Эммануил Генрихович Казакевич 19131962

Звезда Повесть (1946)

Взвод советских разведчиков вступил в селение. Это была обычная западноукраинская деревня. Командир разведчиков лейтенант Травкин думал о своих людях. Из восемнадцати прежних, проверенных бойцов у него осталось всего двенадцать. Остальные были только что набраны, и каковы они будут в деле — неизвестно. А впереди была встреча с противником: дивизия наступала.

Травкину в высшей степени были свойственны самозабвенное отношение к делу и абсолютное бескорыстие — именно за эти качества разведчики любили этого юного, замкнутого и непонятного лейтенанта.

Легкий разведрейд показал, что немцы недалеко, и дивизия перешла к обороне. Понемногу подтянулись тылы.

Приезжавший в дивизию начальник разведотдела армии поставил перед комдивом Сербиченко задачу отправить группу разведчиков в тыл врага: по имевшимся данным, там происходила перегруппировка, и следовало выяснить наличие резервов и танков. Лучшей кандидатурой для руководства этой необычно трудной операцией был Травкин.

Теперь Травкин еженощно проводил занятия. Со свойственным ему упорством гонял разведчиков через студеный ручей вброд, заставлял их резать проволоку, проверять длинными армейскими щупами невсамделишные минные поля и прыгать через траншею.

К разведчикам попросился только что окончивший военное училище младший лейтенант Мещерский — стройный голубоглазый двадцатилетний юноша. Глядя на то, как ревностно он занимается, Травкин одобрительно думал: «Это будет орел...»

Устроили последнее тренировочное занятие по связи. Была окончательно установлена позывная разведгруппы — «Звезда», позывная дивизии — «Земля». В последний момент Аниканова было решено послать вместо Мещерского, чтобы в случае чего разведчики не остались без офицера.

Начиналась древняя игра человека со смертью. Объяснив разведчикам порядок движения, Травкин молча кивнул остающимся в траншее офицерам, перелез через бруствер и бесшумно двинулся к берегу реки. То же самое за ним проделали другие разведчики и саперы сопровождения.

Разведчики проползли сквозь перерезанную проволоку, прошли немецкой траншеей... через час они углубились в лес.

Мещерский и командир саперной роты неотрывно вглядывались во тьму. То и дело к ним подходили другие офицеры — узнать о тех, кто ушел в рейд. Но красная ракета — сигнал «обнаружены, отходим» — не появлялась. Значит, они прошли.

Леса, где шла группа, кишели немцами и немецкой техникой. Какойто немец, светя карманным фонарем, вплотную подошел к Травкину, но спросонья ничего не заметил. Он сел оправляться, кряхтя и вздыхая.

Километра полтора ползли они чуть ли не по спящим немцам, на рассвете наконец выбрались из леса, и на опушке случилось нечто страшное. Они буквально напоролись на трех неспавших немцев, лежавших в грузовике, один из них, случайно глянув на опушку, остолбенел: по тропе совершенно бесшумно шли семь теней в зеленых балахонах.

Травкина спасло хладнокровие. Он понял, что бежать нельзя. Они прошли мимо немцев ровным, неспешным шагом, вошли в рощу, быстро перебежали эту рощу и луг и углубились в следующий лесок. Убедившись, что здесь немцев нет, Травкин передал первую радиограмму.

Решили двигаться дальше, придерживаясь болот и лесов, и на западной опушке рощи сразу увидели отряд эсэсовцев. Вскоре разведчики вышли к озеру, на противоположном берегу которого стоял большой дом, из которого временами доносились то ли стоны, то ли крики. Чуть позже Травкин увидел выходящего из дома немца с белой повязкой на руке и понял: дом служил госпиталем. Этот немец выписан и идет в свою часть — его никто не будет искать.

Немец дал ценные показания. И, несмотря на то что он оказался рабочим, его пришлось убить. Теперь они знали, что здесь сосредоточивается эсэсовская танковая дивизия «Викинг». Травкин решил, чтоб преждевременно себя не обнаружить, «языков» пока не брать. Нужен только хорошо осведомленный немец, и его надо будет достать после разведки железнодорожной станции. Но склонный к лихости черноморец Мамочкин нарушил запрет — здоровенный эсэсовец выпер в лес прямо на него. Когда гауптшарфюрера сбросили в озеро, Травкин связался с «Землей» и передал все установленное им. По голосам с «Земли» он понял, что там его сообщение принято как нечто неожиданное и очень важное.

Хорошо осведомленного немца Аниканов и Мамочкин взяли, как и собирались, на станции. Голубь к тому времени погиб. Разведчики отправились обратно. В пути погиб Бражников, были ранены Семенов и Аниканов. Радиостанция, висевшая на спине у Быкова, была расплющена пулями. Она спасла ему жизнь, но для работы уже не годилась.

Отряд шел, а вокруг него все уже и уже стягивалась петля огромной облавы. В погоню были подняты разведотряд дивизии «Викинг», передовые роты 342й гренадерской дивизии и тыловые части 131й пехотной дивизии.

Верховное Главнокомандование, получив сведения, добытые Травкиным, сразу поняло, что за этим кроется нечто более серьезное: немцы хотят контрударом отвратить прорыв наших войск на Польшу. И было отдано распоряжение усилить левый фланг фронта и перебросить туда несколько частей.

А влюбленная в Травкина хорошая девушка Катя, связистка, днем и ночью слала позывные:

«Звезда». «Звезда». «Звезда».

Никто уже не ждал, а она ждала. И никто не смел снять рацию с приема, пока не началось наступление.

Эммануил Генрихович Казакевич 1913-1962

Несмотря на высокие темпы индустриализации, Япония до второй мировой войны оставалась страной среднего уровня развития, в которой национальный доход на душу населения был примерно в 2,5—3 раза меньше, чем в странах Западной Европы, и в 3,5—4 раза меньше, чем в США. Бомбардировки японской территории, бессмысленная растрата в ходе войны громадных материальных и людских ресурсов, поражение и последующая оккупация вооруженными силами США ввергли японскую экономику в хаос, в состояние почти полного паралича, после которого началось медленное, длившееся около 10 лет восстановление. В то же время первые послевоенные годы ознаменовались серьезными социально-политическими реформами, которые, как уже не раз отмечалось в марксистских исследованиях, по своему характеру и последствиям оказались для Японии равносильными завершающему этапу буржуазно-демократической революции
      Аграрная реформа ликвидировала помещичий класс— самый реакционный класс японского общества. Разоружение и ликвидация самурайской военщины надолго освободили страну от тяжёлого бремени милитаризма. В условиях бурного подъема демократического движения был воссоздан и укрепился буржуазно-парламентский строй, легализованы демократические партии, профсоюзы и другие организации демократической оппозиции, улучшились условия борьбы трудящихся против капиталистической эксплуатации.
      Среди послевоенных реформ немаловажную роль сыграли меры по декартелизации, подорвавшие силу и влияние крупнейших японских монополий — дзайбацу. Первоначальная цель реформы, проводившейся американ- скими оккупационными властями, заключалась в том, чтобы обезвредить опасных соперников и конкурентов американского капитала, но ее реальные последствия вышли за рамки этих целей. Реформа создала редкую в истории монополистического капитализма ситуацию— оживление и усиление конкуренции внутри страны, что в дальнейшем способствовало экономическому росту. К тому же Япония, не завершив еш;е послевоенного восстановления, была вынуждена вступить в острую борьбу за внешние рынки сбыта и источники сырья, без -которых ее экономика не может суш;ествовать. Коренной поворот по сравнению с прошлым заключался в том, что эта борьба уже не могла вестись военным путем и что на первое место выдвинулась экономическая конкуренция на мировых рынках товаров и капиталов. Успеху конкуренции содействовал тот факт, что рост производительности труда в Японии опережал рост заработной платы, в результате чего увеличивалась эксплуатация, расширялись возможности накопления капитала.