Колчин Г. Е.
Сельское хозяйство на Руси
*** 1960 ***
|
В ином плане строились, жили и развивались владельческие феодальные хозяйства: их основной задачей было удовлетворение личных потребностей и нужд феодала, его семьи и слуг. Достаточная материальная обеспеченность позволяла вести некоторые отдельные его разделы на уровне более высоком, нежели в крестьянских хозяйствах (коневодство, огородничество и садоводство, домашние промыслы и ремесла). К личным нуждам и потребностям феодалов присоединялись запросы и потребности, подсказывавшиеся их особыми обязанностями как государственных деятелей, военачальников и военных специалистов, что в условиях феодального государства заставляло их самих решать задачи но развитию некоторых особых отраслей своего хозяйства (коневодство, некоторые ремесла). В этой части они занимают важное самостоятельное место в общенародном хозяйстве.
Документы XV в. отмечают случаи, когда феодалы оказывали «подмогу» крестьянам семенами и деньгами. Такая «подмога» стоит в одном ряду со ссудами — займами под проценты или с обязательством отрабатывать «изделье». Случаи «подмоги» малочисленны, они носят характер случайный и потому не могут расцениваться как свидетельства о связи по линии производства. Во всех видах «серебра», как и ссуд типа «подмоги» зерном, ясно отражено стремление землевладельцев с выгодой для себя использовать материальные затруднения крестьян, чтобы закабалить их, крепче привязать к себе. Повышенный интерес к хозяйственному строительству, отмечаемый в XV в., особенно в последние его десятилетия, со стороны некоторых категорий феодалов (особенно монастырей, а в конце XV в. и помещиков) по существу выливался в наступление на крестьян, преследовавшее цели расширения угодий в собственных хозяйствах, увеличения в них запашки за счет крестьян и усиления барщины. Лишь много позднее, когда наступление феодалов на общинные угодья и права крестьян были энергично поддержаны сильной государственной властью, это наступление привело к усилению власти феодалов над крестьянами, а производственная деятельность последних оказалась под жестоким контролем землевладельцев, ограничившим права крестьян на пользование угодьями; и только тогда положение П. И. Лященко об особой организационной, хозяйственной роли феодальной вотчины становится оправданным. КРЕСТЬЯНЕ ЧЕРНЫХ ВОЛОСТЕЙ, ИХ ОРГАНИЗАЦИЯ. ВОЛОСТНОЙ МИР В ДВОРЦОВЫХ И ВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ ВОЛОСТЯХ До сих пор мы имели дело с крестьянами (и с крестьянскими хозяйствами) дворцовых, боярских, монастырских и помещичьих сел и деревень, — или, иначе говоря, с владельческими крестьянами. Кроме них, были еще крестьяне черных волостей, жившие в деревнях и селах, не принадлежавших никаким землевладель-цам-феодалам. Изучаемый нами период — время роста феодального землевладения и дальнейшего развития феодальных отношений. Черные волости — это районы, которые еще не захвачены процессом феодализации; здесь земля (точнее — села и деревни) еще не стала собственностью феодалов-землевладельцев, их трудовое население было свободно от подчинения какому-либо феодалу. Земли черных волостей — общинные крестьянские земли, а сельское население этих общин — исконно свободное крестьянство. С этой стороны крестьяне черных волостей резко отличались от крестьян, живших в вотчинах и поместьях землевладельцев, как отличались и от дворцовых крестьян. В вышедших за последние годы работах по истории Руси в XIV — XV вв. обозначилась тенденция к затушевыванию и даже к отрицанию различия между частновладельческими волостями и черными крестьянскими; с этим естественно связывалось и непризнание особенностей в положении крестьян черных волостей но сравнению с владельческими крестьянами.170 Так, JI. В. Череп-нин в своем обобщающем труде об образовании Русского централизованного государства рассматривает волостные черные земли лишь как разновидность феодальной собственности в одном ряду с дворцовыми и частновладельческими вотчинными и поместными землями.171 Он решительно отвергает подсказанный общим комплексом источников древней Руси и нашедший признание в советской историографии путь развития феодальных отношений, — отвергает взгляд, согласно которому сельская община с общинной собственностью на землю была предшественницей собственности феодальной и лишь постепенно уступала место последней в процессе развивавшейся феодализации. «В построении JI. В. Череп-нина по вопросу о тенденциях развития собственности на землю, — пишет но этому поводу И. И. Смирнов в своих заметках на книгу JI. В. Черепнина, — имеется весьма большой пробел: в нем отсутствует исторический предшественник и социальный антагонист фео дальний собственности на землю — общинная крестьянская собственность».172 Отмечая особое значение вопроса о природе черных земель для понимания основного процесса социально-экономического развития феодальной Руси, И. И. Смирнов тщательно разобрал всю аргументацию JI. В. Черепнина и отметил слабость ее и неубедительность. Начав с прямых высказываний К. Маркса о месте сельской общины в процессе развития социальных отношений в деревне и развития форм земельной собственности, И. И. Смирнов внимательно проследил все приведенные Череп-ниным указания на свидетельства документов. Расхождение оценок Черепнина с высказываниями классиков марксизма-ленинизма связывается с упрощенным, поверхностным истолкованием отдельных мест документов, которые лишь с натяжкой можно истолковать в смысле, отвечающем намерениям автора.173 Так, JI. В. Черепнин (как и А. Д. Горский) придает особое значение тем записям крестьянских показаний на суде, в которых крестьяне называют волостные черные земли землями великого князя; но JI. В. Черепнин ( и также Горский) оставил в данном случае без внимания то, что те же крестьяне одновременно называют эти земли «нашими (т. е. крестьянскими) волостными землями». В данном случае JI. В. Черепнин и А. Д. Горский игнорируют и то, что исходным моментом и целью всех многочисленных судебных дел, делопроизводство по которым дошло до нас и служит нашим основным источником, было настойчивое стремление крестьян черных волостей вернуть себе земли (волости), которые они считали своими. Основываясь на упрощенном истолковании записанных в судных делах крестьянских показаний, оба указанных автора забыли о настойчивой, длительной борьбе крестьян черных волостей за свои земли, за самостоя тельность и особое положение черных волостей, резко отличаю щее их от волостей частновладельческих. И. И. Смирнов с полным основанием подметил, что JI. В. Че-решшн в своем определении черных земель как разновидности феодальной земельной собственности опирается на воззрения великокняжеской власти, противоположные тем, каких держались крестьяне черных волостей.174 Признаки же, которыми, по мнению JI. В. Черепнина, характеризуется (в документах) право собственности великокняжеской власти на черные земли, по существу представляют перечень различных способов (применяемых самой властью) ликвидации черных земель. И вполне оправдан вывод И. И. Смирнова (и наше исходное положение), что «черные земли» — это русская форма общинной собственности, что собственником черных земель является крестьянская община и что в соответствии с этим (именно только в смысле признания общинной коллективной собственности) черносошные крестьяне — это собственники, а не пользователи черных земель.175 ФPAГMEHT КНИГИ (...) Представители государственной власти — великие князья it князья удельные — признавали права крестьянской общины на черные земли, но сами предпочитали их расценивать как земли государственные, предвидя возможность при благоприятных условиях воспользоваться этими черными землями в качестве фонда - для пожалования в феодальное владение кому-либо из своих слуг. Правда, такого рода раздача черных земель была не столь уж частой; это видно хотя бы из того, что черные волостные земли оставались еще в значительном количестве в XYI и XVII вв. Крестьяне же черных волостей, ясно сознавая свое право на земли волости, тем не менее, когда приходилось в судебных инстанциях высказываться о принадлежности черной волостной земли, нередко называли ее «землей великого князя» пли землей своего удельного князя-сюзерена. Но в этом не было отказа от своих прав на волостную эемлю, а лишь скрыто подразумевалось, что князь, признающий несомненное право крестьян на волостную землю, естественно явится оберегателем итого общинного права на нее. И потому крестьяне называли на суде черные волостные земли землями великого князя, а говоря о себе, что они живут на такой государственной земле, крестьяне подчеркивали этим свою независимость от какого-либо феодала. При этом следует заметить, что таким великим князем являлся не только московский великий князь, но и великий князь тверской, рязанский, ярославский, нижегородский, и князья удельные, не называвшиеся великими князьями, но самостоятельные князья — сувврены. Именно в этом смысле говорится о землях кпяжества Тверского в судном деле Калязинского монастыря с Артемием Острым и о селище Красном и пустоши Крутец,176 о черных землях Ярославского княжества,177 о землях великого княжества Рязанского,178 Белозерского княжества (в судных делах Кирилло-Белозерского и Ферапонтовского монастырей),179 Нижегородского великого княжества,180 княжества Вологодского181 и др.182 Не охваченные феодализацией районы были во всех землях-княжествах. И чем дальше в прошлое, тем больше было таких общинных земель. Словосочетание «черные земли» встречается в документах еще в конце XIV в., но наименование «черные земли» или «черные волости» с особым смыслом отграничения от дворцовых волостей и волостей землевладельческих, зависимых от феодалов, в более четком своем значении привилось позднее, уже ко второй половине XV в. Раньше крестьяне этих волостей называли их просто землями князя. В конце XV в. и позднейшее время для таких волостных общинных земель характерно наименование «тяглая черная земля».183 Другие равнозначащие ее наименования — «волостная земля», «становая земля», «земля великого князя» — также подчеркивают их независимость от землевладельцев-феодалов. Волость и стан — территориальные единицы крестьянских общин. Наименование «стан» пришло от представителей государственной власти, для них волостная единица была административно-территориальной единицей. Учреждая «стан», представитель великого князя определял район-округ, на который распространялась его административная и судебная деятельность; «стан» но величине и границам обычно совпадал с общинной волостью. Называя общинную землю «землей великого князя», крестьяне подчеркивали особую роль великого князя — верховного собственника как оберегателя волостйых земель от покушения на них частных владельцев. Указывая же, что все это «тяглые черные земли», крестьяне-общинники подчеркивали свою свободу от феодальных повинностей в пользу частных землевладельцев. Их повинности исчерпывались «тяглом», повинностью государственной. И поэтому, когда те или иные деревни из числа находящихся в округе черной волости (или близко соприкасающихся к ней) оказывались пожалованными монастырю или другому землевладельцу, то великий или удельный князь особо предупреждал, чтобы волостная община не претендовала на несение тягла крестьянами этих деревень. Когда часть селений (деревни на Волкове горе) Аргуновской волости оказалась собственностью монастыря, то великий князь Иван III Васильевич писал «в Аргунове старосте и всем крестьяном», чтобы они «тое деревенки в тягло не тянули ни в которую». В отличие от владельческих волостей крестьяне черных полостей были свободны от натуральных оброков типа издольщины или заменивших ее позднее денежных оброков, а также н от работ по обслуживанию собственных хозяйств феодалов. На крестьян черных волостей с большой силой давили тяготы по несению государственных налогов и повинностей. Основным свойством таких государственных налогов и повинностей являлась их всеобщность — они были обязательны для всех граждан государства. В классовом феодальном государстве от их выполнения »свобождался лишь господствующий класс, т. е. феодалы-землевладельцы да духовенство. При этом и само распределение тягла между разными категориями тяглого населения производилось неравномерно, чем, в частности, обусловливалось большое различие в положении крестьян черных волостей и владельческих крестьян. По состоянию хозяйства, по производственному облику хозяйств крестьяне черных волостей ничем особым от владельческих крестьян не отличались. Разница если и была, то проистекала из природных особенностей края или района. Наступление феодалов на черные волости интенсивнее происходило в центральном районе Северо-Восточной Руси, черные же волости прочнее и дольше удерживались на севере; в центре феодализация замедлялась в глухих лесных районах, удаленных от хорошо изведанных и освоенных путей сообщения. Материал,г о феодальных повинностях владельческих кре стьяп (о тяжести феодальной земельной ренты) позволяют легко установить коренное различие в положении крестьян владельческих и черных волостей. В документе, рассказывающем о жизни черной волости, — в льготной грамоте сямского сотского Сидора крестьянам Фоминым, — сказано: «Се яз соцкой сямской Сидор, ноговоря с людми добрыми с сямлены, з болшими и меншими... дали есмя Фоминым детем Афонке да Ивашку пустошь Гридкину иод двор на двенадцать лет, а учнут жити, в ту двенадцать лет не надобе им великого князя дань, ни волостелевы кормы, пп города ие ставят, нн ям, ни (в) вытные розрубы в столец не тянути нн во что».185 Перед нами раскрыта страница из жизни Сямской черной волости: волостные власти (мир) выделяют двум братьям под строительство хозяйства пустошь с угодьями и дают нм {ля этого льготу на 12 лет от основного тягла и крестьянских мирских повинностей. Указаны главные повинности — дань великому князю, «кормы волостелю», «город ставити», т. е. принимать участие в строительстве оборонительных сооружений; («ям»), определяемые волостным разрубом (раскладкой) различные повинности и платежи, вносимые в волостную казну («в столец»).
От нас: 500 радиоспектаклей (и учебники)
|
| ☭ Борис Карлов 2001—3001 гг. ☭ |
