DjVu

      БУКВА «Я»
      Буква «Я»... 5
      География всмятку ... 10
      Сказка про доброго Носорога... 15
      Мартышкин дом... 19
      Кит и Кот...33
      Болчок...42
      ПТИЧЬЯ ШКОЛА
      Птичья школа...51
      Квочкины строчки... 55
      Чудак Судак... 58
      Про сома... 60
      Соль ... 61
      Диета Термита...63
      Сказочка...66
      ПИПА СУРИНАМСКАЯ И ДРУГИЕ ДИКОВИННЫЕ ЗВЕРИ
      Суринамская Пипа...69
      Окапи... 73
      Большой бразильский муравьед...76
      Антилопа-гну... 77
      Коати...78
      НА ГОРИЗОНТСКИХ ОСТРОВАХ
      На Горизонтских островах (Из Яна Бжехвы) ... 81
      Как Тюлень стал Тюленем (Из Яна Бжехвы) ... 83
      Дырки в сыре (Из Яна Бжехвы)...89
      Про пана Трулялинского (Из Ю. Тувима)...92
      Очень Вежливый Индюк (Из Яна Бжехвы)...95
      Сорока (Из Яна Бжехвы)...97
      Сказка про Ёжик (Из В. Хотомской)...98
      Разговор в сумерках (Из Джо Уоллеса)...101
      Бал в мастерской (Из Дъёрдя Сюди)...103
      Помидор (Из Яна Бжехвы)... 105
      Сомомнение (Из Яна Бжехвы) ... 106
      Лесные сплетни (Из Яна Бжгхви)...109
      Бнтличек-Пентличек (Из Яна Бжехвы)... 112
      Муха-чистюха (Из Яна Бжехвы)...115
      Про Стоножку (Из Яна Бжехвы)... 116
      Клей (Из Яна Бжехвы)...118
      Хитрый Вол (Из Яна Бжехвы)...121
      Как приходит лето (Из Яна Бжехвы)...124
      Муравей (Из Яна Бжехвы)...126
      Маленький Енот (Из В. Смита)...132
      СЕРАЯ ЗВЁЗДОЧКА
      Серая Звёздочка...137
      Русачок...151
      Отшельник и Роза...162
      СЧИТАЛИЯ
      Считалия...185
     
     
      Я — последняя буква в азбуке.
      Поговорка
     
      БУКВА «Я»

      Всем известно:
      Буква «Я»
      В азбуке
      Последняя.
      А известно ли кому,
      Отчего и почему?
      — Неизвестно?
      — Неизвестно.
      — Интересно?
      — Интересно! —
      Ну, так слушайте рассказ.
      Жили в азбуке у нас
      Буквы.
      Жили, не тужили,
      Потому что все дружили.
      Где никто не ссорится,
      Там и дело спорится.
      Только раз
      Всё дело
      Стало
      Из-за страшного скандала:
      Буква «Я»
      В строку не встала,
      Взбунтовалась
      Буква «Я»!
      — Я,—
      Сказала буква «Я»,—
      Главная-заглавная!
      Я хочу,
      Чтобы повсюду
      Впереди
      Стояла
      Я!
      Не хочу стоять в ряду.
      Быть желаю
      На виду! —
      Говорят ей:
      — Встань на место! —
      Отвечает: — Не пойду!
      Я ведь вам не просто буква,
      Я — местоимение.
      Вы
      В сравнении со мною —
      Недоразумение!
      Недоразумение —
      Не более не менее! —
      Тут вся азбука пришла
      В страшное волнение.
      — Фу-ты ну-ты! —
      Фыркнул Ф,
      От обиды покраснев.
      — Срам! —
      Сердито С сказало.
      В кричит:
      — Воображала!
      Это всякий так бы мог!
      Может, я и сам — предлог! —
      Проворчало П:
      — Попробуй,
      Потолкуй с такой особой!
      — Нужен к ней подход
      особый,—
      Вдруг промямлил Мягкий Знак.
      А сердитый Твёрдый Знак
      Молча показал кулак.
      — Ти-и-ше, буквы! Стыдно,
      знаки! —
      Закричали Гласные.—
      Не хватало только драки!
      А ещё Согласные!
      Надо раньше разобраться,
      А потом уже и драться!
      Мы же грамотный народ!
      Буква «Я»
      Сама поймёт:
      Разве мыслимое дело
      Всюду
      Я
      Совать вперёд?
      Ведь никто в таком письме
      Не поймёт ни бе ни ме! —
      Я
      Затопало ногами:
      — Не хочу водиться с вами!
      Буду делать всё сама!
      Хватит у меня ума! —
      Буквы тут переглянулись,
      Все — буквально! — улыбнулись,
      И ответил дружный хор:
      — Хорошо,
      Идём на спор:
      Если сможешь
      В одиночку
      Написать
      Хотя бы строчку,—
      Правда,
      Стало быть,
      Твоя!
      — Чтобы я
      Да не сумела,
      Я ж не кто-нибудь,
      А Я! —
      ...Буква «Я» взялась за дело:
      Целый час она
      Пыхтела,
      И кряхтела,
      И потела,—
      Написать она сумела
      Только
      «...яяяяя!»
      Как зальётся буква «X»:
      — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! —
      О
      От смеха покатилось!
      А
      За голову схватилось.
      Б
      Схватилось за живот...
      Буква «Я»
      Сперва крепилась,
      А потом как заревёт:
      — Я, ребята, виновата!
      Признаю
      Вину свою!
      Я согласна встать, ребята,
      Даже сзади
      Буквы «Ю»!
      — Что ж,— решил весь алфавит,
      Если хочет — пусть стоит!
      Дело ведь совсем не в месте.
      Дело в том, что все мы — вместе!
      В том, чтоб все —
      От А до Я —
      Жили, как одна семья!
      * * *
      Буква «Я»
      Всегда была
      Всем и каждому мила,
      Но советуем, друзья,
      Помнить место
      Буквы «Я»!
     
      ГЕОГРАФИЯ ВСМЯТКУ
     
      Батюшки!
      Глобус
      Попал под автобус!
      Смялся в лепёшку
      Новёхонький глобус!
      Многое
      Наша Земля повидала,
      Но не видала
      Такого скандала!
      Неузнаваема
      Стала планета.
      Всё перепуталось:
      Части света,
      Материки,
      Острова,
      Океаны,
      Все параллели и меридианы!
      Компасы, бедные,
      Бьются в истерике:
      Северный полюс —
      В Южной Америке!
      Южный распался,
      Как менее прочный,
      На два: на Западный
      И на Восточный.
      Африка сделала
      Сальто-мортале,
      Дыбом
      Обе Америки встали.
      И в довершение
      Безобразия
      Влезла в Австралию
      Малая Азия!
      Слышите? Слышите
      Шип ядовитый?
      Это кипит
      Океан Ледовитый —
      Он заливает
      Пустыню Сахару
      И превращается
      В облако пара!
      От высочайшей горы —
      Эвереста —
      Ныне осталось
      Мокрое место.
      А знаменитое
      Озеро Эри
      Спряталось
      В очень глубокой пещере.
      Белое море
      Слегка обмелело,
      Чёрное море
      Совсем побелело,
      И неизвестно
      Даже учёным —
      Белым его называть
      Или Чёрным!
      Вместо могучей
      Реки Ориноко
      Пик Ориноко
      Стоит одиноко
      И, очевидно,
      Сильно страдает,
      Так как уже никуда
      Не впадает!
      В небе парят
      Перелётные птицы,
      Не понимая,
      Куда опуститься,—
      К Южному тропику
      Птицы летели,
      А прилетели
      В царство метели.
      Возле экватора
      Плавают льдины,
      Бродят пингвины
      В степях Украины,
      И по шоссейным дорогам
      Европы
      Бегают тигры,
      Слоны,
      Антилопы!
      Белый медведь
      Носится по лесу:
      Ищет дорогу
      На родину,
      К полюсу.
      А из-под ёлки
      Глядит, обомлев,
      Мишку
      Впервые увидевший
      Лев!
      Где-то в Антарктике
      Громко ревёт
      Синий от холода
      Бегемот:
      — Эй!
      Не пора ли вернуться к порядку
      Нам ни к чему география
      Всмятку!
     
      СКАЗКА ПРО ДОБРОГО НОСОРОГА
     
      Жил-был Носорог,
      На других непохожий:
      Носорог
      С удивительно тонкой кожей.
      В джунглях жил,
      Среди хищных зверей,
      А кожа была у бедняги
      Действительно
      Тоньше бумаги
      И очень, очень чувствительна!
      С виду он был
      Носорог носорогом,
      Что
      Говорит
      О многом...
      Ноги как тумбы,
      Чудовищная голова,
      Рог на носу
      Или даже, кажется, два!
      Но
      Хорошего носорога
      Не прошибёшь и дубиной,
      А он
      Еле-еле мог стерпеть
      Укус комариный;
      Погладят его против
      шерсти - -
      И это его огорчает...
      Таких мелочей
      Носороги,
      Как правило, не замечают!
      Прут напролом носороги,
      Не разбирая дороги!
      Любят
      Топтать и давить,
      Мять и крушить
      Носороги.
      Кто на пути попадётся —
      Не глядя
      Раздавят в лепёшку...
      А этот
      Чудак Носорог
      Не мог раздавить и кошку!
      Этот
      Чудак Носорог
      С кожею тонкой
      Разных мышат-лягушат
      И то обходил сторонкой!
      — Я,— говорит,— не могу!
      Пусть все
      Как хотят поступают,
      Но,
      По-моему,
      Им неприятно,
      Когда на них
      Наступают!
      Толстокожие братья
      Стали срамить Носорога:
      — Это же чёрт знает что!
      Носорог-недотрога!
      — Вспомни, кто ты такой!
      — Одумайся, тонкокожий!
      — Ты ведь позоришь не только
      себя —
      Весь наш род
      Носорожий!..
      — Ох,— отвечает чудак,—
      Я с вами, братцы, не спорю!
      Я просто не знаю,
      Как
      Помочь вашему горю!
      Я понимаю вас,
      Я ведь тоже
      Зверь по натуре,
      Но только я
      Кое-что
      Испытал на собственной шкуре..
      Тем и окончился спор.
      И чудак
      С улыбкою кроткой
      В чашу лесную ушёл
      Своей
      Осторожной походкой.
      Дружит он с птичкой Калау,
      С братьями
      Редко встречается
      И,
      Говоря между нами,
      Не особенно огорчается!
     
      МАРТЫШКИН ДОМ
     
      Тот, кто не был в Африке,
      Пусть не забывает:
      Иногда и в Африке
      Холодно бывает!
      Можно даже в Африке
      Промокнуть под дождём.
      Зверю даже в Африке
      Нужен тёплый дом...
      Есть у всех животных
      В Африке жильё.
      Разное, конечно.
      Каждому — своё.
      У кого — домищи,
      У кого — домишки,
      Нету дома только
      У одной Мартышки!
     
      I
      Наступила в Африке
      Грустная пора:
      Ливень так и хлещет,
      Льёт как из ведра.
      Льёт без остановки,
      Льёт без передышки.
      Плохо в это время
      Маленькой Мартышке!
      Прячутся все звери
      Дома в эту пору:
      Кто сидит в пещере,
      Кто забрался в нору,
      Кто в гнездо забился,
      Кто залез в дупло.
      Хорошо им дома —
      Сухо и тепло.
      Плохо, очень плохо
      Маленькой Мартышке!
      Ручки посиневшие
      Спрятала под мышки,
      Съёжилась на ветке,
      Кашляет, чихает...
      А свирепый ливень
      Всё не утихает!
      Есть и у Мартышки
      Кой-какой умишко.
      «Что же я так мучаюсь? —
      Думает Мартышка.—
      Виновата в этом
      Только я сама!
      Ведь у всех соседей
      Есть свои дома!
      Я одна бездомная.
      Это даже странно!
      Как-никак, а всё же
      Я ведь обезьяна,
      Я же человеку
      Близкая родня!
      Будет непременно
      Дом и у меня!
      Я получше прочих
      Дом себе построю,
      Толстою корою
      Я его покрою!
      Будут в доме окна,
      Будут в доме двери,
      Будут мне завидовать
      Все лесные звери!
      До чего же хочется
      Жить в своей квартире!
      Руки так и чешутся,
      Сразу все четыре.
      Мне уже на месте
      Больше не сидится!
      Но, конечно, ночью
      Строить не годится.
      Вот настанет завтра
      Светлая пора,
      Я возьмусь за дело
      С самого утра!»
      Так всю ночь Мартышка
      Думала, мечтала...
      Наконец и утро
      В Африке настало.
      Встала и Мартышка,
      Кое-как согрелась,
      Кое-как умылась,
      Напилась, наелась.
      — А теперь,— сказала,—
      Мы займёмся домом!
      Только я сначала
      Забегу к знакомым.
      Нанесу им краткий
      Дружеский визит.
      Дом — такое дело:
      Он не убежит! —
      А знакомых в Африке
      Мно-о-ого у Мартышки!
      Всех не нарисуешь,
      Не опишешь в книжке.
      В десять мест Мартышка
      Разом поспевает,
      Всех, кого ни встретит,
      В гости зазывает:
      — Эй вы, звери, птицы!
      Завтра дом построю!
      Будем веселиться,
      Будет пир горою!
      Завтра новоселье
      В доме у Мартышки!
      Музыка и танцы,
      Пироги и пышки!
      Приходите в гости
      Все, кому охота! —
      Позвала Тушканчика,
      Жирафа, Бегемота,
      Зебру, Антилопу,
      Мышку и Слона —
      Всех, кто не кусается,
      Позвала она.
      Даже Черепаху
      В гости пригласила
      И без опоздания
      Приходить просила,
      Чтобы не успел
      Остыть пирог капустный,
      Очень-очень-очень,
      Очень-очень вкусный.
      Та дала ей честное
      Черепашье слово
      Быть без опоздания
      Ровно в полшестого.
      И Мартышка с нею
      Ласково простилась.
      Смотрит — вот так
      штука! —
      Солнце закатилось...
      Обложили небо
      Тучи грозовые,
      И стучат по листьям
      Капли дождевые...
      И опять на ветке
      Зябнет обезьяна,
      Кое-как прикрывшись
      Листьями банана;
      Кашляет, чихает,
      Тяжело вздыхает:
      «Как же это вышло,
      Ты скажи на милость?
      И зачем я с ними
      Так заговорилась?
      В болтовне, известно,
      Никакого проку!
      Ну, да ладно!
      Завтра
      Дом поспеет к сроку».
     
      II
      Вновь настало утро.
      Солнышко пригрело.
      От жары Мартышка
      Сразу разомлела...
      Жмурится на солнце
      И вставать не хочет.
      Рядом птичка Ткачик
      У гнезда хлопочет,
      А внизу Мышата
      Ловко ямку роют,
      Малыши Термиты
      Тоже что-то строят,
      Палочки, былинки
      Тащат деловито...
      — Эй! — кричит Мартышка.
      Эй вы там, Термиты!
      Что вы суетитесь,
      Бедные козявки?
      Разве вам не хочется
      Полежать на травке?
      — Некогда, сестрица!
      Надо торопиться!
      Мы свой домик строим,
      Нам нельзя лениться!
      — Дом? В жару такую?
      Да кому он нужен?
      Надо бы бананов
      Поискать на ужин,
      Да и то успею
      Как-нибудь потом,—
      Ночь спала я плохо,
      Отосплюсь-ка днём... —
      Сон Мартышке снится,
      Снится новоселье,
      Будто бы в разгаре
      Общее веселье,
      Птичий хор выводит
      Звучные рулады,
      Весело играют
      Скрипачи Цикады...
      Хорошо играют!
      Прямо как по нотам!
      А она, Мартышка,
      Пляшет с Бегемотом!
      Между тем и гости
      Собрались к Мартышке:
      Прискакал Тушканчик,
      Прибежали Мышки,
      Бегемот притопал,
      Прилетели Птахи,—
      Словом, все явились,
      Кроме Черепахи.
      Где же дом Мартышкин'/
      Нету и в помине.
      А сама хозяйка,
      Словно на перине,
      Спит на верхней ветке
      Дерева Модуба
      И храпит с присвистом —
      Слушай, коли любо!
      Гости удивились,
      Не поймут, в чём дело.
      — Может быть, хозяйка
      Сильно заболела?
      — Эй, Жираф, послушай,
      Ты ведь всех длиннее,
      Разбуди Мартышку,
      Побеседуй с нею!
      — Милая Мартышка,
      Я прошу прощенья,
      Вы не отменили
      Ваше приглашенье?
      Говорит Мартышка,
      Не смутясь нимало:
      — Что вы! Приглашенья
      Я не отменяла.
      Но ведь я сказала:
      Завтра приходите,
      А теперь — сегодня,
      Так что погодите!
      Приходите завтра!
      Кажется, понятно!
      Постояли гости
      И пошли обратно.
      Прозвучал сердитый
      Голос Бегемота:
      — По домам, ребята!
      Ну её в болото!
      ~ Да, уж это слишком!
      — Вот и верь Мартышкам!
      — Видно, от Мартышки
      Не дождёшься пышки!
      А ока, бесстыдница,
      Только веселится:
      — Как бы мне от смеха
      С ветки не свалиться!
      До чего я ловко
      Всех перехитрила!
      При-и-ходите за-а-автра,
      Я же говори-и-ла-а!
      Ожила Мартышка!
      Не узнать Мартышку —
      Как она по Африке
      Носится вприпрыжку!
      С дерева на дерево —
      Ей везде дорога...
      То гримасы корчит,
      Дразнит Носорога,
      То хвостом зацепится,
      Знай себе качается:
      Гляньте, мол, как здорово
      Это получается!
      То опять несётся
      В новые места.
      Весело живётся!
      Просто красота!
      Как-то незаметно
      Время пролетело,
      Как-то незаметно
      Небо почернело.
      Молния сверкнула,
      Прокатился гром...
      Охнула Мартышка:
      — Батюшки, а дом?
      Дома так и нету!
      Так и нету дома!
      А кругом всё страшно,
      Дико, незнакомо.
      Тьма всё гуще, гуще,
      Дождь всё чаще, чаще.
      Хищники ночные
      Где-то бродят в чаще.
      Лев рычит голодный,
      Словно гром грохочет,
      Злобная Гиена
      Плачет и хохочет...
      — Ой,— пищит
      Мартышка,
      Мне сегодня крышка!
      Надо добираться
      До знакомых мест —
      Тут меня, конечно,
      Кто-нибудь да съест! —
      Вы бы поглядели,
      Как она помчалась!
      Так ещё ей в жизни
      Бегать не случалось!
      С дерева на дерево
      Дикими прыжками,
      Так и гнутся ветки
      Под её руками,
      Так её и хлещут
      По лицу лианы,
      Так и рвут колючки
      Шкуру обезьяны!
      Сердце так и бьётся,
      Началась одышка...
      Кто-то вдруг как крикнет:
      — Эй, постой, Мартышка!
      Бедная Мартышка,
      Задрожав от страха,
      Шлёпнулась на землю
      Со всего размаха!
      Встала, отряхнулась,
      Робко оглянулась...
      Кто же перед нею?
      Тётка Черепаха!
      — Я не опоздала?
      Где же дом?
      Где гости?
      Где пирог? —
      Мартышка
      Плюнула со злости:
      — Ты ещё смеяться
      Надо мной, Мартышкой?
      Получай! —
      И в гостью
      Запустила шишкой...
      — Что же было дальше
      Спросят у меня.
      Так и ждёт Мартышка
      Завтрашнего дня.
      Будет ли когда-нибудь
      У Мартышки дом?
      Говоря по совести,
      Верится с трудом!
      * * *
      Посвящаю книжку
      Своему сынишке,
      Чтобы он поменьше
      Подражал Мартышке!
     
     
      КИТ И КОТ
      К. И. Чуковскому
     
      В этой сказке
      Нет порядка:
      Что ни слово —
      То загадка!
      Вот что
      Сказка говорит:
      Жили-были
      КОТ
      и
      КИТ.
      КОТ — огромный, просто страшный!
      КИТ был маленький, домашний.
      КИТ мяукал.
      КОТ пыхтел.
      КИТ купаться не хотел.
      Как огня воды боялся.
      КОТ всегда над ним смеялся!
      Врем;; так проводит
      КИТ:
      Ночью бродит,
      Днём храпит.
      КОТ
      Плывёт по океану,
      КИТ
      Из блюдца ест сметану.
      Ловит
      КИТ
      Мышей на суше.
      КОТ
      На море бьёт
      Баклуши!
      КИТ
      Царапался, кусался,
      Если ж был неравен спор —
      От врагов своих спасался,
      Залезая на забор.
      Добрый КОТ
      Ни с кем не дрался,
      От врагов
      Уплыть старался:
      Плавниками бьёт волну
      И уходит
      В глубину...
      КИТ
      Любил залезть повыше.
      Ночью
      Песни пел на крыше.
      Позовёшь его:
      — Кис, кис! —
      Он охотно
      Спрыгнет вниз.
      Так бы всё и продолжалось
      Без конца, само собой,
      Но
      Развязка приближалась
      В море
      Вышел
      Китобой.
      Зорко смотрит
      Капитан.
      Видит — в море
      Бьёт фонтан.
      Он команду подаёт:
      — Кит по курсу!
      Полный ход!
      Китобой
      Подходит к пушке...
      Пушки — это не игрушки!
      Я скажу
      Начистоту:
      Не завидую
      КИТУ!
      — Мама! —
      Крикнул китобой,
      Отскочив от пушки.—
      Что же это?..
      Хвост трубой...
      Ушки на макушке...
      Стоп, машина!
      Брысь, урод!
      Эй, полундра:
      В море — КОТ!
      — Успокойся!
      Что с тобой?
      — Я,— кричит,— не котобой!
      Доложите капитану —
      Я стрелять в кота не стану!
      Наказать я сам готов
      Тех, кто мучает котов!
      «Всем-всем-всем! —
      Дрожа, как лист,
      Телеграмму шлёт радист.—
      Всем-всем-всем!
      На нас идёт
      Чудо-Юдо Рыба-Кот!
      Тут какая-то загадка!
      В этой сказке нет порядка!
      Кот обязан жить на суше!
      808 (Спасите Наши Души!)»
      И в ответ
      На китобазу
      Вертолёт
      Садится сразу.
      В нём
      Ответственные лица
      Прилетели из столицы:
      Доктора,
      Профессора,
      Медицинская сестра,
      Академик по Китам,
      Академик по Котам,
      С ними семьдесят студентов.
      Тридцать пять корреспондентов,
      Два редактора с корректором,
      Кинохроника с прожектором,
      Юные натуралисты
      И другие специалисты.
      Все на палубу спустились,
      Еле-еле разместились.
      Разбирались
      Целый год —
      Кто тут КИТ
      И где тут КОТ.
      Обсуждали, не спешили.
      И в конце концов
      Решили:
      «В зтой сказке нет порядка.
      В ней ошибка,
      Опечатка:
      Кто-то,
      Против всяких правил,
      В сказке буквы переставил,
      Переправил
      «КИТ» на «КОТ»,
      «КОТ» на «КИТ», наоборот!»
      Ну,
      И навели порядок:
      В сказке больше нет загадок.
      В океан
      Уходит КИТ,
      КОТ на кухне
      Мирно спит...
      Всё, как надо,
      Всё прилично.
      Сказка стала — на «отлично»!
      Всем понятна и ясна.
      Жаль,
      Что кончилась
      Она!..
     
     
      ВОЛЧОК
     
      Ну, ребята,
      Чур — молчок:
      Будет сказка
      Про ВОЛЧОК!
     
      I
      Дело было в старину —
      По старинке и начну:
      Жил да был
      Серый Волк.
      Выл да выл
      Серый Волк
      Дни и ночи напролёт
      (Сам он думал,
      Что поёт).
      Песню пел
      Одну и ту же.
      Нет её на свете
      Хуже:
      — Ухвачу-у-у!
      Укушу-у-у!
      Утащу-у-у!
      Удушу-у-у!
      И — съем!
      Волк — скажу вам наперёд —
      Хоть фальшивит,
      Но не врёт:
      Тех,
      Кто песню слушает,
      Он охотно
      Кушает.
      Так представьте, каково
      Слушать пение его!
      Каково лесным зверятам
      Жить
      С таким артистом
      Рядом!
      До того он
      Надоел
      Всем, кого он
      Недоел,—
      Впору тоже
      Волком взвыть!
      ...Стали думать,
      Как тут быть...
      И —
      ПРИДУМАЛИ!
      Как-то утром
      Волк проснулся,
      Потянулся,
      Облизнулся,
      Спел
      Любимую свою
      («Укушу да разжую!»)
      И пустился — чин по чину —
      На обед искать
      Дичину.
      Бегал-бегал —
      Что за притча?!
      «Где же,— думает,—
      Добыча?
      Нет ни пуха,
      Ни пера,
      Ни зайчишки,
      Ни бобра,
      Ни мышонка,
      Ни лягушки,
      Ни неведомой зверушки!»
      А с верхушки
      Старой ели
      Две пичужки
      Засвистели:
      — Серый!
      Вся твоя еда
      Разбежалась
      Кто куда!
      Да,
      Зайцы убежали,
      Птицы улетели,
      Мышата-лягушата
      И те усвиристели
      И лёгкие, как тени,
      Умчались прочь олени...
     
      IV
      И пришлось,
      Ребята,
      Волку
      Зубы положить на полку.
      А на полку зубы класть —
      Это небольшая сласть!
      ...Серый Волк
      Дня два крепился —
      Всё терпел
      Невольный пост,—
      А на третий день
      Вцепился
      В свой же
      Серый волчий хвост!
      Так вцепился он в беднягу,
      Что охотно дал бы тягу
      (Убежал бы) —
      Да шалишь:
      От себя не убежишь!
      И не в силах
      Бедный хвост
      Проглотить,
      И не в силах
      Вкусный хвост
      Отпустить,—
      Вслед за собственным
      Серым хвостом
      Серый Волк
      Завертелся винтом!
      Он вертелся,
      Он кружился,
      Он крутился,
      Он вращалсл —
      И — само собой понятно! —
      Он
      В кого-то
      Превращался!
      А когда он встал
      Торчком —
      Было поздно:
      Стал ВОЛЧКОМ!
      Не сердитым,
      Не голодным,
      Развесёлым,
      Беззаботным,
      Пёстрым,
      Звонким и блестящим —
      Словом,
      Самым настоящим
      Замечательным волчком!
      Сам
      Мечтаю о таком!
      Уж теперь он никого
      Не обижает,
      И его за это каждый
      Уважает!
      И поёт теперь он песенку
      Иную:
      Развесёлую,
      Смешную,
      Заводную:
      — Жу-жу-жу, жу-жу-жу —
      Кого хочешь закружу!
      Жу-жу-жу, жу-жу-жу —
      Я с ребятами
      Дружу!
     
     
      ПТИЧЬЯ ШКОЛА
     
     
      ПТИЧЬЯ ШКОЛА
     
      На старой липе во дворе
      Большое оживление.
      Повесил кто-то на заре
      Такое объявление:
      «Открыта школа для птенцов!
      Занятия — с пяти часов.
      Здесь можно даже летом
      Учиться всем предметам!»
      И ровно в пять часов утра
      Слетелась птичья детвора:
      Воробушки, галчата,
      Чижи,
      Стрижи,
      Щеглята,
      Сороки, воронята,
      Синицы и скворцы.
      Щебечут и смеются,
      Пищат, галдят, клюются,
      Толкаются, дерутся...
      Что сделаешь —
      Птенцы!
      Но вот влетел учитель в класс,
      И суматоха улеглась.
      Сидит смирнее голубей
      На ветках молодёжь.
      Учитель — Старый Воробей,
      Его не проведёшь!
      Он справедлив, но очень строг.
      — Итак, друзья, начнём урок!
      У нас
      По расписанию
      Сейчас
      Чистописание.
      Воробушки и галочки
      Сидят, выводят палочки...
      — Второй урок — родной язык,
      Запомним: пишется «чирик»,
      А произносится «чивик»
      Или «чилик», кто как привык!
      Теперь займёмся чтением
      Любимых детских книжек.
      Читаем с выражением
      Поэму «Чижик-Пыжик».
      К доске пойдёт, допустим, Чиж...
      Ну, что же ты, дружок, молчишь?
      — «Чижик-Пыжик! Где ты был? »
      А как дальше, я забыл... —
      Но тут звонок раздался.
      — Попрыгайте пока.
      А кто проголодался,
      Заморит червячка!
      — Теперь естествознание.
      Запишем два задания:
      «Где собирают крошки»
      И «Как спастись от кошки».
      Отлично! В заключение
      Сегодня будет пение.
      Все, даже желторотые,
      Поют с большой охотою.
      Вот самый лучший ученик
      Отдельно на картинке:
      Он спел три раза «чик-чирик»
      Почти что без запинки!
      А вот на этой ветке
      Проставлены отметки.
      У всех пятёрки.
      Молодцы!
      Летите по домам, птенцы!
     
      КВОЧКИНЫ СТРОЧКИ
     
      На чёрной земле
      И на жёлтом песочке
      Все квочки
      Выводят неровные строчки.
      Не перьями —
      Лапками пишут хохлатки,
      Хотя у них пёрышки
      В полном порядке!
      Узнать бы,
      О чём они пишут, хохлатки!
      Но грамотки эти —
      Сплошные загадки!
      Труднее прочесть,
      Чем пергамент старинный:
      Язык — незнакомый,
      А почерк — куриный!
      О чём же,
      О чём они всё-таки пишут?
      О том ли, что видят?
      О том ли, что слышат?
      А вдруг
      О каком-то неслыханном чуде,
      О тайне,
      Которой не ведают люди?
      А может быть,
      Просто
      Соседу-поэту
      Хохлатки
      Хотят намекнуть по секрету:
      «Пиши!
      Хоть царапай,
      Как курица лапой,—
      Но всё же
      Царапай,
      Царапай, царапай!»
      Гляди-ка!
      Цыплята — такие комочки,
      А как разбирают
      Квочкины строчки!
      Спрошу!
      Уж они-то должны понимать
      Всё то,
      Что для них нацарапает мать!
     
      ЧУДАК СУДАК
     
      Жил да был один Судак —
      Удивительный чудак:
      Жил не в море, жил не в речке —
      Жил у бабушки на печке!
      Не успев туда вселиться,
      Начал он, чудак, хвалиться:
      — До чего мне повезло!
      Тут и сухо и тепло!
      Эй вы, щуки-судаки!
      Вылезайте из реки!
      Речка — это не квартира,
      Там и холодно и сыро!
      Не ходите, рыбы, в море —
      В море вы хлебнёте горя,
      А у бабки на печи —
      И блины и калачи!
      Затопила бабка печь —
      Калачей-блинов испечь.
      И зажарился Судак...
      А ведь мог бы жить,
      Чудак!
     
      ПРО СОМА
     
      Всё приходится сому
      С детства
      Делать самому.
      Даже крошечным сомишкам
      Надо жить своим умишком!
      Сам
      Еду себе найди.
      Сам
      В беду не попади.
      Не пожалуешься маме!
      Сам справляйся —
      Сам
      С усами!
      Трудно жить
      Без пап и мам!
      Трудно
      Маленьким сомам!
      Но зато уж взрослый сом
      Не ударит в грязь лицом!
      Он лежит себе
      На дне
      Самостоятельный вполне!
     
      СОЛЬ
     
      Неведомо, в какой земле,
      Недавно ли, давно ли,
      Купил скупой в чужом селе
      Мешок пудовый соли.
      Вёрст тридцать было до села,
      Да соль
      Дешевле там была!
      Туда — пешком,
      Назад — пешком...
      Покупку спрыснул малость,
      И так легко ему с мешком
      Сперва-то показалось!
      Шагает он, шагает,
      А сам и рассуждает:
      — Неужто тут по правде пуд?
      Какой там пуд!
      Откуда!
      Небось купчина, старый плут,
      Обвесил на полпуда!
      Но тридцать вёрст — не шаг шагнуть!
      Пооттянуло плечи...
      Скупой присел передохнуть,
      Повёл другие речи:
      — Шалишь, меня не проведёшь!
      Умишко есть покуда...
      Купец — он вор, а хошь не хошь —
      В мешке не меньше пуда!
      Ну, вот он наконец и дом.
      Скупой едва плетётся.
      С бедняги пот катит ручьём,
      Чуть жив, а сам смеётся!
      — Ты что? — кричит жена с крыльца.
      Купил?
      — Купил не худо!
      Нагрел на соли я купца:
      Походу взял с полпуда!
      Иные, может быть, сочтут,
      Что в басне мало соли.
      Ей-богу, соли — целый пуд,
      А может, и поболе!
     
      ДИЕТА ТЕРМИТА
     
      Говорил
      Термит
      Термиту:
      — Ел я всё
      По алфавиту:
      Ел
      Амбары и ангары,
      Балки,
      Брёвна,
      Будуары,
      Вафли,
      Вешалки,
      Вагоны,
      Гаражи и граммофоны,
      Древесину
      Дуба,
      Ели,
      Съел
      Жестянку (еле-еле),
      Ел
      И зелень,
      И извёстку,
      Ел
      Изделия из воску,
      Ел
      Картины и корзины,
      Ленты,
      Лодки,
      Магазины,
      Несессеры,
      Окна,
      Пенки,
      Потолки,
      Рояли,
      Стенки,
      Телевизоры,
      Ухваты,
      Фильмы,
      Фотоаппараты,
      Храмы,
      Церкви,
      Цирки,
      Чашки,
      Кушал
      Шахматы и шашки,
      Шпалы пробовал
      И штампы,
      Щётки
      И электролампы,
      Даже
      Юбками
      Питался,
      Даже
      Якорь
      Съесть
      Пытался —
      И
      Ни разу
      Не был сыт!..
      — М-да,— сказал другой Термит.
      От диеты толку мало.
      Лучше лопай что попало!
     
      СКАЗОЧКА
     
      В чистом поле, в белом поле
      Было всё белым-бело,
      Потому что это поле
      Белым снегом замело.
      И стоял в том белом поле
      Белоснежно-белый дом,
      С белой крышей, с белой дверью,
      С беломраморным крыльцом.
      Потолок был белый-белый,
      Белизною пол блистал,
      Было много белых лестниц,
      Белых комнат, белых зал.
      И в белейшем в мире зале
      Спал без горя и забот,
      Спал на белом одеяле
      Совершенно чёрный кот.
      Был он чёрен, словно ворон,
      От усов и до хвоста.
      Сверху чёрен, снизу чёрен...
      Весь — сплошная чернота!
     
     
      ПИПА СУРИНАМСКАЯ
      И ДРУГИЕ
      ДИКОВИННЫЕ ЗВЕРИ
     
     
      Суринамская Пипа!
      Ты знаком, без сомнения, с нею?
      Не знаком?
      Как же так!
      Вот так так!
      Ай-ай-ай!
      За тебя я краснею!
      Можно Панду не знать,
      Туатару,
      Или Белоголового Сипа —
      Но нельзя же не знать,
      Что за зверь
      Суринамская Пипа!
      Хоть она обитает
      В отдалённой стране — в Суринаме
      И поэтому редко, бедняжка,
      Встречается с нами;
      Хоть она некрасива
      (Только скромность её украшает!),
      Хоть она из семейства лягушек,—
      Познакомиться с нею
      Весьма и весьма не мешает!
      ...Там,
      В тени альгарробы, квебрахо
      И другой экзотической флоры,
      Вечерами лягушки и жабы
      Ведут неумолчные хоры;
      Среди кваканья,
      Уканья,
      Писка, урчанья и хрипа
      Слышен чистый твой голос,
      Суринамская Пипа!
      У лягушек
      Семейные чувства,
      Как правило, слабы.
      О потомстве
      Обычно
      Не слишком печалятся
      Жабы,
      А она —
      Эта скромная дочь Суринама —
      Хоть и жаба,
      Зато
      Исключительно нежная мама!
      Да,
      Не мечет она
      Как попало
      Икринки:
      Все икринки
      Лежат у неё на спине,
      Как на мягкой перинке.
      К материнскому телу
      (И сердцу)
      Они прирастают;
      И,
      Не зная забот,
      Головастики в них подрастают.
      Не спеша подрастают...
      Пока не исполнятся сроки —
      Детки
      Тянут, и тянут, и тянут
      Из матери соки...
      А потом убегают
      Вприпрыжку
      И совсем забывают о маме.
      (Так бывает,
      По слухам,
      Не только в одном Суринаме...)
      Так живёт
      Суринамская Пипа.
      Теперь —
      Я надеяться смею —
      Ты
      Хотя бы отчасти
      Познакомился с нею!
      Если спросят тебя:
      «Что за зверь — Суринамская Пипа?»
      Отвечай:
      «Это жаба,
      Но жаба
      Особого типа!»
     
      ОКАПИ
     
      Много-много лет
      Скрывался от науки.
      — Такого зверя в мире нет! —
      Так утверждал учёный дед,
      А вслед за ним и внуки...
      Когда же заявлял порой
      Охотник темнокожий,
      Что в джунглях всё же есть такой,
      Слегка с жирафом схожий,
      И даже (добавлял Пигмей
      Из племени Ма-Дзапи)
      Я лично ел таких зверей.
      Мы их зовём окапи.
      — Да это просто анекдот! —
      Негодовал учёный.—
      Как может быть, что зверь живёт
      Наукой не учтённый?
      Перед наукой ты — пигмей!
      И, значит,
      Спорить с ней —
      Не смей!
      Явились правнуки на свет.
      И что же?
      Дело в шляпе!
      Им удалось напасть на след
      Таинственных окапи.
      ...Теперь
      В ином зоосаду
      Гуляют по вольере
      У любопытных на виду
      Диковинные звери.
      Они красивы и стройны,
      На удивление скромны,
      У них глубокий, кроткий взгляд.
      Глаза их
      Словно говорят:
      «Науке многое дано.
      Да! Но...»
     
      БОЛЬШОЙ БРАЗИЛЬСКИЙ
      МУРАВЬЕД
     
      Большой бразильский муравьед —
      Большой шутник-затейник:
      Шутя съедает на обед
      Солидный муравейник.
      Всё население подряд
      Съедает по порядку:
      Рабочих Муравьёв,
      Солдат,
      Царицу (то есть матку),
      Личинок (попросту — детей,
      Беспомощных малюток).
      Я не люблю
      Таких затей
      И против
      Этих шуток!
     
      АНТИЛОПА-ГНУ
     
      Взгляну
      На антилопу-гну —
      И потихонечку вздохну:
      «Зачем,зачем
      Везли в Европу
      Такую
      Анти-антилопу?!»
     
      КОАТИ
     
      Однажды утром,
      Встав с кровати,
      Я увидал в окно
      Коати.
      Я закричал:
      — Как это кстати!
      Как рад я видеть вас,
      Коати! —
      А он сказал
      Довольно сухо:
      — Я не коати.
      Я — носу ха!
     
     
      НА ГОРИЗОНТСКИХ
      ОСТРОВАХ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      На весёлых,
      На зелёных
      Горизонтских островах,
      По свидетельству учёных,
      Ходят все
      На головах!
      Говорят,
      Что там живёт
      Трёхголовый Кашалот,
      Сам играет на рояле,
      Сам танцует,
      Сам поёт!
      По горам
      На самокате
      Ездят там
      Бычки в томате!
      А один учёный Кот
      Даже водит
      Вертолёт!
      Там растут на вербе груши,
      Шоколад
      И мармелад,
      А по морю, как по суше,
      Скачут зайцы,
      Говорят!
      Дети
      Взрослых
      Учат в школах!
      Вот какие,
      В двух словах,
      Чудеса
      На тех весёлых
      Горизонтских островах!
      Иногда мне жаль немного,
      Что никак —
      Ни мне, ни вам! —
      Не найти нигде
      Дорогу
      К этим славным островам!
     
      КАК ТЮЛЕНЬ СТАЛ ТЮЛЕНЕМ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Вышло вот какое дело.
      Моль
      Тюленью шубу съела.
      На дворе трещит мороз,
      А Тюлень и гол и бос!
      Побежал Тюлень к Еноту:
      — Не в чем выйти на работу!
      Дай мне шубу, куманёк!
      Одолжи хоть на денёк! —
      Отвечал Енот со смехом:
      — Дорожу
      Своим я мехом!
      Что ж ты,
      Глупенький зверёк,
      Шубу плохо так берёг?
      — Дайте шубу мне, бобры!
      Дайте, будьте так добры! —
      А бобры ему в ответ:
      — Лишней шубы, братец, нет!
      — Может, мне помогут лисы?
      — Что ты! Мы и сами лысы!
      Ты бы лучше сбегал
      К Волку —
      Там скорей добьёшься толку!
      — Нет, спасибо!
      Ради шубы
      Не полезу к Волку в зубы!
      Лучше я схожу
      К Моржу —
      Может, шубу
      Одолжу...
      Но и Морж ответил хмуро:
      — Дорога своя мне шкура!
      Не могу ж я лезть из кожи,
      Хоть с тобою мы
      И схожи...
      Бегал, бегал наш Тюлень,
      Позабыв былую лень:
      Был у Выдры,
      У Хорька,
      У Ежа,
      У Хомяка,
      Был у Норки,
      У Куницы —
      Ничего не смог добиться.
      Даже лучший друг —
      Барсук —
      Буркнул:
      — Нынче недосуг! —
      А сердитый зверь Опоссум
      Дверь захлопнул
      Перед носом!
      Постоял
      Тюлень
      У двери...
      — Боже мой!
      Какие звери! —
      Мех собрал свой
      По клочку
      И поплёлся
      К Скорняку...
      Шил Скорняк,
      Чинил Скорняк,
      Примерял и так и сяк:
      Тут подрежет, там латает
      Меха
      Явно
      Не хватает!
      Вышла у него шубёнка,
      Как на малого ребёнка.
      Эту шубу
      Целый день
      Натянуть не мог Тюлень.
      Еле-еле
      Застегнулся,
      Шаг шагнул —
      И растянулся!
      Крикнул он на Скорняка:
      — Шуба слишком коротка!
      Это просто явный брак!
      В ней ходить нельзя никак!
      — Ну,— сказал Скорняк лукавый,
      Пану трудно угодить!
      А зачем же вам ходить?
      Ты — Тюлень, так ты и плавай!
     
      ДЫРКИ В СЫРЕ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      — Скажите,
      Кто испортил сыр?
      Кто в нём наделал
      Столько дыр?
      — Во всяком случае,
      Не я! —
      Поспешно хрюкнула
      Свинья.
      — Загадочно!—
      Воскликнул Гусь.—
      А га-гадать
      Я не берусь.
      Овца сказала, чуть не плача:
      — Бе-е-зумно трудная задача
      Всё непонятно, всё туманно —
      Спросите лучше
      У Барана!
      — Всё зло — от кошек! — произнёс,
      Обнюхав сыр,
      Дворовый Пёс.—
      Как дважды два — четыре,
      От них и дырки в сыре!
      А Кот сердито фыркнул с крыши:
      — Кто точит дырки?
      Ясно — мыши!
      Но тут Ворону бог принёс.
      — Ура!
      Она решит вопрос.
      Ведь, как известно,
      У неё
      На сыр
      Особое чутьё! —
      И вот поручено
      Вороне
      Проверить дело
      Всесторонне...
      Спеша раскрыть загадку дыр,
      Ворона
      Углубилась
      В сыр.
      Вот
      Дырки
      Шире,
      шире,
      шире...
      А где же сыр?
      Забудь о сыре!
      Заголосил весь скотный двор:
      — Разбой! Грабёж! Разор! Позор!
      Взлетела на забор
      Ворона
      И заявила
      Оскорблённо:
      — Ну, это, знаете, придирки!
      Вас
      Интересовали
      Дырки?
      Так в чём же дело?
      Сыр я съела,
      А дырки —
      Все! —
      Остались целы!
      На этом был окончен спор,
      И потому-то
      До сих пор,
      Увы,
      Никто не знает
      В мире,
      Откуда всё же
      Дырки в сыре!
     
      ПРО ПАНА ТРУЛЯЛИНСКОГО
      (Из Ю. Тувима)
     
      Кто не слышал об артисте
      Тралиславе Трулялинском!
      А живёт он в Припевайске,
      В переулке Веселинском.
      С ним и тётка — Трулялётка,
      И дочурка — Трулялюрка,
      И сынишка — Трулялишка,
      И собачка — Трулялячка.
      Есть у них ещё котёнок,
      По прозванью Трулялёнок,
      И вдобавок попугай —
      Развесёлый Труляляй!
      На заре они встают,
      Чаю наскоро попьют,
      И встречает вся компания
      Звонкой песней утро раннее.
      Палочку-трулялочку
      Поднимет дирижёр —
      И сразу по приказу
      Зальётся дружный хор:
      «Тру-ля-ля да тру-ля-ля!
      Тра-ля-ля да тра-ла-ла!
      Честь и слава Тралиславу!
      Трулялинскому хвала!»
      Трулялинский чуть не пляшет —
      Дирижёрской палкой машет
      И, усами шевеля,
      Подпевает:
      «Тру-ля-ля!»
      «Тру-ля-ля!» — звучит уже
      На дворе и в гараже,
      И прохожий пешеход
      Ту же песенку поёт.
      Все шофёры — Трулялёры,
      Почтальоны — Труляльоны,
      Футболисты — Трулялисты,
      Продавщицы — Трулялицы,
      Музыканты — Трулялянты
      И студенты — Труляленты.
      Сам учитель — Трулялитель,
      А ребята — Трулялята!
      Даже мышки, даже мушки
      Распевают: «Трулялюшки!».
      В Припевайске весь народ
      Припеваючи живёт!
     
      ОЧЕНЬ ВЕЖЛИВЫЙ ИНДЮК
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Объявился
      В доме
      Вдруг
      Очень Вежливый Индюк.
      Раз по тридцать в день,
      Не реже,
      Он кричал:
      — Эй вы, невежи!
      Заходите, что ли, в гости —
      Поучиться
      Веж-
      ли-
      вос-
      ти!
      Я и сам,— кричал Индюк,—
      Доктор Вежливых Наук,
      И жена моя — пример
      Замечательных манер:
      Даже, когда спит она,
      Видно, что воспитанна!
      Не стесняйся ты, Осёл!
      Заходи, садись за стол!
      Что же ты молчишь как рыба?
      Говори: «Приду, спасибо!»
      Ты не будь свиньёй, Свинья,—
      Ждёт тебя
      Моя семья!
      Только раньше бы
      Умыла
      Ты своё свиное рыло!
      Как ни бился он,
      Однако
      К Индюку никто не шёл —
      Ни Корова,
      Ни Собака,
      Ни Хавронья,
      Ни Осёл!
      Посинел Индюк от злости:
      — Не идут, нахалы, в гости!
      Зря пропали все труды!
      Все они — балды-балды!
      И добавил
      С высоты
      Своего величия:
      — Не усвоили,
      Скоты,
      Правила приличия!
     
      СОРОКА
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Взлетела сорока высоко.
      И вот тараторит сорока,
      Что сахар ужасно солёный,
      Что сокол не сладит с вороной,
      Что раки растут на дубе,
      Что рыбы гуляют в шубе,
      Что яблоки синего цвета,
      Что ночь наступает с рассвета,
      Что в море сухо-пресухо,
      Что лев слабее, чем муха,
      Всех лучше летают коровы,
      Поют же всех лучше совы,
      Что лёд горячий-горячий,
      Что в печке холод собачий
      И что никакая птица
      В правдивости с ней не сравнится!
      Стрекочет сорока, стрекочет —
      Никто её слушать не хочет:
      Ведь в том, что болтает сорока,
      Нет никакого прока!
     
      СКАЗКА ПРО ЁЖИК
      (Из В. Хотомской)
     
      Среди ёлок и осин
      Ёж
      Устроил магазин.
      На витрине
      Буквы
      Чётки:
      «В магазине —
      Щётки,
      ЩЁТКИ!
      Всех размеров
      И сортов,
      Назначений
      И цветов:
      Обувные
      И зубные,
      Платяные,
      Головные,
      Для усов
      И для ресниц,
      Для мужчин
      И для девиц!»
      Всем нужна
      В хозяйстве
      Щётка.
      И пошла
      Торговля
      Ходко!
      Постепенно
      Входит
      В раж
      Наш
      Удачливый
      Торгаш:
      Продавал
      Зубную
      Щётку —
      Завернул
      Родную
      Тётку!
      Вместо щётки
      Платяной
      Распростился он
      С женой!
      Ничего не замечает!
      Только деньги получает!
      Продаёт
      Родных детей
      Вместо щёток
      Для ногтей!
      Но когда
      Ежова сына
      Понесли
      Из магазина,
      Кто-то крикнул
      — Глупый Ёж!
      Ты кого же
      Продаёшь? —
      Охнул
      Ёжик —
      И
      Свернулся...
      К жизни
      Он уж
      Не вернулся,
      Но зато
      С тех пор
      Повсюду
      Моют
      Ёжиком
      Посуду!
     
      РАЗГОВОР В СУМЕРКАХ
      (Из Джо Уоллеса)
     
      Воскликнул Кролик:
      — Мне везёт!
      Я превратился
      В вертолёт!
      Плати морковку за билет
      И облетишь
      Весь белый свет! —
      А Гриб сказал:
      — Я стал зонтом,
      Ведь я всю жизнь
      Мечтал о том!
      Отныне
      В дождик проливной
      Кто хочешь
      Прячься подо мной! —
      Олень сказал:
      — Чего я жду?
      Я вешалкой
      Служить иду!
      Но без конфетки
      Ни за что
      Не буду отдавать
      Пальто! —
      Вдруг все услышали Сову:
      — Довольно бредить наяву!
      Ложитесь спать.
      Одним сычам
      Прилично ухать по ночам! —
      И все решили,
      Что Сова
      Вполне права,
      Вполне права.
      Вам тоже спать давно пора.
      Спокойной ночи, детвора!
     
      БАЛ В МАСТЕРСКОЙ
      (Из Дъёрдя Сюди)
     
      Заиграло
      Плясовую
      Остроносое сверло,
      Да такую
      Огневую,
      Что само плясать пошло!
      Тут и винт
      Не удержался:
      Закружился в вихре вальса,
      А за ним и молоток:
      Скок-поскок! Скок-поскок!
      Стружка
      Вьётся
      Влево, вправо —
      Извивается вьюном.
      А у циркуля суставы
      Так и ходят ходуном)
      Веселись, народ рабочий!
      Ты трудился день-деньской,
      А теперь — до поздней
      ночи! —
      Бал
      В слесарной мастерской!
     
      ПОМИДОР
      (Из Яна Бжехвы)
     
      В огороде
      Помидор
      Взгромоздился на забор:
      Притворяется,
      Негодник,
      Будто сам он —
      Огородник!
      Ай-ай-ай, Помидор!
      Стыд тебе и позор!
      Возмутилась тётя Репа:
      — Это глупо и нелепо! —
      Ай-ай-ай, Помидор!
      Стыд тебе и позор!
      Крикнул дядя Огурец:
      — Безобразник! Сорванец! —
      Ай-ай-ай, Помидор!
      Стыд тебе и позор!
      Огорчился старый Лук:
      — Не терплю подобных штук!
      Ай-ай-ай, Помидор!
      Стыд тебе и позор!
      Покраснел сорванец,
      Устыдился наконец —
      И скатился
      Чин по чину
      К огороднику
      В корзину!
     
      СОМОМНЕНИЕ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Был в реке
      Усатый Сом
      Уважаемым лицом.
      Жил он в славе
      И в почёте
      За успехи
      В устном счёте.
      Сам любил похвастать Сом
      Этим редким
      Мастерством.
      — Эй, сюда плывите, рыбки,
      Сом
      Считает без ошибки!
      Сом
      И делит,
      Сом
      И множит,
      Сом
      Сложить и вычесть
      Может! —
      Дни текли.
      Река текла.
      В гору
      Шли его дела.
      Но однажды
      Издалёка,
      Из какого-то притока,
      Старый Линь приплыл к Сому
      Да и говорит ему:
      — Есть задача у меня
      Не по силам
      Для Линя.
      Не могу,
      Как ни верти,
      Ноль
      Отнять
      От десяти!
      Вы слывёте,
      Милый Сом,
      Знаменитым
      Мудрецом.
      И для вас моя задачка
      Будет просто пустячком! —
      Сом
      С самодовольной миной
      Подкрутил свой ус соминый
      И сказал:
      — Ну что ж, изволь!
      Из десятки
      Вычесть ноль?
      Это будет...
      Единица.
      Впрочем, можно
      У-сом-ниться... —
      И умолк.
      Идут часы.
      Сом бурчит себе в усы:
      — Единица... Десять... Ноль...
      Как же так?.. Позволь, позволь.
      Эх! Вот если был бы мел
      И писать бы я умел...
      Вот что! Десять — и конец!
      Нет, один!..—
      А Линь, хитрец,
      Знай смеётся:
      — Что, усатый?
      Не умеешь, так не хвастай! —
      Дни текут,
      Река течёт,
      Но ещё не кончен счёт.
      Сом
      Считает и считает.
      Сом,
      Как свечка,
      Тает, тает...
      Высох,
      Словно килька,
      С горя
      И уплыл из речки в море.
      Там,
      Как видно на картинке,
      Он
      Женился
      На Сардинке!
     
      ЛЕСНЫЕ СПЛЕТНИ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Как-то Зяблик
      Сел на осину.
      «Брр, как холодно!
      Вдруг я простыну?
      А простуда для меня —
      Хуже смерти:
      Мне ведь в среду выступать
      На концерте!»
      Пролетала мимо
      Синица:
      — Наконец-то он
      Угомонится!
      Петь он больше, конечно,
      Не сможет,
      Стрептоцид — цит-цит! —
      Не поможет! —
      Подхватила новость
      Сорока:
      — Зяблик болен!
      Болен жестоко!
      Никогда
      На ветках осины
      Не встречалось подобной
      Ангины!
      — Ох! — сказала Чижику
      Галка.—
      До чего мне Зяблика
      Жалко!
      Полечу, спрошу у Кукушки,
      Нет ли где
      Кислородной подушки!
      А Кукушка
      Слезу утирает:
      — Зяблик-то — ку-ку! —
      Умирает!
      Говорят,
      Уже Ворон с Вороной
      Сочинили марш
      Похоронный!..
      Зарыдала Глухая
      Тетеря:
      — Для искусства такая
      Потеря!
      Это ж был выдающийся
      Тенор!
      Пел, бывало,
      Не хуже, чем Кенар!.. —
      Только Дятел
      Даром слов не тратил.
      Сколотил для друга
      Гробик Дятел...
      Ну, а Зяблик?
      Пел да резвился!
      И, конечно,
      Очень удивился,
      Услыхав,
      Как кричала Синица,
      Что объявленный концерт
      Не состоится,
      Так как Зяблик,
      По словам Чечётки,
      Неожиданно
      Скончался
      От чахотки!
     
      ЭНТЛИЧЕК-ПЕНТЛЯЧЕК
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Энтлйчек-пентлйчек,
      Коробочка спичек,
      Уселась на яблоню
      Стая синичек.
      На яблоне — яблочко,
      Красный бочок,
      А в яблочке этом
      Сидит
      Червячок.
      И он заявляет:
      — Все-все мои предки —
      От папки и мамки
      До бабки и дедки,—
      Все в яблоках,
      В яблоках,
      В яблоках жили —
      И яблоки ели,
      И яблоки пили.
      Довольно!
      Я жизнь начинаю иную:
      Хочу отбивную!
      Большую! Свиную!
      И тут же он с яблоком
      Сухо простился
      И в дальнее странствие
      Смело пустился...
      Он странствовал долго
      По белому свету
      И всюду искал
      Отбивную котлету.
      И вот наконец
      Он, живой и здоровый,
      Садится за столик
      В какой-то столовой.
      Немедленно Повар
      К нему подлетает,
      Меню подаёт.
      И в меню он читает...
      О ужас!
      Несчастного бросило в пот:
      «Варенье из яблок.
      Из яблок — компот.
      Огромнейший выбор
      Различнейших яблок:
      Печёных,
      Мочёных,
      И свежих,
      И дряблых...
      И яблочный пудинг.
      И яблочный сок.
      Из яблок —
      Шарлотка,
      И мусс,
      И пирог!»
      Вот тут и избавься
      От старых привычек!
      Обидно-досадно,
      Энтлйчек-пентлйчек!
     
      МУХА-ЧИСТЮХА
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Жила-была Муха-чистюха.
      Всё время купалась Муха.
      Купалась она
      В воскресенье
      В отличном
      Клубничном
      Варенье.
      В понедельник —
      В вишнёвой наливке.
      Во вторник —
      В томатной подливке.
      В среду —
      В лимонном желе.
      В четверг —
      В киселе и в смоле.
      В пятницу —
      В простокваше,
      В компоте
      И в манной каше...
      В субботу,
      Помывшись в чернилах,
      Сказала:
      — Я больше не в силах!
      Ужжасно-жужжасно устала,
      Но, кажется,
      Чище
      Не стала!
     
      ПРО СТОНОЖКУ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Жила Стоножка под городом Белым
      И занималась
      Делом.
      Вдруг из города
      Пришло письмо Стоножке:
      «Приглашаем
      На горячие лепёшки».
      И Стоножка,
      Не раздумывая много,
      Собралась
      И поспешила в путь-дорогу.
      Но представьте,
      Что как раз на полдороге
      У Стоножки
      Перепутались все ноги!
      Задние — с передними,
      Первые — с последними!
      Девяностая — с Тридцатой,
      Тридцать Третья — с Сорок Пятой,
      Двадцать Первая — с Восьмой,
      А Девятая — с Седьмой!
      — Пропусти! — кричит Вторая.
      Третья стонет: — Умираю! —
      Пятая толкается,
      Шестая спотыкается!
      Плачет Сотая от боли:
      — Отдавили все мозоли! —
      Шестьдесят Четвёртая
      Свалилась полумёртвая!..
      Что делать бедной Стоножке?
      Пришлось распутывать ножки!
      А в Белом-то
      Стынут
      Лепёшки!
      Распутала наша Стоножка сперва
      Ноги номер Один и Два,
      Тринадцатую,
      Пятую,
      Четвёртую,
      Тридцать Девятую,
      Одиннадцатую,
      Восьмую,
      Десятую,
      Сорок Седьмую...
      «Ну, кажется, все!»
      Да не тут-то было:
      Про Шестую она позабыла!
      А нога номер Семьдесят Пять
      С Двадцать Второй сцепилась опять
      Только сладит Стоножка
      С какой-нибудь парою —
      Все остальные
      Опять за старое!..
      Словом,
      Пока суд да дело —
      Всё в городе
      Зазеленело,
      И город Белый
      Зелёным назвали.
      А в город Зелёный
      Стоножку
      Не звали!
     
      КЛЕЙ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Эй,
      Спасайтесь поскорей —
      Убежал из кухни Клей!
      Никого он не жалеет:
      Всех,
      Кого ни встретит,
      Клеит!
      Склеил банки и бутылки,
      Ложки,
      Плошки,
      Чашки,
      Вилки,
      Склеил вешалку и шляпу,
      Склеил лампу и пальто,
      К стулу он
      Приклеил папу —
      Не отклеить ни за что!
      Склеил книжки и игрушки,
      Одеяла и подушки,
      Склеил пол и потолок —
      И пустился
      Наутёк.
      Он бежит — и клеит, клеит...
      Ну,
      А клеить он умеет!
      У витрины магазина
      Зазевался ротозей —
      Стала липкою витрина,
      И прилип бедняга к ней!
      Все скамейки
      Стали клейки.
      Кто присел —
      Пристал к скамейке!
      Не успев закончить драки,
      Кот
      Приклеился к собаке,
      А к трамваю
      В тот же миг
      Прилепился грузовик!
      Побежал что было духу
      К ним на помощь постовой —
      Постового, словно муху,
      Клей приклеил
      К мостовой!
      Что же делать?
      Всё пропало!
      Люди, вещи, звери, птицы
      Все слепились как лопало
      И не могут
      Разлепиться!
      Гаснут в городе огни —
      Тоже склеились они...
      И глаза
      Слипаться стали,
      Чтобы все
      Скорее
      Спали!
     
      ХИТРЫЙ вол
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Жук жужжал
      В густой осоке,
      Вол лежал
      На солнцепёке.
      Жук жужжал,
      Жужжал, жужжал,
      Вол лежал,
      Лежал, лежал,
      А потом спросил:
      — Скажите,
      Для чего вы так
      Жужжите?
      Объясните,
      Милый Жук,
      Что даёт вам
      Этот звук?
      Жук Волу
      Ответил с жаром:
      — Ясно, я жужжу
      Не даром:
      Я живу
      И не тужу,
      Потому что
      Я
      Жужжу!
      — Ах,
      Так это не бесплатно?
      — Что вы, что вы!
      Нет, понятно!
      Всё вокруг:
      Поля, леса,
      Речка, луг
      И небеса,
      Все дороги
      И тропинки,
      Все листочки
      И травинки —
      Словом,
      Всё кругом
      Моё!
      Вол подумал:
      «Вот житьё!
      Мне бы так!»
      Подумал Вол,
      И когда домой пришёл,.
      То, хоть время было к ночи,
      Стал реветь
      Что было мочи!
      Гул пошёл по всей округе!
      Прибежал народ в испуге:
      — Как тебе не стыдно, Вол!
      Не с ума ли ты сошёл?
      — А чего же мне стыдиться?
      Я решил, как Жук, трудиться —
      Я жужжу
      И нахожу,
      Что неплохо я жужжу!
      — Нет уж, брат,
      Впрягайся
      В плуг,
      Ишь какой нашёлся
      Жук!
     
      КАК ПРИХОДИТ ЛЕТО
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Всё зима... А где же лето?
      Звери, птицы! Жду ответа!
      — Лето,—
      Ласточка считает,—
      Очень скоро прилетает:
      Лету нужно торопиться,
      И оно летит, как птица!
      — Прилетает? —
      Фыркнул Крот.—
      Под землёй оно ползёт!
      Говорите,
      Скоро лето?
      Не надеюсь я на это! —
      Конь заржал:
      — А где карета?
      Я сейчас
      Доставлю лето!
      — Лето,—
      Зайцы мне сказали,—
      Сядет в поезд на вокзале
      Потому что может лето
      Ездить зайцем —
      Без билета!
     
      МУРАВЕЙ
      (Из Яна Бжехвы)
     
      Сказали Волу:
      — Уважаемый Вол!
      Отвезите, пожалуйста,
      В школу
      Стол.
      — Ну, вот ещё,
      Охота была!
      Найдём
      Какого-нибудь
      Осла! —
      Осёл подумал:
      «Зачем мне мучиться?
      Ведь в школах
      Ослы
      Не учатся.
      Поручу-ка я это дело
      Барану!»
      Барану — лень.
      «Пожалуй, устану.
      Попробую
      Уговорить
      Козу».
      Коза говорит:
      — Ну что ж, отвезу! —
      А сама подумала:
      «Странно!
      Что же я —
      Глупее барана?»
      И пошла к Барбосу:
      — Милый Барбос!
      Ты бы в школу
      Стол
      Не отвёз?
      Барбос,
      Пожалуй бы,
      Не отказался,
      Да поблизости
      Кот
      Оказался,
      Барбос ему:
      — Эй ты, мышелов!
      Ты что-то давно
      Не возил столов!
      Вот тебе стол,
      Лежебока,
      Вези — тут недалёко.
      Отвезёшь —
      И в школу отдашь котят.
      Котята тоже
      Учиться хотят!
      Кот
      Пораскинул умишком
      И отправился в гости
      К Мышкам:
      — Отвезите стол,
      Мышиное племя,
      Не то
      Пообедаю
      Вами всеми! —
      У Мыши,
      Известно,
      Кишка тонка —
      Мышь
      Побежала искать Паука.
      Но
      Паук
      Был не в духе
      И передал поручение
      Мухе.
      Муха
      К Муравью полетела:
      — Слушай, есть интересное дело!
      Надо в школу
      Доставить стол!
      Учебный год
      Как раз подошёл,
      А главное,
      Ваша братия
      Любит
      Такие занятия! —
      Муравей,
      Хоть ростом был невелик,
      От работы
      Увиливать
      Не привык.
      Он
      Уговаривать себя не заставил
      Он
      Взял
      И
      Доставил!
     
      МАЛЕНЬКИЙ ЕНОТ
      (Из В. Смита)
     
      Увидел Маленький Енот
      Падучей Звёздочки полёт
      И загадал желание:
      — Хочу я стать
      Бараном,
      Вараном,
      Тараканом,
      Тритоном,
      Питоном
      Или Хамелеоном.
      Пусть стану я
      Фламинго,
      Или Собакой Динго,
      Омаром,
      Кальмаром,
      Пятнистым Ягуаром,
      Медузой,
      Воблой,
      Камбалой,
      Гадюкой (но не очень злой!),
      Чижом,
      Ежом,
      Ужом,
      Моржом,
      Козой
      (А то и Стрекозой!),
      Хоть Плавунцом, в конце концов
      (Люблю я вкусных Плавунцов!),
      Хотя бы Бегемотом —
      Но только
      НЕ ЕНОТОМ!
      Сойдут и Кит, и Кот, и Крот!
      Вот всё моё желание,—
      Закончил Маленький Енот
      И
      Перевёл дыхание.
      В ответ Падучая Звезда
      Сказала: — Что за ерунда?
      Твоё желание, мой друг,
      Мне показалось странным :
      С какой же это стати вдруг
      Еноту — стать Бараном?
      Чем плох, по-твоему, Енот?
      По-моему, наоборот:
      Он — умное животное
      И очень чистоплотное!..
      Вот я — я как-никак звезда!
      А видишь сам,
      Лечу сюда,
      Лечу с космических высот,
      Сюда, к земным болотам,
      В надежде — лет через пятьсот
      (Конечно, если повезёт!) —
      Стать
      Маленьким Енотом!
     
     
      СЕРАЯ ЗЁЗДОЧКА
     
      — Ну так вот,— сказал папа Ёжик,— сказка эта называется «Серая Звёздочка», но по названию тебе ни за что не догадаться, про кого эта сказка. Поэтому слушай внимательно и не перебивай. Все вопросы потом.
      — А разве бывают серые звёздочки? — спросил Ежонок.
      — Если ты меня ещё раз перебьёшь, не буду рассказывать,— ответил Ёжик, но, заметив, что сынишка собирается заплакать, смягчился: —Вооб-
      ще-то их не бывает, хотя, по-моему, это странно: ведь серый цвет самый красивый. Но одна Серая Звёздочка была.
      Так вот, жила-была жаба — неуклюжая, некрасивая, вдобавок от неё пахло чесноком, а вместо колючек у неё были — можешь себе представить! — бородавки. Брр!
      К счастью, она не знала ни о том, что она такая некрасивая, ни о том, что она — жаба. Во-первых, потому, что была совсем маленькая и вообще мало что знала, а во-вторых, потому, что её никто так не называл. Она жила в саду, где росли Деревья, Кусты и Цветы, а ты должен знать, что Деревья, Кусты и Цветы разговаривают только с теми, кого они очень-очень любят. А ведь не станешь ты называть того, кого ты очень-очень любишь, жабой?
      Ежонок засопел в знак согласия.-
      — Ну вот, Деревья, Кусты и Цветы очень лю-
      били жабу и поэтому звали её самыми ласковыми именами. Особенно Цветы.
      — А за что они её так любили? — тихонечко спросил Ежонок.
      Отец насупился, и Ежонок сразу свернулся.
      — Если помолчишь, то скоро узнаешь,— строго сказал Ежик. Он продолжал: — Когда жаба появилась в саду, Цветы спросили, как её зовут, и, когда она ответила, что не знает, очень обрадовались.
      «Ой, как здорово! — сказали Анютины Глазки (они первыми увидели её).— Тогда мы сами тебе придумаем имя! Хочешь, мы будем звать тебя... будем звать тебя Анютой? »
      «Уж лучше Маргаритой,— сказали Маргаритки.— Это имя гораздо красивее!»
      Тут вмешались Розы — они предложили назвать её Красавицей; Колокольчики потребовали,
      чтобы она называлась Динь-Динь (это было единственное слово, которое они умели говорить), а цветок, по имени Иван-да-Марья, предложил ей называться «Ванечка-Манечка».
      Ежонок фыркнул и испуганно покосился на отца, но Ежик не рассердился, потому что Ежонок фыркнул вовремя. Он спокойно продолжал:
      — Словом, спорам не было бы конца, если бы не Астры. И если бы не Учёный Скворец.
      «Пусть она называется Астрой»,— сказали Астры.
      «Или, ещё лучше, Звёздочкой,— сказал Учёный Скворец.— Это значит то же самое, что Астра, только гораздо понятнее. К тому же она и правда напоминает звёздочку. Вы только посмотрите, какие у неё лучистые глаза! А так как она серая, вы можете звать её Серой Звёздочкой. Тогда уж не будет никакой путаницы! Кажется, ясно?»
      И все согласились с Учёным Скворцом, потому что он был очень умный, умел говорить несколько настоящих человеческих слов и насвистывать почти до конца музыкальное произведение, которое называется, кажется... «Ёжик-Пыжик» или как-то в этом роде. За это люди построили ему на тополе домик.
      С тех пор все стали называть жабу Серой Звёздочкой. Все, кроме Колокольчиков, они по-прежнему звали её Динь-Динь, но ведь это было единственное слово, которое они умели говорить.
      «Нечего сказать, «звёздочка»,— прошипел толстый старый Слизняк. Он вполз на розовый куст и подбирался к нежным молодым листочкам.— Хороша «звёздочка»! Ведь это самая обыкновенная серая...»
      Он хотел сказать «жаба», но не успел, потому
      что в этот самый миг Серая Звёздочка взглянула на него своими лучистыми глазами — и Слизняк исчез.
      «Спасибо тебе, милая Звёздочка,— сказала Роза, побледневшая от страха.— Ты спасла меня от страшного врага!»
      А надо тебе знать,— пояснил Ёжик,— что у Цветов, Деревьев и Кустов, хотя они никому не делают зла — наоборот, одно хорошее! — тоже есть враги. Их много! Хорошо ещё, что эти враги довольно вкусные!
      — Значит, Звёздочка съела этого толстого Слизняка? — спросил Ежонок, облизнувшись.
      — Скорее всего, да,— сказал Ёжик.— Правда, ручаться нельзя. Никто не видел, как Звёздочка ела Слизняков, Прожорливых Жуков и Вредных Гусениц. Но все враги Цветов исчезали, стоило Серой Звёздочке посмотреть на них своими лучистыми глазами. Исчезали навсегда. И с тех пор как Серая Звёздочка поселилась в саду, Деревьям, Цветам и Кустам стало жить гораздо лучше. Особенно Цветам. Потому что Кусты и Деревья защищали от врагов Птицы, а Цветы защищать было некому — для Птиц они слишком низенькие.
      Вот почему Цветы так полюбили Серую Звёздочку. Они расцветали от радости каждое утро, когда она приходила в сад. Только и слышно было: «Звёздочка, к нам!», «Нет, сперва к нам! К нам!..»
      Цветы говорили ей самые ласковые слова, и благодарили, и хвалили её на все лады, а Серая Звёздочка скромно молчала — ведь она была очень, очень скромная,— и только глаза её так и сияли.
      Одна Сорока, любившая подслушивать человеческие разговоры, однажды даже спросила, правда ли, что у неё в голове спрятан драгоценный камень и поэтому её глаза так сияют.
      «Я не знаю,— смущённо сказала Серая Звёздочка.— По-моему, нет...»
      «Ну и Сорока! Ну и пустомеля! — сказал Учёный Скворец.— Не камень, а путаница, и не у Звёздочки в голове, а у тебя! У Серой Звёздочки лучистые глаза потому, что у неё чистая совесть — ведь она делает Полезное Дело! Кажется, ясно?»
      — Папа, можно задать вопрос? — спросил Ежонок.
      — Все вопросы потом.
      — Ну, пожалуйста, папочка, только один!
      — Один — ну, так и быть.
      — Папа, а мы... мы полезные?
      — Очень,— сказал Ёжик.— Можешь не сомневаться. Но слушай, что было дальше.
      Так вот, как я уже сказал, Цветы знали, что Серая Звёздочка — добрая, хорошая и полезная. Знали это и Птицы. Знали, конечно, и Люди, понятно — Умные Люди. И только враги Цветов были с этим не согласны. «Мерзкая, вредная злючка! » — шипели они, конечно, когда Звёздочки не было поблизости. «Уродина! Гадость!»—скрипели прожорливые Жуки. «Надо расправиться с ней! — вторили им Гусеницы.— От неё просто нет житья!»
      Правда, на их брань и угрозы никто не обращал внимания, и к тому же врагов становилось всё меньше и меньше, но, на беду, в дело вмешалась ближайшая родственница Гусениц — Бабочка Крапивница. На вид она была совершенно безобидная и даже хорошенькая, но на самом деле — ужасно вредная. Так иногда бывает.
      Да, я забыл тебе сказать, что Серая Звёздочка никогда не трогала Бабочек.
      — Почему? — спросил Ежонок.— Они невкусные?
      — Совсем не поэтому, глупыш. Скорее всего, потому, что Бабочки похожи на Цветы, а ведь Звёздочка так любила Цветы! И наверно, она не знала, что Бабочки и Гусеницы — почти одно и то же. Ведь Гусеницы превращаются в Бабочек, а Бабочки кладут яички, и из них выводятся новые Гусеницы...
      Так вот, хитрая Крапивница придумала хитрый план — как погубить Серую Звёздочку.
      «Я скоро спасу вас от этой мерзкой жабы!» — сказала она своим сёстрам Гусеницам, своим друзьям Жукам и Слизнякам. И улетела из сада.
      А когда она вернулась, за ней бежал Очень Глупый Мальчишка. В руке у него была тюбетейка, он размахивал ею в воздухе и думал, что вот-вот
      поймает хорошенькую Крапивницу. Тюбетейкой.
      А хитрая Крапивница делала вид, что вот-вот попадётся: сядет на цветок, притворится, будто не замечает Очень Глупого Мальчишку, а потом вдруг вспорхнёт перед самым его носом и перелетит на следующую клумбу.
      И так она заманила Очень Глупого Мальчишку в самую глубину сада, на ту дорожку, где сидела Серая Звёздочка и беседовала с Учёным Скворцом.
      Крапивница была сразу же наказана за свой подлый поступок: Учёный Скворец молнией слетел с ветки и схватил её клювом. Но было уже поздно. Очень Глупый Мальчишка заметил Серую Звёздочку.
      «Жаба, жаба!—; закричал он Очень Глупым Голосом.— У-у-у, какая противная! Бей жабу! Бей!»
      Серая Звёздочка сперва не поняла, что он говорит о ней — ведь её никто ещё не называл жабой. Она не двинулась с места и тогда, когда Очень Глупый Мальчишка замахнулся на неё камнем.
      «Звёздочка, спасайся!» — отчаянным голосом крикнул ей Учёный Скворец, чуть не подавившись Крапивницей.
      В ту же минуту тяжёлый камень
      шлёпнулся на землю рядом с Серой Звёздочкой. К счастью, Очень Глупый Мальчишка промахнулся, и Серая Звёздочка успела отскочить в сторону. Цветы и Трава скрыли её из глаз. Но Очень Глупый Мальчишка не унимался. Он подобрал ещё несколько камней и продолжал швырять их туда, где шевелились Трава и Цветы.
      «Жаба! Ядовитая жаба! — кричал он.— Бей уродину!»
      «Дур-ра-чок! Дур-ра-чок!» — крикнул ему Учёный Скворец.— Что за путаница у тебя в голове? Ведь она полезная! Кажется, ясно? »
      Но Очень Глупый Мальчишка схватил палку и полез прямо в Розовый Куст — туда, где, как ему казалось, спряталась Серая Звёздочка.
      Розовый Куст изо всех сил уколол его своими острыми колючками. И Очень Глупый Мальчишка с рёвом побежал из сада.
      — Урраа! — закричал Ежонок.
      — Да, брат, колючки—это хорошая вещь! — продолжал Ёжик.— Если бы у Серой Звёздочки были колючки, то, возможно, ей не пришлось бы так горько плакать в этот день. Но как ты знаешь, колючек у неё не было, и потому она сидела под корнями Розового Куста и горько-горько плакала.
      «Он назвал меня жабой,— рыдала она,— уродиной! Так сказал Человек, а ведь люди всё-всё знают! Значит, я жаба, жаба!..»
      Все утешали её как могли: Анютины Глазки говорили, что она всегда останется их милой Серой Звёздочкой; Розы говорили ей, что красота — не самое главное в жизни (с их стороны это была немалая жертва). «Не плачь, Ванечка-Манечка»,— повторяли Иван-да-Марья, а Колокольчики шептали: «Динь-Динь, Динь-Динь», и это тоже звучало очень утешительно.
      Но Серая Звёздочка плакала так громко, что не слышала утешений. Так всегда бывает, когда начинают утешать слишком рано. Цветы этого не знали, но зато это прекрасно знал Учёный Скворец. Он дал Серой Звёздочке вволю выплакаться, а потом сказал:
      «Я не буду тебя утешать, дорогая. Скажу тебе только одно: дело не в названии. И уж, во всяком случае, совершенно неважно, что про тебя скажет какой-то Глупый Мальчишка, у которого в голове одна путаница! Для всех твоих друзей ты была и будешь милой Серой Звёздочкой. Кажется, ясно? »
      И он засвистел музыкальное произведение
      про... про Ёжика-Пыжика, чтобы развеселить Серую Звёздочку и показать, что считает разговор оконченным.
      Серая Звёздочка перестала плакать.
      «Ты, конечно, прав, Скворушка,— сказала она.— Конечно, дело не в названии... Но всё-таки... всё-таки я, пожалуй, не буду больше приходить в сад днём, чтобы... чтобы не встретить кого-нибудь глупого...»
      И с тех пор Серая Звёздочка — и не только она, а и все её братья, сёстры, дети и внуки приходят в сад и делают своё Полезное Дело только по ночам.
      Ёжик откашлялся и сказал:
      — А теперь можешь задавать вопросы.
      — Сколько? — спросил Ежонок.
      — Три,— ответил Ёжик.
      — Ой! Тогда... Первый вопрос: а правда, что Звёздочки, то есть жабы, не едят Бабочек, или это только в сказке?
      — Правда.
      — А Очень Глупый Мальчишка говорил, что жабы ядовитые. Это правда?
      — Чепуха! Конечно, брать их в рот я тебе не советую. Но они совсем не ядовитые.
      — А правда... Это уже третий вопрос?
      — Да, третий. Всё.
      — Как — всё?
      — Так. Ведь ты уже задал его. Ты спросил: «Это уже третий вопрос?»
      — Ну, папка, ты всегда дразнишься.
      — Ишь какой умный! Ну ладно, так и быть, задавай свой вопрос.
      — Ой, забыл... Ах, да... Куда же всё-таки исчезали все эти противные враги?
      — Ну конечно же, она их глотала. Просто она
      так быстро хватает их своим языком, что никто не может за этим уследить, и кажется, будто они просто исчезают. А теперь у меня есть вопрос, пушистенький мой: не пора ли нам спать? Ведь мы с тобой тоже полезные и тоже должны делать своё Полезное Дело по ночам, а сейчас уже утро...
     
     
      РУСАЧОК
     
      Жил-был маленький зайчик, по имени Русачок, и был у него знакомый Головастик. Зайчик жил на лесной опушке, а Головастик — в пруду.
      Бывало, встретятся — Головастик хвостом виляет, Русачок лапками барабанит. Русачок ему — про морковку, а Головастик — про водоросли. Весело!
      Вот как-то приходит Русачок к пруду — глядь-поглядь, а Головастика нет. Как в воду канул!
      А на берегу какой-то Лягушонок сидит.
      — Эй, Лягушонок,— говорит Русачок,— не видал моего знакомого Головастика?
      — Нет, не видал,— отвечает Лягушонок, а сам хохочет: —Хва-хва-хва!
      — Чего же ты смеёшься,— обиделся Русачок,— у меня приятель пропал, а ты хохочешь! Эх, ты!
      — Да не я «эх»,— говорит Лягушонок,— а ты «зх»! Своих не узнаёшь! Это ж я и есть!
      — Что значит «я»? — удивился Русачок.
      — Я и есть твой знакомый Головастик!
      — Ты? — ещё больше удивился Русачок.— Быть того не может! У Головастика хоть хвост был, а у тебя что? Ты совсем и непохож!
      — Мало ли что непохож,— отвечает Лягушонок,— а всё равно это я! Просто я вырос — ив Лягушонка превратился. Так всегда бывает!
      — Вот так штука,— говорит Русачок.— Всегда, говоришь, так бывает?
      — Конечно, всегда! Все так: как вырастут, так и превратятся! Из червячка — комар или там жук получится, из икринки — рыбка, а из Головастика— известное дело — Лягушка! Даже стихи такие есть:
      Головастики спешат Превратиться в лягушат!
      Ну, тут Русачок ему окончательно поверил.
      — Спасибо, что сказал,— говорит.— Тут есть над чем подумать!
      И разошлись.
      Пришёл Русачок домой и спрашивает свою маму:
      — Мам! Скоро я вырасту?
      — Скоро, скоро, сынок,— говорит мама.— Как листья пожелтеют — будешь большой! Мы, зайцы, быстро растём!
      — А в кого я превращусь?
      — Что значит — в кого превращусь? — не поняла мама.
      — Ну, кем я стану, когда вырасту?
      — Ясное дело, кем,— отвечает мама,— станешь большим, красивым зайцем, как твой папа!
      — Как папа? Ну, это мы ещё посмотрим! — сказал Русачок.
      И побежал, пошёл смотреть, в кого бы ему превратиться.
      «Посмотрю,— думает,— на всех, кто в лесу живёт : кто больше понравится, тем и стану!»
      Маленький, а хитрый!
      Идёт по лесу, а кругом птички поют.
      «Эх,— думает Русачок,— а не стать ли и мне птичкой? Буду себе летать да песни распевать! Уж больно я петь люблю, а мы, зайцы, очень тихо поём — никто и не слышит!»
      Только он это подумал — видит: сидит на суку птица. Замечательная птица: больше зайца ростом, перья чёрные, брови красные и поёт замечательно:
      — Бу-бу-бу! Чуфык-чуфык!
      — Тётенька-птица! — кричит Русачок.— Как вас звать?
      — Чуфык-чуфык! — отвечает Глухарь (это он и был).
      — Дяденька Чуфык, как мне птицей стать?
      — Чуфык-чуфык! — отвечает Глухарь.
      — Хочу в птицу превратиться,— объясняет Русачок.
      А тот всё своё:
      — Бу-бу-бу! Чуфык-чуфык!
      «Не слышит он, что ли?» — подумал Русачок и только было собрался поближе подойти, слышит: топ-топ, топ-топ!
      — Охотник! Спасайся, дяденька Чуфык! —
      крикнул Русачок и едва успел в кустах схорониться, вдруг ружьё как загремит: бах! Бах!
      Выглянул Русачок: в воздухе дыму полно, перья летают — полхвоста у Глухаря отхватил Охотник...
      Вот тебе и чуфык!
      «Нет,— думает Русачок,— не буду я Глухарём: хорошо он поёт, громко, да никого не слышит; тут и хвоста лишиться недолго... Наше дело — ушки на макушке держать!»
      Поскакал-побежал дальше, а для храбрости сам песню запел — Храбрую Заячью песню:
      Раз-два-три-четыре-пять —
      Шёл Охотник погулять!
      Вдруг Зайчонок выбегает И давай в него стрелять!
      Пиф! Паф! Ой-ой-ой!
      Убежал Охотник мой!
      Спел — на душе веселее стало.
      Видит — Белка с ветки на ветку прыгает.
      «Здорово прыгает,— думает Русачок,— не хуже меня! А не стать ли мне Белкой?»
      — Белка, Белка,— говорит,— иди-ка сюда!
      Соскочила Белка на самую нижнюю ветку.
      — Здравствуй, Русачок, — говорит, — чего тебе?
      — Расскажи, пожалуйста, как вы, белки, живёте,— просит Русачок,— а то я надумал Белкой стать!
      — Ну что ж, дело хорошее,— говорит Белка.— Живём мы прекрасно: с ветки на ветку прыгаем, шишки лущим, орешки грызём. Забот только много: гнездо устрой, на зиму запас собирай — грибы да орехи... Ну да ничего, когда привыкнешь!
      Полезай на дерево — я тебя всей беличьей науке обучу!
      Подошёл Русачок к дереву, а сам думает: «Заботы какие-то... Мы, зайцы, без забот живём, гнезда не строим, норы не роем...»
      Полез было на дерево, да голова у него закружилась...
      — Нет,— говорит,— не хочу Белкой быть! Не наше это дело — по деревьям лазить!
      Засмеялась Белка, зацокала, шишкой в него запустила.
      Спасибо, не попала.
      Пошёл Русачок дальше.
      Пришёл на полянку. А там веселье — мышата в салки играют. Засмотрелся на них Русачок.
      Вдруг — что такое: побежали все сломя голову прочь.
      — Лиса! Лиса! — кричат.
      И верно, идёт кума Лиса: шубка рыжая, грудка белая, ушки на макушке, хвост поленом. Красота!
      «Неужели, — думает Русачок, — это они её, такую красивую, испугались! Не может быть!»
      Вышел смело, поклонился и говорит:
      — Здравствуйте, кумушка Лиса! Можно, я у вас одну вещь спрошу?
      — Ишь какой смелый! — удивилась Лиса.— Ну что ж, спрашивай, только поживей, а то у меня с вашим братом разговор короткий!
      — А я недолго. Научите меня, как мне Лисой стать? Расскажите, как живёте? Очень вы мне понравились!
      Лисе лестно.
      — Ну что ж,—говорит,— живу обыкновенно:
      кого изловлю — того задавлю, кого задавлю — того съем! Вот и вся наука!
      Ох, как страшно стало Русачку! Но виду не подал — только ушами стрижёт.
      — Вот,— говорит,— почему вас все боятся! Нет, не стану я Лисой — не наше это дело других обижать!
      — И хорошо,— говорит Лиса,— а то, если зайцы лисами станут, кого мы, лисы, есть будем?
      А у самой глазищи так и горят, зубищи оскалила : сейчас прыгнет — и прощай, Русачок!
      Только Русачок её даже недослушал: как припустится— поминай как звали! Бежит, а про себя приговаривает: «Ишь чего выдумала! Живых зайцев есть! Это значит: стань я Лисой, я сам себя съесть должен! Ну и ну!»
      Долго бегал Русачок по лесу. Всех зверей повидал.
      Все ему, кроме Волка — он ещё злей Лисы,— понравились. Да только не совсем.
      Хотел было Мышкой стать —да больно мала; хотел Ежом — да больно колючий, никто его не погладит, а заяц — он ласку любит; хотел Бобром — да в реке больно мокро...
      Совсем было собрался Медведем стать: сказал ему Медведь, что он мёд ест, а мёд, мол, ещё слаще морковки,— да не захотел Русачок зимой в берлоге спать, лапу сосать.
      — Мы,— говорит,— этого не можем. Наше дело бегать.
      Бегал-бегал — прибежал к болотцу лесному.
      Да так и замер.
      Стоит зверь — всем зверям зверь: сам большой-пребольшой, больше Медведя, ноги длинные,
      уши — не хуже заячьих, да целых две пары! А глаза — добрые-предобрые.
      Стоит — травку щиплет, осиновую ветку гложет.
      Уж как он Русачку понравился — и сказать невозможно!
      Поклонился он зверю низёхонько.
      — Здравствуйте, дяденька,— говорит,— как вас звать-величать?
      — Здравствуй, Русачок,— говорит великан,— звать меня Лось Сохатый.
      — А зачем у вас, дяденька, две пары ушей?
      Засмеялся Лось Сохатый.
      — Это,— говорит,— ты, видно, мои рога за уши принял!
      — А зачем вам рога?
      — От врага защищаться,— говорит Лось.— От волка там или ещё от кого.
      — Ой, как здорово! — говорит Русачок.— А как вы, лоси, живёте?
      — Живём обыкновенно: ветки гложем, траву щиплем.
      — А морковку едите?
      — Едим и морковку, коли попадётся.
      — А других зверей не едите?
      — Бог с тобой,— говорит Лось.— Что придумал!
      Тут Лось ещё больше Русачку понравился.
      «Стану Лосем»,— думает.
      — А по деревьям не лазите? — спрашивает.
      — Да что ты! Зачем это?
      — А бегаете быстро?
      — Ничего, не жалуюсь,— смеётся Лось Сохатый.
      — А зимой в берлоге не спите, лапу не сосёте?
      — Что я — Медведь, что ли? — фыркнул Лось.
      Ну, тут совсем решил Русачок Лосем стать.
      Но на всякий случай ещё об одном решил спросить:
      — А скоро ли можно Лосем стать?
      — Ну что ж,— говорит Лось Сохатый,— скоро: расти надо лет пять этак или шесть — и будет из Лосёнка настоящий Лось Сохатый!
      Уж как тут Русачок огорчился — чуть не заплакал!
      — Нет,— говорит,— не наше это дело — пять лет расти! До свиданья, дяденька Лось! Ничего у меня не выходит...
      — Прощай, малыш,— говорит Лось Сохатый.
      И побежал Русачок домой.
      Подбежал к знакомому пруду — в пруду жёлтые листья плавают, а на большом листе Лягушонок сидит.
      Подрос он, конечно. Пожалуй, и Лягушкой назвать можно, но Русачок его всё равно сразу узнал.
      — Здравствуй,— кричит,— бывший Головастик!
      Он-то узнал, а Лягушонок, видно, нет: испугался и в воду нырнул.
      Удивился Русачок. «Что это он?»—думает.
      Высунулся Лягушонок из воды и говорит:
      — Эх, ты! Чего людей пугаешь?
      — Да не я «эх», а ты «эх»! — засмеялся Русачок.— Что ж ты, бывший Головастик, своих не узнаёшь? Это ж я!
      — Что значит — я? — удивился Лягушонок.
      — Ну я, твой знакомый Русачок.
      — Вот так так,— говорит Лягушонок.— Какой ты Русачок? Ты самый настоящий Заяц-Русак!
      И нырнул.
      Посмотрелся Русачок в воду, когда круги успокоились.
      Видит — и верно: стал он большим, красивым Зайцем. Точь-в-точь как папа: шёрстка пушистая, лапы сильные, глаза большие, а уши — ни в сказке сказать, ни пером описать!
      И забарабанил он лапами.
      От радости.
     
     
      ОТШЕЛЬНИК И РОЗА
     
      I
     
      В Синем море жил-был маленький Рак. И жилось ему очень плохо, так плохо, что он никак не мог понять, почему море называют Синим — ему-то оно казалось совсем, совсем серым...
      Да, это было очень странно!
      Ведь море было действительно синее-синее, и жить в нём было так весело и интересно! Рыбы (это только раньше люди думали, что они не умеют го-
      ворить!) даже сложили весёлую песню о том, как хорошо живётся в море:
      Никто и нигде!
      Никто и нигде!
      Не жил веселее,
      Чем рыбы в воде!
      Ни люди,
      Ни звери,
      Ни птицы,
      Ни змеи —
      Никто и нигде не живёт веселее!
      Да, никто и нигде!
      Нет, никто и нигде
      Не жил веселее, чем рыбы в воде! —
      и распевали её с утра до ночи. Морские Звёзды так и сияли, мудрые Дельфины и те резвились как дети, а бедный Рак сидел, забившись в какую-нибудь щёлку, и горевал.
      А ведь у него было всё, что полагается настоящему раку для полного счастья: десять ног и вытаращенные глаза, длинные-предлинные усы и могучие клешни. Вот только панциря у него не было— тельце было совсем мягкое... Может быть, потому-то все, у кого такой панцирь был, да и многие другие, обижали его, щипали, кусали, а то и старались съесть...
      И он пел грустную-прегрустную песню:
      Ах, много места в море,
      И много в нём воды,
      Но в нём не меньше горя,
      Не меньше в нём беды!
      — Всё горе в том, что тебе не хватает твёрдости,— сказал ему как-то его дальний родственник дядя Краб, который всегда ходит боком.— В наше время нельзя быть таким мягкотелым!
      И в доказательство он сильно ущипнул бедного Рака.
      — Ой! — крикнул Рак.— Больно!
      — Это для твоей же пользы,— сказал дядя Краб, очень довольный.— Моё дело, конечно, сторона, но на твоём месте я попытался бы обзавестись каким-нибудь приличным панцирем.
      И он поскорее — бочком-бочком — убрался в сторону. Ведь клешни у Отшельника были как у настоящего рака и даже, пожалуй, покрепче...
      Да, я и забыл тебе сказать, что рака звали Отшельником, потому что он, как ты знаешь, вечно прятался то в пещеры, то в норки? то под камушки, чтобы его поменьше щипали.
      Первый его назвал Отшельником Морской Конёк — он известный насмешник,— а Рыбы-Попугаи (есть и такие!) подхватили его слова, и скоро во всём Синем море да и на суше никто иначе и не называл нашего рака, как Рак-Отшельник.
      «Ну что ж,— подумал Отшельник, когда боль немного успокоилась,— щипок был неплох, но ведь и совет, пожалуй, тоже! Пожалуй, мне действительно стоит об этом хорошенько подумать».
      Как видишь, Отшельник умел не только горевать, но и думать, а это значит, что он был очень, очень умный рак!
      А кругом валялось многое множество раковин. И вот, хорошенько подумав, он решил так: «Самое подходящее место для рака — это, конечно, раковина; а самый подходящий жилец для раковины — это, конечно, рак. И когда рак залезет в раковину, его уже никто не ущипнёт, или я ничего не понимаю ни в тех, ни в других!»
      И вот он постучал в первую попавшуюся раковину и попытался объяснить всё это её хозяину,
      но оттуда выглянул сердитый Моллюск и, не дослушав его, сказал:
      — Глупости! Я занят! — и крепко-накрепко захлопнул створки своей раковины.
      — Самое подходящее место для рака — это раковина,— продолжал Отшельник, постучав во вторую раковину, но оттуда тоже выглянул сердитый-пресердитый Моллюск и сказал:
      — Глупости!
      И тоже захлопнул створку у него перед носом (хотя носов у раков, как ты знаешь, не бывает).
      А когда он постучал в третью раковину, оттуда уже никто не выглянул, потому что там никого и не было, и — о радость! — это оказалась как раз подходящая раковина: не слишком большая и не слишком маленькая — ну, просто в самый раз!
      «Да, мы прямо созданы друг для друга,— подумал Отшельник, засунув своё мягкое тельце в раковину.— Чего же лучше! Теперь меня не ущипнёшь! »
      И он даже не обиделся, когда вертевшийся неподалёку Морской Конёк тоненько заржал (а это означало, что он собирается сострить) и сказал:
      — Иги-ги-ги! Наш Отшельник совсем ушёл в свою раковину!
      И Рыбы-Попугаи, которые, по правде говоря, ничего в этой шутке не поняли, подхватили и понесли её по всему Синему морю...
      Ну что ж, когда у тебя есть всё, что нужно для полного счастья, можно стерпеть и шутку. Верно?
      Но странное дело! Хотя никто (даже дядя Краб), никто не мог больше ни ущипнуть, ни укусить нашего Отшельника (даже для его же пользы), ему, видно, всё-таки чего-то не хватало для полного счастья... Иначе, почему бы море по-прежнему казалось ему совсем, совсем серым? И почему бы он продолжал петь свою грустную песню:
      Ах, много в море места,
      Но не найти никак Нигде такого места,
      Где был бы счастлив Рак!..
      Однажды он, не удержавшись, сказал проплывавшей неподалёку Летучей Рыбке:
      — Как странно жить в Сером море! Я слыхал, что есть на свете Белое море, и Чёрное, и Жёлтое, и даже Красное, но никто и никогда не слыхал про Серое море...
      — Серое! — засмеялась Летучая Рыбка.— Какое же оно серое? Оно лазурное, бирюзовое, изумрудное, голубое, васильковое! Оно синее-пресинее! Самое синее на свете!
      И она поспешила вслед за своими подружками, которые выпорхнули на поверхность, чтобы ещё раз полюбоваться синими волнами с белыми гребешками.
      — Кого ни спросишь, все говорят: «синее». Странно! — пробормотал про себя Отшельник.— Почему же только я один этого не вижу? Только я один!
      — Именно поэтому,— неожиданно раздался чей-то голос, и Отшельник, вздрогнув, на мгновение спрятался в свою раковину.
      А выглянув оттуда, он увидел... — кого бы ты думал? — самого доброго, самого мудрого из всех морских волшебников. Да, да, ты не ошибся: это был Дельфин.
      — Именно потому, что ты один! — сказал Дельфин.— Найди себе друга — и тогда ты увидишь! Желаю удачи, и подумай над моими словами!
      И Дельфин (как и все волшебники, он любил говорить загадками) вильнул хвостом и поплыл по своим делам.
      А Отшельник (как ты помнишь, он умел не только грустить, но и думать) стал думать...
      И он подумал:
      «Дельфин сказал: «Именно потому, что ты один». Ну конечно, когда я найду друга, я буду уже не один... А что же я увижу?.. Ну конечно, я увижу, что море станет синим... И наверно, тогда уже всё-всё будет совсем хорошо! Значит, надо искать себе друга. Горе в том, что я не знаю, кто такие эти друзья, и где они живут, и как выгля-
      дят... Ну что ж, когда я найду настоящего друга, я это сразу узнаю, потому что ведь море станет си-ним-синим!»
      С этими словами Отшельник отправился искать себе друга, и, говоря по правде, тут-то наша сказка и началась!
     
      III
     
      А я должен сказать тебе, что найти настоящего друга не так-то легко, даже на дне морском. Особенно если ты не знаешь, как он выглядит...
      Отшельник побывал и на отмелях, и в глубинах, и он повидал множество диковинных существ, созданий и даже чудищ, но друга между ними он не нашёл.
      На отмели он встретил Ската и спросил его, не друг ли он. И Скат, который целый день лежит на дне и подстерегает зазевавшихся рыбёшек, сказал ему:
      — О, конечно, конечно, я друг тебе! Иди скорее ко мне, и мы никогда не расстанемся! — и открыл чудовищную пасть...
      К счастью, наш Отшельник, как ты хорошо знаешь, был очень умный, он понял, что Скат ищет не друга, а добычу, и поскорее поплыл прочь, а разочарованный Скат замурлыкал про себя страшную песню:
      Куда спешить на дне морском?
      Тут можно двигаться ползком.
      Друзья, умерьте вашу прыть:
      Ползти спокойнее, чем плыть...
      Он был по-своему прав, потому что Скату гораздо легче ловить ту добычу, которая ползает, чем ту, которая плавает...
      В глубине моря, где царит вечная тьма, Отшельник увидел какую-то светлую точку, и он, обрадованный, поплыл к ней, и это оказалась глубоководная рыба, с таким трудным названием, что она и сама его не знает. И, увидев Отшельника, она стала манить его своей светящейся удочкой, и плохо бы ему пришлось, если бы он соблазнился приманкой, потому что пасть у этой рыбы была не меньше, чем у Ската...
      Он познакомился с Голотурией и попытался заговорить с ней, но трусливая Голотурия с испугу вывернулась наизнанку и выстрелила в него собственными внутренностями, потому что она приняла Отшельника за врага, а Голотурии всегда так откупаются от врагов...
      Он пытался подружиться с красивой Медузой, но она оказалась совсем глупой, да вдобавок ядовитой, и он едва успел увернуться от её ядовитых щупалец.
      Словом, сколько он ни искал, он ничего не нашёл: одни боялись его, другие смеялись над ним, а третьи старались его съесть, и, уж конечно, ни тех, ни других, ни третьих нельзя считать друзьями!
      И наконец, очень усталый и очень-очень грустный, он присел отдохнуть и сказал:
      — Вот я обошёл всё дно морское и нигде не нашёл друга. И море по-прежнему серое. Наверное, для меня оно всегда будет серым. Ах, если бы я мог, я бы утопился!..
      И тут он услышал, как кто-то с тяжёлым вздохом, словно эхо, повторил его слова:
      — Ах, если бы я могла, я бы утопилась...
      Отшельник оглянулся (вернее, просто повёл по
      сторонам глазами — ведь они у него, как ты помнишь, на стебельках) и никого не увидел. Никого, кроме Розы, Морской Розы. Но ведь Морские Розы (учёные люди называют их Актиниями), хотя они и не цветы, вздыхать не могут!
      Но вздох повторился, а потом послышалось всхлипывание.
      А ведь кругом никого не было, кроме Розы, Морской Розы.
      — Это ты плачешь? — удивлённо спросил Отшельник.
      Он чуть было не прибавил: «А разве ты умеешь? » — но вовремя удержался.
      Роза ничего не ответила, но так как она заплакала ещё громче, то ответа, в сущности, и не требовалось.
      — А почему ты плачешь? Тебя кто-нибудь обидел? — спросил Отшельник (ведь не только тело, но и сердце у него было мягкое).
      — Никто не смеет меня обидеть! — сказала Роза.— Никто во всём мире не смеет ко мне прикоснуться!
      И она гордо выпрямилась и даже перестала плакать.
      — Тогда почему же ты плачешь? — спросил её Отшельник так ласково, что Роза тоже смягчилась и ответила ему:
      — Мне просто грустно. А грустно мне потому, что это море такое серое, серое! Вот если бы я нашла друга, всё было бы по-другому. Но ведь я не
      умею ходить, и всё, что мне остаётся,— это стоять здесь и горевать...
      Отшельник хотел сказать ей, что он обошёл всё дно морское и нигде не нашёл друга, но ему стало жалко огорчать бедную Розу, тем более что она была такая красивая.
      И он сказал ей:
      — Я как раз тоже хожу по дну морскому и ищу друга. Если хочешь, пойдём вместе, и, может быть, если нам очень, очень повезёт, каждый найдёт себе друга, и тогда море станет синим, и мы совсем не будем грустить.
      — Да ведь я же не умею ходить,— сказала Роза, и лепестки её грустно поникли.
      — Ну, это горе небольшое,— сказал добрый Отшельник.— Если ты хочешь, я могу тебя понести! Мне это будет только приятно!
      Розе было страшновато сниматься с насиженного места, хоть ей и плохо там жилось... Так всегда бывает!
      Но Отшельник говорил с ней так ласково и показался ей таким добрым, что она согласилась.
      И вот Отшельник помог ей сойти с камня и сесть к нему на раковину, и они тронулись в путь!
      Ох, как закружилась у Розы голова — ведь она прежде не знала, что значит двигаться, и ей показалось, что всё несётся вокруг неё бешеным хороводом: и камни, и водоросли, и приросшие ко дну устрицы, и морские ежи. Она даже побледнела, но из гордости не издала ни звука — да, она была очень, очень гордая!
      А через несколько минут она привыкла (тем более что Отшельник, сказать по совести, шёл не так уж быстро) и начала громко восторгаться всем, что видела вокруг.
      — Ах, как хорошо! — восхищалась она.— Как легко дышать, когда не стоишь на месте! Ой, какие пёстрые рыбки! Как их зовут? А кто это так сияет? Морские Звёзды, вот как! Не думала, что они такие красивые! А это что? А это кто? Ох, как хорошо путешествовать!..
      И Отшельник едва успевал отвечать на её вопросы. Он, правда, много раз видел всё, чем она так восхищалась, но (ведь он был очень добрый) думал про себя: «Пусть радуется, бедная! Скоро ей всё это надоест, так же как и мне... По правде говоря, мне очень приятно слышать, как она радуется! Интересно, если бы я нашёл друга, мы радовались бы с ним вместе или нет? »
      И он задумался о том, как грустно, что ему никогда, никогда не найти друга; и вдруг Роза, которая уже с минуту как замолчала, спросила, как будто угадав его мысли:
      — А когда же мы пойдём искать друзей?
      И тут Отшельник не удержался и рассказал ей всю правду; как он искал друга по всему дну морскому и видел существа, создания и даже чудища, но друга не нашёл нигде...
      — Может быть, никаких друзей вовсе не бывает на свете,— сказал он грустно,— и лучше их и не искать?
     
      V
     
      — Неправда! — сказала Роза.— Друзья на свете бывают, я уверена, а не нашёл ты их только потому, что не знал, где их искать.
      — А ты знаешь? — спросил Отшельник.
      — Я знаю! Настоящие друзья живут в Алом
      городе. Они построили его сами и живут там и дружат, и для них море всегда, всегда синее! И знаешь, говорят, что эти друзья — мои сёстры, или братья, или вообще какие-то родственники, так что мы должны пойти к ним, и они нам очень обрадуются!
      — А они не будут щипать нас... для нашей же пользы? — спросил Отшельник, который при слове «родственники» вспомнил дядю Краба.
      — Надеюсь, что нет,— сказала Роза гордо,— ведь я говорила тебе, что никто не смеет прикоснуться ко мне! Если я этого не захочу,— добавила она, вспомнив, что ведь Отшельник прикоснулся к ней, когда помогал ей взобраться на раковину.
      Отшельник хотел сказать, что его это очень утешает, хотя его самого, увы, щипали много раз, но не успел, потому что в эту минуту перед ними появился дядя Краб собственной персоной.
      — Доброе утро, племянничек,— бросил он небрежно и хотел было пройти боком по своим делам (у крабов всегда множество дел), но тут он заметил Розу и от удивления выпучил глаза.— А это ещё что такое? — спросил он и махнул своей толстой клешнёй в сторону Розы.
      Нельзя сказать, что он был слишком хорошо воспитан!
      — Это не что, а кто! Это Роза,— объяснил Отшельник.— Мы с ней идём к Алому городу искать друзей!
      Дядя Краб удивился ещё больше — глаза у него на длинных-длинных стебельках совсем вылезли.
      — Моё дело, конечно, сторона,— сказал он,— но всё-таки я должен тебе кое-что сказать. Во-пер-
      вых, Алый город находится за семью морями, так что ты туда не дойдёшь! Во-вторых, по-настоящему он называется не Алый город, а как-то иначе, так что ты его не найдёшь! В-третьих, там тоже нет никаких друзей, так что ты зря его ищешь! Словом, ты собираешься совершить глупый поступок! А ещё глупее — таскать с собой такую обузу.— И он снова показал на Розу своей толстой клешнёй.
      Роза побледнела от обиды, и лепестки её сжались.
      И тут дяде Крабу пришлось удивиться ещё больше, потому что Отшельник (ведь ты не забыл, что он был очень добрый) впервые в жизни рассердился.
      — Не смей обижать Розу! — крикнул он и бросился на дядю Краба.
      Дядя Краб едва успел увернуться. Но всё-таки успел.
      — Моё дело, конечно, сторона,— крикнул он, отбежав бочком-бочком на почтительное расстояние,— но в одном из семи морей ты обязательно встретишь Госпожу К., и она покажет тебе, где раки зимуют! От души желаю тебе этого, дерзкий мальчишка! Для твоей же пользы!
      Отшельнику стало страшновато — ведь никто не любит, когда ему показывают, где раки зимуют, а раки особенно. И кроме того, он хорошо знал, кто такая Госпожа К. И он невольно замедлил шаги...
      — Ты боишься? — мягко спросила его Роза.— Скажи откровенно! Ты боишься этой Госпожи К.? Не бойся! Ведь я с тобой!
      Как ни страшно было Отшельнику, он едва не засмеялся.
      Ведь Госпожа К.— так все раки и крабы назы-
      вают самого страшного своего врага, такого страшного, что они даже не решаются произнести его полное имя. Своими страшными щупальцами она хватает самого сильного краба — и он становится беспомощным, как младенец; своим страшным клювом она раскусывает самый прочный панцирь, как яичную скорлупу...
      Что может сделать, чем может ему помочь бедная маленькая Роза, если они встретят Госпожу К.?
      Но он не засмеялся — ведь он не хотел обидеть Розу.
      — Чему быть, того не миновать,— сказал он храбро.—Но всё-таки... всё-таки будем надеяться, что мы её не встретим!
      — А если мы её встретим, мы сами покажем ей, где раки зимуют,— сказала Роза, и тут Отшельник расхохотался и с удивлением почувствовал, что ему уже почти совсем-совсем не страшно!
      И они пошли дальше.
     
      VI
     
      Да, это было долгое путешествие, куда длиннее его первого путешествия по дну морскому! Они прошли Первое море, и Второе море, и Третье море, а это гораздо скорее сказать, чем сделать. Но вот что удивительно: этот долгий, долгий путь показался Отшельнику гораздо короче.
      Может быть, потому, что по дороге они делились всем: и каждой крошкой еды, и всеми радостями, и горестями — и весело болтали обо всём, что они видели в пути?
      Они шли, и шли, и шли, и когда они пришли в Четвёртое море, Отшельник вдруг почувствовал, что он больше не помещается в своей раковине, и вышел из неё, чтобы поискать себе другую.
      — Постой! — шёпотом сказала ему Роза.— Ты хочешь меня оставить?
      — Да что ты,— сказал Отшельник,— я просто вырос, и мне нужна другая раковина, побольше!
      — Нет, ты хочешь меня оставить! — настаивала Роза. Она вся совершенно побелела.
      И ему пришлось долго успокаивать её, но совсем успокоилась она только тогда, когда он нашёл другую раковину и посадил на неё Розу. И они снова тронулись в путь.
      — Если бы ты меня оставил, я бы сразу умерла,— сказала Роза.
      — Да и я тоже! — искренне сказал Отшельник.
      И Роза снова засияла и начала рассказывать ему сказки и болтать всякие весёлые глупости, и за разговором они даже не заметили, что вода становится всё теплее и теплее, а это могло означать только одно, что они уже пришли в Седьмое море, в то самое море, где живёт страшная Госпожа К.
      — Погоди-ка, что это такое? — сказал Отшельник и остановился, не дослушав сказки о том, как Рыба-Молот (такая есть) женилась на Рыбе-Нако-вальне (такой на самом деле нет) и что у них родилось множество детей: Рыба-Пила, Рыба-Гвоздь, Рыба-Серп, Рыба-Щипцы, Рыба-Напильник, Рыба-Подкова, Рыба-Меч и множество других рыб, из которых одни бывают, а другие нет...
      Отшельник остановился потому, что перед ними было ужасное зрелище!
      Впереди было ущелье между подводными скалами, и у входа в это ущелье лежала целая груда
      панцирей раков и крабов. Все они были пустые и расколотые пополам, словно орехи, и раздавленные, как яичная скорлупа. И Отшельнику показалось даже, что среди них лежит изуродованный панцирь дяди Краба и его клешни. Правда, в такой горе панцирей, клешней и ног трудно было узнать какой-нибудь один панцирь, даже панцирь родственника...
      Ясно было только одно: где-то поблизости живёт Госпожа К... Но путь к Алому городу лежал вперёд, только вперёд...
     
      VII
     
      Медленно, осторожно двинулся Отшельник по ущелью, ощупывая каждый клочок дна своими длинными усами и глядя во все глаза, хотя он и знал, что это почти бесполезно, потому что Госпожа К., как и её родственники — осьминоги, спруты и кальмары,— умеет становиться невидимкой, когда захочет, и вы ни за что не отличите её от камня или кучи песка, пока она не кинется на вас, а тогда будет уже поздно...
      Ущелье становилось всё уже, всё круче вздымались его скалистые стены с мрачными отверстиями пещер, всё темнее становилось кругом... А Отшельник всё шёл...
      Вот снова стало светлее. Казалось, опасность миновала. Им оставалось лишь несколько десятков шагов до выхода, как вдруг в большой пещере блеснули чьи-то страшные глаза... Показались длинные щупальца... и медленно, беззвучно из пещеры выплыла Госпожа К.
      — Роза, спасайся! — отчаянно крикнул Отшельник.
      В ужасе он даже забыл, что Роза не умеет ходить, и, видимо, забыл, что сам он ходить умеет: он застыл на месте. И только угрожающе поднял клешни, чтобы прикрыть Розу...
      А Каракатица (так по-настоящему называют Госпожу К.) не спеша — ведь она была уверена, что добыча от неё не уйдёт! — подплывала всё ближе.
      Вот Отшельник уже мог разглядеть страшные присоски на концах её щупалец... Извиваясь, как змеи, щупальца всё приближались и наконец схватили бедного маленького Отшельника и неумолимо повлекли его туда, где мерцали огромные немигающие глаза. Щёлкнул страшный клюв...
      Отшельник отчаянно боролся, но щупальца были крепкие, как железо... Клешни его бессильно опустились...
      «Всё кончено,— мелькнуло в голове Отшельника.— Прощай, Роза!»
      И тут сноп сверкающих молний ударил в толстое тело Каракатицы у самого основания её щупалец. Это Морская Роза пустила в ход своё грозное оружие — жгучие стрелы, спрятанные в её прелестных лепестках. Да, недаром она говорила, что к ней никто не смеет прикоснуться!
      Удар — и подёрнулись плёнкой немигающие глаза; удар — и щупальца бессильно повисли, выпустив свою жертву; ещё удар — и Каракатица как ошпаренная (в сущности, так и было!) отлетела в сторону, выпустив напоследок «чернильную бомбу» — облако тёмной, как чернила, краски... Всё заволокло чернильно-чёрной мглой...
      А когда тьма рассеялась, Каракатицы нигде не было. Путь из ущелья был свободен.
      — Ну что, кто кому показал, где раки зимуют? — спросила Роза.
      Путь был свободен, и когда путешественники вышли на отмель, в ослепительном сиянии солнца им открылся город! Причудливы были очертания его стен, уступами поднимавшихся всё выше и выше и утопавших где-то наверху, там, где кончается море и начинается небо. И далеко-далеко разносились кругом весёлые звуки песен и неумолчная трескотня рыб (ты не забыл, что рыбы большие любители поболтать?).
      «Ах, как, должно быть, весело тут живётся!» — подумали одновременно Отшельник и Роза.
      И хотя они никогда не видали Алого города, они сразу догадались, что это он. Ведь стены у него были такого чудесного цвета — красные, и розовые, и пунцовые, и ярко-ярко алые!
      — Это ведь Алый город? — спросили они хором у первого встречного.
      Это оказалась Рыба-Доктор, которая как раз лечила больного Тунца от морской болезни. Доктор оторвался от своего дела и серьёзно сказал:
      — Гм-гм! Алый город? Гм-гм! Это нельзя считать научным названием. Можете называть его Алым городом, если хотите, но на самом деле это Коралловый риф! Ведь его построили кораллы, и с научной точки зрения правильней называть это сооружение Коралловым рифом.
      — Вспомнила! — неожиданно сказала Роза.— Так и зовут этих друзей... или родственников... Кораллы! Да, да, это они. Идём скорей.
      Но когда Отшельник и Роза подошли к городу (или рифу) так близко, что им стали видны миллионы прозрачных венчиков, очень похожих на венец лепестков Розы (а именно так выглядят кораллы), Отшельник остановился и заговорил, и в
      ту же секунду заговорила Роза, так что они сказали хором:
      — Я НЕ ХОЧУ ИСКАТЬ НИКАКИХ ДРУЗЕЙ, КРОМЕ ТЕБЯ!
      — Давно бы так! — прозвучал удивительно знакомый голос.— Искать то, что давно нашёл,— это попусту тратить время!
      То был, конечно, Дельфин, морской волшебник.
      Видя, что ни Отшельник, ни Роза его не поняли, он прибавил:
      — Чудаки! Да неужели вы до сих пор не догадались, что вы и есть самые настоящие друзья? Про настоящих друзей говорят: их водой не разольёшь! А ведь для вас не хватило целых семи морей!
      — Иги-ги-ги! — тоненько заржал кто-то рядом.
      Это был Морской Конёк, как всегда вертевшийся поблизости. Должно быть, впервые в жизни он засмеялся чужой, а не своей шутке:
      — Иги-ги-ги-ги!
      Но, конечно, ни Отшельник, ни Роза не обиделись. Ведь море было синее-синее — самое синее на свете! Жить было так весело, так интересно!
      И они подхватили весёлую песенку, звучавшую со всех сторон.
      Никто и нигде,
      Никто и нигде Не жил веселее,
      Чем рыба в воде! —
      пели рыбки.
      Но ведь ты и я Такие друзья,
      Что нам бы могли бы Позавидовать даже и рыбы! —
      пели Отшельник и Роза.
      И, по-моему, они совершенно правы! Ведь если ты нашёл друга и поёшь с ним весёлую песню, значит, у тебя есть всё, что нужно для полного счастья!
     
     
     
      СЧИТАЛИЯ
     
      Из окошка мне видна
      Расчудесная Страна,
      Где живут Считалочки.
      Каждый там не раз бывал.
      Кто когда-нибудь играл
      В прятки или в салочки...
      Чудесный край!...
     
      Сам Заяц Белый вас встречает,
      Как будто в вас души не чает.
      Неутомимо, в сотый раз
      Он повторяет свой рассказ —
      И вот уже вы там, как дома!
      Всё так привычно, так знакомо:
      И многошумный Лес Дубовый
      (Хотя он здесь шумит века,
      Но с виду он совсем как новый!),
      И мост, Дорога и Река —
      Здесь ехал Грека через Реку
      И сунул руку в реку Грека.
      Тут шла Собака через Мост —
      Четыре лапы, пятый — хвост!
      Вот знаменитые Вареники
      (Их ели Энеке и Бенеке);
      Там, помнится, Кады-Мады
      Корове нёс ведро воды..
      А вот Крылечко Золотое,
      Горячим солнцем залитое
      И днём и ночью.
      А на нём,
      Набегавшись, сидят рядком,
      Сидят, обнявшись, как родные,
      Цари, Сапожники, Портные...
      А ты кем будешь?
      Выбирай!
      Страна чудес! Чудесный край!
      Здесь — аты-баты, аты-баты! —
      Не на войну, а на базар
      Шагают добрые Солдаты
      И покупают самовар.
      Здесь за стеклянными дверями —
      Весёлый Попка с пирогами.
      Он пироги не продаёт,
      Атак ребятам раздаёт...
      Да, счастье даром здесь даётся!
      А горе — если иногда
      Посмеет заглянуть сюда —
      Надолго здесь не остаётся:
      Ведь здесь и горе не беда!
      Здесь весело блестят слезинки,
      Здесь плачут так, что хоть пляши!
      Здесь—в самой маленькой корзинке—
      Всё, что угодно для души!
      Да, всё — буквально всё на свете! —
      И то, чего не видел свет!
      И разве только смерти нет —
      Её не принимают дети...
      (Здесь иногда в неё играют,
      Поскольку здесь — не то, что тут,—
      Лишь понарошку умирают,
      По-настоящему живут!)
      Здесь и не то ещё бывает:
      На небо месяц выплывает,
      А вслед за ним встаёт Луна...
      Здесь Мальчик Девочке — слуга!
      Здесь своеволие в почёте,
      Но строго властвует закон,
      И — если нет ошибки в счёте —
      Послушно все выходят вон...
      И я здесь побывал когда-то...
      И, повинуясь счёту лет,
      Я тоже вышел вон, ребята,
      И мне, увы, возврата нет.
      Мне вход закрыт бесповоротно,
      Хотя из каждого двора
      Так беззаботно и свободно
      Сюда вбегает детвора.
      Хоть нет границы, нет ограды,
      Хотя сюда — рукой подать,
      И может статься, были б рады
      Меня здесь снова повидать...