Дети и народное творчество

PDF

      Полный текст книги

      ВВЕДЕНИЕ
      Сегодня почти в каждом доме есть произведения народных мастеров — гжельские чайники, хохломские миски, полховско-майданские тарарушки, берестяные туеса, тканые полотенца. Они входят в нашу жизнь не как утилитарные предметы, а в первую очередь как художественные произведения, отвечающие нашему эстетическому чувству, становятся украшением как сельского, так и городского жилья. Казалось бы, зачем нам в наш динамический век, век научно-технического прогресса, деревянные ложки, когда есть дешевые и удобные металлические? Зачем нужны подсвечники, когда всюду есть электричество?
      Дело в том, что в этом выражается потребность людей в красоте.
      Им хочется видеть вокруг себя не стандартные массовые изделия, а рукотворные предметы декоративного искусства, в которых живет естественность и поэтичность, — посуду с хохломской росписью, тканые покрывала и дорожки, блузы и платья с народной вышивкой. Не случайно большой популярностью пользуются выставки мастеров народных промыслов.
      Народное творчество как искусство, создающее предметный мир, живет в двух ипостасях — материальной культуры и культуры духовной. В наши дни главными стали духовная и эстетическая — «праздничная» — функция народного искусства, оно переживает новый этап — словно заново открывается нам красота произведений древнего традиционного искусства, воплощающего в себе многовековой опыт художественного вкуса и жизненной мудрости человека труда.
      Создавалось народное искусство в основном трудовым крестьянством, а также ремесленниками и кустарями, которые, занимаясь подсобными промыслами, не отрывались от сельского хозяйства. Рядом с народным творчеством сел всегда соседствовало творчество посадское — жителей маленьких городов и их слобод: самобытное кружево, некоторые виды керамики, ковроткачества, ювелирного искусства.
      Некоторые промыслы имеют многовековую историю и уходящие в древность традиции, другие возникли на наших глазах, буквально в последнее десятилетие. Они весьма многообразны.
      Такого уникального множества видов народного искусства, каким располагает наша Родина, нет ни в одной стране мира. И среди них особое место занимают народные промыслы Российской Федерации, укоренившиеся во многих областях и краях огромной территории нашей республики.
      Партия и правительство пристально следят за развитием народных промыслов. В постановлении ЦК КПСС «О народных художественных промыслах» от 17 декабря 1974 г. народное творчество рассматривается как часть культуры развитого социалистического общества, отмечается его влияние на профессиональное искусство, на формирование художественных вкусов.
      «Важнейшая задача — значительное улучшение художественного образования и эстетического воспитания учащихся. Необходимо развивать чувство прекрасного, формировать высокие эстетические вкусы, умение понимать и ценить произведения искусства, памятники истории и архитектуры, красоту и богатство родной природы», — подчеркивается в «Основных направлениях реформы общеобразовательной и профессиональной школы» (О реформе общеобразовательной и профессиональной школы. М., 1984, с. 48).
      Постановление апрельского (1984 г.) Пленума ЦК КПСС «Основные направления реформы общеобразовательной и профессиональной школы», программные положения и выводы по вопросам дальнейшего развития советской системы образования, содержащиеся в документах этого Пленума, одобрение основных направлений школьной реформы на Первой сессии Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва — это яркие проявления постоянного внимания и заботы ленинской партии о дальнейшем совершенствовании народного образования в нашей стране, которые позволяют надеяться, что меры, связанные с перестройкой школы, будут способствовать и поднятию работы по обучению подрастающего поколения художественным традициям народных промыслов на качественно новый уровень.
      В данной книге рассказывается об опыте отдельных школ, в которых на уроках труда ведется ознакомление детей с народным искусством, а также об опыте работы Семеновской художественной профтехшколы.
      Автор ставит перед собой задачу рассказать об отдельных промыслах, существующих в Горьковской области, их исторической - и художественной ценности, о том, как учат в школе пониманию нетленной красоты народных ремесел, уважению к заветам традиций, как передают секреты обработки материала.
      Охватить все необъятное море народного искусства невозможно, поэтому автор останавливается лишь на отдельных его видах, которые ему хорошо знакомы и близки, — хохломской, городецкой, полховско-майданской росписи, деревянной игрушке, ручном ткачестве.
     
      ХОХЛОМСКАЯ «ТРАВКА»
     
      ШКОЛЫ МАСТЕРСТВА
      В наши дни, когда почти половину мастеров народных промыслов составляет молодежь, особенно остро стоит вопрос о наследовании традиций, школы мастерства. Чрезвычайную важность и значение приобретают вопросы организации ученичества и системы обучения будущих мастеров.
      А из чего складывается понятие школы народного искусства? «В понятие школы, — определяет искусствовед М. А. Некрасова, — мы вкладываем культурную преемственность, утверждающую народное искусство как художественную систему, формируемую традицией в изустно-зрительной передаче от мастера к мастеру и функционирующей на разных уровнях общности: национальной, региональной и общности исторически сложившегося промысла. На этих общностях основывается коллективное творчество в народном искусстве.
      Понятие школы в народном искусстве, таким образом, мы рассматриваем как закрепленные преемственностью традиции и характерные для данного очага народного творчества навыки мастерства, профессиональные приемы и художественные системы, а не школы в значении места обучения мастеров» (Современное народное искусство. Л., 1980, с. 17).
      Россия с давних пор славилась и своими умельцами, и школами мастерства. В старинных книгах встречаются записи об ученичестве в древности.
      К примеру, в переписной книге 1676 г. встречается такая запись: «Якушко Кузьмин, родом сказался литовских городов, а которого города уроженец, того не помнит, потому что взял его в малых летах Троецкой служка Федор Девка, а после его смерти, племянник его — Федоров продал его на Москву казенные слободы тяглецу Исаю Судописцу1 и жил у него лет с 12 и отпущен от него на волю в прошлом 180 (1672) году перешел в Мещанскую слободу. А промысел его — суды деревянные пишет в судовой ряд» (Материалы для истории московского купечества. М., 1885, т. 1, с. 18).
      1 Судописец — так называли в XVII в. умельцев, которые расписывали деревянную посуду.
      Эти строки, очевидно, рассказывают об ученичестве: Якушко Кузьмин был куплен Исаем — судописцем тяглецкой казенной слободы, у которого Якушко находился в ученичестве 12 лет,
      после чего был отпущен им на волю, как видим, со знанием
      судописного ремесла, так как Якушко Кузьмин перешел в Московскую Мещанскую слободу с определенным промыслом — «суды деревянные пишет в судовой ряд» (т. е. расписывает деревянную посуду).
      В этой же книге мы читаем такую запись: «Андрей Исаев родиной из Троице-Серсиева монастыря, жалованного судописца сын, в 181 (1673) году построился в мещанской слободе своим дворишком, промысел его — суды пишет». Здесь мы находим преемственность мастерства по родству.
      Ученичество по родству жило во все времена и эпохи.
      На промыслах профессию, избранную отцом или матерью, нередко продолжают сын или дочь, а позднее — внуки и правнуки.
      Старейший хохломской мастер Степан Павлович Веселов, проживающий и ныне в деревне Мокушино Ковернинского района, вот что вспоминает о своем детстве:
      «Жила наша семья в Мокушине. Отец мой, Павел Веселов, занимался росписью точеной деревянной посуды. От него всегда пахло деревом и красками. Я завидовал ему, гордился им и тоже мечтал стать художником. Было мне лет шесть, а писать меня так и притягало. Однажды вышел отец из красильни, а я — шмырк туда. Взял кисть, да и расписал солонку, как смог. От усердия аж кисть сломал. Отец тут и вернулся, увидел все, и меня спрашивает: «Что, Степашка, очень хочется писать?» — «Очень!» И стал он нас с братом Федором по воскресеньям учить: нарисует отец цветок, а я стараюсь повторить, да чтоб не хуже, а лучше было. Брату это стало надоедать — попишет-попишет да и убежит, а я сижу, стараюсь. Как-то в воскресенье оставил нам отец целый короб солонок — распишите, говорит, сколь сможете, до моего прихода. И ушел. Вернулся он под вечер. Стал принимать работу. Я расписал 30 солонок, а Федор — 10. Отец осмотрел нашу работу да й говорит: «Ты, Степашка, лучше пишешь».
      Вот так и переходили секреты мастерства от отца к сыну, от деда к внуку.
      И в наши дни ученичество по родству тоже не умирает. В десятках семеновских и ковернинских деревень мастера-надомники учат своих детей вырезать ложки и ковши, расписывать их хохломской травкой. А в деревнях Крутец и Полхов-ский Майдан Вознесенского района Горьковской области дети вместе с родителями с удовольствием разрисовывают яркими красками матрешек, яйца, грибы, яблоки и шкатулки, выточенные из дерева, от которых так и веет свежестью, новизной, искренностью.
      Работая учителем в школе, затем корреспондентом газеты, наблюдая детей, я пришла к выводу, что красочный мажорный мир народного искусства особенно близок и понятен ребятам. Взять хотя бы всемирно известную золотую Хохлому или Городецкую роспись. Удивительные цветы, диковинные травы и птицы, кони, украшающие эти изделия, словно уносят нас в мир сказки.
      Чем больше я узнавала мастеров народных промыслов, знакомилась с их творчеством и жизнью, тем яснее мне становилось, что большинство из них уже в детские годы приобщалось к народному творчеству. А то, что закладывается в человеке в детстве, остается с ним на всю жизнь.
      Сегодня обязательным требованием наших дней стала специализированная подготовка художников для промыслов. Для этого созданы училища и техникумы, имеются факультеты в специальных художественных институтах.
      Известные исследователи народного декоративного искусства B. М. Василенко, В. С. Воронов, А. В. Бакушинский не раз отмечали в своих трудах родственность мироощущения в творчестве народных мастеров и детей, основы которой они видели в особом ритме, любви к узорчатости орнамента. Считается, что народное искусство обладает душой ребенка, поэтому оно так близко и понятно детям, именно оно и должно играть важную роль в эстетическом воспитании детей.
      Непременным условием дальнейшей жизни традиционных народных художественных центров искусства остается развитие их по принципу творческой преемственности поколений.
      Сначала познание семейных традиций ремесла, а затем основ творчества мастера-наставника — апробированный путь в системе ученичества в народных художественных промыслах.
      Серьезную попытку проследить, как складывался в России в конце XIX — начале XX в. процесс обучения молодой смены навыкам ремесла в народных художественных промыслах, предпринял в своей работе «Ученичество в народном искусстве»
      C. И. Масленицын (см.: «Проблемы народного искусства». М., 1982).
      В начале статьи автор рассказывает о том, как в промыслах профессию, избранную отцом или матерью, продолжают дети, а затем внуки и правнуки. Масленицын повествует о древней форме ученичества — об обучении в семье, которая в течение многих веков была основой воспитания новой смены мастеров на промыслах.
      По почину выдающихся мастеров создавались частные учебные мастерские, где наиболее талантливые дети обучались у выдающихся мастеров. Автор здесь упоминает мастеров хохломы Красильниковых. Более подробные сведения о мастерской Красильниковых есть в работе известного искусствоведа В. М. Вишневской «Хохлома» (Л., 1969, с. 24 — 26).
      «В начале 1920-х годов творческая жизнь промысла определялась в основном деятельностью небольших семейных мастерских, — читаем мы у В. М. Вишневской. — На родине Хохломы в Ковернинском районе Горьковской области... большое значение в то время имела мастерская Красильниковых. Федор Федорович и Степан Федорович Красильниковы происходили из самого почитаемого в Хохломе рода, ведущего свое начало, возможно, от зачинателей промысла.
      Федора Федоровича еще мальчиком отдали в обучение к дяде М. И. Красильникову, считавшемуся одним из первых мастеров Хохломы. Далее искусствовед рассказывает, как впоследствии братья Красильниковы открыли мастерскую, в которой начинали свою учебу и работу многие крупнейшие художники Хохломы, такие, как Иван и Александр Тюкаловы, Иван Смирнов, Яков и Степан Красильниковы.
      Подробное описание, как хохломской мастер, руководивший обучением новичка, передавал ему свои знания и ремесло, мы находим в книге воспоминаний потомка хохломских мастеров А. В. Красильникова (см.: Красильников А. В. Золотая хохлома. Горький, 1979, с. 81 — 86).
      Но вернемся к работе Масленицына. Он пишет о том, что на более развитых промыслах (Хохлома, Палех) выдающиеся мастера держали специальные мастерские, в которые брали учеников. На других промыслах мастерские по почину выдающихся мастеров создавались реже. Подготовка новой смены велась здесь в основном в семье. Но не каждый способный ремесленник мог передать богатый опыт даже своим наследникам. К концу XIX в. назрела острая необходимость организации школ для детей. Это было нужно, чтобы сохранить промыслы, приходящие в упадок, и повысить качество изделий народных мастеров, порой не соответствовавших запросам рынка.
      В 1890 — 1910 гг. на многих промыслах по инициативе земских деятелей создаются школы-училища для детей кустарей. Как указывает в своей работе Масленицын, такие школы-мастерские возникают на крупном ювелирном промысле в селе Красное на Волге в Костромской губернии, в Ростове, где возрождается промысел росписи по эмали, на ряде иконописных промыслов и в других коллективах народного художественного творчества. Согласно традиции, издавна существовавшей в народных творческих коллективах, в такие школы набирали детей в возрасте 7 — И лет. Их учили грамоте, основам ремесла и, что было новостью для народного искусства, приемам академического рисунка, знакомили с историей искусства применительно к профессии, с навыками стилизации.
      Как отмечает Масленицын, создание школ было прогрессивным явлением в жизни промыслов, но решить сразу все проблемы подготовки новых кадров мастеров оно, разумеется, не могло.
      В книге горьковского искусствоведа Т. И. Емельяновой «Золотые травы России» (Горький, 1978, с. 34 — 35) также есть упоминание о том, что «в 1916 г. была предпринята попытка организовать в Семенове учебно-показательные мастерские но хохломской росписи...», но до революции Семеновская школа художественной обработки дерева влачила жалкое существование.
      После революции судьба подобных школ изменилась к лучшему. «Теперь уже сами мастера промыслов добиваются организации при артелях школ для своих детей, охотно принимают помощь «ученых» художников как в налаживании работы их творческого коллектива, так и в постановке системы ученичества, — читаем мы у Масленицына. — Можно сказать, что везде на промыслах в те годы лучшие мастера занимались подготовкой и воспитанием молодежи: помогали ей познавать основы традиционного искусства, раскрывали секреты собственной манеры работы, показывали, как в рамках традиций можно создавать новое. Ведущие мастера промыслов способствовали развитию творчества молодых, относились к нему чутко и бережно. На производстве они были наставниками, объединяя вокруг себя новичков, творчество которых еще нуждалось в шлифовке. Ведущие мастера не стремились воспитывать из начинающих лишь подражателей собственному творчеству. Показав новичку основы ремесла, они советовали им дальше писать по-своему, развивать и обогащать полученное в процессе учебы».
      Отрадно сознавать, что эти прогрессивные начинания лучших мастеров-наставников их ученики сумели как эстафету передать следующим поколениям народных мастеров и, развив их, донести до наших дней. В те годы применялся и принцип так называемого свободного обучения.
      Газета «Жизнь искусства» от 21 марта 1919 г. (№ 101) писала о школах того времени: «Во многих художественных школах, открываемых теперь в разных городах, устраиваются специальные классы или мастерские, в которых учащиеся работают самостоятельно, не пользуясь никакими указаниями руководителей. Такие мастерские существуют теперь в Петрограде, Москве, Саратове и т. д.».
      В 1919 г. по всей России возникали художественные школы, призванные обеспечить художественную промышленность того или иного края местными специалистами — художниками. «В настоящее время обращено особое внимание на открытие художественных школ в местностях, отвоеванных Красной Армией у Колчака. Согласно выработанному плану, школы эти открываются по типу художественных районных школ, существующих в Петербурге, причем принимаются во внимание местные нужды в смысле приспособления преподавателями изобразительных искусств к существующим отраслям промышленности» (Жизнь искусства, № 295, 1919, 18 ноября).
      После Великой Отечественной войны произошли серьезные изменения в методике обучения нового поколения мастеров, в программах обучения и в подборе кадров учащихся. Эти перемены коснулись школ при таких кршых промыслах, как Федоскино, Красное на Волге и других. Здесь в профессиональные училища стали принимать не только детей работников промыслов, но и способную молодежь из других областей. Преподавательская работа стала для многих хороших мастеров основной формой творческой деятельности.
      «А в Палехе, Мстере, Хохломе, Дымкове и на других промыслах..., — отмечает Масленицын, — по-прежнему важными остаются лринципы потомственного сохранения методов мастерства, влияние творчества выдающихся художников на развитие искусства всей артели». В заключение автор, исходя из примеров прошлого и современного развития промыслов, делает вывод, что наиболее одаренные мастера народного искусства формируются под влиянием семейной традиции, в контакте с выдающимся художником-наставником. С этим выводом нельзя не согласиться.
      Вопрос приобщения детей к народному искусству постоянно привлекает к себе внимание педагогов и исследователей детского изобразительного творчества. Проблемам раннего приобщения детей к народному искусству посвящены исследования Н. П. Сакулиной, Е. А. Флериной и специалистов НИИ дошкольного воспитания Академии педагогических наук СССР.
      Исследователь детского творчества Н. П. Сакулина убедительно доказывает преимущество развития детского творчества средствами народного искусства: «Знакомство детей с народными орнаментами, формирование у них некоторых приемов народной росписи вызвали бурное развитие декоративного творчества детей. Относительно простая изобразительная основа орнамента — многократно повторяющиеся растительные мотивы — позволяет детям сосредоточить внимание на построении пространственно-цветовой композиции рисунка».
      В 1968 г. вышло Постановление Совета Министров СССР о мерах по дальнейшему развитию народных художественных промыслов, где был пункт, обязывающий Министерство просвещения СССР и Советы Министров союзных республик вводить в школах, находящихся в районах художественных промыслов, на уроках труда обучение техническим приемам изготовления художественных изделий начиная с 1968/69 учебного года. Это было просто необходимо, чтобы сохранить традиции, передать следующим поколениям эстафету мастерства. Ведь сегодня, к сожалению, имеют ме,сто случаи, когда народное искусство, которое переходило веками из поколения в поколение, в одних случаях «пускается на поток», т. е. перестает быть искусством, а в других просто исчезает бесследно — некому передать секреты мастерства.
      За годы, прошедшие со времени вышеназванного постановления, отдельные школы поставили обучение по народному искусству на высокий уровень.
      Всего в Российской Федерации работают свыше 300 школ с производственным обучением на основе художественных ремесел. Обучение идет по 16 профессиям.
      В одной только Горьковской области с промыслами связано 26 школ. У таких школ индивидуальные программы. В некоторых школах Горьковской области — Ковернинского, Семеновского, Городецкого, Павловского и других районов — на уроках труда детей приобщают к народному искусству — хохломской росписи, изготовлению расписных матрешек и различных игрушек.
      Учителя школ Горьковской области с каждым годом все больше уделяют внимания эстетическому воспитанию учащихся, опираясь в этой работе на то большое художественное наследие, которое хранит и приумножает наша область. .
      Вопросы преемственности в ознакомлении дошкольников и школьников начальных классов с образцами народного искусства, использования их на занятиях по изобразительной деятельности и декоративному рисованию, лепке, на уроках труда рассматривались в исследованиях Т. Я. Шпикаловой, А. С. Хво-ростова, С. П. Хансона и других. А такие авторы, как Ю. В. Максимов и Л. Г. Богачкина, в своих выступлениях в печати рассказывали о работе школ Горьковской области по обучению учащихся на уроках труда техническим приемам изготовления художественных изделий.
      В школах Горьковской области «привитие любви к искусству начинается с раннего детства, — подчеркивает зав. кабинетом изобразительного искусства и черчения Горьковского института усовершенствования учителей Л. Г. Богачкина. — Рассматривая обучение учащихся изготовлению художественных изделий на уроках труда не как обособленное мероприятие, а как часть общей системы эстетического воспитания школьников, учителя стремятся сохранить преемственность в обучении между дошкольными и школьными учреждениями. Лучшие учителя трудового обучения и изобразительного искусства Горьковской области используют богатство художественных традиций» (Богачкина Л. Г. Работа школ Горьковской области. — Школа и производство, 1976, № 1, с. 66 — 67).
      Научный сотрудник НИИ художественной промышленности Ю. В. Максимов высоко оценивает поисково-педагогическую работу коллектива Семинской фабрики «Хохломской художник»:
      «Нам представляется, что очень мудро и правильно поступают на фабрике «Хохломской художник», рано приобщая ребят к производству традиционных изделий, пробуждая интерес к творчеству художников. При этом от них не скрывают реальных производственных трудностей, например трудоемкости отдельных
      операций, и в то же время показывают им нарядную красоту хохломской росписи, рождающуюся под руками виртуозных мастеров. Эти люди, знакомые ребятам в обыденной жизни, преображаются в цехе в высоких художников, вызывая у детей естественное стремление подражать им, стать такими же искусными. Фабрика дает возможность ребятам прикоснуться к истокам творчества, пробуждая в каждом из них художника.
      По инициативе главного художника фабрики «Хохломской художник» О. П. Лушиной опытные мастера росписи занимаются со школьниками на уроках труда, выискивая среди учащихся наиболее способных к сочинению орнаментальных композиций, внимательно приглядываясь к цветовым и графическим решениям рисунков, которыми ребятишки смело заполняют большие листы бумаги. Главная задача хохломских мастеров на этих занятиях — пробудить фантазию учеников, настроить их на создание новых необычных рисунков» (Максимов Ю. В. Прикосновение к красоте. — Семья и школа, 1976, № 9, с. 14 — 15).
      Автор этой книги тоже не раз выступала со статьями в газетах «Советская культура», «Горьковская правда» о положительном опыте работы общеобразовательных и художественных профессионально-технических школ Горьковской области, в газетных очерках раскрывала опыт приобщения детей к народному искусству, обучения их приемам и навыкам художественного ремесла непосредственно в семьях потомственных мастеров традиционных промыслов, в трудовых коллективах художественных предприятий.
      В наше время, когда такой широкий размах получило движение наставничества в промышленности и в сельском хозяйстве, особо возрастает его роль в сфере художественных промыслов, имеющих давние и хорошие традиции в воспитании смены мастеров. Проблемы подготовки кадров в этой области уже столетие волнуют поборников развития народных промыслов в нашей стране. Вполне естественно, что они находили и находят отражение в литературе, посвященной вопросам развития народных промыслов.
      Сегодня очень важно, чтобы дети не только сами создавали произведения народного искусства, но и знали о происхождении этого искусства, об истории развития народных промыслов.
     
      ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ
      Хохлома — красота несравненная. Мерцающее золото, пламень киновари, глубина черного фона. Поет Хохлома человеку о мире нестареющем и прекрасном.
      Сегодня в нашей стране и за рубежом все знают, что родина пламенной Хохломы — Горьковская область. Здесь живут талантливые потомственные мастера огненной росписи, здесь же находится и единственная в мире художественная профессио-
      нально-техническая школа хохломской росписи. Ее адрес — город Семенов. Эта школа готовит кадры художников хохломской росписи, токарей, столяров и резчиков по дереву для таких всемирно известных художественных предприятий народных-промыслов, как объединение «Хохломская роспись» и фабрика «Хохломской художник». Кроме того, в очагах народных промыслов — в школах Ковернинского района и на Семеновском учебно-производственном комбинате на уроках труда и на кружковых занятиях по специальной программе воспитанников обучают приемам хохломской росписи, здесь бережно передают традиции древнего народного искусства подрастающему поколению.
      Держа в руках горящую золотом и киноварью братину1, кружку или вазу, которую щедрые руки талантливого мастера превратили в подлинную драгоценность, невольно задаешь себе вопрос: откуда пришло к нам это чудо чудное, диво дивное — огненная Хохлома?
      Когда и где возникло искусство хохломской росписи?
      Один из исследователей Хохломы — профессор Виктор Михайлович Василенко высказывает такое предположение:
      «Время возникновения хохломской росписи определить пока еще трудно. Вероятно, ее зарождение надо относить к XVII, а окончательное образование к XVIII веку, возможно, что истоки восходят даже к шестнадцатому столетию.
      Сам характер росписи, подражающей золотой и серебряной посуде, был подсказан декоративным искусством Древней Руси. Различные сведения дают основания полагать, что в Московском государстве было много художественных центров, изготовлявших деревянную посуду с отделкой под золото или расписанную золотом. В XVI — XVII вв. везде выделывалось множество разных деревянных изделий, которые были незаменимы в быту народа» (Василенко В. М. Хохлома. М., 1959, с. 12).
      Историк С. В. Бахрушин, говоря о Москве начала XVII в., пишет, что «столица государства поставляла» более ценную, художественно отделанную, расписанную золотом и красками деревянную посуду — «братины подписаны золотом», «братины красные, венцы подписаны золотом» (Бахрушин.С. В. Научные труды. М., 1952, т. I, с. 100).
      Особенно славились кирилловские изделия и троицкая посуда, которые изготовлялись в Кирилловском и Троице-Сергиевом монастырях.
      В. М. Василенко о происхождении хохломской техники высказывает следующую гипотезу: «Есть основание думать, что хохломской способ отделки посуды возник не сразу. Уже в XVI — XVII вв. применяли олифление и «подписку золотом».
      1 Братина — старинная посуда, в которой подносилось питье к праздничному столу.
      Не знаем мы одного — применялась ли уже в Древней Руси горячая обработка олифы. По-видимому, полуда, т. е. оловянный порошок, еще не была известна мастерам как способ художественной отделки. Однако есть ряд данных, что эта техника могла развиваться под влиянием иконописной. Строгановскими мастерами иногда в живописи икон применялось серебро для повышения яркости красок. Можно предположить, что местные скитские иконописцы, работавшие не только над иконами, но и занимавшиеся порою украшением утвари, использовали серебро «под олифу», чтобы добиться большей декоративности в расцветке. В музее города Семенова хранятся две старинные хохломские чаши, расписанные по серебру и покрытые олифой. Позднее серебро было заменено более дешевым оловом, способ применения которого, наверное, был открыт каким-либо местным «химиком», одним из талантливых русских людей-самоучек» (Василенко В. М. Хохлома, с. 26).
      Таким образом, посуда, похожая на хохломскую, производилась в Москве и в других местах. Хохлома, вероятно, была лишь более поздним отражением этого большого искусства окраски дерева.
      Заволжские пахотные земли встарь называли «неродимыми» из-за низких урожаев, которые они давали. Крестьяне, чтобы не умереть с голоду, вынуждены были заниматься промыслами. На их работу — посуду с хохломской росписью, очень прочную и удобную для употребления в быту, раскрашенную ярко и выразительно, спрос не падал.
      К концу XVIII в. производством деревянной посуды и ее росписью занимались крестьяне примерно 50 сел, расположенных на реках Узоле и Керженце. «В это время особую известность приобретает семеновская, или так называемая хохломская, посуда, которая выделывалась крестьянами вотчин Шереметьева (1787 г.) в селах Хохломе и Никольском Семеновского уезда» (Щепетов Н. К- Крепостное право в вотчинах Шереметьева. М., 1947, с. 93).
      К середине XIX столетия в одном только Семеновском уезде насчитывается 536 токарен. «Деятельность в Хохломской области необыкновенная, — пишут «Нижегородские губернские ведомости» в № 49 1855 года, — в одних деревнях приготовляют баклуши, в других из баклуш точат чашки, в третьих их красят льняным вареным маслом». Налицо — разделение труда: в тех деревнях, где точили изделия, крашением их не занимались.
      Вот как описывает труд мастеров Хохломы в своей книге «В лесах» П. И. Мельников (Андрей Печерский):
      «У Потапа Максимыча по речкам Шишинке и Чернушке восемь токарен стояло. Посуду круглую: чашки, плошки, блюда в Заволжье на станках точат — один работник колеса вертит, другой точит. К такому станку много рук надо, но смышленый заволжанин придумал, как делу помочь. Его сторона место ровное, лесное, болотное, речек многое множество. Больших нет, да нет и таких, что «на Горах» водятся: весной корабли пуская, в межень курица не напьется. В песчаных ложах заволжских речек воды круглый год вдосталь; есть такие, что зимой не мерзнут; летом в них вода студеная, рука не терпит, зимой пар от нее. На таких-то речках и настроили заволжские мужики токарен; поставит у воды избенку венцов в пять, в шесть, запрудит речонку, водоливное колесо приладит, привод веревочный пристегнет, и вертит себе такая меленка три-четыре токарных станка зараз. Работа не в пример спорее. Таких токарен у осиповского тысячника было восемь, на них тридцать станков стояло; да, кроме.того, дома у него, в Осиповке, десятка полтора ручных сТанков работало. Была своя красильня посуду красить да пять печей; чуть не круглый год дело делала. Работников по сороку и больше Потап Максимович держал. Да по деревням еще скупал крашоную и некрашоную посуду. Горянщйной сам в Городце торговал».
      Хохлому в те годы называли «горянщйной», так как закаливали посуду в горне, в печи.
      Хозяином на промысле был скупщик. В его руках находилось токарное производство, он обеспечивал «красильщиков» (так называли тогда хохломских художников) «бельем» (т. е. некрашеной белой токарной посудой). Скупщик приобретал у мастеров за полцены окрашенные изделия. А кустарям продавал в своих лавках по повышенным ценам масло, краски, продукты питания. Покупать все это в других лавках по более дешевой цене скупщик не разрешал. А кто нарушал запрет, тому скупщик прекращал поставку «белья».
      «Мой отец, а также мой дядя, старейший хохломской мастер Е. Муравьев, наш односельчанин — В. Сироткин работали на скупщика, — вспоминает Степан Павлович Веселов. — Спали по три часа в сутки — остальное время работали. Трудились на скупщика целыми семьями. Женщины и дети белье «вапили» (грунтовали особой глиной. — Л. Ш.), чтобы закрыть все поры в древесине и создать водонепроницаемую пленку, затем «лудили» (наносили серебристое покрытие. — J1.IU.), мужчины расписывали подготовленную таким образом посуду птицами, травами, рыбками и другими узорами. Круглые сутки в красильнях топились печи, в которых варили олифу, закаливали посуду».
      В конце XIX — начале XX в. в Семенове появились купцы, которые торговали щепным товаром.
      Несмотря на каторжный труд, жили красильщики очень бедно, еле-еле сводили концы с концами. Зимой многие из них уходили на заработки в большие города. Здесь они ходили по трактирам и расписывали чайники, подносы, зарабатывали на хлеб себе и своей семье.
      В 1883 г. видный деятель Нижегородского губернского земства Е. Медиокритский писал: «Центром красильного произ-
      водства нужно считать Хохлому Хохломской волости Семеновского уезда, верстах в 7 — 14 от Скоробогатовской волости, или собственно от селений этой волости, в которых занимаются окраской. В Хохломе сосредоточивается главным образом торговля всеми произведениями края: сюда свозится из разных мест в громадном количестве щепной товар, который служит материалом красильного производства, здесь же сбываются отчасти и окрашенные вещи» (Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. IX, Спб., 1883, с. 2175).
      Во второй половине XIX столетия искусно выточенные и расписанные блюда и чашки, поставцы и кандейки появляются на рынках Западной Европы, Средней Азии, Персии, Индии.
      Большое количество (около 100 000 штук больших и малых чаш) крашеной деревянной посуды было в 1884 г. отправлено в Париж, Лондон, Амстердам и Ниццу. Через год была отправлена партия хохломской посуды и мебели с хохломской росписью в Антверпен, а в 1897 г. — в Прагу.
      В начале XX столетия хохломские изделия постоянно появляются на Лейпцигской ярмарке, на различных выставках в городах Западной Европы; они проникают в отдаленные города Америки, в Австралию и даже Африку.
      В XIX в. в Хохломе создается довольно много видов изделий. Здесь делали большие платковые блюда, достигавшие метра в диаметре, известные под названием артельных или бурлацких. Одно из таких блюд сегодня можно видеть в музее кустарных промыслов Семенова.
      В те же годы создаются различных размеров братины, поставцы, солоницы, кондейки, совки для муки. Все эти изделия конца XIX — начала XX в. представлены в Семеновском музее кустарно-художественных изделий.
      Для себя и по заказу односельчан мастера расписывали дуги, прялки и швейки, лукошки для ягод, грибов и другие вещи, окружавшие их в быту. Для хохломских художников всех поколений характерно стремление украсить свой быт.
      В искусстве народных мастеров поэзия и красота жизни представлены в своем совершенном единстве. Красиво и жизненно — вот кредо художников, создавших образцы деревянной посуды с хохломской росписью.
      Но где источники травного узорочья? «Они — в искусстве Древней Руси, отчасти в искусстве Востока. «Травные» орнаменты попадали в крестьянское искусство с разнообразных предметов. В далеком Заволжском скиту мастеру мог приглянуться драгоценный оклад иконы, орнаменированный чеканным растительным узором, причудливый рисунок на старообрядческой рукописи, писанной яркой пылающей киноварью, подцвеченный золотом и другими красками, а также мог поразить его диковинный узор на завезенной персидской ткани. Наконец, прелесть орнамента в отделке одежды, в украшениях утвари боярства
      не могла оставить его равнодушным» (Василенко В. М. Хохлома, с. 34). Все это подвергалось глубокому осмыслению, творчески перерабатывалось.
      В Семеновском музее народных художественных изделий хранится икона конца XVII в., на которой около борта ковчега идет луженая полоска с характерной росписью «травкой». А ведь именно «травка» присутствует во всех типах хохломского орнамента. Истоки орнаментики и колорита хохломской росписи со своеобразным сочетанием красок — ярко-алой киновари, черного цвета и золота, вьющимися цветами с гроздьями ягод в окружении «трав» — в древнерусской декоративной культуре XV — XVII вв. Именно в эти века подобные сочетания цвета встречаются во фресках и иконах, в оформлении книг, обложки которых украшены узорами, похожими на хохломские, также была расписана церковная утварь, посуда и даже целые помещения. К примеру, золотыми травами, цветами и листьями расписаны красные стены «Престольной» в Теремном дворце Московского Кремля (1635 — 1636 гг.). А орнамент заставок Вкладной книги Троице-Сергиевой лавры (1673 г.) напоминает «Кудрину», которой мастера золотой Хохломы любят украшать подарочные наборы и ковши.
      Таким образом, Хохлома — уникальное явление в русском народном искусстве — создавалась на протяжении длительного исторического времеди.
     
      ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО
      Если на трассе Горький — Ковернино попросить водителя автобуса остановиться у семинского поворота и пойти меж высоких сосен и елей по широкой асфальтированной ленте, то она приведет вас в село Семино, расположенное на берегу речки Узолы.
      Семино — большое современное село со средней школой, гостиницей для приезжих, комбинатом бытового обслуживания, узлом связи.
      Школа как школа, только есть в ней необычный класс с низкими столиками и скамейками. Здесь рождается чудо искусства. Заглянув в этот класс, мы увидим, что дети разрисовывают серебристые чаши. Ни один рисунок не похож на другой. У каждого юного художника свой почерк, свое видение, каждая пара глаз смотрит на мир по-своему. И вместе с тем во всех работах есть нечто общее: простыми бесхитростными рисунками, на которых травы, листья, лесные ягоды, дети рассказывают о большом и прекрасном мире природы.
      Расписанную чашу, вазочку или поставок относят в соседнюю комнату, где стоят электрические печи с металлическими дверцами, покрывают лаком, ставят на большие промасленные доски и отправляют эти «противни» в печь, плотно закрыв ее дверцы.
      Через несколько часов изделия вынут уже огненно-золотыми. Вот какие волшебные превращения происходят с деревом в Семинской школе.
      В этой школе учатся дети не только из села Семино, но и из близлежащих деревень — Виноградово, Мокушино, Роймино и других, в которых живут семьи потомственных хохломских художников, поэтому в жизнь детей творчество вплетается с ранних лет. Свою немалую роль играет здесь и то, что ребятишки подрастают в окружении сельской природы, пробуждающей своей первозданной красотой стремление к творчеству, жители этих деревень не только умеют великолепно расписывать хохломские чашки и бочата, они еще умеют хорошо и задушевно петь, задорно плясать, а некоторые из них сочиняют стихи и частушки. Сколько красивых легенд и былей знают жители этого края!
      А если пройти от школы вдоль села, спуститься вниз под гору, перейти мост, перекинутый над речкой Узолой, то мы подойдем прямо к воротам фабрики «Хохломской художник». В ее светлых просторных корпусах трудятся более двухсот мастеров, создающих уникальные произведения хохломской росписи, которые сегодня экспортируются в 25 стран мира. История фабрики насчитывает болёе 60 лет. Ее предтечами были артели промысловой кооперации, в которые стали объединяться кустари-художники сразу же после Октябрьской революции. В книге «Золотая хохлома» представитель династии хохломских художников А. В. Красильников рассказывает, что еще в марте 1919 г. в списке артелей, зарегистрированных Нижегородским губернским Советом народного хозяйства, числятся Бортновская, Мокушин-ская, Новопокровская, Семинская, Хрящевская. Среди них были ложкарная, токарная, красильная артели. В 1923 г. в деревне Шабаши было создано товарищество «Красильщик». Работали мастера, как и прежде, в частных красильнях. Готовую продукцию они сдавцли на артельный склад, где и получали полуфабрикат, краски, масло. Товарищество занималось и сбытом готовой продукции. К 1926 г. в товарищество входили кустари 140 хозяйств из 14 деревень (всего 300 человек) (см.: Красильников А. В. Золотая хохлома, с. 129 — 130).
      «С созданием артелей и товарищества началась у нас совсем новая жизнь, — рассказывает старейший мастер хохломы С. П. Веселов, — работа стала для нас общим делом. Начали вместе думать над тем, как совершенствовать роспись, чтобы наша продукция спрос нашла. Лучшие наши художники — Николай и Анатолий Подоговы, Степан и Федор Красильниковы взялись учить молодежь. У них проходили школу мастерства Федор Бедин, Иван и Андрей Тюкаловы, Федор Подогов и другие».
      В мастерской братьев Красильниковых царил дух творчества и поиска, они были склонны к экспериментам. Степану, например, нравилось украшать деревянную посуду простой и бесхитростной росписью «под листок», когда по золотому фону словно бегут зеленые листочки и мелкие красные ягодки. Мастер искал новые ритмы узора, пробовал рисовать на красном, черном, коричневом фоне.
      Творчество Красильниковых высоко ценил А. М. Горький. Мастера огненной Хохломы горячо любили своего знаменитого земляка, пролетарского писателя. В 1928 г. они послали А. М. Горькому в Сорренто 125 предметов с хохломской росписью — полный набор обстановки для личной библиотеки писателя.
      «Однажды приносят на имя Алексея Максимовича Горького извещение из Неаполя с железной дороги о том, что пришла посылка, которую надо было получить, — рассказывает в своих воспоминаниях Валентина Михайловна Ходасевич, известный советский художник, которая в течение двадцати лет была одним из близких друзей А. М. Горького. — Тимоше была оставлена Алексеем Максимовичем доверенность, и мы с ней поехали в Неаполь, чтобы получить посылку.
      Приехали. На товарном складе нам находят присланное в Сорренто. Мы глазам своим не поверили и ужаснулись: надо получить много огромных ящиков, не меньше чем полвагона. На одном грузовике и не уместить. Уговариваемся, что на следующий день вывезем эту «посылку». И вот ящики уже распакованы во дворе. Там оказались шкаф и шкафчики, полки и полочки, ларцы и ларчики, кресла и стулья, столики, шахматный столик, очень много разных петухов, уток, павлинов, ковшей, ложек, мисок. Еле все разместилось в большой комнате Алексея Максимовича.
      Мы созвали всех знакомых итальянцев из Сорренто и Неаполя и показывали им эти экзотические для них предметы. Они пришли в неописуемый восторг» (Ходасевич В. М. Таким я знала Горького. — Новый мир, 1968, № 3).
      В архиве Музея А. М. Горького в Москве хранится фотография: писатель и его близкие друзья у полки с хохломскими изделиями. Подарок Алексею Максимовичу очень понравился. В одном из писем известному нижегородскому краеведу Ф. П. Хитровскому, с которым он не раз встречался и переписывался, Горький спрашивал: «Чем мне отблагодарить Красильниковых за хохломские изделия, которыми я ежедневно любуюсь, а итальянцы от них в восторге?»
      Хитровский дружил с Федором Федоровичем Красильниковым, одним из самых почитаемых в Хохломе художников. И, как рассказывала мне дочь Ф. Ф. Красильникова, Евгения ФедорГовна Чижова, проживающая в Городце, ее отец встречался с
      А. М. Горьким у Хитровского.
      По сведениям Ф. П. Хитровского, А. М. Горький часть вещей, присланных в Неаполь, роздал морякам нашего военного флота, посещавшим его в дни жизни за границей, в Италии. До сего времени некоторые кают-компании украшают эти горьковские подарки (см.: Хитровский Ф. П. Страницы из прошлого. Горький, 1960, с. 133).
      В 1927 г. Товарищество решает завести свое столярно-мебельное и токарное производство, построить красильный цех, чтобы перевести кустарей-надомников в общественные мастерские. Такие мастерские и были построены в 1927 — 1930 гг. между деревнями Семино и Шабаши.
      С созданием общественных мастерских появились и новые профессии: грунтовщик, лудильщик, художник, отделочник, ла-чильщик, печник и др. Несмотря на такое разделение труда, большинство лучших мастеров Хохломы и сегодня в совершенстве владеет всем циклом окраски.
      В наши дни нет больше товарищества «Красильщик», а есть фабрика «Хохломской художник», предприятие народных художественных промыслов, где налажено современное художественное производство. Фабрика эта создана в 1960 г., сегодня она располагает тремя красильными (художественными) цехами, мебельным, ложкарным, двумя механическими, четырьмя токарными цехами, шестью сушильными камерами.
     
      СЕМЕЙНЫЙ ДУЭТ
      Во главе фабрики стоит потомственный мастер-художник Александр Васильевич Веселов. В 1943 г. 14-летним мальчиком он пришел в Хрящевскую художественную мастерскую, где молодых обучали знаменитые мастера Николай Григорьевич и Анатолий Григорьевич Подоговы, у которых был свой самобытный орнаментальный стиль. Для подоговского письма был характерен растительный орнамент с птицами, ягодами и цветами на черном фоне. В роду Подоговых от одного поколения мастеров к другому передавалось семейное предание, будто их предки расписывали Хохлому еще во времена Петра I.
      Одновременно с Александром Веселовым поступила на курсы и юная Оля Железова из рода потомственных художников Же-лезовых. Прошло несколько лет, и Александр женился на Ольге. Они пошли по жизни вместе, связанные чувством любви друг к другу и к народному искусству, ставшему делом всей их жизни. Ольга Николаевна стала одной из ведущих художниц фабрики. Она — лауреат Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина, член Союза художников СССР, участница многих международных ярмарок в Венгрии, ГДР, США. У нее много наград — орден «Знак Почета», бронзовая медаль ВДНХ, почетные грамоты и дипломы.
      Ольга Николаевна в совершенстве владеет многими старинными приемами росписи, но особенно увлекается она созданием композиций с птицами — это излюбленный мотив ее учителей, братьев Подоговых.
      Работает она не спеша, вдумчиво, словно пристально всматривается в узор на чаше или панно, который мысленно уже нарисовала. Ее кисть, словно волшебная палочка, плавно скользит по поверхности изделия, и рождаются на нем то красноперые павлины, разгуливающие среди диковинных трав и цветов, то дрозды, с аппетитом клюющие спелую рябину.
      Для супругов Веселовых их дом — продолжение работы, а товарищи по работе — тоже их семья.
      Когда выдается свободный вечер, Александр Васильевич охотно берет в руки кисть и присаживается рядом с женой к рабочему столу. И ведут они неторопливый вдумчивый разговор о том, как и чем лучше заполнить пространство круглого поставка или большой вазы. Каких птиц разместить на ветках? А потом в комнате поселяется какая-то особая тишина, та счастливая заветная тишина, которая наступает, когда к художнику, поэту или писателю слетает сказочная птица — вдохновение, которая под кистью супругов Веселовых обретает живой и зримый образ.
      Только свободных вечеров у Александра Васильевича бывает мало. Фабрика доставляет много забот и хлопот даже такому опытному руководителю, как он.
      Производство свое Веселов знает в совершенстве — ему пришлось трудиться на разных участках: был он и инструктором по обучению новичков, и заведующим красильным цехом, и главным инженером фабрики. Трудно переоценить тот огромный вклад, который внес Александр Васильевич в расширение производства фабрики. В одном только 1980 г. в жизни «Хохломского художника» произошли крупные перемены: рабочие семинского художественного цеха перешли в новый, светлый просторный корпус со всеми удобствами; для художников фабрики было построено два жилых дома.
      Не раз председатели колхозов, в которых развиты народные промыслы, предлагали Александру Васильевичу возглавить в колхозе эту работу, сулили оклады, вдвое превышающие его директорскую ставку. Но для Веселова деньги не главное. Для Александра Васильевича важно, чтобы у него на родине процветало искусство дедов и отцов, чтобы не меркли краски огненной Хохломы и год от года улучшались условия для проявления талантов народных мастеров. Он постоянно думает о будущем промысла, о притоке новых молодых сил в коллектив фабрики.
      Не случайно Веселов горячо поддержал инициативу главного художника фабрики «Хохломской художник» Ольги Павловны Лушиной и учителей местной школы Доможировых открыть в 1974 г. в Семинской. средней школе класс по обучению учащихся приемам хохломской росписи. А. В. Веселов помог школе в оборудовании учебных мастерских, в которых вскоре стали постоянно бывать ведущие художники творческой лаборатории. Так художники фабрики ответили делом на Постановление Совета Министров СССР от 1968 г. о мерах по дальнейшему развитию народных художественных промыслов.
      Художники творческой лаборатории и Ольга Павловна Лушина постоянно бывают в школе, рассказывают детям о традициях и приемах хохломского письма, о прошлом и настоящем Хохломы.
      Биографии художников Хохломы — яркие иллюстрации этой истории.
      Очень интересна судьба самой Ольги Павловны Лушиной, внучки потомственного хохломского художника Архипа Михайловича Серова из деревни Виноградово (ныне Городецкий район Горьковской области).
      В Загорском государственном историко-художественном музее-заповеднике хранится выполненная А. М. Серовым чаша. На теплом золотистом фоне по дну ее спокойно и легко лежат завитки-ветки. Мелкие, изящные листочки, тонюсенькие травинки, сочные гроздья красных ягод сливаются в спокойном ритмичном узоре.
      Архип Михайлович любил простую бесхитростную роспись «под листок», но особенно он любил «травное» письмо и был одним из виртуознейших его исполнителей. Прадед, дед и отец Архипа Михайловича тоже увлекались «травными» рисунками. «Травка» — это стилизованное изображение травы, прихотливо извивающейся, закругляющейся и отходящей от основной ветви.
      Травный орнамент, или просто «травка», — самый древний и самый любимый вид хохломской росписи у мастеров семин-ского куста. «Травка» отдаленно напоминает осоку, один из видов этого орнамента так и называется — «осочка».
      В шестидесятых годах в деревне Мокушино в старой красильне нашли расписное донце прялки с надписью: «Сие дно принадлежит в деревне Костромские Бездели крестьянской супруге Никандра Михайловича Носкова Наталье Деевне. Сей мастер Архип Серов. 1884 г. марта 1 дня».
      Было тогда мастеру 19 лет.
      Перед уходом в солдаты он жил в работниках у Носковых* а донце оставил в подарок хозяйке. На этом донце среди зарослей хохломских травок художник поместил две фигуры — женщины под зонтиком и парня, гарцующего на коне. Эти фигуры настолько жизненны, что невольно возникает вопрос: уж не себя ли и свою молодую хозяйку нарисовал мастер?
      О более позднем периоде жизни знаменитого травника из Виноградова рассказывал мне как-то его сын, Павел Архипович Серов: «До революции вся наша семья находилась в кабале у скупщика Кузнецова. Хоть красили на него всей семьей, а из нужды не вылезали».
      Сыпались на мастера несчастья. Жена умерла молодой, а тут еще пожар спалил ветхий дедовский дом, в котором ютилось все многочисленное семейство. Оставив младших детей работать «в людях», Архип Михайлович вместе со старшими сыновьями — Павлом и Федором, соседями Григорием Чистяковым из Виноградова и Степаном Веселовым из Мокушина отправился на заработки в Семенов. Там они стали работать вместе, товариществом. Расписывали ложки, блюда и чашки. Но товарищество это просуществовало недолго. Прослышали мастера об успехах организованной у них на родине Новопокровской артели и вернулись в родные края.
      Здесь, в Новопокровском, пришли почет и уважение. Старый мастер становится наставником молодежи, по-прежнему продолжая писать свою любимую «травку»..
      В 1937 г. в Москве открылась выставка «Народное творчество». На нее Серов послал несколько своих расписанных чашек. Шел ему тогда семьдесят третий год, но точная, уверенная роспись говорила, что кисть в руках он держит крепко.
      Когда грянула война, в опустевшие цехи пришло новое пополнение — девчонки-подростки, отцы которых ушли на фронт. Среди них была и Оля Серова, внучка Архипа Михайловича.
      Для начала определили ее на трехмесячные курсы — здесь она удивила всех старых мастеров смелой и образной манерой письма: видать, недаром с самых малых лет тянулась к деду, часами пропадала в его красильне. Стала Оля одной из самых любимых учениц знаменитого хохломского мастера Федора Андреевича Бедина.
      С первых шагов молодой художницы ее ведущей темой становится рассказ о жар-птице, любимом мотиве в творчестве Ф. А. Бедина. Она рисует сказочных птиц на тарелках, крышках шкатулок, на поверхности братин. Рисовать сказочных птиц могут далеко не все хохломские художники, а только самые талантливые из них. Но овладеть этим рисунком стремится каждый. У хохломских мастеров есть даже примета — к тому из них придут счастье, удача, слава, кому дается в руки жар-птица.
      По окончании курсов получила Оля первую в своей жизни премию — три метра коленкора. Получая ее, девочка и представить не могла, сколько разных наград ждет ее в жизни.
      С годами росло мастерство Ольги. Все более совершенные и яркие вещи выходят из ее рук. Под кистью художницы оживает
      дерево, на нем играют и искрятся солнечные блики, вьется по золотому фону прихотливая травка. Каждая из работ Ольги Лушиной неповторима и уникальна. Но все они лучезарные и светлые, в них — ликование жизни. Работы художницы, как огненные жар-птицы, разлетаются по стране, украшая стенды музеев Москвы, Ленинграда, Горького, частные коллекции.
      Расписанные ею вазы, братины, поставки, ковши направляются на Выставку достижений народного хозяйства СССР, Ольга Павловна награждается медалями.
      А представлять свою страну за рубежом — это ли не награда и доверие Родины? Ольга Павловна не раз работала на международных ярмарках.
      Много было интересных встреч, но одна, наверное, не забудется никогда. Это произошло весной 1973 г. в Чехословакии, в Брно, на IV Международной ярмарке. Однажды возле стенда Лушиной остановилась девочка лет шести. Ее глазенки внимательно следили за каждым взмахом кисти художницы. Малышка пробралась поближе к Ольге Павловне и встала возле нее.
      «И вспомнила я свое детство, — рассказывает Лушина, — как я вот так же часами простаивала возле дедушки, наблюдая за его работой. Какое это было счастье, если доверял он мне кисть и краски! Не выдержало сердце, спросила девочку: «Хочешь рисовать?» Она меня поняла и утвердительно кивнула. Дала я ей кисть, она взяла чашу, нарисовала солнце с расходящимися лучами, а я написала поверху чаши: «Мир — дружба!» И пошла чаша по кругу из рук в руки, и все зааплодировали и стали повторять на русском и чешском языках: «Мир — дружба!»
      Растет авторитет Ольги Павловны среди товарищей, к ней тянутся люди, у нее учится молодежь. Она не только талантливая художница, но еще отзывчивый к чужой беде и радости человек.
      С 1958 г. она уже главный художник Семинской фабрики. Звучит-то хорошо, а работать на этой должности трудновато: цехи разбросаны по разным деревенькам, а надо успеть везде — кого-то вовремя подстегнуть, кого-то подбодрить, кому-то помочь...
      Главный художник — он ведь не только творческий руководитель своего коллектива, но и вместе с директором фабрики организатор производства.
      Ольга Павловна щедра на творческие задумки, постоянно вынашивает интересные идеи. Ее творчество питает жизнь, все то, что вокруг, что привычно и дорого с детства. Приметлив, остер взгляд художницы, не пропустит она и случайного, но яркого впечатления.
      Помню, попала ей однажды в руки книга «Современная керамика народных мастеров Средней Азии». Листала ее Ольга Павловна и вдруг затихла, а потом и говорит: «Смотри-ка, это же наш узор: по черному фону — золотые листья. Хорошо-то как! Это надо запомнить...»
      А когда зашел у нас разговор о чаше Архипа Серова, что хранится в Загорском музее, она сказала задумчиво: «Так хочется мне повторить дедову чашу!»
      И ведь обязательно повторит, чтобы оставить ее на память потомкам.
      Не раз я задумывалась над тем, где же истоки, питающие вдохновение этой самобытной женщины?
      Помню, как однажды вечером сидели мы на крыльце дома Ольги Павловны. Вокруг стояла удивительная тишина. Замерла, не шелохнется листва деревьев. Над головой плыло словно сотканное из голубовато-серой тонкой кисеи небо. Величественное, золотисто-розовое солнце медленно опускалось за горизонт. «Посмотри-ка, красотища вокруг какая! — сказала Ольга Павловна. — Да разве можно здесь не писать?! Вот и живут в нашем селе потомственные художники».
      Кстати, старшая дочь Ольги Павловны, Надежда Лушина — тоже человек увлеченный, влюбленный в народное искусство. Работает она в Горьковском областном управлении художественных промыслов, живет в. Горьком, но не забывает искусство дедов и отцов. В своей мастерской она тоже создает изделия с хохломской росписью, отдавая предпочтение, как и ее прадед Архип Серов, как и ее наставница-мама, травным орнаментам. На проходившем в Горьком в декабре 1980 г. конкурсе народных мастеров, посвященном XXVI съезду КПСС, Н. Лушина представила интересную композицию «Русь» — большую братину и два поставка, украшенные яркой, живой, стремительной росписью. На этом конкурсе творчество Лушиных — Ольги и Надежды — было отмечено премиями. Затем была другая выставка, посвященная 60-летию СССР. И опять здесь рядом с работой Ольги Лушиной стояли работы ее дочери — Надежды. Жива семейная традиция!
      Интересная, насыщенная, творческая жизнь у внучки и правнучки знаменитого «травника» из села Виноградова. Разве мог предположить старый мастер, что его Олюшка будет главным художником фабрики, заслуженным художником РСФСР, лауреатом Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина?
      Вполне понятен и закономерен интерес к творчеству и жизни этой женщины со стороны учащихся Семинской средней школы и неизгладимы впечатления юных от встреч с нею. Ольга Павловна во время встреч с детьми охотно рассказывает о своем знаменитом деде, о любимом учителе Ф. А. Бедине, о том, в каких трудных условиях приходилось ей и другим девочкам работать в годы войны.
      А как увлеченно говорит она о своей любимой «травке»! Ее, как правило, образная, остроумная речь становится в эти минуты особенно яркой и выразительной. В подтверждение своего рассказа она садится к столу и показывает детям приемы «травного» письма.
      Учащиеся Семинской средней школы, начиная с первого и по десятый класс включительно, нередко бывают в гостях у старейшего хохломского мастера, члена Союза художников СССР Степана Павловича Веселова в деревне Мокушино. Да и сам он часто появляется в школе. На уроки хохломской росписи он приносит свои рисунки со старинными орнаментами «пряник», «косовик», учит ребят приемам «травного» письма, которое сегодня успешно возрождается на фабрике «Хохломской художник».
      Степан Павлович подарил школе целую коллекцию своих рисунков. Птицы-павы, петушки, павлины, чье оперенье составлено художником из золотых и киноварных трав и травинок, украшают стены кабинета производственного обучения Семинской школы, они будят воображение юных художников, уносят их в мир созвучия красок.
      Одно время «травное» письмо было незаслуженно предано забвенью, и художники отдавали предпочтение «фону», «Кудрине». Верность «травке» сохраняли С. П. Веселов и О. П. Лушина, истинные носители традиций высочайшего мастерства.
      «Травку» больше пишите! — призывает молодежь С. П. Веселов. — Разно надо писать. Иной мастер привыкнет к одному рисунку и его только и пишет. А это убивает мысль, мертвит роспись».
      Сам любит он писать «травку», «травку-кудрину», она у него на первом месте. Любую птицу из тех же трав сочинить может. Дом Веселовых в деревне Мокушино давно уже стал своеобразным музеем — на встречу с народным мастером приезжают искусствоведы и поклонники хохломской росписи из Москвы, Ленинграда, Горького и других городов.
      Мокушино — небольшое, но уютное старинное село километрах в четырех от Семина. Здесь .особенно хорошо летом, когда идшь в эту деревню меж высоких стройных сосен, залитых солнечным светом, вдыхаешь воздух, напоенный запахами трав, слышишь веселый гомон птиц. Сразу же за лесом открывается поле, за которым глубокий овраг. На его уклоне свободно и привольно раскинулось Мокушино, сплошь состоящее из старинных, седых от времени, но ухоженных, в зелени домов. Веселовскую избу приметишь сразу — у нее расписные наличники, а на двери, ведущей в дом, хохломской «травкой» нарисованы курица и петух, которые словно любуются друг другом. Я не раз бывала у Веселовых, но особенно запомнилась мне первая встреча с ними.
      В просторных деревенских сенях на стене висело яркое большое панно, где на темном фоне золотом горели травы, листья, цветы, сплетаясь в сказочный узор, а в центре панно ленинские слова «Искусство принадлежит народу!» Все стены сплошь были завешаны хохломскими рисунками.
      В избе за столом сидела пожилая крестьянка с добрым лицом и неожиданно молодыми, веселыми, озорными глазами — супруга Степана Павловича. Она расписывала ложки. «Внукам во Владивосток посылку готовлю. Ложки мои они любят, для них и стараюсь», — пояснила Агафья Ивановна, выводя на ложках старинный узор «под листок».
      Мы быстро познакомились. По поведению Агафьи Ивановны было ясно, что в этом доме привыкли к частным посетителям и всегда рады гостям. «А кур да петухов хозяин мой рисует, — словно бойкая речка Ройминка, лилась речь Агафьи Ивановны. — Говорят, если их нарисовать и повесить в доме — семья крепкой будет. Мы со стариком почти шестьдесят годов вместе — восемь детей, тринадцать внуков да одна правнучка — вот наше богатство. И за все годы слова бранного от него не слыхивала».
      Агафья Ивановна рассказывала, как нелегко было растить такую семью — десять человек за стол садилось! Почитай, всю жизнь Степан Павлович на двух работах был — в колхозе бригадиром да на фабрике — надомником. Одним словом, «неусидимый»! Особенно трудно Агафье Ивановне было во время войны, когда Степана на фронт взяли. А потом письмо: «Ранен, контужен...» Пришел с войны с раздробленной левой рукой — долго она болела. Назначили его бригадиром. А в колхозе — одни женщины да дети. Вся тягловая сила — отощавшие коровы. Работал С. П. Веселов в те годы, как и все колхозники, от зари до зари. Уставал так, что еле до дому доходил. А дома — семья огромная. Дел — не переделать...
      Отворилась дверь, и в избу вошел крепко сколоченный высокий человек с приветливой улыбкой и детски-доверчивыми добрыми глазами. Он поздоровался и заговорил со мной так, как будто мы много-много лет знакомы. Сели за стол пить чай с душистым вареньем из лесных ягод. Степан Павлович вспомнил детство.
      Здесь же, в Мокушине, только в другом конце села стоял дом его отца. За домом — красильня. Начал отец учить сына ремеслу рано. Заглянет иногда в красильню сосед, известный в округе «травник», Семен Юзиков. Похвалит, подскажет: «Молодец, Степашка! Баско пишешь! Только нажим больше делай, чтобы «травка» пузатенькая получалась. Худая «осочка» не баско смотрится».
      Советы старых мастеров Степан запомнил навсегда. Самостоятельную жизнь начать ему пришлось рано, в 10 лет — в 1914 г. на войне погиб отец и пошел Степашка в батраки. Тяжелые это были годы...
      А потом революция. Не стало купцов-перекупщиков, жизнь мастеров Хохломы изменилась. Они объединились в артели — вместе дело спорилось лучше: сообща закупали неокрашенную посуду, краски, кисти, артелью быстрее сбывали товар.
      Именно в те годы Степан Веселов работал с замечательной плеядой талантливых мастеров — Архипом Михайловичем Серовым, Степаном Федоровичем Красильниковым, братьями Распо-пиными. «Работали тогда весело, споро, — вспоминает Степан Павлович. — Устанем, возьму балалайку, песни поем. Хмельного в рот не брал никто». Хоть Степан Павлович и не учен нотной грамоте, а вот лучшего игрока на гармошке да балалайке в той округе не было.
      Я прошу Степана Павловича показать мне его работы. Мы входим в комнату, где на журнальном столике лежат книги по искусству, альбомы с рисунками, отдельные изрисованные листы, пачка сшитых вместе ученических тетрадей — дневник хозяина. Листаю страницы — первые записи относятся к тридцати годам. Наблюдения автора над жизнью идут вперемежку с рисунками птиц, пейзажами, орнаментами.
      Чем больше я вчитывалась в его дневник, тем яснее становилось, что этот человек всю жизнь искал нравственного совершенства, стремился жить честно, по совести, не кривя душой. И хотел, чтобы так жили его сыновья, дочери, ученики. Его глубоко жизненные суждения часто выливаются в стихи-афоризмы, подкрепляются крылатыми народными пословицами. В дневнике были его мечты, раздумья о прочитанном, о самом себе, о семье, о молодежи, его отношение к труду, и к своему искусству в частности.
      Труд для Степана Павловича не только потребность, но и радость, ибо только труд рождает красоту, искусство, то лучшее, что оставляет после себя человек. В этом дневнике я нашла и раздумья мастера о поисках своей дороги в искусстве.
      Прежде чем полностью определилось направление в его работе, С. П. Веселов прошел долгий путь поиска. Он никогда не забывал о «травке» и почти всю свою жизнь расписывал в добротной традиционной манере Хохломы изделия из дерева и клеенчатые коврики. Но параллельно с этим он писал маслом, рисовал акварелью и цветными карандашами пейзажи, баталии, портреты.
      В клеенчатый коврик, разрисованный традиционной «травкой», листочками, яблочками, мастер вводит натуралистические элементы, стремясь приблизить орнамент к натуре.
      На своих акварельных рисунках С. П. Веселов изображает оленя у реки, закат, пожелтевшие березы и какие-то сказочные кусты с темно-голубыми листьями и огромными ярко-алыми ягодами.
      Эту картину он написал после поездки на Кавказ.
      «Кавказская природа поразила меня, — вспоминает Степан Павлович. — Каких только цветов там нет — от чисто-белых до синих! А деревья с бордовыми листьями!»
      В своем творчестве в дальнейшем Веселов не раз обращался к этому мотиву, он в разных масштабах повторял его на бумаге, клеенке и на фанере. Часто обращался он и к сюжету, который и до сих пор встречается во многих его работах: петушок и курочка, олицетворяющие, по словам мастера, крепость супружеской жизни, символ семейного счастья.
      Этот сюжет писал он разно — иногда «намазанных», т. е. с закрашенными фигурами, иногда с «разделками», т. е. со стилизованными перышками, из хохломских «травок».
      Как рассказывает С. П. Веселов, в 1963 г. с его работами познакомился известный исследователь Хохломы В. М. Вишневская, она настойчиво рекомендовала Степану Павловичу писать излюбленный им сюжет только хохломской «травкой». Под ее прямым влиянием мастер все более и более возвращается к традиционной хохломской росписи, отказываясь от элементов натурализма.
      Проходят годы, а Степан Павлович не устает писать свою любимую «травку», создавая десятки, сотни орнаментов. Именно он сумел сохранить каноны «травного» письма — «пряник», «травку», «откоски», «сестричек», «рыжики». Без этих традиционных деталей нет у Степана Павловича почти ни одного рисунка, с их помощью мастер создает глубокие и выразительные образы, сочиняет новые узоры, которых может придумать бесконечное множество.
      Несколько лет назад НИИ художественной промышленности обратился к нему с просьбой вспомнить орнаменты старой Хохломы. Пять месяцев трудился мастер, сделав много десятков удивительно тонких по вкусу вариантов росписей. За сохранение и развитие местных художественных традиций хохломской росписи его наградили дипломом Академии художеств СССР, дипломами ВДНХ, приняли в Союз художников СССР. Многие его панно, чаши, ковши украсили музеи, частные коллекции.
      А он создает новые и новые произведения. Все стены в его доме сплошь увешаны картинами на дереве, фанере, холстах. На столе и на шкафу — павлины, тетерева, вырезанные из дерева, и расписанные хохломской «травкой» вазы, бокалы, братины и чашки.
      Довелось мне наблюдать, как работает старый мастер. Кисти он берет большие, рука у него размашистая, особенно любит писать объемные чаши. Разыщет где-нибудь на чердаке у соседей старую бурлацкую миску сантиметров 60 — 70 в диаметре, обчистит ее, покроет вапом, облудит алюминиевым порошком, распишет своей любимой «травкой», закалит в печи, а потом на это чудо-блюдо на выставке будут любоваться люди. По краю чаши обязательно надпись сделает: «Где золотой край, там хлеба каравай», «Прошу за стол сесть и скушать, что в чашке есть!», а на детской плошке для ребенка выведет: «Маша, кушай кашу!»
      Многие из его картин и панно очень веселые и оптимистичные. Смотришь на них и не можешь не улыбнуться.
      Дореволюционные мастера любили писать «травку» по неокрашенной текстуре дерева. Но сегодня так уже никто не пишет.
      Один лишь С. П. Веселов возьмет иногда сработанную на токарном станке вазу или поставок, нарисует на них алюминиевым порошком птиц, диковинные цветы, листья, нанесет черные и красные разживки, потом два-три раза покроет лаком, и ваза вся словно загорится, излучая свет и тепло. Сквозь цветы и травы под слоем лака тоже золотом отливает дерево, его текстура.
      Степан Павлович любит фольклор: сказки, частушки, пословицы. Да и сам он похож на доброго волшебника, в руках которого деревянная посуда превращается в золотую. Вооруженный красками и кистями, он царит над деревянными вазами, плошками, ковшами, превращая их своим мастерством в произведения искусства. Думая о нем, я вспомнила героя Ромена Роллана Кола Брюньона, который тоже всю жизнь работал с деревом.
      Веселов так же богат, как Кола Брюньон, — у него тоже есть дом, жена, дети. Дом — его детище, он, как и Кола, выстроил его кусок за куском. Оба они любят родной край и всю жизнь прожили на земле отцов и дедов.
      Степан Павлович так же, как и герой Ромена Роллана, влюблен в жизнь, не устает восторгаться ею, окружающей его природой: полем, которое он пахал и засевал хлебом; лесом, что выращивает для него тела деревьев, которые он будет потом ласкать кистью, нанося на них сказочные узоры.
      Летом 1980 г. в дни Московской Олимпиады действовала выставка произведений мастеров народных художественных промыслов.
      Даже мысленно трудно было обойти ее всю, прикоснуться к душевной красоте всех, народов страны. Выставка была похожа на братское застолье, круг товарищества, куда каждый принес свои дары.
      Свободно расписана керамика Узбекистана, ее узор отражает движение ветвей на ветру, игру солнца и листьев.
      Рядом керамика таджикская, на первый взгляд похожая на узбекскую. Но, приглядевшись к ней, понимаешь, что у нее иное содержание, иная природа. Она тяжелее, плотнее, у нее более четкие ритмы.
      Экспозиция Латвии. Здесь светятся, переливаясь, мерцая, меняя цвет, напоминая о море, янтарные украшения в витринах. Привлекают большое внимание посетителей произведения народного искусства Эстонии — знаменитые покрывала .с острова Муху.
      Просто привораживала к себе и горьковская Хохлома, особенно работы Степана Павловича Веселова — его утица с навесными ковшами, расписанная алой киноварью, по которой бежали золотые травы; огромные, словно пришедшие из прошлого века, артельные чаши... В этих работах удивляло и поражало понимание мастером материала, исконно взятого в работу, оригинальность почерка русского художника.
      Степан Павлович радуется за молодых мастеров, создающих новое, но соблюдающих традиции старой Хохломы. Как-то рассматривали мы с ним фотографии изделий семеновских и семин-ских художников. Глядя на отдельные снимки, он восторгался, как ребенок: «Как баско в Семенове нашу «травку» пишут!» (Степан Павлович утверждает, что «травка» — явление Моку-шинское, именно в этом селе испокон веков жили лучшие мастера «травного» орнамента.)
      Вот попалась ему на глаза работа семинского художника Николая Иванова. «Как он ее раскрасивил! — воскликнул С. П. Веселов и добавил. — Теперь я спокоен — в надежные руки передал отцовское наследие. Иванов — большой художник, лучший «травник» среди молодых».
      В 1973 г. Коля Иванов поступил на фабрику «Хохломской художник» учеником. Прослышал он про Веселова и зачастил к Степану Павловичу. Часами рассматривал его рисунки. Смотрит-смотрит, потом по-своему нарисует, а Степан Павлович подскажет, как надо писать, чтобы традиции старой Хохломы соблюсти.
      Работы Николая Иванова я впервые увидела в 1978 г. на областной выставке творчества молодых мастеров народных промыслов, посвященной 60-летию ВЛКСМ. Его чаши были расписаны «травными» орнаментами, все в них было просто и звучно. Своими работами молодой художник как бы заново и по-своему открывал миру непреходящую, всегда радующую взор красоту «травки».
      Не раз работы Н. Иванова стояли на выставке рядом с работами его учителя С. П. Веселова, и трудно было их отличить. Когда Степану Павловичу кто-нибудь говорит, что Иванов пишет в его манере, лицо Веселова светлеет: «Вот и славно, значит, не прервется нить, связующая поколения. Когда мы уйдем, ученики останутся и передадут эстафету дальше внукам и правнукам нашим и уже кто-то из них будет писать, как Паша Новожилова, как Ольга Лушина, как Коля Иванов, и все же каждый будет писать по-своему и будет жить в веках золотая Хохлома».
      Когда Н. Иванов приехал в Ковернинский район, был ему 21 год, а за плечами — целая жизнь: работа сучкорубом, молотобойцем, трактористом, художником на ВАЗе, служба в армии. Но где бы и кем он ни работал, все свободное время отдавал рисованию — писал гуашью, акварелью, масляными красками.
      Однажды увидел он в музее изделия с хохломской росписью, да так и застыл перед ними в удивлении. И никак не мог их забыть. Тогда-то и решил посвятить себя искусству Хохломы. Узнал адрес фабрики «Хохломской художник», пришел к главной художнице Ольге Павловне Лушиной. Она встретила приветливо, поняла его устремления. Он стал учеником в группе новичков, потом самостоятельно учился рисовать на бумаге хохломские узоры.
      — О. П. Лушина, П. А. Новожилова, Е. В. Мосина — мои первые учителя, — рассказывает Н. Иванов. — А когда познакомился со Степаном Павловичем Веселовым, увидел его «травные» узоры, вот тогда-то и определилась моя творческая судьба, решил, что буду писать только «травку».
      Он учился настойчиво и упорно. Года три рисовал на бумаге хохломские узоры (а сам в это время работал заведующим Се-минским сельским клубом). Когда почувствовал, что в совершенстве овладел техникой письма, стал работать художником в красильном цехе, чтобы научиться писать быстро. К этому времени у него уже накопился целый альбом рисунков. Среди них — различные детали «травной» росписи, бордюры и множество орнаментов «пряник». Талантливый хохломской мастер из травинок может любой узор составить. На дне чаши он нередко помещает розетку из трав. Народ прозвал эту композицию «рыжиком», потому что напоминает она рыжее ярило — солнце. Иногда розетка вписывается в ромб — так создается орнамент «пряник». Вокруг ромба вьются-колышатся травки.
      На одном из таких рисунков в середине художник разместил «рыжик» — солнце, а вокруг пряника разбросал «сестричек».
      Вокруг другого пряника, составленного словно из колыша-щихся на ветру травинок, Николай по кругу разместил бордюр из мелких изящных травинок. В годы учебы молодой художник на серебристой фольге сочинил целые картины-композиции с птицами. На золотистом фоне среди сказочных листьев и цветов, составленных из красных и черных травинок, гордо вскинула головку птица-пава, перья которой отливают киноварью. Кажется, вот-вот раскроется клюв у птицы и услышишь звонкую пере-тивчатую трель.
      Вот другая композиция: среди золотистых листьев и алых зишен восседает пара поющих скворцов. Перья у птиц распушились, их трели так хороши и звонки, что ими заслушались и цветы, и травы, и листья. Золотые листья и птицы, сочные алые гроздья ягод ярко выделяются на глубоком черном фоне.
      Еще более интересные композиции станет сочинять Николай на деревянных панно, чашах, вазах, наборах, когда его примут в коллектив творческой лаборатории фабрики. А композиции с птицами — дроздами, скворцами, павлинами, петухами — станут его любимыми.
      Молодой художник в совершенстве овладеет всеми видами письма — «травкою», «фоном», «Кудриной».
      В творчестве Н. Иванова очень много общего с творчеством С. П. Веселова. Молодой мастер, так же как и его учитель, любит расписывать большие братины, огромные раскрытые чаши, чтобы хорошо был виден размещенный на дне этих вещей хохломской узор. Николаю, как и Степану Павловичу, свойственно чувство поиска, неудовлетворенности своей работой. Сейчас он в различных вариантах разрабатывает старинный и забытый ныне орнамент «древко». Из-под кисти Иванова выходят интересные и необычные композиции. Он очень трудолюбив, может работать, не вставая, часами. В субботу и в воскресные дни часто берется за кисти дома, и рядом с ним присаживается его дочь, восьмилетняя Светлана. Она тоже любит сочинять хохломские узоры, орнамент «пряник». Иногда такой рисунок сочинит, что отец позавидует ее фантазии, а потом воплотит его на одной из своих волшебных чаш.
      Когда Николай устанет писать, то для отдыха берет топор, кряж дерева, а там, глядишь, через несколько часов кряж превращается в ковш-утицу, которую умелец сам же потом и распишет.
      Увлекается Николай и созданием новых образцов изделий.
      Один из них он представил на конкурс мастеров народных промыслов, посвященный XXVI съезду КПСС, который проводился в декабре 1980 г. Горьковским облисполкомом. «Ставец» — так назвал эту новинку художник. На стенде стояла большая круглая коробка с высокой крышкой. А когда крышку сняли и поставили на стол, то оказалось, что это вовсе и не коробка, а две миски — одна, что побольше, для первого блюда; другая, что поменьше, — для второго.
      Такого счастливого сочетания, чтобы мастер был и резчиком, и художником, в Хохломе до Николая Иванова не встречалось. И думается мне, что главные открытия и поиски у молодого художника еще впереди.
      Высокий, стройный, белокурый, с длинными сильными руками и детскими голубыми глазами, удивленно и вопросительно смотрящими на мир, Николай Иванов по характеру своему очень схож со своим наставником С. П. Веселовым.
      Коля так же прост и скромен и душевно открыт людям, как и его учитель. Он так же связан с родной землей и весь устремлен к солнцу, полон любви к природе, к своим родным и близким. Мне довелось наблюдать, как бережно~и по-сыновьи нежно относится он к своей старушке матери, простой русской женщине Полине Федотьевне Ивановой, как ласково опекает своих детей, как трогательно заботится о жене... И невольно думалось о том, как щедр, красив и талантлив этот человек.
      За минувшие пять лет Николай много раз участвовал в выставках, был удостоен бронзовой медали ВДНХ, стал лауреатом областной выставки творчества молодых мастеров народных промыслов, посвященной 60-летию ВЛКСМ. В одном только 1980 г. его работы были представлены на шести выставках, в том числе на таких, как «Большая Волга» в Казани, на ВДНХ и за рубежом — в ФРГ. В 1982 г. его работы были отмечены премией на областной выставке народных мастеров, посвященной 60-летию СССР.
      Степан Павлович Веселов и его ученик — люди щедрой души. Своим мастерством они охотно делятся с юными начинающими художниками из Семинской средней школы, в стенах которой можно часто видеть и старейшего мастера Хохломы и его молодого ученика. Со своим опытом и знаниями они не устают идти к людям.
      Вот так от одного поколения художников к другому и вьется непрерывающаяся нить народного искусства. Тянется она из незапамятных времен от безымянных художников к Архипу Серову, Степану Веселову, Ольге Лушиной, к Николаю Иванову и к молодому поколению мастеров.
     
      ТАЙНА ХОХЛОМСКОГО «ЗОЛОТА»
      С. П. Веселов, О. Н. Веселова, О. П. Лушина, А. К. Метель-кова, В. А. Удалова, Н. А. Иванов — лучшие хохломские художники, они же наставники, воспитатели подрастающего поколения потомственных художников...
      Художественное образование детей, которых они обучают, начинается уже в повседневном быту, в общении с окружающими их предметами.
      В большинстве семей, проживающих в Ковернинском районе, ребенок с раннего возраста общается с народным искусством. Кормят его из нарядной красивой деревянной миски, по золотому фону которой разбросаны лесные ягоды — земляника, малина или рябина. Ложку в руки дадут — тоже деревянная и необыкновенная: вся словно золотая и в узорах из трав да ягод. Мать и отец на стол к обеду и к ужину ставят перед собой такую же нарядную посуду. Соль берут из изящной солонки на длинной ножке. Высоко на кухонном шкафу в таком доме красуются обычно поставки, бочата, а в них — мука да крупы. На стенах вместо картин висят большие круглые панно с изображениями птиц, клюющих ягоды рябины, спелых вишен. Во многих домах Ковер-нинского района даже гардины разрисованы хохломскими травами. Полы непременно выстланы домоткаными нарядными, как радуга, дорожками. И все это с самого рождения воздействует на глаз ребенка, развивает его фантазию, чувство ритма. Так и живут эти дети в родной художественной среде, воспитываются в ней, она так же естественна для них, как лес и родная речка Узола за окном. Дети, подрастающие в семьях мастеров,кисть и краски в руки нередко берут раньше, чем карандаш и ручку. Эта ярко выраженная склонность к народному творчеству будет тем плодотворнее развиваться, чем раньше начнется воспитание и обучение будущего художника. Как только дети приходят в первый класс Семинской средней школы, их интерес к народному творчеству будет целенаправленно развиваться.
      Учащиеся Семинской средней школы каждый год совершают 4 экскурсии в цехи фабрики — механический, столярный, токарный, художественный; бывают в мастерской ложкаря. На уроках рисования они получают задание — нарисовать, что видели в том или ином цехе, изобразить предметы, украшенные хохломской росписью. Учатся рисовать на бумаге хохломские орнаменты.
      Учитель рисования или классный руководитель наряду с экскурсиями проводит беседы о хохломской росписи со следующей тематикой: «У истоков Хохломы», «Искусство огненной росписи», «Жизнь и быт мастеров Хохломы до революции», «Начало нового пути (Развитие искусства Хохломы после революции. Создание артелей и фабрик)», «Хохлома сегодня».
      Ребята встречаются с лучшими людьми фабрики — художниками Н. Г. Тимачевой, А. К. Метельковой, А. Т. Куликовой, токарями Ю. В. Сухаревым, Я. К. Староверовым, столярами Н. Н. Дубковым, Г. Ф. Щербаковым. Они рассказывают ребятам о своем пути в народное искусство, о работе. Учащиеся знакомятся с заслуженной художницей О. П. Лушиной. Из ее бесед узнают о современном развитии искусства Хохломы.
      С. П. Веселов, встречаясь с ребятами, вспоминает о том, в каких условиях жили и работали мастера пламенной Хохломы в дореволюционные годы.
      Как рассказывает С. П. Веселов, в начале века в деревне Мокушино жил зажиточный хозяин Лаврентий Белов. Он держал свою мастерскую на десять работников. Размещалась она в центре Мокушина в большой рубленой избе. В просторных сенях был склад «белья», красок, кистей. В избе стояли три огромные печи, а под самым потолком — полати для сушки посуды. Лаврентий Яковлевич требовал, чтобы его работники писали больше «травку». Лучше всех писал «травку» его сын Осип, который трудился наравне с наемными работниками отца. Рабочий день в мастерской Беловых длился весь световой день — с 4 — 5 утра до 8 — 10 вечера. Осип Белов, не вынеся таких тяжелых условий труда, заболел туберкулезом и умер в молодом возрасте.
      В мастерской постоянно топились печи, а в них из льняного масла, в которое добавляли золу и сурик, варили олифу да закаляли расписанные изделия. В работной избе было жарко и душно, в ней стоял чад.
      Каждого, кто впервые берет в руки изделия с хохломской росписью, они поражают сверканием «золота». И мало кто знает, что при их создании народные мастера не употребляют ни грамма драгоценного металла. В старину этот секрет творения «золота» был тайной и передавался по наследству от отца к сыну, от деда к внуку.
      Мастера сначала «белье» грунтовали «вапом» — грунтом из красной глины. Затем «белье» просушивали, обмазывали сырым льняным маслом и снова сушили. Покрывали олифой, опять сушили и так повторяли три-четыре раза. После этого «белье» лудили — натирали оловянным порошком. Этот порошок, или, как его называли, полуда, мастера тоже приготовляли сами — на сильном огне плавили куски олова, расплавленную массу
      сливали в деревянную посуду. А когда металл застывал мелкими крупинками, его, словно тесто, замешивали на воде с мышьяком и растирали крупинки до образования кашицеобразной массы, которая, высыхая, превращалась в тонкий порошок.
      После лужения, когда посуда становилась похожей на серебряную, ее расписывали цветами, травами, птицами, рыбами. Расписанное изделие покрывали лаком и отправляли на «закалку» в жарко протопленную печь, из которой предварительно убирали угли и золу. Под воздействием печного жара на лаковую пленку изделие из дерева и превращается в «золотое». Эта операция повторяется пять-шесть раз. Вот так совершается в Хохломе таинство творения «золота», оно издревле было связано с печью, огнем и теплом. Поэтому Хохлому называют «рожденной в огне», «пламенной».
      Прошедшая такую «закалку» деревянная посуда не боится ни горячей, ни холодной воды. Из нее можно есть и пить.
      В каждой мастерской в старину был специальный человек — «уходчик за печами». От его опыта и умения зависело качество «золотой» окраски. Стоило только чуть передержать, перекалить в печи, изделия вместо золотых получались похожими на ржавые, а чуть не додержать — «золото» будет бледное, зеленоватое. Печь плотно закрывалась запором-вертушкой, и изделия там просушивались в течение 4 — 5 часов при температуре 150 — 180 гра-дусрв. На готовом изделии лаковая пленка получалась твердая и устойчивая.
      Сегодня мастера олифу и лаки не варят, они получают их в готовом виде от промышленности. На смену олову пришел легкий и дешевый порошок — алюминий.
      В остальном же процесс обработки «белья» под роспись остался прежним. Только на смену обычным печам пришли электрические. И работают мастера не в душных смрадных избах, а в просторных светлых цехах.
      Вот так постепенно, рассказ за рассказом, урок за уроком детей вводят в мир народного искусства, волшебной силой которого простые предметы из дерева — ложки, ополовники, миски, поставки — превращаются в подлинную драгоценность.
      Простой кистью травку, широкие и длинные листья которой очень сочны, не напишешь. Кисти у хохломских художников особые — с длинным упругим волосом, они сделаны самими же художниками из беличьих хвостов. Кисть они тоже держат по-особому: почти не сжимая ее в руке, художник свободно вращает кисть, совершая плавные движения всеми пальцами руки. Кисть скользит по поверхности изделия, едва касаясь ее. Ковернинские художники «осочку» любят сочную, широкую у основания, а вот кончики листьев пишут тонко, и впечатление такое, будто они кудрявятся, гнутся на ветру. На рисунках вы видите «травную» роспись, кустики, отдельные ее детали, различные бордюры для оформления бортиков изделий с хохломской росписью, а также несколько орнаментов «пряник», у одного из них в центре размещен «рыжик».
      На снимке ваза, на которую С. П. Веселов нанес «травный» орнамент прямо по неокрашенной текстуре дерева. Из золотистых трав и травинок состоит оперение птицы, присевшей отдохнуть на ветке из золотистых листьев и цветов, оживленных черными и красными разживками. Эта длинная изящная ветвь скользит, плавно извиваясь по всей поверхности вазы. На ней распускаются цветы и листья, рожденные фантазией художника.
      Из трав и травинок создает своих птиц и пав, которых вы видите на снимках, и Николай Иванов.
      В комопзициях этих художников все подчинено строгому чувству ритма, которому они научились у природы, где все ритмично: чередование времен года, периодичность восхода и захода солнца, ритмичен и строй полос на шкуре зверей, коже ящериц, чешуе рыб. А звуки? Вспомним дробный стук дятла, кукование кукушки, журчание ручья...
      «Внимательней наблюдайте природу, — призывает С. П. Веселов своих учеников, — учитесь у нее чувству ритма! В ягодке земляники, в гроздьях рябины, в полете птицы, если к ним внимательно присмотреться, вы заметите беспредельное совершенство формы и конструкции. Нужно быть только очень внимательным, уметь видеть и наблюдать и отбирать из увиденного именно то, что нужно тебе для создания своих оригинальных образов цветов, птиц и трав. Искусство — это умение выбирать».
      Этим умением выбирать, видеть мир по-своему, в совершенстве владеют многие хохломские художники и их юные наследники, их дети и внуки.
      Непросто овладеть, например, росписью «под листок». Сначала кистью художник рисует на поверхности изделия черный стебель да Изогнутые тонкие черные усики. С других сторон стебля наносятся «тычком» — тампончиком с красной краской кружочки ягод (три — пять), на усики «тычком» насаживаются маленькие черные ягодки. Затем сверху и снизу ягодок «наляпывают» листочки.
      При освоении росписи «под листок» художник-наставник учит ребят вначале рисовать веточки и листочки: они могут быть зелеными и желтыми, желтыми и коричневыми, коричневыми и зелеными и даже черными, а некоторые мастера любят оставлять в их середине просветы золотистого фона. Форму листочки имеют тоже самую разную: среди них встречаются большие листья и совсем миниатюрные, один художник изображает их с тонкими заостренными концами, другой — рисует их покруглее.
      На занятиях ученикам показывают, как надо «наляпывать» ягодки — -малину, крыжовник, смородину, вишню. Этим искусством виртуозно владеет художник фабрики А. К. Метелькова, которая и ведет уроки хохломской росписи в старших классах.
      Всю свою жизнь Анна Константиновна посвятила хохломской
      росписи. Ей подвластны все виды хохломского письма — и «травка», и «Кудрина», и «фон».
      И все же у Метельковой, как и у большинства мастеров Хохломы, есть своя песня — это лирический, поэтичный рассказ о красоте тонкой рябинки.
      «С детства люблю это дерево наших ковернинских лесов за его красоту, нежность и за ту пользу, которую оно приносит людям», — говорит Анна Константиновна.
      Простую русскую рябину художница всякий раз воспевает по-новому. Фон для нее она преимущественно выбирает черный, глубокий — на нем особенно ярко пламенеют сочные алые гроздья и горят осенним золотом тонкие, изящные, словно просвечивающиеся на солнце, золотые листья.
      На одних изделиях, расписанных Метельковой, изображены, будто соком налитые, тяжелые осенние ягоды. А на других они словно только начинают впитывать в себя живительную силу солнечных лучей.
      Другой любимый ею вид росписи — «травка». Анна Константиновна отдает предпочтение композициям, составленным из красных упругих травинок на золотом фоне. Эти ее композиции создают мажорное, праздничное настроение.
      Все свое умение, всю свою любовь к искусству эта худенькая белокурая женщина охотно передает детям. Под ее руководством ковернинские ребятишки сначала на бумаге и на стекле, а позднее на фабричном полуфабрикате обучаются росписи ложек, затем переходят к росписи более сложных изделий — чашек, поставков, вазочек...
      Ковернинские мастера и сегодня любят при росписи ложек прибегать к старинной простой раскраске — «крапке». Для этого они берут круглую пластинку из фетра с вырезами угловых ячеек, надевают ее на пальцеобразную куколку и, смочив в черной краске, прикладывают к полуде внутри и снаружи хлебка ложки, где и остается черная «крапка». Затем «тычком» в центре каждой «крапки» ставят красное пятно да еще три таких же ярких пятна располагают в центре хлебка ложки. Кромки хлебка ложки обводят нешироким красным пояском. Вот и вся премудрость, а ложка получается веселая и нарядная. Хорошо ложится на ложки и орнамент «под листок». Ложки, которые вы видите на снимке, все расписаны этим орнаментом, за исключением первой (орнамент «крапка»). В конце учебного года каждый шестиклассник на родительском собрании преподносит отцу и матери подарок, сделанный своими руками, — ложки с хохломской росписью. Учащиеся седьмых классов в течение 64 часов (еженедельно — 2 часа) овладевают верховым письмом, украшая «травкой» или орнаментом «под листок» солонки, чашки, поставки, бочата, вазы.
      Некоторые ученические работы так .хороши, что по своему исполнению близки к работам опытных мастеров. Примером тому могут служить работы Тани Челышевой. Простая и нехитрая по замыслу роспись, которой она украсила небольшие вазочки, покоряет своей бесхитростностью и незамысловатость.
      Учащихся обучают приемам «круглого» письма — «Кудрины». Ее мотивы составляются из различных по размеру округлых завитков, похожих на кудри. Обучение этому виду письма начинают с ритмичного расположения на поверхности изделия контурного рисунка из завитков. Орнамент словно «кудрявится». От .основания корня во все стороны идут ответвления изогнутых завитков, образующих какой-то сказочный цветок. Вокруг основного «золотого» цветка наносится фон красного, зеленого или коричневого цвета. Затем в силуэты лепестков и
      листьев вкрапливаются яркие цветовые пятна, объединяющие орнамент и фон. Затем школьники учатся писать «Кудрину» на овальных и плоскостных формах.
      Учащиеся Семинской средней школы осваивают роспись «под фон», которая в старину встречалась лишь на подарочных изделиях. Эта роспись очень трудоемкая. Для нее характерен силуэтный рисунок, окруженный цветным фоном — черным, красным, коричневым или зеленым.
      Воспитанники Семинской средней школы в течение целого учебного года проходят производственную практику на фабрике «Хохломской художник», дети трудятся в красильном цехе
      рядом со своими родными и близкими и создают продукцию, которая затем со склада фабрики отправляется в разные концы света. За работой учащихся пристально следит Ольга Павловна Лушина, о которой говорят, что у нее особое чутье открывать молодые таланты. По окончании практики она обычно отбирает из группы нескольких девушек и долго беседует с ними, рассказывая им о Хохломе, а потом на стол директора фабрики ложатся заявления с просьбой о приеме на работу. Ежегодно приходят работать на фабрику выпускницы Семинской средней школы. Как считает О. П. Лушина, воспитанницы этой школы быстро овладевают мастерством, легко вливаются в коллектив художников.
      Сегодня в Ковернинском районе на фабрике «Хохломской художник» собрано большое число талантливых мастеров, и именно поэтому так крепки там и жизнеспособны традиции Хохломы. Ведь традиционное народное искусство не может развиваться как искусство талантливых одиночек. А здесь на фабрике объединено значительное число потомственных мастеров.
      Сильны традиции в Ковернинском районе еще и потому, что села Семино, Новопокровское, Мокушино и другие, в которых живут мастера Хохломы, находятся далеко от областного центра, поэтому местным мастерам удалось избежать влияния городской моды на народное искусство — одно поколение умель-щев сменяло другое, и каждое делало то, чему научилось от дедов и отцов.
      Жизнеспособность искусства народных промыслов во все века была обусловлена его коллективностью, преемственностью в развитии. В своих семьях народные умельцы воспитывали себе помощников, воспитывали у детей уважение к профессии родителей. Но далеко не каждый ребенок проявлял склонности к настоящему творчеству. Если же родители видели, что ребенок имеет способности, то его отдавали в учение к лучшему мастеру. Ведущие художники на промыслах тоже заботились о воспитании преемников и охотно брали в обучение наиболее способных ребятишек.
      В Хохломском промысле была известна династия мастеров Красильниковых, работавших во второй половине XIX и в первой
      трети XX столетия. Михаил Иванович Красильников получил награды за свои работы, представленные на выставках в 1882 г. в Петербурге и в 1896 г. в Нижнем Новгороде. В начале XX в. Михаил Иванович приобщил к делу своих сыновей — Ивана и Василия. По просьбе своего брата Федора Ивановича он взял в обучение его сына Федора, четвертым учеником мастера стал Семен Юзиков из села Хохломы, принятый в учение по просьбе его отца.
      У следующего поколения Красильниковых — Федора Федоровича и Степана Федоровича — учились А. И. Тюкалов и И. Д. Смирнов, которые впоследствии стали инструкторами Семеновской художественной профтехшколы...
      Одно поколение мастеров сменяет другое, меняется видение людей, понимание ими красоты предметов народного искусства, ярче, веселее горят краски Хохломы, изощреннее, наряднее становится узор, но бережно сохраняются традиции искусства, правила технологической обработки материала.
      В наши дни, когда условия работы и жизни в сельской местности стали совершенно непохожи на прежние, когда в дома народных мастеров пришли газеты и журналы, радио и телевидение, важно уберечь и сохранить живую традицию хохломского творчества. Как это сделать? Мне думается, что мастера фабрики «Хохломской художник» нашли ответ — через приобщение детей к народному творчеству с ранних лет: сначала оно происходит в семье, затем в школе на уроках трудового обучения и во время производственной практики на фабрике.
      Те юноши и девушки, которые решат посвятить свою жизнь народному творчеству, будут совершенствовать свое мастерство в коллективе, где традиции Хохломы крепки и жизнеспособны.
      Вот так непрерывно вьется неувядающая ветвь золотой Хохломы, ни на минуту не прекращается развитие народного искусства.
     
      НЕИСЧЕРПАЕМАЯ ХОХЛОМА
     
      ВОЗНИКНОВЕНИЕ ШКОЛЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ОБРАБОТКИ ДЕРЕВА
      В начале XX в. в городе Семенове появились мастера, которые из дерева создавали сказочно прекрасные вещи. Ковшечник Антип Ершов мог, словно скульптор, любую вещь из дерева изваять: медведя с поводырем, всадника на коне, ковш-утицу, рака с клешнями... Хохломской художник Антонина Кузнецова превращала деревянные скульптуры Антипа в «золотые», а по «золотому» фону пускала узоры из пламенной киновари. Тайны хохломского письма Антонина постигала у старых хохломских мастеров Семена Юзикова и основателя Семеновской художественной школы Георгия Петровича Матвеева. Тогда-то и родилась в народе легенда, будто Антип Ершов, Георгий Матвеев, Семен Юзиков и Антонина Кузнецова — потомки жителей легендарного града Китежа, исчезнувшего и погрузившегося в озеро на глазах Батыевой орды. В этом прекрасном городе деревянные дома были одеты в резьбу, словно в рубашку, там жили талантливые мастеровые люди, лучше которых никто не умел петь песни, украшать дома и шить нарядную одежду. А еще будто бы умели китежане превращать деревянную посуду в золотую...
      Такова народная легенда. А как на самом деле? Кем и когда искусство пламенной Хохломы из ковернинских лесов было занесено в Семеновский край?
      Одним из знаменательных событий в жизни хохломского промысла было создание в 1916 г. в Семенове Школы художественной обработки дерева (школы ХОД). Почему в Семенове, а не в Хохломской волости решили создать такую школу?
      Хохломская волость располагалась в глубине, а город Семенов, основанный в 1779 г., — под боком у купеческого Нижнего Новгорода. Крестьяне Семеновского уезда в XVIII — XIX вв. хлебопашеством почти не занимались. Наибольшее развитие здесь получили ложкарный и посудный промыслы, благодаря которым Семенов становится торговым центром Заволжья.
      Как отметил В. И. Ленин в работе «Развитие капитализма в России», знаменитый ложкарный промысел Семеновского уезда приближается к капиталистической мануфактуре. «...Правда, здесь нет крупных мастерских, выделяющихся из массы мелких и господствующих над ними, — заключает В. И. Ленин, — но зато мы видим здесь глубоко укоренившееся разделение труда и полное подчинение массы детальных рабочих капиталу» (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 400).
      Здесь четко выделялись узкоспециализированные операции, выполнявшиеся разными работниками. «Белье» изготовляли токари и ложкари-надомники. Его за бесценок приобретали у кустарей скупщики, они же отвозили белую ложку на окраску женщинам близлежащих селений — Деянова, Жужелок, Хвостикова.
      В Семенове делали ложку «желтенькую», т. е. покрытую олифой (без «золота») и «крапленую» (с рисунком: рисовали цветы, птичек, дома, колокольни, башни и т.п.). Расписывали ложку женщины и дети. «Золотую» ложку по хохломской технологии расписывали в Хохломской волости. Простую ложку украшали маленькими звездочками, нанося узор штампиком-трафа-ретом. Кустари получали мизерную плату за свой труд: изготовляя до 160 ложек среднего размера, хороший мастер зарабатывал в день не более 40 копеек, а красильщики и лачилы получали и того меньше — 15 — 20 копеек в день. В то же время скупщики богатели, становились тысячниками. Увеличивали свои капиталы семеновские купцы Витушкины, Пирожниковы, Носовы и другие. Они строили новые склады и каменные дома. А мастера «золотой» ложки и посуды влачили жалкое сущест: вование.
      Еще до революции в Семенове очень хотели открыть художественную школу, да все никак не получалось. В протоколах Семеновского уездного собрания за 1904 г. находим такую запись: «Признавая открытие токарно-красильной мастерской-школы желательным, собрание ассигновало 1500 рублей, недостававших на ее устройство, помимо пособий губернского земства». Но открыть школу тогда не удалось — казна отказалась дать лес, необходимый для строительства помещения, а губернское земство не выделило пособие.
      Случилось это только через десятилетие. В Нижнем Новгороде глава города промышленник-миллионер Д. В. Сироткин держал модный магазин кустарных изделий, где можно было купить расписные солонки и деревянные игрушки, плетеную мебель, фигурные павловские замки и балахнинские кружева, все, что только могли скупщики Сироткина приобрести на знаменитой Нижегородской ярмарке да на местах у кустарей.
      Постоянными покупателями магазина кустарных изделий были «просвещенные» купцы. В те годы в столице возрос интерес к «вещицам в русском вкусе», и среди купечества распространилась мода «на все русское». Купцы строили себе дачки-терема с коньками и петушками, украшали свои гостиные «славянскими» буфетами и вышитыми полотенцами. Эти-то «ценители» народного искусства высказывали и мнение о том, что рисунки «неученых» народных мастеров слишком просты и грубы и их надо «улучшить».
      Миллионер Сироткин был заинтересован в том, чтобы хохломские мастера поставляли ему вещи, отвечавшие вкусам покупателей его магазина. Он и предложил Нижегородскому земству открыть школу хохломской росписи в Семенове, где были развиты деревообрабатывающие промыслы.
      Для руководства школой А. М. Горький предложил Сирот-кину своего друга Георгия Петровича Матвеева.
      Выходец из семьи безземельного крестьянина, Матвеев рано начал работать по найму. В восемнадцать лет стал каменщиком. Работал на стройках, научился разбираться в чертежах, увлекался рисованием.
      В начале XX в. он приезжает в Нижний Новгород, где знакомится с революционно-настроенной молодежью, с А. М. Горьким. Георгий Петрович занимается распространением нелегальной литературы и листовок. А когда выдаются свободные минуты — с увлечением рисует... Однажды его этюды попались на глаза Горькому, и он посоветовал Матвееву взяться за учебу. Но вместо школы живописи Матвеев попадает в Нижегородскую тюрьму, откуда его через некоторое время выпустили под надзор полиции. Затем снова арест и высылка под надзор полиции на три года в Архангельскую губернию.
      Вернувшись из ссылки, Матвеев приезжает в Петербург и поступает учиться в художественную школу Штиглица. После трехлетней учебы в 1916 г. молодой художник возвращается в Нижний Новгород. Но найти работу для него оказалось делом непростым: его связь с революционерами была известна в Нижнем «сильным мира сего», и художник стучался в запертые двери.
      Именно в это же время нижегородский голова Д. В. Сироткин ищет кандидатуру на должность заведующего школой хохломской росписи в Семенове, где была построена мастерская с отжарочной печью. Пригласили в эту школу художника Александра Ниловича Дурново. Но ему показался скучен глухой городок с его мелкокупеческим обществом. Не было тогда в Семенове ни средней школы, ни театра, ни кино, ни порядочных шоссейных дорог, ни железной дороги. И Александр Нилович, глубоко разочарованный, уехал из Семенова. После этого художники, словно по сговору, обходили предложени-я Нижегородского земства. Это и заставило миллионера Д. В. Сироткина пригласить на работу Г. П. Матвеева.
      В своих воспоминаниях Георгий Петрович рассказал, как проходила его встреча с городским головой, коммерсантом и пароходчиком: «Вам что угодно? — обратился ко мне Д. В. Сирот-кин. — Когда я отрекомендовался, лицо Дмитрия Васильевича вдруг позеленело, руки произвели взмах и он закричал на меня: «Служить поедете? Служить! Служить ко мне! Смотрите! — кричал он, вертя руками перед моим лицом. — Смотрите — верой и правдой!»
      И разве мог иначе встретить знатнейший на Нижегородской бирже человек, один из крупнейших держателей акционерного общества «Волга», революционно-настроенного художника Г. П. Матвеева, за плечами которого были три года архангельской ссылки?
      В магазине купца Матвеев получил 500 рублей на строительство мастерских — жалкую по тем временам сумму.
      В записках, рассказывающих об истории создания художественной школы, Матвеев вспоминает, что при въезде на улицу Санахтинскую он увидел длиннющее болото. Во дворе будущей школы достраивались какой-то каретник, погреб, конюшня... В предполагаемой квартире заведующего не было оконных рам, в помещениях — ни одного стула.
      В стране в те годы царили голод, разруха, и в таких условиях надо было раздобыть необходимые строительные материалы, возвести строения, оборудовать мастерские, осушить болото...
      Трудно обстояли дела и с подбором кадров преподавателей. Вечерами Георгий Петрович писал кустарям приглашения поработать в новой красильной, расписывал им преимущества работы в коллективной мастерской. А ответов не получал — мастера считали, что дома работать сподручней.
      До Великой Октябрьской социалистической революции школа влачила жалкое существование. К тому же Д. В. Сироткин вскоре прекратил ее финансирование. В год открытия в школе было всего двенадцать учащихся.
      Георгий Петрович создавал эскизы будущих изделий, составлял орнамент для резьбы. Изделия, выполненные по его талантливым и оригинальным рисункам, пользовались большим спросом и постепенно приносили школе известность.
      Художник понимал, что главным направлением в работе должна быть хохломская роспись, а сама школа должна стать творческой лабораторией хохломского искусства, где поиск новых возможностей росписи велся бы на основе внимательного изучения традиций этого коллективного творчества народа. Только глубоко постигнув весь художественный опыт местного искусства, можно будет обратиться к любой странице истории промысла и, творчески осмыслив ее, создать новое.
      Самобытные художественные особенности единственного и неповторимого искусства Хохломы были обусловлены наличием природного материала — дерева — и сложившимися навыками художественного ремесла, возникшими в процессе создания определенного круга предметов, имевших и практическую, и эстетическую ценность.
      Г. П. Матвееву было ясно, что поколению молодых художников предстояло постичь природные свойства дерева, способы и приемы его обработки, характер предметов и особенности их форм и декора, орнамент, цветовое решение, одним словом, все то, что составляет художественные традиции искусства Хохломы, которое от поколения к поколению развивалось и обогащалось, но при этом всегда сохраняло некое единство черт, составляющих сущность этого искусства.
     
      ПРИЗНАНИЕ
      После Великой Октябрьской социалистической революции школа вступает в новый этап своей жизни. Георгию Петровичу Матвееву удалось пригласить на работу известных мастеров из Ковернинского района: братьев Юзиковых и Распопиных, В. Сироткина, И. Тюкалова, Я. Красильникова, И. Смирнова. Потомственные мастера в совершенстве владели «травным» письмом. Они-то и принесли в Семенов традиции Хохломы. Каждый из мастеров имел свой особый дар. К примеру, С. Юзиков всем видам хохломского письма предпочитал мелкую изящную «травку», а П. Распопин на своих изделиях выводил пышные раскидистые кусты с сочной ягодой. Иван Тюкалов, который в 1937 г. на Международной парижской выставке получит за свои работы Золотую медаль, особенно увлекался «фоновым» письмом. В его композициях «золотые» ветки и веточки с тяжелыми сочными гроздьями рябины и спелых вишен на глубоком, как пропасть, черном фоне переходили в свободное орнаментальное движение.
      О чувстве привязанности к шелковым травам, о радости жизни рассказывают работы Ивана Смирнова, которому были подвластны и «Кудрина», и «травка», и «фон». Все Эти мастера были выходцами из семей, в которых «художеством» занималось не одно поколение, хохлома была у них в крови. Они знали все тонкости обработки дерева под роспись, умели твердое олово превращать в порошок, варить разноцветные лаки, под слоем которых после закалки в печи особенно ярко горели краски, и чаши отливали то червонным, то зеленоватым «золотом». А главное, они были виртуозами росписи, избегали трафарета, писали наотмашь, от руки, быстро, смело, фантазировали и никогда не отходили от веками сложившихся традиций хохломской росписи. И воспитанников своих учили сохранять в чистоте стиль хохломского письма.
      Под руководством этих мастеров учащиеся на первом курсе осваивали «травку», на втором году — «Кудрину» и «фоновое» письмо. А третьекурсникам поручалось создание целых композиций. Здесь можно было проявить себя, показать свою творческую индивидуальность. Наиболее яркие, талантливые работы представлялись на отечественных и зарубежных выставках и высоко там оценивались.
      Среди первых воспитанниц школы особой одаренностью выделялась Антонина Кузнецова. Ее поставки и вазы, на таинственном черном фоне которых яркими бликами вспыхивают золотые листья и диковинные цветы, меж которыми важно расхаживают жар-птицы, и сегодня являются украшением и гордостью Семеновского музея кустарно-художественных изделий. Одной из первых воспитанниц школы была и Александра Жукова, которая в совершенстве владела искусством росписи мелкой «травкой».
      Для привлечения в школу способных ребят Матвеев устраивал курсы по деревням — детей учили растирать краски, писать цветы и «травку», самостоятельно составлять композиции. На большой карте Семеновского уезда, хранившейся у Матвеева, цветными кружками отмечались деревни, где он собирался устраивать такие курсы и заодно выступать с чтением лекций по искусству.
      После Великой Октябрьской социалистической революции школа разрастается. Был построен красильный цех, где число учащихся с 12 увеличилось до 60. Главным источником содержания школы в первые годы ее существования были доходы от реализации готовой продукции, которую отвозили на продажу в Нижний Новгород и в Москву.
      В 1920 г. школу внезапно постигло несчастье — загорелась токарня, а за ней все здание. Пожар начался ночью, и огонь быстро охватил деревянные постройки. Школа сгорела дотла. На госбюджете она не числилась, и средств на ее восстановление не было.
      Георгий Петрович много раз ездил в Нижний — в Главкуст-пром и другие организации, но все напрасно: дело о строительстве школы передавали из рук в руки и всюду просили подождать.
      Среди архивных документов школы хранится постановление собрания, датированное 1920 г. В нем записано: «Видя тяжелое положение нашей страны, единогласно решили отстроить школу, для чего отказаться от месячного пайка и начать на эти средства рубить сруб. Для проведения дела собрать 60 пудов муки и других продуктов, чтоб вполне хватило обменять на доски и гвозди. Крышу покрыть не соломой, а дранкой. Думаем, когда у Советской власти будет возможность, она не забудет нас помощью».
      Воспитанники школы энергично взялись за строительство: собирали в лесах мох, таскали и сушили бревна, и вскоре на тихой семеновской улице застучали топоры. Слухи об этой стройке докатились до Нижнего Новгорода. Вскоре после этого Глав-кустпром утвердил строительный план и государственную смету. Школу взяли на государственное обеспечение.
      В новых просторных и светлых мастерских и классах на четырех отделениях — хохломском, резно-полировочном, игрушечном и мозаичном — обучалось уже 120 юношей и девушек. В программу, кроме специальных, были введены теоретические и общеобразовательные дисциплины.
      Хотя школа и находилась теперь на госбюджете, учащиеся по-прежнему изготавливали продукцию на продажу, а на вырученные средства ездили на экскурсии в города Поволжья. Запомнилась всем первая поездка в Москву в 1923 г. — тогда старшекурсники впервые показали свои работы на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, получили первые дипломы и подарки. Успех воодушевил всех. С подъемом начали готовиться к Парижской выставке декоративных искусств 1925 г.: ковши и блюда, вазы и ларцы, подставки для электроламп и чернильницы, братины старательно покрывали узорами.
      И вот из Москвы из выставочного комитета пришла радостная весть — ни одну вещь не забраковали. А затем почта доставила из столицы Франции письмо, в котором сообщалось, что за искусство резьбы и оригинальной окраски школе ХОД присуждены Диплом I степени и Золотая медаль, которая сегодня хранится в Музее народных промыслов в Семенове Горьковской области. Так впервые советская Хохлома получила высокую оценку за рубежом. В том же году были получены первые заказы из Парижа — школа стала участвовать в экспорте. Школа росла, крепла и действительно становилась творческой лабораторией, в которой формировался стиль советской росписи, опиравшийся на давнюю традицию, на живую преемственность, которые нё мешали, а помогали талантливым советским мастерам выражать свой мир образов и представлений, свое понимание времени и его задач.
      Воспитанники Семеновской художественной профтехшколы учились мастерству хохломской росписи, токарному делу и резьбе по дереву не только у своих учителей, но и у старых мастеров, чьи произведения широко представлены в Семеновском Музее кустарно-художественных изделий, который создал основатель школы Георгий Петрович Матвеев. Он до 1955 г. был бессменным директором этого музея. Неутомимый, энергичный человек, Георгий Петрович всячески содействовал тому, чтобы экспозиции музея постоянно пополнялись и систематически обновлялись.
      Всю свою жизнь Г. П. Матвеев посвятил изучению традиций хохломского искусства. Он много ездил по ковернинским деревням, собирая зарисовки хохломских мотивов и изделия старых кустарей. По этим рисункам учились хохломской росписи воспитанники школы. Когда рисунков накопилось много, Георгий Петрович их систематизировал. Заветной его мечтой было издать альбом таких рисунков. За советом он обратился к А. М. Горькому, которому и послал свою коллекцию. Знаменитый земляк 17 июля 1930 г. писал Матвееву (фотокопия с нижеприведенного письма хранится в Семеновском музее кустарно-художественных изделий):
      «Очень рад узнать, что Вы, Георгий Петрович, живы-здоровы и заняты интересной работой. Альбом рисунков изделий семеновских кустарей сделан отлично. Мне кажется, издать этот альбом должна «Академия» в серии своих валютных изданий. Изданная так работа Ваша сыграет двойную роль, даст валюту и послужит рекламой наших кустарных изделий. Для такого издания потребуется только историческая правка Вашей рукописи, техническая же не нужна.
      Я думаю также, что изданием работы Вашей для Европы мы поднимем вместе с интересом к народному искусству и цены на продукты его, что давно пора сделать. Крепко жму руку.
      А. Пешков».
      К сожалению, альбом опубликовать так и не удалось.
      В 1934 г. от имени Советского правительства Михаил Иванович Калинин подписал документ об учреждении в Семенове Музея художественных промыслов.
      Музей был открыт в одном из классов профтехшколы, через два года восемь месяцев он переселился в двухэтажное каменное здание, где и размещается по сей день. Давайте перешагнем порог этого старинного дома.
      Сначала мы попадем в просторные сени, стены которых увешаны потемневшими от времени деревянными фризами и наличниками — произведениями мастеров домовой резьбы...
      Семеновский район — край лесной. Исстари дерево было здесь точкой приложения творческих сил народа. Особое место среди
      семеновских промыслов занимал ложкарный. Не случайно город называли ложкарной столицей — семеновскими ложками ела едва ли не вся Россия. В музее на стенде — искуснейшей работы уполовники с длинными и короткими ручками и сотни деревянных ложек! Баские (красивые, глубокие), солдатские, горчичные, турецкие...
      Здесь же представлены инструменты мастера: топоры, тесла, ножи. Оказывается, с помощью этих нехитрых инструментов можно вырезать уникальные вещи: вот черный крокодил с разверстой пастью, черепаха из мореного дуба, сказочные чудовища... Сучки, колоды, корни — нож резчика чуть тронул природу, и дерево заговорило ярко и внятно. Это все работы семеновских резчиков: Антипа Ершова, Паисия Масленникова, Исаака Абрамова.
      К столетию со дня смерти А. С. Пушкина серию резных работ на пушкинские темы выполнили Михаил Иванович и Михаил Александрович Углановы — здесь и огромный ковш-корабль на тему «Сказки о царе Салтане», и ковши «Золотой петушок», «Поп и его работник Балда».
      Примечательны в музее и расписные деревянные игрушки: сработанные топором да ножом лошадки с санями, ветряные мельницьГ, кроватки, столики, буфеты, яркие- и нарядные. Их охотно покупали детям на всех базарах, а сегодня такие вещи уже никто не делает.
      Тут же ряды матрешек, грибы, яблоки, пирамиды — продукция Семеновского объединения по производству сувениров.
      Но самое большое и ценное сокровище музея — коллекция «золотой» хохломы. Здесь бережно хранят ставшие сейчас уникальными произведения неизвестных мастеров XIX в.
      Есть в музее большая чаша, расписанная самым старинным орнаментом — косовиком. Когда она появилась на свет, сколько ей лет, никто точно сказать не может, предполагают, что она относится к XIX в. Вторая чаша, относящаяся к тому же времени, расписана мелкой «травкой».
      Есть в музее и работы, авторы которых оставили свои имена: лукошко Якова Марусина, киот для икон Прокопия Красильникова, тарелка, миска и полоскательная чашка Прокопия Рас-попина. Все эти работы выполнены в самом начала XX в.
      Переходя от одной витрины к другой, можно познакомиться с работами Елены Жирновой (особенно примечателен расписанный ею лебедь, вырезанный Ложкаревым), Ивана Смирнова, любившего разные виды письма — «Кудрину», «травку» и «фон».
      Здесь же выставлены изделия заслуженных художников РСФСР Александра Тюкалова (детская мебель), Натальи Чикаловой (столовый сервиз и шкатулка, украшенная росписью «под фон», которую особенно любила эта мастерица).
      В этом же зале мы видим и картины художника П. Кончаловского, который в 1935 г. посетил Нижегородскую землю, побывал в Семенове и много ездил по ковернинским деревням, жители которых занимались хохломской росписью. На одной из своих картин П. Кончаловский запечатлел ковшечника Антипа Ершова, а на другой — семью хохломского мастера Ф. А. Бедина за работой.
      ...Три светлоголовые женщины сидят у распахнутого окна деревенской избы, словно напоенной щедрым летним солнцем, блики которого играют на сияющих лаком чашках и поставцах. Рядом, на опрокинутой плетюхе, баночки с красками. Лица мастериц сосредоточенны и радостны — они во власти любимого искусства, каждая сочиняет свой узор на поверхности деревянных чаш, каждая выводит свою мелодию.
      На картине «Хохломская роспись» П. Кончаловский изобразил жену, дочь и племянницу Ф. А. Бедина, который был признанным мастером орнамента из мелкой изящной «травки». Особенно любил Федор Андреевич расписывать огромные вазы и большие чаши, создавая на них сложнейшие композиции из разнообразнейших травных узоров. В своих поисках новых мотивов Бедин стремился приблизить растительный орнамент к жизни. Но у мастера были сомнения: правильным ли путем он идет?
      И вот в 1935 г. к нему в Новопокровское приехал советский живописец П. П. Кончаловский. Мастер и живописец подружились. Вечерами они часто беседовали о дальнейшем пути раз-
      вития Хохломы. Кончаловский и Бедин сошлись во взглядах на то, что главный учитель художника — природа, сама действительность. В своем творчестве П. Кончаловский всю жизнь воспевает щедрость и красоту земли. В его картинах присутствует удивительное чувство реальности — в них все живет, цветет, радуется. Сам художник не умел быть равнодушным к явлениям природы. Он радовался цветению сирени, блюду свежей клубники, первому снегу. Такое отношение к миру роднило его с мастерами Хохломы, которые тонко чувствуют красоту родной земли, каждой травинки, каждого полевого цветка.
      «Цветы — великие учителя художников: для того чтобы постигнуть и разобрать строение розы, надо положить не меньше труда, чем при изучении человеческого лица, — так считал советский живописец. — В цветах есть все, что существует в природе, только в более утонченных и сложных формах; и в каждом цветке, а особенно в сирени, или букете полевых цветов надо разбираться, как в какой-нибудь лесной чаще, пока уловишь логику построения, выведешь законы из сочетаний, кажущихся случайными» (Кончаловский П. П. Об искусстве. М., 1969, т. 2, с. 341).
      Когда П. Кончаловский был в Семенове, он встречался с Г. П. Матвеевым, они вели долгие беседы о путях развития хохломского искусства, о дальнейшей судьбе школы и пришли к единому мнению, что главное, чему надо учить воспитанников школы, — это изучать природу, знать традиции Хохломы и в совершенстве владеть кистью.
     
      ОТ АРТЕЛИ ДО ОБЪЕДИНЕНИЯ
      Школа ХОД давала своим воспитанникам теоретические и практические знания в области народного искусства. А совершенствовали свое мастерство они в артели «Экспорт», которую в 1931 г. основал все тот же Георгий Петрович Матвеев, он же и был долгие годы художественным руководителем этого коллектива.
      Артель возникла на пустыре. В ее распоряжении был единственный ложкарный цех да тесовое складское помещение. Цех этот сохранился и поныне, только в нем сегодня никто не работает. Строительство красильного и токарного цехов тогда только начиналось. Многие артельщики работали на дому. Но и в этих условиях люди трудились с воодушевлением.
      В артели с самого начала выпускались изделия на экспорт: в 1936 г. произведения семеновских мастеров были посланы на Всемирную выставку в Париж, здесь они удостоились высшей награды — Золотой медали. В том же году в Москве состоялась выставка «Искусство Хохломы», где было представлено много расписной мебели и токарных изделий: поставцы, кандейки, чашки, солонки. В оформлении выставки принимали участие
      мастера обоих кустов промысла — семеновского и ковернинского.
      Произведения многих мастеров Хохломы были показаны и на выставке в 1937 г. «Народное творчество», которая проходила в Государственной Третьяковской галерее.
      Степан и Павел Красильниковы выставили мебель, расписанную «под фон» узорами из золотых листьев и гроздьев винограда. Интересные работы представил Ф. А. Бедин.
      Воспитанница Семеновской художественной профтехшколы А. П. Кузнецова дебютировала на этой выставке с декоративным панно «Жар-птица».
      Талантливые работы мастеров Хохломы говорили о том, что к 30-м годам ими были возрождены лучшие традиции этого искусства. В эти годы большую помощь промыслу оказывает специальный Научно-исследовательский институт, созданный в Москве. Известный искусствовед Анатолий Васильевич Баку-шинский много и плодотворно работает с мастер-ами Хохломы. Он советует художникам чаще обращаться в своем творчестве к травным орнаментам — в них, в живом восприятии природы, видел он народные основы Хохломы.
      Во время войны мужчины-художники ушли на фронт, где многие из них погибли. Их место в цехах предприятий художественных промыслов заняли женщины, и с тех пор за ними приоритет в создании изделий с хохломской росписью. Среди женщин оказалось немало талантливых художников-орнамента-листов, достойных преемников искусства дедов и отцов.
      В послевоенные годы Семеновская художественная профтехшкола сыграла огромную роль в восстановлении творческого коллектива промысла и обучении молодежи.
      Творчество мастеров послевоенных лет характеризуется поиском новых возможностей, увлечением фоновым письмом, графическими рисунками. Не все в этом поиске было удачным. Порой он приводил мастеров к вычурности, манерности письма, мертвил роспись.
      Пройдут годы, и семеновские мастера поймут, что сила их искусства — в традиции. Артель будет расти. В 1950 г. она сменит свое прежнее название «Экспорт» на «Хохломской художник». В 1960 г. станет фабрикой, а через несколько лет — объединением. И в стенах школы, в объединении «Хохломская роспись» наметится тенденция к полнокровному возрождению травного письма, вырастут молодые поклонники «травки» — А. Савинова, Г. Волкова, Е. Яковлева, Н. Морозова.
      Семеновские мастера успешно представляют нашу Хохлому на выставках любых уровней — от областных до зарубежных. Произведения их отмечены дипломами и наградами.
      В 1950 г. на Всемирной выставке в Брюсселе произведения семеновских художников завоевали Золотую медаль. Художники
      А. П. Савинова и А. Г. Тюкалов получили дипломы выставки.
      Оба эти мастера в совершенстве овладели искусством «травной» росписи. Для них характерно высокое композиционное мастерство, они умеют искусно оплетать узором формы токарной посуды.
      Удивление и восторг вызывает искусство наших мастеров за рубежом. С 1961 г. стало традицией посылать на международные выставки и ярмарки самих мастеров. На глазах публики они покрывают горящие золотом чаши, поставки, солонки, ложки узорами из трав, листьев, ягод, цветов.
      В 35 стран мира поставляет свою красочную нарядную продукцию производственное объединение «Хохломская роспись». Здесь, на предприятии «Хохломская роспись», где работают две тысячи двести человек различных профессий, более пятисот художников, мы наблюдаем поистине удивительное явление — коллективное искусство.
      Высокий уровень мастерства, творческое отношение к традициям, внимание к эстетическому облику массовой продукции — отличительные черты этого талантливого коллектива.
      Новые образцы рождаются в творческой лаборатории, где лучшие мастера объединения сочиняют новые узоры, придумывают новые формы изделий. Потом рисунки идут в художественные цеха, но и там их никто не копирует, просто на их основе всякий раз рождаются новые варианты.
      Основная продукция объединения — различные наборы: для супа и ухи, для чая и кофе, для варенья и салатов, а также чашки, поставки, бочата, изготовленные руками токарей по дереву на специальных станках. За годы десятой пятилетки токарный цех подвергся реконструкции: к нему сделали большой пристрой, где удобно расставили станки.
      В цехе сейчас много света, тепло, есть комната отдыха. Да и труд токарей облегчился после того, как появилось заготовительное отделение, где для них пилят болванки, делают заготовки.
      В год 60-летия Советской власти художники фабрики получили отличный подарок — новое просторное и светлое рабочее помещение. Здесь разместились мастера художественного цеха № 2 и творческой лаборатории. Сейчас в объединении четыре новых цеха — ложкарный и ковшечный, горячего прессования деталей, художественный цех № 2.
      В этом немалая заслуга генерального директора объединения, заслуженного работника культуры РСФСР Семена Андреевича Демидова. Он почти 30 лет успешно руководит коллективом объединения «Хохломская роспись». Человек неутомимый, творческий, Демидов постоянно думает над совершенствованием производства, сам активно участвует в творческих конкурсах, которые проходят на объединении, создает новые интересные формы изделий.
      Работает он на предприятии с молодых лет. Пришел сюда юношей после окончания техникума деревообработки, был технологом, главным инженером, а с 1965 г. — генеральный директор объединения. Много сил С. А. Демидов отдает творчеству, он весь устремлен вперед, в будущее. В то, что объединение ежегодно обновляет свою продукцию на 60 процентов, большой вклад вносит его генеральный директор, постоянно проявляющий заботу о том, чтобы, сохраняя традиции Хохломы, создавать продукцию, соответствующую духу времени. Это по его инициативе в 1965 г. на предприятии была создана авторская группа, в которую вошли 20 лучших художниц объединения. Этим художницам было предоставлено право ставить свою фамилию на расписанных изделиях. В первый год авторская группа изготовила высокохудожественных изделий на 50 тысяч рублей. С тех пор прошли годы. Сегодня авторская группа насчитывает 200 человек, а общая стоимость создаваемых ими в год изделий возросла до 1,5 миллиона рублей.
      Когда на объединении строители возводили новый корпус, то проектом не был предусмотрен ассортиментный кабинет, по настоянию Демидова в проект внесли поправки, и художники получили просторный и светлый ассортиментный кабинет, в котором сегодня выставлены лучшие работы мастеров. Сюда приходят учиться и молодые начинающие художники, и воспитанники художественной профтехшколы. Дирекция объединения во главе с С. А. Демидовым неуклонно заботиться о том, чтобы мастера жили в новых домах со всеми удобствами, имели детские сады
      и ясли. Только за годы Х-й пятилетки построено молодежное общежитие на 250 мест, столовая на 250 мест, ясли-сад на 280 мест. В январе 1981 г. более сотни семей объединения справили новоселье в 119-квартирном доме со всеми удобствами. Объединение сегодня все в строительных лесах — растут новые цехи, корпуса: в одних будут изготавливать токарные заготовки, в других разместятся художники. Заветная мечта всего коллектива, чтобы Хохлома жила в каждом доме. Ради этого предстоит еще много поработать, но к 1990 г. на объединении надеются вдвое увеличить выпуск художественных изделий.
      В ближайшее время художники будут работать в основном с новым ассортиментом: наряду с мелкой посудой — солонками, чайницами, кофейницами — здесь будут расписывать большие вазы, братины, миски старинных форм.
      Почему решили переходить на производство крупных вещей, которые изготовлять гораздо сложнее?
      За последние годы резко возросло мастерство художников и токарей. А где, как не в создании больших крупных вещей проявит себя художник?
      Коллектив «Хохломской росписи» постоянно борется за высокое качество выпускаемой продукции, культуру и эффективность производства. Этому во многом способствуют творческие конкурсы, которые ежегодно проводятся на предприятии. Особенно впечатляющим был конкурс в честь 200-летия Семенова. В нем было 80 участников — заслуженные художники РСФСР и молодые, начинающие мастера, воспитанницы художественной профтехшколы, проходившие практику на объединении, ковшеч-ники, токари, столяры. Большинство работ, представленных на конкурс, отличались своеобразием, удачным сочетанием традиционных приемов хохломской росписи с новыми элементами, красотой формы.
      Каноны, закрепленные преемственностью традиций, не стеснили индивидуальной манеры талантливых мастеров, не лишили их изделия особой удивительной красоты, не сделали их одинаковыми и безликими. Живая рукотворность придала каждому изделию свое звучание красок, линий, ритмов.
      Первые места за серию работ были присуждены заслуженным художницам РСФСР Н. Ивановой, Н. Сальниковой, художнице творческой лаборатории Н. Морозовой и старейшему токарю объединения «Хохломская роспись» Л. Опарышеву.
      Старинную золотую парчу напоминают орнаменты фантастической «Кудрины», разработанные Н. Морозовой и Н. Ивановой. Художницы умело застилают черный или красный фон изящными золотыми завитками, переходящими в плотные кудрявые ветви, в полукружья которых вписываются сказочные цветы дивной красоты. Такими фантастическими узорами мастерицы украсили братины и различные наборы посуды, представленные на конкурс.
      Настоящей лирической поэмой о красоте осенних семеновских лесов прозвучала на конкурсе напольная ваза художницы Е. Яковлевой, получившей вторую премию. Мастерица украсила вазу росписью «под листок». На золотом фоне пламенели красные кленовые листья. Все в этом рисунке было просто и гармонично.
      Третьей премии были удостоены среди других и супруги Т. и А. Афонины. Анатолий — токарь, он разработал форму оригинального набора для кваса, а жена Татьяна украсила его затейливым орнаментом. На зеленом фоне словно расцвел летний русский лужок. Весь гармоничный и сочный колорит росписи условным языком народного искусства рассказывал о неповторимой красоте такой близкой сердцу русской природы.
      Художница Татьяна Баранова представила на конкурс набор сахарниц, расписанных тонкой изящной Кудриной, и тоже получила третью премию конкурса.
      В конкурсе наравне с опытными мастерами призовых мест были удостоены практиканты из профтехшколы. Много фантазии вложили в роспись изделий девушки из ПТШ Е. Кованова, Н. Дикарева, 3. Круглова, Э. Старостина и другие.
      Конкурс длился пять месяцев. Изделия, выставленные в ассортиментном кабинете творческой лаборатории, видели и работники объединения, и многочисленные гости.
      Закончился конкурс мастеров своеобразной творческой конференцией.
      В 1980 г. на объединении прошел еще один конкурс в честь XXVI съезда КПСС. Художники фабрики состязались в росписи круглых настенных панно. Конкурсы помогли объединению значительно обновить ассортимент изделий — в производство было принято 70 новых образцов.
      Выставка, конкурс — это для хохломских мастеров не только отчет, но и процесс самопознания, тот творческий процесс, который столь необходим каждому художнику. Никто так остро и болезненно не видит, не чувствует недостатки и промахи в работах, как сам автор: ведь произведения — его дети, его раздумье и чаяния. Ему необходимо видеть свои работы на выставке, чтобы оценить себя в сравнении, найти силы для дальнейшего движения вперед.
      Доктор искусствоведения, профессор В. М. Василенко в 60-х годах упрекал семеновских мастеров в том, что у них по сравнению с ковернинскими художниками «меньше чувства строгого и ясного ритма, наличие вычурных и неприятных форм вещей, в которых чувствуются отзвуки модерна» (Василенко В. М. Хохлома, с. 41).
      За минувшие с тех пор десятилетия семеновские мастера сумели преодолеть эти недостатки, и помогли им в этом постоянное обращение к старинным образцам, отличающимся лаконизмом, простотой и декоративной выразительностью.
      Конкурсы последних лет убедительно доказывают, что мастера семеновского куста обратились вновь к мотивам «травного» письма, свободному кистевому мазку, оставляющему живой подвижный след руки художника.
      Требовательность каждого мастера к себе, к своему творчеству, умение ясно сформулировать то, что хочется сказать людям о красоте родной земли, неповторимость личности художника — все это составляет творческую индивидуальность, позволяет избавиться от вторичности в искусстве.
      На объединении «Хохломская роспись» регулярно организуются курсы по повышению профессиональной квалификации, работают «школы художественного мастерства», в которых занимается молодежь, пришедшая из профтехшколы. Курсы, «школы мастерства», конкурсы помогают в поиске талантливой молодежи. Она ежегодно вливается в состав авторской группы художников предприятия. У каждого художника авторской группы есть ученицы, которым они охотно передают свое умение. Для каждого из них старинная заповедь «Мастер, воспитай ученика» — жизненное кредо.
      На объединении «Хохломская роспись» прекрасно понимают, что образование молодых художников не должно ограничиваться только навыками, полученными в профтехшколе, оно должно дополняться влиянием опытных наставников, особенно в первые годы работы в коллективе.
     
      ПРОДОЛЖАТЕЛИ ДЕЛА МАТВЕЕВА
      Среди мастеровых людей, стекающихся по утрам к объединению «Хохломская роспись», можно увидеть статную женщину с красивым русским лицом. Это Нина Петровна Сальникова, одна из учениц Георгия Петровича Матвеева, взявшая из рук основателя объединения эстафету хохломского дела. Три десятка лет своей жизни отдала она служению искусству Хохломы. Нина Петровна — поклонница «Кудрины» и «фонового» письма. Когда она создает на различных наборах свои композиции из золотых листьев и цветов, ее роспись так изящна и нежна, словно кружево.
      В своих композициях художница никогда не повторяется, каждый раз ее привлекают новые мотивы, сюжеты. Удивительно хорош ее набор для компота, по черному фону которого она, словно звезды по ночному небу, разбросала золотые астры с красной сердцевиной.
      А в торжественном праздничном наборе для вина Нина Петровна очень бережно и экономно разрисовала золотые бока штофов черными и красными травами и травинками. Н. П. Сальникова удивительно тонко чувствует форму изделий. Задумала она вместе с художницей Н. В. Морозовой создать братину «Дрозды в рябине». Нина Петровна разработала мягкую пластичную форму в духе старинных изделий, а Нина Васильевна разместила на братине среди пышных сочных гроздьев рябины золотисто-алых дроздов. В этой композиции звучит и признание в любви к родной земле, и торжество жизни.
      Мудрая целесообразность и простота работ Н. П. Сальниковой вызывают восхищение, они волнуют своей художественной цельностью.
      Приступая к новой работе, Сальникова пишет Хохлому так, словно хочет о ней рассказать все. Хохлома для нее, как, впрочем, и для каждого художника объединения, неисчерпаема. Она — ее судьба. Нина Петровна была депутатом Верховного Совета СССР 9-го созыва, в 1969 г. стала лауреатом Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина, в 1975 г. ей присвоили звание заслуженного художника РСФСР, затем она была награждена орденом Трудового Красного Знамени. В объединении она заведует творческой лабораторией. Ей довелось представлять хохломское искусство на советских промышленных и национальных выставках в Японии, Финляндии, Аргентине.
      Такая же счастливая судьба у ее подруги и творческого соратника Екатерины Николаевны Доспаловой, главного художника объединения «Хохломская роспись», лауреата Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина. Они дружат более тридцати лет, со времени совместной учебы в Семеновской художественной профтехшколе. Вместе постигали тайны рисунка и живописи у Г. П. Матвеева. И вот много лет руководят вместе коллективом. И в характерах у них много общего — строгие и требовательные, душевные и заботливые, щедрые талантом. Они строго следят за стилевой направленностью в развитии хохломского искусства, чтобы не было отхода в сторону от вековых традиций. И постоянно работают над обновлением ассортимента. Свое искусство стремятся тесно увязать с современным бытом, чтобы каждая вещь была насыщена теплом и сердечностью, чтобы она вписывалась в интерьер современных квартир, детских садов, кафе и т. д.
      Екатерина Николаевна Доспалова любит украшать бочата, большие братины. На одной из областных выставок народного творчества, посвященной 60-летию СССР, у всех вызывал восхищение набор поставков, звонко и выразительно расписанный травным узорочьем. Это была работа Е. Н. Доспаловой. Свои выставочные работы художница расписывает только «травкой». И каждая — словно радостная песня во славу родной семеновской земли. Своей виртуозной росписью Екатерина Николаевна восхищала и гостей международных выставок и ярмарок, проходивших в Мексике, Канаде, США, Корее, где Доспалова достойно представляла народное искусство нашей Родины.
      Фантазия художника поистине неистощима — она любит работать с новыми формами изделий. Это с ее легкой руки объединение с 1964 г. стало выпускать не только единичные вещи, но и целые наборы — для ухи и для супа, для чая и кофе, для меда и пива, для мороженого. Екатерина Николаевна полагает, что главная задача — создавать вещи полезные и красивые. Ведь в течение многих столетий Хохлома тем и была хороша, что без нее не обходилась ни одна семья. А разве сейчас хозяйке не нужны расписная деревянная миска или набор поставков, в которых так удобно хранить крупы? Именно поэтому Доспалова много внимания уделяет совершенствованию разных видов посуды. Заветная мечта художника — чтобы нарядная Хохлома жила в каждом доме и радовала людей.
      Смелостью декоративной фантастики привлекают панно с птицами, написанные твердой, уверенной рукой, рукой большого мастера — Нины Ивановны Ивановой — заслуженного художника РСФСР, лауреата Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина. Она много думает о месте и роли современной Хохломы, о ее назначении. В старину Хохлома была обитательницей крестьянских изб. Мастера украшали свои изделия простыми бесхитростными узорами, порой прибегали к трафарету. Назначение Хохломы было в основном утилитарным.
      Сегодня она переселилась в город, в большие просторные дома. Полезные и нужные каждой хозяйке поставки, солонки, миски, шкатулки — все в узорочье из полевых трав и цветов — служат не только для хранения продуктов, они еще и украшают наш быт. И Нина Ивановна считает, что роспись этих вещей должна быть нарядной, праздничной, сказочной. А на складе объединения она не раз видела изделия, расписанные скупо и невыразительно. Поинтересовалась, откуда эта продукция? Оказалось, из филиала объединения, расположенного в деревне Безводное Семеновского района. Посоветовавшись с Доспаловой и Сальниковой, Нина Ивановна отправилась в это село, чтобы научить деревенских художников современной росписи. Было это лет пять назад. Так и шефствует Нина Ивановна над Без-воднинским участком — то сама туда ездит, то в творческую лабораторию приезжают на стажировку мастерицы из деревни. И идет из этих мест на склад объединения Хохлома нарядная, яркая, праздничная.
      В 70-е годы Нина Ивановна много работает над тем, как обогатить декоративные возможности рисунков «Кудрины». Ху- • дожница создает целую серию декоративных панно с золотыми птицами. На них мастер рядом с завитками «Кудрины» размещает яркие сочные киноварные грозди ягод, а золотые силуэты цветов наполняет легкими травными мазками, и традиционная «Кудрина» под ее кистью становится веселой и нарядной.
      «Как, по ее разумению, писать надо?» — часто спрашивают Нину Ивановну молодые мастера.
      «Обнять весь предмет глазом, «впиться» в него и, когда предмет пойдет на тебя, схватить характер его движения и уж после этого быстро и смело покрывать узором, зазвучавшим в тебе», — раскрывает свои творческие тайны Н. И. Иванова.
      Своих преемниц, которых у Доспаловой, Сальниковой и Ивановой великое множество, учат они быть фантазерами, придумывать новые формы изделий, никогда не копировать, не повторять узор, а выдумывать новые, свои. Тот же «фон» может быть разным — красным, зеленым, черным, коричневым... А сколько различных орнаментов одной только «травки» знают потомственные мастера Хохломы!
      Приходят в объединение робкие простые девчоночки из разных деревень Горьковской области и под влиянием коллектива вырастают в художников. А быть сегодня художником, народным мастером не просто. Современный мастер далеко ушел от уровня старого кустаря. Он принадлежит поколению, выросшему за годы Советской власти. Сегодня от народного мастера требуется не только высокое техническое мастерство, но сознательное отношение к своей деятельности, глубокое проникновение в художественную культуру промысла, общая культура и образованность, способность ориентироваться в вопросах советского искусства. Успехи произведений народных мастеров на многочисленных выставках говорят об их возросшей творческой активности и стремлении соответствовать тем идейно-нравственным требованиям, которые к ним сегодня предъявляются.
      В объединении «Хохломская роспись» ныне почти половину мастеров составляет молодежь. На предприятии созданы все
      условия для полного раскрытия творческих способностей молодых художников. В 1979 г. группа молодых художников промыслов впервые была отмечена премиями Ленинского комсомола. В числе лауреатов оказалась и молодая художница «Хохломской росписи» Татьяна Баранова, одна из учениц заслуженного художника РСФСР Т. А. Белянцевой.
      В большой просторной комнате, словно впитавшей в себя лучи июльского жаркого солнца, за журнальным столиком сидела в задумчивости белокурая,светлоглазая женщина. Неторопливыми точными движениями кисти она наносила на лист ватмана рисунок: листья, ягоды земляники, колоски... Татьяна Баранова создавала эскизы детского столика с хохломской росписью. А рядом, за стеной, в ассортиментном кабинете объединения жили своей обособленной жизнью расписанные Таней вазы, настенные панно, ковши, различные наборы. Почерк письма Барановой — мягкий, нежный, утонченный. Какую бы вещь Таня не расписывала, в свой узор она обязательно вплетет изящные и нежные колоски пшеницы.
      Детство Татьяны прошло в деревне Ивановское, где за околицей колосилось огромное поле пшеницы, такое любимое и родное. Четырнадцать лет назад рассталась девушка с родными местами и приехала в город Семенов, чтобы поступить в худо-ственную школу. Двенадцатый год работает она художником на объединении, а родное поле не забывается, и прорастают в ее творениях колосками зерна любви к Родине, в детстве запавшие в душу. От работ молодого художника так и веет щердостью русского стола,, хлебосольством. Они рассказывают о широте и загадочности, о поэтичности русской души. Ими любовались на международных выставках и ярмарках японцы, канадцы, французы, американцы.
      За трудолюбие и настойчивость, упорство и поиск в работе художник творческой лаборатории Т. Баранова и была удостоена высокого звания лауреата премии Ленинского комсомола. Тот день, когда ей, простой девчонке из села Ивановское, в Кремле в Москве вручали Диплом лауреата, запомнился ей навсегда.
      Вместе с ней получали дипломы Лев Лещенко, София Ротару и другие известные артисты.
      Своим путем пришла в хохломское искусство Галя Иванова. Вначале она работала на объединении художником-оформителем. А в душе жило какое-то беспокойство, а перед глазами стоял художественный цех, где 500 женщин творили это великое чудо — Хохлому.
      Он снился ей даже по ночам, этот цех. Галя часами простаивала возле художников, наблюдая за полетом их волшебных кистей.
      Однажды ведущий художник авторской группы Г. И. Волкова, широта и свобода письма которой были особенно по душе Ивановой, предложила девушке научить ее писатьдо-хохломски. Так Галя стала ученицей одного из лучших художников объединения. Сегодня Галя Иванова — художник пятого разряда. Она, как и Г. И. Волкова, больше всего любит орнаменты «Кудрина» и «травка», в которых находит много возможностей для создания новых узоров. Заветная мечта молодой женщины — постичь все тайны волшебной кисти Хохломы. Товарищи по работе любят Галю за открытый характер, веселый нрав и доброту. Г. Иванова — депутат областного Совета народных депутатов.
      Восемнадцатилетней девушкой пришла работать на фабрику Галя Шишканова. Прошло 12 лет с того дня, а как вырос человек за эти годы: ухудожника Шишкановой — пятый разряд, она — кандидат в члены бюро обкома КПСС. В марте 1980 г. Галя по приглашению Общества «Франция — СССР» работала на выставке в городе Кэмпере. Как радовались все за Галю, когда получили копию письма президента комитета Общества «Франция — СССР» города Кэмпера госпожи Жаклин Лелуа послу Советского Союза.
      «Вы прислали нам большого мастера Хохломы, — писала Ж. Лелуа, — и, более того, очаровательную женщину, настоящую представительницу своей страны, ее культуры и искусства.
      Галина Шишканова покорила всех посетителей нашей выставки, и мы будет рады видеть ее у нас снова».
      А в 1981 г. коллектив объединения облетела радостная весть — труд молодого художника Вали Крестелевой отмечен серебряной медалью ВДНХ, ее подруги Люба Куницына и Нина Солоницына за участие в 1980 г. в выставке «Научно-техническое творчество молодежи», награждены бронзовыми медалями ВДНХ. Валя Крестелева, Люба Куницына, Нина Солоницына, так же как и Таня Баранова, воспитанницы Семеновской художественной профтехшколы, в стенах которой они получили художественное образование, полюбили искусство Хохломы. Всего на объединении «Хохломская роспись» трудится сегодня более пятисот художников, токарей, резчиков, столяров — выпускников Семеновской художественной профтехшколы.
     
      СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОФТЕХШКОЛЫ
      Контингент этой школы — более 200 учеников. Они занимаются на четырех отделениях: токарном по дереву, резном, столярном и художественном. Давайте заглянем в один из классов. Вот на двери табличка: кабинет черчения.
      Урок живописи и композиции ведет Владимир Семенович Левицкий. Он нарисовал на доске круг и объясняет первокурсницам, как заполнить пространство рисунком. Юные лица склонились над листами ватмана, девичьи руки выводят узор, а учитель ходит между рядами, подсказывает: «Не забывайте о форме листочков, чтобы они не были колючие, не торчали...»
      Потом мы рассматривали рисунки первокурсниц Тани Гапоновой, Нади Слеповой, Ани Байдуковой: в каждом из них был виден свой почерк.
      «Сейчас они осваивают роспись «под листочек», потом будут проходить «древко», — говорит Левицкий, — а на третьем курсе придет их черед расписывать изделия. Приезжайте к нам через два года — вот тогда и увидите, какими мастерицами станут эти девочки...»
      В тот же день мне удалось побывать и у третьекурсниц.
      В просторной светлой комнате, где под самым потолкод на антресолях стоят десятки хохломских изделий, за столами сидят девчата, в руках у каждой — серебряные вазы, чаши, поставки. Они выводят на них тонкими кисточками контуры листьев, цветов, ягод. Юсваивают «фоновое» письмо.
      «Клавдия Лукьяновна, — спрашиваю я мастера производственного обучения Емелину, — удобно ли девочкам за обычными столами?»
      «Когда я начинала работать, мы сидели на низеньких скамеечках за низенькими столиками, а изделия держали на коленях. И вот как-то в объединение «Хохломская роспись» пришли на экскурсию врачи. Посмотрели они на наш труд и сказали, что работать в такой позе вредно для здоровья и неудобно. Но сила привычки была так велика, что художницы не сразу решились на перемены. И только когда построили новый цех, установили там обычные столы, женщины, поработав за ними, сказали: «Да, так лучше, удобнее, так меньше устаешь».
      После этого и мы стали работать за обычными столами».
      Коснувшись воспоминаний, преподаватели стали рассказывать, как сами стали мастерами.
      В живописных семеновских деревеньках прошло детство педагогов К- Л. Емелиной и Г. А. Елагиной.
      «Родные мои Лужки, — рассказывает К. Л. Емелина, — стояли на берегу Керженца среди черемух и рябин. Никогда не забыть, как хороши они в цвету! Многие мои односельчане учились в профтехшколе, а затем работали на «Хохломской росписи». Среди них и Татьяна Кокурина. Иногда она привозила свои работы, мы восторгались ими, а самим хотелось создать нечто подобное — так в 1951 г. я вошла в ученический коллектив школы. Окончив ее, несколько лет работала в объединении, а потом главный художник Е. Н. Доспалова рекомендовала меня в родное училище мастером».
      Такой же путь прошла и Г. А. Елагина. И вот уже много лет подряд эти две художницы раскрывают молодым тайны Хохломы. Учат других, постоянно учатся сами — вместе со своими воспитанниками ходят в музеи, ездят на экскурсии в города-заповедники Загорск, Суздаль, к своим коллегам в Семино Ковернин-ского района, на родину огненной Хохломы.
      А в 1974 г. выпускница и молодой педагог Семеновской профессионально-технической школы Галя Елагина шесть месяцев работала в городе Спокане в США на выставке «ЭКСПО-1974». Посетители выставки проявляли огромный интерес к искусству золотой Хохломы. Всякий раз, когда художницы из Семенова или Семина работают на выставках за рубежом, люди часами стоят в очереди, чтобы получить из их рук расписанную чашку или ложку. Так же было и на сей раз. Очереди Галю не удивляли. Ее удивляли вопросы американцев и канадцев, которые говорили о том, как мало знают они о России. Они представляют нашу страну такой, какой она была до революции. Среди тех, кто толпился возле стенда Галины, встречались и русские, эмигрировавшие в 1917 г. из России в Канаду. Прослышав о том, что на выставке работает художница из Семенова, они привозили с собой деревянные ложки, которые выстрогали сами, и просили Галю расписать их. Художница видела в глазах этих людей тоску по Родине. А одна женщина, для которой Г. Елагина нарисовала на ложке кленовый лист, вдруг расплакалась и сказала: «Вот и я такой же одинокий лист, оторванный от Родины...»
      Разве мог предполагать Георгий Петрович Матвеев, что выпускницы его школы будут восхищать и покорять своим искусством весь мир!
      Вернулась Галина Елагина из Америки и занялась привычным для себя и любимым делом. Вместе с другими педагогами школы она помогает юным художникам постигать тайны хохломской росписи.
      Емелина и Елагина, как и другие мастера-наставники хохломской росписи художественной профтехшколы, сами являются самобытными и оригинальными художниками. Они в совершенстве владеют всеми видами письма — «травкой», «Кудриной», «фоном». У каждой из них — шестой разряд мастера-художника, немалый стаж работы на объединении «Хохломская роспись». Именно там главный художник Е. Н. Доспалова открыла в каждой из них педагогический талант и дала им рекомендацию на работу в профтехшколу.
      Руководство объединения считает особенно важными вопросы правильной организации системы обучения будущих мастеров. Здесь очень тщательно относятся к подбору преподавательского состава, привлекая к преподаванию наиболее талантливых и авторитетных художников и мастеров промысла, имеющих педагогические данные.
      В художественной школе стало традицией, что лучшие воспитанники возвращаются потом сюда учителями: так было со знаменитой хохломской художницей Антониной Кузнецовой, так стало с Клавдией Емелиной и Галиной Елагиной, Татьяной Малышевой.
      На токарном отделении преподает Василий Сергеевич Поликарпов, с детства влюбленный в дерево человек. Его отец Сергей Асафович был одним из тех, кто создавал для ребят федосеевскую игрушку: вырезанных с помощью топора да ножа лошадок с санями, ветряные мельницы, кроватки, столики, буфеты, трамваи. Окрашенные в ярко-лимонный цвет, они были какими-то удивительно свежими. Их охотно покупали детям на всех базарах; сегодня, к сожалению, таких игрушек не встретишь. А Василий Сергеевич умеет их мастерить. В совершенстве владеет он и токарным станком — создает на нем редкой красоты чаши, миски, вазы, бочата... И никогда не повторяется. Показал он мне «поставок с сюрпризом». Стоит только поднять непривычной формы крышку, напоминающую суздальские купола, как под ней обнаружишь шесть больших и малых рюмок, стенки
      которых тонки, как майсенский фарфор. «Кто любит дерево, его запах, — говорит Поликарпов, — тот никогда не расстанется со своей профессией».
      Посуда с хохломской росписью — это всегда творческий союз художника и токаря. И надо сказать, что Семеновская школа с первых лет своей деятельности готовит отличные кадры токарей по дереву, которые создают на предприятиях народных промыслов удивительно легкие, ясные и лаконичные по форме чаши, братины, поставки, вазы и самые различные наборы посуды. Сегодня в объединениях по производству сувениров «Хохломская роспись» и «Керженец» вдохновенно трудятся сотни талантливых токарей, воспитанников Семеновской профтехшколы. О некоторых из них я и хочу рассказать здесь.
      В 1923 г. в лесной деревне Медведево, в семье потомственных ложкарей родился мальчик Вася Железов. Детство его было трудным. В лапоточках и легкой сермяжной одежде ходил он в сельскую школу, тянулся к книгам, а нужда да беды мешали этому. Вскоре у Васи умер отец. И ему, как старшему из братьев, пришлось одному зарабатывать на кусок хлеба. Он и раньше помогал семье: в свободное от учебы время вместе с отцом занимался ложкарным делом. А теперь вдруг зародилась неотступная мечта — стать токарем по дереву. Видел он, как один его товарищ, чуть постарше, привозил из Семенова выточенные изделия.
      Брал их Василий в руки, любовно гладил белоснежную поверхность и тайно завидовал мастеру.
      В 1938 г. сбылась мечта пятнадцатилетнего подростка: он поступил в профтехшколу и стал учиться токарному делу. Серпантином взвивалась под его резцом золотая стружка. Из бесформенных кусков дерева, из больших и малых болванок он уже мог вытачивать вещи, необходимые людям.
      Получив специальность токаря, Василий Михайлович Железов стал работать в артели «Экспорт». А тут на всю страну обрушилась огромная беда — началась война...
      По двенадцать и более часов работали люди, не зная выходных. Наравне со взрослыми трудился и Василий Железов. Позднее товарищи проводили его в армию. Отслужив, молодой парень возвратился домой.
      Работа в его руках спорилась, хоть трудностей и забот было много. Местная электростанция в послевоенное время подавала ток нерегулярно, с частыми перебоями. Доводилось порой ходить на работу по размытым весной или занесенным в метели дорогам. Многие его товарищи по работе не выдерживали, уходили. Он же, Василий Михайлович, остался. Не захотел и не мог изменить любимому делу.
      Более сорока лет не выпускает он из рук стальной резец. Свое мастерство Василий Михайлович охотно передает молодежи.
      Он хороший наставник. Ученики любят его за добрый совет, внимательное отношение к ним. А на областном конкурсе токарей, посвященном 60-летию ВЛКСМ, его ученик Саша Афонин занял первое место. Наставник гордится своей сменой.
      На груди Василия Михайловича — орден Трудового Красного Знамени, юбилейная Ленинская медаль, полученные за высокие показатели в работе. Все это — подтверждение того, что его труд, высокое мастерство не прошли бесследно, стали полезны Родине, людям. Сейчас опытный токарь имеет звание мастера-художника первого класса. В. М. Железов дважды удостоился чести быть занесенным на областную доску Почета. К 200-летию города Семенова он выточил два прекрасных набора — кофейный и для пельменей — и еще огромную вазу. Изделия получили самую высокую оценку.
      Отлично трудится в объединении «Хохломская роспись» и выпускница токарного отделения 1970 г. Альбина Замятина. «Люблю я свою работу. Стоишь, оттачиваешь изделие и чего только не передумаешь, чего не вспомнишь, — говорит Аля. — И детство босоногое, и деревня Песочное встают перед глазами, и то, как по грибы, ягоды вместе с братьями и сестрами ходили. Дружная была у нас семья: радости и печали вместе делили».
      Аля рассказывает про то, как любит она свою деревню, свой лес, родную природу. И профессию токаря выбрала не случайно. Хотелось ей научиться из безликих заготовок делать изящные вещи, которые так красиво художницы расписывают ягодами, цветами, лесной травкой. После окончания восьми классов поступила она в Семеновскую профтехшколу на токарное отделение. Там впервые показали девушке, как вытачивать из тяжелых болванок красивые легкие чашки, поставки, вазы. В объединение «Хохломская роспись» она пришла уже квалифицированным токарем. На красивую работу ее можно смотреть долго. Неторопливые точные движения резца — и прямо на глазах рождаются бочата, поставцы. А сколько их выточила она за десяток лет!
      «Работу свою я люблю, уходить никуда не собираюсь, — говорит Аля. — Нравится мне своими руками делать эти вещи. Иной раз придешь на работу в плохом настроении, а начнешь работать, и поднимается оно. Вот и выходит, что работа во многом мне помогает».
      Трудно, пожалуй, найти дело, с которым бы она не справилась. Вот и работа комсомольского вожака по душе Але. Несколько лет возглавляла она комсомольскую группу токарного цеха. В объединении эта группа считается одной из лучших. Хорошо организовано здесь соревнование. Аля сама работает на славу и заражает своим примером других. Комсомольцы цеха производственное задание выполняют на 120 — 150 процентов. За успехи в труде и активную общественную работу райком ВЛКСМ наградил Алю Замятину туристической путевкой для поездки в Германскую Демократическую Республику.
      А недавно к обязанностям секретаря комсомольской организации у Али прибавились депутатские обязанности. Товарищи по работе оказали ей высокую честь, выдвинув в депутаты районного Совета.
      Рядом с молодыми педагогами работают старейшины хохломского дела. Тысячи ковшей-утиц, которые всему миру рассказывают, какие удивительные резчики по дереву и мастера хохлом ской росписи живут на семеновской земле, создал за свой более чем полувековой трудовой стаж мастер-художник объединения Михаил Александрович Угланов.
      Мастерская ковшечника Угланова снаружи похожа на сказочную избушку. А изнутри она наполнена пряными запахами щепы, которая летит из-под топора мастера. Он сидит лицом к окну на низенькой скамеечке, а перед ним на огромном пне — деревянный кряж сантиметров 60 высотой до 40 — 50 сантиметров в диаметре. Сам хозяин мастерской тоже показался мне похожим на большой и добрый лесной кряж — такой он весь широкоплечий, добротно «сколоченный». Приветливое лицо будто и не несет на себе груза прожитых семидесяти лет.
      Каждый взмах его топора точен и меток. Смелыми, уверенными движениями он «свобождает» из дерева утицу. А сколько таких уже готовых ковшей развешано под потолком мастерской!
      Угланов работает вдохновенно, стараясь не делать ошибок, постепенно выявляя форму и пластику изображаемого. Ведь ковшечник — тот же скульптор, только ошибаться ему нельзя: что срезал — обратно не прилепишь, это дерево, а не глина. Работать с деревом непросто, однако в вещах, которые выходят из рук Михаила Александровича, совершенно не чувствуется «сопротивления» материала — так свободно и виртуозно они выполнены.
      «Встанет мой дед ни свет ни заря, позавтракает — и к себе в мастерскую. — рассказывает Анна Ивановна Угланова, жена и помощница Михаила Александровича. — И сидит там над своими ковшами дотемна. А вечером придет в дом — тут уж подавай ему целый самовар чаю...»
      Выросло у них четверо детей, стали учеными, врачами, а он все работает топором, вырубает ковши: вот распушили хвосты павлин и тетерев, гордо подняла голову утица... В этих упрощенных и обобщенных деревянных скульптурах живет его тонкое понимание природы, восхищение ее красотой.
      После того как Михаил Александрович вырубит из дерева своих утиц, трудолюбивые руки Анны Ивановны тщательно их ошкурят. И вот они, слепительно белые, гладкие-гладкие поступают на столы художниц объединения «Хохломская роспись». Здесь в*одном произведении талант ковшечника сольется с талантом хохломского художника. А потом знаменитые семеновские ковши-утицы повезут в далекие страны в путешествие за три моря...
      В Горьком нет, наверное, ни одного коллекционера Хохломы, который не мечтал бы иметь в своей коллекции ковш работы М. А. Угланова.
      Михаил Александрович — ковшечник потомственный. Родом он из села Деянова. В начале века было там сорок домов, в которых жили двадцать ковшечников. Особенно славились Федот Макарович Угланов, однофамилец Михаила Александровича, да трое братьев Ершовых — Дмитрий, Наум и Антип, дядья Михаила Александровича. Более всего Угланов восторгался ковшами Антипа Ершова, которые по сей день красуются в Семеновском музее кустарных изделий. На ручке одного из них уместилась целая сценка из деревенской жизни: две девушки достают воду из колодца. Ведра подвешены на деревянных цепях. На другом ковше «Медведь с поводырем» — поводырь держит медведя на цепи. Свои цепи Антип «выковывал» из цельного куска дерева. М. А. Угланов рассказывает, что поначалу Антип вырезал по два кольца в день, а потом мог и по тридцать — настолько приловчился. Повторить Антипову цепь сегодня может только М. А. Угланов.
      До революции А. Ершов, его братья и старые ковшечники Чуркин из Деянова и Ложкарев из Колоскова работали на семеновского купца Пирожникова. Он скупал их продукцию за гроши. Мастера возмущались, но выхода из своего положения не находили. Антип случайно прознал, что их ковши купец продавал в Троице-Сергиеву лавру Никите Мироновичу Митрейкину, у которого была своя мастерская. Антип подался в Загорск. Митрейкин, однако, тоже обижал мастера заработком. В Загорске Антип познакомился с художником Владимиром Ивановичем Соколовым. Тот, увидев одаренность ковшечника, стал давать ему чертежи старинных ковшей, и по этим чертежам Антип работал. Так художник учил мастера-самоучку. В Загорске Антип прожил пятнадцать лет, потом вернулся в родные края. Здесь он подружился с Г. П. Матвеевым.
      Нередко Матвеев сам рисовал для Антипа Ермиловича эскизы ковшей, и рождались из-под руки мастера то причудливая ладья, то красавец лебедь... Антип предпочитал формы простые, массивные, с крупными деталями. В тиши своей мастерской ковшечник творил... Сегодня, к сожалению, такого разнообразия ковшей нигде, кроме Семеновского музея, нет. В объединении «Хохломская роспись» больше расписывают уток да уполовники.
      «Сколько лет профессии ковшечника?» — спрашиваю я М. А. Угланова. «Годов триста, не меньше, — отвечает старый мастер. — Ковшечный промысел в Семеновском краю развивался параллельно с ложкарным. Лучшие потомственные ложкари становились ковшечниками. Еще мой дед ковши резал».
      К 70-м годам XX в. эта профессия стала уделом нескольких мастеров. Естественно, таким положением дел были обеспокоены в областном управлении художественных промыслов.
      Вот и решили в 1976 г. открыть отделение ковшечников при Семеновской профтехшколе. Преподавать на нем предложили мастеру-умельцу Ивану Ивановичу Мельникову из деревни Колосково.
      35 лет назад он сам окончил ковшечное отделение Семеновской профтехшколы. Вуе эти годы Иван Иванович жил в родной деревне и вырезал ковши — уток, лебедей, павлинов, огромные уполовники. Когда его пригласили в школу учить ковшечников, Иван Иванович продал дом в деревне, оставил родные места и все ради того, чтобы следующим поколениям передать эстафету мастерства.
      За два года учебы питомцы И. И. Мельникова научились многому. Каждый из них уве: ренно и свободно мог вырезать ковш-утицу, коня или петушка.
      В сентябре 1978 г. первые ученики Мельникова пришли работать в объединение «Хохломская роспись», где для них отвели под мастерскую просторное, светлое помещение. А мастер стал готовить новое пополнение.
      Внимательно и сосредоточенно вырезает ковш-утицу чернобровый юноша с милым русским лицом, с задумчивыми серо-голубыми глазами. Внимательно смотрит на его работу педагог-наставник Иван Иванович Мельников и говорит: «Выйдет из Сергея Яшкова ковшечник, у него — потомственная любовь к дереву».
      С душевной теплотой и сердечностью Иван Иванович рассказывает мне о каждом своем ученике.
      ...Нет, не жалеет мастер, что оставил родные места. Он находит удовлетворение и радость в том, что передает дальше эстафету ковшечного дела.
      В течение двух лет в профтехшколе юнье ковшечники изучают рисунок, живопись, объемную лепку (ковшечник, как и скульптор, должен уметь чувствовать форму). Они осваивают технологию изготовления ковшей из дерева, материаловедение, конструирование, основы эстетики.
      Знаменитый ковшечник Антип Ершов учился всю жизнь — у художников, у других ковшечников, у самой жизни. Это стремление достичь высот своего мастерства, в каждой новой вещи превзойти самого себя прививают сегодня юным ковшечникам.
      Так в Семеновской художественной профтехшколе сохраняют и передают от одного поколения мастеров другому искусство древних профессий — токаря по дереву, резчика, хохломского художника.
      Дважды в год Семеновская профтехшкола превращается в музей. Это бывает зимой в январе и летом — с июля по сентябрь: в школьном клубе действует выставка работ учащихся.
      Всякий раз, посещая эти выставки, словно попадаешь в волшебное царство цветов, музыки и фантазии.
      На выставках работ учащихся 1982 — 1983 гг. можно было видеть и новые композиционные решения, и новые цветовые гаммы.
      Оригинальный по форме набор для кваса, состоящий из шести кружек и кувшина, создал юный токарь Сергей Белодуб. Целую коллекцию необычных ковшей выставили воспитанники ковшеч-ника Мельникова — А. Корьев, П. Зеленин, А. Молодцов. Их ковши «Рыба», «Утка», «Медведь» и другие выполнены увлеченно и профессионально.
      Прекрасна и выразительна роспись, которой украсили суповые, кофейные и чайные наборы Оля Голованова, Ира Афонина, Таня Мальцева. Они по-новому подошли к решению старинных
      видов росписи — «травки» и «Кудрины». Из. всех этих работ видно, что молодые художницы, резчики и токари остро чувствуют красоту окружающего мира и стараются передать ее в своих изделиях.
      С чувством зависти знакомилось с этими работами новое поколение школы — первокурсники, а среди них — Галя Кудрина, Саша Березин, Валерий Маляров... Вдумайтесь в эти фамилии — Березин, Маляров, Кудрина, Корьев, Белодуб... Можно подумать, что школа по фамилиям комплектует свой контингент.
      Об этом интересно рассуждает директор Е. И. Лазарев: «Исстари лучшими художниками, резчиками и токарями в Семеновском районе были Красильниковы, Ополовниковы, Ложкаре-вы, Токаревы. И нас радует, когда к нам приходят ребята, которым самой судьбой предназначено быть токарями, резчиками, художниками. В практике школы еще не было такого случая, чтобы ребята подводили свою фамилию. Среди Корьевых, Бело-дубов, Токаревых и Красильниковых не встречал людей, не любящих своей профессии. В последние годы среди поступающих немало юношей и девушек, которые привозят на вступительные экзамены и свои работы: акварели, графику, картины, написанные маслом.
      Все выпускники школы направляются на родственные предприятия народных художественных промыслов Семенова и области. Они получают работу по приобретенной ими специальности.
      Учащиеся в школе получают бесплатное трехразовое питание, на период обучения — одежду. Кроме того, им выплачивается 33 процента заработанной суммы от реализации изготовленных ими изделий.
      Начальники отдела кадров объединений «Хохломская роспись» и «Керженец» говорят, что выпускники художественной профтехшколы хорошо знают свою профессию, легко вливаются в коллектив. И это не удивительно.
      В стенах Семеновской художественной профтехшколы ее воспитанники получают обширные теоретические знания и твердые производственные навыки».
      Обучение на мастера хохломской росписи с первого года начинается в учебных мастерских, где ученики выполняют простейшие упражнения в росписи — сначала на стекле, затем на ложках и других полуфабрикатах простой конструкции, овладевают техникой «растительно-травчатого» орнамента, орнамента «Кудрина», письмом «по полуде» (полуда — серебристый алюминиевый порошок, которым хохломские мастера натирают поверхность деревянных изделий). На протяжении всего первого года обучения учащиеся знакомятся с подготовительными операциями к росписи. Для этого их разбивают на подгруппы, и они по особому графику перемещаются с одних рабочих мест на другие.
      В общей сложности каждый учащийся должен затратить на ознакомление со всеми подготовительными операциями технологического процесса 90 часов.
      Таким же образом на протяжении всего второго года обучения учащиеся знакомятся с технологическими операциями, последующими за росписью изделий (тушевкой, лачением, подкалкой, сушкой и другими).
      На это ознакомление учащийся затрачивает в общей сложности 72 часа. Основную же часть учебного времени на втором году обучения учащиеся работают над росписью более сложных по конструкции, чем на первом году обучения, изделий: чайниц, кофейниц, ваз и других. Они же осваивают по «полуде» технику письма «под фон» и «Кудрину».
      На третьем году обучения у учащихся окончательно закрепи ляются умения и навыки по выполнению всех видов изделий с хохломской росписью. В конце третьего года обучения воспитанники школы проходят практику на предприятии и выполняют квалифицированную работу.
      В программу производственного обучения включены вопросы техники безопасности, промышленной санитарии и профессиональной гигиены, как в учебных мастерских школы, так и в цехах объединения. Вопросы техники безопасности изучаются под руководством преподавателя специальной технологии за счет времени, отведенного на производственное обучение. Вопросы санитарии и гигиены изучаются под руководством врача.
      Учет успеваемости учащихся проводится мастером производственного обучения по законченной работе; при этом каждый учащийся получает квалифицированный разбор своей работы.
      В программу отделения хохломской росписи включен и курс композиции, задачей которого является подготовка учащихся к самостоятельной работе на производстве в качестве мастеров хохломской росписи.
      Приобретение специальных знаний и практических навыков в области композиции, а также общее повышение художественной культуры учащихся должно сочетаться с прочным усвоением общих идейно-политических требований, предъявляемых к современному декоративно-прикладному искусству.
      Курс композиции, являющейся одной из ведущих дисциплин, знакомит учащихся с основами творческого метода социалистического реализма, прививает им стремление к освоению и развитию лучших традиций народного искусства.
      Практическая работа по композиции проводится в классе на материале зарисовок, выполняемых учащимися с натуры, а также на основе наглядных и методических пособий.
      Преподаватель останавливает внимание учащихся на характерных особенностях натуры, пропорциях, цвете, анатомии, требуя правдивости в изображении объектов, которые вводятся в композицию.
      В процессе освоения курса композиции большое внимание уделяется обучению воспитанников школы творческой переработке зарисованных с натуры (на уроках рисования и живописи) форм растений, плодов, цветов, фигур птиц, животных в мотивы хохломского орнамента, прививается , умение выделять главное, характерные особенности изображения, типичные силуэтные очертания, характерные расположения веток, лепестков, листьев. Упрощая изображение, вводя его в строй орнамента за счет отбрасывания второстепенных деталей, мелких подробностей, передавая зарисованное с натуры графическими приемами, свойственными хохломской росписи, подчиняя изображение общему графическому, цветовому и ритмическому строю хохломского орнамента, учащиесяизучают специфику орнамента и приобретают практические навыки в этой области.
      При выполнении композиционного задания они учатся находить правильное соотношение масштаба орнамента и величины изделий в целом, а также его главных и второстепенных частей.
      На первом занятии преподаватель знакомит учащихся с задачами курса, показывает образцы декоративного искусства, художественно оформленные бытовые вещи.
      Затем они изучают основные композиции, проводятся занятия на построение композиции для росписи различных хохломских изделий. Все задания предусматривают композицию росписи для готовой формы изделия. Последовательность заданий дается в порядке постепенного усложнения.
      В целях более глубокого освоения необходимых основ композиции и для развития творческой инициативы воспитанников отдельные композиционные задания на протяжении курса повторяются (например, построение полосы орнамента и др.).
      На первом году обучения задания выполняются на бумаге карандашом и акварельными красками, в последующем часть заданий выполняется масляными красками на полуфабрикате.
      Работе над каждым заданием предшествует беседа, в ходе которой преподаватель разъясняет композиционное построение художественного произведения, его идею.
      В работе над композицией учитываются следующие условия:
      а) назначение вещи и место ее применения;
      б) материал, из которого должна изготовляться проектируемая вещь; техника и технология обработки данного материала;
      в) художественно-стилевые особенности или характер изделия;
      г) специальные условия и требования, указываемые в каждом задании.
      Перед каждым заданием педагог показывает учащимся образцы различных решений данной темы в произведениях народного декоративного искусства, лучшие примеры хохломской росписи изделий, дает указания о размещении эскизов на листе бумаги, о масштабах изображения, о требованиях к эскизу и окончательному оформлению работы.
      Творческая работа по составлению эскизов и дальнейшая их разработка сопровождаются постоянными консультациями преподавателя, который обращает внимание учащихся на необходимость выявления основной идеи их композиции, на достижение ясности и доступности художественных образов, на умение отделять главное от второстепенных деталей.
      Преподаватель разъясняет учащимся, что характер изображения меняется в зависимости от того, на какое изделие это изображение наносится и какую роль оно будет играть в системе орнаментального украшения вещи: показывает на примерах, как меняется изображение ветки или цветка в зависимости от того, является ли этот мотив в росписи главным, ведущим или же играет подчиненную, второстепенную роль.
      Программа по курсу композиции рассчитана таким образом, что она охватывает все характерные виды хохломской росписи, применяемые на фабрике, для которой школа готовит кадры: растительные мотивы, элементы геометрического орнамента, изображения птиц и животных. Все задания по композиции решаются применительно к данным изделиям, их назначению.
      Законченные и принятые преподавателем работы по композиции являются в дальнейшем материалом для работы в живописной мастерской при изучении техники декоративной росписи изделия по дереву.
      Будущие мастера хохломской росписи изучают в стенах школы и курс по материаловедению, задача которого — дать знание материалов, применяемых в производстве изделий из дерева с хохломской росписью.
      Курс состоит из трех разделов. Первый раздел предусматривает изучение пород древесины, имеющих наибольшее применение при выработке токарных, резных и столярных изделий.
      В процессе изучения этого раздела учащиеся школы знакомятся со строением дерева, со структурой древесины главнейших древесных пород, применяемых в производстве изделий с хохломской росписью (березы, липы, осины и др.). Изучают также химические, физические и механические, свойства древесины, способы обработки ее режущими инструментами.
      Мастера хохломской росписи должны знать также, какие структурные отклонения от нормы наблюдаются в древесине, какие встречаются ее механические повреждения.
      Каждый хохломской художник должен знать и о повышении стойкости древесины: искусственной сушке, выщелачивании, пропитке антисептиками, окраске, лакировке, полировке и др. Все эти необходимые знания воспитанники ПТШ получают в процессе изучения курса материаловедения.
      При освоении второго раздела курса учащиеся знакомятся с видами полуфабрикатов для росписи изделий: токарными, резными, столярными, предназначенными под хохломскую роспись, и техническими требованиями, предъявляемыми к ним (отсутствие сучков и других пороков древесины, трещин, степень просушки, правильность формы).
      Здесь же изучаются материалы, применяемые в процессе подготовки полуфабрикатов под хохломскую роспись: грунтовка (вап) и ее назначение, глины, применяемые для грунтовки изделий из дерева, и их свойства. Далее учащиеся знакомятся с материалами для пропитывания (вгонки) олифой полуфабрикатов, для их шпаклевания и лужения.
      Третий раздел курса знакомит учащихся школы с красками, маслами, лаками и другими материалами, применяемыми в процессе хохломской росписи изделий из дерева. Сначала учащимся дают краткие сведения из истории живописной техники, сообщают об особенностях акварельной, темперной и масляной техники живописи.
      Знакомят с техникой использования акварели в загорской росписи изделий из дерева, рассказывают о применении темперы в древнерусской живописи и обращении к этой технике в Палехе, Мстере и Холуе в настоящее время. В ходе учебы в художественной профтехшколе ее воспитанникам дают общие сведения о масляной живописи, о палитре масляных живописных красок, о широком применении этой живописи в народных художественных промыслах.
      Интересна и насыщена программа учебной практики в мастерских Семеновской художественной профтехшколы для резно-ковшечного отделения.
      В течение двух лет учебы будущие резчики получают производственные навыки по выполнению резно-ковшечных изделий из дерева, учатся владеть инструментом, чтобы уметь в дальнейшем самостоятельно по своей композиции выполнять художественные изделия бытового назначения от начальных операций до окончательной их отделки.
      Программа учебной практики в мастерских профтехшколы составлена с учетом специфики изготовления изделий, применяемых в семеновских художественных промыслах. Каждый выпускник художественной школы в конце обучения может с помощью нехитрого инструмента: тесел, ножей и резцов — изготовить фигурные ковши петух, утица, конь и др.
      Воспитанники художественной профтехшколы, обучающиеся на резноковшечном, токарном и столярном отделениях, кроме производственного обучения по своей специальности, прослушивают еще и курс по основам рисунка и технической акварели. Учащиеся получают теоретические знания и практические навыки основ изобразительной грамоты.
      Обучение рисованию в сочетании с приемами технической акварели при подготовке к вышеназванным профессиям имеет первостепенное значение, поэтому программа учебного рисунка
      охватывает все основные формы окружающей действительности, начиная с простейших геометрических фигур и кончая рисованием птиц и животных, сложного интерьера.
      В процессе работы над учебным рисункбм педагог разъясня ет учащимся задачу и значение каждой учебной постановки, неразрывно связывая их с процессом производственного обучения.
      Освещение при всех академических постановках дается от одного искусственного источника, за исключением рисования растений, птиц и животных, проводимого при дневном.
      После выполнения каждого задания все работы обсуждаются, разбираются и оцениваются преподавателем.
      Количество часов на различные задания выделяют дифференцированно в зависимости от степени подготовленности группы.
      Для закрепления получаемых учащимися знаний, умений и навыков практикуется большое количество домашних заданий. Эти задания носят систематический характер.
      Но не только в художественной профтехшколе молодежь Семенова может овладеть искусством хохломской росписи. Получить специальность хохломского художника, токаря по дереву можно и в учебно-производственном комбинате, созданном в Семенове в 1978 г. Семеновский учебно-производственный комбинат предлагает девятиклассникам на выбор восемь профессий — токаря по металлу, слесаря, швеи, продавца, электромонтера, токаря по дереву, хохломского художника, художника по росписи сувениров.
      Занятия с юными художниками проводятся в кабинете профтехобразования объединения «Хохломская роспись». Их ведет мастер производственного обучения Валентина Куницына, наставником ее была заслуженный художник РСФСР А. П. Савинова. Валя работает в объединении почти пятнадцать лет. За это время она проявила себя способной художницей, ей присвоен пятый разряд. Не раз участвовала она в выставках и в числе лучших мастеров объединения ездила работать на ВДНХ.
      У Вали двадцать подопечных. Вначале молодая художница учит своих воспитанниц правильно держать кисть, выводить простейшие элементы, постепенно вводит в письмо все более сложные детали. Главное для мастера — развить у своих учеников фантазию, привить им художественный вкус.
      Для учащихся комбината организуются экскурсии в музеи народных промыслов, в цехи объединения. Перед ними выступают с беседами заслуженные художники РСФСР Е. Н. Доспалова, Н. П. Сальникова, Н. И. Иванова, Т. А. Белянцева.
      В процессе учебы юные художники знакомятся с рисунком, композицией, историей народных художественных промыслов.
      Среди.воспитанников В. Куницыной порой встречаются очень одаренные, такие, к примеру, как Тамара Масленникова. Девушка еще в школе увлекалась хохломской росписью, а сегодня она одна из лучших мастериц объединения.
      «Композиции Тамары так смелы и уверенны, — говорит В. Куницына, — что в них чувствуется рука не ученицы, а мастера».
      Каждое новое поколение народных мастеров совершенствует свое искусство, вносит в него новые черты.
      Художники золотой Хохломы стремятся своими работами рассказать о своем времени, о богатстве природы родного края, о духовной силе и пытливом уме русского человека.
      Талант же каждого, как родник, пьющий соки родной земли, — этим он жив, этим славен. И большие, и малые родники, сливаясь воедино, образуют могучую светлую реку, величаво несущую свои воды по просторам родной земли: так творчество многих мастеров вливается в мощный, многовековой поток, который зовется Хохлома.
      Доктор искусствоведения В. М. Василенко, поздравляя коллектив «Хохломской росписи» с 50-летним юбилеем, сказал: «Хохлома представляет собой значительное явление художественной культуры, уходящее корнями в глубокие дали, питающее профессиональное, «большое» искусство. В гибкой, легкой, вьющейся по поверхности посуды травке прослеживается связь с искусством Древней Руси, видны поэтичность мировоззрения народа, его любовь к родной природе.
      Было время, когда «великое деревянное море» на Руси высыхало, и мы можем гордиться, что от него сохранилась Хохлома, сбереженная своей удивительной техникой, мастерством людей и исторической особенностью Поволжья — центра великой ярмарки.
      Мы должны беречь Хохлому так же, как бережем заповедники в Суздале, Кижах, другие свидетельства великой культуры народа. Выставка народного искусства, организованная в Москве Союзом художников и Министерством местной промышленности, показала: Хохлома полна творческих сил, она сохраняет традиции и одновременно использует новые формы, у мастеров проявляется яркая индивидуальность. Мне, человеку, знакомому с Хохломой с начала 30-х годов, хочется от всей души пожелать горьковчанам всемерно развивать это самобытное искусство, это большое явление в художественной культуре».
      Этими словами мы и закончим рассказ об искусстве пламенной Хохломы и об эстафете мастерства в хохломском промысле.
     
      В МИРЕ ДЕТСКОЙ ФАНТАЗИИ
     
      ФЕДОСЕЕВСКАЯ «ТОПОРЩИНА»
      Встарь в Семенове и в округе работали сотни токарей, резчиков и красильщиков — точили деревянную посуду, вырезали ковши и ложки и расписывали их. При этом оставались отходы производства — деревянные болванки, дощечки, щепки. Выбрасывать их было жалко, и сметливый русский мужик стал создавать из них игрушки — различные формочки-песочники, мелкую детскую посуду, шары, погремушки, волчки, окрашенные цветными полосами и клетками и крытые светлым лаком, всевозможные каталки и вертушки на палках, расписанные прямо по белому дереву яркими анилиновыми красками. Внутри чашек-каталок словно распускаются малиновые, сиреневые, голубые маки, тюльпаны, а стенки предметов разрисованы фестонами, полукружьями, клетками и т. п. Такая роспись игрушек очень привлекательна, а общий колорит их — светлый и радостный. Все эти игрушки в изобилии представлены на стендах Семеновского музея кустарно-художественных изделий. Здесь целый зал деревянных игрушек: в шкафах сверху донизу матрешки, яблоки, грибы, пирамидки, солдатики, кузнецы. На магазинных полках сегодня такое и не увидишь, а стены музея бережно хранят забываемое, уходящее из жизни. Наиболее примечательны на стендах Семеновского музея федосеевские топорные игрушки и мериновские точеные.
      Знаменитая федосеевская игрушка считается родоначальницей игрушек, которые делались и делаются в семеновских краях. Вырезанные топориком и ножом, федосеевские кроватки, столики, буфеты, пароходы, трамваи, лошадки с санями, ветряные мельницы окрашивали в ярко-лимонный цвет и по нему наносили красные пятна цветов. В раскраске здесь почти нет вариантов. Но у федосеевской игрушки есть то, что всегда привлекает к ней детей: праздничность желтого цвета и приближенность ее к быту, к реальным формам предметов. Трамвай хоть и грубо отесан, но в нем есть и окна и двери, у буфета открываются дверки, у меленки поворачиваются крылья.
      В федосеевской «топорщине» предметы сколочены из тесных дощечек и лучинок. Формы предметов квадратные или прямоугольные‘с прямыми или скошенными стенками. Жесткие формы игрушек смягчаются росписью, скрадывающей острые углы.
      Федосеевские «балясины» в старину в изобилии продавали сначала на Макарьевской, а позднее на Нижегородской ярмарках. Изготовлением топорной игрушки занимались в основном мужчины, а раскрашивали ее дети и женщины. Дети любили эти игрушки, особенно федосеевских большеголовых коньков с глазами в виде спиральных завитков. Мастера устанавливали коньков на вращающихся дисках каруселей, на дощечках с колесами, в упряжи под зеленой или красной дугой. Таких коньков можно было купить в Горьком на базарах еще в 50-х годах XX в.
      Название этой игрушки пошло от деревни Федосеева, житель которой Яков Александрович Александров в конце XIX в. первым взялся за изготовление игрушек. Его примеру последовали односельчане. Взялись за это дело и женщины. Первой мастерицей стала дочь Якова Александровича Федосья.
      От федосеевцев ремесло переняли жители других деревень, даже в Семенове. Позднее «топорщину» стали делать в артелях им. Калинина, «Кооператор».
      Великолепным мастером федосеевской «топорщины» был и житель города Семенова Лука Котиков, с именем которого неразрывно связано развитие семеновской игрушки.
      Сколько любопытных ребятишек собиралось около его дома на улице Красного Знамени, чтобы посмотреть на занимательные поделки, прибитые к длинным шестам. Тут были и меленки-ветрянки, и подвижные фигурки кавалериста, молотобойца, дровосеков и т. д. Детвора любила большого доброго сказочника Луку с озорными глазами, окладистой бородой. Из карманов своего пиджака он извлекал то птичку-свистульку, то гриб-копилку, то деревянных солдатиков и щедро дарил свои поделки детям.
      В 1917 г. Георгий Петрович Матвеев пригласил Луку Васильевича поработать в школе. И он охотно стал учить молодежь приемам изготовления топорной игрушки. Работая в школе и в артели им. Калинина, Л. В. Котиков создает множество интересных игрушек по мотивам русских народных сказок, на темы гражданской войны, жизни советских пограничников. В музее Семенова целый стенд отведен под игрушки Луки Васильевича.
      На одной дощечке мастер представил целую сцену из деревенской жизни: сидит крестьянин за столом и пьет чай из самовара, а возле стола две кошки дожидаются, когда он обратит на них внимание...
      Вот мужик поучает козла, чтобы не ходил в чужой огород.
      Вырезанные с помощью топора и ножа, все эти фигурки схематичны, но очень выразительны и полны юмора, комичны.
      Шли годы, а неистощимый фантазер Лука создавал все новые и новые занимательные игрушки. Слава о замечательном мастере выходит далеко за пределы городка Семенова и Горьковской области. Его творчество привлекает внимание многих искусствоведов.
      Но в 20-х годах интерес к рукотворной деревянной игрушке угасает, ее начинают вытеснять безвкусные фабричные куклы — тряпичные поделки, штампованные металлические игрушки... Спрос на деревянную игрушку на какое-то время начинает падать; игрушка не находит сбыта. Лука Васильевич тяжело переживает эти времена. «Раз игрушке наступил конец, то и мне незачем жить...»
      В знак своей символической смерти на кладбище почти напротив своего дома мастер установил памятник с надписью: «Здесь покоится тело Л. В. Котикова, умер...» Этот деревянный памятник похож на ветряную мельницу, на крыльях которой раскачиваются герои детских сказов. Вот каким великим патриотом деревянной игрушки был Лука Васильевич Котиков.
      Через несколько лет вновь разгорелся интерес к деревянной игрушке, и старый мастер словно помолодел: работает азартно и увлеченно, стремясь рассказать своими поделками о красоте окружающего его мира.
      До конца дней своих Лука Васильевич создавал «утеху» для ребятишек, и не было для него большей радости, чем признательность, детей. Имя Луки Котикова вошло в историю развития детской игрушки. А дело его не умерло. Отцовскую любовь к игрушке унаследовал его сын Александр.
      Александр Лукич, как и отец, всю свою жизнь посвятил деревянной игрушке. Он — участник многих больших выставок, на которых его творчество всегда высоко оценивалось. В 50-м году Роспромсовет присудил талантливому мастеру республиканскую премию.
      9 апреля 1952 г. областная газета «Горьковская правда» писала: «Среди экспонатов выставок, организованных Академией художеств в Торговой Палате, высокую оценку получили, например, игрушки, изготовленные А. Л. Котиковым. Он не только сохранил мастерство, унаследованное от отца, но и проявил себя конструктором, тонким знатоком психологии советского ребенка».
      С годами число мастеров федосеевской «балясины» уменьшалось, и сегодня остался в деревне Федосеево всего один мастер, который владеет приемами изготовления знаменитой игрушки на дощечке. Его имя — Зотей Родионович Кокурин, он родился в 1906 г. в деревне Федосеево и, если не считать военных лет, когда был на фронте, безвыездно прожил в родной деревне. И отец, и дед его были большими мастерами «топорщины», или «щепного товара». Унаследовал это ремесло и Зотей Родионович. В его памяти еще живут многочисленные сюжеты федосеевской игрушки, его руки прекрасно помнят технологию изготовления и раскрашивания игрушечной мебели, мельниц-толкуш, вЪлжских пароходов, каталок для малышей и прочего веселого товара.
      Игрушки Зотея Кокурина ярки и жизнерадостны, но некрикливы. Забытая ребенком в траве федосеевская игрушка вдруг теряется, сливается с фоном зеленого лужка, испещренного цветами и пушистыми головками одуванчика. И в этом нет ничего удивительного. Народный мастер мыслит свое изделие в соотношении с простором незагроможденного строениями сельского пейзажа.
      Игрушки Кокурина не отличаются от представленных в коллекциях музеев Москвы и Ленинграда федосеевских игрушек прошлых десятилетий. Та же манера скульптурного решения, те же конструкции, повторяющие в миниатюре нижегородские толкуши — ветряные мельницы, в которых ветер приводил в движение не жернова, а тяжелые песты, обрушивающие поочередно свой немалый вес в ступы с зерном. Та же фоновая окраска канареечно-желтой анилиновой краской. Та же роспись по желтому фону розетками красных цветов в окружении зеленых листочков, раскрашенных по контуру, нанесенному химическим карандашом.
      Жизнь федосеевской игрушки нужно и можно продлить. Найти с десяток учеников, которые приняли бы от Кокурина эстафету традиции, — задача нелегкая, но выполнимая. И с этим не следует медлить.
      Большой вклад в развитие семеновской игрушки внесли умельцы из села Меринова, расположенного на берегу седого Кер-женца. Токари на станках вытачивали грибы, яблоки, шары, пирамиды, погремушки, а девчата и женщины расписывали их цветными полосками и клетками, покрывали светлым лаком.
      Где-то в 20-х годах нашего столетия местный токарь Арсентий Майоров привез с Нижегородской ярмарки куклу-матрешку. Выточил на станке точно такую и на первой игрушке сам по крахмальной грунтовке навел рисунок гусиным пером и расписал анилиновыми красками, затем научил дочерей Зинаиду и Елизавету.
      Вначале Арсентий точил одноместную матрешку, а затем «двойку» и «тройку». Елизавета Майорова оказалась талантливой художницей. Она создала красочные образцы росписи матрешек. Ее опыт письма стал достоянием многих художниц. Производство и раскраску новых игрушек от Майоровых переняли сначала их соседи, а затем и все жители деревни Мериново, где сложился свой стиль росписи деревянных кукол.
      А сегодня деревянная матрешка — знаменитый, признанный за рубежом русский национальный сувенир! Многие считают, что матрешка ведет свое начало с незапамятных времен. На самом же деле этой милой забавной деревянной кукле нет и ста лет. Искусствоведы шутят: «Матрешка вылупилась из яйца». Дело в том, что с давних пор на Руси делали деревянные яйца, украшенные национальным орнаментом. В каждом яйце до десяти вложений.
      Если откроешь нашу русскую матрешку, то внутри тоже найдешь еще одну, и еще, и еще... Многодетная мать с целым семейством, да и только!
      Первую матрешку создал русский художник Сергей Малютин. В 1898 г. в Москве на ярмарке он приобрел деревянную куклу в форме яйца, которую можно было раскрыть, а внутри обнаружить другую. На токарную форму было нанесено изображение седоусого старика. Игрушка была расписана блеклыми красками.
      Сергей Малютин попросил токаря изготовить форму, а расписал игрушку по-своему. Это была славная милая девочка в русском сарафанчике, понизу которого шли бледные цветочки. С тех пор эта кукла приобрела популярность.
      Свою вторую жизнь малютинская матрешка получила в Мери-нове, токари этого села первыми на Семеновской земле стали вытачивать матрешек. Однажды в село заехал городской художник-профессионал П. Кузнецов, увидел он мериновскую игрушку и сделал мастерам щедрый подарок — оставил в Меринове эффектный рисунок розоподобного цветка. Цветок этот прижился на мериновской земле, его освоили все «красильщицы», и в наши дни живет он в руках семеновских художниц. Знаменитые цветочные букеты пишутся в манере свободного раскованного кистевого мазка.
      Мериновские мастера игрушки сдавали свою продукцию в Семеновскую артель им. Калинина. В 1934 г. артель построила в селе токарный цех, где установили десять станков, которые вращались двигателем с трансмиссионными валами. В том же году стали точить пятнадцатиместных матрешек. Часть «белья» (неокрашенных матрешек) сдавали в артель, а другую окрашивали в арендуемых и своих домах.
      Часто собирались в доме прославленной художницы Е. А. Майоровой. Молодые красильщицы — девять девчонок из Меринова, Покровского и Взвоза — учились у Елизаветы Арсентьевны «писать» матрешек.
      Деревянную игрушку продолжают создавать в Семенове и в наши дни в объединении по производству сувениров. Частыми гостями объединения по производству сувениров бывают воспитанники художницы Л. Г. Бодехиной.
      Здесь, в цехах предприятия, прямо на глазах у удивленных ребят рождаются деревянные игрушки — матрешки, «Ярославские ребята», «Русский парень», речные пароходы, грибки. Изготовленные в Семеновском объединении по производству сувениров поделки из дерева охотно покупают в Японии и в Англии, во Франции и в Эфиопии.
      В чем же секрет такого покоряющего всех — и французов, и немцев, и японцев, и жителей Африки — обаяния русской деревянной игрушки? Наверное, в том, что она теплее, душевнее игрушки промышленной, штампованной. Это не просто детская забава, а нечто более серьезное и значительное — целая область народного декоративного творчества, впитавшая в себя ценнейшие традиции резьбы и росписи по дереву. И думается, что еще потому так любят у нас в стране и за рубежом токарную игрушку из города Семенова, что имеет она яркую да звонкую роспись и обильный изощренный узор с густыми изогнутыми ветками, цветами, ягодками, завитками, травками на светлом фоне.
      Семеновские народные мастера, создавая игрушку, не скупятся на звучные краски, отдавая предпочтение красному, малиновому, васильковому и лиловому цвету, с увлечением покрывают передники матрешек и рубашки-косоворотки русских пареньков цветами и фантастическими травами.
      В семеновской игрушке часто рядом с серьезностью соседствует комизм. Юмор, веселый смех неотделимы от нее. Нельзя без восторженной улыбки смотреть на «Ярославских ребят», «Русского парня» и тех же матрешек, которые чрезмерно расфрантились, да так и застыли в величественной позе, смешные в своей важности. А какое разнообразие забавных и лирических выражений лиц матрешек! И все же самое притягательное в деревянной семеновской игрушке — ее яркая образность, что бы она собой ни представляла: задумчивую и грустную или веселую
      и улыбчивую матрешку, хитрющих или простоватых «Ярославских ребят», коня... Смотришь на них, любуешься тонким чувством цвета и высоким орнаментальным искусством семеновских мастеров и невольно проникаешься чувством гордости за их талант и одаренность.
      Еще в 1929 г. создали в Семенове артель «Кооператор», в которой точили копилки, поставки, пирамиды, ведерки. Вся артель в 1930 г. размещалась в двухэтажном деревянном доме. Наш знаменитый земляк, писатель Максим Горький с живым интересом следил за развитием игрушечного производства в Горьковской области и в Семеновском районе.
      В своих письмах к Хитровскому М. Горький четко определил направления, по которым должна развиваться игрушка. Он писал: «Нужно стремиться к занимательности, нужно, чтобы игрушка вызывала более или менее длительное удивление ребенка, ибо удивление — начало понимания и путь к познанию».
      В 1933 г. крайисполком занялся реализацией детской игрушки кустарного производства. Писатель горячо приветствовал это начинание: «Вот, наконец, и в этот уголок заглянул хозяйский глаз пролетариата».
      В результате принятых мер как в области, так и в Семеновском районе производство игрушек заметно продвинулось вперед. В 1935 г. семеновская артель освоила матрешку с тремя вкладышами. Ее появление вызвало всеобщий восторг. Расписывали матрешек с большим удовольствием и огромным желанием, помогая друг другу. Каждый мастер думал, как сделать матрешку ярче и выразительней. Первые образцы представили на суд зрителя в том же году на краевую выставку детских игрушек. Новая игрушка всем понравилась. Отныне ей была суждена долгая жизнь.
      В 40-м году артель давала валовой продукции больше чем на 100 тысяч рублей. Уже тогда начали думать о ее расширении и строительстве корпусов. Артель «Кооператор» построила свое общежитие, тесовые кузницы, клееварку, токарный цех, приобрела оборудование.
      Только начала артель становиться на ноги, как грянула война. Для «Кооператора» наступили трудные дни — перестали поступать заказы на игрушку, пришлось самим заниматься продажей изделий. Сами же заготовляли сырье, дрова для отопления помещения. Все перевозили на быке да на санках. Вместо веселых ярких игрушек токари точили черенки к саперным лопаткам, пуговицы к военным комбинезонам... То были трудные годы, и все же артель выстояла.
      После войны артель укрупняется, сливается с родственными предприядиями и растет, растет, растет... А название у нее становится «Игрушка».
      В 50-е годы артель «Игрушка» превращается в России в один из центров по производству матрешки. В токарный и красильный
      цехи приходят мастера из деревни Мериново. Совершенствуется технология окраски деревянной куклы. Увеличивается количество вкладышей, в массовое- производство запускаются двенадцатикукольные сувениры. Но для смелых и упорных мастеров и это не предел.
      Первым восемнадцатиместную матрешку создал молодой токарь Женя Безруков. Евгений — токарь потомственный. В роду Безруковых, вышедших из деревни Великуши, профессия токаря передавалась от отца к детям и внукам. Евгений полюбил токарное дело с детства. В 12 лет он уже крутил колесо в семейной мастерской. Через три года поступил учеником в артель. Профессию освоил быстро. Ему стали доверять точить такие сложные вещи, как двенадцатиместные матрешки. Кукол крупнее в артели тогда не точили. Но смелый паренек решил преодолеть этот рубеж и выточил восемнадцатиместную матрешку!
      Пройдет некоторое время, Евгений создаст деревянную куклу с 25 вложениями. Следуя его примеру, начинает работать с крупными матрешками первоклассный токарь Семен Вагин, который и поныне трудится в Семеновском объединении по производству сувениров. А вдвоем эти удивительные мастера создали пятидесятиместную матрешку. Обычно матрешку точат из липы. Но для этой куклы 30 ее самых малых дочерей точили из березы. Это дерево труднее поддается обработке, но имеет свои преимущества в качестве. Для выборки сердцевины маленьких кукол мастера применяли в качестве резца обычные гвозди с расплюснутыми концами. Каким же надо быть искусным мастером, чтобы суметь выбрать сердцевину 49-й куклы, в которую свободно входила самая ее последняя, величиной с пшеничное зернышко! Тонкая, поистине ювелирная работа!
      Но для совершенства нет предела. Была у Евгения мечта — выточить куклу со ста вложениями. Рассчитал мастер ее размеры: диаметр, высоту, долго искал подходящее дерево и не находил его. Правда, однажды привезли из шарангских лесов с севера области огромную липу. Долго ходил вокруг нее мастер, смотрел, измерял... И сказал: «Сделаем из нее куклу с семьюдесятью дочерьми и внучками!»
      Евгений Безруков и Семен Вагин выточили и такую куклу. И все одна в одну — получилась она метрового роста и полметра в диаметре. Расписывали матрешек пять лучших красильщиц объединения — А. Занозина, С. Опарышева, Т. Косникова, А. Дворянинова и Ф. Суслова.
      Евгений точит и различные по форме многоместные сувениры «Хороший семьянин», «Русский богатырь», «Ансамбль «Дружба» и другие. Он первым выточил эти игрушки, а уж потом изделия пустили на поток.
      Токарные изделия Евгения Викторовича, побывавшие на Выставке достижений народного хозяйства в Москве, неизменно получали высокую оценку. В 1957 г. талантливого умельца наградили серебряной медалью. За долголетний труд и новаторство Евгений удостоен ордена «Знак Почета».
      В январе 1971 г. на базе фабрики «Игрушка» и художественно-экспериментальной фабрики было создано объединение по производству сувениров.
      Летит на пол стружка, источающая смоляной лесной запах. Гудит токарный станок, на огромной скорости вращает он деталь-болванку, а токарь ножом-резцом вручную изнутри и снаружи обрабатывает заготовку, которая в руках мастера стремительно обретает контуры матрешки. Красивая, но трудная работа! Для неё нужны и сноровка, и умение, и ловкость, и большая физическая сила. Нужно заметить, что крупные куклы не главенствуют в производстве матрешек. Оно развивается по пути увеличения трех-, пяти-, семи- и двенадцатиместных матрешек.
      В красильном цехе работают одни женщины. Свободно разместились за рабочими столами опытные мастера росписи и их ученицы. Много внимания молодежи уделяла Анна Николаевна Сыроегина, ставшая первым мастером красильного цеха. В ее цехе работали одаренные художницы: Ф. А. Суслова, отдавшая 30 лет производству игрушек, и ее достойная смена — Таня Потехина, Альбина Дворянинова и другие. Расписанные ими матрешки поражают своей яркой красотой, образностью.
      Мастерицы «одевают» матрешек в нарядные платья, фартучки, в руках у каждой куклы букет из алых роз или маков. На плечи каждой накинута расписная шаль. Выражение лица у каждой матрешки свое — есть куклы грустные, задумчивые, строгие, серьезные, а есть веселые, улыбчивые.
      Антонина Логинова за годы работы в объединении сердцем прикипела к делу. Любознательная, смекалистая, она стремилась вникнуть во все его тонкости. Не так давно она окончив Загорский техникум и сейчас работает технологом и уже сама растит и воспитывает молодые кадры мастеров игрушечного дела.
      Характерная черта объединения по производству сувениров — это то, что здесь рядом с ветеранами производства трудится молодежь, которая перенимает их опыт. Благодаря заботе и вниманию старшего поколения выросли на предприятии такие самобытные художницы, как Нина Попова, признанная в 1979 г. лучшей художницей объединения; Анастасия Мазина, победительница социалистического соревнования за 1980 г. В их палитре яркие, звонкие, веселые краски, созвучные нашим задорным русским частушкам, стиль письма у них образный и выразительный.
      Художницы сидят за длинными низкими столами, перед ними — подносы-щиты с сувенирами да краски. Краски протирают, цедят, добавляют клей и расписывают ими дерево. Работа тщательная и тонкая... Отсюда матрешки, покрытые лаком, яркой, веселой толпой отправляются в разные концы света.
      1953 г. стал переломным и важным в жизни предприятия, которое получило от страны важное и ответственное задание — подготовить продукцию на экспорт. Вот что вспоминает о тех временах главный художник объединения И. К. Сорокин: «Оробели мы тогда. Заволновались. Думали, а сумеем ли сделать такую матрешку, которая понравилась бы иностранцам?
      Скомплектовали группу художников, в состав которой вошли Мария и Евдокия Жидковы, Игнат Пронин и совсем еще молодые, но способные девчата. Все понимали, какой важный и ответственный заказ предстоит выполнить. Каждый мастер хотел, чтобы в его кукле была наша русская самобытность и неповторимость. Каждый оценивал свою работу с позиции самого строгого контролера. И расписали тогда матрешек на удивление хорошо. Все наши рабочие, весь коллектив приходили любоваться ими. И всем они понравились. Наши художницы обнимали и целовали Марусю Жидкову, Еву Семирикову, Валю Широкову, Зою Мордашеву, Таню Суслову — они особенно отличились мастерством своего письма: на загляденье контур, цветы, крытье.
      Понравились наши матрешки за рубежом».
      Вскоре на предприятие посыпались заказы из разных стран — в 1955 г. отгрузили на экспорт 35 тысяч матрешек.
      В дни работы VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, проходившего в Москве летом 1957 г., матрешки не залеживались на полках магазина подарков, что на улице Горького.
      Ее отправляли на всемирные выставки в Брюссель и Монреаль.
      А сколько интересных подарков подготовили семеновские умельцы к Олимпиаде-80 в Москве: здесь были и берестяные изделия с олимпийской символикой, бурачки, сахарницы, салатницы; резное панно и бочонок с изображением медвежонка. И конечно же, знаменитые семеновские матрешки! Начиная с 1975 г. их ежегодно отправляют на экспорт более чем на один миллион рублей, но спрос по-прежнему опережает предложение.
      Сегодня матрешек расписывают не в одном только Семеновском районе, но и в селах Полховский Майдан и Крутец Горьковской области, в городах Загорске, Калинине, Кирове.
      Любопытно, что матрешки, сработанные на различных предприятиях страны, значительно отличаются друг от друга.
      Родившаяся около девяноста лет назад в Абрамцеве, матрешка тут жё перебралась в близко расположенный Загорск, где сегодня ее выпускают три предприятия. Загорская матрешка приземистая, семеновская — более стройная и нарядная, калининскую же раскрашивают по выжигу.
      У майданской матрешки, как характеризует ее искусствовед Т. Семенова в книге «Художники Полховского Майдана и Крутца», «в голове нет круглоты, бесхарактерной, как биллиардный шар», есть энергичный срез, выразительно и категорично подчеркивающий и как бы повторяющий форму подставки-«по-крытия», которое завершает это сооружение, дающее подобие человеческой фигуры и ее соразмерной устойчивости «верха» и «низа».
     
      ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
      Производство сувениров растет из года в год, растет и расширяется и само объединение, в котором ныне работают 1500 человек. Многие из них трудятся здесь по 15 — 20 лет. К ветеранам производства относятся с уважением и почтением, коллектив гордится семейными династиями мастеров по дереву: Бушуевыми, Безруковыми, Рязановыми, Курицыными, Мордашевыми. Буквально весь Семенов знает чудесного мастера деревянной игрушки И. И. Мордашева, который всю жизнь трудился, чтобы доставить радость детям.
      В 30-х годах он, будучи молодым, работал в артели «Кооператор», где топором создавал пароходы, кукольную мебель, лошадок, запряженных в тарантас. Он — участник выставок народного декоративно-прикладного искусства. Его кони в упряжке, корабль, сани-розвальни, комнатная и школьная игрушечная мебель получили на выставках высокие оценки. Министерство культуры РСФСР не раз награждало И. И. Мордашева дипломами I и II степени.
      Иван "Иванович Мордашев в послевоенные годы был одним из главных застрельщиков возобновления производства федосе-евской игрушки.
      Отслужив в армии, пришли работать на предприятие его сыновья Степан и Федор и прикипели сердцем к отцовскому промыслу. Федор работал и учился заочно в Загорском техникуме игрушки. Когда он успешно его закончил, назначили сменным мастером, потом начальником цеха, а сейчас Федор — начальник производственного отдела предприятия.
      На объединении же работает старшим мастером в столярном цехе и жена Ф. И. Мордашева — Альбина Лаврентьевна. Их сын Евгений, окончив техникум механической обработки древесины, тоже пришел работать на объединение.
      Рабочие любят Федора Ивановича за сердечную щедрость и открытость, за внимательное и уважительное отношение к простым труженикам.
      Много интересного можно рассказать об умельцах Семеновского объединения. Более 20 лет работает здесь токарем Иосиф Бушуев. Родом он из Зименок. Навыки по токарному делу получил у своего дяди еще в малолетстве. До ухода в ряды Советской Армии точил в основном матрешку, сдавал ее в Захаров-скую промартель. После демобилизации вся его трудовая жизнь связана с семеновской игрушкой. Иосиф Григорьевич с честью носит почетные звания ударника коммунистического труда и «Лучший рабочий по своей профессии». Он же является наставником молодежи.
      Золотые руки у жены Иосифа Григорьевича Веры Авдеевны. Изумительно хороша роспись матрешек, сделанная ею. Вере Авдеевне доверяется выполнение срочных и ответственных заказов.
      В токарном цехе трудится немало ветеранов производства. Среди них Александр Викторович Красильников. Начинал он столяром и любил свою профессию. Но когда на предприятии сложилась тяжелая обстановка с кадрами токарей, он стал учеником. Сейчас Александр Викторович в совершенстве владеет токарным инструментом, виртуозно точит матрешек.
      В настоящее время в объединение входит 14 цехов и участков, расположенных в 5 административных районах Горьковской области: Тоншаевском, Тонкинском, Краснобаковском, Воскресенском, Семеновском. Цеха и .участки специализированы на выработке: тонкинцы из бересты создают столовые, чайные и кофейные сервизы, с увлечением обрабатывают резно-полированные поставки, кофейницы, сахарницы, бокалы, полуфабрикаты для этих изделий им поставляют их соседи — тоншаевцы. Жаренский участок объединения тоже поставляет полуфабрикат резнополированных изделий. Воскресенцы из лозы плетут хозяйственные и декоративные корзинки, а из бересты мастерят бочата, кувшины, кружки причудливой формы. Олониховский участок специализируется на изготовлении шахмат, Пыдрейский — на выработке пирамид, Великушинский поставляет токарно-художественные изделия, а Мериновский и Зименковский участки и токарно-
      художественный цех № 2 заняты выработкой матрешек и сувениров. Токарно-художественный цех № 1 изготовляет резнополированные и инкрустированные сувениры, художественные шашки и шахматы и т. д. Столярно-художественный цех специализируется на выработке столярной игрушки...
      Наряду с возросшим спросом на матрешку от зарубежных фирм постоянно идут заказы на пирамиды, маяки, куклу «Машеньку», «Ярославских ребят» и «Русского парня», клоуна на турнике, «Ансамбль «Березка», ракетовоз и множество других сувениров.
      Семеновские игрушечники поддерживают постоянный контакт с объединениями «Разноэкспорт», «Новоэкспорт», «Внешпосыл-торг», «Торгреклама», с конторой «Березка», с которыми у мастеров игрушки сложились творческие и дружеские отношения Усилия сторон направлены на поиск новых путей для широкого выхода игрушки на мировой рынок.
      В помещении правления объединения есть одна удивительная комната. Она сплошь заставлена шкафами-стеллажами под потолок, а в них выставлены образцы игрушек, каждой из которых можно любоваться как произведением искусства. В этой же комнате находится и карта мира, на которой отмечены флажками 35 стран, куда экспортирует свою продукцию Семеновское объединение по производству сувениров.
      Смотришь на все это и невольно проникаешься чувством радости и гордости за семеновскую игрушку и ее талантливых мастеров.
      В начале одиннадцатой пятилетки семеновские мастера по дереву получили новые помещения для головного корпуса объединения, столовую, детский комбинат, общежитие для молодежи, благоустроенные квартиры. Улучшаются условия труда и быта семеновских умельцев, и тем успешнее идет их творческий поиск.
     
      НАЙТИ СЕБЯ
      Каждый год объединению по производству сувениров нужно 60 — 70 художниц и 100 — 120 токарей по дереву. Поэтому трудно переоценить тот огромный вклад, который вносят в дело дальнейшего развития народных промыслов Семенова педагоги художественной школы и межшкольного учебно-производственного комбината.
      В учебном производственном комбинате учащиеся средних школ Семенова Горьковской области осваивают роспись матрешек, руководит ими мастер-художник первого класса Луиза Геннадьевна Бодехина. У этой женщины счастливо сочетается талант художника с призванием педагога. Выпускница Городецкого педагогического училища, она работала в детском саду и с удовольствием создавала игрушки для детей. Потом любовь к рисованию привела ее в объединение по производству сувениров. Здесь Луиза и стала мастером-художником.
      В 1976 г. было решено обучать учащихся семеновской восьмилетней школы № 6, начиная с четвертого класса, росписи матрешек. Директор школы И. Ф. Аржан.ов предложил Луизе Геннадьевне заняться этим делом. И она решилась. С помощью руководства объединения по производству сувениров создала в школе кабинет росписи матрешек. Кабинет, созданный Л. Г. Бо-дехиной, сегодня является своеобразным центром, в котором отражается современная жизнь декоративного искусства Семеновского района.
      Здесь есть стенды, рассказывающие об объединениях по производству сувениров, «Хохломская роспись», о лучших художниках этих предприятий.
      Есть в кабинете и постоянно обновляющиеся стенды: «Новости декоративно-прикладного искусства» и «За рубежом».
      В кабинете отведено также место для небольших планшетов, которые меняются в зависимости от изучаемого материала. Луиза Геннадьевна изготовила целый набор планшетов, в которых отражен весь процесс росписи матрешек.
      Обучая детей искусству росписи деревянной игрушки, Луиза Геннадьевна прежде всего воспитывает в них чувство гордости мастерством дедов и отцов, развивает у детей фантазию. Своих воспитанников художница частенько приводит в Семеновский музей кустарно-художественных изделий, где они знакомятся с историей семеновской игрушки. А в истории этой много интересных страниц. Знаменитые деревообрабатывающие художественные промыслы Нижегородской губернии — корабельная и домовая резьба, хохломская роспись, ложкарный промысел, Городецкая резьба и роспись — определили высокий уровень народного искусства в крае, выковали крепкие потомственные кадры мастеров.
      Прежде всего Луиза Геннадьевна объясняет детям, что создание предметов декоративно-прикладного искусства — трудоемкий и многоэтапный процесс. Художнику-прикладнику требуется множество прикладных знаний и навыков, без которых задуманное им не может быть реализовано. Между замыслом и исполнением здесь лежит длительный и сложный технологический процесс.
      На первых уроках Луиза Геннадьевна образно и увлекательно рассказывает детям о значении цвета в искусстве. Один и тот же предмет, по-разному окрашенный, вызывает у нас разные чувства. Цвет может значительно изменить не только внешний вид предмета, но-и его видимый объем. «Ровные мягкие цвета могут сглаживать слишком строгие линии и резкие объемы», — поясняет своим ученикам Л. Г. Бодехина.
      Особый разговор ведет Л. Г. Бодехина со своими учениками о красном цвете, как о наиболее любимом художниками. Красный цвет — символ тепла и солнца — мог означать и другое: он симво-
      лизировал и красоту, и образ положительного героя. «Красный» означает и хороший, и красивый, и доб.рый. Эта характеристика в народном искусстве близка по своей природе устойчивым эпитетам в фольклоре: «красное солнышко», «красная девица», «красное крыльцо», «красный угол» в избе.
      Со временем принцип окрашивания в красный цвет во многом потерял связь с первоначальной смысловой основой и приобрел, как в сказке, песне или былине, характер традиционного любимого художественного приема, имеющего уже только эстетическое значение. Однако существует и другая точка зрения, высказанная профессором В. М. Василенко, что в древности эстетическое значение красного цвета было предельно могущественным, а в игрушках XIX — XX в., окрашенных в красный цвет, он все же не был только эстетическим, но по-прежнему мыслился как солнечный. Несомненно то, что красный цвет, обладающий сильным эмоциональным воздействием, активно формировал художественный образ в русской народной игрушке и повышал ее декоративность.
      Затем Л. Г. Бодехина рассказывает детям об орнаменте, который получил наибольшее распространение именно в декоративно-прикладном искусстве, и представляет собой, говоря словами В. Н. Мухиной, «ритмическое оживление поверхности», о связи между формой, материалом, цветом изделия и орнаментом. На занятиях Л. Г. Бодехина идет от простого к сложному. В четвертом классе после посещения музея народных промыслов и знакомства с историей семеновской игрушки педагог приводит учащихся в учебные мастерские, где стоят шкафы, сверху донизу заполненные деревянными игрушками, сделанными руками детей. Глаза детей загораются, а Луиза Геннадьевна обещает: «В конце первого учебного года вы, если очень захотите, сами будете создавать подобные игрушки».
      После того как учащиеся займут места за удобными столами, освещенными лампами дневного света, учительница расскажет им о соблюдении правил по технике безопасности на рабочем месте, продемонстрирует лучшие работы учащихся.
      На следующих занятиях дети работают на бумаге — карандашом рисуют матрешку. Постепенно рисунок матрешки усложняется: сначала школьники рисуют руки без пальчиков, затем — с пальчиками, глаза — точки, сложные глаза — с веками и ресницами. Наконец, и весь контур матрешки воспроизводится на бумаге. Из урока в урок Луиза Геннадьевна учит детей рисовать по-своему, рассказывает им о том, что главное и в профессиональном и в народном искусстве — найти себе, свой почерк, свой стиль. У Л. Г. Бодехиной учатся дети среднего школьного возраста. Это период, когда формируется мировоззрение ребенка, обогащается его духовный мир, усложняется мировосприятие. Ребенок, если можно так выразиться, начинает «видеть», полутона. На этом-то этапе Луиза Геннадьевна считает чрезвычайно
      важным, чтобы развитие детей шло в направлении развития образного мировосприятия — от простейших, основанных на зрительном впечатлении представлений о предметном мире к более глубокому проникновению в его суть. Важно научить ребят видеть не только занимательное, интересное в окружающем их мире, но и его красоту: в строении предметов, пропорциях, в созвучии их формы и материала, в согласованности формы, объема, цвета. Другая задача — обогащение изобразительных и выразительных возможностей ребенка. И наконец, надо помочь учащимся увидеть, почувствовать, понять эстетическую значимость отдельного предмета.
      Пятиклассники учатся, как приготовить грунт, как накладывать его на изделие, затем рисуют контур матрешки уже на полуфабрикате.
      В седьмом классе осваивают декоративную роспись, овладевают свободным кистевым мазком: украшают своих кукол букетами цветов, на плечи им «набрасывают» расписные шали. И так, от простого — к сложному, постигается весь процесс создания матрешки. Примерно по такой же программе, только в более сжатые сроки, школьники обучаются росписи матрешек на учебно-производственном комбинате.
      Из урока в урок Луиза Геннадьевна учит своих воспитанников внимательно и пристально вглядываться в жизнь, всячески развивает у детей образное видение, учит видеть их глубоко и всесторонне, а не поверхностно. И многое из увиденного и прочувствованного попадает затем в творческую «копилку» юных художников и в нужный момент возникает в сознании.
      Найти себя и остаться самим собой — как просто и ясно! Кажется, что кого-кого, а себя-то мы знаем хорошо. И тем не менее найти собственное место и свой путь в искусстве очень нелегко, нередко это требует всей творческой жизни. Индивидуальную манеру нельзя взять извне, механически заимствовать. Такой искусственно присвоенный «почерк» всегда выдаст себя, как одежда с чужого плеча.
      Конечно, ни один художник не может миновать воздействия искусства прошлого и настоящего. Подобное воздействие и неизбежно, и плодотворно. Но нельзя забывать, что мастера старшего поколения искали в первую очередь не технику исполнения, а свой путь в понимании и толковании образов, общественных, нравственных и художественных идей.
      Много лет работая с детьми, Луиза Геннадьевна заметила, что каждый ребенок изображает то, что привлекло его внимание, поразило воображение, и, даже фантазируя, стремится через изображение выразить свои эмоции. Ему по самой его детской природе чуждо бездумное копирование. Мир разнообразен. Он так ярок и наполнен, что, кажется, можно утонуть в обилии материала, который щедро предлагает художнику сама жизнь. И многое представляется достойным изображения, захватывающим.
      Особенно детей влечет поэтический мир сказки, который находит яркое воплощение в их творчестве.
      Я не раз внимательно вглядывалась в игрушки воспитанников Л. Г. Бодехиной. Передо мной было массовое творчество детей. Детей было много, и труд каждого из них что-то прибавлял к представлению о творчестве мастеров семеновской игрушки. Вариантам не было конца. Встреча с новым юным художником и его творением означала встречу с еще новой гранью, маленькой гранью детской сказки. Но новизна не противоречила всему, что я прежде видела на стендах Семеновского музея, в объединении по производству сувениров, — она словно вытекала из того, что было сказано прежде другими, и расширяла понятие о высказанном, раздвигала рамки возможного.
      Передо мной прошли сотни матрешек, расписанных детьми. И все они были выполнены в семеновской традиции, в каждой из кукол жила светлая гармония простодушно-радостного народного искусства.
      Когда дети хорошо освоят свободную манеру кистевого мазка, Луиза Геннадьевна разрешает им работать над созданием и сувенирных токарных игрушек. Порой при создании таких игрушек выразительность обобщенного образа и пластику формы дети подменяют излишней дробностью токарных изделий, иногда отходят от традиционных кистевых приемов росписи. Но педагог это не пресекает. «Пусть фантазируют», — говорит Луиза Геннадьевна.
      Так и родились на свет герои любимой детской сказки «Кошкин дом»: кокетливая франтиха-кошка в красной юбке и такой же широкополой шляпе, в нарядной кофте с пышным жабо, с букетом цветов в руках (автор Галя Черняева, шестой класс). Эта же юная художница просто и скромно одела дворника — кота Василия: на нем красная рубашка, фартук, в руках — метла, на голове — черная кепочка. А маленькие круглоголовые крутолобые котята кажутся смешными и беззащитными. Их трое, и каждый из них хорош по-своему, создавали их разные художники.
      «Иван да Марья» — так назвала своих героев Лена Ежова. В фигуре Марьи есть намек на покатые плечи, на неспешную легкую поступь и горделивую осанку. Стоит такая Марья, нежная и хрупкая, удивленно смотрит на мир широко распахнутыми глазами с длинными ресницами, и в них застыли удивление и ожидание счастья. Сомкнутые губы чуть улыбаются. На голове у Марьи — венок из полевых цветов, одета она в вышитую блузку-безрукавку, клетчатую юбку — все просто и разумно, как в обычном крестьянском наряде.
      Иван — высокий и статный, в русской рубашоночке, в задорной кепчонке. Надежный друг и защитник.
      В каждой детской игрушке выступает большое эмоциональное напряжение, внутренняя жизнь юных авторов, их симпатии и антипатии. Особенно ярко это проявилось, когда дети создавали образы к своей любимой «Сказке о военной тайне, Мальчише-Кибальчише и его верном слове». Отважен и смел Мальчиш (Молчанова Галя, пятый класс). Его маленькая фигурка решена просто и выразительно. Огромная с отцовской головы буденовка с красной звездой словно поднимает его над землей, над толстым, приземистым Буржуином в черном костюме и черной шляпе. Шестиклассница Ира Пряничникова не жалеет для Буржуина черной краски. На толстом одутловатом лице — большой нос, перекошенный рот, злые глаза за стеклами очков. В роспись этой фигурки Ира вложила всю ненависть и презрение, которое она испытывает к Буржуину.
      Передо мной прошло множество игрушек, созданных детьми, — все куклы разные, и одна интересней другой: то это были горделиво-самодовольные красавцы-испанцы в широкополых шляпах, то сосредоточенные, углубленные в себя скромницы матрешки. Сюжеты были решены художественно, игрушки — новы и свежи, хотя, естественно, в них было много и наивного.
      Когда в 1979 г. воспитанники школы № 6 представили на ВДНХ пятнадцатиместную матрешку, каждая кукла которой была одета в национальный костюм одной из союзных республик, то жюри присудило им бронзовые медали ВДНХ. Девять юных токарей под руководством мастера Н. П. Крылова по эскизам юных художниц выточили на станках 15 тонких кукол, одна в одну. Матрешек одели в нарядные платья. В руках у них были букеты цветов. В каждой игрушке присутствовал какой-то свой новый штрих к пониманию жизни, красоты природы, все это выражалось с детской непосредственностью и свежестью.
      Наставники юных художников Луиза Геннадьевна Бодехина и Николай Петрович Крылов в том же 1979 г. были удостоены бронзовых медалей ВДНХ. ,
      Надо сказать, что «условный язык» этих ребячьих поделок (ведь у всех деревянных кукол нет ни рук, ни ног, но благодаря тонким переходам токарной формы, развитию узора на одежде игрушек они словно живые) близок и понятен детям. Своих деревянных кукол учащиеся школы № 6 охотно дарят воспитанникам детских садов, отправляют посылки со своими работами в разные города страны, где в школах есть кружки по изучению народного творчества.
      Развитие способностей ребенка, воплощение и восприятие нравственных идей в художественных образах служит важным шагом в формировании его личности: Изобразительная деятельность является средством познания и самого себя, и других.
      Полноценное восприятие и эстетическое переживание произведений народного творчества обогащает внутренний мир каждого ребенка, дает почувствовать детям общность их взглядов, солидарность, убыстряет процесс взаимоузнавания детей в коллективе, помогает раскрываться каждому — так считает Л. Г. Бодехина.
      В любом классе есть дети, которые очень любят рисовать, что-то создавать своими руками и на уроках и во внеурочное время. Анализ их работ и характер высказываний на уроках, восприятие произведений народного творчества показывают глубину и богатство их взглядов на окружающий мир, разнообразие творческих замыслов. Важно также и то, что своим творчеством, своими фантастическими и интересными по содержанию игрушками, выражающими народный дух, дети множат и продолжают художественные и технические традиции своего края.
      В школе № 6 токарному делу мальчиков обучает Н. П. Крылов, а в учебно-производственном комбинате этот предмет преподает классный токарь объединения по производству сувениров Е. Ф. Емелин. Народные умельцы не только знакомят своих воспитанников с устройством токарного станка и уходом за ним, но и обучают приемам работы на станке, раскрывают тайны дерева, постигнув которые можно научиться создавать радующие человека вещи.
      Мастерству токаря в школе № 6 и в УПК ребят обучают по программе, близкой по своему содержанию к той, по которой готовят кадры токарей в Семеновской художественной профтехшколе.
      Вот так передают молодым эстафету народного творчества в Семенове, где живут и творят тысячи народных мастеров: из немногочисленного населения городка 5 тысяч человек занимаются художественной обработкой дерева, т. е. каждый пятый житель города — художник, а если прибавить сюда юных, то получится больше.
     
      РАСТИТЬ НАСЛЕДНИКОВ
     
      ЗАРЯ НА ШКАТУЛКЕ
      В 20-х годах у семеновских мастеров появились «соперники», подхватившие их традиции точеных и расписных игрушек. На самой границе Горьковской области с Мордовией течет речка Полховка, а на ней среди лесов стоит село с трехсотлетней историей — Майдан. Сегодня в Полховском Майдане около тысячи домов. А скоро их будет еще больше — каменные и деревянные, крутолобые и крепкие, они здесь растут так же быстро, как деревянные грибы в работнях-токарнях, разбросанных по огородам.
      Работа по дереву традиционна для здешних мест: исстари в селах, раскинувшихся по речке Полховке, мужики бочки да сани делали, топорища мастерили, деревянную посуду точили.
      А в 20-х годах полховско-майданские токари перешли на выделку игрушек-тарарушек, которые поначалу украшали способом выжигания. Здесь стали точить матрешек, свистульки-птички, грибы и коробки-копилки, яблоки, разнимающиеся на две половинки, и всякую мелочь.
      От выжигания перешли к росписи. Полховско-майданские мастера создали свой собственный стиль росписи — темпераментный, пышный, контрастный по цвету. Вот как характеризует этот стиль искусствовед Н. В. Тарановская: «Рассматривая росписи, мы впадаем в особый мир, где лист или ветка становятся сказочно-громадны, как деревья. Ягодный кустик высится над домами и закрывает полнеба. Здесь на одной ветке одновременно могут краснеть яблоки и груши, а крыши — походить на цветочные лепестки. Цвет часто бывает так же условен, как и изображение на шляпке грибов пейзажей с вечерними малиновыми зорями. Матрешки похожи скорее на букеты цветов, из которых выглядывают схематично нарисованные лица со сведенными бровями и глазами. В их росписи опускаются все детали костюма. Цветочными узорами покрыты и свистульки. Во всех этих выдумках много лукавого остроумия, призывающего к веселью.
      Искусство полхов-майданских тарарушников отличается особым строем образов, неожиданностью замыслов и достоинствами подлинной декоративности» (Русская деревянная игрушка. Л., 1968, с. 20).
      Росписью игрушек в селах Полховский Майдан и Крутец (где тарарушники появились совсем недавно — в 60-х годах)
      занимаются женщины и дети. А «белье» точат на станках майданские мужики, которые в основном работают в совхозе, а игрушки для них — приработок.
      Сначала «белье» покрывают обыкновенным крахмалом. После просушки «наводят» рисунок: тушью и пером наносят контур всего орнамента — большие розы, цветы, листья, веточки, травинки.
      Затем в избе у окна мать со всем семейством расставит пузырьки с анилиновыми красками — с рудамином, с желтой, зеленой да черной — и дети начинают «заливать» те контуры: сначала каждый цветок, каждый листочек покроют тонким-пре-тонким слоем краски, затем еще раза два зальют краской слоем погуще, а когда краска высохнет, все изделие покроют бесцветным лаком. И малиновые, ярко-синие цветы, оранжево-желтые яблочки будто засветятся изнутри. В каждом таком цветке словно живет таинственный свет, внутренний огонь.
      С искусством полховско-майданской росписи ребятишек знакомят прежде, чем они научатся писать и читать, в семьях. Не расстанутся они с этим искусством и в средней полховско-майданской школе. Здесь, начиная с девятых — десятых классов, роспись входит в состав школьной программы.
      На уроках труда девочки под руководством педагога Б. П. Мокринского занимаются росписью игрушек: птичек-свистулек, копилок-грибов, сувенирных бочат, кружек.
      А учитель труда Виктор Степанович Евдокишкин обучает мальчиков токарному делу. Ученики Евдокишкина умеют не только матрешек да шкатулки вытачивать, но и самовары, подсвечники. Работы воспитанников Полховско-Майданской средней школы в 1980 г. были представлены на Всероссийской выставке детского художественного творчества, посвященной 110-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина. Выставка проходила в Москве в Выставочном зале на Уральской улице. Веселой и праздничной была роспись, которой украсили майданские тара-рушки воспитанницы средней школы Н. Пахунова, М. Волкова, С. Лухманова, Т. Сентюрева. А тарарушки эти выточили юные токари В. Масягин, В. Горлов, А. Юртов, Ю. Ермаков.
      Нарядные и красочные игрушки представили на эту же выставку и школьники из Семенова, воспитанники Л. Г. Бодехиной. Посетители выставки подолгу простаивали возле работ Иры Пря-ничниковой, Марины Александровой, Ларисы Ильиной.
      Жюри выставки особенно высоко оценило мастерство, которым владеют ученики из села Семина Ковернинского района. Порадовали зрителей работы Нади Цветковой, Насти Мельниковой, Нины Карповой, Марии Ворониной, выполнивших роспись «травка», «под фон», «Кудрина». Выставка явилась своеобразным отчетом о подготовке в Горьковской области юной смены народных мастеров.
      В 60-х годах на прилавках горьковских магазинов стали появляться расписные доски, солонки, скамеечки, детские кресла-качалки, круглые настенные панно, на которых красуются невиданные диковинные птицы, стройные тонконогие кони, цветущие купавы. Нет, это была не Хохлома и не полховско-майданская роспись, а нечто другое, но тоже очень своеобразное, неповторимое и привлекательное. Скамеечки, солонки, доски были разрисованы букетами и гирляндами необычных, невиданных цветов, которые словно распускаются на глазах. А на иных изделиях гарцевали изящные тонконогие кони, которые, казалось, вот ударят о землю копытом и унесут тебя в далекую сказочную даль... Этикетки сообщали адрес предприятия, где рождаются эти дивные кони, птицы, цветы, — фабрика «Городецкая роспись». Продукция пользовалась спросом у покупателей, и фабрика год от года росла и развивалась; укреплялась ее материальнотехническая база, расширялся ассортимент изделий. Сегодня на городецкой фабрике 800 рабочих, из них 137 — художники. В 1980 г. они изготовили продукции с художественной росписью на 1 миллион рублей. В том же году на фабрике было разработано около 40 новых изделий. В 1981 г. вошел в строй новый просторный цех, с освоением которого фабрика стала выпускать художественных изделий на 1,3 миллиона рублей.
      В кабинете директора фабрики Г. Однолеткова привлекает внимание комплект кухонной мебели с полиэфирным покрытием. Светлые, оригинальные, украшенные гирляндами городецких купав стулья, посудная стенка, стол. Роспись и полиэфирное покрытие до городчан никто не совмещал, а им это удалось...
      Не на пустом месте возросло пышное дерево современной городецкой росписи — у нее, как и у Хохломы, глубокие корни, свои традиции и свои «звезды»-таланты в прошлом и настоящем.
      Чтобы понять настоящее, надо пристально вглядеться в прошлое. Давайте заглянем в прошлое городецкой росписи, разглядим ее истоки.
      Городец — маленький старинный городок на берегу Волги, самый древний в Горьковской области. Он был основан в 1152 году Юрием Долгоруким. Берег здесь обрывист и крут, он сплошь усеян небольшими домиками, одетыми в тонкую резьбу, вьющуюся по окнам; на одних — перья жар-птицы, на других — сплетения причудливых трав. Дома охраняют фигуры львов и берегинь, также вырезанные из дерева.
      Издревле Городец был известен своими резчиками. Надо отметить, что резной убор городецких изб — явление оригинальное и выдающееся в русской народной архитектуре, именно он и принес главную славу Городцу.
      На гладком фоне доски в рисунке растительной ветки выделяются ритмичные извивы стебля, от которого отходят большие и маленькие листья сложного рисунка. Среди резного узора особенно выделяются берегини, сирины, львы.
      Эта резьба очень близка к древней архитектуре ВладимироСуздальского края, где встречаются извивающиеся ветви с закругленными отростками и фигуры сказочных существ и львов, столь популярных в нижегородской резьбе.
      Изображения русалки-берегини, крылатых грифонов, коней и других птиц и животных восходят к языческим верованиям. Русалкам, по языческим представлениям, молились о ниспослании дождя. Крылатые грифоны и другие звери охраняли жизнь от злых духов.
      Очевидно, такое же значение имели эти символы и для городецких крестьян.
      Зарождение городецкой резьбы искусствоведы относят к концу XVII — началу XVIII в.
      Население Городецкого района из-за малоземелья вынуждено было обращаться к широкому использованию лесных и речных богатств, к промысловой обработке дерева. Здесь развивается деревянное судостроение и наряду с ним мелкие, деревообрабатывающие промыслы. Народные мастера постоянно искали различные приемы украшения изготовляемых ими вещей, а в итоге в Городецком районе широко развилось декоративное искусство, приемы резьбы й росписи, связанные с деревообрабатывающими промыслами, а сам Городец стал центром местных художественных промыслов и декоративного искусства.
      В конце XVII в., при Петре I, в России начинает быстро развиваться морской и речной флот.
      На новых верфях в Воронеже и Архангельске идет большое строительство судов. Суда, изготовленные на этих верфях, богато украшались резьбой и росписью, над которой по приказу Петра I работали резчики Московской Оружейной палаты, специалисты по резьбе иконостасов.
      Наряду с воронежскими и архангельскими в конце XVII в. были построены большие верфи в Городце, где Волга, врезаясь в берег, образовала удобный затон.
      Искусство городецких плотников совершенствовалось на строительстве барж и белян, которые также украшались резьбой и расцвечивались красками.
      В XVII — XVIII вв. как Нижний Новгород, так и Городец, Балахна, Катунки и другие селения превратились в крупные центры судостроения.
      В связи с азовскими походами в Нижний Новгород приезжал Петр I. Здесь находилась «партикулярная верфь», куда правительством в 20-е годы XVII в. были командированы офицеры, мастера и работные люди, приписанные к судовому строению (см.; Соболев Н. Н. Русская резьба по дереву, 1934, с. 372).
      Плотники с городецкой судоферфи так славились своим мастерством, что Петр I вызывал их даже на постройку военных
      кораблей в Преображенское — там, далеко за пределами родного края, городецкие крестьяне распространяли свои навыки и умения, свою производственную культуру и сами возвращались на родину, обогащенные опытом других мастеров.
      Волжские баржи и беляны в основном украшались по краю внешней части борта орнаментами в виде полос по принципу ритмического повторения отдельных элементов. Украшалась и кормовая часть, для оформления которой характерно симметрическое строение узора с главным композиционным пятном в середине. Изобразительными элементами в украшении судна были растительный орнамент, фараонки, львы и гербы. Для придания узору большей декоративности фон и рельеф раскрашивались самыми всевозможными красками, ультрамарином, суриком, охрой.
      В связи с появлением на Волге и других реках пароходов, а со второй половины XIX в. и крупных предприятий, строящих паровые суда (в 1848 г. на Волге, например, возникает Сормовский завод), строительство деревянных судов постепенно сокращается. А богато орнаментированные резные полосы и фигуры сказочных существ, изготовлявшиеся резчиками в зимнее время, отныне употребляют в убранстве крестьянских изб. Постепенно, все более и более усложняясь, складывалась определенная система в резном уборе городецких изб. Ее приметными атрибутами стали птицы сирины, львы, фараонки, превосходно вком-понованные в растительный орнамент и несомненно украшавшие его.
      А в последней трети XVIII в. в Городце зарождается оригинальный промысел резных и инкрустированных донец. В это время в стране начала развиваться текстильная промышленность, для которой нужна была льняная пряжа. Она же шла в большом количестве и на экспорт. Прядением в основном занимались женщины. В это время донца начинают пользоваться большим спросом. Что же такое донце? Это осиновая доска длиной до 75 см, а шириной 20 — 25 сантиметров. Один ее конец закруглен, и на нем стоит конусообразное возвышение с продолбленным отверстием. В него и вставляется гребень, на который надевалась тщательно расчесанная шелковистая кудель. Пряха садилась на лавку близ самого краешка донца и левой полусогнутой рукой извлекала волокна кудели.
      Удивительная вещь — эти донца! Художник-самоучка превращал эту похожую на лопатку без черенка доску в картинку.
      Донечный промысел зародился в приузольских селах — Боярском, Курцево, Косково, Мокрово, Серково, Хлебаихе. Почему именно здесь? Река Узола, протекающая по Городецкому району, несет свои воды по тенистому и дубовому лесу. Обилие леса, доступность его использования и наличие в этих селах мастеров-резчиков и послужили толчком к развитию донечного промысла.
      Деревенские резчики и художники стремились не только украсить пышной резьбой свои дом, но и поразить высоким искусством украшения предметов крестьянского быта.
      Вероятно, вначале безымянный народный мастер сделал самое первое донце для своей дочери или жены. Белое осиновое донце он украсил небольшой вставкой-дощечкой из мореного дуба и замысловатой резьбой. Пошла девукжа с донцем на по1 сиделки — оно всем понравилось. Стали делать донца и другие резчики. Потом донце стало входить в приданое каждой невесты вместе с холстами, простынями и подушками. А затем спрос породил предложение — донца стали готовить на продажу. Сохранившиеся образцы прядильных донец позволяют разделить их декоративное оформление на две группы:
      1. Донца с вертикальной композицией, в которой плоскость донца делится на две половины — верхнюю и нижнюю.
      2. Донца с горизонтальной композицией, занимающей всю плоскость.
      Первая группа донец является наиболее богатой по своим сюжетам и декоративному оформлению.
      Донечных дел мастера жили в деревнях, раскинувшихся на берегах речки Узолы, заросших лесами. А из самой речки крестьяне нередко вылавливали мореные дубы, т. е. деревья, много лет пролежавшие в воде и в результате превратившиеся в крепкие зеленовато-серого цвета кряжи, отличающиеся необыкновенной красотой своей древесины. Красота дерева и подсказала донечным мастерам редкий декоративный прием — украшение белых, выточенных из лип и осины донцев небольшими вставками из мореного дуба.
      Характерной чертой декоративной формы в сюжетных композициях донцев является применение инкрустации из мореного дуба в изображении коня и всадника. Скачущего коня с горделиво поднятой головой обычно размещали в центре композиции. Изображение давалось в обобщенной форме силуэта, сделанного инкрустацией и выступающего своим плоским рельефом над плоскостью фона. Такая композиция с одним всадником является распространенным сюжетным мотивом в украшении прядильных донец. Это изображение было хорошо освоено многими крестьянскими резчиками, только каждый мастер передавал его в самых различных вариантах.
      Изображение всадника в народном искусстве — древнее изображение. (Оно знакомо народным художникам по иконописи — изображениям Георгия Победоносца, Дмитрия Солунского и др.) Но в резьбе городецких резчиков XIX в. тема всадника была новой.
      Развитие сюжетного мотива в оформлении донец шло по пути усложнения и совершенствования рисунка и развития красочного элемента.
      На донцах, хранящихся в музеях и дошедших до наших вре-
      мен, чаще всего представлена композиция, изображающая двух всадников на вздыбившихся конях. Всадники располагаются по обе стороны дерева-цветника, с вершины которого взлетает лебедь. Край донца украшали порезками.
      Откуда взялся этот сюжет и как попал он именно на донца? Как считает горьковский искусствовед М. П. Званцев, «перед нами новое претворение древнейшего сюжета Великой Богини, превратившейся в дерево, и «предстоящих» перед ней менее значительных богов. Сюжет этот известен по вышивкам. Есть все основания предполагать, что удивительная приверженность к этому изображению объяснялась еще сохранившимися верованиями, связанными с этой сценой, и воплощение ее на донцах, входивших обычно в приданое невесты, имело значение «оберега» (Званцев М. П. Заволжье. М., 1972, с. 39 — 40).
      На нижних половинках донец мастера обычно вырезали жанровые сцены гуляний кавалеров с дамами, сцены охоты и т. п.
      Позднее ведущей сюжетной линией донец, входивших в приданое невесты, стала своеобразная иллюстрация свадебных обрядов: невеста, едущая в карете, смотрины, встреча жениха — все это находило отражение в тематике резных донец. Реальные жизненные впечатления народных мастеров трансформируются в их творчестве в поэтические, условные, но наделенные большой выразительностью образы.
      Большинство дошедших до наших времен донец имеют следы то хорошо, то плохо сохранившейся окраски резных деталей, а порой и фона. Эта окраска оживляла однообразный колорит донца. Сегодня трудно ответить на вопрос, когда и кто же первым из городчан осмелился расписывать донца. Многие авторитетные исследователи, такие, к примеру, как В. М. Василенко, Н. В. Тарановская, не решаются четко ограничивать хронологические рамки зарождения росписи донец и называть ее родоначальников.
      В. М. Василенко предполагает, что промысел возник во второй половине XIX в. А касаясь вопроса авторства, он говорит, что «по преданию первым стал расписывать донца некий Огуречников, иконописец, поселившийся в деревне Курцево, близ Го-родца» (Василенко В. М. Народное искусство. Избранные труды о народном творчестве X — XX вв. М., 1974, с. 123).
      Хорошие мастера росписи донец жили в деревне Хлебаихе в 60-х годах XIX в. — это братья Мельниковы, Лазарь и Антон.
      В 10 километрах от Городца, невдалеке от Узолы, на небольшом пригорке раскинулась эта деревенька. В 60-х годах прошлого века было в Хлебаихе 19 дворов, а в них жило 48 мужчин и 27 женщин. В этой деревне в 1828 г. родился Лазарь Мельников, здесь же жил и его брат Антон.
      Роспись их донец была необыкновенно свежей и сочной. Живописная техника расширила возможности воспроизведения окружающего мира. Лазарь и Антон первыми стали писать на
      донцах купавы и их бутоны, ярко раскрашенных птиц, петушков. Мельниковы же выработали позы коней и всадников. Коня они непременно рисовали длинноногим, причем задняя нога у лошади обязательно крючком поджата — по-мельниковски, по-городецки продолжают писать коней и современные мастера.
      На первом этапе по окончании процесса резьбы и инкрустации донце покрывали отваром луковой шелухи, который придавал дереву различные оттенки желтого цвета.
      Две остальные краски, которыми пользовались донечники, — красная и синяя, наложенные поверх желтой основы, звучали ярче, а синяя приобретала зеленоватый оттенок, в особенности после покрытия донца олифой.
      Первоначально в росписи использовались старые композиции с резьбой и инкрустацией, предпринимались попытки воспроизвести в красках ту же композицию с деревом и всадниками. Позднее в декоративном оформлении появились и другие сюжеты, в которых мастера своеобразно отражали быт. Так в городецкой росписи возникли разнообразные жанровые сцены, ставшие излюбленными мотивами крестьянских живописцев и отвечавшие вкусам потребителей.
      Всадники, стоящие перед деревом, превратились в кавалера и даму, чаепития перешли в застолье, а к концу XIX в. народные мастера стали писать жанровые картинки, сцены гуляний. Именно в жанровой композиции в полной мере раскрыла свои удивительные декоративные возможности городецкая роспись. Привлекали народных художников и сказочные сюжеты.
      В оформлении прядильных донец ко второй половине XIX в. сложилась характерная форма растительного орнамента с определенными элементами, типичными для творчества мастеров этого района: это ягодка, розетка и цветок купавка, которые бесконечно повторяются в различных вариантах.
      Откуда пришли эти элементы в творчество городецких мастеров? Цветок, подобный по форме купавке, встречается в росписи стен (XVII в.) одного из ярославских храмов: только те цветы по-иному окрашены — в один цвет.
      Шарообразное строение чашечки цветка в обрамлении лепестков встречается и в узорах русских шелковых платков.
      Как и прежде, композиция ведущего мотива сюжета находилась в верхней половине донца. В центре композиционной плоскости художник размещал главную, фигуру или растительный мотив. Основными элементами верхней композиции были мужские и женские фигуры, гирлянды цветов и бордюры.
      Лица своих героев народные мастера писали в одной манере — в виде белого кружка, на котором тонкими черными линиями обозначали черты лица. Прически, как у мужчин, так и у женщин, отличались большой изысканностью, но в окраске их применялся только черный цвет. Применение таких лаконичных цветовых решений народным мастерам диктовало их врожденное чувство цвета: интуитивно они понимали, что на золотистоохристом фоне, который был основой для их композиций, особенно контрастно и эффектно выделялись именно таким способом сделанные изображения.
      В изображении самих фигур применялось плоскостное цветовое решение, при котором основные крупные пятна (юбки, жакеты, пиджаки, брюки) окрашивались без контура в виде однотонного красочного силуэта.
      Излюбленным декоративным мотивом в искусстве городецких мастеров были и остаются яркие цветы и декоративные зеленые листья, которые придают росписи особую прелесть.
      К XIX в. мастера-городчане выработали свои характерные приемы, позволявшие им делать роспись в несколько цветов.
      В такой же живописной манере они продолжают работать и сегодня. Для нее характерно, что сначала пятном наносится основной цвет, а затем следует отделка линий, «разживка-подмалевок».
      Сюжетными мотивами и растительными орнаментами город-чане украшают не одни только донца, но и мочесники для хранения веретен, лубяные лукошки и другие вещи.
      Источником новых сюжетов для городецких мастеров служила как жизнь поволжских городов, так и сама жизнь крестьян, но не обыденная ее сторона, а праздничная, наиболее яркая.
      Почти во всех сюжетах расписных донец ранее видели отражение жизни господствующих классов. Но горьковскому искусствоведу М. П. Званцеву удалось определить, что узольские кустари иллюстрировали и некоторые стороны своей собственной крестьянской жизни..Он доказал, что различная одежда, которую мы видим на героях росписных донец, характерна для деревни второй половины XIX столетия: рубахи, фуражки, гречевники, брюки, сапоги, кофты с «баской», пышные юбки. Здесь носили и женские костюмы городского модного типа. Конечно, все это крестьяне надевали по праздникам, а не в будни (см. Званцев М. П. Заволжье, с. 25 — 46).
      Это был «золотой век» городецкой росписи, прославивший город на всю Россию. Прошлое Городца было высвечено ярким светом целого созвездия талантов, отмеченных печатью неповторимости, но вместе составивших единую школу. Особенно известны были тогда семейные династии Мазиных, Лебедевых, Колесовых.
      Городецкие донца мастера продавали на Макарьевской и Нижегородской ярмарках, они расходились во всей России.
      В начале XX в., когда ткацкие станки вытеснили прялки и донца стали не нужны, пережила городецкая роспись времена упадка. Очень остро встал вопрос о том, как избежать гибели промысла, как дать возможность старым мастерам не только существовать, но и воспитать себе смену и таким образом не дать исчезнуть оригинальному искусству.
      В 1935 г. в селе Курцово Городецкого района были объеденены старые мастера: И. Лебедев, И. Мазин, Ф. Краснояров, П. Колесов, М. Ретичев. Руководить работой стал прибывший из Загорска художник И. Овешков. Мастера пытались осовременить прежние элементы росписи: всадники с мечами превратились в красных конников, чаепития и «столования» наполнились признаками нового времени и в костюмах, и в обстановке интерьеров.
      В годы Великой Отечественной войны работы на фабрике прекратились. А с 60-х годов XX в. началось возрождение городецкой росписи. К тому времени из старых мастеров остался лишь один Аристарх Евстафьевич Коновалов.
      В 1935 г. он был среди учеников «последних из могикан», учился Аристарх Коновалов у замечательного художника И. Лебедева, от которого и принял эстафету промысла, что называется, из первых рук.
      Да и сам Аристарх тоже происходил из семьи потомственных художников — еще его дед красил на базар детские стульчики.
      , После войны Аристарх Коновалов развивает бурную деятельность: создает в селе Курцеве артель, посылает поделки мастеров на конкурсы, выступает везде, где только можно, с предложениями возродить городецкую роспись.
      И вот в 1957 г. его приглашают в Горький: хочешь возродить роспись — набирай учеников и поезжай в Семенов, в профтехшколу. Учи мастеров!
      Казалось бы — Хохлома и городецкая роспись — что общего между ними? А общего-то, оказывается, не так уж и мало: это и свободный рисунок краской по дереву, и любовь как городецких, так и ковернинских художников к цветам и птицам, правда, рисуют они их по-своему.
      Мастера старой хохломской школы любили писать на своих огромных чашах берегинь и львов, которые так характерны для творчества городецких резчиков.
      Вспомним одну из ранних работ А. М. Серова — его расписное донце прялки, на котором среди буйных зарослей хохломской травки молодой мастер поместил две фигуры — женщину в шляпе под зонтиком и парня в косоворотке, гарцующего на коне, — городецкий сюжет, да и только! Так что были времена, когда городецкая и хохломская роспись влияли друг на друга, и только позднее, с годами, каждое искусство пошло своим путем.
      У Хохломы сегодня всего четыре краски; у Городца — все. Для Хохломы птицы — редкость, для Городца — правило. И никому из хохломских мастеров не придет сегодня в голову писать городецких коней, всадников в цилиндрах среди хохломской травки и ягод. Один лишь хохломской художник — Николай Иванов .нет-нет да и нарисует на огромной чаше то птицу сирина, то берегиню, то льва. И хоть здорово это получается, но такие работы и у него исключение.
      В 1959 г. Аристарх Евстафьевич обучил искусству городецкой росписи группу художниц и приехал с ними в Городец — так началось второе рождение промысла.
      Сегодня в творческой лаборатории фабрики работают восемь художниц, в совершенстве овладевших искусством сюжетной росписи.
      В городецкой росписи все так просто, но как совершенна эта гармония, эта чистота красок, а главное — дух. Современные городецкие художники учатся у старых мастеров так трудно достижимой простоте.
      Их рисунки незатейливы. Это сценки из жизни. И всегда — легкая дымка грусти и доброго юмора, которые так характерны для народного искусства.
      К ним приезжают со всей страны из музеев искусствоведы, их работы демонстрируются на областных, республиканских и союзных выставках. И на XXX областной художественной выставке, которая проходила в Горьком в октябре 1979 г., необычайно звонко и ярко были представлены произведения художников фабрики «Городецкая роспись» (см. цветную вклейку).
      Л. Беспалова представила на выставке сразу три панно с сюжетной росписью — «Пряхи», «Конек-Горбунок», «Старый и новый Городец». На всех ее картинах удивительно сочно сочетаются охровые, зеленые и красные тона. «Конек-Горбунок» и «Пряхи» уносят нас в мир сказки, в мир минувшего. А панно «Старый и новый Городец» рассказывает о художниках фабрики «Городецкая роспись».
      Радостный и поэтичный мир сказки наивно смотрит на нас и с панно Александры Соколовой «Аленький цветочек», «Сказка о рыбаке и рыбке», с ее сундучка-скамеечки «Царевна-лягушка».
      Совсем в другом — мажорном, озорном и лукавом — тоне написано панно Л. Кубаткиной «Прохожу я у колодца, судачат бабы про меня». В этой картине художница не пожалела ярких звонких красок. В ней много красного цвета. Она словно вызывает на спор и дразнит. В мир сюжетных панно городецких художников входишь, как в увлекательную с детства родную и близкую сказку, завораживающую ясной цельностью композиции, изумительной гармонией светящихся, поющих красок.
      Городецкие художники часто обращаются к современности. Видела я, как Лия Беспалова рисовала праздник. На своем панно она изобразила разодетых по такому случаю взрослых, детей с флажками. Праздник современный, но столько в нем традиционного, городецкого, наивного, простодушного!
      Всякий раз всматриваясь в работы народных мастеров, пытаюсь понять таинство русской души, слагаемые несгибаемого и великодушного народного характера.
      На моих глазах Фая Касатова создавала целую лирическую поэму на своем сундучке-скамеечке, который назвала «свадебный». В простых и бесхитростных картинках рассказала художница, как познакомились жених с невестой у колодца, как сыграли им веселую свадьбу. И вот родился у них первенец — сын. В этих картинках художница сумела передать трепетное ожидание счастья и первые радости спокойной семейной жизни.
      И столько в этих картинках наивной красоты и веры в счастье, что дух захватывает!
      Не совсем обычным путем пришла на фабрику «Городецкая роспись» Фаина Касатова. Сначала 14 лет работала на семинской фабрике «Хохломской художник», творила Хохлому, а теперь в течение такого же периода времени занимается городецкой росписью. Каждый поистине творческий человек стремится передать свои знания, опыт другим юным, чтобы вечно молодым
      оставалось искусство... Когда Касатовой девять лет назад предложили вести уроки Городецкой росписи в восьмилетней школе № 13, она долго раздумывать не стала...
      В первом классе учатся ребятишки правильно кисточку держать, красками пользоваться, отдельные детальки вырисовывать: скобочку, листик,
      цветок купаву. Потом поселяются в ребячьих альбомах красавцы кони, птицы сказочные. А дальше — от основы к сложной росписи — рождаются композиции, воплощающие творческие мысли, поиски школьников. Те, кто по-настоящему «заболел» росписью, приходят после третьего класса в кружок.
      «Ни в коем случае не запрещаю им фантазировать, даже если ребята в увлечении какие-то детали пишут не по-го-родецки, — рассказывает Каса-това. — Без тяги к фантазии, сказочной романтике душа ребенка сохнет, черствеет...»
      Беру в руки большую деревянную тарелку. Не простую — волшебную. Взглянешь на нее, и звучит в голове песня: «Шла девица за водой...» Девушка пригожа, в расписном платке, сарафане пестром. Словно играючи, несет она на плечах коромысло с ведрами. За красавицей идет парень, в косоворотку и кафтан наряженный. Улыбаются друг другу влюбленные, а вокруг них много цветов...
      Этот рисунок прост и наивен, как и весь Городец. И так же прекрасен, наполнен радостью жизни. Автор работы — восьмиклассница Таня Пряхина.
      Художник фабрики «Городецкая роспись» Ф. Касатова
      Художник фабрики «Городецкая роспись» Л. Беспалова
      Кони-качалки. Работа мастеров фабрики «Городецкая роспись»
      Разделочные доски, расписанные пятиклассницей Таней Ру-зановой, пестрят цветочной россыпью. А по этой доске на вороном коне добрый молодец скачет, всему миру улыбается...
      Детство... Мы любим его за праздничность ощущений. От познания бесконечно нового, манящего мира возникает в детстве чувство восторженного удивления. Пожалуй, это и есть секрет творческого восприятия. А секрет всегдашней свежести, глубины народного искусства в том, что оно... обладает душой ребенка, чистой, светлой, открытой всему прекрасному.
      «В душе ребят живет бесценный клад, который многие из нас, взрослых, с годами утрачивают, — это восторженная впечатлительность, особое умение видеть красоту, свежесть чувств... — Помолчав, Фаина Никифоровна добавляет: — Понимаете, как важно сохранить это ребятам на всю жизнь! Чтобы , могли они не мертвые узоры, а красоту творить, нести ее людям...»
      Ларцы, аптечки, панно, шкатулки — чего только нет в творческой мастерской ребят! Необходимыми материалами, «бельем» снабжает школу фабрика. Школьники часто приходят сюда, чтобы поучиться у настоящих мастеров. А потом, после школы, многие сами становятся мастерами.,. Не подводят свою учительницу, достойно трудятся на фабрике Галя Фомичева, Люба Бочкарева, Валя Генералова, Таня Шульпина, другие выпускницы тринадцатой школы.
      Ни школа, ни фабрика не ставят себе только цели воспитать профессионалов. Детей приобщают к красоте. И как и везде, где в основу кладется горячее, заинтересованное отношение к делу, результаты превосходят ожидания. Ребята впитывают в себя не только чувство красоты, но и чувство добра, справедливости, чуткость, стремление поделиться с другими тем, что они знают и умеют. Летом, когда ученики Касатовой отдыхают в пионерских лагерях, они не сидят без дела — учат городецкой росписи своих сверстников, вместе с ними украшают столовую, свое жилье, игровые комнаты.
      Пройдет три-четыре года, и кто-то из ребятишек, всей душой полюбивший народное искусство, придет работать в художественный цех фабрики «Городецкая роспись», чтобы здесь на радость людям рисовать на круглых тарелках-панно городецких коней или синих птиц счастья, украшать гирляндами цветов деревянные хлебницы и солонки, кухонные доски. Ведь все эти мелочи делают теплее и уютней наши современные дома из стекла и бетона. И хотя «городец» наивен и прост как ребенок, он ни встарь, ни в современную эпоху не унижался и не унизится до бесполезной безделушки. И если в XIX в. на донцах просто сидели, то в XX в хлебницах хранят хлеб, а на разделочных досках режут морковь и капусту. Из века в век в работах народных мастеров полезное, утилитарное всегда сочеталось с прекрасным, художественным началом.
      За будущее городецкой росписи можно не тревожиться. Но роспись не единственный и не самый древний промысел городчан. Достаточно взглянуть на дом редакции «Городецкой правды» или на соседний, тоже весь в резьбе одноэтажный домик, чтобы понять, что здесь жили резчики. Почти все наличники городецких домов украшены резьбой, и у каждого она — своя.
      А сегодня на фабрике «Городецкая роспись» резчиков всего четверо. Первым, кто решил возродить это древнее ремесло, был Михаил Логинов. Лет 15 назад пришел он на фабрику, показал свои работы и остался здесь, в творческой лаборатории.
      Позднее Миша привел сюда Андрея Колова, Валерия Зеленина, Николая Дубровина.
      Когда я приехала на фабрику, то застала резчиков в мастерской. На столе перед каждым в аккуратном патронташе лежали различные инструменты — стамески, косяки, полукружья, ножи, клюкарзы, ложки для выбирания фона и другие редкости, которых я прежде не видывала. Оказалось, что все эти уникальные инструменты они изготовили сами. Валерий Зеленин, к примеру, сын кузнеца, он с детства тянулся к металлу и дереву. Занимался чеканкой, выпиливанием, а потом увлекся резьбой, пришел работать в мастерскую резчиков на фабрику и нашел в этом свое призвание.
      Берегини, птицы Сирины, львы — вот круг сюжетов резчиков. На их резных панно оживают сказания и легенды края. Эти
      прекрасные работы они посылают на конкурсы и выставки, получают за них призы и дипломы. Но что могут сделать три резчика? Чтобы поставить производство резной продукции на промышленную основу, нужны инструменты, свой ассортимент... Привьется ли инкрустация, что будут резать городчане: панно, братины, полочки? Возродится ли искусство древних резчиков в Городце и кто понесет эстафету дальше? Пока, к сожалению, у этих талантливых людей нет таких учеников, как у Фаи Касатовой. А почему бы им по примеру художницы не обучать учащихся одной из школ города искусству резьбы по дереву?
      Есть в жизни народных промыслов городчан и еще одна интересная страница, связанная с резьбой по дереву и... выпечкой пряников.
      В Горьковском музее-заповеднике бережно хранится коллекция пряничных досок — деревянных штампов для печатания пряников. Занималось этим промыслом до революции в Городце около 30 семей — мужчины-резчики создавали самые разнообразные формы для изготовления барельефов из теста. А женщины выпекали эти вкусные барельефы. Каждая семья из поколения в поколение передавал свой секрет выпечки пряников. 30 семей — 30 сортов городецкого пряника.
      По всей Руси-матушке городецкое явство развозили. На ярмарках и базарах можно было слышать зазывные кличи коробейников:
      Пряники городецкие!
      С пылу, с жару
      По копейке за пару!
      По копейке за пару продавали небольшие пряники в форме птичек или рыб. Но были пряники и больших размеров — встарь без пряника ни один праздник не обходился. В русской жизни пряник играл большую обрядовую роль. Были пряники свадебные, поминальные, подносимые в дни именин, в десятках других случаев.
      А доски, с которых их печатали, будто и не доски вовсе, а какие-то своеобразные деревянные картины, на которых с поразительной виртуозностью, одними лишь порезками-углублениями изображены то рыбы, то птицы, то кареты, то орнаменты, и всюду — живая упругая пластика, все тонко декорировано. На многих пряничных досках — затейливая вязь слов: «От всей совести моей дарю милости твоей» или «Пряник сий посылаю другу, помня добрую ко мне услугу». Вот так: и письмо, и поздравление, и угощение.
      А сейчас в Городце пекут что-нибудь подобное? Да, пекут. Недалеко от пристани, куда пришвартовываются юркие «Ракеты» на подводных крыльях и двух-трехпалубные теплоходы, расположился городецкий пищекомбинат. Встарь на этой улице стоял пряничный ряд. Дивные ароматы плывут здесь и сегодня.
      В небольшом помещении, где рождается городецкий сувенир со Знаком качества, технорук Тамара Молоткова показала нам более 20 разнообразных печатных досок. На одной из них, по краям которой идет орнамент из листьев и цветов, улыбается веселое солнце. И надпись: «С днем рождения!» Такому ароматному подарку, по вкусу напоминающему медовую коврижку, будет рад и ребенок, и взрослый человек.
      Любой женщине на 8 Марта можно подарить другой — овальный, окантованный яблоками-кружочками с разбросанными по полю веточками цветов.
      Пряники эти поражают не только своей красотой и замысловатостью форм, но и своим весом — от двух до двух с половиной килограммов. Эти поздравительные пряники в Городце стали выпекать совсем недавно — раньше здесь выпекали семисотграммовые, печатали их в основном с досок старого мастера В. Ба-харева. А доски для юбилейных пряников создал Валерий Зеленин, резчик с фабрики «Городецкая роспись».
      Когда Тамара Молоткова обратилась к нему с просьбой изготовить доски для печатания пряников, он дал согласие. В это время один из его братьев готовился к свадьбе. И Валерий задумал создать доску для свадебного пряника. И вот любуюсь необычным поздравлением. На пряничной доске резчик сочинил сложную композицию: на большом овале он изобразил двух птиц счастья, цветок и надпись: «С днем свадьбы!»
      Приглядимся, как изображает мастер натуру. Первая стадия резьбы — создание основы изображения, в данном случае — корпусов и голов птиц путем полуовальных углублений. Затем вырезались детали, плоские углубления (хвост, крылья). Эту основу мастер украшает порезками, имитирующими перья.
      Художественные приемы резчика ограничены — он оперирует только двумя основными углублениями — полуовальным и плоским — да еще мелкими разнообразнейшими порезками. Но с какой изобретательностью он ими пользуется!
      Искусство резьбы пряничных досок — замечательное проявление народного декоративного таланта и мастерства. Можно любую городецкую пряничную доску спокойно повесить в современной квартире, и она станет главным ее украшением, а вкусный душистый пряник, отпечатанный с этой доски, станет украшением любого торжества — свадьбы, дня рождения, семейного торжества или праздника. Радостно, что вернулись в нашу жизнь славные старинные и обновленные городецкие пряники, которые великолепно дополняют новые советские обряды.
     
      ИСКУССТВО ЖБАННИКОВСКИХ ДУДОШНИКОВ
      В постановлении ЦК КПСС «О народных художественных промыслах» (1974 г.) народное искусство рассматривается как часть культуры развитого социалистического общества и ставится задача поднимать художественное качество промыслов, возрождать затухающие очаги народного искусства.
      У нас в Горьковской области есть еще такие очаги, где народное искусство, которое переходило из поколения в поколение, исчезает буквально на глазах, некому передать секреты мастерства, — это и гончарное искусство Городецкого района, и искусство жбанниковских дудошников, о котором вкратце хочу рассказать здесь.
      В селах Жбанникове и Роймине, в двух деревнях, что севернее Городца, исстари жили и работали мастера глиняной игрушки. Круг сюжетов этих игрушек невелик: конь, коровушка, олень, барашек, петух.
      По форме игрушки однотипны. Олень от коня или от петуха отличается только моделировкой головы. Туловище, лапки, хвост одинаковы. Однотипна и роспись эмалевыми красками. Сначала вся игрушка с помощью кисти покрывается краской одного цвета, а после того как фоновая краска подсохнет, поверх нее наносится губкой-«тычкой» другая, будто свистульку припудривают.
      Рога, уши, мордочка, лапки и хвост свистка покрываются алюминиевым «серебром». Алюминиевой же краской нередко обозначается «ошейник». Вот и готова игрушка. Можно теперь любоваться ею, можно свистеть.
      Этот промысел глиняных игрушек существует с незапамятных времен. И только каких-нибудь десять — пятнадцать лет назад мастера Хохломы сталй разрисовывать их характерными «Кудриной» и «травкой». Однако сами они этих свистулек и не лепили, и не обжигали, а получали их в «белье» из соседнего Городецкого района. Тут пересекались две совершенно самостоятельные ветви традиционного искусства.
      В селе Роймине проживает вдова мастера-дудошника Федора Тимофеевича Щеголева. Она бережно хранит поделки своего мужа и охотно показывает их гостям. Федор Тимофеевич работал в колхозе и на досуге лепил мелкие свистульки — «пырки» и утушки, расписанные эмалевыми красками.
      А в Жбанникове жил мастер «чистой руки», большой умелец Степан Григорьевич Сироткин. Он все мог: горшки тянуть на гончарном круге, игрушки лепить. Гончарному делу и изготовлению игрушек он обучил своих сыновей — Автонома и Венедикта. Автоном погиб на фронте, а Венедикт живет в деревне Мошкине. Игрушки В. Сироткина отмечены тонким индивидуальным пониманием формы, великолепны в раскраске. Он лепит замечательных коней и оленей на четырех ногах и, конечно же, как все жбанниковские и ройминские мастера, традиционные свистульки на трех точках опоры.
      А его сестра Прасковья Степановна Тимофеева, чьи игрушки не раз экспонировались на столичных выставках, кроме традиционных персонажей, лепит солдата на коне и пешего солдата, а еще лису, кошку, индюка, утку. Расписывает свои игрушки Прасковья Степановна также эмалевыми красками и алюминием. Роспись традиционная, жбанниковская, без растительного орнамента.
      Замечательная мастерица глиняной игрушки живет в Роймине — это Анна Дмитриевна Разгулова.
      Вот коровушка крепко ноги расставила, баран вперед лбом нацелился, конь голову поднял — это работы Анны Дмитриевны. Довелось мне однажды видеть, как работает мастерица: на палец левой руки накатывается комок глины, а пальцы правой быстро-быстро, то вытягивая глину в одном месте, то вдавливая ее в другом, лепят фигурку. Рога и ушки прикладываются отдельно. Временами’ мастерица отодвигает от себя работу, смотрит на нее с прищуром и что-нибудь в ней поправляет. Там, где был палец, остается пустота. Сбоку и снизу протыкаются тонкие ходы, после чего игрушка становится дудкой. А. Д. Разгулова просушивает свистульки, обжигает их в подтопке (небольшой печурке, сделанной в основании русской печи, ниже ее жерла).
      — Из подтопка легче выгребать готовые игрушки, — считает Анна Дмитриевна. — Попробуй, выгреби их из печки — все перебьешь. Я только леплю и обжигаю. А потом сдаю игрушки на фабрику «Хохломской художник» в Семино. Там мои дудки разрисовывают и отправляют в художественные салоны.
      Когда-то эти глиняные свистульки лепили и обжигали тысячами в каждом дворе, затем продавали на ярмарках и базарах. Сегодня же осталось лишь несколько мастеров, разбросанных по разным деревням района.
      Невольно напрашивается мысль: а не пора ли собрать их всех, объединить в артель, возродить древний промысел и дать ему дальнейшее развитие? Думается, целесообразнее всего создать такую артель при колхозе. Мастера могли бы работать в небольшой мастерской, а также у себя дома. Именно надомная работа — естественный статус кустаря-игрушечника. Это дало бы немалые дополнительные доходы колхозу. Но главное, конечно, не в коммерческих соображениях, а в той радости, которую могли бы приносить их изделия. К тому же в селах, где живут жбанниковские дудошники, есть начальные и восьмилетние школы. Почему бы в них не организовать кружки, почему не научить детей искусству лепки глиняной игрушки, чтобы не прерывалась нить, связующая поколения мастеров?
     
      ШАХУНСКОЕ ТКАЧЕСТВО
      Есть на севере Горьковской области небольшой чистенький городок Шахунья. В 1967 г. в городе открыли швейную фабрику. Тогда же в местной газете было опубликовано объявление: «Фабрике требуются работницы...»
      Первыми пришли пожилые домохозяйки. Три месяца учебы, и каждая получила удостоверение швеи-мотористки.
      Поначалу продукция швейной фабрики была незатейливой — постельное белье, рабочие и медицинские халаты. Когда на фабрику пришли квалифицированные художники и конструкторы, они предложили украшать белье вышивкой, строчкой. Но как бы ни были красивы эти изделия, только о них вряд ли стоило бы говорить.
      Шахунская художественная фабрика интересна тем, что именно здесь возродилось старинное русское ремесло — ручное
      ткачество. Первым толчком для этого послужила случайность: директору фабрики Александре Копысовой попался на глаза старинный тканый поясок. Лежал он в ящике вместе со старыми, отслужившими свой век вещами. Она поначалу отложила его в сторону, а потом вдруг вспомнила, как такие пояса ткала на деревянном станке ее бабушка. И пояса, и нарядные дорожки, которые стелили на стол только по большим праздникам, и полотенца, которыми украшали красный угол в доме.
      «А почему бы нам не попробовать?» — подумала директор. Поделилась своей мыслью с главным инженером, художниками. Те в свою очередь тоже вспомнили, как ткали их бабушки, матери, как нарядны и красивы были скатерти, покрывала... Находили в чуланах, кладовках старое, забытое...
      К тому же знали: немало старинных тканых изделий можно найти по деревням. Крестьяне — народ бережливый. Нашлись и охотники походить по селам, порасспрашивать старых людей. А в одной деревне целый станок отыскали. Да сразу с мастерицей! Была ею Анна Кузнецова, 72 лет от роду. Она с большим желанием согласилась приехать в город и научить молодых забытому делу.
      Но первыми учились не молодые, а директор, главный инженер, конструкторы. И сразу поняли: мал станок; на нем можно выткать изделие шириной не более 60 сантиметров. Это заранее как бы сковывало и ассортимент продукции, и возможности мастериц. На большем станке можно было бы ткать и покрывала, и портьеры, и всевозможные накидки...
      Такой станок вызвался изготовить столяр Александр Секерин. Быстро сделал и хорошо. Потом ему уже вместе с помощниками пришлось сделать еще 130 станков, так как огромным спросом стали пользоваться изделия шахунских ткачей.
      Да это и понятно: выполненные в традиционном русском стиле, они могут украсить любую современную квартиру. И не только украсить — вещи все нужные, функциональные, как принято нынче говорить. Среди них комплект из покрывала на диван и на два кресла, скатерть и набор салфеток для кофейного стола, тканая хозяйственная сумка и диванная подушка... На полтора миллиона рублей выпускает теперь фабрика изделий ручного ткачества. Со всех концов страны стекаются сюда заказы от различных торговых организаций. Выполнить все предприятие пока не в состоянии. Но фабрика расширяется. Выросли новые производственные корпуса, где созданы все условия для плодотворной работы: чистые светлые цехи, новое оборудование, увеличивается выпуск продукции.
      Возрождение старинного ремесла шахунских ткачей — свидетельство неиссякаемых возможностей русского народного творчества.
      Рукотворные изделия шахунских ткачей пользуются сегодня большим спросом у населения не только Горьковской области, но и других городов, откуда за ними специально приезжают в Горький.
      Шахунская художественная фабрика растет, у нее появились в селах филиалы, рабочих рук не хватает.
      Не так давно в Шахунье был открыт учебно-производственный комбинат, но здесь обучают воспитанников шахунских школ в основном сельскохозяйственным профессиям.
      А жаль! Руководством Шахунской художественной фабрики проделана кропотливая работа по возрождению старинного ремесла шахунских ткачей. И надо приложить все силы, чтобы ремесло это развивалось и окрепло так же, как наша золотая Хохлома.
      И прививать молодежи любовь к этому народному ремеслу — одна из первоочередных задач и школы, и роно, и фабрики, и родителей.
     
      ГОРОДЕЦКИЕ ГОНЧАРЫ
      Сегодня, когда так остро стоит вопрос о том, как сохранить народное искусство, должную поддержку и внимание необходимо уделить и народному творчеству сел.
      В деревнях Шадрине и Смиркине Городецкого района издревле занимались гончарным производством, а сегодня гончаров здесь осталось всего лишь трое: это Николай Мордвинов, Федор Батманов и Алексей Иванов. Им послушен гончарный круг, знают они и заповедные места в округе, где их деды и прадеды брали мягкую и эластичную глину, из которой можно было сотворить и артельный чугун вместимостью до 7 — 9 литров, и кувшин для кваса, и нужную каждой хозяйке кринку для молока.
      На окраине села Смиркино стоит мастерская Алексея Иванова, прадед, дед и отец которого тоже вертели гончарный круг. Алексей 28 лет был механизатором в колхозе, а по зимам гончарил. Потом стал работать на фабрике «Хохломской художник».
      Вместе с хозяином, высоким худощавым мужчиной с длинными тонкими руками и усталым лицом, входим в приземистый бревенчатый дом. Когда-то в левой половине этого дома размещалась гончарная его дедов и прадедов, а потом Алексей Вику-лрвич сделал к ней большой пристрой. Здесь-то на полках и сушились сотни глиняных кувшинов, кружек, горшков, ваз...
      «Через трое суток после просушки обмажу посуду дизельным маслом, присыплю глазуревым порошком, — поясняет Алексей Викулович, — загоню ее в печь и буду полсуток калить...»
      У небольшого окна — гончарный круг. Хозяин уселся на низкий стул. Взял ком темно-серой глины, поколотил его о доску, растянул в лепешку. Подавил пальцами и стал мять глину руками. Легонько повернул круг, смочил середку его водой и коротким махом влепил в центр круга небольшой комочек глины. Постучал
      по нему кулаком. Потом погнал круг и потянул глину вверх. Круг убыстрял движения, ритмично и ровно двигалось все тело мастера. А на круге вслед за руками мастера вытягивалась тонкостенная ваза с нешироким горлом. Круг вертел и вертел ее, а гончар, склонив голову к правому плечу, оглядывал вазу — хороша ли; ровна ли будет? Потом круг пошел тише и, наконец, остановился.
      «Теперь мы ее побасчим», — Алексей Викулович взял самодельный деревянный штампик, и горлышко вазы украсили зубчики. Другим штампиком, чуть больше, он провел неширокую полосу по центру, словно опоясав свое изделие узорчатой лентой. Затем поставил вазу на доску рядом с другими кувшинами и горшками. На все это мастер затратил две минуты.
      Рабочий день гончара длится обычно 10 — 12 часов — столько времени ему надо, чтобы наготовить посуды для полной загрузки печи. А печь в мастерской — огромная. В печи — глубокое, воронкообразное углубление, выложенное камнем, — горно — так называют его гончары. В горно вмещается до трехсот ваз или горшков.
      Когда мастер заполнит горно до отказа, начинается обжиг посуды. Он длится 12 часов. Мастер все это время возле печи: следит за температурой, подбрасывает дрова. Первые три часа температура в печи не должна быть высокой, а вот в конце обжига ее доводят до 1000 — 1200 градусов.
      Что и говорить, нелегкое это дело — вертеть гончарный круг, но Алексей Иванов и его друзья Николай Мордвинов и Федор Батманов прикипели к нему сердцем. Они стоически выдерживают многие невзгоды, связанные с их делом, ибо испытывают непреодолимое влечение к своему ремеслу, хорошо зная, что глина в их руках может приобрести различные формы, удивительная красота которых запомнилась им еще с детства, что именно в ней могут они воплотить задуманное.
      Увидел однажды Федор Батманов на обложке журнала высокий кувшин с тонким горлом, поразивший умельца законченностью и благородством формы. Захотелось самому сделать такой же. И сделал. Отнес художнице на фабрику, попросил расписать. Она залюбовалась работой умельца. «Украшу его Хохломой, да только сделай и для меня такой же», — попросила женщина.
      Эти трое гончаров, о которых идет речь, способны создать из глины изделия любой формы и размера, их руки помнят и умеют делать все то, что делали их отцы и деды. Но кто после них будет вертеть гончарный круг? До войны в Горьковской области была даже специальная школа, где можно было выучиться на гончара. А почему сейчас нет? Почему бы в той же Семеновской профтехшколе не открыть гончарное отделение, где мастерами производственного обучения могли бы работать Н. Мордвинов, Ф. Батманов, А. Иванов?
      Сегодня на фабрике «Хохломской художник», которая закупает изделия гончаров, художницы украшают хохломской росписью глиняные вазы, кувшины, кружки. Нарядные и красивые, они пользуются спросом в магазине «Художественные промыслы», что в Горьком. Как утверждают старые мастера, и в старину на родине Хохломы расписывали не только дерево, но и гончарные изделия.
     
      БАЛАХНИНСКИЕ ИЗРАЗЦЫ
      Если искусство гончаров каким-то чудом еще и сохраняется в отдельных селах Горьковской области, то совсем уже умерло искусство каменных дел мастеров из Балахны. «Балахонские», как раньше говорили, каменщики еще в XVI — XVII в. славились искусством изразцовой кладки, без которой в те времена на Руси не обходилось ни одно строение. «Балахонский» изразец, плоский или рельефный, обладал богатейшими художественно-декоративными возможностями. Балахнинские полихромные изразцы славились своим богатым растительным орнаментом. Наряду с растительным орнаментом, «балахонские» каменщики при изготовлении изразцов использовали изображение львов, символических хранителей домашнего очага, кентавров, олицетворявших собой образ вооруженного воина-всадника, который от постоянного общения с конем словно врастал в него, и вместе они составляли единое целое. По некоторым источникам, кентавров считали покровителями княжеских дружин. Нередко на сохранившихся до наших дней балахнинских изразцах можно видеть изображение птицы сирин — это женщина-птица с короной на голове. Древние считали ее также и покровительницей домашнего очага. Круг сюжетов, которые отражали на изразцах балахнинские мастера, по-истине неисчерпаем. К сожалению, сегодня балахнинский изразец найти трудно. Живет в Горьком один-единственный мастер, который работает в традициях балахнинских каменщиков, владеет секретами изготовления балахнинского изразца. Его зовут Александр Тимофеевич Оганин. Будь у него ученики, мог бы он возродить с ними ушедшее мастерство...
      Гончары, каменщики, резчики по дереву — это чаще всего мастера-одиночки. Лучшие из них должны быть взяты на особый учет. Их нужно снабжать материалами и обеспечивать бесперебойный сбыт продукции, поднимать среди местного населения престижность их профессии и таким образом обспечить приток учеников, которые могли бы стать продолжателями искусства своего села. Это очень сложное и кропотливое дело — ученичество у выдающегося мастера-одиночки, но его надо развивать. Ведь настоящий народный мастер — носитель общего: через свое творчество он выражает искусство общенародное, коллективное. Нужны ученики Зотею Кокурину, который хранит секреты мастеров щепной игрушки, нужны ученики гончарам из Городецкого и Больше-Болдинского районов и шахунским ткачихам.
      Вырастишь и воспитаешь красивого человека — это венец всех трудов педагогов, воспитателей, родителей.
      Но нелегко и непросто открыть ребенку мир прекрасного, сделать его чутким к красивому, научить ценить прекрасное и смиряться перед ним. Нелегко и непросто, но надо. «Через красивое — к человеческому — такова закономерность воспитания», — писал В. Сухомлинский. Он писал еще: «Понимание и чувствование величия, могущества Родины приходит к человеку постепенно и имеет своим истоком красоту... Вдумчиво, осмотрительно подготовьте ребенка к тому моменту, когда вы произнесете свое первое слово о величии и могуществе родной земли — Советского Союза... Но чтобы слово это заставило учащенно биться детское сердце, необходимо, образно говоря, тщательно вспахать и засеять семенами красоты поле детского сознания. Пусть ребенок чувствует красоту и восторгается ею, пусть в его сердце и памяти навсегда сохраняются образы, в которых воплощается Родина. Красота — это кровь и плоть человечности, добрых чувств, сердечных отношений...»
      Помочь вырастить и воспитать красивого человека способно приобщение к народному творчеству, к декоративно-прикладному искусству с его образностью, безыскусственностью и рукотворностью.
     
      ЗАКЛЮЧЕНИЕ
      Известный мастер детской игрушки Лука Васильевич Котиков, по его собственному выражению, «прожил две жизни». Одна, почти четверть века, прошла в старом, капиталистическом обществе, другая — в новом, социалистическом. Лука Васильевич был безмерно благодарен Советской власти, которая создала все условия для развития народного творчества.
      Такие мастера-умельцы, как Л. В. Котиков, оставили в наследство молодежи традиции, уходящие корнями в народное творчество.
      Там, где такие традиции есть, где они живы и прочны, там имеется благодатная почва для расцвета профессионального декоративно-прикладного искусства. Особенно наглядно это проявляется на примере Горьковской области, где преемственность традиций сформировала высокую художественную народную культуру края, она же поддерживает крепкий профессионализм народного мастерства. В Горьковской области около 20 видов народных промыслов.
      Веками народ в своем искусстве — в песнях, сказках, былинах, народных празднествах, танцах и предметах быта — стремился в художественной форме выразить свое понимание жизни, природы, мира. В этом и раскрывается самобытность его культуры. Российское народное искусство является частью многогранной духовной жизни народа, оно также прочно лежит в фундаменте, на котором основана вся русская национальная культура. Характерной чертой советской национальной культуры являются процессы взаимовлияния и взаимообогащения искусства различных наций и народностей. И в народном искусстве других наций, и в образах творчества собственного народа в овеществленной форме до нас доходит живой голос истории, голос культуры предшествующих поколений. Через эти вещи мы постигаем истоки, богатую историю нашей национальной культуры, видим душу народа. С этой точки зрения забота о развитии народного искусства есть забота о прогрессе национального самосознания, исторического самоутверждения и забота о дальнейшем развитии современной национальной культуры. Эта мысль ясно подчеркнута в постановлении ЦК КПСС «О народных художественных промыслах» (1974 г.), где сказано, что народное искусство является неотъемлемой частью советской социалистической культуры, активно влияет на формирование художественных вкусов, обогащает профессиональное искусство.
      Очень важно воспитывать у юношества через приобщение его к народному творчеству высокое чувство любви к живому миру, умение восхищаться его бесконечным многообразием и красотой, постигать законы его строения и формообразования.
      В Горьковской области в очагах народных промыслов проявляют большую заинтересованность в вопросах подготовки молодой смены мастеров. Приняты специальные решения облисполкома об организации трудового обучения и профориентации учащихся старших классов; в ряде школ утвержден профиль трудового обучения.
      Организационным и методическим центром этой работы стал Горьковский областной Институт усовершенствования учителей, который совместно с Министерством просвещения РСФСР ведет пропаганду местных художественных промыслов. Все пока еще охватить трудно. Возникают проблемы и в ходе обучения.
      Конечно, сейчас с принятием «Основных направлений реформы общеобразовательной и профессиональной школы» будут совершенствоваться структура, формы этого обучения, программы. Много внимания нужно уделить организации учебного процесса. Возможно, произойдут изменения и в ряде школ области, появятся новые очаги пропаганды народных промыслов. Эта благородная работа, в которой соединены усилия многих методистов, педагогов, мастеров-профессионалов, устремлена в будущее.
      В центрах народных промыслов — в таких, как Палех, Мстера, Семенов, Городец и других — трудовое воспитание никак нельзя отделять от художественного. И очень отрадно, что горьковчане одними из первых в стране открыли учебно-производственный комбинат в Семенове, на родине огненной Хохломы.
      Постигая народное искусство, дети приобщаются к производительному труду, нужному обществу, и сами создают материальные и культурные ценности: в своем учебно-производственном комбинате воспитанники, получающие профессию токаря или художника, во время практического обучения работают прямо на объединении рядом с мастерами высокого класса.
      «Хорошее средство воспитания — соединение обучения с производительным трудом, — подчеркнуто на июньском (1983 г.) Пленуме Центрального Комитета КПСС. — Надо твердо проводить курс на то, чтобы прививать школьнику привычку и любовь к полезному труду. Это может быть труд физический или умственный, но обязательно настоящий труд — производительный, нужный обществу» (Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14 — 15 июня 1983 г. М., с. 18).
      Мы рассказали о работе по приобщению детей к народному творчеству в Горьковской области. Надеемся, что этот конкретный опыт может быть взят на вооружение педагогами других областей как хороший пример профориентации учащихся.

|||||||||||||||||||||||||||||||||
Распознавание текста книги с изображений (OCR) — творческая студия БК-МТГК.