На главную Тексты книг БК Аудиокниги БК Полит-инфо Советские учебники За страницами учебника Фото-Питер Техническая книга Радиоспектакли Детская библиотека

К списку: sheba.spb.ru/lit/index.htm

Всеволод Вячеславович Иванов 18951963

Московский роман (19291930, опубл. 1988)

Вы, наверное, помните этот год: ломали храм Христа Спасителя. Для обывателя это было пострашнее, чем октябрьский переворот. Тогда, перед началом романа, автор задумал написать комментарии, но в ту пору у него родился большеголовый мальчик, названный Вячеславом...

Простите, можно начать по существу? В клинику, где работает Матвей Иванович Андрейшин, величавый двадцатисемилетний психиатр, и Егор Егорыч, секретарь большого человека, попадают внезапно заболевшие ювелиры, братья Юрьевы. В их мастерской случилась кража, а вскоре поползли слухи о пропаже золотой короны, заказанной якобы неизвестным агентом для американского императора. Наблюдая за больными, доктор Андрейшин приходит к убеждению, что причина их помешательства — в безответной любви. Единственный след незнакомки — пуговица мастерской С. Мурфиной — приводит его к Сусанне, дочери бывшей владелицы. Доктор влюбляется в эту блондинку с узким, красивым лицом. Он уверен, что должен «предотвратить развал человека» и сможет исцелить одной фразой и ювелиров, и Сусанну, и весь дом, где она живет.

Так Матвей Иванович и Егор Егорыч, которые собирались на съезд криминологов в Берлин, оказываются возле дома № 42. Здесь они сталкиваются с приехавшим с Урала вербовать рабочих на литейное производство Леоном Ионовичем Черпановым. Объявив себя врачом «ухогорлоносом» с периферии, Андрейшин выражает желание заключить договор и временно поселиться в этом доме. Черпанову ничего не остается, как принять первых работников и ввести их внутрь коммунального жилья, оборудованного в постройке московского ампира.

На кухне ревели двадцать хозяек, рыкали полсотни примусов. Черпанов расположился в ванной. Верхний этаж с колоннами занимало семейство Жаворонкова, бывшего церковного старосты, а ныне мороженщика с профсоюзным билетом. Все знали, что он «публично мороженым торговал, а втайне строительным делом орудовал» и, кроме того, вел ячейку безбожников. На первом этаже жили Мурфины — мать, отец, дядя Савелий, двадцатилетняя Сусанна и ее старшая сестра Людмила, которая заслужила на обоих фронтах гражданской войны прозвище Былинка. О своих впечатлениях она пишет книгу «400 поражений». Как и все занимаясь спекуляцией, Людмила повторяет: «Мы поклонники реализма <...> Крупная партия овса дороже умения вдергивать нитку словесности в золотую иглу фантазии». Однако доктор считает, что только Сусанна «объединяет этот агрегат людей», что она организовала болезнь ювелиров, но не находит доказательств.

Идет вторая декада, а доктор с Егор Егорычем все откладывают поездку в Берлин, наблюдают за жителями квартиры, за усилиями Черепанова создать пролетарское ядро для работы в Шадринске. Вот вербовщик приезжает на гвоздильный завод в качестве поэта, готового написать о лучшей бригаде. Он собирает деньги на званом вечере, выступает с призывами: «Помните, что нашему комбинату поручено в виде опыта перерабатывать не только руду, но и с такой же быстротой людей». Он требует от жителей дома вербовать родственников, например, 620 человек от Жаворонкова. «Шестьсот — я понимаю, а двадцать откуда?» — «Госразверстка... Они перерождаются там». — «Чего ж, выхолостят их или как?» Черпанов обещает, что храм Христа Спасителя будет восстановлен на Урале. Дядя Савелий рассказывает о небывалом случае перерождения целого уральского города благодаря игре академических театров.

Во главе шествия идет доктор, но он не в силах удержать толпу, которая быстро рассеивается. Среди них нет Черепанова. Доктор называет его фиктивной фигурой, а Егор Егорыч вспоминает о трех исповедях Леона Ионовича. В первый раз тот сообщил, что родился в семье гимназического учителя, приехал в Россию вместе с братом из парижской эмиграции, а свою биографию создал посредством штемпелей. Во второй раз он назвался сыном циркового фокусника Черпаневского, потомка старинного дворянского рода. Наконец он признается, что имел в Свердловске граверное заведение, унаследованное от отца, Константина Пудожгорского, делал печати спекулянтам. Клиенты прибрали его к рукам и заставили по документам Черпанова отправиться на поиски короны американского императора. Корона, по его словам, хранится у дяди Савелия и замаскирована под вагонную плевательницу. Гдето в доме спрятана единственная улика, которая подтверждает, что корона существует. Это заграничный костюм таинственного агента, оставленный им при бегстве.

Напрасно и Черпанов, и доктор, и дядя Савелий искали костюм у Жаворонкова, — он оказался в сундуке у Людмилы: «брызнуло темнозеленое сукно и золотые пуговицы с двуглавыми орлами». Сюртук! Не успели выяснить, тот ли это костюм, как приезжают братья Лебедевы, недовольные вербовочной активностью Черпанова. Схватив сюртук, Черпанов бросается бежать, его преследуют Лебедевы, но исход погони неизвестен... Вызванные дядей Савелием, появляются сотрудники милиции и увозят арестованных жителей дома. У опечатанной двери встречаются доктор Андрейшин, Егор Егорыч и братья Юрьевы. Ювелиры выздоровели: они не влюблены в Сусанну и не верят в корону американского императора. Один лишь доктор надеется разбить легенду о короне, перевоспитать Сусанну и жениться на ней... «Уууходит жизнь, ууу...» — вспоминается отзвучавшая песня.



Кремль — Роман (19241963, 1я ред. — 19291930, опубл. 1981)

В том году, когда великий князь Иван III повелел воздвигнуть Московский Кремль, удельный князь Никита, что владел городом Подзол в верховьях Волги, задумал выстроить свой Кремль лучше царского. А в прошлом веке напротив Кремля, на другом берегу ужги, появились корпуса Больших Волжских Мануфактур и пыльные домики поселка.

Гурий Лопта, окончивший в начале 1920х гг. Духовную Академию, возвратился домой, чтобы занять древний пост епископов кремлевских. «Чем живы?» — спрашивает он своего отца Ивана Петровича. Кремль — преданьями. Мануфактуры — газетами. В доме Лопта воспитывается дочь последних владельцев производства Агафья, красивая, как рожь, любимица церковной общины. Ее брат, АфанасЦаревич, блаженный и живет при соборе. Гурий считает, что они веротерпимствовали достаточно, пора дать отпор сонму баптистов, пленивших души обывателей, и предлагает собрать средства на ремонт храма, взяться за печатание Библии. Появление в Кремле первопечатной книги во времена гонения на несокрушимое православие даст не только духовные, но и материальные выгоды, необходимые для противодействия влиянию Мануфактуры.

Еще один ужгинец, рыжий, болезненный Вавилов, потерявший жену, ребенка, работу, приезжает, чтобы устроиться в третью смену на прядильную фабрику. Влажный рев ожалил его уши. Единственным местом, где могли передохнуть и покурить рабочие, были уборные. Любой вопрос, выносимый на цеховые собрания, требовалось проработать в уборных. Так, Зинаиде поручено агитировать за перевыборы Советов и выдвижение Вавилова руководителем культурнопросветительной работы Мануфактур. За плечами Вавилова было два года рабфака, но он помнил с детства рассказы учителей Воспитательного дома о Кремле, поэтому первую экскурсию повел именно туда. Рабочим Кремль не понравился. Между Вавиловым и Агафьей начинается невидимая борьба: Агафья одна желает просвещать Мануфактуры. Смеются над рыжим и «четверо думающих», знакомые по ремесленной школе разгульные люди, с которыми Вавилов делит каморку в старой казарме. Ему кажется, что служба в клубе не больше, как проявление рабочими жалости к нему. Он решает повеситься и оставить прощальное письмишко. Карандаш оказался сломанным, и пока Вавилов точит его, разглядывает муравьиную кучу, туман над Ужгой, Мануфактуры, и, как чудесный цветок, чудится ему Кремль. Весело Кремлю, пока Мануфактуры спят!.. Бросив веревку на суку, он бежит купаться.

Многие рабочие записываются в «Религиозноправославное общество», одни из любопытства и тяги к Агафье, другие, как плотовщики, артельщики, в желании объединить мирян. Вавилов выступает с предложением отобрать Успенский храм и передать его под клуб. Неожиданно его поддерживают на фабрике, и только Зинаида, избранная уже заместителем председателя коммунхоза, противится наступлению на Кремль. Ее поглощают заботы о вселении нуждающихся ткачих в отремонтированные казармы, построенные до революции. Она презирает демонстративную затею вселять всех в один день: «Дикая боль предстоит нам, дикое сопротивление Кремля...» Погибает поднятый на вилы молодой узбек Мустафа, пожелавший креститься изза любви к Агафье. Его мстительному отцу Измаилу является дракон МагнатХай и осуждает за предательство сына. Не в силах жить, АфанасЦаревич вешается на осине...

Вавилов организует боксерский кружок, и с этой целью во двор силами исправдома выкинут резной деревянный иконостас. Кружок безбожников сделал клозет, замазал фрески в стиле Васнецова. Херувимов на потолках оставили, но изрезали очень дорогую плащаницу.

Вавилов устал, работая в этом кружке бестолковых молодых людей, которые и сами не знают, что делать дальше, после того как они отреклись от Бога. Поползли слухи о возможном покушении на жизнь Вавилова, особенно после кулачного боя между кремлевцами и фабричными.

Актер бывших императорских театров и офицер французской армии Старков рассказывает историю удивительных приключений Доната Черепахина, сына профессорареставратора. Согласно повествованию, будучи храбрым и независимым офицером, Донат предупредил французских солдат о начале немецкой революции, был застрелен генералом П.Ж. Доном, но оказался похороненным в могиле Неизвестного солдата у Триумфальной арки в Париже как спаситель Франции. Вавилов ощущает себя Неизвестным солдатом революции и готовится к смерти. Однако планам Агафьи уничтожить рыжего не суждено осуществиться. На пасхальной неделе началось небывалое наводнение, грозившее затопить электростанцию, дома и храмы. Выступая на пленуме комсомола, Вавилов произнес откровенную и потрясающую речь, выходившую за рамки клубной работы. Он заявил, что надо разобрать церкви, чтобы построить дамбы, укрепить рвы, сделать Мануфактуры цитаделью коммунизма. Ему аплодировали, избрали в комиссию по защите от наводнения.

Отец Гурий призывает верующих забыть все обиды, которые причинили им безбожники из Мануфактур, показать пример христианского смирения и поплыть спасать их из затопленного города. Вавилов кричит, что агитационная ставка на милосердие бита. Рабочие погрузились на пароход. Приходит известие, что утонула Агафья, исчез Лопта.

Медленно, но гордо отчаливает пароход. Ткачи смотрят на Вавилова влюбленными глазами: «Да, этот парень далеко пойдет!» Из тумана виден Кремль таким, каким представлялся в детстве. Радость овладевает его сердцем. Впереди победы и поражения, но тот путь, который он проделал, — им можно гордиться.

Всеволод Вячеславович Иванов 1895-1963

Московский роман (1929-1930, опубл. 1988)
Кремль - Роман (1924-1963, 1-я ред. - 1929-1930, опубл. 1981)

ПРОСТОЙ ТЕКСТ В ZIP-е:

КАЧАТЬ

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

  ВЕРНУТЬСЯ К СПИСКУ  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Занимательные и практические знания. Мифология.


      ТАХУНИЙСКАЯ КУЛЬТУРА
      Ареал тахунийской культурыа по общепринятому мнению, охватывает юго-восточные районы Малой Азии и сиро-палестинский регион. На месте Иерихона тахунийцы строят свой город - Иерихон Б. Дата Иерихона Б, по данным радиоуглеродного анализа, колеблется от 7 170 до 5 800 гг. до н. э. (Долуханов, 1972, с. 38). Одни исследователи полагают, что между двумя комплексами докерами-ческого Иерихона нет связи (Кеньон). Другие (Массон, 1989, с. 34) считают, что преемственность в погребальном обряде не позволяет говорить о полном разрыве культурных традиций между Иерихоном А и Иерихоном Б.
      Культура Иерихона А восходит к традициям нату-фийской (праафразийской) культуры X - IX тыс, до н. э. В основании Иерихона А лежит натуфийское поселение. Это позволяет этнически определить население Иерихона А как поздних праафразийцев, так и прасемитов. А.Ю. Милитарев датирует прасемитскую общность только с VII тыс. до н. э.
      Достижением праафразийцев стало земледелие (см. гл. IV).
      Отличия культуры Иерихона Б от Иерихона А, предшествующего города, выявляются в традиции домостроительства: дома приобрели прямоугольные очертания вместо округлых у натуфийцев жителей Иерихона А. К домам примыкали хозяйственные помещения, а во дворах были очаги. Стены и полы домов обмазывались глиной (возможно, натуфийское наследие). Стены окрашивались; есть следы росписи по штукатурке. Фундамент домов сооружался из камней, а стены — из длинных сигарообразных сырцовых кирпичей.
      Важным культурно-определяющим признаком тахунийского комплекса, не встречающимся у натуфий-цев, являются лук и стрелы. Кремневые стрелы обработаны отжимной ретушью и представлены различными типами (черешковые, иволистные, ланцетовидные и другие). Подобный инвентарь свидетельствует о большом значении охоты в экономике пришельцев-тахунийцев, а также о спещ1ализированной охоте с луком и стрелами. (Шнирельман, 1980, с. 208) наряду с тем, что население Иерихона Б было земледельческим. Специалисты говорят об увеличении зерен ячменя и повышении урожайности сравнительно с натуфийской эпохой (Массон, 1989, с. 35). Полагают, что домашними животными уже были коза и собака (неизвестные в натуфийское время) (Мелларт,-1982, с. 42; Милитарев, Шнирельман, 1984, с. 44 - 47).

 

 

 

 

 

 

 

К списку: sheba.spb.ru/lit/index.htm

 

На главную Тексты книг БК Аудиокниги БК Полит-инфо Советские учебники За страницами учебника Фото-Питер Техническая книга Радиоспектакли Детская библиотека


Борис Карлов 2001—3001 гг.