Кафедра

В ГОСТЯХ У ПИСАТЕЛЬНИЦЫ

Валерия Васильевна утверждает, что все умеет делать на даче: и розы выращивать, и даже деревья обрезать
Напрасны старания выведать у известной писательницы какой-нибудь полезный дачный совет. Хотя она утверждает, что умеет делать все: и розы выращивать, и даже деревья обрезать. Тогда, в отмеченном злым роком 1986 году, супруг Валерии Васильевны — помощник Щербицкого Валерий Врублевский — мог взять участок под строительство дачи в более престижном месте, нежели село Хотяновка. Но привлекла здешняя природа, опять же Десна рядом. И чета Врублевских скрупулезно стала собирать все квитанции об уплате: на каждый кирпичик, на каждую оконную раму…
«Здесь кажется, что на свете есть только это бирюзовое небо и запах деснянской воды»

Мы сидим в просторной тридцатиметровой комнате на третьем этаже. Оказывается, цветы и деревья у Врублевской на дачном участке растут сами по себе. Овощи для нее мало актуальны, поскольку их выращиванием писательница занималась один раз в жизни. А потом поняла, что легче и дешевле луковицу на рынке купить… Дача для нее ассоциируется с творчеством. Прошлым летом, например, здесь, в Хотяновке, Валерия Васильевна закончила театральную повесть «Плебей», а немного раньше — повесть о взаимоотношениях Марины Цветаевой и русской поэтессы Зинаиды Парнок.

— Участочек мы взяли над самым лугом, — говорит Валерия Врублевская. — Здесь такие красивые места, от которых можно сойти с ума! Когда уезжаю на дачу, всякий раз кажется, будто за мной захлопнулась тюремная дверь, и из города я вырвалась на свободу. Тогда есть только мир этого бирюзового неба, запахов деснянской воды и сенокоса…

— Валерия Васильевна, у вас такой большой кабинет! Наверное, открываете окно, и ваша творческая мастерская наполняется запахами луговых трав, различными сельскими звуками…

— Именно по этой причине и не могу работать днем. Меня отвлекают все звуки, доносящиеся с улицы. А в маленьких комнатах я задыхаюсь.

— Вас трудно поставить в один ряд с украинскими писателями-традиционалистами, описывающими бедственную жизнь крестьян на фоне божественной природы. Ну кто осмелился бы писать о лесбийских отношениях Цветаевой и Парнок? Вы не побоялись…

— Не побоялась потому, что ценю и понимаю Цветаеву, очарованную лесбийской любовью. Если бы в жизни мне надо было выбирать, я бы отдала предпочтение женщине. Не для секса, а для дружбы. Дело в том, что материнское чувство, присущее женщине, вытравило из нее животное в большей мере, нежели из мужчины. Мужчине присуще уничтожать все, что он не понимает. Женщина же, не понимая чего-то, останавливается и говорит предмету своего непонимания: пусть будет…

— Сама идея написать о Цветаевой давно родилась?

— После того как была закончена книга «В тени деревьев, которых нет». Кстати, такое название мне подсказала одинокая вишенка, растущая у нас на участке возле погреба: из-за каменной стенки тень дерева не падает на землю. Получается, у этого дерева тени как таковой вообще не существует. Так вот, однажды я прочитала такие строки: «Вот если бы вернуть тот день и вложить в него все то, что я пережила, то деревья бы дали тень». Обо всем этом я думала, когда после инсульта вернулась из больницы. По-сути, именно тогда я поняла, что пришло время писать обо всем — ушел всякий страх.
«Я всегда железно следила за тем, чтобы в доме было много овощей»

— Валерия Васильевна, мы с вами все о высоком говорим, но ведь существует быт, от которого не убежать ни одному человеку. А тем более женщине. Интересно, что вы готовите на даче?

— Примерно то же, что и в городе. У нас в семье традиция — питаться хорошо. Ведь без хорошей еды жизнь будет совсем плохая… Я всегда железно следила за тем, чтобы в доме было много овощей. Это у меня еще от мамы и папы. Мои родители были очень хозяйственными людьми. В погребе у нас всегда стояли бочки с помидорами, огурцами, капустой и обязательно с квашеными яблоками.

— А что теперь стоит в вашем дачном погребке?

— Если бы не кусты георгин, которые я с осени выкапываю, то он вообще пустовал бы… Соленые и квашеные овощи покупаю на Бессарабке. Не потому, что сама не умею это делать, а потому что никогда не было времени на различные соления. Моя голова редко бывает свободной, чтобы заняться всем этим. Хотя я практически все умею делать. Проверьте, нет ничего такого, чего бы я не могла осилить. Жизнь всему научила. К примеру, в семь лет я одна оставалась с пятимесячной сестренкой, когда мама была на работе.

— Неужели и розы умеете выращивать?

— Почему бы и нет? Хотя ничего не делаю специально. Розы как-то посадила и они себе прекрасно цветут.

— На зиму присыпаете кусты землей?

— Конечно. Вначале обрезаю, а затем присыпаю.

— А сад вы умеет обрезать?

— Умею. Но сама этим не занимаюсь, а только указываю сыну, какие ветви нужно убрать. По-моему, если человек талантлив в одной области, он будет талантлив и в другом: в медицине, в отношении к домашним животным…

— Вижу: ваш песик Мичо вниманием не обделен. Такой ухоженный, ласковый…

— Но должна заметить, я с ним не сюсюкаю. Не люблю этого. Когда кто-то мне говорит, что любит животных больше, чем людей, я его не понимаю. Тем более не воспринимаю, когда слышу, что собак любят за то, что они не предают. Это самая большая глупость, которую я слышала в жизни! Ведь людей любят не за то, предают они или нет… Каждый должен знать свое место. Кстати, с годами я убедилась: все несчастья в этом мире происходят потому, что люди не знают своего места…

— Простите, а вы давно поняли, где ваше место?

— К счастью, очень давно. А случилось это в далекой юности, когда я в изношенных туфлях пришла в дом к подруге и услыхала, как ее мать говорит (она думала, что я не слышу): «Зачем ты привела эту нищенку?» Тогда во мне родилось неуемное стремление идти все время вперед, не давать себя в обиду. В жизни я, подобно барону Мюнхгаузену, вытаскивала себя за волосы из, казалось бы, самых безнадежных ситуаций. Я хочу думать о жизни, о природе, о смерти, о любви, о дружбе. Мне очень интересно осмысливать пройденное…