Беседы о русской грамматике

DjVu

Очень нужная книга; разбираются примеры речи и письма, в которых все путаются.

      БЕСЕДА ПЕРВАЯ. Культура речи и вопросы грамматической стилистики. Об отношении к грамматике. Первая русская грамматика. «Российская грамматика» М. В, Ломоносова. «Великий муж русской грамматики». Что нужно знать о разных типах современной грамматики.
     
      Что такое школьная грамматика — об этом имеют представление все, закончившие среднюю школу. Однако тех элементарных сведений по грамматике, которые сообщаются в школе, бывает нам в дальнейшем недостаточно. Надо научиться сознательному отношению к языку, научиться соединять теоретические знания и правила с живым материалом языка. Именно этим целям и служат те популярные издания о языке, которые предлагает издательство «Знание» слушателям народных университетов. Гак, о проблемах культуры русского языка рассказывают книги: Люстрова 3. Н., Скворцов Л. И. Мир родной речи (М., Знание, 1972); Люстрова 3. Н., Скворцов Л. И., Дерягин В. Я. Беседы о русском слове (М., Знание, 1978). С литературными стилями и основными понятиями стилистики читателей знакомит книга В. Я. Дерягина «Беседы о русской стилистике» (М., Знание, 1978).
      «Беседы о русской грамматике» продолжают эту серию популярных изданий. В отличие от названных книг пособие посвящается вопросам одной лишь грамматической стилистики, рассказам о трудных случаях употребления форм в русской грамматике в составе основных частей речи.
      Обращаясь к разбору частей речи в грамматике, замечательный лингвист Л. В. Щерба некогда писал о смысле своей работы: «Оканчивая свое обозрение так называемых «частей речи» в русском языке, я начинаю слышать тот стон, который идет из учительских рядов: как все это сложно! Неужели все это можно нести в школу? Нам надо бы что-нибудь попроще, поотчетливее, попрактичнее...
      К сожалению, жизнь людей — не проста, и если мы хотим изучать жизнь — а язык есть кусочек жизни людей, — то это не может быть просто и схематично. Всякое упрощение, схематизация грозит разойтись с жизнью, а главное, перестает учить наблюдать жизнь и ее факты, перестает учить вдумываться в ее факты... Я знаю, что думать трудно, и тем не менее думать надо и надо, и надо бояться схоластики, шаблона, которые подстерегают нас на каждом шагу, всякий раз как мысль наша слабеет». Да, конечно, в книгах должны быть поставлены не те вопросы, на которые ответить легко и просто. Будят мысль только такие факты живой речи, которые заставляют задуматься и редактора, и лектора, и автора грамматики, и студента. У репортеров есть выражение «писать с конца горящей балки», которое употребляется, когда речь идет об оперативности журналиста, его умении мобильно и в любых условиях откликнуться на происходящие события. Как это ни парадоксально, наша «старушка-грамматика» (так в шутку говорят о ней специалисты) должна очень молодо и быстро откликаться на новые потребности языка. Язык и общество, как связаны они в области грамматики и современной литературной нормы? И как мы с позиций культуры речи должны осноситься ко всем тем новшествам, которые вторгаются в нашу речь? Появилась Народная Республика Ангола — й сразу возникает вопрос, надо ли склонять географическое название в составе этого сочетания: В Народной Республике Анголе или Ангола? Построены дворцы для молодых пар, вступающих в брак, — и опять вопрос: Дворец бракосочетаний или бракосочетания? Появился бытовой глагол пылесосить. А как вы скажете в 1-м лице настоящего времени: я пылесошу или пылесо-сю? Вы покупаете в магазине хозяйственные порошки и снова сталкиваетесь с вопросом: как правильно склонять эти названия, скажем, в творительном падеже — персолью, пемоксолью или персолем, пемоксолем? В 1971 г. были введены новые составные воинские звания лейтенант-инженер, капитан-инженер, полковник-инженер. Как правильно: обратиться к капитану-инженеру или к капитан-инженеру? Сравнительно недавно были созданы новые учреждения Госкино СССР и Гостелерадио СССР. Какого рода эти новые аббревиатуры? Госкино постановило или постановил? Новое в грамматике в сопоставлении с темой культуры речи — так можно сформулировать основную мысль, объединяющую предлагаемые читателю «Беседы о русской грамматике».
      В современной филологии весьма активно развивается направление, связанное с исследованием проблем языковой культуры. Основатель науки о теории и практике культуры речи, С. И. Ожегов, подчеркивая значение научных работ по нормализации языка, писал о необходимости популяризации главных идей этого направления.
      Культура речи — понятие очень емкое. Это не только построение речи по правильным грамматическим образцам, не только выбор определенного языкового средства. Это всегда и творчество, изобретение речи, и вместе с тем оценка ее явлений, и воспитанный языковой вкус, и, конечно, общая культура говорящего, предполагающая определенный минимум знаний о своем родном языке. Поскольку именно грамматика учит правильной речи, тому, как следует говорить, читать и писать, основные сведения о ней должны быть известны каждому.
      Грамматика, с одной стороны, изучает жизнь языка, с другой — дает правила к его употреблению. Самая блестящая характеристика роли грамматики принадлежит М. В. Ломоносову: «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики. И хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению». Язык является исключительно важным показателем духовного развития, нации, роста ее самосознания, ее культурного уровня. История народа выражается в слове, а слово в языке живет по законам грамматики. Справедлива пословица: «Без грамматики не выучить и математики»... Но многим кажется, будто грамматика представляет собой законодательную сводку наводящих тоску правил о частях речи, склонении, спряжении и разборе предложений. Скучные грамматические правила, необходимость зубрежки форм склонения, спряжения и многочисленных исключений вырабатывают неприязнь к грамматике, подобную той, о которой вспоминал А. П. Чехов в рассказе «Кто виноват?».
      Дядюшка Петр Демьяныч, «сухой, желчный коллежский советник, очень похожий на несвежего копченого сига, в которого воткнута палка, как-то, собираясь в гимназию, где он преподавал латинский язык, заметил, что переплет его синтаксиса изъеден мышами». Принявши мудрое решение извести мышей, Петр Демьяныч взялся дрессировать бездельника-котенка. Обучение кончилось тем, что, будучи уже взрослым и рассудительным котом, при виде мыши он малодушно пускался в бегство.
      «Увы! — заканчивает рассказ автор. — Иногда и я чувствую себя в смешном положении бегущего кота. Подобно котенку, в свое время я имел честь учиться у дядюшки латинскому языку. Теперь, когда мне приходится видеть какое-либо произведение классической древности, то вместо того чтоб жадно восторгаться, я начинаю вспоминать ut consecutivum, неправильные глаголы, желтосерое лицо дядюшки, ablativus absolutus... бледнею, волосы мои становятся дыбом, и, подобно коту, я ударяюсь в постыдное бегство».
      Педантическое преподавание, действительно, остужает интерес к грамматике. Между тем грамматика представляет собой увлекательную часть общей науки о языке. «Грамматика есть философия языка, философия человеческого слова» (В. Г. Белинский). В ней закреплены законы человеческой речи, в ней находит отражение мир логических абстракций, созданных человечеством. Шестьдесят лет назад французский лингвист Балли писал, что «грамматика есть не что иное, как логика в приложении к языку». Действительно, как будто бы человеческая мысль дает одинаковые отсветы в грамматиках разных языков: названия предметов и явлений составляют категорию существительных, названия действий — глагол, логические абстракции числа и времени создают аналогичные грамматические категории и т. д. Некоторые ученые предлагали даже начинать обучение грамматике изнутри: от мыслей, общих логических понятий к формам их грамматического выражения в различных языках. Разумеется, грамматические и логические категории не накладываются одна на другую. Так, в реальном мире и мире логических понятий существуют три деления по признаку пола: мужской — женский пол (существа) и бесполые предметы. В русской грамматике эти понятия нашли следующее грамматическое выражение: мужской род, женский род, средний род. Прямого соответствия нет — многие названия предметов распределились между существительными мужского и женского рода. Есть языки, в которых вообще нет среднего рода и все существительные в них распределены лишь по двум родам.
      Следует различать грамматический строй каждого языка и грамматику как свод правил о языке.
      Грамматику уже в далекой древности считали «наукой, как правильно писать и говорить». Само название ведет происхождение от греч. grammatike (gramma — буква). Первые записанные грамматики в Индии ив Греции относятся еще к IV в. до н. э. На Руси известная грамматика Мелетия Смотрицкого («Грамматики словен-ския правилное синтагма») появилась в 1619 г. Она была написана на церковнославянском языке по греческим образцам. В 30-е гг. XVIII в. появилась первая небольшая русская грамматика на родном языке. Ее автор — Василий Евдокимович Адодуров. Однако выдающимся событием, национальным торжеством был выход в свет в 1757 г. «Российской грамматики» М. В. Ломоносова. Это первый полный свод грамматических правил о русском языке, первое научное изучение живого языка. Современники оценили грамматику как победу русской науки. Парадные экземпляры грамматики были изданы так, что сразу привлекали внимание. Она вышла с золотым обрезом, в голландских и французских переплетах, украшенная золотым глазетом, серебряным муаром и красной тафтой. Внешние украшения были лишь скромной данью воистину огромному научному авторитету и той славе, которую завоевала себе грамматика М. В. Ломоносова среди русских читателей. Надо заметить, что филологи и грамматисты вообще пользовались в то время особым уважением. Сохранился любопытный рассказ историка и писателя Н. М. Карамзина о «Великом муже русской грамматики». Писателем был поставлен вопрос: ученый — педант, хорошо это или плохо?
      «Для успехов всякой науки, всякого искусства надобно желать педантов, — писал Н. М. Карамзин, — они могут быть иногда смешны, но всегда полезны. Кто не знает славного трактата о соловьях, которого автор доказывает, что предмет его важнее философии, нравственности, политики, богословия? Зато охотники до соловьев узнали, как надобно обходиться с ними и спасать их от болезней.
      Таким образом я пользуюсь дружбой одного, крайне ученого мужа, который живет единственно для склонений и спряжений, божится родами, видит во сне наречия; и, если марая бумагу, ошибаюсь менее других — если умею иногда задуматься над словом, умею быть осторожным — то, конечно, ему обязан сею выгодою». В доме своем ученый был окружен живописными аллегориями и эмблемами грамматики, а в кабинете висело изображение грамматики в виде «закутанной в пелены» египетской богини Изиды с надписью: «Никто из смертных не умел снять их», — ибо хозяин считал, что мы еще не имеем совершенной грамматики». Как истинный писатель, Н. М. Карамзин не мог обойтись без художественных вымыслов и рассказов, что за открытие правил в спряжениях этот служитель грамматики заплатил собственным глазом. «Выслушайте историю. Падение яблока с дерева, в глазах Невтона, открыло нам систему тяготения: грамматика обязана моим открытием — ржанию лошадей. Однажды кучер пришел ко мне и сказал: два дни сряду у нас беспрестанно ржат лошади. Врешь, отвечал я: надобно говорить ржут. Упрямый кучер не хотел согласиться со мною. Мы призвали других людей: выходила разноголосица. Я беспокоился, ездил, бегал по улицам, останавливал знакомых и незнакомых, спрашивая: ржут или ржат? Немногие понимали важность моего вопроса; некоторые смотрели на меня с удивлением, другие смеялись. Один молодой человек, который ехал верхом с дамой, будучи таким образом остановлен мною и видя, что красавица его испугалась моего грамматического вопроса, махнул хлыстом и — сделал меня Циклопом навеки».
      Когда ставятся вопросы так, как поставил его герой Карамзина — ржут пли ржат, чтут или чтят? — на него ответят авторы нормативной и стилистической грамматики. Но есть и другие виды грамматик. Так, существует историческая грамматика. Она рассказывает нам об истории грамматического строя языка.
      Грамматическая система — это сложный механизм, представляющий собой продукт длительного исторического развития. Говорящим свойственна иллюзия неподвижности грамматических форм и категорий. Мы не спорим с теми, кто говорит о развитии в далекие исторические и доисторические времена. С другой стороны, каждый из нас наблюдает явления устойчивости в современном языке: мне кажется, что мои родители, друзья и дети говорят так же, как я, может, только один более, другой менее литературно. И мы забываем, что развитие в прошлом предполагает развитие в настоящем и в будущем» Язык нельзя уподобить ребенку, который растет лишь до известного возраста.
      Развитие в грамматической системе происходит и в наши дни, происходит всегда и неуклонно. Оно носит характер медленных, малозаметных изменений. «Человек, который пожелал бы составить неизменчивый язык для пользования будущих поколений, походил бы на курицу, высидевшую утиное яйцо: созданный им язык, волей-неволей был бы захвачен течением, увлекающим все языки», — писал лингвист Ф. де Соссюр. Старая и новая грамматические формы в течение длительного времени, иногда столетиями, сосуществуют, соперничают, прежде чем одна форма уступит другой дорогу. Явления исторической смены грамматических форм составляют основной предмет исторической грамматики. Скажем, как на протяжении всей истории русского языка изменялось склонение существительных? Каким было прежде спряжение глаголов? Какие перемены совершались в составе местоимений, прилагательных, числительных? И т. д. Образцом такой грамматики может служить книга замечательного русского ученого Ф. И. Буслаева «Историческая грамматика русского языка» (1-е изд. М., 1858).
      К числу сугубо научных трудов относятся сравнительные и сопоставительные грамматики, в которых сравнивается грамматический строй иногда двух, а иногда и нескольких языков. Есть «Сравнительно-историческая Грамматика восточнославянских языков», «Сравнительная грамматика германских языков» и др. Это специальные грамматики.
      Применительно к современному языку, кроме школьной, существуют два типа грамматик: теоретическая и нормативно-описательная. В теоретической грамматике авторы останавливают внимание на сложных вопросах грамматической теории и освещают эти вопросы на основе определенной системы взглядов. Таков «Синтаксис русского языка» А. А. Шахматова, «Русский язык. Грамматическое учение о слове» В. В. Виноградова (М., 1947) и др. Теоретическая грамматика представляет интерес в первую очередь для специалистов. Самому широкому кругу читателей адресуется нормативно-описательная грамматика. Первая грамматика такого типа вышла в 1952 — 1954 гг.: «Грамматика русского языка» (АН СССР). В ней давалось описание грамматического строя литературного национального языка. Она обращалась к читателю со средним образованием. Поэтому грамматика была проста, не спорила ни с кем, ориентируясь в большей степени на материал языка, чем на его теоретическое осмысление. Изложение существующих грамматических норм было выдвинуто в этой грамматике на первый план. Грамматика 50-х гг. в свое время служила образцом для всех составителей словарей, авторов школьных и вузовских учебников по грамматике. Прошло более четверти века, и в 1980 г. появилось новое и существенным образом переработанное издание нормативно-описательной грамматики в двух томах. Эта грамматика соединила две задачи: с одной стороны, в ней, как и в прежней грамматике, дано исчерпывающее научное описание грамматического строя современного русского литературного языка; с другой стороны, это описание является строго нормативным. Книга содержит сведения о том, какие грамматические формы, синтаксические сочетания, приемы образования слов являются единственно правильными.а какие допускают синонимические, вариативные средства. В грамматике поэтому приводятся нужные стилистические характеристики явлений. Без преувеличения можно сказать, что именно эта грамматика является сейчас самой полной и самой авторитетной. Если вам необходимо проверить себя или получить какие-либо сведения о современных грамматических явлениях, обращайтесь к этому двухтомному изданию, итогу кропотливого труда большого коллектива ученых Института русского языка Академии наук СССР.
      В предложенных читателю «Беседах» в отличие от учебников обсуждается не весь связный и систематизированный курс русской грамматики, а лишь некоторые узловые его вопросы, которые имеют практическое значение в нашей повседневной жизни.
     
     
      БЕСЕДА ВТОРАЯ. Род у существительных. Новое в обществе — новое в языке. Языковой процесс «омужчинивания» (?) женщин: летчик-космонавт В. В. Терешкова, танкист Мария Октябрьская. Из истории наименований социального характера. Литературная норма в названиях «женских» профессий и должностей. Другие случаи колебаний в роде.
     
      Грамматика изучает не только жизнь языка, она испытывает сильные влияния окружающей нас общественной жизни. Как заблуждаются все те, кто считает грамматику наукой сухой и отвлеченной! Род — одна из древнейших категорий грамматики. Само название напоминает о существующих корнях всего живущего. Пока живы корни, не перестают удивлять его молодые зеленые побеги. «Но что за «побеги» в языке?» — спросит читатель. В самом деле, как связана с историей общества история новых слов — это понятно всем. Но каким образом общественные перемены находят отклик в грамматических нормах?
      Для каждой из категорий грамматики связь языка с обществом преломляется индивидуально.
      Обычно на работе мы ведем себя не так, как дома. Мы знаем, что здесь особенно важно быть внешне подтянутыми, сдержанными в проявлении чувств, благожелательными в отношении к своим коллегам. Речевые навыки, интонации, выбор слов и выражений — все подчиняется сложившимся у нас представлениям о том, как следует говорить со своими сослуживцами. Ведь эта речь заметно отличается от той, которой мы пользуемся в общении с детьми, родственниками, близкими н друзьями. -Именно в области специальной речи, возникающей в производственной среде, накапливаются такие языковые особенности, которые заставляют лингвистов отделять профессиональную речь от языка общенародного.
      Во взаимодействии профессиональной речи с общенародным литературным языком складываются новые речевые нормы. Появляется немало спорных и трудных вопросов, связанных с культурой речи. Можно привести несколько типичных примеров, когда некоторые явления, свойственные профессиональной речи, получают широкие права гражданства, но вместе с тем становятся объектом разноречивых общественных оценок. Так, в наши дни все еще вызывают острые дискуссии названия женских профессий. В сектор культуры русской речи Института русского языка АН СССР по этому поводу было направлено немало взволнованных писем.
      Вот отрывок из одного письма: «Давно уж у нас новые профессии, считавшиеся испокон веку исключительно мужскими, стали также и женскими. Горнячки, крановщицы и летчицы не являются редкостью. У названий этих профессий есть форма женского рода, но многие же другие профессиональные наименования не имеют такого окончания: геолог, филолог, педиатр, стоматолог. На нет, как говорится, и суда нет. Но вот рядом со словом «корреспондент» есть в нашем языке слово «корреспондентка». Между тем последнее применяется лишь тогда, когда речь идет о частной переписке. А всех работников печати или радио именуют корреспондентами: «Наш корреспондент Викторина Державина побывала на выставке». То же происходит со словом обозреватель: «У микрофона наш медицинский обозреватель Наталья Прокофьева». А ведь есть же в нашем лексиконе и слово обозревательница!.. Не кажется ли вам это «омужчини-ванием» наших славных женщин?»
      Этот вопрос, бесспорно, очень интересен и затрагивает живые, меняющиеся нормы литературного языка. Причем нормы эти меняются именно в прямой связи с историей общества.
      Многие названия женских лиц (за исключением названий по родству: жена, мать, невеста, сестра, дочь, бабушка) произведены от имен существительных мужского рода: сосед — соседка, делегат — делегатка. Общее число женских соответствий по подсчету исследователей составляет не менее 1600 слов.
      Названия с суффиксами -ка, -ица, типа студент — студентка, работник — работница, преподаватель — преподавательница наиболее продуктивны и привычны: около 90% всех женских соответствий образованы с помощью этих суффиксов; чаще всего подобные образования стилистически нейтральны и затруднений не вызывают. Стилистически окрашенными являются непродуктивные суффиксы -ша, -иха. В XIX в. с помощью этих суффиксов образовались наименования жен по мужу. Еще филолог Г. Павский, писавший о грамматических явлениях в середине XIX в., отмечал различия социального характера в наименованиях на -ша и на -иха: «Вся разница состоит в том, что в общежитии одно из сих окончаний усво-яется женами высшего звания (имеются в виду наименования генеральша, адмиральша, губернаторша), другое женам мужей низшего звания: купчиха, дьячиха, повариха» (П а в с к и й Г. Филологические наблюдения. Рассуждение 2-е. Спб., 1842, с. 134). Это правило не соблюдалось и в XIX в., в современном же литературном языке образования с этими суффиксами окончательно переос-мыслились. Значение семейно-бытовой характеристики сохранил только суффикс -ша, и то лишь в узком кругу наименований, обычно жен военных (адмиральша, генеральша, офицерша и т. д.).
      В наше время суффикс -ига и суффикс -иха обычно используются для обозначения лиц по их собственному роду занятий; употребляются эти наименования чаще всего в разговорно-бытовой речи и в целях стилизации в художественной литературе: врачиха ко мне пришла, докторша наша куда пошла? Редакторша сделала мне уйму замечаний; она завсегдатайша этого заведения; см. у писателей: Он узнал, что она работает кассиршей в универмаге (Г. Николаева. Битва в пути); В садике... стоял стожок свежего сена майского укоса, вдова-почтальонша заготовила его для коровы (В. Авдеев. Ленька Охнарь). А вот примеры из печати: Дворничиха у нас очень милая дама с перманентом. Раньше был грубый мужчина, от которого нежно пахло ландышами, а теперь эта милая дама («Комсомольская правда»). В ближайшем колхозе у строгой на вид, но очень доброй женщины-бригадирши Анны Петровны Жигановой выпросили телегу (журнал «Турист»).
      В строгом стиле письменной речи, в деловых документах, публицистике, научной прозе, отчасти и в разговорной речи развивается тенденция к использованию существительных мужского рода для названия женщин.
      Даже в тех случаях, когда легко образуется суффиксальная параллель женского рода, предпочитается «мужской» вариант с обобщенным значением деятеля безотносительно к полу названного лица: народный художник Т. Яблонская, танкист Мария Октябрьская, летчик-космонавт В. В. Николаева-Терешкова, мастер-закройщик, депутат районного Совета Л. Кулагина, наборщик Л. П. Иванова, почетный пенсионер В. Журавлева, летчик-истребитель Мария Кулькина, работник управления культуры Иевлева и т. д. В функции приложения, в составе именного сказуемого так же широко используется «мужской» вариант наименования: нас встречали женщины — ветераны фабрики; ее сделали председателем; она была переводчиком; рада видеть ее союзником; она — пианист высокого класса; направить корреспондентом Игнатову; назначить ассистентом Петрову.
      На практике соотношение женских суффиксальных образований и мужских параллельных наименований, используемых при названии женщин, синонимически многообразно. В устной речи, как правило, употребляются именно женские соответствия: мне дала задание редакторша, эти женщины-испанки языковедки, моя сестра страшная гурманка, ко мне пришла врачиха. В разговорной речи такие наименования вполне уместны. Тогда как в официальном и деловом стиле речи при назывании должностей, званий, профессий, как уже сказано, обычно предпочитаются мужские формы. Особой оговорки требуют слова, которые не имеют «пары». Например, сугубо «мужские» профессии и занятия: пикадор, сталевар, штангист. Нет «мужского» варианта у слов модистка, маникюрша, бесприданница, повитуха, кружевница.
      Даже в устойчивой грамматике нет вековечных и раз навсегда данных правил. Только сложится новое, но, глядишь, есть уже исключения из него. И здесь, пожалуй, самое время вспомнить то письмо, с которого был начат разговор о женских соответствиях по роду. Автор выступает против «омужчинивания» наших женщин. Но почему наметившуюся тенденцию все чаще употреблять применительно к женщинам существительные мужского рода не трактовать несколько по-иному? Почему не сказать: наш родной, наш живой русский язык так своеобразно преломляет представления о женском равноправии?
      Не все языковые явления, характеризующие отличительные черты профессиональной речи, проникают в общелитературный язык. Многое остается в пределах замкнутых терминологических систем. Математическое выражение «экст первая лямбда от а и экст первая гамма бе це эквивалентно экст первая гамма» понятно только математику. А другое высказывание будет ясно лишь специалисту по логике — и никому другому: «Наличие переменной и ее отрицания не только достаточное, но и необходимое условие тождественной ложности элементарной конъюнкции». Из каждой профессиональной, особенно научной речевой среды можно привести десятки подобных примеров. Однако заслуживают самого пристального внимания и дополнительных разъяснений именно те новые факты, которые вначале появляются в пограничных сферах языка, а затем широко распространяются среди городского населения через газеты, популярные и массовые журналы, наконец, из живой речи профессионалов. В современной грамматике есть целый ряд грамматических форм, которые хотя и сохранили окраску профессиональной речи, откуда они пришли, но все же закрепились в пределах нормы и «осели» в грамматической системе языка на правах литературных явлений.
      Широкая употребительность неологизмов, пришедших из профессиональной речи — одно из самых важных условий их закрепления в общелитературном языке. На наших глазах в 60-е гг. стремительно вошла в общее употребление «космическая» лексика: космонавт, космодром, космический корабль, спутник и др. Эти слова — терминологического происхождения. По воспоминаниям конструкторов, создающих современные космические корабли, все наименования были взяты ими из трудов Циолковского, опубликованных еще в 20-е гг. Новые названия тогда уже были даны великим ученым, но они были известны только в кругу узких специалистов. Лишь через 40 лет, когда идеи Циолковского стали живой реальностью, найденные им слова окончательно «прописались» в языке. И этому в немалой степени способствовали печать, радио и телевидение.
      Вместе с вхождением новых слов сразу же возникают и те речевые трудности, которые связаны с моментами их освоения. Как правильно склонять новое составное jy*eBo — с ракетой-носителем или с ракетоносителем? Здесь правильно склонять обе части названия. Возьмем другую и такую всем нам знакомую тему, как «мода и словотворчество». Художники и модельеры под влиянием требований жизни должны учитывать интерес молодежи к новому в одежде и поддерживать в моде существование особого молодежного стиля. Для новых моделей одежды используются и новые наименования. Так появились названия одежды типа батник, блейзер, джинсы, сафари и др. Новых слов джинсы, батник, сафари нет в списках швейной терминологии ГОСТа или вообще в каком-либо профессиональном словаре. Однако эти наименования все же укоренились в современной разговорной речи и даже включены в словник Орфографического словаря. Слова джинсы и батник в нем зафиксированы. Интересно, что слово батник под влиянием городской речи переосмыслилось. Этимологически связанное с английским словом button (пуговица), оно первоначально обозначало плотно прилегающую блузку с застегающимися пуговицами, которую женщине удобно носить под брюки.
      1 См. научную литературу о «космических» неологизмах: Пеньковская Н. П. Космическая лексика в русском литературном языке (на материале прессы 60 — 70-х гг.), канд. дис. 1974; Миськевич Г. И. Некоторые наблюдения над новыми терминами. — В сб.: Исследования по русской терминологии. М., 1977.
      Однако сейчас словом батник стали называть любую блузку рубашечного покроя. Возможно, что в таком значении слово батник и не удержится: ведь традиционные названия этого вида одежды (блузка, рубашка) по-прежнему успешно выполняют свою функцию.
      Журналисты подхватывают возникшие в речевой практике названия (типа болонья, батник, джинсы) и тем помогают им закрепиться во всеобщем литературном употреблении. Примеров тому можно привести немало.
      Удобная форма рабочей и студенческой одежды, очевидно, закрепится в быту. И в этом случае название остается и рано или поздно будет включено в словари современного литературного языка. В составе вариантных норм, которые возникают вместе с новыми названиями, должен быть произведен разумный и сознательный отбор.
      Нельзя бездумно считать литературными все новообразования. Так, на вопрос о том, как правильно сказать о ткани — джинсовая или джинсовая, платьевая иди плательная, — ответ должен быть однозначным. Просторечные формы джинсовая, мальчиковый костюм не могут быть рекомендованы в качестве повсеместных литературных форм. Правильно: джйнсовая, костюмы для мальчиков и девочек. Точно так же нельзя считать удачным и тавтологическое внутренне противоречивое наименование новых видов материалов — нетканая ткань; именно это сочетание на первых порах употреблялось на страницах журналов мод. После критических выступлений это наименование заменено другим: о новых видах продукции говорят и пишут — нетканые материалы.
      Недавно распространившееся слово сафари — арабское по происхождению с первоначальным значением «путешествие». Так, в Братиславе вышла книга профессора И. Вагнера и Н. Шнайдеровой под названием «Сафари», посвященная путешествию по Африке (отрывки из книги «Сафари» публиковались в «Неделе» в 1980 г.).
      От арабского корня сфр существует немало (до 40) однокоренных образований с разными значениями. Одно из значений, связанное с наименованием спортивной одежды, которую носили в Африке туристы, получило широкое распространение. Существуют сумки, пояса, обувь, куртки и платья типа «сафари». Таким образом, словом сафари обозначается определенный стиль одежды. Слово сафари, хотя и бытует в молодежных кругах, не зафиксировано ни в орфографическом словаре, ни в словаре-справочнике «Новые слова и значения». Возникает вопрос: какого рода это слово?
      Несклоняемые существительные обнаруживают свою родовую принадлежность синтаксически, в сочетаниях с поясняющими их словами: военный атташе, персидская пери, короткое интервью.
      В современном литературном языке несклоняемые существительные составляют около 1800 нарицательных имен, исключая обширную группу несклоняемых имен собственных, географических названий и сложно-сокращенных слов (райпо, райфо и т. п.).
      Род несклоняемых существительных связан с семантикой слова. Прежде всего различаются одушевленные и неодушевленные существительные. У одушевленных существительных род определяется по биологическому цвду называемых лиц или животных. Слова, называющие лищмужского пола по профессии, социальному положению, свойствам характера и т. д., являются существительными мужского рода: атташе, буржуа, гидйльго, Домино (о человеке в костюме домино), денди, импрессарио, кабальеро, конферансье, крупье, кули, кюре, лоццардни, микадо, мосьё, парвеню, рефери, тори, хаджи, чичероне, эфенди, янки.
      Названия лиц женского пола относятся к женскому ролу: инженю (сценическая роль молодой девушки), кй-мео-фрйу, леди, мадам, мадемуазель, миледи, мисс, мйс-Шс, пани, пери, фрау, эмансипе.
      Слова, обозначающие животных, в словарях квалифицируются как слова мужского рода: альпага (порода лам), дйнго, жако, зебу, кйви-кйви, колйбри, кенгуру, какаду, магб, макао, маки, марабу, палдло, пони, рамбулье, сапажу, фламинго, фифй (зеленоногий кулик), шимпанзе. Исключение составляют названия африканской мухи-цеце, ж. р., и промысловой рыбы иваси (дальневосточная сардина), ж. р.
      В тексте или в устной речи, когда называется самка животного, у всех тех существительных, которые рекомендуются как слова мужского рода, согласование может идти и по женскому роду: кенгуру кормила детеныша, маленькую шимпанзе назвали Бетси.
      Наименования неодушевленных предметов чаще всего относятся к существительным ср. р.
      Отступления от этого общего правила и колебания в родовом оформлении наблюдаются прежде всего в тех случаях, когда несклоняемые слова тесно связаны с семантически близкими обобщающими словами. Иногда в этих случаях побеждает род обобщающего слова, хотя в целом на протяжении XIX — XX вв. действует тенденция к устранению колебаний в пользу вариантов ср. р. В современном литературном языке зарегистрированы следующие колебания и отклонения от нормы: авеню, ж. и ср. — улица; болерб, ср. и м. — национальный испанский танец; к мужскому роду относятся и другие названия танцев: па-де-дё, па-де-труа, па-де-патинер, падэспань, шймми; вйски, ср. и ж. — водка, чаще ср.: Он заказал двойное виски... (К. X. Тушель. Неприметный мистер Мак-хайн); джёрси, джерсё, и чаще джерси, обычно ср. — костюм, употребляется обычно в функции прилагательного, например: костюм (отрез) ткань джерси; кольраби, ж. — капуста; контральто, ср. и м. (устар.) — низкий женский голос; манго, м. и ср. — фрукт тропического дерева; са-лАми, ж. — сорт копченой колбасы; урду, м. — государственный язык Пакистана; хйнди, м. — государственный язык Индии.
      Некоторые исключения остались в наследство от XIX в. и объясняются особенностями грамматической традиции прошлого века.
      В XIX в. большинство несклоняемых слов сохраняло формы языка, из которого они были заимствованы. Так, А. Н. Греч рекомендовал заимствованное из итальянского слово bravo изменять и в русском языке по родам и числам аналогично тому, как оно изменяется в итальянском языке: браво — для одобрения актера, брава — актрисы, брави — одновременно несколько актеров и актрис (Справочное место русского языка). Против механической пересадки грамматических особенностей заимствованных слов возражали многие стилисты. В частности, В. И. Чернышев отмечал, что мы не должны «руководствоваться в употреблении данными того языка, из которого заимствовано то или другое слово. Единственным основанием для нас может быть только сложившееся русское употребление».
      Рассказ об особенностях рода у несклоняемых существительных дает ответ на вопрос о роде у нового слова сафари. Это слово аналогично слову джерсй и часто употребляется в значении прилагательного: купила платье сафари. Если же слово употреблено в значении существительного, оно употребляется, как и джерсй, в ср. р.: в магазине видела такое сафари — просто чудо! (Запись разговорной речи.)
      Иногда вопросы возникают даже по поводу прочитанной книги. Читаем «Сентиментальный роман» А. И. Куприна и видим в тексте: «Наша санатория тонет... в белых волнах цветущих груш, яблонь, миндаля и абрикосов». Род у слова санаторий. Какова его история? Слово санаторий восходит к латинскому sanatorium от глагола sano со значением «исцеляю, лечу». В начале XX в. в русском литературном языке оно действительно употреблялось только в форме ж. р. Именно в этой форме оно отмечено в энциклопедическом словаре братьев А. и И. Гранат, выходившем в начале XX в. Однако уже в Словаре иностранных слов 1937 г. были зарегистрированы обе формы — и санаторий, и санатория, а в «Толковом словаре русского языка» (под ред. Д. Н. Ушакова. 1935 — 1940) вариант - женского рода был помечен как устаревший. Форма ж. р. была вытеснена мужским вариантом в 20-е гг., и выпадение этой формы не было случайным. Д современном литературном языке зарегистрировано около 100 вариантов типа аневризм — аневризма, рельс — рельса, жираф — жирафа, ставень — ставня, георгин — георгина, у которых наблюдаются колебания в роде имен существительных между мужским на твердый согласный и женским на -а. Родовое варьирование в целом представляет собой сейчас уже непродуктивное явление, хотя в эпоху Петра I варьировалось почти каждое заимствованное слово. По сравнению с XIX в. к нашему времени число варьирующихся пар заметно сократилось. Выпадение одного из родовых вариантов шло, как правило, в пользу слов мужского рода. Приведу примеры: антик-антика (устар.), арьергард — арьергарда (устар.), артишок — артишока (устар.), брелок — брелока (устар.), гарнитур — гарнитура (устар.), канделябр — канделябра (устар.), укор — укора (устар.), фарс — фарса (устар.), фильм — фильма (устар.), эпизод — эпизода (устар.). В этот же ряд встают и варианты санаторий — санатория (устар.), причем несколько вариантов женского рода устаревали, выходили из употребления примерно в одно и то же время — в первой четверти XX в.: зала, фильма, фарса, санатория, канделябра. См. в книге Ю. Соболева «Щепкин» (серия «Жизнь замечательных людей»): «Министр финансов Канкрин выразил точку зрения своего сословия — крупной петербургской бюрократии в такой оценке: «Стоило ли ехать смотреть эту глупую фарсу».
      В современном употреблении еще сохранились пары вариантов с неустойчивой формой рода. Многие из подобных родовых вариантов относятся к разряду слов, называющих парные предметы. У этих названий форма рода связана практически лишь с формами склонения в ед. ч., а в ед. ч. названия парных предметов употребляются сравнительно редко, чем и объясняются колебания в роде. В пример можно привести лишь некоторые названия: ботинки — ед. ботинок и разговорный вариант ботинка; ботфорты — ед. ботфорт и ботфорта; клипсы — ед. клипс и клипса; кеды — ед. кед и чаще кеда; манжеты — ед. манжет и чаще манжета; сандалеты — ед. сандалета и более редкий разговорный вариант сандалет; эполеты — ед. эполет и эполета и др. У парного названия туфли, более предпочтительным в ед. ч. им. п. является вариант женского рода — туфля. Однако в разговорной речи можно услышать и мужской вариант туфель. Из устной речи этот вариант иногда проникает и в письменные тексты. Как уже ясно из приведенных примеров, в русском языке существует достаточно широкий круг вариантов, сложившихся в процессе исторического развития литературного языка. И далеко не все из этих вариантов следует расценивать как ошибочные. Так, есть два варианта рода у названия животного выхухоль. И каждый из них не может считаться ошибочным. В современном литературном языке отмечено около 50 существительных с основой на мягкий согласный, у которых род колеблется между мужским и женским (вежеталь, рояль, вуаль). Среди этих существительных имеются и названия животных, птиц, рыб, насекомых. Так, в литературном языке слова лось, коростель закрепились как существительные м. р. Однако в устной речи, когда называется самка животного, согласование иногда идет и по ж. р.: бодала лось, кричала коростель.
      Почти все названия птиц представляют собой существительные мужского рода, за исключением двух названий женского рода — выпь и неясыть. В то же время существительное лебедь можно встретить и в м. и в ж. р. В значении «водоплавающая птица из семейства утиных» литературной норме соответствует существительное м. р. Но в поэзии, в народных песнях можно встретить
      и форму ж. р.: «За тобою живая ладья, Словно белая лебедь плыла» (Блок. Вечереющий сумрак).
      Название животного выхухоль в орфографическом и в толковых словарях современного литературного языка рекомендуется употреблять в м. р. Однако у этого слова была своя история. В широком народном употреблении оно использовалось то в м. р., то в ж. р., и в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. Даля слово выхухоль зарегистрировано в форме ж. р. В языке художественной литературы оно также употреблялось иногда не только в м. р., но и в ж. р.: «Голубица росла сплошными кустами; крепкий запах от ягод, подобный запаху выхухоли, стеснял дыхание» (И. С. Тургенев. Поездка в Полтаву). Нет ничего удивительного в том, что со временем в специальной литературе и в употреблении профессионалов за названием выхухоль закрепился ж. р. Есть немало случаев, когда в терминологической литературе слово имеет одну родовую характеристику, а его общелитературный вариант — другую. Так, название дедева чинара в литературном языке употребляется как существительное ж. р. (вспомним народную песню: Под чинарой густой мы сидели вдвоем. Месяц плыл золотой, все молчало кругом); в то же время в ботанической терминологии оно указано как существительное м. р. — чинар, платан восточный, дерево рода платанов.
      Многие из вариантов употребляются в разных стилях литературного языка. Поэтому одни квалифицируются как строго литературные, другие как профессиональные, третьи как разговорные. Помета «просторечное» означает, что для использования в письменном литературном языке такие варианты рекомендованы быть не могут.
      Запомните форму рода у существительных на твердый согласный и -а
      абрикос, м.; абрикоса, ж. (прост.)
      баклажан, м.; баклажана, ж. (устар.)
      ботинок, м.; ботинка, ж. (разг.)
      браслет, м.; браслета, ж. (редко)
      брелок, м.; брелока, ж. (устар.)
      бутс, м.; бутса, ж. (редко)
      валенок, м.; валенка, ж. (прост.)
      жираф, м.; жирафа, ж. (реже)
      желатин, м.; желатина, ж. (устар. и проф.)
      зал, м. в знач. «обширное помещение, предназначенное для многолюдных собраний»
      зала, ж. в знач. «гостиная; комната, предназначенная для приема гостей»; зало, ср. (устар.)
      заусенец, м.; заусеница, ж. (реже)
      кеда, ж.; кед, м. (реже)
      клавиша, ж.; клавиш, м. (реже)
      плацкарта, ж.; плацкарт, м. (реже)
      помидор, м.; помидора, ж. (разг.)
      пьекса, ж.; пьекс, м. (редко)
      рельс, м.; рельса, ж. (реже и разг., ср. в выражении «бить в рельсу»)
      сандалета, ж.; сандалет, м. (реже и разг.)
      сандалия, ж.; сандалий, м. (устар. и разг.)
      санаторий, м.; санатория, ж. (устар.)
      туфля, ж.; туфель, м. (разг.)
     
      * * *
     
      Запомните форму рода у существительных на мягкий согласный
      бандероль, -и, ж.; бандероль, -я, м. (прост.)
      вежеталь, -я, м. (косметическое средство, жидкость для смачивания волос); вежеталь, -и, ж. (реже )
      вуаль, -и, ж.; вуаль, -я, м. (реже)
      канифоль, -и, ж.; канифоль, -я, м. (реже)
      нашатырь, -я, м.; нашатырь, -и, ж. (устар.)
      пемоксоль, -и, ж. (хозяйственный порошок)
      персоль, -и, ж. (хозяйственный порошок)
      провансаль, -я, м.; провансаль, -и, ж. (прост.)
      рояль, -я, м.; рояль, -и, ж. (реже)
      табель, -я, м.; табель, -и, ж. (в сочетании «табель о рангах»).
      толь, -я, м.; толь, -и, ж. (прост.) тополь, -я, м.
      тюль, -я, м.; тюль, -и, ж. (устар. и прост.) фасоль, -и, ж.; фасоль, -я, м. (устар.) шампунь, -я, м.; шампунь, -и, ж. (разг.)
     
     
      БЕСЕДА ТРЕТЬЯ. Городская речь — новые способы наименований. Колебания в формах числа: Дворец бракосочетания или Дворец бракосочетаний? Число в грамматике: единственное — множественное, особая форма собирательности. Современная литературная норма.
     
      Городская речь — понятие широкое и емкое. У города свои обычаи, свои песни, пословицы и поговорки, у села — свои. Конечно, сейчас уже стираются различия между языком городских и языком сельских жителей. Но не настолько, чтобы мы не могли не заметить, что бабушка из подмосковного села говорит иначе, чем коренная жительница Москвы. В замечательном труде АН СССР — многотомном словаре народных говоров отражены все те лексические и орфоэпические особенности, которые отличают местную речь от языка общелитературного. X интенсивным строительством городов, их ростом и развитием заметно меняется и состав городского населения. Новые поколения несут с собой и новые речевые навыки. Так, «этнографический ландшафт» Москвы к 80-м гг. по сравнению с 20 — 30-ми гг. стал иным. Достаточно вспомнить книгу Гиляровского «Москва и москвичи» с яркими иллюстрациями языка московских трущоб, чтобы понять: канули в прошлое, перестроены и перекроены не только отдельные кварталы, улицы и старые площади Москвы. Пригороды потеснили ее центр. Вот уже действительно «Москву собирала вся Русь». В черту города попали многие подмосковные села и деревни, жители которых до сих пор говорят на подмосковных диалектах, но сейчас уже называют себя москвичами. Вот как об этом говорится в книге Вл. Гиляровского: «Там, где недавно, еще на моей памяти, были болота, теперь — асфальтированные улицы, прямые, широкие. Исчезают нестройные ряды устарелых домишек, на их месте растут новые, огромные дворцы. Один за другим поднимаются первоклассные заводы. Недавние гнилые окраины уже слились с центром и почти не уступают ему по благоустройству, а ближние деревни становятся участками столицы...» 1 В начале века были типичными такие картины: «Из трактира выбегали извозчики — в расстегнутых синих халатах, с ведром в руке — к фонтану, платили копейку сторожу, черпали грязными ведрами воду и поили лошадей. Набрасывались на прохожих с предложением услуг, каждый хваля свою лошадь, величая каждого, судя по одежде, — кого «ваше степенство», кого «ваше здоровье», кого «ваше благородие», а кого «вась-сиясь!..» (ваше сиятельство)»2.
      Ушли и видоизменились не только обычаи, прежний уклад жизни, но и многие черты старомосковской речи. Совсем недавно жителя Москвы можно было сразу отличить от жителя Ленинграда, послушав его говор лишь несколько минут. Еще в дореволюционное время, на рубеже XIX и XX вв., тонкий наблюдатель городской речи
      В. И. Чернышев отмечал, что в Петербурге распространены такие неправильности, которых нет в Москве. Сюда он относил мягкое произношение в прилагательных окончаний -гий, -кий, -хий типа строгий, ломкий, ветхий. Старомосковская норма — строг[ъ]й, ломк[ъ]й, ветх[ъ]й; произношение urn в группе согласных чн в таких словах, как конечно, молочная, булочник; произношение глагольных окончаний -ат, -ят: сушат, ходят, верят. По поводу этой нормы В. И. Чернышев высказывался весьма резко: все образованные и необразованные люди, владеющие литературным языком, говорят ходют, сушут, верют. Только «окальщики» из северных областей, крестьяне северных губерний да «грамотеи, плохо знающие живой литературный язык», говорят на -ат, -яг3. Но вот прошло 80 лет. И все те черты, которые на Московщине считались неправильными, стали нормативными. Под влиянием «буквалистского» произношения упрочились окончания -гий, -кий, -хий в прилагательных. Старомосковская норма держится только на сцене у актеров традиционной школы. Произношение -им- вместо -чн- в словах молочная, булочная, коричневый кажется манерным и претенциозным. Произношение окончаний у глаголов типа ходют, сушут, верют теперь в Москве считается областным и безграмотным. Даже те яркие черты, которые еще свойственны устной интеллигентской речи москвичей старшего поколения, например, замена коренного а через о в глаголах 2-го спряжения (типа плотишь, содишь), в наше время воспринимаются как «захолустные провинци-ализмы». А ведь еще совсем недавно — в 40-е и 50-е гг. — такие лингвисты, как Д. И. Ушаков, С. И. Ожегов, образцово говорившие по-московски, в речи своей употребляли формы «посодим», «уплочено» вместо «посадим», «уплачено». К нашему времени с развитием массовых коммуникаций и общей эволюцией литературного языка местные речевые особенности нередко затушевываются и сглаживаются. Профессор фонетики Генри Хигинс, один из героев пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион», различал кварталы Лондона по чертам произношения их жителей. В современной Москве местные речевые навыки смешались. Определить район Москвы по речи заселивших его горожан — задача неразрешимая. Вместе с тем в языке современного городского населения возникают речевые трудности, которые характерны и для Москвы, и для любого города Советского Союза. Многие из вопросов, карающихся подобных речевых особенностей, широко обсуждались в научно-популярной литературе, на страницах газет и журналов. Как обратиться к выходящему из автобуса: «Вы выходите или вы сходите на следующей остановке?» Иногда даже и сейчас можно услышать неточное: «Вы встаете на следующей?» Об этом много писали, но до сих пор еще продолжаются споры.
      А как назвать открывающиеся в городе магазины и учреждения? За последние годы языковые вкусы в этой области заметно меняются. Наблюдается склонность новые организации, машины, изобретения называть символически, не заботясь о непременном точном, но очень скучном «наименовании по назначению». Вместо названий магазинов — Моссельпром, Мосторг, Ювелирторг и т. д. — появляются переименования Дары природы, Уют, Топаз, Изумруд.
      Часто поиски новых способов наименования бывают удачными. Новый самый мощный и единственный в мире атомный реактор назван ромашкой по виду пластин, напоминающих цветок. Портрет цветка ромашки, символизирующей новое завоевание человеческой мысли, висит у входа в конференц-зал Института атомной энергии им. Курчатова. Новое название известно многим зарубежным ученым и через их посредство вошло во многие языки
      мира. Нашим современникам аббревиатурные наименования типа НИИОХ, МЗШБ, горСЭС иногда кажутся стертыми, ни о чем не говорящими, а поэтому ненужными словами. Вот пример: «Магазин засекречен. Где плакаты, транспаранты, листовки? Манекены в витринах с шутливыми призывами? Где... реклама, оповещающая о том, что на улице Челюскинцев находится самый дешевый в Тбилиси магазин? Не торговая точка с ничего не говорящим названием «Промтовары», а магазин «Дешевизна»?» (Крокодил, 1965, № 1).
      В народе учреждения окрещивают метко и весело: московское кафе «Луна» известно под названием кафе «Лунатиков», в Риге магазин товаров для женщин называют «Женским раем», а в Ленинграде «Смерть мужьям». Один из вопросов, связанных с колебаниями современной нормы в грамматике, может быть освещен подробнее.
      В 60-е гг. свадьбу в городе стали праздновать с большой пышностью, появились Дворцы бракосочетаний. И сразу же вопрос — а как правильно сказать и написать: Дворец бракосочетаний или Дворец бракосочетания? Как назвать секцию в новом магазине игрушек «Мягкая игрушка» или «Мягкие игрушки»? Близки к этому и другие вопросы. Сотрудники ВДНХ не знали, как написать объявление: «Организуется выставка-продажа или выставки-продажи различных товаров?» Из Госстроя СССР спрашивали, можно ли употребить форму мн. ч. в сочетаниях типа «Испытание образцов различных зол»; математиков интересовало, можно ли сказать «длины выводов»? Стоит над этим задуматься, и потянется цепь разных других больших и маленьких вопросов, связанных в грамматике с категорией числа. Чтобы понять, что на каждый из заданных вопросов нельзя ответить одинаково, надо хотя бы кратко познакомиться со значением числа и его стилистическими особенностями.
      Противопоставление чисел «единственное — множественное» складывалось в русской грамматике постепенно, на протяжении веков, причем в систему числовых соотношений разные группы существительных вовлекались неодинаково.
      Общее направление развития в формах чисел — от конкретного к абстрактному — проявилось, в частности, в том, что в мышлении далеких славянских предков наряду с формами ед. и мн. ч. существовала еще и категория двойственного числа — форма для обозначения парных предметов: глаза, берега, рога и т. д. Существительные в древнерусском языке стояли в ряду: один — два — много.
      Со временем надобность в особой форме числа для парных предметов в русском языке отпала, и эти существительные встали в другой ряд соотношений: один — много. «Падение» форм двойственного числа и замена на формы мн. ч. происходили примерно в XIII — XIV вв.
      В современном языке состояние числовых соотношений не представляет собой четкой застывшей системы. Соотношение чисел «единственное — множественное» у разных групп существительных различно и подвергается хотя и медленным, но неуклонным смещениям. Например, каждый скажет, что слово стол стоит в форме ед. ч., а столы — в форме мн. ч., при этом формой стол обозначен один предмет, формой столы — многие. Если вас спросят, называем ли мы формой мн. ч. много одинаковых столов или можно обозначить и разные столы: и письменные, и обеденные, и большие, и маленькие, скорее всего вы ответите: «Этого я не знаю. Наверное, можно сказать столы и о многих одинаковых столах, и о разных». Точно так же, как мы можем сказать: «В магазине есть яблоки — и ливанские, и крымские, и украинские», обозначив все разнообразное множество яблок одной формой мн. ч. Но если это так, то тем самым мы не сделаем логической ошибки, если скажем, что эти две словоформы — стол и столы, яблоко и яблоки — разные слова, так как они могут обозначать и обозначают разные предметы.
      Некоторые лингвисты считают, что форма числа в русском языке не грамматическая, а словообразовательная категория, так как с ее помощью в языке создаются разные слова.
      Различение значений в формах ед. ч. и мн. ч. четко выражается в группах «вещественных» существительных. Названия типа табак, вода, масло, вино, сыр в обиходной речи употребляются, как правило, в форме ед. ч., обозначая вещество, массу, жидкость. В самом лексическом значении у этих слов в форме ед. ч. заложено понятие массовидного, вещественного нераздельного множества. Форма же мн. ч. у этих групп существительных обычно имеет значение «отдельностей» этих веществ и приобретает особый «качественный» смысл, обозначая их сорта, «разборы». Форма табаки, например, используется при обозначении сортов, разновидностей табака, чаще в профессиональном употреблении, т. е. в сельскохозяйственной производственной терминологии: ср. план уборки Табаков, хорошие табаки, сорта Табаков. Тот же тип значений и других слов этого ряда, ср. крымские вина, минеральные воды, острые сыры, машинные масла и т. д.
      Обычно употребление формы мн. ч. у слов этого типа зарождается в профессиональной терминологии. На первых порах ощущение необычности формы мн. ч. у этих существительных не покидает специалистов. И они спрашивали нас, можно ли сказать: испытание образцов различных зол, применение зол, новые клеи, разновидности температур, габариты изделия, радиусы сгибов, бюллетени курсов иностранных валют, контингенты учащихся, длины выводов и пр.? Теоретических ограничений для образования формы мн. ч. у всех этих существительных не установлено.
      Часто форма ед. ч. и форма мн. ч. могут заменять одна другую, и при этом общий смысл сказанного не меняется, ср. ночное небо и ночные небеса, веселое время и веселые времена, ручное кружево и ручные кружева.
      Ё речевой практике специалистов — у химиков, геологов, математиков, медиков — формы мн. ч. легко образуются от многих вещественных и отвлеченных существительных, которые на первый взгляд употребляются лишь в ед. ч.: сатины, соли, грязи, температуры, длины, красоты (ср. красоты стиля) и т. д. У поэтов и писателей встречаются даже формы мн. ч. от слов золото и молоко: «Нету мне времени молоки-то распивать!» (Шолохов. Тихий Дон), у Андрея Белого есть стихотворение о «дымных золотах земли» (Колос).
      Замечено, что профессиональные формы мн. ч. от имен вещественных и отвлеченных стали проникать в литературный язык сравнительно недавно. За последние десятилетия формы мн. ч. особенно широко распространились в городской речи. Так, широко рекламируются формы табаки, воды, сыры, колбасы, вина; на вывесках московских ларьков и магазинов можно прочитать: «Плавленые сыры», «Копченые колбасы», «Папиросы — табаки», «Минеральные воды» и т. д.; на автозаправочных станциях часто можно увидеть объявления с формой масла: «Автозаправочная станция имеет в продаже масла, смазки, расфасованные в мелкую тару». И дальше приводится перечень масел: машинное, веретенное, гипоидное; автолы: летний, зимний и т. д.
      Одному корреспонденту, писавшему в сектор культуры речи ИРЯЗ АН СССР, даже казалось необходимым ввести форму пива. «Почему, — писал он нам, — пишут на витринах пиво — воды, а не пива — воды»? Наблюдательный читатель может заметить на вывесках и другие числовые несоответствия. На окне кафетерия надпись: «Бисквиты. Пирожное. Булочки. Пирожки. Сочни. Растегаи. Печенье». Почти все названия даны в форме мн. ч. за исключением двух — «пирожное» и «печенье». Витрина вновь открытого кафе украшена разноцветно написанными словами: «Коктейли. Шампанское. Коньяки. Пунши». Пиво, пирожное, печенье, шампанское — все это слова ср. р. Замечено, что существительные ср. р. в языке составляют замкнутую группу слов с некоторыми грамматическими особенностями, отличающими их от слов м. р. и от слов ж. р.
      Вещественные существительные ср. р. менее податливы к изменениям в числе, чем слова м. р. и ж. р. Конечно, нельзя сказать, что форма ср. р. на -о, -е служит преградой в образовании форм числа. Это было бы неверно: ведь говорят же — вина; мы можем также сказать: «в магазине, продаются разные пирожные». Но все же для многих веществ, названных существительным ср. р. в языке, строго говоря, нет парных соответствий во мн. ч.: золото, серебро, олово, пиво и т. д.
      Несомненно, что у вещественных и отвлеченных существительных в наше время происходят сдвиги в сторону распространения у них формы мн. ч. вначале в профессиональном, а затем и в литературном языке. Причем форма мн. ч. у них, как правило, имеет частное значение, которое определяется как «разновидности, сорта, разборы» названного вещества.
      Читатель скажет: «В этих рассуждениях все же нет ответа на вопрос о Дворце бракосочетаний, секции «мягких игрушек» и выставке-продаже. У этих существительных имеется обычная форма мн. ч. с обычным значением множественности. Почему же все-таки появляются сомнения, какую из форм употребить?»
      В русском языке есть еще одна интересная лексикограмматическая категория — это категория собирательности. Речь идет об образованиях типа молодежь, профессура, тряпье, офицерье, голь и т. д. Как видно из примеров, собирательность имеет у этих слов внешние языковые формы выражения — суффиксы -ежь, -ура, -ье, фонетико-морфологический способ смягчения гласного основы {рвань, голь) и др. Но такие образования нерегулярны, они возможны далеко не от всех существительных. Лишь у немногих существительных можно построить грамматический треугольник: единственное — множественное — собирательное. Например: тряпка, зверь (ед. ч.) — тряпье, зверье (соб.), — тряпки, звери (мн. ч.). Но почти все существительные могут употребляться со значением собирательного множества в ед. ч.
      Лингвисты отмечают грамматическую парадоксальность категории собирательности: по форме — единственное, по значению — множественное. Интуитивно это замечают и нефилологи. В одной из редакций между начинающим поэтом и завотделом поэзии разгорелся спор.
      В фундамент больших новостроек
      Твой разум и воля легли.
      «Новостроек-то много, а фундамент один», — удивился завотделом. Поэт: «А как же в песне: штыком и гранатой пробились ребята. Гранат было десять, столько же быдо и штыков. Или у Лермонтова: «Быть может, за хребтом Кавказа Укроюсь от твоих пашей, От их всевидящего глаза, От их всеслышащих ушей!» Что же, Лермонтов хотел сказать, что на всех жандармов был один глаз или что в жандармы брали кривых? Конечно, нет. То же у Льва Толстого: «Люди шли, обвязавши носы и рты платком» (Война и мир)».
      Для передачи собирательного значения здесь используется форма ед. ч. «Особой разновидностью собирательных имен являются разговорные случаи... единственного числа в значении собирательного: Здесь хорошо щука берет; студент-то, он бывает со всячинкой» (Реформатский А. А. Число и грамматика. — В сб: Вопросы грамматики. М. — Л., 1960). Грамматический «треугольник» в этих случаях бывает таким: щука (в единичном значении) — щуки — щука (в собирательном значении). Из устной речи форма ед. ч., употребленная со значением собирательности, проникла в письменную — газетную и журнальную, в торговую номенклатуру, объявления, например, в тексте: «Советский читатель ждет хорошей книги»; заголовок в газете «Перо и штык»; название подмосковной конторы кмехпухперо и конволос». Ср. также объявление на прилавках магазинов: «яйцо в продаже».
      («За яйцо не пробивать!» — громко объявляет продавщица, когда товар разобран покупателями.)
      Нет оснований запрещать употребление ед. ч. в собирательном значении, при этом не нарушаются существующие грамматические нормы. Однако формы ед. ч. с признаком собирательности имеют подчеркнутую стилистическую окраску, а поэтому использование их в речи должно быть стилистически оправдано. Нас спрашивают: «Можно ли сказать о девушке: «У нее густой красивый волос»?» Сказать, конечно, можно. Но в этом случае единственное число имеет оттенок просторечного употребления. Данная форма будет уместна в диалогах как средство речевой характеристики персонажа, а не в авторской речи. Заголовок типа «Перо и штык» обладает яркой публицистической окраской: он допустим в газете, но вряд ли форма «советский зритель», «перо и штык» и пр. понадобится нам в обиходе — категория собирательности в непринужденной и неаффектированной речи имеет узкое применение. Поэтому употребление формы ед. ч. и в объявлениях типа «Тахта — в продаже». «Яйцо — стандарт» и т. п. кажутся неуместными.
      Многие факты показывают, что формы им. ед. со значением собирательности все чаще употребляются в речи. Так, грамматически возможны два варианта названий — Дворец бракосочетаний и Дворец бракосочетания. Различия между ними сводятся к некоторым стилистическим оттенкам. Форма мн. ч. всегда была более традиционной и употребительной в некоторых наименованиях учреждений: Дом союзов ВЦСПС, Дворец съездов, Дом ученых, Дворец пионеров, Дом композиторов, Дом офицеров, Дом работников искусств, Дом литераторов. А в других названиях закрепилась форма ед. ч.: Дом актера, Дом рыбака, Дом младенца, Дом колхозника, Дом журналиста, Дворец бракосочетания. Форма ед. ч. употребляется здесь в значении обобщенно-собирательном. В примере «Мягкая игрушка» или «Мягкие игрушки» наша рекомендация также не может быть слишком жесткой и категорической: стилистические различия форм здесь еле уловимы. Можно только сказать, что более привычным и традиционным вариантом в прошлом была форма мн. ч., а в настоящее время форма ед. ч. также очень широко используется для названий учреждений, магазинов, отделов, секций и т. д.: «отдел физики твердого тела», «кабинет искусственной почки», «секция мягкой игрушки».
      Как не вспомнишь здесь высказывание о том, что «употребление есть избалованное дитя народов и надобно во многом щадить его!»
      Иногда возникают ситуации, в которых форма ед. ч. в том или ином контексте неуместна, а в то же время форма мн. ч. воспринимается так же, как чужая и, в общем-то, непривычная. Так, возникают трудности в письменном объявлении в магазинах: «Появились костюмы всех размеров и ростов (или роста?)»
      Форма им. мн. роста широко используется в современной профессиональной речи. В приведенном примере конкретное указание раздельного множества требует формы мн. ч.: все размеры и все роста. Однако форма роста не стала еще нейтральной. Она пока еще не принята литературной нормой и сохраняет стилистический оттенок разговорной и профессиональной речи.
     
      Употребляется только во мн. ч.
      белила козни салазки
      боты консервы сани
      брызги кудри сени
      брюки кусачки сливки
      будни латы солонцы
      вилы макароны соты
      ворота нелады стропила
      грабли недра сумерки
      горелки нападки сутки
      дебри нары счеты
      джинсы ножницы тиски
      джунгли носилки трусы
      дровни обои узы
      дроги оковы уста
      дрова очки хлопоты
      духй перила хоромы
      жабры плоскогубцы чары
      жмурки подмостки часы
      именины поручни чернила
      кавычки похороны четки
      кандалы проводы чувяки
      каникулы прятки шаровары
      качели пяльцы шахматы
      клещи розвальни щи
      козлы румяна щипцы
     
      Употребляется только в ед. ч.
      баранина золото пшено
      беготня железо проза
      беднота жесть профессура
      белизна капуста родня
      белье косьба сало
      близость крестьянство свинина
      брусника кровь серебро
      буженина лень синева
      ветошь листва слепота
      вражда лук (растение) сметана
      говядина малина старье
      голубика мелочь тишь
      детвора молодежь тишина
      дичь молоко треск
      добро мошкара тоска
      ежевика олово человечество
      здоровье оспа юдоль
      земляника зло просо юность
     
      Запомните эти сочетания в ед. ч.
      Всесоюзный день железнодорожника
      » физкультурника
      Международный год женщины
      День энергетика » пограничника » химика » геолога » рыбака » машиностроителя » шахтера » строителя » металлурга » учителя » работника торговли
      » медицинского работника » журналиста » рыбака » колхозника » учителя » художника
      Дом актера
      Дворец бракосочетания
     
      во мн. ч.
      Всесоюзный день работников сельского хозяйства
      День работников легкой промышленности
      День работников пищевой промышленности
      День работников леса
      День танкистов
      День защиты детей
      Международный день студентов
      Дом литераторов » композиторов » офицеров » работников искусств » ученых АН СССР » для престарелых » для сотрудников АН СССР » пионеров
      Дворец съездов
     
     
      БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ. О понятии падежа. Борьба падежей. Родительный и винительный при глаголах с отрицанием: «Счастья (или счастье) не ищут в одиночку»? «Электрическая» сила отрицательной частицы. Конкуренция окончаний в им. пмн. ч. Другие трудности в падежной системе.
     
      Русскую грамматику когда-то сравнивали с богиней, которая свои тайны надежно скрывает от смертных. Но чтобы сравнение не казалось столь уже безысходно фаталистическим, заметим сразу, что в падежной системе все секреты трудностей группируются вокруг немногих вопросов.
      Вот один из них. Грамматика представляет собой открытую систему языковых знаков, и существующие модели описания падежей не точны. Падеж, падение, падать... легко заметить: эти слова от одного корня. Термин «падеж» возник как перевод греческого ptosis — «падение» и предполагают, что первоначально слово обозначало падение брошенной игральной кости. Еще в античные времена считали, что падеж — это «падение» имени в предложении; грамматическое определение такое: падеж — форма изменения имени в зависимости от его грамматического значения в предложении. «Ну, и что? — скажет читатель. — Кто же с этим спорит? В чем же здесь неточность?» А вот в чем. В школьной грамматике упоминается только о шести падежах, тогда как во многих теоретических русских грамматиках ученые не пришли к единому мнению о числе падежей. Насчитывают семь, восемь и больше падежей. Так, в последнем учебном пособии 1981 г., допущенном Министерством просвещения СССР для преподавания в педвузах под названием «Морфологические категории современного русского языка», его автор И. Г. Милославский выделил десять падежей (см. с. 125).
      Дело, конечно, не в том, сколько падежей насчитывают ученые. Важно понять причину расхождений в оценках. Как назвать тот падеж, с которым мы ежедневно сталкиваемся в речи родственников и знакомых, дома и на работе: Наташ, подойди ко мне; мам, я опять ошиблась; что, Тань, как впечатление? теть Кать, где вы? Эта особая форма имени существительного, которая употребляется для выражения обращения. Звательный падеж — так грамматисты называют эту форму. Она столь широко употребляется, что русисты справедливо считают: в разговорной речи и в языке художественной литературы, отражающей эту речь, есть особый звательный падеж. Не без оснований говорят также о существовании двух родительных падежей и двух предложных.
      Так, выделяется один универсальный родительный падеж, который используется для всех значений. Например, с помощью родительного обозначается предмет как недостаток чего-либо при отрицании: нет сестры, недостаток времени; не хватает таланта; затем выделяется родительный действующего лица и родительный объекта: любовь брата, постройка дома, чтение книги. Наконец, так называемый второй родительный — родительный части (или партитивный родительный) с обозначением «предмета в определенном количестве»: немного юмора, чуть-чуть веселья и много беспечности. У существительных мужского рода на твердый согласный некогда было специальное окончание (-у) для выражения этого значения. Сейчас оно также встречается, но гораздо реже: купить пачку песка и песку, килограмм сыра и сыру, в комнате уйма народа и народу и т. д.
      Именно это особое окончание и заставляет ученых говорить о двух родительных падежах. Точно так же в предложном падеже выделяют «местное» значение (жить в городе, побывать в Москве) и значение «изъяснительное» (думать о городе, говорить о Москве). О двух предложных говорят, как и о двух родительных: в пользу теории двух падежей свидетельствует существование особого окончания для каждой из форм. Конечно, мы должны по-разному писать, когда употребляем такие сочетания:
      стоять на мысу, быть на балу, оркестр в городском саду; но — вспоминать о Зеленом мысе, рассказ о последнем школьном бале, говорить о чеховском «Вишневом саде».
      Задумываясь над этими явлениями, очень важно помнить о том, что современная норма в грамматике складывалась исторически и многое из того, что было литературной нормой даже в XIX в., сейчас уже изменилось.
      Историю литературного языка часто сравнивают с кадрами медленно движущейся во времени киноленты. С помощью специальных исследований можно засечь один из моментов движения, как бы вырезать один кадр, превратив его в неподвижную фотографию. Приведем пример.
      В 80-е гг. прошлого века, когда в научный обиход были впервые введены терминологические наименования электрических единиц, например, ватт, вольт, ампер, ом, в род. п. мн. ч. употреблялись формы вольтов, амперов, омов. Именно такая форма использована, в частности,
      В. Брюссовым:
      В дуги лампы (двадцать пять амперов)
      Над столом —
      воспоминаньем влей Мысли тысячи великих
      пэров Царства знаний, духа
      королей.
      Теперь же, как известно, укрепилась и считается правильной форма с «нулевым» окончанием: 100 вольт, 10 ампер и т. д.
      Пользуясь методами математической статистики, удалось точно установить, что эти перемены произошли в основном в первой половине 90-х гг. Окончательно новые формы упрочились в последующее тридцатилетие.
      Без статистики не может обойтись ни одно серьезное социологическо-лингвистическое исследование. В институте русского языка АН СССР в 1968 г. вышла в свет коллективная монография «Русский язык и советское общество». В ней широко использовалась статистика ответов разных слоев литературно говорящего населения ца несколько анкет по языку. Так, с помощью анкеты пытались выяснить, как говорят: изьвините или изъвините,
      энергия или энергия, дожди или дожьжьи, поэма или па-эма и т. д.
      Нормы в языке в отдельных случаях колеблются: в произношении, в грамматике, в лексике существуют конкурирующие варианты. Часто, хотя и не всегда, побеждает наиболее распространенный вариант. Статистическая обработка вопросников помогла получить материалы, необходимые для правильной оценки степени употребительности соперничающих форм. В частности, на все вопросы одного только вопросника по морфологии, в котором выяснялись грамматические колебания, было получено свыше полутора миллионов ответов. Они были обработаны сотрудниками Института русского языка и машиносчетной станции ЦСУ. Эти данные помогли по-новому понять как будто простые и общеизвестные факты.
      Один пример. Считают, что говорящий — «король своей речи», и тем не менее в быту он обычно не замечает, как говорит. Такое владение речью ученые называют «ясносмутным». Один и тот же человек в одно и то же утро может несколько раз повторить слово чай с разной вариацией одной и той же формы и не заметить разнобоя: стакан чая и налей чаю, немного чая; чаю, и погорячее! Если же задать прямой вопрос: «Какую форму употребляете?» — ответы получим разные. Один, вспомнив заученное в детстве правило, скажет: «Только чаю, и другое недопустимо». Другой, задумавшись, может сказать: «Не знаю», а ученик беспечно ответит: «Чая»...
      Статистическая обработка ответов, полученных от разных возрастных и профессиональных общественных групп по форме употребления чая и чаю, дала возможность в самом грубом приближении предположить, что частота формы на -а в ближайшем поколении, у молодежи, которая в будущем подрастет, будет увеличиваться.
      Когда-то В. Белинский писал: «Всякий русский скажет, как у Гоголя: «Волос, вылезший из носу», и ни один русский не скажет: «Волос, вылезший из носа». Прошло 100 лет, и сейчас писатели употребляют и форму на -а, и редакторы не считают ее ошибочной.
      Известный ученый-языковед В. А. Богородицкий считал, что ошибка памяти — путь развития языка. Ошибка имеет будущее там, где она незаметна для говорящего и слушающего. По существу, статистика позволяет исследовать закономерности передвижения вариантных форм в памяти говорящих. А память говорящих неодинакова. В одних общественных группах уклонения от правил могут прогрессировать, и традиционные формы мало-помалу
      забываются. В других кругах постоянная тренировка речевого сознания поддерживает традиционность употребления форм. Разумеется, такая тренировка происходит в том случае, если говорящий находится постоянно в среде, традиционной по своему речевому поведению. Представители старой интеллигенции находились именно в таких условиях. Их речь традиционна и консервативна. Молодежь говорит иначе.
      Специальные исследования показали, что в целом употребление формы род. п. на -у постепенно идет на убыль (пик изменений приходился на 20 — 30-е гг.) и говорить о двух родительных падежах с двумя самостоятельными окончаниями сейчас уже невозможно. В письменной речи во всех значениях род. п. преобладает форма на -а. Правда, в разговорной речи и в отражающих ее диалогах художественной речи окончание -у все еще употребляется у некоторых слов с вещественным значением (купить табаку, положить чесноку, добавить сахару); у ряда слов, называющих проявления различных физических состояний (много звону, поддать пару, не умри со смеху); у слов, называющих абстрактные понятия, связанные с деятельностью и состоянием людей (риску много, а проку нет; сраму не оберешься и т. п.).
      Запомните, что окончание -у надо употреблять в уменьшительных словах: лучку, коньячку, кваску, чайку, кофейку! Окончание -у стойко держится и в фразеологических сочетаниях: дать жару, напустить туману, нет доступу, нет износу, дать маху, нет отбою, нет проку и др.
      Иногда дуэль падежей ведется на протяжении нескольких столетий. Можно привести один характерный пример. Однажды в сектор культуры речи Института русского языка пришло письмо: «Уважаемые товарищи! Я написал лозунг для борьбы с браком на производстве «Брак — враг, не допускай брак». Мне казалось, что в нем все правильно. Но редакция мне пишет: «...в него вкралась грамматическая ошибка. Глагол «допускать» — переходный и в данном контексте требует, чтобы следующее за ним слово «брак» стояло в форме родительного падежа «брака». Мне это неясно». А вот еще вопрос, который возник у писателя. Как озаглавить роман «Счастья (или счастье?) не ищут в одиночку»? В чем тут дело? Каково вообще соотношение род. и вин. п.?
      Основу, так сказать, «скелет» всей падежной системы составляют три главных падежа — именительный, родительный и винительный. Они нужны говорящим прежде всего для выражения отношений между предметами, лицами, явлениями и действиями. Отношения эти предполагают, таким образом, три участника : подлежащее — личный глагол — дополнение. Два падежа — именительный и винительный противопоставлены друг другу в активной и пассивной конструкциях: дом строится — здесь существительное стоит в им. п.; строить дом — в этой конструкции существительное употребляется в вин. п. Те же отношения наблюдаем и в других сочетаниях: допустить брак (вин. п.) и брак (им. п.) допускается, люблю сестру и сестра любима. На базе этого соотношения возникли два основных значения родительного падежа (о них упоминалось выше) — родительный действующего лица (брат любит-любовь брата) и родительный объекта (строить дом - постройка дома).
      Из этих основных значений род. п. исторически, с течением времени развились и другие его значения на основе употребления при именах: в частности, родительный части (кусок дерева, чашка чаю) и родительный принадлежности (сестра брата, дом сестры и т. д.).
      Родительный и винительный падежи в значении объекта действиями при переходных глаголах стали формами-спутницами и соперницами. Примерно до XVI — XVII вв. родительный преобладал и в конструкциях при отрицаниях был нормой: Не хочет ти дати стола Володимирьско-го; И не послуша казанцы совета доброго; и стоя Ольга л$то, не можаше взяти града царева. Родительный при отрицании является древней и характерной чертой славянских языков. Во времена А. С. Пушкина действовало четкое грамматическое правило, сформулированное Ломоносовым: когда к глаголу «присовокупляется отрицательная частица не, вин. п. обращается в род. — не давай воли языку в пировании». Это правило повторялось из грамматики в грамматику на протяжении всего XIX в. Однако в речевой практике примерно с XVII в. и особенно в литературе XIX в. оно часто нарушалось. Колебания в употреблении род. п. особенно участились к XX в.
      В начале XIX в. количественно преобладал родительный падеж. Еще 150 лет назад А. С. Пушкин задавал вопрос — как лучше: «Не могу ему простить справедливые насмешки», или: «Не могу ему простить справедливых насмешек»? «Кажется, — рассуждал он, — что слова сии зависят не от глагола мог, управляемого частицей не, но от неопределенного наклонения простить, требующего винительного падежа. Впрочем, Н. М. Карамзин пишет иначе». И в другом месте: «Возьмем, например, следующее предложение: «Я не могу вам позволить начать писать стихи», а уж, конечно, не стихов. Неужто электрическая сила отрицательной частицы должна пройти сквозь всю эту цепь глаголов и отозваться в существительном? Не думаю».
      Все же при всех сомнениях А. С. Пушкин в своих сочинениях следовал правилу и употреблял преимущественно родительный, а не винительный падеж. Подсчитано, что родительный он использовал чаще винительного в 22 раза. Другие же писатели — Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, В. Г. Короленко — со временем все больше употребляли формы вин. п. У Максима Горького они употребляются почти наравне с родительным. Грамматистам XX в. ничего не оставалось делать — пришлось признать допустимость употребления обоих падежей. Однако чтобы упорядочить этот разнобой, в грамматических трудах была сделана попытка провести четкую границу в употреблении каждого из падежей. В настоящее время Академическая грамматика в качестве общего правила рекомендует употреблять по-прежнему родительный падеж: «Тот сердца в груди не носил, кто слез над тобою не лил» (Некрасов). Вин. п. предпочитается тогда, когда речь идет об определенном предмете: «не забудь чемодан»; «почему ты не выпил молоко?» Или в том случае, когда имя существительное, называющее лицо или предмет, имеет определенное значение и не употребляется в форме род. п. со значением части: «Райский пришел домой злой, не ужинал, не пошутил с Марфенькой, не подразнил бабушку и ушел к себе» (Гончаров); «Клим давно знал, что мать не любит Лидию» (Горький); «Он вовсе не украл книжку» (Горький). В последнем примере, кстати, форма книжки могла1 бы быть понята как форма вин. мн., а не род. ед. и уж поэтому нежелательна. Руководствуясь этими правилами, в некоторых случаях можно рекомендовать одну из форм. Лучше сказать: «Он не любил сестру», но в примере «Счастья(-ье) не ищут в одиночку» предпочтительнее вариант с род. п., так как в этом случае значение определенности ослаблено, к тому же слово счастье может употребляться в форме родительного части (Ему хотелось хоть немного счастья).
      К. И. Чуковский в книге «Высокое искусство»1 приводит интересные примеры «перехлестов» в употреблении родительного даже в тех случаях, когда точно нужен вин., а не род. п. Переводчики пишут: «Не хочу описывать разнообразных чувств, нахлынувших на меня»; надо: «Не хочу описывать чувства...», «Спичка не может вызвать молнии» (нужно: молнию) и т. д. Здесь отрицательная частица не имеет отношения к прямому дополнению, вернее к глаголу, им управляющему. В данном случае управляют существительным глаголы описывать (чувства), вызывать (молнию). Памятуя правило об отрицательной частице, переводчики пользуются им даже в тех случаях, когда оно не действует. Это яркое подтверждение сбивчивости в употреблении род. и вин. п.
      Первопричина грамматических «вольностей» кроется глубже, чем это может показаться на первый взгляд. Замена род. п. на вин. п. у различных групп существительных и в разных ситуациях приобретает в речи массовый характер. Очевидно, ошибка слишком типична, чтобы быть случайной. В конструкциях с переходным глаголом память изменяет не одному, и не двум, а многим говорящим.
      Знаток русского языка Л. В. Щерба говорил, что лингвист должен быть особенно внимателен к трудным случаям речевых употреблений; в кузнице «ошибок» и мнимых «неправильностей» создается язык завтрашнего дня.
      Очевидная шаткость, нечеткость грамматического разграничения категории определенности и неопределенности способствовала смешению род. и вин. п., начавшемуся в XVII в. и активно проходившему в XIX и особенно в XX в. История перемены норм падежного употребления циклически повторилась: древний винительный уступил место древнему родительному; в новейшей истории языка родительный падеж снова испытывает натиск винительного. И хотя в пособиях по грамматике сформулированы условия употребления родительного и винительного падежей, тем не менее нельзя считать, что нормы употребления родительного и винительного падежей при переходных глаголах больше уж никогда не будут развиваться. Этими темами трудности в падежной системе не исчерпываются. Возникают и другие вопросы. Один из таких вопросов связан с выбором окончания в им. п. мн. ч.
      «Объясните причину разных окончаний у некоторых существительных в именительном падеже множественного числа, — обращается в редакцию журнала «Русская речь» один из ее читателей. — Написано «складывать рй-гели и одноярусные колонны в штабеля общей высотой до двух метров». Почему во множественном числе окончания у этих слов различаются, тогда как в именительном единственного слова ригель и штабель совпадают? То же и в других случаях — ходы, но электропровода, почему не хода и провода или не ходы и проводы?»
      Желание иметь твердое грамматическое правило, которому без исключения подчинялись бы все существительные, вполне понятно: вряд ли нужно в повседневном общении, припоминая правило, думать и об отклонениях от него. Казалось бы, проще установить единый грамматический закон и всегда соблюдать его. Однако при первом же столкновении с фактами языка иллюзии возможного закона без исключений пропадают. Некогда, рассуждая о разнобое и колебаниях в грамматике, Н. М. Карамзин писал: «Мой друг! Гораздо легче иметь полную, ясную, мудрую систему гражданского законодательства, нежели языка».
      Историческое развитие формы им. п. мн. ч. у существительных м. р. на твердый и мягкий согласный привело к тому, что примерно к XIII в. большинство этих существительных имели окончание -и и -ы: волки, соседи, орлы, сады и т. п., а со второй половины XVII в. распространилась новая форма на -а и -л. Эту форму принимали существительные с подвижным ударением, которое использовалось для различия ед. и мн. ч. (род. п. ед. ч.: берега, леса, глаза; им. п. мн. ч: берега, леса, глаза и т. п.)
      Сосуществование двух форм привело к тому, что в современном литературном языке многие существительные колеблются в именительном множественного: редакторы и редактора, годы и года, секторы и сектора, цехи и цеха, штабели и штабеля и мн. др. Это живое развивающееся грамматическое явление. Форма на -а (-я): токаря, слесаря, пекаря, торта, якоря, тенора, штабеля — чаще используются в профессиональной речи. Некоторые из них широко распространились и получили права литературных, а некоторые пока сохраняют оттенок простореч-ности и нормативными пособиями не рекомендуются. Словарь-справочник «Русское литературное произношение»
      (М., 1960) рекомендует тенора, штабеля, но только тдрты (не торта).
      Часто существительные имеют разные формы в зависимости от значения слова: кондуктора, если речь идет о работнике поезда, и кондукторы — название детали, устройства. Табели — расписание, список чего-нибудь, расположенный в определенной последовательности, и табеля, если названы жетоны. В эту группу входят и упоминавшиеся пары существительных; проводы — провода и ходы — хода. Провода — когда обозначается металлический шнур, проволока для передачи электрического тока, отсюда и электропровода, и проводы — если речь идет о прощании с отъезжающим или уходящим- Ходы и ходы — когда называется место прохода куда-нибудь, и хода — в специальном употреблении, например в конном спорте. Таким образом, существующие формы ходы и проводы имеют одно значение, хода и провода — другое. Здесь различия в окончании слов служат приметой для их смыслового разграничения. В случаях сомнений, когда вам неясно, какое окончание следует употребить в им. или род. п., загляните в толковый словарь: перед словарной статьей эти формы специально указываются.
     
      Запомните правильную форму им. п. мн. ч.
      бухгалтеры, бухгалтера (разг.) ветры, ветра (разг.)
      годы, года (реже и в выражении «года годами»)
      джемперы, джемпера (разг).
      договоры и договора (разг.)
      инженеры, инженера (прост.)
      инспекторы, инспектора (разг.)
      инструкторы, инструктора (разг.)
      конструкторы, конструктора (разг.)
      лагеря (временное поселение) ср. пионерские лагеря
      лагери (общественно-политические группировки)
      отпуска, бтпуски (устар.)
      пекари и пекаря (разг.)
      свйтеры, свитера (разг.)
      секторы и сектора
      слесари, слесаря (прост.)
      соболя (мех) и соболи (животное)
      токари, токаря (прост.)
      тополя, тополи (устар.)
      торты, торта (прост.)
      ригели в значении «поперечная балка в строительных
      конструкциях»
      тракторы и трактора
      ходы, ходы и хода (спец-, напр., судовые хода, в конном
      спорте — хода)
      цехи и цеха (разг.)
      шнйцели и шницеля (разг.)
      шофёры, шофера (прост.)
      штабеля, штабели (устар.)
      штормы и шторма
      ястребы и ястреба (чаще)
     
      Запомните правильную форму род. п. мн. ч.
      апельсины, -ов, апельсин (разг.)
      баклажаны, -ан
      бананы, -ов
      башкиры, -ир
      боты, бот (об обуви)
      боты, ботов (о плавсредствах, например, мотоботов)
      браслеты, -ов
      брелоки, брелоков
      бронхи, -ов
      буряты, -яг
      бутсы, бутс
      валенки,-ок
      гектары, -ов; гектар (разг.)
      гланды, гланд
      граммы, -ов; грамм (разг.)
      гранаты, -ат
      грузины, -ин
      дебаты, -ов
      казахи,-ов
      калмыки, -ов
      каракалпаки, -ов
      карелы, -ов и карел
      кеды, кед
      килограммы, -ов; килограмм (разг.)
      киргизы, -ов
      комментарии, -иев
      консервы, -ов
      коррективы, -ов
      краги, краг
      критерии,-иев кулуары, -ов лезгины, -ин мадьяры, -яр
      мандарины, -ов; мандарин (разг.)
      манжеты, -ет
      монголы, -ов
      мордвины, -ов
      нервы, -ов
      носки, -ов; носок (разг.) осетины, -ин
      патиссоны, -ов; патиссон (разг,) патроны, -ов и патрон погоны, -он
      помидоры, -ов; помидор (разг.) пьексы, пьекс рейтузы, -уз
      рельсы, -ов; рельс (разг.)
      сандалеты, -ет
      сапоги, -ог
      соты, -ов
      томаты, -ов
      чулки, -ок
      шампиньоны, -ов и шампиньон
      шаровары, -ар
      шахматы, -ат
      шорты, шорт
      шпроты, шпрот
      штиблеты, -ет
      эскимосы, -ов
      эфиопы, -ов
      юкагиры, -ов
      якуты, -ов
     
      Запомните окончания в предл. п. ед. ч. в следующих сочетаниях:
      Бег — задыхаться на бегу, но: в беге на сто метров;
      Вес — прибавить в весе, в легком (тяжелом, среднем) весе, в чистом весе, в удельном весе, но: держать что-либо на весу;
      Вид — иметь что либо в виду, но: в вйде исключения;
      Глаз — в синем (черном, карем и т. п.) глазе, об одном глазе, но: ни в одном глазу, как бельмо в глазу, в чужом глазу и соринку видно;
      Долг — в патриотическом дблге, в долге чести, в карточном долге, но: быть в долгу, не оставаться в долгу перед кем-либо;
      Дом: жить в доме, в каменном дбме, в Доме колхозника, но: работа на дому;
      Дух — в духе времени, быть в духе (не в духе), в духе кого-чего-либо, в чьем-либо духе, но: как на духу (об исповеди);
      Корень — в целебном корне, в кбрне жизни, в корне слов, в квадратном кбрне, изменить что-либо в корне, но: гнить на корню;
      Корм — недостатка в корме нет, но: (жить) на подножном корму;
      Край — на переднем крйе обороны, в Краснодарском крае, в тонком (толстом) крае говяжьей туши, но: в краю снегов, дремучих лесов, в краю богатств, стоять на краю обрыва, ца краю гибели, на краю земли, неба, могилы;
      круг — в спасательном круге, в магическом круге, но: в кругу друзей, в кругу семьи;
      Лад — песня в старинном восточном ладе, в музыкальном ладе, но: жить в ладу, ум с сердцем не в ладу;
      Лёт — в орлином лёте, в лёте снегов (поэт), но (хватать, ловить) на лету, на всем лету;
      Мир — в мйре слов, жить в мйре и согласии, но: «на миру и смерть красна»;
      Мозг — (мысль) — засела (или застряла) в мозгу, но: число нейтронов в мозге, кровообращение в головном мозге; в продолговатом, промежуточном, спинном мозге;
      Повод — в поводе к войне немало случайностей, во всяком (любом) поводе, но: идти (быть) на поводу, держать лошадей в поводу;
      Сок — в питательном соке, в желудочном соке, замесить на вишневом соке, но: вариться в собственном соку, (быть) в полном соку, в самом соку;
      Строй — в грамматическом строе языка, в стрбе мышления, но: идти в строю, стоять в строю;
      Счет — ошибка в бухгалтерском счёте, но: (быть) на хорошем счету;
      Ток — в токе высокой частоты, в электрическом токе, но: молотят на току, стрелять глухарей на току;
      Хмель — в охотском хмеле цепкость необычайная; квас бродит на хмеле и на дрожжах; в хмеле успехов и любви, но: быть во хмелю, настой на хмелю;
      Ход — в ходе переговоров было решено, в ходе строительства, в ходе выборов, в ходе боя, но: машина на ходу, хронометр на шпиндельном ходу, на холостом ходу, решать дела на ходу, быть в большом ходу, в полном ходу;
      Цвет — в цвете сил и красоты; в цвете лет, представить себе в черном цвете, но: деревья в полном цвету, пруд в цвету;
      Шаг — (быть) в одном шаге от кого-чего-либо, в шаге колонн, в строевом шаге, но: на каждом шагу, узко (свободно) в шагу.
     
     
      БЕСЕДА ПЯТАЯ. Новаторство в языке советской эпохи. Аббревиатуры и грамматика. Судьба сокращений и трудности оценок. Склоняется ли ЖЭК? Какого рода Госкино СССР и Гостелерадио СССР? Правила употребления.
     
      Не было другого такого слоя новых слов в современном литературном языке, который бы вызвал более противоречивые суждения, нежели разряд аббревиатур. Вызывали резкие оценки и самый способ образования слов, и внешний грамматический облик аббревиатур, и норма их употребления. В пример могут быть приведены лишь отдельные высказывания.
      «Еще задолго до рождения ребенка родители выбирают ему имя, советуясь с родственниками и друзьями. Дело не шуточное — ведь имя дается на всю жизнь. Если бы с такой же заботой и дальновидностью придумывали имена для учреждений и организаций!» — так начал статью «Язык сломаешь...» Л. Малюгин, выступивший в защиту русского языка от напора аббревиатурных «агрегатов» типа НИИЭХАиА, ЦЕПЕКАО и т. д. Читатель В. В. Веселовский в «Известиях» с иронией пишет о том, как товарищи из Черновиц придумали слово замшочко-салфетка с пояснением: «Служит протирочным материалом для оптических изделий». «Вот видите, как здорово, — пишет В. В. Веселовский. — Чузствуется, что не зря в Черновцах люди хлеб едят. Исследовательские умы. Думают, мучаются, слова экономят. Действительно, кто же теперь говорит: Замшевая салфетка для очков. Длинно, банально. Гораздо понятнее замшочкосалфетка» 1. Отрицательные оценки приводит и К- И. Чуковский в главе «Умслопогасы» в книге «Живой как жизнь». А попробуйте, просмотрите любопытнейший и очень полезный Словарь сокращений русского языка, составленный под руководством Д. И. Алексеева (М., 1963). В нем содержится 12500 аббревиатур, и состав их постоянно пополняется из профессиональных сфер литературного языка. Каких только сокращений в словаре нет! Помимо неудобопроизносимых аббревиатур вроде ТИИИМСХ, ТКВРД, ЦНИИКПП, КАЗНИИВХ, есть и такие: ЖМИ, МНИ, ПНИ, ТКУ, РВУ. И все же, несмотря на протесты писателей, журналистов, литературной и учительской общественности, число аббревиатур растет, а не исчезает, и аббревиация как способ образования новых слов остается одним из наиболее сильных и стойких языковых процессов. Эпидемия массовой аббревиации была особенно глубокой в 20-е гг. Тогда этот способ образования слов казался приметой революционной эпохи — короткие и энергичные слова были особенно желанными. Вот, например, как писал поэт Велимир Хлебников о слове РОСТА:
      «Слово РОСТА возникло через слияние в одно слово начальных звуков следующих трех слов: «Российское телеграфное агентство». У человечества те же 365 дней, как и у пещерного человека. Ему тесно в его 365 днях; не умея растянуть год, — отказывается от долго звучащих слов. В этом отношении русский язык сделал смелый скачок, перейдя к кратким искусственным словам, как, напр., РОСТА».
      Термин аббревиатура восходит к латинскому слову abbreviatura («сокращать»). Помимо лаконической энергичности, новые искусственные слова имели и другое важное преимущество: переименовывались многочисленные учреждения. Надо было точно обозначить их сущность. Появлялись длинные названия: Совет народных комиссаров, Российская ассоциация пролетарских писателей. Всесоюзный коммунистический инстатут журналистики, Запись актов гражданского состояния, Телеграфное агентство Советского Союза и т. д. Естественная тяга к сгущению, концентрации названий приводила к образованию сокращений: совнарком,
      РАПП, ВКИЖ, ЗАГС, ТАСС и шутливое РЕВЮ (так в 1933 г. назвал свой театр артист Миров, в расшифровке — революционный юмор).
      Типы аббревиатур различаются прежде всего по их роли в языке, и от этого зависит их место в грамматике. Некоторые аббревиатуры, употребляясь в качестве условных обозначений, понятны лишь немногим. Таковы способы буквенной маркировки машин по месту или некоторым другим признакам их изготовления, самолетов — по части имени изобретателей: ТУБ-, ТУВ-, ТУА-, СУА-, ЮАЖ-, ТУ-104, АНТ-25 и пр. Эти созвучия словами не являются, хотя в отдельных случаях могут ими стать, если они потеряют значение кода (условного сокращенного обозначения) и если будут приняты и освоены обществом в каком-то цельном едином значении. Так стали словами названия Легковых машин типа ЗИМ, ФИАТ; грузовых — МАЗ, самолетов — ТУ.
      Лишь сравнительно немногие аббревиатуры из целого моря сложений приобретают качества полноценного слова. Обычно это слова общеизвестные и часто употребляющиеся в речи, например, такие, как комсомол, колхоз, вуз. Когда освоенная и широко распространившаяся аббревиатура переходит на позиции слова, вступая в речевое общение, нередко происходит конфликт между первоначальным образом сокращения, состоящего из разных слов, и внешней грамматической формой всей аббревиатуры в целом, как единого нерасчлененного слова. Норма начинает колебаться. Появляются сомнения. Так, из московского домоуправления задавали вопрос, как писать: открылась ЖЭК или открылся ЖЭК, и склоняется ли это слово?
      Слово ЖЭК возникло в 50-е гг. из сокращения сложного наименования — жилищно-эксплуатационная контора. В качестве опорного, ведущего в сочетании выступает слово контора. Поэтому правило заставляет считать аббревиатуру в целом словом женского рода; как будто бы надо писать: ЖЭК открылась, подразумевая при этом контора открылась. Естественно, что в косвенных падежах слово ЖЭК в этом случае не склоняется. Многие газеты следуют этому правилу и пишут: «Надо объединить молодежь, — ее немало в домах ЖЭК, придумать занятия, чтобы с пользой и интересно проводить часы отдыха» («Веч. Москва»). «...Вопрос обсуждался на заседании партбюро ЖЭК» («Моск. правда»). Но аббревиатура ЖЭК по виду и оформленности напоминает слова м. р. типа стол, жук, велотрек и др. Вряд ли в момент речи кто-нибудь помнит, из каких трех слов состоит сокращение ЖЭК. Одна старушка на вопрос «Что такое ЖЭК?» ответила: «Домоуправление».
      Забыв внутреннюю форму слова, говорящие естественно ставят его в ряд с другими словами м. р. и аналогично им склоняют его: в ЖЭКе, из ЖЭКа. И на объявлениях пишут: «Семинар для начальников и главных инженеров ЖЭКов района». «При ЖЭКе номер 10 открылась столовая» (По телевидению в журнале «Новости дня»). Точно такая же судьба постигла и другие аббревиатуры, у которых опорное слово относится к одному родовому классу, а по виду аббревиатура в целом примыкает к словам с другим показателем рода.
      В слове роно (районный отдел народного образования) ведущее слово м. р., а аббревиатура же в целом напоминает слово ср. р. В словах нэп (новая экономическая политика), загс (запись актов гражданского состояния), РАПП (Российская ассоциация пролетарских поэтов) опорные слова ж. р. Между тем по внешнему грамматическому оформлению эти аббревиатуры попадают в класс существительных м. р. История показывает, что в конфликтных ситуациях такого рода победа в конце концов оказывается на стороне внешней грамматической формы аббревиатур. Мы употребляем их как существительные м. р. и говорим: при нэпе, в загсе, из РАПП а, совершенно забывая о другом роде их стержневых слов.
      Яркой иллюстрацией может служить судьба аббревиатуры БАМ (Байкало-Амурская магистраль). Появившаяся на страницах газет в 1974 г., она первое время употреблялась в двойственной форме, склоняемой и несклоняемой, чаще в несклоняемой: Сибирские ученые... сейчас подготовили обширный комплексный материал, обобщающий проблемы хозяйственного освоения БАМ (Труд, 1,975, 28 февраля). Несклоняемую форму поддерживают все аббревиатуры, оканчивающиеся на твердый согласный с ведущим, стержневым словом ж. р., которые употребляются в неизменяемой форме (ПОРП, ОАР, ВОЗ, НОТ, ООП, ВАСХНИЛ, ТЭЦ, ГЭС, ГРЭС, АЭС и др.) Вместе с тем широкая употребительность этой аббревиатуры и склоняемость в устной речи, по радио и телевидению способствовали укреплению склоняемого варианта. Центральные газеты («Правда», «Известия») в начале 1975 г. употребляли эту аббревиатуру только в склоняемой форме. В течение одного года у аббревиатуры БАМ, таким образом, утвердился новый мужской род и соответствующий тип склонения.
      Другое дело аббревиатуры типа МХАТ, ГОСТ. Здесь нет противоречия между родом ведущего слова (опорные слова — театр, стандарт) и грамматическим «костюмом» самой аббревиатуры. И, казалось бы, у этих сокращений не должно быть неустойчивости, шаткости в употреблении. Тем не менее в письменных разновидностях речи — в газетах, книгах, объявлениях — люди иногда испытывают затруднения и задумываются: склонять эти слова или нет? И не случайно: вопрос о склоняемости и несклоняемости многих слов, в том числе и аббревиатур, не кажется простым даже и специалистам. Надо знать определенные закономерности. Прежде всего ясно, что различие в самом типе сокращений определяет и разную норму их употребления в речи.
      Следует различать такие сокращения:
      1. Сокращения, состоящие из части основы и полного слова и по внешнему виду напоминающие обычные слова. Они произносятся и склоняются в соответствии с принятыми нормами произношения и склонения всех слов в русском литературном языке. Склоняются подобные сокращения без колебаний, например: распоряжение по армсети, решение промсовета, трест Мосграждануголь-жилстроя, коллектив Мосподземстроймеханизации, работники Главтбилстроя и т. д. Сюда же примыкают и аббревиатуры смешанного образования, в составе которых имеются инициальные и слоговые части, но заканчиваются полным словом. Произношение инициальной части определяется ее побуквенным чтением: работники ВНИИ-Бурнефти, конструкции НИИжелезобетона, предложения Н И И Горсельстроя.
      2. Аббревиатуры слогового типа, образованные путем сложения начальных частей или слогов слов, составляющих сокращенное словосочетание. В большинстве аббревиатур этого типа закон распределения гласных и согласных звуков в слоге не нарушается. Поэтому произношение таких аббревиатур, как правило, затруднений
      также не вызывает: рукопись в Политиздате, руководитель опита, приказ Главсанупра, в конторе постройкома, из Ростсельмаша. Неустойчивость норм употребления проявляется в тенденции к несклоняемости усложненных и громоздких аббревиатур в научно-деловом и публицистическом стилях литературного языка. Так, в газетах некоторые смешанные сокращения употребляются в неизменяемом виде. Чаще всего в приложении: в институте ЦНИИШвейпром, участники коллектива ВНИИПрод-маш; например: «В институте ЦНИЦЕММАШ (г. Ставрополь) разработан технический проект мельницы для помола клинкера» («Техника — молодежи»); «В числе участников коллективы завода «Калибр», завода меховых и трикотажных машин, ВНИИПродмаш и другие. Конькобежцы района выступят на том же стадионе 5 декабря» («Московская спортивная неделя»).
      3. Самые многочисленные колебания и разнобой наблюдаются в продуктивной группе инициальных аббревиатур.
      Среди них различаются: а) аббревиатуры, содержащие в своем составе буквы, обозначающие гласные звуки (ТАСС, МХАТ, МИД) и б) аббревиатуры, составленные из букв, обозначающих только согласные (КНДР, КМТС, ВПШ). Произношение таких аббревиатур подчиняется в первую очередь действию известного закона «фонетической естественности». С этой точки зрения в первой группе аббревиатур типа ТАСС, МХАТ общепринятая норма чтения сомнений не вызывает. Эта норма видоизменяется для тех аббревиатур, у которых в отдельных слогах наблюдается скопление согласных звуков: УСНХ (у-эс-эн-ха) — Украинский совет народного хозяйства; СНБО (эс-эн-бэ-о) — старший начальник береговой обороны; НТО (эн-тэ-о) — научно-технический отдел; КИГВФ ки-гэ-вэ-эф) — Киевский институт Гражданского воздушного флота. В этих случаях вводится произношение названий букв алфавита. Само собой понятно, что эти аббревиатуры не склоняются.
      а) У аббревиатур, приближающихся по написанию и звучанию к обычному слову, наибольшие затруднения вызывает грамматические свойства аббревиатуры. Так, склоняемость у этих аббревиатур проявляется непослег довательно. Не склоняются заимствованные аббревиатуры на твердый согласный: МЕН (англ. MEN), ЦЕРН (фр. CERN — Европейский центр ядерных исследований);
      MAH (нем. MAN — германская фирма по производству автомобилей, двигателей и т. д.); ФИАТ (ит. FIAT — концерн в Италии, фабрика итальянских автомобилей в Турине). Интересно, что название автомобилей этой марки за последние годы стало широко известным и в разговорной речи неизменно склоняется: выпускают фиаты, ехать в фиате, владельцы фиата и т. д. Не склоняются аббревиатуры с опорным словом ж. и ср. р.: Президиум ВАСХНИЛ, Ассамблея ООН, решение ПОРП (Польская объединенная рабочая партия), заключение ВТЭК (врачебно-трудовая экспертная комиссия), внедрение НОТ (научная организация труда), сооружение Волжской ГЭС, главный инженер ТЭЦ, площадка Али-Байрамлинской ГРЭС и т. п. Аббревиатура ГРЭС, образованная из словосочетания государственная районная электростанция, в разговорной речи в 40-е гг. употреблялась в склоняемой форме, но за последнее десятилетие под влиянием слова ГЭС употребляется только как существительное ж. р. в неизменяемом виде, так же как и все производные ВоГРЭС, ГоГРЭС, ИвГРЭС, ШтерГРЭС.
      Наибольшие колебания испытывают употребительные аббревиатуры с опорным словом м. р. и те немногие аббревиатуры, которые практически приняли форму м. р. (типа ВАК, МИД, ТАСС). Аббревиатура МИД регулярно не склоняется в строгом официальном употреблении. Этому способствует необходимость полного наименования в сочетании с буквенной аббревиатурой СССР: отдел печати МИД СССР. Аналогично употребляется часто встречающаяся в публицистике аббревиатура ТАСС: директор ТАСС, сообщение ТАСС, корреспонденты ТАСС. Но в разговорной речи эти слова склоняют: сотрудник МИДа, работал в ТАССе, информационный отдел ТАСС а и т. д. Аббревиатуры МХАТ, ГАБТ, ВГИК, ГОСТ следует склонять и в устной, и в письменной речи.
      Аббревиатура ЖЭК, как уже об этом упоминалось, регулярно склоняется в обиходной речи и часто не склоняется в газетах, особенно в сочетании с числительными или с номерами: парторганизация ЖЭК-20, председатель домбвого комитета ЖЭК-5, совет по работе среди населения ЖЭК-3. За последние годы нередко встречается и склоняемая форма — в ЖЭКе № 5, из ЖЭКа № 20: «Олег и Виктор Прибытковы взялись оборудовать при ЖЭКе игротеку, где будет бильярд» (Комсомольская правда, 1971, 20 февраля)
      Следовательно, здесь сейчас равноправны два варианта — склоняемый для устной речи и несклоняемый для письменной.
      Пользуясь правилами, можно ответить на вопросы, возникающие в связи с образованием новых слов. В 1972 г. появились два учреждения — Госкино СССР и Гостелерадио СССР, заменившие Комитет по кинематографии и теле- и радиовещанию. Прежде говорили и писали: Госкомитет постановил... А как теперь: Госкино постановило? Поскольку слова Госкино и Гостелерадио представляют собой сложения, состоящие из части основ (гос-, теле-) и полного слова (кино, радио), они относятся к разряду сложносокращеных слов первого типа.
      Являясь сокращениями, слова Госкино и Гостелера-дио подчиняются общим правилам употребления этих слов в литературном языке. Род всего сокращения определяется по роду образующего и входящего в состав сложения опорного слова. Некоторые примеры: Москниеа (Московская городская контора книжной торговли) — ж. р.; Мостара (Московский трест по производству и сбыту тары) — ж. р.; Моспроект (Управление по проектированию жилищно-гражданского и коммунального строительства Мосгорисполкома) — м. р.; Госплан (Государственная плановая комиссия) — м. р.; Гостехника (Государственный комитет Совета Министров СССР по новой технике) — ж. р.; Мосэнерго (Московское районное управление энергетического хозяйства) — ср. р. и т. д.
      Таким образом, слова Госкино и Гостелерадио должны квалифицироваться как слова ср. р. Соображение об особом значении наименования, восходящем к первоначальному значению «комитет», правила не меняет. Любое слово, развиваясь и обогащаясь в составе новых словосочетаний, может принимать несколько значений (ср.: кино — «вид искусства, кинематография», кино — «фильм, кинокартина», кино — «кинотеатр»; радио — «передача электрической энергии без проводов в виде радиоволны»; радио — «репродуктор», радио — «радиостудия» и т. д. ). Здесь перемена значений не влияет на грамматические характеристики слова. В любых новых контекстах слова кино и радио в литературном языке остаются несклоняемыми словами ср. р., несмотря на все новые значения, которые у этих слов могут появиться.
      Интересно, что у аббревиатур — названий футбольных команд ЦСКА, ЦДСА, СКА в устной речи форма рода не упорядочена, встречаются употребления в ср. р.: ЦСКА стало давить на «Локомотив» и выиграло; под влиянием опорного слова команда иногда можно услышать и форму ж. р.: сегодня ЦСКА выиграла. В газетах зарегистрирована форма м. р. (по роду опорного слова) — Ростовский СКА, Куйбышевский СКА и т. д.: Ленинградский СКА в Швейцарии победил в кубке Спенглера («Сов. спорт»); СКА играл в ослабленном составе (там ж е) и т. д.
      Как видим, в каждом отдельном случае приходится внимательно следить за судьбой слова, за его характером, за его способностью войти и закрепиться в составе слов общелитературного языка.
     
      Обратите внимание на эти аббревиатуры
      АСУ, ж. (автоматизированная система управления), в названиях учреждений род. пад.: АСУ отдела, АСУ строительства.
      АХУ, ср. (административно-хозяйственное управление)
      АЭС, ж. (атомная электростанция), нескл.
      БАМ, м. (Байкало-Амурская железнодорожная магистраль), скл.
      ВТЭК, м. (врачебно-трудовая экспертная комиссия), нескл. и разг. скл.
      ВГИК, м. (Всесоюзный Государственный институт кинематографии) скл.
      ГАИ, ж. (Государственная автоинспекция)
      Горфо, ср. (городской финансовый отдел)
      Госкино, ср. (Государственный комитет по кинематографии)
      Гороно, ср. (городской отдел народного образования)
      КЭО, м. и ср. (разг.) (квартирно-эксплуатационный отдел)
      ГРЭС, ж. (Государственная районная электростанция) нескл.
      ГЭС, ж. (гидроэлектрическая станция) нескл.
      ГЭЦ, ж. (гидроэлектроцентраль) нескл.
      ДОСААФ, м. (Всесоюзное добровольное общество содействия армии, авиации и флоту) нескл. и разг. скл.
      ДЮСШ, ж. (детско-юношеская спортивная школа) нескл.
      ЖЭК, ж. (жилищно-эксплуатационная контора) нескл. и разг. м. скл.
      МАПРЯЛ, ж. (Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы) нескл. и разг. м. скл.
      МИД, м. (Министерство иностранных дел) нескл. и разг. скл.
      МХАТ, м. (Московский орденов Ленина и Трудового Красного Знамени Художественный академический театр СССР имени М. Горького) скл.
      НОТ, м. (научная организация труда) нескл.
      ООН, ж. (Организация Объединенных Наций) нескл.
      ПОРП, ж. (Польская объединенная рабочая партия) нескл.
      ТАНЮГ, ср. (Телеграфное агентство новой Югославии) нескл.
      ТАСС, м. (Телеграфное агентство Советского Союза) нескл. и разг. скл.
      ТЭЦ, ж. (тепловая электроцентраль) нескл.
      ТЮЗ, м. (театр юного зрителя) скл.
      ЦСКА, м. (Центральный спортивный клуб армии, название футбольной команды — в разговорной речи употребляется в ср. и ж. р.)
      ЦДСА, м. (1. Центральный дом Советской Армии; 2. Название футбольной команды. В разговорной речи употребляется в ср. и ж. р.)
      ЭВМ, ж. (электронная вычислительная машина) нескл.
     
     
      БЕСЕДА ШЕСТАЯ. НТР и рост составных существительных («двойняшек»). Новое на основе старого: разрыв-трава и эхо-сигнал. Как обратиться к старшему по званию — к капитану-инженеру или капитан-инженеру? Трудности в определении склонения и рода.
     
      В народных названиях трав и цветов в Древней Руси был популярен особый тип составления сложных слов. Слова как бы «склеивались» друг с другом без всяких дополнительных языковых прокладок или соединительных гласных: Иван-чай, плакун-трава, разрыв-трава, сон-трава, калган-корень. Вспомним, что в школьных учебниках о сложных словах пишут, что они образуются с помощью соединительных гласных о и е, ср. громоотвод9 земледелец. Это — традиционный способ образования сложных слов, который на протяжении истории литературного языка очень широко использовался в XVIII и XIX вв. Старинный тип составления сложных слов путем их «склеивания» необычайно сильно развился в литературном языке послереволюционного времени. Научно-техническая революция дала языку сотни таких «двойняшек».
      В орфографическом словаре зарегистрировано свыше 1000 составных слов типа эхо-сигнал, блок-корпус, план-заказ, плащ-палатка, ясли-сад, школа-интернат, штаб-квартира, кресло-капсула, ракета-носитель, тонна-километр. Число таких наименований постоянно растет вместе с ростом названий новых профессий, созданием новых учреждений, машин, изобретений, сложных единиц измерений и т. п. В грамматике «двойняшки» ведут себя по-разному. Некоторые разряды составных наименований представляют собой грамматические соединения, наиболее близкие к сложным словам с неизменяемым первым словом наименования. Другие наименования представляют собой более свободные в грамматическом отношении соединения, в которых склоняются оба слова.
      По характеру склоняемости можно выделить отдельные ряды составных наименований.
      1. Первое слово в сложносоставном наименовании не склоняется в следующих случаях:
      а) если первое представляет собой неизменяемое слово, недавнее заимствование, символ буквы или аббревиатуру.
      Сюда относятся не только составные наименования с несклоняемым элементом на -о или -е типа какао-бобы, каноэ-двойка, купе-кабриолет, кафе-закусочная. Несклоняемость первой части и вне составных наименований в этих случаях бесспорна. В основной же своей массе первым компонентом таких сложно-составных образований является слово, оканчивающееся на согласный (и реже на гласный -а) типа биг-машина, берингайзинг-про-цесс, блокинг-трансформатор, виккель-аппарат, катедер-социализм, дроссель-эффект, конференц-зал, редокс-по-тенциал, регс-смесь, сайлент-блок, риформинг-процесс, аш-кислота, икс-лучи, кока-кола, бека-эмульсия, бассия-жир, луна-парк и т. д.
      В профессиональном употреблении появились группы слов, способных выступать в качестве обобщающих частей слова, вокруг которых группируются крупные серии составных наименований. Можно привести в пример основные из них: альфа-, бета-, гамма-, дельта-, блок-, дизель-, вакуум-, крекинг-, пресс- и т. д. Так, насчитывается до 40 сложносоставных наименований с компонентом альфа-; столько же с компонентом блок- (блок-система, блок-тормоз и т. п.). Из профессионального употребления несклоняемые образования журналистами вводятся в более широкий литературный обиход газетной, деловой и художественной речи: Предварительно испытав снаряжение, восходители остановили свой выбор на системе спуска, осуществляемого с помощью блок-тормоза («Литературная газета»); Недостаточно требовательны технологи к конструкциям пресс-форм — приспособлений, в которых под большим давлением отливаются детали («Вечерняя Москва»); Местоположение вакуум-камеры для дезинфекции хлопка менялось пять раз («Известия»); Пустить магнитные поля! Убить моторы! Пустить по людям зет-лучи! (С. Кирсанов. Герань — миндаль — фиалка).
      Неизменяемость первого слова сложения в этом разряде составных наименований сейчас стала фактом литературной нормы, и в 60 — 70-е гг. эти слова уже не подвержены колебаниям, хотя в конце XIX и в начале XX в. можно было встретить случаи склоняемости обоих слов: количество электричества оказалось равным 233 амперам-часам (журнал «Электричество»); килограмметр в секун-ду=98,100,000 эргам-секундам («Электричество»). Интересно, что тогда же работа измерялась старой единицей измерения, которая называлась лошадь-час. При склонении у этой единицы изменялись обе части: две трети лошади-часа, несколько лошадей-часов;
      б) гораздо меньше составных наименований с несклоняемым вторым словом; в таких случаях только первый компонент сложения склоняется — программа-максимум (-минимум), лотерея-аллегри, древесина-квебрахо, чулки-эластик, идея-фикс, комедия-буфф, сталь-компаунд и: Одной из идей-фикс госдепартамента США было создание целой системы военных пактов («Правда»).
      2. Обнаруживается склонность к неизменяемости первой части составных слов в тех рядах наименований, где первое слово приближается по значению к соответствующему прилагательному: национал-либералы. национал-демократы (ср. соответствующее прилагательное — националистический, националистский); штаб-офицер, штаб-лекарь, штаб-квартира (ср. штабной); товар-вагон, товар-багаж (ср. товарный) и т. д. Сюда же относятся такие слова, как нуль-пункт, нуль-валентность, кварц-лампа, кварц-песок, миниатюр-noлигон.
      Первый компонент этих наименований многими воспринимается как своего рода «усеченное» прилагательное и не склоняется по аналогии с такими сложными словами, как стройплощадка, вещмешок, спортгородок, трудкнижка, спецмашина.
      Колебания в этом ряде наименований практически нет; несклоняемость первой части в литературном употреблении упрочилась.
      3. Самую пеструю группу составляют названия лиц, в которых первое слово не ассоциируется ни с недавними заимствованиями, ни с «усеченными» прилагательными. Научно-техническая революция привела к появлению многих новых профессий, возникла необходимость унификации их наименований. В интересной книге Л. И. Скворцова «Теоретические основы культуры речи» рассказано о рождении новых наименований, о том, как «с учетом развития новой техники и технологии, организации и автоматизации производства... было аннулировано 264 устаревших профессии и введено 529 новых профессий» (с. 154). Среди новых названий появилось немало сложносоставных: лаборант-радиометрист, ребров-щик-раздвижчик сырца и мн. др. Именно в этой группе «двойняшек» наблюдаются колебания и разнобой. Причем в разных группах сложений тенденция к смысловой слитности слов проявляется по-разному. Наиболее свободное соединение слов в составе двойных наименований наблюдается в многочисленных названиях лиц по профессии, занимаемой должности, званию. Таковы распространившиеся составные наименования со словами женщина-(-автор, -астроном, -адвокат, -академик, -милиционер, -пилот, -профессор, -скульптор и др.), инженер- (-автомобилист, -дорожник, -градостроитель, -изыскатель, -лесотехнолог, -металлург, -политрадист-, -радист, -электрик, -строитель, -химик, -экономист-, -электроник и т. д.), автор- (-изыскатель, -иллюстратор) космонавт- (-дублер, -геолог, -робот), рабочий- (-делегат, -марксист), министр-президент, член-пайщик и т. д.
      В этих наименованиях склоняются оба слова: женщины-скульптора, инженера-электроника, автора-иллюстра-тора, космонавта-дублера, рабочего-марксиста, минист-ра-президента, члена-пайщика. Хотя изредка можно встретить примеры, подобные нижеприведенному: Удивительная метаморфоза с незадачливой искусствовед-девицей — это, однако, не самое примечательное в любовной лирике романа (Комсомольская правда, 1964, 12 сентября). Исключение из общего правила составляет замкнутая группа составных обозначений военных званий, в которых квалифицирующая первая часть не склоняется: генерал- (-адмирал, -адъютант, -аншеф, -бас, -губернатор, -директор, -лейтенант, -майор, -полковник, -прокурор, -фельдмаршал); капитан- (-лейтенант, -исправник); инженер- (-лейтенант, -майор, -подполковник, ср. невоенные составные наименования инженеров по разным специальностям). С 1971 г. эти звания упразднены и заменены другими (см. ниже). Сюда же примыкают и такие названия, как борт-механик, борт-проводник, лорд-канцлер, лорд-лейтенант, премьер-министр, камер-юнкер, бурят-монгол, киргиз-кайсак. В косвенных формах у перечисленных слов изменяется по падежам только второе слово: генерал-майора, генерал-директора, капитан-лейтенанта, бурят-монгола и т. д. Колебание испытывает наименование член-корреспондент: в устной речи чаще первая часть не склоняется: член-корреспонденты, в членкоры избран; в деловом официальном стиле принято склонять обе части: В СССР звание члена-корреспондента носят ученые, избранные за выдающиеся достижения в той или иной области знания в состав АН СССР, академий наук союзных республик (БСЭ).
      В декабре 1971 г. были введены новые составные воинские звания, в которых на первое место вынесено звание офицера, а на втором дается его профессиональная квалификация: лейтенант-инженер, капитан-инженер, Капитан-лейтенант-инженер, майор-инженер, капитан I ранга (II, III ранга) -инженер, подполковник-инженер, полковник-инженер, генерал-майор-инженер, контр-адмирал-инженер, генерал-лейтенант-инженер, вице-адмирал-инже-нер, генерал-полковник-инженер, адмирал-инженер.
      Уже в XIX в. и в профессиональной речи военных, и в литературном языке сложились прочные традиции неизменяемости квалифицирующей первой части военных и других составных наименовании в косвенных падежных формах: генерал- (-адмирала, -адъютанта, -аншефа, -губернатора, -директора, -лейтенанта, -майора, -полковника, -прокурора, -фельдмаршала); капитан-лейтенанта и т. д., ср.: «...Плодом... усилий явился указ 27 апреля 1722 г. о должности генерал-прокурора». Здесь ...определяется существо новой должности: «Сей чин яко око наше и стряпчий о делах государственных» (Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция XVII. Сенат и генерал-прокурор).
      Несклоняемость первой части сложносоставных слов этого типа поддерживается в современном литературном языке тем широким кругом терминологических и обиходных наименований, в которых стабилизировалась норма неизменяемости первой части (см. выше). Введение новых сложносоставных наименований, в сущности, не должно бы изменить сложившуюся грамматическую норму. Названия инженер-капитан и капитан-инженер грамматически похожи. Если мы говорим «отдать честь капитан-лейтенанту, генерал-полковнику», то почему мы не можем сказать точно так же, обращаясь к капитан-инженеру? Тем не менее в газете «Красная звезда» у некоторых новых наименований склоняют обе части — у подполковника-инженера, с майором-инженером, к лейтенанту-инже-неру: Широкая улыбка озаряет доброе лицо подполковника-инженера Старосты («Красная звезда»); Успешно выполнена очередная учебная задача. Вновь отличилась смена капитан-лейтенанта-инженера Ю. Лебедева («Красная звезда»). Однако по-прежнему не склоняется первая часть в традиционных наименованиях — у капитан-лейтенанта, к генерал-полковнику, с генерал-майором и т. д.: Сосредоточено лицо капитан-дублера В. Балцука («Комсомольская правда»); Солдаты-музыканты разучивали к встрече генерал-губернатора свои марши («Турист»).
      Новые воинские звания встали в один ряд с многочисленными составными обозначениями профессиональной квалификации инженеров. Так, в производственной терминологии широко распространены названия инженер-автомобилист, инженер-изыскатель, инженер-исследователь, инженер-металлург, инженер-строитель, инженер-экономист и др.
      У этих наименований принято склонять обе части: работать инженером-электриком, не иметь диплома инженера-металлурга. Правило склоняемости обеих частей подкрепляется еще и тем, что в широкой обиходной
      и публицистической речи очень многие составные наименования, называющие лиц по должности, положению или по каким-либо другим качествам, в косвенных падежах требуют склонения обоих компонентов наименования. Можно привести множество таких примеров: приезд ми-нистра-президента, работы женщины-скульптора, имя автора-иллюстратора, роль космонавта-дублера, создать космонавта-робота, быть редактором-консультантом, встреча композиторов-песенников.
      С введением новых воинских званий появилась необходимость регламентировать и нормы их употребления. Большую роль в этом отношении сыграла редакция «Красной звезды». В своем письме в Институт русского языка редакция сообщила и список новых наименований, и правила их употребления в профессиональной военной среде. Вот отрывки из письма: «Склоняются все слова: лейтенанту-инженеру, капитану I ранга-инженеру, контр-адмиралу-инженеру, но как и прежде: генерал-полковнику-инженеру».
      Комментируя состав наименований и характер их стилистических помет в современных словарях, в письме были высказаны пожелания такого рода: «...Давно упразднены звания: техник-лейтенант, техник-интендант. Хотелось бы увидеть у этих слов-терминов, если они останутся в словнике, помету «устарело». В словаре много «устаревших» генералов (включая слово генерал-аншеф). Желательно ввести и «живых»: генерал-майор (род. п., генерал-майора) , генерал-лейтенант, генерал-полковник. У военных моряков по старинной традиции инженер-механик склоняется так: инженер-механика, инженер-механику... У военных летчиков и штурманов в дипломе теперь записывается: летчик-инженер, штурман-инженер. Склоняются оба слова. Добавьте еще: механик-водитель (механика-водителя)».
      В языковой практике последнего времени допускается склоняемость первой части у новых наименований. При этом все же в силе оставлено правило о несклоняемости первой части у традиционных наименований. Нет необходимости менять более чем столетнюю практику несклоняемости старых составных названий, которые используются в классической литературе, зарегистрированы в этой форме во всех нормативных справочниках и словарях и по сей день употребляются в неизменяемой форме.
      В группе современных военных наименований оба варианта (склоняемость и несклоняемость первой части) находятся в разумных пределах действующей грамматической нормы. Но при этом надо отдать себе полный отчет в том, что частичное допущение склоняемости увеличивает разнобой в правилах употребления этой группы слов. Приходится заучивать, в каких случаях склонять необходимо, а в каких можно употреблять более короткую неизменяемую форму.
      Если со временем тенденция к неизменяемости первой части у новых наименований укрепится, препятствовать допущению несклоняемых вариантов было бы нецелесообразно.
      4. В многочисленной группе двойных наименований разнообразных явлений внешней жизни, названиях учреждений, предметов обихода, изобретений, машин и т. д. обычно склоняются оба компонента. Наиболее известные из них: автобус- (-транспортер, -экспресс); автомобиль-(-кран, -лесовоз, -самосвал, -снегоход, -тягач, -фургон); автомат- (-американка, -машина, -лунник, -стан, -наборщик); антенна- (-башня, -мачта); бал-встреча, бал-маскарад, баня-прачечная, библиотека-читальня, булочная-кондитерская, вагон- (-буфет, -выставка, -ледник, -ресторан, -цистерна, -холодильник), диван-кровать, доска-стенд, закусочная-автомат, изба-читальня, кабина-капсула, кресло- (-капсула, -качалка, -кровать); магазин-салон, ракета- (-дублер, -зонд, -носитель), самолет- (-крыло, -лаборатория, -носитель, -снаряд), фабрика-прачечная, фабрика-кухня и др. У составных слов с тремя-че-тырьмя словами склоняются все части: дачи-автомобиля-прицепа, палатки-лодки-рюкзака-гамака и т. д.
      Однако у названий, наиболее употребительных в обиходе, типа план-карта, план-заказ, вагон-ресторан, роман-газета, диван-кровать при строгой литературной норме, требующей склонения обоих слов наименования, в разговорной речи распространились несклоняемые варианты на стыке слов: в вагон-ресторане, читать роман-газету, продажа диван-кроватей, заполнение план-карты; Автоприцеп «Турист-1» — это передвижная дача с двумя съемными диван-кроватями («Турист». 1971); В двадцать девятом он поехал с вагон-рестораном на Дальний Восток и «мотал километры» до самой Великой Отечественной войны («Правда»).
      Несклоняемые варианты проникают и в различные сферы письменной речи: Может, одну из металлических шпилек кожуха приладить вместо оси к ручке шаг-газа? Оторвать шпильку от кожуха Геннадий, как ни старался, не смог (А. Титов. Поединок над городом).
      Несклоняемость первой части закрепилась в наименованиях плащ-палатка, плащ-накидка, матч-турнир, яхт-клуб и др.
      Когда нам приходится писать или рассказывать о новых технических изобретениях, о ведущемся строительстве, мы нередко сталкиваемся также и с трудностями определения рода у составных существительных. Как правильно: газ-жидкость, нагретая до определенной температуры, или нагретый до определенной температуры?
      Определение рода зависит от склоняемости частей составного наименования. Очень просто, если первлое слово не склоняется. Тогда род определяется по склоняемому слову: третья ампер-секунда, мощное альфа-излучение, выработана план-схема, размещена штаб-квартира. Если же несклоняемым оказывается второе слово, род определяется по первому: включен прибор-дефо.
      Когда склоняются оба слова в составе наименования, правило тоже легко запоминается. В этих случаях род всего составного наименования определяется по роду первого слова: начался семинар-совещание, подан суп-пюре, открыта школа-интернат; новая машина-авто мат, многоступенчатая ракета-носитель. При всей устойчивости этого общего правила нельзя не отметить в отдельных случаях зыбкости основания, по которому выделяется ведущее слово и приложение к нему. Есть некоторые составные наименования, в которых слова легко меняются местами, что вызывает колебания при определении родовой принадлежности сложения, ср. песня-романс и романс-песня, усадьба-музей и музей-усадьба, библиотека-вагон и вагон-библиотека, автомат-закусочная и закусочная-автомат. Правило согласования в роде по первому слову и в этих случаях оказывается действенным: Картинная галерея во дворце подмосковной усадьбы-музея Останкино («Турист», 1966); В пяти км от станции Бастыево находится всемирно известная усадьба-музей одного из гигантов русской прозы И. С. Тургенева («Турист», 1970); Абрамцево — знаменитый музей-усадьба («Вечерняя Москва»).
      Однако в устной речи нередки случаи, когда родовое согласование идет по второму, а не по первому слову: женский кофта-жакет (устная запись, 1969 г.); Музей-усадьба «Ясная Поляна» после Великой Отечественной войны пережила второе рождение (из рассказа гида, 1970 г.). Согласование в роде или числе по второму слову соответствует современной литературной норме только тогда, когда утрачивается склоняемость первого компонента: две съемные диван-кровати; открыты две кафе-столовые; услышали отчетливые эхо-сигналы.
      Когда сложение состоит из трех, четырех и более склоняемых слов, согласование должно идти также по роду первого слова: изобретен автомобиль-подъемник-вышка; непромокаемая палатка-лодка-рюкзак-гамак.
      Сложносоставные слова привлекают внимание своей продуктивностью. Они воспринимаются как примета новой стремительной эпохи. Способ экономного соединения разных понятий в одном слове широко используется не только в области научной и технической терминологии. Наш повседневный быт также обогащается словами-«двойняшками» (ясли-сад, школа-интернат, кафе-столовая, кафе-мороженое, кресло-кровать, матч-реванш и др.). Это было видно из приведенных примеров. Ясно было и то, что эти неологизмы размещаются в грамматической системе неодинаково. Но закономерность, которая определяет линию развития, видна сразу: это тяготение к смысловому единству, слиянию разных частей в одно целое, в одно слово.
     
      Правильно склоняйте составные слова
      бал-встреча, бала-встречи балет-маскарад, балета-маскарада бурят-монгол, бурят-монгола вагон-библиотека, вагона-библиотеки вагон-буфет, вагона-буфета вагон-ледник, вагона-ледника
      авгон-ресторан, вагона-ресторана; вагон-ресторана (разг.) вагон-холодильник, вагона-холодильника диван-кровать, дивана-кровати; диван-кровати (разг.) драп-велюр, драпа-велюра драп-меланж, драпа-меланжа изба-читальня, избы-читальни инженер-технолог, инженера-технолога клуб-читальня, клуба-читальни
      концерт-загадка, концерта-загадки
      крем-сода, крем-соды
      куртка-жакет, куртки-жакета
      магазин-салон, магазина-салона
      музей-усадьба, музея-усадьбы
      план-график, план-графика
      план-карта, план-карты
      плащ-палатка, плащ-палатки
      плащ-накидка, плащ-накидки
      плащ-пальто, плаща-пальто
      ракета-дублер, ракеты-дублера
      ракета-носитель, ракеты-носителя
      ракета-тормоз, ракеты-тормоза
      роман-газета, романа-газеты и роман-газеты (разг.)
      салон-вагон, салона-вагона и салон-вагона (разг.)
      совхоз-завод, совхоза-завода
      телефон-автомат, телефона-автомата
      фабрика-кухня, фабрики-кухни
      хлеб-соль, хлеба-соли
      член-корреспондент, члена-корреспондента; член-корреспондента (разг.)
      шеф-повар, шеф-повара
      школа-интернат, школы-интерната
      штаб-квартира, штаб-квартиры
      экспресс-информация, экспресс-информации
      эхо-сигнал, эхо-сигнала
      якорь-цепь, якорь-цепи
      яхт-клуб, яхт-клуба
      ясли-сад, яслей-сада
     
     
      БЕСЕДА СЕДЬМАЯ. Склонение географических названий. «Телебашня в Останкино»? Несклоняемость наименования — посягательство на грамматику или языковая тенденция? Из истории явления: традиционные нормы и «падежные иллюзии». Трудные случаи склонения географических названий.
     
      В. Г. Белинский писал: «...кроме духа, постоянных правил, у языка есть еще и прихоти, которым смешно противиться: ...употребление имеет права совершенно равные с грамматикою и нередко побеждает ее, вопреки всякой разумной очевидности... Почему можно сказать: говоря речь, делая вещь, а неловко сказать: вия шнурок, пия или пья воду, тяня веревку?» Да, массовое употребление в языке имеет особые права, и не всегда легко разграничить истинные и мнимые языковые закономерности. Ярким примером тому могут быть трудности в склонении географических названий.
      В Калужской области есть село Людиново. Спрашивается, склонять ли это название? Построили новую телебашню. Как правильно сказать о ней: телебашня в Останкино? Спор о склоняемости названий такого типа давно уже вышел за стены научных кабинетов.
      В реплике, напечатанной в «Новом мире» (1958, № 6),
      Н. Кузьмин, возмущенный фактами несклоняемости географических названий, называет это явление «инфекцией», «посягательством на грамматику». «Не раз доводилось слышать по радио: «температура воздуха в Иваново», «гостиница во Владыкино», «парад в Тушино», «дом отдыха в Голицыно». Даже в книгах встречаются сплошь и рядом странно несклоняемые «Тушино», «Останкино», «Горелово», «Неелово», как будто это не коренные русские названия, а иностранные, как «Токио» или «Бордо».
      Сравнение понравилось. Статья получила сочувственные отцлики. Однако и противоположная точка зрения нашла защитников. Можно привести такой образец полемики:
      «...Странно, что люди, хорошо знающие русский язык, терпеливо относятся к выражениям был в Шебалино, вышел из Шебалино, подъехал к Шебалино, а порой и сами произносят Шебалино на иностранный манер по образцу города Токио, как остроумно заметил один словесник» (Бочаров М. За чистоту языка. — Звезда Алтая, 1962, 18 мая). Подобные недоумения очень типичны для элементарно-пуристического подхода к языку. Между тем простой (хотя, разумеется, достаточно полный) мысленный эксперимент позволил бы по крайней мере снять авторское недоумение. Еще не описанная удовлетворительно, давно уже известная тенденция в определенных Стилях речи использовать сочетания типа в (селе) Шебалино, около (города) Малая Вишера, на реке Буг (ср. также на Москва-реке, больше полчаса, по пять рублей) и т. п., и общие соображения о возможных преимуществах несклоняемых имен собственных, стань она общей нормой, могли бы, казалось, подсказать автору и другие
      вопросы «языковой политики» в отношении сочетаний, привлекших его внимание. Объективно оправданное стремление сохрайить — особенно в области словоизменения — традиционные нормы, очевидно, должно уступить в данном случае целесообразности, стремлению избежать «падежных иллюзий» ;
      Далеко не всех корреспондентов раздражает несклоняемость названий на -о. Многим неизменяемость этих форм кажется естественной. По этому поводу напечатано интересное письмо капитана Ю. Леонтьева: «Я работаю капи-таном-дублером на теплоходе «М-181», который курсирует на линии Кожухово — Нагатино. И вот в связи с этими названиями мне и хотелось бы задать свой вопрос: склоняются ли эти слова или нет? Я лично их не склоняю. Однако в печатных текстах мне недавно встретилось такое выражение: «Между Кожуховом и Нагатином». Вот я и решил узнать: разве на этот счет произошли какие-то изменения в грамматике?» («Московская правда»).
      Отвечая на это письмо, А. Панфилов справедливо сослался на существующее издавна правило склонять наименования такого типа: в Люблине, в Тушине, из Кожу-хова и т. д. Дальше автор пишет: «Надо отметить, что вопрос тов. Леонтьева далеко не случаен. За последние годы не только тов. Леонтьев, но многие сотни и тысячи людей, говорящих по-русски, стали употреблять слова типа «Бородино», «Нагатино», «Перово» без изменения их по падежам: «Я еду до Косино», «Мой брат живет в Перово», «Молоко привезли из Бородино» и т. п. Подобные выражения стали проникать и в письменную речь. Так, например, на картонной коробке из-под пельменей написано: Московский мясоперерабатывающий завод в Останкино (?). Нет сомнения, что подобные отклонения от норм русской грамматики не содействуют обогащению русского языка» («Московская правда»).
      Капитан Ю. Леонтьев не склоняет географические наименования в соответствии с профессиональными навыками. Широко известен факт, что первоначально несклоняемые формы употреблялись лишь в речи географов и военных: важно было давать названия в исходной номина-
      1 Григорьев В. П. Культура языка и языковая политика (вместо рецензии на книгу К. И. Чуковского). — Вопросы культуры речи. Вып. 4, 1963, с. 17.
      тивной форме, чтобы не спутать дублетные названия без окончания: г. Васильков и село Васильково, Белов и Бе-лово, Киров и Кирово, Борисов — Борисово, Касимов — Касимово, Пушкин — Пушкино и т. д. В военных руководствах к составлению приказов действует правило во избежание недоразумений и ошибок употреблять названия городов и населенных пунктов в неизменяемой форме. Вот, например, выдержка из приказа времен Великой Отечественной войны: «Командарму 4-й танковой. В течение ночи с 17 на 18.IV.45 форсировать реку Шпрее севернее Шпремберг и развивать стремительное наступление в общем направлении Дребсац, Халац, Даме, Лукенваль-де. Задача армии к исходу 20.IV.45 овладеть районом Белиц, Трейтоибритцен, Лукенвальде. В ночь с 20 на 21.IV.45 овладеть Потсдам и юго-западной частью Берлин» («Правда»).
      Однако серьезного влияния на нормы литературного языка стиль приказов оказать не мог. Подавляющее большинство географических наименований по существующим нормам литературного языка склоняется — это в особенности относится к названиям славянского происхождения, оканчивающимся на согласный и на гласный -а и -ы.
      Ни у кого и никогда не вызывает сомнений необходимость склонения таких названий, как Москва, Ленинград, Волга, Россия. И конечно, мы не можем даже на минуту вообразить, чтобы в грамматике этих имен появились какие-то новшества. Но вот написаны стихи, где использованы несклоняемые формы, и по-другому сказать нельзя: «Кто шел от Ленино до Вислы, Направив шаг к Балтийским водам, Чей путь руинами был выстлан, Кто шел под чистым небосводом» (Станислав Выгодский. Песня о братстве. Пер. Л. М. Живов. — В сб.: «Из польских поэтов») ; «Я нынешний год проживаю опять в уже классическом Пушкино» (В. Маяковский. Дачный случай). Как видим, возможны и редкие совпадения собственных имен в составе фамилий и географических названий, когда необходимо разграничить их. «Год живу... в Пушкине» — такой контекст нежелателен: здесь возникает возможность смешения имени великого поэта и места, названного в память о нем. Как же нам относиться ко всем другим случаям колебаний в склонении названий на -ов (о), -ев(о), -ёв(о), -ин(о), -ын(о) (Жодино, Перхушково, Му-качево, Переделкино)? Специальный статистический анализ употребления этих географических наименований дал возможность объективно оценить существующую норму склонения и предложить определенные правила.
      Несклоняемые варианты наименований с этими окончаниями не являются в современном литературном языке повсеместными. В газете резко преобладают склоняемые варианты: 80,43% склоняемых форм против 19,57% несклоняемых. В устной речи также предпочтение несклоняемых вариантов не может считаться доказанным. Поэтому преждевременно было бы отказаться от традиционных склоняемых форм и признавать несклоняемые варианты строго нормативными для письменного литературного языка.
      Однако если в свободном употреблении склоняемые варианты или предпочитаются, или равновероятны, то в составе приложения норма употребления нуждается в практических коррективах. Не вызывает сомнений очевидный рост несклоняемых форм в сочетаниях с родовым нарицательным наименованием в самых широких пластах топонимов — от недавних заимствований до коренных русизмов. Так, в журнале «Турист» в заметках о путешествиях приводятся только несклоняемые названия: в местечке Жолнино, из поселка Никитино и т. д. Несклоняемость топонимов на -о и -но, с одной стороны, отсутствие запрета к неизменяемости в функции приложения иноязычных или малоизвестных топонимов, особенно в сочетаниях со словами поселок, село, станция, деревня, с другой стороны; наконец, желание избежать омонимии форм в наименованиях, с третьей стороны, — все эти условия способствовали становлению новой нормы. В функции приложения у топонимов на -ов(о), -ёв(о), -ин(о), ын(о) и в письменной, и в устной речи практически употребляется несогласуемая форма.
      Итак, эти географические наименования не склоняются в следующих случаях:
      1. В функции приложения: к деревне Белкино, на станции Гоголево, из станицы Тихоново, в селе Василь-ково (ср. — в городе Васильков); в становище Белово (в городе Белов).
      2. В узкой группе наименований, совпадающих с именами собственными, во избежание стилистических ошибок: Ленин — Ленино, Репин — Репино, Лермонтов — Лер-монтово, Киров — Кирово.
      Употребление несклоняемых форм типа до Клуигино, из Бабкино, от Поронино} около Усово свойственно профессиональной и устной речи и для строгого литературного употребления не рекомендуется.
      Читатель может заметить, что синтаксическая позиция слова влияет на его склоняемость. В составе приложения географическое название легче не склонять* Многим несклоняемые формы кажутся более удобными: они точнее обозначают исходную форму. На эту тему иногда опять-таки возникают сомнения. Так, в 70-е гг. появилось новое государство — Народная Республика Ангола. Нужно ли склонять название в составе приложения — в Народной Республике Ангола или Анголе?
      В области иноязычных географических названий, употребляемых в функции приложения, т. е. в сочетании с родовыми словами типа город, республика, штат, река, местечко, тенденция к несклоняемости проявляется в большей степени, чем среди собственно русских и славянских наименований. Мы пишем: до города Макарьева, к реке Светлой, строения поселка Таежного, в селе Соломинке, но в городе Риу-Майор, в районе деревни Адейса, на острове Диего-Гарсия, в местечке Глапакоян, из штата Невада.
      Несклоняемость часто диктуется стремлением к точности в передаче нерусских названий. Чем меньше известен географический объект, тем более заметно выступает необходимость привести топоним в функции приложения в неизменяемом виде:
      «Вооруженные силы колонизаторов в спешном порядке перебрасывают на самолетах вооружение и продовольствие в город Дамба, на севере страны, окруженный повстанцами» («Правда»); «И вот теперь они больше недели живут в деревне Хуоса» (Ю. Филатов. В стране долин и гор); «Дети из местечка Ховур ходят на занятия за семь километров» («Учительская газета»).
      Практика употребления иноязычных наименований в современном литературном языке убеждает в том, что склоняемость топонима в функции приложения находится в прямой зависимости от его морфологического облика. Согласно укрепившейся норме не склоняются наименования на гласные -о, -в, -и (в районе Чунгбо, у местечка Компореале, из г. Плоешти). Как замечают исследователи, даже выражение в городе Афинах в современном литературном употреблении заменяется конструкцией в городе Афины.
      Некоторые колебания испытывают наименования на -а с предпочтительным употреблением несклоняемых вариантов: в штате Алабама, в штате Флорида, губернатор штата Байа, в порту Осака, к городу Вита, к деревне Кеврола, из села Анага и т. д. Ср.: «Бессонную ночь сегодня провели жители острова Осима» («Правда»). Реже встречаются случаи склоняемости названий: «В бывшей португальской колонии Анголе успешно осуществляется программа социальных преобразований во всех областях жизни». В этом примере род определяемого слова и род топонима совпадают, что, возможно, и способствовало склоняемости наименования. Чаще же в рассматриваемой конструкции женский род географического названия на -а не согласуется с родом обобщающего нарицательного слова (город, штат, поселок, местечко).
      Особые нормы употребления сложились в терминологических наименованиях. Так, в сочетаниях со словами республика иноязычные топонимы на -а принимают несклоняемую форму: «В ответной телеграмме президент Республики Коста-Рика выразил благодарность за поздравления» («Правда»): «Вступление Народной Республики. Ангола в Организацию африканского единства является победой свободной Африки...» («Правда»); «Развивая наступление на южном и восточном направлениях, вооруженные силы Народной Республики Ангола заняли город Нгиву...» («Комсомольская правда»).
      В то же время наименования на -ия в сочетаниях с термином республика склоняются: делегация Народной Республики Болгарии, в Социалистической Республике Румынии, договор с Социалистической Федеративной Республикой Югославией, из Республики Колумбии. Обособленность этой морфологической группы названий усилилась с появлением целого ряда наименований республик, например, таких, как Индия, Замбия, Индонезия, Танзания, Исландия, Мавритания, Кения.
      В наибольшей степени склонность к формоизменениям в функции приложения обнаруживают топонимы на согласный. По сравнению с практикой использования этих наименований в XIX в. тенденция к несклоняемости в XX в. и в этой группе значительно усилилась. Переломные сдвиги в норме склонения происходили в середине и в конце 50-х гг., когда в языке печати участилось употребление иноязычных названий. Однако неустойчивость в употреблении и до сих пор заметна. В целом численное превосходство остается на стороне несклоняемых форм: в городе Луисвилл, в городе Мобеж (...)
     
      Под влиянием профессиональной и разговорной речи тенденция к несклоняемости географических названий в функции приложения усилилась. В разных жанрах письменной речи такое употребление широко распространилось на все морфологические типы составных наименований, если названы малоизвестные населенные пункты, типа станция, усадьба, деревня, село: «Двенадцать километров отделяют усадьбу Рай-Семеновское от станции Шарапово Охота Курской железной дороги» (Л. А. Ильин. Подмосковье); «Парковый павильон в усадьбе Знаменское-Раек, XVIII в. » (От Валдая до Старицы); «Петру Федоровичу Беляеву, живущему в селе Ново-Петровцы Киевской области, исполнился 101 год» («Труд»).
      Особый разряд составляют сочетания со словом река. И первую, и вторую часть таких наименований следует склонять, например: за Москвой-рекой, вниз по Волге-реке, над Амуром-рекой. Однако в разговорной речи и в просторечье встречаются случаи несклоняемости первой части этих сочетаний — у Москва-реки, за Урал-рекой. Такое словоупотребление не соответствует письменной литературной норме.
      Как видим, норма употребления географических названий отнюдь не однообразна и не может быть сведена к единственному правилу.
      Скажут: «Как же все это сложно... Неужели нельзя предложить что-то полегче?» Да, проблема нормализации этих форм не лишена известных трудностей.
      Две самые легкие и удобные формулировки правил относительно употребления топонимов-приложений — традиционное правило о необходимости безоговорочного падежного согласования всех названий или новое предложение, которое разрешило бы не склонять их, — оказываются совершенно непригодными. «Все склонять» — эта формула не соответствует действующей языковой тенденции и не проходит для многих групп названий. В течение нескольких десятилетий мы не склоняем иноязычные названия в сочетании со словами штат, провинция, кишлак, аул, многие иноязычные да и русские названия малых населенных пунктов, станций, островов; сложилась и стойко держится норма несклоняемости для ряда наименований в сочетании с термином республика и т. д. «Все не склонять» — эта форма опасна еще большим отступлением от народной традиции и может вызвать обоснованно резкий протест и возражения многих литературно говорящих и пишущих лиц разных профессиональных слоев общества.
      Наиболее целесообразным поэтому представляется уже апробированный путь создания разветвленных, детально разработанных правил, предусматривающих, с одной стороны, три разные стилистические области — строго литературное (письменное), устно-разговорное и профессиональное употребление и, с другой стороны, видоизменение норм применительно к разным структурноморфологическим и лексическим типам наименований.
     
      Запомните правила склонения терминологических сочетаний
     
      Несклоняемые формы:
      в Восточной Республике Уругвай в Республике Парагвай в Народной Республике Бангладеш в Социалистической Республике Вьетнам в Республике Кипр в Республике Сингапур в Объединенной Республике Камерун в Республике Нигер в Республике Сенегал в Демократической Республике Судан в Республике Чад в Республике Гондурас в Республике Эквадор в Республике Заир в Республике Эль-Сальвадор в Народной Республике Ангола в Республике Ботсвана в Республике Верхняя Вольта в Республике Гана в Республике Уганда в Республике Венесуэла в Кооперативной Республике Гайана в Республике Гватемала в Республике Коста-Рика в Республике Куба в Республике Панама в Демократической Социалистической Республике Шри-Ланка
     
      Склоняемые формы: в Народной Республике Болгарии в Республике Исландии в Социалистической Республике Румынии в Республике Либерии в Федеративной Республике Германии в Социалистической Федеративной Республике Югославии в Республике Индонезии в Республике Гамбии в Республике Замбии в Республике Кении
     
     
     
      БЕСЕДА ВОСЬМАЯ. Обращение к женщине: девушка, дама, сударыня, гражданка? Особенности и согласовании форм: куда вы пошла? Трудные случаи и правила употребления местоимений.
     
      Однажды в сектор культуры русской речи Института русского языка пришло письмо следующего содержания.
      «Прошу Институт русского языка принять какие-то меры, чтобы навести порядок с обращениями в русском языке. Уже много писали, но и я хотела бы снова поднять вопрос насчет обращения к женщинам. Приходится только удивляться тому невежеству и бескультурью, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Раз как-то в воскресенье еду в автобусе за город. Слышу, на одной из остановок пассажирка за моей спиной спрашивает другую: — А эта дамочка выходит? Та оборачивается и отвечает: — Я девушка...
      Вот еще один пример. Мой маленький семилетний сосед Коля обращается ко мне не иначе, как «тетенька Галя». И сколько раз я говорила ему, чтобы он называл меня Галиной Борисовной. «Какая я тебе тетя? — говорю я ему. — Ведь не назовешь же ты меня своей бабушкой? Тетя это сестра твоей мамы, а я не сестра твоей маме». Он меня слушает внимательно, а назавтра опять — «Здравствуйте, тетенька Галя!». Приведу еще один пример. Я присутствовала однажды при таком разговоре. Немолодой мужчина, лет под пятьдесят, обращается к такой же женщине: «Девушка, разменяйте мне десять копеек». Разменяв десять копеек, она сказала ему: «Я такая же девушка, как вы юноша...» «А мне-то что», — ответил он ей совершенно равнодушно и пошел в свою сторону. Женщины, например, очень любят друг к другу обращаться с нежными ласкательными словечками: «девочки!», «лапушки!», «рыбоньки!», «касаточки!». А поэты! Вы посмотрите, какие вкусы насаждают поэты. Это же просто какое-то кладбище ругательных суффиксов! Можно прочитать и в стихах об этом:
      Девчонка,
      сторонка,
      звонко
      По песенкам нашим кочуют...
      Я дальше не помню, но эти стихи так и назывались «Девчонки-девчонки». И в «Литературке» была помещена замечательная статья, которая так и называлась «Пропала девушка». Какое справедливое, горькое сожаление было там высказано: исчезла из нашей поэзии девушка, ее место заняла девчонка. В какое стихотворение не заглянешь, все девчонка, да девчонка! Неужели поэты забыли уроки русского языка?»
      Вспомним слова с суффиксами -онк(ёнк), -uuik: девчонка, душонка, бородёнка, мальчишка, старичишка, погодишка. Эти слова обычно употребляются с оттенком если не презрения, то некоторой пренебрежительности. Однако исторически в некоторых из таких образований «происходит процесс опрощения», как говорят лингвисты. Суффикс тесно спаивается с корнем и теряет свое первоначальное уничижительное значение. Так, слова сестренка, шалунишка, сынишка приобрели противоположное ласкательное значение. Со словами девчонка и мальчишка происходит то же самое. Для лиц старшего поколения они звучат как пренебрежительные. А молодежь стремится внести в речь стилистическое разнообразие и употребляет эти слова с иной стилистической окраской. Меняются вкусы, отношения к словам, их оценка. А могут ли филологи своей властью прекратить нашествие варваризмов и ошибочных употреблений? Л. Н. Толстой однажды пошутил, что, если бы он был царь, то он бы издал указ, по которому писателю за неправильно употребленное слово по сто ударов розог должны давать.
      В истории некоторых слов и оборотов можно заметить влияние социально-психологических факторов, своего рода капризов и прихотей, того, что называют веянием новой моды, нового направления. Когда какое-нибудь слово становится особенно употребительным и модным, в нем происходят перемены значения. Слово мадам во французском языке вначале применялось к женщинам из особых семейств, так сказать, весьма высоким по рождению. Сейчас же это общепринятое обращение к любой француженке. Точно то же произошло с обращением сэр в Англии. Вначале им удостаивали только короля, теперь так обращаются к любому мужчине.
      Валентин Катаев утверждал, что обращение девушка у нас в России было введено в повседневный обиход Маяковским. А до этого после семнадцатого года говорили и писали только гражданка. Дама... — это обращение было насмешливым и оскорбительным. Попробуй парикмахер назвать свою клиентку дамой, она с негодованием покинула бы парикмахерскую немедленно. Впрочем, тогда можно было услышать самые дикие обороты: «Господин товарищ, обратите во внимание...», «К столу, товарищи медам!» и подобные. Прошло пятьдесят лет, но мы и теперь задумываемся, как же лучше обратиться к тридцати — сорокалетней женщине? Предлагал Владимир Солоухин ввести обращение сударыня: «...Что же было бы всего приятнее сказать женщине, подавая ей оброненную перчатку? Я бы ей сказал по-русски:
      — Сударыня, вы уронили...
      Слышу многоголосый гул. Эва, куда занесло! Не привьется. Ни в коем случае! Я и сам уверен, что, выйдя на улицу после напечатания этой статьи, не услышу вокруг) себя всюду: «Сударыня, не скажете ли, как пройти на улицу Качалова?», «Сударь, будьте любезны, скажите, который час?»... Но, во-первых, может быть, начнется постепенное привыкание (вспомним «нарком» — «министр»). Во-вторых, цель статьи — возбудить коллективные поиски очень нужного нам слова. Потребность в нем ощущают все: и пожилые «девушки», к которым обращаются люди, и те, кто вынужден обращаться ко всем женщинам как к девушкам» (В. Солоухин. Давайте поищем слово). Статья была написана в 1964 г. Сейчас — 1983-й. Прошло почти двадцать лет. Но обращение сударыня так и не привилось. У него сильная стилистическая окраска «под старину». К тому же это обращение совершенно не вяжется с обликом современной женщины. Какой мы видим современную женщину на улице? Она идет твердой поступью на устойчивом каблуке, носит короткую стрижку. Неужели, знакомясь с такой девушкой, обратится к ней мужчина со словами «Сударыня, как вас зовут?» Она обидится, решит, что ее высмеять хотят. Трудно закрепиться «сударыне» и, как говорят в народе, не бывать шишкам на рябине! Хотя рассуждения В. Солоухина о поисках нужного обращения справедливы. Но навязать языку какое-либо слово против воли говорящих невозможно — ни силой, ни авторитетом, ни научными доказательствами. И сейчас все еще общепринятой формы обращения к женщине нет. Очень часто в наши дни можно услышать в очереди: «Женщина, вы за мной!» Эта нейтральная форма все больше укореняется в городской речи. Иногда встречается жеманное «дама»: «Этой даме я уже сказала, что сегодня приема не будет и незачем здесь стоять!» Подчеркнуто возвышающее посетительницу слово избрано только затем, чтобы смягчить неприятный отказ. Дескать, мы вас уважаем и готовы признать все ваши достоинства (не гражданкал не девочка и даже не девушка, а дама — солидно и с оттенком интеллигентности), но поймите и вы нас...
      В характере обращений сложившиеся культурно-речевые традиции проявляются особенно ярко. Так, требованиями этикета разграничивается употребление местоимений ты и вы (в обращении к одному какому-либо лицу). Этикет в соединении с современной грамматической нормой определяет также и формы вежливого обращения к одному лицу в словосочетаниях с прилагательными и другими частями речи.
      У полных форм прилагательных и причастий, которым в отличие от кратких форм свойствен стилистический оттенок менее категорического, смягченного выражения, согласование в роде соответствует реальному полу лица, к которому обращена речь, например: Вы такая хорошая (применительно к женщине) и Вы такой хороший (применительно к мужчине). См.: «Почему вы такой молчаливый?» (К. Симонов. Солдатами не рождаются); «Но я не думал, что вы недобрый» (К. Федин. Первые радости).
      Употребление полной формы прилагательного или причастия во мн. ч. в обращении к одному лицу не соответствует современной литературной норме. Выражения типа Вы такие хорошие, Вы такие добрые носят ярко выраженный просторечный характер.
      В сочетаниях с краткими формами прилагательных и причастий принята иная форма согласования — во мн. ч., например: Неужели Вы так одиноки? Вы научены долгим опытом! Ср.: «Прянишников понял, что капитан, очевидно, контужен, ему трудно говорить... — Вы контужены? — спросил Прянишников» (К. Симонов. Третье лето).
      В сочетаниях с глаголами в прошедшем времени также принято грамматическое, а не смысловое согласование, т. е. в сочетаниях с местоимением вы употребляется с глаголами в форме мн. ч.: Куда вы пошли? Чем вы занялись? Здесь выбор числа строго разграничивается: литературной норме соответствует только мн., а не ед. ч. Поэтому фраза типа куда вы пошла, вы больна нелитературна.
      Местоимение — одна из самых употребительных и краткйх частей речи. Однако и в составе местоимений наблюдаются случаи колебания литературной нормы.
      Так, в литературном языке для обозначения принадлежности 3-му л. мн. ч. используется личное местоимение в притяжательном значении в форме род. п. — их: их обязанности, это не их дело и т. д. Наряду с этой формой в разговорной речи достаточно широко распространилась и в интеллигентском просторечии, и среди других слоев городского населения (рабочих и служащих) форма местоименного прилагательного ихний, ихняя, ихнее, ихние. Ср. пример из газеты: «А между тем желдорпова-ра должны жарить котлеты и варить щи. И делать это лучше, чем делают. И не ихнее дело заниматься протокольными вопросами в диалогической речи». Судьба местоимения ихний сложилась так, что, несмотря на широкую употребительность в разговорных стилях языка и в XIX в., и в наше время, в правах литературного гражданства этой форме всегда отказывали. Еще Ф. И. Буслаев отмечал: «Притяжательное местоимение ихний, столь употребительное в речи разговорной и столь необходимое, еще довольно туго входит в язык книжный». Приведя эту цитату, В. И. Чернышев прокомментировал ее так: «Теперь можно положительно считать его не вышедшим
      в общее и свободное обращение, хотя оно и нередко встречается у авторов, обыкновенно с мягким окончанием» («Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики»). Современная норма употребления местоимения их — ихний подчиняется строгому правилу. В деловой, научной и публицистической речи используется только нейтральная литературная форма их. Вариант ихний встречается в художественной литературе, где он употребляется обычно как снижающее средство речевой характеристики персонажа. Например: «Федька задумался. — Не знаю, — 01ветил он. — Я слышал, что ихний президент вовсе не царь, а так просто» (А. Гайдар. Школа). Иногда вариант ихний применяется с иронической окраской. Так, в «Литературной газете» под рубрикой «Панегирик «Клуба ДС» был дан заголовок «Праздник на ихней улице», В устной же речи практически употребляются оба варианта; вариант ихний в тех случаях, когда он используется сознательно, придает речи сниженную просторечную окраску. В устной речи вариант ихний часто употребляется бессознательно, и в самых разнообразных стилистических контекстах: сзади идет ихний же работник; ругал за ихние безобразия; там пишут про ихних девушек, ихние похождения (запись устной речи, 1975 — 1977 гг.). В литературном языке местоимение ихний употреблять не следует.
      Интересна также вариантность местоименного вопросительного наречия чего и местоимения что. Параллельное употребление наблюдается в риторических вопросах, рассчитанных на возбуждение в читателе, слушателе или собеседнике отрицательного ответа с противоположным значением «что (-чего) — нечего». См. примеры: «Швандя. Что ж тут не понять? Буржуи кровь пили — это хоть кто поймет». (К. Тренев. Любовь Яровая); «Гвоздев готов был плакать. «Ну, чего ты киснешь? В киноартисты, что ли, собрался?..» — утешал Мересьев» (Б. Полевой. Повесть о настоящем человеке). В традиционном литературном языке у местоимения что в отличие от наречия чего исторически сложился более широкий круг значений. Так, местоимение что употребляется в составе вопросов о предмете, явлении, действии («Что ищет он в стране далекой?»), в роли сказуемого («Ну, что соседки? Что Татьяна? Что Ольга резвая моя?»), в роли вопросительного местоимения со значением «почему? По какой причине?» (Что вас так давно не видно?)
      и т. д. В тех случаях, когда слова что и чего применяются в одном и том же значении, можно заметить стилистические различия. Варианту чего (в произношении — чиво) свойствен налет разговорности: ср. Чего в этом хорошего? Чего там не понимать? Чего зря выступать? Обычно он используется в качестве снижающего стилистического средства. См. примеры из художественной литературы: «Чего, — говорит, — агитировать: становись (это мне то есть), становись, примерно, вон к той березе, тут мы в тебя и штрельнем» (М. Зощенко. Великосветская история); «Минька. Вы чего же это, бабы, расширяетеся тута. Ну? Секлетея. А тебе чего, барабан несогласный? Войсковой колокол на солдатский барабан променяли!» (К. Тренев. Пугачевщина).
      Много тонкостей в грамматике! Казалось бы, короткое и простое местоимение она. Что в нем может быть сложного! Однако и тут склонение не лишено своих особенностей. В родительном падеже образуется форма у нее, от нее. Это норма. А как относиться к таким стихам: «Руки у ней в бензине, Пальцы у ней в керосине, А глаза у ней синие-синие, Синие, как у России» (Л. Мартынов. Между домами старыми).
      Считать ли ошибочной форму у ней, от ней? Еще в начале XX в. составитель стилистической грамматики В. И. Чернышев по этому поводу писал: «Формы у ней, от ней не привлекали бы нашего особого внимания, если бы против них не существовало какого-то предубеждения у пишущих. Малонаучные школьные грамматика и практика стесняют в их употреблении, считают их неправильными. Пушкин вместе со многими другими писателями, предшественниками и последователями, свободно употребляет формы у ней, от ней. Поэтому признание данных форм неправильными нужно считать ошибкой плохих грамматик: Когда же юность легким дымом Умчит веселость юных дней, Тогда у старости отымем Все, что отымется у ней; Нет, не агат в глазах у ней. Но все сокровища Востока Не стоят сладостных лучей Ее полуденного ока (Заметки о языке А. С. Пушкина. Произношение некоторых местоимений)». Действительно, в устной речц эта форма встречается и сейчас. Отсюда она проникает в письменные стили литературного языка, художественную прозу и поэзию: «А может быть, и генеральская... — думает вслух городовой. — На морде у ней не написано...» (А. Чехов. Хамелеон); «Я ей служил Служеньем добровольца! Все тайны знал, весь склад ее перстней! Грабительницы мертвых! Эти кольца Украдены у ней» (М. Цветаева. Тебе — через сто лет).
      Разговорно-просторечная окраска этой формы мешает ее современному употреблению в нейтральной речи. В письменных стилях литературный вариант у нее, от нее используется как единственно возможный.
      Есть колебания и в творительном падеже. Обычно употребляется местоимение ею: «Валентине Талызиной присвоено звание заслуженной артистки республики. Высокое это звание ею заслужено и ко многому обязывает» (из газет). То же наблюдается в сочетаниях с предлогами — с нею, за нею, под нею: «Алексей едва поспевал за нею» (А. Кузьмин. У золотых ворот). Однако встречаются и варианты, иногда даже в пределах одного и того же контекста: «В последний раз он встретился с ней на посиделках... В сердце родилась тоскливая щемящая боль. Уж не стряслось ли что с нею?» (А. Кузьмин. У золотых ворот); «Нет, я не пропискою Извечной сроднился с ней» (А. Твардовский. Песнь о Москве). В устной речи преобладают более короткие формы. Итак, в письменных стилях нормативно двухсложное местоимение ею; в сочетаниях с предлогами и в письменной, и в устной речи преобладают односложные формы с ней, за ней.
      На наших глазах в течение последних 20 — 30 лет происходит смена литературной нормы в составе определительных местоимений: самый факт — сам факт, самое атмосферу — саму атмосферу. Изменились значения у вариантов краткой и полной формы. За полным вариантом самый закрепилось прежде всего значение превосходной степени, значение предельности меры (самый добрый, до самого дома, в самый жар, в самый раз). За краткой формой закрепилось определительное значение: Я и сам знаю, сама все делает, само это дело не стоит выеденного яйца. Здесь определительное местоимение подчеркивает самостоятельное, независимое, личное действие или самостоятельность, определенность объекта речи. Еще в литературном языке XIX в. в определительном значении в словосочетаниях с существительными использовались и полней, и краткий вариант местоимения. К нашему времени произошли сдвиги: краткие формы предпочитаются более чем в 80% употреблений этого определительного местоимения.
      Изменение нормы употребления особенно заметно происходит в форме вин. п. местоимения ж. р. самое и саму. Победил короткий вариант: «Надо бы, братцы, саму булгарку в подвал посадить по приезде князя» (А. Кузьмин. У золотых ворот); «Бензином и соляркою Дыша — сопя, Вся улица вселяется в саму себя» (Б. Слуцкий. Самострой вселяется); «Гуцулы издавна стремились украсить свой быт. Столы и лавки, сундуки и кровати, полки для посуды и саму посуду орнаментировали «сухой» (или «чистой») резьбой» («Турист»). Устаревающий вариант самое употребляется реже, обычно с оттенком книжности. Этот вариант удерживается в фразеологическом сочетании самое себя (походить на самое себя; организация уничтожила себя самое; презирают себя самое и т. д.). Известны случаи ошибочного смешения падежных и родовых форм. Иногда авторы неправильно употребляют форму самое в им. и даже род. п.: «Кибернетика — это область знанйя, где господствует полюс точности, где самое фантазия направлена прежде всего на то, чтобы выразить математически сложнейшие связи и отношения». (В. Кожинов. Кибернетика без вымысла); Следует писать ~ сама фантазия... Встречается и диалектный по происхождению вариант самою в форме вин. п. ед. ч., но его следует рассматривать как отклонение от литературной нормы: «Забежал в дом, взял ребенка, схватил ее самою за руку...» (А. Пушкарь. В горящую избу). В качестве укрепившейся универсальной и нейтральной литературной нормы в форме вин. п. ед. ч. ж. р. выступает вариант саму наряду с традиционным книжным вариантом самое, который сейчас воспринимается как устаревающий, хотя в пословице Сам идет — самое ведет сохраняется в неизменном виде.
     
      Запомните склонение личного местоимения она
      Им. она
      Род. её, у неё, от неё; у ней, от ней (прост. и стихотв.)
      Дат. ей
      Вин. её
      Тв. ею, но с ней, за ней
      Предл. о ней, по ней.
     
     
      БЕСЕДА ДЕВЯТАЯ. Переход прилагательных в существительные: «полюбил румяный — бледную » Из истории образований. Командировочные и командированные, приёмочный и приёмный. Как назвать должность женщины, которая заведует сектором, управляет делами? Стилистические нормы употребления синонимов.
     
      У А. С. Пушкина есть строки, которые вызвали споры грамматистов:
      Всё, всё, что гибелью грозит,
      Для сердца смертного таит
      Неизъяснимы наслаждения.
      К какой части речц отнести здесь слово «смертного»? То ли это прилагательное, стоящее после определяемого слова сердце (смертное сердце)? То ли это существительное, образованное от прилагательного и применяющееся в значении «человек»? Существительное смертный в литературе употребительно: «не говоря уж об обыкновенных смертных, даже великие умы в молодости не избегали увлечений и ошибок» (Чехов. Задача). Как бы мы ни поняли эту строчку, ясно одно: возможность двойственного толкования объясняется тем, что есть существительные, которые образуются от прилагательных. Переход других частей речи в разряд существительных называется субстантивацией (от латинского substantivum — имя существительное). Процесс субстантивации происходил на протяжении всей истории литературного языка; происходит он и сейчас. Разряд субстантивированных существительных типа сборная СССР (команда), озимые (культуры), командировочные (деньги), докторская (колбаса) в современном литературном языке насчитывает не менее 600 слов. Это существительные прилагательного склонения, уже вычленявшиеся из словосочетаний и существующие самостоятельно. В наши дни пласт субстантиваций постоянно пополняется за счет новых образований, идущих прежде всего из разговорной (ср. хотя бы названия вузов архитектурный, медицинский, политехнический) и профессиональной речи (ср. названия мастерских типа электросварочная, шифровальная, токарная, названия поездов типа скорый, товарный, пассажирский, курьерский, почтовый, названия магазинов типа овощной, продуктовый, комиссионный, хлебный и др.).
      Прилагательные в существительные переходят не сразу. Они как бы совершают путь по гигантской лестнице времени, останавливаясь подолгу на разных ступеньках перехода. Так, есть слова, полностью перешедшие в разряд существительных и давно уже имеющие самостоятельную форму рода и числа. Например, слова насекомое, зодчий, лесничий, вожатый, вселенная, запятая, мостовая. Эти слова уже не имеют параллельных словосочетаний, в которых они могли бы выступать в качестве прилагательных.
      Есть и такие образования, которые всем нам известны как существительные, но при желании мы их можем превратить и в прилагательные: больной (человек), учительская (комната), рабочий (человек), млекопитающее (животное), трудящиеся (граждане), посевная (кампания). Все же нам привычнее теперь уже видеть и употреблять их в качестве существительных. Можно сказать, что они уже добрались почти до последней ступеньки. Мостик, связывающий их с прилагательными, искусственный и ненадежный.
      Самую обширную группу стилистических вариантов составляют субстантивированные прилагательные и причастия, образованные путем вычленения из словосочетаний в результате опущения, утраты существительного. Эти образования сравнительно новые и находятся на самой первой ступени перехода из одной части речи в другую. Субстантивированные слова и параллельные словосочетания употребляются в этих случаях на равных началах: сборная СССР — сборная команда СССР, выходной — выходной день, докладная — докладная записка, комиссионный — комиссионный магазин, сортировочная — сортировочная станция. Обычно варианты различаются стилистической окраской. Субстантивированные прилагательные и причастия сохраняют отпечаток разговорности. Словосочетания с прилагательными характерны для полного и строгого стиля официальной и деловой речи. В подтверждение могут быть приведены записи устной речи: были билеты в Большой; защитил недавно кандидатскую; курсовую написал; в комиссионном шубу купила; по безналичному расплатилась; получила пригласительный на семинар; он на металлургическом работает; сын в детсаду в малышовую ходит; наша сборная выиграла. Стилистически окрашенные субстантивированные слова этой группы широко используются в поэзии, прозе и публицистике: «Сколько жили в обороне, Что уже с передовой Сами шли, бывало, кони Как в селе на водопой» (А. Твардовский. Поэмы); «А ты летишь лесистым яром С курьерским, и на канапе Ты скрипку вынешь из футляра, И скрипка начинает петь» (Н. Ушаков. Лес рубят). Отрицательных оценок эти образования не вызывают. Однако встречаются нежелательные случаи смешения значений, например, в словах командировочный и командированный, приемочный и приемный. Так, применительно к человеку, командированному по каким-либо делам, уместно употреблять страдательное причастие командированный. Это человек, находящийся в командировке, получивший командировку. Применительно к деньгам и документам используется прилагательное командировочный в вначении «относящийся к командировке»: командировочное удостоверение, командировочные деньги. В речи разные значения этих форм различаются далеко не всегда. В устном высказывании «Я — командировочный» форма употреблена неправильно.
      Известная специализация значения происходит и в других параллельных образованиях: приемная (коммиссия), но приемочный (пункт); бутафорная (комната, помещение в театре), но бутафорские (принадлежности, атрибуты).
      Нельзя не заметить, что любое прилагательное может быть употреблено как существительное в особом обобщенном значении типа сейте разумное, доброе, вечное. Параллельные словосочетания употребляются здесь только с местоимениями все, то, что-то, нечто, подчеркивающими отвлеченность передаваемых понятий: «Прощаю вообще все жмущее, теснящее, давящее и душащее — как-то: тесные сапоги, корсет, подвязки и прочее» (А. Чехов); Дурное — от человека, а человек смертен, хорошее — тоже от него, но оно еще никогда не умирало вместе с ним! Хорошее цените выше, ему помогайте жить и расти!» (М. Горький). Этот тип образований особенно широко используется в русском фольклоре: не отведав горького, не узнаешь и сладкого; из черного не сделать белого; переливать из пустого в порожнее; малого пожалеешь — большое потеряешь. Эти прилагате-
      льные не считаются существительными, так как не имеют черт предметности.
      Близки к этому типу образований и некоторые прилагательные и причастия, которые лишь в одном каком-либо контексте волею автора употреблены как существительные: «Вспомним с нами отступавших, Воевавших год иль час, Павших, без вести пропавших, С кем видались мы хоть раз, Провожавших, вновь встречавших, нам попить воды подавших, Помолившихся за нас» (А. Твардовский. Василий Теркин). Образования такого рода бывают художественно индивидуальны, носят временный характер, создаются лишь применительно к данной ситуации и в словарях, как правило, не фиксируются.
      Интересно, что выдвижение женщины за годы Советской власти на ответственные должностные посты повлияло на употребление субстантивированных прилагательных причастий, обозначающих лиц женского пола. Стали возникать вопросы: если женщина заведует сектором (отделом, группой) или управляет делами, как назвать ее должность — заведующий или заведующая, управляющий или управляющая?
      Субстантивированные прилагательные и причастия, составляющие класс личных имен существительных, насчитывают до 100 пар соотносительных мужских и женских наименований. Только единичные образования, называющие мужские профессии, неизвестны в форме женского рода: мастеровой, печевой, плавильный; сюда же относятся дореволюционные должностные наименования городовой, городничий, земский, околоточный, становой. Из старых названий не имеет соотносительной мужской формы слово горничная. Большинство же субстантивированных прилагательных и причастий свободно образуют параллельные родовые формы: «Полюбил богатый — бедную. Полюбил ученый — глупую. Полюбил румяный — бледную. Полюбил хороший — вредную, золотой — полушку медную» (М. Цветаева. Полюбил богатый); «Дежурная в гостинице встретила Трофимова торопливой, заученной фразой...» (Л. Карелин. Младший советник юстиции); «Горигляд испытующе всматривался в строгое лицо молодой ученой» (А. Первенцев. Оливко-кая ветвь).
      Наименования, характеризующие лицо по какому-либо признаку, свойству, состоянию, применительно к женщине употребляются только в форме женского рода: больная, молодая, знакомая, прохожая, раненая.
      Лишь те немногие наименования, которые обозначают официальную должность, звание или общественные обязанности женщины, в строгом деловом стиле иногда употребляются и в форме мужского рода: уполномоченным из района является тов. Миронова; Ольга Олейник — выдающийся ученый; заведующему сектором тов. Ивановой выдана премия; управляющим делами назначена тов. Широкова; председательствующим на собрании была тов. Игнатова; например: На собрании выступили первый секретарь Ростовского обкома КПСС И. А. Бондаренко, заведующий молочнотоварной фермой колхоза «Мир» Белокалитвинского района Герой Социалистического Труда Р. Н. Денисова (из газет).
      Форма мужского рода используется во всех тех случаях, когда в контексте на первое место выдвигается сообщение о должности или занятии безотносительно к полу называемого лица: заведующим утверждается такая-то, направить связным такую-то, поверенным будет такая-то и т. п. На табличке с указанием должности и фамилии, которая прибивается к двери кабинета, лучше все же написать форму женского рода: заведующая детским садом А. И. Иванова, управляющая делами И. П. Орлова, заведующая сектором Н. Ю. Шведова. Точно так же и в приказе о премии предпочтителен женский вариант: «Наградить заведующую сектором тов. Киршину Веру Капитоновну».
      В качестве общеупотребительной формы в обиходной письменной и особенно устной речи в разряде субстантивированных прилагательных и причастий при наименовании лиц женского пола предпочтительна форма ж. р.
      В большинстве наименований, характеризующих лицо не по должности, а по другим каким-либо признакам (бедная, подсудимая, милая, молодая, малолетняя) форма ж. р. и форма м. р. обычно не варьируются. Однако в разговорных контекстах можно встретить такие, например, обращения: «Машенька, миленький мой, отметь командировочное удостоверение».
      Появляясь в классе существительных, субстантивированные прилагательные нередко вступают в синонимические отношения с теми существительными, с которыми они близки по значениям. Возникают трудности и сомнения. Так, в сектор культуры русской речи Института рус-
      ского языка АН СССР пришло письмо о словах рабочая и работница: «Прошу разъяснить, как правильно писать: работница Артемовской швейной фабрики имени 8 Марта, работница Ждановской чулочной фабрики или рабочая? В газетах и журналах по-разному называют должность женщины. Не устаревает ли слово рабочая?..»
      Наименования работница и рабочая представляют собой многозначные слова, т. е. каждое из этих слов употребляется в нескольких значениях. В отдельных значениях слова работница и рабочая выступают как синонимы (сходные или тождественные по значению слова), в других — различаются.
      Так, эти слова совпадают в значении «Женщина, которая занимается созданием потребительских ценностей, работая на промышленном предприятии; женщина-рабочий». См. примеры: «К тому, как живет и что делает теперь русская работница, присматриваются, прислушиваются рабочие женщины всего мира» (М. Горький. О Елене Новиковой); «Работница московского завода резиновых изделий проявила в клубном кружке большое дарование драматической актрисы» (Кочетов. Журбины). В этом* же значении может употребляться и слово рабочая. «Шли рабочие первой смены, и Даше было понятно, что она тоже рабочая» (Г. Николаева. Битва в пути). О женщине, работающей в цехе, можно сказать и рабочая, и работница Артемовской швейной фабрики. В то же время нельзя не заметить, что слово работница употребляется чаще в другом и более широком значении — «человек, который работает, трудится; трудящийся». У поэта И. Никитина читаем:
      Жена лицом, что маков цвет,
      Дородная работница,
      Метет, скребет, встает чуть свет,
      И мыть, и шить охотница.
      (Рассказ моего знакомого)
      Вот как раз этого расширенного значения слово рабочая не имет. Например, во фразе «государство заботится о женщине-работнице» речь идет не о принадлежности к рабочему классу. В контексте подчеркивается, что государство заботится вообще о женщине-трудящейся, безотносительно к особенностям ее профессиональной деятельности, работает ли она дояркой в колхозе, прядильщицей на фабрике или преподавателем в школе. Поэтому если бы женский журнал, обращенный ко всем работа-
      ющим женщинам, назвали «Рабочая», а не «Работница», тем самым резко сузили бы круг читательниц, которым журнал адресован.
      Следует ли из сказанного, что слово рабочая устаревает в наше время? Конечно, нет. Оно используется в своем основном значении в тех случаях, когда появляется необходимость его применения. На двери магазина висит объявление: «Булочной нужна рабочая». Здесь речь идет не о кассире и не о продавце. Магазину нужен человек, выполняющий определенные подсобные производственные операции. Все сотрудницы магазина могут быть названы работницами, но лишь некоторые из них — рабочими.
      Таким образом, оба слова — и работница, и рабочая — не исключают одно другого и могут употребляться каждое на своем месте в соответствии с требованиями литературной нормы русского языка.
      Процессы развития в значении прилагательных протекают очень активно и в будущем принесут литературному языку немало новообразований.
     
      Обратите внимание, из каких сочетаний с прилагательными выделились существительные
      выходной, м. (день) докладная, ж. разг. (записка) докторская ж. разг. (диссертация) докторская, ж. разг. (колбаса) духовые, мн. (инструменты)
      командировочные, мн. (деньги, отпущенные на расходы
      по командировке)
      комиссионный, м. разг. (магазин)
      курьерский, м. (поезд)
      наградные, мн. (деньги)
      наличные, мн. (деньги)
      нападающий, м. спорт, (игрок)
      незамужняя, ж. (женщина)
      озимые, мн. (культуры)
      оружейная, ж. (палата)
      отпускные, мн. (деньги)
      пассажирский, м. разг. (поезд)
      передовая ж. (линия, ближайшая к неприятельскому фронту)
      передовая ж. (статья в газете) подъемные, мн. (деньги)
      политехнический м. (институт)
      посевная, ж. (кампания)
      ремесленное, ср. разг. (училище)
      сборная, ж. (команда)
      сверхсрочная, ж. (служба)
      скорый, м. (поезд)
      столичная, ж. (водка)
      струнные, мн. (инструменты)
      суточные, мн. (деньги)
      товарный, м. (поезд)
      участковый, м. (уполномоченный)
      цитрусовые, мн. (культуры)
      штрафной, м. (удар — в спортивной игре)
      яровые, мн. (культуры)
     
     
      БЕСЕДА ДЕСЯТАЯ. Вид глагола. Бывала ли форма бывывало? Чередование в глаголах: сосредоточивать или сосредотачивать? Двувидовые глаголы. Дирекция организует или организовывает работу? Норма употребления.
     
      Глагол — самая живая часть речи. Название действия составляет суть фразы, обогащает ее, делает предложение динамичным и полнокровным. Не случайно слово глагол когда-то имело самое главное для языка значение — «речь, слово». Вспомним стихи Пушкина:
      Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
      Исполнись волею моей
      И, обходя моря и земли,
      Глаголом жги сердца людей.
      (Пророк)
      Образная характеристика действия проявляется в грамматической категории вида. Вид показывает, как протекает названное действие, какова его длительность. Если действие не ограничено в пределе — перед нами глагол несовершенного вида; действие, представленное как целостный акт и ограниченное в пределе, обозначается глаголом совершенного вида. Снег таял и растаял; он писал книгу и, наконец, написал; девочка долго решала задачу и все-таки решила ее. Таять — растаять, писать — написать, решать — решить — это пары глаголов,
      противопоставленные по виду: несовершенному (таять, писать, решать) и совершенному (растаять, написать, решить). В первом случае действие предстает перед нами как незаконченный процесс в его длительности и повторяемости, во втором — глагол в своем значении содержит указание на ограниченность действия неким внутренним пределом. В подавляющем большинстве глаголы русского языка имеют видовые пары несовершенного и совершенного вида: читать — прочитать, видеть — увидеть, кивать — кивнуть, вскакивать — вскочить. Как легко заметить из примеров, некоторые видовые пары образуются с помощью приставок (делать — сделать, редактировать — отредактировать, портить — испортить). В других видовых парах различия в значении вида обнаруживаются посредством употребления специальных суффиксов -ива- -ва-/-а, -ну- и др.: переписать — переписывать, разыграть — разыгрывать, бросить — бросать, толкать — толкнуть. Есть и разнокоренные глаголы, которые образуют видовые пары: брать — взять, говорить — сказать, класть — положить.
      Категория вида интересна в том отношении, что она свойственна только славянским языкам. В истории русского литературного языка с видом глагола связаны многие,национальные особенности речи.
      Народная речь испокон веку была необычайно бога-* та видовыми формами, и русские писатели широко пользовались этими изобразительными свойствами глагола:
      Мне взятки брать? Да разве я взбешуся?
      Ну, видывал ли ты, я на тебя пошлюся,
      Чтоб этому была причастна я греху?
      (Крылов. Лисица и Сурок)
      «Я не раз хаживал туда смотреть, как... вытаскивали пестрые узоры обоев» (Тургенев. Первая любовь); «Ворона шагнула вперед, и Андрей замер в ужасе, услышав, как скрежетнули о камни ее когти» (Бубеннов. Белая береза) ; «слыхом не слыхивал, видом не видывал» (народное выражение); «Бывывали и мы при деньгах» (Даль).
      Видовая форма бывывало, образованная от глагола бывать, теоретически возможна, но, конечно, многвм казалась «несбыточной и небывалой». Сохранился один интересный эпизод, из которого ясно, как писатели задумывались о подобных образованиях. А. П. Керн вспоминала о Пушкине: «Посещая меня, он рассказывал иногда о своих беседах с друзьями и однажды, встретив у меня Дельвига с женою, передал свой разговор с Крыловым, во время которого, между прочим, был спор о том, можно ли сказать: бывывало? Кто-то заметил, что можно даже сказать бывывывало. «Очень можно, проговорил Крылов, да только этого и трезвому не выговорить!» (Воспоминанья. Дневники. Переписка).
      Конечно, неудобство в произношении формы бывывало определило его судьбу: образование не закрепилось в литературном языке. Видовые формы типа говаривал, знавал, хаживал во II половине XIX в. резко сократились в употреблении, хотя еще в начале XIX в. писатели предпочитали иногда именно их. Так, по наблюдениям В. В. Виноградова, А. С. Пушкин в своей повести «Станционный смотритель» при переделке заменил форму бранился синонимом бранивался: «Кто не жаловался на станционных смотрителей, кто с ними не бранивался?» (вместо первоначальной бранился).
      В истории развития видовых соотношений встречались свои трудности, которые и сейчас дают о себе знать.* Так, вторым добавочным признаком несовершенного вида при суффиксе -ыва-(-ива-) является во многих глагольных основах изменение корневого звука -о- в -а-. Иногда такое чередование происходит, иногда нет. Появляются колебания, которые вызывают и вопросы. Скажем, какая форма правильна — сосредоточивать или сосредотачивать?
      При образовании глаголов несовершенного вида с суффиксом -ыва- (-ива-) с корневым гласным -о- в одной группе глаголов происходит чередование и замена -о- на -а-, в другой чередования не происходит и сохраняется корневой гласный -о- или наблюдаются колебания в зависимости от разных условий употребления. Если в глаголе совершенного вида ударение падает не на корневой гласный, то в парном глаголе несовершенного вида современной литературной норме соответствуют образования с -а-: выработать — вырабатывать, выпорхнуть — выпархивать, затормозить — затормаживать, притормозить — притормаживать, засорйть — заваривать, настоять — настаивать , обглодать — обгладывать, опростать — опрастывать, притоптать (ср. аналогичные образования с приставками: затоптать — вытоптать) — за-(вы-, при-)тйптывать землю (но притоптывать каблу-
      ками), подбодрить — подбадривать, просочйться — просачиваться, приволочь — приволакивать, приноровйть — приноравливать, под(от-, вы-, за-)точйть — подтачивать, прострочйть — прострачивать, с(вы-, по-)хлопотйть — схлопатывать, у(под-)коротйть — укорачивать.
      Это правило в настоящее время в русском литературном языке не знает исключений. Даже те формы, которые рекомендуется во избежание омонимии употреблять с корневым -о-, сейчас иногда употребляются с -а-: насо-ливать, обессоливать (солить) — «Предусмотрены меры для ликвидации опасных примесей, методы обессолива-ния воды...» (из газет) и «Здешние почвы на орошении быстро засаливаются и становятся непригодными для сельскохозяйственного производства. Такие бросовые поля обваливаются, заливаются водой, и получается пруд, в который запускают летков карпа. После трехчетырех лет эксплуатации поля в качестве пруда почвы рассоляются» (из газет). Расподобляются также формы сплачивать (сов. вид сплотить: «Молодежь Африки сплачивает свои ряды»), но обесплочивать (от обесплотить): «Эту женщину и, вероятно, не увижу больше, и не надо видеть, ни мне, ни ей неприятно, она «обесплочивает» мои страсти, бросает их в небеса своими саксонскими глазами» (А. Блок. Дневник 1911 года).
      Если же в глаголе совершенного вида ударение падает на корневой гласный, то в парном глаголе совершенного вида чередования не должно было бы происходить, т. е. корневой гласный -о- сохраняется. Эта норма закрепилась в русском литературном языке еще в XVIII в. и продолжала упрочиваться и в начале XIX в. У писателей и поэтов отмечалось преимущественное употребление глаголов с корневым -о-. Так, у Державина встречаются формы обрабатывать, обстроивать, рас-строивать, удобривать; у Карамзина — присвоивать, настраивать; у Пушкина — разработывать: «Турецкие пленники разработывали дорогу» (Путешествие в Арзрум), успокоивать: «... предосторожностью успокоивал он свою недоверчивость ко всем...» (Дубровский), оспоривать: «И не оспоривай глупца» (Памятник), присвоивать: «По крайней мере он, каждый час присвоивая себе новые права, всякий раз говорил мне о своих чувствах...» (Пушкин. Роман в письмах).
      На протяжении XIX в. в русском литературном языке шел медленный процесс замены и вытеснения форм с корневым гласным -о- формами с -а-. Однако в небольшой группе глаголов традиционная литературная норма прошлого века действует и до сих пор: наморщить — наморщивать (лишь изредка употребляется вариант с -а-): «Временами, поддакивая и намарщивая небольшой лбишко, ковырял он ложкой яичницу, посапывал и молчал» (Л. Леонов. Барсуки); озаботить — озабочивать, отсрочить — отсрочивать, просрочить — просрочивать, опозорить — опозоривать, опошлить — опошливать, пришпорить — пришпоривать, приохотить — приохочивать, приневолить — приневоливать, упрочить — упрочивать.
      Некоторые образования на -ива- сейчас вышли окончательно из литературного употребления. Так, используются только формы ознакомлять, оформлять, ускорять, оздоровлять, утолщать, а не их старые соответствия, типа оформливать, ознакомливать, ускоривать.
      Тенденция к замене -о- на -а- в глаголах несовершенного вида, действовавшая в литературном языке в XIX в. и особенно в XX в., оказалась такой сильной, что со временем охватила почти всю эту группу глаголов. Сложилась новая литературная норма. История развития в соотношении форм шла не скачками, а постепенно и на первый взгляд даже малозаметно. Вследствие влияния грамматической аналогии в орбиту действия новой формы глаголы втягивались исподволь, слово за словом, хотя в группах однокорневых слов книжные варианты заменялись разговорными примерно в одно и то же время.
      Ряд глаголов, у которых еще в начале XX в. зарегистрированы формы с -о-, теперь употребляются только с -а-, а прежний вариант воспринимается как искусственный и устарелый. Такова, например, группа префиксальных образований от глагола трогать(ся) — до-(при)трогивать(ся), затрогивать: «Старуха перестала бояться... и, дотрогиваясь до его колена, принялась рассказывать о тяжбе своей с крестьянами» (А. Н. Толстой. По пути); «Сергеич кивает иностранцу: «Благодарю вас». Иностранец в ответ притрогивается к шляпе» (Федин. Похищение Европы); «Вот некоторые из сторон, затро-гиваемых нашим журналом» (журнал «Смехач», 1924).
      Академик С. П. Обнорский о формах на -о- и -а- писал так: «Если обратиться к последующей истории нашего литературного языка, если учесть также показания диалектной речи, мы встретимся с той же картиной
      длительного использования в языке разновидности форм с корневым гластным -о- и с очень медленно проявляют щейся струей замещения последних форм новой их разновидностью с корневым -а-, причем в большинстве случаев новые варианты глаголов с корневым -а- не вытесняют полностью из языка их предшественников, формы с -о-, а употребляются параллельно с ними» (Обнорский С. П. Очерки по морфологии русского глагола. М., 1953). Однако составители словарей, предписывающих правильное употребление в начале XX в., не разрешали многие параллельные формы с -а-. Так, в словаре В. Долопчева «Опыт словаря неправильностей в русской разговорной речи» (Варшава, 1909) рекомендовались к употреблению формы облагороживать, притрогиваться, усвоивать, присвоивать, успокоивать, удостоивать. Параллельные формы с корневым гласным -а- зачислялись В. Долопчевым в рязряд неправильностей. Запреты не оказали влияния на историю этих форм: разговорные варианты стали со временем нормативными.
      К нашему времени форма с -а- утвердилась в следующих глаголах: за (об- при-, вы-, раз-, с-, от-) рабаты-вать, за (при-, под-) готавливать, за (об-, от-, при-, под-, у-, пере-, вы-, рас-) страивать, о (при-, у-) сваивать (хотя еще. в 20-е г. можно встретить глагол освоивать: «Попавшие в этот новый мир сначала недоумевали, потом приходили в восторг, но скоро успокоивались, освои-вались с положением и принимались за работу». Циолковский. Вне земли), оспаривать, переспоривать, при(за-) канчивать, удваивать, сдваивать, утраивать.
      Свыше двадцати глаголов, в которых еще в начале XX в. было только -о-, теперь колеблются в употреблении. В этих парах вариантов наблюдается стилистическое размежевание. Варианты с -а- свойственны разговорной речи, а с -о- более употребительны в письменной, книжной и деловой речи. Можно привести письменные примеры для глаголов за (по-, с-, -от-) хлопывать: «Хорошие рассказы описывают, как захлопываются тюремные ворота» (Вс. Иванов. Возвращение Будды); «Рука исчезает и через минуту появляется с бутылкой «Смирновой» и форточка захлопывается» (В. Гиляровский. Москва и москвичи); «Атаман, Григорьев вылез из брички и, схлопывая пыль с сапог, подошел к крыльцу» (Вс. Иванов. Пархоменко); «Кошевой, задумчиво похлопывая плеткой по голенищу, уронив голову, медленно входил по порожкам моховского дома...» (Шолохов. Тихий Дон); «Тогда дверь, ведущая к высшей ступеньке Олимпийского пьедестала, захлопывалась для нее» (из газет).
      Зарегистрированы оба варианта в парах: заболонивать — заболачивать, заподозривать — заподазривать, гадобривать — задабривать, обеспокоивать — обеспокаивать, обусловливать — обуславливать, опорочивать — опорачивать, опорожнивать — опоражнивать, подмороживать — подмораживать, подытоживать — подытаживать, приурочивать — приурачивать, подзадоривать — подзадаривать, разрознивать — разразнивать, сдобривать — сдабривать, сосредоточивать — сосредотачивать, узаконивать — узаканивать (но часто употребляется узаконить), уполномочивать — уполномачивать, унавоживать — унаваживать, условливаться — уславливаться, удостоивать — удостаивать.
      Примеры с формами на -о-: «Избегал Иван Петрович и принятых современными ему художниками, Левицким и Рокотовым, погрудных портретов — в них художники все свое внимание сосредоточивали только на лице» (Ал. И. Кузнецов. Крепостные мастера); «Дело критики вовсе не сводится к тому, чтобы заниматься формальной унификацией понятий, отсекать одни и узаконивать другие» (У. Гуральник. Смех — оружие сильных); «Ведь это обусловливало бы переход всех природных богатств в руки алжирского народа...» («За рубежом»).
      Форма с -а-: «Этим «Здравствуйте!» я как бы сосредотачиваю на себе внимание зрителя» (Румянцев. На арене советского цирка); «Так его! Так его» — подзада-ривали Менгли-Гирея русские воеводы» (О. Л. Д’ор. Русская история при варягах и ворягах); «Каналы... обваливаются, размываются водой, покрываются илом, зарастают камышами, земли заболачиваются» (Техника — молодежи, 1961, № 12); «Тощие, мытые пески ежегодно унаваживал нечистотами, которые растаскивал на собственной спине» (Л. Леонов. Скутаревский); «Мы сразу же уславливаемся: к родителям Юрия не поедем» (Огонек, 1961, № 25).
      В письменных стилях используются оба типа вариантов, причем, как правило, с преимущественным употреблением вариантов на -о. В устной речи предпочитаются формы с -а-.
      В книге К. С. Горбачевича «Изменения норм русского литературного языка» констатируется факт переосмысления нормы: «...Варианты, с корневым -а-, хотя и реже встречаются в письменном языке, сейчас уже не могут быть забракованы как несоответствующие современной литературной норме» (Л., 1971, с. 226). Однако широкое обследование вариантов глаголов убеждает в том, что процесс перехода разговорных форм с корневым -а- в разряд строго литературных, рекомендуемых и для письменной речи, пока еще не завершился.
      Трудности в употреблении видовых форм не ограничиваются вопросами о чередовании гласных.
      Однажды в сектор культуры речи пришло письмо: «Один из наших сотрудников написал: «Начальник отдела организовывает работу...» Другой возразил, сказав, что надо писать: «Начальник отдела организует работу...» К единому мнению мы не пришли». Подобный вопрос интересует многих.
      В современном литературном языке существует группа глаголов, которые могут обозначать и совершенный, и несовершенный вид. Это в основном заимствованные слова последней четверти прошлого столетия на -изовать, -ировать, -изировать, -фицировать. Примеры таких глаголов: моторизовать, стартовать, аннексировать, активизировать, классифицировать, а также некоторые слова русского и старославянского происхождения (венчать, казнить, женить, велеть). Вид этих глаголов проявляется в контексте: «Он героизировал все подряд» (Л. Леонов. Скутаревский); «На юге банки национализированы: сведены воедино...» (Серафимович. Юг и север). В первом примере глагол представлен в несовершенном виде, во втором — в совершенном.
      Особое распространение в литературном языке двувидовые глаголы получили после революции. В Толковом словаре Д. Н. Ушакова в качестве новых слов советской эпохи приводятся, например, такие глаголы, как советизировать, теплофицировать, районировать, радировать, экранировать и др. В эту теперь уже достаточно многочисленную группу включается и глагол организовать. И в Академической грамматике, и в Словаре русского языка С. И. Ожегова он помечается как двувидовой, имеющий форму совершенного и несовершенного вида (а в прошедшем времени только совершенного).
      От глаголов с ударением на конечном гласном -а- (организовать, образовать, конфисковать, мобилизовать) легко образуются формы на -овывать (организовывать, образовывать, конфисковывать, мобилизовывать). Они создаются по живой, продуктивной модели образования форм несовершенного вида — ср. взволновывать, ощипывать, проигрывать и др. Когда у двувидовых глаголов появляется и закрепляется в литературном языке парная форма несовершенного вида на -овывать, то первичная форма на -овать обычно начинает обозначать совершенный вид. Так, у слова организовать появились две видовые формы организовать и организовывать. Впервые вторая форма была зарегистрирована в качестве литературной в Толковом словаре Д. Н. Ушакова. В 17-томном «Словаре современного русского литературного языка» она также приводится как нормативная и иллюстирова-на большим числом примеров. Вот один из них: «Роль наших партийных и профессиональных организаций заключается в том, чтобы они организовывали массу, воспитывали ее» (Киров. Статьи и речи). Таким образом, в контекстах типа «организовал кружок» и «организовывал кружок» различие в значении граголов чисто видовое. В первом случае действие представлено в его пределе, в его результате; во втором — в его процессе, повторяемости, причем момент завершения действия затушеван, не прояснен. Иногда для более четкого обозначения совершенного вида используется приставочный глагол: «Пусть рабочий класс сорганизует производство, как сорганизовал он Красную Армию» (Ленин В. И. Поли. собр. соч, т. 40, с. 322). Как было отмечено, глаголу организовать теперь более свойственно обозначение совершенного вида. Поэтому организует воспринимается как форма будущего простого: «начальник организует работу отдела» — обозначается действие, которое осуществится в будущем.
      Фор*ма несовершенного вида организовывать, употребленная в третьем лице настоящего времени, сохраняет свое видовое значение, например: «В настоящее время начальник занят тем, что организовывает работу отдела, но сейчас еще трудно судить о работе отдела в будущем». В этом случае она используется для выражения действия, протекающего одновременно с моментом речи. Глагол организовать иногда может все же употребляться по-прежнему как двувидовой — ив значении совершенного и в значении несовершенного вида. Поэтому при употреблении его в настоящем времени по соображениям экономии и благозвучия чаще предпочитается форма более короткая: организуется доставка чего-либо, организуется отдел — во многих подобных контекстах значение времени как бы отодвигается на второй план. Глагол организовывать более употребителен в формах прошедшего времени (организовывался отдел, организовывалась доставка). Его использование в форме настоящего времени не противоречит грамматической норме, но менее привычно.
      Рассказ о видах короток, но тема долговечна, потому что нет пределов совершенствованию языка, его обогащению, развитию стилистического разнообразия речевых средств.
     
      Запомните правильные формы глаголов несовершенного вида
      затрагивать, затрогивать (устар.) задабривать, задобривать (книжн.) заморочивать, заморачивать (разг.) оспаривать, оспоривать (стар.) опорочивать, опорачивать (разг.) обеспокаивать, обеспокоивать (стар.) обусловливать, обуславливать (разг.) подытоживать, подытаживать (разг.) разрознивать, разразнивать (разг.) сосредоточивать, сосредотачивать (разг.) узаконивать, узаканивать (разг.) уславливаться, условливаться (книжн.) удостаивать, удостоивать (стар.) уполномочивать, уполномачивать (разг.)
     
     
      БЕСЕДА ОДИННАДЦАТАЯ. Ловушки в грамматике. Чем различаются глаголы обезденежеть и обезденежить? Обессилею — обессилю, выздоровею — выздоровлю. Как правильно образовать форму 1-го лица наст, и буд. вр. у глагола пылесосить? Глаголы с изъяном.
     
      В русской грамматике есть глаголы-близнецы. Они Настолько похожи друг на друга, что не сразу вспомнишь, чем различаются: обезлесить и обезлесеть, обезволить и обезволеть, обессилить и обессилеть. Ловушка в том и состоит, что «близнецы» все же хотя и одного корня, но значение и спряжение имеют разное. Скажем, глаголы, обезденежеть и обезденежить. В одном случае сам остался без денег (обезденежел), а в другом — оставил без денег не себя, а кого-то другого (обезденежил).
      По значению глаголы на -еть (обезлесеть, обезволеть) выражают действие, не вызывая при этом представления о лицах или предметах, на которые это действие переходит. Это непереходные глаголы, при которых не может быть употреблено существительное в вин. п. без предлога, тогда как созвучные им глаголы на -ить (обезлесить, обезволить) выражают действие, непосредственно переходящее на другой предмет (лицо, явление). Это глаголы переходные, при них может стоять существительное в вин. п. без предлога. Так, глагол обезлесеть имеет значение лишиться лесов, стать менее лесистым (обезлесенная степь), а глагол обезлесить — лишить какую-либо местность леса (обезлесить пространство, страну, местность); обезволеть — лишиться воли, стать безвольным (в рабстве народ обезволел) и обезволить — лишить воли, сделать безвольным (слабость обезволила тело); обессилеть — лишиться сил, становиться бессильным: «В небе набирались тучи... Проходя над горами, они отяжелели и обессилели. В горах разразилась гроза» (Короленко. Необходимость); обессилить — лишать ко-го-л. или что л. сил, делать бессильным: «Работа по 14 — 16 часов в сутки утомила, обессилила меня» (В. Никитин. Многострадальные).
      Это смысловое различие строго соблюдается в ряду соотносительных глаголов на -еть и на -ить. Спряжение непереходных и переходных глаголов также существенно различается. В настоящем и будущем (простом) времени для глаголов на -еть в ед. ч. приняты следующие окончания:
      1-е л. -ею (обессилею, опротивею, заржавею)
      2-е л. -еешь (обессилеешь, опротивеешь, заржавеешь)
      3-е л. -еет (обессилеет, опротивеет, заржавеет)
      Во мн. ч.: 1-е л. -еем, 2-е л. -еете, 3-е л. -еют.
      Спряжение у глагола на -ить:
      1-е л. -ю (обессилю, обездомлю, ржавлю)
      2-е л. -ишь (обессилишь, обездомишь, ржавишь)
      3-е л. -ит (обессилит, обездомит, ржавит)
      Во мн. ч.: 1-е л. -им, 2-е л. -ишь, 3-е л. -ят
      Совпадение звучания суффиксов в обоих рядах глаголов в устной речи (что связано с накоренным ударением) и отсутствие у некоторых глаголов на -еть соотносительной параллели на -ить приводит к тому, что продуктивные глаголы на -ить продолжают влиять на более редкие в употреблении и неудобные в произношении глагольные формы с двойными гласными. У таких глаголов, как выздороветь, опостылеть, опротиветь и др., в устной речи предпочитаются формы по продуктивному классу: выздоровлю, опостылю, опротивлю. Эти формы проникают и в письменные стили: «Я не выздоровлю, и не хочу выздороветь» (Брюсов. Алтарь победы); «Однако Бошков надеется, что они выздоровят к 30 апреля» (из газет); «(Я) взял собачонку на руки и стал опять кричать. Обессилю, потеряю голос, замолчу, а потом опять» (Серафимович. Ледоход).
      Доказательством становления новой HOpMoi могут служить следующие факты. В «Вопроснике по современной русской морфологии» были собраны ответы по трем формам: опротивеют!опротивят, обессилею!обессилю, выздоровею!выздоровлю. Средний уровень употребительности вариатов, отступающих от традиции (опротивят, обессилю, выздоровлю), составил 74,3% т. е. эти варианты предпочитаются несколько чаще сравнительно с традиционными. В устных ответах степень преобладания такова, что оба варианта (традиционный и новый) следует считать употребительными с преимуществом новых вариантов — опротивят, обессилю, выздоровлю. Итак, когда мы говорим: «Я нескоро выздоровлю и чувствую, что совсем обессилю», — это допустимо в разговорной речи. Но литературные формы — иные: выздоровею, обессилею.
      Природа не устает напоминать человеку о том, что многие ее загадки еще не разгаданы, и о том, что наука — дитя удивления. Такова загадка суммы магического квадрата; пустые клетки в таблице Менделеева, белые пятна, как бы незаполненные места в системе грамматики. Так, многие глаголы в учебниках удостаиваются особой пометы: 1-е л. не употребляется — ср. глаголы дерзить, ерундить, кудесить, соседить, чудить и др. У тех глаголов этой группы, которые очень редко образуют форму 1-го л. наст. -буд. вр., норма неустойчива. Она складывается под влиянием разных причин.
      Существует определенное правило. У глаголов с основой на с в инфинитиве в 1-м л. наст, вр., даже у самых редких в употреблении, литературная норма требует чередования, т. е. мены -с- на -ш-; обезопасить — обезопашу, колесить — колешу, трусить — трушу, ваксить — вакшу и т. п. Казалось бы, именно в эту группу должна включаться и форма 1-го л. от глагола пылесосить — пылесошу, пропылесошу. Однако многим естественной кажется форма без чередования: обезопасю, дубасю, пы-лесосю: я квартиру завтра пропылесосю (устная запись, 1977). Ср. также форму причастия: «Все уже перемыто, перечищено, пропылесосено» (А. Сахнин. Вот что произошло). Еще в грамматике Востокова, отражающей нормы первой половины XIX в., рекомендуются в качестве нормативных некоторые глаголы с основой на -з- в 1-м. л. ед. ч. наст. вр. без чередования: мерзю, скользю, ту-зю, слезю (от глагола слезить). Хотя в наше время отклонений от нормы в этой группе глаголов практически нет: вонзить, -нжу; пронзить, -нжу; ремизить, -жу; лебезить, -жу; проказить, -жу; сглазить, -жу; лазить, -жу.
      Встречающийся в просторечии вариант лазию нелитературен. У жаргонно-просторечного глагола слямзить (украсть) зарегистрирована форма без чередования слямзю, -мзишь. Это отклонение связано с влиянием диалектного по своему истоку явления, заключающегося в том, что у некоторых глаголов в форме 1-го л. чередования не происходит, т. е. сохраняется согласный основы неопределенной формы.
      Колебания в выборе формы для ряда глаголов вызваны конкуренцией между исконно русскими глаголами, с одной стороны, и церковно-славянскими по происхождению, с другой. Чередование у этих глаголов не совпадает, и в употреблении иногда происходит смешение форм. Так, еще в начале XX в. в стилистической грамматике В. И. Чернышева признавались нормативными для 1-го л. ед. ч. наст. вр. две вариантные формы (русская и славянская) у глаголов, имеющих в корне -жд-: побеждать (победить) — побежу и побежду; насаждать (насадить) — насажу (топор, деревья) и насажду (в отвлеченном смысле); преграждать (преградить) — прегражу и прегражду; предупреждать (предупредить) — предупрежу и предупрежду: учреждать (учредить) — учрежу и уч-режду: наслаждать(ся) насладить(ся) наслажу(сь)
      и наслажду(сь).
      В современном литературном языке закрепились русские формы с -ж-, которые теперь признаются единственной нормой для всей этой группы глаголов: вынужу (вынудить), принужу (принудить), загражу, утвержу, прегражу, наслажусь, вознагражу. Глаголы с сочетанием -зд- на конце основы в инфинитиве в 1-м л. наст. вр. имеют следующие формы: бороздить — борозжу, загромоздить — загромозжу, гвоздить (пригвоздить, загвоз-дить) — гвозжу (пригвозжу, загвозжу). В примере, приведенном В. И. Чернышевым (Я пригвожду его копьем к земле), форма с -жд- явно устарела. Сейчас так не говорят. Даже самые редкие глаголы с основой, оканчивающейся на -д-, в 1-м л. подчиняются общей закономерности: — чадить — чажу, лихорадить — лихоражу, обезводить — обезвожу, обессудить — обессужу, обезнародить — обезнарожу, обезлюдить — обезлюжу, кадить (в значении — курить ароматическими веществами и переносах к нему) — кажу, гудеть — гужу, ср. пример: «Ну, ладно, так и быть, погужу» (С. Залыгин. Ангельская ночь). В художественной речи иногда употребляются в речи персонажей областные и просторечные формы без чередований: «Митька вновь неотступно хныкал: «Покади-и-и...»
      «Пшел! — шипел Устин. — Вот я тебе покадю;» (В. Шишков. Тайга). Однако в образцах литературной речи используются правильные формы.
      В группе глаголов с основой на т чередование различается в зависимости от происхождения глаголов. У исконно русских глаголов в 1-м л. наст. вр. происходит мена -г- на -ч-: молотить, молочу, воротить, ворочу. У церковно-славянских глаголов -г- меняется на -щ-; благовестить — благовещу, прекратить — прекращу, предотвратить — предотвращу и т. д. У некоторых глаголов произошло смещение форм. Так, у глаголов золотить — золочу, церковно-славянский глагол златить имеет две формы в 1-м л. — злачу и злащу (устаревающий), позолотить, позолочу, но позлатить, позлачу и позлащу.
      Глаголы святить, святиться имеют формы свячу и (устар.) свящу, свячусь и свящусь (ср. так же две формы причастия — освяченые и освященные куличи). Глагол умертвить также имеет два варианта — разговорный умертвлю и книжный умерщвлю, литературная форма причастия умерщвленный. Глагол тяготить (ся) имеет единственную форму тягощусь, хотя в XIX в. употреблялась и форма тягочу(сь): «Я только тягочу собою землю» (Лажечников. Ледяной дом).
      Вариантные глаголы испестрить и испещрить имеют в 1-м л. наст. вр. параллельные формы испестрю и испещрю. В прямом значении «делать пестрым» варианты синонимичны, а в переносном — «покрывать записями, заметками, знаками» используется только глагол испещрить, -щрю. Формы страд, прич. прош. вр. от этих глаголов тоже параллельны — испестренный и испещренный.
      В грамматике отмечено, что глаголы победить, убедить, переубедить не имеют формы 1-го л. Вопрос спорный. Для глагола победить В. И. Чернышев в стилистической грамматике рекомендовал две формы — побежу и побежду. Вторая форма современной нормой уже отвергнута, но и первая не принята. Вот одно из устных свидетельств нефилолога: «От глагола переубедить форма 1-го л. образуется естественно: я его не переубежу. От бесприставочного глагола убедить образовать форму труднее. От глагола победить... — не знаю. «Я его не побежу» — нет, некрасиво звучит. Но иначе ведь никак не скажешь!». Здесь мы сталкиваемся как раз с такими случаями употребления, когда отсутствие навыков образования форм препятствует его употреблению в речи. Константин Симонов толкует по-своему: «Вот скажи, например, — говорит один из его персонажей, — как будет от глагола «побеждать» будущее время первого лица единственного числа? «Я победю?» «Я побежду» или: «Я побежу?.. Или как? «Побегу» — есть, а «победю» — нет. Почему? Видимо, для того, чтобы во множественном числе этот глагол употребляли. Глядишь, оно и ближе к истине будет» (Последнее лето). Конечно, при желании употребить форму 1-го л. можно. Всем памятна строчка из шутливой песни В. Высоцкого: «А невесту мне и даром не надо, Чуду-юду я и так победю!» Неправильная форма используется здесь как средство иронии, своеобразная языковая шутка. Если же появляется необходимость образовать форму настоящего или будущего времени у тех глаголов, которые нейтральной формы 1-го л. не имеют, в грамматике рекомендуется использовать описательные обороты: сумею победить, не буду чудить, не пытаюсь кудесить, смогу умилосердить.
     
      Обратите внимание на форму 1-го л.
      бороздить, -зжу ваксить, вакшу вонзить, вонжу вынудить, вынужу грезить, грежу громоздить, громозжу гудеть, гужу
      дерзить (1-е л. не употр.) ездить, езжу колесить, колешу лазить, лажу; лазию (прост.) насладить (ся), наслажу (сь) обезопасить, -пашу обессмертить, -рчу обессудить, -сужу очутиться (1-е л. не употр.) ощутить, ощущу
      победить (1-е л. не употр.), победю (шутл. и прост.)
      предупредить, -прежу
      пылесосить, -сошу и пылесосю (разг.)
      снабдить, снабжу
      сплотить, сплочу
      трусить, -шу
      умилосердить (1-е л. не употр.) ютить (ся), ючу(сь)
     
      Запомните спряжение
      выздороветь, -ею, -еешь и выздоровлю, -ишь (разг.)
      обезволеть, -ею, -еешь
      обезденежеть, -ею, -еешь
      обеззубеть, -ею, -еешь
      обезлесеть (1-е л. не употр.), -еет
      обезлюдеть (1-е л. не употр.), -еет
      обезрыбеть (1-е л. не употр.), -еет
      обескроветь, -ею, -еешь (в знач. «лишиться крови», «становиться бескровным»)
      обескровить, -лю, -ишь (в знач. «делать бескровным, лишая крови»)
      обессилеть, -ею, -еешь и обессилю, -ишь (разг.) опостылеть, -ею, -еешь и опостылю, -ишь (разг.) опротиветь, -ею, еешь и опротивлю, -ишь (разг.)
      плесневеть, -ею, -еешь
      стареть, -ею, еешь и синонимичное стариться, -рюсь, -ришься
      суроветь, -ею, -еешь
      тяготеть, -ею, еешь (в знач. «испытывать тягу, влечение к кому-, чему-либо»)
      тяготиться, -гощусь, -готишься (в знач. «считать кого-, что-либо неприятным, обременительным для себя»)
     
     
      БЕСЕДА ДВЕНАДЦАТАЯ. О наклонении и повелении. Как правильно: поезжай — езжай — съезди? Стилистическая распределенность вариантов повелительного наклонения: почисти — почисть; не тронь — не трожь — не трогай! Норма употребления.
     
      А. П. Чехов в повести «Палата № 6» своего героя доктора Андрея Ефимовича Рагина наделяет одной яркой языковой чертой. Он осмотрительно пользовался наклонениями. О докторе автор пишет: «Приказывать, запрещать и настаивать он положительно не умеет. Похоже на то, как будто он дал обет никогда не возвышать голоса и не употреблять повелительного наклонения. Сказать «дай» или «принеси» ему трудно; когда ему хочется есть, он нерешительно покашливает и говорит кухарке: «Как бы мне чаю...» или: «Как бы мне пообедать». С помощью категории наклонения сообщается отношение действия к действительности. Если глагол выражает повеление, приказание или просьбу, он ставится в форме повелительного наклонения. Наш доктор не любил приказывать, и был склонен употреблять глаголы в сослагательном наклонении, выражающем возможность, желательность, условность действия — принес бы, пообедал бы, хотел бы.
      По значению и стилистике повелительное наклонение относится к числу наиболее выразительных средств языка. В нейтральных письменных стилях литературного языка повелительной формы почти не встретишь. Зато разговорная речь, бытовые диалоги, так же как и диалоги художественных произведений, пестрят этими формами: «Именем закона — арестованы». «Равняйсь, смирно!
      За ..мной, марш!» (К. Федин., Похищение Европы); «Не шевельс, ежели тебя по стойке «смирно» капитан милиции поставил!» (В. Липатов. Анискин и Боттичелли). «Затем слышится самая лаконичная из предпусковых команд: «Товьсь;» (из газет). Как известно. «Товьсь!» — сокращенный вариант военной команды «Готовьсь!»
      Обычно форма повелительного наклонения, поскольку она лаконична и легко образуется (ср. пиши, читай, не спи!), вопросов не вызывает.
      Однако некоторые глаголы повелительного наклонения не имеют. Это глаголы хотеть, жаждать, гнить, видеть, слышать, ехать, мочь (в выражении «И думать не могиf» форма употреблена иронически, с полным осмыслением ее нелитературности, неправильности).
      Повелительные формы смотри (те), слушай (те) образованы от глаголов смотреть и слушать, синонимичных глаголам видеть и слышать.
      В ежедневном обиходе нам часто приходится пользоваться глаголом ехать. В городском транспорте можно услышать разное: ехай, езжай, едь. К сожалению, литературные формы не все помнят: поезжай(те) и съезди, образованные от глагола поезжать (теперь неупотребительного) и съездить.
      Форма ехай встречается только в просторечии и в художественной литературе используется как средство сниженной речевой характеристики персонажа: «С нашими темпами, — говорит дядя Семен, — только на похороны. Цельный день собирались. Теперь вот ночью ехай. А по такой дороге и в день не сахар» (Н. Дубов. Мальчик у моря).
      Глагол едь, как и ехай обладает ярко просторечной окраской: «Едь тихонько, а то упадешь». Эта форма ненормативна. В последние десятилетия в повседневной речи широко распространилась форма езжай(те): «Встречный старик ответил: «И там все занято, дети. Езжайте до самой Москвы — там жилья много. Москвичи приветливы» (А. Кузьмин. У Золотых ворот); «Инспектор сразу же вернул документы: «Езжайте! Люблю, когда человек говорит правду»; «Езжай в Лефортово, на опытный шиновосстановительный завод» (из газет). Сейчас эта форма воспринимается как яркая стилистическая примета разговорной речи.
      - Если действие относится к 3-му л., то формы повелительного наклонения образуются с помощью частиц пусть и пускай в сочетании с глагольными формами
      3-го л. ед. или мн. ч. настоящего времени или будущего простого: он едет — пусть (пускай) едет; он напишет — пусть (пускай) напишет. Диапазон употреблений этих форм очень широк: они могут относиться не только к лицам, но и к неодушевленным предметам, явлениям природы. При этом выражаются наряду со значением побудительности самые разные оттенки пожелания, согласия, призыва: «Пусть сильнее грянет буря!» (Горький. Песня о буревестнике); «Скорее начинайте ледоход! Бросайте же баржу на пароход! Пускай река кольцуется, как кобра!» (Л. Мартынов. Зеваки).
      Формы с частицей пусть более свойственны письменному языку; формы с частицей пускай употребляются чаще в разговорной речи и сохранили стилистическую окраску разговорного, народного языка. Однако у некоторых писателей обе формы нередко смешиваются, а в стихотворной речи используются как неравносложные варианты:
     
      Чтобы в душе — не на руках! — носили.
      Ты о такой мечтал словесной силе?..
      Пускай тебя на смех они подымут,
      Пусть принимают за канатоходца,
      Употреби высокое искусство —
      Будить и в них их дремлющее чувство.
      И если у тебя оно найдется,
      Так и у них, наверное, проснется!
      (Л. Мартынов. Скоморох)
     
      Можно заметить, что в языке проявляется стремление более длинный вариант заменять более коротким. Это происходит прежде всего в разговорной речи. Типичную картину с этой точки зрения представляют собой варианты 2-го л. ед. ч. групп глаголов типа выбрось — выброси, выкрась — выкраси, уведомь — уведоми.
      Колебания в употреблении форм повелительного наклонения 2-го л. ед. ч. наблюдаются у глаголов с нако-ренным или подвижным ударением в отличие от глаголов с устойчивым окончанием на -и под ударением (типа пиши, веди, тяни, храни и т. д.). В зависимости от ударения различаются такие группы глаголов.
      1. Глаголы, имеющие после корневой гласной ударяемое окончание -ить: подоить, напоить, раскроить, подклеить. Литературной норме соответствуют формы повелительного наклонения с ударным -и: подои, напои, расслои, раскрои и т. д. У образований с приставкой вы-
      ударение перетягивается на приставку: выдои, выкрои. В устной речи у глаголов окончание сокращается — выкрой, выдой. В просторечии, в народных пословицах и поговорках употребляются образования повелительной формы на -й: напой, накорми, а после вестей попроси; пой, корми, одевай, да на работу посылай; хоть трижды подой, все тот же удой; как ни крой, а швы наружу выйдут. Иногда эти варианты используются в поэзии в целях версификации. «Мир озарен Полярною звездой, За окнами упругий снежный хруст. Ты поцелуя теплою водой Напой меня из приоткрытых уст» (Л. Мартынов. Элегия).
      2. Глаголы с накоренным ударением в повелительном наклонении после стечения согласных, как правило, имеют окончание -и-: помедли, помасли, поразмысли, перечисли, оформи, усовести. Отклонения от этого правила зарегистрированы у ряда глаголов, основы которых оканчиваются на согласные -ст-, -рт-рщ-, -рч-, -нч: испортить, бесчестить, почистить, наморщить, понянчить. Традиционно литературными формами являются образования с неударяемыми -и: почисти (почистите) платье, не испорти (испортите) дела, не морщи (морщите) лоб, понянчи (понянчите) ребенка. Из разговорной речи пришли фор.мы типа почисть, испорть; эти формы проникли и в письменные стили литературного языка. Обычно они используются в речи персонажей: «Мельница была благоустроена, на полном ходу, все в полной точности, только сам дела не порть» (С. Клычков. Корчажный звон); «Сидит со щетками Робот-чистильщик. — Почисть, дружище, Да только почище! И чистит Робот...» (С. Кирсанов. Поэма о роботе).
      3. Подавляющее большинство глаголов с приставкой вы- в повелительной форме 2-го л. оканчиваются на -и-, аналогично соответствующей бесприставочной форме: веди — выведи, грузи — выгрузи, зови — вызови,
      плесни — выплесни, плати — выплати, сверли — высверли и т. д. У глаголов с накоренным ударением в бесприставочной форме (их немногим более 30) в повелительном наклонении с приставкой вы- образуются вариантные формы: брось — выбрось и выброси, лезь — вылезь и вылези, крась — выкрась и выкраси, морозь — выморозь и выморози, режь — вырежь и вырежи, ставь — выставь и выстави, плавь — выплавь и выплави, сыпь — высыпь и высыпи и т. д. В формах мн. ч. и в возвратных
      образованиях в качестве основной выступает форма на -ь-; выбросьте, высыпьте, высуньтесь, выправься. В разговорной современной литературной практике предпочитаются краткие варианты на -ь-, варианты на -и- воспринимаются часто как книжные или устаревающие. Когда-то глаголы высыпли, осыпли были нормой. Сейчас они многим кажутся несовременными, ср. в стихах: «Забрезжи мне (звезда), Проглянь и прояснись, Вновь сердцу хмурому дай блеск сиянья, Стрелой огня небесного метнись, Осыпли искрами очарованья» (Н. Бараташвили. Моей звезде. Пер. Ю. Верховского).
      Колеблются и некоторые формы типа: уведомь — уведоми, лакомь — лакоми, откупорь — откупори , закупорь — закупори. Более употребительны в этих парах формы на -ь-. Варианты поддержаны соответствующими формами мн. ч.: уведомьте, полакомьтесь, откупорьте.
      Многие формы областного и просторечного характера типа погодь, ляжь, положь, покажь, не трожь, выдь, вылазь, становь часто используются в языке художественной литературы для индивидуализации речи персонажей: «Опротивели конспиративные!.. Поджечь обои? Вспороть картины? Об стену треснуть сервиз, съезжая?.. Не трожь тарелку — она чужая» (А. Вознесенский. Неустроенный монолог); «(Мать) — Стучится кто-то, выдь, посмотри!» (Подъячев. Забытые); «Не трожь! — сказал Мартынов, подмигивая Лукашину» (В. Панова. Кружилиха); «Коля, мы же договорились... Не трожь парня», — с угрозой сказал дюжий детина в кепке...» (Московская правда, 1963, 13 июля); «Ты погодь, старушка, не лезь. Что ты тут под ногами шариком вертишься?» (Л. Леонов. Барсуки). В нейтральном литературном употреблении такие варианты неуместны, однако некоторые из них закрепились в пословицах и фразеологии: отложь-ка блины до маслены; вынь да положь; в приговорах свахи: «выдь на крыльцо, покажи свое белое лицо».
      Окраска просторечия свойственна в первую очередь тем формам, которые употребительны в областной речи и распространились в городской речи жителей крестьянского происхождения. Так, повсеместно распространена и используется писателями как черта общерусского просторечного стиля форма повелительного наклонения пущай (пускай): «Вот чего. Ты, — говорит, — подтяжки отстегни, — пущай их дама понесет заместо сумочки. А сам валяй как есть: будто у тебя это летняя рубашка «апаш» и тебе, одним словом, в ней все время жарко» (М. Зощенко. Прелести культуры); «И я слышу вокруг себя... — Пущай послужат те, которые не служили» (А. Серафимович. Митинг).
      Как и в формах настоящего времени, распространено смешение чередующихся согласных на конце основы: «Не бежи, баба, не бежи... Чего за облаками гоняешься» (Л. Леонов. Соть); «Если начальник скажет мне: ляжь, Горемыкин, под поезд, — то я обязан лечь без обсуждения» (В. Панова. Спутники); «Ты, Костичка, ляжь, ты, Костичка, отдыхай, — шептала она, взбивая подушку в новой красной наволочке» (В. Катаев. Время вперед). Эта форма и по сей день употребляется в южнорусских городах. Как видим, глаголы в повелительном наклонении испытывают заметное влияние разговорно-обиходной речи.
     
      Запомните правильные формы повелительного наклонения
      выйди, выйдь и выдь (прост.) выгляни, выглянь (прост.) выдвини, выдвинь (разг.) выкраси, выкрась (разг.) выложи, выложь (прост.) вырежи, вырежь (разг.) вычисти, вычисть (разг.) закончи, закончь (прост.) закупори и закупорь откупори и откупорь понянчи, понянчь (прост.) почисти, почисть (разг.) испорти, испорть (разг.) уведоми и уведомь
      поезжай, съезди; езжай (разг); ехай и едь (прост.)
     
     
      БЕСЕДА ТРИНАДЦАТАЯ. Числительное даты. Из истории родительного времени. Грамматические особенности обозначения дат. Поздравление с праздником Восьмое марта или Восьмого марта? Письменная и устная норма употребления числительного даты.
     
      В комедии Д. И. Фонвизина «Бригадир» в семье крупного воинского чина любопытно рассуждали о грамматике:
      «Бригадир. На что, сват, грамматика? Я без нее дожил почти до шестидесяти лет, да и детей взвел. Вот уже Иванушке гораздо за двадцать; а он — в добрый час молвить, в худой помолчать — и не слыхивал о грамматике. Бригадирша. Конечно, грамматика не надобна. Прежде нежели ее учить станешь, так ведь ее купить еще надобно. Заплатишь за нее гривен восемь, а выучишь ли, нет ли — бог знает.
      Советница. Чорт меня возьми, ежели грамматика к чему-нибудь нужна, а особенно в деревне. В городе по крайней мере изорвала я одну на папильоты.
      С ы н. J’en suis cTaccord (Я с этим согласен), на что грамматика. Я сам писывал тысячу бильеду (любовных записок), и мне кажется, что свет мой, душа моя, adieu, та reine (прощайте, моя королева), можно сказать, не заглядывая в грамматику».
      Сыну богатых родителей в XVIII в. много писать не приходилось. Невежество «недорослям» в вину не ставилось. А в наше время не то что хорошего письма, но даже и простой открытки грамотно не напишешь, если не знаешь грамматики. Один пример. Мы пишем знакомой открытку в связи с женской датой: «Поздравляю тебя с женским праздником 8-е Марта...» — и начинаем сомневаться: «Может, с праздником 8-го Марта или 8-м Марта?» Возникают три разных варианта, какой же считать правильным? Казалось бы, простейший вопрос, и тот не сразу ясен...
      Иногда, чтобы ответить на подобные, в повседневной жизни возникающие вопросы, ученым приходится прослеживать развитие той или иной языковой конструкции с давних пор. Грамматическая форма для обозначения времени имеет свою длительную и любопытную историю.
      В Древней Руси использовался устойчивый оборот, в котором название месяца перед числом: «А дана грамота на МосковЪвъ л£то 6900, месяца Октября въ 21 день...» (Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археологическою экспедицею Академии наук).
      Это правило соблюдалось веками: года (лета) 1701-го, месяца ноября 27-го дня или — 1772 года февраля 8-го, июля 20-го дня 1777 г. и т. д. К XIX в. правила обозначения даты несколько изменились и были записаны в грамматике известным русским грамматистом Ф. И. Буслаевым таким образом: «Этот родительный (родительный времени) употребляется более при обозначении дня и числа, а также и части дня; например, «2-го сентября 1812 года» (Историческая грамматика русского языка). Все же и в XIX в. в официально-деловом стиле — в документах и деловой переписке, в цензурных визах и приказах — все еще употреблялась старая форма обозначения даты. Так, на обороте титульного листа «Опыта русской грамматики» замечательного русского лингвиста и поэта К- С. Аксакова читаем: «Печатать позволяется с тймь, чтобы по отпечатании представлено было в Ценсурный Комитетъ узаконенное количество экземпляров. Москва. АпрЪля 15-го дня, 1860 года. Ценсоръ Н. Гиляровъ-Платоновъ»
      В новейшем литературном языке конструкция упрощается, слова «месяца» и «дня» выпадают из предложения, но как бы при этом подразумеваются, и для числительного в обозначении даты остается норма употребления родительного времени, т. е. числительное обязательно остается в форме род. п.: «На полях моей записки (помеченной его рукою: «8-го маота 1861 г.») барон Корф сделал отметки карандашом... (Стасов В. В. Собр. соч. 1847 — 1886, т. 3. Спб., 1894). Сравним с прежним: года 1861 у марта месяца восьмого дня.
      Эта форма числительного в род. п. сохраняется и в нашем XX в.: «В этом же самом году на празднике Первого мая в том самом месте, где предполагалось воздвигнуть памятник Марксу, алешинская группа построила в небольшом масштабе модель памятника» (Луначарский А. В. Ленин и искусство. Воспоминания. — В кн.: В. И. Ленин о литературе. М., 1971). До настоящего времени в языке художественной литературы, в публицистике используется традиционная форма: «И вот десятого января. (Накануне Вера получила продкарточку...)» (Вс. Иванов. Возвращение Будды); «Ведь мы уже перешли в третий класс, и к празднику Седьмого ноября нас будут, принимать в пионеры» (Е. Селезнева. Как мы искали клад).
      Однако в современной устной речи родительный даты сейчас уже поколеблен. В разговорной речи широко рас: пространилась форма им. п.: поздравляем Вас с праздником Восьмое марта; готовились к встрече знаменательной даты двенадцатое апреля; к дню первое сентября школьники готовятся загодя и т. д. В школах ученики в тетради и на доске сейчас уже пишут дату также в форме им. п. (Восьмое марта, первое сентября), хотя еще в 40-е и даже в 50-е гг. в этих случаях употребляли только традиционную форму родительного времени: «Первого сентября», «третьего апреля».
      Форма именительного падежа стала возможной благодаря выпадению слова день в обозначении даты из всего сочетания слов, называющего дату. Эта перемена повлекла за собой изменения и в склоняемости названий месяца. Названия месяца в сочетаниях Первое мая, Восьмое марта, Седьмое ноября стоит в род п. Когда же появлялась необходимость изменять сочетания по всем падежным формам, и в XIX и в начале XX в. принято было название месяца тоже склонять: «Вероятно, уже после января Вильгельм заметил, что первый пароксизм революции был потушен 17-м октябрем» (С. Ю. Витте. Воспоминанья); «Радость моей утробы, Васенька! (А. Куприн любил называть И. Бунина то Петром, то Васей). Я могу дать 6 листов печатных только к 26-му Августу» (Письма А. И. Куприна И. А. Бунину, 1902 — 1908). Сейчас уже названия месяца в косвенных падежах числительного даты не склоняется: к Первому мая, перед Восьмым марта, между первым и пятым января.
      Старинная форма обозначения даты сохранилась до сих пор лишь в официальных бумагах, дипломатической переписке, деловых документах и формах нотариальных контор: «Москва 1971 г. декабря мес. 15 дня. Первая Московская Государственная Нотариальная контора свидетельствует верность настоящей фотокопии». Однако ста *-рая формула не мешает утверждению новой нормы в обозначении даты.
      Отсюда вывод. В официальном письме лучше придер» живаться традиционного родительного времени (т. е. поздравлять с праздником 8-го Марта). Если же в личном письме вы поздравили подругу с праздником 8-е Марта, это лишь будет означать, что вы употребили форму разговорной речи. Такие падежные формы в личной переписке не возбраняются, в особенности если согласуются с другими разговорными элементами вашего письма.
     
      Обратите внимание на обозначения дат
      С праздником Восьмого марта; (разг.) с праздником Восьмое марта
      С праздником Первого мая; (разг.) с праздником Первое мая
      С праздником Седьмого ноября; (разг.) с праздником Седьмое ноября
      К первому сентября, к третьему апреля; к первому сентябрю, к третьему апрелю (устар.).
      Между первым и пятым января.
     
     
      БЕСЕДА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Склонение числительных. Из его истории:Карл вторыйнадесять, а не двенадцатый. Старое и новое у составных числительных. Числительное — хамелеон: человек с тысячью или тысячей лиц? Современная литературная норма.
     
      В русской грамматике числительные на протяжении истории литературного языка претерпели большие изменения.
      Еще во времена Ломоносова, т. е. всего лишь два века тому назад (для грамматики это срок очень небольшой), наряду с производными числительными одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать и т. д. (до девятнадцати) составлялись числительные с приложением на-десять: первойнадесять, второйнадесять и т. д. Эти числительные употреблялись, как писал Ломоносов, «в важных матер1яхъ и в числахъ мйсячныхъ: Карлъ вторыйна-десять, а не двенатцатой; Людвигъ пятыйнадесять, а не пятнатцатой; Сентября пятоенадесять число, а не пят-натцатое число». Со временем эти риторические формы отмерли. В те же времена слова сорок, девяностоу сто склонялись совсем иначе, чем в современном литератур-
      ном языке: все падежные формы выражались окончанием — род. п. сорока, девяноста, ста; дат. п. сороку, девяносту, сту; твор. п. сороком, девяностом, стом; предл. п. сороке, девяносте, сте.
      К нашему времени эти числительные утратили почти все падежные формы, сохранив только две: одна для им.-вин. п. (сорок, девяносто, сто), другая — для всех остальных (сорока, девяноста, ста). Между прочим, еще в конце прошлого века, в начале XX в., да и в наши дни числительное сто изредка склоняют и в других падежах: «Я заплатил за штуку по сту рублей» (В. Панова. Метелица); «Вот они шагают метрах в стах от меня» (М. Шолохов. Судьба человека). Академическая грамматика считает эти формы пережитком просторечия и не рекомендует для литературного употребления. И в устной речи, и в письменной, особенно в сочетании с предлогом по формы сто, сорок, девяносто сейчас уже не изменяются: раздали по сорок, девяносто, сто тетрадей; группы по сорок, девяносто, сто студентов.
      Однажды в газете была помещена заметка о творчестве известного писателя под заглавием «Родник вдохновения». Заметка начиналась пословицей, взятой в кавычки: «Не имей ста рублей, а имей сто друзей». «Но ведь пословица произносится иначе: «не имей сто рублей, а имей сто друзей»? — заметил один читатель. Какое же написание пословицы следует считать правильным? «Видно, вдохновение так автора захлестнуло, что забыл он некоторые особенности русской народной речи», — так прокомментировал наш читатель склоняемый вариант числительного.
      После глагола с отрицанием не в свободных сочетаниях обычно употребляется род. п.: я не видел этой девушки, я не имею ста рублей; но в разговорной речи можно встретить и форму вин. п.: я не видел эту девушку, я не имею сто рублей. Пословицу «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» в газете видоизменили в соответствии с современными грамматическими правилами. И поступили неправильно! В пословицах, как и в любом слитном речении, обычно сохраняются старинные слова и грамматические формы, ср.: где уж нашему теляти волка поймати; снявши голову, по волосам не плачут; лапти плесть — однова в день есть; погибоша, аки Обри (историческое выражение VI в.); своя своих не познаша; одним махом семерых побивахом и многие другие.
      «Осовременивать» эти выражения не следует. Точно так же ни к чему искажать пословицу, она должна употребляться в сложившейся форме: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». К этому следует также добавить, что числительное сто не склоняется и в составе сложных слов: столетие, стогектарник, стопятидесятилетие, стокилометровый, стометровка, стоглавый, стоглазый, стопушечный, стоградусный, столикий, сторукий, стоголовый, стоголосый, стоклеточный, стократный, стомиллионный, стотысячный и т. д.
      В тех редких случаях, когда первым элементом сложного слова выступает составное числительное, начинающееся с числительного сто, записанное словами, а не цифрами, отмечены колебания: стодвадцатипятимиллионный и стадвадцатипятимиллионный, стопятидесятитысячный трактор и стапятидесятитысячный трактор.
      Учитывая общее правило образования сложных числительных с первым неизменяемым элементом сто-, предпочтение следует отдать несклоняемой форме: не стапятидесятитысячный, а стопятидесятитысячный.
      В сложных словах, начинающихся составным числительным свыше 1000, название первого числа в составе сложного слова остается неизменяемым, а все остальные названия чисел ставятся в род. п. по правилам согласования: пятьтысячдевятисотдолларовый чек, четыретыся-чидевятисотдолларовый, дветысячивосьмисотдолларовый и г. д.
      Склонение числительных за прошедших 200 лет упростилось. Сейчас в устной речи нередки случаи употребления числительных в несклоняемом варианте: восемь минус один равно семь (литературно: равно семи); была завершена работа над двадцать девятью темами (литературно: над двадцатью девятью темами); к старым семьсот — восемьсот туристским маршрутам прибавились новые (литературно: семистам — восьмистам маршрутам).
      Трудности наблюдаются в употреблении составных числительных. Иногда нам как будто мешает зрительный образ числительного. Если написана фраза: «Встреча с 5574 бойцами...» и ее надо быстро прочитать, наверняка прочитана она будет так: или «с пять тысяч пятьсот семьдесят четырьмя бойцами» или с пятью тысячами пятьсот семьдесят четырьмя бойцами». И самый правильный вариант придет в голову последним: «с пятью тысячами пятьюстами семьюдесятью четырьмя бойцами».
      В современной грамматике в устной речи допустимо склонять в этих случаях лишь одно последнее или последние два слова: не с четырьмястами пятьюдесятью двумя рублями, а с четыреста пятьюдесятью двумя рублями. Здесь действует аналогия с порядковыми числительными, у которых изменяется лишь последний член сложения: сто пятьдесят первый, пятьсот шестьдесят седьмой и т. д. Как известно, побуквенное написание числительных принято лишь в немногих письменных жанрах. В газетах только у порядковых числительных буквами передается лишь окончание: в 5-й дивизии, к 8-му Марта. «Полностью» числительные пишутся в школе, в банках (обычно в им. п.), иногда в тексте художественной литературы.
      В строе современных числительных происходят сдвиги, которые отражают «приемы приспособления архаической морфологии к новым формам мышления» (академик В. В. Виноградов).
      Математизация мышления приводит к тому, что числительные все более и более отвлекаются от некогда предметной сущности и приобретают значение своебразных кодовых определителей: алгол-60, космонавт три, Волхонка восемнадцать, скорость тридцать километров в час, уран-235, самолет ТУ-сто четыре, станция зонд-3, приземление в квадрате пять:тридцать восемь, температура минус три и т. д. В этих условиях числительные как бы «склеиваются» с существительными без окончаний.
      В этом легко убедиться. Измените в приведенных примерах существительное, поставив его в косвенном падеже, числительное при этом сейчас не изменяется: - у космонавта три, со скоростью тридцать километров в час, в доме тридцать восемь, самолетом ТУ-сто четыре, температура упала до минус три и т. д. Несколько десятилетий назад в таких случаях числительные склонялись: со скоростью тридцати километров в час, в доме тридцать восьмом, поездом семьдесят вторым.
      В склонении некоторых числительйкх есть свои тонкости. Как правильно сказать: дом с тысячей окон, с тысячью окон или с тысячью окнами? Еще в XVIII в. Карамзин называл подобный вопрос Гордиевым узлом грамматики: «Где же узнаете, как должно писать: с двумя стами Гранадер или Гранадерами, с двумя тысячами рублей или рублями? Вот камень преткновения! Вот узел Гордиев!» Я желал сведать правило «Вот оно», — отвечал великодушный грамматик «если имя числительное не имеет рода (как-то: два, пять, десять, семьдесят), то существительное должно быть с ним в одном падеже, и мы говорим: в шестидесяти рублях, а не рублей; когда же число имеет род (например: пяток, десяток, сотня, тысяча, миллион), то имя, за ним следующее, должно быть всегда в родительном падеже, и надобно говорить: тысячами рублей, в миллионе душ, а не тысячами рублями, не в миллионе душ. Когда же за тысячами или за миллионом следует число безродное, то существительное принимает его падеж, и надобно писать: с двумя тысячами двадцать Гранадерами, а не Гранадер!» Греческий писатель Плутарх рассказывал о том, как Александр Македонский разрубил хитро завязанный фригийским царем Гордием роковой узел, с которым было связано якобы благополучие Азии. В грамматике хитросплетенные узлы рассекаются с помощью правил.
      В современном литературном языке слово тысяча ведет себя в склонении как грамматический хамелеон. Обычно оно употребляется как существительное — обобщенно, обозначая некое собирательное целое, и становится в ряд со словами десяток, сотня, миллион. И подобно именам существительным имеет форму рода (ср. эта, вся, целая тысяча) и формы числа (ед. ч. тысяча и мн. ч. тысячи). В этом случае слово тысяча управляет зависимыми от него словами как существительное: с сотней бойцов, в миллионе песчинок, с тысячей друзей. Форма тв. п. у слова тысяча в этом значении аналогична формам тв. п. у существительного ж. р. типа дача, куча и т. д. имеет окончание -ей. Если же слово тысяча имеет значение числа (1000), в косвенных падежах оно не управляет другими существительными, а согласовывается с ними, как положено всем прилагательным. И поэтому: с двумя рублями, с 135 бойцами, с 1354 студентами, с тысячью рабочими. Как же правильно назвать фильм: «Дом с тысячей окон» или «Дом с тысячью окон»? Слово тысяча чаще употребляется как существительное с обобщенным значением. Очевидно, режиссеру фильма совсем не нужно называть точное число окон в доме. Здесь слово тысяча употреблено как существительное в смысле «множество». В этом значении, как известно, слово тысяча стало популярным. В Москве известны магазины под названием «Тысяча мелочей»; книги называются «Тысяча вопросов» (о чем-нибудь) и т.д. Учитывая обобщенно-собирательное значение слова тысяча, грамматически правильно было бы назвать фильм «Дом с тысячей окон» (ср. похожее название фильма — «Человек с тысячей лиц»). Но если бы инженер создавал проект здания с определенным, точным числом окон, то в тв. п. он мог бы сказать или написать: дом с тридцатью окнами, с 235-ю окнами, с тысячью окнами. Поэтому на вопрос, как правильно: «Вместе со ста четырнадцатью членами профсоюза» или «членов профсоюза»? — ответим, что правильно, конечно, первое, где соблюдены связи согласования, а не управления. Чаще стоит вопрос так: с тысячей или с тысячью? На практике, в обиходном употреблении человек забывает о различии в значении слова тысяча — предметном и абстрактно-числовом; происходит смешение форм. В сознании оно как бы живет двойной жизнью, по форме оно воспринимается как чистое числительное и становится в ряд с ними: тысячью — как пятью, шестью, десятью, тридцатью и т. д., а по значению оно запоминается как существительное, а следовательно, слово, управляющее другими словами. Форма числительного сочетается с другими словами как существительное.
      В современном живом употреблении тысячью и тысячей — это формы, о которых можно сказать, что они — и соратницы, и соперницы. В определенных ситуациях правильны оба варианта.
      Строгой литературной норме теперь соответствует следующее разграничение: существительное тысяча имеет в тв. п. окончание -ей, числительное -ью. Вот примеры: образован организованный полк, называвшийся тысячей; открылся магазин, названный «Тысячей мелочей». Здесь, как видим, слово употреблено в значении существительного. А в значении числительного закрепилась форма тысячью: ансамбль выступил с тысячью концертов. «... Могли вступить в противоборство с почти тысячью немецких бомбардировщиков» (А. Чаковский. Блокада).
      Несколько слов о склонении числительного восемь в творительном падеже. Особенность склонения числительного восемь заключается в том, что все косвенные падежные формы имеют основу восьм- (в род., дат. и предл. п. — восьми), а в тв. п. появляется «вставная гласная» — восемью. В то же время в устной речи, особенно в нестрогих стилях произношения, практически слышен сокращенный вариант восьмью. Вариант же восемью, при произнесении которого слышится вставная гласная, употребляется только при умножении: восемью восемь — шестьдесят четыре, восемью девять — семьдесят два и т. д. Отмеченная двойственность падежных форм восемью и восьмью не исключает их стилистической дифференциации: вариант восемью употребляется преимущественно в письменной речи; в устной же речи практически слышится восьмью.
      Как видим, понятие числа и количества в грамматике не оставалось неизменным. И это закономерно. В языке сталкиваются старое и новое, отживающее, но не отжившее, уходящее, но не ушедшее совсем. Как в тысячелетнем городе сохраняются и останки древних крепостей, и средневековая архитектура, и силуэты новых зданий, так в языке исторические эпохи оставляют нам в наследство старую технику языка, но рядом с ней появляются и новообразования современности.
     
      Запомните формы числительных в тв. п. ед. ч.
      восемью; (разг.) восьмью
      пятьюдесятью, пятьюстами; (разг.) пятидесятью, пяти-стами
      шестьюдесятью, шестьюстами; (разг.) шестидесятью, ше-стистами
      семьюдесятью, семьюстами; (разг.) семидесятью, семи-стами
      полк, называвшийся «тысячей»; магазин, названный «Тысячей мелочей»
      выступить с тысячью концертов; приехал с тысячью рублями в кармане
     
      Обратите внимание на сложные числительные
      стогектарник
      стопятидесятилетие
      стокилометровый
      стометровка
      стоградусный
      стоголовый
      стоклеточный
      стомиллионный
      стотысячный
      стодвадцатипятитысячный
      стопятидесятитысячный
      стотридцатичетырехметровый
      стодвадцатипятимиллионный
     
      * * *
     
      Дорогие читатели, вы познакомились с трудными случаями употребления грамматических форм. Сведения, изложенные в этой книге, не исчерпывают всех сторон русской грамматики, ее связей с повседневной жизнью. Многое из того, что следует знать об этом, уже написано учеными.
      «Филология напоминает, что слово есть прообраз всей духовной культуры», — справедливо писал профессор Г. О. Винокур в книге «Культура языка». Грамматика и язык в их взаимоотношении с обществом, его историей и культурой, проблемами речевого этикета и правильного употребления — на эти и другие вопросы зы можете найти ответы в той научной филологической литературе, которая приведена в конце пособия. Книга, наш вечный спутник и друг, поможет нам еще лучше узнать свой родной язык.
      В заключение хотелось бы напомнить поэтические строки о языке, нашем общем богатстве и коллективном достоянии:
     
      О русское слово! Ни лязгами цепи,
      Ни визгами розги, ни свистом кнута
      Твое не шелохнуто великолепие,
      Твоя простота и твоя красота.
      Веками тебя шлифовали без устали
      В изустном реченье и в строе строки
      Поэты с неведомыми златоустами,
      Купцы, академики и мужики.
      (К. Алтайский. Русский язык)