DjVu

      ДРУЗЬЯ МОИ, ПРИЯТЕЛИ,
      или
      Повесть о том, как жили ребята в Нижних Петухах, ловили тигра, строили вездеход, воевали с крапивой, провинились, и что из этого получилось

     
      ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
     
      Что произошло на речном трамвае, когда он проплывал под железнодорожным мостом
     
      Речной трамвай отвалил от пристани дачного вокзала и поплыл вниз по реке. Лёгкий и быстрый, он весело разрезал воду, и встречные волны разбивались о него в мелкие брызги.
      Мимо проплывали огромные белые теплоходы и широкобокие буксиры. За собой буксиры тащили длинные плоты. Брёвен в плотах было столько, что и сосчитать невозможно даже десятикласснику.
      А суда на подводных крыльях! Они неслись над водой, будто действительно готовые взлететь.
      А белопарусные яхты! До сих пор жалею, что в детстве не догадался поступить в яхт-клуб. Был бы я сейчас капитаном.
      Но больше всего на Каме мне нравятся буксирные катера. Величиной они чуть побольше автомашины «Москвич» старой марки, а какие баржи тянут! Смотришь: малышка-катер тащит баржу раз в двадцать, а то и в тридцать больше себя. Вот вам и малышка! Ему великан позавидует.
      Есть что посмотреть на Каме!
      И неудивительно, совсем неудивительно, что у левого борта стоял мальчик и глядел во все глаза. На голове у мальчика была матросская бескозырка, и, конечно, сейчас ему казалось, что он настоящий моряк.
      Завыла сирена — впереди железнодорожный мост. По мосту грохотал поезд. Когда трамвай проплывал под мостом, мальчик поднял лицо вверх. С этого места читайте внимательнее:
      начинаются СОБЫТИЯ,
      разные СЛУЧАИ.
      Когда трамвай проплывал под мостом, Павлик Меркушев (так звали мальчика) поднял лицо вверх. От этого движения бескозырка сорвалась и полетела вниз, в воду. Павлик едва не бросился за ней. Попробуйте-ка потерять новую бескозырку, тогда поймёте, как это обидно. Павлик перегнулся за борт, но было уже поздно.
      — Достанется вам на орехи, — весело сказала старушка в белой пионерской панаме.
      — Не надо мне никаких орехов, — пробормотал Павлик.
      Старушка рассмеялась и двумя руками надвинула свою панаму на свою голову.
      — Цела твоя шапка, — произнёс дяденька с длинными висячими усами, — кто-то её внизу подхватил.
      — Уж лучше бы она в воду упала, — с сожалением проговорила старушка. — Всё равно не отдадут. Плакала ваша кепочка.
      Павлик не знал, что головные уборы могут, оказывается, плакать, но не стал расспрашивать, а по лестнице спустился в нижний класс.
      Здесь все места были заняты пассажирами. Ни на одном из них бескозырки не было. Павлик решил вернуться на палубу, но вдруг услышал за спиной шёпот:
      — Эй ты, разиня!
      Он обернулся и увидел свою бескозырку. Она была на голове белобрысого веснушчатого мальчишки с облупленным розоватым носом.
     
      Первые сведения о посёлке Нижние Петухи
     
      — Отдай бескозырку! Моя! — сказал Павлик и протянул руку.
      Белобрысый ловко увернулся, подмигнул и поманил Павлика за собой. Они вышли на корму.
      — Не твоя это бескозырка, — проговорил белобрысый. — Твоя в Каму упала.
      — Моя! Вон буквы вышиты — «П» и «М». Значит — Павлик Меркушев. А Павлик Меркушев — это я и есть.
      — Откуда я обязан знать, что ты «П» и «М»? А вот я — Петя Масалкин. Это уж точно.
      — Точно, но нечестно!
      Петя Масалкин улыбнулся и сказал:
      — Не твоя это бескозырка. Твоя в реку упала?
      — Упала.
      — Простился ты с ней?
      — Простился.
      — Если бы я её не подхватил, где бы она сейчас была?
      — В воде.
      — Значит, не у тебя?
      — Не у меня, — и Павлик вздохнул.
      — Так об чём вопрос? — Петя поднял вверх указательный палец. — Упала — пропала. А то, что я руку протянул, так уж это моё дело. Моя рука. Захотел — протянул. Правда? Уж лучше я бескозырку носить буду, чем лежать ей в сырой воде. Правда?
      — Правда, — со вздохом согласился Павлик. — Но если бы ты уронил свою бескозырку, а я бы её поймал, то я бы отдал. Поносил бы и отдал.
      — Но ведь я — не ты! — воскликнул Петя. — Иди подыши свежим воздухом. Приятно.
      Дышать свежим воздухом, конечно, приятно, но бескозырку всё-таки жалко. Павлик постоял ещё немного и поднялся на верхнюю палубу.
      — Нашёл свою кепку без козырька? — спросила старушка в пионерской панаме.
      — Нет, не отдали.
      — А что я тебе говорила? — обрадовалась старушка. — Ты куда едешь?
      — В Нижние Петухи.
      — В Нижние Петухи?! — с ужасом переспросила старушка. — Бедный ребёнок! Вернись, пока не поздно! Там живут такие противные, неприятные, страшные, невоспитанные, грубые мальчишки, что даже днём опасно показываться на улице! Тебя изобьют! Они всех бьют, даже самих себя!
      Старушка поёжилась и замолчала. Павлик тоже поёжился.
     
      Сведения о Нижних Петухах пополняются
     
      Завыла сирена. Трамвай, миновав пристань, чуть замедлил ход, повернул против течения и стал приближаться к барже. Она и служила пристанью. Здесь строился новый речной порт, и настоящей пристани ещё не было.
      На берегу красовались высокие подъёмные краны. Своими вытянутыми шеями-стрелами они напоминали гусей. Ковшами краны-гуси поднимали каменный уголь из вагонов и высыпали его на берег.
      Павлик загляделся и вдруг почувствовал на своей голове бескозырку. Её ленточки пощекотали ему шею.
      Он обернулся и увидел Петю Масалкина. Тот улыбался, наморщив облупленный розоватый нос.
      — Вот молодец! — обрадованно воскликнул Павлик. — Если ты что-нибудь когда-нибудь потеряешь, а я найду, то отдам.
      — Не надейся, не потеряю. Не такая я разиня, как некоторые. Ты куда едешь?
      — В Нижние Петухи. К дяде. Отдыхать.
      — Известное дело — раз в Нижние Петухи, значит, отдыхать. Это, брат, такое место, где все отдыхают с утра до вечера.
      — И не работают? — удивился Павлик.
      — Нисколечко, — подтвердил Петя. — Наши, местные, все работают, а приезжие, городские, — нет. Их ещё дачниками зовут. В полосатых штанах ходят, как клоуны, а тётеньки в халатах. Смехота!
      — Они только летом не работают, — догадался Павлик, — а зимой работают, я знаю.
      — А штаны у них полосатые, — упрямо сказал Петя. — Не будем спорить, не маленькие. Нижние Петухи — замечательное место. И ребята у нас хорошие. Морские бои часто устраиваем.
      — А это как? — восторженно спросил Павлик.
      — Очень просто, — ответил Петя. — Берём лодки и — в бой! Ура!
      Между прочим, когда я был маленьким, я тоже любил: морские бои на реке. Один раз меня в суматохе так стукнули веслом, что я ревел. И всё-таки морские бои на реке — хорошее дело, хотя без синяков и шишек никак не обойтись.
     
      «Можешь за палец укусить, не пикну»
     
      — А меня играть примете? — спросил Павлик.
      — Если ты правильный парень, если нюни не распускаешь…
      — Никогда!
      — Чем докажешь?
      — Можешь за палец укусить, не пикну!
      — Вот уж врёшь!
      — На, кусай! Если пикну, бескозырка твоя.
      — А если не пикнешь?
      Павлик подумал и ответил:
      — Будешь целый час на одной ноге стоять. На, кусай.
      Павлик протянул указательный палец левой руки: правую ему было жалко.
      Петя оглянулся по сторонам и осторожно взял палец зубами; потом сжал зубы крепче…
      …ещё крепче…
      …ещё…
      Мимо плыл пароход. Таких Павлик не видел ни разу в жизни: колёса у этого диковинного судна были не по бокам, а сзади. Чтобы не закричать от боли, мальчик стал читать название парохода сзаду наперёд. Получилось:
     
      АНИЖУЧМЕЖ
      Боль в пальце становилась нестерпимой. Павлик решил: «Сосчитаю до трёх и пикну».
      Раз…
      Раз с половиной…
      Два…
      Два с половиной…
      — У меня зубы устали, — виновато сказал Петя, отпустив палец.
      — Вставай на одну ногу, — смахнув со щеки слезинку, сказал Павлик.
      — На левую или на правую?
      — Хоть на какую, только честно.
      Петя согнул левую ногу в колене.
      — Руки по швам опусти, — приказал Павлик. — Стой как милиционер.
      — Они-то на двух стоят. Им легче… А вот и Нижние Петухи!
      Справа начинался высокий обрывистый берег. Вдоль но берегу стояли гладкие, как карандаши, и прямые сосны. Ветви у них были лишь у самых макушек.
      Среди сосен — сады, а в садах — красивые разноцветные домики.
      — Это и есть дачи, — объяснил Петя. — Близко подойдёшь — увидишь, что балкончики резные, а на крышах деревянные петухи. Вон дом отдыха, вон детский санаторий, пионерский лагерь…
      Всё это так понравилось Павлику, что он разрешил:
      — Ладно уж, вставай на обе ноги.
      — Нет, — со вздохом отказался Петя, — я, к сожалению, честный человек. Если надо один час на одной ноге стоять, час и простою. Всё равно мне дальше ехать. К дедушке.
      Завыла сирена, и трамвай стал поворачивать к берегу. Рядом с Павликом оказалась старушка в пионерской панаме.
      — На целых две с половиной минуты опоздали! — возмущённо сказала старушка и обратилась к Павлику: — Нашли свой головной убор? Редкий случай! Ну, конечно, собирается дождь! — она взглянула вверх, и панама слетела с её головы.
      Павлик протянул руку, но опоздал. Панама покачивалась на волнах.
      — Капитан! Капитан! — кричала старушка. — Остановите пароход! Панама за бортом! Остановите пароход!
      — Это не пароход, — сказал Петя, — а паротеплоход.
      Трамвай пристал к двухэтажному, выкрашенному голубой краской дебаркадеру. Павлик пожал Пете руку.
     
      Предсказания старушки в пионерской панаме сбываются
      Первая встреча Павлика с сухопутным пиратом
     
      Тропинка вела вверх по берегу. Павлик вспомнил слова старушки в пионерской панаме о том, что здесь, в Нижних Петухах, живут ужасные мальчишки, которые бьют всех, даже самих себя.
      А вдруг вот сейчас налетит кто-нибудь и настукает?
      Павлик оглянулся — никого.
      Он двинулся вперёд, прошёл несколько шагов и вздрогнул. Откуда-то сверху на тропинку спрыгнул мальчишка. Был он загорелый или чумазый — не разобрать. Остриженная под машинку голова казалась непомерно большой и неестественно круглой. Он презрительно сплюнул и спросил:
      — Из города? Дачник?
      — Из города, — тихо ответил Павлик, — может быть, дачник. Ещё не знаю.
      — По шее хочешь?
      — Нет.
      Ответ озадачил большеголового мальчишку. Он почесал затылок и сказал:
      — Я вот как дам тебе по шее…
      — Зачем? — удивился Павлик.
      — Зачем? — переспросил мальчишка и снова почесал затылок. — Не так надо отвечать. Я тебе скажу: «По шее хочешь?» Ты говори: «Попробуй». Ну слушай: по шее хочешь?
      — Попробуй.
      — Во! И попробую! Теперь говори: «Слабо!»
      — Я тебе не попугай, — сердито ответил Павлик. — Если хочешь драться, давай, а болтать мне некогда.
      Мальчишка обошёл Павлика и крикнул:
      — А ну, попробуй стукни!
      — Зачем мне тебя стукать? Ты лучше скажи, как тебя зовут.
      Мальчишка сделал страшное лицо, скрючил пальцы, затряс большой головой и прорычал:
      — Ррррррррр! Меня зовут Вилька Чудиков! Меня все боятся! Я сухопутный пиррррат! Никому пррроходу не даю! Любому настукаю! Во! — он погрозил кулаком, грязным или загорелым — не разобрать. Видал-миндал?
      Струсил?
      — Конечно, — признался Павлик. — Стоит человек, рожи строит, кулаками размахивает, кричит, рычит. Может быть, ты ненормальный?
      — Я? — Вилька задумался. — По-моему, нормальный. — Он сплюнул и добавил: — А в общем, топай отсюда. Мы с тобой ещё встретимся.
      Вилька скрючил пальцы, хрюкнул и убежал.
     
      Кто такой Павлик Меркушев и почему он приехал в Нижние Петухи один
     
      Совсем забыл рассказать вам, кто такой Павлик Меркушев, как он оказался на речном трамвае один и зачем приехал в Нижние Петухи.
      Павлику почти семь лет. Семь лет ему исполнится первого сентября. Понимаете?
      Родители его — инженеры, работают на заводе. Лето они решили провести на Кавказе. А сына они решили отправить в Нижние Петухи к дяде Семёну.
      — Какие такие Нижние Петухи? — спросил Павлик. — Почему Нижние? А Верхние есть? А Средние?
      — Обо всём узнаешь у дяди Семёна, — сказал папа. — Поедешь туда один. Пора тебе быть самостоятельным человеком. Вот письмо дяде Семёну, вот деньги на билет.
      А что может быть лучше, чем ехать куда-нибудь одному, без папы и мамы? Сам себе хозяин! Но чтобы это заслужить, надо доказать, что можешь вести себя на пять, да ещё с плюсом.
      Сами понимаете: не всем это удаётся.
      Здесь я должен рассказать вам об одном печальном случае из моей жизни. И хотя это было очень давно, вспоминать об этом стыдно. Но я расскажу.
      Было мне тогда лет девять. Жили мы в Березниках, есть такой чудесный город на свете. Весь он в зелени, хотя находится не на юге, а на суровом Урале.
      И задумал я сбежать из дому, и знаете, куда?
      В Африку!
      Решил я добраться до неё пешком. Насушил сухарей и отправился в путь…
      Попало мне здорово. Папа мой в гражданскую войну был партизаном и не любил нарушителей дисциплины.
      Поэтому я завидую Павлику. Меня одного ездить не отпускали. Видимо, вёл я себя на пять, но без плюса.
     
      Крапива и футбол
     
      Чтобы стать хорошим футболистом, надо быть ловким, выносливым и…
      — Не бояться крапивы, — добавляют ребята из Нижних Петухов.
      Это почему же?
      Сейчас узнаете.
      В футбол играли на поляне между посёлком и сосновым бором. У огородов и у канавы возле дороги росла крапива. Была она не большая и не маленькая, а так — выше метра. Сюда часто закатывался мяч.
      Когда Павлик подошёл к поляне, игра была в самом разгаре.
      — Какой счёт? — спросил он у вратаря.
      — Семь-восемь. Давим.
      — Вставай играть! — крикнул кто-то. — У нас одного не хватает!
      Павлик выбежал на поляну и бросился к мячу. И только хотел он пнуть, как юркий мальчишка в красной майке подхватил мяч и умчался вперёд.
      — Разиня!
      Павлик, можно сказать, разозлился. Он догнал мальчишку и ударил по мячу. Мяч улетел в заросли крапивы. Павлик закрыл лицо руками и прыгнул в крапиву. Руки ожгло. Он выпнул мяч, выскочил из зарослей и прямо перед собой увидел вратаря.
      Удар!
      Гол!
      Мёртвая тишина.
      — Ты куда бьёшь? — в ужасе закричал вратарь. — Своим гол залимонил! Нашли помошничка!
      Надеюсь, вы понимаете, что это значит — забить гол в свои ворота?
      Ребята окружили Павлика, закричали:
      — Откуда такой взялся?
      — А ещё в бескозырке!
      — Напинать ему, чтоб знал!
      — Напинать? — переспросил обиженный и напуганный Павлик. — А за что? Откуда я знал, чьи ворота? — он потёр обожжённые крапивой руки. — Давайте лучше крапиву вырубим, а? Возьмём палки и — по коням! Раз — два! На полном скаку! Вперёд, не трусь, руби!
      Эти слова прозвучали как боевая команда. Миг — и ребята рассыпались кто куда.
      С палками в руках налетели они на крапиву. Кто ожёгся, тот кричал. Кто не ожёгся, тоже кричал. Все кричали.
     
      Неприятное условие
     
      Долго длился бой. Никого не убили, но почти все были ранены. Сидели, усталые, на траве и махали обожжёнными руками.
      — Мне отдыхать некогда, — сказал Павлик. — Где здесь восьмая дача?
      Она стояла на самом берегу Камы. Это был голубой двухэтажный домик с балконом.
      Павлик толкнул калитку. Она оказалась закрытой изнутри. Павлик постоял-постоял и перелез через заборчик.
      — Гав! Гав! Гав! Гав!
      К нему бросился огромный лохматый пёс. Павлик закричал от страха:
      — Стой!
      Пёс остановился, сел. Его длинный розовый язык мелко дрожал.
      — Как ты попал сюда? — откуда-то сверху раздался голос. Павлик поднял голову и увидел на балконе дяденьку в очках и соломенной шляпе.
      — Я попал сюда через забор, — ответил Павлик. — Калитка-то ведь закрыта.
      — Я подозреваю, что ты мой племянник.
      — А вы мой дядя Семён?
      Дядя вышел во двор, пожал племяннику руку и проговорил:
      — Тебе просто повезло. Этот пёс маленьких не трогает.
      Прочитав письмо отца Павлика, дядя Семён задумчиво сказал:
      — Значит, будем жить вместе. Одно условие: обеды варить, полы мыть, воду носить, бельё стирать — всё будем делать сами. Я белоручек не люблю. Договорились?
      — Договорились. — Павлик тяжело вздохнул.
      …Вот и прошёл первый день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
     
     
      ДЕНЬ ВТОРОЙ
     
      Что лучше: сходить в магазин или сидеть голодом?
     
      По утрам Павлика будила мама. Просыпался он всегда с неохотой. Зато в воскресенье можно было спать вдоволь, часов до…
      Ну-ка, отгадайте, до скольки?
      Думаете, до десяти часов?
      Нет, не угадали.
      Павлик мог спать часов до двенадцати. Лежит себе, и никаких забот. Лежит он в кровати, а кажется ему, что плывёт он на корабле по бурному морю или скачет с шашкой в руках на лихом коне, или летит на реактивном самолёте.
      Но сегодня никто не разбудил Павлика. Он открыл глаза и увидел, что рядом появилась ещё одна кровать. Вчера её не было.
      В комнату вошёл дядя Семён и сказал:
      — Здоров же ты спать! Кот Василий — старый засоня, но где ему до тебя!
      Глаза дяди Семёна за большими круглыми очками кажутся строгими, а губы улыбаются.
      Павлик тоже хотел улыбнуться, но сравнение со старым котом обидело его. Он спросил:
      — Чья это кровать?
      — Твоя. Запасная. На всякий случай. Как одну продавишь, так на другую переберёшься. Каждый засоня должен иметь запасную кровать. Я займусь тобой, дорогой племянничек. Не виделись мы с тобой лет пять, и стал ты заметно хуже. Прежде всего я научу тебя продлять жизнь. Я знаю средство. Этим мы займёмся завтра утром. А сейчас мы обсудим один важный вопрос. Есть хочешь?
      — Очень! — радостно воскликнул Павлик.
      — Чаю хочешь?
      — Конечно, хочу!
      — И хлеба с маслом хочешь?
      — И хлеба с маслом хочу!
      — Аппетит у тебя замечательный, — одобрил дядя Семён. — Но вот беда: ни чая, ни хлеба, ни масла, даже воды у меня нет.
      — Значит, я голодным жить буду? — дрожащим голосом спросил Павлик.
      — Да, будешь голодным, если хочешь походить на старого кота Василия. Лежит он и ждёт, когда ему поесть принесут. Но ведь он кот, а ты человек. Ты ведь можешь до магазина прогуляться. Но если не хочешь, не ходи. Я тебя не заставляю.
      Долго размышлял Павлик. Идти в магазин было лень. Ещё хуже — сидеть голодом. И Павлик решил идти.
      — А как ты насчёт сдачи? — спросил дядя Семён.
      — Да так… приношу.
      — Всю?
      Павлик кивнул и промолчал: был у него в жизни случай, о котором он не любил вспоминать.
     
      Честное слово бородатого человека
     
      Вы никогда не бывали в Нижних Петухах? Если не бывали, то жаль. Это, конечно, не Крым и не Кавказ, но очень хорошее место.
      Расположен посёлок на самом берегу реки, среди соснового бора. Сосны здесь такие высокие и прямые, что хоть сейчас любую ставь мачтой на корабль. Недаром эти сосны и называют корабельными.
      Павлик шёл по берегу и останавливался возле каждой дачи. Особенно понравилась ему розовая дача с длинным деревянным шпилем на крыше. На кончике шпиля — деревянный петушок.
      А на веранде стоял старичок и смотрел в сад. Старичок был невысокий, а борода у него была почти до пояса.
      Мальчик думал: сколько же лет надо прожить на белом свете, чтобы отрастить такую бороду?
      Старичок заметил Павлика и спросил:
      — Вам кого, юноша?
      — Никого…
      — Странно… Тогда позвольте полюбопытствовать, а почему вы смотрите на меня?
      — Я не на вас, а на бороду. Можно?
      — Сделайте одолжение. Нравится?
      — Очень!
      — И вы бы не отказались иметь такую бородищу?
      У Павлика дух захватило, когда он представил себя бородатым.
      — Напрасно, — старичок помолчал и повторил: — Напрасно. Никогда не завидуйте старикам, молодой человек. Уверяю вас, что самый бородатый старик завидует вам, мальчишкам.
      — Не может быть, — изумлённо прошептал Павлик,
      — Честное слово бородатого человека! — сказал старичок. — Надеюсь, что мы с вами ещё встретимся и обсудим этот важный для нас вопрос. Сейчас, прошу извинить меня, спешу.
      Павлик пошёл дальше.
     
      Самый вкусный в жизни завтрак
     
      — Тебя ещё не избили?
      Павлик поднял голову и увидел на балконе зелёной дачки старушку, ту самую, которая вчера уронила в воду свою пионерскую панаму.
      — Нет, пока не избили.
      — Изобьют, — успокаивающим тоном произнесла старушка. — Должны избить. А куда ты направился?
      — В магазин.
      — В магазин?! — старушка всплеснула руками. — Не ходи туда! Там сидят сплошные жулики и разбойники! Тебя обсчитают или обвешают! Я знаю. Вчера я купила двести граммов ириса с мандариновыми корочками. Прихожу домой, разворачиваю кулёк — одна ириска надкушена!
      — Может быть, вы сами по дороге откусили? — спросил Павлик.
      — Ты считаешь, что я вру? — сердито проговорила старушка. — Иди, иди в магазин, узнаешь.
      Павлик пошёл дальше.
      В магазине он занял очередь и стал смотреть на продавщицу — толстую тётю в белой косынке. Тётя всё время улыбалась и говорила так быстро, что ничего нельзя было разобрать. Спросила, например:
      — Вамзавернутьилинет?
      Павлик еле-еле догадался, что это значит «Вам завернуть или нет?»
      Когда подошла его очередь, он перечислил всё, что ему было нужно, и попросил:
      — Только, пожалуйста, не обсчитывайте и не обвешивайте.
      Продавщица ответила весело:
      — Мымаленькихнеобсчитываеминеобвешиваем.
      — Это его Васса Васильевна напугала, — сказал дяденька в капитанском кителе. — Ей на каждом шагу жулики и разбойники мерещатся.
      Обратно Павлик торопился: очень хотелось есть. Но дядя Семён сказал:
      — Теперь за водой. Прямо внизу под берегом — ключик. А вот чайник.
      Берег был крутой. Песок осыпался под ногами, когда Павлик поднимался вверх. Сделаешь шаг — сразу скатишься назад.
      На берег мальчик поднялся, еле переводя дух. Он выпил глоток воды, и заломило зубы — такая холодная вода.
      Когда сели за стол, дядя Семён сказал:
      — Это у тебя самый вкусный в жизни завтрак.
      Павлик подумал и кивнул.
     
      Человек смелее коровы
     
      Шёл мелкий дождь, но Павлик отправился гулять.
      У забора стояла огромная тёмно-коричневая корова. На каждый рог можно было надеть по арбузу. Здо-о-оро-венные рога!
      Корова покосилась на мальчика одним глазом, и Павлику стало страшно. Он пробежал мимо, оглянулся и замер от удивления на месте.
      За коровой стоял человек. В руках он держал зонтик, и спицы касались коровьего хвоста.
      Мотнув головой, корова сделала шаг, и человек сделал шаг. Корова пошла вдоль забора, и человек пошёл за ней.
      Когда он приподнял зонтик, Павлик узнал старичка, с которым разговаривал утром.
      Но бороды у него уже не было!
      — А где борода? — прошептал мальчик.
      — Я предусмотрительно спрятал её под плащ, — объяснил старичок. — Если она вымокнет, то будет очень долго сохнуть.
      Павлик облегчённо вздохнул и спросил:
      — А почему вы ходите за коровой?
      — Связал себя словом, — печально проговорил старичок. — Моя хозяйка уехала в город и попросила меня загнать вот эту корову вот в этот двор.
      — И как вы её не боитесь?
      — А почему я должен, её бояться? — удивился старичок. — Запомните, мой юный друг: человек смелее коровы и сильнее.
      — Тогда надо загнать её во двор.
      — Попытайтесь.
      Павлик подошёл к коровьей морде, закрыл от страха глаза и крикнул:
      — Марш во двор, рогатая!
      Корова вытянула шею, прищурила левый глаз и ответила:
      — Му-у-у…
      — Нет, нет, корова, судя по всему, как и человек, нуждается не в окрике, а в ласке, — заметил старичок. Он приблизился к корове и поклонился: — Будьте любезны, уважаемая, войти во двор. Мы вас очень просим.
      Корова отрицательно помотала огромной головой и коротко ответила:
      — Му!
      — Надо стукнуть её зонтиком, — предложил Павлик.
      — Ни в коем случае, — возразил старичок. — Уважаемое животное, договоримся так: вы сейчас спокойно войдёте во двор, а я, в свою очередь…
      Нагнув огромную голову, корова так громко замычала, что старичок с возмущением воскликнул:
      — Я отказываюсь с ней разговаривать!
      Он отдал зонтик мальчику, взял корову за рога и потянул вперёд, приговаривая:
      — Я не трушу и упрям… я не трушу и упрям…
      Павлик толкал корову сзади.
      Она обиженно мычала на весь посёлок.
      Закрыв ворота, старичок удовлетворённо сказал:
      — Мы с вами выполнили работу необычайной важности. Прошу ко мне в гости.
      Старичок жил на первом этаже в большой комнате. Письменный стол был завален книгами. У стены стояла кровать. У окна — стул и табуретка.
      И всё!
      Хоть в футбол играй — до того в комнате пусто.
      — Как вы устроились с питанием? — озабоченно поинтересовался старичок. — Вы знаете, я обожаю молоко и за день выпиваю не менее двух литров… Но пора представиться друг другу. Меня зовут Пётр Петрович. Фамилия моя — Золотарёв. Я историк, изучаю прошлое нашего края. А вы расскажите мне о себе.
      — Меня зовут Павлик. Фамилия моя — Меркушев. Я ещё ничего не изучаю.
      — И преотлично. Ещё успеете. А сейчас будем пить чай. То есть мы бы могли пить чай, но в чайнике нет ни капли воды, а подниматься в гору мне трудно.
      — Я принесу воды.
      — Буду очень признателен. — Пётр Петрович погладил мальчика по голове. — А я приготовлю яичницу.
      Вскоре они уже сидели за столом. Павлик спросил:
      — Пётр Петрович, а почему даже самый бородатый старик завидует мальчишкам?
      — О! — Пётр Петрович поднял вверх правую руку. — У вас впереди такая жизнь, какой не видели самые бородатые. Вот посмотри на меня и на мою голову. Сколько в ней седых волос — а все волосы в ней седые — столько несчастий я перенёс в жизни. Да… А у вас, мальчишек, вся жизнь впереди.
      В это время кто-то крикнул под окном:
      — Петрович!
      — Слушаю вас, хозяюшка, — ответил он, подойдя к окну. — Что вам угодно, уважаемая?
      — Уважаемая-то я уважаемая, а чего это вы чужую корову в наш двор загнали?
      — Чужую? — обрадовался Пётр Петрович. — Милое животное! Это необычайно развитая в умственном отношении корова! Ведь она упорно отказывалась заходить в чужой двор! Умница!
      На прощанье он сказал Павлику:
      — Прошу не забывать меня. Я могу рассказать вам массу интереснейших вещей. Любопытно, например, узнать, почему данный посёлок называется Нижние Петухи.
      …Так прошёл второй день.
     
     
      ДЕНЬ ТРЕТИЙ
     
      Как продлить жизнь
     
      — Вставай, племянничек! Быстро!
      Павлик в полусне вышел на берег, поёживаясь от утреннего холодка. Странной показалась ему тишина, которая стояла вокруг.
      Ни одного человека.
      Будто и река спала.
      — Почему так тихо? — спросил Павлик.
      — Потому что все ещё спят, — ответил дядя Семён. — Вон всходит солнце. Сейчас четыре часа восемь минут.
      — А как продлить жизнь?
      Дядя Семён улыбнулся, поправил очки, словно проверяя, крепко ли они держатся, и скомандовал:
      — За мной бегом — марш!
      И побежал.
      Павлик постоял в недоумении и побежал следом.
      — Торопись! — через плечо крикнул дядя Семён. — Опоздаем!
      Дышать было трудно: будто Павлик проглотил шарик, и он застрял в горле. Но любопытство придавало сил. Шутка сказать — продление жизни! Ради этого можно и помучиться.
      А тропинка вела в гору.
      — Не отставай! — звал дядя Семён.
      Он на мгновение остановился и побежал обратно. Павлик хотел плюхнуться на траву, но неожиданно почувствовал, что усталость исчезла и ноги сами несут его вперёд.
      — Шагом! — скомандовал дядя Семён.
      — А когда жизнь продлять будем?
      — Уже продляем, — ответил дядя Семён. — Спать надо меньше. Вот сегодня мы проснулись в четыре часа. На сколько же больше часов ты проживёшь? На целых шесть часов!
      Павлик сосчитал — правильно.
     
      Мечтатель?
      Разве есть такая профессия?
     
      В комнате дяди Семёна окна не было, зато на балкон вела большая стеклянная дверь. Прямо против неё стоял чертёжный стол с наклонной доской. Пить чай на таком столе нельзя, зато рисовать и чертить удобно.
      На столе кнопками был приколот лист бумаги.
      Как увидел Павлик этот лист, так и остался стоять с раскрытым ртом.
      На листе бумаги разноцветными красками были нарисованы знакомый крутой берег, высокие сосны. Но вместо деревянных дач стояли каменные, со множеством окон.
      Вместо деревянной лестницы вверх по берегу поднимались широкие каменные ступени.
      — Такими будут Нижние Петухи через несколько лет, — объяснил дядя Семён. — Я по профессии мечтатель.
      — Мечтатель? — удивился Павлик. — Разве есть такая профессия?
      — Самая главная профессия. Кто не умеет мечтать, тот неважный работник. Я мечтаю с карандашом в руках. Я превращаю свою мечту в здания, дороги и города. Мне поручено превратить Нижние Петухи из дачного посёлка в город отдыха. Домов отдыха уже не хватает, надо строить города. Но прежде чем начать строить, надо нарисовать. Я учусь профессии архитектора.
      «Хорошо им, взрослым, — подумал Павлик, — сколько у них в жизни интересного! А у нас?»
     
      Мурашкин Владимир Иванович
     
      Павлик вышел за калитку. На скамейке у забора стоял мальчик. Утро было жаркое, а он застегнул коричневый пиджак на все пуговицы и чёрную кепку надвинул на самые брови.
      — Как тебя зовут? — спросил Павлик.
      — Мурашкин, — гордо ответил мальчик, — Владимир Иванович.
      — Какой же ты Владимир Иванович? Когда ты всего-навсего Володька. А может быть, и Вовка.
      — Если здорово поесть, — задумчиво произнёс Мурашкин, не обращая внимания на слова Павлика, — то получится…
      Тогда Павлик рассердился и спросил:
      — Ты что здесь делаешь?
      — Смотрю на реку. Решил переплыть.
      — Врёшь!
      — Я никогда не вру. У кого хочешь спроси. А уж если я решил что-нибудь сделать, то будьте спокойны — не обману. У меня секретов, знаешь, сколько?
      Павлик подумал и сказал:
      — Давай слезай со скамейки и расскажи мне, кто ты такой, а то я ничего не понимаю.
      Мальчик спрыгнул на землю.
      — Ой, какой ты маленький! — удивлённо воскликнул Павлик. — Нет, ты совсем не Владимир Иванович. Ты Вовка или Володька.
      — Я Мурашкин, — гордо сказал мальчик. — А то, что я маленький, — не беда. Вырасту.
      — Когда же ты вырастешь?
      — Успею. Чего мне торопиться? У меня порода такая. Не то что у тебя. Ты будешь до десяти лет расти, а потом перестанешь. А я буду с десяти лет расти, до самой смерти.
      Сообщение это настолько расстроило Павлика, что он присел и долго молчал. Потом спросил:
      — А ты не врёшь?
      — Вру, — таинственным шёпотом отозвался Мурашкин. — Только ты меня не выдавай. Меня все боятся. Думают, что я вырасту и драться начну. А я никогда не вырасту! Вот в чём беда. Мне врач справку выдал.
      — Какую справку?!
      — Я опять соврал, — огорчённо признался Мурашкин. — Щёлкни меня по лбу. Я так сам с собой договорился: как совру, сразу лоб подставляю. Бей, не жалко! Может, и отвыкну врать.
      Павлик щёлкнул Мурашкина по лбу. Тот потёр ушибленное место и неуверенно произнёс:
      — Помогает.
     
      Секреты Мурашкина
     
      Мурашкин оглянулся по сторонам и прошептал:
      — Скажи мне свой секрет, я тебе потом свой скажу.
      — Нет у меня никаких секретов.
      — У каждого человека есть секреты, — уверенно заявил Мурашкин. — Может сто секретов быть.
      — Откуда ты всё знаешь? Может, стукнуть тебя по лбу?
      — Стукни, — согласился Мурашкин, — но не очень больно. Я ведь ещё не соврал. Собирался… Ну, слушай, — продолжал он, потерев после щелчка лоб. — Слушай мои секреты. Вот отгадай, какие у меня волосы: чёрные или белые?
      — Чёрные, — наугад ответил Павлик.
      — Хорошо бы, — Мурашкин мечтательно вздохнул, — я даже на белые согласен. А у меня средние.
      — Средние? Не понимаю.
      — Чудак человек, не понимает. Бывают волосы чёрные, бывают белые, а у меня средние. Вот… — Мурашкин снял кепку. Волосы у него были огненно-рыжие. — Я в маму уродился. И ничего с ними не сделаешь! Я их под машинку остриг, ждал-ждал, смотрю: опять рыжие! Но я почернею! — грозно заверил Мурашкин. — Честное слово, почернею! Я средство знаю. Надо каждое утро на голодный желудок есть чёрный хлеб… Ещё у меня секрет есть — пиджак. Ношу его, чтоб фигуры не было видно.
      — Какой фигуры?
      — Ну, плечи, грудь, спина и прочее. Я слабый, а в пиджаке — сильный! Видишь, плечи какие богатырские!
      — Они у тебя висят! — Павлик рассмеялся.
      — Пусть висят. Лишь бы были.
      — А Каму тебе всё равно не переплыть. Даже в пиджаке. Скажешь, переплыть?
      — Стукни меня по лбу, тогда отвечу.
      Схватившись после щелчка за лоб, Мурашкин ответил:
      — Конечно, не переплыть.
      …Это было на третий день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
     
     
      ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
     
      «В наших лесах появился тигр!»
     
      Вода была тёплая. Ребята вылезли из реки только потому, что устали, и улеглись на песок.
      Откуда ни возьмись рядом оказался Мурашкин.
      — В наших лесах появился тигр! Надо его словить! — прошептал он. — Я сам, своими собственными глазами видел тигра!
      — А бегемота ты не видел? — спросил Вилька Чудиков. — А зебру полосатую ты не видел?
      — Тигры только в Африке водятся да в зоопарках, — сказал Павлик. — Да ещё в Уссурийской тайге.
      — Яму надо вырыть! — с жаром произнёс Мурашкин. — Какие могут быть тигры, если даже ямы нет? Будет яма, будет и тигр. Надо выкопать глубокую яму, положить в неё мяса и закрыть ветками. Тигр побежит и провалится.
      — Да нет здесь тигров, — проговорил Павлик, — никто их не видел.
      — Не видел? Конечно, не видел. Как же их увидишь, если они зелёного цвета?
      — Зелёного?! — хором спросили ребята.
      — А вы как думали! Были бы они жёлтые, их бы давно словили. А зелёные ходят себе, и никто их не видит. Зимой в берлогах спят. У медведей научились.
      Ребята призадумались: кто его знает, может, и не врёт Мурашкин?
      А он говорил, размахивая руками:
      — Надо взять лопаты и копать яму! Мяса я достану! Про нас в журнале «Огонёк» напечатают! Тигра можно научить на одной лапе прыгать! В цирке выступать будем! Я билеты продавать буду!
      — А где цирк построят? — спросил Вилька Чудиков.
      — Напротив клуба. Хочешь — в кино иди, хочешь — тигра смотреть.
      — А я что делать буду? — спросил Павлик.
      — Ты контролёром будешь. Чтоб без билета ни один человек не прошёл. А то знаю я нашего брата.
      — А я что делать буду? — спросил Вилька.
      — Ты? — Мурашкин ненадолго задумался. — На патефоне играть умеешь? Ну вот, будешь вроде оркестра. Как рукой махну, заводи.
      — Была нужда! — Вилька презрительно поморщился и сплюнул. — Он билеты продавать будет, а я ему патефон крути.
      Но остальным ребятам затея понравилась. Вы только представьте себе: в Нижних Петухах будет свой цирк! Не во всяком посёлке такое бывает: цирк да ещё с дрессированным тигром!
      — Ерунда получится, — сказал Павлик, — тигр-то зелёный! Никто ведь зелёных тигров не видел.
      — А краски? — восторженно закричал Мурашкин. — Раз, два и выкрасим! Будет какой надо!
      — Укусит, — боязливо произнёс Павлик. — Как сца-а-апает за руку…
      — Сца-а-апает, — передразнил Мурашкин. — Что он — собака? Это собаки цапают, а тигры глотают. А разве нас, — Мурашкин ударил себя кулаком в грудь, — можно проглотить? Невозможно! У тигров глотки маленькие! Им даже меня не проглотить! Подавятся! САМОЕ ГЛАВНОЕ — НЕ ТРУСИТЬ! А ВЫ СТРУСИЛИ. Я сам ТИГРА СЛОВЛЮ, сам ЦИРК ОТКРОЮ, заревёте тогда от зависти! Струсили?
      — Я никогда не трушу, — сказал Павлик.
      — И я! И Я! И Я! — закричали ребята. Мурашкин подождал, когда смолкли крики, и важным тоном приказал:
      — Идите за лопатами и приходите к лесу. Можете считать, что тигр в наших руках.
     
      Злостный замысел
     
      Лишь Вилька Чудиков не пришёл в назначенное место. Вернее, он пришёл, но без лопаты и спрятался в кустах.
      Ребята торопливо копали яму и не замечали его. А он думал о том, как бы им навредить. Уж такой он был человечишка: любил людям всякие неприятности делать. Недаром его называли сухопутным пиратом.
      — Одного я боюсь, — вдруг громко сказал Мурашкин, — этот Вилька Чудиков способен на любую подлость. Его злостные замыслы не знают границ.
      «Точно, точно! — подумал Вилька. — Я вам устрою охоту на тигров! Вы у меня сами зелёными станете!»
      Он отполз назад и побежал в посёлок.
     
      Тигр падает в яму
     
      Яма была готова.
      Мурашкин бросил на дно котлету.
      Гору свежевырытой земли и яму накрыли ветками.
      — В засаду! — приказал Мурашкин. — Лежать тихо, не разговаривать. Когда тигр упадёт в яму, надо ждать час, чтобы зверь обессилел. Тогда мы его спокойно скрутим верёвками.
      Ребята спрятались в кустах.
      Скоро лежать наскучило. Мурашкин громко шмыгал носом. Павлик с трудом сдерживал стоны: у него чесалась пятка.
      — Может, ты наврал? — спросил он Мурашкина. — Может, стукнуть тебя по лбу?
      Мурашкин жалобно пискнул и показал рукой вперёд. Там, в густых зарослях, виднелось что-то зелёное!
      ОНО
      осторожно
      ДВИГАЛОСЬ
      к яме
      и негромко
      РЫЧАЛО…
      Тигр!
      ТИГР!!!!!!
      — Спасайся кто может… — заикаясь, прошептал Мурашкин и первый бросился наутёк.
      Ребята помчались следом за ним и услышали, как сзади тигр с шумом провалился в яму.
     
      Непредвиденное обстоятельство
     
      Дома Вилька разыскал зелёное одеяло и вернулся в лес. «Ох и напугаются тигроловы несчастные!» — торжествующе думал он.
      Вилька накрылся одеялом, зарычал и медленно пополз вперёд.
      Всё произошло так, как он и предполагал.
      Ребята
      испугались,
      убежали,
      а Вилька
      ПРОВАЛИЛСЯ
      в яму.
      Яма оказалась глубокой, и в ней была вода.
      Тут Вилька понял, что отсюда ему не выбраться.
      — Спасите! — не своим голосом закричал он. — Помогите!
      Никто его не услышал. Никого поблизости не было — ни тигров, ни людей.
      Вилька стучал зубами от холода и тихо скулил.
      А вода всё прибывала и прибывала. Она уже доходила до колен сухопутного пирата.
     
      В цирке будет тысяча мест
     
      В это время Павлик с приятелями был у дяди Семёна. Дядя Семён выслушал их и сказал:
      — Тигров в наших лесах не было, нет и не будет. А вот цирк через несколько лет действительно построят.
      — Что я вам говорил?! — радостно воскликнул Мурашкин. — Был бы цирк, а тигры найдутся!
      — Вот такой цирк построят в Нижних Петухах, — сказал дядя Семён, развернув перед ребятами большой лист бумаги. На нём было нарисовано круглое здание с куполом. На куполе — мачта с флагом. — В нём будет тысяча мест. А теперь расскажите мне, кто вас надоумил тигров ловить.
      — Человек тут один, — скромно и поспешно ответил Мурашкин. — Тигр уже в яме. Пора его связывать.
      — Глупости, — строго произнёс дядя Семён. — Никакого тигра в вашей яме быть не может. Надо яму закопать, а то провалится в неё коза или корова.
      — Пусть не проваливаются, — сказал Мурашкин, — не для них копали, а для тигров. В яме тигр, — заверил он. — Своими собственными глазами видел. Клыки вот такие. Рычит.
      Дядя Семён отправился смотреть яму вместе с ребятами. Яма была пуста.
      — Ай да зверь! — восхитился Мурашкин. — Из такой ямы выпрыгнул!
      — Зарывайте, — приказал дядя Семён.
      И никто не подозревал, что на дне ямы, под водой лежит…
      Наберитесь терпения, расскажу всё по порядку.
     
      Кто услышал крики сухопутного пирата
     
      Шёл человек по лесу и улыбался. Он даже пробовал напевать. Но песни у него не получилось, потому что петь этот человек не умел. Многое он умел делать, но вот петь не умел.
      «Не беда, — решил человек, — не получается, не надо. Приду домой и радио послушаю. По радио иногда хорошие песни передают».
      И он пошёл дальше, улыбаясь, потому что никогда не унывал, хотя жизнь у него была нелёгкая, потяжелее, чем у вас. В районе было много колхозов, и человек этот отвечал за то, сколько они уберут урожая, сколько вырастят коров и свинушек. В районе было несколько заводов, и человек этот отвечал за их работу. Вообще человек этот отвечал за всё. И если бы его обязанности переписать столбиком, то получился бы список длиннее метра.
      Звали его Алексеем Егоровичем, работал он секретарём районного комитета партии.
      Задумавшись о делах (а шёл он из колхоза), Алексей Егорович не сразу услышал жалобные крики:
      — Спасите! Помогите!
      Он был храбрым человеком, сражался на войне, но ему стало не по себе, когда он услышал эти крики.
      Алексей Егорович огляделся кругом — никого.
      Тогда он побежал по лесу, чутко прислушиваясь, стараясь определить, откуда доносятся странные — словно из-под земли — крики…
     
      Новая подлость сухопутного пирата
     
      Алексей Егорович лишь с трудом догадался, что крики доносятся именно из-под земли. Он внимательно смотрел по сторонам и наконец заметил яму. Алексей Егорович разбросал ветки.
      Перед ним, а вернее под ним, по пояс в воде был Вилька, вымазанный глиной. Он хотел что-то сказать, но получилось:
      — Т…т…т…у…у…у…
      Тогда Алексей Егорович схватил его за руки и вытащил из ямы.
      — Ты кто такой?
      И Вилька ответил:
      — Т…у…т…у…т…
      И застучал зубами.
      — Бегом! — приказал Алексей Егорович.
      Они побежали по дороге; бежали до тех пор, пока Вилька не пробормотал:
      — Согрелся…
      — Теперь поговорим, — предложил Алексей Егорович. — Скажи мне, чумазый человек, кто ты такой, что это за яма и как ты в неё попал?
      Вилька Чудиков был хитрым. Он понимал, что о его хулиганских выходках знает весь посёлок, а хвастаться проделками можно только среди мальчишек.
      И Вилька ответил:
      — Нашлись тут одни. Решили тигров ловить, а поймали меня, человека.
      — Погоди, парень, погоди, — остановил его удивлённый Алексей Егорович. — Каких тигров?
      — Зелёных.
      — Зелёных тигров? — Алексей Егорович приложил ладонь к Вилькиному лбу. — Температура у тебя нормальная, а говоришь ты ерунду.
      — Чистую правду говорю. Тигров решили словить, цирк открыть, билеты продавать, чтоб денег побольше заработать.
      — А кто всё это затеял?
      Вилька ответил:
      — Павлик Меркушев. С восьмой дачи.
      Нет, недаром Вильку Чудикова называли сухопутным пиратом!
     
      «Спасибо одеялу»
     
      Наступил вечер, а узнать, кто побывал в яме, так и не удалось. Вилька сидел рядом с ребятами и похихикивал.
      — Всё равно узнаем, — сказал Павлик.
      — Не узнаете, — ответил Вилька. — Тигра убежала, привет передавала. Может, в вашей яме слон сидел? Или крокодил?
      — Сам ты крокодил, — сказал Павлик. — Главное, что мы яму засыпали.
      — Делать вам нечего! — Вилька расхохотался. — То копают, то засыпают… — Он вскочил. — А одеяло? Одеяло-то моё закопали! Отвечать будете! Ох и попадёт мне дома!
      — Крокодил ты бесхвостый, — сказал Мурашкин. — Слон без хобота. Пропадай твоё одеяло! Не жалко!
      — Спасибо одеялу, — насмешливо сказал Павлик. — Теперь мы знаем, кто нам всё испортил.
      — Ребята! Друзья! Товарищи! — просил Вилька. — Бери лопаты, пошли одеяло выкапывать! Спасём одеяло!
      Но никто из ребят не двинулся с места.
      …Это был четвёртый по счёту день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
     
     
      ДЕНЬ ПЯТЫЙ
     
      Очень хорошая девочка
     
      Была у Павлика тайна. О ней он никому не рассказывал. И если бы его даже стали мучить самыми страшными муками, он бы не открыл своей тайны.
      Ни за что.
      Но любая тайна со временем становится известной. Так случилось и с Павликом.
      Расскажу по порядку: с чего началась и чем закончилась эта история.
      Однажды, ещё до отъезда в Нижние Петухи, гулял Павлик в городском саду.
      Гулял он, гулял и заскучал, потому что не встретил ни одного знакомого. А деньги, которые ему дала мама, он давно истратил. С завистью поглядывал он на счастливцев, толпящихся у киосков с мороженым.
      Вдруг Павлик услышал жалобный голос:
      — Ой, помогите, пожалуйста! Ой! Ой! Ой!
      Все мы мечтаем о подвигах и ждём случая, когда будет возможность совершить героический поступок.
      Вот Павлик и бросился сквозь кусты.
      Увидел он девочку с длинными чёрными волосами. Она взглянула на него испуганно.
      Как все мальчики, Павлик перед девочками старался казаться грубоватым и поэтому спросил недружелюбно:
      — Чего разоралась?
      — Оно бежит, — прошептала девочка и показала на скамейку. Там стояли два бумажных стаканчика. Из них на землю капало мороженое.
      — Что же вы смотрите? — спросила девочка. — Ешьте. Я купила два стаканчика, а оно побежало!
      — Да-а, — важно протянул Павлик, — пропадёт мороженое.
      — Берите, берите, пожалуйста!
      — А не жалко?
      — Нисколько. Я вообще не жадная. Меня зовут Люсей. А вас?
      — Павликом.
      Они помолчали, пока не съели мороженое. Потом девочка спросила:
      — Мы будем дружить?
      А в это время шли мимо два противных человека. Они стали прыгать и кричать:
      — Жених и невеста! Жених и невеста! Поехали по тесто!
      От стыда Павлик не знал, куда спрятаться. Он отвернулся от Люси, словно был с нею незнаком, а она крикнула мальчишкам:
      — А вам завидно! А вам завидно!
      Мальчишки от такой наглости опешили, заморгали глазами, а Люся снова крикнула:
      — Завидно, завидно! Завидно, что у вас невесты нет!
      Мальчишки с горя убежали.
      — Я мальчишек не боюсь, — весело сказала Люся, повернувшись к Павлику…
      Но Павлика рядом уже не было.
      Он тоже убежал.
      Понимаете?
      Неприятно мне писать об этом, но раз мы с вами друзья-приятели, то приходится.
      Правда, Павлик быстро раскаялся в своем поступке и стал разыскивать Люсю. Он обежал весь сад, но не встретил её.
      Грустный, шёл он к трамвайной остановке.
      И вдруг, подняв голову, Павлик увидел девочку и бросился к ней с криком:
      — Люся!
      Но она посмотрела на него так, словно перед ней был абсолютно незнакомый человек. Посмотрела и вошла в вагон. Павлик тоже встал на подножку.
      Трамвай тронулся с места.
      — Отпустите! Отпустите! — раздался чей-то голос. — Сумку отпустите!
      Павлик почувствовал, что его кто-то тянет. Оказалось, за пуговицу его пиджака зацепилась авоська тётеньки, которая и кричала: «Отпустите!»
      Пришлось Павлику спрыгнуть на землю и отцепляться от тётеньки.
      Больше он с Люсей не встретился и очень-очень жалел об этом.
      Это и было его тайной.
     
      Почему Мурашкин упал с кровати
     
      Вот сегодня Павлик снова вспомнил о Люсе и загрустил. Ему всё ещё было стыдно.
      Утром он встретил Петю Масалкина. Если вы забыли его, я вам напомню: это тот самый мальчик, который спас бескозырку.
      Едва они с Павликом поздоровались, не успели даже попрыгать от радости, как прибежал Мурашкин.
      — Ночью я упал с кровати, — таинственным голосом сообщил он, — не верите?
      — Верим, — ответил Петя. — Бывает. Здорово стукнулся?
      — Пустяки. Вот в детстве я навернулся с качелей. Это было ужасно. А с кровати — ерунда. Вы думаете, я зря упал?
      — А что? — спросил Павлик. — С пользой?
      — Ещё бы! Я сделал научное открытие!
      — А кровать при чём?
      — Я упал от радости, — объяснил Мурашкин. — Я обрадовался, когда увидел во сне эту чудесную машину. Понимаете, когда я летел с кровати, я ещё помнил машину, а когда стукнулся лбом… всё вылетело из головы.
      — Смешной ты человек, Мурашкин, — сказал Павлик. — И вечно ты всё что-нибудь выдумываешь или врёшь.
      — Вру, вру, — пробормотал Мурашкин. — Это не беда. Говорят, порошок такой есть. Проглотишь — и будь спокоен, не соврёшь. Вот достану такого порошка…
      — Я знаю твою машину… — задумчиво произнёс Петя, — это вездеход.
      — Точно! — закричал Мурашкин. — Вездеход! И я вспомнил! Построим вездеход и поедем! Сначала проедем по Нижним Петухам, по всем улицам и закоулкам. Пусть смотрят и завидуют! Про нас в журнале «Огонёк» напечатают!
      — Обдумать надо, — попробовал возразить Павлик, но Петя перебил:
      — Строить надо.
      — Правильно, правильно! — поддержал Мурашкин. — Главное — не трусить! Если струсите, я сам лодку достану, сам вездеход построю, заревёте тогда от зависти!
      — Идём! — позвал Павлик.
     
      Когда потонул «Патух»
     
      Постройка вездехода оказалась лёгким делом. Честно говоря, это был не вездеход, а просто старая лодка.
      Мурашкин белой краской написал на корме и на носу
     
      ПИТУХ
      Когда он стал исправлять ошибку, получилось
     
      ПАТУХ
      — Ничего, — сказал Мурашкин, — лишь бы не утонул.
      Но едва «Патух» отплыл от берега несколько метров, он начал медленно погружаться в воду.
      — Бросай лишний груз! — скомандовал Мурашкин и выпрыгнул из лодки.
      «Патух» быстро наполнялся водой.
      Петя стал грести изо всех сил, и вездеход у самого берега лёг на дно. Борта лодки торчали из воды.
      Раздался громкий хохот.
      Это хохотал Вилька Чудиков. Он стоял на берегу и строил рожи.
      — Уйди отсюда! — крикнул Павлик. — Получишь!
      — Как бы вы не получили! Потонул ваш «Патух»! И колёс у него нету!
      — Точно! — крикнул Мурашкин. Он вылез из воды, мокрый и напуганный. — Почему вездеход потонул? Да потому что колёс у него нет! Какой же может быть вездеход без колёс?
      — Я могу достать, — сказал сухопутный пират.
      — Где? — хором спросили ребята.
      — Моё дело.
      Ребята переглянулись. Предложение Вильки было заманчивым. Человечишка он, конечно, неважный, но — колёса! Где их иначе возьмёшь?
      — Нельзя с ним связываться, — после долгого молчания сказал Павлик, — подведёт.
      Вилька презрительно плюнул и сказал:
      — Ты, дачник! Трус!
      — Проверить надо, кто трус.
      — А что проверять? — испуганно спросил Мурашкин. — Все знают, что вот я, например, храбрый. И проверять нечего.
      — Сегодня ночью я пойду за колёсами, — угрожающе проговорил Вилька, — ночью…
      Все примолкли.
      Всем стало страшно.
      Слышно было, как капала вода с пиджака Мурашкина.
      — Пойдёшь со мной, дачник? — спросил Вилька.
      — А почему обязательно ночью?
      — Если трусишь, можешь не ходить.
      — Я никогда не трушу, — сквозь зубы ответил Павлик.
     
      «Стрелять будут, ложись»
     
      Ночь выдалась тёмная. Луна катилась по небу, будто гонимая ветром. Когда она скрывалась за тучами, становилось ещё темнее, как в кинотеатре перед началом сеанса.
      Но постепенно глаза привыкли к темноте, и Павлик видел даже большие оттопыренные уши Вильки. Тот шёл впереди.
      Лишь в редких окнах горел свет. Где-то громко играло радио. Сколько ни вслушивался Павлик, он не мог разобрать слов песни. Мешало волнение.
      — Скоро? — прошептал он.
      — Боишься?
      — Почти нет.
      — Стрелять будут, ложись! — посоветовал Вилька.
      Павлик съёжился. Он ведь не хотел идти за колёсами, но пошёл. Почему? — спросите вы. А помните Люсю? Тогда Павлик испугался насмешек — струсил. И вот сейчас он думал: знала бы Люся, каким он стал храбрым!
      Но было страшно. Ему казалось, что со всех сторон на него смотрят осуждающие глаза.
      — СТОЙ!
      Он едва не крикнул от страха, остановился, отдышался и понял, что голос ему просто почудился.
      — Внимание, — прошептал Вилька, — здесь…
     
      Как погиб Вилька
     
      Они были у двухэтажной дачи, окружённой садом. Вилька пошарил дрожащей рукой, повернул вертушку и толкнул калитку. Павлик шагнул следом.
      Они шли, держась за изгородь.
      Эх, убежать бы!
      — Вот колёса, — прошептал Вилька, — кати…
      Павлик поставил колесо и начал толкать. Колесо было тяжёлым.
      Вдруг откуда-то сверху бабахнул выстрел.
      Мелькнул огонь.
      Вилька упал.
      Павлик бросился к калитке, но мозг пронзила мысль: не бросай товарища в беде! Он схватил Вильку за ногу и потащил.
      В окнах загорелся свет. Хлопнула дверь.
      — Стой! Стрелять буду!
      Выпустив Вилькину ногу, Павлик остановился. К нему подошёл мужчина с ружьём в руках.
      — Хорош герой! — сказал он. — А ну, пошли в дом! Павлик посмотрел вниз: Вильки не было.
     
      Неприятный разговор
     
      Его провели на кухню. Странно: он не испытывал никакого страха. Ему было стыдно. Он согласился бы сейчас умереть, если бы первого сентября ему не надо было идти в первый класс.
      В кухню заглянули несколько человек. Алексей Егорович (а это был именно он) что-то им сказал, и они ушли.
      — Как тебя звать?
      — Павлик.
      — А фамилия?
      — Меркушев.
      — А где живёшь?
      — Восьмая дача.
      Алексей Егорович задумался и сказал:
      — Где-то я слышал твою фамилию… Это не ты ловлю тигров организовал? Это из-за тебя мальчик в яме чуть не погиб?
      — Он сам в яму залез. Никто его не просил.
      — Сам? — Видно было, что Алексей Егорович не поверил. — Ну, не будем вспоминать тигров. А ты вот до воровства дошёл. Ты понимаешь, что за такие делишки судят?
      Павлику хотелось заплакать, но он сдержался и пробормотал:
      — Маленьких не судят.
      — А ты разве маленький?
      — Нет… но и не большой.
      — Вот что, — предложил Алексей Егорович, — давай без лишних слов расскажи мне про свои дела, и я отведу тебя домой.
      И Павлик рассказал обо всём, начиная с того, как Мурашкин упал с кровати.
      Алексей Егорович долго смеялся, потом сказал:
      — Непутёвый вы народ, хотя и любопытный… Что с тобой?
      Глаза Павлика расширились от удивления: в дверях стояла Люся!
      Она сделала вид, что не заметила Павлика, подошла и спросила:
      — Кто тут стрелял, дядя Лёша? В кого стрелял?
      — Понимаешь, племянница, ерунда получилась. Жулики у нас появились.
      — Мы с ним не жулики… — начал Павлик и осёкся.
      — Мы с ним? — быстро переспросил Алексей Егорович. — Разве ты был не один?
      Сказать о Вильке или не сказать? А вдруг будут дразнить предателем?
      — Не хочешь выдавать товарища?
      — Нет, — твёрдо ответил Павлик, — он мне не товарищ. Виноват я сам. Своя голова на плечах.
      Люся подошла к нему и сказала:
      — А ты всё-таки трус.
      …Так печально закончился пятый день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах. Мне даже не хотелось писать об этом, но я написал, потому что так и было.
     
     
      ДЕНЬ ШЕСТОЙ
     
      Специалист по Нижним Петухам
     
      Утром Павлик навестил бородатого историка Петра Петровича Золотарёва. Он колол дрова.
      — Приветствую вас, молодой человек! — сказал он, вонзив топор в толстое полено. — Чем могу служить? Может быть, ты со своими приятелями решил послушать лекцию о Нижних Петухах?
      Честно говоря, Павлик забыл о предложении Петра Петровича прочитать лекцию, но сейчас обрадовался:
      — Да, да!
      — Я ведь специалист по Нижним Петухам, — сказал Пётр Петрович. — Я знаю о них много интересного. Пусть приходят все, кто желает. Куда? Это ваше дело. К семи часам я буду готов. Заходите за мной.
     
      Ребята просят работу
     
      В районном комитете партии заседание подходило к концу. Время было жаркое: шла уборка урожая, и никому не хотелось заседать долго.
      У здания райкома стояли запылённые автомашины, подводы, осёдланные лошади. Они ждали председателей колхозов, агрономов и других людей, от которых зависела судьба урожая.
      Вот в это время сюда и пришёл Павлик.
      В комнате, которая называлась приёмной, сидела тётенька и стучала на пишущей машинке. Тётенька спросила:
      — Что тебе нужно, мальчик?
      — Мне велели прийти сюда.
      — Как твоя фамилия?
      — Меркушев.
      — Подожди немного.
      Павлик стал листать какой-то журнал и думал, что сейчас он трусит куда сильнее, чем вчера ночью.
      Обитая клеёнкой дверь открылась, из-за неё один за другим выходили люди.
      Тётенька сказала Павлику:
      — Пройдите, товарищ Меркушев.
      В кабинете, куда он вошёл, сидели несколько человек.
      — Товарищи, вот тот самый Павлик, — оказал Алексей Егорович. — Делать ему с приятелями нечего, и занимаются они разными глупыми и нехорошими делишками с утра до вечера.
      — Нет, — несмело возразил Павлик, — утром я продляю жизнь.
      Раздался хохот. Смеялись так громко, что, казалось, в кабинете стало тесно от смеха. Видимо, поэтому один усатый дяденька распахнул окно.
      — Жизнь продляешь? — спросил он. — А как? Научи-ка нас.
      — Очень просто, — объяснил Павлик, — встаю пораньше. Вот жизнь чуть-чуть и продляется.
      — А ведь, пожалуй, правильно, — сказал усатый дяденька.
      — А для чего же ты жизнь продляешь? — спросил Алексей Егорович. — Чтобы успеть побольше глупостей сделать?
      — Нет.
      В кабинет вошла тётенька и сказала:
      — Их там целая делегация, Алексей Егорович. Шумят.
      Алексей Егорович разрешил своим товарищам уйти и попросил тётеньку впустить делегацию.
      В кабинет с шумом и гамом ввалились мальчишки и заговорили все сразу. Даже Павлик не мог разобрать, о чём они шумели.
      — Что случилось?
      Мальчишки притихли, а Петя Масалкин сказал:
      — Мы все виноваты. Нас всех судить надо.
      Тут Алексей Егорович, можно сказать, рассердился. Он заговорил так:
      — Никто вас судить не собирается. А наказать надо бы.
      — Зачем? — шёпотом спросил Мурашкин. — Мы и так больше не будем. Но жить нам очень трудно. Никаких интересных дел нет.
      — Делать-то нам нечего! — подтвердили ребята. — Вот и ловим тигров!
      Алексей Егорович молчал. Он понимал мальчишек. На их лицах было написано желание что-нибудь делать, работать…
      Вперёд вышел Петя Масалкин и начал рассказывать:
      — Вот сегодня лекцию организуем. Пётр Петрович Золотарёв будет рассказывать, почему Нижние Петухи Нижними Петухами называются. На сегодня у нас работа есть. А завтра что делать? А послезавтра?
      — Придумаем что-нибудь, — пообещал Алексей Егорович, — встретимся на лекции и поговорим.
     
      «Пожар, что ли?»
     
      По улицам посёлка бежали ребята и кричали:
      — Внимание! Внимание! Слушайте! Слушайте!
      — Пожар, что ли? — спрашивали жители.
      Нет, не пожар. Это ребята приглашали всех на лекцию в Старый парк.
      Старый парк до войны назывался Новым. Там было уютно и красиво. Каждый вечер жители приходили сюда отдыхать. Но во время войны отдыхать было некогда, парк зарос крапивой, кустарником, и стали его называть уже не Новым, а Старым.
      По размерам и форме он напоминал футбольное поле. Прямые, с золотистой корой сосны стояли на расстоянии двух-трёх метров друг от друга. А всё остальное пространство заросло крапивой, травой, кустарником.
      На небольшой полянке ребята установили несколько скамеек, принесли табуретки и стулья. Народу собралось много, расселись прямо на траве.
      — Итак, друзья мои, вы хотите знать историю Нижних Петухов? — спросил Пётр Петрович.
      — Какая такая история? — отозвалась одна женщина. — Посёлок и посёлок. Название смешное.
      — Вот именно! — согласился Пётр Петрович. — Послушайте, какую сказку сочинил народ…
      Он начал рассказывать. Сосны перестали шуметь ветками, словно боялись помешать.
     
      Глупый царь
     
      Было это давно, очень давно. Страной, в которой мы живём, правил жестокий царь. Жить было очень тяжело.
      Однажды царь задумал прокатиться по реке. Сел он на пароход со своими слугами и стражей и поплыл. Что он там делал, этот царь, не важно. Но как-то у него заболела голова, и он не мог уснуть.
      Внизу, на корме, стояли ящики с курами. Этих кур одну за другой резали и кормили ими царя.
      Среди кур оказался петух. Сначала он вёл себя тихо, а тут вдруг распелся. Пел он громко и весело, до того весело, что даже пароход побежал побыстрее.
      — Что такое? — закричал царь. — Нет мне в моём государстве покоя! Царь я или не царь? Могу я спокойно поспать в своей собственной стране? Ненавижу петушиный крик! Если он ещё хоть раз крикнет, я прикажу тебя повесить! — и царь стукнул по голове своего главного слугу.
      Побежали царские слуги резать петуха. Однако он выскользнул из их рук и убежал. Куда? Весь пароход обшарили, а петуха так и не нашли.
      Ночью, когда царь крепко спал, петух вдруг появился на палубе.
      Слуги — за ним.
      А петух бегом-бегом к царской каюте. Добежал до дверей да как закричит!
      Тут ему и скрутили голову.
      А царь проснулся и закричал ещё громче, чем петух:
      — Это что такое? Почему не выполняются мои приказы? Могу я спокойно поспать в своём собственном государстве?
      Главный слуга стоит ни жив ни мёртв.
      — А тебя, — говорит царь, — утром повешу.
      — За что, ваше великое царское величество? Ведь это кричал петух на берегу.
      — Вруша ты, вруша! — отвечает царь, а сам от злости трясётся. — В этих местах деревень нет. Я знаю. У меня по географии, к твоему сведению, тройка была.
      — Ваше великое царское величество, есть здесь деревня. Называется она Петухи, потому что петухов в ней видимо-невидимо.
      — Проверю, — сквозь зубы процедил царь. — Обратно когда поедем, проверю. Если соврал, велю тебя повесить.
      Царь лёг спать, а слуги забегали: ведь никакой деревни нет! Что делать?
      Думали, думали и придумали: надо срочно построить деревню! Срочно!
      Согнали царские чиновники работников и приказали:
      — Построить деревню за одни сутки — или головы с плеч!
      За одну ночь построили работники деревню. К утру чиновники привезли жителей и каждому дали по петуху.
      Когда царь плыл обратно, всех согнали на берег. Петухи кричали во всю мочь.
      Царь был очень доволен, на одной ножке попрыгал.
      — В честь моего великого царского величества постройте точно такую же деревню выше по течению, — приказал он, — и назовите Верхние Петухи, а это будут Нижние Петухи.
      Верхних Петухов так и не построили, а Нижние остались…
     
      Алексей Егорович даёт задание
     
      Когда кончили смеяться над царём, Алексей Егорович поблагодарил Петра Петровича, и слушатели разошлись.
      Ребята окружили Алексея Егоровича и забросали вопросами:
      — Какое дело нам дадите?
      — Будет нам работа?
      — Будет, — ответил Алексей Егорович, — а справитесь?
      — Справимся! — закричали ребята, а Мурашкин взял под козырёк и торжественно произнёс:
      — Клянёмся!
      — Видите, сколько крапивы? — спросил Алексей Егорович. — Весь парк зарос. А что, если её вырубить?
      Ребята разочарованно вздохнули: разве это задание?
      — Справитесь с крапивой, другое задание получите. Справитесь?
      Ребята кивнули.
      …Это было на шестой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
     
     
      ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
     
      Звать или не звать на помощь девочек?
     
      Утром собрались в Старом парке.
      — Нужны смелость и ловкость, — сказал Мурашкин.
      — Нужны серпы и рукавицы, — сказал Петя.
      — Какие рукавицы? — закричали ребята.
      — Такие. Обыкновенные. Ведь крапива-то жжётся.
      — А где же мы столько рукавиц найдём?
      Призадумались.
      Надолго призадумались.
      Павлик знал, что делать, но боялся сказать об этом приятелям. Он знал, что надо позвать на помощь девочек — они соберут дома какие-нибудь старые рукавицы и перчатки или сошьют новые.
      А может быть, и Люся придёт?
      И Павлик сказал твёрдо:
      — Надо позвать девочек.
      — Девчонок? — возмутился Мурашкин. — Прибегут, запищат, зачирикают! Мы сами эту крапиву раз-два и готово! Мы — орлы!
      — Это кто орел? Тигролов несчастный!
      — С тиграми не повезло. А девчонок звать не будем. Я сгорю со стыда.
      — Гори! — Павлик оттолкнул Мурашкина в сторону и крикнул: — Кто за то, чтобы позвать девочек, поднимите руку!
      — Не поднимайте! — закричал Мурашкин. — Смешно! Всю жизнь без девчонок прожили, а тут…
      — Если будешь против, — зашептал ему на ухо Павлик, — всем расскажу про твои секреты.
      Мурашкин вздрогнул и закричал сильнее прежнего:
      — Братцы! Я передумал! Пошли звать девчонок!
      — Потопали, — грустно сказал Петя.
      — Магом шарш! — скомандовал Мурашкин.
     
      Неравный бой
     
      Крапивы было больше, чем ребят.
      — Бой будет неравным, — гордо сказал Мурашкин. — Учитесь!
      Он подскочил к зарослям и взмахнул палкой. Несколько стеблей крапивы подогнулись и, падая, задели Мурашкина по лицу.
      — Ого-го! — закричал он, бросил палку и начал прыгать. — Первое ранение! Где госпиталь? Положите меня на койку!
      — Так тебе и надо, — сказал Петя.
      Дело в том, что один Мурашкин пришёл с палкой, все остальные ребята принесли серпы и длинные ножи. Почти у всех на руках были варежки, перчатки и даже шубенки.
      Бой шёл не на жизнь, а на смерть. Ребятами овладел азарт. Они с криками рубили заросли, а девочки складывали крапиву в кучи.
      — Вы очень плотно укладываете, — с обидой заметил Петя. — Так до вечера кучи не вырастут.
      Уже ныли поясницы, а крапивы не убывало. Бой был неравным.
      И только Павлик не устал. Он смотрел на Люсю и готов был работать без конца.
     
      Крапива — это вам не пустяк
     
      А крапива стояла густая, высокая, всем своим видом она словно говорила: «Сколько ни старайтесь, вам меня не одолеть!»
      — Эх, комбайн бы сюда, — мечтательно сказал Мурашкин, но никто ему не ответил. — Искупаться бы, — со вздохом сказал он.
      И снова никто ему не ответил.
      Работали молча и вяло.
      Павлик подумал, что надо как-то взбодрить товарищей. Но как? Ещё сильнее ему хотелось доказать Люсе, что он молодец. Вот смотри, Люся, все отдыхают, а он размахивает серпом.
      — Чего встали? — весело спросил он. — Силёнок не хватает? Да?
      — Силёнки-то есть, — жалобно отозвался Мурашкин. — Но мы её рубим, а её всё больше становится.
      — Заныл опять, — сказал Петя. — Это тебе не тигров ловить и не вездеход строить.
      Тут Мурашкин рассердился. Он громко шмыгнул носом, подтянул штаны и сказал:
      — Если хотите знать, не нужна мне ваша крапива. Я лучше сено пойду косить в колхозе. Или трактористом наймусь. А ещё лучше — пастухом. Коров дрессировать буду! Красота! Захотел молочка — пожалуйста!
      Ребята загалдели все сразу. Одни соглашались с Мурашкиным, другие не соглашались, остальные шумели просто так — за компанию.
      — А кто хвастался, что раз-два и готово? — спросила Люся.
      — Хвастался Мурашкин, — ответил Петя, — а я крапиве не сдамся. Я упрямый.
      Тут снова все загалдели, но всех перекричал Мурашкин:
      — Братцы! Пора по домам! Хватит на сегодня!
      …Это было на седьмой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
     
     
      ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
     
      Кто будет командиром?
     
      Утром каждый мускул болел. Даже шевельнуть рукой было больно.
      Павлик не стал продлять жизнь.
      В парк собрались с большим опозданием. Самым последним пришёл Мурашкин. Когда ребята стали ругать его, он сказал:
      — Не шумите. Я придумал.
      — Опять тигров ловить?
      — Или вездеход строить?
      — Я придумал, как расправиться с этой крапивой, — важно ответил Мурашкин. — Надо выбрать командира, тогда дело пойдёт. Я, например, не возражаю покомандовать. Умею.
      Конечно, командиром хотелось быть каждому, и больше всех мечтал об этом Мурашкин.
      Но его имени даже не назвали.
      Спорили, спорили, и Петя предложил:
      — Давайте выберем самого терпеливого! Вот я могу на одной ноге два часа стоять! Смотрите! Считайте!
      Петя встал на одну ногу. Ребята загалдели, и все встали на одну ногу — кто на левую, кто — на правую. Девочки засмеялись.
      — Вот укусите меня за палец, не пикну, — сказал Павлик.
      — Пожалуйста, кусай меня за все пальцы! — взмолился Мурашкин.
      Тут все стали протягивать друг другу пальцы.
      — Вы перекусаетесь, — сказала Люся. — Командиром будет тот, кто лучше всех работает.
      Ребята набросились на крапиву. Каждый хотел стать командиром, каждый старался работать лучше всех.
      До обеда командира выбрать не удалось. Все работали хорошо, хотя каждый был уверен, что работает лучше других.
     
      Павлик принимает важное решение
     
      Павлику стало ясно: он должен помириться с Люсей. Пусть стыдно, страшно, пусть! Надо мириться. Но как?
      Подойти к ней при всех — опять начнут дразнить женихом и невестой. А хуже этого ничего быть не может.
      Он сделал вид, что идёт домой, свернул в переулок и побежал, чтобы встретить Люсю у дачи.
      План удался. Едва Павлик успел перевести дух, как в конце улицы появилась Люся.
      Сначала Павлику показалось, что ноги его приросли к земле, потом — наоборот — ноги сами оторвались от земли. Он почувствовал, что краснеет, притворился, что зашнуровывает ботинок.
      Вот Люся подошла…
      прошла мимо…
      скрипнула калитка…
      Павлик поднял голову — Люси уже не было.
     
      Позорное бегство
     
      Один за другим уходили ребята. У одного — сестра болеет, другому — надо рыбачить, третьему — завтра рано вставать, с отцом за дровами ехать…
      Наконец из мальчиков остались двое: Павлик и Петя.
      — Да, дела, — вздохнул Петя, — пожалуй, надо и нам сматываться.
      — Что?! Что?! — испугался Павлик.
      — Ничего. Засмеют нас с тобой. С девчонками вдвоём остались. Женихи! Позор! Так и скажут: женихи!
      А этого слова Павлик боялся больше всего на свете. Вы только представьте: соберутся все ребята вместе и начнут кричать:
      — Жених и невеста поехали по тесто! Умрёшь от стыда.
      Павлик оглянулся на девочек и встретился глазами с Люсей. Казалось, она спрашивала: «Неужели опять струсишь?»
      — Я пошёл, — тихо сказал Петя, — я так не могу…
      Павлик двинулся за ним следом.
      …Это было на восьмой день жизни Павлика Меркушева в Нижних Петухах.
     
     
      ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ, САМЫЙ ВАЖНЫЙ
     
      Откровенный разговор
     
      Утром Павлик шёл по берегу.
      — Что, друг, голову опустил? — услышал он знакомый голос.
      Перед ним стоял Алексей Егорович.
      — Да так, — ответил Павлик, — просто так…
      — А всё же?
      — Несчастье у меня… горе…
      — Горе? — переспросил Алексей Егорович. — Это брат, плохо. А что именно?
      Павлик долго отмалчивался, а потом взял да и рассказал обо всём: и о том, что крапива ребят победила, и о том, что с девочками нельзя дружить.
      — О крапиве разговор у нас особый будет. А вот почему нельзя с девочками дружить, не понимаю. Я, например, с малых лет дружил.
      — Да ну? — поразился Павлик.
      — Честное слово. Смешной ты человек. — Алексей Егорович наклонился к Павлику и прошептал: — Все взрослые мужчины женаты. И ты ведь женишься, когда вырастешь?
      — Да, наверное, — Павлик пожал плечами, — придётся.
      — Но ведь прежде чем жениться, надо сначала дружить, — продолжал Алексей Егорович. — Я тебе по секрету скажу: кто не дружит с девочками, тот просто балбес. Вот дразнится, от зависти, между прочим. На дразнилки не обращай внимания. Я тебе хочу посоветовать…
      О том, что посоветовал Павлику Алексей Егорович, вы узнаете дальше.
     
      Девчоночный командир
     
      Ребята лежали на пляже, когда прибежал сухопутный пират Вилька Чудиков и заговорил:
      — Что я видел! Что я видел! Вот позорище-то! Вот безобразие-то! Павка Меркушев у девчонок командиром стал!
      Ребята от изумления слова сказать не могли, а Вилька продолжал:
      — Глаза бы мои не видели! Уши мои не слышали бы! Вот позорище-то на нашу голову!
      — Не врёшь? — спросил Петя.
      — Не вру! Песок мне есть с камнями!
      — Ешь!
      Вилька взял щепотку песка, закрыл глаза, и песок заскрипел у него на зубах. Он с трудом проглотил песчинки, вытер губы, сплюнул и сказал:
      — Вот.
      Ребята вскочили.
      — Нахальство! — крикнул Мурашкин. — Лучше умереть!
      — Правильно! — поддержали ребята. — Позор!
      — Надо придумать ему дразнилку, — предложил Петя. — Задразнить, чтоб помнил!
      И, казалось, по всей реке раздалось грозное:
      — Девчоночный командир!
     
      Сухопутный пират ошибся
     
      Дело было вовсе не так, как сообщил ребятам Вилька. Павлик командовал не только девочками. В его отряде было ещё несколько человек. И это были не девочки. Но их-то сухопутный пират не заметил.
      Не увидели их и ребята, когда пришли дразнить Павлика. Что же они увидели?
      Девочки и Павлик рубили крапиву и складывали её в кучу.
      — Девчоночный командир! — крикнул Мурашкин.
      Ребята захохотали. Они стояли за забором и хохотали, навалившись на него.
      — Дев-чо-ноч-ный ко-ман-дир!
      Забор пошатнулся и упал. Ребята полетели вместе с забором. Но даже на это девочки и Павлик не обратили внимания. Они продолжали работать.
      А ребята, потирая ушибленные локти и колени, хором кричали, вернее, не кричали, а вопили:
      — Девчоночный командир!
      Вдруг они замолчали.
      Из зарослей крапивы выходил бородатый историк Пётр Петрович Золотарёв. Он шёл, размахивая косой, и крапива рядами валилась на сторону. Пётр Петрович дошёл до конца зарослей, встал перед Павликом по стойке смирно и сказал:
      — Товарищ командир! Ваше задание выполнено.
      Не успели ребята прийти в себя от изумления, как из зарослей с косой в руках вышел дядя Семён и доложил Павлику, что порученное ему задание выполнено.
      Но когда к Павлику подошёл Алексей Егорович, ребята ахнули. Они не верили своим глазам.
      — Товарищ командир, — сказал Алексей Егорович Павлику, — задание выполнено. Разрешите закурить?
      — Перерыв на пятнадцать минут, — объявил Павлик.
      Нет, это был настоящий командир, и Мурашкин крикнул:
      — Командуй мной! Согласен!
     
      Вот и всё. Я думаю, вы сами догадаетесь о том, как закончилась война с крапивой.
      Сами догадайтесь и о том, подружился Павлик с Люсей или опять испугался дразнилок.