Фотоохота

DjVu

      Издание получило диплом Оргкомитета «Олимпиада-80»
      Авторы — фотографы-анималисты, снимки которых украшают страницы многих книг, сборников и журналов.
      Глава об изготовлении фоторужей написана А. Артюховым, остальная часть книги — И. Мухиным, фотографии И. Мухина.
     
      Радость бескровной охоты
      В каждом из нас живет охотник. Сколько радости доставляла мне старенькая берданка, из которой мальчишкой я рублеными гвоздями стрелял по уткам, по горлинкам, зайцам и даже, стыдно признаться, по чибисам.
      От азартной стрельбы без разбору отучил меня доброй памяти хороший человек и хороший охотник. Он зашвырнул в болото мое разболтанное ружьишко, сказав: «Хочешь охотиться — приходи и бери вот эту двустволку».
      Несколько лет мы охотились вместе. И я хорошо понимаю людей, на всю жизнь сохранивших страсть ружейной охоты. Надо, однако, сказать: с возрастом появляется в этой охоте грустная нотка. Все, что было до выстрела — засидки, распутывание следов, дальние переходы, стояние «на номере» при трескучем морозе, — все хорошо. Но выстрел — и радость вдруг обрывается. Птица, только что восхищавшая тебя красотой, стремительным лётом, живой принадлежностью ко всему, что тебя окружало, пока ты крался с ружьем, вдруг упала мертвым, почти не нужным комком. Раз за разом шевельнется досада: лучше бы промахнулся... Не все, но многие с возрастом это чувство испытывают. Меня эта горечь посетила рано. И только все, что бывает до выстрела, заставляло по-прежнему набивать патроны, прикидывать, куда ехать, задолго до охоты думать о разных неожиданных встречах в лесу и в поле. И вот однажды в руки попала мне фотокамера с объективом для дальней съемки. И сразу же я забыл о ружье. Все было как прежде: азарт следопыта, радость
      наблюдать все, что охоте сопутствует, но не было горечи — после выстрела все, чем ты любовался, оставалось жить, а ты возвращался домой с трофеем. Проявление пленки, печатание снимков позволяло заново пережить всю охоту. А если охота была особо удачной, то удовольствие продлевалось — снимки смотрели друзья, ну и, понятное дело, при этом расспросы: что, где, как?
      И вот уже двадцать пять лет, оставаясь охотником, я ни разу не выстрелил по живому — только снимки! Бескровная охота доставляет мне и здоровое развлечение, и радость общения с природой.
      Не следует думать, однако, что сделать хороший снимок животного — дело простое. Хороший трофей охотнику с фотокамерой дается труднее, чем трофей следопыту с ружьем. Дробь или пуля находят зверя в кустах, при плохой погоде и в сумерках. Фотоохотнику же подавай хорошее освещение, важно при этом застать животное в выгодной позе и чтоб ничто не мешало при этом — сучья, трава, кусты.
      Хороший снимок дается трудом, терпением и, конечно, хорошим знанием природы.
      У фотоохоты много возможностей, о каких и мечтать не может ружейный охотник. Во-первых, охотишься круглый год. Мой приятель с ружьем ждет не дождется открытия на несколько дней охоты, а я в любое свободное
      время — аппарат в сумку и — в лес. Еще возможность: заповедник или заказник для ружья — место всегда запретное, а я как раз тут имею шансы успешней всего поохотиться. И самое главное — объект охоты. Ружей сегодня больше, чем дичи. Добытый трофей — удача нечастая. А у меня «сумка» всегда полна. Крупного зверя не встретил — неважно: снимаю сорок, синиц, дятлов, козявок — все интересно! Гриб, живописное дерево, узорчатый папоротник, позабытый ветром листок в облетевшем лесу, пучок рябиновых ягод, первый цветок из-под снега и первый снег — все мое! Ставшая теперь доступной для многих цветная пленка позволяет охотнику приносить в дом все краски, все очертания дорогого для нас мира.
      И если охотник умен, неутомим, если знающ и вкусом не обделен, его трофеи могут доставить радость миллионам людей. Великолепные альбомы о природе — это «сумка» трофеев фотоохотника. Успех популярной у нас передачи «В мире животных» — это успех в первую очередь фотоохотников. (В руках у них была кинокамера, но в принципе это все та же фотоохота.)
      И если говорить о перспективах, то, оставляя место ружейной охоте (культурной охоте, а не стрельбе по чибисам), все же надо сказать: преимущество фотокамеры перед ружьем с каждым годом будет расти. Тимирязев это предвидел, когда дичи было еще видимо-невидимо, а фотография только-только о себе заявляла: «Я убежден, что придет время, когда люди будут чаще бродить по лесам и полям не с ружьем, а с камерой фотографа за плечами, и не за тем, чтобы подшибить какую-нибудь несчастную пичужку и лишь мимоходом, урывками полюбоваться на природу, а за тем именно, чтобы любоваться природой и при случае унести возможно художественное ее воспроизведение». Такое время пришло.
      Не думаю, что фотоохоте, так же как и обычной охоте, надо учиться по книжкам. Важно чаще бывать в природе, снимать, набираться опыта на промахах и удачах. И все же совет, первое руководство — полезны. Книжку эту стоит прочесть внимательно. Вместе с ее авторами я хотел бы здесь подчеркнуть одно важное пожелание. Фотоохота — бескровна. Но, поскольку нас с фотокамерой становится больше и больше, надо помнить о том, что природе урон наносят не только выстрелы, но также и самое безобидное на первый взгляд беспокойство. Будьте аккуратны с фоторужьем. Берегите природу, и она вознаградит вас.
      Счастливой охоты!
      Василий Песков
     
      Человек с фоторужьем
      Грузовая машина остановилась, из нее вылез человек с тяжелыми кожаными сумками, огромным рюкзаком со спальным мешком наверху и каким-то удлиненным предметом в брезентовом чехле.
      Жители поселка с интересом наблюдали за необычным приезжим.
      — Да это охотник! — высказалась одна из женщин.
      — Не-е, — возразил рядом стоявший дед. — Кто охотится-то поздней весной?
      — А может, геологи опять начинают работу?
      Однако ответа никто так и не нашел, а приезжий тем временем вскинул на плечи свой объемистый рюкзак и зашагал по проселочной дороге в сторону отдаленного кордона — к дому егеря.
      И уже во второй половине дня можно было видеть, как у высокого глинистого обрыва с гнездами-норами щурок он устанавливал скрадок, вынутый из брезентового чехла.
      ...Вдали от людей, наедине с лесом и его обитателями он провел целых четыре недели. Часами сидел в скрадке или, неслышно шагая, бродил по лесу, прислушиваясь (сголосам птиц, безошибочно угадывая по трелям их исполнителей. Было и такое: приезжий перетаскивал скрадок на озеро и ставил укрытие на поплавки. Скрадок тихо двигался, скрывая от уток какую-то аппаратуру и самого человека.
      Потом он причаливал к берегу и опять не оставался без дела — то вскакивал и ловил пролетающего мимо крупного жука, то вскидывал лежащее
      рядом наготове что-то похожее на короткое ружье. Постороннему человеку могло бы показаться странным, что, целясь в налетающую дичь, «охотник» не стрелял.
      Вечерами же, уставший за день, немного осунувшийся и загоревший, он подолгу засиживался с егерем за чаем. Говорили о лесе, о животных, об охоте, вспоминали интересные встречи. И гость всегда что-то записывал в тетрадь, а назавтра до восхода солнца снова уходил в лес.
      После его отъезда жители поселка долго обсуждали поведение «странного» человека. Что искал он в лесной чаще, на озере? Кто же он все-таки?
      А вы, читатель, никогда не встречали подобной фигуры? Если встретите — знайте: это охотник. Но только обычное ружье он сменил на фоторужье и любимое занятие его — охота за редким снимком животного.
      Надо сказать, что сейчас человек с фоторужьем — далеко не редкость. Съемка животных стала у нас в последние годы очень популярной. Многие любители часами, сутками, а то и неделями просиживают в специальных укрытиях ради нескольких кадров, а порой и единственного снимка.
      У тех, кто впервые встречается со словом «фотоохота», могут возникнуть вопросы: что же это такое — спорт? Новый вид охоты на животных? Научная фотография? Или нечто большее, открывающее человеку новый, неизвестный ранее мир живой природы? И, наконец, почему фотоохота становится все более популярной?
      Попробуем в этом разобраться.
      В нашей стране миллионы людей увлекаются спортивной ружейной охотой. Большинству она знакома по художественной литературе, фильмам и, конечно, по многочисленным рассказам и воспоминаниям самих охотников. Поэтому, видимо, и удобнее всего сравнить фотоохоту с ружейной. И на сопоставлении их разобраться: спортивна ли охота с фотоаппаратом? Испытывает ли фотограф во время съемки животных ту же увлеченность, что и при охоте с обычным ружьем? Труднее ли фотоохота или легче ружейной охоты?
      Еще в начале нашего века виднейший русский орнитолог и знаток ружейной охоты С. А. Бутурлин, известный большинству старых поклонников богини Дианы как автор «Настольной книги охотника», писал:
      «Фотографирование диких животных в природной их обстановке есть спорт по существу своему совершенно охотничий. Как и всякая охота, этот спорт заключается в разыскивании на открытом воздухе животных и преодолении их врожденной боязливости. Он предъявляет к охотнику-фотографу те же требования, как и всякая другая охота: знание местных условий и способность применяться к ним; знакомство с животными, их нравами и привычками и понимание их психологии; выносливость к внешним условиям обстановки, погоды и терпение в борьбе с острыми чувствами и недоверчивостью животных; быстрый глазомер, проворство, легкость и находчивость во всегда разнообразных условиях — все это требуется здесь, как и на всякой охоте. Охотнику-фотографу нередко приходится упражнять не только ловкость и терпение, но и смелость и хладнокровие, и притом, пожалуй, не меньше, чем при зверовой охоте...1»
      1 Бутурлин С. А., Ивашенцов А. П. Охота с камерой. Спб., 1913.
      И действительно фотоохота во многом напоминает ружейную: также нужно знать, где обитает, кормится и отдыхает дичь, уметь разобраться в следах, выследить и подкрасться к животному, выждать удобный момент и нажать... на спусковую кнопку.
      Но все же, даже несмотря на прогресс в технике, фотографирование животных намного труднее ружейной охоты.
      Обычная дистанция выстрела по пернатой дичи 35 — 50, по зверю из нарезного оружия — 100 — 200 м. Никакой из длиннофокусных объективов, применяемых фотоохотниками, не в состоянии обеспечить качественный снимок с подобного расстояния. Вместо изображения животного на фотографии будет видна такая маленькая точка, что рассмотреть ее можно только с помощью сильно увеличивающей лупы.
      Поэтому для получения хорошего кадра фотоохотнику надо суметь приблизиться незамеченным к птице на 8 — 10, косуле или медведю на 20 — 30, лосю или оленю на 40 — 50 м. А что это значит — обычные охотники знают! К тому же нужно дождаться, когда животное окажется на открытом месте, определить выдержку, установить ее на фотоаппарате, навести на резкость и нажать на спуск, уловив наиболее интересный момент. И на все это порой отводятся считанные секунды.
      А что же тогда говорить о съемке птиц влёт? При охоте с ружьем стреляют обычно на вскидку. При этом, выцелив дичь, дают упреждение и нажимают на гашетку. Важно, чтобы заряд постепенно рассеивающейся дроби встретился с целью в расчетной точке. При съемке влёт также приходится мгновенно ловить изображение птицы. Но не на планке ружья, а в видоискателе. Однако тут нужно еще успеть навести на резкость и нажать на спуск так, чтобы запечатлеть особенно интересный момент взмаха крыльев. И, может быть, даже уловить отблеск солнечного «зайчика» в глазах птицы! Поверьте, это труднее, спортивнее, азартнее ружейной охоты! И обычно из сотни снимков летящих птиц единицы могут удовлетворить взыскательного фотоохотника.
      В подобных условиях нужны быстрая реакция, огромная настойчивость, выносливость, знание биологии и многих особенностей поведения животных.
      Что ж, могут возразить ружейные охотники, все описанное, конечно, верно, но касается-то оно только съемки более или менее крупной дичи. А, мол, фотографирование мелких птиц, зверушек, насекомых, амфибий, пресмыкающихся проще простого. Тогда, ради интереса, попытайтесь отснять наших постоянных спутников — ворону, сороку или майну! Даже зачем их, сверхосторожных! Сфотографируйте хотя бы таких распространенных птиц, как домовые или полевые воробьи. Стайки их постоянно держатся во дворах, на улицах. В зимнее время воробьи снуют у самых ног и как будто не обращают внимания на человека. Именно — как будто! Но стоит только, проходя мимо, приостановиться и проявить к ним внимание, как они мгновенно настораживаются и вспархивают.
      А всем известные «воробьиные клубы»! Десятки, а порой и сотни распушившихся птиц в предвечернее время собираются в густых кронах деревьев. Чириканье несется на десятки метров. Мимо воробьев проходит множество людей, птицы же, занятые своими «разговорами», не обращают внимания на окружающий мир. Но попробуйте задержать шаг у такого дерева-клуба, поднять голову и начать рассматривать пернатых. Сразу же на полуноте прекращает чирикать ближайший воробей. Почти тут же замолкнут и остальные. А дальнейшее рассматривание птиц вызывает сумятицу, испуг и шумный взлет всей стаи.
      Так же ведут себя майны, скворцы, галки, вороны, сороки. Они все время держат в поле зрения приближающегося человека, и только он проявит повышенный интерес к ним — настораживаются или улетают.
      На фотоохоте подойти близко к животному — это только полдела. Надо еще продумать композицию будущего снимка, решить, как выявить особенности снимаемого существа, суметь изобразительными средствами подчеркнуть его образ. И поэтому приходится долго и терпеливо ожидать интересный момент и подходящее освещение. Иногда еще нужно искать точку съемки, с которой животное не будет загорожено растительностью.
      Охотнику же с ружьем порой не важно, находится ли животное в тени или на солнце, эстетична и характерна ли поза птицы или зверя.
      Итак, фотоохота активнее, труднее и порой увлекательней охоты с обычным ружьем. Но самое главное, что отличает фотоохоту, — она бескровна и поэтому гуманна. Если съемка продумана, не травмируется психика животного. При удачном фотовыстреле вам не придется поднимать упавшего в прибрежную грязь окровавленного красавца селезня, только что свечкой взлетавшего из тростников. Или омрачаться видом конвульсий пораженной дробью дичи, а тем более добивать подранка, добивать обездвиженного, искалеченного выстрелом живого существа, всего несколько секунд назад бывшего воплощением красоты и гармонии.
      Вот почему не удивительно, что многие умудренные жизнью охотники, познав спортивные возможности фотоохоты, зачехляют ружья и встречи с животными ищут с фотоаппаратом.
      Было бы, конечно, наивно думать, что, прочитав эту книгу, и самые заядлые бросят ружья. Нет, каждому — свое! Но сегодня, когда вопрос об охране природы и сохранении окружающей нас среды стоит как никогда остро, сегодня, когда резко сокращаются охотничьи угодья и уменьшается численность не только охотничье-промысловой дичи, но и полезных животных вообще, фотоохота открывает новые возможности общения человека с природой.
      Фотоохотника интересует не только промысловая дичь. Насекомые, амфибии, пресмыкающиеся, певчие и хищные птицы, всевозможные зверьки и даже полураспустившийся бутон полевого цветка могут попасть в кадр. И человек, снимающий животных, начинает пристальнее всматриваться в окружающий мир живой природы. Для него начинается, если так можно выразиться, новый вид охоты — охота за познанием жизни животных.
      Глубже раскрыть ее помогает и другая особенность фотографирования живой природы — необходимость длительных наблюдений. При съемке из хороших укрытий лишь очень осторожные животные обращаются в бегство после щелчка затвора. В большинстве же случаев они продолжают заниматься своими делами и за ними можно наблюдать в течение долгого времени. Это особенно характерно для съемок из укрытий. Часами, а то и сутками караулишь какое-нибудь животное, наблюдаешь за ним, изучаешь его поведение, индивидуальные особенности, характерные позы, взаимоотношения с соседями. И невольно начинаешь анализировать, сопоставлять увиденное с прочитанным ранее в книгах, с тем, что встречал до этого. А дома вновь тянешься к книгам.
      Глубже понять и раскрыть неповторимый мир природы помогает современная фототехника. Пространство, ограниченное видоискателем, заставляет сосредоточиваться только на рассматриваемом живом существе, ни на что не отвлекаясь. Встроенная в фотоаппарат пятикратная лупа позволяет увидеть животное в укрупненном масштабе, при повышенной яркости изображения. И открываются такие детали, о которых ранее и не подозревал!
      И самое главное, с длиннофокусной оптикой можно снимать животных, не нарушая естественности их поведения.
      Представьте, что в поисках кадра сквозь видоискатель вы всматриваетесь в колониальную жизнь белых цапель, караваек, бакланов или других птиц. Крупный формат изображения, четкая проработка деталей оперения птиц создают иллюзию близости — будто фотограф находится совсем рядом и не существует многометрового расстояния, отделяющего человека от птицы. Можно до тонкостей рассмотреть ее окраску, увидеть отражение солнечных лучей на перьях-эгретках, игру бликов в глазах, уловить малейшие изменения в облике птицы, ее настроении.
      При длительных наблюдениях сквозь видоискатель фотоаппарата иллюзия близости перерастает в «эффект присутствия», и чувствуешь себя так, словно стал невидимкой в мире красоты и удивительных красок, увы умирающих со смертью птицы. И если, как пишет В. Песков, «встреча с животным — украшение всякого путешествия, а иногда главная, наиболее ценная его часть», то наблюдение за животными во время многочасовых съемок рождает у фотографа чувство особой удовлетворенности, радости и наслаждения от того, что он открыл для себя что-то новое, ранее неизвестное.
      Такие же чувства возникают и при фотографировании мелких существ. Человека, впервые рассматривающего в макромасштабах пауков, насекомых и различных личинок, поражает необычность форм и рациональное их строение. Макрофотография раскрывает необыкновенно яркий мир красок, скрытых от нас из-за малых размеров их обладателей. И весь этот мир находится у нас буквально под ногами. В поисках кадров для макросъемки не нужно далеко ехать. Достаточно выйти на ближайшую полянку, лес, болото или даже к цветочной клумбе, чтобы, внимательно присмотревшись, обнаружить интереснейшую жизнь, мимо которой в неведении проходят тысячи людей.
      И сколько таких, казалось бы незаметных, картин в лесу и в поле, в горах и на болотах, в пустыне и степях в любое время года! Надо только уметь видеть их и не терять способности удивляться.
      Фотоаппарат в руках любознательного человека позволяет делать настоящие открытия в мире животных. Фотокамера помогла, например, профессору П. И. Мариковскому увидеть неизвестные ранее явления в жизни насекомых: «Наблюдая через аппарат за роющей осой, я невольно обратил внимание на то, что, когда осе трудно вытаскивать какой-нибудь особенно прочно сидящий в земле камешек, она усиленно вибрирует крыльями, издавая тонкий, дребезжащий звук. Подобравшись поближе к осе, я без особого труда заметил, что вибрация крыльев передается челюстям, при помощи которых оса роет землю. Оказалось, что оса применяет своеобразный вибратор в своих земляных работах...».
      Фотоаппарат позволил ученому открыть тайну строения богомола-эмпу-за. Это необычное по форме насекомое, живя в засушливых степях и пустынях, добывает себе пропитание, привлекая других насекомых отблеском отростка на голове. Внутренняя поверхность его, отражая солнечные лучи, вспыхивает словно капля драгоценной воды. И жаждущие пить шестиногие летят на приманку, попадая в цепкие лапы хищника.
      А при фотографировании муравьев П. И. Мариковскому удалось «заметить и впоследствии расшифровать несколько сигналов сложного языка муравьев, впервые наблюдать способность находить засыпанных землей товарищей, видеть, как муравьи просят или в зависимости от обстановки настойчиво требуют у насытившихся еду» *. Поэтому не удивительно, что кинокамера и фотоаппарат стали неотъемлемой принадлежностью биолога.
      Но научную ценность могут иметь снимки, сделанные не только биологами. Любознательное и беспокойное племя охотников с фотоаппаратом в поисках интересных кадров забирается в самые глухие уголки чуть ли не во все времена года. И порой фотоохотники находят животных в тяжелых ситуациях, сложившихся по тем или иным причинам. И часто даже в таких ситуациях, которые не удается наблюдать ученым во время специально организованных экспедиций. В этих случаях фотограф доносит свои бесценные фотосведения до ученых и широких масс, и животным оказывают помощь.
      Фотографирование живой природы может иметь и огромное воспитательное значение. Книги с интересными снимками животных и умными (а не сюсюкающими!) текстами помогают воспитывать детей и юношество, развивая у них любознательность, чувство доброты и любви к Природе и Родине.
      Съемка животных воспитывает, совершенствует физически, морально и самого фотоохотника. Она закаляет человека, развивает выносливость, ловкость, сноровку, приучает быть собранным и наблюдательным.
      Но самое главное: человек с фотоаппаратом, открывший и прочувствовавший увиденную красоту, неминуемо изменит свое отношение к окружающей нас живой природе. Кощунством ему покажется разорение гнезд, бездумное убийство мелких животных, охапки сорванных подснежников, остатки кострищ у корней деревьев, вопли транзисторов и мусор, оставляемый многочисленными «любителями» природы в местах отдыха.
      Что ж, как будто бы приведены все основные доводы в пользу фотоохоты. А теперь, справедливости ради, рассмотрим и обратную сторону этого увлечения, ибо она есть.
     
      Фотоохота и охрана природы
      Способна ли фотоохота нанести невосполнимый ущерб живой природе?
      Ответ можно дать сразу: при знании основ биологии, поведения животных и внимательном отношении к «братьям нашим меньшим» вреда быть не может. И поэтому прежде, чем вторгаться с камерой в их мир, надо продумать съемку так, чтобы как можно меньше беспокоить животных и грубо не нарушать их жизнь «ради интересного кадра». А примеров бездумной фотоохоты может быть много. Приведем только некоторые из них.
      Обычно первые кадры новоиспеченный фотоохотник делает во время летнего отпуска. На этих фотографиях часто появляются птенцы в гнездах и — как редкий успех — вместе с кормящими родителями. И за каждой из них в лучшем случае — подвязанная или срезанная веточка, вырванный кустик травы, то есть какое-то изменение окружающей гнездо обстановки. Пусть незначительное с точки зрения человека, но резко бросающееся в глаза животным. бее это беспокоит взрослых птиц, травмирует их психику, вызывает тревожные крики. И вскоре после ухода человека на эти крики не преминут явиться хищники. И не думайте, что это будут какие-то ястребы или коршуны! Нет, не они! А вездесущие, самые обыкновенные, «прозаические» вороны, сороки, сойки. Крики тревоги всегда влекут врановых. Они непременно прилетят и самым тщательным образом осмотрят участок, откуда неслись звуки тревоги. Раз в то время, когда большинство насиживают яйца, забеспокоились взрослые птицы, — значит, есть гнездо — есть и пожива.
      Голоса тревоги привлекают не только пернатых хищников. Лиса, енотовидная или одичавшая собака тоже обязательно обследуют места, откуда днем неслись тревожные крики, — авось, перепадет и на их долю!
      И поэтому не удивительно, что птицы всегда очень осторожны у своих гнезд. Даже крикливая болтунья-сорока предпочитает стрекотать подальше от гнезда. Пернатые инстинктивно стараются скрыть местонахождение яиц. У куриных самка тихо сходит с гнезда, таясь, уходит далеко в сторону и только после этого начинает кормиться или купаться в пыли. А позже, внимательно осмотревшись и прислушавшись к голосам леса, осторожно проберется к гнезду и, вновь затаясь, станет насиживать охладевшие яйца.
      Так же ведут себя и утки. Для гнезда они выбирают такие места, в которых к нему можно незаметно подойти под прикрытием полуполегшей прошлогодней растительности. Покидая же гнездо на время кормежки, самка непременно укроет яйца пухом и, соскользнув в воду, тихо отплывет подальше в сторону. И поэтому обычно большинство кладок промысловых
      птиц, не потревоженных человеком, благополучно сохраняется до вывода птенцов.
      Внезапный взлет насиживающей птицы, испугавшейся человека, может быть роковым для гнезда. И там, где угодья часто посещаются людьми, вороны «приспособили» человека для обнаружения гнезд. Так, в Северном Тянь-Шане черная ворона сделала своими «помощниками» пастухов, туристов, орнитологов и даже пасущиеся отары овец. С раннего утра рассаживаются хищницы на вершинах высоких сухостойных елей, и от зоркого взгляда ворон не ускользает ни один вылет вспугнутой вдруг насиживающей птицы.
      Свыше половины гнезд, взятых на учет орнитологами, погибает до вылета молоди, и большую часть гнезд разоряют именно вороны. В низовьях Оби, например, эти разбойницы разоряют до 90 процентов учтенных погибших утиных гнезд.
      В Астраханском заповеднике, например, пришлось резко ограничить посещения мест обитания колониально гнездящихся птиц в период насиживания лишь потому, что вслед за отплывающей в заповедные протоки лодкой непременно увязывается ворона, на крик которой слетаются ее товарки. И как только лодка с людьми вспугивает сидящих на гнездах бакланов, цапель или караваек, начинается воронье пиршество — в беззащитных гнездах расклевываются яйца, поедаются только что народившиеся птенцы.
      Вороны могут напасть даже на гнезда крупных орлов. Чем крупнее и осторожнее пернатый хищник, тем дольше не появляется он у гнезда после вспугивания человеком. И тогда, пользуясь отсутствием хозяев, вороны утаскивают яйца даже у орланов.
      Но не только крики потревоженных птиц и нарушение окружающей среды приводят к гибели гнезд. Идя по лесу или степи, человек невольно прими-
      нает траву, прокладывает новую, пусть временную, тропку, оканчивающуюся вытоптанным пятном у гнезда или проходящую вблизи него. И новым путем в сумеречные часы суток обязательно воспользуются четвероногие хищники. Дело в том, что у большинства из них есть свой «охотничий» участок. Зверь досконально знает свои места, у него постоянные пути переходов в поисках добычи. Появление любой новой тропки на его территории не ускользнет от внимания хищника, и он обязательно ее обследует. В первую очередь из-за любопытства и осторожности: что это за дорожка? нужно ли ее бояться? Проверит он тропу и потому, что после человека можно найти какие-нибудь съедобные остатки, а уж их пропустить никак нельзя!
      И вот по новому пути, усиленно принюхиваясь, осторожно пробирается лиса или одичавшая собака. И гнездо, находившееся до сих пор вне дорог хищника, может быть обнаружено и разорено.
      Необдуманная фотоохота за выводками промысловых птиц неминуемо несет гибель большей части подлеты-шей. Достаточно в росное утро вспугнуть три-четыре раза подряд выводок рябчиков, тетеревов, куропаток или глухарей, как птенцы непременно промокнут, часть из них отстанет от самки и в дальнейшем неминуемо погибнет от переохлаждения и голода. Куриные «не умеют» считать, и даже два-три оставшихся с наседкой птенца, успокаивая своими голосами мать,г заставляют ее «забыть» об остальных и бросить их на произвол судьбы. По той же причине нельзя фотографировать затаившихся птенцов в то время, когда взрослая птица уводит часть выводка с собой.
      Если пуховички затаились всем выводком и самка отлетела, можно как исключение быстро сделать несколько кадров и тут же уйти, чтобы
      вернувшаяся мать спокойно собрала птенцов.
      Неосторожная съемка может принести огромный вред и только что родившимся косулятам и оленятам. Дело в том, что запах человека копытные всегда связывают с опасностью.
      Тут многое зависит от состояния нервной системы самки. Чувство страха порой оказывается сильнее инстинкта 'материнства, и животное может бросить своих телят. Наиболее часто это случается у рожающих впервые, когда они сильно испугались сразу же после родов и не успели ни облизать, ни накормить малыша. Брошенные же новорожденные обычно погибают.
      Поэтому же нельзя гладить или перетаскивать малышей на удобные для съемки места. Запах человека, оставшийся на шерстке детеныша, тоже отпугнет боязливую мать. Не следует забывать при этом и о четвероногих хищниках, которые могут легко обнаружить новорожденных по следам человека.
      Мы рассказали только о самых больших потерях, которые может нанести природе бездумный фотоохотник. Но нам кажется этого вполне достаточно, чтобы понять, насколько серьезно и осторожно надо подходить к съемке животных.
      Поэтому не удивительно, что в последнее время в нашей стране и за рубежом вводятся ограничения на фотографирование редких или исчезающих птиц у гнезд. Приведем некоторые примеры.
      В ГДР без специального разрешения нельзя снимать у гнезд черного аиста, беркута, орлана-белохвоста, филина, дрофу и целый ряд других птиц *.
      Голованова Э.г Пукинский Ю. Фотография. «Охота и охотничье хозяйство», 1969,
      В целях охраны и защиты редких животных в ФРГ уставом Общества фотографов-анималистов запрещено фотографировать у гнезд и мест вывода потомства бобра, глухаря, тетерева, рябчика, серого журавля, черного аиста, серую и рыжую цаплю, квакву, зимородка, золотистую ржанку, орлана-белохвоста, болотную сову, сапсана и всех без исключения луней.
      У нас в Латвийской ССР съемка диких животных, включенных в список охраняемых государством (а это практически все виды зверей и птиц), во время вывода молодняка и высиживания птенцов, с 1 мая по 1 июля, допускается только с письменного разрешения Министерства лесного хозяйства и лесной промышленности республики. Здесь нельзя демаскировать и перемещать гнезда, а также преследовать и отлучать молодняк от матери. Фотоохота без разрешения в этот период приравнивается к браконьерству со всеми вытекающими отсюда последствиями.
      Центральный Совет Всероссийского общества охраны природы по предложению одного из авторов этой книги внес в условия фотоконкурсов будущих лет предложение не присылать снимки птенцов и взрослых птиц у гнезд.
      Пока это первые шаги, ограничивающие бездумное вторжение человека в природу. И, конечно, каждый начинающий обязан знать правила фотографирования животных.
     
      * * *
     
      Итак, дорогой читатель, если вы всерьез «заболели» фотоохотой и вас не пугают будущие трудности, если вы поняли, как вести себя, чтобы не принести вреда животным, отправимся за фототрофеями в мир, полный неожиданных открытий!
     
     
      Весна
     
      Фотоохотники — народ непоседливый. С первыми признаками весны — удлинением светового дня, таянием снега — их безудержно тянет в лес, поле. С нетерпением ждут они выходных, первой вылазки в любимые места.
      Весна идет быстро. Смотришь — среди снежной пелены на солнцепеках появились первые проталины. Изумрудом зацвела перезимовавшая зелень. В поймах речушек пылят ольховые сережки. Серебряными барашками украсилась ива.
      Незаметно отлетели зимние гости — свиристели, щурки, снегири. А вместо них появились первые стаи пролетных птиц. И по утрам с лесных опушек несется азартное бормотание тетеревов. Красуются нарядом, силой и ловкостью черныши. Сходятся время от времени взбудораженные петухи в поединках, и над током в морозном воздухе несется резкое хлопанье крыльев.
      Фотографирование на тетеревином току — огромное эстетическое наслаждение. При съемке длиннофокусными объективами в видоискателе тетерев занимает почти весь кадр, и кажется, что птица топчется совсем рядом. Такое впечатление, что протянешь руку — и дотронешься до черныша. Можно видеть игру солнечных бликов в налитых ярко-красных бровях, рассмотреть, как медью загораются перья раздувающейся шеи. Фигура токовика резко выделяется на фоне лесной поляны. Но стоит оторваться от видоискателя и сквозь щель в шалаше посмотреть на ток, как сразу же померкнут краски, в общий коричневатый фон сольются травинки и пожухлая прошлогодняя листва. И токующий косач, только что занимавший большую часть кадра, потеряется среди своих турнирных собратьев. Невольно тянешься к видоискателю. И чем дольше наблюдаешь за током, тем глубже раскрывается картина весенней жизни птиц.
      На току обычно снимают из укрытий или шалашей. Строят их заранее, после внимательного изучения близлежащих токов.
      Многочисленные большие поляны, пашни, обширные верховые болота и расчищенные вырубки дают возможность птицам устраивать свои тока на открытых местах, подальше от зарослей. Тетерева токуют рассредоточенно. Построить и сделать малозаметным шалаш в подобных условиях довольно трудно. Легче снимать на лесных токах, расположенных на небольших полянах. Тетерева здесь токуют кучно, и под прикрытием кустарников проще построить шалаш.
      Стенки его делают поплотнее. Тщательно маскируют и основание укрытия — иначе токующие птицы, заметив движения фотоохотника, разлетятся прочь. Строят шалаш обычно в юго-восточной части тока, чтобы восходящее солнце лучше освещало птиц.
      В укрытие забираются ночью, задолго до рассвета. Чтобы не спугнуть чернышей, часто ночующих недалеко от тока, подходят к скрадку как можно тише. До съемки сидеть довольно долго, и поэтому одеваются потеплее.
      Особенно тихо надо вести себя во время прилета первых косачей. Опустившись в полной темноте на ток, тетерева надолго замирают и тщательно
      прислушиваются. При подозрительном шорохе они с шумом взлетают и могут распугать ток.
      Наиболее выразительные кадры получаются обычно под конец тока, когда поднявшееся солнце хорошо освещает птиц.
      Из шалаша обычно приходится уходить поздним утром, уже после отлета всех птиц. Иначе можно распугать ток, и тетерева переберутся на соседние турнирные площадки.
      Фотосъемка на токах может преподнести и «сюрпризы». Это лиса, скрадывающая токующих птиц, заяц, ласка, куница, лось, подошедший к укрытию...
      Ранним утром и на закате солнечный свет очень обманчив. Обилие в нем красных лучей приводит к недодержкам при съемке на черно-белую пленку. Поэтому, фотографируя на току, приходится увеличивать время экспозиции пленки или больше открывать диафрагму. Тут надо еще учитывать и темное оперение тетеревов, для проработки которого требуется увеличение экспонирования по сравнению с показаниями экспонометра.
      Аналогичные условия бывают и при съемках на Крайнем Севере при низко стоящем солнце.
      Исключение из этого правила — съемка на цветную обращаемую пленку.
      Помню, в Златоборовском госохо-тохозяйстве довелось наблюдать, как среди чуфыкающих петухов спокойно расхаживала косуля. Токующие тетерева почти не обращали на нее внимания, чуть только сторонились подошедшего вплотную животного. В свою очередь, косуля тоже была совсем спокойна. Кормясь, она почти не приподнимала головы и, выискивая свежую зелень, не настораживалась. И только совершенно сумеречное освещение не позволило мне запечатлеть эту интересную картину.
      Не менее увлекательно фотографирование и на глухарином току.
      У токовиков постоянные излюбленные места, на которых они токуют из года в год. Ток разделен между петухами, и они рьяно защищают свои участки от вторжения соперников.
      Токующих на земле глухарей можно снимать из укрытий, причем возбужденные петухи мало обращают внимания на звук затвора. Но при съемке бойтесь глухарок! Они, как и тетерки, всегда настороже и при подозрительном шуме или шорохе могут взлететь, увлекая за собой петухов. И, как правило, внезапный взлет двухтрех птиц с тока служит сигналом бегства для остальных.
      ...А между тем весна идет своим чередом. Начинается бурное таяние снега, вскрываются реки и вешние воды, разливаясь широким морем, омывают пойму и пропитывают влагой землю. В разгаре массовый лет водоплавающей и болотной дичи.
      В это время начинается фотографирование с подсадной уткой. В принципе оно похоже на широко распространенную весеннюю охоту с ружьем на селезней, подлетающих на призывный крик манной утки. Съемка с подсадной возможна до поздней весны.
      Фотографируют из шалаша или скрадка, устраиваемого на сухой гривке среди богатых кормами разливов.
      Укрытие обычно ставят под кустами, деревьями или у куртин тростника. Стенки плетут плотными, чтобы сквозь них не просматривалась фигура затаившегося фотоохотника.
      Переносную палаточку также устанавливают под прикрытием растительности и маскируют прошлогодней сухой травой или прибрежным наносным мусором.
      Подсадную утку высаживают перед шалашом на расстоянии 10 — 15 м, привязывая ее за лапу к колышку. Успех фотоохоты зависит от «рабочих» качеств утки, а также, конечно, и от погоды. Лучше всего снимать в тихие теплые дни.
      Кроме селезней из скрадка можно отснять и других птиц и зверей — цапель, куликов, гагар, ондатр, лосей. Утка затихает и настораживается при появлении крупных животных и моментально распластывается на воде, если заметит крупных хищных птиц. При таком поведении подсадной будьте внимательны и собраны: стоит вам замешкаться, и ястреб-тетеревятник может серьезно поранить вашу помощницу!
      Из укрытий можно фотографировать уток, подлетающих к резиновым или деревянным чучелам. Их устанавливают по две-три штуки невдалеке от скрадка. Чучела речных уток ставят на мелководье, среди затопленной травы, нырковых — на открытой воде.
      С чучелами птиц приходится снимать в основном влёт, так как подлетающие утки, обнаружив обман, тут же взмывают вверх. Исключение составляют лишь малопугливые чирки. Поэтому лучше шалаш строить без крыши, чтобы можно было быстро подняться и снимать в открытую. А если охотник еще умеет привлечь пролетающих птиц манком, его ждет больший успех.
      Весна — прекрасное время для съемки. С появлением первых кучевых облаков улучшается светорассеяние, уменьшается контраст освещения. Даже в голом лиственном лесу в эту пору условия освещения для съемки хороши. А они особенно нужны для фотографирования животных, застигнутых весенним половодьем.
      Мне не раз доводилось быть свидетелем драматических событий, которые происходят в мире животных в половодье. Обычно основная масса крупных животных вместе с подъемом уровня вешних вод уходит из поймы. Страдают в это время мелкие животные, главным образом, грызуны. Они прячутся где могут: в оставшихся стогах сена, под валежником... Сухие гривки пестрят свежевырытыми норками, в которых отсиживаются полевки и мыши. Их даже можно увидеть в кронах затопленных деревьев. Дупла и густые сплетения ветвей дают приют выхухоли, куньим, грызунам. Нередко среди ветвей встретишь даже лису или зайца.
      Фотосъемка застигнутых водой животных требует такта и сочувствия к пострадавшим. Грубое вторжение на островок и открытое преследование зверей вызывает паническое бегство. Многие из них, испугавшись, бросаются в воду и неминуемо погибают от переохлаждения. Поэтому вести себя надо очень осторожно, стараясь как можно меньше тревожить зверей, отрезанных разлившейся рекой от суши.
      Фотографировать лучше вдвоем. Снимающий садится в замаскированный скрадок на узком перешейке или у открытой поляны. Товарищ, стороной подъехав к концу островка, крепко привязав лодку, тихо, не торопясь и периодически приостанавливаясь нагоняет животных на фотографа.
      Вдоль узких гривок можно снимать с замаскированной лодки, плывущей по течению. Тут надо быть особенно осторожным и внимательным, иначе из-за бурной струи, затопленных деревьев, коряг и веток лодка может опрокинуться, аппаратура попадает в воду, а сам фотоохотник примет малоприятную холодную ванну.
      И, конечно же, надо оказывать помощь зверям, оказавшимся в беде. В особенности, когда поднимающаяся вода затапливает последние клочки суши и им грозит гибель от голода и холода.
      С наступлением теплой погоды начинают снимать насекомых. Присмотритесь, как в тихий ясный полдень, просыпаясь от оцепенения, они выползают на южную прикорневую часть ствола. Обратите внимание, как замедлены их движения. Это значительно облегчит съемку.
      Множество различных мух и других шестиногих можно найти на березах и кленах, в местах вытекания сладкого сока. Особенно сильно привлекают насекомых углубления в древесной коре, в которых задерживается забродивший сок. Массовое скопление шестиногих можно обнаружить ранней весной на зимних лесосеках, где сок шапкой покрывает пни свежеспиленных берез.
      А солнце светит все ярче, бурно тает снег. Находясь в это время в поле или в лесу, приглядитесь к стаивающему снегу. Среди его крупных искрящихся зерен вы часто сможете встретить вытаивающие подснежные ходы полевок. Целая разветвленная сеть)
      Осевший снег обнажает и другие следы этих зверьков — обреченные на гибель стволы молодых деревцев и ветки, обглоданные грызунами. Эту тему обычно раскрывают крупноплановыми снимками, сделанными при боковом солнечном освещении.
      Ранней весной в охотничьих хозяйствах отстреливают врановых с помощью живой приманки — филина. На открыто сидящего ночного разбойника налетают не только вороны, сороки, галки, грачи и сойки, но и дневные хищники — канюки, луни и даже некоторые мелкие воробьиные — сизоворонки, синицы, дрозды. Воспользовавшись этой особенностью поведения птиц, можно получить серию интересных снимков.
      Я наблюдал однажды такую сцену. Филина с ногавкой на лапе посадили на шест на мысе, вдававшемся далеко в озеро. В тростниках устроили засид-ку, хорошо замаскировали ее и сели в ожидании ворон и болотных луней.
      Не прошло и получаса, как на стоге тростника, накошенного с осени для топлива, появилась сорока. А вскоре на ее тревожное стрекотание слетелись и вороны. Сначала^тицы возбужденно кричали, а позже некоторые из них стали пролетать над филином. Затем птицы настолько осмелели, что начали пикировать на него и пытались клюнуть его или задеть крылом.
      Поза обороны, шевеление ночного хищника, а тем более взмах крыльями вызывали временную сумятицу среди нападавших, а затем птицы вновь активно принимались атаковывать филина.
      Кстати, таким же образом в лесной зоне можно снимать галок, грачей, соек, синиц, сизоворонок, некоторых дроздов и даже канюков.
      С наступлением устойчивого тепла от зимней спячки пробуждаются зверьки. Из нор выходят суслики, сурки, тушканчики. Пожалуй, наиболее интерес-
      Выхухоль — скрытное животное. И увидеть его на суше удается не часто. Обычно это бывает ранним утром или в предзакатные часы. Более вероятна встреча со зверьком во время весеннего разлива, когда постоянные норы выхухоли заливает вода и животному приходится искать временный приют в плавающих кучах хвороста и даже в ветвях деревьев. Наступает бескормица, и в поисках пищи надо дольше охотиться. Юркий и подвижный, как землеройка, зверек постоянно в движении — он быстро ворошит нанесенный вдоль уреза воды растительный мусор, выискивая оцепеневших насекомых, червей и прячущихся от света мелких ночных животных.
      ное время съемки этих грызунов — ранняя весна. Степь только-только покрывается изумрудом свежей травы, и у сусликов в разгаре брачная пора. Потеряв присущую им осторожность, самцы в поисках самок перебегают по открытым местам. Между встретившимися соперниками вспыхивают легкие потасовки, и на притаившегося у норы фотографа возбужденные зверьки обращают мало внимания. Нужно только сидеть тихо, не шевелясь. И все же лучше снимать из укрытия — любой ширмы — щита или палаточки. Когда подросшая трава начинает скрывать животных, съемка становится сложнее, и тогда приходится идти на хитрость.
      Чтобы заставить зверька встать столбиком и задержаться на месте, применяют обычно такой маневр: издали находят пасущегося суслика и в открытую подходят к нему. Пока испугавшийся грызун отсиживается в норе, метрах в пятнадцати-двадцати кладут рюкзак или на палку, на куст вешают носовой платок или рубашку, а затем как^можно тише и быстрее сбоку недалеко от входа в подземное убежище устраивают незатейливый скрадок, устанавливают фотоаппаратуру на штатив и замирают в ожидании.
      Успокоившийся зверек вскоре высунется, заметит вновь появившиеся предметы и встанет столбиком. И пока суслик с тревожным криком будет рассматривать незнакомые вещи, можно спокойно навести на резкость и сделать несколько кадров.
      Просыпаются от спячки и лесные звери. По ночам из дупел в поисках пищи выходят сони — большеглазые юркие зверьки. На влажной почве можно заметить следы когтистых лап ежей. В поисках добычи все дольше бродят барсуки и енотовидные собаки. И отовсюду несется свист взбудораженных бурундуков: полосатые зверьки празднуют пору свадеб. Чем яснее и суше погода, тем они более активны. В эту пору их можно снимать прямо в открытую, сидя на валежнике. Самцы бурундуков охотно отзываются на голос самки, имитируемый пищиком, и чуть ли не вплотную набегают на фотографа. Единственно, что нужно, — это спокойно сидеть и не делать резких движений.
      Гораздо труднее фотографировать сурков. Они очень осторожны и своим криком оповещают всех соседей о появившейся опасности. Поэтому сурков обычно фотографируют из укрытий, поставленных в центре колонии. Снимать начинают лишь после того, как зверьки привыкнут к скрадку. Однако забираться в него нужно в присутствии одного-двух спутников, которые должны не торопясь, намеренно открыто уходить из колонии.
      Интересные кадры можно отснять при весенней встрече с пресмыкающимися и земноводными. Истинный фотограф-анималист не оставит без внимания этих животных. Они чрезвычайно интересны для съемки — их необычная форма, характерные позы, красочность расцветки позволяют получить художественные снимки.
      Образ жизни многих змей и ящериц еще недостаточно изучен, и фотографии, раскрывающие особенности их поведения — сценки ухаживания, ритуальные позы, принимаемые партнерами, — порой представляют большой научный интерес. Быть может, вам удастся запечатлеть ссору ящериц за охотничий участок или повезет отснять плотный клубок змей, которые сплелись в брачном экстазе.
      Жизнь пресмыкающихся в Основном изучена, но очень мало хороших динамичных снимков, воспроизводящих моменты охоты этих животных. Еще меньше фотографий нападения на пресмыкающихся и земноводных их врагов — млекопитающих, птиц, рыб...
      Как это происходит? Как ведут себя звери и птицы при нападении, чтобы предотвратить укус ядовитых змей? Любой фотограф, увидев такой момент, должен сделать не один, а серию снимков, чтобы запечатлеть детали поведения животных во время подобных сцен.
      Много «белых пятен» и в съемке земноводных. Известны, например, случаи нападения огромных озерных лягушек на пролетающих над водой мелких птиц, на только что выведшихся пуховых птенцов водоплавающей и болотной дичи, но хороших снимков этих моментов почти нет. Безусловно, поиск таких кадров, помимо знания биологии, требует от фотографа терпения, плавности движений и хорошей реакции.
      Полуводный образ жизни и особенность добычи придонных животных обусловили своеобразное расположение рта русской выхухоли. Очертания его напоминают рот осетровых рыб — стерляди, осетра, белуги, добывающих корм аналогичным способом. Наличие выхухоли в водоеме может быть обнаружено по так называемым «столовым». Зверек имеет обыкновение поедать добываемых двустворчатых моллюсков в одном и том же месте. И если вам встретится на мелководье россыпь блестящих перламутром раскрытых раковин, вполне вероятно, что это и есть «столовая» выхухоли.
      И, может, тут должен быть даже и элемент случайности — «фотосчастья».
      Фотографирование зМей, ящериц, лягушек, черепах, жаб и тритонов доступно большинству любителей.
      Снимают этих животных обычно с подхода. Многие из них чутко реагируют на сотрясение почвы под ногами идущего человека, чувствительны к его резким, угловатым движениям, поэтому при съемке обычно приходится передвигаться очень медленно и тихо. Особенно замедлены должны быть движения вблизи животного. И чем ближе наклоняется фотограф с камерой во время поиска композиции кадра и наводки на резкость, тем более плавными должны быть его движения. Со стороны, наверное, действия опытного фотоохотника в такие моменты напоминают замедленные кинокадры.
      При наводке на резкость с близкого расстояния надо помнить, что большинство пресмыкающихся и земноводных пугаются надвигающейся на них тени и тут же убегают.
      Очень интересны и красивы для съемки ящерицы. Чаще всего каждая из них имеет свой охотничий участок, на котором она постоянно живет, прячется от ярких полуденных лучей солнца в норках, между корнями или в многочисленных трещинах пересохшей земли. Самцы крупных агам смело защищают свои участки от соперников. Кадр такой «баталии» — ценный трофей для каждого фотоохотника.
      В прохладные утренние часы пресмыкающиеся любят греться на солнце. Если при появлении человека принимавшая солнечные ванны ящерица скроется в убежище, достаточо посидеть несколько минут в стороне, как животное выползет и вновь замрет, подставляя тело живительным лучам. Тут ее и нужно снимать!
      Облик многих ящериц неповторим. Поведение их полно динамики и своеобразия. Так, рассерженная ушастая круглоголовка неожиданно широко раскрывает розовый рот, и по обе стороны головы у нее оттопыриваются, словно уши, большие бахромчатые складки, совершенно преображающие внешний вид животного. Возбужденная кругловка-вертихвостка приподымается на всех четырех лапах и энергично закручивает и раскручивает темный на конце хвост в вертикальной плоскости. Рассерженный варан шипит и широко раздувает горло, а многие агамы на глазах меняют расцветку — их кожа, особенно на груди и шее, переливается яркими металлическими красками. Кожа пресмыкающихся покрыта бесчисленными роговыми щитками, различной формы чешуйками, окрашенными в изумительные по тональности цвета. Снимая этих животных крупным планом на цвет, можно раскрыть гармоничность красок и необычность рисунка, создаваемого чешуей.
      В фауне Советского Союза 52 вида змей. Из них только 10 ядовитых. Однако обычно фотоохотники плохо знают этих пресмыкающихся, не умеют различать их по видам. Поэтому, если фотограф не знает, какая перед ним змея, снимать нужно с особой осторожностью, стараясь фотографировать на расстоянии, превышающем возможный выпад-бросок рассерженной змеи. Большинство ядовитых змей стараются уклониться от встречи с человеком. Уползает в укрытие и кобра. Но если уж ей некуда деваться, она предупредит вас, раздув капюшон. И даже сделает несколько ложных выпадов, прежде чем пустит в ход ядовитое оружие. Шипением предупреждают о себе и другие змеи. Исключением является гюрза. Ей свойственно затаивание. Видимо, надеясь на свою покровительственную окраску, она замирает в надежде, что человек пройдет стороной. Эта-то особенность змеи и становится причиной многих несчастных случаев. Гюрзу трудно заметить. И если человек ставит рядом с ней ногу или наступает на гюрзу, следует молниеносный укус, ведущий к тяжелым последствиям.
      В принципе же съемка змей похожа на фотографирование ящериц. Многие змеи тоже обитают в постоянных местах, любят холодными утрами погреться на солнышке — в это время и удобнее всего снимать.
      Съемка земноводных особенно интересна во время брачной поры. Можно сфотографировать зеленую жабу во время призывного свиста с раздутым горловым мешком-резонатором; озерных лягушек с оттопыренными резонирующими шарами по бокам головы; самцов остромордых лягушек в яркой весенней окраске. Такие снимки хороши не только в цвете, но и на чернобелой пленке.
      При портретной съемке земноводных стремятся подчеркнуть неповторимость формы их головы, светом передать гладкую фактуру кожи, а бли-кующими пятнами подчеркнуть ее влажность.
      Для фотографирования тритонов и земноводных во время их развития в воде нужны специальные приспособления, описанные в справочном разделе.
      ...Весеннее пробуждение природы — неистощимая тема для съемок. Каждый день приносит что-то новое.
      Буквально на глазах меняется окружающий пейзаж. Не проходит двухтрех дней, чтобы не появились новые птицы. Не успел закончиться пролет водоплавающих и мелких зерноядных воробьиных, появляются кулики, чайки, крачки. А чуть позже начинается массовый лет мелких насекомоядных птиц.
      В это время можно отснять фоторепортаж из жизни пернатых, даже не выходя из деревни. Возьмите хотя бы такую, казалось бы, простую тему, как занятие дуплянок прилетевшими скворцами. Покажите драку между ними, выселение воробьев из скворечни, вытаскивание старой подстилки, «дезинфекцию» гнезд пахучими растениями, сбор мягкой травянистой ветоши для нового гнезда. Тут есть над чем поработать!
      Интереснейшие возможности дает съемка птиц во время занятия ими гнездовых участков, ухаживания, образования пар, изгнания соперников. Понаблюдайте хотя бы за разнообразием токовых поз широко распространенной у нас белой трясогузки: то самчик, весь распушившись, с приспущенными крыльями, семенит вокруг самочки, то перелетает за ней в какой-то особенной трепещущей манере. Хвост и крылья его в непрерывном движении... А поведение самочки! Все ее движения просятся в кадр.
      Или возьмите весенние шумные драки воробьев! Но учтите: при подобной съемке нужна быстрая реакция, мгновенная наводка на резкость и высокая скорость съемки.
      Чрезвычайно увлекательна съемка мелких пернатых на гнездовых участках. Большинство воробьиных ревностно охраняют их от вторжения себе подобных. И если вторгшийся чужак не реагирует на угрозы хозяина, то между ними часто возникают драки. Используя такую особенность поведения, можно намного облегчить съемку птиц, ведущих скрытную жизнь. (Большинство из них живут в густой растительности, и получить интересные кадры в другое время довольно трудно.) Здесь может помочь портативный магнитофон.
      Обратимся к опыту Р. Лозовского:
      «Я много раз пытался сфотографировать соловья, но на пленке в лучшем случае получается силуэт, который трудно отыскать среди листьев. В этот раз я был вооружен не только фотоаппаратом, но еще и портативным магнитофоном! Как только послышались первые звуки соловьиной песни, я нажал кнопку записи, а когда соловей замолчал, быстро перемотал пленку и включил воспроизведение.
      Из динамика вырвалась звучная соловьиная трель.
      Расчет оказался верным: соловей — «хозяин» участка — сразу ответил и перелетел поближе ко мне. Теперь он был хорошо виден в видоискателе фотокамеры. Его ржаво-коричневые плечи и спина отливали металлическим блеском. А грудь и шея были матовосерыми. Когда он пел, перья у него на горлышке топорщились и дрожали. Большими темными глазами он осматривал деревья, видимо отыскивая своего соперника.
      Еще раз проиграв ему его собственную запись, я приступил к съемке: свободно переходил с места на место, приседал — словом, чувствовал себя непринужденно.
      Соловей же пел, не обращая внимания на мои перемещения, на громкие щелчки аппарата, на хруст сухих веток под ногами...»
      Кстати, используя подобный прием, биологи определяют границы гнездовых участков, занимаемых мелкими лесными птицами. Этот способ намного облегчит съемку различных синиц, славок, пеночек, зябликов, варакушек, зарянок и прочих птиц, ревностно охраняющих гнездовья от вторжения себе подобных.
      Каким же объективом и с какого расстояния снимать птиц?
      Существует мнение, что возможности телеобъективов безграничны и будто бы позволяют фотографировать животных с любых расстояний. И очень часто ружейные охотники и егеря удивляются, когда отказываешься снимать плавающих уток на расстоянии 40 — 60 м. А фотографировать их с этой дистанции действительно бесполезно. При наличии 300-миллиметрового объектива изображение утки при подобной съемке займет на негативе всего около 3 мм. Безусловно, такая фотография имеет право на существование, но лишь как охотничий пейзаж, констатация какого-то явления или как документ при учете скоплений дичи.
      Выразительность же фотографии придает крупноплановость отснятой птицы или зверя на фоне окружающей природы. Такое изображение животного обычно занимает четверть или треть негатива. И поэтому, чтобы получить интересное изобразительное решение 300-миллиметровым объективом, приходится снимать мелких воробьиных с расстояния 3 — 4 м, птиц величиной с дрозда, галку — до 6, чирков, мелких соколов, болотную сову — до 8, крупных уток, тетеревов — до 10, бакланов, гусей — до 20, глухаря, пеликана и сидящих крупных пернатых хищников с расстояния до 30 м.
      И в то же время за счет большого размаха крыльев можно получить крупноплановое изображение летящей птицы с расстояний, примерно вдвое превышающих указанные.
      Птицы всегда в движении, и надо быть очень оперативным и выдержанным, чтобы сделать хороший крупноплановый снимок.
      Летяги активны ночью. Вся их жизнь связана с деревьями. Лес же дает им пищу: тонкие веточки и почки зимой, листья и молодые побеги летом. Следы грызуна на земле увидеть трудно — зверек предпочитает держаться повыше. Но вот зимой обнаружить присутствие летяг в лесу можно по так называемым «уборным», которыми животные пользуются постоянно.
      Снимать зверьков приходится либо с импульсными лампами, как снят этот кормящийся зверек, либо в предвечерние часы, когда покинувшие дупло животные греются в лучах заходящего солнца.
      Вот по всем этим причинам так трудно фотографировать птиц, и тем ценнее каждый удавшийся кадр.
      В конце весны, когда отгремели в горах снежные лавины и открывается доступ в высокогорье, можно снимать копытных на солонцах. Из года в год в это время охотничьи хозяйства и заповедники, охраняющие крупных копытных, подновляют искусственные солонцы.
      И если представится возможность фотографировать животных в подобных местах, надо соблюдать необходимые для успешно съемки условия. Нельзя изменять окружающую обстановку, и скрадок нужно устраивать в ближайших естественных укрытиях. Крупные животные, в особенности маралы, изюбры, архары и горные козлы-теки, чрезвычайно чутко реагируют на нарушение своего привычного окружения. Надо иметь в виду и еще одно важное обстоятельство. К каждому солонцу сходятся малозаметные на горном каменистом грунте тропы, о кото-дых, кстати, не всегда знают даже и егеря. Укрытие же нужно устраивать так, чтобы оно ни в коем случае не оказалось вблизи такой тропы. Иначе, учуяв запах человека, животные тут же в панике бросаются в бегство и могут временно покинуть солонец либо будут приходить сюда лишь глухими ночами. По этой же причине при выборе места для скрадка учитывают не только основные направления ветра, но и местные воздушные течения, появляющиеся из-за особенностей рельефа.
      Животные по-разному ведут себя при подходе к солонцу. Если он пуст, первые звери подходят очень осторожно. Так, среди шороха растительности и голосов птиц почти невозможно услышать пробирающегося между камней горного козла. Сделав несколько шагов, он затаивается, долго принюхивается и прислушивается, шевеля широко расставленными ушами. Убедившись в безопасности, предпринимает следующий короткий переход. И только после нескольких таких маневров настороженный зверь внезапно, как тень, появляется у края солонца.
      В подобной ситуации, чтобы не спугнуть животное, не торопитесь со съемкой. Успокоившийся козел осторожно подойдет к заветному месту и после нескольких минут напряженного прислушивания нервно вырвет первый кусок солоноватой почвы. Позже он постепенно войдет во вкус и примется с хрустом выгрызать землю. Если затвор фотоаппарата работает громко, первые кадры надо снимать именно во время этого выгрызания или разжевывания соли. Иначе осторожный зверь, услыхав непривычный звук, убежит.
      Совсем по-другому ведут себя животные, собравшись на солонце стадом. Тогда те же козлы более спокойно реагируют на щелканье затвора камеры. Легче тут выбирать и интересующие фотографа кадры. Снимают обычно аппаратурой, установленной на штативе. При съемке же с рук в тесном укрытии быстро устаешь держать тяжелую оптику; начинает непроизвольно шевелиться выставленный наружу длиннофокусный объектив, из-за чего фотограф вскоре будет неизбежно обнаружен, и животные убегут.
      Из укрытия на солонце порой удается отснять кекликов, вяхирей , горлиц, альпийских галок. Видимо, птиц привлекает на открытую площадку то, что им легко находить сдуваемые ветром семена.
      И, вероятно, для многих фотоохотников окажется совершенной неожиданностью любовь мелких зерноядных к соли. В высокогорных районах Средней Азии птицы с поразительной быстротой реагируют на эту приманку. Уже к вечеру они появляются среди россыпи блестящих соляных кристаллов. Достаточно одной-двум найти такой «клад», как через пару дней со всей долины сюда начнет слетаться масса пернатых. В предгорьях это коноплянки, обыкновенные чечевицы, седоголовые щеглы. В горах повыше к компании любителей соли примкнут красношапочные вьюрки, арчевые чечевицы и жители приснежной полосы — краснокрылые чечевичники.
      Птицы будут держаться тут, пока не исчезнут последние кристаллы, чередуя с посещением соли кормежку.
      Но съемка на солонцах не простое дело. Организовать ее впервые без помощи знающего местные условия человека трудно. И как тут автору не вспомнить свой первый «блин»!
      У большинства людей змеи вызывают чувство неприязни, испуга. Разговоры о коварстве и внезапном нападении змей на людей лишены основания. Безусловно, если человек или домашнее животное наступает на гадюку или иную ядовитую змею, тут же следует молниеносный бросок-укол. Но это — самооборона. Обычно же при встрече с человеком змеи стараются уползти в сторону.
      У древних народов змея была символом мудрости. И разве можно сказать, что взор этого тигрового ужа из уссурийской тайги не осмыслен?
      ...Шла весна. Открылся доступ в глубь Таласского Алатау. Горы еще сплошь пестрели пятнами тающих снежников. Добравшись до места, наскоро разбили палатку в тихой пади у горной речушки. Егерь, торопившийся попасть домой до темноты, быстро показал долину, указал распадок, пересекаемый горными козлами при подходе к солонцу. Скальная стенка, обрывом уходящая к реке, осталась без внимания. Зачем текам ходить к солонцу стороной, да еще лазить по скалам? На этом наше знакомство с новыми местами окончилось.
      Солонец находился у гребня увала. Бурным пятном голой глинистой земли выделялся его центр. Ближайшие заросли арчи пестрели метрах в шестидесяти. Можжевельник рос стелющимися кустами, распластав ветви меж камней. Строить укрытие на открытом месте не имело смысла. Невольно выбор пал на ближайший куст арчи. Пришлось собирать плоские камни и, приподняв развесистые ветки, выкладывать стенку. Засидка быстро росла. Она сливалась с окружающими камнями.
      И тут, когда уже заканчивалась постройка скрадка, раздалось звонкое и нетерпеливое блеяние. С противоположной стороны на солонец выскочил хорошенький козленок. Вероятно, он был очень голоден, если, не дождавшись матери, вот так выбежал на звон укладываемых мною камней. Видимо, в этих звуках ему почудилось приближение стада, в котором непременно должна была быть его мать. Разве он мог знать, что она вовремя не покормила свое дитя, испугавшись человека.
      Я оторопел. Да к тому же аппаратура лежала в стороне. Увидев человека, козленок резко остановился, затормозив на полном ходу сразу всеми копытцами, замер на секунду и тут же, резко развернувшись, бросился назад.
      Многообещающее начало! Съемка должна быть отличной!
      С удвоенной энергией я быстро достроил стенку, поднял на нее ветки арчи и залез в укрытие.
      Вскоре предвечерняя жизнь вошла в привычное русло. На солонце ворковали прилетавшие парами вяхири. Тут же кормились стайки седоголовых щеглов и коноплянок. Многих из птиц я вскоре стал узнавать' в «лицо». То ли по манере поведения, то ли по особенностям окраски. Пару коноплянок (самец был особенно ярок) даже записал в свои друзья. Не успев очистить клюв от приставшей зелени, они спешили нахвататься лакомой соли и присаживались охорашиваться совсем рядом.
      Увлеченный птицами, совершенно забыл о козлах. И когда сзади раздался отрывистый свист, не задумываясь принял его за вскрик пролетевшей мимо альпийской галки. Тем более что днем видели этих птиц среди теков.
      Время текло удивительно быстро. Наступил вечер. В скрадок доносился шорох ветерка. Через приоткрытый сверху лаз заглянуло заходившее солнышко. Тепло разморило. Сказывался трудный дневной переход. Слипались глаза. Все было как бы в полусне.
      Трудно сказать, как долго это длилось. Минуту, пять, десять. Вдруг тень, резко перекрыла лаз. Сонное состояние как рукой сняло. И мы встретились глазами. Вытянув шею в лаз заглядывала козлуха! Карие глаза ее в окружении длинных ресниц настороженно всматривались в темноту. Мускулы зверя были напряжены. Стараясь быть незамеченным, я невольно попятился. И как только козлуха заметила шевеление, последовал резкий свист — тот самый «галочий»! Огромными прыжками рогатая исчезла из поля зрения. Видение длилось секунды.
      Сидеть дальше не имело смысла. Поиски козленка, конечно, оказались безрезультатными...
      Что же произошло? Как выяснилось позже, отдельные звери действительно ходили через долину, но только те, кто опаздывал, — основное стадо было уже на солонце. Этим же путем часть животных убегала в высокогорье при появлении на дальней тропе егеря. Первые же теки обычно подходили к солонцу сзади. Они быстро пересекали долинку меж скал, в самом узком месте, тихо подымались по каменистым уступам вверх и уже со стороны камней подходили к соли. И, конечно, спрятавшись тут — на пути зверей, — я был сразу же обнаружен козой. Ну что ж, век живи — век учись! Жаль лишь, что у урбанизированного жителя только один отпуск в году!
      Фотоохота действительно постоянно приподносит сюрпризы. Можно порой часами ходить в местах постоянного обитания животных и никого не увидеть. И в то же время в самый неожиданный, а иногда и совершенно неподходящий момент набежит зверь или налетит птица. Поэтому обычно, чем бы ни занимаешься — отдыхаешь ли около палатки, приводишь ли в порядок вещи или заполняешь дневник, — готовая к съемке аппаратура должна лежать рядом. Тогда в любой момент можно спокойно протянуть руку и взять фоторужье. И куда бы ни отходил фотоохотник, пусть даже на считанные минуты, всегда надо брать с собой камеру.
      По той же причине скорость затвора и диафрагму на фотоаппаратуре устанавливают заранее по условиям освещенности.
      Не следует откладывать съемку увиденного существа, обнаруженного интересного гнезда птицы или логова с выводком зверя. Очень часто гнездо с птенцами становится жертвой хищников, и после этого взрослые улетают. Звери, особенно крупные, меняют-места обитания, и порой уже нельзя обнаружить животных вновь. К тому же может резко измениться погода — наступит ненастье или по непредвиденным обстоятельствам придется уезжать, и снимки не удастся сделать.
      Кроме того, острота восприятия от неожиданных встреч со временем притупляется, и становится труднее раскрыть образ животного или отобразить особенности его поведения, так поразившие в первый момент. Поэтому лучше уплотнить рабочее время, потратить несколько незапланированных часов, но обязательно воспользоваться неожиданно представившейся возможностью и сделать снимки обнаруженного животного или гнезда.
      ...А теперь снова вернемся в зазеленевшую уже степь. Здесь ночами жируют вышедшие из зимней спячки тушканчики. Этих зверьков можно снимать в лучах поисковой фары с помощью импульсных ламп. Так мне довелось фотографировать тушканчиков в низовьях реки Или.
      Змеи периодически меняют старую шкурку. Линька — тяжелый период в жизни этих пресмыкающихся. Они теряют аппетит, потускневшая шкурка резко ухудшает зрение змеи. Животные чувствуют себя неуверенно, становятся раздражительными, стараются уползти в тихое укромное место и побыстрее расстаться со старой кожей. Чтобы ускорить линьку, змеи усиленно трутся головой о камни, корни и прочие шероховатые предметы. И как только шкурка начинает сходить с головы, змеи ищут узкие расщелины и проползают сквозь них, стараясь побыстрее выползти из отслужившей срок «одежки».
      В ту весну их отлавливали еженочно десятками для эпидемиологов. Как-то с ловцами поехал и я.
      Еще засветло добрались до обширного такыра. Однообразие равнинного плато нарушалось лишь редко разбросанными кустами саксаула. Вскоре сгустились сумерки. Притих окружающий мир. И наступил тот удивительный час сумеречной тишины, когда дневные животные уже замолкли и ушли на покой, ночные же еще не спешили выходить на кормежку. Сгущались тени. Запад догорал бледно-розовой полоской. Можно было спокойно сесть, вытянуть ноги и насладиться первозданной тишиной.
      Незаметно наступила ночь. И вот замелькали серые неясные тени. Садимся в машину, включаем общий свет и трогаемся в путь. Едем тихо, внимательно всматриваемся вперед. Вот в стороне блеснули желтым огоньком глаза животного. Тут же ярко вспыхивает поисковая фара. Ночь становится еще темней. Яркий луч узким пучком высвечивает прыгающую полоску земли. Шофер привычным движением разворачивает руль, нажимает на газ, и машина устремляется вперед. Поворот, другой, и луч прожектора ловит тушканчика. Ошеломленный светом зверек замеш-кивается и укорачивает прыжки. А позже уже маленькими скачками топчется в яркой полосе.
      Выключается общее освещение. Машину притормаживают. Теперь дело за мной. Выскакиваю почти на ходу и сбоку, со стороны непроглядной темени, подхожу к тушканчику. Очень трудно наводить на резкость. Животное все время в движении. То ветка саксаула, то куртинки подросших злаков скрывают зверька. Долго вожусь с «Зенитом», пока удается сделать первый кадр. И тут обнаруживаю, что после вспышки тушканчик теряет темп передвижения. Теперь уже легче. Настигнув следующего, делаю холостую вспышку и уже после этого принимаюсь за съемку.
      Свет фары повышает оперативность, позволяет наводить на резкость и выбирать позу фотографируемого животного. Однако надо сразу оговориться, что выход хороших кадров при подобном методе слишком мал. Тут и ошибки при наводке на резкость, непредвиденные тени, появляющиеся при световом импульсе, от близрастущих растений, однообразие поз, а часто и скованность движений тушканчиков.
      Конечно, фотографировать мелких зверьков иногда сравнительно легко, а тем более из-под фары. Но попробуйте отснять крупных хищников!
      Фотографирование их, как правило, носит случайный характер. Эти звери обычно активны в ночные и сумеречные часы. Светлую часть дня отдыхают на лежках, в логовах или норах. Не терпят близости человека и обитают в больших лесных массивах, горах и обширных пустынных районах страны, позволяющих им избегать встреч с человеком. Даже у нор и логовов хищников очень трудно снять, так как, обнаружив, что место их выводка найдено, большинство из них тут же перетаскивают своих детенышей в новое укрытие. Взрослые, за исключением того времени, когда они выводят свое потомство, кочуют в поисках пищи на обширных индивидуальных охотничьих участках. Особенно скрытны крупные кошки — тигры, леопарды, снежные барсы, полосатые гиены, из наиболее распространенных зверей — волки.
      А вот медведи в этом смысле — исключение. Они, в общем-то, не имеют врагов в природе и чувствуют себя полновластными хозяевами своих мест обитаний. Конечно, медведи довольно осторожны, и увидеть их не так-то просто, но все же легче, чем других крупных хищников.
      Как-то мне довелось снимать в западных отрогах Тянь-Шаня. Здесь водится интересная форма бурого бело-коготного медведя. Зверь редок и занесен в Красную книгу. Объединенные ферулы, разрытая земля, перевернутые камни постоянно встречались вокруг нашей палатки. И хотя свежие следы кормежек были совсем рядом, почти целый месяц мы так и не могли найти самого зверя. Видимо, открытые безлесные горы давали ему возможность вовремя увидеть нас и спрятаться в камнях...
      Успех фотоохоты на крупных хищников во многом зависит от характера выслеживаемого животного. И, наверное, именно поэтому будет интересен опыт многолетней съемки медведей
      Съемку мелких животных крупным планом очень облегчит длиннофокусный объектив (135—200 мм) и комплект удлинительных колец. Это даст возможности производить макросъемку в масштабах близких 1:1 со сравнительно большего расстояния, не нарушая естественности поведения животных При съемке пресмыкающихся, имеющих шероховатую кожу, наиболее интересные результаты дает скользящий свет, направленный вдоль тела животного. Это способствовало выявлению фактуры кожи хамелеона, которого вы видите на снимке.
      охотоведом из Череповца, председателем клуба фотоохотников В. Н. Михайловым.
      Как-то ранней весной один из лесников Дарвинского заповедника рассказал ему о зачастивших к кордону медведях. И действительно тут же, на южном припеке у только что появившейся свежей зелени, фотоохотники (участников первой съемки было двое) увидели пасущуюся медведицу с тремя медвежатами и чуть в стороне — крупного медведя со светлым пятном на боку у загривка. Обеспокоенная неожиданной встречей медведица увела своих питомцев в густые заросли и затем всем своим поведением дала людям понять о нежелательности дальнейшего общения с ними.
      А белобокий оказался более спокойным. Правда, первое время он, не торопясь, уходил в лес при появлении человека. Но вскоре как будто бы свыкся с этим, оставался на месте и спокойно продолжал кормиться. Зверь оказался на удивление добродушным — позволял во время съемок фотоохотникам свободно ходить вокруг себя. И, как рассказывал В. Н. Михайлов, они щелкали затворами фотоаппаратов, а медведь спокойно лакомился сочной травой. Временами, когда фотоохотники садились около него перезаряжать пленку или отдохнуть, медведь с интересом разглядывал их своими маленькими блестящими на солнце глазками.
      Позже лесник рассказал, что прошедшим летом белобокий так же пасся у кордона и не раз подходил к людям во время сбора ягод. Тут же, рядом с ребятишками лесника, он кормился черникой и лазал по деревьям, будто нарочно привлекая к себе внимание.
      И с тех пор В. Н. Михайлов в течение нескольких лет фотографировал этого медведя. Привыкла к людям и медведица. И хоть она не подпускала к себе вплотную, но все же не очень сторонилась людей и давала снимать себя с народившимися медвежатами чуть ли не каждую весну.
      Чем же обьяснить столь непривычное для дикого зверя поведение медведей?
      В первую очередь, вероятно, запо-ведностью мест обитания, обеспечивающей животным спокойную жизнь. Кроме того, постоянно наблюдая со стороны за людьми, звери поняли, что общение с двуногими безопасно.
      Белобокий, безусловно, — редкое исключение. И вполне возможно, что безбоязненность передалась ему от матери. Но вместе с тем медведи, о которых уже рассказывалось, допускали встречи с человеком лишь при соблюдении «прав суверенитета» со стороны фотоохотников. Однажды во время съемки в небольшом лесном островке медведицу с медвежатами случайно обошли и пытались снимать с двух сторон. И поведение зверя моментально резко изменилось. Видимо, у матери создалось впечатление, что ее окружают, преследуют. Она тут же заволновалась, загнала детенышей в центре лесного островка на деревья, а сама, спрятавшись за густой сосной у края, встала на задние лапы и, недовольно фыркая, начала с шумом переступать с ноги на ногу. Порой передними лапами зверь с хрустом ломал ветки и резко высовывал голову. Ну, если хотите, подавал сигнал предупреждения: «Не лезьте! Оставьте меня в покое!» И как только фотоохотники перешли на одну сторону, медведица тут же успокоилась и увела медвежат.
      Наверное, медведи проявляли подобную терпимость к фотографам потому, что те спокойно подходили к зверям. Быть может, именно по манере человека держаться вороны и некоторые промысловые животные определяют, с кем они имеют дело — с охотником ли, несущим смерть, или безобидным двуногим существом. Вполне вероятно, что в зависимости от поведения человека звери предвидят возможный исход встречи с ним.
      Тот же белобокий, когда однажды попытались подойти к нему крадучись под прикрытием деревьев, резко развернулся и моментально скрылся в лесу.
      Что это — случайность или закономерность? Видимо, многие читатели по ассоциации вспомнят кадры из фильмов о животных Африки. Травоядные, увидя открыто идущего стороной хищника, спокойно продолжают пастись, изредка на него поглядывая. Но стоит только хищнику внезапно исчезнуть, как среди животных возникает тревога.
      Этот страшный дракон — всего лишь ушастая круглоголовка. При малейшей опасности она старается скрыться в норе, в расщелине или в кустах редкой пустынной растительности. Если же кругом голо, а враг настигает, круглоголовка мгновенно останавливается, разворачивается и, приподнявшись на передних лапах, широко раскрывает рот.
      И тут же, словно огромные уши, оттопыриваются бахромчатые складки по бокам ее головы и резко изменяется облик животного. И пока хищник, пораженный мгновенным преображением своей жертвы, останавливается в нерешительности, передохнувшая ящерица успевает спрятаться в ближайшем укрытии.
      Копытные Перестают пастись, стараются найти исчезнувшего хищника и в поисках иногда даже подходят к нему ближе. И не исключено, что в вышеописанных эпизодах человек выступал в роли «хищника», а медведи — травоядных!
      Закономерны тут и другие вопросы. Надо ли способы съемки медведей в Дарвинском заповеднике огульно использовать и в других местах? Допустимо ли, увидев в лесу этих хищников, бросаться к ним с фотоаппаратом? Биологи на эти вопросы ответят: в зависимости от сложившихся при встрече со зверем обстоятельств. А вот фотоохотникам, лишь периодически проводящим досуг в лесу, нужно внимательно взвесить свои опыт и знание психологии животных, прежде чем решать — снимать или не снимать. И все же лучше воздержаться от съемки с близкого расстояния!
      И если уж зашел разговор о фотоохоте на крупных хищников, следует затронуть вопрос о безопасности таких съемок вообще.
      За последние десятилетия у нас в стране неизвестны случаи нападения на человека тигров, леопардов и барсов. Только будучи ранеными, эти кошки могут броситься на охотника. Обычно же звери заранее обнаруживают человека и стараются незаметно уйти.
      Но вот при встрече с медведями как раз много случаев трагической гибели людей. Это относится прежде всего к шатунам — медведям-бродя-гам. В неурожайные годы, когда звери не смогли нагулять жира, они не ложатся в берлогу. Голод гонит хищников в поисках корма. Начинается массовая миграция голодных и озлобленных медведей. И вот встреча-то с ними и грозит трагической развязкой. Вообще, нападает крупный хищник на человека в первую очередь при защите детенышей, а затем уже — при внезапном испуге, в моменты безвыходного поло-
      жения, когда зверю некуда отступать. Внезапно может также напасть не добитый охотниками подранок. Голодный хищник может броситься, защищая только что добытый трофей. Медведя может довести до ярости назойливость и бестактность человека. И в таком состоянии зверь тоже способен напасть.
      Спровоцировать нападение могут и другие факторы, выводящие животное из равновесия. Так, по дайным того же В. Н. Михайлова, в марте на лесничего Вологодского лесоохотничьего хозяйства В. Изюмова во время обхода егерского участка неожиданно напала разъяренная медведица. Виновниками оказались собаки, которых он взял с собой в лес. Спасая себя, лесничий был вынужден застрелить зверя.
      Если бы это столкновение было единственным, можно было бы его считать случайностью, но в том же марте в Дарвинском заповеднике Н. Москвин, занимавшийся изучением биологии волков, тоже был вынужден застрелить бросившуюся на него крупную медведицу. Он тропил суточный ход волчьей стаи и, разбираясь в ее следах, успел заметить, как метрах в пятнадцати от него из-под снега вывернулась медведица и с ревом бросилась на человека. Причина злости зверя на этот раз была иной. На берлогу наткнулась стая волков, которых по свежим следам и тропил Н. Москвин. Напасть на медведицу с медвежатами волки не решились даже впятером и ушли, только разозлив разбуженную мамашу. Вторичного вторжения в берлогу — теперь уже человека — она, видимо, не выдержала.
      Летом несчастный случай может произойти лишь тогда, когда человек, завидев вблизи медведя, теряет выдержку и бросается бежать сломя голову. Возможно, что нечаянно он налетит на спрятавшихся медвежат,, на выручку которых и не замедлит явиться их рассерженная мать.
      Встретившись со зверем, нужно проявить выдержку и без суеты и паники выждать, не двигаясь некоторое время, пока он уйдет.
      Подобные ситуации могут возникнуть и с копытными. Защищая лосенка, серьезные травмы может нанести лосиха. Неприятности будут, и если дикая свинья услышит отчаянный визг напуганного человеком поросенка. Поэтому обычно, встретив в лесу малышей, постарайтесь обойти их стороной. Или дайте о себе знать голосом, кашлем, и дикие животные спокойно уйдут в сторону.
     
     
      Лето
     
      Как-то незаметно наступает лето. Даже трудно провести границу между сменой сезонов. Кругом буйное царство трав, разноцветьем пестрят луга; водоемы скрылись за прибрежными зарослями тростников.
      Пышная растительность мешает съемке — густые травы скрывают зверей. Фотоохота с подхода в это время трудна. Попробуйте снять какую-нибудь пеночку или поющего зяблика в гуще листвы! Кадр получится пестрым, маловыразительным. Большинство промысловых и хищных птиц прекрасно маскируются и внезапно взлетают в нескольких десятках метров от вас. В таких условиях их очень сложно фотографировать. Да и присутствие человека сразу же сказывается на поведении пернатых. В большинстве отснятых снимков они настороженны, скованны или сфотографированы в угон.
      Но в это время пернатые привязаны к своим гнездам с яйцами и особенно с птенцами. Вот почему распространена съемка у гнезд. А чтобы меньше беспокоить птиц, обычно строят шалаши или скрадки. Делают их загодя, постепенно приучая пернатых к ним.
      Просиживая часами в скрадках на виду у ничего не подозревающих животных, можно наблюдать интереснейшие сценки из семейной жизни, взаимоотношения между животными, между взрослыми и детенышами, увидеть зверя или птицу в повседневной жизни, не настороженных и не скованных присутствием человека. При фотосъемке у нор, логовов или гнезд удается получить серии редких снимков и выявить обычно скрытые от глаз человека особенности поведения зверей и птиц.
      Многие фотографы-анималисты используют для скрадка полотнища, укрепляемые на растяжках. В разобранном виде такие палаточки легки, портативны, но каждый раз для них надо искать на месте опорные палки, колья для растяжек. В безлесных районах и в высокогорье это доставляет массу хлопот, да и само строительство подобных укрытий занимает много времени и к тому же пугает животных.
      Квакши представлены у нас двумя видами — обыкновенной и дальневосточной. Первая живет в юго-западной части страны, вторая — на юге Дальнего Востока. Оба вида, за исключением времени размножения, обитают в несвойственной для лягушек среде — они живут в кронах деревьев и ветвях кустарников. Квакши ловко прыгают меж ветвей, прекрасно удерживаются на крупных листьях растений. И все это им удается благодаря подушкам-присоскам на концах пальцев, обеспечивающим им необыкновенную цепкость. Покровительственная окраска квакш прекрасно маскирует их, и, чтобы увидеть мелодично кричащую на ветке амфибию, приходится порой долго ее искать.
      Интересно отметить, что еще на заре отечественной анималистической фотографии известный орнитолог С. А. Бутурлин настойчиво советовал пользоваться при съемке птиц специальными переносными палаточками-скрадками. Затем рекомендацию Бутурлина как-то забыли, и только теперь в литературе вновь появились упоминания о фотографировании животных из переносных укрытий.
      Фотоохотники стали конструировать самодельные палаточки каркасного типа, позволяющие быстро собрать их где-нибудь в стороне и легко перенести к месту съемок. Это не беспокоит и не пугает животных. (Конструкция и принцип изготовления самодельной переносной палаточки приведены в справочном разделе книги.)
      В палатку забираются только тогда, когда нет зверей или птиц. Если же это сделать не удается и спугнутое животное следит за фотографом, приходится подходить к укрытию вдвоем или даже втроем. В подобной ситуации фотограф незаметно прячется в палаточ-ку, подготавливает и устанавливает аппаратуру, и только после этого сопровождающие его товарищи открыто, намеренно привлекая к себе внимание спугнутого животного, возвращаются на базу.
      Однако, как считают фотоохотники и орнитологи, некоторые птицы «умеют считать».
      В своих автобиографических записках известный советский режиссер фильмов о животных А. М. Згуриди описывает интересный поединок с пеликанами при съемках фильма в дельте Волги:
      «Мы убедились также, что некоторые птицы, видимо, обладают способностью считать. К такому заключению мы пришли, наблюдая за пеликанами. Конечно, поручиться за это в полной мере на основании только одного опыта нельзя. И тем не менее ничем иным я не могу объяснить совершенно исключительное поведение пеликанов.
      В то время, когда мы были в Астраханском заповеднике, пеликаны устраивали свои гнезда на совершенно открытой воде. Подойти к ним близко было невозможно. Еще издали заметив приближающуюся лодку, они подымались высоко в воздух и кружили над своими гнездами до тех пор, пока лодка не уходила. Вся надежда была на единственно затопленный водой островок, сплошь заросший камышем, который находился поблизости от колонии.
      Под покровом ночи мы подплыли к нему, спрятали в заросли старую лодку и устроили на ней укрытие для оператора, наподобие тех, какими пользовались, снимая с земли. В первый же солнечный день мы, на виду у поднявшихся с гнезд птиц, подошли к островку на другой лодке, оставили Пискунова в укрытии, а сами — также на виду у кружащихся в воздухе птиц — отправились обратно в лагерь.
      Мы рассчитывали, что, как только лодка удалится, пеликаны вернутся к своим гнездам и Пискунов спокойно снимет их из своего укрытия. Но не тут-то было! Лодка отошла, а пеликаны и не думали садиться. Мы заволновались. В гнездах еще не было птенцов. Поэтому нельзя было оставлять яйца открытыми — лишать тепла. Они могли погибнуть. А следовательно, могла погибнуть вся колония, все потомство.
      Мы быстро вернулись назад. Взяли Пискунова и оставили колонию. Птицы тотчас опустились в гнезда. То же самое произошло на второй, третий день. Тогда мы пошли на хитрость. Изменили тактику. Первые дни мы ездили втроем: Пискунов, Ткачев и я. А на этот раз взяли с собой сына нашего проводника Аркашу. Мы спрятали его под брезентом на дне лодки. Затем демонстративно, на виду у птиц, подошли к острову. Оставили в укрытии Пискунова. Аркаша занял его место в лодке, и мы — опять на виду у птиц — отошли от острова. Как только лодка отдалилась от колонии, пеликаны сразу же вернулись к гнездам. Итак, разгадка была найдена! В течение трех-четырех дней мы повторяли нашу уловку и прекрасно сняли все, что нам было надо».
      Легче всего фотографировать мелких птиц, гнездящихся в кустарниках или на нижних ветвях деревьев. При выборе места для скрадка заранее
      Наверное, немногие знают, что ночной житель пустыни — сцинковый геккон языком обмывает глаза от пыли. Скользящим движением протирает он один глаз, по пути прихватывает верхнюю губу и в следующий момент очищает второй глаз. Попробуйте все это рассмотреть невооруженным глазом, если длина тела геккона всего 5 — 7 см. Конечно, тут не обойтись без удлинительных колец.
      Кстати, глаза сцинкового геккона обладают удивительной особенностью: отражая направленный на них луч фары, они вспыхивают ярко-красным цветом, что облегчает поиск этих интересных ящериц в ночной пустыне.
      определяют возможные точки съемки. В зависимости от условий освещения их может быть несколько. Затем готовят съемочное пространство — подвязывают лишние веточки, пригибают траву. Конечно, все это делают в отсутствие взрослых птиц, а потом, собрав в стороне скрадок, быстро устанавливают его на выбранном месте. Съемочная площадка готова — можно приступать к съемкам!
      Большинство воробьиных во время выкармливания птенцов почти не обращают внимания на появившийся неподвижный скрадок и продолжают кормить своих ненасытных питомцев.
      Однако, как уже говорилось, не стоит увлекаться фотографированием птиц на гнездах. Такая съемка может демаскировать гнездо и привлечь внимание ворон, сорок, соек, которые разорят гнездо сразу же после вашего ухода. К тому же снимки мелких птиц на гнездах малоинтересны — все кадры однообразны и похожи друг на друга. Да и художественная ценность большинства из них незначительна — ограничены композиционные возможности.
      Оставим эту тему для научной фотографии! Давайте лучше внимательнее присмотримся к подлетающим родителям. Большинство из них, прежде чем опуститься на гнездо, присаживаются обычно на какие-то определенные места — ветку, пенек, кочку, камень. Такие присады сразу же заметны. Переставляя их или устанавливая новые, можно намного облегчить себе съемку. Без таких присад почти невозможно отснять крапивников, хохлатых синиц, корольков...
      Как-то мне пришлось снимать крапивников в ельниках Тянь-Шаня. Гнездо было на обрыве, под свешивающимися корнями. Взрослые птицы, прежде чем залететь в гнездо, на долю секунды присаживались у обрыва и тут же вспархивали к птенцам. Причем каждый раз родители садились в разных
      местах, и навести на резкость никак не удавалось. Пришлось потрудиться — подкатить большой камень под гнездо. И тут же взрослые крапивники стали на него садиться. Съемка упростилась, но радость моя оказалась преждевременной — основная масса негативов была смазанной. И теперь, снимая юрких, подвижных птиц с близкого расстояния, я-обычно устанавливаю скорость затвора не менее 1/250 — 1/300 сек.
      Многие мелкие птицы гнездятся в дуплах, синичниках, норах. Фотографируя их, лучше устроиться на одном уровне с гнездом, иначе при съемке снизу изображение птицы будет искажено. Поэтому приходится либо строить специальное укрытие на соседних деревьях, либо опускать скворечник. Безусловно, последнюю операцию следует проводить очень осторожно и только во время выкармливания птенцов. Совершенно недопустимо трогать синичник или дуплянку во время насиживания птицы: взрослые могут бросить кладку.
      Гораздо труднее снимать пернатых, гнездящихся на земле. При фотографировании сверху птица на снимке выглядит приземистой, теряется, например, изящность привычного облика трясогузки, конька, жаворонка. Поэтому обычно стараются снимать лежа, с нижней точки. Здесь, конечно, много хлопот доставляет трава, закрывающая птиц. Вот почему площадку для съемки обычно готовят заранее, временно пригибая высокие стебли травы. Но ни в коем случае нельзя вырывать ее, иначе гнездо будет открыто.
      Вообще же снимать пернатых на открытых пространствах, среди низкой растительности, очень хлопотно. Почти невозможно подойти незамеченным к птице, трудно замаскировать скрадок. И надо проявить много изобретательности и хорошо подготовиться, чтобы отснять в таких условиях животных. Тут мне вспоминается один случай.
      Я снимал тогда в Алакульской впадине. В болотистых понижениях и на прилегающих солончаках, где редко удавалось незаметно подойти к пернатым, при моем появлении все птичье население поднимало тревогу. Трясогузки с писком рассаживались в отдалении на высоких былинках; варакушки и чеканы тревожным трескучим голосом предупреждали соседей о появлении человека. В подобных условиях отснять их на расстоянии 3 — 5 м без скрадка было почти невозможно.
      И вот как-то случайно во время очередного похода за мной увязался рыжий хозяйский пес... И картина изменилась: все мелкие гнездящиеся птицы перестали обращать на меня внимание и, подняв тревогу, крутились вокруг собаки, наверное видя в ней своего извечного врага — лису. А тем временем мне удалось спокойно снимать.
      Еще сложнее фотографировать крупных пернатых хищников у гнезд. Тут нужны время и серьезная подготовка. Гнездятся эти птицы в труднодоступных скалах, на обрывах, высоких деревьях. Найти гнездо сложно еще и потому, что некоторые из хищников чрезвычайно осторожны на гнездовом участке. В большинстве случаев гнезда таких пернатых в лесах обнаруживают случайно или после длительного напряженного поиска. Орлы, грифы, ястребы, если их не тревожат, из года в год обычно выводят потомство в одних и тех же гнездах. В лесу у подобных мест до того, как птицы сядут на яйца, фотографы устанавливают на соседних деревьях основные конструкции будущего помоста. При выборе места заранее учитывают условия освещенности, находят свободное от веток съемочное пространство. Может быть, некоторые из мешающих веток — самый минимум — нужно убрать ранней весной до момента, когда пернатые хищники вернутся на гнездовье. (Не забудьте только, что рубка веток разрешается лишь с ведома лесной охраны или руководства заповедника!)
      У жилого гнезда крупного хищника засидку строят так, чтобы как можно меньше беспокоить птиц. Тем более нельзя резко изменять окружающую гнездо обстановку. Жерди для сидения, упора ног и спины приносят со стороны. Быстро и без шума укрепляют их на месте крепкими веревками. Боковые стенки засидки обтягивают мешковиной камуфляжной расцветки. Крышу обычно делают из водонепроницаемого материала — сидеть-то придется сутками! Чтобы не беспокоить и не отпугивать птиц колышащейся тканью, ее сильно натягивают, а затем укрытие маскируют ветками. Лучше всего подходит хвоя: ветки лиственных
      Затаивание при опасности свойственно большинству молодых теплокровных животных. Замолкают и прижимаются к гнезду голые, еще слепые птенцы мелких птиц, распластываются на земле при сигнале тревоги куличата, журавлята, тетеревята и другие выводковые птицы. Даже подлетыши хищных птиц при кажущейся опасности затихают в гнездах. При виде человека затаивается и большинство молодых цапель. Застыл и этот красавец, превратившись в сучок. Продольны»пестрины на шее способствуют маскировке птицы, так же как и ее немигающие глаза, устремленные в сторону фотографа.
      пород быстро высыхают, осыпаются, шуршат при порывах ветра и будут резко выделяться на фоне окружающей свежей зелени.
      Позже, чтобы приручить птиц к блеску объектива, в сторону гнезда выставляют донышком наружу бутылку. И покидают скрадок на день-другой. За это время птицы привыкают или, во всяком случае, перестают панически бояться непривычного для них блеска.
      А насколько отблеск выставленного объектива может пугать осторожных птиц, говорят такие наблюдения при съемке стрепетов: «Много хлопот доставила нам съемка токующих стрепетов. Эти птицы совершенно не переносили вида объектива и предпочитали скорее улететь со своих площадок, нежели позировать перед аппаратом. Скрыть объектив несравненно труднее, чем спрятать палатку. Так или иначе, он ничем не должен загораживаться. В конце концов, выход нашелся: бленда объектива была вплотную прислонена к закрытому маленькому окошечку в стенке палатки. Не пугаемый блеском стекла, стрепет, продолжая токовать, подходил близко к скрадку. Тогда мы осторожно убирали закрывающий окно клапан и начинали фотографировать птицу».
      В укрытие лучше забираться затемно. К гнезду хищников подходят как можно тише. Лучше вдвоем. Второй человек уходит позже, может быть, чуточку шумнее, и птицы обычно после этого вскоре успокаиваются и возвращаются на гнездо. Если звук камеры беспокоит хищников, его можно ослабить, обернув корпус фотоаппарата и тубус длиннофокусного объектива толстым слоем рыхлого материала, ватной стеганкой или поролоном.
      После окончания съемок, если предполагают их продолжить, на место убранного объектива вновь устанавливают бутылку. При вашем уходе из за-сидки желательно, чтобы появился товарищ.
      Для многих фотографов-анималистов, вероятно, будет интересен опыт съемки гнездящихся на деревьях хищных птиц из укрытия оригинальной конструкции, разработанной В. Н. Михайловым (см. в справочной части книги).
      Для удобства скрадок везут разобранным и уже на месте собирают в стороне от гнезда.
      Все работы на высоте — определение и подготовка места для укрытия, спиливание мешающих веток, подъем конструкции и ее крепление — выполняют, соблюдая особую осторожность. ФотоохОтник с помощью монтажного пояса или подобного ему страхующего приспособления — веревки, ремня — надежно привязывается за прочный сук или ствол дерева. Такая страховка позволяет спокойно работать обеими руками. Не исключено, что вам придется защищаться, так как многие пернатые хищники, особенно совы, иногда очень агрессивны у гнезд. Кстати, именно при съемке неясыти один из лучших фото-графов-анималистов Англии Э. Хоскинг потерял глаз.
      Поиск жилых гнезд крупных хищников осложняется тем, что приходится лазать на высокие деревья. Особенно трудно забираться на гладкоствольные сосны. Лестницу, естественно, с собой в лесу таскать не будешь, монтерские когти не годятся, так как на них не взберешься на толстое дерево. К тому же с когтями на ногах трудно перелезать через сучья. Можно, конечно, воспользоваться портативной веревочной лестницей, перекинув веревку через ближайший сук и подтянув лестницу до первых удобных ветвей, конец веревки закрепить у комля соседнего дерева. Но такая лестница хороша лишь для невысоких деревьев. К тому же лазанье по ней требует навыка и тренированности.
      Наиболее удобны для влезания на высокие деревья портативные когти, применяемые некоторыми орнитологами в повседневной работе. Они удобны, легки, просты и надежны. (Конструкция и описание их изготовления приведены в справочной части книги.)
      Сравнительно легко фотографировать пернатых в их колониях. Необычайное впечатление оставляет у фотографа такая съемка. Колония птиц — будь она н! скалистых берегах Севера, на плоских островках южного побережья или в гуще полузатопленных деревьев в плавнях рек — зрелище незабываемое! Сотни пернатых в своих повседневных заботах беспрестанно взлетают, садятся, ссорятся, кормят подрастающую молодежь — и все это в нескольких метрах от вас! Гул стоит невообразимый! Даже трудно уловить крики отдельных птиц.
      Колониями гнездятся большинство чаек, крачек, различные цапли, бакланы, пеликаны, а на Севере — моевки и чистиковые — топорки, тупики, гагарки, кайры, люрики и другие.
      На юге страны колонии располагаются в основном на низких островках. Часть птиц гнездится на деревьях. Снимать в таких местах лучше всего из переносных скрадков. Место для укрытия обычно выбирают заранее издали и подходят к нему, находясь внутри скрадка, — так меньше тревожатся птицы. Кроме того, скрадок предохраняет фотоохотника и оптику от бесчисленных белых полос — «автографов», оставляемых птицами на укрытии за несколько часов съемок.
      Различные чайки и крачки довольно быстро привыкают к неподвижно стоящей палаточке и дают возможность снимать с довольно близкого расстояния. К тому же пернатые в колониях менее боязливы, они довольно плотно сидят на яйцах и очень неохотно покидают гнезда. Вспугнутые неосторожным движением фотографа, птицы с гвалтом взлетают, делают круг-два и тут же торопятся быстрее усесться на гнезда. Сидите спокойно, не дергайте телеобъектив с фотоаппаратом и не задевайте стенки скрадка, и птицы будут вести себя непринужденно около самого укрытия, а некоторые из них умудрятся даже отдыхать на крыше скрадка.
      Помню, в первые дни подобных съемок хотелось сесть в самую гущу насиживающих птиц в надежде получше отснять. Но хватило одной съемки, чтобы убедиться в ошибочности такого подхода: обилие птиц, непрерывные «конфликты» между соседями, смены насиживающих партнеров, кормление птенцов — все это создает такой калейдоскоп, что не успеваешь сосредоточиваться и снимать. Только поймал в резкость возникший конфликт, как взлетевшая ближе птица помешала съемке; увидел в стороне сценку кормления — и пока наводил, подлетевший сосед некстати попал в кадр. И самое главное — при случайном задевании за стенку или резком перемещении объектива дружно взлетают ближайшие птицы, а вслед за ними, не успев понять, где опасность, в воздух подымается целая масса пернатых. Все это ведет к нарушению ритмичной жизни обитателей колонии, маленькие пуховые птицы в поисках родителей уходят из гнезд и попадают на территорию соседей. И вот, когда возвращаются взрослые, начинается массовое избиение чужих птенцов. От сильного клевка пуховичок летит в сторону другой птицы, следующий удар отбрасывает его дальше. Подоспевшие родители защищают птенцов. Вспыхивают «потасовки». В результате часто гибнут птенцы, растаптываются насиживаемые яйца.
      Все это можно увидеть даже у миролюбивых морских голубков А что творится в колониях черноголовых чаек! Около их гнезд постоянно держатся холостяки, которые не прочь поудобнее всего фотографировать и изучать жизнь теков на солонцах. Тут увидишь, как, встав на колени, тек с хрустом выгрызает солоноватую землю, как играют козлята. Тут же вскоре удается разобраться и в сложной иерархии, существующей в стадах копытных.
      Наиболее активно солонцы посещаются копытными весной и ранним летом, так как в это время солевой голод особенно обостряется у беременных самок и пантачей, которым соль необходима для нормального и полноценного развития зародыша и молодых рогов-пантов.
      живиться яйцами своих же собратьев. И вот, как только взлетают насиживающие птицы, эти хищники успевают опуститься первыми и начинают расклевывать и пожирать яйца. Подлетевшие хозяева вступают в драку, и, пока выясняются взаимоотношения, кто-то успел уже доклевать кладку. Обездоленные родители набрасываются на гнезда соседей, и начинается настоящая вакханалия. Буквально за полчаса-час самими же черноголовыми чайками, потревоженными человеком, может быть уничтожена колония в тысячи, десятки тысяч гнезд.
      Я не мог представить себе возможность подобного явления. К сожалению, это так. Механизм такого поведения птиц до сих пор не раскрыт биологами.
      Не слишком ли дорогая цена за несколько кадров? Такая съемка, безусловно, не вяжется с этикой фотоохоты.
      Вот почему всегда старайтесь снимать где-то сбоку, в стороне. Еще лучше — у маленьких, особняком расположенных гнездовий. Это не только профилактическая мера по отношению к колонии, но и способ улучшить фотографирование — вам легче будет сосредоточиться, собраться, и вы спокойно снимете интересные моменты.
      Надо сказать, что съемка чаек и крачек на Юге чрезвычайно трудна технически — яркое солнце, безоблачное небо, бархатисто-черное оперение голов чаек и белизна перьев остальной части туловища создают высокую контрастность снимаемого сюжета. Успеху съемки поможет умение управлять контрастностью негатива в процессе фотографирования. (Подробно см. об этом в справочном разделе.)
      На Севере фотоохотник встретится с другими трудностями: неустойчивой погодой, туманами, опасностью лазанья по мокрым скалам. Известный шведский биолог и фотограф-анималист С. Йильсетер рекомендует в подобных случаях для безопасности передвижения на ноги сверх обуви надевать толстые шерстяные носки.
      Бакланы, кваквы, каравайки, колпицы и различные цапли предпочитают гнездиться на деревьях. Особенно многочисленны их колонии в заболоченных низовьях южных рек. Полузатопленные деревья плавней и низких островков глухих озер еще издали пестрят силуэтами гнезд. Интересные сцены из жиз- , ни осторожных птиц обычно удается отснять лишь из хорошо замаскированных укрытий. Строят их на деревьях, предварительно выбрав участок с несколькими гнездами перед будущим скрадком. Значительно удобнее фотографировать из укрытий, установленных на лодках, когда хороший полог внутри скрадка дает возможность ночевать прямо в колонии.
      Интересный метод сигнализации при съемке колониальных птиц, гнездящихся на затопленных деревьях, описывает Э. П. Джи, посвятивший половину своей жизни изучению и фотографированию диких зверей и птиц Индии:
      «Фотографирование птиц с близкого расстояния требует разработки определенных технических приемов. На съемки выезжаешь обычно на двух лодках с двумя помощниками. Выбираешь дерево с гнездами, изучаешь направление солнечных лучей, подходящее для утренних и дневных съемок, и укрепляешь свое укрытие на одной из лодок.
      Два бамбуковых шеста, опущенных на дно на глубину 3 — 4 футов, служат своеобразным якорем и в то же время поддерживают укрытие из ткани. Когда все сделано, берешь аппарат и сидишь в этом убежище, обливаясь потом. Помощники отплывают на второй лодке, останавливаются в указанном месте и ждут условных сигналов.
      Фотопринадлежности я обычно закрывал двумя кусками материи — красной и зеленой. Если я вывешивал на задней, не видимой птицам, стороне укрытия красную ткань, помощники отъезжали еще дальше. Зеленый сигнал указывал, что они должны приблизиться ко мне. Отсутствие всякого сигнала означало «стоять на месте».
      Система сигнализации оказывалась удачной. Если требовалось, чтобы птица изменила положение, или если она закрывала глаза и начинала дремать, я вывешивал зеленый флаг. Помощники направляли лодку в мою сторону, и птица сразу же настораживалась. Я делал снимок и тут же убирал «флаг». Лодка останавливалась...
      Фотографируя зверя или птицу, обычно внимательно присматриваешься к окружающей местности. Ищешь новые объекты, места скопления дичи, уголки, в которых постоянно держатся животные. Все это устраняет потерю времени на специальный поиск новых героев съемок. Кроме того, в местах своей концентрации животные держатся увереннее и спокойнее, поэтому их проще снять, больше шансов сделать интересные кадры. И очень часто, фотографируя из хорошо замаскированных укрытий, удается отснять совершенно неожиданные моменты.
      Так был снят этот сычик. Спугнутый кем-то из гнезда, он подсел к снимаемым удодам и дал возможность сделать несколько кадров.
      Каждый вечер, закончив работу, я устанавливал лодку около гнезд и приспосабливал укрытие, чтобы за ночь птицы привыкли к посторонним предметам. Поэтому утром, когда мои помощники отъезжали, птицы, не подозревая о том, что кто-то остался, спокойно возвращались в гнезда»*.
      Не менее интересна съемка болотно-водоплавающей дичи во время воспитания молодняка. В июне — июле выводки гусей, уток, лысух перебираются в прибрежные мелководные плесы. Разреженные по краям тростники прекрасно скрывают подрастающих пуховичков при опасности. В воде много растений и полно разного живого корма. Поэтому птицы здесь держатся наиболее плотно. Обилие их можно найти и на тихих заросших речушках.
      В таких местах проще всего фотографировать с замаскированных лодок. На корме из тростника строят шалаш. Стенки его делают плотными, чтобы силуэт фотоохотника не был виден, а тем более не просматривались бы его движения. Со стороны съемки стенки делают особенно тщательно — иначе свисающие стебли и листья будут колыхаться при ветерке, перекрывать объектив и мешать фотографированию.
      Плавучие шалаши-лодки также удобны при съемке у гнезд крачек, поганок, в колониях голенастых птиц, гнездящихся на деревьях, у хаток ондатр и прочих околоводных животных.
      Птицы довольно быстро привыкают к сооружению и не обращают на него внимания.
      Хороши также плавучие скрадки на открытых озерах и реках. Пустив лодку по течению вдоль берега или перемещаясь под напором ветерка, можно близко подплыть к отдыхающим уткам, цаплям, высматривающим добычу, и кормящимся лысухам.
      'Джи Э. П. Дикие животные Индии. М., «Прогресс», 1968.
      Обычно лодка по течению движется вперед ненагруженной стороной корпуса. Поэтому для удобства съемки с носа свешивают небольшой якорь, и если время от времени приспускать его, можно плыть кормой вперед. Когда нужно остановиться, тихо опускают якорь на дно.
      Особенно близко животные подпускают низко сидящие в воде замаскированные байдарки. Птицы и звери привыкли наибольшую опасность ожидать со стороны суши, и поэтому почти не обращают внимания на кучу плывущей «растительности». В байдарке чуть ли не вплотную можно подплыть к кормящейся на отмели стайке куликов, отдыхающим на островах уткам и даже гусям. Сплавляясь по таежным рекам, удается отснять лосей, кормящихся водными растениями.
      При фотографировании с байдарок над местом сидения устанавливают облегченный каркас из тонких трубок, обтягивают его материалом и все это тщательно маскируют травой, тростником. Зазор между укрытием и бортом позволяет, при использовании вместо весел лопаточек, тихо подплывать к дичи.
      А если нет ни лодки, ни байдарки, то на глухих, заросших озерах можно фотографировать водоплавающую дичь из скрадков на мелководье. Укрытие строят на тех же кормных плесах, в местах концентрации выводков. Удобнее всего устанавливать их у кромки тростников, заранее соорудив над водой низкий настил из досок или жердей.
      В непосредственной близости от укрытия из ила, водорослей и старого тростника делают несколько небольших островков. Они непременно привлекут на отдых холостых и линяющих птиц, избегающих выходить на коренные берега водоема. Ондатры и водяные полевки, обнаружив новые клочки суши, часто используют их как кормовые столики. Не исключено, что ближе к полудню и выводки пернатых будут прихорашиваться на них.
      Успех фотоохоты в таких местах, безусловно, зависит от выбранного места, вашего терпения и еще от того, насколько тихо вы будете снимать.
      Удивительно хороша подобная фотоохота! Мне не раз приходилось фотографировать на глухих озерах в казахстанских степях.
      ...Знойный ветер разбивается о тростники, в скрадке прохладно. Можно раздеться и в блаженстве вытянуть натруженные ноги. Марлевый полог внутри укрытия надежно защищает от назойливых мух и комаров. Над головой тихо шелестит тростник, в воздухе звенят жаворонки. Где-то совсем рядом жируют лысухи, слышны всплески воды, кряканье уток, посвист погонышей. И вот плывет первый выводок лысух. Лысушата поспешно склевывают нежные листочки водных растений; иногда самка, схватив что-то особо лакомое, подзывает птенцов, и те с писком торопятся к матери. Красные точки на головках лысушат горят рубинами. Вслед за выводком лысух появляется многодетная семья широконоски. Утка, настороженно осматриваясь вокруг, плывет первой. За ней десять-двенадцать уже довольно крупных утят. Они целиком заняты кормежкой — над водой видны только их спинки.
      Позже совершенно тихо на противоположной стороне плеса появилась выпь. Когда она вышла, я не заметил. И если бы не всплеск воды при выхватывании зазевавшегося карасика, вероятно, я так бы и не увидел эту удивительную птицу. После второго щелчка затвора выпь замерла в тени тростников. Насторожилась, вытянула шею и уставилась желтыми немигающими глазами в мою сторону. Продольные полосы оперения птицы почти полностью сливались со стеблями старых тростников. И если бы пришлось в поисках дичи рассматривать плес, я наверняка не заметил бы ее.
      В видоискателе настороженная выпь просматривалась хорошо. После третьего щелчка камеры она потихоньку развернулась и, высоко поднимая зеленоватые лапы, медленно ушла в тростники.
      Вот так, наблюдая животных, можно днями лежать в укрытии. Можно и вздремнуть — минут двадцать. Это не помешает!
      Подобная съемка доставляет огромную радость. Каждый раз она преподносит что-нибудь новое. Но надо помнить, что съемочное пространство
      должно быть подготовлено очень тщательно. При фотографировании с нижней точки нужно заранее убрать торчащие из воды стебли тростников, рогоза и других растений. Иначе порой придется отказываться от съемки интересных моментов только по той причине, что снимаемые кулик или утка окажутся загороженными стеблями, находящимися вне плоскости наводки на резкость. Хорошие кадры можно получить при фотоохоте за молодыми лесными птицами.
      «Не приобретя еще достаточной осторожности, слетки позволяют приближаться к себе на сравнительно близкие дистанции. Для начинающего фотоохотника слетки являются отличным учебным материалом для освоения фо~ тосъемочной техники, — писал Г. Я. Артюхов в своей книге «Охота без запрета» (М., «Лесная промышленность», 1969 г.). — Снимая одного и того же слетка в разных вариантах (они это допускают), легко проверить на практике влияние направления света, выбора фона, точки съемки, использования ограниченной глубины резкости и т. д., а также учиться правильно определять выдержку в различных условиях охоты, при разном характере освещенности».
      Летом одновременно со съемкой птиц вблизи гнезд иногда удается фотографировать молодых зверьков у нор и логовов.
      Упущен момент! Только что вытянувшийся во весь рост бурый медведь терся затылком о ствол дерева, оставляя пахучую метку, сообщающую забредшим собратьям о том, что данная территория занята. Чем выше метка, тем крупнее ее владелец, тем более он силен. И медведь чуть ли не «на цыпочках» старался потереться повыше. Но косолапые оставляют и другие видимые метки. Так же, поднявшись на задние ноги, звери когтями передних лап царапают кору крупных деревьев. Глубокие рваные борозды производят огромное впечатление на человека, впервые видящего подобные метки медведя на высоте чуть ли не 3 м.
      Съемка пушных зверей в природе обычно случайна. Чаще всего такие встречи мимолетны, и если представляется возможность фотографирования, не жалейте пленки! Исключение в данном случае составляют лишь мелкие куньи — ласка, горностай, норка, хорек, перевязка. В глухих и безлюдных местах во время выкармливания молодняка многие из них охотятся и днем. В первый момент встречи с человеком зверьки обычно прячутся, а чуть позже, если спокойно сесть и не делать резких движений, любопытство хищников преодолевает врожденное чувство осторожности, и они начинают периодически высовываться из укрытий. Кругами ходят они вокруг фотографа, и порой удается сделать интересные кадры.
      Подрастающую молодь хищных зверьков можно снять и у нор. В начале лета большинство щенят уже прозрели, достаточно подросли и родители выводят их из нор. С каждым днем удлиняется время игр, и вскоре большую часть дня щенята проводят на поверхности, основательно вытаптывая траву у входа в нору. Взрослым же приходится все дольше охотиться, чтобы прокормить выводок. Это время наиболее благоприятно для съемки.
      Однако фотографирование даже наиболее распространенных хищников — лис, барсуков — доступно лишь тогда, когда есть достаточно свободного времени и можно заранее построить укрытие.
      Жилые норы лис и барсуков могут помочь отыскать егеря, лесники или местные жители. Из заранее сделанного укрытия вы можете отснять серию кадров, раскрывающих игры молодняка, кормление малышей, солнечные ванны зверят, попытки первых самостоятельных шагов и, конечно, взаимоотношения в семьях хищников.
      Авторы интересного руководства по фотографированию животных X. Дрекслер и К. Молл* рекомендуют в таких случаях на ближайших деревьях у нор строить постоянные засидки. Укрытие ставят весной (уже после распускания листвы) на нескольких постоянно укрепленных кругляках на высоте 6 — 8 м от земли. Делать это раньше не следует, чтобы не отпугнуть зверей во время выбора норы. Засидка на такой высоте дает возможность спокойно снимать и не бояться быть обнаруженным, так как ветер относит запах человека далеко в сторону. Строительный материал, безусловно, приходится приносить со стороны, чтобы не нарушить окружающей обстановки. В остальном устройство и оборудование засидки аналогично скрадкам для съемки у гнезд хищных птиц. Разумеется, при подкарауливании и фотографировании зверя нужно вести себя тихо и ни в коем случае нельзя разговаривать и курить.
      Построенное в верхнем ярусе леса укрытие у нор крупных хищников может служить долгие годы и даст возможность сделать хорошие кадры.
      Но не стоит оставлять без внимания и найденные во время фотоохоты норы мелких зверей. Систематически наведываясь к ним ранним летом, можно обнаружить нового хозяина укромного уголка. И как писал известный натуралист профессор А. Н. Формозов, «нужно только помнить, что всякая опустевшая нора (будь то выморочная, покинутая «по доброй воле» или опустошенная хищником) быстро получает нового жильца, часто не имеющего ничего общего со своим предшественником. В норах полевок селятся хомячки, мыши, ящерицы, тритоны, шмели и осы, в норах сусликов и песчанок — хорьки и степные птички чекканы, к дикобразу нередко забираются шакалы и камышовые коты, к сурку — корсаки и лисицы...
      Если по следам не удалось установить хозяина норы, следует попытаться подкараулить его при выходе. Даже многие крупные звери по вечерам выходят еще засветло, утром они нередко опаздывают и возвращаются в нору после восхода солнца. Некоторые звери любят погреться на солнце, а молодые — поиграть среди дня у норы. Наконец, есть целый ряд видов, ведущих чисто дневной образ жизни.
      Часто можно подолгу наблюдать жизнь поселившихся в норе зверей. Вы увидите, как греется, отдыхает и нежится барсук, как пасутся сурки, громким свистом извещая соседей о появлении орла или пастушеской собаки, как хорь волочит к норе задушенного суслика и хомяки, туго набив защечные мешки, таскают зерно, чтобы наполнить свои подземные закрома».
      Однако многие хищники остаются неуловимы для фотоохотника даже у нор. Так, волки, определив, что логово обнаружено человеком, тут же при первой возможности перетаскивают волчат в новые укромные места. Поэтому съемка этих хищников обычно носит случайный характер. Даже в конце лета, когда волчата в отсутствие взрослых самостоятельно обследуют лес, очень редко встретишь молодых зверей. Впервые увидев человека, они с любопытством следуют за ним, стараясь понять, с кем имеют дело, что за двуногие «звери» бродят по лесу.
      Насколько трудно фотографировать осторожных животных, можно убедиться хотя бы на таком примере. В Бад-хызском заповеднике живет прекрасный знаток фауны и страстный фото-граф-анималист Ю. Горелов. Им сделаны отличные снимки копытных и хищников Туркмении, но вот уже в течение многих лет ему никак не удается отснять полосатых гиен. И это несмотря на постройку целого ряда постоянных укрытий в самых глухих и укромных уголках заповедника, где все время встречаются следы редкого и чрезвычайно осторожного хищника.
      Но что хищники, когда не очень-то легко фотографировать даже и таких распространенных зверьков, как мыши и полевки! Малые размеры позволяют им легко скрываться даже среди низкой травы. Зверьки очень пугливы и при малейшем шевелении фотографа или легком шорохе одежды мгновенно скрываются. Реакция полевок, а особенно мышей настолько быстра и движения столь стремительны, что поймать их в видоискатель чрезвычайно трудно. Быстро шмыгают они среди травы, притаиваясь на долю секунды при перебежке через открытое место. При первом же намеке на опасность зверьки прячутся в норы. В подобных условиях отснять мышевидных грызунов очень сложно.
      А вот фотографирование различных мышовок совсем другое дело. Пойманный зверек почти тут же берет корм из рук, спокойно позволяет себя гладить, и встреча с этим удивительным длиннохвостым созданием доставляет много приятных минут, позволяет сделать интересные наблюдения и хорошие кадры. К сожалению, мышовки довольно редко попадаются на глаза в наших угодьях.
      Съемку многих зверей осложняет и то, что они ведут сумеречный образ жизни и в местах их обитания плохие условия освещения. Поэтому фотографирование в лесной гуще, в глубоких ущельях и прочих укромных местах немыслимо без искусственных источников света.
      Для этого обычно применяют импульсные лампы. Высокая яркость их света, кратковременность вспышки, портативность и надежность дают возможность фотоохотнику быть независимым от капризов погоды, снимать животных в любое время суток и даже ночью.
      По спектральному составу световой поток блица аналогичен дневному свету, что позволяет снимать на обращаемую цветную пленку.
      С электронными вспышками фотографируют обычно у гнезд и нор, в местах выкладки привад. Для этого рефлекторы еще днем устанавливают вблизи входа в нору и, подключив их, кабель питания подводят к укрытию. Укрепленную на штативах фотоаппаратуру также засветло наводят на место, где предполагают встретить животных. Затем аппаратуру подготавливают к съемке и ожидают появления зверей.
      Безусловно, такая съемка не очень оперативна, и результаты ее во многом зависят от случая и опытности фотографа, но без вспышки не обойтись
      при фотографировании сов и зверей, ведущих ночной образ жизни.
      К концу лета в фотоохоте наступает относительное затишье. Распалось большинство выводков. У старых птиц идет линька, и дичь забралась в глухие крепи. Разросшаяся лесная растительность мешает съемке, в высоком травостое трудно увидеть животных.
      И в это время многие фотоохотники переключаются на съемку насекомых. Цветущие луга и солнечные поляны привлекают массу шестиногих. Всюду порхают бабочки, в воздухе носятся стрекозы. А если внимательно присмотреться, то на каждом растении можно обнаружить множество мельчайших существ.
      Насекомые вездесущи — их найдешь под корой сохнущего дерева, в старой, трухлявой древесине, под камнями и опавшей листвой. Огромное количество насекомых и их личинок живет в стоячих водоемах. Фотографирование всех этих существ не менее интересно, чем фотоохота на крупных млекопитающих и птиц.
      Насекомых лучше снимать однообъективным зеркальным фотоаппаратом.
      Однако большинство этих существ настолько мелки, что снимать их обычным способом бесполезно. Конструкция современных однообъективных зеркальных фотоаппаратов допускает съемку с расстояния не ближе 30 — 50 см. Изображение же существ даже в 2 — 3 см длиной с такой дистанции на пленке будет столь малым, что его не сразу обнаружишь на снимке. Поэтому при фотографировании шестиногих и других животных приходится применять специальные приспособления — удлинительные кольца, приставку для макросъемки (технические данные и особенности их использования приведены в справочной части книги).
      Аналогичные результаты можно получить, искусственно изменяя фокусное расстояние объектива с помощью насадочных линз.
      Большинство насекомых малопугливы, и фотографирование их не представляет особых трудностей, но в то же время они так же, как земноводные и пресмыкающиеся, боятся резких движений. Вот почему подходить к шестиногим приходится очень плавно, избегая порывистых движений. Начинающий охотник обычно, установив заранее удлинительные кольца, медленно приближается к какой-нибудь крапивнице или белянке. Но... бабочка вспархивает и перелетает на ближайший цветок. После двух-трех подобных попыток ей надоедает преследование и она улетает прочь. И это неудивительно — чем крупнее бабочка или стрекоза, тем более она пуглива. Поэтому в дальнейшем такой фотограф при съемке осторожных насекомых крупным планом уже пользуется объективами с длиной фокусного расстояния 135 и даже 200 мм. Они позволяют фотографировать с более дальних дистанций, не нарушая естественности поведения шестиногих, и устраняют возможность наплыва тени от фотоаппарата на снимаемое существо.
      Но надо помнить: чем длиннее фокусное расстояние объектива, тем больше он должен быть выдвинут для получения того же масштаба съемки.
      При фотографировании насекомых, так же как и при съемках других животных, нужно учитывать характер снимаемого существа. Может быть, такое утверждение покажется странным, но это именно так.
      Каждый жук, оса, бабочка или иное мелкое существо обладает индивидуальной особенностью поведения, отличительными чертами внешнего облика или окраски.
      Как-то, фотографируя чернотелок, я захотел отснять их в позе обороны. В такие моменты облик насекомого преображается — жук, привстав на всех
      шести ногах, резко опускает голову вниз и почти вертикально вверх выставляет брюшко с капелькой жгучей жидкости на конце.
      И вот потихонечку постукиваю пальцем по проползающим чернотелкам. Одни из них почти не обращают внимания и ползут дальше, другие приподнимают брюшко, но, пока пытаюсь уловить в видоискателе интересный ракурс, выпрямляются. Так «опробовано» несколько чернотелок. И вот обнаружено подходящее существо. От первого же прикосновения жук резко приподнял брюшко. Отснято уже несколько кадров, кончилась пленка, перезаряжен фотоаппарат, а чернотелка все еще стоит рядом, не шевелясь, в позе обороны.
      Конечно, таких, насекомых снимать чрезвычайно просто — можно не торопясь выискивать интересную точку съемки, спокойно подсвечивать тени.
      Но довольно трудно фотографировать подвижных шестиногих. Малая глубина резко рисуемого пространства при макросъемке требует непрерывного корректирования наводки на резкость. Достаточно юркому жучку передвинуться на 1 — 2 мм, как контуры его расплываются. Поэтому обычно, подготовив к съемке камеру, наблюдают за насекомым через видоискатель и выжидают до тех пор, пока оно не займет нужное положение. И тут уже быстро, наклоном тела вместе с фотоаппаратом, вводят снимаемое существо в зону резкости и нажимают на спуск.
      Если надо достичь большой глубины резко изображаемого пространства, автор руководства по макрофотографии И. Б. Миненков рекомендует, например, вместо диафрагмирования, значительно снижающего разрешающую способность изображения, идти по пути съемки в более мелком масштабе, предусматривая в процессе позитивной печати увеличение изображения объекта до необходимого масштаба.
      Тема съемок насекомых неисчерпаема. Так, огромный интерес, например, представляют серии снимков развития насекомых на всех стадиях — от яичка до выхода из куколки взрослого существа.
      Успеха в области макрофотографии добиваются в первую очередь люди, интересующиеся биологией мелких существ, владеющие техникой съемки и обладающие настойчивостью, целеустремленностью, выдержкой.
      Гнездо ремеза не спутаешь с гнездами других наших птиц. Обычно ремезы подвешивают сотканную из растительного пуха аккуратную «рукавичку» на концах тонких веток, свешивающихся над водой.
      Такое расположение гнезда обеспечивает полную безопасность птенцам. С воды до гнезда не дотянешься. По тоненьким, вечно качающимся веточкам не рискнет ползти ни змея, ни четвероногий хищник.
      Ремезам же безлесной Алакольской впадины приходится вить гнезда в тростниках или рогозе. На снимке: самчик у не достроенного еще гнезда.
     
     
      Осень
     
      Незаметно наступает осень. Смотришь — появились стайки кочующих по отмелям куличков. По вечерам на жировку тянут утки. На поля вылетают кормиться гуси.
      В это время, бродя по озерам, можно увидеть тихие мелководные заливы и плесы, привлекающие мигрирующих птиц. В таких местах держатся кочующие кулики, отдыхают чайки и крачки. Множество лысух жирует среди водной растительности. Тут же стаи уток коротают осенний день на отмелях. «По колено» в воде стоят сгорбленные фигуры цапель. И только налетевший болотный лунь наделает скоротечный переполох среди пернатых, а потом вновь тишина осеннего денька.
      Такие места — «эльдорадо» для фотоохотников. Стоит только более внимательно понаблюдать, и обнаружишь отмели, особенно привлекающие птиц. Вот около них, под прикрытием тростников, обычно и устраивают скрадок. Тщательно маскируют его, делают внутри удобное сиденье и ждут охотничьего счастья. Если не полениться и сделать у шалаша на мелководье небольшие островки из ила и остатков тростника да воткнуть коряги, чтобы они возвышались над водой, возможности съемки увеличатся.
      Птицы — «народ» общественный, и к подсевшим отдохнуть на ваш островок двум-трем куликам непременно присоединится пролетающая стайка. Да и другие пернатые, видя спокойно отдыхающих куликов, потянутся сюда. А в полдень, окончив кормежку, остальная масса обоснуется отдыхать тут же, на прибрежном мелководье.
      Большую помощь вам может оказать спутник. Стороной он должен выйти на противоположный берег и потихоньку, не торопясь, нагонять птиц к плесу. А затем, не дойдя до укрытия, возвратиться и подогнать пернатых с другой стороны.
      Снимать ранней осенью замечательно: почти нет комаров, тепло, еще не началась ружейная охота, и дичь не пугана.
      В это время животных обычно ищут в местах кормежек, отдыха, на водопоях. И для тех, кто любит понаблюдать за живой природой, будет интересна съемка зверей и птиц на Юге у пересыхающих водоемов.
      ...Летняя жара иссушила мелкие пресноводные озера. В поисках воды все пернатые слетаются ближе к оставшимся источникам влаги. Мелкие воробьиные выбирают для водопоев открытые плоские берега с разреженной растительностью, дающие птицам возможность легко осматривать местность. Так постепенно на озере образуются участки скопления пернатых. Различные жаворонки, степные чечетки, коньки (а южнее — и рябки) начинают постоянно прилетать на излюбленные участки. Может быть, видовой состав этого сообщества и не превышает 5 — 10 видов, но если вы обнаружите такое место, не упускайте возможность! Замаскированный растениями скрадок оборудуйте в нескольких метрах от воды. Укрытие поставьте с таким расчетом, чтобы полуденное солнце было за вашей спиной.
      У водопоев можно снять и крупных зверей. В засушливый летне-осенний период большинство копытных пустынь и полупустынь тоже собираются вблизи оставшихся пресноводных водоемов. Животные постоянно посещают водопои, выбивая порой торные тропы.
      Успех фотосъемки в подобных условиях зависит от умения охотника маскироваться. Чем тщательнее устроен скрадок, тем больше шансов получить интересные крупноплановые кадры ценных промысловых животных. Хорошие результаты дают скрадки-ямы.
      Вспоминая о съемках сайгаков у водопоев на острове Барса-Кельмес, фотоохотник из Йошкар-Олы Г. Р. Левенштейн пишет: «На следующий день я встал часа на два раньше и переставил свой шалаш. Сейчас он находился метрах в десяти от берега.
      Первое стадо сайгаков появилось часам к девяти. Среди них были крупные самцы и самки с сайгачатами. Они не спешили, двигаясь медленно вдоль небольшого холмика, а затем спустились к воде. Сердце мое билось учащенно от волнения, а руки, держащие тяжелый телеобъектив, дрожали. Животные подходили все ближе и ближе.
      Большинство птиц, прежде чем подлететь к гнезду, присаживаются на какие-то определенные камни, ветки или иные места, называемые у орнитологов присадами. Съемка этого пестрого каменного дрозда значительно облегчилась тем, что самка с кормом первоначально садилась на камень, осматривалась, а потом слетала в расщелину к птенцам. С гнезда же взрослые птицы обычно слетают стремительно и стараются побыстрее юркнуть под сень укрытия. Такое поведение вполне объяснимо — подлетая к гнезду, птица предварительно осмотрится, удостоверится в безопасности и поэтому чувствует себя более уверенно. За время же кормежки птенцов может появиться хищник, и, замешкавшись, можно попасть в когтистые цепкие лапы.
      Сорок метров, тридцать, двадцать... отделяло меня от них. Я делал снимок за снимком. Стоял многоголосый гул. Сайгачата блеяли, как ягнята. Самцы иногда останавливались и начинали драться между собой, но без особого азарта. Одна из самок вошла в воду и начала пить. До нее было не более 15 метров. Она, видимо, услышала хлопок моей зеркалки и настороженно подняла голову. Я немного подождал, а затем вновь нажал на спусковую кнопку. Она мгновенно выскочила из воды, остановилась и подозрительно посмотрела в мою сторону. Я не двигался. Животное успокоилось, постояло еще минуты две и присоединилось к стаду...
      Несколько дней подряд я посещал свое укрытие и отсиживался там с семи утра до шести вечера. От жары все высыхало во рту, и, конечно, маленькая фляга с водой не спасала. Я сидел, однако, терпеливо, почти не двигаясь, в ожидании сайгаков, которые, подгоняемые жаждой, приходили к водопою по нескольку раз в день. Я сделал ряд удачных снимков».
      В открытых степях можно снимать животных с машины. Удивительно добычлива, легка и приятна такая фотоохота. Дикие животные очень настороженно относятся к пешему человеку: даже такие мелкие непромысловые птицы, как, например, жаворонки, обычно не подпускают пешехода ближе 15 — 20 м. В то же время медленно едущая легковая машина на расстоянии 5 — 10 м не вызывает у них страха. Более того, даже крупные копытные там, где нет браконьеров, довольно близко подпускают к себе идущий мимо транспорт.
      В открытых местах с машин удается снимать сусликов, сурков и даже осторожных джейранов, куланов и сайгаков, а также жаворонков, хищных птиц, сидящих на столбах вдоль дорог.
      Заметив животное, стараются подъехать к нему сбоку на малой скорости, не сбрасывая резко обороты двигателя, а затем плавно выжимают сцепление и пускают машину накатом. Но ни в коем случае нельзя глушить мотор. Остановившийся двигатель сразу же резко настораживает животных, и они убегают. Резкие возгласы и крик также пугают дичь, поэтому, несмотря на шум работающего мотора, лучше переговариваться негромко.
      Обычно фотоохотник, сидящий рядом с водителем, заранее приготовляется к съемке и во время остановки машины медленно приподнимает ружье и фотографирует, избегая резких движений.
      Съемка с автомашины имеет свои трудности. В первую очередь нужно погасить вибрацию фотоаппаратуры, вызываемую работающим двигателем. Для этого обычно, избегая упора тела или аппаратуры о кузов, фотографируют с рук, привстав на полусогнутых ногах. Хорошо гасится вибрация, когда фотограф, забравшись с ногами на мягкое сиденье, снимает, стоя на коленях. Однако, долго фотографировать в таком положении тяжело.
      Если вы ездили по открытым степям и пустыням — там, где пасутся стада диких копытных, — то, наверное, заметили, что убегающие животные обязательно пересекут дорогу перед машиной. Преследуемое стадо вначале бежит параллельно машине, а потом начинает перерезать ей путь. Фотографируя животных в подобных условиях, нужно учитывать тряску, быстроту движения автомобиля и бегущих животных. Обычно приходится снимать со скоростью не менее 1/250 сек., а при достаточной освещенности и с 1/боо и даже Чшо сек.
      Съемка с открытого кузова грузовика избавляет фотоохотника от тесноты шоферской кабины, увеличивает обзор, но снимать уже надо с верхней точки, из-за чего порой искажается облик животного, находящегося близко от машины.
      Не совсем обычный метод съемки с автомашины описывает широко известный у нас в стране профессор Б. Гржимек. Он применил его при фотографировании динго в Австралии.
      «Я сидел на железном сиденье от молотилки, искусно привинченном спереди к радиатору японского вездехода. Чтобы не свалиться под колеса во время быстрой езды, я крепко привязал себя к сиденью широким ремнем. В таком положении очень удобно снимать фильмы и фотографировать — разумеется, при условии, чтобы за рулем сидел опытный водитель, привыкший на бешеной скорости мчаться по бездорожью и в то же время достаточно осторожный, чтобы не въехать при этом в колючий кустарник, где недолго разодрать себе в кровь лицо или выколоть глаз. Словом, водитель должен быть первоклассным. Тогда можно преследовать и кенгуру, и буйволов, и одичавших домашних свиней...
      Сидя перед радиатором, можно снимать даже табуны одичавших лошадей. Главное, обе руки при этом остаются свободными...
      Каждый раз, только мы начинали «наступать ей (динго. — И. М.) на пятки» или старались обогнать сбоку (чтобы получился удачный кадр), она сейчас же резко сворачивала в сторону, и мне удавалось снять ее лишь сзади. Это обычный прием у животных, когда их начинают преследовать на машине. Они очень быстро соображают, что, если бежать по кругу, машине гораздо труднее их догнать, так как она не способна проделывать такие резкие виражи. Поэтому-то часто в кадр попадают одни зады и хвосты. Чтобы снять бегущее животное, и притом с фланга, необходимы одновременно две машины, которые ехали бы параллельно. Кроме того, в этом деле должен участвовать хоть один разумный человек, не забывающий о том, что живое сердце может отказать скорей, чем автомобильный мотор».
      При засухе на юге страны выгорает растительность. Многие животные уходят в спячку. Нагуляв жир, засыпают до весны суслики, сурки. Спят степные черепахи. И в полуденный зной пустыня мертва. Все живое в поисках тени забирается в норы или залезает в трещины иссохшей земли. От солнца прячутся даже теплолюбивые змеи и ящерицы. Кажется, все вымерло...
      И каким контрастом смотрятся в это время горы! Прохладный ветерок, шум ручьев, пенящиеся каскады речушек и обилие буйных красок зелени. Всюду кипит жизнь. Но среди нагромождений камней, скал и стелющихся стлаников трудно увидеть животных. Они легко скрываются от посторонних глаз в разных укромных уголках.
      В это время из зверей высокогорья, пожалуй, проще всего снимать пищух.
      Когда проходишь по осыпям крупных камней, заселенным красными пищухами, постоянно слышишь посвист, издаваемый потревоженными зверьками. Фотографировать этих любопытных животных можно прямо в открытую. Выбираешь удобное для обзора место в центре колонии, сбрасываешь с себя вещи и поудобнее устраиваешься для съемки у камня. Вначале приходится сидеть почти неподвижно, медленно, без резких движений, поворачивая голову в поисках зверюшек. Проходит некоторое время, и, смотришь, где-то в стороне появилась притаившаяся фигурка большеухого зверька. Легкое шевеление, и он тут же со свистом прячется в камни. Продолжаешь тихо сидеть, и вдруг другая пищуха появилась на более близком расстоянии. Постепенно зверьки привыкают к неподвижно сидящему человеку и принимаются за свои прерванные дела. Одни начинают таскать срезанные стебли или крупные листья травы, другие ворошат сохнущее под камнями сено. Время от времени зверьки вылазят на поверхность, осматриваются, чистят шкурку. И, не удовлетворив любопытства вновь появившимся «камнем», скрываются, чтобы тут же вылезти вблизи фотографа. Вскоре пищухи привыкают к звуку затвора, остается только внимательно смотреть и выбирать интересные моменты.
      Съемка крупных млекопитающих в высокогорье очень сложна. Среди хаоса камней трудно заметить зверя. Благодаря покровительственной окраске животные сливаются с окружающим фоном. Большинство из них при малейших признаках опасности инстинктивно затаиваются, и контуры их фигур растворяются среди камней. Чтобы заметить зверя, приходится подолгу и тщательно просматривать в бинокль противоположные склоны, скальные выходы, осыпи и прочие укромные места. Осложняют фотоохоту открытые безлесные пространства, кручи и предательский камнепад из-под ног во время скрадывания зверя. Подойти к животным незамеченными в подобных условиях очень трудно. Вот почему нужно каждый раз надолго затаиваться, когда из-под ног выкатился камень или когда выбираешься к гребню, отдельно стоящим крупным камням, закрывающим лощинку, или к скальному выступу. Обычно медленно и осторожно выглядываешь из-за камня, высунув лишь верхнюю часть лица. Тщательно осматриваешь свой склон. Метр за метром разглядываешь спуск вниз — авось, повезет увидеть зверя! И только после этого начинаешь изучать противоположный склон.
      Съемке копытных в горах могут помочь местные жители — охотники, егеря, работники лесной охраны. Зная тропы животных, места их отдыха и кормежек, эти люди укажут участки вероятных встреч со зверями, время их суточных передвижений и пути переходов.
      Фотографирование в горах осложняется и контрастностью освещения. Чем выше поднимаешься, тем чище и разреженнее становится воздух. Ухудшается светорассеяние. Освещение становится контрастным. Тени теряют привычную прозрачность. Особенно плохи условия освещенности в узких глубоких ущельях, где отвесные стены экранируют небо и препятствуют распространению рассеянных лучей. Поэтому при съемках в подобных условиях приходится тщательно экспонировать пленку и потом проявлять ее в выравнивающем проявителе, ни в коем случае не допуская запроявления. Применять светофильтр в горах не следует — это увеличит контрастность снимка.
      Наиболее выразительные кадры, отснятые в высокогорье, — снимки животных на фоне неба или отдаленных, подернутых дымкой склонов.
      А теперь пройдемся по осеннему лесу. В это время в жизни оленей брачная пора — рёв. У большинства видов он начинается в конце августа и продолжается по октябрь. Сильные самцы собирают около себя «гарем» и ревностно охраняют его от посягательств других ухажеров, отстаивая в упорной борьбе право на продолжение рода.
      В зависимости от погоды уже в конце августа старые рогачи начинают проявлять признаки беспокойства. В ясные зори лес наполняется брачными призывами. Особенно сильно ревут звери в тихие морозные утренние и предвечерние часы. Холостяки охотно отзываются на зов и вступают в бой за обладание самками.
      В разгар гона олени теряют присущую им осторожность, отзываются на рёв соперников и порой даже шум шагов человека принимают за подход зверя. Используя эту особенность животных, промысловые охотники, имитируя рёв, подманивают потерявших осторожность оленей и добывают их.
      На подманивании в местах, где много оленей, может быть основана и фотоохота. Безусловно, при подобном методе съемки не обойтись без помощи опытного охотника или егеря. Фотографировать обычно приходится на высокочувствительную пленку.
      В августе же начинается гон у лосей. Эти звери менее шумливы. Призывный крик сохатого напоминает громкий стон. Найдя самку, бык ревностно опекает подругу. Между холостяками и обладателем пары иногда происходят драки. Самцы лосей более агрессивны, чем олени, и при съемке их будьте осторожны. Многие быки, живущие в заказниках, заповедниках, вблизи городов и поселков, теряют присущий дикому зверю страх перед человеком и в брачный период становятся настолько агрессивными, что мо-гуть броситься на скрадывающего их фотоохотника и нанести ему серьезные повреждения. Поэтому лучше заранее присмотреть себе удобное дерево, на которое можно будет легко забраться при вынужденном бегстве!
      Более безопасно снимать лосей в предзимье, минуя гон. Звери успокоились, и в это время, учитывая направление ветра, к жирующему лосю можно подходить совершенно спокойно и чуть ли не открыто, используя момент кормежки. Пока зверь выискивает траву и голова его опущена, надо тихими короткими перебежками подходить к сохатому, садясь и полностью затаиваясь в моменты, когда он приподымает голову и внимательно осматривается вокруг. На открытом месте приходится сидеть «как пню», пока животное вновь не примется за кормежку. При умелом скрадывании зверя чаще пугает не фотоохотник, а тревожный крик всполошившейся сойки, шум вспорхнувшего рябчика или дрозда. И если звук был внезапным и резким, лось тут же бросается бежать, даже не оглядываясь.
      Качество снимка во время такой фотоохоты во многом зависит от того, как вы нажмете на спусковую кнопку. Резкий спуск затвора — рывком неизменно вызывает стряхивание аппарата, и изображение будет нерезким. Это особенно заметно при фотографировании длиннофокусной оптикой. Поэтому съемку подобными объективами рекомендуют вести с устойчивого штатива. Но и тут, нажимая на спусковой тросик, следите, чтобы не было вибрации. Поэтому обычно тросику придают свободное положение — он полусогнут, имеет напуск. Нажимать на шток надо как можно более плавно.
      К сожалению, так фотографировать животных удается только из укрытий. Особенно трудно обеспечить устойчивость при фотографировании с подхода, когда снимаешь с рук. Шевеление объектива вызывается не только тяжестью оптики, но в первую очередь неустойчивым положением тела фотографа. Поэтому, снимая стоя, принимают обычно позу охотника в момент выцеливания и выстрела: небольшой разворот корпуса, ноги расставлены, левая чуть впереди, локоть левой руки по возможности прижат к телу. При работе с рук лучшие результаты дают фоторужье с плавным и легким спуском затвора. В момент съемки, как и охотник при выстреле, фотограф затаивает дыхание.
      Более устойчиво положение аппаратуры при фотографировании с упора. В этом случае объектив стараются положить или опереть о неподвижный предмет. При съемке лежа оба локтя ставят на землю. Профессор П. И. Мариковский, известный большинству фотолюбителей как автор книги «Охота с фотоаппаратом», для упора использует легкую палку-посошок из дюралюминиевой трубки. Для удобства ношения к ней крепится ременная петля. Такая палка не только будет упором, поможет обеспечить устойчивость аппаратуры при съемке, но и облегчит передвижение по пересеченной местности. С этим же посошком можно искать мелких животных среди густой травы.
      Поздней осенью опадает листва, светлеют леса. Облегчается поиск крупных копытных. В это время их снимают в основном с подхода. Для такой фотоохоты нужно знать биологию животных, быть настойчивым, выносливым, иметь быстроту реакции и отлично владеть техникой съемки.
      У крупных млекопитающих особенно сильно развиты обоняние и слух. В естественных условиях животные постоянно насторожены. Они периодически приостанавливаются, поднимают голову, прислушиваются и внимательно осматриваются вокруг. Чувство настороженности не покидает и отдыхающих зверей. Даже во сне они время от времени прислушиваются, пошевеливая ушами. Широко расставленные уши-локаторы как бы пропускают мимо привычные шумы окружающей природы. Но любой звук, сулящий опасность, — звон металлического предмета, тревожный крик сороки, сойки, вороны и даже такой маленькой птицы, как синичка, — выводит зверя из дремотного состояния, и он настораживается.
      Зрение же у большинства крупных млекопитающих развито гораздо слабее, и оно обладает своеобразной особенностью восприятия окружающего пространства: животные в первую очередь улавливают движение. Стоит упасть отсохнувшей веточке, внезапно вздрогнуть травинке или отклониться нескольким тростинкам, как зверь насторожится и замрет.
      В то же время к неподвижно стоящему фотоохотнику на открытом месте может спокойно приковылять заяц, подойти лиса или даже осторожные косуля и олень. Лишь 6^1 только ветер не нанес запаха человека!
      При облавных охотах на волков, лис и крупных копытных на стрелка, стоящего у небольшого кустика или у елочки, порой спокойно выбегает зверь. Но стоит только чуть пошевелиться или резко приподнять руку, как тот же зверь на расстоянии 60 — 80 м мгновенно заметит движение и резко свернет.
      Поэтому при поисках животных нужно идти очень медленно и тихо. Охотники избегают резких, порывистых движений, стараются чаще останавливаться в густой тени у естественных укрытий, прислушиваются и внимательно осматриваются.
      Помочь найти крупного зверя могут и другие животные. Резкий крик испугавшейся сороки или дрозда укажет на то, что где-то неподалеку бродит лиса или енотовидная собака. Если фазан с шумом уселся на дерево и что-то внимательно рассматривает внизу, вполне вероятно, что птицу вспугнули или та же лиса, или внезапно выбежавший кабан, или выскочившая косуля. Заметив такую ситуацию, опытный фотограф старается побыстрее встать в тень и затаиться.
      Как-то, снимая в урочище Кара-Ченгиль фазанов, я медленно бродил среди зарослей лоха. Время от времени, приостанавливаясь у опушек, чутко вслушивался в голоса тугаев. И вот в стороне с цоканьем на ветку взлетел яркоперый петух. Птица с трудом просматривалась сквозь колючие заросли. Тихо пошел в ее сторону и замер в тени деревьев. Что будет дальше? Стою две минуты, пять. И вот — награда за терпение! Совершенно тихо, пощипывая траву, на поляну вышла косуля. Расстояние до нее было не более 5 — 6 м. (Кстати, поэтому-то «Таиром» нельзя было снять общим планом и пришлось удовлетвориться крупноплановой съемкой животного.)
      Но, идя на крик сороки, бойтесь быть обнаруженными этой длиннохвостой «сплетницей»! Лесная болтунья сразу же известит лес об опасности, и все живое будет настороже.
      Чаще всего можно найти животных в местах, нарушающих однообразие ландшафта, — по берегам рек, на одиноких болотах, у ручьев, в западинах, оврагах, нагромождениях камней, березовых колках или куртинах кустарников в степи. На таких участках богаче и разнообразнее растительность, больше укромных уголков для отдыха, и звери всегда тяготеют к подобным местам.
      У большинства крупных млекопитающих сумеречный образ жизни. Днем они отдыхают в укромных местах с широким обзором — это позволяет им вовремя обнаружить опасность. Поэтому особенно тихо надо подходить к лесным полянам и небольшим прогалинам. У опушек, под прикрытием деревьев, задерживаются и внимательно осматриваются.
      Такая тактика поиска нужна потому, что животное, услыхав близкий непривычный шум или треск сломавшегося под чужой ногой сучка, вскакивает и надолго замирает, сливаясь с окружающим фоном. Обнаружить же затаившегося зверя довольно трудно.
      При поиске животных (выборе направления движения) в первую очередь надо учитывать направление ветра. При съемке копытных идти по ветру абсолютно бесполезно, так как воздушные массы непременно нанесут на дичь запах человека и она убежит. Поэтому стараются идти либо против, либо наискось от ветра.
      Особенно помогает охоте сильный ветер, когда шум растительности заглушает шаги человека. В такую погоду даже крупные животные предпочитают держаться в затишье, поэтому в ветреные дни скорее всего встретишь зверя на тихих лесных прогалинах, в затишье горных массивов.
      Выбирая маршрут, учитывают и направленность освещения. Лучше снимать при скользящем боковом свете — он способствует светотеневой лепке фигуры животного и придает ей объемность.
      Продвигаться надо под прикрытием деревьев, кустарников или других естественных укрытий.
      Успех ходовой фотоохоты на крупных копытных и хищников зависит в основном от умения обнаружить зверя первым. Если он найден, тут же затаиваются, внимательно осматривают местность и тщательно обдумывают план съемки. Используя любые естественные укрытия, стараются как можно ближе подойти к животному, пока оно занято — кормится, чистится, охорашивается или всматривается в противоположную сторону. Скрадывают дичь обычно короткими подходами, и в этих условиях нельзя забывать о ветре. Направление даже слабого ветерка можно определить по «шлейфу», оставляемому подброшенной щепоткой земли, песка или пыли.
      Если же скрадываемый зверь увидел вас и насторожился, тут же надо менять тактику. Лучше спокойно остановиться и медленно распрямиться. Прятаться теперь не только бесполезно, но и вредно. Надо дать животному успокоиться и всем своим видом показать, что оно вас абсолютно не интересует. Поэтому обычно начинают спокойно ходить широкими зигзагами из стороны в сторону, медленно сокращая расстояние, — идут как бы мимо зверя. Иногда в таких случаях приостанавливаются и делают вид, что заняты своим делом.
      Такое поведение постепенно успокаивает дичь, и если она не пугана, вполне вероятно, что вам удастся подойти к ней довольно близко.
      Но при подходе ни в коем случае не смотрите пристально на зверя! В мире животных прямой взгляд не сулит ничего доброго. Это — вызов! Пристальным взглядом вожак усмиряет членов стаи и поддерживает в ней порядок. Ответный такой же взгляд, не отведенный вовремя в сторону, расценивается как вызов, и между зверями может возникнуть драка. Вполне вероятно, что пристальный взгляд человека вызывает у животного такую же нервозность и чувство беспокойства, как и у людей, когда незнакомец пристально рассматривает вас.
      Снимать животное, заметившее фотографа, нужно намеренно спокойно и плавно. Без резких движений, тихо поднимают фоторужье и наводят на резкость. После первых снимков стараются, если возможно, подойти к дичи ближе и повторить съемку. И так, постепенно приближаясь, снимают до того, пока зверь не побежит. И уже тогда плавность движений фотографа становится излишней. Тут надо спешить!
      В анималистической фотографии силуэтных снимков, как правило, не делают, хотя порой бывают моменты, которые хочется запечатлеть на пленке.
      Разве не интересна поза этой каравайки? Размытый задний фон достигнут за счет малой глубины резкости длиннофокусного объектива. Благодаря этому фон не отвлекает внимания и способствует рассматриванию смыслового центра фотографии.
      Если есть возможность, то, безусловно, надо перерезать путь животному и повторить съемку. Не нужно только слишком шуметь. Многие звери имеют привычку, отбежав, остановиться и обернуться. И если за это время вы успеете выбрать удачную для фотографирования позицию и затаиться в укрытии, то есть надежда продолжить съемку.
      У каждого вида животных существуют предельные расстояния, на которые они подпустят к себе хищника или скрадывающего их человека, а затем обратятся в бегство. Расстояние это колеблется в широких пределах и зависит в первую очередь от особенностей характера животных, их пугливости и осторожности. Одни из них доверчивы и подпускают к себе близко, другие убегают, как только завидят человека. И чем чаще преследуется дичь, тем она осторожнее. А порой звери и птицы столь пугливы, что их практически хорошо и не снимешь.
      Поэтому, скрадывая зверя, обычно сразу же стараются определить, насколько он осторожен и какой у него характер. Допустит ли он съемку близко от себя? Как лучше его снимать?
      Как-то мне пришлось фотографировать пятнистых оленей в Черноморском заповеднике. Отснять их можно было только с подхода.
      Однажды, возвращаясь на кордон, я издалека заметил пасущуюся среди кустарничков оленуху. Под прикрытием удалось подойти шагов на тридцать пять-сорок. Дальше была открытая поляна. Зверь вел себя совершенно спокойно, и уже ради спортивного интереса я решил подойти ближе. И вот, выждав удобный момент, еще больше пригнулся, спрятал лицо за широкополой шляпой, сделал несколько шагов на полусогнутых ногах и застыл. На втором переходе животное увидело меня, встрепенулось, насторожилось. «Откуда появилось согнувшееся в траве существо?!» Оленуха заволновалась, стала переступать с ноги на ногу. Сквозь видоискатель было видно, как чувства страха и любопытства боролись в ней. С пучком сорванной травы во рту она продолжала стоять. Порой вытягивала шею, крутила головой, стараясь, видимо, рассмотреть странный «предмет». Потом резко сделала несколько скачков и замерла. (Таким образом копытные обычно «проверяют» хищников, провоцируя их на бросок-нападение.) Бросится ли этот «хищник»?
      Она долго стояла, затем осторожно прошлась полукругом, подошла ближе. Надо было видеть постоянно меняющееся «выражение» морды зверя — на ней было и недоумение, и страх, и любопытство!.. И лишь сильный порыв ветра, приподнявший полу панамы, выдал меня.
      Безусловно, так удается скрадывать лишь в местах, где мало беспокоят зверя, — в заповедниках и хороших охотничьих хозяйствах. Копытные же таежной зоны по-прежнему остаются очень осторожными и пугливыми. Пожалуй, лучший способ фотографирования их — ходовая фотоохота или съемка на солонцах и у водопоев.
      При ходовой охоте на птиц и зверей широко используется способ, названный известным фотографом-анималистом Н. Н. Немноновым «фотопастьбой». Суть его состоит в том, что, обнаружив не очень пугливое животное, начинают спокойно и не очень напористо всюду следовать за ним. Вскоре зверь привыкает к человеку и позволяет сократить расстояние съемки.
      Фотопастьбу применяют и при съемке с автомашины. Этот способ дает возможность получить отличные снимки, и порой на довольно близком расстоянии. Основан он, как видим, на постепенном привыкании животного к постоянному присутствию около него человека. Медленное следование за зверем или птицей неминуемо притупляет их внимание и позволяет максимально к ним приблизиться.
      Обратные результаты дает напористое и настойчивое преследование. В этом случае животное сразу же видит в человеке врага, возбуждается и настораживается. Поэтому, как только животное начинает беспокоиться, нужно чуть увеличить расстояние, дать возможность дичи успокоиться и вновь попытаться медленно приблизиться к ней. Если попытка не удалась, оставьте животное в покое, не тратьте время или снимайте издалека. Метод фотопастьбы дает лучшие результаты при встрече с одиночными зверем или птицей. И вот почему. Подойти незамеченным к стаду почти невозможно. В нем всегда найдутся очень пугливые и осторожные животные. Кроме того, надо помнить, что животные в стаде образуют как бы единый организм, где действие одного из них тут же распространяется на остальных: стоит забеспокоиться какому-то зверю, как в течение короткого промежутка времени все его собратья всполошатся и настороженно замрут. В подобной ситуации достаточно кому-то из животных резко броситься в сторону, как увлекаемое им стадо пустится вскачь.
      Во время съемки животных фотографы ведут себя по-разному. Одни спокойно и уверенно, без излишней торопливости выискивают интересующие их сюжеты, и каждый отснятый кадр у них композиционно продуман. Знание биологии позволяет им быстро находить сюжеты и предугадывать порой будущее поведение животного. От наблюдательного взгляда такого фотоохотника не ускользнет ни мимолетное движение перепрыгнувшей в ветвях белки, ни вспархивание мелкой птицы, ни свежий след живого существа, оставленный на почве. Кажущаяся медлительность опытного фотографа-анималиста обманчива. Внутренняя собранность, быстрая реакция позволяют, уловив интересный момент, без излишней торопливости навести на резкость и отснять очередной кадр. Количество снимков после такой съемки бывает иногда незначительно, но каждый из них не только передает прелесть и своеобразие отснятого животного, но и раскрывает творческое лицо автора и отношение его к природе.
      Резко отличаются от таких охотников фотографы, снимающие все подряд, старающиеся сделать максимально возможное количество кадров в надежде потом среди отснятой массы найти хорошие кадры. В большинстве случаев при подобной методике трофеи оставляют желать много лучшего: обилие кадров приводит к излишним хлопотам, трате материала, потере времени на обработку пленки и печатание контрольных фотоснимков; большинство из них грешит композиционно; обилие второстепенных деталей мешает восприятию образа животного.
      Вообще же выход хороших снимков в анималистической фотографии чрезвычайно мал и порой не превышает 5 — 10 процентов. Это объясняется и трудными условиями фотографирования, и высокой подвижностью животных, и психологическим состоянием фотографа в момент съемки. Дело в том, что на выбор интересных поз, композицию кадра и наводку на резкость приходятся считанные секунды. В подобные моменты, когда все внимание полностью сосредоточивается только на снимаемом существе, окружающие второстепенные детали часто не воспринимаются. А именно они в большинстве случаев резко снижают художественные достоинства снимка. Тут и пестрый контрастирующий с животным фон, мешающие веточки и травинки, нерезкие предметы на переднем плане. Кроме того, сплошь и рядом в момент нажатия на спусковую кнопку животное успевает изменить позу, отвернуться, зайти за какой-нибудь предмет, а порой и исчезнуть из поля зрения столь быстро, что в кадр попадает лишь хвост животного. Это особенно часто бывает при съемке таких подвижных существ, как королек, крапивник, хохлатая синица, мышевидные грызуны.
      Но не стоит при первых неудачах впадать в отчаяние.
      При систематической тренировке вы постепенно разовьете быстроту реакции, и выход качественных снимков будет с каждым разом увеличиваться.
      Думается, что начинающего фотоохотника заинтересует вопрос: сколько же снимков делает профессиональный фотограф-анималист, снимая животное? Для примера приведем данные, опубликованные X. Дрекслером. При заранее построенном укрытии, к которому привыкла гнездящаяся пара журавлей, он за 64 рабочих часа сделал 250 кадров, отснял 200 м узкой пленки и свои наблюдения записал четырьмя тысячами слов. Понятно, имеется в виду, что эти 250 кадров отобраны и сделаны в наиболее интересные моменты, после съемки которых получились оригинальные фотографии, имеющие научную и художественную ценность. X. Дрекслер не упоминает, сколько же времени ему или его помощникам понадобилось для строительства укрытия, на постепенное его приближение к гнезду и приучение птиц к появившемуся скрадку. И даже в подобных условиях, как пишет X. Дрекслер, у хороших фотографов до 90 процентов отснятого материала идет в брак.
      Поэтому не расстраивайтесь, если ваши снимки на первых порах будут не такими впечатляющими, как подсмотренные сцены из жизни животных!
      Результаты ходовой охоты могут быть намного лучше при съемке вдвоем, когда то один, то другой фотограф нагоняет дичь на затаившегося товарища. При этом довольно часто отбегающего зверя удается приостановить и заставить обернуться резким, коротким свистом. (Кстати, таким же способом пользуются при съемке животных во время «пастьбы», вынуждая их поднять голову и насторожиться.)
      При ходовой фотоохоте обычно носят одежду нейтральной, маскирующей окраски. Лучше ее сшить из камуфляжного материала.
      Съемка дичи осенью мало чем отличается от ружейной охоты. Птицу и зверя приходится искать в местах кормежек и отдыха. Глухаря и белку удается сфотографировать из-под лайки, а зайца и лису — с гончими по чернотропу. Позже, если повезет и примут фотографа в свою компанию ружейные охотники, может быть, удастся отснять на номере лису, кабана, лося или волка.
     
      Успех фотоохоты зависит от индивидуальной особенности и характера снимаемого существа.
      Большинство ночных цапель-квакв очень осторожны. Достаточно легкого шевеления фотоохотника, чтобы птица, испугавшись, взлетела. Заметив человека у гнезда, кваква часами не подлетает к своим малышам. Но вот попалось удивительное существо: отсняты уже две черно-белые пленки, кончается цветная, а кваква все сидит на том же месте.
      С наступлением валового пролета водоплавающей дичи вновь оживает фотоохота на водоемах. Уток надо искать на прогреваемых солнцем мелководьях, там, где много травы и мелкого животного корма. Тут опять вам сослужат добрую службу резиновые чучела.
      Поздняя осень с ее длительным ненастьем порой резко ограничивает возможности фотографирования животных. Моросящий дождь загоняет все живое в укрытие. Да и снимать в пасмурную погоду на черно-белую пленку почти бесполезно. На серых, невыразительных по свету снимках пропадает иллюзия трехмерного пространства, и поэтому они малоинтересны. И совершенно неожиданный успех может принести в это время фотографирование на цветную обращаемую пленку.
      Черно-белой пленке требуется для воспроизведения трехмерного пространства игра света и тени, обращаемая же воссоздает фотографируемый объект прежде всего передачей цвета и игрой красок. Вот почему на нее можно снимать и в пасмурную погоду. Однако лучшие кадры обычно получаются в моменты наибольшего рассеяния светового потока набежавшим на солнце прозрачным облаком. Особенно эффектны снимки на цветную обращаемую пленку ранним утром, во время затуманенных осенних закатов, когда природа погружается в необычное для нее освещение.
      Обращаемая пленка может принести особенно интересные результаты при крупноплановом построении кадра.
     
     
      Зима
     
      Пасмурная осень незаметно переходит в зиму. Затянувшаяся слякоть сковывается морозцем. Отлетели птицы. До весны заснули бурундуки, суслики, сони, сурки. В берлоги забрались медведи.
      Тих зимний лес. Бродя по глухим уголкам старого бора, порой за короткий декабрьский день и не увидишь зверя. Только изредка донесется писк кочующей стайки синиц да дробь дятла разорвет безмолвие. Казалось бы, фотографу-анималисту и снимать нечего, но «в эту пору каждый шаг птиц и зверей виден на чистой поверхности снега и опытный глаз может читать на ней целые повести из зимней жизни пернатых и четвероногих обитателей полей и леса.
      Зима — самый важный и благодарный период для наблюдений следопыта-биолога, а каждая хорошая пороша — праздник для следопыта-охотни-ка», — писал А. Н. Формозов. И этот праздник может остаться жить в фотографии.
      Тема съемки следов животных неисчерпаема, ею можно заниматься круглый год. Это следы птиц, млекопитающих и других животных на снежной пелене, иле у пересыхающих водоемов, на солонцах, берегах рек, у луж, в придорожной пыли, на барханах пустыни. Это прогрызы, копанки в поисках пищи, остатки еды, гнезда, логова; бесчисленные замысловатые следы короедов на стволах деревьев, это... Куда бы ни скользнул любознательный взгляд фотографа-анималиста, он всюду может обнаружить следы животных. Зимой же особенно четко отпечатываются следы на свежевыпавшей пороше и в оттепель. И чем теплее, тем они более отчетливы.
      Идя вдоль следа, тропя животное, можно прочитать или представить себе жизнь зверя или птицы. Следы расскажут, чем занималась дичь, как она рыскала в поисках своей добычи, почему охота оказалась неудачной. Опытный охотник может даже определить, какое «настроение» было у зверя.
      Тропя животное, не затопчите след. Может быть, придется вернуться и еще раз внимательно рассмотреть его, чтобы за очередным поворотом распознать причины резко переменившегося поведения дичи. И даже после окончания съемок никогда нельзя тревожить след.
      Помню, однажды, бродя в погожий февральский день по реке вдоль порослей уремы, я натолкнулся на следы ночной трагедии. В предрассветной мгле сова где-то тут совсем рядом схватила спящего дрозда и уселась на заснеженный лед. Следы говорили о попытке жертвы вырваться из цепких когтей, о борьбе за жизнь, а позже предрассветный ветерок легким шлейфом развеял по снегу перья дрозда. На вытоптанном пятачке остались лежать очищенная от мышц, еще розоватая, грудина птицы, концы крыльев и несколько крупных рулевых перьев. Особенно рельефно были очерчены четырехпалые следы на краю площадки, оставленные совой при взлете. Рассматривая истоптанный пятачок с несколькими бусинками замерзшей крови, можно было представить себе всю разыгравшуюся трагедию. Не меньше могла бы рассказать об этом и хорошая фотография...
      Сделав несколько кадров, я двинулся дальше. И только гораздо позже выяснил, что от мороза лопнула перфорация, пленка не переводилась при взводе камеры и фактически снимков-то нет!
      Возвращаться же не имело смысла — место съемки было частично затоптано пролегшей по пятачку лыжней. Интересная и редкая находка была безвозвратно утеряна по собственной небрежности.
      И сколько таких уроков на пути фотоохотника!
      Итак, съемка следов — неистощимо интересная тема. Мимо них никогда не пройдет серьезный фотоохотник. И, как писал старейший фотограф-натуралист проф. С. С. Туров, «не следует думать, что самым важным при фотографировании живой природы являются исключительно съемки самих животных. Очень ценный научный материал дает фотография биологической обстановки. Хорошо обдуманные и подобранные серии фотографий по биологии одного вида иногда могут быть не менее ценны, чем фотография самого животного...» Автор на примере белки иллюстрирует это положение: «Какие следы ее деятельности мы можем подметить и сфотографировать? Прежде всего поищем ее следы в прямом смысле этого слова. Летом их, конечно, трудно найти. Установив, где держится белка, надо осматривать влажную почву около деревьев или места, покрытые песком. Гораздо легче найти беличьи следы зимой на снегу.
      Кроме следов поищем в лесу еще результаты деятельности этого зверька. Известно, что белка готовит на зиму запасы. Она сушит грибы. Вот удалось найти такой полузасохший гриб, надетый белкой на веточку. Сфотографируйте его так, чтобы видно было, как он держится на ветке. Хорошо за-диафрагмируйте объектив, чтобы изображение получилось резким и по фотографии можно было определить, к какому виду принадлежит этот гриб.
      Старайтесь снимать так, чтобы не было слишком пестрого фона, что обычно может получиться при сильном диафрагмировании объективов. Не довольствуйтесь снимком только одного такого гриба; ищите другие и дайте серию таких снимков. Фотографируйте также остатки пищи белки: найдите еловую или сосновую шишку, семена из которой выбраны белкой, или погрызенный ею гриб. Научитесь различать следы деятельности белки и дятла, сфотографируйте для сравнения шишки, вышелушенные белкой и дятлом».
      Уже в ноябре в средних широтах страны ухудшаются условия съемки. Морозы, слабая освещенность, пасмурная погода, короткий день резко ограничивают возможности фотоохоты. Но в это время хороша съемка на Юге страны — в местах зимовок птиц. Обилие солнца, массовые скопления дичи позволяют интенсивно заниматься фотоохотой. Лучшие результаты надо ожидать там, где дичь кормится и отдыхает. Желательно снимать из хорошо замаскированных скрадков, устроенных на берегах тихих заливов, защищенных от ветров тростниками. Фотографирование облегчит подкормка дичи.
      Если вам удастся раздобыть крупную рыбу, можно снимать из укрытий орланов, коршунов, лис, шакалов и мелких куньих. Рыбу надо положить у самого уреза воды вдоль берега. Не забудьте только хорошенько привязать приманку к колу или коряге!
      Ну, а там, где оказалась павшая скотина, можно организовать и съемку более крупных пернатых падальщиков — черных грифов, сипов, стервятников. Не исключено, что у такой приманки появятся и голодные орлы и коршуны. Приваду вывозят целой тушей и укладывают с учетом освещения и удобства съемки вблизи заранее построенного укрытия. Если мертвое животное размером с козла или собаку, его надо также привязать. Иначе падальщики в пылу ссор за добычу могут оттащить тушу в сторону и задуманная композиция съемки нарушится.
      Поздней зимой с увеличением снежного покрова наступает тяжелое голодное время в жизни животных. Глубокий снег затрудняет доступ к остаткам травы, резко ограничивает передвижение зверей. Олени, кабаны, косули начинают ходить только протоптанными тропами. В такую пору даже лоси вынуждены собираться группами и кормиться на небольших пятачках, образуя так называемые зимние стойбы. Поэтому с выпадением устойчивого снежного покрова в охотничьих хозяйствах начинают систематически подкармливать копытных и — в местах обитания — фазанов, куропаток, тетеревов и других птиц.
      На подкормочных площадках в ясли закладывают сено, на жердях развешивают древесные веники и обычно в кормушки ежедневно подсыпают концентраты. Вскоре копытные начинают постоянно кормиться в этих местах. Звери постепенно перестают бояться развозящих пищу егерей и к концу зимы настолько привыкают к ним, что даже выходят навстречу.
      ...Лошадка прекрасно знает ежедневный маршрут: сама сворачивает в нужных местах на узкие дорожки, вьющиеся меж деревьев, и останавливается у подкормочной площадки. А кругом, в отдалении, волнуются кабаны, переминаются с ноги на ногу олени. Животные с нетерпением ждут окончания раскладки кормов. Кажется, что, еще совсем недавно дикие и осторожные, звери перестали бояться человека! Но попробуйте только сбросить тулуп и привстать, занимая удобную для съемки позу. Чихнув, тут же бросятся врассыпную кабаны, огромными прыжками убегут олени. Дикие животные, привыкшие только к лошади и егерю, не потерпят чужого человека. И даже если егерь надел другую одежду, звери не подойдут и к знакомой лошадке.
      Поэтому во время фотографирования приходится сидеть в санях очень тихо, без порывистых движений высматривать кадры и осторожно нажимать на спусковую кнопку.
      Чудесно! Сидишь, закутавшись в тулуп, на охапке сена среди корзин и мешков с кормами и видишь совсем рядом доверчивых лесных зверей.
      Можно, конечно, воспользовавшись заранее построенным укрытием на подкормочной площадке, подъехать на лошадке и незаметно скрыться в нем, а уже потом снимать.
      Сравнительно легко зимой фотографировать мелких птиц у кормушек. Устанавливая рядом с ними присадные ветки, можно с успехом отснять синиц, поползней, дятлов, снегирей и даже свиристелей, соек и сорок. Укрыться можно на веранде, занавесив предварительно окна материей, бумагой, или в поставленном у кормушки скрадке. Ветки присад устанавливают так, чтобы они располагались в одной плоскости перед объективом. Это избавит от беспрестанной наводки на резкость во время съемок.
      Обычно птицы, прежде чем сесть на корм, усаживаются на присады и дают возможность фотографу отснять какие-то характерные сценки, позы. Прикармливают пернатых зерновой смесью, семечками, коноплей, крошками хлеба, несоленым салом, сырым мясом. Для снегирей и свиристелей хорошая приманка — ветки с ягодами рябины, калины, дикой мелкоплодной яблони, лоха, для соек — жолуди.
      Птицы удивительно быстро привязываются к кормушке и постоянно держатся вблизи нее. Не забудьте только систематически выкладывать прикормку. Количество пернатых у кормушки будет увеличиваться с каждым днем. И вскоре, при достаточной наблюдательности, многих из них вы будете узнавать «в лицо».
      Когда на столик начинает падать тень дома или погода слишком пасмурная, источником основного освещения при съемке могут стать импульсные лампы. Помните только, что при температуре ниже нуля надо обернуть в теплое батарею-«молнию». Иначе элементы ее переохладятся и импульсные лампы перестанут работать.
      Для фотоохотников, живущих в больших городах, возможности зимней съемки, в общем-то, очень ограниченны. Поэтому многие из них невольно тянутся в зоопарки...Ив разговорах между фотографами часто можно услышать вопросы: «Нужно ли снимать в зоопарках, вольерах и клетках? Этично ли это?»
      На это можно ответить только положительно. Среди занимающихся ботанической фотографией такие вопросы не возникают. Не должно существовать их и для людей, любящих и изучающих животных.
      Безусловно, животное в неволе резко отличается от собрата, живущего в естественных условиях. В природе оно открывается во всем великолепии — его чувства обострены, мускулы налиты, тело упруго, движения отточенны, и ори малейшем намеке на опасность животное не прмменет спастись бегством. Звери, содержащиеся в неволе, со временем теряют эти особенности, их внешний вид порой желает много лучшего.
      И тем не менее фотографирование живых существ в неволе может принести немало интересных кадров и открытий. Взять хотя бы брачные ритуалы водоплавающих пернатых! В последние десятилетия многие зоопарки страны имеют свою «собственную» популяцию полуодомашненных таких птиц. Они свободно летают над зоопарком, кочуют по соседним прудам и осенью отлетают на южные зимовки. Внешний вид уток не изменился. Они не потеряли свойственные виду биологические особенности поведения, за исключением разве что приобретенной доверчивости к людям. И, конечно, съемка подобных животных может принести очень много хороших кадров.
      Безусловно, при съемках в зоопарке никогда нельзя забывать о композиции кадра, поиске характерных поз, о светотональном решении снимка и, самое главное, — о возможности передать мимолетное настроение зверя или птицы. Портрет животного, как и портрет человека, ценен лишь в том случае, если языком фотографии удалось раскрыть индивидуальность снимаемого существа, отобразить эмоциональное состояние и передать его характер.
      Уловить мимолетное настроение или поймать характерные черты животного при портретной съемке — дело довольно трудное. И поэтому на первых порах начинающему фотоохотнику именно зоопарки и прирученные животные могут подсказать огромное количество интересных тем.
      Еще в двадцатых годах профессор С. Н. Огнев писал: «Огромное преимущество имеет фотография прирученных животных: их можно снимать прямо на свободе. Мелкие грызуны... настолько привыкают, что, выпущенные на свободу, не убегают, а спокойно усаживаются, чистят мех, облизывают себя или начинают есть траву, предоставляя фотографу делать прекрасные снимки, более живые и естественные, чем в специальной клетке. Особенно хорош этот метод съемки заранее прирученных животных применительно к пернатым. Полезно держать у себя дома птенцов различных птиц, даже хищников, не говоря уже о воробьиных, куриных и др. Тогда можно снять серии постеленного развития пера и смены пухового покрова первым нарядом; кроме того, нигде нельзя получить фотографий таких разнообразных живых поз, как при этом методе. Мне лично пришлось широко использовать его, когда я держал воспитанных на свободе хищников: орлов, луней, канюков, кобчиков, балобанов и др....Подобный метод я могу горячо рекомендовать натуралистам, так как он дает, помимо возможности получения прекрасных снимков, ценные биологические наблюдения, столь дорогие для знатока и любителя природы».
     
      Приходилось ли вам когда-нибудь видеть вблизи воющих волков?
      Вот, прислушавшись, волчица медленно поднимает голову и начинает выть тонким голосом. Почти тут же соскакивает лежавший матерый, приседает, тоже прислушивается, прижимает уши и вполголоса басом начинает вторить подруге. Затем он весь подается вперед, глаза его устремлены вверх, голос нарастает, и волк поет в полную силу... Рождается песня, и совсем это не вой, как думают некоторые, а стройный дуэт, в который взлаивающим фальцетом вливаются голоса молодых зверей.
      Аналогичными методами пользуются и сейчас многие фотографы-анималисты за рубежом.
      Больше того, при изучении животных, особенно различных приматов, родился совершенно новый метод наблюдений и фотографирования. Человек систематически в течение нескольких месяцев, а то и лет ежедневно с раннего утра и до позднего вечера находится в обществе изучаемых животных. Первоначально звери бегут от человека, потом постепенно перестают его бояться. В конечном итоге фотограф становится «членом» дикого сообщества. Так метод, заложенный в основу фотопастьбы, перерос в съемку привыкших к человеку диких животных. И, как никакой другой, он дает возможность запечатлеть особенности поведения зверей, скрытые от посторонних из-за страха и осторожности животных.
      Дома или в зоопарке новички учатся не только наблюдать за животными, но и оперативно обращаться с аппаратурой, сменной оптикой.
      Многие фотографы зимой снимают водных животных в аквариумах. Съемка этих животных в естественной среде отличается от всех описанных ранее способов и требует специальных вспомогательных фотопринадлежностей — герметизирующих аппаратуру боксов, водонепроницаемых электронных вспышек. Кроме того, для длительного пребывания под водой фотографу необходимы акваланг и гидрокостюм.
      В этой книге не предусмотрено описание фотографирования животных в воде. Таким съемкам посвящен ряд изданий и статей в журнале «Советское фото», в которых рассказывается о методике фотографирования и изготовлении специальных приспособлений.
      Надо также заметить, что получить хорошие снимки мелких животных прямо в местах их обитания очень сложно, а порой и невозможно из-за мутной
      воды и обилия ила, особенно в пресноводных водоемах. Поэтому для съемки большинства таких водных существ нужны специально оборудованные аквариумы. Между прочим, снимать в них не менее увлекательно, чем, скажем, в лесу, горах! (О методике фотографирования водных животных см. в справочном разделе.) Поэтому не удивительно, что многие зимой снимают в аквариумах.
      В жизни фотоохотника зима — не только редкие съемки. Это пора подведения итогов, анализа работы за год, поиска причин, породивших ошибки. Это время обработки полевых дневников, печатания крупноформатных снимков. И, безусловно, — интенсивной подготовки к весне, новому сезону фотографирования, который, конечно, ожидают с нетерпением.
      Зимние вечера можно посвятить конструированию, изготовлению и проверке различных фотоприспособлений, походного снаряжения и инвентаря.
      Огромную пользу приносят фотографу статьи, журналы, альбомы, книги о природе. Внимательно прочитывая литературу о жизни животных, анализируя качество помещенных в изданиях фотографий, сопоставляя собственную практику с опытом своих коллег по увлечению, фотоохотник продумывает планы будущих съемок.
      И все это не только приятный и, я бы сказал, творческий труд, но и изумительный отдых, обогащающий человека.
      Теперь, когда вы познакомились с основными способами и методами фотоохоты, вам нужно овладеть техникой съемки животных, научиться обрабатывать светочувствительные материалы. В этом вам поможет следующий раздел книги.