DjVu

      ПРЕДИСЛОВИЕ
     
      Мировая история знает немало славных имен замечательных деятелей науки, техники и культуры. А. К. Нартову по праву принадлежит среди них одно из видных мест.
      Изумительный облик этого передового представителя русской научно-технической мысли раскрывают многочисленные документы, найденные нами в архивах. А. К. Нартов, как показывают эти документы, еще за два века до наших дней выполнил в суровых условиях того времени большую работу. Необычайная трудоспособность, настойчивость и упорство позволили ему накопить разносторонние и глубокие знания, овладеть обширным производственным опытом в родной стране и за её рубежами.
      А. К. Нартов прошел большой и трудный путь. Воспитанник московских токарей, он стал благодаря своему напряженному труду и изумительному таланту крупнейшим изобретателем, инженером, ученым, писателем и мыслителем.
      Организатор развития техники и науки, основатель первого в стране научного учреждения для развития технических наук, он неустанно подготовлял «учеников механической науки». С его именем связано возникновение первых в стране Лаборатории механических и инструментальных наук и Механической школы.
      Чуждый малейших проявлений национальной ограниченности, он относился с глубоким уважением к творчеству и отечественных и зарубежных представителей науки и техники. Работая в западноевропейских столицах, А. К. Нартов выполнил большую работу для укрепления международных культурных связей. Он щедро делился с зарубежными учеными и мастерами всеми своими достижениями и, в свою очередь, заимствовал у них знания и опыт. В Ленинграде и Париже еще и сейчас стоят станки, на которых можно увидеть выгравированное имя — Андрей Нартов.
      Документы говорят о том, как неутомимо Нартов вел борьбу за развитие русской науки и техники, как ратовал за всестороннюю поддержку новых отечественных ученых, горячо помогал Ломоносову, начинавшему при его содействии свой блестящий путь в науке.
      В исторических условиях того времени он вынужден был затрачивать много труда на удовлетворение прихотей царей и вельмож от вытапливания биллиардных шаров до изготовления колясочек для катальной горки императрицы Елизаветы. Ему пришлось создавать сложнейшие токарные станки с самоходными суппортами для развлечения его кумира, Петра I, которого он прославлял всю свою жизнь. Но и в этих еж чаях служение царю всегда сочеталось у Нартова с мыслью о том, что ои работает в интересах государства. Начав с устройства станков вытачивания Петром I художественных изделий, Нартов выработал при изготовлении этих станков технологические приемы, принципы конструирования машин, позволившие ему с учениками и товарищами создать систему станков производственного назначения.
      Вводя машины на монетных дворах Москвы, на Сестрорецком заводе, принимая деятельное участие как механизатор при строительстве кронштадтских сооружений, решая в секретной лаборатории арсенала сложные задачи для развития артиллерийской техники, Нартов оказал существенную помощь развитию производства в России. Он создавал перспективнейшие изобретения от оптических прицелов и других приборов до автоматических суппортов, превращающих ручные орудия в механические.
      Независимо от субъективной направленности его творчества, соответствовавшей требованиям и духу эпохи, все начинания А. К. Нартова объективно перерастали в служение государству, служение своему народу и всему человечеству. Он всегда шел вперед по большой дороге
      технического прогресса.
      Образ этого замечательного деятеля давно привлекал наше внимание. Однако пришлось отдать немало времени розыскам и изучению
      материалов о нем, распыленных во многих местах. Работа оказалась сложной и трудоемкой. Она смогла быть выполнена только благодаря содействию многих лиц и научных учреждений Москвы, Ленинграда и Киева. Автор особенно признателен научному редактору А. С. Ьрит-кину, который очень помог при написании глав о станках и инструментах, а также подготовил специально для данной книги чертежи, на которых сопоставлены основные конструкционные узлы станков.
      При решении вопроса о возможных портретах А. К. Нартова содействие оказали Лаборатория пластической реконструкции Института этнографии Академии Наук СССР и Киевский научно-исследовательский институт судебной экспертизы.
      Чертежи «Ясного зрелища машин», впервые публикуемые полностью, помещены в конце данной книги в том же порядке и виде, как и в сохранившемся экземпляре рукописи, т. е. без подрисуночных пояснительных подписей. Последние составлены нами и помещены после всех таблиц, воспроизводящих чертежи. В связи с тем, что в рукописи номера чертежей повторяются для отдельных групп изображений, введена для удобства читателей сквозная нумерация всех чертежей. В пояснительном перечне чертежей указаны: лист рукописи Нартова, на котором находится чертеж, и затем страницы нашей книги, где имеется описание станка, инструмента или изделия. При ссылках в тексте указываются номера соответствующих таблиц.
      Надеемся, что читатели присылкой своих замечаний и пожелании помогут дальнейшей нашей работе по истории науки и техники, которой мы посвятили всю свою жизнь.
      1938—1958. Ленинград — Киев
      Автор
     
     
      Глава первая
      ПЕЧАТНЫЕ СООБЩЕНИЯ
      ПЕРВЫЕ УПОМИНАНИЯ
      Первые упоминания об А. К. Нар-тове появились в печати еще при его жизни. В «Санкт-Петербургских ведомостях» были помещены два кратких сообщения о показе им токарных станков португальскому инфанту и о награждении Нартова за успешные работы по артиллерийской технике. Краткая справка о станках Нартова и сто соратников по петровской, токарне была напечатана в книге, описывающей коллекции Академии Наук.
      Первое после смерти Нартова печатное сообщение о нем — объявление о распродаже его имущества.
      В XVIII в. не была опубликована хотя бы краткая заметка о его жизни. Ни одна из нескольких книг, написанных Нартовым, не была напечатана, даже в виде извлечений, не только при его жизни, но и на всем протяжении столетия, в котором он работал.
      Феодально-крепостническая империя, ее вельможные правители отнеслись к Нартову так же бездушно, как и к другим замечательным русским людям, вышедшим из народа и выполнявшим в области техники важные работы в интересах государства. Только потому, что Петр I работал на токарных станках, созданных Нартовым и его товарищами, появилось на исходе XVIII в. печатное известие об этих станках и изделиях, изготовлявшихся на них. Всего лишь несколько слов об артиллерийских изобретениях Нартова было сказано в конце XVIII в. одним из первых историков города на Неве, в котором так блестяще развернулось творчество выдающегося машиностроителя и где он закончил свой жизненный путь. (...)
      В дореволюционных изданиях внимание А. К. Нартову, однако, уделялось только как человеку, близкому к Петру I, автору рассказов о нем, его личному токарю, одному из участников борьбы, происходившей в Академии Наукв сороковых года XVIII века. Деятельность А. К. Нартова как конструктора и изобретателя, строителя машин не была предметом исследований. Основная масса архивных документов, содержащих сведения о творчестве этого замечательного человека, оставалась полностью забытой. По существу о нем только лишь попутно вспоминали, когда занимались историей Петра I и историей Академии Наук. В дореволюционной печати встре- чаются только немногие попытки создания лишь кратких биографических справок об А. К. Нартове. Автор одной из этих справок, помещенной в 1914 г. в «Русском биографическом словаре», не смог привести в библиографическом перечне хотя бы одну статью, популярный очерк или газетную заметку, специально посвященную жизни и творчеству А. К. Нартова. В конечном счете, в Российской империи, вплоть до ее падения, о деятельности и жизни Нартова, хотя бь» как«царского токаря» и приближенного императора, так ничего и не было специально напечатано. Зато широко были распространены рассеянные в различных изданиях, только попутно упоминающих о Нартове, вымыслы об его, якобы, «.малограмотности», «невежестве». В этом отношении особого внимания заслуживает публикация в дореволюционные годы книги Нартова, в предисловии к которой Л. Н. Майков своеобразно «осветил» одну из сторон его деятельности.
     
      «ДОСТОПАМЯТНЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ»
      Среди всех напечатанных работ об А. К. Нартове имеет и теперь, пожалуй, наибольшую известность и шире всего используется публикация Л. Н. Майкова «Рассказы Нартова о Петре Великом» Такое положение понятно. Публикация Л. Н. Майкова представляет интерес не только для пишущих в любом плане о Нартове, но и для занимающихся всем широким кругом проблем русской истории первой четверти XVIII в.
      Л. Н. Майков выполнил важную работу, впервые введя в научный оборот все содержание книги А. К. Нартова «Достопамятные повествования и речи Петра Великого». Он разработал обстоятельные комментарии к подавляющему большинству рассказов, входящих в эту книгу.
      Особенно ценно то, что, наряду с рассказами, внесенными со слов Петра I или из других источников, А. К. Нартов включил в книгу много «повествований» о своих беседах с царсм в токарне, о людях, бывавших здесь, о повседневной работе и жизни Петра I и его помощников, о проектах, разрабатывавшихся на глазах или при участии Нартова.
      Книга, опубликованная Л. Н. Майковым, начинается следующим текстом, показывающим, что автором ее является именно А. К. Нартов:
      «Достопамятные повествования и речи Петра Великого.
      Я собирал повествования о Петре Великам и речи сего [славного] монарха, слыша оные либо устно от самого государя, или от достоверных особ, в то время живших; и находясь при е. и. в. более двадцати 4 лет и нося милость его, бывал я самовидцем упражнений и бесед его; следовательно, о вероятии сих сказаний никто не усумнится.
      Андрей Нартов, действительный статский советник, Петра Великого механик и токарного искусства учитель, Императорской Академии Наук и Канцелярии главной артиллерии и фортификации член.
      Писано мною сие по кончине е. в. и кончено в 1727 году».
      Далее помещены 162 рассказа, составляющие книгу А. К. Нартова.
      Приведенный текст говорит о том, что книга написана Андреем Константиновичем Нартовым и закончена им в 1727 г. Она публиковалась только лишь по списку, изготовленному примерно через столетие и, возможно, несколько раз переписанному. При переписывании, как и всегда, неизбежно бывали описки и ошибки. Также известно, что в прошлом переписчики, обычно далекие от пауки и от научных требований, нередко вносили от себя изменения в отдельные выражения, слова. При многократных переписываниях вполне могли появиться отмеченные нами ошибки: «двадцати» вместо двенадцати, лишнее слово «действительный».
      Наличие списка, составленного, по мнению Л. Н. Майкова, не ранее первой четверти XIX в., показывает, что книгой А. К. Нартова интересовались и переписывали через столетие после смерти ее героя, Петра I.
      К. Н. Бестужев-Рюмин, производя сопоставление текстов, опубликованных в 1819 г. и затем в 1842 и 1891 гг., пришел к выводу, что авторы публикаций в «Сыне отечества», а также М. Ф. Погодин и Л. Н. Майков пользовались разными списками3. Список, использованный в 1819 г., был уже неизвестен к 1842 г.4. Таким образом, установлено, что эта книга существовала не в одном списке В связи с таким положением следовало бы приступить к розыску списков2. Учитывая, что историей Петра I и его времени занимались многие иностранные ученые, такие розыски необходимо было бы распространить и на зарубежные страны.
      Книга, содержащая воспоминания о Петре I человека, жившего рядом с ним двенадцать лет, имеет первостепенный интерес как источник для изучения русской истории на одном из самых важных ее этапов ъ прошлом.
      Неправильные представления об А. К. Нартове, господствовавшие в царской России, привели к предвзятому мнению I. Н. Майкова о том, что Нартов, якобы, вообще был неспособен написать не только книгу, но и самое простое прошение, деловую бумагу, письмо.
      3 П. Бартенев пишет, что он пользовался списком XVIII в. («Русский архив», 1885, № 6, стр. 204).
      2 Выявление и сопоставление списков, составленных в разные периоды, окажет существенную помощь для установления времени появления возможных позднейших наслоений в «Достопамятных повествованиях». К числу таких позднейших наслоений, сделанных, видимо, после смерти не только А. К. Нартова, но и его сына, А. А. Нартова, относится включение в рассказ 139 названия «Миллионная» для улицы, именовавшейся Большой немецкой (ныне ул. Степана Халтурина).
      При изучении возможных наслоений, возникших после окончания в 1727 г. рукописи А. К. Нартовым, необходимо обратить внимание на то, что он еще почти тридцать лет после этой даты располагал временем для того, чтобы вносить дополнения в «Достопамятные повествования». Имеются основания полагать, что одним пт таких позднейших дополнений А. К. Нартова является указание в рассказе 91, что выточенные им медали с изображениями Людовика XIV, Людовика XV и Филиппа Орлеанского хранятся в Парижской академии «доднесь, с начертанием имени Нартова» («Достопамятные повествования», стр. 61). К числу позднейших приписок самого А. К. Нартова, работавшего двадцать ii-T в Академии Наук и хорошо знавшего, что и где и пей находится, следует, видимо, отнести указание и том же рассказе, что привезенное им из Парижа ншдетельство президента Академии Наук Биньона находится в Петербургской Академии Наук: «... и поныне хранится в той академии и путешествующим рос-гтшам показывается» (там же, стр. 63). (...)
      Заметив, что слог публикуемого им списка отличается от того, каким писали в XVIII в., Майков не учел, что при многократной переписке текста в него могли вноситься переписчиками изменения и в самую орфографию и в отдельные выражения. При неоднократном переписывании малоквалифицированными лицами бывают, как известно, и пропуски и ошибки.
      Из всех слов, встречающихся в рукописи, он обратил внимание только на ошибочные слова «двадцати» и «действительный», отмеченные нами выше как явные описки.
      На основании этого он сделал неправильный, полностью искажающий истину вывод: «Из всего этого следует, что показания предисловия не заслуживают доверия и не могут быть принимаемы в расчет при оценке самого памятника» К
      Делая на основании двух слов (представляющих явные описки или ошибки переписчика) такой «вывод», сам же Майков в своей личной публикации дал убедительные доказательства того, что вряд ли следует делать далеко идущие выводы на столь шатком основании.
      Это доказательство дано на первой же странице текста Майкова 2. Здесь, при первом же упоминании рукописи, она названа так: «Достоверные повествования и речи Петра Великого».
      «Достопамятные повествования» при первом уже упоминании Л. Н. Майкова о них оказались превращенными в «Достоверные повествования». Мы, разумеется, не станем делать из столь существенного искажения никаких выводов, так как это — описка, столь же очевидная, как и две отмеченные описки в списке текста А. К. Нартова. Отметим только одно важное обстоятельство. Превращение «Достопамятных» в «Достоверные» оказалось возможным в академическом издании конца XIX в., печатавшемся под наблюдением академиков, научных редакторов и ученых корректоров. Безвестные переписчики рукописи А. К. Нартова не имели ни званий, ни знаний, которыми располагали Майков и лица, принимавшие участие в печатании его труда.
      Некритически отнесясь к вымыслам, Майков писал далее следую об авторе книги которую он взялся опубликовать: «Как бы мы ни смягчали резкость этого отзыва, недостаточность образования А. К. Нартова должна остаться вне сомнения: почтенный
      токарь Петра Великого мог проявить себя в академических делах Добрым патриотом, мог быть прав в своих обличениях на Шума-хера и его клевретов, но, очевидно, не был образованным человеком, не был в состоянии пользоваться французскими книгами, да может быть и по-русски-то писал плохо, во всяком случае нелитературно; прошение, поданное им Петру в 1723 году, писано не им самим, а другим лицом по его просьбе, бумаги и письма по академическим делам, сохранившиеся за его подписью, также, вероятно, составлены не им лично»
      Майков провел весьма кропотливую работу, показав, что в «Повествованиях» имеются материалы, встречающиеся затем в иностранных и русских изданиях.
      Какой же вывод был сделан на основании этих сопоставлений?
      Очень простой: считать, что не французские авторы заимствовали материалы из более раннего русского источника, а, наоборот, что русский источник 1727 года содержит материалы заимствованные из позднейших иностранных книг, включая изданные в 1761 — 1763 гг.
      Л. Н. Майков пренебрег тем, что А. К. Нартов жил около двенадцати лет при Петре I и являлся непосредственным свидетелем того, о чем много лет спустя писали Вольтер, Мовильон, Штелин и другие.
      После этого «вывода» Майков приступил к окончательному «заключению»: «Из всего этого следует, что участие А. К. Нартова в сочинении «Повествований» может быть допущено лишь в очень ограниченных размерах и что настоящего составителя и редактора этого сборника рассказов о Петре Великом следует искать в другом лице». Л. Н. Майков игнорировал то, что еще в 1886 г. Академией Наук опубликованы документы об А. К. Нартове как авторе книги о машинах, то есть еще одного сочинения. Выступая в 1891 г. в издании той же Академии, Майков предпочел заняться поисками «истинного» составителя и редактора воспоминаний о Петре I. В поисках «другого лица» он пришел к заключению, что, якобы, «настоящим» составителем и редактором воспоминаний о Петре I был человек, родившийся через 12 лет после его смерти, — Андрей Андреевич Нартов. Майков даже не задумался над тем, что решительно никакого смысла не было А. А. Нартову-сыну выдавать свои работы за рукописи отца. Нет ни одного факта, хотя бы отдаленно намекающего на то, к чему пришел Л. Н. Майков. Но так возникла легенда, что, якобы, Нартов-сын коренным образом перерабатывал «малограмотные» рукописи своего отца.
      Искаженное представление об авторе «Повествований», как всего лишь «токаре Нартове», привело к порочному выводу. В основе последнего лежит глубокая причина — неверие в творческие силы русского народа. Иначе нельзя расценить выступление Майкова, которое в конечном счете свелось к попытке подменить возможное невозможным: списывание, якобы, русскими у иностранцев сведений о русской жизни; включение из позднейшихисточников, изданных даже после смерти А. К. Нартова, сведений в рукопись, о которой он писал: «Писано мною сие по кончине е.в. и кончено в 1727 году».
      Поистине «достопамятное» происшествие случилось с «Достопамятными повествованиями» Андрея Константиновича Нартова.