Задумывались ли вы над тем, где проводите наибольшую часть своего времени? Наверное, нет. А ответ необычайно прост: в своем жилище—в своем доме, своей квартире. В родном доме, где сделали первый шаг и сказали первое слово. В доме, где встречаете день, куда возвращаетесь после работы. И не имеет значения, где он находится и каков он: дом на берегу Волги, Ангары или Белой, юрта оленевода в тундре Крайнего Севера, домик в горах, с ведущей к нему лишь узкой тропинкой, домик в деревне, рядом с лесом, многоэтажное здание в Москве, Ленинграде, Киеве, Ашхабаде или любом другом городе.
Жилище... какое это емкое слово! Пещера, в которой жили наши предки, достававшаяся иногда в схватке с четвероногим противником — пещерным медведем или каким-либо другим зверем. Пещера, с вечно поддерживаемым у входа огнем для защиты от нежданного гостя, а много позже с очагом внутри, вокруг которого можно было собраться в ненастную погоду, выспаться, поджарить мясо только что убитого животного. Землянка с каркасом из огромных бивней мамонта или черепов крупных доисторических животных, покрытая снаружи шкурами или ветвями и дерном. Хижина прошлых веков без окон и дверей, с отверстием для выхода дыма, одноьременно служащим и входом.
Многоэтажный дом большого города с электричеством, горячей водой, радио, телефоном, дающим возможность поговорить с жителем города, расположенным за несколько тысяч километров, телевизором, позволяющим видеть человека, парящего в кабине космического корабля. И, наконец, палатка туриста, номер гостиницы или пансионата, купе вагона поезда и каюта теплохода, плывущего по реке или безбрежным просторам океана.
И все это — жилище, постоянное или временное, где человек проводит значительную часть своей жизни или короткий отрезок времени. Жилище, которое преобразуется по мере происходящих изменений в условиях жизни человека и общества в целом — его социально-бытового уклада, характера труда, технических возможностей, степени развития самого человека, меняющихся запросов, потребностей.
Различны и сроки преобразования жилища: тысячелетия в далеком прошлом и необычайно короткие отрезки времени в наш XX век.
Жилище... Каждая эпоха предъявляет к нему свои требования, им никогда не перестает интересоваться человек. И в наше время, век быстрых свершений, когда остро стоит вопрос об охране и улучшении окружающей нас среды, неизменен интерес людей к своему дому, своей квартире — жилищу.
Сегодня развитием жилища занимаются специалисты различных областей знаний в специализированных институтах, лабораториях, оснащенных новейшей техникой. Предметом их изучения являются пути совершенствования современного индустриального жилищного строительства, прогнозы на ближайшие десятилетия и более отдаленную перспективу. Неизменен интерес науки и к жилищу прошлого, ибо многое из того, что характерно для него, что создавалось веками народной мудростью, не теряет своего смысла и в наши дни. Это в значительной мере обусловило и содержание данной книги, включающей очерки о жилище разных эпох, в том числе и жилище будущего.
В Советском Союзе, как ни в одной стране мира, огромен размах жилищного строительства. Партия и правительство уделяют постоянное внимание решению жилищной проблемы. Поэтому развитие современного жилища и жилище будущего рассматриваются на примерах отечественной практики.
В ГЛУБИНЕ ВЕКОВ
ОТКРЫТИЯ и НАХОДКИ
Можем ли мы сегодня представить жилище, которое строили люди, жившие тысячи лет до нас, служившее прежде всего прибежищем — укрытием от воздействия неблагоприятных явлений природы?
Многое помогли узнать археологические раскопки в различных районах земного шара. Перед учеными открылись по-разному сохранившиеся строения различных времен. Иногда это были целые селения, чаще — развалины отдельных сооружений, но и они давали возможность восстановить картину былого (рис. 1).
О жилище древних народов можно судить еще и по ныне существующим хижинам, встречающимся в Африке, Азии. Примером могут служить хижины гордого племени Нуер в Судане и Эфиопии, крестьян Лаоса (рис. 2, 3) и др.
Важнейшим источником познания о жилище прошлого послужило знакомство с жилищем племен и народов, кое-где сохранившимся и поныне, а сравнительно недавно, несколько веков назад, занимавших целые континенты, племен, которые по уровню развития мало чем отличались от своих значительно более давних сородичей.
«Открытие» Америки было весьма длительным — оно продолжалось с конца XV до XIX в. — около четырех столетий. Племена, с которыми встречались европейцы по мере проникновения в глубь континента, его завоевания, хотя и относились к различным периодам цивилизации, но все они еще продолжали жить в «каменном веке», т. е. в первобытном обществе. Разница заключалась лишь в том, что одни племена по образу жизни можно было отнести к его более ранней стадии, а другие — более поздней.
Огромные территории, разнообразные климатические условия, разный уровень развития племен, естественно, обусловили и различия в характере жилища. О нем рассказывается в многочисленных записях людей, по-бывавших в течение прошлых веков в Америке.
Весьма различными были встречающиеся землянки и хижины — наиболее древний вид жилища, возводимого человеком. В зависимости от климата и «местных строительных материалов» хижины делались из ивовых жердей, сложенных крест накрест, жердей красного дерева, а в жарких краях и из магнолий (рис. 4,а). В безлесных районах были распространены землянки куполообразной формы, часто со входом у верха купола — отверстием, предназначенным также и для выхода дыма. Небольшие по размерам постройки предназначались для нескольких человек. Группа подобных строений составляла селение (рис. 4,6).
В различных районах Америки часто встречались Жилища, в которых каркас из жердей покрывался шкурами животных, обычно оленя (рис. 4,в,г). Подобные хижины возводили и в более поздние времена. Их можно встретить еще кое-где и сейчас.
Весьма интересно жилище индейцев, обусловленное образом жизни родовой общины, объединившей людей с целью коллективной защиты, ведения общего хозяйства, когда жилище служило не только убежищем, но и укрытием в случае опасности. Такое жилище стало появляться по мере перехода племен от кочевого к оседлому образу жизни. В строительстве его участвовала вся община, оно было общим, т. е. коллективным достоянием. В основе построения такого жилья, по выражению американского ученого прошлого века JI. Моргана, лежит принцип «приспособления домов к коммунизму домашней жизни»1, который «был в очень большой мере обусловлен жизненными условиями индейских племен»2.
Дома рассчитывались на проживание нескольких родственных семей, входящих в родовую общину. Они различались по своим размерам — некоторые вмещали от 20 до 40, другие до нескольких сот человек. Примером жилища, рассчитанного на значительное число жителей, может служить длинный дом ирокезов — племени, обитавшего вблизи штата Нью-Йорк (рис. 5,а). Длина такого дома равнялась 15—25, а иногда достигала 30 м (100 футов). Его остов выполнялся из столбов, вертикально врытых в землю, скрепленных с горизонтальными столбами крепкими веревками из ивовой коры. Остов и крыша дома, обычно двускатная, были покрыты широкими полосами коры вяза, снаружи закрепляемыми более тонкими бревнами — жердями.
Посередине дома на всю его длину был проход шириной 1,8—2,5 м, по сторонам которого располагались комнаты-каморки для отдельных семей, отгороженные друг от друга перегородками из коры. На каждые четыре «квартиры», расположенные попарно друг против друга, в коридоре устраивался очаг, которым семьи пользовались сообща. Обычно в таком доме насчитывалось 5—7 очагов.
Вдоль стен каморок размещались скамьи, заменявшие кровати, над ними — полки, своего рода ярусы для связок необмолоченного маиса, основной в те времена культуры. Для хранения добычи после охоты и продуктов земледелия, предназначаемых для общего пользования, вблизи дома сооружали специальные помещения — хранилища.
Но такие дома не самые большие среди виденных. Путешественники, побывавшие в другом районе, описывают постройку длиной в 226 футов (70 м), разделенную на семь самостоятельных помещений.
Примером общинного жилища, но рассчитанного на меньшее число жителей, может служить дом, принадлежавший племени майданов (рис. 5,6), круглый в плане, диаметром до 12 м. Его каркас составляли врытые в землю на равном расстоянии по окружности столбы, соединенные связями, а снизу поддерживаемые подпорками, обшитыми досками. Скат кровли покрывался ивовыми ветками, травяной настилкой и засыпался землей (слоем до 60 см). Кровля поддерживалась столбами, расположенными в средней части дома, на некотором расстоянии от места для очага.
Внутреннее пространство дома радиальными перегородками из ивовой коры или шкур, подвешенных к балкам, разделялось на отсеки для отдельных семей. Вход в виде навеса шириной 1,5 и длиной 3—3,5 м, сделанный из бревен и засыпанный землей, был завешен бизоньими шкурами.
Общинное жилище встречалось не только в Америке. Оно было обнаружено в 1938 г. и на территории СССР, в Воронежской области. Длина одной из найденных землянок равнялась 34 м, другой — 23 м. Рядом с землянками размещались очаги, вдоль первой — десять, второй — девять.
Наличие близкого по размерам и сходного по построению древнего жилища на различных континентах вполне закономерно, так как все они обусловлены жизнью родовой общины.
ТАИНА ЦЮРИХСКОГО ОЗЕРА
Как могли попасть на дно Цюрихского озера в Швейцарии рога оленя, да и не только рога, а множество костей различных животных?
Это произошло более ста лет назад, точнее в 1854 г., когда в городе приступили к строительству плотины и начали расчистку дна от берегового ила. Землечерпальные машины выбрасывали доставаемую со дна темную разжиженную массу. Но вот черпак задел за что-
то твердое и выбросил обычную кость, на которую никто не обратил внимания.
Эка невидаль, кость. Ее к берегу могла притащить собака, забросить в воду мог любой мальчишка. Но и при следующих погружениях в воду черпак извлек на берег кости. А вот появился и большой рог оленя, его размеры могли доставить удовольствие любому охотнику. В дальнейшем подобные находки стали повторяться.
А несколько позже строители обнаружили «другое чудо». Черпаки стали наталкиваться на находящиеся под водой сваи.
— Они здесь давно,— говорили старожилы-рыбаки, к которым обратились за разгадкой тайны.
А в засушливый год, когда мелеет озеро, сколько их торчит из воды, и не счесть.
Да, свай здесь оказалось немало. Лишь на одном участке длиной примерно 500 и шириной 80 м их было 40 тысяч — число, кажущееся фантастическим. Они стояли шеренгами вдоль берега, ряд за рядом, на расстоянии примерно 25 см одна от другой, близкие по толщине 11—12 см, длиной 1,5—2 м. Одни сваи — из дуба, бука, другие из березы или ели. Концы свай, чтобы их проще было забивать,— заостренные, у некоторых отесанные топором, у других обожженные.
Откуда они, да еще в таком количестве, кто, когда и зачем забил их здесь? Все эти вопросы требовали ответа. Его помогли найти находки со дна озера, а было их здесь достаточно. Обнаружили целый клад, нет, не изделий из золота, серебра и ценных камней, а клад для ученых и исследователей, позволивший расширить наши знания об истории человечества.
Среди свай нашли немало топоров, но не железных, которые мы привыкли видеть, а каменных, сделанных из кр.емня. Из этого же материала были и наконечники для стрел. Много было найдено и гончарных изделий: горшков, кувшинов, некоторые даже с простейшим узором— косыми палочками, точками, кружками, изделия из льна и шерсти, остатки сетей, а также выполненные из кости иглы, шила. Среди находок оказались льночесалки и даже отдельные части деревянных ткацких станков (они сохранились благодаря консервирующему действию болотных почв и торфа).
Рис 6. Свайное поселение в Швейцарии (после реставрации)
Такие находки дали возможность определить время строительства свайных поселений. Их начали возводить еще в каменном веке, т. е. четыре-пять тысяч лет до нашей эры, а также судить о характере самого жилища.
Это были близко расположенные друг от друга на помосте хижины, сделанные из жердей, а сверху покрытые ветками (рис. 6). С внутренней и наружной стороны хижины, по-видимому, обмазывались глиной дтя предохранения от продувания, ее отвердевшие куски, найденные среди ила, дают основание к подобному заключению. В хижине длиной не более 10—12, шириной
5—6 м находился очаг, сложенный из нескольких неотесанных каменных глыб. Он располагался посредине помещения или в одном из его углов. Дым, так же как и в наземных постройках туземцев значительно более поздних лет, выходил в оставленное в крыше над очагом отверстие, являвшееся и источником света.
Конечно, такие хижины до нас не дошли, но полы, в некоторых свайных поселках сохранились почти в первоначальном виде, они и дали возможность судить о размере помещения и местоположении очага.
Чем же была вызвана необходимость в жилйще, построенном на некотором удалении от берега, требовавшем затраты огромных усилий на обработку, доставку и забивку столь значительного количества свай?
Видимо, другими средствами люди в те времена не могли обеспечить себе безопасность от диких зверей и враждебных племен.
В свайном поселении на воде человек чувствовал себя в большей безопасности, отсюда легче было заметить приближающегося врага и принять меры для защиты своего жилища. Если враг все же проникал в свайную деревню, то для спасения всегда были наготове лодки, выдолбленные из бревен, на которых можно было отплыть подальше и скрыться в укромных местах побережья. Кроме того, рядом с жильем не было отбросов1, все уносилось водой, оседало на дне.
Для подобных построек при достаточно высоких сваях не было столь опасным затопление во время таяния снега и низвержения ручьев, бегущих с гор.
«Находки» у свайных поселений на Цюрихском озере и других озер Швейцарии, а несколько позже на севере Европы2, Италии и в других местах дали возможность судить и об образе жизни их поселенцев. Сохранившиеся остатки льняной пряжи, шнурков, плетеной ткани, ткацких костяных челноков, деревянных ткацких станков — явное доказательство умения их владельцев выращивать дикий лен и изготовлять из него различные изделия.
Обожженные хлебные зерна в древнейшем слое торфа одного из свайных поселений Швейцарии позволяют сделать заключение, что свайный житель не ограничивался только собиранием луковиц, корней и ягод в лесу, а научился уже возделывать различные сорта зерновых культур, т. е. был знаком с земледелием.
ЖИЛЫЕ ДОМА ПОМПЕИ
Более 17 веков потомки не знали о точном местоположении Помпеи, хотя о ее страшной гибели в результате извержения Везувия в августе 79 года до и. э. и было известно1. Некогда цветущий город с населением 20—30 тыс. жителей был погребен под слоем вулканических пород толщиной 8—9 м, за долгие годы поросшим буйной растительностью.
Веками «розысками» Помпеи никто не занимался. Раскопки по существу начались случайно. Во время рытья одного колодца наткнулись на древние постройки. Начатые после этого в XVIII в. раскопки не имели ничего общего с интересами истории и науки, они велись лишь в поисках произведений античности и больше напоминали «кладоискательство». Тогда никому неведомо было, что работы ведутся на территории погребенной Помпеи. Об этом узнали лишь в 1763 г., когда нашли надпись, прямо упоминавшую «город помпейцев». Но и это существенно не повлияло на направленность раскопок.
Лишь спустя 100 лет, когда руководить раскопками стал известный археолог Джузеппе Фиорелли, считавший самым интересным в Помпеях — сами Помпеи, начались их планомерные раскопки. Каждый дом, каждое строение пытались восстановить, придавая ему первоначальный вид. Помпея стала своеобразным музеем, где все сооружения, улицы, площади говорили о безвозвратно погибшем мире. Ожило множество доселе неизвестных действительно чудесных сооружений и в их числе большое количество разнообразных жилых домов, отличавшихся по времени строительства, величине, характеру убранства.
Можно сказать, что именно они явились самой неожиданной находкой, так как форумы2 термы3 и другие общественные здания, правда в разрушенном виде, но дошли до нашего времени. А италийский жилой дом был найден лишь в Помпеях.
1 Об этом поведал в письме к популярному тогда историку Тациту очевидец события, писатель Плиний Младший, бывший в то время у побережья Неаполитанского залива на расстоянии около 25 км восточнее Везувия и примерно 30 км от Помпеи.
2 Форум — архитектурно оформленная городская площадь, место Народных собраний, являвшаяся часто и рыночной площадью, а также и местом гладиаторских боев.
3 Термы — общественные бани, включающие ряд помещений: холодную баню с бассейном, горячую баню, теплую баню, а также иногда и помещения для занятия гимнастикой, массажа. Некоторые термы включали комнаты, залы для бесед, демонстрации зрелищ.
Что же представляли собой эти тесно прижавшиеся друг к другу дома, расположенные на узких улочках, шириной 3—6 м (даже самая аристократическая улица Меркурия и та в ширину не достигала 10 м).
Любой из построенных здесь домов можно сравнить с крепостью, хотя он и не предназначался для защиты от врага. Для этого вокруг города имелась мощная каменная стена с башнями, которая несколько раз за время существования города надстраивалась и становилась все более и более высокой. Но, как и в крепости, вся жизнь здесь была сосредоточена внутри дома.
Гладкие стены, входная дверь да черепичная крыша — вот как выглядел жилой дом со стороны улицы.
Совсем другим и далеко не столь строгим, представлялся дом вошедшему в него человеку. Центральным и наиболее значительным по площади помещением, куда попадал посетитель, пройдя сени, был атрий — внутренний дворик со световым проемом в центре, где собиралась вся семья. Но сторонам атрия справа и слева располагались комнаты для приема гостей, спальни — небольшие помещения с высокими дверями, обычно открытыми для проникновения света.
Обязательная принадлежность атрия ¦— расположенный в центре водоем «имплювий», куда стекала с крыши дождевая вода, попадавшая по трубам в цистерну, размещенную под полом.
По мере надобности воду с помощью сосуда на веревке доставали через специально оставленное отверстие, обычно закрытое каменной плитой, уложенной на несколько приподнятое цилиндрическое основание.
За атрием, напротив сеней, находилось отделенное лишь занавеской помещение — таблинум, здесь хозяин дома принимал приходивших по делам посетителей. С восточной более прохладной стороны этой комнаты (зала) обычно размещалась летняя столовая, а с западной — зимняя.
Перед таблинумом, вправо и влево от него, находились помещения, называемые «крылья» и служившие как бы расширением атриума. Они использовались для прохода в рядом расположенные комнаты и размещения мебели, в том числе шкафов с полками, в которых хранились раскрашенные восковые маски предков. Под каждой из них имелась дощечка с надписью, указывающей имя, совершенные умершим подвиги, время смерти и пр. Эти маски передавались из рода в род как признак родовитости. В праздничные дни шкафы отворялись, а изображения предков украшались венками.
Уже тогда в домах размещались также и лавки со входом со стороны улицы или еще и со стороны атрия (в тех случаях, когда торговлю вел сам хозяин).
Одним из примеров помпейского жилого дома более раннего периода развития города может служить «Дом хирурга», построенный примерно в 400 г. до н. э. и получивший свое название по большому количеству хирургических инструментов, найденных при раскопках (рис. 7).
Как и большинство других домов, он представлял собой двухэтажное здание, построенное из серого известняка на глине. Его план дает представление о сложившемся типе атриумного дома, характерного для данной эпохи. В нем имелись и дополнительные жилые помещения — небольшая квартира с мезонином и самостоятельным входом со стороны улицы, сдаваемая внаем.
Во II в. до н. э. в результате победоносных войн римлян, роста богатства, торговли, более близкого знакомства с Грецией, передовой для того времени по своему развитию страной, изменения вкусов и нравов населения стал меняться и облик италийского дома сего атрием посредине (рис. 8).
Почти повсеместным становится довольно большой по площади, открытый внутренний двор — «перистиль». Ему обычно придавалась форма несколько вытянутого прямоугольника. Окруженный колоннадой садик-цветник с фонтанами, журчащими ручейками, с бронзовыми и терракотовыми скульптурами становится излюбленным местом обитателей такого дома, местом, где проводят досуг, принимают друзей. Нет, перистиль не заменил атрия, он лишь увеличил размеры дома, стал его продолжением, а атрий превратился в своего рода официальную приемную хозяина. Единый дом как бы разделился на две дополняющие друг друга половины, одну более официальную, а другую интимную. Эти два помещения (атрий и перистиль) и определили тип дома, который называют атриумно-перистильным.
Количество комнат в таких домах было весьма значительным (20—30 помещений—это еще не предел).
Правда, некоторые из них по площади не превышали 6—8 м2, а встречались и еще меньше.
В возводимых позднее домах ряд помещений уже имел несколько большую площадь. Так, увеличилась площадь столовой, поскольку во время пиршеств обедали уже не сидя, как это было у древних италийцев, а полулежа на трех ложах, расположенных с трех сторон стола и рассчитанных каждое на трех человек. Четвертая сторона стола оставалась свободной для подноса яств (рис. 9). Присутствовало на обеде не более девяти человек. Римляне считали собрание большего количества гостей стеснительным и неудобным. По этому поводу имелись даже весьма распространенные изречения: «За столом должно быть собеседников не более числа муз (девяти) и не менее числа граций (трех), или «семь человек — хорош обед, а при девяти — разлад»1.
Гости за столом размещались по строго установленному этикетом порядку. Поэтому не удивительно, что в богатых домах столовая—это большой зал площадью 75—85 м2.
1 Столовую называли «триклиний», слово греческого происхождения, от слов «treis» — три и «сНпе» — ложе.
Для полного представления о помпейском жилище необходимо несколько слов сказать. о его внутреннем убранстве, которое немыслимо без скульптуры и живописи, неразрывно связанных с архитектурой и составляющих с ней единое целое.
Выше уже отмечалось, что одним из первых помещений, куда попадал посетитель, был атрий с водоемом «имплювием» в центре (рис. 10). Он представлял собой чашу, облицованную туфом или мрамором, с фонтаном в виде скульптурного изображения животного, ребенка, мифической фигуры. Большое внимание уделялось и полу атрия. Он часто украшался мозаикой простого или более сложного рисунка, кое-где изображались птицы, рыбы, животные.
Однако мозаика была характерна и для других помещений, но в каждом из них она была различной.
Наиболее богатым убранством в доме отличался перистиль (рис. 11). За колоннадой, окружающей небольшой цветник-сад, среди обилия декоративной зелени и цветов били фонтаны, каскады падающей воды переливались через край мраморной чаши или бежали по искусно сделанным ступенькам и каналам. Небольшие струйки лились из клюва птицы, кувшина в руках ребенка или пасти неведомого чудовища, выполненных из мрамора, бронзы, терракоты. Скульптуры незначительны по своим размерам (в пределах 50 см), они соразмерны с жилищем и не подавляют человека своей величиной.
В помпейском доме большое внимание уделялось и живописи. Фресками были расписаны все основные помещения, за исключением хозяйственных и предназначенных для рабов.
Фрески — вид стенной живописи по специально приготовленной сырой штукатурке — широко применялись и в более поздние времена. Но для фресок Помпеи была
характерна необычайная яркость красок, тонкость и изящество исполнения рисунка.
Стены отделывались под мрамор (мраморные плиты) с сетью разноцветных прожилок (первый «инкру-стационный» стиль помпейской стенной живописи)1.
Несколько позже в стенной живописи появились архитектурные сюжеты с изображением колоннад, дверей с богатым обрамлением, уходящей вдаль перспективой, как бы открывающей вид на богато оформленное последующее помещение или открытую местность. Расписанная стена выглядит своего рода декорацией. Сквозь нарисованные проемы — открытые двери виден пейзаж, люди. Перед человеком, находящимся в помещении, как бы предстает окружающий его мир (второй стиль, рис. 12, а).
KOHEЦ ФPAГMEHTA КНИГИ |
