Карлуша на Луне

Глава девятая

Тайный министр почти готов признать свою некомпетентность.

Министру Пропаганды и Связи представляется возможность

вступить в тайное общество

— Говорите, Фокс, говорите, — мягко, но настойчиво предложил Пупс, прохаживаясь взад-вперёд по кабинету. — На этот раз вы будете говорить, а я буду слушать. Сидеть! — прикрикнул он на Тайного министра, который сделал попытку подняться с кресла, в которое Пупс усадил его насильно.

— Похоже, что они уже здесь, в Давилоне, ваше сиятельство. Последние двое суток мы прочёсывали пригороды Клушки, бросили туда все силы…

— Похвальное усердие, господин Фокс, особенно если учесть, что интересующая нас компания преспокойно села в самолёт и вылетела в Давилон, не правда ли?

— Увы, это так. В списках пассажиров вчерашнего дневного рейса восемь вымышленных имён. Это они, ваше сиятельство. Мы никак не ожидали от них такой дерзости.

— Чего же вы от них ожидали? Слёз и раскаяния?

— Мы предполагали, что они на время где-нибудь затаятся. Совершенно непонятно, почему они пошли на такой риск, приехав сюда.

— А я думаю, на это всё-таки были причины?

— Я не решаюсь сказать вашему сиятельству… Возможно, они… возможно…

— Говорите!

— Возможно, они хотят расправиться с вами, ваше сиятельство.

Пупс вздрогнул.

— Вы так полагаете? Что же, в таком случае я прикажу удвоить, нет, утроить мою личную охрану. Но может быть, для большей уверенности заменить также и нерадивого Тайного министра?

— Я целиком во власти вашего сиятельства.

— Я над этим подумаю. Идите работайте. И докладывайте мне о своих действиях через каждые два часа, понятно? Пригласите сюда министра Пропаганды и Связи, он дожидается в приёмной.

Фокс вскочил с кресла, поклонился и поспешно вышел.

Пупс уселся на его место, спиной к дверям, так чтобы его не было видно. Будучи довольно-таки яркой личностью, он питал слабость к театральным эффектам.

Буравчик появился в кабинете и стал недоумённо оглядываться по сторонам, не понимая, куда мог подеваться хозяин.

— Беда не приходит одна, — раздался вдруг страшный голос ниоткуда, кресло резко развернулось, и Пупс вскочил на ноги. — Прошу вас, присаживайтесь, господин Буравчик, — пропел он уже своим нормальным сладким голосом.

— С вашего позволения я постою, ваше сиятельство.

— Хорошо, как вам угодно. Итак, беда не приходит одна: локаторы показывают, что на поверхности Луны совершили посадку две ракеты.

— Именно так, ваше сиятельство. Ракеты с Большой Земли; их начали отслеживать ещё с половины пути.

— Как вы думаете, зачем они здесь?

— Возможно, просто визит вежливости?

— А если не так? А если они всё знают?

— Как можно, ваше сиятельство, как они могут знать?

Пупс вынул из ящика стола бумагу:

— Вот объяснения господина Джулио о его последнем телефонном разговоре с Осликом, нашим гномом, осуществившим диверсию на ракете «Космических поставок». Этот Ослик ни с того ни с сего вдруг взбеленился и отказался с нами сотрудничать. Наверняка он сидел там, возле радиостанции, не сложа руки. Кажется, в прошлом этот Ослик был связан с земными гномами?

— Возможно, это так. Но господин Джулио не подчиняется моему ведомству, будет лучше, если этим делом займётся господин Фокс.

— Речь идёт не о вашем ведомстве, господин министр Связи, а о спасении нашего государства. Или вы специально хотите меня разозлить?

— Простите, я всё понял. Я уже думал об этом деле, и если ваше сиятельство позволит мне высказать своё мнение…

— Позволяю.

— Допустим, что это не простой визит вежливости, а нечто вроде межпланетной инспекции с целью грубого вмешательства в наши внутренние дела.

Пупс удовлетворённо кивнул: министр Пропаганды, как всегда, великолепно выбирал выражения, придавая словам желательный оттенок.

— Что же, — продолжал Буравчик, — в таком случае мы проявим всё возможное гостеприимство. Мы предоставим землянам лучшие апартаменты, прислугу и… наши лучшие угощения, — закончил Буравчик свою мысль, интонационно выделив последние три слова.

— Ага! — воскликнул Пупс. — Я, кажется, вас понимаю!

— За едой мы расскажем дорогим гостям о прекрасной жизни на нашей планете, мы проведём их по улицам, и они смогут сами расспросить наших граждан обо всём, и наши граждане с удовольствием поведают гостям о своей счастливой жизни. И земляне отправятся к себе домой, унося тёплые воспоминания о нашем гостеприимном и счастливом народе.

— Браво, господин Буравчик. Вы — профессионал высокого класса. Но если они потребуют личной встречи с этим Осликом?

— Хм… Надо полагать, что господин Ослик тоже вполне осчастливлен нашими продуктами…

— А это надо ещё проверить, господин Буравчик, надо проверить. Займитесь этим лично, найдите этого гнома.

— Но, ваше сиятельство, такие дела по ведомству господина Фокса…

— Опять вы про ведомства! Господин Фокс озабочен сейчас ничуть не менее важными делами. И если я прошу именно вас взяться за это дело, значит, имею на то веские причины.

— Простите, ваше сиятельство.

— Идите и работайте.

Буравчик сдержанно кивнул и вышел.

— Гордец, но дело своё знает, — проворчал Пупс. — Если бы все министры так решали мои проблемы, цены бы не было моим министрам…

Сбежав по ступенькам дворца, Буравчик уселся в сверхдлинный автомобиль и на минуту задумался.

— Прикажете ехать в офис, господин министр? — спросил через переговорное устройство шофёр, отделённый от салона пуленепробиваемым стеклом.

— Нет, — ответил Буравчик, принявший решение. — В Научный городок.

Шофёр в удивлении обернулся:

— Вы один, без охраны?

— Да, один.

Буравчик прекрасно знал, что, хочет он того или нет, агенты секретной полиции невидимо следуют за ним повсюду, куда бы он ни направлялся. Это была обычная, установленная Фоксом практика охраны высших чинов. «Было время, когда я ездил туда и без шофёра», — сказал про себя министр, с улыбкой вспоминая о своих приключениях на карнизе.

За истёкший месяц Буравчик сильно переменился. Он уже не был похож на того вездесущего репортёра, каким мы застали его в первой части нашего повествования. Теперь он должен был соответствовать своему высокому посту как своими манерами, так и внешним видом. Хотя в глубине души он, конечно, остался всё таким же смельчаком и искателем приключений, каким был и прежде. То, что происходило вокруг него, было ужасно и нелепо, он постоянно думал об этом, но не находил способа переменить что-то решительным образом.

Буравчик решил начать поиски Ослика с Научного городка, потому что там находился центр подготовки космических строителей. Туда могли вернуться спрыгнувшие с внешней оболочки и пропавшие бесследно Ослик, Квантик и обер-атаман Пшигль.

«Если они вообще вернулись, — подумал Буравчик. — Ведь эти трое могли дождаться помощи с Большой Земли, и в этом случае положение бы серьёзно осложнилось: задурить мозги землянам было бы уже значительно труднее…»

Все остальные космические строители, за исключением пропавшего без вести Росомахи, давно вернулись к нормальной жизни и трудились на своих рабочих местах. Росомаха же пропал ещё до начала первого распыления порошка и потому мог успеть поменять имя и раствориться среди населения какого-нибудь крупного города…

Буравчика вывели из задумчивости показавшиеся впереди знакомые ворота и ограда Научного городка. Его цепкий взгляд выхватил неприметную камеру слежения, которой раньше здесь не было.

«Это ещё что за предосторожности? — подумал он. — Следует быть здесь повнимательнее…»

Машина затормозила у обшарпанной колоннады главного входа, и по ступенькам к нему навстречу заспешили, обгоняя друг друга, профессор Сигма и академик Мемега. Поодаль, вытянувшись по стойке «смирно» и держа метлу, как часовой своё боевое оружие, стоял вредный дворник.

— Какая честь для нас, господин министр, какая честь! — суетились учёные.

Буравчик подошёл к дворнику:

— Помнишь меня?

Губы дворника растянулись в мучительной гримасе, его по-рыбьи выпученные глаза никуда не смотрели.

— Признать не смею, ваше благородие, — просипел он с натугой.

Буравчику захотелось сказать дворнику что-нибудь страшное, но он сдержался.

Сигма и Мемега проводили министра в кабинет, усадили в кресло, а сами встали перед ним в угодливых позах, на манер официантов. Буравчику показалось, что в этой своей преувеличенной угодливости они переигрывают.

«Надо их проверить, — подумал он. — Сдаётся мне, что всё это притворство и никакие они не загипнотизированные».

— Присаживайтесь, — сказал он. — Не смущайтесь, прикажите подать чего-нибудь, проведём время по-приятельски. Это не более чем дружеская встреча.

Сигма и Мемега быстро и тревожно переглянулись. Буравчик заметил этот взгляд и ещё больше укрепился в своих подозрениях.

— Так что же, у вас не найдётся для меня чашечки кофе?

Учёные опомнились и крикнули секретаршу.

Дама принесла кофе и засахаренные орешки. Буравчик взял свою чашку, поднёс к губам и поднял глаза на учёных. Те сидели ни к чему не прикасаясь.

— Что же вы, господа? Разве все эти угощения вам не по вкусу? Эй, дамочка!

В кабинет заглянула перепуганная секретарша.

— А что, дорогая, разве эти господа не пьют кофе за работой?

Секретарша огорчённо всплеснула руками:

— Так ведь они уже неделю отказываются, прямо-таки не знаю, чем это я им не угодила… Моду завели кушать из космических тюбиков — без супа, без горячего! Ничего есть не хотят, будто я им отраву предлагаю…

— Что вы такое несёте! — крикнул Сигма. — Какая отрава! У нас разгрузочные дни, диета…

— Вот видите, дорогая, — улыбнулся Буравчик. — Вот всё и разъяснилось. Господа учёные всего-навсего заботятся о своём здоровье. А кофе у вас наверняка очень вкусный; простите, что я не имел возможности этого оценить. Знаете, я ведь тоже забочусь о своём здоровье. Собственно, вот и всё. За сим позвольте откланяться, было очень приятно с вами побеседовать.

Буравчик поднялся и направился к дверям.

— Да! — хлопнул он себя по лбу. — Совсем забыл. Зачем я приезжал. У вас ведь здесь проходили ускоренную подготовку космические строители?

Сигма и Мемега неуверенно кивнули.

— Скажите, господа, а не встречались ли вы с кем-нибудь из них уже потом, после возвращения?

— Нет, господин министр, — упавшим голосом, но твёрдо сказал Сигма. — К сожалению, ничем не можем вам помочь.

— Что ж, я так и думал. До свидания, простите за беспокойство. Желаю вам успехов в научной работе.

Буравчик направился к выходу, и, ободрённые этим обстоятельством, учёные снова с преувеличенной угодливостью засуетились вокруг него:

— Просим снова… будем счастливы… всем чем можем… По мере сил… Способствовать…

Когда автомобиль выехал за ворота, Буравчик приказал шофёру свернуть на просёлочную дорогу. Оба вышли на усыпанный сосновыми иголками мягкий сырой грунт. Было самое холодное время года — противно моросил дождь и от дыхания шёл пар.

— Раздевайся, — сказал Буравчик.

Не задавая лишних вопросов, шофёр скинул с себя кожаную куртку, кеды и джинсы. Под мышкой у него болталась кобура с револьвером. Краем глаза министр видел прячущихся за деревьями гномов из секретной полиции, которые его охраняли. Он делал вид, что их не замечает.

Буравчик пустил шофёра в министерский салон автомобиля, а сам быстро переоделся и пешком направился обратно, в сторону ограды Научного городка.

Нащупав плохо приколоченную доску, он расшатал ржавые гвозди и юркнул в образовавшуюся щель. Крадучись между деревьев, приблизился к главному входу и, перебегая от колонны к колонне, незамеченным проник в здание.

В коридорах было пусто. В приёмной секретарша стояла у раковины и мыла посуду. Буравчик прошёл мимо неё на цыпочках.

Как он и предполагал, в кабинете никого не было.

Министр прикрыл за собою дверь, подсел к письменному столу и начал выдвигать ящики. Но вдруг в приёмной послышались голоса. Беспомощно оглядевшись, Буравчик в последний момент успел юркнуть за оконную штору.

Двери растворились, и в кабинет вошли несколько гномов.

— А я вам говорю, что он обо всём догадался! — восклицал Сигма.

— Говорите тише, за дверями секретарша, — предупредил кто-то.

— Не беспокойтесь, господин Квантик, она такая же чушка, как и наш дворник. Необходимо немедленно всё сворачивать, всё! Я не удивлюсь, если уже через час здесь будут полицейские.

— Куда же вы предлагаете переместить штаб Союза, господин учёный? — раздался надтреснутый хрипотцой голос военного.

— Ах, говорите тише, господин обер-атаман! — зашипел Сигма. — Вас слышно на улице! А что если вокруг уже шныряют его шпионы?

Все замолчали, прислушиваясь. Буравчик подумал, что вокруг действительно шныряют гномы из его охраны. За пыльной шторой ему нестерпимо захотелось чихнуть, и он чуть не до крови прикусил губу.

— Как обидно, — произнёс ещё один гном. — Застукали, можно сказать, в самый решающий момент, когда наши друзья с Большой Земли уже прилетели на помощь.

— А вы полагаете, Ослик, что земляне могут у нас что-то существенно изменить? — скептически заметил Сигма. — Как бы их самих не накачали здесь гипнотическим порошком.

«Прекрасно, — сказал сам себе Буравчик. — Собралась вся интересующая меня компания. И они определённо что-то замышляют против Правителя. Осталось решить: на чьей же стороне я сам?..»

— Да, я верю, что они смогут нам помочь, — убеждённо заявил Ослик. — И если бы не глушилки, мы уже смогли бы предупредить наших друзей об опасности, которая их здесь поджидает.

— Я согласен с Осликом, — сказал Квантик. — Ракеты землян абсолютно неуязвимы. Узурпатор не сможет и дальше спокойно травить гномов, если у него над головой будут висеть корабли с межпланетными наблюдателями. Я уверен, что земляне быстро найдут способ положить конец этому чудовищному преступлению.

— Даже если земляне сами попадут в ловушку, свобода не за горами, — сказал Ослик. — Всё больше гномов вступает в Союз вольномыслия, и на нашу сторону переходят гномы из касты посвящённых — чиновники, капиталисты, полицейские и даже министры. Да-да! Один министр и почти все капиталисты из большого пленума на нашей стороне!

Буравчик едва устоял на ногах: минуту назад он даже не представлял, что дело могло зайти так далеко.

— Ладно, хватит болтать, — сказал Пшигль. — Если этот министр приезжал сюда шпионить, пора сматывать удочки. Все документы и списки надо уничтожить или быстро увезти отсюда. У кого есть предложения на предмет нового места дислокации штаба Союза?

— В этом нет необходимости, — послышался вдруг чей-то голос, и из-за шторы выступил сам министр Пропаганды его сиятельства Верховного Правителя.

— Господа, — сказал он опешившим заговорщикам, — я с вами.

В кабинете будто гром грянул.

— Да-да, — подтвердил министр. — Это не шутка и это не провокация. Вы сейчас же можете занести в списки Союза ещё одного высокопоставленного гнома. Надеюсь, что смогу быть вам полезен.

Никто не смел произнести ни звука.

— Господа, — продолжал Буравчик, заметив в лицах замешательство и недоверие, — господа, месяц назад я стал соучастником ужасного преступления против собственного народа, и с тех пор не было ни минуты в моей жизни, чтобы я не раскаивался в содеянном. Поверьте, я говорю искренне.

Все смотрели на Буравчика, а он переводил взгляд с одного на другого.

— Я ему не верю, — заявил Пшигль. — Это просто уловка, чтобы задержать нас и взять с поличным. Он слышал, что мы собираемся уничтожить списки, и теперь оттягивает время до приезда полиции. Надо связать его и уходить.

— Мне не нужно дожидаться полиции, — сказал Буравчик и отдёрнул штору. — Смотрите.

Заговорщики погасили свет и приблизились к окну. За деревьями, методично окружая дом, перебегали гномы из охраны министра.

— Стоит мне запустить этой чернильницей в стекло, и сюда ворвутся два десятка агентов секретной полиции. — Буравчик взял в руку мраморную чернильницу со стола.

— И это тоже уловка, — продолжал настаивать Пшигль. — Сожгите документы сейчас же.

— А я почему-то ему верю, — возразил Квантик. — Он нравился мне ещё тогда, когда работал репортёром.

— В таком случае нам остаётся только проголосовать, — сказал Сигма. — Кто за этого господина?

Руки подняли Ослик и Квантик.

— Кто против?

Руки подняли Пшигль и Мемега.

— Хм, — сказал Сигма, — выходит, поровну.

— А вы-то сами как голосуете, господин Сигма? — напомнил ему Ослик.

— Я? Правда, ведь я тоже должен проголосовать. Пожалуй, я… — Сигма пристально посмотрел на Буравчика. — Пожалуй, я «за».

Вечером того же дня Пупс выслушал по телефону два доклада от своих министров. В первом Фокс докладывал о том, что в деле по розыску банды Ханаконды нет ни малейших сдвигов. Во втором Буравчик сообщал, что никаких следов Ослика пока не удалось обнаружить, но он не теряет надежды и продолжает активные поиски.

Молча повесив трубку и машинально включив телевизор, Пупс в полном отупении выслушал ежевечернюю нравоучительную установку о необходимости безграничной любви и преданности по отношению к Верховному Правителю. Опомнившись, он вырвал штепсель из розетки, хватил об пол дорогую фарфоровую вазу и, гневно сопя носом, залез с головою под одеяло.