили
      упражнения. Сам же он бросился вслед уходящим. Догнал их и спросил:
      — Куда это вы?
      — Сам не знаю куда, — ответил, разводя руками, Володя.
      — Мы здесь случайно, — бойко заговорила Наташа. — Шли мимо, и вот он, — девочка кивнула на Володю, — увидал, что вы здесь прыгаете, и затащил нас... А мы очень спешили...
      Володя метнул на Наташу взгляд и сразу повернулся к Толе:
      — Слушай, Толя, давай говорить как мужчина с мужчиной.
      — Давай, — согласился Толя.
      — Так вот, нашим ребятам, которым ваши ребята наклепали тогда, не дают играть в футбол. Вот Наташка решила идти сюда...
      — Вовсе не я решила, — вся зарделась девочка.
      — Это я придумала, — сказала Таня с видом человека, принёсшего себя в жертву ради друга.
      — Не знаю уж, кто решил, — продолжал Володя, — но у вас вон, видишь, как всё хорошо. И наверное, кто-то заправляет всем этим?
      — У нас преподаватель очень хороший... Секциями руководят общественные инструкторы, футболистами — я, а девочками — Рая Скворцова. Рая — у нас лучшая гимнастка к тому же...
      Наташа посмотрела на худенькую девочку и, надув губы, сказала:
      — Воображает...
      — Нет, она очень простая, — заступился за юную спортсменку Толя. — А какой товарищ, если бы ты знала!
      — Свистит в свой свисток всё время, как будто она самая главная, — совсем уже сердито произнесла Наташа.
      — Да что ты к ней привязалась! — возмутился Володя. — Не даёшь поговорить... Так что, понимаешь, Толька, у вас полный порядок, а у нас в школе дела никудышные. Вот Наташка и придумала...
      — Я вовсе ничего... — начала девочка.
      — Хватит! — - дёрнула её за рукав Таня. — Мы хотим тебя, Толя, попросить вот о чём. Чтобы ваша школа помогла нашей школе...
      Толя задумался.
      — Знаете что? Надо поговорить с Александром Сергеевичем. Это наш учитель по физкультуре. Он обязательно посоветует что-нибудь хорошее.
      Толя повернулся к футболистам, сложил руки рупором и крикнул:
      — Кончайте занятия! На сегодня хватит!
      Затем обратился к девочкам:
      — Вы здесь постойте, а я сбегаю поищу его.
      Подошли Федя, Алексей, Тимофей и ещё несколько ребят.
      — Вы что это, к нам в гости? — спросил Федя. — Или попрыгать с нами захотели?
      — Вот ещё! — фыркнула Наташа. — А зачем вы прыгаете через скакалку, как перваки?
      — Это упражнения для выработки прыгучести, — пояснил Алексей. — А может, вы хотите в баскетбол поиграть? Девочки сейчас кончают тренироваться, мы скажем Рае...
      — Ни за что! — воскликнула Наташа. — У нас есть занятия поинтереснее.
      — Ребята, покажем гостю нашу площадку, — предложил Тимофей. — Пусть посмотрит, какая она... А вы, девочки, — он кивнул на скамейку, — поскольку не признаёте спорта, посидите там.
      Девочки направились к скамейке, а Володя, окружённый «тиха-рями», пошёл в глубь двора.
      — У вас ребята больше не пачкают книг? — вдруг вспомнил Тимофей. — Мы долго тут толковали насчёт этого.
      — Вообще неудачная была игра, — заметил Федя. — А тот, как его, Петька, кажется, обиделся на меня?.. Когда не засчитали его мяч?
      — Какие могут быть обиды между спортсменами! — небрежно казал Володя.
      — А ты почему не играл тогда? — спросил его Тимофей.
      — Понимаешь, я... — начал растерянно Володя. — Понимаешь, у меня... растяжение получилось на левой ноге...
      — Жаль, — посочувствовал Федя. — Может, спас бы тогда свою команду.
      — Ещё бы! — уже совсем войдя в роль бывалого футболиста, заявил Володя.
      Мальчики подошли к спортивной площадке.
      — Вот здесь, — широким жестом показывая вокруг себя, начал пояснения Федя, — ещё недавно росли трава, бурьян, кустарник, было много мусора, щебня... Ведь здание нашей школы недавно выстроено.
      — Это я знаю, — сказал Володя.
      — Всё, что здесь сейчас, ребята сами сделали.
      — Хорошая площадка, — одобрил Володя. — Большая!
      Шестьдесят на тридцать, — проинформировал Тимофей.
      Пошли дальше и остановились у футбольных ворот. Володя взялся рукой за штангу.
      — Прочно стоит. И окрашена, как железнодорожный шлагбаум. Молодцы! И даже настоящая сетка есть! Ворота, как у людей! Эх, разочек ударить бы...
      — Что же, это можно, — гостеприимно предложил Федя. — Тимофей, принеси мяч.
      Тимофей уже повернулся, чтобы идти, но Володя тут же схватил его за плечо:
      — Постой! Куда ты?.. Я же вам объяснял — растяжение... Еле хожу... — И пошёл дальше, усиленно прихрамывая на правую ногу.
      — У тебя и правая нога тоже болит? — удивлённо спросил Тимофей. — Ты говорил про левую.
      — С левой перекинулось на правую, — нашёлся Володя.
      «Тихари» сочувственно посмотрели на беднягу.
      — Ого! — произнёс Володя, когда его привели к центру поля. — И все линии обозначены белой краской! — Потом прищурил глаза и окинул строгим взглядом всю площад-
      ку. — Но, знаете, белый цвет не очень подходит к фону, к зелёной траве...
      Лучше было бы всё помазать жёлтой или розовой краской.
      — Да. Но ведь полагается белая, — недоумённо возразил Федя.
      — В этом ты прав, — спохватился Володя. — Во мне иногда художник перевешивает спортсмена.
      И, чтобы избежать излишних вопросов, он начал сыпать:
      — У вас и флаги! И траву подстригли! И даже для зрителей скамейки поставили!
      — Всё сами! — с гордостью сказал Тимофей.
      Федя схватил Володю за руку и указал направо:
      — Ты ещё не всё видел. Вон, видишь, кран. Сюда мы подвели воду. Зимой устраиваем здесь каток, а летом перед каждой тренировкой поливаем площадку.
      В это время с другого конца двора донёсся спасительный голос Наташи:
      — Володя! Иди сюда! Мы уже уходим!
      Володя облегчённо вздохнул, поднял руку и ответно помахал Наташе. Потом снова повернулся к «тихарям» и с притворной досадой сказал:
      — Эх, не удалось поговорить. Очень тороплюсь!.. Ну, ничего, в следующий раз!
      Он побежал по полю, но вдруг замедлил бег и оглянулся на «тихарей». Затем пошёл медленно, поочерёдно хромая то на левую, то на правую ногу.
      Наташа, Таня и Толя шли с худенькой смуглой девочкой.
      — Ты чего вдруг захромал? — встретила Наташа Володю.
      Усиленно сигнализируя ей глазами, Володя подчёркнуто строго
      сказал:
      — Разве ты забыла, что у меня растяжение? Ты же хорошо знаешь — у меня растяжение... Ну как, договорились?
      — Мы не нашли Александра Сергеевича, он уже ушёл домой, — ответил Толя. — Завтра я и Рая с ним поговорим.
      — Мы с Толей на него нажмём! — весело заявила Рая.
      Наташа покосилась на девочку.
      — Пойдём, Таня, — сказала она нарочито безразличным тоном и взялась рукой за калитку. — Большое спасибо вам... До свидания...
      Затем рванула на себя калитку и выбежала на улицу. За ней вышли Таня и Володя.
      Рая посмотрела на ворота, за которыми скрылись ребята, и сказала:
      — Слушай, Толя, ты мне нужен... Поможешь составить расписание занятий секции...
      Толя тоже посмотрел на ворота.
      — Раечка, я сейчас... Я только провожу их до угла...
      Он выскочил на улицу и догнал девочек и Володю:
      — Я с вами... Провожу вас до угла...
      — Вот чудесно, — обрадовался Володя. — А я хотел с тобой договориться. Мне, понимаешь, нужно, чтобы ты...
      — Потом договоришься, — прервала Таня и потащила его вперёд.
      Некоторое время Наташа и Толя шли молча. Угол был уже близ-
      о. Наташа подсчитала — шагов пятнадцать. А мальчик всё молчал. Потом нерешительно сказал:
      -- Наташа... Я к вам приду... Как-нибудь зайду во двор к вам... Узнать, как у ребят дела...
      — Приходи... Дорогу ведь знаешь...
      — Может быть, не надо приходить». — снова нерешительно сказал Толя.
      — Почему?.. Мы тебе будем рады... Особенно Вася...
      Они прошли ещё несколько шагов.
      — Слушай! — воскликнул Толя, как будто вспомнил что-то очень важное. — Ты в музыке что-нибудь понимаешь?
      — Как тебе сказать... — неопределённо ответила Наташа.
      Неважно, — не слушая её, продолжал Толя. — Нам нужно подобрать пластинки. Ну, для физкультурных выступлений. Аккомпанемент, понимаешь?
      — Понимаю.
      -- Я должен завтра пойти в ГУМ...
      Наташа вдруг остановилась... Боже мой, ведь в ГУМе продаются не одни только пластинки, там можно купить ещё и..
      — Слушай, Толя! А ты в пуговицах что-нибудь понимаешь?
      — В пуговицах? Каких пуговицах?
      — Для сарафанов. Завтра мне обязательно надо быть в ГУМе, подобрать пуговицы.
      — Вот и хорошо... Мы собирались идти вместе — я и Рая... Но лучше ты пойди со мной... Вместо Раи... Ведь ты хорошо разбираешься в маршах и вальсах?
      — В маршах и вальсах очень хорошо! — не совсем уверенно заявила Наташа. — Но только как Рая? Ведь ты с ней договорился.
      — У неё совсем нет слуха...
      Где бы, что бы и с кем ни случилось, во дворе, в школе, дома, Наташа всё принимала близко к сердцу. Бедное её сердце болело от того, что у внучки дворника Тихона Максимовича долго не прорезаются зубки, её волновало, если у дворовых футболистов рвалась камера мяча, её мучила двойка по арифметике у Агея. Казалось бы, когда такой человек вдруг узнаёт, что у кого-то нет совсем слуха — а это ведь страшный недостаток! — это его тоже должно глубоко огорчить! Но Наташа, услыхав о том, что Рая страдает этим недостатком, сразу повеселела и не могла скрыть своей радости:
      — Что ты говоришь?! Нет слуха?! — И, тут же забыв о Рае, она
      начала быстро говорить: — А где встретимся? В секции, где продают пластинки? В пять часов ты можешь? Договорились?..
      С этими словами, не сказав даже «до свидания», она бросилась догонять Таню и Володю.
      — Таня! Ты думаешь о пуговицах?
      — Каких пуговицах?
      — Для сарафана! Ведь тётя Юля сказала, что они нужны немедленно... Если их не принесёшь...
      — Ничего, время терпит, — спокойно произнесла Таня.
      — Ты не знаешь тётю Юлю, — продолжала горячиться девочка. — Я завтра же пойду в ГУМ и куплю их. Сделаю это для тебя.
      Таня удивлённо посмотрела на возбуждённую и радостную под-ругу.
      — Зачем в ГУМ? Ведь они есть в любом магазине!
      — Ничего ты не понимаешь, — категорически заявила Наташа. — Такие, как тебе надо, только в ГУМе можно найти.
     
     
      Как надо бросать бабочки
     
      За день в ГУМе бывает несколько десятков тысяч покупателей. Они ходят по огромным галереям универмага, примеряют платья, обувь, шляпы, выбирают галстуки, ковры, пробуют авторучки, играют на баянах, щёлкают затворами фотографических аппаратов... Многоголосый оживлённый шум стоит под стеклянными крышами пассажа, и этот шум перекрывает только голос диктора, оповещающий по радио, что мальчик Витя, в матросской шапочке, ждёт папу у фонтана или что сейчас начнётся демонстрация новейших мод...
      Наташа очень быстро подобрала пуговицы. До пяти оставалось ещё много времени, и она пошла по магазину. У мамы через месяц
      день рождения, надо было обязательно уже сейчас присмотреть сумку, которую они с папой купят ей в подарок... Интересные вещи появились в отделе, где торгуют различными вещами для дачи. А такую хозяйственную девочку, как Наташа, разве не должны были интересовать новые соломенные кресла?! В отделе головных уборов Наташе очень понравились последние летние модели шляп, хотя, правда, сама она их не носила...
      Словом, было уже четверть шестого, когда Наташа подошла к дверям музыкальной секции.
      Вчера, сегодня утром, несколько минут назад она не думала, что будет так волноваться перед встречей с Толей. А сейчас... Она прошла мимо зеркала, вделанного в стену, и оттуда на неё глянуло какое-то чужое, раскрасневшееся лицо с широко раскрытыми испуганными глазами, на лоб падали мокрые кудряшки волос, от волнения пылали уши, один только нос оставался бледным, зато вздёрнут он был больше обычного. Но времени прихорашиваться не было. И, проклиная свои непослушные волосы и ужасный нос, она вошла в магазин.
      Здесь на неё хлынули со всех сторон, со всех прилавков самые различные звуки: в одном месте низкий бас пел о блохе, для которой король сшил бархатный кафтан, в другом углу тенор уверял, что он помнит чудное мгновенье, из третьего угла зала вдруг вырвались звуки трубы духового оркестра, с ними смешались мелодия джаза и нежная индийская песня...
      Толя сейчас же заметил Наташу и бросился к ней навстречу.
      — Понимаешь, два часа искала пуговицы. Всё сверху вниз облазила... — сразу же начала оправдываться девочка.
      Но Толя взял её за руку и потащил за собой к прилавку.
      — Вам что? — обратилась к нему молоденькая продавщица в синем халатике с белым кружевным воротничком.
      — Мне что-нибудь спортивное, — ответил Толя. — Нам нужно для школы... Марш какой-нибудь. Чтобы спортсмены могли под него выходить... И уходить.
      Продавщица повернулась к шкафу, вынула оттуда пластинку и поставила на диск проигрывателя.
      Бодрый марш перекрыл все магазинные звуки. Толя вопросительно посмотрел на Наташу:
      — По-моему, это то, что надо?
      — Именно то! — категорически определила девочка.
      С такой же решительностью Наташа отобрала ещё несколько пластинок. Толя, не споря, попросил продавщицу выписать чек, заплатил в кассу и забрал покупку.
      Из ГУМа они вышли на залитую солнцем, просторную Красную площадь.
      — Ты куда сейчас? — спросил Толя.
      — Ты знаешь, у меня есть немного свободного времени...
      — Тогда погуляем, — предложил Толя.
      — Посмотри, как красиво, — сказала вдруг Наташа, указывая на красные кремлёвские стены, на фоне которых ярко выделялась зелень деревьев. — Правда, замечательное сочетание красок?
      — Чудесное, — согласился Толя. — А когда-то здесь стояли деревянные стены. Они горели, наверное, раз двадцать.
      — Ну уж — двадцать, — усомнилась Наташа. — Ты скажешь!
      — Нет, на самом деле. Мы изучали в историческом кружке. А эти стены построил Иван Третий. Тот, который...
      — Я знаю, — прервала его Наташа. И чтобы прекратить дальнейшие экскурсы в историю, по которой у неё вот уже три четверти подряд были тройки, спросила: — Да, совсем забыла... Ты говорил с Александром Сергеевичем?
      — Он заболел. Но как только выздоровеет, я сейчас же с ним поговорю... А храм Василия Блаженного построили Барма и Постник. Царь Иван Грозный выколол им глаза, чтобы они не могли сделать второго такого... Красивый он, правда?
      Наташа прежде не замечала всего праздничного великолепия храма. Но сейчас в лучах яркого весеннего солнца он вдруг показался ей сказочно красивым. Ей хотелось сказать что-нибудь значительное, но, как на грех, не находилось ни одного подходящего слова. И она просто сказала:
      — Да!
      Они перешли мост и свернули на набережную.
      Наташа украдкой взглянула на мальчика. Худое лицо, волосы тёмные, зачёсанные назад, загорелая шея... Ничего особенного... Но в нём наряду с подтянутостью и спокойной выдержкой спортсмена было что-то такое, что никак не могла определить Наташа, но что выделяло его из всех мальчиков, которых она видела до сих пор.
      — Ты вот такой спортсмен, а сам... Сам любишь историю, — сказала она не то радостно,не то удивлённо.
      — Я буду историком. Обязательно!..
      — Фу! Сидеть в архивах... Архивная крыса... Мы ходили на экскурсию в Исторический музей. Там только старушки работают.
      — Ничего ты не знаешь... История — самая интересная из всех наук!
      — Как же ты будешь сидеть в кабинете, изучать, скажем, разные феодальные распри, когда тебе надо бежать на тренировку?
      — Это можно совмещать. Одно другому не помешает...
      Они проходили мимо гранитной лестницы, ведущей к реке. Толя спросил:
      — Спустимся?
      Наташа кивнула головой.
      Они побежали вниз. Вдруг уже на последней ступеньке девочка споткнулась и, чтобы не упасть, схватилась за руку Толи. Так, держась за руки, они прошли к самой воде. Вода лениво плескалась у их ног — недавно прошёл вверх по течению катер и оставил после себя волну.
      Река здесь была закована в гранит. По набережным проносились автомобили, автобусы, двигались пешеходы. Наташа и Толя не видели всего этого. Им казалось, что вот-вот у их ног в воде заквакают лягушки, защёлкают над головами птицы, из-под камня пробьётся прибрежная трава...
      — Хорошо пахнет водой, — сказал Толя.
      По реке, рассекая носом воду, плыла длинная узкая лодка. Восемь девушек, все в красных майках, одновременно опускали в воду вёсла, потом относили их по воздуху назад, и тогда мокрые вёсла весело блестели на солнце. За рулём сидел мужчина в белом. Он что-то говорил в рупор девушкам, но слов не было слышно...
      — Мне нравится, когда девочки занимаются спортом, — сказал Толя.
      — Да? — вздохнув, спросила Наташа и выдернула свою руку из Толиной.
      — Да. Вот Рая — молодец. И в баскетбол хорошо играет, и в во лейбол. Гребёт, прыгает, на коньках бегает... А ты?
      — Я ничего не умею, — упавшим голосом созналась девочка.
      Настроение у неё испортилось. Всё было хорошо, даже чудесно, и
      так сразу стало плохо.
      Но, словно угадав мрачные Наташины мысли, Толя безразличным тоном сказал:
      — Но мне Рая не нравится. Она какая-то...
      — Какая же? — подавшись вперёд, живо спросила Наташа.
      — Какая-то она не такая... — смущённо начал Толя и замол
      чал.
      Молчала и Наташа. Они вдруг решительно потеряли нить, на которой держался их разговор. Молчали несколько минут, и это молчание грозило затянуться до бесконечности.
      — Ты знаешь, Наташа... — вдруг заговорил Толя и не докончил. А потом неожиданно спросил: — Ты любишь ездить на пароходе?
      — Очень! Мы в прошлом году весь мамин отпуск провели на Волге. Доехали до Астрахани...
      — Да? На Волге?.. Там много арбузов...
      — Много.
      — И воблы.
      — И воблы. Сушёной и вяленой.
      — Вяленой я никогда не пробовал.
      Спасительная тема была полностью исчерпана, и они снова замолчали. Лёгкий ветерок подул с реки. Толя перешёл на надветренную сторону и загородил собой Наташу. Потом сказал:
      — На канале шестнадцать шлюзов.
      — Не семнадцать?
      — Нет, шестнадцать... Наташа, ты знаешь, что такое баттерфляй?
      — Нет...
      — Это способ плавания... Тебе ещё не надо идти?
      — Куда идти?
      — Домой.
      — Нет, успею.
      — Наташа, ты умеешь бросать бабочки?
      — Ловить, — поправила его Наташа.
      — Нет, бросать. Вот смотри...
      Он нагнулся, поднял небольшой плоский камешек и, широко размахнувшись, бросил его низко над водой. Камешек несколько раз подпрыгнул и затем уже погрузился в воду.
      — Правда, совсем как бабочка, — удивилась Наташа.
      — Прошлым летом я доводил до десяти прыжков, — гордо заметил Толя.
      — Дай-ка я попробую.
      — Нужен плоский камешек. — Толя нагнулся, поднял с земли камешек и передал его Наташе. — Вот такой.
      Девочка размахнулась и бросила камень. Но он булькнул и тут же ушёл под воду.
      — Не получилось, — с огорчением произнесла Наташа. — Ты меня научишь?
      — Обязательно, — с радостью отозвался мальчик. — Только не здесь... Мы поедем с тобой в Серебряный Бор, там чудесный берег...
      Надвигался вечер, надо было возвращаться домой.
      До метро они дошли незаметно — всю дорогу Толя рассказывал о значении, которое имели в древней Руси реки. В метро было не до разговоров. Потом Толя проводил Наташу до Грибного переулка. На углу они остановились.
      — Мне сюда, — сказала Наташа.
      — Я знаю, — ответил Толя. — Мы ведь были у вас... Давай, я тебя провожу до'дому.
      Теперь они уже шли вдоль забора дома № 5. Вдруг прямо перед ними, перепрыгнув через забор, очутился Вася. Поглядел оторопело и сказал:
      — Вы?
      Потом подозрительно посмотрел на Толю.
      — Ты чего здесь у нас делаешь?
      — Ничего, — ответил Толя. — Я пойду, Наташа.
      — Иди, — ответила девочка просто.
      — Будь здоров, Вася! — сказал дружелюбно Толя, сразу повернулся и быстро зашагал по улице.
      Вася поглядел ему вслед и, усмехнувшись, сказал Наташе:
      - — Извините, помешал!..
      — Дурак ты, Вася! — рассмеялась девочка.
      Вася отвернулся, потом подпрыгнул и схватился руками за верх забора.
      — Постой, Вася, — крикнула ему Наташа.
      Сидя на заборе, он повернул голову и посмотрел вниз:
      — Чево ещё?
      — Вася, ты знаешь, кто такие Постник и Барма?
      — Кто, кто? — заинтересовался Вася. Он подтянулся на руках, перекинул ногу и уселся на заборе. — Как ты говоришь? Постник и Барма?.. Спортсмены это или кто?
      — Ничего ты, Вася, не знаешь...
      — Наших спортсменов я всех знаю, а иностранных вовсе не обязан знать, — окончательно рассердился Вася и спрыгнул во двор.
     
     
      Трое на скамейке
     
      Фабричный автобус мчался по шоссе, обгоняя грузовые и легковые машины. Сегодня на кондитерской фабрике выходной день, и команда фабричных футболистов выезжала в подшефный колхоз. Встреча закончилась вничью. И то хорошо: в колхозе была дружная и сильная команда.
      Ипполит сидел у открытого окна. Ветер трепал его волосы, в лицо била мелкая дорожная пыль. Он то и дело поправлял рукой волосы, носовым платком протирал глаза и, не отрываясь, продолжал смотреть в окно. Вдали уже была видна Москва. Из заводских труб плыли в небо лёгкие струйки дыма, повсюду тянулись провода высоковольтных передач, темнели громады домов...
      По обеим сторонам шоссе внезапно возникли деревья, за ними скрылись и заводские трубы, и жилые кварталы. Остро запахло елью и сосной, из леса потянуло приятным холодком.
      Но вот лес кончился, и глазам открылась широкая зелёная поляна. По ней, толкая друг друга и яростно что-то крича, бегали за футбольным мячом ребята.
      Чей-то насмешливый голос произнёс сзади:
      — Товарищ профессор! Посмотри, во-он твои студенты бегают.
      Ипполит, не оглядываясь, с досадой ответил:
      — Ну их к чёрту, этих мальчишек!
      Сидевший рядом маленький коренастый футболист с головой, выбритой наголо, толкнул Ипполита плечом:
      — Ты бы отказался. Не могу, мол, нет способностей. Никогда, дескать, профессором не был. А то завтра пошлют тебя лекцию по атомной энергии читать — ты тоже рад стараться?
      Насмешливый голос сзади продолжал:
      — То — атомная энергия, а то — футбол. Дугин в футболе всё-таки что-то кумекает. Конечно, не академик, а за что бьют одиннадца-тиметровку, — знает.
      Возле шофёрской кабинки сидел высокий футболист в синем свитере. Он резко повернулся назад и сказал:
      — Хватит смеяться! А если разобраться — это ведь безобразие. Поручили неопытному парню учить ребят, подготовить из них футболистов... Ну ты подумай, чему он их научит? Я понимаю, трудно из команды сейчас кого-нибудь выделить — все заняты, к соревнованиям готовятся. Но всё равно...
      В это время автобус подошёл к заставе и остановился. Сейчас же за заставой начинались жилые дома. Несколько человек вышло, дверь захлопнулась, автобус тронулся дальше.
      — Конечно, к ребятам подход нужен, — продолжал маленький коренастый футболист. — а он не у всякого есть... Зря не отказался, Ипполит. Стоял, наверное, как телёнок. Глаза вылупил...
      — Всё Фомичёв мудрит, — прервал его Ипполит, — не на ком ехать, на мне решили выехать...
      Он не докончил — за окнами промелькнула бензиновая колонка. Вот и она, повозка с квасом, за ней, направо, Грибной переулок... Здесь, за углом, живут те самые ребята, которым так не повезло с футболом. И хотя никогда ещё он их не видел, но сейчас ясно представил, какие они... Ведь сам он ещё совсем недавно бегал с мячом во дворе, на улице и, конечно, был бы счастлив, если бы кто-нибудь занялся им, рассказал, как надо правильно играть, что делать, чтобы стать хорошим, настоящим спортсменом... И сразу же забылись только что слышанные от товарищей насмешки, захотелось хотя бы одним глазом посмотреть на этот дом, на ребят, живущих в нём.
      Ипполит вскочил с места и крикнул шофёру:
      — Жорка, останови машину! Прошу тебя!
      Автобус остановился.
      — Спасибо! До свидания, товарищи! — крикнул Ипполит, прыгая на мостовую.
      Потом прошёл мимо повозки с квасом, свернул за угол. У дома номер пять минуту-другую постоял в нерешительности, затем быстрыми шагами прошёл во двор.
      Возле ворот, наклонившись к водопроводному крану и закрывая его, стоял дворник Тихон Максимович. В дальнем конце двора в открытый люк котельной рабочие сбрасывали каменный уголь, захватывая его из большой кучи железными с согнутыми концами лопатами. У одного из подъездов дома сидели Наташа, Таня и Володя.
      Ипполит подошёл к ним.
      — Скажите, ребята, где у вас контора жэка?
      Наташа вскочила, чтобы проводить незнакомца. Но Ипполит вместо того чтобы идти за ней, вдруг сел на скамейку рядом с Володей. А Наташа так и осталась стоять перед ним.
      — Большой у вас двор, — заметил Ипполит, оглядываясь по сторонам.
      — Порядочный, — согласился Володя.
      — И много здесь живёт ребят?
      — Много.
      — Спортом занимаются?
      — Кое-кто занимается. Я, например, собаковод...
      — Ну-у, — протянул Ипполит. — А в футбол ваши ребята играют?
      — А то как же!
      — Где же они играют в футбол?
      Володя неопределённо махнул рукой куда-то в сторону:
      — Где придётся.
      — Они теперь нигде не играют, — внесла поправку Таня.
      — Разве вам интересно на них посмотреть? — удивилась Наташа.
      — Почему же не интересно?
      Наташа подошла ближе, села на скамейку и начала обстоятельно объяснять:
      — Взрослые у нас никогда не смотрят на игру наших мальчиков. Взрослые только ругают наших ребят. А кто хочет посмотреть настоящую игру, тот ходит на стадион. Там, конечно, игроки...
      Она снова вскочила:
      — Так проводить вас в жэк? Иван Кузьмич, по-моему, сейчас там.
      Ипполит приподнялся со скамейки и тут же сел.
      — Знаешь, я пока к нему не пойду. Посижу с вами. Можно?
      Наташа утвердительно кивнула головой: даже немного странный
      вопрос — конечно, можно, только непонятно: то нужен ему жэк, то «посижу с вами». Ничего не поймёшь...
      Ипполит оглядел весь двор, пожал плечами.
      — В других дворах игра идёт полным ходом, а у вас такая тишина.
      — Могильная, — подтвердил Володя.
      — Кладбище! — вздохнула Наташа. — А почему? Вы знаете? Бабушка запретила одному из наших мальчиков, Коле, играть в футбол. Старая женщина, её надо понять. У Коли есть два друга — Петя и Вася. Они тоже решили не играть. Другие играют, а они стоят и смотрят. Они у нас главные футболисты. И теперь, глядя на них, и другие редко играют. Но ничего, скоро всё изменится. Нам уже обещали...
      — Обещали? — насторожился Ипполит. — Что обещали?
      Наташа улыбнулась незнакомцу:
      — Ещё нет ничего определённого... Я сама не знаю конкретно... Но во всяком случае обещание нам дали...
      Ипполит что-то пробурчал себе под нос, потом встал со скамьи и направился к грузовой машине, на которую двое мужчин втаскивали письменный стол. Помог им. Отошёл от автомашины, остановился возле Тихона Максимовича, что-то у него спросил...
      Наташа внимательно следила за бесцельными блужданиями молодого человека, но, видимо, не найдя в них ничего интересного, перевела взгляд на ту часть двора, где обычно в эти часы было полным-полно футболистов, и грустно проговорила:
      — Ещё два дня такого траура, и я уже не знаю, что сделаю...
      — Ничего не сделаешь, — пессимистически заметил Володя... И ваша Людмила Александровна ничего не сделает. Она выслушала вас и забыла. И Толька одними обещаниями отделался. Вы же с Танькой не в состоянии решительно ничего предпринять.
      Наташа посмотрела на мальчика широко раскрытыми глазами. Откуда у него столько дерзости?! Тоже нашёлся решительный человек! И конечно, не для того, чтобы оправдаться, а лишь для того, чтобы поставить этого критикана на место, сказала:
      — Имей в виду, что всё идёт как следует... Задержка получилась, потому что в Толиной школе физрук заболел. Вообще не очень-то думай, что у меня, кроме вашего футбола, нет дел. Просто мальчишек жалко.
      — Настолько жалко, — с ехидной усмешкой произнёс Володя, — что ради них ты ещё раз встретилась с Толькой.
      — Не твоё это дело! — вспыхнула Наташа.
      В воротах показался Серёжка. Он был в светло-сером спортивном пиджаке, нейлоновый галстук, повязанный с изящной небрежностью, оставлял ворот рубашки открытым. Приветственно подняв руку, он ещё издали крикнул:
      — Алло, девушки!
      — Форсит в своём балахоне, — как бы про себя заметил Володя.
      — Всё тебе не нравится! — возмутилась Таня. — Посмотри лучше на себя. Рубашку давно надо сменить, а ты всё...
      Серёжка подошёл к скамье и сел между девочками. Наташа тут же отодвинулась.
      — Отдыхаете... — устало произнёс Серёжка и оттянул ещё ниже галстук. — А я совсем запарился. У нас сегодня была генералка.
      — Это что — специальное театральное слово, «генералка»? — с притворной наивностью спросил Володя.
      — Да. Генеральная репетиция. До чего устал!.. Вам, зрителям, кажется, что осветитель в театре — второстепенная фигура. А свет в театре — зто всё! Осветить лицо актёра, мизансцену...
      — Это что такое? — снова спросил Володя.
      — Долго объяснять...
      — Что ты к нему пристаёшь? — рассердилась Таня. — Показываешь своё невежество...
      — Не все же, Танечка, разбираются в театральных тонкостях, — заступилась за Володю Наташа. — Я, например, тоже не знаю этого слова... Как ты сказал, Серёжка?
      — Мизансцена, — снисходительно повторил Серёжка. — Это... Ну, как вам объяснить, чтобы вы поняли... Такая, понимаете, сцена, когда... Словом, как-нибудь я прочту вам лекцию об этом.
      Он не спеша поднялся:
      — Пойду, братцы... Здорово устал. А вечером опять спектакль. Полежу немного.
      И, улыбнувшись девочкам, усталой развинченной походкой он направился к дому.
      Ему навстречу шёл Ипполит, продолжавший прогулку по двору. Серёжка вежливо посторонился. Ипполит остановился, посмотрел ему вслед. В это самое время из подъезда дома вышли ребята. В руках у одного из них был футбольный мяч.
      Ипполит пропустил их мимо себя, потом вернулся к скамейке и уселся рядом с Володей.
      — Видите, идут с мячом. Значит, будут играть, — обрадовалась Наташа. — Не выдержали характера.
      Мяч полетел на землю, кто-то сделал первый удар. За мячом бросилась вся ватага, что-то крича друг другу и ожесточённо махая руками.
      Вася, Коля и Петя отошли в сторонку, прислонились к стенке дома, делая вид, что игра их вовсе не интересует. Кто-то сильно ударил по мячу, и он оказался возле стены. Вася замахнулся ногой, но тотчас же спокойно опустил её на землю, даже не притронувшись к мячу. Затем встал обеими ногами на скамейку.
      Как только Коля заметил, какую умную шутку придумал Вася, он
      тотчас же последовал его примеру. Конечно, на скамейке сразу же оказался и Петя.
      — Видите? — снова повернулась к Ипполиту Наташа. — Вы понимаете, почему они влезли на скамейку? Они боятся ударить ногой по мячу! — И тут же спросила: — Почему же вы не идёте?
      — Куда? — в свою очередь спросил Ипполит.
      — К управдому.
      — А-а! — протянул Ипполит. — Понимаешь, я тебе скажу вот что... Ты понимаешь, какая история... Я к нему сейчас не пойду. Я лучше посмотрю, как они играют.
      Наташа удивлённо пожала плечами. Ипполит продолжал следить за ребятами.
      Со стороны хорошо были видны все недостатки. Вот белобрысый ларенек овладел мячом, водит его, водит, уже совсем задыхается, но свою «добычу» не отпускает... Всё же сил не хватило, и он потерял мяч. Теперь за мячом побежали все игроки без разбора. Где мяч, там их л ел я куча... Сколько крика, шума! Если кто не так ударил — упрекают друг друга... А этот надел тёплую фуфайку, обливается потом и не догадывается снять её. Только иногда подбежит к водопроводному крану, выпьет несколько глотков воды и всё время косит глазами на поле — как бы чего-нибудь там без него не случилось...
      Во двор въехала «Волга» и остановилась у одного из подъездов. Из машины вышел Санько — плечистый шофёр с короткими чёрными усиками. Не торопясь, он закрыл дверцу автомобиля и, громко крича:
      Сюда давай! Сюда!» — включился в игру.
      Он сразу же заполнил собой всю площадку, на ней как будто даже стало теснее. Подступиться к нему не было никакой возможности... И один за другим полетели в ворота мячи, посланные сильной шофёрской ногой. Саша наконец не выдержал и отбежал в сторону.
      — Вот как надо сажать! — самодовольно крикнул Санько. — А вы тут дурачка валяете.
      Ипполит сердито посмотрел на шофёра, потом вскочил со скамьи и встал между двумя кирпичами, служившими границами ворот. Поднял с земли мяч и бросил его в ноги Санько. Тот посмотрел свысока на неизвестно откуда взявшегося парня, разбежался и с силой ударил. Мяч полетел прямо к воротам. Ипполит в прыжке поймал его.
      — Давай ещё! — крикнул он и снова бросил мяч на площадку.
      Вася попытался овладеть им, но Санько налетел на мальчика, оттолкнул его и опять ударил по воротам. Ипполит взял и этот мяч.
      — Откуда ты такой? — удивлённо воскликнул Санько. — Ещё разок попробую.
      Саша тихо сказал Васе:
      — Мировой вратарь!
      — Тебе бы таким быть, — также тихо ответил Вася. — А то растерялся сразу.
      В это время шофёра позвали к машине. Напоследок он ещё раз с силой ударил по мячу так, что тот полетел на улицу, а сам сел в машину, с места дал полный газ и выехал за ворота.
      Саша перескочил через забор на улицу и вскоре вернулся во двор уже с мячом.
      — Сюда давай! Бей! — нетерпеливо закричали ребята.
      Но Саша не торопился бить. Он остановился возле забора и стал внимательно рассматривать мяч. К нему подбежали другие мальчики, сошли со своей скамейки Вася, Петя и Коля. Некоторое время все они что-то оживлённо обсуждали, потом направились к скамейке, на которой сидели Тихон Максимович, Наташа и Володя.
      — Наташа! — скомандовал Саша. — Одна нога здесь, другая — там. Сбегай сейчас же домой.
      — А что у вас случилось? — поинтересовалась Наташа.
      — Потом узнаешь, — бросил Валя, но тут же взял из рук Саши мяч, показал его девочке и начал объяснять:
      — У нас случилось, что игра развалилась. Этот Санько своими сапожищами, видишь, что наделал. Лопнул наш мяч по шву...
      — Тебе сказали, после узнаешь, — строго проговорил Вася. — Беги домой и принеси иголку.
      Наташа сразу же сделала движение, чтобы помчаться домой. Но тут же остановилась.
      — А нитки? Белые или чёрные?
      — Бестолковая! — рассердился Вася. — Нужны не нитки, а верёвочка.
      — Тогда вам большая игла нужна, цыганская, — догадалась девочка и опять собралась бежать.
      — В общем, одна нога здесь,
      Саша.
      И когда одна нога Наташи уже оказалась там, а другая ещё находилась здесь, вдогонку ей крикнул Ипполит:
      другая — там, — снова повторил
      — Наташа! Лучше захвати суровые нитки, две толстые иглы с широкими ушками и кусочек свечи. И попроси у мамы шпильку.
      Потом повернулся к ребятам:
      — А вы не теряйте времени. Подготовьте мяч.
      Ребята переглянулись. Агей откровенно заявил:
      — У нас никто не знает, как подготавливать мяч.
      — Я вижу, вы вообще ничего не знаете, — сердито произнёс Ипполит и, взяв у Вали мяч, положил его на скамейку, расшнуровал и Еынул из него камеру. — Вас ещё надо учить, сколько будет дважды два!.. И за ручку водить по стадиону... У кого есть перочинный ножик?
      Саша поспешно стащил с руки перчатку и вынул из кармана ножик.
      — Неужели так изнутри и шить будете? — поинтересовался Петя.
      Ипполит ничего не ответил и стал снимать с кожи обрывки ниток.
      — Конечно, изнутри, — авторитетно заявил Вася. — Надо же понимать. Так удобнее, крепче и прочнее...
      Агей долго и пристально смотрел на Ипполита, потом не выдержал:
      — Вы, наверное, мастер спорта... Так хорошо играете и всё знаете...
      — Бери выше! — сказал Ипполит.
      Прибежала Наташа. Она положила на скамейку огарок свечи, моток суровых ниток, две иглы и шпильку.
      — Вот вам, пожалуйста! Только на меня не рассчитывайте. Я шить не буду. Меня ждёт мама. Ей надо сейчас же уходить, а на плите молоко... Вы знаете, что значит молоко на плите?
      — А спички не принесла, — укоризненно произнёс Агей, когда Наташа уже скрылась в подъезде дома.
      — Зачем они? — спросил Ипполит, натирая свечкой нитку.
      — Это он думает, — рассмеялся Вася, — раз есть свеча, нужны обязательно и спички. Не сообразил парень! Мой отец всегда, когда чинит ботинки, натирает нитки парафином.
      Продолжая шить, Ипполит неодобрительно заметил:
      — По-свински вы обращаетесь с мячом.
      — А как же с ним обращаться? Бьём по нему ногой — вот и всё! — небрежно отозвался Гриша.
      — Вот и всё, — передразнил его Ипполит. — Мяч требует ухода... Шнуровать кто-нибудь умеет? Говорите прямо.
      Ребята переглянулись: скажешь «да» — опять не так.
      Ипполит правильно истолковал молчание. Сам вставил камеру и покрышку, взял у Гриши насос, накачал камеру воздухом, перегнул сосок и завязал его у основания. Затем заправил сосок под кожу и начал шнуровать мяч. Ребята внимательно следили за его быстрыми движениями.
      — Между прочим, — продолжал Ипполит, шнуруя мяч, — мастера теперь играют мячами, которые не требуют шнуровки.
      — Так то мастера, — заметил Саша. — Мы, наверное, всю жизнь будем шнуровать мяч.
      — Зачем же так мрачно смотреть на будущее? — засмеялся Ипполит.
      — А какие мячи у мастеров? — спросил Вася.
      — Я где-то читал, — сказал Петя, — ниппельные...
      — Правильно, ниппельные, — подтвердил Ипполит. — Воздух в них накачивают через полую иглу... Ну вот, готово!
      Ипполит щёлкнул пальцем по тугому мячу. И не удержавшись от искушения, подбросил его, а потом ударил ногой.
      Мяч высоко взлетел в воздух, описал дугу и упал в самую гущу цветника. И сейчас же, подобно фигурке в тире, приходящей в движение после меткого выстрела, над оградой цветника показалась голова Сергея Ивановича.
      — Опять?! — взвизгнул он, и лицо его сразу стало багрово-красным. — Опять безобразничаете! Вот возьму мяч и разрежу его. Разрежу, разрежу!.. На мелкие кусочки разрежу!..
      В руках у него блеснуло лезвие садового ножа. Ребята замерли. Ипполит сорвался с места и в несколько прыжков оказался у цветника.
      — Это я виноват! — крикнул он, протягивая руку к мячу. — Дайте сюда... И вообще — без крика!.. И нож спрячьте...
      Сергей Иванович, видимо, не ожидал такой решительности и безропотно позволил взять у себя мяч.
      — Вот так он всегда на нас кричит, — сказал Андрюша, когда Ипполит вернулся к скамейке. — Житья нам нет с ним!
      — И как это он сразу отдал вам! — восхищённо воскликнул Агей. — Я так и ждал, что он его разрежет. А заодно и вам наподдаст.
      — Ну, на человека он руку не подымет, — солидно произнёс Петя. — А за мяч ответил бы по закону.
      — Юрист какой нашёлся! — усмехнулся Ипполит. — Знает все законы!.. Он не посмотрел бы на твои законы, а удлинил бы тебе уши... А всё потому, что нет у вас настоящей футбольной команды. Кто у вас капитан? Или, может, и капитана нет?
      Ребята словно по команде взглянули на Васю.
      — Он у нас капитан, — ответил за всех Петя, указывая на Васю.
      — Тогда получай, — сказал Ипполит и передал мальчику мяч.
      С хозяйской деловитостью, полагая, что именно так и следует поступать настоящему капитану, Вася щёлкнул по мячу:
      — Как камень!
      — Камень, камень... — сердито повторил Ипполит. — Вот я смотрел на вас, как вы играете. Ведь у вас нет никакого понятия об игре. И ты в этом виноват прежде всего.
      Вася промолчал.
      — Или ты, например... Как тебя зовут?
      — Валя.
      — Вот тебе попался в ноги мяч, и ты водишь его, водишь, пока совсем не выдохнешься. А потом теряешь его.
      — Валька всегда так, — раздалось сразу несколько голосов.
      — Все вы хороши! Вам надо научиться играть без мяча.
      — Ну, да! Как это без мяча? — спросил совсем поражённый Агей.
      — Не понимаешь, так молчи, — оборвал его Вася. — Без мяча — это значит без мяча. А не с мячом.
      — Уставитесь глазами на мяч, а что кругом делается, не видите. Где свои, где чужие игроки — ничего не разбираете. Как бьёте головой?.. Вот ты, кажется, бил?
      — Раза два и я ударил, — сознался Андрюша.
      — Но ты же не бил, а бодал мяч. Ударил теменем и не видел его.
      Ипполит пригнулся и показал, как Андрюша бодал головой.
      — А как надо? — спросил Гриша.
      Ипполит взял мяч. И только собрался сделать удар головой, как его остановил Тихон Максимович:
      — Подождите, молодой человек! Мяч у них не очень чистый. Так сказать, не первой свежести.
      — Можете не показывать, нам это понятно, — нашёл выход из положения Саша.
      — Тебе потому понятно, что ты играешь вратарём и головой тебе бить не приходится. А видел ты когда-нибудь настоящих вратарей?
      — Конечно, видел.
      — Плохо смотрел. Они никогда зря не падают.
      — А наш вратарь падает, когда надо и не надо, — пренебрежительно заметил Валя.
      Из подъезда дома выбежала Наташа. На ней был белый с голубыми цветочками фартучек, через плечо переброшено посудное полотенце. Взглянешь — и сразу станет понятно: только на минутку оторвалась от хозяйственных дел эта верная мамина помощница!
      — Ну как? — закричала она ещё на ходу. — Хорошо зашили мяч? А где иголки? Смотрите, если потеряли, мне от мамы достанется!
      — Нужны нам твои иголки, — сердито произнёс Вася и приказал Агею: — Отдай ей её добро.
      Наташа взяла иголки, потом повернулась к Ипполиту:
      — Вы ещё здесь?.. Только что Иван Кузьмич прошёл к себе. Я даже сказала, что вы его искали. Пойдёмте, я покажу, где он.
      Но Ипполит не двигался с места.
      — Что же вы стоите? Он сказал, чтобы вы шли к нему...
      Ипполит растерянно посмотрел на девочку...
      — Слушай, Наташа, уже сегодня никак... Ни минуты нет у меня... В другой раз я с ним поговорю...
      Он сделал несколько шагов и остановился:
      — Будьте, ребята, здоровы!.. А в жэк я зайду в другой раз.
      И направился<к воротам. Наташа пожала плечами:
      — Какая-то странная личность... То ему нужен жэк, то он куда-то спешит.
      Вася строго посмотрел на девочку.
      — Только ты не выражайся! Личность!.. Эта личность так играет в футбол, что твоим «тихарям» не снилось.
      — А что значит — бери выше? — спросил Агей. — Неужели он заслуженный мастер спорта?
      — Очень свободно, — усмехнулся Саша. — Как он зашил мяч!
      — А как он с Сергеем Ивановичем! — восторженно сказал Валя.
      Некоторое время все молчали. Потом Вася сказал:
      — А Санько даже крыть нечем было!
      — Может, он шофёр! — вдруг хлопнул себя по лбу Агей. — Шофёры все хорошо играют в футбол...
     
     
      Здесь будет город заложен!
     
      На первом же уроке Наташа написала на клочке бумаги: «Вася, не удирай сразу во двор, ты мне очень нужен. Н.».
      Записка пошла по партам. Наташа проследила за тем, как она попала к Васе, как он читал её, потом поймала его взгляд и увидела утвердительный кивок головой.
      На переменке они вместе вышли из класса. Толкая их, стремглав выбегали в коридор мальчишки, девчонки, боясь упустить хотя бы секунду драгоценного времени. С треском раскрывались двери в соседних классах, и оттуда тоже вываливались, выскакивали школьники — гурьбой, парами, поодиночке. Коридор сразу наполнился шумом и криком.
      — Ну, что там случилось, говори, — нетерпеливо сказал Вася.
      — Три дня назад мы, это Таня, я и Володя, были у Толи... — начала быстро Наташа, так как времени было мало, а сказать надо было много.
      — У Тольки?
      — Ну да. В его школе. Там мы...
      — Постой, постой! Чего вас понесло туда?
      — Там мы договорились... То есть не договорились, но Толя обещал поговорить со своим учителем по физкультуре... У них не то, что наш Иван Иванович...
      — Короче! — бросил Вася.
      Наташа заторопилась:
      — Я тебе ничего не рассказывала и никому ничего... Учитель был болен... А теперь уже он обещал...
      Вася слушал, мрачно глядя на потрескавшуюся паркетную плитку возле своей правой ноги. Потом оторвал взгляд от пола и, недобро прищурившись, посмотрел на Наташу.
      — Ты была у «тихарей»? Кто тебя просил?
      — Ну и что же тут такого? Они все там такие...
      — Знаю, какие!.. Они все там хорошие! Особенно твой Толька.
      — Вася, — голос Наташи задрожал. — Почему он мой?.. И неужели ты не понимаешь, что мне хотелось...
      — Я всё понимаю! Я только не понимаю, чего ты лезешь не е свои дела! И что тебе надо больше всех! Путаешься, путаешься, себя унижаешь и нас тоже.
      — Вас? — совсем растерялась девочка. — Я хотела... Я хочу, чтобы у вас всё было, как у них... Ты бы посмотрел, Вась, как у них всё там... Любо глядеть... Ведь вы же не хуже их... Вот я и пошла туда...
      — Врёшь ты, вот что! Прикидываешься, что всё для нас делаешь, а ходишь туда, чтобы Толькой любоваться, задавакой этим знаменитым.
      И тут случилось то, за что Наташа тут же себя мысленно прокляла — на глазах её выступили слёзы. Она отвернулась к окну, вынула платочек и вытерла их. И еле слышно проговорила:
      — Какой же ты друг, Вася, если ты ничего не понимаешь?
      — Что ты от меня хочешь? — не обращая внимания на переживания девочки, сердито спросил Вася. — Поклониться им?.. Да? Этого ты хочешь?
      — Нет, я этого не хочу! — в свою очередь рассердилась девочка. — Но ты должен сам с ними договориться. А то с какой стороны я тут?
      Прозвенел звонок. Вася направился к двери.
      — Никуда я не подумаю идти, — сказал он на ходу. — И не приставай.
      — А я пойду! — чуть не плача от злости, отвечала Наташа. — Пойду, пойду!.. И вот увидишь, добьюсь там всего!.. Ты, Вася, не один ео дворе... И все хотят играть...
      Они вошли в класс, стали пробираться по рядам. Уже усаживаясь за парту, Вася крикнул:
      — Петьку возьми с собой!
      После уроков Вася куда-то исчез. Зато Петя и Коля сейчас же подошли к Наташе. Петя деловито осведомился:
      — Куда надо идти?
      — А Вася? — спросила Наташа.
      — Он мне поручил. Книги оставим Коле, чего нам с ними таскаться.
      Коля уже держал в руках свои и Петины книги. Наташа передала ему свои.
      — Смотри, в футбол с ними не играй, — пошутила она. — Отдай их маме.
      — Никуда не зайду, прямо к вам домой, — заверил мальчик. — С чужими вещами я знаю, как обращаться.
      Все вместе они вышли на улицу. Потом их догнала Таня — она торопилась в библиотеку, и ей как раз было по пути со всеми.
      На ближайшем же углу Коля повернул в переулок. Дальше пошли втроём. Прошли один квартал, другой и попали на широкую оживлённую улицу. По обеим сторонам её стояли молодые деревья, посаженные только в прошлом году. Вскоре показались корпуса кондитерской фабрики. Воздух здесь был наполнен сладким пряным запахом — смесью запахов тортов, пирожных, шоколада, печенья, ромовых баб...
      Петя громко потянул носом воздух и с вожделением произнёс:
      — До чего же я люблю сладкое!
      — Я сама люблю, — поддержала его Наташа. — Особенно мороженое. У меня в прошлом году удаляли миндалины, и вся операция заняла только десять минут. А потом Еесь день я ела мороженое.
      — Я бы тогда разрешил вырезать все свои миндалины, чтобы после каждой операции целый день есть мороженое! — воскликнул Петя.
      — Только два дня и ел бы, — уточнила Таня. — У человека ведь две миндалины.
      — Две, — разочарованно протянул мальчик. Потом мечтательно произнёс: — Если когда-нибудь попаду на фабрику, обязательно попробую всего понемногу.
      — Таких сластён, как ты, туда не пускают, — рассмеялась Наташа.
      Из ворот фабрики выехала маленькая крытая машина с нарисованными на ней весёлыми человечками в белых поварских колпачках и надписью: «Кондитерские изделия». Когда она выехала на мостовую, стал виден внутренний двор фабрики. В окнах административного здания блеснули красивые вогнутые разноцветные стёкла. А на другом фабричном здании рабочие чинили крышу. Петя закинул голову и начал внимательно разглядывать, как там наверху идёт дело. Но Наташа схватила его за руку и потащила за собой.
      Они обогнули корпуса и подошли к зданию, в котором помещалась фабричная библиотека.
      — Танька, ты твёрдо решила не идти с нами? — спросила Наташа, загораживая ей дорогу.
      — Сколько раз тебе говорить! Я сейчас должна вместе с Людмилой Александровной разобрать новые книги, только вчера их получили. Это дело поважнее вашего... Вот так, Наталка, я побегу.
      Она открыла дверь и исчезла за ней.
      Наташа и Петя пошли дальше.
      — Не пойму я Ваську, — сердито сказала Наташа. — Как будто бы мне больше всех надо!.. Почему он не пошёл? Ведь это его прямое дело.
      — Я сам не знаю, почему он не пошёл, — ответил Петя. — Он сказал, что там, где ты, там ему не место... А вообще он не хочет никакой помощи от «тихарей»...
      Мальчик хотел ещё что-то сказать, но вдруг остановился:
      — Слышишь?
      Из раскрытых окон фабричного клуба донеслись до них звуки духового оркестра. Музыканты повторяли одну и ту же фразу из песни «Подмосковные вечера».
      — Чудаки какие-то! — сказал Петя. — Только разохотишься послушать дальше, они снова всё то же, всё то же...
      — Неужели ты не знаешь? Это же репетируют, — с видом знатока пояснила Наташа.
      Сзади раздались быстрые шаги, и послышался голос Тани:
      — Вы ещё здесь! Очень хорошо! Уже всё сделано, и к Толе не надо идти.
      — Не надо? — разочарованно спросила Наташа.
      — Да. Сейчас выйдет Людмила Александровна, мы все идём в наш двор.
      Они стали прохаживаться по тротуару. Таня начала говорить, как много сделала Людмила Александровна для неблагодарных мальчишек, но в это время из дверей фабричного корпуса показалась сама библиотекарша.
      — Ты им уже всё рассказала, Таня? — спросила она, подходя к ребятам.
      — Нет ещё... Не успела...
      — Тогда идём скорее... Бегом!.. Сейчас всё узнаете сами!
      Людмила Александровна встала между обеими девочками и взяла их под руки:
      — Как же нам побыстрее вернуться? Ведь я ещё не все книги обработала.
      — Надо идти спортивным шагом, — предложила Наташа. — Вам не трудно это, Людмила Александровна?
      — Мне ничего не трудно. Спортивным шагом, так спортивным, — рассмеялась старая библиотекарша и устремилась вперёд.
      — Не туда вы идёте, Людмила Александровна, — остановила её Наташа и внезапно свернула в ворота налево. — Сюда идите. Проходным двором мы скорее дойдём.
      Людмила Александровна, Таня и Петя последовали за ней.
      — Я знаю все проходные дворы в нашем районе, — говорила тем временем Наташа. — Надо помнить закон геометрии: самая короткая линия — это прямая.
      — Ну да, какие-то улицы придумали, переулки, — снова рассмеялась Людмила Александровна, с трудом поспевая за взявшей слишком быстрый темп девочкой.
      Они прошли мимо копошащихся в песке детей, попали на аллею цветущих лип, прошли мимо окон больницы, из одного двора свернули в другой...
      — Совсем незнакомые места, — сказала, на ходу оглядываясь по сторонам, Людмила Александровна. — Как будто приехала в чужой город.
      Вдали показался длинный, преграждающий дорогу забор. О нём Наташа начала со страхом думать уже издалека: здесь надо было пролезать в щель.
      Вот и сама щель. Через неё всегда так легко было проникать, а сейчас почему-то она оказалась очень маленькой и находилась слишком низко. Для Людмилы Александровны, во всяком случае.
      Наташа с испугом посмотрела на Таню. Та ответила такой недовольной гримасой, что ей стало не по себе.
      — Ну что же, будем форсировать, — прервала их столь выразительную мимику Людмила Александровна и с девической лёгкостью, прижимая руками юбку, чтобы не зацепить ею за доски, нагнулась и пролезла через узкое отверстие.
      За ней пролезли и ребята. Выпрямляясь, Людмила Александровна спросила:
      — Где мы сейчас?
      — В нашем дворе. Только с другой стороны в него попали, — торжествующе глядя на Таню, объявила Наташа. — Быстро?
      — Очень быстро, — согласилась Людмила Александровна.
      Они пошли дальше и столкнулись с большой группой оживлённо-разговаривающих людей.
      Склонившись своим грузным телом к земле, Иван Кузьмич держал в руке ленту рулетки, другой конец её был у Тихона Максимовича.
      Закручивая ленты и тяжело отдуваясь, Иван Кузьмич декламировал:
      — Здесь будет город заложен!..
      — Очень хорошо, что будет заложен, — весело проговорила Людмила Александровна. — Давно его надо было заложить.
      — В общем, как будто вырисовывается картина, — продолжал Иван Кузьмич. — Здесь разместятся качалки...
      — А где у вас будет уголок для чтения? — спросила Ася. — Людмила Александровна обещала снабдить вас книгами.
      — Насчёт этого не беспокойтесь, — заверила Людмила Александровна и указала на Таню. — Опытная заведующая! Она сумеет оборудовать читальню.
      Мать двух девочек одёрнула платьице на одной из них и спросила:
      — А для маленьких детей что-нибудь будет?
      — Как же! — успокоил её Иван Кузьмич. — И грибки, и прекрасную песочницу сделаем.
      Рядом с Анастасией Ивановной стояла Людочка. Она внимательно прислушивалась к разговору взрослых, потом потянула бабушку за юбку.
      — Бабушка, а ты всегда говоришь, что дядя Иван Кузьмич ничего у нас не хочет делать...
      — Замолчи! - — оборвала её Анастасия Ивановна.
      Иван Кузьмич внимательно посмотрел на девочку, как будто впервые увидел эту маленькую обитательницу огромного дома. Затем подёргал её за ухо.
      — Хорошо соображает. Умница растёт.
      — Во дворе это у нас самая смышлёная девочка, — авторитетно подтвердил Тихон Максимович.
      Бабушка благодарно посмотрела на управдома, потом на дворника.
      — Вот ещё что мы забыли! — вдруг спохватилась Людмила Александровна. — Нужно ещё сделать уголок, где девочки могли бы рукодельничать.
      — Будет сделано, — успокоил её управдом. Потом повернулся к Асе: — А ваши мастерские не подведут?
      — Всё будет сделано! — в тон ему ответила Ася. — Стол для тенниса, перекладина, словом, всё, о чём договорились.
      Со всех сторон подходили ребята. Наташа не выдержала и подбежала к ним.
      — Вы слышали? У нас всё будет! Городки, крокет, кегли, гимнастическая стенка! Ещё организуется баскетбольная команда девочек. И конечно ваша футбольная...
      — Чего она радуется! — рассердился Вася. — Она, ребята, думает, что без неё ничего не было бы. Мы с Колькой тоже кое-куда
      ходили, уже договорились... Придётся, Коля, там предупредить, что уже не надо.
      Коля растерянно посмотрел на Васю, но, привыкнув ничему не удивляться, — мало ли что взбредёт Ваське в голову! — с готовностью ответил:
      — Обязательно предупредим.
      Наташа взволновалась:
      — Вот дурёха, совсем забыла... Ты со мной, Петька, потом пойдёшь к «тихарям». А то они ждут нас, их тоже надо предупредить, что уже всё в порядке.
      — Пойдём, — согласился Петя.
      К мальчикам подошли Серёжка, Юрка и худой высокий пцрень в зелёных брюках, жёлтом пиджаке и галстуке, на котором были нарисованы ковбойские шляпы вперемешку с лошадиными сёдлами.
      — Что это здесь происходит, Василий? — спросил Юрка и кивнул в сторону Ивана Кузьмича.
      — Спортивный клуб организуют или что-то в этом роде.
      Юрка подмигнул приятелю:
      — И всякую там детскую ерунду — грибочки, песочки, читальню... Утренняя зарядка, становись на линейку, подтянись... Меня силой туда не затащишь. Ты как на этот счёт, а, Валерка?
      Валерка махнул рукой.
      — Ничего у них не получится. Пошумят, запишут у себя в отчёт — и успокоятся.
      — Пошли, Вась, с нами, — предложил Серёжка. — Нужен четвёртый партнёр.
      — Никуда он не пойдёт! — заявила Наташа. — Идите, идите отсюда со своими картами!
      — Нет, ребята, я здесь побуду, — сказал Вася и подошёл к Ивану Кузьмичу.
      Тот посмотрел на Васю и, словно убедившись по выражению его лица в правильности своего решения, сказал:
      — Значит, баскетбольную площадку мы здесь и соорудим.
      — Конечно, а где же ещё? — подтвердил Тихон Максимович.
      — Для баскетбольной площадки место хорошее, — сказала Ася. — А вот где мы сделаем футбольную?
      В разговор снова вмешалась мать двух девочек.
      — Вы не с того конца берётесь, товарищи! Прежде чем футбольную площадку строить, надо высокий забор поставить, чтобы мяч не летал по двору.
      — Забора, конечно, делать не будем, — авторитетно заявил Иван Кузьмич. — Но мячу своё место отведём.
      — Какие ещё тут заборы городить! — возмутился Тихон Максимович.
      — Какие уж тут заборы! — махнула рукой Анастасия Ивановна. — Китайскую стену постройте, и та не поможет.
      Иван Кузьмич осмотрел свои владения и сказал:
      — Да, вот задача... Где сделать футбольную площадку?
      — Да ну его к чёрту, этот футбол! — решительно заявил Сергей Иванович, подходя к разговаривающим. — Обойдутся без него!
      — Не обойдутся! — раздался вдруг позади чей-то голос.
      Наташа, Вася и ещё несколько ребят одновременно обернулись
      и увидели того самого человека, который совсем недавно приходил в их двор и так здорово расправился с Санько.
      Ипполит, указывая на цветник и прилегающую к нему территорию, категорически произнёс:
      — Вот самая подходящая площадка. Я уже подсчитал: в ней примерно сорок метров на двадцать пять. Маловато, но сойдёт. А цветы можно пересадить, хотя бы вон в тот угол двора... И под окна дома.
      Иван Кузьмич только ахнул:
      — Здесь площадку?
      И Тихон Максимович, выразительно взглянув на Сергея Ивановича, заявил:
      — Тут никак нельзя.
      — Это место лучше не трогайте! — предупредила и мать двоих девочек.
      — Ну уж для чего-нибудь другого, а ради футбола цветник разорять... — начала Анастасия Ивановна, затем, с опаской поглядев на Сергея Ивановича, добавила: — Ас другой стороны, кому радость от этих цветов? Сергей Иванович даже ограду соорудил! Людочке моей один раз лопатой грозил, и только за то, что девочка хотела понюхать цветок...
      — Не лопатой, а лейкой, — поправила Людочка. — И не один раз, а несколько.
      Сергей Иванович молчал. Лицо его стало багрово-красным. Потом он опустил на землю грабли и неожиданно спокойно сказал:
      — Зелёные насаждения охраняются законом. Постановление Моссовета... Я дойду до правительства!
      И вдруг закричал:
      — Я вот лягу здесь, у входа, а вы можете всё, всё уничтожить, затоптать!.. Все мои гладиолусы, тюльпаны, пионы!..
      — Нет, зачем так говорить, — миролюбиво сказала Ася. — Мы ничего не хотим топтать... И плохо, Сергей Иванович, если вы считаете, что это только ваши цветы. Мы отведём вам другое место, и поможем пересадить туда цветы. И надо будет снять все заборы. Чтобы и эта девочка, — она указала на Людочку, — радовалась цветам вместе с вами, Сергей Иванович.
      — Не дам я цветы на растерзание, — продолжал упрямо твердить Сергей Иванович. — Я их выходил, вырастил, поливал... Какие-то варвары, а не люди!
      Иван Кузьмич снова вытер платком лоб.
      — Тут не сговоришься...
      — Лучшего места мы не найдём, — продолжал упорствовать Ипполит. — Я ещё в тот раз прикинул, замечательная площадка — и зря пропадает.
      — Цветы — это зря? — проговорил хриплым голосом Сергей Иванович. — Ты знаешь, что такое зелёный друг?.. Все должны заботиться о цветах.
      — А о мальчишках не должны заботиться? — постепенно накаляясь, произнёс Ипполит. — Вы здесь весь двор займёте цветниками да никого в них пускать не будете, а нам что прикажете делать? По улицам бегать, хулиганить, безобразничать?
      Сергей Иванович подошёл вплотную к Ипполиту и зло, отчеканивая каждое слово, сказал:
      — Я попросил бы вас, дорогой товарищ, здесь не командовать!
      Ипполит сжал кулаки и тоже надвинулся на Сергея Ивановича.
      Людмила Александровна и Ася бросились к ним. Людмила Александровна строго сказала:
      — Дугин! Сейчас же отойдите!
      Как два петуха, Ипполит и Сергей Иванович постояли ещё несколько секунд один против другого. Вдруг Ипполит сорвался с места, вбежал в цветник, с силой выдернул куст пиона и выбросил его через ограду во двор. И сейчас же взялся обеими руками за другой куст. Но тот никак не поддавался.
      — Ипполит!.. Прекрати! — кричала Ася.
      В это время Вася тоже бросился к цветнику, ловко перемахнул через ограду и стал вместе с Ипполитом тащить злополучный куст.
      Сергей Иванович отбросил в сторону грабли, забежал в цветник и начал колотить Ипполита кулаками по спине.
      — Тяни!.. Тащи, — вопил Вася.
      К ним подошёл Иван Кузьмич. Он схватил Ипполита одной рукой, а Васю — другой и оттолкнул обоих в сторону.
      — Сегодня же иду в правительственные органы! — заявил Сергей Иванович и демонстративно вышел из цветника.
      — Что же это вы, молодой человек? — обратился Иван Кузьмич к Ипполиту. — Больно уж вы задиристый.
      Потом повернулся к Асе:
      — А насчёт Сергея Ивановича не беспокойтесь. Всем жэком навалимся. И домком подключим... Уломаем!
      — Уговорим, — согласился с мнением начальства дворник.
      — А цветы пересадим сами, — заговорила Наташа. — У нас специалист есть — Андрюша-Лимон. Мы с ним всё сделаем.
      Ипполит пришёл в себя. Вытирая носовым платком руки, он отошёл к ограде. К нему сейчас же подскочил Вася и тихо спросил:
      — Хотите помыть руки?
      И, не дожидаясь ответа, крикнул Наташе:
      — Неси мыло!.. Только туалетное!.. И полотенце!
      Ипполит направился к крану, отвернул его и поставил руки под сильную струю. Здесь его окружили ребята.
      — Как это вы не испугались его? — не скрывая своего восхищения, спросил Агей. — Я даже глаза закрыл, когда вы к нему подбежали.
      — Мы тут спорили, — произнёс Гриша, — вы заслуженный мастер спорта или просто...
      — Подожди, Цыбак, — оборвал его Вася. — Дай человеку умыться.
      — Кто он такой? — кивнул в сторону цветника Ипполит.
      — Так просто... — ответил Коля. — Инженер. И любитель цветов... У него даже медаль есть за цветы.
      — Упрямый очень, — сказал Ипполит.
      — А помните, как вы с шофёром тогда разделались? — продолжал восхищаться Агей.
      — Вы, наверное, вратарём играете? — спросил Саша.
      — Всякое бывает, — неопределённо ответил Ипполит, отошёл от крана и вытер руки носовым платком.
      Подошли Людмила Александровна, Ася и Анастасия Ивановна.
      — Товарищ Дугин, — спросила Людмила Александровна, — разве вы здесь живёте?
      — Здравствуйте, Людмила Александровна! Привет, Ася!.. Нет, не здесь.
      — Зачем же тогда пришёл сюда? — поинтересовалась Ася. — И скандалишь? Тебя это не касается, а мы и без драк уладили бы это дело.
      — Не касается? — удивился Ипполит. — Меня сюда Фомичёв направил тренером.
      — Как? — воскликнул Агей. — Вы к нам тренером?
      — Ну, куда ты лезешь? — осадил его Вася и обратился к Ипполиту: — В самом деле вы будете нас тренировать?
      — Да. Представь себе.
      — Что же ты, воспитатель, такой пример ребятам показываешь, — покачала головой Анастасия Ивановна. — Они на тебя посмотрят, и сами в драку полезут...
      — Анастасия Ивановна, — прервала её Ася. — Об этом потом.
      — Да, я думаю, здесь говорить не место, — согласилась Людмила Александровна.
      В это время прибежала Наташа с мылом и полотенцем.
      — Вот, пожалуйста! — крикнула она и с разбегу протянула то и другое Ипполиту.
      — Можешь нести обратно, — сказал Вася. — Ты бы ещё через год принесла.
      Потом приблизился к девочке и тихо сказал:
      — Это наш тренер. Понятно? В общем, добилась ты... Молодец!
      Эта похвала была настолько неожиданной, что Наташа только заморгала глазами.
      — Ну, что же, Анастасия Ивановна, — сказала Людмила Александровна. — Видите, как всё хорошо получается. У мальчиков теперь будет свой тренер. И вам надо сменить гнев на милость — разрешите своему внуку играть.
      — Пусть хоть на голове ходит! Мои мучения кончаются, — со вздохом облегчения сказала Анастасия Ивановна. — Завтра приез-
      жают его папа с мамой. Пусть что хотят с ним делают. Захотят его в цирк отдать или в водолазы — их дело.
      — Ну вот и хорошо, — сказала Людмила Александровна. — Теперь пойдёмте посмотрим на нашу будущую читальню.
      Людмила Александровна, Анастасия Ивановна и Ася ушли.
      — Когда же вы с нами... — начал Вася. — Когда мы с вами... В общем, когда начнём занятия?
      — Вот что я вам скажу, ребята, — медленно, с расстановкой начал Ипполит. — Я ведь тоже учусь. Вот кончу экзамены и приду... Конкретно — первое занятие у нас будет в среду, в среду на следующей неделе. Ровно в шесть.
      И строго добавил:
      — Только собраться всем без опозданий! У меня лично опоздания не будет. А сейчас мне надо идти.
      Он поднял вверх руку, приветственно помахал ею и пошёл к воротам.
     
     
      «Тройка без тройки»
     
      Просторное, с высокими окнами помещение цеха было залито ярким весенним солнцем. У длинного белого стола в белом халате и белой шапочке стоял Ипполит. В руках у него была воронка, из которой он выдавливал крем. Крем выползал тонкой пахучей струёй и ложился на торт в виде причудливых розанчиков, листочков и разных фигур.
      Ипполит взглянул на часы: ещё десять минут — и конец смены. Как быстро за работой пролетело время!
      В дверях цеха показалась Лида. Она быстро шла к своему рабочему месту, застёгивая на ходу халат.
      — Завяжи-ка тесёмочки, — сказала она, протягивая руки Ипполиту. — Скорее, уже время.
      Ипполит завязал тесёмки сначала на правой руке, потом, когда Лида протянула ему левую, покорно завязал и на левой руке.
      — Опоздала, а теперь торопишь.
      — Ой, какой страшный! — засмеялась девушка. — Я теперь тебя боюсь... Ещё в драку полезешь, как вчера, в цветнике этом.
      Ипполит ничего не ответил сменщице, отошёл в угол цеха и аккуратно уложил в настенный ящик свои инструменты. Потом направился было к выходу, но девушка окликнула его.
      — Да, совсем забыла, только что видела Людмилу Александровну, она просила, чтобы ты зашёл к ней.
      Ипполит вернулся к своему столу, где уже работала Лида. Несколько минут наблюдал за тем, как ловко орудовала девушка воронкой, какие интересные узоры вырисовывает на тесте струя крема. Потом обиженно сказал:
      — Ещё Людмила Александровна начнёт меня прорабатывать! Хватит с меня!.. Сам не рад... А учить таких людей, как этот любитель цветочков, надо, это ты как хочешь.
      — Кулаками не учат, — нравоучительно начала Лида. — Я бы на твоём месте...
      Но Ипполит уже не слушал. Он резко повернулся и направился к выходу.
      Через четверть часа, приняв душ, Ипполит в синем костюме, с зачёсанными назад влажными волосами уже входил в библиотеку.
      У барьера стояла какая-то старушка и перебирала книги, видимо, никак не находя ту, на которой можно было бы остановить свой выбор. Людмила Александровна сидела за столом и что-то писала. Увидев Ипполита, она тотчас же встала и, приложив палец к губам, пошла куда-то между полками.
      Ипполит пошёл за ней и очутился в маленьком заставленном полками закутке. Здесь он никогда ещё не был. Множество книг в самых различных переплётах, а некоторые в простых обложках окружали его со всех сторон. Усаживаясь по приглашению библиотекарши на низенький табурет, он мысленно приготовился терпеливо выслушать любые её отчитывания.
      Но Людмила Александровна села рядом с ним на такую же низенькую табуретку, подняла с пола перевязанную бечёвкой кипу книг и положила к себе на колени. Потом развязала бечёвку, выбрала одну из книг и передала её Ипполиту.
      — Вот. Специально для вас отобрала. Макаренко. Превосходная книга!
      Ипполит прочёл заглавие, перелистнул несколько страниц.
      — Зачем мне нужен Макаренко? Это же для родителей.
      — Вам нужна не одна эта книга, — заявила библиотекарша. — А его полное собрание. Вот получайте это.
      И она передала оторопевшему молодому человеку ещё несколько объёмистых книг. Из всех книг торчали белые узенькие полоски бумаги.
      — Я отметила самые важные для вас места.
      Ипполит неуверенно спросил:
      — Это всё мне? Я должен их прочесть?
      — Не только прочесть. Прочесть это мало! Про-ра-бо-тать! Осмыслить!
      Потом она протянула ему ещё стопку книг.
      — А это уже специально по спорту. Тут вы найдёте, как спортсмен должен вырабатывать в себе спокойствие, выдержку...
      — Вы насчёт вчерашнего? — живо спросил Ипполит.
      — Не насчёт вчерашнего, а насчёт завтрашнего!.. Ещё вы прочтёте в книгах, как ребята должны бороться за высокие отметки в школе. Это для юных спортсменов — первое дело. А вот ещё журналы. Здесь вы найдёте всё по технике и тактике футбола. Почитайте, сделайте выписки, покажите ребятам. Вот эти журналы можете резать сколько угодно.
      — Как резать? Портить журналы? — недоумевая спросил Ипполит.
      — Ничего. Это у нас в библиотеке лишние экземпляры.
      Ипполит встал и начал складывать полученную литературу, потом перевязал всё бечёвкой.
      — Большое спасибо... Только когда же я их всё прочту?
      — Сегодня вечером, завтра, послезавтра...
      Ипполит жил в общежитии. В этот вечер никого из товарищей по комнате не было — они работали в вечерней смене.
      Положив пачку с книгами на подоконник, он снял пиджак, рубашку и остался в одной майке. О книгах библиотекарши решил сейчас не думать, имелись дела поважнее — надо было готовиться к экзаменам.
      Около одиннадцати часов разделы по физике, которые он наметил на сегодняшний вечер, были проработаны. Очень хотелось спать — завтра нужно было работать в утренней смене. Ипполит сладко потянулся — и вдруг его взгляд упал на подоконник, на лежавшие там книги, из которых высовывались бумажные хвостики. Сколько же времени потратила библиотекарша, чтобы просмотреть всю эту кипу и разложить вот эти смешные хвостики по нужным страницам! Может быть, она вчера оставалась допоздна в библиотеке, чтобы сделать всё это. А ведь никто её не просил, не заставлял. Сама, по своей охоте. И сделала только потому, что считала это очень нужным... С грустью Ипполит посмотрел на кровать, даже зевнул, и всё же потянулся рукой к подоконнику. Взял наугад из пачки первую попавшуюся книгу,
      раскрыл заложенную страницу и начал читать. Потом вынул тетрадку и стал переписывать в неё выдержки из прочитанного.
      После полуночи пришли оба его соседа. Один из них, вытирая руки полотенцем, подошёл к столу, взял у Ипполита книгу, перелистал её:
      — Ты что же, в самом деле хочешь стать профессором?
      — Не трогай его, — засмеялся другой, — он готовится в Высшую тренерскую школу!..
      — Давайте, ребята, ложитесь и не мешайте, — сердито сказал Ипполит и стал завешивать газетой лампу...
      Так было несколько вечеров. Он старался не нарушать графика подготовки к экзаменам, который сам себе установил. Выполнив же задание, сразу принимался за спортивные книжки. Один раз после работы товарищи позвали его в кино — отказался. В другой раз в фабкоме ему предложили билеты в цирк — тоже не пошёл...
      Наконец наступил день последнего экзамена. Наступила и минута, когда ему поставили за ответ хорошую отметку. Он вышел из здания техникума с желанием пойти куда-нибудь в кино или в цирк или просто вернуться к себе в общежитие и лечь спать. Но он не пошёл ни в кино, ни в цирк, не лёг он и спать. Вместо всего этого сел в троллейбус и поехал к Грибному переулку. А через полчаса уже сидел на той же скамейке, на которой сидел несколько дней назад, и к нему со всех сторон сходились и сбегались ребята.
      — Мы не думали, что вы сегодня придёте, — как всегда не очень кстати выпалил Агей.
      — Я и сам не думал, — ответил Ипполит. — Освободился от экзаменов и зашёл. Как вы тут живёте, хочу посмотреть.
      — А мы тут, товарищ Дугин, знаете, что решили? — сказал Валя — Мы хотим выпускать стенную газету. А Володя будет главным оформителем, он у нас хорошо рисует.
      — Предложение интересное, — согласился Ипполит.
      — И все наши дела будем описывать в газете, — добавил Андрюша.
      — А как же вы решили назвать её? — поинтересовался Ипполит.
      — Об этом мы ещё не думали, — сказал Валя.
      — Назовём её «Штрафной удар», — посоветовал Петя.
      — Нет, нехорошо, — возразил
      Володя. — Разве там только недостатки будут описываться? Лучше назвать «Меткий удар».
      — Это ты о себе так говоришь? — усмехнулся Вася. — Мы знаем твои «меткие» удары.
      — Лучше давайте назовём «За меткий удар», — предложил Валя. —
      Если прочитать быстро, то получится слово «заметки». Совсем газетное название. Само за себя говорит — пишите, мол, заметки.
      — Нет, я стою за своё предложение, — настаивал Володя. — «Меткий удар» можно понять двояко: меткий удар футболиста и удар, нанесённый газетой по всем, кто против футбола.
      — Может быть, — спросил Ипполит, — назовём газету так: «В нашу пользу»? Скажем, вышел очередной номер газеты — это ещё один удар в нашу пользу, в пользу нашего коллектива, в пользу наших занятий...
      — А выйдет десять номеров, — значит, десять — ноль в нашу пользу, — подхватил Володя, уже успевший, видимо, представить, как это будет выглядеть в заголовке.
      — Конечно, в нашу пользу, а не в пользу «тихарей», — обрадовался Вася. — Правильное название!
      — Стенные газеты всегда пользу приносят, — самокритично произнёс Тихон Максимович. — Вот у нас была заметка о том, чтобы двор поливать не один раз, а два раза в день. Теперь я так и делаю. И смотрите — пыли стало в два раза меньше.
      — Значит, принято предложение? — заключил Ипполит.
      — У меня есть ещё одно предложение, — сказал Саша. — Мне брат рассказал, что у них на корабле ведётся судовой журнал. В нём записываются все события, которые произошли за день. Всё подробно записывается. Вот бы нам завести такой журнал, и в нём...
      Его перебил Гриша:
      — Надо будет выпускать специальные «молнии». У мамы на фабрике всегда выпускаются «молнии»...
      — Хорошо бы нам сочинить специальную песенку, — предложил Володя. — Чтобы петь её перед игрой.
      — Ты запоёшь — все разбегутся!
      — Пускай противники разбегаются!
      — Хорошие предложения, ничего не скажешь, — согласился Ипполит. — Так мы создадим неплохую футбольную команду. А? Как вы думаете?
      — Конечно, — авторитетно заявил Агей.
      — Вот так-то, ребята. А на будущий год мы станем членами клуба «Кожаный мяч». Такой существует при газете «Пионерская правда». И будем участвовать во всесоюзных соревнованиях на приз этого клуба.
      — Вот здорово! — воскликнул Агей.
      — А через два года, — продолжал Дугин...
      — Через два года я перейду в седьмой класс, — мечтательно произнёс Агей.
      — А наша команда будет греметь повсюду, — в тон ему произнёс Вася.
      — Греметь не греметь, — охладил его пыл Ипполит, — а многие из вас перейдут в юношескую команду нашего общества. И станут отличными футболистами. А потом и мастерами.
      — Мастер спорта Владимир Чернышёв! — торжественно произнёс Вася и покровительственно похлопал Володю по плечу.
      Все рассмеялись. Но Ипполит сказал сердито:
      — Вот вы все друг над другом смеётесь. А вас, наверное, здорово бьют. Ведь с вашей игрой, с вашим умением и техникой любая команда набьёт вам сотню голов.
      — Если сказать откровенно... — начал Коля, но, взглянув на Васю, осёкся.
      — Если говорить правду... — попробовал вставить своё слово Петя и тоже замолк.
      — Да что вы мямлите! — рассердился Ипполит. — Говорите прямо, бьют вас или нет?
      Вася выдавил:
      — Мы ни у кого ещё не выигрывали...
      — Короче говоря, — решительно сказал Ипполит, — хотите быть настоящими футболистами?
      Вася отстранил рукой Наташу, стояв-
      шую перед Ипполитом, сам стал на её место и торжественно произнёс:
      — Нам очень хочется быть настоящими футболистами.
      И неожиданно, сменив торжественный тон на мечтательный, закончил:
      — Чего только не дал бы, чтобы всыпать «тихарям»!
      Ипполит оглядел стоящих перед ним ребят. Взять хотя бы этого, в тёплой фуфайке.
      По глазам сразу видно, как ему хочется стать футболистом... Или вратарь, заткнувший за пояс огромные перчатки... Только займись с ним!.. А другие? Вот тот, с веснушками, кажется, Андрюша... Или Валя, на которого все нападают только за то, что он старается сыграть как можно лучше. А эти трое и их главарь, который стоит сейчас перед ним, геройски выпятив грудь...
      — Словом, ребята, будете вы хорошими футболистами, — заявил Ипполит.
      Мальчики радостно загудели.
      Ипполит поднял руку:
      — Не галдите! Только сразу давайте условимся. Все должны будут соблюдать футбольные правила и порядки. Потому что без этого у нас ничего не получится.
      — Это мы знаем, — подтвердил Петя. — О дисциплине ещё Суворов когда-то говорил...
      — Куда загнул! — усмехнулся Саша. — У Суворова армия была. Там действительно без дисциплины нельзя. А у нас...
      — Брось ты, — оборвал его Валя. — И у нас нельзя без порядка.
      — Значит, договорились, — сказал Ипполит. — Чтобы не ныть потом. Кто не хочет, пусть скажет.
      Он повернулся к Саше:
      — Ну, как ты смотришь?.. Как тебя зовут?
      — Это Козёл, — сказал Агей.
      — Козлов Александр, — представился Саша. — Конечно, я согласен.
      — Они послушные мальчики, вот увидите! — воскликнула Наташа.
      — Это первое, — сказал Ипполит. — Но это ещё не всё. Если вы двоек нахватаете, кто будет в ответе? Ведь на меня все ваши учителя и папы с мамами набросятся. И даже бабушки... У вас есть тут одна такая строгая бабушка...
      — У нас одни пятёрки теперь будут! — закричал Гриша.
      — Шестёрки даже хватать будем! — поддержал его Саша.
      Вася сделал головой знак Пете и Коле. Все трое отошли в сторону, о чём-то недолго пошептались, потом подошли к Ипполиту.
      — Если дело только в отметках, то мы обещаем. Даём обещание...
      — Говори смелее, — подтолкнул его сзади Петя.
      — Будем учиться так, чтобы не было у нас не только двоек... Не только в помине не было двоек...
      Он оглянулся назад, ища поддержки у товарищей, потом выпалил:
      — Чтобы не было и троек! Вот! У Коли, Пети и у... — он глубоко вздохнул и добавил: — И у меня!..
      — Если будет тройка — исключите меня из команды! — воскликнул Коля.
      — Я и сам не приду играть, если у меня появится хотя бы одна тройка! — объявил Петя.
      — Ваша тройка будет теперь без тройки! — воскликнула Наташа. И тут же радостно захлопала в ладоши: — Тройка без тройки! Тройка без тройки! Мы теперь так и будем вас называть — «тройка без тройки»!
     
     
      Шефы пришли во двор
     
      Никогда не было так оживлённо во дворе дома номер пять по Грибному переулку. Ни в одно воскресенье в нём не было так людно.
      За четвёртым корпусом — «направление главного удара». Так называл это место Иван Кузьмич. Сюда пришли ребята с лопатами и граблями и с самого утра возились здесь. Убрали мусор, выкопали ямы, поставили столбы, ямы засыпали, столбы укрепили и покрасили их в синий цвет. Ещё одно такое воскресенье, и две спортивные площадки — футбольная и баскетбольная — будут готовы.
      Наташа уселась на сваленные в стороне доски и ужасно усталым, прямо-таки измученным тоном проговорила:
      — Пока притащат сюда скамейки, можно немного передохнуть.
      Но долго сидеть нельзя. Столько забот! Володя что-то писал на фанерной доске, потом с очень таинственным видом отнёс доску подальше к забору и поставил там её сохнуть. А сам ушёл за скамейками. Надо воспользоваться этим. Какие ещё могут быть у него тайны?
      Наташа вскочила — куда девалась усталость! — и подошла к фан&рной доске. Посмотрела на неё, потом окликнула Петю:
      — Смотри, что они выдумали! «Девять правил футболиста». Ты смотри, что они понаписали.
      Наташа села на корточки перед доской и стала читать:
      — Первое правило. Играть нужно коллективно, то есть почаще передавать мяч друг другу и привлекать к игре партнёров. Второе правило. Играть следует просто, быстро и энергично... Замечательные советы! Надо и нам для баскетбола сделать такую же доску.
      Но тут же махнула рукой.
      — Володя для нас никогда этого не сделает. А потом, наберём ли мы девять пунктов...
      — Зачем обязательно девять? — заметил Петя. — Сколько получится, столько и будет. У Павки Корчагина было одно только правило — прожить так...
      — Во всяком случае, надо не меньше, чем у мальчишек, — перебила его Наташа. — Третье правило. Играть без грубостей...
      Наташа подняла лицо к Пете и тоном, полным деланного сочувствия, произнесла:
      — Это правило вам труднее всего будет выполнять... А что дальше?.. Уважай судью, никогда не оспаривай его решений. Пятое. Не кричи на поле...
      Она не закончила и с криком: «Антон Яковлевич!» — побежала к воротам. За ней не спеша пошёл и Петя.
      — Хорошо, что вы вернулись, Антон Яковлевич! — обрадованно
      воскликнула Наташа. — Мы заходили к вам, не застали. Сейчас всё решим. Мальчики нашего двора поручили нам с Петей заняться вопросом обуви, трусиков и маек...
      — Что такое? Ничего не понимаю.
      Заняться вопросом?
      — Не вопросом, конечно, заняться, а обувью, — уточнила Наташа. — Мальчики договорились, что каждый футболист должен иметь свою пару обуви. Понимаете, специально для футбола. И не новую. Словом, надо взять старые ботинки, починить их и только в них играть. И тренироваться. А свою обувь, в которой ходят в школу, они рвать не будут.
      Антон Яковлевич улыбнулся.
      — За это вам все матери спасибо скажут.
      — Наши пионеры, — продолжала Наташа, — решили организовать мастерскую, чтобы в ней можно было чинить обувь. И просим вас, Антон Яковлевич, скажите, какие нужны для этого инструменты? Самые необходимые, конечно. Родители обещали собрать деньги.
      — Самые необходимые? — переспросил Антон Яковлевич. — Лапа, молоток, железные гвоздики, дратва... Как будто бы все. Кое-какой инструмент я вам смогу дать, чего не хватит — докупите. Могу взять и шефство над мастерской, покажу, как надо чинить обувь.
      — У девчонок, Антон Яковлевич, ещё и швейная мастерская будет, — дополнил Наташину информацию Петя.
      — Размах у вас, я вижу, большой, — рассмеялся Антон Яковлевич. — Если нужно, заходите ко мне, не стесняйтесь. Совет всегда дам.
      — Мы стесняться не будем, — заверила его Наташа.
      Позади раздался крик:
      — Дорогу! Дорогу!.. Посторонитесь!
      Антон Яковлевич, Наташа и Петя отошли в сторону. Мимо них прошла целая процессия: девочки и мальчики несли столы, скамейки, лопаты, грабли, ломы...
      — Вот здесь мы их и установим, — сказал Володя, опуская свой груз на землю. — Это для шахматно-шашечного клуба.
      — Сюда тоже надо будет провести свет? — закричал откуда-то сверху, с лестницы, приставленной к дереву, Серёжка. — Баскетбольную площадку я уже залил морем огня. А как шахматисты? Будут играть в темноте?
      Володя посмотрел наверх:
      — Лучше проведи и сюда лампочку. А то я могу съесть твоего ферзя вместо пешки.
      — Хорошо! Да будет свет и над шахматами! — патетически воскликнул со своей лестницы Серёжка.
      Наташа и Маруся, высокая девочка в очках, расставили по своим местам столы и начали вытирать с них пыль.
      Во двор вошла Лида. Сделала несколько шагов от ворот, оглянулась вокруг. Потом, заметив работающих у столов девочек, направилась прямо к ним: ,
      — Работа кипит?.. Что это будет?
      Наташа не очень дружелюбно посмотрела на незнакомую девушку.
      — Столы будут.
      Лида отошла от девочек, приблизилась к только что вкопанным в землю столбам и притоптала босоножками песок. Посмотрела вверх, на лестницу, где орудовал отвёртками и молотком Серёжка. Потом подошла к забору, где сушилась доска с девятью правилами футбольной игры, попробовала на доске краску. Снова оказалась возле девочек и спросила их:
      — А вы кто такие?
      — Мы — девочки, — не очень находчиво ответила Маруся.
      — Я не об этом спрашиваю. Каким видом спорта занимаетесь?
      — Пока что никаким, — ответила Наташа. — Я...
      Она вдруг замолчала и уже более внимательно посмотрела на девушку. Потом нерешительно сказала:
      — Вы — Лида... Нам о вас говорили. Людмила Александровна сказала, что вы носите чёлку.
      Лида провела рукой по волосам и рассмеялась:
      — Единственная чёлка на всю фабрику!
      — Девочки, это наш тренер по баскетболу, — пояснила Наташа подругам.
      — Что же ты говоришь — наш? — заметила Лида. — Ведь ты не спортсменка.
      — Вы знаете... Мне нужно обязательно стать первоклассной баскетболисткой! Я должна доказать одному человеку, что я не хуже другого человека... Я готова что угодно сделать... Назло ему!
      — Вот первый раз вижу, чтобы спортом занимались назло кому-нибудь, — удивилась Лида. И вдруг воскликнула: — Братцы мои, а мы отстаём...
      — От кого мы отстаём? — удивлённо спросила Наташа.
      — Нам надо тоже доску сообразить. С правилами!
      — Верно! — обрадовалась Наташа. — Только не меньше девяти правил нам нужно.
      — Двадцать сочиним! — уверенно заявила Лида. — Мне тоже надо кое-кому назло сделать... А то кое-кто совсем зазнался... Где нам достать фанеру?
      — Это проще простого! — сказала Наташа. — Иван Кузьмич для чего существует?
      Они пошли по двору. Неожиданно Лида остановилась, взяла Наташу за руку и повернула с ней к цветнику.
      Возле калитки, ведущей в цветник, в нерешительной позе стояли Ипполит и Тихон Максимович. В руках у обоих были лопаты. Тут же стояла тачка. А недалеко от них, на скамейке, с видом постороннего наблюдателя сидел Сергей Иванович.
      Если бы скульптору надо было высечь из камня изваяние человека, оскорблённого в лучших своих чувствах и никем не понятого, более подходящего натурщика ему трудно было бы найти.
      Лиде потребовалось немного времени, чтобы полностью оценить обстановку.
      — Будете пересаживать? — тихо спросила она у Ипполита.
      С опаской глядя на мрачную фигуру на скамейке, Ипполит шёпотом ответил:
      — Будем. Уже есть решение жэка.
      — Здесь бумажка, — подтвердил дворник и хлопнул рукой по карману фартука.
      — А он как? — Лида кивнула в сторону Сергея Ивановича.
      — Сама видишь, — беспомощно протянул Ипполит.
      Лида задумалась. Потом вдруг громко, так, чтобы слышно было на весь двор, заговорила:
      — А вы советовались с настоящим садоводом?
      Она оглянулась вокруг и, словно только сейчас увидела Сергея Ивановича, бросилась к нему и села рядом на скамейке.
      — Сергей Иванович! Им же нельзя доверить такое тонкое дело, как пересадка цветов. Они всё перепортят, переломают... Выручайте, Сергей Иванович!
      Сергей Иванович смотрел безразличным взглядом куда-то вдаль, потом, не поворачивая головы, жёстко сказал:
      — Я не смирился! Я покорился силе — и только!
      И он вынул из бокового кармана пиджака почтовую квитанцию:
      — Вот расписка в сдаче почтового отправления. На имя председателя Всесоюзного общества по охране природы. Я ещё воевать буду! И никого выручать не собираюсь!
      И снова отвернулся в сторону.
      Но от Лиды не так-то легко было отделаться:
      — Но до чего же, Сергей Иванович, удачное вы выбрали новое место для цветов! Куда лучше, чем здесь! А главное — от этого отвратительного мяча подальше...
      Старый садовод удивлённо посмотрел на девушку. Потом пробурчал:
      — Место нашли без меня... Оно, конечно, не такое плохое...
      — Замечательное! И каждый сможет подойти к клумбе, полюбоваться ею, понюхать цветы... И скажет вам спасибо, Сергей Иванович...
      — Чего вы от меня хотите? — сердито спросил Сергей Иванович.
      — Посмотрите, чтобы они не испортили такие чудесные цветы... А без вас они натворят всяких бед... Только и всего что требуется от вас.
      — Лопата есть? — вставая, спросил Сергей Иванович.
      — Есть лопата! — тоже вставая, отрапортовала Лида.
      Она подбежала к Ипполиту, выхватила у него лопату и, сделав ему рукой огромный нос, бросила на ходу:
      — Учись, Поленька, как надо разговаривать со взрослыми!
      Ипполит успел только раскрыть рот, но Лида уже убежала.
      За воротами послышалось гудение автомобильного мотора, потом во двор, тяжело пыхтя, въехал грузовик.
      В его кузове лежали столбы, доски, листы фанеры, какие-то ящики. К спинке кабины был прислонён большой книжный шкаф, тут же стояли стол, стулья, несколько соломенных кресел. А в креслах важно восседали Вася и Коля. Завидев Петю, они что-то ему закричали, потом начали делать знаки, которые могли означать только одно: привезли — во!
      Машина остановилась посреди двора, дверца кабины открылась, и оттуда высунулась Ася.
      — Иван Кузьмич! — крикнула она. — Куда всё везти?
      Подошёл Кузьмич, встал на подножку машины, отчего кузов
      сразу наклонился в его сторону, и молча показал в глубь двора. Ася что-то сказала шофёру и вышла из кабины. Вслед за ней показалась
      Таня, в руках у неё были две большие, перевязанные бечёвками пачки книг.
      Автомашину со всех сторон обступили ребята, подошли взрослые.
      — Для чего нам нужны кресла? — поинтересовался Агей. — А, понятно! После каждого гола будем отдыхать в них!
      — Кресла мои! В читальне их поставим, — ответила Таня. — И, пожалуйста, никуда их не носите.
      — Не бойся, никто их не тронет, — заверил её Гриша. — А вот футбольных ворот я что-то не вижу.
      — Есть, всё есть, — успокоила его Ася.
      Худощавый мужчина в очках подошёл к грузовику, вытянул длинную шею и заглянул в кузов.
      — Гамаков я действительно не вижу.
      Затем повернулся к Асе и торжественно провозгласил:
      — У вас будет гамак! Я отдам вам свой.
      Окинул всех взглядом, проверяя произведённое впечатление, и добавил:
      — Могу дать и детские качели! Нужно?
      — Всё нужно! — ответила Ася. — Всё берём охотно и с большой благодарностью.
      Неожиданно над площадкой зажглись электрические лампочки. Их свет в блеске яркого полуденного солнца казался совсем жёлтым. Горели они недолго и, раза два мигнув, погасли.
      — Есть контакт! — раздался сверху довольный голос Серёжки.
      — Какой молодец Сергей! — тихо сказала Наташа Тане.
      — Он мастер на все руки, — с гордостью ответила Таня.
      Во двор стремительно въехала «Волга». Машина развернулась, потом пронзительно завизжали тормоза, и, ещё не успела она остановиться, как из кабины высунулась голова Санько.
      — Кто здесь старший? — крикнул он и, не дождавшись ответа, быстро выскочил из машины. — Чего вы всё плачете — никто вам не помогает, никто для вас ничего не делает? Будет у вас кирпич!..
      — Какой кирпич? — спросил Иван Кузьмич.
      — Битый кирпич! Дом ломают!..
      — Ну и пусть себе ломают на здоровье.
      Санько в нетерпении снял с головы кепку, почесал взлохмаченные волосы и снова нахлобучил её на затылок.
      — А для чего нам кирпич нужен? — спросила Наташа.
      — Опять двадцать пять! — рассердился Санько. — Для чего, зачем, почему... Да спросите любого баскетболиста, можно ли играть на площадке, если её не утрамбуют молотым кирпичом!
      — Говорите, что нужно делать? — спросила Ася.
      — Известно что — ответил Санько. — Кварталов шесть отсюда, возле пожарной каланчи, ломают дом. Шофёры из нашего гаража, дружки мои, вывозили битый кирпич на свалку. Я как узнал — к прорабу. А там осталось его уже кот наплакал — на одну машину. Надо сейчас же посылать за ним. Пусть ребята принесут.
      — Теперь понятно, — сказала Ася и повернулась к мальчикам. — Вам ясно, что от вас требуется?
      ответил за всех Вася. — При чём тут мы?
      — Как при чём? — удивилась Ася.
      — Мы играть в баскетбол не будем.
      Пусть они и носят.
      — Только о себе думают, — возмутилась Наташа. — А мы разве для вас ничего никогда не делаем?
      — Ну, братцы мои, — рассердился и Иван Кузьмич. — Так рассуждать нельзя! Отчего я тут бегаю, волнуюсь? Лежал бы лучше дома на печке... Ведь я не буду играть, а работаю...
      — Ваша должность такая, — сказал Коля.
      — Ну, это действительно никуда не годится, — сказала Лида. — Что за эгоизм такой! Все друг для друга делают. И вы должны сделать для девочек. Не будут же они таскать тяжести.
      — Ладно, смилостивился Вася. — Что от нас требуется?
      — Не совсем,-
      Девчонки будут играть.
      Иван Кузьмич засунул руку в карман, позвенел там ключами, потом вынул один и протянул Тихону Максимовичу.
      — Пойдите, Тихон Максимович, дайте носилки, и побыстрее, тут время не терпит...
      В это время с улицы во двор вошла Анастасия Ивановна. Она, конечно, остановила Колю, узнала, куда и по какому делу они идут всем скопом, и тут же отчитала всех:
      — А стирать ваши костюмы кто будет? Бабушки?.. Сейчас же ступайте, чего-нибудь наденьте на себя... Ты, Колька, возьми в шкафу отцовские брюки, старые. С заплатой на левой коленке которые...
      Но Коля уже не слышал её. За ним побежали домой и другие ребята.
      Санько с видом человека, совершившего необычайно благородный поступок, прислонился к дверце машины.
      — Баскетбольная площадка без кирпича — всё равно что пирог без начинки, — философски изрёк он.
      — Никуда не годится площадка без кирпича, — согласился с ним дворник и пошёл за мешками.
      Через открытые окна донеслись первые позывные звуки футбольного марша.
      — Ого! Пять часов! — сказал Иван Кузьмич, — «Спартак» — «Динамо»... Спартак набьёт им, это без сомненья! Хотя...
      — Я не разбираюсь в этих командах. Не знаю даже, за кого болеть, — сказала Ася и посмотрела в сторону дома. — Что это ребята так долго возятся?
      Санько вскочил.
      — Какого чёрта они там! К тёще в гости собираются или куда ещё... И дел всего на три минуты!
      Но прошли три минуты, потом ещё три и ещё пять... А ребят всё не было.
      Голос футбольного комментатора уже успел рассказать о переполненном стадионе, о составе команд, назвал фамилии судей. В репродукторы слышно было, как взволнованно шумит стадион.
      Ася приложила руки ко рту в виде рупора и громко крикнула:
      — Ребята!.. Мальчики!.. Что же вы!
      Никто не откликнулся.
      — Тогда я поеду, — раздражённо сказал Санько. — Нет их, ну и чёрт с ними!
      Сверху, со столба, раздался голос Серёжки:
      — Не придут они. Ведь Цыбак и Валька расселись у телевизоров. Разве оторвёшь их теперь?
      И он спустился вниз.
      — Что же это получается? — неожиданно возмутилась Анастасия Ивановна. — Вы для них стараетесь, печётесь о них. А сами они для себя ничего не хотят сделать! Им бы только удовольствие получать!.. Сейчас я их всех обойду и притащу сюда!
      Ипполит стоял неподвижно. Потом глухо произнёс:
      — Да я бы их...
      — Спокойствие! — сказал, улыбаясь, Серёжка. — История рассудит этих бездельников. Но из всякого положения есть выход!
      И, продолжая улыбаться, он подошёл к Тихону Максимовичу, взял у него носилки.
      — Девочки! Кто пойдёт со мной? Не пропадать же драгоценному строительному материалу! Покажем этим лодырям!
      Таня восхищённо воскликнула:
      — Мы с тобой, Серёжа!
      И выразительно посмотрела на Наташу. Но та даже не повернула головы. Она, не отрываясь, смотрела на окна домов, откуда сейчас доносился гул стотысячного стадиона.
      — Я думаю, и для меня работа найдётся, — сказала Ася, подошла к машине и раскрыла дверцу. — Довезёте нас?
      — Обязательно. Вас и ещё троих девчонок возьму. А остальные дойдут.
      — Ия пойду с вами! — неожиданно решила Анастасия Ивановна. — Пускай Колька видит! А то ему всё удовольствия подавай! Только сбегаю, переоденусь.
      — Я бы тоже с вами, но одышка, — развёл руками Иван Кузьмич.
      Наташа подбежала к Ипполиту:
      — Товарищ Дугин!.. Надо свистать всех вниз!
      — Как это свистать вниз? — удивился Ипполит.
      — Вот так.
      Наташа вставила два пальца в рот и с силой подула. Но ничего, кроме негромкого шипения, у неё не получилось.
      — Вот так. Свистите, только сильнее, как можно сильнее.
      Ипполит протяжно свистнул, заглушая доносившиеся из репродуктора крики зрителей.
      — Ещё раз!
      Дугин свистнул ещё раз. Прошла одна-две минуты. Из всех дверей начали выскакивать мальчики.
      — Очень интересная игра, — сказал Вася. — Оторваться трудно... Ну, куда нужно идти?
      Никто ему не ответил.
      Наташа молча переводила взгляд с одного мальчика на другого. На Вале были огромные резиновые сапоги, какие носят обычно строители, на Васе топорщился большой отцовский комбинезон. Петя был в кожаной, тоже не по росту, куртке, Андрюша — в старой ватной стёганке.
      — Петька! — крикнула вдруг Наташа. — Снимай куртку! Быстро!.. Валька, давай свои сапоги! Васька, давай комбинезон. Он подойдёт...
      — Кому подойдёт? — недоумённо спросил Вася.
      — Колиной бабушке! Она идёт вместо него за кирпичами!.. Быстрей снимай!
      — Уж и посмотреть футбол нельзя, — хмуро сказал Вася. — Разоралась тут!
      — Бабушка и все взрослые идут за кирпичами... Для нас, понимаете! А вы можете смотреть на свой футбол!.. Никому вы не нужны.
      Ребята стояли молча, некоторые уставились глазами в землю, а кое-кто вдруг заинтересовался тем, что происходит на крыше.
      — Мы думали... — начал Коля. — Мы думали, за полтора часа кирпич никуда не денется...
      — Плохо думали... — сказал Ипполит.
      — Ну ладно, — вмешалась в разговор Ася. — Что было, то было. Теперь надо быстро всё исправить.
      — Одним словом, ребята, слушай мой приказ! — скомандовал Вася. — Налидоли илидтили!
      — И без вашего «ли» понятно, что все вы лодыри и... — голос Наташи оборвался, и она отвернулась в сторону.
      Вася подошёл к Санько:
      — Езжайте. Только медленнее. Покажете нам, где этот кирпич!.. Ребята, айда!
      — И Вася, схватившись обеими руками за борт, легко, по-спортивному, перемахнул через него. Забрались в кузов и остальные ребята.
      Мотор загудел, машина развернулась и медленно поехала к воротам.
     
     
      «Тройка с тройкой»
     
      Когда на сердце тяжело, где можно успокоиться, как не в душной тесноте заброшенного гаража! Здесь можно обсудить любое, самое безвыходное положение, собраться с мыслями, обдумать план действий.
      Наташа сидела на досках, положив на них носовой платок. Таня стояла рядом. Петя устроился на банке из-под бензина. Неудобно, конечно, банка всё время шаталась, ноги приходилось поджимать под себя, но разве сейчас до удобств. Коля прислонился к косяку открытой двери. Вася ходил по гаражу, — сделает шаг туда, шаг обратно, потом два шага в сторону.
      — Надо, ребята, как-нибудь договориться. Дугин ведь скоро придёт, — напомнил Петя.
      Вася остановился и решительно произнёс:
      — Что тут договариваться. Идти на тренировку — и всё!
      — У тебя, Вася, всё в повелительном наклонении, — сказала, едва сдерживая себя, Наташа. — Поймал тройку и в ус не дует. И даже не хочет понять, как всё это серьёзно.
      — Серьёзно! — презрительно скривил губы Вася. — Наобещали сгоряча — и только! Из-за этого отказаться от тренировок просто глупо.
      — Раз ты дал слово, Вася, — наставительно проговорила Таня, — надо его держать. Это не по-комсомольски...
      — Вася у нас лучший игрок, — прервал её Петя и качнулся на своей банке в сторону Наташи.
      — Ой, не пачкай меня! — в испуге вскрикнула девочка.
      Но Петя даже не повернул головы в её сторону и продолжал:
      — Надо взвесить, что лучше для нас — чтобы Вася из-за какой-то бессмысленной тройки не играл в футбол или не обращать на неё никакого внимания...
      — Ведь Дугин о ней не знает, и если мы не скажем ему, то всё обойдётся, — нашёл выход Коля.
      — Дугин — учитель, — назидательным тоном заметила Таня, — а учителей нельзя обманывать.
      — Танька, какая же ты правильная! — вдруг рассердилась Наташа. — Ваське же играть хочется! И ребятам хочется, чтобы Васька играл! Как ты этого не поймёшь!
      Дверь открылась, и в гараж вошёл Тихон Максимович, неся небольшой старенький канцелярский столик. Следом появился Иван Кузьмич.
      — Куда ставить, Иван Кузьмич? — спросил дворник, опуская свою ношу на землю.
      Иван Кузьмич осмотрелся:
      — Ставь посредине. А всю эту дребедень надо выкинуть. Здесь будет штаб-квартира футбольной команды.
      Он подошёл к наваленным в углу ящикам и мешкам, поправил один из них, потом сказал:
      — Вы, ребята, следите, чтобы ничего не растаскали. А то покупать вам больше ничего не будем.
      Вася порылся в кармане, вытащил оттуда новенький блестящий ключ, затем снова запустил руку в карман, вынул несколько монет.
      — Вот, Иван Кузьмич, второй ключ. Сразу после школы зашёл в мастерскую, при мне и сделали. Возьмите сдачу.
      — Видите, захотели второй ключ, пожалуйста, — второй ключ, — благодушным тоном проговорил Иван Кузьмич, беря у Васи ключ и деньги и передавая их дворнику.
      — Конечно, им без своего ключа совсем неудобно было, — сказал
      Тихон Максимович. — Просто надоели! Ведь каждую минуту бегали ко мне за ним...
      Иван Кузьмич направился к выходу, но, заметив старую банку, на которой только что сидел Петя, остановился и, обращаясь к дворнику, распорядился:
      — Сегодня же надо будет убрать всю эту дребедень!
      Тихон Максимович взял с земли бочонок с остатками извести и вышел из гаража. Покряхтывая, Иван Кузьмич последовал за ним.
      Вася по-хозяйски сдунул со стола известковую пыль, высыпавшуюся из бочки при неловком движении дворника, так же по-хозяйски отставил в сторону банку из-под бензина. Потом подошёл к ящикам в углу и таким же движением, как делал это Иван Кузьмич, переставил один из них. И озабоченно сказал:
      — Надо, чтобы здесь был полный порядок. Слыхали, как он сказал? Штаб-квартира!.. А вы тут хотите, чтобы я рассказал про тройку! Да плевать мне на эту тройку, если уж на то пошло!
      — Ты не на отметку, ты на данное тобой слово плюёшь! — возмущённо сказала Таня. — Ведь это же просто некрасиво...
      Вася подлетел к ней:
      — Знаешь что... Не рассуждай здесь... А то вылетишь как пуля отсюда... К своему Серёжке.
      — Ну и что же? Ну и вылечу! А Сергей в тысячу раз и лучше и умнее тебя! Ведь вы все разбежались по телевизорам, а он один...
      Она не договорила, круто повернулась и, ни на кого не глядя, вышла из гаража.
      — Ребята, половина шестого! — вдруг воскликнула Наташа, посмотрев на наручные часики. — Вы тут расселись, а, может, Дугин пришёл уже и ждёт вас.
      — Аккуратные люди приходят всегда точно в срок, — заметил Петя. — На железной дороге даже есть такое правило, если машинист приведёт поезд раньше расписания, ему попадает.
      — Всё равно. Надо выходить, — согласился с Наташей Вася.
      Наташа и мальчики выбежали из гаража. Вася закрыл дверь на
      замок, для верности несколько раз дёрнул его и только тогда побежал за всеми.
      У ворот уже собрались все ребята и с нескрываемым волнением смотрели в конец переулка, где стояла жёлтая повозка с большой надписью «Хлебный квас» и откуда должен был появиться Дугин.
      — Не пришёл ещё? — спросила Наташа.
      — Вон идёт, — указал Саша на полного пожилого мужчину, который шёл по противоположному тротуару.
      Девочка сначала с любопытством посмотрела в указанном направлении, потом обиженно сказала:
      — Не остроумно! Просто даже глупо!
      Вася подошёл к Агею:
      — Иди на угол, как увидишь его, сейчас же дай знать.
      — Там очень солнце печёт, на углу, — заскулил мальчик. — Мне нельзя долго быть на солнце. Веснушки...
      — Встанешь в тени, — прервал его жалобы Вася. — А против веснушек есть крем, спроси у Таньки, как он называется.
      Агей нехотя отправился на свой пост.
      Наташа снова посмотрела на часики.
      — Уже без четверти, — сообщила она Васе. И тут же добавила: — Вообще, ребята, до его прихода осталось полчаса. На пятнадцать минут разрешается запаздывать. Это даже не считается опозданием.
      — Это где, в английском парламенте такие законы? — рассмеялся Гриша. — Дай мне записку, что есть такое правило. А каждый день в школу буду приходить на полчаса позже...
      Вася снова посмотрел на угол, затем пошёл во двор.
      В стороне, возле водопроводного крана, стоял Андрюша и бил головой по мячу: подбросит его вверх, ударит головой, а мяч летит не в ту сторону, куда Андрею хотелось. И всякий раз мальчик бежал за ним, снова подбрасывал вверх, снова ударял — и опять неудачно.
      Вася остановился невдалеке, некоторое время понаблюдал за неуклюжими движениями товарища, затем рассмеялся:
      — Всё равно у тебя ничего не получится, Андрей. Сколько ни бей — не будешь футболистом. Нет у тебя футбольной жилки.
      Андрюша повернул к Васе покрасневшее от натуги лицо, хотел что-то ответить, но вместо этого молча взял мяч с земли, снова подбросил вверх и ударил по нему головой.
      Подошёл Валя, поставил на скамейку ногу и, завязывая шнурки на ботинке, сказал:
      — Не все же такие талантливые, как ты, Васька?
      Вася самодовольно улыбнулся:
      — Таланта у меня, конечно нет, но способности футбольные имеются.
      Затем выхватил у Андрюши мяч, подбросил его вверх и крикнул:
      — Бью в это дерево.
      Он ударил. Но Валя перехватил обеими руками мяч на лету и вернул его Андрюше. Потом повернулся к Васе.
      — Ну и что ты хотел этим доказать?
      — Хочу доказать, что мяч может летать.
      Андрюша положил мяч на скамейку, направился к водопроводному крану и подставил под него голову.
      Валя тихо сказал Васе:
      — Видишь, парень хочет научиться играть, а ты над ним всё подсмеиваешься.
      — А какое тебе, собственно говоря, до этого дело? — начал сердиться Вася.
      Подошли другие ребята.
      — Ты думаешь, Васька, что, кроме тебя, никто у нас не умеет играть. И вообще, по-моему, ты порядочный хвастун, — вызывающе сказал Саша.
      — Что ты сказал! Повтори-ка! — надвинулся на него Вася.
      Саша на всякий случай снял с рук кожаные перчатки и протянул их Вале:
      — На, подержи.
      Валя сразу положил перчатки на скамейку и стал в боевую позицию рядом с Сашей.
      — Повтори, что ты сказал, — продолжал наступать Вася.
      — Пусть только повторит! — угрожающе заявил Петя и для большего устрашения поплевал на ладони.
      — Он сейчас забудет, что хотел сказать, — крикнул Юрка, вразвалочку подходя к спорящим.
      Выразительно глядя на Сашу, вышел на линию боя и Коля.
      — Повторю, если захочу, — произнёс Саша, но своей угрозы в исполнение не привёл, понимая, что численный перевес пока на стороне противника.
      Стряхивая воду с мокрой головы, Андрюша посоветовал:
      — Пойдите лучше под кран, смочите себе головы.
      Но его благоразумный совет запоздал — быстрым движением Вася схватил Сашу за шею и стал пригибать вниз.
      Во двор вошли никем не замеченные Ипполит и Агей. Ипполит приблизился и схватил сзади Васю за руку.
      — Кто там ещё лезет? — крикнул, не оглядываясь, Вася.
      Ипполит с силой рванул его руку и отвёл её в сторону.
      — Что это, разминка?
      — Не разминка, а заминка, — ответил, посмеиваясь, Юрка.
      — Это Васька всё задирается, — стал пояснять Валя. — И над Андрюшей всё смеётся.
      Ипполит повернулся к Васе.
      — Что это, правду про тебя говорят?
      Вася ничего не ответил.
      — Хвастун он, этот Васька, — немного осмелев, сказал Саша, поглаживая рукой шею.
      — Ладно, ребята, пока всё, — сказал Ипполит, направляясь к скамейке. — Потом разберёмся.
      Он сел на скамейку. Его со всех сторон окружили ребята, стали с шумом рассаживаться на скамейке, на траве под деревом, прямо на земле.
      — Мы мяч зашнуровали по вашему способу, — сообщил Агей.
      Вася ткнул с силой его в спину и зло прошептал:
      — Растяпа!.. Не предупредил!..
      Коля подошёл ближе к Ипполиту и сказал:
      — Андрюша даже тетрадку принёс, будет записывать всё. Покажи, Лимон!
      Андрюша вынул из-за пояса толстую тетрадь в чёрном коленкоровом переплёте.
      — К нам пришли ещё двое ребят, из дома тринадцать, — сказал Петя. — Они тоже хотят играть. Вот они...
      Ипполит смотрел на ребят и ничего не говорил. Ему вспомнились все те полезные и умные книги, которые перечитал он в течение последних вечеров. В них было много ценных советов — как вести занятия, чтобы не перегружать школьника, как сочетать успехи в спорте с успеваемостью в школе и другие. А сколько за эти вечера было продумано вариантов первого занятия! Какие только ни приходили в голову первые фразы, проверялись интонации, какими они должны быть сказаны, жесты, их сопровождающие... Сейчас всё это показалось ему ненужным. И он просто спросил:
      — Кто из вас уже приготовил уроки на завтра?
      Агей поднял руку:
      — Агей не считается! — заметил Саша. — Он в четвёртом классе, им задают мало уроков.
      — Половину заданий я приготовил, — сказал Валя, — а остальные буду делать вечером.
      — А я все вечером буду готовить, — сознался Гриша.
      На скамейку подсел Тихон Максимович. Покачал головой:
      — Да они, пока не набегаются до беспамятства, ни за что за книги не сядут.
      — Тогда, товарищи, давайте договоримся, — решительно заявил Ипполит, стараясь придать своему голосу как можно больше твёрдости. — Договоримся с самого начала. Придёте из школы — отдохните, пообедайте, погуляйте. Помогите родным по хозяйству — и за уроки. Пока не сделаете, даже не думайте о футболе. После игры тоже требуется отдых. А какой тут отдых, если надо приниматься за уроки? Такой заведёте у себя порядок — лучше будете заниматься, лучше будете играть.
      — Это верно, — согласился Саша. — Когда я знаю, что мне ещё надо учить уроки, я всегда пропускаю много голов.
      — Ты и по субботам, когда не надо ничего готовить на завтра, тоже пропускаешь много мячей, — уколол товарища Гриша.
      — А часто вы играете в футбол? — спросил Ипполит и посмотрел на Валю. — Вот ты, например.
      — Семь раз в неделю. По три-четыре часа, иногда и больше.
      — А если бы в неделе было восемь дней, так они все восемь дней играли бы, — вставил Тихон Максимович.
      — Играли бы все восемь, — чистосердечно признался Валя.
      — Я сам когда-то был такой, — неожиданно рассмеялся Ипполит. Но тут же прервал смех, нахмурился и нарочито строго сказал: —
      Очень плохо! Гораздо лучше, когда играешь не каждый день. Играть слишком часто прежде всего вредно для здоровья. А потом — в футболе очень важное значение имеет быстрый темп. Если будете переутомляться, быстрого темпа никогда не дадите... Так что договоримся и по этому пункту — играть не чаще четырёх раз в неделю.
      Внезапно густо покраснев, Андрюша застенчиво спросил:
      — А откуда взять этот темп? Ведь мы не бегуны...
      — Жаль, что не бегуны. Кстати, кто из вас имеет спортивный разряд? Футболист должен быть разносторонним спортсменом.
      — Два-три человека у нас найдутся, — сказал, оглядывая товарищей, Коля. Потом самокритично заявил: — У меня лично пока ещё нет.
      — Вот вы в прошлый раз говорили, товарищ Дугин, — высунулся вперёд Агей, — что нам придётся много тренироваться...
      — По этому поводу, — прервал его Петя, — я хочу рассказать вот что. Недавно я слышал, как в клубе репетировал духовой оркестр. Он целый час повторял несколько тактов одной песни. Целый час одно и то же.
      Саша кивнул в сторону дома:
      — Вон в том окне живёт Стёпа. Он учится в ремесленном. И поёт в хоре во Дворце культуры трудовых резервов. В свободное время поёт какие-то упражнения — гаммы. Букву «а» тянет на разные лады. Моя мама просит его: «Стёпа, ты бы хоть немного отдохнул. И дал нам отдохнуть. Больше нельзя выдержать». А Стёпа отвечает маме: «Это упражнения для постановки голоса, без этих гамм не будешь певцом».
      Подошёл Володя. Прислушался к тому, что говорят, потом глубокомысленно наморщил лоб, подтянул штаны и привёл ещё более убедительный пример:
      — Когда я учил Маришку служить, я её тысячу раз заставлял делать одно и то же...
      — И, между прочим, она до сих пор служить не умеет, — насмешливо отозвался Вася.
      Ипполит даже не улыбнулся:
      — Ну, насчёт собаки ты немного перехватил. У нас здесь, конечно, дрессировки не будет. Просто будем не только играть, но и заниматься всякими упражнениями. Будем заниматься футбольными гаммами. Даже больше будем их разучивать, чем играть.
      — Буду я тратить время на всякие гаммы! — сказал Юрка и поднялся с травы. — Без меня, товарищи!
      Он помахал рукой и добавил:
      — Когда играть будете, позовёте меня.
      И пошёл по двору.
      Ипполит крикнул ему вслед:
      — Никогда никто тебя не позовёт, можешь не рассчитывать.
      — Адью, товарищи! — крикнул уже издали Юрка.
      — Не обращайте на него внимания, товарищ Дугин, — снова мгновенно краснея, проговорил Андрюша.
      — Будем тренироваться сколько нужно, — твёрдо заявил Вася. — Спустите с нас семь шкур, — только бы обыграть «тихарей». Это моя самая заветная мечта!
      — Сильный противник, — подтвердил Володя. — Я кое-что повидал, когда был у них. Всё очень основательно у ребят. Далеко они пойдут, вот увидите!
      — Вот мы их и вызовем на соревнование, — предложил Ипполит. — Даже этим летом. Проверим себя. А сейчас нам надо выбрать капитана. Он будет следить за порядком, в случае чего — заменит меня, будет наблюдать за тренировками. Словом, вам понятно?
      — Понятно, понятно! — ответили все хором.
      — Кого же мы выберем? — спросил Ипполит, оглядывая ребят.
      Вася оттолкнул в сторону Гришу, потеснил Валю и пробрался
      в первый ряд. Ипполит остановил на нём взгляд:
      — Мне кажется, Вася самый подходящий кандидат... Как насчёт Васи, ребята?
      — Тут спору нет! — решительно заявил Валя. — Он всегда у нас капитанит.
      Агей подтвердил:
      — Кроме Васи, никого и нет!
      Саша невесело посмотрел на своего недавнего врага, но всё же пробурчал:
      — Кого же, кроме Васьки.
      Из дома вышла Анастасия Ивановна и быстро, насколько позволял её возраст, направилась к Ипполиту.
      — Я в окно увидела вас и решила посоветоваться.
      Потом шумно выложила на скамейку большой свёрток, развернула газету и извлекла из неё ярко-красную с синими горошинками юбку.
      — Вот! Нашла у себя в сундуке. Почти не ношеная. Как вы думаете, годится на эти., как они называются...
      — Футболки, — подсказал Саша.
      — Вот-вот, футболки.
      Ипполит пощупал юбку, потом неуверенно сказал:
      — Хороший материал... Только...
      — Что только? — грозно спросила бабушка.
      — Нет, ничего... — стушевался Ипполит.
      — Вот так и скажите. Тут нужен женский глаз... Татьяна! Наташа!
      На зов Анастасии Ивановны к скамейке подбежали обе девочки.
      — Смотрите, модницы, какую замечательную вещь я нашла. На трусы ребятам.
      Наташа разложила на газете широченную юбку, посмотрела на пёструю расцветку и нерешительно, боясь обидеть старую женщину, заметила:
      — Понимаете, Анастасия Ивановна... Чуть-чуть расцветка не такая, как надо. У наших ребят будут белые футболки с синей полосой.
      Бабушка собрала на руку материю и, любуясь ею, заявила:
      — Здесь же есть синие кружочки!
      Потом, видимо, сознавая, что красный цвет всё-таки подавляет синие горошинки, предложила:
      — Тогда перемените форму. Ведь из этой юбки сколько можно сшить футболок!
      — А красивый будет Колька в бабушкиной юбке! — подмигивая ребятам, сказал Саша.
      Коля изобразил руками, будто бы он приподнимает юбку, и церемонно поклонился:
      — Благодарю вас, бабушка, мне мой шлейф мешает забивать голы!
      Все рассмеялись.
      — Бросьте шутить! — крикнул Ипполит.
      Анастасия Ивановна снова посмотрела на Наташу и с сожалением произнесла:
      — Значит, не годится. Ну, ничего не поделаешь. Поищу что-нибудь другое... Говорите, синие трусы?.. Сейчас мы с Лидой всё перероем. Если ничего подходящего не найдём — купим в магазине ситцу.
      Потом так же шумно завернула свою юбку в газету и, ни на кого не глядя, быстро удалилась.
      Наташа посмотрела ей вслед и пояснила Ипполиту:
      — Это самая непреклонная бабушка в нашем дворе. Она раньше футбол не признавала, а теперь видите какая...
      — Вот выбрали Ваську капитаном, будет он у нас распоряжаться юбками! — ехидно заметил Саша.
      Но Вася пропустил насмешку мимо ушей. Он уже видел себя во главе дворовой команды, которая завоевала первенство района, нет не района, а всей Москвы; видел себя на футбольном поле большого стадиона, перед началом игры с ним здоровается судья всесоюзной, нет, международной категории, а вокруг бегают, суетятся, щёлкают аппаратами фоторепортёры; он уже представлял, как в школе и ученики и учителя говорят о нём: «Вот это капитан знаменитых, непобедимых «грибников»... И сейчас ему было в высокой степени наплевать на все Сашкины шуточки — просто парень завидовал...
      Повернувшись к Ипполиту, он деловито осведомился:
      — Кажется, капитану полагается какая-то особая повязка на рукав? Только я не помню, на какую именно руку — на левую или на правую?
      — Будет у тебя повязка. Сразу тебя от всех отличишь, — усмехнулся Ипполит.
      Таня вдруг вышла вперёд:
      — У меня, товарищ Дугин, — произнесла она, неторопливо вплетая ленточку в косу, — есть один вопрос. Не к вам, а к Васе...
      — Что ты хочешь от меня? — опустив голову и не глядя на девочку, глухо спросил Вася.
      Всё так же продолжая возиться с косой, Таня ответила:
      — Я хочу узнать у тебя, Вася... А впрочем, лучше вы у него сами узнайте, товарищ Дугин...
      — Ничего не надо узнавать! — крикнула Наташа.
      — Танька, ну чего ты лезешь? — сердито сказал Володя. — Ведь не твоё же это дело.
      — Позволь, почему это не моё? Такое же моё, как и твоё, как всех других... Вот вы его выбрали, кажется, капитаном...
      — Выбрали, — ответил Ипполит.
      — А почему он ничего не сказал, когда его выбирали капитаном? Почему, Вася, ты молчал?
      — Он больше повязками интересовался, — не преминул вставить Саша.
      — Чего ты, наконец, хочешь, Танька? — глухо сказал Вася.
      — Если ты не знаешь, чего я хочу... Если ты не знаешь, что тебе следовало бы сказать своему тренеру... Тогда, Вася, значит, у тебя в самом деле нет совести...
      — Ему повязка нужна, а не совесть, — не унимался Саша.
      — Ну, стоит ли из-за всякой ерунды, — уже не крикнула, а едва слышно прошептала Наташа. — Нехорошо это, Танька... Разве так товарищи...
      — Что случилось? — вмешался Ипполит.
      Вася стоял, опустив глаза, и молчал.
      — Он по-русски не умеет говорить, — рассмеялся Саша. — Он лучше по-французски вам объяснит.
      — В чём дело, Вася? — продолжал допытываться Ипполит.
      — Он уже сказал, в чём дело, — кивнул Вася на торжествующего сейчас Сашу. — Всё из-за «парле франсэ».
      — «Парле франсэ», — с готовностью перевёл Володя, — это значит — «говорить по-французски».
      — Ну и что же?
      — В прошлый раз, — начал объяснять Петя, — помните, мы обещали, что не будет у нас троек. Помните? А Наташка назвала нас тогда «тройка без тройки»?
      — Помню.
      — Не любит его француженка! — горячо воскликнула Наташа. — Не хочет ему ставить четвёрки.
      — Ну и что же с того, что я получил тройку! — так же горячо заговорил Вася. — Значит, нельзя уже мне играть? А Танька пристала — расскажи и расскажи... Благородства свои разные мне проповедовала!..
      — Так у него же тройка, не двойка, — искренне удивился Агей. — Мне, например, за тройку ничего не бывает.
      — Если бы это по алгебре тройка, — защищался Вася, — или по литературе. А то по французскому. Чтобы из-за этого не играть, смешно даже...
      Таня возмущённо повела плечами:
      — Дело не в тройке! Дал слово — надо держать. Не смог его держать — найди в себе мужество и откажись от удовольствия.
      Ипполит задумался. Таня так верно всё говорила, не подкопаешься. В самом деле, слово надо держать! Но случилась ведь самая настоящая ерунда. Наташа так и сказала — ерунда! Она бы не стала делать из мухи слона... Как тут поступить?
      — У нас везде, ребята, — медленно начал Ипполит, — на заводах, в колхозах люди берут обязательства... Дают слово сделать то или это... Вот и ты, Вася, взял такое обязательство...
      — Так то на фабриках, а то у нас, — усмехнулся Вася. — Равняете наши тройки с планами на заводах...
      Теряя выдержку,
      Ипполит заговорил более резко:
      — Четвёрки и пятёрки — вот наш план!
      А ты что — выйдешь на поле и вместо того, что-
      бы добиваться победы, обрадуешься ничьей? Не будешь драться за самый большой счёт? Какой же ты спортсмен после этого! Какой же ты капитан команды!
      — Да он, чтобы поиграть, кого хочешь обманет! Отца родного обманет, — подлил масла в огонь Саша.
      — С тобой я поговорю потом, — стиснув зубы сказал Вася Тане. — А тебе я могу ответить сейчас...
      Он размахнулся и неожиданно для всех, а больше всего для Саши, сильно толкнул его в грудь. Саша упал. Но тут же вскочил и, наступая на Васю, закричал:
      — Ага! Ты так!.. Ты так!..
      — Сейчас же перестаньте! — приказал Ипполит.
      — Это просто первобытный человек, — сказала, брезгливо посмотрев на Васю, Таня.
      Ипполит молчал. Видно было только, как мышцы на его лице начали медленно напрягаться. И вдруг его прорвало:
      — Гнать тебя надо отсюда!.. За такие проделки!.. И не только из капитанов... Играть ты у нас не будешь!.. Иди, иди, не задерживайся...
      Вася растерянно посмотрел на Ипполита, потом на товарищей. И вдруг охрипшим голосом произнёс:
      — И не буду... Попросите ещё... Найду, где играть и без вас...
      Расталкивая ребят, он пошёл к воротам. Сделал несколько шагов,
      остановился и крикнул:
      — Петька! Колька! За мной!..
      Петя посмотрел вопросительно на Колю:
      — Пойдём, Коль?
      Коля молчал. Он взвешивал все за и все против того решения, которое нужно было принять. С одной стороны, Дугин не гонит их из команды, значит, можно остаться, ходить на тренировки, играть вместе со всеми. А с другой стороны — закон дружбы, надо уйти вместе с Васей. Футбол явно перевешивал... Успокаивая себя тем, что Васька всегда мудрит, что хватит потакать ему во всём, Коля сказал:
      — Товарищ Дугин ведь только Васе не позволил играть... Правда, товарищ Дугин?
      — Что же вы? — крикнул издали Вася. — Давайте сюда!
      Потом сделал несколько шагов назад, засунул руку в карман и
      глухо спросил:
      — Ключи кому отдать? От гаража...
      Саша выдвинулся вперёд:
      — Давай мне.
      Вася молча протянул ему ключ. Потом повернулся к Пете и Коле:
      — Ну что, пойдёте?.. Или здесь останетесь?
      Мальчики переглянулись.
      — Пойдём, Коля, — по-прежнему нерешительно сказал Петя. — Вместе давали обещание...
      Коля исподлобья взглянул на Васю:
      — Не мог выучить урока... А при чём здесь мы?
      На лице Васи появилась кривая усмешка:
      — Товарищи называется... Предатели вы, а не товарищи...
      Он бросил последний презрительный взгляд на бывших своих друзей и широкими Шагами снова направился к воротам. Наташа побежала за ним и преградила ему дорогу:
      — Никуда ты не пойдёшь! Что это ты выдумал!.. Товарищ Дугин, что же это такое?
      Но Вася со злостью оттолкнул её:
      — Не приставай!
      Ипполит вдруг топнул ногой:
      — Всё!.. Какие же вы товарищи?! Бросить в беде друга... Но я научу вас быть товарищами! Вы оба, — он повернулся к Пете и Коле, — идите, друзья хорошие, отсюда. Вам тоже не место в команде... А ты, — он повернулся к Тане, — пришла сюда, перед всеми показала себя... осрамила товарища...
      Он не договорил. Взял со скамейки мяч и вышел с ним на середину двора. Затем скомандовал:
      — Все сюда! Начнём занятия!
      Ребята стремглав бросились к нему. На скамейке остался один только Тихон Максимович. Он было тоже привстал, подчиняясь команде, затем, усмехнувшись, снова уселся на место.
     
     
      Первая рюмка
     
      В школ у обычно шли все вместе — Коля заходил за Васей, вдвоём они забирали Петю. Но сегодня Вася ушёл из дому пораньше — он не мог даже представить себе, как встретится с этими предателями.
      По мере приближения к школе круг людей, которых он ни за что не хотел видеть, всё расширялся.
      Уже выходя из Грибного переулка, он вспомнил вчерашние насмешки Саши — и тот тоже стал ему ненавистен. Возле булочной к Саше присоединилась Танька — ябеда и подлиза. Потом в стане врагов оказалась Наташа — именно она затеяла эту бузу с тройками и четвёрками, а вчера раскричалась, слезу пустила, крокодилову... Заодно
      с ней в неприятельский лагерь перекочевали Гриша с Валей. Почему? Вася даже не собирался над этим задумываться — просто они подпевалы. А когда показалось здание школы, в число «отвратительных типов» был зачислен и Володька — скорее всего, как родной брат первейшей подлизы и ябеды Таньки. Пришёл на память и Агей с его противным преклонением перед этим выскочкой Дугиным: смотрит на него влюблёнными глазами, разинув рот...
      Вася остановился возле деревянного решётчатого забора и стал смотреть на то, что происходит во дворе.
      Несколько женщин вели за руки первоклассников в непомерно больших форменных костюмчиках. Ребята постарше бегали по двору, стараясь «осалить» друг друга портфелями. Степенно шли десятиклассники...
      Шумливыми стайками влетали во двор девчонки... Доносились обрывки фраз:
      — Ты не поверишь, вчера весь вечер мучилась, мучилась... И никак с ответом не сходится...
      — Диктанта я не боюсь, а вот...
      — Пойми, наконец, сероводород надо соединить...
      — Если ты мне не дашь списать, я погибну...
      — Онегин убил Ленского на дуэли и...
      На секунду Васе даже стало жаль себя — все шли в школу, жили такими близкими ему ученическими интересами, а он... Нет, он не может заставить себя пойти в школу. Надо бежать, бежать из этой школы, из дома, из этого города, где всё так живо напоминало о вчерашнем...
      Но куда? В Одессу, и поступить в китобойную флотилию «Слава»?.. В Донбасс, стать шахтёром? На какую-нибудь стройку Крайнего Севера?.. В голове мелькали тысячи вариантов, один заманчивее другого. Но у всех у них был общий недостаток — для того, чтобы добраться до Одессы, Донбасса, Крайнего Севера, нужны были деньги, нужно было...
      А что, если... Он страшно обрадовался этой мысли — до того она была простой и вместе с тем гениальной. Сегодня же, нет, сейчас же он пойдёт к «тихарям»... О, он покажет этому Дугину, на что он способен!.. Он такое сделает, что...
      Вася бросился бежать. Свернул в один переулок, в другой и скоро очутился в Тихом переулке.
      Да, он перейдёт в эту школу, может быть, станет капитаном команды... Не беда, что Толька здесь пока ещё капитан, — он, конечно, вынужден будет уступить ему своё место... Никакие тройки по французскому здесь не будут мешать — в этой школе ребята поумнее и посерьёзнее, не станут придираться к таким пустякам.
      Вася вбежал во двор. Остановился, оглянулся вокруг. А если Толя уже прошёл в класс?.. Ничего, его можно будет подождать.
      В нетерпении Вася стал ходить от ворот к подъезду школы и обратно... Всё хорошо, но как уговорить родителей? Должны же они. в конце концов, понять, что ему просто нельзя оставаться в той постылой школе...
      Около девяти во двор вошёл Толя. Увидев Васю, удивлённо спросил:
      — Ты что у нас делаешь?
      Вася молча взял его за руку и повёл к забору. Покорно следуя за ним, Толя говорил:
      — Нашумели вы, меня впутали... Я с Александром Сергеевичем, с нашим физруком, договорился, и он к вам в школу уже собрался, а у вас, оказывается, такое затевается...
      — Ничего особенного, — угрюмо произнёс Вася.
      — Ну, всё равно, я рад за ваших ребят. Скоро будете нас бить...
      — Слушай, Толька, — перебил его Вася, — ты умеешь хранить тайны?
      — Ещё не проверял себя. Попробую...
      — Я тебе расскажу одно дело. Касается меня лично.
      Он сделал паузу, вобрал в себя воздух и продолжал:
      — Меня выгнали из команды... И выгнали с позором! Ну, я распространяться не буду, отчего да почему всё это вышло. И, между прочим, твоя Наташка тоже свинья порядочная!
      — Во-первых, она не моя. А во-вторых, она не свинья, — сказал Толя и тут же рассмеялся: — Видишь, даже в рифму получилось.
      — Толька, я тебя считал своим врагом... Но вот пришёл к тебе... У меня теперь другие враги. Мне нужно им отплатить. Так, чтобы они
      запомнили на всю жизнь! Я перейду в вашу школу, буду в вашей
      команде... Пускай они там тренируются сколько хотят, шьют форму разную, а я буду у вас... Нас с тобой, Толька, никто не победит!.. Я им покажу, изменникам и предателям!
      Толя внимательно поглядел на говорившего, потом тихо сказал:
      — Если хочешь знать, Вася, в этом деле я тебе не союзник.
      — То есть как? — уставился на него Вася.
      — А вот так. Плохо, что ты связал меня своим словом, а то мы сходили бы вместе с тобой в ваш двор к твоим ребятам. Пусть разберутся, кто предатель и изменник, — ты или они...
      — Ничего не понимаю. К вам хочет перейти в команду сильный игрок...
      — А завтра ты поссоришься с нами и перебежишь к другим? Так ведь?.. Я вижу, ты здорово зол. Пойди, успокойся, выпей водички...
      — Слушай, ты, — вспылил Вася, — оставь свои нравоучения для... СЕоей Наташки... Гуляй с ней и читай проповеди... А меня не трогай...
      — Да тебя никто не трогает, — рассмеялся Толя. — Но если ты будешь всё время склонять моё и Наташино имя, то, может быть, я тебя и трону...
      — Попробуй только! — сразу сжал кулаки Вася.
      — Пока ещё не требуется, — отстранился от него Толя.
      В это время раздался звонок.
      — Извини, — сказал Толя. — Я побегу. У нас первая — алгебра. Презлющая учительница!.. Мы ещё с тобой встретимся и потолкуем...
      Толя убежал. В обезлюдевшем дворе Вася показался себе заброшенным сиротой, до которого уже решительно никому нет дела. И он быстро прошагал по двору и вышел на улицу.
      Куда же теперь?.. Пойти ещё в какую-нибудь школу? А зачем? Надо отомстить, а не бегать по школам... Идти домой? Мама ещё дома, начнутся ахи да охи, почему не пошёл в школу, где прогулял...
      Недалеко от школы находился сквер. Вася вошёл в него.
      Сторожа только что закончили поливку дорожек, цветов и травы и сделали это так неосторожно, что все скамейки оказались мокрыми. Вася обошёл несколько аллей — сесть было негде. Вышел снова на улицу. Остановился в нерешительности возле троллейбусной остановки. Машины подъезжали одна за другой, из них выходили пассажиры, все спешили — до начала работы в учреждениях оставалось не больше десяти минут. А ему девать себя было решительно некуда. И он двинулся дальше.
      — Мальчик, ты куда? — вдруг услышал он позади себя чей-то знакомый насмешливый голос.
      Оглянулся — на обочине тротуара стояли Юрка и Валерка.
      — Никуда, — мрачно ответил Вася.
      — Все хорошие, примерные мальчики сидят сейчас за партой в классах, а не расхаживают с учебниками по Москве, — продолжал тем же шутливо-ироническим тоном Юрка. — Другое дело — мы с Валеркой. Нас в школе не поняли...
      — Учитель заболел, — наскоро придумал Вася. — Погулял немного, а теперь надо на урок...
      Он сделал движение, чтобы идти, но Юрка схватил его за рубашку.
      — Постой, не дури! Ты думаешь, я ничего не знаю, не понимаю?.. Если бы на мой характер, я бы их всех...
      — Что их всех? — поинтересовался Вася.
      — Послал бы куда-нибудь подальше... Ты, пойми, Вася, ведь тебе просто дали в морду! Тут не только в школу не пойдёшь, тут вообще всё забросишь...
      Юрка повернулся к Валерке и коротко спросил:
      — Возьмём его с собой?
      — Можно взять, — согласился Валерка. — Парень здоровый.
      — Куда это? — насторожился Вася. — Может, я ещё не пойду с вами.
      — Чудак! Что тебе мешает подработать? Понимаешь, у Серёжки есть режиссёр. Богатый дядька, ужас! Он переезжает сегодня на дачу. Вот Серёжка меня с Валеркой подрядил...
      — Надо же помочь старику, — рассмеялся Валерка.
      — Ну, а я при чём здесь? — пожал плечами Вася и снова сделал движение, чтобы уйти.
      — Постой! Куда спешишь? Нужны рабочие руки, соображаешь? А подработать честным трудом на пропитание никогда не мешает. В общем, нос не задирай и — айда с нами. У меня такой девиз — пускай на мою долю меньше придётся, зато другу дам заработать.
      Собственно, Вася уже решил, что пойдёт с ними. Домой возвращаться нельзя было. Куда же идти? Но что-то удерживало его. Может быть, развязный тон Юрки, может быть, нагловатый взгляд Валерки...
      Но тут Юрка крикнул:
      — Идёт наш троллейбус!
      Не обращая внимания на возмущённые возгласы пассажиров из очереди, он схватил Васю за локоть, втолкнул его в вагон, подсадил Валерку, сел сам...
      Через двадцать минут они уже были в одном из переулков на Арбате. У подъезда большого серого дома стояла грузовая машина, в кузове которой находился Серёжка. Он был в синем комбинезоне, в руках у него была дворницкая метла, которой он подметал днище кузова.
      — Наконец-то явились! — крикнул он сердито. И, указывая на Васю, спросил: — И его завербовали?
      — А нам вдвоём не справиться, — объяснил Юрка, сбрасывая с себя пиджак и кидая его в кабину. Потом повернулся к Васе: — Клади туда же книги и пойдём наверх.
      Юрка, Валерка и Вася поднялись на третий этаж. В одной из квартир дверь была открыта настежь. Мальчики прошли переднюю и очутились в большой комнате, в которой сейчас всё было разворочено — вещи сдвинуты с места, на полу стояли корзины, перевязанные верёвками, чемоданы...
      Маленькая пожилая женщина снимала с окна широкие тюлевые занавески. Передавая их стоящему тут же пожилому толстому мужчине в купальном халате и в мягких туфлях, она говорила:
      — Держи за края, Сашенька, а то запачкаешь.
      Мужчина взял бережно за края занавески и в
      это время увидел вошедших мальчиков.
      — A-а, вот и они!.. Прежде всего, дорогуши, берите холодильник. Только не уроните его и не зацепите за что-нибудь.
      Мальчики подняли с пола холодильник и вышли с ним на лестничную площадку. Здесь была у них первая передышка. Из комнаты раздался голос режиссёра:
      — Как приедете, без меня не разгружайте, — напутствовал он носильщиков. — Хотя я буду раньше вас, на легковой машине. Там и рассчитаюсь с вами.
      Ребята спустились вниз и водрузили свою ношу на машину. Потом вынесли диван, два стола, стулья, раскладушки, гамак, телевизор, приёмник, стиральную машину, швейную машину и книги, книги, книги... Всё это покрыли брезентом, перевязали верёвкой. В кабину рядом с шофёром села домработница Дуняша с котом на коленях. Ребята расположились у задней, свободной от вещей откидной стенки кузова. И машина тронулась.
      Выехали за заставу. Солнце нещадно пекло, и горячий ветер бил прямо в лицо. Закрываясь кепкой от ветра, Юрка закурил. Серёжка и Валерка прикурили от его папиросы.
      — Я слышал, — рассмеялся Серёжка, — что тебе, Вася, здорово вчера досталось... И ведь говорили мы, не товарищи они тебе, молокососы эти. А ты всё с ними возишься.
      — Он не знает, где настоящие друзья,- — поддакнул Юрка. — Эти Петьки, Кольки всегда рады продать его.
      Валерка хлопнул Васю по колену.
      — Держись за нас, королём будешь!
      Васе говорить не хотелось, он смотрел насупившись на идущие навстречу и обгоняющие их автобусы, легковые и грузовые автомобили.
      Машина свернула с шоссе на просёлочную дорогу. Потом мино-
      вала лес, проехала по мосту через маленькую речку и поднялась в гору. Мимо потянулись строения дачного посёлка.
      Возле одной из дач грузовик остановился.
      — Вы здесь, товарищи разнорабочие, подождите, — распорядился Серёжка, — а я пойду к хозяевам.
      Он лихо соскочил на землю, стряхнул с комбинезона пыль и пошёл в калитку. За ним ушла Дуняша с котом.
      Слезли с машины и «разнорабочие». Юрка остановился возле калитки и громко прочёл:
      — «Осторожно! Злая собака!» Правильно делают, что предупреждают. Вот если бы знать, где злые хозяева — совсем хорошая житуха была бы.
      Вася подошёл к Юрке и нерешительно спросил:
      — А далеко отсюда до станции?.. Я, пожалуй, поеду...
      Юрка смерил его презрительным взглядом:
      — Дурак ты всё-таки, Васька. Куда тебя всё тянет?.. Первый раз в жизни представился случай заработать трудовую копейку, а он — бежать... Никуда ты не поедешь...
      В это время Серёжка открыл ворота, и машина въехала во двор. На террасе уже стоял режиссёр, в маленькой пристройке — кухне — возилась с газовой плиткой его жена.
      — Покажи им, Саша, куда поставить! — крикнула она мужу. — И дай сначала отдохнуть.
      Мальчики посидели несколько минут на ступеньках террасы. Потом режиссёр сказал:
      — Можете разгружать, ребятки. Только не бейте ничего, милочки, умоляю вас...
      Около часа продолжалась разгрузка. На даче было два этажа, многие вещи пришлось таскать наверх. Кое-что отнесли в кухню, кое-что — в сарай. Было очень жарко. Вася никогда ещё так не уставал, как сейчас.
      Но вот работа была закончена. Мальчики умылись под краном.
      — Ну что, пошли? — сказал Вася, но в этом «пошли» уже не чувствовалось прежней молодецкой удали.
      — Не торопись! — прикрикнул на него, как на маленького, Юрка.
      С террасы сошёл режиссёр.
      — Ну вот, Сергей, я вам очень благодарен. Никогда, дорогой мой, не забуду вашу услугу.
      И он протянул ему мятую десятирублёвку.
      Серёжка отстранил его руку:
      — Сан Саныч, за кого вы меня принимаете! Я для вас, как для уважаемого мастера, нашего ведущего режиссёра, а вы...
      — Возьмите, возьмите! — продолжал настаивать режиссёр. — За труды, не за что-нибудь...
      Серёжка повернулся к хозяйке дома:
      — Мария Павловна! Зачем это Сан Саныч меня обижает?
      — Берите, Серёженька, обязательно берите, — сказала Мария Павловна. — Если не для себя, так для друзей своих...
      — Разве только для них, — уступил, наконец, Серёжка. — Но пусть они тогда сами берут. Я даже не прикоснусь к этим деньгам...
      К деньгам прикоснулся Юрка. Он быстро спрятал бумажку в карман, ребята попрощались с хозяевами и вышли на улицу.
      Пройдя несколько десятков шагов, они остановились.
      — - Давай сюда! — коротко сказал Серёжка и выразительно протянул к Юрке руку.
      Юрка неохотно полез в карман и передал Серёжке только что полученные деньги.
      - Значит, так, — начал Серёжка, — сейчас разменяем, и половину — пятёрку — мне, остальные вам...
      — Маловато, Серёжка, — стал торговаться Юрка.
      — За такие деньги я бы ни за что не поехал, — угрюмо проворчал Валерка. — Ты, Серёжка, рад бы всё себе заграбастать. И хозяин скупой попался, не мог ещё подкинуть.
      Аккуратно складывая десятку, Серёжка, посмеиваясь, сказал:
      — Ты должен гордиться, что заслуженный деятель искусств разговаривал с тобой!..
      Вася молча слушал все эти препирательства, внутри него что-то накипало и, наконец, прорвалось:
      А что же ты при нём из себя разыгрывал такого... — И он передразнил Серёжку: — Сан Саныч, Мария Павловна... Не прикоснусь...
      Всё так же посмеиваясь, Серёжка сказал:
      — Васенька! Жизнь ты ещё плохо знаешь! Молод ещё!
      Потом сразу переменил тон и деловито закончил:
      — Ладно! Чтобы успокить ваши страсти, могу пойти на уступочку. Четыре рубля — мне, вам — по два. А теперь — за мной. Здесь есть
      роскошное кафе. Мы там чудно проведём время... За чашкой кофе... Я вкладываю в это дело долю... И вы, конечно, тоже.
      «Кафе» оказалось тёмным, сбитым из досок грязно-серого цвета павильоном, где за столиками сидели преувеличенно громко беседовавшие мужчины. А чашка кофе на деле превратилась в рюмку водки...
      Вася впервые в жизни попал в такое место. Но теперь он даже был рад этому — ему хотелось всё делать назло Наташке, Дугину и всем прочим... Он видел себя отвергнутым и изгнанным из общества человеком, которого никто не понял и который заливает сейчас своё горе вином... Поэтому он не отказался от той первой в жизни рюмки водки, которую налил ему Юрка.
      — Ну, Васька, — сказал Юрка, подмигивая, — за нашу дружбу! Понимать надо, где твои настоящие друзья.
      Вася поднёс рюмку ко рту. Неприятный спиртной запах ударил в нос. Но он сделал страшное усилие и одним глотком выпил водку. Она обожгла ему горло, он закашлялся.
      — Закусывай скорей... Бери колбасу...
      Вася взял толстый кусок колбасы, долго не мог прожевать его. В голове сразу зашумело.
      — Пей, брат! — подбодрил его Серёжка. — После работы это полезно!..
      Выпили по второй.
      Вася хотел сказать Серёжке, что получилось несправедливо — тот, кто совсем не работал, а только распоряжался, получил больше всех... Но вдруг почувствовал себя таким слабым и беспомощным, что не мог сказать ни слова и только криво улыбнулся.
      А Серёжка налил всем по третьей.
      — Выпьем за эти самые... За блестящие, кругленькие... Чтобы они не переводились у нас.
      Серёжка, Юрка и Валерка выпили. Вася поднёс рюмку ко рту, но пить больше не мог.
      — Ладно, пусть подождёт, — сжалился над ним Юрка.
      — Деньги! Сколько бы их ни было — всегда мало! — продолжал философствовать Серёжка. — Деньги в кармане — я иду в ресторан, покупаю костюм, покупаю...
      — А у меня есть сберегательная книжка, — перебил его Юрка и стал откровенничать: — Завелась лишняя монета — обязательно четвёртую часть туда. Хочу купить мотоцикл... С книжки не беру ни копейки, хоть лопни!
      — Я, когда где подработаю, мамке кое-что подбрасываю, — признался Валерка. — Ну, и себя не обижу... А ты, Васятка? Тебе нужны деньги?
      — Нет, — блаженно улыбаясь, ответил Вася. — Мне на кино дают, на мороженое, а больше на что?
      Серёжка снова начал разливать водку, но хватило только на полторы рюмки. Разочарованно протянул:
      — Плохо дело... Может, пивка возьмём, хлопцы?
      Решили взять ещё пива.
      Вася запустил руку в карман, вынул оттуда вначале велосипедный вентиль, затем резиновую трубку, огрызок карандаша, носовой платок. Всё это положил на стол. Снова полез в карман, извлёк оттуда остаток от полученных у режиссёра денег. И вдруг на пол выпал блестящий новенький ключ.
      Подымая его, Вася плаксиво заговорил:
      — Я для них, Юрка, всё делал...
      Язык его сильно заплетался, но он продолжал:
      — Я лучше их всех играю в футбол, это все знают. Всегда думаю о других... Сколько я, ребята, мог сам забить голов, а перед самыми воротами отдавал мяч то Сашке, то Кольке, то Петьке. А меня обвиняют, что я инди... инди... инди-виду-а-лист... А один раз я бил штрафной. В воротах стоял Гриша. Я посмотрел на него, и мне вдруг стало его жалко... Ударил куда-то в сторону...
      Вася тут же показал ногой, как он ударил в сторону. От толчка на столе упала баночка с горчицей. Юрка поставил её на место.
      — И всегда я о них думал, — продолжал изливать свою душу Вася. — Вот послушайте. Мне заказали сделать ключи к замку... Знаете, где наш «ПВ».
      — Знаем, ну и что? — разухабисто-пьяноватым тоном спросил Валерка.
      — Я подумал — сделаю для ребят лучше... Зачем им мучиться? И заказал три ключа. Один отдал Ивану Кузьмичу, второй Сашке. А третий — вот...
      Вася потряс ключом над столом. Ключ выпал из его руки в коробку с консервами.
      — Чёрт с ним, что я за него свои деньги заплатил. Отдам им... Пусть пользуются, я зла им не хочу...
      Васе вдруг захотелось плакать. Но он сдержал себя, только взял со стола носовой платок и вытер им нос.
      — Подожди, как ты говоришь? — живо спросил Серёжка. — От чего это ключ?
      — Говорю тебе, от «ПВ». Где все наши вещи лежат...
      — И, наверно, уже по всему двору натрепался! Смотрите, какой я хороший, всё для вас, — с усмешкой и как будто без всякого интереса проговорил Серёжка.
      — Никому я ещё не говорил, не успел, — ответил Вася.
      — Отдай им ключ, ну их к дьяволу, — посоветовал Юрка. — Не связывайся с ними.
      С помощью вилки Серёжка вытащил ключ из консервной банки, вытер его о скатерть и передал Васе.
      — На, держи! И не будь дураком. Они на тебя плюют, а ты... Спрячь и никому не давай. Не стоят они, чтобы ты думал о них.
      Вася молча спрятал ключ в карман. У него было такое состояние, что не только была ему безразлична судьба ключа, но и его собственная судьба.
     
     
      Этой же ночью
     
      Что может быть важнее сбора металлического лома, тряпья, макулатуры и костей! Только поэтому Ася и поручила это дело не кому-нибудь, а именно Агею, сказав ему напоследок:
      — Действуй!
      И он стал действовать. Собрал компанию отборных ребят, разбил весь дом на участки, провёл со всеми сборщиками массово-разъяснительную работу.
      — Десять никому не нужных и выброшенных в мусорный ящик гаек, — говорил он, — это новый пластмассовый шарик для настольного тенниса. Поломанная кровать — целая ракетка!
      Но на беду юных заготовителей только недавно в их районе закончился месячник сбора утильсырья. И ни в одной квартире не находилось поломанных кроватей — будущих теннисных ракеток, подавно не было — откуда им быть в квартирах! — и гаек, которым надлежало превратиться в пластмассовые шарики.
      — Нигде — хоть шаром покати!
      — Стивка! Что делать? — упавшим голосом спросил Агей. — Нигде нет вторичного сырья.
      Агей теперь иначе не выражался, как терминами, заимствованными из рекламных листовок.
      Стивка стал его первым помощником в этой операции. Он был отчаянным парнем, верным товарищем и никогда не терялся.
      Стивка яростно вытер замусоленным рукавом свой нос и бодро произнёс:
      — Есть одно место... Только можно нарваться на неприятности...
      Он метнул глазами куда-то в глубь двора. Агей посмотрел туда же — и всё понял.
      — Ну, от этого сдатчика сырья влетит нам по первое число!
      — Делов-то! — смело сказал Стивка. — Пойдём!
      Оглядываясь по сторонам, они направились к разбитому на новом месте цветнику. Здесь, возле забора, лежали сложенные в кучу те самые ржавые железные листы, которыми был ограждён прежний цветник.
      Долго не раздумывая, Агей взял верхний лист и двинулся обратно со своей добычей. Стивка схватил второй лист.
      — Куда тащите?! — крикнул вдруг неизвестно откуда появившийся Сергей Иванович.
      — Металлолом — это ценное сырьё для нашей промышленности, — в испуге процитировал Агей одну из листовок.
      — Я тебе дам сырьё! — ещё сильнее закричал Сергей Иванович. — Клади на место!
      В углу двора Любочка и Верочка прыгали по начерченным на земле клеткам. После крика Сергея Ивановича они прекратили игру и с громким рёвом бросились обе в подъезд дома.
      Стивка засопел носом и нерешительно произнёс:
      — Дяденька, они ведь вам не нужны... Ведь говорили, что все теперь будут туда ходить... В ваш цветник...
      — Вот оборву тебе уши, тогда пойдёшь ко мне! — грозно пообещал «дяденька» и взялся за лист железа.
      Лист с грохотом упал на землю. Стивка очумело посмотрел на Сергея Ивановича и, видимо, поняв, что добра от него не дождёшься, бросился бежать к воротам.
      — Агей! Спасайся! — только и успел крикнуть он.
      Агей тоже бросил на землю лист и, не оглядываясь, побежал за товарищем.
      Сергей Иванович взял оба листа, положил их на кучу к остальным и направился к цветнику.
      Здесь, присев на корточках среди грядок, возился Андрюша.
      — За всем надо следить! — сказал Сергей Иванович, сразу успокоившись, и тоже опустился на корточки.
      Теперь для них обоих, для старого и молодого садоводов, весь мир сосредоточился в этой чёрной, жирной, пахнущей навозом и перегноем земле, в этих семенах и рассадах, которые так скоро превратятся в благоухающие, радующие глаз цветы...
      Во двор въехала грузовая автомашина. В её кузове на куче жёлтого песка, воткнув в него лопату, важно восседал Тихон Максимович. Он что-то кричал с машины, делал знаки. Со всех сторон к грузовику бросились мальчики и девочки, взобрались на него. Замелькали лопаты, с машины вниз посыпался песок. В течение нескольких минут кузов опустел, а на земле выросла большая куча песка.
      Из-за угла дома показались Наташа и Маруся. Маруся несла проигрыватель, в руках у Наташи была большая бельевая корзина, в которой лежали пластинки, кусок синей материи, старый чернильный прибор и ещё что-то.
      — Надоело всем объяснять, — пожаловалась Наташа. — В каждой квартире начинай сначала...
      — А что же ты хотела, чтобы так сразу тебе всё отдавали? — удивилась Маруся.
      — Ничего я не хочу... А как эта докторша, на четвёртом этаже. Сперва пластинки дала, а потом и проигрыватель.
      — Для своих детей дают, — пояснила Маруся.
      К ним подошёл Антон Яковлевич. Не спеша вынул из красной коробочки сигарету, разломал её на две половинки, одну половинку
      спрятал обратно в коробочку, другую начал разминать в руке. Потом извлёк из бокового кармана мундштук, вставил в него сигарету и закурил. Наконец, глубоко затянувшись, сказал:
      — Слушай, Наташа! Вот вы тогда говорили насчёт сапожной мастерской. Я и подумал: у меня ведь Васька — мастер на все руки. Вы ему и доверьте работу в мастерской...
      — Васе? — воскликнула Маруся. — Ему нельзя... Он не станет... Я вам сейчас всё расскажу...
      Но тут она поймала на себе взгляд подруги, который ясно ей сказал, что она должна немедленно замолчать.
      — Я хотела сказать... — совсем уже другим тоном продолжала девочка и на этом совсем умолкла.
      — Что же ты хотела сказать? — переспросил Антон Яковлевич. — Почему Васе нельзя?
      — Маня хотела сказать, — вмешалась Наташа, — что для Васи найдётся другая, более важная работа. Он ведь мастер на все руки...
      — Ну, давайте, загружайте его... А он уже дома, не знаете? У вас сегодня сколько было уроков?
      — Пять. Но только Вася... — снова не удержалась Маруся.
      — Ах, боже мой! — нетерпеливо воскликнула Наташа. — Дался тебе Вася... Всё Вася да Вася!.. Он, Антон Яковлевич, немного сегодня задержится. Куда-то его просили сходить после школы.
      Наташа ещё раз метнула в сторону Маруси уничтожающий взгляд, который пресёк в ней всякое желание сказать хотя бы одно слово.
      Антон Яковлевич внимательно посмотрел сначала на Марусю, потом на Наташу, затем выбил из мундштука остаток сигареты и сказал:
      — Что-то он сегодня ушёл раньше, чем всегда. Потихоньку, никто и не видел. Ребята за ним зашли, а его уже нет. И вчера вечером был какой-то... не в своей тарелке.
      Он снова посмотрел на Наташу, потом на Марусю и ушёл.
      Теперь Наташа дала волю своим чувствам:
      — Какая же ты несообразительная, Манечка! Два раза чуть не выдала Васю!
      — Знаешь что, — рассердилась девочка. — Я не дипломат и не собираюсь работать в Министерстве иностранных дел... Васю выгнали из команды? Выгнали. Не был он в школе? Не был. Чего же скрывать от отца?
      — Не всё, Манечка, надо сразу же выкладывать родителям. Сами с ним справимся... Ты вот что, подожди здесь, постереги корзину, а я сбегаю к Саше за ключом.
      Но к ним в это время подошли тётя Юля и мать двух девочек. В руках у портнихи был какой-то завёрнутый в цветной платок предмет.
      — Слушай, Наташа, — сразу же начала она, — когда вы приходили, я впопыхах дала тебе какую-то мелочь. Ну что для вас несколько катушек ниток...
      — Нет, отчего же, — вежливо успокоила её Наташа.
      — Катушки — это ерунда! Я решила дать вам вот это! Смотри!
      Она развернула платок, извлекла из него узкую стеклянную вазу
      для цветов и торжественно заявила:
      — Бери, Наташа! Это, правда, мамина вещь, но она, конечно, ничего не скажет. А эта ваза вам заменит кубок. Будете её разыгрывать каждую весну или осень... Замечательная вещица!
      Наташа и Маруся горячо поблагодарили тётю Юлю.
      — А это для маленьких ребят, на площадку, — сказала мать двух девочек, в свою очередь протягивая коробку с настольной игрой. — Почти совсем новая.
      Наташа не успела её поблагодарить, как она пожаловалась:
      — Я всё-таки не понимаю, что это такое получается! Какая-то очень некрасивая история. Я не стану, конечно, просить, чтобы Верочку и Любочку приняли в футбольную команду. Но я хочу, чтобы они играли в баскетбол. А их не принимают, говорят — малы.
      — Ваших девочек надо в кружок художественной гимнастики, — посоветовала Наташа. — Они очень гибкие, особенно Верочка.
      — Художественная гимнастика меня тоже вполне устраивает, — удовлетворённо произнесла мать двух девочек.
      Она хотела ещё что-то сказать, но тётя Юля подхватила её и увела с собой.
      Во двор с улицы вошли Вася и Юрка. Вася был бледнее обычного, но по его виду никак нельзя было предположить, что этот день он провёл весьма бурно.
      — Вася! Где ты был? — подскочила к нему Наташа.
      — Где был, там меня нет сейчас, — ответил Вася, проходя мимо.
      Юрка подошёл к корзине, заглянул в неё и пискливым детским
      голоском затараторил:
      — Зина с корзиной шла из магазина...
      — Не кривляйся! — оборвала его Наташа. — Это всё мы собрали у жильцов. Они от души давали, а ты кривляешься... Где вы были?
      — Васька тебе уже сказал, — рассмеялся Юрка. — Что допытываешься?
      — Вася, может, у тебя есть ключ от гаража? — спросила Наташа. — Нам надо вещи сложить.
      Вася запустил было руку в карман, но Юрка толкнул его под локоть.
      — Нет у него никакого ключа! Обхамили парня, а теперь лезете к нему... Идём, Вася!
      Они отошли от девочек.
      — Так, значит, вечером встретимся?.. Договорились? — спросил
      Юрка и, широко размахнувшись, с силой ударил рукой по Васиной ладони. — Держись за нас с Серёжкой!
      Вася пошёл дальше.
      — Эй, капитан! — крикнул ему Тихон Максимович. — Песок сейчас будем разбрасывать или погодя?
      Вася не ответил.
      Тихон Максимович сказал громче:
      — Ты что же молчишь? Может, вам он уже не нужен? А кричали — нужен, нужен!
      — Кого-нибудь другого спрашивайте, Тихон Максимович, — тихо произнёс Вася. — Не я один в команде.
      — Кого спрашивать? Ты же у них главный, — проворчал Тихон Максимович, отбрасывая в сторону лопату.
      На скамейке возле самого подъезда неподвижно и безмолвно сидели Петя и Коля. Вася хотел пройти мимо, но Коля его окрикнул:
      — Слушай! Надо поговорить. Садись.
      Вася остановился, постоял некоторое время, потом медленно и нехотя направился к скамейке.
      — Чего говорить... Не о чем говорить...
      — Есть о чём, — сказал Коля. — Ведь из-за тебя ребята пострадали, а ты — не о чем...
      — Кто именно? — хмуро спросил Вася.
      — Да мы с Колей, — пояснил Петя. — Не из-за тебя, конечно, это Колька хватанул. Но вернуться в команду без тебя мы не можем.
      — Мы тут с Петькой уже решили, — продолжал Коля. — Надо пообещать Дугину, что ты исправишь тройку... Извиниться перед ним... Ну что тебе стоит, наконец. Скажешь два-три слова, и всё...
      — И мы тоже извинимся, — поддержал приятеля Петя. — Конечно, тебе это трудно будет сделать...
      — Какие могут быть трудности, — повернулся к нему Коля, — если надо сделать хорошее дело... И тогда, Васенька, мы спокойно опять войдём в команду. А ты даже будешь капитаном. Мы за тебя постоим. И всё.
      — И всё! — передразнил его Вася. — Но если требуется моё извинение для нашего возвращения в команду, то я скажу тебе... Я скажу тебе, что никогда вам в неё не вернуться!
      — Это ещё как сказать! — уже рассердившись, произнёс Коля. — А кто мне может запретить? Буду ещё центральным нападающим...
      — Какой же из тебя центральный нападающий, — презрительно усмехнулся Вася. — Тьфу, а не нападающий!
      И он с остервенением плюнул.
      — Дело не в этом, ребята, — снова вмешался Петя. — Нельзя чтобы дружба ломалась из-за этого... Я лично не пойду в команду без Васи...
      — А почему бы тебе не пойти? — саркастически спросил Вася. — Иди, иди. Может, и ты хочешь быть центральным нападающим?
      — Свинья же ты, Васька! — возмутился Петя. — Когда перестанешь злиться, самому стыдно будет.
      Коля встал.
      — Словом, я вижу, мы не договоримся. Предупреждаю тебя, Вася, чтобы после не было разговоров. Я нашу «тройку без тройки» считаю ликвидированной. И завтра же возвращаюсь в команду.
      Не оглядываясь больше на товарищей, он пошёл по двору, остановился возле кучи песка, взял лопату и начал его разбрасывать по площадке.
      — Так как же, Вася? — робко епросил Петя. — Надо что-то нам вместе решить... Втроём...
      Вася тоже встал.
      — Знаешь что... Я лишь теперь увидел, что такое настоящие друзья! А вы...
      Он не договорил и, круто повернувшись, направился к дому.
      Петя вскочил и побежал за ним.
      — Вася!.. А в школу ты всё-таки ходи... Вот уроки на завтра.
      Он быстро всунул в руку Васи бумажку и убежал.
      Вася подержал её немного на ладони, криво усмехнулся и положил в карман. Потом с силой дёрнул ручку двери и вошёл в подъезд своего дома.
      Мать работала в вечерней смене, дома был только отец. В этом Васе посчастливилось — мама сразу заметила бы, что с ним произошло что-то неладное, а папа...
      Папа стоял на стремянке с пылесосом в руке и водил наконечником по книжной полке. Вася не мог вспомнить такой минуты за всю свою жизнь, когда отец сидел без дела.
      Вася поздоровался с отцом и прошёл в ванную, делая вид, что ничего не случилось, быстро умылся и сейчас же вернулся в комнату.
      — До чего же есть хочется! Кажется, быка съел бы, — наигранно весело произнёс он, в то же время мысленно умоляя судьбу, чтобы оказалось, что мать забыла приготовить обед или он испортился.
      Вася внимательно посмотрел на отца — известно ли ему, что он не был в школе? Но отец как ни в чём не бывало продолжал спокойно гудеть своим пылесосом и, не поворачиваясь, сказал:
      — Возьми на кухне в кастрюле борщ, разогрей его... Знаешь, синяя кастрюля... А сметана в холодильнике... Мама сказала, чтобы после школы ты сейчас же сел за уроки...
      «Не знает», — подумал с облегчением Вася и пошёл на кухню.
      После всего пережитого сегодня днём дома он почувствовал себя удивительно хорошо. Даже страшно было подумать, что он хотел бежать от папы, от мамы, пускай строгой и требовательной, особенно в отношении чистоты, мамы, которую они с папой одинаково боялись и
      одинаково любили... Нет, только перейти в другую школу — и всё уладилось бы...
      Вася налил себе неполную тарелку борща, вернулся в комнату и сел за стол так, чтобы отец не видел его лица.
      Вася очень любил борщ, но сегодня он показался ему пресным и невкусным — наверное, потому, что просто ничего не лезло в рот. Как в эту минуту завидовал он Таньке, которая могла бы вылить этот борщ в миску Маришки! Вспомнив о ней, он сказал:
      — Папа, мне надо поговорить с тобой... Наедине...
      Антон Яковлевич осмотрел со своей стремянки всю комнату и удивлённо сказал:
      — Мы и сейчас одни... Что же мешает тебе говорить?
      Вася с трудом прожевал кусок мяса, проглотил его и решительно произнёс:
      — Папа, мне надо перейти в другую школу...
      — В другую? — переспросил отец.
      — Да... Такая получилась история...
      В голосе Васи было что-то такое, что заставило отца насторожиться.
      Вася продолжал:
      — Я не могу оставаться в этой школе...
      Антон Яковлевич спустился с лестницы, подошёл к столу и сел рядом с сыном.
      — Вчера мог оставаться, а сегодня не можешь? Что такое вдруг стряслось?
      Вася отставил тарелку и собрался уже встать из-за стола, но отец остановил его:
      — Постой, ещё не всё... Там ещё вареники есть... С творогом, твои любимые.
      Вася покорно принёс из кухни тарелку с варениками и снова сел за стол.
      — Сметаной полей, — посоветовал отец. — Ну, слушаю тебя.
      Вареники плавали в масле и сметане, и в другое время Вася набросился бы на них. А сейчас он с тоской посмотрел на крайний, самый маленький, даже воткнул в него вилку, но тут же положил вилку на место.
      — Понимаешь, папа, есть совсем не хочется...
      И он рассказал, как Колька выскочил перед их тренером Дугиным и объявил, что у них не будет троек, как он, Вася, не хотел давать обещание, потому что знал, что обещания надо выполнять, а это не всегда удаётся, но всё-таки дал его под напором Кольки и Петьки. Рассказал, как Наташка назвала их «тройкой без тройки», прыгала и скакала, будто маленькая. А потом учительница придралась к нему и ни за что ни про что поставила тройку по французскому. Но ведь он исправит её! Поэтому он и не сказал о ней Дугину. А тут Танька решила
      своё благородство показать и наябедничала Дугину. И все были против него. Даже Колька с Петькой. Теперь он, понятно, не может оставаться в одной школе с предателями, ябедами и доносчиками... И вообще он во двор не будет ходить и ни с кем не хочет знаться...
      Вася кончил. Тарелка с варениками так и оставалась нетронутой, и он отодвинул её от себя.
      — Ты теперь понимаешь, папа, почему мне даже и есть не хочется? — схитрил он.
      Отец поддался на удочку:
      — Я понимаю... Но доесть надо, а то мама будет сердиться.
      Вася с ненавистью посмотрел на вареники, потом перевёл умоляющий взгляд на отца:
      — Доешь ты за меня...
      Отец не мог не выручить своего несчастного сына и принялся доедать его вареники.
      — В общем, так, — сказал он, с явным удовольствием макая в сметану очередной вареник и отправляя его в рот. — Понимаю, дело серьёзное. Но без мамы мы его не решим... Вот мой совет. Садись, делай уроки, завтра иди в школу. А мы утром с мамой решим...
      Антон Яковлевич считал мать непререкаемым педагогическим авторитетом и целиком передоверил ей воспитание сына. Не посоветовавшись с нею, он не мог сейчас сказать что-нибудь Васе. Да и не хотел — по его мнению, Вася был уже достаточно взрослым, и не следовало вмешиваться в его дела.
      После обеда Вася сел к письменному столу и взялся за уроки. Страшно тянуло прилечь, хотя бы на минутку, но, превозмогая усталость, Вася продолжал сидеть за столом. Голова кружилась, во рту было противно.
      Потом, как бы между прочим, Вася сообщил отцу:
      — Сегодня я пойду в театр, папа. Можно? Серёжка обещал пропуск.
      — Серёжка?.. Кто это — твой новый приятель?
      — Он очень хороший парень. И Юрка тоже пойдёт... Они настоящие друзья, папа, не то что другие...
      Отец покачал головой, но ничего не сказал. Вася тоже замолчал и снова уткнулся в тетрадки.
      Без четверти семь, как было договорено, под окном раздался Юр-кин свист. Вася сказал отцу с извиняющейся улыбкой:
      — Я пойду...
      Быть может, если бы отец сейчас произнёс только два слова: «Не ходи!» — Вася остался бы дома. В глубине души он даже ждал этих слов... Но Антон Яковлевич и тут оставался верным себе — он только утвердительно кивнул головой. Сложив книжки, Вася быстро сменил рубашку, надел пиджак и выбежал во двор.
      Здесь, у дверей, его ожидал Юрка. Во дворе никого не было, только у ворот они встретили Агея со Стивкой. Потные и красные, они тащили старую железную кровать. Пыхтя от натуги, Агей похвастался:
      — Вот какой металлолом раздобыли!
      Но Вася и Юрка ничего не ответили и, не останавливаясь, прошли дальше.
      На углу к ним присоединился Серёжка. Хлопнув по плечу Васю, он сказал:
      — Конечно, никакого театра у нас сегодня не будет. У меня выходной, и мы зальёмся на весь вечер.
      — Не будет? — удивился Вася. — А куда же мы пойдём?
      — Не пожалеешь! — успокоил его Серёжка. — Такой театр тебе покажем, что век вспоминать будешь...
      Сначала всё было, как выразился Юрка, «чин чинарём». Они сели в метро и доехали до центра. Прошлись по улице Горького. Возле памятника Пушкину Серёжка купил букетик ландышей. Дал всем понюхать, их сильный и нежный запах Вася запомнил надолго.
      На Тверском бульваре они посидели на скамейке. Серёжке захотелось «промочить горло», и они зашли в павильон под вывеской «Пиво — воды — соки». Платил за всех Серёжка, предупредив что после они рассчитаются. Потом снова пошли к памятнику — в восемь часов их здесь должен был ждать Валерка. Постояли несколько минут, пришёл Валерка. Таинственно что-то шепнул Серёжке, тот сказал: «Поехали». Сели в троллейбус. Возле аэропорта вышли, Валерка сказал: «Вот сюда» — и повёл их за собой. Они очутились в большой, неуютной, загромождённой мебелью комнате.
      Два парня уже ждали их. На большом, стоящем посреди комнаты столе было несколько бутылок, тарелки с закусками. Громко визжал патефон. Все выпили, посидели на диване, что-то пели. Нет, не что-то, а «Одинокую гармонь». Хозяин комнаты, его звали Игорь, снял посуду со стола и достал из ящика комода колоду карт. Вася долго отказывался — он не умел играть, да и денег не было. Но Серёжка сказал, что ничего, он за него сам будет платить, а потом они рассчитаются. Игорь, нет, не Игорь, а толстый парнишка, которого все называли Бочонком, начал учить его играть. Серёжке снова захотелось пить, и все опять выпили. И Вася с ними. Игра продолжалась. Вася тоже играл, но у него ничего не получалось, в голове всё заволакивалось туманом. Его оставили, наконец, в покое. Как сквозь сон слышал он, что Серёжка вдруг поднялся и заявил:
      — Ну, детки мои, я вас покидаю. Вы можете тут играть, а у меня ещё куча дел.
      — Выиграл — и бежишь, — сердито пробурчал Бочонок. — Всегда у него так!
      — Ну, ей богу, не могу! В «Метрополе» меня ждут... Сан Саныч с супругой.
      — И всё врёт ведь, — возмутился Игорь. — Если бы проиграл, не выдумывал бы про своих режиссёров...
      Но Серёжка, посмеиваясь, сделал приветственный жест рукой и ушёл.
      После его ухода немного ещё посидели, но больше в карты не играли. Потом Валерка, Юрка и Вася вышли на улицу. Здесь они подсчитали деньги, решили, что хватит на такси. Взяли его и поехали домой. На углу Грибного Вася попросил шофёра остановиться — не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как он разъезжает на автомобилях.
      Все трое вошли во двор и сели на скамейку. Здесь было пусто, только светились ещё редкие окна в доме.
      — Ну как, Васька? — спросил Юрка. — Понравилось? Парни ведь мировые... Не то что твои дружки...
      — Парни хорошие, — заплетающимся языком ответил Вася... — Только наших ты не тронь... У нас и Наташка хорошая...
      Он повернулся к Юрке и, окончательно расчувствовавшись, продолжал:
      — Но она даже не хочет смотреть на меня... Ей нравится... Толька...
      — Разве одна она так к тебе относится? — посочувствовал Юрка. — Все обхамили тебя, а ты молчишь... На твоём месте я бы им показал!..
      Он посмотрел на Васю, выжидая, что тот скажет.
      — Нет, нельзя, — неуверенно сказал Вася. — Дугин говорил, что надо дружить...
      — Забудь про Дугина, — воскликнул Юрка. — Но что бы такое сделать, чтобы позлить их? — размышлял он вслух. Потом ударил Васю по коленке и радостно воскликнул: — Есть идея! И безобидная и вместе с тем обидная! Чудная идея!
      — Что ты ещё придумал? — недоверчиво спросил Вася.
      — У тебя ключ от «ПВ» с собой? — в свою очередь спросил Юрка.
      Вася сунул руку в карман брюк:
      — С собой.
      — Тогда всё. Мы сейчас потихоньку, чтобы никто не видел, вынесем оттуда всё, что они собрали. Трусы разные, словом, форму, футбольную обувь. И спрячем. А завтра...
      — Что завтра? — насторожился Вася.
      — Завтра у них занятия, — развивал свой коварный план Юрка. — Они, Вася, хотели быть в новой форме. Представляешь, открывают дверь, заходят в гараж — и нет ничего.
      Вася живо себе представил эту картину — и на душе у него сразу стало весело и легко. Юрка продолжал:
      — Давай пошутим над ними. А? Потом отдадим, конечно. Нам чужого не надо...
      — А где спрячем? — поинтересовался Вася.
      Юрка задумался.
      — Вот где спрятать, это действительно... Нашёл! За гаражом есть яма, мы всё сложим в неё, накроем брезентом, чтобы не испортилось... Пусть помучаются! А когда занятия кончатся — незаметно положим обратно.
      — Так чего волынку тянуть, — нетерпеливо произнёс Валерка. — Давайте сейчас всё и сделаем.
      Все трое поднялись со скамейки и направились в конец двора. Там, где начиналась дорожка, ведущая к бывшему гаражу, Юрка остановился.
      — Давай, Васька, ключ. Сам стой зДесь. А то, кто его знает, может, ещё кого принесёт нелёгкая. Стой, как говорится, на часах. Если кто покажется — свистни.
      — Понятно, — сказал Вася, передавая ключ. И осмотрелся вокруг. — Пока всё в порядке.
      Юрка с Валеркой исчезли.
      Во дворе было пустынно и тихо. Где-то на крыше замяукал кот, ему ответил второй. Тускло светил узенький серп луны, едва пробиваясь через облака. Вася слышал, как щёлкнул замок в гараже, потом скрипнула дверь.
      Он стал прислушиваться — не идёт ли кто. Но во дворе было по-прежнему тихо. Через некоторое время снова скрипнула дверь, опять послышалось щёлканье замка. «Пошли к яме», — подумал Вася. Снова стал прохаживаться. Прошло ещё несколько минут, из темноты вынырнули Юрка с Валеркой.
      Юрка протянул Васе ключ:
      — На, спрячь.
      — Но вы что, только трусы и ботинки взяли? Или ещё что-нибудь? — спросил Вася.
      — За кого ты нас принимаешь? — обиделся Юрка. — Это же шутка, не больше.
      — А брезентом покрыли? — продолжал выспрашивать Вася.
      — Так накрыли, что сам не скоро найдёшь, — заверил Валерка своего друга.
      Они снова вышли на середину двора. Юрка просунул руку под локоть Васи и, заглядывая ему в лицо, покровительственно сказал:
      — Вот такие дела, Вася! Твои прежние дружки мечтали, наверное, как разоденутся в новую форму, форсить будут. А ты смотрел бы на них и завидовал. Теперь мы посмеёмся над ними.
      — Мне уже смешно, — сказал Вася. — Откроют они дверь — и нет ни трусов, ни ботинок...
      — Ну, ладно, смеяться завтра будем, — оборвал его Валерка. — Нагулялись, и хватит.
      Вася пожал обоим руку и направился домой.
      Подымаясь по слабо освещённой лестнице, он вдруг, как будто впервые, увидел в своей петлице чашечки совсем уже увядших ландышей. Но эти цветы уже не радовали его. Сейчас ему просто очень хотелось спать.
     
     
      Куда же всё девалось?
     
      Из дома вышли Наташа, Володя и маленькая Люда. Володя в руке нёс наполненный чем-то бумажный мешок, под мышкой у него был большой альбом, на шее висел старый стул с выбитым сиденьем.
      Все трое пошли вдоль стены, проскользнули мимо увлёкшихся игрой в классы девочек, завернули за угол дома и направились по узенькой тропинке к старому гаражу. Миновали его и оказались у забора, возле сваленных в кучу обломков кирпича.
      — Здесь можем заниматься сколько влезет, — объявил Володя. — ' И никто нас не увидит.
      Он вынул из мешка новенький баскетбольный мяч и передал его Наташе. Снова опустил руку в мешок и вытащил из него футбольный
      мяч. Положил его аккуратно на скамью, передал Людочке альбом, а сам направился к стоящей в стороне развесистой лине.
      — Смотри, Наташка, какой я тебе сооружу великолепный аппарат для тренировок.
      Володя подскочил, схватил одну из веток, пригнул к себе и подвесил на неё стул.
      — Чем не баскетбольная корзина? Даже лучше настоящей!
      — Фу, гадость, — презрительно сказала Наташа. — Попадёшь в него, и он сорвётся.
      — Это исключено, — авторитетно заявил Володя.
      — Почему исключено?
      — Потому что ты в него ни разу не попадёшь.
      — Это мы ещё посмотрим! — воскликнула Наташа. — С первого же раза попаду.
      Она кинула вверх мяч, но тот, ударившись о ветку, отлетел далеко в сторону.
      — Володя, ты скоро? — крикнула Людочка. — Ты ведь футболист, а не баскетболист!
      — Пока ещё ни то и ни другое, — признался Володя.
      Он вернулся к Людочке, взял из её рук альбом, посмотрел в оглавление, раскрыл и снова передал девочке. Потом торжественно объявил:
      — Имей в виду, что у тебя ещё никогда в жизни не было такого ответственного задания!
      Людочка кивнула головой.
      — А что надо делать?
      — Надо проверить, правильные у меня удары по мячу или нет. Понимаешь?
      Я ударяю, а ты говоришь — так или не так.
      Володя положил на землю свой мяч, собрался уже ударить, но посмотрел на Людочку и остановился.
      — Ты не так действуешь, Людочка. Ты смотри не на меня.
      Сначала хорошенько всмотрись в рисунок, а потом уже всё внимание на меня.
      Людочка вздохнула.
      — Я очень быстро забываю, что нарисовано. Как же тогда проверить? Может, ты не так бьёшь.
      — В общем, давай начнём. Вот этот рисунок. Удар прямым подъёмом. Сейчас я его проделаю, а ты следи.
      В это время к ногам Людочки упал брошенный сзади мяч. И подбежала вся красная, со сбившимися на лоб волосами Наташа.
      — Ну как у вас идёт дело? У меня ничего не выходит. Я уже не знаю, что делать...
      — Всегда ты так! — осуждающе произнёс Володя. — Маленькое затруднение, ты и лапки кверху. Надо упорно добиваться, как те, помнишь, музыканты, о которых Петька рассказывал.
      — Только ты не очень кричи! — оборвала его Наташа, хотя мальчик и не думал кричать. — Тоже — музыкант.
      Она убежала с мячом. Володя снова повернулся к Людочке.
      — Ну, давай!
      Людочка внимательно всмотрелась в рисунок, потом зажмурила глаза и крикнула:
      — Бей!
      Володя разбежался, наклонился немного и уже собрался ударить по мячу, как Людочка снова крикнула:
      — Не так!
      Володя остановился, подошёл к девочке и назидательно сказал:
      — Когда тебе нужно меня остановить, кричи: «Отставить». Людочка принялась радостно повторять:
      — Отставить! Отставить!
      — А теперь объясни, почему отставить?
      Девочка показала на рисунок.
      — Ногу надо согнуть.
      И вспомнив, как всегда говорила бабушка, когда учила её плясать «Русскую», добавила:
      — Ничего ты не можешь или не хочешь понять...
      — Понять я хочу, — начал оправдываться Володя. — Только ты не думай, что всё так сразу даётся.
      Он отошёл и стал в прежнюю позицию. Потом спросил:
      — Посмотри, как там на рисунке, какую ногу надо согнуть.
      — Вон ту где у тебя заплатка на ботинке.
      — Левую, значит...
      — Левую.
      Володя снова разбежался, снова собрался ударить по мячу, но
      носком ноги задел за валявшийся на земле обломок кирпича. Вскрикнул и схватился за ушибленное место.
      — Очень больно? — участливо спросила девочка.
      — Настоящим спортсменам никогда не бывает больно, — сказал он, подпрыгивая на одной ноге. — Ты запомни это.
      Потом он присел рядом с девочкой на кучу кирпичей, вытянул ушибленную ногу и стал её растирать. Людочка с жалостью посмотрела на своего незадачливого ученика и ободряюще сказала:
      — Ничего, научишься.
      — Ты так думаешь? — с надеждой спросил Володя. — Ведь тебе со стороны виднее. А если откровенные тебе сказать, то я совсем не верю, чтобы вообще когда-нибудь научился бить и чтобы мяч полетел туда, куда я его пошлю. Всё у меня получается не так, и ребята смеются. Но, понимаешь, неудобно как-то футбольному художнику не играть в футбол. Понимаешь, ноблесс оближ. Это по-французски — положение обязывает.
      Людочке непонятно было ни по-русски, ни по-французски, что это за положение такое, которое может обязывать. Зато ей хорошо было понятно, что с больной ногой не очень-то потренируешься. А время шло! И она, передав Володе альбом, поднялась и подбежала к мячу.
      — Смотри, как надо делать этот удар. Пока тебе всё толком не объяснишь, не дойдёт до тебя.
      Она приподняла юбочку, согнула левую ногу в колене, а другой замахнулась. И тут же пояснила:
      — А этой ногой бьёшь. Получается хороший удар.
      Девочка ударила по мячу, мяч чуть-чуть откатился в сторону, зато туфелька её отлетела далеко.
      Володя осторожно встал и сделал движение стопой — вверх и вниз, вверх и вниз. Ничего, нога как будто бы работает. Потом положил мяч на землю, разбежался и ударил.
      Мяч полетел за сарай. Через несколько секунд пущенный чьей-то сильной ногой, он вернулся обратно и упал на камни. Вслед за мячом из-за сарая вышел Толя, за ним показались Алексей и Рая.
      — Ты зачем сюда забрался? — спросил Алексей, подходя к Володе.
      — Я... — начал Володя, и глаза его беспомощно забегали по сторонам. Наконец, он нашёлся. — А вот там и Наташа.
      — Наташа!..
      Наташа оглянулась и — замерла. Какой ужас! И Толя здесь, и его товарищи, кажется Алексей, и Райка, та самая, которая бегала со свистком по школьному двору. Они всё видели, как она мазала мимо корзины... И вовсе не корзина это, а какой-то дрянной старый стул.
      — Наташа, здравствуй! — закричал ей издали Толя.
      Но она ничего не ответила. Она стояла растерянная и подавлен-
      ная и только смотрела на Толю, который подходил к ней вместе с этой задавашкой-девчонкой...
      — Нам сказали, что вы где-то здесь... Мы и пришли, — начал Толя.
      — Я зашла потому, что давно хотела посмотреть, как вы тут... — перебила его Рая.
      На сердце у Наташи отлегло — никто не думал смеяться над её позорными бросками, никто даже вида не подал, что заметил их. И она ответила:
      — Живём ничего.
      И тут же добавила:
      — Вот придёте через месяц, тогда не то увидите.
      Все вернулись к кирпичам.
      Людочка тронула за рукав Толю:
      — Это вы так хорошо ударили по мячу? Научите нашего Володю так бить.
      — Молчи! — прикрикну л на неё Володя. — Я сам всё умею.
      — И ничего он не умеет! Он ничего не знает... Ты же сам, Володя, просил, чтобы я помогала тебе. По этому альбому.
      Алексей взял у Людочки альбом, посмотрел на обложку и спросил:
      — Повышаешь квалификацию?
      — Он только учится, — ответила за незадачливого футболиста Людочка. — Он только что мне говорил, что ему нужно научиться, потому что какой-то ноблес его обижает... Он даже прямого подъёма не знает... И кривого.
      — Молчи! — снова закричал весь красный от смущения Володя.
      — Сам помолчи! — рассмеялась Наташа. — Или лучше признайся, что действительно ничего не смыслишь в футболе. И ничего позорного в этом нет. Вот я же не стыжз сь признаться, что вовсе не баскетболистка.
      Запинаясь, Володя стал оправдываться:
      — Какая-то правда в её словах есть. Конечно, нельзя сказать, чтобы я совсем ничего не умел...
      — Теперь нам всё ясно, — рассмеялся Алексей.
      — Володя, больше не будем сегодня заниматься? — спросила Людочка.
      Володя отобрал у Алексея альбом и засунул его под мышку, затем взял в обе руки по мячу и только тогда ответил:
      — На сегодня — всё.
      И, повернувшись к Алексею, объявил:
      — Теперь могу с тобой поговорить.
      — Ты меньше разговаривай,. больше учись бить подъёмом, — -снова рассмеялся Алексей. — Вообще мы к вам на минутку. Анатолий вот затащил.
      — Нам ещё нужно в магазин поспеть, — подтвердила Рая. — Думаем подобрать что-нибудь для призов нашим спортсменам...
      Все двинулись по направлению к воротам. Впереди шла Людочка, затем Володя с Раей и Алексеем, позади всех, немного отстав, Наташа и Толя.
      Наташа указала головой на шедшую впереди Раю.
      — Я ведь назло ей хочу научиться играть в баскетбол... Чтобы тебе доказать...
      — Что доказать?
      Но вместо прямого ответа Наташа снова кивнула в сторону ушедших вперёд ребят и сама спросила:
      — Правда, очень славная эта Рая? Правда?..
      И выжидательно посмотрела на Толю.
      Мальчик рассмеялся:
      — Это ты у Алексея спроси, он лучше знает... Они такие друзья... Второй раз за очень короткий срок на сердце у Наташи отлегло — ей стало легко, совсем легко.
      — Но я теперь всё равно научусь, — не очень последовательно, но очень твёрдо заявила она. — Вот увидишь...
      Навстречу им из-за поворота выбежали Саша и Коля.
      — Куда вы так разогнались? — поинтересовалась Наташа.
      — Скоро придёт Дугин. Мы хотим взять форму, — ответил Саша и восторженно щёлкнул пальцами. — Сегодня будем играть в новой форме!
      — А Колька при чём тут? — насторожилась Наташа. — Неужели тоже будет играть?.. И без Васи?
      — Видно будет, — уклонился от прямого ответа Коля и прошёл мимо.
      Наташа схватила Толю за руку.
      — Хочешь посмотреть, что мы собрали для нашей площадки? Весь дом давал! Даже проигрыватель у нас есть!
      — Проигрыватель? — переспросил Толя с таким интересом, как будто бы никогда в жизни не видел проигрывателей. — Тогда надо посмотреть! И обратившись к Рае и Алексею, сказал: — Вы идите вперёд, а я вас догоню... Нет, лучше не ждите меня, без меня всё подберёте...
      — Я так и знала! — крикнула, обернувшись, Рая.
      — Нет, если тебе надо, ты иди. — милостиво разрешила Наташа. — Когда-нибудь в другой раз посмотришь... До свидания...
      Она протянула Толе руку.
      — Я остаюсь, — сказал решительно Толя.
      Они вернулись к гаражу. Здесь уже Саша возился с замком.
      — Сейчас увидишь наши богатства, — снова похвалилась Наташа. — Форма получше вашей.
      Саша вошёл в гараж и направился к полкам.
      — Наташка! Открой шире дверь, ничего не видно!
      Толя прошёл к двери и раскрыл её настежь — в гараже стало совсем светло.
      В углу возле полки стоял Саша и недоумённо смотрел на неё.
      — Кажется, здесь всё лежало?..
      — Здесь, — подтвердил Коля.
      — А что, разве нет нашей формы? — спросила Наташа, входя в гараж.
      Саша ничего не ответил.
      Начали искать вместе — обшарили все углы, заглянули во все ящики, переставляли их с места на место — формы нигде не было.
      — И проигрывателя не видно, — заметил Толя.
      Наташа снова оглянулась вокруг и с испугом воскликнула:
      — В самом деле! А где проигрыватель? И сатина нет!
      — Какого ещё сатина? — вконец расстроенный спросил Саша.
      — А того, что Анастасия Ивановна дала. Вместо юбки, помните?
      — Кто-то здесь был, — заключил Коля. — Ты, Сашка, никому ключ не давал?
      — Кому я мог давать?
      — Кто же тогда?
      — Ты что хочешь этим сказать?! — вдруг сразу побледнев, крикнул Саша. — Значит, по-твоему, я их украл?
      — Да кто это говорит? — вмешался Толя. — Нечего вам петушиться.
      Наступило тягостное молчание. И вдруг Наташа радостно вскрикнула:
      — Ведь мы все круглые тупицы!
      И она сделала паузу, чтобы полюбоваться произведённым эффектом:
      — У Тихона Максимовича есть второй ключ? Есть. Он и перенёс всё в другое место. Ну да, в более безопасное место. Ты, Сашка, сейчас же беги к нему и спроси, куда он их девал. И — сюда.
      Сашка выбежал из гаража.
      — Стой! — крикнула вслед ему Наташа, подбегая к двери. — А если Тихон Максимович не брал, сейчас же иди в милицию. Здесь нельзя терять ни минуты!
      И тут она увидела стоящего неподалёку от входа в гараж Васю. У него был вид человека, который совершенно случайно забрёл в эти места.
      — Вася! — крикнула Наташа. — Иди сейчас же сюда! Скорее! Исчезло всё! Всё, что собирали по квартирам... И формы тоже нет!
      Вася ей не ответил, только как-то странно улыбнулся.
      — Слушай, Вася! Неужели тебя уже совсем не трогает, что у нас делается? — возмутилась Наташа. — Эгоист ты, вот ты кто!
      Из гаража вышли Толя и Коля.
      — Ты что же, Сашка, стоишь? — сердито спросил Коля. — Чем раньше позовём милицию, тем лучше!
      — Плетёшь какую-то ерунду, — сквозь зубы процедил Вася. — Милиция! Да станет она заниматься каким-то тряпьём грошовым!
      — Богатей какой! — снова возмутилась Наташа. — Тряпьё грошовое! С каких это пор трусы, майки, ботинки, проигрыватель и целый отрез новенького сатина стали тряпьём?
      — Что за чушь, — оборвал её Вася. — Какой проигрыватель? Никто его не трогал, твой проигрыватель!
      — Трогали, трогали! Нет проигрывателя, нет и сатина, которые нам подарили, ничего нет!
      — И проигрывателя нет? — растерянно спросил Вася.
      — Да что ты допрашиваешь? — крикнул Саша. — Милиция будет допрашивать, а не ты! А ключ у меня был. Теперь я вор, вор!..
      — Ты, Вася, пошёл бы и сам посмотрел, — предложил Коля, — а то действительно, как будто мы тебя обмануть хотим...
      Но Вася не слушал. Он опрометью бросился в гараж, сейчас же еыскочил оттуда и побежал к яме, оставшейся ещё со времени строительства дома. Наклонился над ней — яма была пуста, только в глубине её валялся кусок брезента.
      Он понял всё. Вспомнились ехидные усмешечки Серёжки, Юрка с его вечной папироской, его подзадоривания, грубая прямолинейность Валерки. А он... Как дурак, как последний дурак, он дал себя втянуть в эту подлую игру! Ведь это же западня, ловушка... Ключ, ключ!.. И всё это подстроил Серёжка, хитро подстроил... Сам в тени, а ключ чей? Васи!.. Ведь всё падёт на него... И сейчас, в этой беде, он один... Как же теперь быть? Всех оттолкнул от себя — товарищей, лучших друзей, все были для него плохи, один он хорош... Как же теперь быть?.. И всё-таки они — товарищи, они, а не та грязная компания...
      Запинаясь, взволнованно Вася стал объяснять:
      — Я вам всё скажу... Я хотел над вами подшутить, отомстить вам... У меня ключ был, ещё один... Я дал его Валерке и Юрке, а они меня обманули. Говорили о форме, что только её спрячут в яме, а вынесли...
      Он показал на яму. И так же горячо, запинаясь, продолжал:
      — Вы пока никому ничего... Не говорите никому... Я у них вырву... А вы пока ничего не говорите. И ты, Колька, помолчи. Я сам...
      Он оборвал себя на полуслове и, ни на кого не глядя, не разбирая дороги, побежал к дому.
      — Что же он на меня... — обиженно сказал Коля. — Не верит мне...
      — Что он наделал, боже мой! — в ужасе воскликнула Наташа. — Если милиция узнает, его сразу же посадят!
      — Сначала суд будет, — пояснил Толя.
      — Между прочим, сейчас берут на поруки, — сообщил Коля. — И мы сможем Васю взять на поруки.
      — Могут и без суда посадить, — возразила Наташа. — Нам важно протянуть время и никому ничего не говорить. Надо спасать Васю!.. Ради Васи надо это сделать.
      — Мне ради него ничего не хочется делать, — честно признался Саша.
      — Ты что же, посадить его в тюрьму хочешь?! — набросилась на него Наташа. — Зверь какой-то, а не человек.
      — Нам нужно сейчас же идти за Васей, — вмешался Толя. — Один он, конечно, наломает дров, Он теперь не в состоянии думать...
      — Он никогда не думает. — продолжал сердиться Саша. — Из-за него я чуть в милицию не попал...
      — Да брось ты, Сашка! — в свою очередь рассердился Коля. — Скулит без конца... Пойдём к ребятам и что-нибудь выдумаем, — что-нибудь наврём им насчёт ключа...
      — А прежде всего предупредим Тихона Максимовича, — заключила Наташа. — Он поймёт, что надо Васю спасать.. Пусть скажет, что второй ключ затерялся... Положил куда-то и не может найти...
     
     
      Всё идёт своим чередом
     
      Иван Кузьмич вышел из своей конторы, прошёлся по двору, потрогал водосточную трубу, увидел, что она качается, и нахмурился. Потом заглянул в один из подъездов и удовлетворённо хмыкнул. Но здесь его чуть не сбил с ног Вася, который, даже не извинившись, промчался дальше. «Кузьмич» укоризненно посмотрел ему вслед. Потом направился к ребятам, сгрудившимся возле скамейки. Сел на неё и, вытирая лоб большим пёстрым платком, сказал со своей характерной хрипотцой:
      — Други мои! От имени жэка мы уже купили вам два мяча. А от меня лично...
      Он глубоко вздохнул и оглядел обступивших его ребят:
      — От меня лично вы получите мои старые дневники... Ведь и я когда-то тоже был футболистом. Ведь и меня когда-то гоняли управдомы — так тогда называлась моя должность.
      — А вы, Иван Кузьмич, никогда не гоняете нас, — перебил его Валя.
      — Вы, Иван Кузьмич, нас всегда понимаете, — присоединился к нему Гриша.
      Иван Кузьмич улыбнулся:
      — Ты, Агей, зайди ко мне вечерком, и я передам тебе дневники... Ты знаешь, в какой квартире я живу?
      — Знаю, — утвердительно кивнул головой мальчик. — На вашей площадке самая светлая лампа во всём доме...
      — Это ты, друг, загнул. Такая же, как везде... Так вот, Агей, зайди ко мне вечерком... Вам, други мои, дневники эти, может, пригодятся. Правда, техники особенной в них вы не найдёте. Какая тогда была у нас техника! Но кое-что там есть... Потом в историческом разрезе... О любви к спорту, дружбе, товарищеской взаимопомощи...
      Говоря обо всём этом, он, видимо, растрогался, потому что больше не стал ни о чём распространяться, сразу поднялся со скамейки, махнул почему-то рукой и медленно направился в контору.
      — Он неплохой человек, — определил Агей.
      Подошли Саша, Коля, Наташа и Толя.
      — Какие ключи теперь делают, — с места в карьер стал жаловаться Саша, — просто хоть в газету пиши...
      — Ты говори, где форма? — прервал его Гриша. — Почему не принесли?
      — Да вот... начал я вставлять его в замок... потом...
      Саша остановился и беспомощно оглянулся на Наташу.
      — А потом, — бойко заговорила Наташа, — я подошла. Я там тренировалась по баскетболу. Подошла, смотрю, никак не открывается замок. Саша волнуется, говорит, ждут его, сегодня приказано быть в форме. Я ему советую — не волнуйся, крути ключ спокойно. Потом Коля начал вертеть... А потом я... Что-то хрустнуло в замке... и ключ — ни туда, ни сюда... Тут уже Толя взялся. Еле вытащили ключ... Смотрите, как погнулся.
      И Наташа протянула ключ с погнутой изуродованной головкой. Ребята с интересом стали его рассматривать.
      — Дугин идёт! — вдруг объявил Агей.
      Во двор входил Ипполит. В руке у него был большой пухлый портфель, из которого торчали свёрнутые в трубку листы белой бумаги. Поздоровавшись с ребятами, Ипполит сел на ту же скамейку, с которой только что встал Иван Кузьмич, и рядом с собой положил портфель. Агей тотчас же нагнулся и заглянул в бумажную трубку, как в телескоп. На всякий случай Ипполит переложил портфель к j. "э на колени и с удивлением оглядел ребят:
      — А почему не в форме?
      — Ключ сломался, нельзя открыть «ПВ». А там наша форма, — объяснил Валя.
      — Плохо дело... Другого нет ключа?
      — Есть один, у дворника, — как по шпаргалке, ответил Коля. — Мы ходили к нему, но он куда-то девал его и не помнит... Всё обыскал, а найти не может... Он обещал ещё поискать.
      — Ничего не поделаешь, — решил Ипполит, — в следующий раз будем тренироваться в форме.
      Он осмотрелся по сторонам.
      — Что-то не видно здесь вашего художника. Где Володя?
      — Сейчас мы его раздобудем, — заявил Валя и побежал к подъезду дома.
      — Чудак! Он не знает, как надо вызывать Володю, — сказала Наташа. — Пойдём со мной, Толя, мы его живо вытащим.
      Она взяла мальчика за руку и потянула за собой, только не к лодъезду, а к окну первого этажа, и начала выбивать по стеклу частую дробь. Прошли одна, две, три секунды. Потом занавески медленно раздвинулись и в окне показалось недовольное лицо Володи. Наташа сделала ему знак: всё бросай, сейчас же выходи! Немного помедлив, Володя утвердительно кивнул головой и задёрнул занавеску.
      Прошло ещё несколько минут, и он вышел во двор. Сердито сказал:
      — Ты меня оторвала от большого дела. Я пробовал сочинять футбольную песенку.
      — Иди, иди, тебя звал Дугин, — пояснила девочка и подтолкнула его вперёд.
      Затем снова схватила Толю за руку и потащила в конец двора, где под навесом находились скамейки, столы только что отстроенной читальни.
      — Ты здесь постой, а я побегу к Юрке. Может, Вася у него, — сказала она и тут же убежала.
      Володя подошёл к Ипполиту, поздоровался с ним, потом повернулся к ребятам и небрежным тоном объявил:
      — - Я набрасывал слова для футбольной песенки...
      Ребята окружили его:
      — Ну и как? Получается?..
      — Можно уже исполнять?..
      — Не совсем. Пока есть только один куплет.
      Он вынул из нагрудного кармана рубашки исписанный сверху донизу и перечёркнутый вдоль и поперёк лист бумаги и стал читать:
      Мы б нашем переулке,
      Мы в доме номер пять,
      Мы в каждом закоулке,
      Мы будем все играть...
      — В основном довольно хорошо, — похвалил Валя. — Только почему ты написал «Мы в нашем переулке»? Раз это футбольная песенка «грибников», надо бы писать «Мы в Грибном переулке». Чтобы все знали, о ком эта песенка.
      Володя отрицательно покачал головой:
      — Так не получается, Валя. Ритма нет. Ударение не на том слоге.
      — Вообще говоря, конечно, неплохо, — одобрил и Петя. — Но рифма «закоулке» — неважная рифма.
      — Я знаю, что это не очень хорошая рифма, — признался Володя. — Если бы вы были не футболистами, а велосипедистами, можно было бы взять другую рифму — «втулки».
      — Вот если бы мы были пекарями, — заметил Гриша, — нашлась бы ещё лучше рифма — «булки».
      Все рассмеялись, а Володя, обращаясь на этот раз лично к Пете, спросил его:
      — Ты хорошо разбираешься в стихах. Посоветуй, как правильнее — «Мы будем всё играть» или «Мы будем все играть»?
      — И так и так хорошо. «Мы будем все играть» — это значит, что будут все играть — и я, и Агей, и все. А если «Мы будем всё играть» — значит, будем долго играть.
      — И тренироваться, — уточнил Андрюша. — Но у тебя, Володя, другой недостаток — слишком много повторяется слово «мы». В каждой строчке.
      — «Мы» — хорошее слово, — заступился за стихи Валя. — Лучше, чем «я».
      Его поддержал Саша:
      — Ведь это мы будем играть, а не кто-то один. Если поставить «я» — кто же это будет? Один только автор?
      — А кто напишет музыку? — вдруг задал вопрос Агей.
      — Я думаю, — вмешался в разговор Ипполит, — ещё рано говорить об этом. Займёмся другим.
      Он стал вынимать из портфеля папки, общие тетради, записные книжки, книги, из которых торчали тоненькие полоски бумаги.
      — Товарищ Дугин, — сказал Агей, — я сегодня вечером буду у нашего управдома. Он меня позвал к себе! И возьму у него дневники его старые.
      — Иван Кузьмич был когда-то футболистом, — пояснил Валя.
      — Тоже полезно. Мы и его дневник используем, — сказал Ипполит. Потом сложил все папки, тетради и книжки в одну кипу и, передавая её Володе, пояснил: — Рассмотришь дома, познакомишься с теми местами, которые отмечены. Они заложены бумажками. После урока я тебе скажу, что надо со всем этим делать. Это для наших стенгазет.
      Володя тут же сел на скамейку и погрузился в разглядывание всего, что принёс Дугин.
      Коля подошёл к Пете и, наклонясь к нему, зашептал:
      — Молчи, только слушай... Тут такое случилось!..
      — Что случилось? С кем? — всполошился Петя.
      — Не кричи, говорю, — совсем понизил голос Коля и отвёл приятеля на несколько шагов в сторону.
      Ипполит подошёл к Володе:
      — Я сказал — дома будешь смотреть. Какой нетерпеливый!
      — Хорошо, — согласился Володя, сложил материалы и направился к дому.
      — Подожди! Ты куда? — остановил его Ипполит.
      — Домой пойду. Познакомлюсь пока, попробую порисовать. А когда вы кончите урок, ребята мне постучат в окно.
      Ипполит отобрал у мальчика пачку и снова положил её на скамейку.
      — Пусть здесь всё это пока полежит. А ты с нами будешь заниматься.
      — Из меня ничего не получится, уверяю вас!
      — Нет, это ты оставь. Каждый может стать футболистом, и ты тоже.
      И, прежде чем Володя успел что-нибудь возразить, подобрать ещё какие-нибудь убедительные доводы, говорящие о его полной неспособности к спорту, Ипполит дал команду:
      — Становись!
      Сталкиваясь друг с другом, ребята выбежали на середину двора и здесь, после споров и толчеи, выстроились в одну шеренгу. Лишь Коля и Петя не встали в строй.
      Андрюша указал Ипполиту на мальчиков:
      — Товарищ Дугин! А как с ними, с этой «тройкой без тройки»?.. Если они не будут тренироваться, а потом Вася получит четвёрку и им можно будет войти в команду, ведь они отстанут от нас.
      - — Правда, товарищ Дугин, пусть они занимаются, — поддакнул и Гриша.
      Ипполит посмотрел в сторону Коли и Пети и крикнул:
      — Ребята! Становись в строй! Будете тренироваться со всеми.
      — Иди, Колька, — посоветовал Петя, — тебе ведь так хотелось...
      — Не можем мы с тобой сейчас, — тихо ответил Коля. — И, повернувшись к Ипполиту, громко сказал:
      — Спасибо, товарищ Дугин! Но мы сегодня с Петей должны уйти.
      — Мне тоже надо уйти, товарищ Дугин, — неожиданно сказал Саша. — Я тоже сегодня не смогу заниматься.
      — Это ты брось, Сашка, — крикнул Коля. — Без тебя обойдётся. Мы вдвоём с Петькой справимся. Это нас ближе всех касается.
      И одновременно, словно сговорившись, они повернулись и направились к читальне.
      Валя толкнул локтем Гришу:
      — Ты не туда встал, я выше тебя.
      — Это на прошлой неделе было. Я вчера в школе измерял рост, на три сантиметра вырос.
      Володя в нерешительности продолжал стоять возле скамейки.
      — Ты что же, Володя, своего места не знаешь? — крикнул ему Ипполит. — Становись на правый фланг.
      Быть правофланговым — очень почётно. Но как раз этого Володе вовсе не хотелось: когда все повернутся, он окажется впереди, и все будут видеть, как он делает упражнения, вернее, как он не умеет делать упражнений. Но приказ есть приказ — приходится становиться на правый фланг.
      Ипполит стал обходить строй и задержался перед Гришей:
      — Ты опять в фуфайке? И форма будет, всё равно натянешь её на себя?
      — Без фуфайки, товарищ Дугин, у меня никакого футбольного вида нет. Очень я худой, — признался Гриша и тут же, не дожидаясь приказания тренера, снял с себя свитер и положил его на скамейку.
      Ипполит остановился перед Сашей:
      — А тебе тоже всё жаль с перчатками расстаться? Когда будешь заниматься боксом, тогда их наденешь.
      Саша снял перчатки и положил рядом со свитером.
      Ипполит снова прошёлся перед строем, потом дал команду:
      — Равняйсь!
      Ребята повернули головы направо и выровняли строй.
      — Ты слишком вылез вперёд, — снова толкнул Валя своего соседа. — Грудь у тебя тоже за неделю на три сантиметра выросла?
      Гриша молча выслушал ироническое замечание товарища и потихоньку отступил назад. Потом в свою очередь толкнул Валю:
      — Смотри! Куда это они помчались?
      — Кто?
      — Ты разве не видел? Наташка, Толька и Петька с Колькой... Куда-то на улицу...
      — Смирно! Напра-во! — раздалась команда Ипполита.
      Ребята повернулись направо. Один только Агей повернулся налево и оказался спиной к спине с Андрюшей.
      — Отставить! — скомандовал Ипполит и обратился к Агею. — Понял свою ошибку?
      Агей смущённо кивнул головой.
      По новой команде все сделали на этот раз правильный поворот. Ипполит встал впереди колонны.
      — За мной шагом марш!
      Колонной по одному ребята пошли за своим тренером. Ипполит постепенно ускорял ходьбу, затем, пройдя метров сто, перешёл на бег. Ребята тоже перешли на бег, причём Саша попытался обогнать Гришу.
      — Не перегонять друг друга. Соблюдать порядок в строю! — крикнул на ходу Ипполит.
      Группа пробежала метров полтораста, перешла на быструю ходьбу и так, постепенно снижая темп, прошла шагов двести.
      После пробежки Ипполит построил группу в колонну по три, разомкнул ребят, чтобы они не мешали друг другу делать гимнастические упражнения, и начал объяснять:
      — Исходное положение: ноги расставлены на ширину плеч, руки впереди, ладонями внутрь. На счёт «раз» — быстро и энергично развести руки назад. На счёт «два» — вернуться в исходное положение.
      Это упражнение Ипполит показал три раза, а потом по его команде все начали его выполнять.
      — Володя! Разводи пошире руки, — заметил Ипполит.
      — Я боюсь задеть кого-нибудь, у меня очень длинные руки, — пытался оправдаться мальчик.
      Так, одно за другим, юные футболисты выполнили двенадцать упражнений, повторяя некоторые по десять-пятнадцать, а иные — по двадцать-тридцать раз. Затем провели двухминутную ходьбу и снова построились в одну шеренгу.
      — Теперь последнее, — сказал Ипполит. — Видите тумбочку? До неё примерно двадцать пять метров. Надо пробежать это расстояние четыре раза: первый раз несильно, второй — посильнее, третий — ещё сильнее и четвёртый — в полную силу. Бежим все сразу.
      — Ну вот, — сказал Ипполит, когда и это упражнение было закончено. — А теперь по одному в полную силу.
      — По-спринтерски? — решил показать свои спортивные познания Агей. — Давайте, я первым побегу.
      — Нет, первым побежит Саша. Ему уже давно не терпится проявить свои способности в беге.
      — Это он видел, как ты меня хотел обогнать, — рассмеялся потихоньку Гриша.
      Саша вышел вперёд:
      — Мне много приходится стоять в воротах. Поэтому я рад побегать.
      Он в точности выполнил указания тренера. Следом за ним к тумбочке побежали и Агей, Гриша, Андрюша и все другие.
      — Ещё раз! — крикнул им Ипполит. — Так проделать каждому по шесть раз.
      Когда все упражнения были закончены и ребята собрались вокруг Ипполита, он спросил:
      — Ну, говорите прямо — очень неинтересно? Все — раз-два, раз-два... Наверно, думаете, когда же, наконец, будем гонять мяч?
      Ребята наперебой загудели:
      — Конечно, гонять мяч интереснее...
      — Всё нужно — и то и другое...
      — Без упражнений играть не научишься...
      — Вот именно, — подтвердил Ипполит. — Тренировки нужны обязательно. И знаете, с чего вам надо начинать? С того, чтобы ежедневно по утрам делать гимнастику. Её передают по радио, есть специальные брошюры. Кроме того, мы с Володей постараемся изобразить на бумаге весь комплекс необходимых для футболиста упражнений. Делать их каждый сможет сам. И тогда вы станете сильными, выносливыми... От вас мяч уже не будет убегать, как раньше.
      — Товарищ Дугин, — спросил Агей, — мы будем сегодня играть?
      — Обязательно будем. Разобьёмся на две команды, по шесть человек, и проведём игру.
      Саша пересчитал всех ребят:
      — Как раз нас и есть двенадцать человек.
      — Одиннадцать, — поправил Володя. — Меня не считайте.
      — Будут играть все, и ты в том числе, — заявил Ипполит.
      — И сегодня тоже дадите нам задание? — снова спросил Агей. — В прошлый раз очень интересно было.
      — Дам. Надо будет вести мяч низом, стараться, чтобы передачи были точными, при первой возможности бить по воротам, вратарям — не стоять прикованными к воротам, при необходимости решительно выбегать на мяч.
      — Сложное дело, — с важностью проговорил Саша. — Не всякий сможет выбегать на мяч.
      — С вратарями я буду заниматься отдельно. А сегодня ты обязательно попробуй выбегать. Тем более, что сегодня мы будем делать продольные передачи. Нам нужно уметь применять их...
      Во двор вышла Таня. Заметив брата, подозвала его к себе. Оглядела его:
      — На кого ты похож! Где это тебя так истерзали? Неужели играл в футбол?
      Она вынула из кармашка платья носовой платок и стёрла им пот со лба брата. Потом оправила на нём рубашку и застегнула две пуговки на груди:
      — Какой же из тебя футболист?
      Володя попробовал улыбнуться:
      — Я им то же самое говорю. А они не верят. Но ничего, всё равно у них ничего не получится.
      — У тебя ничего не получится, — поправила его Таня.
      — У них со мной ничего не получится, — внёс окончательную ясность Володя. — Пока делали упражнения, бегали туда-сюда, махали руками, приседали — я с этим кое-как справлялся. Но когда дойдёт дело до мяча — - они меня сами выгонят.
      — Где Наташа? Не видел?
      Володя указал в сторону ворот:
      — Куда-то пошли вон в том направлении, на зюйд-вест... Петька, Колька и она со своим футболистом.
      — С Толей? — поморщилась Таня.
      — Что тут такого? Хороший парень, мы с ним понимаем друг друга е полуслова...
      — Таня!.. Танюша!.. — раздался голос Наташи.
      Таня обернулась на крик и не спеша направилась навстречу подруге, входившей с улицы во двор.
      — Ты, Танечка, ничего не знаешь? — воскликнула Наташа.
      — А что я должна знать?
      — С Васей тут случилась история... Я потом всё тебе подробно расскажу... А сейчас...
      — Что сейчас? Говори спокойнее...
      — Вася куда-то убежал... Мы были у него дома... Понимаешь, Коля, Петя, Толя и я... Пошли к Юрке... Оказывается, Вася к нему забег.ал, не застал дома и сразу куда-то умчался. А нам Агей сказал, что вчера видел всех вместе — Васю, Юрку и Серёжку...
      — Серёжку?
      — Да, да... Ну, мы побежали к Серёжке... Васька действительно забегал, узнал, что Серёжка в театре, и отправился туда. Мы все четверо побежали в театр... Понимаешь, какая беготня... А в театре узнали от вахтёра, что прибегал какой-то мальчик — это Вася, значит, — и они вместе с Серёжкой ушли куда-то... Мы начали думать — куда? Молодец Коля, он такой умный! Сообразил, что остался ещё один Валерка из всей их компании... И сейчас Толя, Петька и Коля пошли к Валерке...
     
     
      Кто тебе поверит?
     
      Валерка жил с матерью, отец его давно умер. Мать была портнихой в мастерской, сегодня она работала в вечерней смене. Сейчас Валерка сидел на диване, в руках у него была гитара, и он медленно, словно нехотя, перебирал струны. На стуле возле стола, который был покрыт зелёной бархатной скатертью, расположился Юрка.
      — Ты думаешь, — сказал Валерка, — все артисты умеют играть на гитаре? Очень часто актёр только водит пальцами, а за сценой играет гитарист...
      — Это я знаю, — сказал Юрка и зевнул. — Что-то спать хочется... А ещё нужно за Васькой по пятам ходить.
      Валерка вздохнул:
      — Ноги гудят... Посидим ещё немного и пойдём. А то Василий в самом деле того... Прижмут его, он и разболтает.
      Валерка взял несколько аккордов и запел:
      — Соловьи, соловьи,
      Не тревожьте солдат...
      Вдруг оборвал пение.
      — Скука чертовская... Мамка всё работать гонит... Говорит, от безделья можно и бандитом стать... Очень весело семь часов за станком стоять...
      — А я всё-таки хочу в вечернюю поступить, — неожиданно сказал Юрка. — Устроюсь на работу, буду учиться... Знаешь, с образованием как-то другое дело.
      — Дурак ты, Юрка! — искренне возмутился Валерка и снова взял несколько аккордов.
      Раздался звонок, второй, третий.
      — К нам, — удивлённо произнёс Валерка. — Кого ещё несёт? Наверное, Серёжка.
      Он положил гитару на диван и вышел в коридор. Через минуту дверь в комнату широко распахнулась, и стоявший у порога Серёжка сказал:
      — Входите, ребята!
      В комнату прошёл Вася, за ним Серёжка и Валерка.
      — Здесь мы можем поговорить, — усмехнулся Серёжка. — А то затеял скандал на улице, как мальчишка.
      Вася стоял насупившись, не двигаясь с места.
      — Что же вы, ослы такие! — повернулся Серёжка к Валерке и Юрке. — Я вам говорил, что Ваську нельзя оставлять одного. Он бегал по городу, мог натрепаться... Ну как, загнали что-нибудь?
      — Кое-что, — ответил Валерка и похлопал по карману пиджака. — Деньги — вот.
      Вася вышел из оцепенения и хрипло сказал:
      — Серёжка, прошу тебя, брось шутки... Отдай... Не мои ведь...
      Серёжка взял в руки гитару, щипнул две-три струны, потом небрежно спросил Валерку:
      — Ты не знаешь, о чём это он говорит?
      — Понятия не имею, — пожал плечами, ухмыляясь, Валерка.
      — Серёжка, ещё раз прошу... Отдай... Нельзя так шутить... Это же не мои... Ты пойми...
      Вася повторял всё одно и то же, не находя других слов.
      — Пойми ты, — спокойно произнёс Серёжка. — Нет уже этих вещей... Как ты не можешь понять...
      Вася вздрогнул:
      — А где они?
      — Они — тю-тю... — Серёжка сделал при этом выразительный
      жест, означающий, что всё уже уплыло далеко отсюда и уплыло безвозвратно. — Слушай, Валерка, у тебя что-то басовая струна фальшивит...
      — Надо настроить, — согласился Валерка.
      — Юрка, что ты молчишь? — сказал с надеждой в голосе Вася. — Мы же с тобой вместе... Ты же знаешь, как собирали их... И проигрыватель, подарок ведь...
      Юрка отвернулся от Васи и посмотрел на Серёжку. А тот, лениво водя пальцами по струнам, что-то мурлыкал себе под нос.
      — Нехорошо так, ребята, — снова попытался усовестить приятелей Вася и беспомощно замолчал.
      — Слушай, Васька, — с мягкой улыбочкой сказал Серёжка, — брось валять дурака. Мы тебя взяли в свою компанию, подружились с тобой, потому что ты настоящий парень, храбрый, крепкий, настырный... Ты же с нами будешь жить в своё удовольствие! Не то что со своими сопляками Агеями да Стивками... С нами будешь делать такие дела, только держись!.. Дай ему, Валерка, сколько причитается, пусть успокоит свои нервы.
      Валерка вытащил из кармана пачку денег, отсчитал три рублёвки и бросил их перед Васей на стол:
      — На, твоя часть. Остальные из твоей доли для Серёжки удержали. Он ведь платил вчера, когда все гуляли. И в карты ты проиграл.
      Вася не двигался с места.
      — Что же ты не берёшь, Вася? — Серёжка продолжал бренчать на гитаре. — Не совсем честно заработанные деньги, но зато — деньги! Твоя доля... Или, может, мало тебе?
      Вдруг Вася рванулся вперёд, выхватил из рук Серёжки гитару и с силой отбросил её в дальний угол. Жалобно застонав, гитара ударилась о стенку и с дребезжаньем упала на пол.
      — Ты что кривляешься?! — уже не помня себя, закричал Вася. — Я вас всех сейчас... Всю вашу шайку воровскую... Всех сейчас в милицию... Пусть вас арестуют, проклятых!
      Серёжка встал с дивана, прошёл в угол, поднял гитару и повесил её на стенку. Потом упёрся о стол обеими руками и, гляда в упор на Васю, сказал:
      — Пожалуйста, хоть сейчас зеони в милицию. Вон там, в коридоре. телефон. Ноль два. Только, Вася, ты же сядешь в тюрьму первый.
      Улыбка исчезла с лица Серёжки, резкая складка пролегла от губ к носу. В голосе его уже не было прежней обволакивающей мягкости.
      — Притворяешься каким-то невинным младенцем. Твой ключ, ты нас навёл, показал, где всё лежит, всё организовал...
      — Это была шутка... Товарищам хотел отплатить...
      — Отплатить — пошутить! Ай-яй-яй!.. Дитя какое!.. Стоял на стрёме, пока они выносили вещи, а сейчас — шутки, подарки... Да кто тебе, Васенька, поверит? Статью дадут — и посадят!
      Он изобразил пальцами тюремную решётку и продолжал:
      — Ты думаешь, твоим маме с папой приятно будет об этом узнать. А в школе что скажут, в комсомоле?.. Подумай обо всём этом и не горячись. Вот так-с, Васенька.
      Вася стоял у стола, руки у него были сжаты в кулаки, губы дрожали, и сильно дёргалось левое веко. За минуту до этого ему казалось, что он быстро разделается со всей этой компанией, но сейчас вдруг ясно понял, в какую попал ловушку. Он посмотрел на Валерку и встретился с его насмешливыми нагловатыми глазами. Перевёл взгляд на Юрку, но тот отвернулся в сторону.
      — Юрка, ведь мы вместе... — начал Вася, но тут же замолчал, бросился через всю комнату к двери, рванул её на себя и выбежал в коридор.
      Он даже не заметил, как Валерка проводил его до двери и отпер её. Ничего не видя вокруг, спустился по лестнице. И только на улице немного пришёл в себя. Повернул за угол, прошёл несколько шагов и увидел бегущих к нему навстречу Петю, Колю и Толю.
      — Ты уже был там? — издали крикнул ему Коля.
      — Мы хотели тебя застать у Валерки. На всякий случай, — пояснил Петя.
      Но Вася, не останавливаясь, прошёл мимо них. Толя схватил его за руку и потянул к себе.
      — Постой!
      Потом отвёл в сторону и твёрдо сказал:
      — Ты должен всё нам рассказать. Вместе мы что-нибудь придумаем.
      — Нечего теперь мне вам рассказывать... и отстаньте... Идите вы к чёрту! — крикнул вне себе Вася. — Оставьте меня!
      — Мы пойдём не к чёрту, а к Валерке, — так же твёрдо заявил Коля. — И набьём ему морду...
      — Ни в коем случае не делайте этого, — испуганно воскликнул Вася. — Вы погубите меня... Не вмешивайтесь ни во что. И если встретитесь с ними, делайте вид, что вы ничего не знаете.
      — Мы действительно ничего не знаем, — сказал Петя, — и никому ничего не говорили. А должны все знать. Где всё, что лежало в гараже?
      Вася махнул рукой.
      — Слушай, Вася, — сказал Толя, — я смотрю на тебя, ведь ты по-дурацки всё делаешь. Всё хочешь сам, всё «я», «я», всё «меня», обо «мне». Так ведь нельзя. У тебя есть друзья.
      — Друзья! — передразнил его Вася. — Хороши друзья! Колька собрался идти играть без меня... А Петька тоже поддакивал ему...
      Вася уже сам не верил в то, что говорил. Но так ему было легче пережить своё несчастье — считать себя брошенным всеми друзьями, думать, что они всё время хотят насолить ему.
      — Да что ты ерундовские примеры приводишь? — возмутился Толя. — Мало ли что между друзьями бывает! И ссорятся и мирятся... Трое таких ребят! Говорят же о вас «тройка без тройки»!
      — Он не со злости, — ; постарался оправдать товарища Петя.
      — Я это знаю. Просто потому, что характер такой...
      — Ты мне, давай, моралку не читай, — огрызнулся Вася.
      — Никто не думает читать, а если попал в неприятную историю, так не бегай от товарищей... Один ты ничего не сделаешь.
      — Сделаю, — упрямо возразил Вася, но в его тоне уже не было ни былой удали, ни заносчивости.
      — Противно с ним говорить, — рассердился Коля. — Нет того, чтобы честно и прямо сказать всё. А то виляет, крутит...
      — От кого слышу? — искренне удивился Вася. — Это ты всегда норовил сторонкой, не напрямик, подальше от всяких волынок.
      — Так то всегда, — отпарировал Коля. — А сегодня особенный день, и я по-особому веду себя.
      — Всё понятно, — перебил их Толя. — Говори, Вася, что у тебя там было, у Валерки?
      Вася посмотрел на Толю и вдруг почувствовал непреодолимое желание поделиться с ними со всеми, самыми близкими товарищами, тем, что так мучило его и вчера, и сегодня, и мучит ещё сейчас. И он начал рассказывать, подробно и обстоятельно, обо всём, что произошло с ним за последние два дня, где он перебывал, чего нагляделся, передал, наконец, весь разговор, который произошёл только что у него с Серёжкой.
      — Надо сейчас же идти в милицию! — воскликнул Петя. — И разоблачить эту шайку. Сделать обыск — и всё.
      — В милицию нельзя, — остудил его пыл Толя. — Они верно говорят, Васю сейчас же посадят.
      — Сами пойдём к ним, — воинственно заявил Коля и тут же стал развивать свой план действий. — Нас четверо, их трое. Серёжка совсем неспортсмен, я его сразу поборю. Юрка здоровый, на него Петя и Толька навалятся. А Васька разделается с Валеркой... Пошли!.. Сколько к нему звонков?
      — Три, — ответил Вася. — Но мы так ничего не добьёмся. Где вещи лежат, всё равно не узнаем.
      — Вы ничего, ребята, не понимаете, — вдруг загоревшись, произнёс Петя. — В сотнях книг есть классические примеры, как надо поступать в таких случаях. Надо установить за Валеркиным домом слежку. По всем правилам. Можно даже нам всем переодеться. Я могу быть слепым нищим. А Вася — шарманщиком... Толю спрячем в подъезде напротив. А когда узнаем, где вещи, ворвёмся в дом...
      — Какие теперь, к чёрту, шарманщики! — возмутился Вася. — И вообще, надо о деле говорить, не затевать какие-то игрушки.
      — Пожалуйста! — с готовностью сказал Петя. — Есть другой вариант. Всё рассказать Дугину. Он — наш тренер, свойский парень...
      — Что ты? — замахал на него руками Коля. — Он тогда Васю живьём съест.
      — У меня есть идея, — вдруг хлопнул себя по лбу Толя. — Надо сделать так, как тогда, с вашей книгой, помните... Соберём деньги...
      Вася насмешливо взглянул на Толю:
      — Ну да, мы все такие миллионеры!.. У меня лично нет ни копейки.
      — Неважно, я возьму у папы, он мне обещал на велосипед, когда я перейду в девятый класс. Рассчитаемся когда-нибудь. Потом пойдём в «ПВ», выясним, что пропало, и всё купим...
      — Сложное дело, — покачал головой Вася. — Да и вообще я в твоих деньгах не очень нуждаюсь... Стойте, вот идёт Юрка.
      — Здесь бить опасно, — предупредил Коля. — Милиционер недалеко.
      — Четырём на одного вообще не полагается, — заметил Петя. — Это никуда не годится...
      Юрка шёл, не замечая ребят.
      — Юрка! — окликнул его Вася. И, когда тот подошёл, насмешливо спросил: — Ты что же идёшь мимо? Ведь Серёжка послал тебя следить за мной, как бы я чего-нибудь не наделал.
      — Серёжка — умный парень, — неопределённо ответил Юрка.
      — Он-то умный, в этом мы не сомневаемся, — рассердился Коля, — а вот ты дурак. У него на побегушках и лебезишь перед ним.
      Вася подошёл вплотную к Юрке и со злостью процедил сквозь зубы:
      — Эх, ты! Продал меня!..
      — И ведь в одной команде играете, — не то удивлённо, не то укоризненно сказал Толя. — А тут...
      — С Серёжкой не пропадёшь!.. Умный парень, — совсем уже некстати повторил Юрка.
      — Пропадёшь, — сказал Толя. — В тюрьму сядешь. Вам поделом, да вы, наверное, и не боитесь этого. А зачем Ваську втянули? Разве так поступают товарищи?
      — Кто говорит, что я не товарищ, — обиделся Юрка. — Я для Васьки всё сделаю.
      — Ничего ты не сделаешь, я знаю, — подзадорил его Коля.
      Юрка посмотрел на него уничтожающим взглядом:
      — Сделаю.
      — Если так, тогда скажи, где всё?
      — Это уже, братцы, вы требуете невозможного...
      — А хвалился — сделаю, сделаю... Где вещи, говори?
      — Я сам понимаю, что выручить надо Ваську, — жалобно начал Юрка... — Но ведь нельзя... Что скажет Серёжка...
      — Он ничего не узнает, — заверил Толя. — Ты только намекни, а мы поймём.
      — Если только намекнуть, — усмехнулся Юрка. — Ладно, ребята, пейте мою кровь... Самому противно... Вот смотрю, вы — корешки... Ну и я тоже товарищ... Ладно, Васька, слушай мой намёк. Ты помнишь, кому мы помогали переезжать на дачу?
      — Ну помню, Сережкиному режиссёру.
      — Вот именно. Теперь второй намёк. Вещи лежат не на даче, понятно?..
      — Не совсем, — сказал Вася.
      — Тогда слушай третий намёк. Вещи на городской квартире режиссёра.
      — А сам он где? — спросил Толя.
      — На даче. Серёжка у него ведь первый человек. Вернее, лакей первый... Режиссёр оставил ему ключ от квартиры — за письмами Серёжка заезжает, за газетами. Одним словом, вот вам все мои намёки, а вы как хотите их понимайте.
      Юрка сделал несколько шагов, но тут же вернулся:
      — Имейте в виду, ребятки, проигрыватель и кое-какую ерунду мы уже того... Но вы не огорчайтесь. У меня на книжке есть деньги, на мотоцикл собираю, Васька знает. Я сбегаю в сберкассу, возьму, что надо, и куплю вам новый проигрыватель.
      ...Через час все четверо стояли перед режиссёрской дачей у калитки с грозной надписью, предупреждающей о злой собаке.
      Вася поднялся на цыпочки, посмотрел за ограду и обернулся к товарищам:
      — Никого не видно... Тут ты, Анатолий, бери на себя все разговоры, я не знаю, как обращаться с такими людьми.
      — Я сам никогда ещё с режиссёрами не беседовал, — слабо улыбнулся Толя.
      — Ну что, звонить? Или пойдём? — спросил Вася и, протянув руку через калитку, взялся за задвижку.
      — Чтобы разорвала тебя собака? — с испугом отвёл его руку Петя. — Забыл, какие они? Вспомни собаку Баскервилей...
      Толя нажал кнопку звонка. Прошло несколько минут, и на дорожке, ведущей к калитке, показалась Дуняша.
      — Вы не туда попали, мальчики! — закричала она издали. — Спортивный лагерь через две дачи.
      — Нам к Александру Александровичу, — вдруг сразу осипшим голосом сказал Вася.
      Дуняша открыла калитку, и мальчики, прижимаясь друг к другу, вошли в сад.
      — Сейчас на нас собака бросится, — озираясь по сторонам, шепнул Коля Пете.
      — Александр Александрович в крыжовнике, — сказала Дуня-ша. — Идите по этой дорожке, потом направо.
      — А собака? — спросил Коля.
      — Какая собака? — удивилась Дуняша.
      — Злая. О которой написано на калитке.
      — Нет у нас, слава богу, никаких собак. Ещё чего не хватало. Была три года назад, подохла. А вывеска висит, снять её забыли. Идите прямо в крыжовник, — закончила Дуняша и указала рукой на зелёные кустики, среди которых виднелась тучная фигура Александра Александровича.
      Ребята подошли ближе.
      — Александр Александрович, можно к вам? — громко спросил Толя.
      Режиссёр выпрямился, посмотрел на ребят и зашагал к ним, осторожно ставя ноги между грядок. Он был в халате, на голове у него была широкополая соломенная шляпа.
      — Вы ко мне? — Он посмотрел на Васю. — Что-то знакомое лицо...
      — Я был у вас вчера, Александр Александрович, — напомнил Вася. — Грузили вещи, когда вы переезжали сюда...
      — Ах да, вспомнил... А зачем, дорогуши мои, пожаловали сейчас?
      — Очень большой разговор, — начал Толя.
      — Даже так!.. — режиссёр вдруг поднял ногу, на которой болталась ночная туфля, и ударил со всей силы рукой по колену. — Проклятые комары!.. Тогда пойдём на террасу.
      Он направился к даче, но, не пройдя и двух шагов, снова остановился:
      — Кто-нибудь из вас пойдёт вот туда, только не топчите грядок. Я там оставил кувшин с квасом. Знаменитым квасом! И принесите-ка на террасу.
      Петя побежал за кувшином, остальные поплелись вслед за режиссёром.
      На террасе за большим обеденным столом сидела жена режиссёра и читала книгу.
      — Мы тебе, Маша, не помешаем? — спросил Александр Александрович и, не дожидаясь ответа, сел в соломенное кресло. — Садитесь, гости дорогие!
      Вася и Коля сели вдвоём на диван, а Толя опустился в шезлонг.
      — Что же у вас за разговор? — поинтересовался режиссёр. — Говорите, молодые люди!
      В это время вернулся Петя, осторожно неся обеими руками кувшин со «знаменитым квасом».
      — Не прикладывался? — шутя спросил Александр Александрович.
      — Не прикасался, — обиженно ответил Петя.
      — Маша, давай-ка, угости ребят. Мария Павловна поднялась, пошла в комнаты и через минуту вынесла большие чашки.
      Мальчики выпили. Режиссёр, растягивая удовольствие, пил медленными глотками. Потом поставил чашку на стол:
      — Ну-с, я вас слушаю.
      — Александр Александрович, — начал Толя, — случилась неприятная история. Ваш Серёжка...
      — Сергей Савкин? — уточнил режиссёр.
      — Да. Он оказался прохвостом и вором...
      — Он украл у нас, — пояснил Петя, — футбольные мячи, ботинки и всё остальное.
      — У кого — у вас? Какие мячи? Говорите толком! — сказал режиссёр.
      — У нашей футбольной команды, — сказал Коля. — Он обокрал наш сарай.
      — Ваш сарай? А при чём тогда я? И потом мы Сергея знаем давно... Очень обходительный, услужливый юноша. А вы пришли и клевещете на него... И кто вы, откуда вы и почему я вам должен верить?
      — Вы можете убедиться сами, — спокойно ответил Толя. — Он сложил украденные вещи у вас на квартире.
      — У меня на квартире? — уже с испугом воскликнул режиссёр.
      — Пока не поздно, надо вывезти вещи из вашей квартиры, — посоветовал Коля. — Пока мы не заявили в милицию.
      — Я ничего не понимаю! — Александр Александрович схватился за голову. — Сергей, Сергей... Кому же тогда верить? — Он повернулся к мальчикам. — Что же я должен, по-вашему, делать?
      — Надо ехать сейчас же вместе с нами в город, — решительно заявил Толя.
      — Тогда поедем сейчас, — заторопился Александр Александрович.
      Через пятнадцать минут из гаража выехала кремовая «Волга».
      Мальчики ждали её на улице, за воротами, Александр Александрович сказал:
      — Усаживайтесь, ребята.
      Вася, Коля и Петя разместились на заднем сиденье, Толя сел рядом с шофёрским местом.
      Помахав рукой подошедшей к калитке супруге, Александр Александрович завёл мотор. Машина тронулась. Несколько минут она ехала по улицам дачного посёлка, а потом повернула на шоссе. Уже через
      полчаса машина въехала в переулок на Арбате и остановилась у подъезда. Александр Александрович и мальчики поднялись наверх и вошли в квартиру.
      — Ребята! Прежде всего надо сделать поверхностный осмотр, — сказал Петя. — Все герои детективных рассказов так делают...
      — Пожалуйста! Начинайте с поверхностного осмотра, — согласился реящссер.
      Ни в одной из трёх комнат вещей не было. Не было их и в передней, на кухне, в ванной, уборной...
      — Надо всегда ставить себя на место преступника, — продолжал поучать Петя. — И представить, что ему было бы выгоднее всего делать...
      Александр Александрович оглянулся вокруг, потом подошёл к шкафу.
      — Может быть, здесь? — Он распахнул дверцу. — Ну вот, пожалуйста, вот ваши вещи!
      — Теперь вы видите, что мы вас не обманули? — спросил Коля.
      — Да, но я увидел, что обманывал меня Сергей, — с горечью проговорил режиссёр.
      — Я недавно читал, — начал Петя, — что сыщик Шерлок Холмс...
      — Хватит, Петух, — остановил его Коля. — Вы лучше нам скажите, Александр Александрович, почему вы подумали, что вещи в этом шкафу?
      — Очень просто. Я представил себя на месте этого подлеца и подумал: всё, что было в шкафу, — на даче. Шкаф пуст. Хозяевам незачем лазить сюда. Значит, для хранения краденого это самое надёжное место.
      Он повернулся к Пете и потрепал его по щеке.
      — Твой метод вполне оправдал себя, мой мальчик.
      — Но это, ребята, полдела, — сказал озабоченно Вася. — Надо вещи доставить на место. Это не так просто...
      — Конечно, — подтвердил Петя. — Надо их доставить в «ПВ». И так, чтобы никто не заметил. Иначе подведём Васю...
      — А донести их тоже не так легко, — сказал Коля.
      Режиссёр посмотрел на присмиревших мальчиков:
      — Выносите, ребятки, вещи. Прямо в машину.
      В пути сначала все сидели молча, потом мальчики разговорились. Они рассказали режиссёру про свои футбольные дела, о том, что сейчас уже во дворе всё наладилось, да вот только эта история с Савки-ным...
      Режиссёр оказался очень простым человеком и прекрасно понимал все их волнения, тревоги и радости. Он одобрительно кивал головой, переспрашивал, вставлял свои замечания, возмущался Савкиным. А потом, когда Вася сознался в своём опрометчивом поступке, режис-
      сер хоть и поругал его крепко, но под конец по-дружески потрепал за ухо...
      Вскоре машина уже заворачивала в Грибной переулок. Проехала мимо дома номер пять, свернула в другой переулок и остановилась у проходного двора. Убедившись, что никого нет поблизости, мальчики вытащили на тротуар вещи и попрощались с режиссёром.
      Было уже темно, никто не обратил внимания на мальчиков, и им удалось незаметно перенести в гараж все вещи. Здесь они разложили их в том порядке, в каком всё лежало до кражи.
      Потом все четверо вышли наружу. Вася закрыл дверь, положил ключ в карман.
      — Вот только как будет с проигрывателем? — спросил Коля.
      — А будет так, — сказал Вася. — Я зайду к Юрке, он обещал купить новый. И завтра утром мы его положим туда же, ко всем вещам.
      — Ловко мы всё-таки состряпали всё дело, — сказал Петя, — Ты, Васька, как думаешь?
      Вася положил руки на плечи обоих своих друзей, притянул их к себе.
      — Я, ребята, думаю не об этом. Совсем о другом я думаю. О том, что так вот из-за какой-то ерунды чуть не распалась наша тройка.
      — Не могла она распасться, — твёрдо заявил Коля. — А сейчас она будет крепче гранита, наша «тройка без тройки».
      Вася вдруг хлопнул по плечу Толю.
      — И нового друга приобрели... Можно было бы создать «четвёрку без четвёрки».
      — А я, дорогуши мои, — начал Толя, подделываясь под тон Александра Александровича, но тут же рассмеялся: — Я ни за что не обещал бы учиться без четвёрок, а то вылетел бы из команды в два счёта...
     
     
      Вазочка тёти Юли
     
      До позднего вечера ждала Наташа мальчиков. Несколько раз выбегала во двор, стояла у ворот, ходила даже до угла переулка, но, так и не увидя их, легла спать. Снились ей какие-то тюремные решётки, за ними был Вася в арестантском халате, она даже слышала, как гремят на его руках и ногах тяжёлые цепи. Потом огромный футбольный мяч упал на решётки, с Васи слетели цепи, и он куда-то побежал. А затем всё смешалось, и Наташа увидела себя с Толей в лодке. Толя опустил руку в воду и вытащил сушёную воблу, и вдруг вобла в его руках превратилась в футбольный мяч, за которым побежали неведомо откуда взявшиеся Вася, Юрка, Серёжка и ещё кто-то...
      igg
      Утром мама с трудом её добудилась, и она чуть не опоздала в школу. Когда вошла в класс, урок уже начался. Усаживаясь за парту, она выразительно посмотрела на Таню, и та ей шепнула, что, кажется, всё в порядке.
      На первой же переменке Вася с Петей подошли к Наташе и вызвали её в коридор. Здесь, остановившись у подоконника, Вася сказал:
      — Вчера мы почти все нашли и перенесли в «ПВ». И вчера я понял, что ты, Наташка, хороший товарищ... И Толька хороший товарищ. Ничего не побоялся, с нами всюду был, не оставил нас в самую тяжёлую минуту...
      — Ну и ну, — только и проговорила Наташа.
      — Давай я тебе всё расскажу, Васька не сможет так, — предложил Петя.
      И со свойственным ему красноречием он подробно рассказал Наташе вчерашние похождения, увенчавшиеся таким блистательным финалом. Наташа и вздыхала, и вскрикивала, и восхищалась, и в конце концов одобрила все действия мальчиков, не забыв при этом похвалить и неведомого ей режиссёра, и его очень симпатичную жену, и даже тепло отозвалась о Дуняше с её котом.
      Домой из школы Наташа с Таней шли вместе. Наташа почти не умолкала:
      — Знаешь, как будто гора упала с плеч. Я вот иду сейчас, и так легко на душе... Вещи на месте, Вася на месте... Только одно неприятно, что некоторые оказались такими...
      Таня резко повернулась к подруге:
      — Ты о Серёжке?
      — Угу...
      Тане очень не хотелось говорить обо всём этом. Она не знала, что и думать — не верить товарищам у неё не было никакого основания, зачем им вдруг наговаривать на него, но в сознании не укладывалось и другое: Сергей украл какие-то вещи, где-то их прятал, Сергей — самый обыкновенный вор!.. Нет, пока она сама не повидается с ним, не узнает у него всё-всё, она просто прикажет себе ни о чём не думать... И она только сказала:
      — Не будем сейчас говорить об этом.
      Когда девочки уже шли по двору, с треском открылось окно в первом этаже, и в нём показалась тётя Юля.
      — Наташка! Постой, ты мне так нужна! — крикнула она и тотчас же скрылась.
      Спустя две минуты она уже стояла с девочками и, держа Наташу за поясок платья, взволнованно говорила:
      — Угораздило меня тогда дать тебе эту проклятую вазу!.. А сейчас оказывается — это мамина вещь. Она хватилась её — вынь да по-ложь Базу! Это ей кто-то на именины подарил... Так ты, Наташка, от-
      дай мне, а я вместо неё что-нибудь другое, даже получше, придумаю. А то мама мне покоя не даст...
      — Тётя Юля, я сейчас всё сделаю, — с готовностью сказала Наташа. — Танечка, отнеси книги. А вы, тётя Юля, идите домой, я вам принесу вашу вазочку.
      И она убежала, думая о том, что, случись это вчера, как всё было бы плохо, а сегодня уже ничего не страшно.
      Тихон Максимович сидел за столом и пил из огромного блюдца чай. На тарелке перед ним лежали мелко наколотые кусочки сахара, которые он время от времени отправлял себе в рот.
      — Приятного аппетита, Тихон Максимович, — сказала, входя в комнату, Наташа.
      — Спасибо. Ко мне, что ли?
      — К вам. Нужен ключ от гаража.
      Тихон Максимович не спеша налил себе ещё чашку чаю и только после этого сказал:
      — Ты же сама просила никому не давать его. И я сказал всем, что он затерялся. А теперь как будет? Неудобно теперь будет.
      — Удобно, Тихон Максимович. Вы скажете, что он нашёлся. Запрет с него уже снят.
      - — Смотри, я дам. Только чтобы после никаких...
      Тихон Максимович отправил руку в карман брюк, вытащил оттуда связку ключей, снял с неё нужный ключ и передал его девочке.
      Наташа успокоила дворника, пообещав, что «никаких» не будет, поблагодарила его за небывалую услугу, которую он оказал всем ребятам, и помчалась к гаражу.
      Она так ясно помнила недавний разгром, яму с брезентом, отчаяние Васи! А сейчас на полках в «ПВ» снова мирно лежала сложенная и перевязанная тесёмкой кипа трусов и маек, на столе, задвинутом в самый угол, были свалены ботинки и мячи, на стуле лежали пачки книг...
      Наташа подошла к полке — вазочки здесь не было. Стала искать на столе, среди мячей и ботинок, заглянула за книги, обшарила все закоулки — снова безрезультатно.
      Страшная мысль пронеслась в голове: вазочка продана. Что же теперь делать?.. Если бы это была не тётя Юля, а кто-нибудь другой, тогда туда-сюда. А тётя Юля подымет крик, начнёт допытываться, где, почему, зачем... И тогда, конечно, всё узнается. Ещё раз, на всякий случай, Наташа встала на табуретку и начала перебирать на полке одну за другой все вещи — вазочки не было.
      Скрипнула дверь. Наташа вздрогнула — неужели тётя Юля? Она оглянулась и с облегчением вздохнула — на пороге стояли Вася и Юрка. В руках Юрка держал новенький темно-синего цвета проигрыватель. Указывая на него, Вася сказал:
      — Ну вот, видишь! Как обещал Юрка, так и сделал. Мы с ним
      побежали в сберкассу, и он взял с книжки деньги, которые на мотоцикл собирает. И вот — купили. А я ему свою часть отдам, когда появятся деньжата.
      — Ладно, сочтёмся. В общем, крутите, ребята, сколько влезет, — покровительственно произнёс Юрка.
      В другое время при виде нового проигрывателя Наташа захлопала бы в ладоши, начала бы прыгать, но сейчас ей было не до восторгов. И она набросилась на Юрку:
      — Ты лучше скажи, зачем продал вазу? А? Польстился на ерунду! И вообще такие грязные дела делаешь! Не знаю, как Васька с тобой водится.
      — Я продал вазу? — искренне удивился Юрка. — Даже не думал.
      — Не надо врать, Юрка. Была ваза, вот тут, на полке, и нет её. Я всё перерыла...
      — Подожди, подожди, — вмешался Вася. — Такая высокая, узкая? Да? Я её видел до... — он запнулся, видимо не желая произносить такое неприятное слово, как «кража», — Я видел её раньше. А на квартире режиссёра её уже не было.
      — Ну, честное слово, ребята, — взмолился Юрка, — не продавал я её. Может, у Серёжки она?.. А вообще, на черта тебе сдалась эта ваза! Да я, Наташка, куплю десяток таких ваз!
      — Да перестань, наконец, задавака! — совсем рассердилась девочка и тут же стала объяснять, что нужна именно эта, а не сотни и тысячи других ваз, что нужна она сейчас же, немедленно, иначе тётю Юлю изругает её мамаша, а потом тётя Юля изругает всех, и ещё может раскрыться вся эта история, и тогда Ваське не поздоровится.
      Юрка хотел что-то ответить, но в это время в гараж вбежала Таня. И с места заговорила:
      — Ну, что ты здесь копаешься, Наташка? Почему не несёшь вазу?! Тётя Юля мне уже два раза звонила и послала к тебе. Сейчас же неси, а то будет громадный скандал.
      — Вот видишь, — повернулась Наташа к Юрке. — Что нам теперь делать? Что сказать тёте Юле?
      — Да что ты всё склоняешь и спрягаешь — тёти Юли, тёте Юле! — недовольно заметил Вася. — Дело ясно. Юрка врать не станет, и у режиссёра её нет. Где же она?.. Тут без Серёжки, ребята, не обойдёмся, это видно по всему... Вы здесь посидите, а я его приведу сюда... Я ему, Юрка, сейчас сполна отплачу, за всё отплачу!
      Он вышел из гаража и пошёл прямо к окну Серёжкиной комнаты. Вызвал его во двор. Как только Серёжка спустился вниз, Вася ему сказал:
      — Слушай, Сергей, есть разговор.
      Серёжка улыбнулся.
      — Такой срочный у тебя разговор, что надо беспокоить человека? — он деланно потянулся, даже зевнул. — Устал я, брат...
      Вася почувствовал, как всё в нём закипает. Он вспомнил разговор у Валерки, когда Серёжка бренчал на гитаре и издевался над ним, вспомнил яму и грязный кусок брезента вместо вещей, вспомнил, как Серёжка делил деньги, полученные у режиссёра... И всегда, во всех случаях, когда грозило неприятностями, он держался в тени, в стороне, а на самом деле был главным заправилой...
      Вася схватил Серёжку за руку, крепко стиснул её. Вася был моложе Серёжки, но он зато давно подружился со спортом. Серёжка попробовал вырваться, но не смог.
      — В общем, так. Если не пойдёшь, я тебя силой потащу. Понял? Пойдём в «ПВ>>. Там поговорим. И кое-что ты увидишь.
      Когда Вася привёл Серёжку в гараж, Наташа воскликнула:
      — Слушай, Сергей! Где ваза? Ради бога...
      Вася остановил её.
      — Постой, об этом после... Ну как, Серёжка, видишь?
      И указал на полки, на стол.
      Серёжка посмотрел. Он сразу даже не сообразил, чем грозят ему эти возвращённые на место вещи. И вдруг всё понял: Васька решился на всё, всем всё рассказал. Хорошо, если об этом знают только здесь, только эти девчонки, а пойдёт дальше, дойдёт до Сан Саныча...
      Серёжка тряхнул головой.
      — Глупец ты всё-таки, Вася! Взялся со мной в игрушки играть... Да я, если хочешь знать, плевал на всё это... С двадцатого этажа!
      Серёжка! — крикнула Таня.
      — Подожди, Танька, — сказал Вася и повернулся к Серёжке. — А вот пойду я, расскажу кому следует про всё... Пускай сам попаду, впредь наука мне будет. А уж там разберутся, кто больше всех виноват. И доберутся до тебя.
      Серёжка снова тряхнул головой. Этим движением как будто сбросил с себя смущение, владевшее им. К нему вернулся его обычный нагловатый тон.
      — А где доказательства, что я крал? Где? Кто видел?.. Ведь вещи — вот они! На месте! Чего же вы хотите? Если уж на то пошло, то их украл ты, Васька, а не я! И нечего ко мне привязываться!
      — Сергей! — ещё раз крикнула Таня. — Это возмутительно!
      — Нервы у девочки слабые,- — рассмеялся Серёжка. — Чистюли вы все!.. Особенно ты, Танька. А ведь самая обыкновенная дура!
      Вася подскочил к нему:
      — Знаешь что... Пока не поздно... Убирайся отсюда подобру-поздорову, а не то...
      Но Серёжка стоял неподвижно, только злая усмешечка искривила его губы. Вася не удержался и толкнул Серёжку рукой в грудь.
      Таня бросилась к ним, схватила Васю за руку и потянула к себе:
      — Не надо, Вася!.. А ты, Сергей... — Таня замолчала, ей не хва-
      тало слов, чтобы выразить своё негодование. Наконец она тихо сказала: — Ты, правда, лучше уйди...
      — Что же, я пойду, — сказал невозмутимо Серёжка. — Вы, — он посмотрел выразительно на Васю и Юрку, — вы узнаете, как предавать.
      Он со злостью отпихнул ногой стоявший тут же табурет и направился к выходу из гаража.
      — Постой! — крикнула Наташа. — А где ваза?
      — Какая ещё к чёрту ваза? — остановившись в дверях, спросил Серёжка.
      — Которую вы взяли, высокая, узенькая...
      — Ах, эта... — Серёжка немного подумал, потом спокойно сказал: — Разбил я твою вазу. Обойдётесь без неё.
      И, сильно хлопнув дверью, он вышел из гаража.
      — Ребята, что же делать... упавшим голосом проговорила Наташа. — Что же мы скажем тёте Юле? Нет, это просто невероятный ужас.
      — Всегда тебя волнует какая-нибудь глупость, — хмуро сказал Вася. — А то, что Серёжка такой... Если бы не Танька, я изуродовал бы его.
      — Да, это тоже... — согласилась Наташа. — Видишь, Юрка, какой он, твой дружок-приятель?
      — Я, ребята, сам не знаю, кто мне дружок теперь, — только махнул рукой Юрка. — Я, можно сказать, не знаю, кто я сам такой...
      Таня молчала всё время, как будто даже не слышала, о чём говорят товарищи. Но тут она повернулась к Наташе:
      — Не плачь ты, ради бога! А чтобы ты успокоилась, вот что... Я сама пойду к тёте Юле и скажу, что это я разбила её вазочку... Могу даже сейчас пойти.
      И она направилась к выходу.
     
     
      Неожиданный гость
     
      Прошло несколько дней. Жизнь дворовых футболистов снова потекла нормально, как будто бы ничего и не случилось.
      В глубине гаража стояли Андрюша, Саша и Валя. На столе перед ними лежал большой лист белой плотной бумаги, рядом на табурете — кипа журналов, баночка с клеем, ножницы. Мальчики что-то вырезали, примеряли, наклеивали. У другого стола сидел Володя. Он вынул из папки листы с рисунками, одни уложил аккуратной стопкой в одном углу стола, другие — в противоположном, третьи — посередине. Ещё один лист бумаги положил перед собой и принялся за дело.
      Работать было очень удобно: краски, тушь, карандаши — всё под рукой. Стол не шатался. И на чистом листе бумаги появлялись фигурки — одна, другая, третья... Когда рисунок был закончен, Володя подложил его к уже готовым и взялся за новый лист.
      В гараж вошли Фомичёв и Дугин.
      — А, вы уже здесь, — сказал Ипполит. — Искал вас во дворе, пока мне не сказали. Помните, в следующий раз будем тренироваться в форме... Да! Встретил Антона Яковлевича. Он предлагает выбрать шефский совет, в него войдут наиболее активные жильцы. Андрюша, напиши об этом заметку.
      Андрюша развёл руками:
      — Материала столько, что некуда помещать. Придётся кое-что отложить до следующего номера.
      — Очень хорошо, что много, — успокоил расстроенного редактора Фомичёв. — Хуже, когда в газете нечего помещать.
      Он осмотрелся по сторонам:
      — Ну что, как будто хорошо здесь устроились. Чистенько, уютно...
      — Ребята всё сами оборудовали, — с гордостью объяснил Ипполит. — Даже уголок для художника есть.
      — А мы на него к вам с жалобой, товарищ Дугин, — сказал Валя. — Когда он, наконец, покажет нам свои рисунки. Неужели такие уж они засекреченные.
      Володя опустил кисточку в воду и, не подымая головы, ответил:
      — Я уже говорил им, что не могу показывать. Не могу, пока вы не утвердите рисунки. А может, я наврал...
      Ипполит взял со стола несколько рисунков и стал рассматривать:
      — Как будто бы получается не так уж плохо...
      — Я ведь, товарищ Дугин, в футбольной живописи вообще никогда не практиковался.
      — Вот мы сейчас проверим, что ты сделал, — сказал Ипполит, — тут врать в самом деле нельзя... Так... Общий заголовок: «Расстановка игроков». Рисунок первый — один вратарь и двое нападающих. Правильно, это в том случае, когда играет шесть человек, по три с каждой стороны... Ширина ворот три метра.
      Ипполит передал первый рисунок Фомичёву, взял второй, за ним третий, четвёртый. Фомичёв передавал рисунки ребятам. И когда все рассмотрели последний рисунок, Володя сказал:
      — А мы ещё придумали в каждом номере газеты давать карикатуры из футбольной жизни. Вот тогда мне пригодится то, что я стал футболистом. Окунулся с головой в спортивные интересы.
      Продолжая вырезать из куска красной бумаги звезду, Саша крикнул со своего места:
      — Уже зазнался! А давно ты вратаря от нападающего не мог отличить? Ведь ты даже в болельщики не годился!
      Володя повернулся к нему:
      — Не надо, Саша, завидовать! Действительно, раньше я думал,
      что футбол не для меня. И что я не для футбола. Теперь... — Володя говорил с несвойственной ему серьёзностью. — Теперь я понял, что можно всего добиться, если захочешь. Даже такой отсталый в спорте человек, как я, может стать футболистом!
      — Интересно! Ты думаешь, что уже стал футболистом? — не унимался Саша. — Как бы не так!
      Фомичёв подошёл к мальчику и строго спросил:
      — А вот ты... Кем ты играешь?
      — Он у нас вратарь, — ответил за товарища Андрюша.
      — Так вот ты сам, вратарь, сможешь ли чётко и толково объяснить свои обязанности, свою, так сказать, тактику?
      Вопрос этот застал Сашу врасплох. Он положил ножницы и бумагу на стол и задумался. Потом нерешительно произнёс:
      — Вратарь... Это тот, кто стоит в воротах... Отсюда его название.
      — Тогда было бы — воротарь, — заметил Валя.
      — А в старину они так и назывались — врата.
      — Но в старину футбола не было...
      — Врата так врата, — примирил спорщиков Ипполит. — Говори, Саша, дальше.
      — И вот он стоит... стоит, значит, на страже. И когда мяч к нему подкатывается, он его...
      — А вот и не угадал, — недовольным тоном прервал его Фомичёв и тут же стал пояснять: — Вратарь должен уметь играть не только в воротах, но и выбегая из них. А если будешь стоять неподвижно, тебе твоя команда спасибо не скажет.
      — Зато чужая команда поблагодарит, — рассмеялся Валя.
      В гараж вошёл Гриша.
      — Вот фотографии, ребята, я уже проявил и отпечатал, — сообщил он. — Получились замечательные снимки. Видны положения игроков.
      Андрюша посмотрел на фотографии:
      — Фото ничего, можно принять.
      — Больно ты стал задаваться, Лимон! — рассердился Гриша. — Если все редакторы станут так важничать, никто не будет писать в газеты.
      — Фотографии вполне нормальные, — квалифицированно заявил Володя.
      — Понимаете, товарищ Дугин, — повернулся Гриша к Ипполиту, — весь вечер я просидел в ванной. Вся наша семья не умывалась. А папа хотел принять ванну, но так и заснул — не дождался, пока я кончу печатать.
      Фомичёв нахмурил лоб, подумал немного и сказал:
      — Так с родителями нельзя поступать, конечно. По-моему, следовало бы...
      Он не успел объяснить, что, по его мнению, следовало бы, как в дверях показался режиссёр Александр Александорвич.
      На нём был добротный серый костюм, темно-вишнёвого цвета галстук красиво выделялся на белоснежной рубашке.
      — Разрешите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, прошёл к столу, снял с головы шляпу и положил её прямо на бумагу. Рядом со шляпой положил большой коричневый портфель. — Мне нужен один мальчик, зовут его Вася. Во дворе сказали, что он скорее всего должен быть здесь, в этом гараже.
      Продолжая вырисовывать фигуру вратаря, в отчаянном броске поймавшего мяч, Володя забубнил:
      — Его можно найти сейчас дома. Третий подъезд, второй этаж, налево дверь.
      — Слушай, парень, — посоветовал Фомичёв, — вот вместо того, чтобы рассуждать, проводил бы гражданина. Ведь пожилой человек, как никак.
      Володя посмотрел на солидную фигуру режиссёра и смутился:
      — Я не видел... Пожалуйста, посидите здесь. А я сбегаю.
      Он положил кисточку на блюдце и вышел из П.В». Ипполит пододвинул гостю стул. Тот не спеша сел, оглянулся вокруг. Потом взял со стола Володины рисунки.
      — Что это? Такие забавные картинки.
      — У нас футбольная команда, — объяснил Ипполит. — Всё сами делаем.
      — Я кое-что уже слышал, — сказал Александр Александрович. Потом встал и подошёл к столу, у которого работала редакционная коллегия. — Ого! И стенную газету выпускаете!.. «В нашу пользу!»
      Фомичёв тоже встал.
      — Простите, а с кем мы говорим?
      — Я режиссёр. Муратов, Александр Александрович. Работаю недалеко от вас...
      — A-а, очень приятно, — сказал Фомичёв и, как радушный хозяин, предложил: — Если хотите, можем показать наши площадки. Мы их сами строили...
      — О, с превеликим удовольствием, — сказал учтиво режиссёр. — Вот подожду Васю, поговорю с ним и тогда...
      Александр Александрович сделал широкий жест, такой, каким на сцене артисты благодарят публику.
      В гараж вошли Наташа и Володя. Ещё в дверях Володя сказал режиссёру:
      — Нигде нет Васи. Как в воду канул. Был у него дома, обошёл всюду и везде, представьте.
      Александр Александрович подумал немного, потом встал, взял портфель, надел шляпу и направился к двери. Но тут же остановился.
      — Вы знаете, товарищ, — обратился он к Фомичёву, — я с удовольствием посмотрю, что вы сделали во дворе. У меня есть сейчас время. И именно с вами мне хотелось бы посмотреть.
      В помещение штаба стремительно вбежал Агей и громко, отчётливо, именно так, как это делается в настоящем штабе, отрапортовал:
      — Товарищ Дугин! Старая кровать, которую нам дали в сорок третьей квартире, весит...
      Он остановился, увидев, что Наташа делает ему какие-то знаки.
      — Потом, Агей, — сказал Ипполит.
      — Ну, ничего не соображаешь! — возмутилась Наташа. — Видишь ведь, мы разговариваем.
      — Подожди, мальчик, — произнёс, вставая, Фомичёв. — Успеешь ещё рассказать всё... Так вот, товарищ режиссёр, можем пройти с вами, прогуляемся немного. Давай, подымайся, Дугин.
      Они вышли во двор.
      — Что прежде всего посмотрим — футбольную площадку или читальню? — спросил Ипполит.
      — Показывай, Дугин, основное, — сказал Фомичёв. — Не думаю, что товарищу режиссёру интересна всякая наша мелочишка.
      Александр Александрович шёл, ничего не говоря, только когда они очутились на довольно большом расстоянии от гаража, он взял Ипполита и Фомичёва под руку и, понизив голос, сказал:
      — По правде говоря, товарищи, я вас вызвал по другому поводу. У меня есть к вам очень серьёзный разговор. Сугубо секретное дело...
      Режиссёр обернулся назад — ребята, заинтересованные тем, какое впечатление произведёт на их важного гостя всё сделанное во дворе, шли вслед за ним.
      — Слушайте, ребята, — повернулся к ним и Фомичёв, — тут у нас важный разговор. Оставьте нас на несколько минут.
      — Так вот, — начал режиссёр, когда никого уже поблизости не было, — мне пришлось познакомиться с некоторыми из ваших мальчиков, в частности с Васей. У нас с ним кратковременное, правда, знакомство, но я о ней уже успел достаточно много узнать...
      Александр Александрович вкратце рассказал, как ему помогала переезжать на дачу осветитель их театра Савкин и ещё несколько ребят, в том числе Вася, как на следующий день к нему опять явился Вася, но уже с другими мальчиками, и они сообщили во всех подробностях историю Васиных злоключений; рассказал режиссёр и о том, что украденные вещи были сложены в его собственной квартире, и как он, вместе с мальчишками, подобно' заговорщикам, под покровом ночной темноты, перевозили эти вещи на старое место...
      — И вот теперь, представьте, что случилось, — продолжал, всё больше и больше волнуясь, Александр Александрович. — Прихожу я сегодня в театр, у меня назначена репетиция, и меня буквально огорошили новостью — оказывается, арестован Савкин. Сергей Савкин, тот самый, с которым Вася был связан по этому некрасивому делу. Ведь теперь и Васю могут обвинить. А между тем я, товарищи, убеждён, что никаких злых умыслов у него не было. Вот я и пришёл за тем, чтобы мы общими усилиями как-то выгородили этого мальчика...
      Ипполиту вспомнилось одно из занятий вот тут, во дворе, когда выбирали капитана и когда Таня рассказала про тройку, а он выгнал из команды Васю. Парень убежал тогда со двора злой, сам не свой... Может быть, сразу же побежал к этому Савкину, а потом...
      — Правильно, — произнёс, наконец, Ипполит. — Если что, надо будет выручать Ваську, а то как бы в самом деле его...
      — Так вот, — продолжал Александр Александрович, — если моё вмешательство потребуется, мальчики знают мой адрес... А теперь давайте осматривать ваши владения.
      В уголке для маленьких режиссёр сделал вид, что хочет сесть на деревянную лошадку, чем страшно напугал присутствовавших тут же трёх малышей. В читальне он прочитал вывешенные под стеклом правила пользования книгами и сделал испуганное лицо. А это рассмешило Таню. Потом встал в футбольных воротах в позе заправского вратаря... Ребята, вскоре поняв, что уже все секреты между взрослыми кончились, присоединились к ним. Заинтересовались этим обходом некоторые жильцы дома и тоже стали ходить вместе со всеми.
      Фомичёв, воодушевлённый таким всеобщим вниманием, красноречиво начал рассказывать о трудностях, с которыми ему, как руководителю спортивной работы на фабрике, и всем остальным активистам пришлось столкнуться при создании всех этих объектов. Ипполит односложно поддакивал ему. А жильцы — кто хвалил всё сделанное, кто находил, что кое-что ещё недоделано. На долю Александра Александровича выпала роль арбитра — своими шутливыми замечаниями он примирил различные мнения, под конец во всеуслышание заявив:
      — В общем, поставлено всё блестяще. Мне кажется, жильцы должны как-нибудь отметить заслуги тех, кто всё это создал.
      — Вот вы говорите — заслуги... — сказала тётя Юля. — Конечно, заслуги есть. Но вместе с тем здесь царит полнейший произвол. Вот несколько дней назад этот молодой человек, — она указала на Ипполита, — выгнал из команды нескольких мальчиков...
      — Постойте, постойте, не волнуйтесь, — успокоил её Фомичёв. — Прежде всего — ваше имя, отчество?
      — Юлия Макаровна.
      — Так вот, Юлия Макаровна, мы сейчас разберёмся во всём. Кого ты, Дугин, выгнал?
      — Да этого самого... Ну, Ваську этого самого...
      — Понятно... В общем, Юлия Макаровна, мы всё выясним.
      — Да и вообще порядка тут нет никакого, — уже не могла остановиться тётя Юля. — Все мы тут давали разные вещи для ребят. Как говорится, в порядке общественном. Ну и я, конечно, дала вазочку.
      — Всё это понятно, Юлия Макаровна. А что было дальше? — продолжал расспрашивать Фомичёв.
      — А дальше вот что. Они разбили эту вазочку.
      — Тётя Юля, — вмешалась в разговор Наташа, — ведь мы уже объясняли вам, как всё было. Мы с Таней разбили вашу вазочку, и никто больше в этом не виноват.
      — Послушай, Дугин, действительно нехорошо получается, — сказал Фомичёв. — Ведь Юлия Макаровна очень правильно говорит. Она сдала вам ценный предмет, а вы его, можно сказать, уничтожили.
      Ипполит молчал, подавленный свалившимися на него напастями.
      — Позвольте, позвольте! — вдруг сказал Александр Александрович. — Одну минуточку внимания!
      Не торопясь, он открыл портфель и вынул из него завёрнутый в бумагу продолговатый предмет. Осторожно развернул бумагу и величественным жестом, наподобие того, каким цирковые фокусники сдёргивают покрывало с сосуда, заполненного неизвестно откуда взявшейся водой с рыбами, продемонстрировал всем очень красивую стеклянную вазочку.
      — Вот он, Юлия Макаровна, ваш подарок! Цел и невредим!
      Фомичёв взял в руки вазочку:
      — Ваша это вещь, Юлия Макаровна? — обратился он к тёте Юле.
      Тётя Юля схватила вазу, повертела её и радостно воскликнула:
      — Ну конечно же моя! Вот тут была царапина, пожалуйста, есть она, миленькая. Этот цветочек как был стёртый, так и остался. Моя, моя!.. А что же ты, Татьяна, наговорила мне — разбили, вдребезги... Вот же она, как живая! Но как это всё-таки? Не было вазы — и вдруг она тут как тут. Странно...
      — Ничего нет странного, — поспешно сказал Александр Александрович. — Очевидно, где-то затерялась, а сейчас нашлась. Вот и всё!
      — Словом, вещь налицо, — подтвердил и Фомичёв. — Но всё это мне не нравится, Дугин, всё, что здесь происходит... Во всяком случае, мы с тобой об этом ещё поговорим.
      Режиссёр взял под руку Фомичёва и Ипполита и сказал им вполголоса:
      — Эту вазу продал мне Савкин. Сказал, что ему случайно удалось достать и что уступает её мне. Почему не услужить начальству? А вещь действительно весьма интересная, жена моя любит всякую там антикварию. Я не знал тогда о проделках Савкина...
      К Наташе подбежал Коля. На его обычно спокойном, всегда довольном лице сейчас застыло растерянное выражение.
      — Пойдём на минутку, — сказал он шёпотом.
      Они сейчас же отошли в сторону.
      — Слушай, Наташа, — всё так же тихо проговорил Коля, — я только сейчас оттуда.
      — Откуда оттуда?
      — Из милиции... Ваську вызвали туда, мы с Петькой пошли тоже. Он сейчас дожидается очереди у дежурного, а я прибежал... Вот видишь, как всё... Надо что-то делать.
      Наташа беспомощно посмотрела на товарища — кажется, впервые в жизни она не знала, что надо делать...
     
     
      По боевой тревоге
     
      Сегодня среда, и надо купать Маришку. А то белый пудель скоро станет совсем чёрным.
      Таня нагнулась, вынула из нижнего ящика шкафа две старые простыни и тяжело вздохнула:
      — И всегда мама преувеличивает. Неделю Маришку не мыли, а ей уже кажется, что она чёрная. Чуть-чуть сероватая, и только.
      Девочки поставили на скамью бак, затем принесли в комнату из кухни две табуретки, водрузили на них корыто. Положили на диван простыню, другую повесили на спинку стула. Рядом бросили тёплый пуховый платок, чтобы накрыть им собаку после купанья.
      Потом Таня опустилась на колени и засунула руку под диван. Оттуда послышалось грозное рычание.
      — Её калачом оттуда не выманишь, — рассердилась Таня, встала и в безнадёжной позе уселась на стул. — Кончай, Володя, помоги нам.
      Володя, пристроившись у подоконника, что-то рисовал. Не отрывая головы от альбома, он ответил:
      — Сейчас, один только штришок.
      — Всегда, когда ты нужен, ты находишь какие-то посторонние дела, — возмутилась Наташа.
      — Вовсе это не постороннее дело. Рисую по заданию Дугина. Понятно? Но если я вам нужен — пожалуйста.
      Он закрыл альбом, положил карандаш и заглянул под диван.
      — На неё можно подействовать только гипнозом, — заключил он.
      — А если сахар? — громко спросила Наташа.
      При слове «сахар» из-под дивана тотчас же высунулась морда Маришки. Но, не увидев в руках хозяев знакомого белого кусочка, собака тотчас же скрылась обратно.
      — А что если позвать её гулять? — предложил Володя.
      И вдруг Маришка, услышав последнее слово, выскочила из-под дивана, подбежала к двери и завиляла хвостом.
      Этим воспользовалась Наташа. Она схватила собаку поперёк живота и посадила в корыто. Обе девочки тотчас начали действовать. Наташа мыла собаке спину, Таня намыливала лапы. Вода потемнела от грязи. Володя держал наготове в руке кружку с чистой тёплой водой.
      — Вы не смейтесь, — продолжал философствовать Володя, — гипноз — великое дело...
      В это время Наташа взяла со стола ножницы и стала подстригать Маришке шерсть на лапах.
      — Вот видишь, — засмеялся Володя. — Ты вовсе не хотела брать ножницы, а я тебе сделал гипнотическое внушение, и ты взяла их. Понятно, в чём сила гипноза?
      — Вечно выдумываешь! — фыркнула Наташа. — Мне просто нужны были ножницы, и я взяла их. Никакого здесь нет гипноза.
      Тут Таня попросила Володю полить Маришку чистой водой. Но на собаку пришлась только небольшая часть воды, всё остальное пролилось на пол.
      — Хоть бы делал всё аккуратнее, — рассердилась Таня. — Пол сам по себе не просохнет, его надо будет вытирать после тебя, медведь.
      — Маришка, Маришка, какие же у тебя грязные лапы! — укоризненно покачал головой Володя, пропуская мимо ушей замечание сестры. — В футбол не играешь, а такая грязная.
      — Не хватает ещё, чтобы Маришка занялась футболом! — совсем уже рассердилась Таня. — И так с ней забот много.
      — Я не предлагаю ей это делать, — примирительно проговорил брат, набирая из ведра новую порцию воды. — А то ещё чего доброго и её обвинили бы в краже...
      — Ой, Володя, лучше не напоминай! — воскликнула Наташа. — Я не могу без ужаса вспомнить, как Васю. вызывали к следователю...
      — Но ведь всё уже в прошлом, — сказала Таня. — Я сама за этого Ваську поволновалась. Слава богу, что у него всё благополучно кончилось. Может, он теперь будет умнее.
      — А если бы там был другой следователь, — не успокаивалась Наташа. — И не поверил бы Васе? А? Что тогда?
      — И другой следователь поверил бы, — категорически заявил Володя. — Между прочим, конечно, большую роль сыграл режиссёр... Не поленился два раза сходить в милицию... А Серёжку мне не жалко... Ты как думаешь, Татьяна? Пусть посидит... И Юрку с Валеркой... Очевидно, есть за что, если их тоже до сих пор держат.
      Володя вытащил Маришку из корыта и уложил её на диван, укрыв простынёй и платком.
      — Трудное всё-таки дал мне Дугин задание, — сказал он, снова подсаживаясь к подоконнику. — Другой вряд ли справился бы.
      — Хвастунишка несчастный! — рассмеялась Наташа. — К тебе теперь просто не подступишься.
      — Ой, если мама увидит, что не всё лежит на месте, она две недели будет напоминать мне об этом, — воскликнула Таня и, взяв полотенце со стола, направилась с ним к двери. И тут же остановилась:
      — Лида!
      — Она самая! — подтвердила Лида, быстро входя в комнату. — Я так и знала!
      — Что вы знали? — спросила Наташа, вставая со стула.
      — Сиди, сиди, — положила руку на её плечо Лида. — Я бегу сюда, сама не своя, а они... Они собаку купают!
      — Она давно уже грязная, — начала оправдываться Таня.
      Но Лида её не слушала:
      — Фомичёв наделал таких дел, что я просто не могу... Если бы в моих силах, я бы его... Ну, просто не знаю, что с ним сделала бы...
      — А что случилось? — спросил Володя, отрываясь от рисования.
      — Слушайте, что. Этот Фомичёв поднял у нас на фабрике крик — Дугин не умеет работать с ребятами, Дугин заваливает всё дело, какие-то вазы у него бьют... Конечно, Ипполит — мальчишка, я ему ещё покажу... Додумался, ребят из команды выгнал! Но нельзя же и с ним так!..
      — Как? — живо спросила Наташа.
      — Сейчас у Аси будут решать вопрос, можно ли оставлять его у вас тренером или нет... Прямо-таки издеваются над парнем.
      Наташа вскочила:
      — Тогда мы должны его выручать! Сейчас же!
      — Спасительница какая нашлась, — презрительно усмехнулся Володя. — А как его выручать? Ты подумала?
      — Надо вам всем идти туда, — заявила Лида. — Наташа правильно говорит. Я за тем и прибежала.
      — Идти, конечно, нужно, — рассудительным тоном продолжал Володя. — Только как идти?
      — Боже мой, опять ты своё! — набросилась на брата Таня.
      — Надо идти ва всеоружии, — стал, наконец, объяснять Володя. — Мы должны показать, что Дугин успел очень много у нас сделать. Я возьму рисунки, плакаты, Гришка захватит фотографии, понесём стенгазету... Всё выложим на стол... И с напором.
      Через несколько минут они уже были во дворе. Здесь всё было тихо. Две старушки сидели на скамейке, одна что-то вязала, другая штопала чулки. Девочки крутили верёвочку и прыгали через неё.
      Наташа обыскала глазами весь двор и, наконец, увидела тех, кого искала. Возле забора в укромном уголке расположились Вася, Коля, Петя и ещё несколько ребят и с ожесточением о чём-то спорили.
      Володя подбежал к ним:
      — Ребята, Васька, большой скандал!
      Он обвёл всех многозначительным взглядом.
      — Ребята, поскольку собрались свои, футболисты, так сказать...
      — Вот именно так сказать, — рассмеялся Саша. — Ты, например, не футболист, а «так сказать»...
      — Я не обращаю внимания на твои слова, — гордо отпарировал Володя и продолжал:
      — Поскольку мы все в сборе, я хочу вам сообщить не очень радостную новость: Дугин больше не будет нашим тренером.
      — Это невозможно! — решительно заявил Валя.
      — Очень возможно, — возразил ему Володя. — Ведь часто снимают с работы тех, кто с ней не справляется. Вот и Дугин такой. То есть мы знаем, что он не такой, а там думают, что он такой...
      — Человек столько с нами возился, — недоумённо развёл руками Петя. — И вдруг придёт кто-то вместо него.
      — Никому мы всё равно не отдадим его, — решительно заявил Коля.
      — Надо поговорить с режиссёром, — предложил Агей. — Он видел всё, что сделано у нас во дворе. А он не кто-нибудь, а работник искусства! Могу с ним поговорить. Я его провожал тогда до машины.
      — Найдём более солидного представителя, чем ты, — поставила его на место Наташа.
      — Только всё наладилось, и на тебе, — тоскливо протянул Валя.
      — Словами, мальчики, тут не поможешь, — сказала Таня. — Нам надо идти на фабрику. Всем идти.
      Вася всё время молчал. Но сейчас он выступил вперёд:
      — Кроме Дугина, нам никто не нужен. Никто. Надо идти ребята.
      — Ну и хорошо, — нетерпеливо воскликнула Лида. — Идите, собирайте все ваши газеты, фотомонтажи — и пойдём!
      ...Дверь в кабинет Аси была чуть приоткрыта. Лида подошла к ней, заглянула в щёлку, потом обернулась к ребятам:
      — Я пройду туда одна пока. А вы подождите. Только без шума.
      В кабинете за письменным столом сидела Ася, против неё в глубоком кресле расположился Алексей Константинович, у стены возле дивана стоял Фомичёв. Когда Лида вошла в комнату, Ася что-то говорила. Кивком головы она указала Лиде на диван, а сама продолжала:
      — Так вот, у Васи действительно получилось не по-товарищески. Он неуравновешенный мальчишка, любит быть первым...
      — Это всё так, — перебил её Фомичёв, — но Дугин должен был...
      — Подожди, Фомичёв, — остановила его Ася. — Я сама теперь вижу,, что мы с Дугиным наглупили. Ему, конечно, легче лёгкого было выгнать Васю, а с мальчишкой этим надо было по-другому.
      Алексей Константинович встал, вынул из бокового карманчика пиджака расчёску, продул её и причесал волосы. Потом кашлянул в кулак и начал говорить:
      — Конечно, Ипполиту нельзя быть тренером. Это надо сказать со всей прямотой...
      — Ася, — снова вмешался Фомичёв, — может, протокольчик надо бы? А? Всё-таки важный вопрос.
      — Успеем, Фомичёв, — досадливо махнула рукой Ася. — Так.что вы хотите сказать, Алексей Константинович?
      — Ипполит показал, что ему не по плечу тренерская работа с ребятами. Плохой он воспитатель. Не сумел, видите ли, сдержаться, обиделся на дурака! Оторвал его от коллектива, а там уже дорожка одна — на улицу, картишки, выпивка... Словом, выход такой — пошлём другого.
      Лида вскочила с дивана:
      — Я молчала, слушая вас... Но больше не могу. Товарищу Фомичёву протокольчики лишь бы писать, до человека ему дела нет. И у вас, Алексей Константинович, тоже все с маху — послали парня, а сейчас он не годится. А вы подумали об Ипполите? Да вы о нём и думать не хотите! Вы же ничего не знаете! А вот я знаю! Сколько вечеров он просидел над разными книгами! Даже с нами перестал в кино ходить...
      — А тебе скучно без него? — усмехнулся Фомичёв.
      — Вот вы смеётесь! — продолжала Лида. — А он всю душу отдавал ребятам! Вы же ничем ему не помогли, хотя и обещали!
      — Не ребёнок же он, чтобы его всё время за ручку водить, — запротестовал Фомичёв. — Он не сумел авторитет завоевать у ребят!
      — Не мог завоевать?! — перебила его Лида. — Нет авторитета?! Вот вы сейчас увидите авторитет этот самый! — она стремительно подошла к двери, распахнула её и крикнула: — Ребята, входите!
      Подталкивая друг друга, ребята вошли в комнату.
      — Что за нашествие такое? — удивилась Ася.
      — Они тебе всё скажут сами, — ответила Лида. — Заходите, ребята, не стесняйтесь.
      — Мы не стесняемся, — заявил Володя, подходя к столу.
      — Берите стулья, вон ту скамейку, — предложила Ася. — Раз пришли, давайте усядемся в кружок, поговорим.
      Все расселись. Наступило молчание. Наконец, Ася прервала его:
      — Ну, мы вас слушаем.
      Андрюша подтолкнул Володю:
      — Говори ты.
      Володя встал и показал рукой на товарищей:
      — Вот все они — из Грибного переулка... Мы вам очень благодарны за всё. И вам и всей фабрике... За всё, что сделано для нас... Но мы пришли не для того, чтобы благодарить...
      Наташа дёрнула его за рукав.
      Володя отмахнулся от неё рукой и продолжал:
      — То есть, мы пришли благодарить... Но хотим сказать и другое. Мы все очень огорчены...
      Он повернулся к мальчикам и спросил:
      — Правду я говорю? Ведь огорчило нас всё это?
      Ребята зашевелились, послышались отдельные восклицания:
      — Конечно!
      — Дальше некуда!..
      — А вы ближе, ближе к делу, — подбодрил ребят Алексей Константинович.
      Встал Вася:
      — Товарищ секретарь! С нами...
      Вася замолчал, потом кивнул головой на ребят:
      — С ними начал заниматься товарищ Дугин. А теперь, говорят, он больше не будет к нам ходить. Может, из-за меня всё это. Ну, я виноват. А почему другие должны отвечать?..
      — Товарищ Дугин так хорошо тренирует нас, что... — начал Коля и остановился.
      Володя что-то шепнул ему. Коля кивнул головой и продолжал:
      — Что даже те, кто и не думал о футболе, стали теперь играть...
      Таня встала со своего места:
      — Да вы сами сейчас всё увидите...
      Несколько ребят, как по команде, тоже встали со своих мест и положили на стол папки, листы бумаги, альбомы.
      Андрюша быстро развернул большой лист бумаги.
      — Вот, смотрите. Стенная газета, издаётся у нас регулярно.
      — Интересно! — сказала Ася. — А чьи это такие рисунки?
      — Володя всё это рисует, — ответил Вася, беря у Агея папку и передавая её тренеру. — Видите, как он разрисовал инструкции?
      — Володька — лучший художник в школе! — с гордостью пояснила Наташа.
      Гриша вынул из большого чёрного конверта фотографии.
      — Эти снимки сделаны по предложению Дугина, — сообщил он.
      — Мы регулярно занимаемся гимнастикой, зарядкой, тренировками, — добавил Петя. — И всё это — Дугин!
      — У нас есть ещё судовой журнал, — добавил Саша.
      — О чём же вы в нём пишете? — поинтересовался Алексей Константинович.
      — Рассказываем о всяких важных событиях. Вот, например, сегодня запишем, что комсомольцы фабрики нам вернули Дугина, — хитро подмигнув, сказал Валя.
      — Погодите записывать, — строго предупредил Фомичёв. — Ещё никто ничего не решил.
      — У нас и песня своя, — поспешил сообщить Гриша. — Футбольная песня.
      — А до Дугина мы ни о чём таком и не мечтали, — добавил Петя.
      — Насчёт песни лучше пока не рассказывать, — скромно заметил Володя. — Произведение ещё не отделано, не отшлифовано и опубликованию не подлежит.
      — А всё-таки Дугин — молодец! — вдруг воскликнула Ася. — Столько сделал за такой короткий срок!
      — Но, к сожалению, — сказал Володя, многозначительно глядя на Асю, — он больше не будет работать с нами...
      Ася и Алексей Константинович переглянулись. Ребята поняли, что победа клонится на их сторону и только надо закрепить её.
      — Володька, скажи о клятве, — шепнул Коля. — Забыл, что ли?
      — Ничего не забыл, — успокоил товарища Володя и поднял руку: — Можно мне слово?
      — Говори, — разрешила ему Ася.
      Володя встал и вынул из кармана небольшой листок бумаги.
      — Товарищи! Мы тут вместе с Петей набросали один документ... Если только вы не возражаете...
      — Володька, ты не в английской палате лордов, — сказал Гриша.
      — Мы предлагаем, — продолжал Володя, — чтобы наша футболь-нак команда приняла устав. Последние события показали, что нам надо избегать прискорбных инцидентов, которые, к сожалению, имели место...
      — Говори проще, Володя, — сказала Ася.
      — Проект устава может зачитать небезызвестный вам Петя...
      И Володя торжественно, подобно тому как послы вручают главам правительств верительные грамоты, передал Пете бумажку.
      Петя оглядел всех строгим взглядом и начал читать:
      — Первое. Футбольная команда носит название «Грибники» и состоит из... Дальше идёт перечисление наших футболистов. Второе. Команда построена на принципе: а) самоотверженных тренировок, б) железной дисциплины, в) мужественного преодоления любых труд-
      ностей, как-то: изучение всех школьных предметов, получение по ним высоких баллов, соблюдение режима и т. д., г) непреклонной комсомольской принципиальности, д) товарищеской взаимопомощи...
      — Принципы подходящие, — одобрила Ася.
      — Ещё не всё, — остановил её Володя. — Каждый из нас должен будет принять присягу...
      — Читай, читай, Петя, текст присяги...
      Высоким срывающимся фальцетом Петя прочитал:
      — Если же любой из членов команды нарушит словом или делом хотя бы одну из этих обязанностей, забудет принципы команды, к нему применяются самые строгие меры воздействия...
      — Что-то я нигде в других командах не видел таких клятв, — произнёс Фомичёв. — Как бы нам не влетело за это.
      — Это хорошее дело, — сказала Лида. — Когда-то мы тоже давали всякие клятвы...
      — Так то когда-то, — упрямо продолжал Фомичёв.
      — Клятва! Её надо произносить в какой-нибудь особенной обстановке! — сказала с увлечением Наташа. — В особо торжественной!
      — Я думаю, — заявил Петя, — это надо делать во дворе Института физической культуры. Там обучаются передовые наши...
      — А по-моему, — вмешался Агей, — лучше всего в вестибюле Союза спортивных обществ. Я там был один раз. Возле газетного киоска есть хорошее место...
      — Скажешь ещё! — воскликнул Саша. — Может, предложишь на улице возле редакции газеты «Советский спорт»...
      — Нет, тут, конечно, надо придумать что-нибудь поинтереснее, — сказала Лида. — И посерьёзнее.
      — Да, клятва дело нешуточное, к этому надо подойти по-умному, — заключила Ася. — Надо кого-нибудь попросить, чтобы он доработал устав и продумал порядок приёма клятвы. Только кому мы доверим это? Как вы думаете, Алексей Константинович, кому?
      Алексей Константинович снова вынул расчёску, но только подул на неё и положил обратно в карман.
      — Пусть вам не кажется, Ася, что я опять хочу отделаться. Но я полагаю, что это можно поручить Ипполиту...
      — Дугину? — изумился Фомичёв.
      — Да. Я теперь совершенно уверен, что Дугина надо оставить в Грибном.
      — Что ты, Алёша! — на этот раз уже возмутился Фомичёв. — Он опять там заварит такую кашу, что потом не расхлебаешь!
      — Ничего он не заварит! — не выдержала Лида. — Он... Его любят ребята, и он их любит...
      — Ну хорошо, — остановила её Ася. — Допустим, мы вам, ребята, вернём Дугина...
      — Вот здорово! — воскликнул Агей.
      — Но у вас ведь там ещё полная неразбериха, — не обращая внимания на столь бурное проявление восторга, продолжала Ася. — Вот мы тут слушали про устав, там хорошо сказано обо всём. А что на деле получается? Вот скажите, как вы допустили, чтобы Вася так сорвался?
      — Больше у меня не будет такого, — угрюмо сказал Вася, глядя в дальний угол.
      — Хочется думать... И цело, конечно, не в этой тройке. Дело в отношении к товарищам, к команде...
      — Действительно, ерунда у вас получилась, — поддержал Асю Алексей Константинович. — Уставы пишете, а настоящей, хорошо сколоченной и дружной команды у вас ещё нет... И тройку надо тоже исправить. Слышишь, Василий?
      — Слышу, — едва слышно проговорил Вася. — Исправлю...
      — Ври больше, — тихо сказал Саша.
      — Надо, ребята, помогать друг другу, — заметил Фомичёв, — где нужно — вытягивать...
      — И подсказывать на уроках тоже можно? — полюбопытствовал Агей.
      — Это другое дело, — улыбнулся Алексей Константинович.
      — Ты знаешь, Вцся, я могу помочь тебе в занятиях по французскому, — нео&иданно предложила Таня. — Сегодня же вечером мы составим расписание занятий, и французский язык ты будешь готовить вместе со мной.
      — У Тани одни пятёрки, — на всякий случай поспешила объяснить взрослым Наташа.
      Вася стоял насупившись. Потом медленно поднял глаза на Асю и тихо произнёс:
      — Я бы лучше с мальчиком каким-нибудь... А не с девочкой...
      — Это он правильно говорит, — поддержал Васю Коля. — Неудобно как-то с девчонкой!..
      — Я один буду заниматься... И днём буду заниматься, и ночью...
      — Слушай, Вася, знаешь что, — рассердилась Ася. — Ненужное это у тебя упрямство! Ты опять в команде, товарищи хотят тебе помочь.
      Вася ничего не сказал, только махнул рукой.
      — Так как же, Ася? — спросила Лида. — Как же всё-таки с Ипполитом?
      — Мне кажется, мы уже решили, — рассмеялась Ася. — Отвоевали они своего Дугина. Нам крыть нечем...
      — Очень быстро всё это, — не очень уверенно начал Фомичёв, но решительно закончил: — Как хотите, а я снимаю с себя всякую ответственность!..
      Но его никто не слушал. Лида поднялась и уже на ходу сообщила:
      — Тогда я побегу к Ипполиту, а то он переживает там... Прямо к нему в цех побегу, он в вечерней смене...
      Ребята гурьбой подошли к столу.
      — Мы хотим, — начал Володя, — выразить вам...
      — Большое спасцбо вам! — перебил Вася.
      Ребята вышли.
      Воинственно-возбуждённое настроение, с каким пришли ребята защищать своего тренера, сменилось желанием сделать что-то значительное. Саша мысленно давал себе клятву никогда больше не ссориться с Васей, Вася твёрдо решил получить в ближайшие дни пятёрку по французскому, а Агей думал о том, что надо будет обязательно вырваться из «резерва» и стать равноправным футболистом...
      Вася шёл впереди всех, его словно несли крылья — всё теперь позади, осталось только помириться с Дугиным... Как помириться, он знал — на очередном занятии он подойдёт к Дугину и прямо и честно скажет, что он во всём виноват и просит забыть о том, что было. И от всех этих мыслей на душе у Васи стало легко как никогда...
      — Теперь мы им всем покажем! — вдруг заявил он, неизвестно кого подразумевая под словом «им».
      Таня тоже вышла вперёд и пошла рядом с Васей.
      — Слушай, Вася, — сказала она тихо, не глядя на мальчика. — Ты не очень обиделся, что я так выскочила?.. Ей-богу, я не думала, что так будет, само получилось.
      — Ты о чём это? О французском?
      — Ну да.
      — Нет, отчего же... Я даже, Танька, не ожидал от тебя... Протянула руку помощи, так сказать... А я теперь обязательно постараюсь, буду заниматься...
     
     
      Вторая встреча с «тихарями»
     
      В этот день мальчики должны были идти в школу к «тихарям >. Это их первое после полуторамесячной тренировки футбольное соревнование.
      На лице Наташи уже с утра появилось озабоченное выражение. В таких случаях у неё всегда забот больше, чем у кого бы то ни было во всём дворе. Агей обиделся, что его не берут с собой. Пришлось звонить к Дугину и улаживать с ним этот вопрос. Потом выяснилось, что не у всех мальчиков стираны рубашки. Баскетбольная команда девочек занялась этим. И вот рубашки уже развешаны на верёвках и подсыхают, скоро можно будет их гладить. А тут новое волнение — пропали Коля и Петя. Куда они девались — неизвестно.
      Наташа уселась рядом с Агеем на скамейку и начала поучать его:
      — Запомни одно. Ты идёшь играть, правда, запасным, но всё-таки идёшь. У тебя всегда что-то не ладится с рубашкой. Неужели ты не можешь засунуть её за трусы, чтобы она не высовывалась?.. Может, тесёмки пришить?
      — Скажешь ещё... Никуда не денется моя рубашка, можешь не волноваться!
      Наташа вздохнула. Есть ещё тысячи поводов для волнений. Она бросила беспокойный взгляд на ворота — Пети и Коли всё ещё нет! Потом перевела взгляд на висящие на верёвках рубашки. Кажется, уже сухие, можно снимать.
      Наташа вскочила со скамейки. И уже стоя сказала Агею:
      — Ты помнишь, что после игры надо делать?
      — А что?
      — Переходить к водным процедурам.
      — Знаю, знаю! — сказал Агей и отбарабанил заученным тоном: — После игры надо снять форму, вымыть ноги, умыться, переодеть носки и обувь... Всё известно, можешь не волноваться...
      Но тут Наташа увидела Таню и подбежала к ней.
      — Слушай, Танька! Знаешь, кого я только что видела? Юрку! Их обоих с Валеркой выпустили, только попугали, а ничего не сделали с ними...
      — Я знаю. Им дали, кажется, по году условно... А Серёжку приговорили... Три года...
      — Хорошо, что ты знаешь. А то я боялась тебе говорить... — Наташа вдруг поцеловала подругу в щёку. — Ты не расстраивайся!
      — Понимаешь, Наташка... Вот ты говоришь, чтобы я не расстраивалась. Да мне вовсе не жалко его. Поделом ему... Когда мне раньше говорили, что Серёжка такой, Серёжка сякой, я всегда сердилась, но не верила. А вот теперь...
      — Его посадили не только за кражу у нас...
      — Да, он что-то там в театре украл... Как всё это противно... А Вася меня утешает... — продолжала Таня. — Я никогда не думала, что Вася может быть таким...
      — Нет, я понимала, что он в общем хороший... Ой, надо их снять!
      Наташа помчалась к верёвкам, на которых висели футболки.
      Сегодня волновалась не одна Наташа. Взбудоражен был и Володя.
      Ведь он в первый раз шёл на игру, и к кому — к прославленным «тихарям»! Пусть тоже, как Агей, запасным, но всё-таки! Неспокоен был и Андрюша. Капитан!.. Как всё неожиданно получилось с этим капитанством! Сам Васька отвёл свою кандидатуру и предложил вместо себя его, Андрюшу. Ребята сначала запротестовали, а Сашка даже на смех поднял это предложение. Потом поразмыслили, Дугин тоже вмешался, и все увидели, что лучшего капитана им и желать не надо. Ну и выбрали его. А теперь, изволь, волнуйся за всех! Надо было позаботиться и о мяче, и о том, чтобы у всех были одинаковые футболки, трусы, гетры и чтобы ребята не грубили на поле, не спорили с судьёй... Но где же в самом деле Коля и Петя?
      А Ипполит? Он сидел за столом в штаб-квартире, здесь же были почти все мальчики.
      По собственному опыту Ипполит знал, что в такой день не следует много говорить о предстоящей игре. И он завёл разговор совсем о другом:
      — Вчера у нас в клубе показывали новую пьесу, «Золотые руки» она называется. О молодых рабочих. Очень интересная пьеса.
      Услышав слово «руки», Саша не мог не высказать то, что наболело у него за всю его беспокойную вратарскую жизнь:
      — Когда смотришь на вас, ребята, из ворот, диву даёшься, какую волю вы даёте своим рукам. А сегодня особенно смотрите, чтобы они нас не подвели. Вот ты, Валька, если не достанешь мяч головой, почему-то хватаешь его руками. Ты бы привязал свои руки или что-нибудь другое сделал.
      Ипполит обвёл взглядом своих учеников.
      В сущности не так много прошло времени, но как всё изменилось! Взять хотя бы внешний вид футболистов! Да и не один только внешний вид. Они стали играть лучше, стали дисциплинированнее, вежливее друг с другом. И штаб-квартира приобрела вполне культурный вид: провели сюда электрический свет, жильцы принесли старые стулья и даже маленький диванчик с поломанной ножкой, который ребята сами починили. В углу висел свежий номер стенной газеты, рядом — последний номер «Пионерской правды», на другой стене — портреты отличников двора, и среди отличников — Тихон Максимович. Подпись под его портретом гласила: «За прекрасную уборку двора и ещё за то, что инструктировал нас и учил, как надо убирать площадку и прилегающую к ней территорию». Рядом висел портрет Володи с каллиграфически выведенной надписью: «Первое место по удару внутренней стороной стопы». Тут же было фото Андрюши, «сочетающего организационную работу в качестве капитана с успехами в учёбе». Настоящие, художественно выполненные фотографии — работа Гриши. Он же оформил доску с изображением отдельных моментов игры, заснял удары... Весьма колючая доска!
      В гараж вбежала Наташа:
      — Сейчас же идите и разбирайте свои рубашки и трусы! Мы уже всё выгладили. А то сидите здесь, ждёте, чтобы вам всё готовенькое на подносе принесли...
      Она не докончила. В дверь, хотя она и не была прикрыта плотно, кто-то постучал. В гараж вошли молодая женщина в синем строгого покроя костюме и высокий молодой человек в клетчатой рубашке.
      Мальчики вскочили и нестройным хором сказали:
      — Здравствуйте, Ольга Никитична! Здравствуйте, Иван Иванович!
      Женщина не торопясь осмотрела помещение штаба, потом ответила:
      Здравствуйте! Садитесь!
      К снова, точно на уроке в классе, все мальчики одновременно сели на свои места. Гриша придвинул вошедшим скамейку. Те сели. Ольга Никитична, обращаясь к Ипполиту, сказала:
      — Я преподаю французский язык этим молодым людям. А это — Иван Иванович, наш преподаватель физкультуры.
      — Нам уже рассказывали, что здесь, во дворе, фабричный комсомол создал спортивные площадки, — сказал Иван Иванович, обращаясь к Ипполиту. — Я тоже хочу участвовать в этом. Только работы — во! — он провёл рукой по шее. — Не знаю, как с ней справиться.
      Ольга Никитична снова осмотрелась:
      — Нам уже столько рассказывали про ваши футбольные дела...
      — Ну, какие у нас дела, — скромно заметил Ипполит.
      — Как какие? А это что? — Ольга Никитична встала и подошла к стенке: — «Правила поведения юного футболиста», «Личная гигиена игрока», «Как бить головой», «Обманные движения...»
      Гриша взял со стола объёмистую тетрадь и протянул её Ольге Никитичне:
      — Посмотрите, это наш дневник.
      Ольга Никитична стала читать вслух:
      — «Сегодня Саша тренировался тридцать минут у стенки. Ловил мяч с падением и без падения. Постепенно отвыкает падать». «Создали судейскую групу. Председатель её Антон Яковлевич — отец Васи»... Хорошо, но слово «группа» надо писать через два «пэ».
      — Это мы в спешке, — сказал Валя. — А вы дальше смотрите.
      — Посмотрим дальше, — сказала Ольга Никитична и перевернула страницу. — «Сегодня у нас были большие огорчения. Так как у нас во дворе площадка ещё не готова, мы пошли играть на наш пустырь.
      Но нас туда не пустили. Там закладывается новый дом. Сначала все расстроились, но товарищ Дугин объяснил, что надо только радоваться этому. Дома всем нужны, а место для игры найдётся. Обещал договориться с дирекцией фабричного стадиона, чтобы нас, когда нет игр, пускали туда».
      — А вы, Ольга Никитична, посмотрите на это, — указал Валя на соседнюю стену, где висели карикатуры. — Это человек, который больше всех любит футболистов.
      — Кто же это? Стекольщик?
      — Конечно, он. Если бы мы не били стёкол, ему нечего было бы делать.
      Ольга Никитична улыбнулась и отошла от стены:
      — Ну что же, всё замечательно. Но, видимо, надо и нашей школе подружиться с вашим двором. Мы должны школьный комсомол на это мобилизовать. Ведь я тоже комсомолка! И, конечно, школьным физкультурникам надо расшевелиться!
      — Опять вы, Ольга Никитична, в мой огород! — обиделся Иван Иванович. — Вы ведь знаете, что у меня дел по горло.
      — У нас сегодня соревнование, — сказал Ипполит. — Сегодня ваши ученики встречаются с очень серьёзным противником — школьной командой из Тихого переулка. Через час мы идём к ним в школу. Это недалеко отсюда. Может быть, и вы с нами?
      — С удовольствием, — сказал Иван Иванович. — А пока мы хотим посмотреть, что вы сделали во дворе. Поэтому раньше пришли.
      — А мне, знаете, просто интересно, — рассмеялась Ольга Никитична. — Ведь из-за моей тройки, собственно, у вас всё и началось.
      — Ребята, пойдите покажите вашим учителям площадки, — распорядился Ипполит.
      Ольга Никитична и Иван Иванович вышли. За ними покинули гараж и все мальчики. Когда последний из них скрылся за дверью, Наташа подошла к Ипполиту и внезапно упавшим голосом спросила:
      — Что же нам делать, товарищ Дугин? Нет до сих пор Коли и Пети. Всё обыскала, нигде нет.
      — Появятся, Наташа, не беспокойся, — успокоил девочку Ипполит. — Никуда не денутся.
      Они вышли во двор. Здесь к ним подбежали Андрюша и Вася.
      — Товарищ Дугин! — сказал Андрюша. — Все в сборе. Получили обмундирование и все готовы отправиться на встречу в назначенное время. Но только, товарищ Дугин, до сих пор нет Пети и Коли.
      — Что же ты думаешь делать? — спросил Ипполит.
      Андрюша развёл руками:
      — Я думаю, вместо неявившихся поставить двух запасных — Володю и Агея...
      — А Петьку и Колю, — сказал твёрдо Вася, — надо за самовольную отлучку лишить права игры и дисквалифицировать на месяц!
      Наташа выступила вперёд:
      — Как тебе не стыдно, Вася!.. Это же твои товарищи! Твои ближайшие друзья! Опоздали немного, а ты...
      — Такие в спорте законы, Наташа. Тут твёрдость нужна, — с каменным выражением лица произнёс Вася.
      — Хорошо, что это не в твоей власти. А вообще ещё есть время. Они могут с минуты на минуту появиться. Володя пошёл их разыскивать. Вместе с Маришкой!
      — Нашли следопыта — Маришку! — заявил Вася. — И Володька ушёл, наш запасной.
      — Ещё есть время. Подождём немного, — сказал Ипполит, — давайте пройдём на улицу, посмотрим, не идут ли они.
      Все направились к воротам. Навстречу им, подобрав подол юбки, шла Анастасия Ивановна. Поравнявшись со всеми, она спросила:
      — Не нашёлся Коля?
      — Нет, не приходил ещё, — ответил Ипполит. — Уже послали Володю на поиски.
      — В крайнем случае заменим их другими, — заявил Андрюша.
      Анастасия Ивановна рассердилась:
      — Как же это так? Коля не будет играть! Такое ответственное соревнование — и он не будет играть!
      В это время раздался громкий собачий лай, затем в воротах появилась Маришка, за ней — Володя. За Володей во двор вошли Коля и Петя.
      — Где вы пропадали? — набросился на них Вася. — Хотите сорвать игру? Сейчас же идите и берите форму!
      — Подожди, не кипятись, — прервал его Володя. — Коля и Петя были у «тихарей». Они пошли к ним, чтобы уговорить их прийти играть к нам.
      Он сделал паузу и торжественно заключил:
      — Через полчаса «тихари» будут здесь!
      — Что же вы наделали! — воскликнул Ипполит. — Ведь у нас ничего не готово! Скамеек нет, раздевалки не оборудованы, линий мы не наметили, угловых флагов нет!
      Коля и Петя стояли с понурым видом. Вася легонько толкнул одним плечом Петю, потом другим — Колю:
      — Товарищ Дугин! Будьте спокойны, всё мы сделаем в один момент! У нас целый час впереди!
      Петя приободрился:
      — Мы в одно мгновение всё сделаем! За полчаса!
      Коля заявил ещё решительнее:
      — В двадцать минут вполне уложимся.
      А Наташа воскликнула:
      — Десяти минут достаточно для всего! Зато бабушка увидит, как её Коля играет!
      Ипполит что-то написал на клочке бумаги и передал бумажку Васе.
      — Это телефон Алексея Константиновича. Сейчас же позвони ему, пусть приходит сюда, а не в Тихий переулок. Если его не предупредить, нехорошо получится.
      Вася убежал. А Ипполит продолжал командовать:
      — Наташа! Надо известить всех взрослых. В первую очередь — родителей футболистов. Коля, Петя, Володя, займитесь скамейками и стульями. Ты, Андрюша, приведи в порядок поле, попроси Тихона Максимовича, чтобы полил его. Валя, разыщи Женю, пусть проверит проигрыватель...
      — Антона Яковлевича я сама извещу — пошлю Людочку. А насчёт места для меня не беспокойтесь, свой стул принесу, — заявила Анастасия Ивановна и, подобрав подол своего длинного и широкого, старинного покроя платья, удалилась.
      Володя, Петя и Коля пошли за скамейками.
      — Вам хорошо, — жалобным тоном начал Володя. — Вы сейчас переоденетесь — и на поле. А я?
      — Что ты? Ты — запасной. Тоже почётная обязанность, — успокоил товарища Коля.
      Володя горько усмехнулся:
      — Почётная! Сиди и дожидайся, чтобы заменить кого-нибудь. Так можно всю игру просидеть без дела.
      — Чего же ты хочешь? Чем мы тебе можем помочь? — участливо спросил Петя.
      Володя сразу оживился:
      — Вот если бы ты был хорошим товарищем, ты бы вроде заболел на поле. Или упал как-нибудь неудачно. Или нарочно поскользнулся. Для товарища сделал бы это.
      Петя даже остановился.
      — Нарочно?
      — Ну да! Для товарища. Хоть бы за три минуты до конца! А я тебе за это книжки буду доставать у Татьяны. Она даже знать не будет.
      — Нарочно я никогда этого не сделаю, — заявил Петя.
      — Как можно даже об этом думать! — возмутился Коля.
      — Тоже товарищи называются! А кто о вас сегодня беспокоился? Кто бегал вас встречать?
      — Это к делу не относится. Это твоя обязанность, как члена команды, — отрезал Коля столь решительным образом, что Володя сразу умолк.
      Оставшееся до начала игры время пролетело быстро. Многое удалось сделать: перетащить и расставить скамейки, стулья, полить площадку, известить родителей. Но кое-что всё же не сделали. Например, хотелось сегодня уже устроить подъём флага в честь открытия площадки. Мачту для флага успели установить, но самого флага так и не
      приготовили — не могли окончательно решить, что должно быть изображено на полотнище. Было множество предложений, но ни одного по-настоящему дельного. Разве можно было считать серьёзным предложение Гриши — нарисовать на флаге, потому что команда дворовая, план двора со всеми домами и пристройками? Или Володино предложение — написать на флаге четыре большие синие буквы на красном фоне — «ДКГП», что должно было означать «Дворовая команда Грибного переулка»? И в правом углу зелёной краской цифру «148» — номер жэка. Словом, какой должен быть флаг — не придумали. Не предупредили фабричные организации, а без них — какой праздник!
      Встретились большие затруднения и с установкой радиолы, которую достал Женя. Он хотел поставить её в окне одной из квартир нижнего этажа дома, поближе к футбольной площадке. Но хозяев квартиры дома не оказалось — они уехали на весь день за город. Пришлось поставить радиолу на столике, тут же во дворе...
      Пластинки специально были подобраны спортивные. Правда, выбор их не так велик — всего три, причём одна с изъяном. И Женя, пока она проигрывалась, несколько раз приподнимал и снова ставил на пластинку иголку, чтобы одна и та же музыкальная фраза не повторялась до бесконечности.
      Прибыла в полном составе, тоже с двумя запасными, команда «тихарей». В руках у Толи был большой завёрнутый в бумагу и перевязанный шпагатом свёрток.
      — Это что у тебя? — спросил Вася.
      — «Остров Дружбы». Такая же книга, как та, помнишь? Которую залили тогда тушью. Она сегодня появилась в магазинах. И, не сговорившись, восемь наших ребят купили их для вашего Петьки.
      Толя развязал шпагат, развернул бумагу.
      Да, это была та самая книга «Остров Дружбы»! Самая настоящая! Чистенькая, новенькая, в красочной обложке. И рисунок такой же. А внутри?.. Тоже всё на месте: такие же, как в той книге, как их называют... фрегаты, такие же паруса, мачты, волны...
      Вася захлопнул книгу и крикнул:
      — Таня! Иди сейчас же сюда! Сейчас же!.
      Таня подошла и при первом же взгляде на книгу изумлённо воскликнула:
      — Откуда эта?! — она посмотрела на последнюю страницу книги.
      — Новенькая! Только что выпущена!
      Вася указал на стихарей»:
      — Вот, они достали! Целых восемь штук!
      Появились в продаже! А тогда, помнишь, как все искали?
      Таня утвердительно кивнула головой и повернулась к Толе:
      — Большое спасибо вам. Но только... Только зачем столько книг?
      — Я тоже говорил ребятам, не надо все нести, — улыбнулся Толя. — Но каждому хотелось обрадовать вас.
      И мы принесли...
      — Ну, ничего, — успокоила она мальчика. — Отдадим в библиотеку Людмиле Александровне.
      — Знаешь, Танька, — предложил Петя, — спрячь их пока. А придёт Людмила Александровна, вот поразишь её!
      Появился разысканный после десятого телефонного звонка судья матча Алексей Константинович.
      — Давай, Дугин, — сказал он, — сделаем сегодня всё так, как полагается!
      — Давайте...
      — Тогда, будь любезен, предоставь в моё распоряжение двух помощников судей.
      Ипполит бросил быстрый взгляд на совсем небольшое поле, но всё же сказал Андрюше и Толе:
      — Выделите помощников.
      — Стёпа! — крикнул Вася стоящему неподалёку мальчику. — Иди в помощники судьи.
      — И ты, Тимофей, — сказал Толя, — будешь помощником.
      Тимофей и Стёпа сейчас же подошли к Алексею Константиновичу. А Андрюша жестом гостеприимного хозяина указал Толе на дом и сказал:
      — Для вашей раздевалки мы отвели комнатку в конторе домоуправления. Вон в том подвале. Можете там располагаться. А мы будем в нашей штаб-квартире.
      В сопровождении Агея команда стихарей» ушла в свою раздевалку. Хозяева поля
      тоже хотели бежать в свою раздевалку, в «ПВ», но к ним подошла худощавая женщина в сером платье и обратилась к Алексею Константиновичу.
      — Я живу в соседнем доме. Но мой сын занимается в вашей команде. Его зовут Женя.
      Алексей Константинович сделал жест рукой, означающий, что он здесь ни при чём, что ей надо говорить с Дугиным. Женщина повернулась к Ипполиту:
      — Мой Женя считал, что все обязаны всё делать для него, а он — ничего для дома. Ещё на пороге, а уже кричал: «Обедать!» Бросал на кровать сумку с книгами и опять ко мне: «Скорее! Я проголодался за пять часов, а ты возишься!» А вот сейчас стал другой. Как начал в вашей команде заниматься, совсем другим стал.
      Она порылась в своей сумке, потом вынула оттуда сложенный вчетверо листок бумаги:
      — Мне Женечка сказал, что у вас выходит стенная газета. Я принесла заметку обо всём этом. Очень прошу, поместите её.
      Андрюша взял заметку и тоном заправского редактора сказал:
      — Правда, у нас тесновато, совсем нет в газете места. Но такой материал пойдёт, конечно, в первую очередь. Очень он выигрышный. Что-нибудь выкинем, а его поместим.
      — Обязательно поместите! Это будет полезно и для других, — посоветовала женщина и, снова широко улыбнувшись, заключила: — А сейчас надо спешить, а то мест не будет. Надо посмотреть ваш футбол!
      Подошли тётя Юля и Александр Александрович. В руках у портнихи был настоящий спортивный кубок.
      — Вот иду я к вам, — сказала тётя Юля, — и встретила старого знакомого. Оказывается, его тоже интересует сегодняшний матч...
      — Здравствуйте, — приподнял шляпу режиссёр. — Не мог отказать себе в удовольствии...* Слишком много у меня связано с вашими мальчиками. А кроме того, никогда не был на настоящем футболе!
      — Вы знаете, — снова заговорила тётя Юля, — как взяла я тогда у вас вазочку, места себе не нахожу. Обидела я ребят, думаю. И вот пошла, купила этот кубок. Подойдёт он вам, такие у вас принято давать победителям?
      Она передала Ипполиту кубок.
      — Именно такие, большое спасибо! — поблагодарил её Ипполит. — Будем его разыгрывать, ваш кубок. Уж очень он хорош!
      — И я то же самое говорю, — подхватил режиссёр. — Бесценный это дар, Юлия Макаровна!
      Постепенно стали заполняться трибуны. Здесь уже находились Иван Кузьмич и рядом с ним в свежевыстиранном переднике Тихон Максимович. Впереди сидели Ольга Никитична и приставленный к ней в качестве персонального комментатора запасной Агей. Неподалёку
      пристроился Иван Иванович. В руках у него были блокнот и авторучка — ребята попросили его написать в стенгазету отчёт о матче. Пришла женщина с двумя девочками. Мужчина в синем костюме пришёл сам и привёл ещё троих своих приятелей. Прибыл на машине Санько и так и расположился с ней возле «трибун». Появились со своими стульями Анастасия Ивановна с Людочкой, родители Коли, пришёл Антон Яковлевич с женой. Правый угол заняла группа девочек — одной Наташи не было с ними. В дальнем углу одиноко сидел Сергей Иванович и строго смотрел на всё происходящее вокруг. Были здесь и ученики школы в Тихом переулке. Они, правда, готовились по-хозяйски принять «грибников» у себя, но раз так получилось, то они пришли сюда.
      — Ребята, только не очень бурно радуйтесь, если наши победят, — предупредила своих товарищей Рая, но тут же добавила: — Хотя неизвестно ещё, чья возьмёт. Смотрите, какой у Васи победоносный вид...
      Агей комментировал:
      — Видите. Ольга Никитична, эту женщину, которая садится сейчас на стул? Это Чернышёва, мать Володи и Тани, ваших учеников. А у её ног — Маришка. Она всегда лает, когда забивают гол.
      — А почему Володя Чернышёв стоит за воротами и прыгает с ноги на ногу?
      — Очень просто. Он запасной игрок. Я тоже запасной. Если надо будет заменить кого-нибудь — мы тут как тут. В общем, мы оба служим для подкрепления...
      Под торжественные звуки спортивного марша на поле вышел судья с двумя помощниками.
      — Сейчас он свистнет. — подсказал Агей.
      И действительно, Алексей Константинович протяжным свистком вызвал футболистов. Почти одновременно на поле выбежали обе команды и остановились на линии центрового круга одна против другой.
      — Аплодировать можно? — нерешительно спросил Антон Яковлевич, ни к кому, собственно, не обращаясь.
      Потом посмотрел вокруг. По лицам зрителей ему без слов стало понятно, что аплодировать не только можно, но и нужно. И он первым начал хлопать в ладоши. За ним — остальные. Они аплодировали не только стоящим на середине поля мальчикам, одетым в новую красивую форму, но и тем, кто так много потрудился для создания дворовых спортивных площадок...
      На поле же шла обычная футбольная процедура. Команды обменялись традиционным: «Физкульт-привет!» Судья подозвал к себе капитанов, поздоровался с ними, они обменялись рукопожатиями.
      Капитаны потянули жребий, право Еыбора ворот досталось «грибникам», но они уступили это право гостям. Судья предупредил, что иг-
      ра будет состоять из двух половин, по 35 минут каждая. Команда состоит из семи игроков. Потом команды разбежались в разные стороны, каждый игрок занял своё место.
      И вот резкий свисток судьи разнёсся по площадке, полетел над «трибунами», проник через открытые и даже закрытые окна в квартиры домов...
      Игра началась.
      Пожалуй, в первые минуты у «грибников» было слишком много суеты, слишком много они бегали за мячом. Но это только в первые минуты. Постепенно футболисты стали играть спокойнее, на площадке сразу как будто бы стало просторнее.
      Вот к воротам «тихарей» прорвался Валя. Навстречу ему выбежал вратарь и, вызвав аплодисменты публики, отлично отобрал мяч и выбил его далеко в поле, на правый край. Здесь правый крайний «тихарей» передал мяч на центр, но неудачно — его перехватил Петя и, обведя одного из игроков противника, стремительно побежал по направлению вперёд-направо. И вдруг ударом с поворотом передал его в центр. Тут мяч подхватил Вася и с ходу ударил по воротам гостей.
      Ольга Никитична зажмурила глаза. Но Агей схватил её за руку и крикнул в самое ухо:
      — Гол! Гол!
      — Не может быть! — воскликнула она.
      Но вокруг все хлопали в ладоши, мяч уже был на середине поля, и у «грибников» так сияли лица! Словом, были все признаки того, что гол действительно забит и забит именно их командой.
      Особенно бурный восторг царил в правом углу, на скамейке, где сидели девочки. Они сейчас же все вскочили со своих мест, начали что-то кричать... Даже Таня и та, взобравшись с ногами на скамейку, махала рукой, приветствуя гол своих товарищей. Затем её взгляд начал беспокойно бегать по скамейкам, и девочка с досадой проговорила:
      — В такую минуту нет Наташи! Как в воду канула!
      Одна только мать двух девочек не хлопала. Она сказала:
      — Я считаю нетактичным показывать, что мы радуемся поражению наших гостей.
      Мать Жени возразила:
      — Вы неправы. Ведь это же игра. И подбодрить свою команду не мешает.
      Первая неудача не смутила «тихарей». Они с удвоенной энергией атаковали ворота хозяев поля, трижды подали мяч с угла, но результата не добились. Приближался конец первой половины игры. Обе команды несколько раз имели возможность забить гол, но игроки били выше и мимо ворот. Затем по сигналу судьи команды ушли на перерыв.
      На трибунах зрители оживлённо обсуждали всё, что произошло в течение первых тридцати пяти минут.
      — А как он после обводки стремительно продвигался вперёд!
      — Да, тут смекалка нужна.
      — Я не знала, что в футболе такие тонкости...
      — Ого! Тут думать надо так же, как и в шахматах. Только времени меньше на размышление.
      Возле дерева беседовали Алексей Константинович и Ипполит.
      — Повозился ты с ними, Дугин, — сказал Алексей Константинович. — Это чувствуется. Жаль, Ася с Фомичёвым заняты, не смогли прийти, порадоваться.
      Ипполит смутился:
      — Волнуются ребята. Всё перезабыли, что им говорил.
      — Ничего! Пока всё идёт хорошо! — успокоил его тренер.
      Команды должны были бы, по положению, отдыхать раздельно.
      Но сегодня была не такая уж официальная встреча, и поэтому не всё шло так, как этого требуют строгие правила футбола. И «гихари» и «грибники» собрались в укромном уголке двора и делились своими впечатлениями.
      — Не так плохо, ребята, — покровительственно заметил Агей. — Со стороны очень всё красиво получается.
      — Что это с вами стало? Как будто бы вас всех подменили, — удивлялся Алексей.
      — Начали систематически тренироваться. Это великое дело, — сказал Федя и дружески потрепал по плечу Сашу: — Ничего не скажешь, молодцы вы!
      — Безусловно молодцы! — похвалил «грибников» и Тимофей.
      — А я, ребятишки, смотрел на вас и прямо скажу — завидовал, — произнёс Юрка. — В такой команде каждому не стыдно было бы играть...
      — Ничего, — успокоил его Вася. — Потренируешься с нами, тоже будешь в команде.
      — Если клятву даст и будет держать её, возьмём к себе, — внёс поправку Володя.
      — Думаешь, испугаюсь, я твоей клятвы, — обиделся Юрка. — И держать её буду не хуже твоего... Правда, теперь я человек рабочий, но постараюсь тренировки не пропускать.
      — А мы вот поработали зиму, а через недельку — пожалуйста, каникулы, — сказал Саша. — Тогда хоть каждый день гоняй мяч.
      — Да, скоро каникулы, — мечтательно произнёс Толя. — Не знаю, как вы, ребята, а мы идём в туристский поход...
      — Что-то Наташка тоже об этом говорила, — съехидничал Володя.
      — Мы берём её в нашу компанию, — не смутился Толя. — Она и Рая уже по всем делам договорились, вчера даже одинаковые рюкзаки купили... Эх, братцы, разобьём палатки на берегу реки, купаться будем, разводить костры...
      — А я еду в деревню, — сообщил Петя. — Чемодан книг повезу и проживу лето без забот.
      — Все кругом будут работать, а ты лодырничать, — возмутился Гриша. — Колхозники знаешь, как работают.?.
      — Я помогу им, а в свободное время буду читать.
      — В этом году никуда не поеду, — сказал Коля. — Останусь в городе... Ну ничего, это тоже не плохо. Запишусь в городской пионерский лагерь, будем ездить за город, собирать в лесу цветы, ягоды. На катерах экскурсии устраивать, прыгать с борта в воду, плавать... Заживём во как!
      — А ты, Вася? — спросил Толя. — Ты как?
      Но за Васю ответил Володя:
      — Мы с Танькой зовём его в Краснодар, там у нас дедушка с бабушкой есть, ждут всех на лето.
      — У нас в школе всё лето будет работать спортивная площадка, — довёл до всеобщего сведения Тимофей. — Кто останется в городе, может к нам приходить.
      Подошли Лида, Иван Кузьмич, Ипполит, Тихон Максимович.
      — О чём это вы тут? — спросила Лида. — О своих победах? Каждый хвастается, конечно!?
      — Нет, мы сейчас о каникулах, — пояснил Володя. — Говорим о
      лете.
      — Правильно! Вас скоро можно будет поздравить: занятия кончаются, вольное казачество...
      — Запорожская сечь! — отрапортовал Петя и взбил на голове залихватский чуб.
      — А вы, товарищ Дугин, когда будете отдыхать? — спросил Вася. — Когда ваш отпуск?
      — Вот я отгуляю, потом он, — сказала Лида. — Нам вместе нельзя...
      — Жаль, что нельзя вместе, — улыбнулся Ипполит, — но производственные соображения...
      — А как, товарищ тренер, ваши соображения насчёт их игры? — спросил Иван Кузьмич. — Спасибо хлопцам, не посрамили они честь нашего двора!
      — Нам помогли и ваши дневники, Иван Кузьмич, — не преминул польстить управдому Коля.
      Вдруг Володя предложил:
      — Знаете что? Наши гости ещё не слыхали футбольной песни «грибников». Давайте затянем...
      И он запел: «Мы в нашем переулке...» «Грибники» подхватили песню. Уловив её мотив, стали подтягивать и «тихари», и под песню все вышли на площадку.
      Началась вторая половина игры. Уже на первых минутах левый крайний команды «грибников» два раза прошёл с мячом к воротам
      противника и оба раза вместо передачи пытался самостоятельно забить мяч из неудобного положения. Оба мяча ловко поймал вратарь.
      — Вот что значит играть упрямо, по-своему, несогласованно с коллективом, — шепнул Агей Ольге Никитичне. — Это самое плохое в футболе.
      — Во всём это самое плохое, — ответила учительница.
      — Неточно, неточно играют наши, — досадливо поморщился Иван Кузьмич, но тут же сознался: — Между прочим, когда-то я тоже долго не мог научиться попадать в ворота.
      — Разве этому быстро научишься, — согласился Тихон Максимович.
      В атаку переходят «тихари». Их нажим усиливается. И на двадцать первой минуте второй половины счёт выравнивается: Толя забивает первый гол. Зрители бурно приветствуют гостей. Больше всех аплодирует мать двух девочек.
      Окрылённые успехом, «тихари» продолжают атаковать. Но и «грибники» уже освоились с их тактикой. Защитники во главе с Колей следят за противником, перехватывают передачи, атакуют в момент приёма мяча.
      В течение последних пяти минут боя происходит ряд событий: «тихари» забивают второй гол; Коля спотыкается, неловко падает — уже в третий раз! — и, хромая, покидает
      поле, а на его место становится сияющий Володя. И самое непредвиденное случается именно в этот момент.
      сих пор спокойно лежавшая у ног хозяйки, вскакивает с места, несколько секунд стоит неподвижно, затем стре-
      Маришка, до'
      мительно бросается вперёд, лавируя между скамейками и стульями. Оказавшись на поле, она проносится мимо одного игрока, другого, третьего и подбегает к своему молодому хозяину. На выручку кидается Агей, хватает собаку за ошейник и отводит её в сторону.
      Идут последние секунды игры. Свалка у ворот «тихарей». Володя, забыв о своих прямых обязанностях защитника, принимает передачу от Гриши и бросается с мячом вперёд. Толя отбирает у него мяч. Володя бежит за Толей, снова овладевает мячом. Перед ним открытые
      ворота. Он видит бледное лицо вратаря, быстро отводит ногу назад... И в этот самый момент Маришка внезапно вырывается из рук Агея, мчится к мячу и выбивает его из-под ног Володи. Агей гонится за ней, но тут продолжительный свисток судьи... Как быстро время пролетело! Конец игры.
      Раздались громкие аплодисменты зрителей. Вдруг откуда-то из глубины двора на поле вышел Сергей Иванович. В руках у него был большой букет цветов. Он остановился посреди поля и громко сказал:
      — Товарищи футболисты! Позвольте преподнести вам цветы! Из нашего общественного сада, друзья!
      Он разделил букет на две половины, одну вручил Толе, другую — Андрюше.
      — Все клумбы оборвал, — тихо сказал он Андрюше. — Но ничего, ребята заслужили.
      Потом он подошёл к Ипполиту и пожал ему руку:
      — А вам особая благодарность. От всего нашего двора!
      Аплодисменты усилились. В это время во дворе появились раскрасневшиеся от быстрой ходьбы Людмила Александровна и Наташа.
      — Как раз поспели к началу, — с сияющим лицом сообщила девочка старой библиотекарше.
      К ним навстречу устремилась Таня. Наташа не дала ей даже раскрыть рта.
      — Ты не представляешь, Танечка, как я избегалась, пока нашла Людмилу Александровну... Садитесь, Людмила Александровна, вот здесь, в первом ряду. Отсюда будет хорошо видно.
      Таня с укоризной посмотрела на Наташу:
      — Если ты собиралась прийти так поздно, зачем же надо было беспокоить Людмилу Александровну?
      Наташа оглянулась по сторонам, увидела, как с поля уходили игроки, как зрители, оживлённо обмениваясь впечатлениями, разбирали свои стулья. И лицо её сразу потускнело.
      — Почему ты говоришь, что поздно? Разве уже перерыв?
      — Уже конец, — ответила Таня.
      — И... какой счёт? — совсем упавшим голосом спросила девочка.
      — Два — один.
      — В нашу пользу?
      Людмила Александровна тоже посмотрела на почти опустевшие «трибуны», на поле, где уже почти ничего не напоминало о прошедшей здесь недавно жаркой схватке. Потом притянула к себе расстроенную девочку, посадила её на скамейку рядом с собой и весело сказала:
      — В нашу пользу, Наташенька! Всегда в нашу пользу!
     
      ПРИЛОЖЕНИЕ
      «В нашу пользу»
     
      Здесь помещены стенгазеты, плакаты и таблицы, сделанные героями повести.
      Это пригодится каждому мальчику, мечтающему стать хорошим футболистом.
      ДАЛЕЕ — РИСУНКИ