Кликуши голодомора

FB2

      После окончания в 1973 году Днепропетровского металлургического института Юрий Игнатьевич Мухин должен был остаться на кафедре электрометаллургии. Но полез бороться «за правду» и очутился в Казахстане, в городке Ермак, в котором прожил 22 года, полюбив и свой новый город, и весь Казахстан с его разноплеменным сообществом прекрасных людей. В Ермаке Ю.Мухин стал работать инженером-исследователем на местном заводе ферросплавов и до сих пор считает эту профессию своим призванием. Осваивал он ее быстро и успешно, имея несколько десятков изобретений и опубликовав множество статей в научно-технических журналах.
      После дружеского совета старших товарищей вступить в КПСС (поскольку без нее, мол, карьеру все равно не сделать), по своему «хохлацкому упрямству» решил в партию не вступать. Или вступить, как отец, — только во время войны и только тогда, когда немцы будут уже под Сталинградом. В результате был предупрежден местным КГБ за ведение антисоветской пропаганды и получил статус городского «диссидента». Тем не менее, карьеру на заводе делал быстро и в 1982 году возглавил цех заводских лабораторий, став руководителем всех научных исследований, проводимых на предприятии.
      В 1987 году новый директор завода предложил беспартийному Мухину сначала стать своим заместителем по коммерческой части, а затем — первым заместителем, отвечающим за экономическое состояние всего завода. В этих должностях Мухин тоже отличился: одним из первых в СССР взял валютный кредит, одним из первых создал совместное предприятие, одним из первых начал бартерные операции, первым в СНГ перевел расчеты с работниками завода на кредитные карты. Порой он делал предприятию деньги прямо «из воздуха». В результате Ермаковский завод ферросплавов стал приносить огромную прибыль.
      К этому времени по делам завода Мухин объездил полмира: покупал технологию производства видеоплейеров в Японии, искал возможности переработки шлаков в Германии, технологию получения синтетического бензина в ЮАР.
      Но всего этого ему было мало. И в середине 80-х Юрий Игнатьевич заинтересовался проблемой бюрократизма.
      Заинтересовался настолько, что через несколько лет пришел к открытию объективности законов поведения людей и их действий в разных системах управления. Эти системы можно строить двояко: так, чтобы они эффективно делали дело (демократическая система), и так, чтобы они максимально облегчали жизнь самих управленцев (бюрократическая система).
      С тех пор Ю.Мухин начинает публиковаться в «Правде», «Огоньке», «ЭКО», а в середине 90-х выходят его первые книги: «Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно» и «Наука управления людьми в изложении для каждого». В это же время он как бы между делом пишет небольшую книгу «Катынский детектив», в которой разоблачает геббельсовско-горбачевскую фальшивку.
      В 1995 году правительство Казахстана передает Ермаковский завод ферросплавов иностранцам. Мухин пытается спасти предприятие. Его увольняют, но прокурор отменяет увольнение. Тогда, чтобы избавиться от Мухина, новые хозяева идут на компромисс: они покупают ему в Москве двухкомнатную квартиру и выплачивают ему зарплату за два года вперед. В Москве Юрий Игнатьевич с головой окунается в общественную жизнь. Он создает газету «Дуэль» с целью объединить вокруг нее элиту России — людей мужественных и умеющих думать. Став редактором, он делает газету уникальным изданием. При этом она готовится без привлечения профессиональных журналистов: сами читатели ведут в газете полемику с одной лишь целью — найти истину.
      Как исследователя, Мухина отличает дерзость — он не боится никаких тем, без колебаний берется за изучение подробностей любого интересующего вопроса. Но главное, обладая талантом взглянуть на дело с неожиданной стороны, он приходит порой к настолько оригинальным выводам, что они оказываются откровением даже для специалистов.
      Разнообразие поднятых Юрием Игнатьевичем проблем таково, что многие его читатели сомневаются: посильно ли такое одному человеку. Сам же Мухин к своим важнейшим достижениям относит две темы:
      1. Гипотеза об образовании жизни и о бессмертии человека после смерти его тела (книга «Не надейся — не умрешь!»).
      2. Теория управления людьми (книги «Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно» и «Наука управлять людьми»).
      Помимо этих тем, считая важным ответить своим читателям на интересующие их вопросы, Мухин вникал и во множество иных проблем. Им исследована, в частности, смерть Б.Н.Ельцина в 1996 году, после чего, утверждает Юрий Игнатьевич, первого российского президента подменили двойники («Код Ельцина»). Нечего и говорить, что от этой темы, как черт от ладана, шарахаются даже самые «храбрые» оппозиционеры.
      Им же исследована афера американцев с полетами на Луну («АнтиАполлон: Лунная афера США»). Исследована также афера американцев с небоскребами («Кто завалил небоскребы 11 сентября» и «За державу обидно!»).
      Продолжено исследование катынской фальсификации («Антироссийская подлость»).
      Исследованы причины убийства Сталина и Берия сторонниками Хрущева («Убийство Сталина и Берия» и «Убийцы Сталина»).
      Рассмотрена масса проблем Второй мировой войны и войны вообще («Тайны Израиля», «Отцы-командиры», «Асы и пропаганда» и др.). Книга «Тайны Израиля» удостоена, считает автор, высшей награды — ее требуют изъять из продажи еврейские расисты России.
      Кроме того, Юрий Мухин является сценаристом и режиссёром фильмов «Вождь Советского Союза» и «Катынская подлость».
     
      Часть 1
      Ну почему я не белорус?!
      Немного о грустном
     
      Грустно, но достаточно много из тех, кто начинает читать эту книгу, не поймет, о чем я пишу. Ведь я буду употреблять слова: «совесть, «достоинство», «гордость» и т. д. но насколько много читателей сегодня понимают, что это такое и «с чем его едят?»
      Сегодня, к примеру, народ охотно валит в суд, чтобы с помощью адвокатов и продажный судей защитить свое «достоинство». Но многие ли знают, что при царе офицер, хотя бы раз попытавшийся защитить свое достоинство в суде, навсегда терял право вызвать кого-либо на дуэль, поскольку, обратившись в суд, офицер показывал, что достоинство у него начисто отсутствует, посему такой офицер недостоин вызывать к барьеру достойных людей.
      Сегодня человека, кичащегося своим богатством или барахлом, считают гордецом. А многие ли знают, что английские джентльмены (настоящие, а не из Одессы) никогда не одевали новый костюм, пока его не обносит слуга, — по представлениями джентльмена нужно совсем потерять гордость, чтобы кичиться перед кем-либо наличием барахла.
      Многие ли знают, что слово «совесть» это не просто звуки, которые издает учительница при виде ученика, прогулявшего уроки? Многие ли знают, что за этим словом кроется нечто очень важное для человека и не имеющее никакого смысла для животного? И, кстати, многие ли хотят быть людьми? Ведь очень многих устраивает роль кота Васьки, жрущего ворованную сметану и спокойно слушающего усовестления повара. И, что самое страшное, этот Васька счастлив от того, что не имеет понятия о совести, поскольку ее отсутствие не мешает ему наслаждаться сметаной, и многие так сказать, люди тоже счастливы, что не имеют совести. Да, они счастливы как животные, но дело в том, что их роль животного вполне устраивает и плевать они хотели на человеческие совесть и достоинство. Какая разница, как ты счастлив — скажут они, — как человек или как животное? Счастлив — и это главное!
      Тут, правда, есть нюанс, который животным не дано понять (ума не хватает). Даже если животное под счастьем понимает жратву и барахло, то у человека и этого все равно больше, поскольку он человек, т. е. тот, кто имеет совесть и достоинство. Ведь животное, как настоящие, так и из числа людей, служат человеку, т. е. отдают ему часть того, что имеют, а не наоборот. Это человек доит стадо коров, а не корова стадо людей, и если ты животное, то значит тебя доят и доят, не испытывая ни малейших мук совести — ведь ты животное, ты сам себе выбрал эту роль и теперь не вправе претендовать на человеческое отношение. Начнешь брыкаться, тебя усмирят как животное — кнутом, или зарежут, опять же не испытывая к тебе ни малейшего сочувствия. И как бы ты, животное, не ластился к хозяину, как бы не уверял в своей преданности, но что-то хозяину от тебя потребуется, и твоему счастью придет конец.
      Скажем, тот же пес может каждый день лизать руки хозяину, но если у хозяина таких как ты, псов, много, а шапки нет, то пристрелит он тебя, а из твоей шкуры пошьет шапку. К примеру, премьер-министр Украины Павло Лазаренко уж как лизал США во все места, и деньги украденные там спрятал — все хотел побольше животного счастья. А тут, на беду, американцам толи другой пес приглянулся, толи потребовалось им показать миру, что не только Китай, а и они с коррупцией борются, посему, не моргнув глазом и не поморщившись, начали американцы из Павла шапку шить. А что тут такого? Скотина она и есть скотина — это ее удел. Правда, и счастье скотины в том, что она этого не понимает и живет счастливо до момента, пока хозяин, пряча за спиной нож, не начнет ее ласково поглаживать по шее: «Бяша, бяша…».
      Вон ребятки в Киеве на Майдане искренне счастливы, что по сто баксов в сутки получают за оранжевую революцию. И никакого другого счастья им не нужно, и не хотят они задумываться о том, что эти 100 баксов прямо или косвенно платят американцы, а это не русские, — это хозяин очень прагматичный, т. е. платит тебе ровно столько, сколько ты ему нужен, а перестанешь быть нужен, он и бровью не поведет при сообщениях о твоей судьбе.
      Так, к примеру, американцы поступили во Вьетнаме. Там у них во время вьетнамской войны тоже было много помощников среди тех вьетнамцев, которые хотели простого животного счастья за 100 баксов. Наконец вьетнамские партизаны американцев из своей страны выперли и американцам бы, по совести говоря, надо было бы своих помощников с собой в Америку забрать, учитывая, что тех ожидало от партизан. Но ведь в США их надо было бы кормить, пособия назначать, пенсии. Если бы речь шла о людях, то это один вопрос, а поскольку речь шла всего лишь о животных, то американцы во Вьетнаме не только всех своих помощников там же и бросили, так еще и их списки партизанам оставили, чтобы те их быстро переловили и перестреляли. (А то еще эти животные самостоятельно удерут из Вьетнама в США, а там потом возись с ними). А так американцы погомонили немного в прессе о жестокости вьетнамских тоталитарных партизан, да и забыли — свинью режут и едят, не вклеивая ее фото в семейный альбом, даже если эта свинья при жизни считала себя «тоже человеком». Считать себя человеком маловато, а чтобы им быть, нужно иметь совесть и достоинство.
      Но, повторю, счастье животных и в том, что они вышесказанного не понимают, как не понимают, что человеку помянутые совесть и достоинство необходимо иметь хотя бы для собственной безопасности.
      Однако свои мозги им в голову не вложишь, да и не дадут они — им собственные извилины «в кайф», а если еще и сто баксов обещают, то «вооще»!
      Животные обгадили всё.
      И вот эдакие животные своей бессовестной и низкой подлостью так обгадили когда-то точные слова, что уже и сам своей сути начинаешь стыдиться.
      Мне за жизнь неоднократно приходилось менять взгляды на многие, казалось бы, незыблемые истины и это естественно — с получением новой информации, эти истины поворачиваются новой стороной и становится видна их порочность. Но во всем потоке выплеснувшихся на нас сведений, я не нашел ничего, чтобы заставило меня изменить взгляд на цели человечества: у человечества была и есть одна цель — построить коммунизм. Правда, по рецептам Карла Маркса его не достигнешь, но это не имеет значения для самого результата, поскольку важен сам коммунизм, а не то, по чьим планам он построен, кроме того, осознал я бредовость марксистских догм, выдаваемых за науку уже после перестройки, а до неё и эти догмы меня вполне устраивали. Короче, по своему образу мыслей, я коммунист, но ни членом КПСС, ни членом послеперестроечных компартий никогда не был, поскольку уж слишком много в КПСС было откровенных тупых и бессовестных животных. Всегда думал, вот вступлю в КПСС, а люди скажут: «Ага, и ты, как они!». И даже не в людях дело, пусть даже они и промолчат, ну так ведь сам так подумаешь, а ведь от себя никуда не скроешься. Вот и крутись тут: с одной стороны нужно сообщить, что ты коммунист, но при этом сказать так, чтобы собеседник понял, что ты к капээсэсовским уродам отношения не имеешь.
      Всю жизнь был демократом. Демос — народ, кратос — власть, и я всю жизнь считал, что народ должен иметь власть над органами управления государством, то есть, все органы государства должны подчиняться только интересам народа. Всю жизнь считал, что в СССР была лишь пародия на демократию. Но вот началась перестройка и все органы государственной власти, и всё пространство вокруг этих органов заполнилось такими скотами, такими животными, что это уже и на пародию перестало походить. Однако все эти животные — алчные, подлые, тупые и абсолютно бессовестные — размазывают сопли по груди и утверждают, что это они и есть демократы. Но если эти твари это демократы, тогда как мне называться демократом?
      Всю жизнь считал себя патриотом в силу того, что у человека просто нет другой более изученной и достойной цели в жизни, чем служение своему народу. Ну так ведь Гена Зюганов и возглавляемые им бараны уверяют всех, что это их кличка, что это они патриоты. Да неужели же патриот может быть тупым, подлым и продажным? Могут, могут! — уже 15 лет уверяют всех зюгановцы, ну а мне что делать? Если они — патриоты, то я уж точно не патриот.
      Вот так эти скоты, эти животные без совести и достоинства обгадили все слова до такой степени, что уж и не знаешь, кем себя назвать, чтобы сразу же не вызвать презрения людей.
      Долгое время одно было вроде непорочным — национальность. Никогда она мне не мешала, никогда не заставляла за себя краснеть. В СССР она официально не имела значения, а в реальном деле (я 22 года проработал на металлургическом заводе в Казахстане) она и фактически никого не волновала. Ну украинец и украинец — что тут такого? У всех в паспорте какая-нибудь национальность да вписана, кого это волновало? Партийные органы при дележке орденов национальность, конечно, учитывали, но ведь в жизни люди на эти ордена уже давно внимания не обращали — в жизни какой ты человек есть, так тебя и принимают, невзирая ни на ордена, ни на национальность.
      Мне, кстати, подчинялся железнодорожный цех, а его начальником был Главацкий Игнат Станиславович, про него я знал, что он поляк. Мужик был надежный, как стена, — жизнь можно было без колебаний доверить. А главбухом завода была Прушинская Христина Макаровна и тоже надежнейший человек, но о ее национальности как-то не пришло в голову осведомиться. Может она тоже была полячка. А в середине 90-х я занялся Катынским делом и ближе познакомился с кое-какими поляками из Польши. Боже мой. Какие животные! Купили в прессе и генпрокуратуре России десятка три мерзавцев, сфабриковали Катынское дело так, как будто это русские в 1940 году расстреляли трусливых польских офицеров, — тех, которые в 1939 году удирали от немецкой армии в сторону СССР. То, что на самом деле этих польских трусов в 1941 году пристрелили немцы, поляки прекрасно знают, но поскольку эти животные не имеют ни совести, ни достоинства, то воют, стонут и канючат, чтобы Россия заплатила им за продырявленные немцами черепа трусливой шляхты. Я об этом уже много написал, и написал резко, но единственное, что меня сдерживало употребить те слова, что полагалось бы, так это Главацкий и Прушинская — то, что я твердо знал, что есть и среди поляков люди. И весь мой жизненный опыт общения с людьми утверждает и кричит: не имеет национальность значения — подонков животных и хороших людей в любом народе хватает!
      Однако сегодня дело принимает страшный оборот — эти бессовестные животные захватывают власть в государстве и умах, и та их подлость падает на весь народ: раз народ их избрал и терпит, значит сам такой!
      К хорошему ведь быстро привыкаешь, а я за годы жизни в СССР привык, что мне национальности стыдится не приходится — она у меня сама уважаемая. Правда, при выезде за границу наши внутренние национальности пропадали и для иностранцев все советские люди были русскими, а уж русских уважали за границей безмерно и не за деньги, а за то, что ты русский. Одни русских любили, другие боялись, но уважали все и о нынешнем презрении к нам речи не шло. В конце 80-х я был по делам в Южно-африканской республике, возможно в числе одних из первых советских людей, и надо было видеть радость и восторг негров, когда они узнавали, что ты русский, настороженность, но все же явно выражаемое уважение живущих там англичан и буров.
      А к середине 90-х я и ездить за границу перестал — до того тошно было переносить плохо скрываемое презрение, и ответить на него было нечем: мы сами свой высокий статус гражданина Империи сменили на статус туземца колониальных территорий США. Можно сунуть голову в песок и делать вид, что это не так — что мы суверенные державы, — и если ты кретин, то пусть тебя эта поза порадует, но в остальном мире дураков мало — кто мы такие, тамошний народ видит. Видит и презирает. Да и как не призирать, если любым делом, любым словом мы четко демонстрируем, что у нас во власти бессовестные животные, а мы их трусливо и тупо терпим.
      Однако это все в общем, поэтому давайте на каком-нибудь конкретном примере разберем, почему сегодня стыдно быть украинцем.
      Что особенно обидно.
      Украина избрала себе нового президента — Виктора Ющенко. Президента, который пришёл к власти на антирусской истерии совершенно откровенно проплаченной американцами. Я бы еще понял и даже поддержал бы его, если бы он объявил войну нынешнему российскому режиму, но ворон ворону око не выклюет, и предвыборный шабаш был именно антирусским. Уже только это показывает, что у Ющенко совести ни на копейку, а о чувстве собственного достоинства и говорить не приходится. Человек явно демонстрировал клеймо, вернее, тавро американского общества овцеводов. И что смешно или, точнее, до слез обидно, что все это уже было, было много раз и точно так же, ну разве что роль США в какие-то определенные моменты играли поляки или турки, или шведы, или австрийцы, или немцы, для которых все эти тогдашние ющенки и их последователи были не более, чем животными, которых надо было использовать на благо польской шляхты, Порты, Австро-Венгрии или Германии.
      Накануне перестройки в 1980 году довольно большим тиражом даже для СССР (100 тысяч экземпляров) вышла не толстая (в двести с небольшим страниц) книга Ф.Ф. Нестерова «Связь времён» с очень четкой философией причин и принципов создания российской империи и СССР. Эта очень умная книга осталась без какой-либо прессы и обсуждения — уже начиналась перестройка и целью перестройки была ломка тех принципов, на которых народы России СССР строили свое государство. Не подходила эта книга перестройщикам и по той причине, что Нестеров, пожалуй один из первых, громко заговорил о том, о чем и цари, и большевики говорить стеснялись — о том, что все народы объединились с Россией и СССР всегда по воле простых людей и от крайней нужды, а вот разъединялись всегда по воле правительственных уродов-суверинететчиков, и всегда с подачи заинтересованного в грабеже этого народа иностранного государства. Нестеров сообщал такие, малоизвестные обстоятельства.
      «Другой характерной и отличительной чертой Московского государства и Российской империи было действительно добровольное вхождение в их состав целого ряда народов, заселяющих огромные области: Белоруссии, Украины, Молдавии, Грузии, Армении, Кабарды, Казахстана и др. История никакой иной европейской или азиатской империи не знает ничего подобного. Вестминстерский дворец, скажем, никогда не видел в своих стенах посольства, прибывшего с просьбой о включении своей страны во владения британской колонии. А для палат Московского Кремля не были редкостью сцены вроде следующей.
      В 1658 году царь Кахетии Теймураз I рассказывает Алексею Михайловичу и боярской думе горестную историю своей семьи. Ее запись сохранилась в бумагах Посольского приказа. «Когда мать моя с внуком приехала к старому шаху (Ирана), — говорил Теймураз, — и била челом, чтобы он взял внука в аманаты (заложники) и брал с государства дань, а разорения не чинил, то шах сказал моей матери, чтобы она послала и другого своего внука Леона, а он, шах, которого внука в аманаты захочет, того и возьмет, а другого отпустит. Моя мать взяла и другого внука Леона, но шах матери моей и детей не отпустил, а прислал к ней, чтобы она обусурманилась (приняла ислам)… Она отказала (сказав), что отнюдь веры христианской не отбудет. Тогда шах отдал ее под стражу и велел мучить: сперва велел сосцы отрезать, а после закаленными острогами исколоть и по суставам резать; от этих мук мать моя пострадала за Христа до смерти, а тело украл и привез ко мне доктор француз; детей же моих обоих шах извалошил (кастрировал), и теперь они у него». После этих слов Теймураз бросился в ноги к русскому царю, умоляя принять несчастный народ Кахетии под свою высокую руку и спасти его от окончательного истребления.
      Для самой Москвы то было трудное время. Совсем недавно пришла весть о гибели дворянской московской конницы под Конотопом; столица оказалась без прикрытия, и ее жители вышли восстанавливать обветшалые укрепления. Все же далекой Кахетии помогли чем смогли: послали пушки, пищали и порох, денег и соболиной казны, иконы (среди них одну «чудотворную») и монахов для наставления в православии. Еще раньше государевым послам, направлявшимся в Персию, были даны указания отвращать шахский гнев от грузинских земель всеми средствами, включая предоставление широких льгот персидским купцам в торговом договоре.
      Чтобы правильно понять смысл обращения Теймураза к русскому царю в Грановитой палате, нужно подняться вверх по течению истории еще лет на двести. В 1453 году Византия, раздавленная напором турецкого нашествия, прекратила свое существование. Еще раньше распался и попал под пяту иностранных поработителей круг земель, освещенный некогда византийской цивилизацией. Чужеземное господство над Арменией, Грузией, Грецией, Болгарией, Сербией и Черногорией, Валахией и Молдавией, Украиной и Белоруссией усугублялось религиозным антагонизмом между победителями и побежденными. Если феодальная эксплуатация в рамках единой религиозной общины до некоторой степени ограничивалась моральными нормами, то по отношению к иноверцам всякая мораль отбрасывалась, и на место идеологического воздействия со стороны правящего класса становились неприкрытое насилие, каждодневный произвол и массовый террор в случае возмущения.
      Только Московское царство среди прочих православных государств смогло сбросить с себя иноземное иго и добиться «самодержавия», то есть полной самостоятельности, независимости от власти какого-либо иностранного государя. По времени возвышение Москвы совпало с падением Константинополя, а потому и роль политического оплота православия немедленно перешла от Византии к Московии. Женитьба Ивана III на Софье Палеолог, которая передала своему супругу и потомству права на корону византийских императоров, лишь добавила юридическую санкцию к действительному положению дел. Подобно тому как в XIV–XV веках русская православная церковь обращала взоры своих прихожан к Москве как к центру сплочения всех русских земель в борьбе против Золотой Орды, так позднее, в XV–XIX веках, вся вселенская православная церковь указывала на Московский Кремль как на «твердыню истинной веры», как на последнюю надежду всех угнетенных, гонимых и страждущих православных христиан.
      Историческая роль покровительницы единоверных народов воспринималась Россией вполне серьезно. В деле освобождения от варварского турецкого владычества Сербии, Черногории, Греции, Болгарии, Румынии был весомый вклад и русской кровью.
      То же самое можно сказать и в отношении тех народов, которым суждено было войти в состав Российского государства.
      Впервые Кахетия обратилась за помощью к России в 1587 году, то есть за 70 лет до приезда в Москву Теймураза. Его предшественник, царь Александр, «бил челом со всем народом, чтобы единственный православный государь принял их в свое подданство, спас их жизнь и душу». Просьба была уважена. В грузинские крепости были введены московские стрельцы с «огненным боем», то есть с пушками и пищалями. Это было сделано в ущерб экономическим интересам России. Московия в обмен на меха покупала в Персии шелк и затем с большой выгодой перепродавала его на Запад. От этой важной статьи доходов в государевой казне пришлось на время отказаться, так как шахиншах почел себя обиженным тем, что русские вторглись в его вассальное владение. Но вскоре в самой Кахетии произошел переворот в пользу персидской ориентации. Царь Александр был убит его сыном, который принял ислам, впустил персидские войска в страну и предложил русским вернуться восвояси — почти все они погибли на обратном пути от нападений горцев-мусульман. (Такой поворот, кстати сказать, не предотвратил страшного разгрома, которому подверг Кахетию шах Аббас в 1614 году.)
      Как в период сплочения русских земель вокруг Москвы в XIV–XV веках, так и в позднейшую эпоху объединения уже нерусских земель в пределах многонациональной России прослеживается один и тот же исторический ритм, вызванный внутренней противоречивостью процесса интеграции. В близкой ли Рязани или в далекой Кахетии действовали одновременно центростремительные и центробежные силы и стремления. Из их противоборства и рождались попеременно местные «приливы» к Москве и «отливы» от нее. Легко различить общие фазы таких политических циклов, которые, повторяясь и затухая, вели к полному государственному объединению: обращение к Москве за военной помощью; помощь получена, и кризис преодолен; военное присутствие Москвы (России) начинает тяготить, появляется стремление освободиться от политической зависимости; восстановление домосковского статус-кво чаще всего в союзе с прежними врагами; возобновление, как правило, в гораздо более острой форме старого кризиса; возвращение к Москве.
      История воссоединения Украины с Россией служит нагляднейшим тому примером. Богдан Хмельницкий, как и казачьи вожди до него, не раз обращался к России с просьбой о присоединении. Московское правительство долго колебалось и, каким бы самодержавным оно ни было, не решалось самостоятельно, без совета «со всей землей», начинать войну против сильнейшей Речи Посполитой. Созываются два Земский собора в 1651 и в 1653 годах. Колебания и нерешительность Москвы более чем понятны: отношения между Польшей и Швецией, блокировавшей выход России к Балтике, накалились до предела. Разрыв между ними стал неизбежен, что давало царю возможность в союзе с Речью Посполитой разрешить наконец ливонский вопрос. После тяжких поражений Московия копила свои боевые силы именно для борьбы в Прибалтике, а тут мольба о помощи терзаемой Украины!
      Все же Земский собор 1653 года высказывается за принятие Малой Руси «под высокую руку государя всея Руси», и едва окрепшая Россия вновь вступает в четырнадцатилетнюю войну. Удар царских войск в белорусском направлении приковывает туда основные польские силы, что позволяет казакам очистить от панов всю Украину. Вторая фаза завершена, начинается третья.
      Преемник Богдана Хмельницкого гетман Выговский поднимает призывом к самостийности против «москалей» малороссийские города, которые изгоняют иногда подобру-поздорову, а иногда и вооруженной рукой царские гарнизоны. Сам он вместе с крымским ханом громит под Конотопом дворянскую московскую конницу. После такой победы «самостийность» по отношению к Москве немедленно оборачивается зависимостью от Польши, которая спешит признать привилегии казачьей старшины, чтобы вернуть под панский гнет рядовых казаков и украинское крестьянство. Все возвращается на круги своя.
      Начинается новый цикл. «Черная рада», то есть такая, на которой присутствует «черный люд», сбрасывает Выговского, избирает гетманом Юрия Хмельницкого, бьет челом перед царем о возобновлении «статей» Переяславской рады и о помощи против Польши. Московское войско вновь вступает в Украину, но и оно, преданное казацкой верхушкой, вынуждено капитулировать перед поляками под Чудновом (1660 г.).
      Потом были новые рады, новые гетманы (иногда по два, по три враз), новые челобитья и новые измены. Дело дошло до того, что крымские татары, эти верные союзники в борьбе за самостийность, не стеснялись уже обменивать между собой пленных украинских девушек и женщин прямо под окнами гетманского дома. Растерзанная междоусобицами Украина являла собой одну сплошную руину. Позднее украинские историки так и назовут этот смутный период — «руиной».
      А вот выход из смуты и конец последнего цикла. Украинские города просят московское правительство ввести в них войска. Москва, ссылаясь на прошлые «воровство и измены», отказывается. Тогда малороссийские мещане просят царя править ими «по всей его государевой воле» так же, как и всеми прочими городами царства. Иными словами, «статьи» Переяславской рады, гарантирующие самоуправление в границах Магдебургского права для украинских городов, перечеркиваются самими украинцами. На этих условиях, то есть на условиях безусловного подчинения, царская Россия возвращается на Украину. Теперь ей уже никакой Мазепа не будет страшен: ни мещанство, ни казачество за ним не пойдут. Он станет прежде всего врагом самого украинского народа.
      …Почти хрестоматийным считается утверждение, что угнетенная нация стремится сбросить с себя зависимость при первом удобном случае. Так, ирландцы всегда смотрели на любого противника Англии как на своего естественного союзника и оказывали посильную помощь всякой антибританской борьбе, следуя правилу: «Враг моего врага — мой друг». Исходя из этой общепризнанной истины, легковерный историк, приступающий, например, к изучению Смуты в Русском государстве, должен априорно заключить, что Казань, еще хорошо помнившая свою самостоятельность и вековую вражду с Москвой, постаралась воспользоваться тем обстоятельством, что Московское государство переживало глубочайший кризис. Но вот он углубляется в первоисточники и обнаруживает документ, гласящий:
      «Митрополит, мы и всякие люди Казанского государства согласились с Нижним Новгородом и со всеми городами поволжскими, с горными и луговыми (то есть по обоим берегам Волги. — Ф. Я.), с горными и луговыми татарами и луговою черемисою на том, что нам быть всем в совете и соединении, за Московское и Казанское государство стоять».
      Казанский митрополит, глава русского национального меньшинства, обращается к татарам и марийцам с призывом освободить Москву от поляков — и они, мусульмане и язычники, толпами вливаются в ополчение Минина и Пожарского.
      В 1812 году татарская, башкирская и калмыцкая конница снова идет на помощь Москве. Что-то не видно здесь того непримиримого антагонизма, который бросается в глаза на любой из страниц многовековой истории англо-ирландских отношений.
      Россия никогда не была матерью-родиной только для русских, а для остальных народов злою мачехой. Еще задолго до присоединения Армении к Российской империи армяне чувствовали себя в Астрахани, Москве, Петербурге так же дома, как и на родных склонах Арарата.
      Князь Багратион, рассорившись с Барклаем де Толли, просит военного министра: «Ради бога пошлите меня куда угодно… Вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно и толку никакого нет». В следующем письме, озлобленный сдачей Смоленска, он восклицает:
      «Скажите, ради бога, что наша Россия — мать наша — скажет, что так страшимся, и за что такое доброе и усердное отечество отдаем сволочам?.. Чего трусить и кого бояться?».
      Гордый потомок грузинских царей не отделял любви к родной Грузии от верности к общему отечеству всех россиян. Он не старался быть русским. Он им действительно был без всяких усилий со своей стороны, поскольку могучее чувство, объединявшее русский народ, владело и им. И то, что он был русским, нисколько не мешало ему оставаться грузином полностью — не было противоречия между тем и другим».
      То, что Багратион был потомком грузинских царей, спору нет, он и пал, как подобает царю в бою на поле Бородинском. Но потомками каких царей явились миру Шеварднадзе, Гамсахурдия и Саакашвили? Царя зверей? Вряд ли! У льва ведь достоинства не отнимешь. А у этих ни совести, ни достоинства. Потомками каких гетманов являются кравчуки, кучмы и ющенки? Мазепы? Так и тот от них отплюется, все же он не за деньги Украину продавал, не за ради «хатынки в Канаде», — у него какие-то свои государственные идеи имелись. Но в любом случае мы видим, что люди пытаются и всегда пытались объединится в России и СССР, а алчные животные — разъединиться. Ведь сколько совести нужно иметь, чтобы после такой истории разъединять народы не взирая на все их потери и жертвы, разъединять только ради того, чтобы воровством или подачками пополнить свой личный счет в банке? Все равно же подохнете, сколько бы не наворовали, что вам в этих деньгах, животные?
      Мне могут сказать, что вспомнила, де, бабка, как в давках была, — то были дела давно минувших дней, а сегодня XXI век на дворе и думать надо по-современному, исходя из реалий сегодняшнего дня. Не спорю! Но тогда объясните мне, о чем это причитает В. Ющенко?
      Жертва генетического страха:
      «Голодомор — это преступление против человечества. Читать воспоминания, изучать документы о голодоморе — это как будто увидеть отблеск сияния высочайшего суда. Того, на котором все скрытое становится явью, на котором раскрываются древние могилы. Те, что недавно казались горбиками на сельских кладбищах. И даже те, на которых не было ни единого знака.
      Благодаря свидетелям и историкам мы уже знаем довольно истины, чтобы понять, какая огромная и безвозвратно утерянная часть Украины лежит в тех могилах. Понять самим и рассказать миру.
      В 1932–1933, и в 1920–1921, и в 1946–1947 годах советская власть загнала в те могилы миллионы своих подданных. Почти у каждой украинской семьи там есть свои родственники. Они попали туда не из-за войны, не из-за бунта — лишь из-за того, что были украинцами.
      Длится дискуссия вокруг сухой статистики: 2, 3, 7, 10 миллионов. Эти цифры — численность населения целых стран. За этими цифрами — уничтожение генетического кода нации, изменение этнической карты Европы и мира. Почему умолк украинский язык в Воронеже и Курске? Почему его не слышно на Кубани? Почему он до сих пор такой тихий в Киеве? Все это — следствие геноцида украинцев.
      Надо иметь мужество понять причины беды. Назвать убийц. Через 50 лет после смерти главного палача не тяжело назвать его имени, имена его челяди. Но мы должны идти дальше. Украинское государство может назвать всех преступников. Назвать власть, целиком тогда находящуюся в руках партии. Она стала организатором и исполнителем геноцида. Ее ЦК принимал постановления об уничтожении миллионов людей, прикрывая убийства бесцветными словами об увеличении хлебозаготовель.
      Голодомор является геноцидом, преступлением против человечности и против человечества. Мы должны добиться, чтобы международное сообщество поняло масштаб украинской катастрофы. Необходимо обратиться в ООН, в другие международные организации, подготовить необходимые документы.
      Совесть требует установить как можно больше имен погибших. Забытые могилы — это стыд, который должен жечь глаза каждому из нас. Их надо найти и привести в порядок.
      Наша святая обязанность — по всей Украине, в первую очередь в Киеве, свести достойные мемориалы и памятники, которые смогут хотя бы частично передать глубину той трагедии.
      Для погибших в голодоморах мы можем сделать только одно — помнить и достойно чтить их память. Для тех, кому посчастливилось выжить, необходимо установить специальные пенсии, найти другие формы поддержки и уважения.
      Необходимо поддержать исследователей, ученых, которые раскрывают все новые и новые факты о геноциде, ищут и находят новые документы. Должен быть создан международный центр-музей, базовое научное учреждение для изучения голодомора 1932–1933 лет, других голодоморов и геноцидов против украинцев.
      Необходимо массовым тиражом выдать книгу «Правда о голодоморе», успеть записать свидетельства очевидцев трагедии. Это будет самая страшная в мире книга, но мы не смеем отводить от нее глаз. Такую книгу не хотят пустить в мир наследники организаторов геноцида, так как ее прочитают дети тех, кто и до сих пор не решается самому себе рассказать правду. У детей нет генетического страха, они будут смотреть в глаза и задавать вопросы, на которые нельзя не отвечать. Тогда мы вынуждены будем сделать главнейший вывод. Поражение в борьбе за независимость 1917–1920 года, 1921–1922 года, большой голод 1932–1933 года, ужас войны 1941–1945, голод 1946–1947, трагедия УПА, гибель Василия Стуса в мордовском лагере — все эти факты имеют общие корни с нынешней слабостью Украины.
      Сравните старую беду и современные неполадки. Власть, которая не хочет зависеть от народа. Пресса с кляпом во рту. Верховная Рада, которую хотят превратить в согласный на всё Всеукраинский центральный исполнительный комитет.
      Мы обезопасим себя от повторения прошлого только тогда, когда власть будет зависеть от народа, когда Верховная Рада станет парламентом, когда пресса будет свободной, когда мы построим демократическую страну. Через демократию ведет дорогая к благосостоянию государства и людей, и на ней нет возврата к голодомору.»
     
      В. Ющенко
     
      Ай да Ющенко, ай да голова! Это оказывается они с Кравчуком и Кучмой с 1991 по 2005 год население Украины на 5 млн. человек сократили, чтобы голодомора не было — это у них такой «генетический страх». Боятся этого «сияния высочайшего суда» до такой степени, что как только в кресло президента залезут, так и начинают ляпать про это событие более чем семидесятилетней давности. Спать оно им, капээсэсовским выродкам, не дает, весь мир их пожалеть должен!
      А вам бы, голодоморцам, поездить по западным областям Украины да порасспросить бы стариков вот о чем. Если большевики в 1933 г. голодом замучили 7 млн. восточных украинцев из тогдашних 31 млн., то почему же всего через 6 лет в 1939 году западные украинцы так рвались в СССР к проклятым москалям? Тоже хотели помереть с голоду? Почему они не к наступающим немцам рвались, не к удирающим полякам, а к Москве? Вы мне скажете, что это брехня, что в 1939 году москали бедных западных украинцев вместе с прибалтами насильно оккупировали. Ага!
      Это байки для животных, не имеющих ни совести, ни достоинства, и пусть их те, кто в 1941 году бегал за каждым немецким ефрейтором с криком: «Пан охвицер, дайте вашу руку поцилувати», — рассказывают тем, кто на Майдане за 100 баксов в сутки Украину американцам продает. А людям-то эти байки зачем? Людям, знаете ли, одних воплей про большевистские ужасы маловато, у людей хватает ума алгеброй гармонию проверять. А цифры — упрямая вещь, и эти цифры говорят совсем о другом, почему давайте ими и займемся.
      Итак, Ющенко вам сообщает, что независимости у Украины не было, а СССР был «тюрьмой народов», в которой злобный тиран Сталин с помощью НКВД держал всех в страхе и не давал осуществить мечту каждого советского человека — удрать за границу в страны «цивилизованного» Запада. Боле того, перед войной СССР напал на Польшу и включил в свой состав западных украинцев и белорусов, а затем насильно присоединил к себе Литву, Латвию и Эстонию. Короче, был мрак, ужас и мерзость запустения. Тогда как же быть с тем, что входящие в Польшу советские войска встречались восторженной радостью населения, которое практически сразу же заявило о своем желании стать гражданами СССР?
      Правда, если говорить о Польше, то поляки всегда отличались исключительным расизмом. И, конечно, то, что советские войска освобождали украинцев и белорусов от польского расизма, было основанием радости для этих народов. Но это еще не было основанием для их единодушного решения войти в состав СССР, поскольку и тогда в среде украинского и белорусского населения были сильны националистические организации, имевшие целью суверенитет и от Польши, и от СССР. Националистов и тогда вхождение в Советский Союз не радовало, поскольку СССР этим националистам не подыгрывал ни в малейшей мере и беспощадно боролся с ними.
      Почему же, когда СССР организовал голосование по решению вопросов: «1. Утвердить передачу помещичьих земель крестьянским комитетам; 2. Решить вопрос о характере власти, т. е. должна ли быть эта власть советская, или буржуазная; 3. Решить вопрос о вхождении в состав СССР, т. е. о вхождении Украинских областей в состав УССР, о вхождении Белорусских областей в состав БССР; 4. Решить вопрос о национализации банков и крупной промышленности», — то на выборы депутатов, которые должны были положительно ответить на эти вопросы, из 7 538 586 избирателей пришло 94,8 %, из которых «за» проголосовало 90,8 %, а «против» — 9,2 %?
      Ющенко вам ответит: потому, что работники НКВД всем тыкали маузером в зубы и под угрозой смерти заставляли голосовать именно так. Майдан такой ответ вполне устраивает, а у остальных возникают вопросы.
      Для того чтобы силой заставить население определенным образом проголосовать, нужно репрессиями запугать народ, что при тайном голосовании вообще нереально, или нужно во все избиркомы (а их была масса — избирался один депутат на 5000 населения, т. е. около 1500 депутатов) подобрать своих людей для подтасовки выборов, а всех кандидатов соответственно обработать. А вот для этого требуется время даже НКВД, поскольку его работникам нужно сначала создать агентурную сеть, выявить противников, арестовать их, выявить покладистых, рекомендовать их в избирательные комиссии, заставить собрания за них проголосовать, подобрать нужных депутатов, обеспечить их выдвижение и т. д. и т. п. Такое теоретически возможно, но для этого, повторяю, нужно очень много времени. К примеру, в СССР проститутки были не в почете и их высылали в отдаленные области СССР, избавляясь от специалисток ненужной профессии. И проститутки из западных областей УССР и БССР тоже были выселены, но только через 7 месяцев после присоединения. Оцените, сколько времени потребовалось НКВД, чтобы выявить проституток и составить список этих лиц, действовавших легально.
      А с присоединением западных областей дело происходило в таком темпе: 17 сентября 1939 г. Красная Армия с небольшими боями стала входить в эти области, беря в плен польскую армию, полицию и жандармов, 1 октября СССР перед народом этих областей поставил перечисленные выше вопросы, а 22 октября того же 1939 г. избиратели проголосовали. Ну как за три недели в стране, в которой по лесам еще слонялись неразоруженные войска Польши, НКВД мог успеть организовать и провести работу по запугиванию населения?
      Теперь о реальных репрессиях по запугиванию избирателей. За три с половиной месяца (сентябрь — декабрь 1939 г.) НКВД арестовал 19 832 человека, из которых 72,1 % были арестованы за уголовные преступления и за нелегальный переход границы. Положим, что все они были арестованы до 22 октября с целью запугать население перед выборами. Много это или мало? Из расчета 7,5 млн. избирателей это один арестованный на 375 человек. В нынешней России в тюрьмах сидит более миллиона заключенных, при примерно 100 млн. избирателей, а это один репрессированный на 100 человек. И никто не боится, и все считают нынешнюю Россию самой демократической страной за всю ее историю.
      В 1939 г. население западных областей УССР и БССР совершенно добровольно проголосовало за советскую власть и включение в СССР. И тут не может быть никакой политики, поскольку основная масса населения — это аполитичный обыватель, которому все равно, какая власть и как называется государство, лишь бы были еда и барахло. Он-то почему голосовал за СССР, он-то почему стремился в объятия москалей?
      А дело-то простое.
      В царской России перед Первой мировой войной проживало 9 % населения мира, а производила эта Россия чуть более 4 % мировой промышленной продукции, т. е. в два раза меньше среднемирового уровня, включая сюда малоразвитые страны Азии и Африки. А уже в 1937 г. СССР производил 13,7 % мировой промышленной продукции, хотя его население составляло всего 8 % от общемирового, т. е. в четыре раза больше, чем при царе. По производству промышленной продукции СССР поднялся с четвертого на первое место в Европе и с пятого на второе место в мире, уступая лишь США. Если страна производит много товаров, а ее никто не грабит ни процентами по займам, ни путем вывоза дивидендов на инвестированный капитал, то как бы ни распределялись эти товары — прямо ли, либо через бесплатное медицинское обслуживание, бесплатные квартиры, бесплатное обучение, бесплатный отдых, — они все равно доходят до народа, и этот народ становится богаче. Со второй половины 30-х годов народ СССР начал богатеть невиданными темпами, и даже в 60-х годах люди, сравнивая свою жизнь, говорили, что они никогда так хорошо не жили, как до войны.
      А как же западные соседи СССР? Ведь нам сегодня твердят, что нищий, ободранный и голодный СССР напал с целью грабежа на богатенькую Польшу и богатейшие Прибалтийские страны.
      До революции все эти государства были составными частями Российской империи и за счет развития путей сообщения и выхода ряда этих имперских территорий к морю в них развивалась промышленность на российском сырье и для российского рынка. И с сельским хозяйством не было проблем: климат в этих частях империи был мягче, чем на большинстве остальных территорий, себестоимость молока, хлеба и мяса соответственно была ниже, а близость Петербургского района позволяла сбывать продукцию по хорошим ценам.
      Но вот эти страны стали суверенными (что не беда, ведь большевики сами отпустили их из империи). Беда в том, что они немедленно стали враждебны СССР, предоставляя свои территории для интервенции против него, а Польша и прямо вела войну. Эта политика «суверенов» в Прибалтике привела к тому, что СССР потерянные там производства отстроил на своей территории и поставляемое в Прибалтику сырье стал перерабатывать сам, сам же заполняя свой рынок товарами этих производств. И, как и сегодня, промышленность в Прибалтике пришла в упадок. Скажем, в Эстонии количество работающих в промышленности упало с 36 тыс. при царе до 17 тыс. при «демократии». Кроме леса, никакого путевого сырья во всей Прибалтике нет, и у прибалтов остался один путь — развивать сельское хозяйство. Но ведь и для него нужен рынок, а производство сельхозпродукции во всей остальной Европе дешевле, чем в Прибалтике. Приходилось продавать в Европу масло и свинину по ценам, которые оставляли прибалтийским крестьянам мизер для полунищенского существования. Эстония, к примеру, была в Европе на одном из последних мест по уровню жизни.
      Читатель «Дуэли» написал, что при обсуждении этой темы в Интернете на форуме ВИФ-2, корреспондент из Эстонии сообщил: «Как известно, в СССР до войны было много кампаний типа «Все на трактор», «Все на автомобиль», «Ворошиловский Стрелок» и т. д. В Эстонии тракторов и самолетов не было, но кампания была. Кампания называлась «Каждому хутору отхожее место». На хуторах жило 90 % населения, из них половина была батраками. До конца 30-х годов в эстонских хуторах не знали, что такое сортир (даже не канализация) и просто ходили за угол или где попало… В результате было много заболеваний. Даже объявили конкурс с премией. Победителей конкурса ставили в пример, президент лично их поздравлял, и в результате количество хуторов с сортирами выросло с 5 % до 35 %. За 1938–40 годы из Эстонии в СССР бежало около 1000 человек. У Департамента погранохраны был приказ стрелять в нарушителей на поражение».
      Это естественно: пока в соседнем СССР люди тоже жили крайне бедно, прибалтийские режимы еще могли контролировать ситуацию, но как только жизнь людей в СССР стала резко улучшаться, никакие фашистские диктатуры помочь не могли.
      С распадом Российской империи границы разделили не только один народ, но и миллионы семей. Люди переписывались друг с другом. И когда один брат из-под Минска или Кривого Рога писал другому брату подо Львов, Каунас или Тарту, жалуясь по русскому национальному обычаю, что его загнали в колхоз, что оставили только корову и десяток овец, то все это полбеды. Но когда он начинал писать, что его старший сын командует батальоном в Красной Армии, второй сын заканчивает университет в Москве, дочь учится в мединституте в Харькове, больную жену бесплатно возили на операцию в Киев, а младшие дети бесплатно отдыхали в Крыму, то как должен был себя чувствовать обыватель в Польше или Прибалтике? Обыватель, который со своей земли с трудом мог прокормить семью, а семьи своих детей кормить уже было нечем; обыватель, который считал за счастье устроить сына матросом на иностранное судно в надежде, что когда-нибудь лет через 5 это судно вновь зайдет в Ревель.
      Да, в городах этих стран было несколько магазинов, чьи витрины блистали богатством товаров со всего мира, и был какой-то процент населения, который мог в этих магазинах покупать. И этот процент голосовал против присоединения к СССР. Но что эти, действительно враги народа, могли сделать против толп обывателя, который стремился в СССР и был абсолютно прав в своем стремлении? Президент Литвы Бразаускас, когда еще был первым секретарем ЦК компартии Литвы, на Съезде народных депутатов СССР рассказывал о том, что он видел в Литве в 1940 г. Он говорил, что в его районе крестьяне всех хуторов без колебаний проголосовали за советскую власть и за присоединение к СССР, а в это время в этом районе еще не было не только ни одного советского солдата, но никто еще и не видел ни одного советского человека.
      А ведь, скажем, у Польши не было никаких экономических оснований иметь то жалкое состояние, в котором пребывали прибалты. На территории Польши было достаточно полезных ископаемых: железные и цинковые руды, нефть; по запасам каменного угля она занимала третье место в Европе. Прекрасно развита водная система, обширная сеть железных и автомобильных дорог и, главное, мощная промышленность, доставшаяся Польше в наследство от трех бывших империй. Однако, при мощностях добычи каменного угля в 60 млн. т его добывалось около 36 млн. т, при мощностях по производству чугуна в 1 млн. т, его выплавляли 0,7 млн. т, при мощностях по производству стали в 1,7 млн. т ее производили 1,5 млн. т даже такого ликвидного товара, как нефть, производили 0,5 млн. т, хотя в 1913 г. ее качали 1,1 млн. т. До самой войны Польша ни разу не достигла уровня производства 1913 г. и при населении, равном 1,6 % от мирового, производила всего 0,7 % промышленной продукции мира. При этом, при годовом предвоенном бюджете в 2,5 млрд. злотых Польша имела государственных долгов 4,7 млрд. и по 400 млн. злотых ежегодно вывозилось из страны в качестве процентов по займам и дивидендов. (Точно так же как сегодня на Украине).
      Чтобы понять, насколько СССР был богаче Польши, давайте сравним их бюджеты в расчете на душу населения. Рубль весил 0,774 г. золота и уже к 1925 г. котировался на валютных биржах Стамбула, Милана и Стокгольма, в Москве он продавался выше номинала: за 10-ти рублевую золотую монету давали 9 руб. 60 коп. купюрами. (В 1937 г. немцы за доказательства организации заговора генералов во главе с Тухачевским запросили 3 млн. рублей золотом. СССР выплатил банковскими купюрами, и немцы, взяли их без сомнения в их золотой стоимости).
      Номинал польского злотого был 0,169 г. При населении Польши в 35 млн. человек из ее бюджета на 1938/1939 финансовый год (2,5 млрд. злотых) в расчете на одного польского гражданина приходилось 12 г золота. В 1938 г. бюджет СССР составлял 124 млрд. руб., при населении в 170 млн. человек на одного советского человека приходилось 564 г. золота — в 47 раз больше, чем в Польше! У СССР даже в 1928 г. бюджет на душу населения был уже в два раза больше, чем у Польши в 1938 г. На 1937 г. в бюджете Литвы на одного человека приходилось 16 г золота, Латвии — 13 г.
      Тяга соседей к Советскому Союзу накануне Второй мировой войны была огромна. Что говорить о нищей Польше, посмотрите, как описывают венгерские историки состояние общества в общем-то не бедной по европейским меркам Венгрии. Власти в Венгрии ненавидели СССР не меньше, чем шляхта. Достаточно сказать, что в начале 1939 г. Венгрия официально примкнула к антикоминтерновскому пакту — странам оси. Венгерские коммунисты были посажены в тюрьмы. (Чтобы освободить лидера венгерских коммунистов М. Ракоши, Советский Союз обменял его на хранящиеся в музеях знамена венгерских гонведских полков, которые русские полки взяли трофеями в походе 1848–1849 гг.). Таким образом, пропаганда собственно коммунистических идей в Венгрии была ослаблена до предела.
      Тем не менее венгерские историки пишут: «В конце 30-х — начале 40-х гг. в Закарпатье существовала Русская национальная партия. Ее лидером был депутат парламента Венгрии С. Фенцик. Он выступал за «утверждение русского языка для закарпатских русин. Фенцик считал, что в будущем русины, или карпаторуссы, должны войти в состав России. Правда, среди историков есть мнение, что позиция лидера Русской национальной партии объяснялась «практическими соображениями». Она позволяла ему получать финансовую поддержку». Тут бы венгерским историкам написать, что это Коминтерн проплачивал Фенцику, но подло врать, как наши отечественные антисоветчики, они еще не научились, поэтому стараются выкрутиться по-другому: «Поддержка шла не от русских из СССР, а от самих венгров, живущих в Закарпатье. Тех, которые считали для себя ориентацию на русских менее опасной, чем «непосредственное украинское соседство».
      При чем здесь «украинское соседство» и о какой-такой Украине речь идет, ведь никакой другой Украины, кроме Советской, не было? Историкам очень неудобно признавать, что вместе с русинами хотели войти в СССР и венгры. Причем, судя по тому, что они давали деньги Фенцику, не обязательно нищие. А когда Польша развалилась и граница СССР приблизилась к Венгрии, то до весны 1941 г. «уже около 20 тысяч жителей Закарпатья перешли границу и осели в СССР. Те же, кто не решался на такой смелый шаг,[1] но верили, что жить при советском строе лучше, собирались большими группами в отдельных местах Закарпатья и ждали прихода русских солдат. В надежде на то же в Закарпатье перешла и часть населения Северной Трансильвании. Кроме того, в руководимое Шароновым полпредство поступило большое количество заявлений от подданных Венгрии с просьбой принять их в советское гражданство…»
      Знаете, я не верю, что эти толпы людей гнали в СССР их коммунистические убеждения. Здесь что-то попроще.
      Вот одна из тех российских историков, кто фальсифицировал Катынское дело в угоду нынешнему режиму Польши, В. Парсаданова описывает, как СССР в 1940 г. устраивал у себя пленных поляков рядового и сержантского состава — тех, кто по Женевской конвенции не мог отказываться от предлагаемой работы.
     
      «На основе соглашения между Наркомчерметом и НКВД для жителей Западной Украины и Западной Белоруссии предусматривалась возможность перевода интернированных в вольнонаемные рабочие по договору. Но эта тенденция развития не получила, хотя этим людям сулили ссуды на строительство индивидуальных домов, выдачу советского паспорта, приезд семьи. Заключение договора обязывало предоставить человеку жилье, резервов которого у предприятия было мало, у интернированных отсутствовали профессиональные навыки, а главное — желание работать.
      Часть интернированных отказалась работать. Тогда их стали «стимулировать» различиями в нормах питания. Оплата труда определялась нормой выработки. Сведения о выполнении норм крайне противоречивые. Более близки к истине сообщения о том, что только 10–15 процентов работавших выполняли и перевыполняли нормы. Это были белорусы и украинцы, «желавшие закрепиться за данным предприятием». Формально заработная плата должна была соответствовать оплате труда советских вольнонаемных рабочих, но ее размер могли определить и органы НКВД. Часть денег можно было пересылать семьям. Из зарплаты вычиталась стоимость содержания, жилья. В итоге она колебалась от 20–30 копеек до 40–50 рублей в день. Так что материальный достаток и резервы для помощи семьям маловероятны».
     
      Однако я, прежде чем присоединиться к этому горестному бабьему всхлипыванию о несчастной доле поляков в СССР и оросить эту страницу скупой мужской слезой, хочу сделать кое-какие расчеты и понять для себя, что означает зарплата 50 рублей в день в том СССР.
      В те годы нарком внутренних дел, по своему званию равный маршалу СССР, Л.П. Берия получал 3500 рублей в месяц, генерал, командир дивизии Красной Армии — 2200; командир полка — 1800; командир батальона — 850; учитель от 250 до 750; стипендия студента — 170; библиотекарь — 150; завсклада — 120. Хлеб стоил 90 коп.; мясо — 7 руб.; сахар — 4,50; водка 6 руб.; мужской костюм — 75. Солдаты конвоя (вахтеры), охранявшие пленных, получали 275 руб. в месяц. Средняя зарплата по стране в 1940 г. составляла 339 руб. в месяц, прожиточный минимум — 5 руб. в день… Итак, хорошо работающий пленный получал 1300 руб. в месяц (50 руб. х 26 дней) — больше командира батальона, взявшего его в плен, вчетверо выше средней зарплаты по стране, в десять раз выше прожиточного минимума, в пять раз больше, чем его конвоир. И еще ему давали беспроцентную ссуду, чтобы он построил себе дом. А на Западе вопили, что СССР — тюрьма, один сплошной ГУЛАГ. Это для подлых и тупых бездельников СССР был тюрьмой, а для трудящихся сталинский Советский Союз был родным. Вот труженики в него и ломились, пан Ющенко.
      Адъютант Пилсудского капитан М. Лепецкий в своих воспоминаниях описывает такой эпизод:
     
      «Министр Иден прибыл в сопровождении посла Х. Кеннарда и еще двух человек. Министр Бек приехал перед ним. Следовало признать, что оба государственных деятеля своим внешним видом делали честь народам, которые представляли. Однако мы с удовлетворением отмечали, что не обменяли бы Бека на Идена.
      Английский министр иностранных дел любил подчеркивать, что был офицером, капитаном. Может быть, поэтому он держался просто и во внешности имел что-то рыцарское. Высокий, худощавый, с коротко подстриженными усами и милой улыбкой, он вызывал симпатию. С особым интересом мы, адъютанты, разглядывали его безукоризненно скроенное представительское обмундирование, а кто-то из бельведерских вахмистров заметил позднее:
      — Такой костюмчик как пить дать злотых четыреста стоит».
     
      Тут хорошо показаны и круг интересов польской шляхты и то вожделение, которое представляли для этой шляхты 400 злотых. Но ведь 400 злотых это всего-навсего 87 рублей — то, что оставалось у хорошего трудяги-пленного от зарплаты за два дня работы на советском металлургическом заводе даже после вычета прожиточного минимума. Еще раз подчеркну — на металлургическом заводе сталинского СССР, а не нынешней Украины или России.
      Еще один эпизод к данной теме. 17 сентября 1939 г. войска Красной Армии перешли границу и вошли на территорию бывшего польского государства. Исполняющий обязанности начальника погранвойск Киевского округа вечером пишет донесение о том, что польская авиация атаковала и пыталась штурмовать территорию СССР (один самолет сбит артиллерией), о том, что одна наша погранзастава по ошибке открыла огонь по своей же кавалерии (один красноармеец убит, трое ранено и ранено две лошади) и т. д. Однако в конце донесения он информирует о том, что может стать экономической проблемой (выделено мною): «Население польских сел повсеместно приветствует наши части, оказывая содействие в переправе через реки, продвижению обоза, вплоть до разрушения укреплений поляков. Зарегистрированы попытки группового перехода на нашу сторону с целью свидания с родственниками и покупок разных предметов и продуктов в кооперативах наших погрансел». Война, кровь, а обыватель ринулся в магазины Советского Союза за покупками.
      «Мы никогда так хорошо не жили, как перед войной», — говорили наши старики еще в 70-х. «Мой милый, если б не было войны», — вздыхается в грустной советской песне. Но война была. И союзником немцев, разграбивших СССР и УССР и отбросивших наш народ по уровню материального состояния на многие десятилетия назад, была та самая УПА, о которой так горестно сетует В. Ющенко.
      Что же получается? Когда на Украине было тяжело или когда с Россией жить было сытно, то украинцы бежали к москалям. А как только дядя Сэм рассказал, что у него колбаса и толще и длиннее, то хохлы не только все забыли, но и все извратили, и кинулись лизать эту колбасу. Как же после этого называть себя украинцами и сметь при этом людям в глаза смотреть? Что, глядя на нынешнюю Украину, еще вспомнишь, кроме строк из Т.Г. Шевченко — «славных прадедов великих, правнуки поганые».
     
      Хрен редьки не слаще.
     
      Мне могут сказать, что да, что хохлы такие, что всю свою историю возглавлявшие их животные то бежали прятаться от татар или ляхов в Россию, то бежали обожрать Россию, а при первом же удобном случае её же и предавали. И быть украинцем стыдно. Но ведь ты же можешь выдавать себя за русского! — скажут мне.
      Могу. А что толку? Таких животных, каких кацапы избирают себе во власть, еще и не в каждом зоопарке найдешь. Вот пример, для которого даже от темы не надо далеко отходить. Есть в России мощная партия, рядовых членов которой я никогда не встречал за 10 лет переписки с читателями «Дуэли», — ЛДПР. Возглавляет ее известный деятель, по национальности сын юриста, а заместителем у него русский Алексей Митрофанов. И вот этот Митрофанов решил «улучшить отношения» великороссов и малороссов, для чего снял порнофильм «Юлия».
      «Юлия» — это Юлия Тимошенко, дивчина не безызвестная на Украине. Сразу скажу, что на мой взгляд Украине Юлия нужна, как жениху триппер в брачную ночь. И посему мне Тимошенко ни на маковую росинку не жалко, поскольку никто её за подол в бизнес и политику не тянул, а раз сама полезла воровать и править, то не жди, что о тебе кто-нибудь доброе слово бесплатно скажет. Причем, мне всё равно как её дерут — если будут драть за секс и это будет по делу и смешно — пусть дерут.
      Вон как-то в России два деятеля в ранге министра, да не каких попало, а юстиции и генпрокурор, попались на проститутках. Я эту тему с удовольствием давал в газете — в этом деле смешно не то, что они получали взятки девичьим мясцом, а то, что попались. Ведь и один, и второй по своим должностям обязаны были знать, что подобные развлечения обязательно используют для видеосъемок с целью последующего шантажа. Ну если бы еще министра культуры подловили, то тут всё понятно — дурак он и есть дурак, ну а как можно было дать заманить себя, сексгиганта, на съемочную площадку, генпрокурору? Его, или как тогда говорили, «человека, похожего на генпрокурора» даже хвалили за сексуальную активность, но меня просмотр этой пленки не впечатлил — он же круглый, а девки тощие, они из-под него пытались выскользнуть в какую-нибудь другую позу, а этот хряк наваливался на них «традиционным способом». Но как бы то ни было, а попались свиньи своим же братьям на потеху, так нечего потом хрюкать про «фальсификацию» пленки. Сами такую Россию хотели, теперь ешьте её досыта.
      Но с Тимошенко дело иное. Митрофанов снял художественный фильм, пригласив на главную роль проститутку или актрису, (много ли талантов требуется ноги раздвигать и промежность показывать?), внешне очень похожую на Тимошенко, и сам нафантазировал сюжет. Откуда он его взял, Митрофанов не поясняет, а у меня такая версия — надо думать вспомнил, как его мать или жена с клиентами кувыркались, и воплотил виденное в фильм. Поскольку только такой сын или муж мог создать эту пакость, а нормальному человеку такое бы и в голову не пришло.
      Повторю, Тимошенко обязана отвечать за каждый свой поступок, а наказание допустимо любое. Любое, но за её поступок, а не за бредовые фантазии какого-то павиана. У меня, презирающего Тимошенко, этот фильм вызвал негодование, но не к ней (её даже жалко стало), а к Митрофанову. «Яка падлюка»! А какие же тогда чувства вызовет фильм у тех украинцев, которые, голосуя за Ющенко, голосовали и за неё? Ведь Митрофанов оскорбил не украинского политика, он в данном случае оскорбил женщину. Тимошенко, повторю, можно было безжалостно драть и как женщину-политика — не лезь баба, не в своё дело, — но просто как женщину, трогать её недопустимо.
      Митрофанов этого не понимает? Может и не понимает, но в это слабо верится. Скорее всего это целенаправленная кампания увеличения вражды между велико- и малороссами, причем, не вражды между правительствами, а вражды между народами.
      Ну и как с такими животными во власти в России называть себя русским? Мы тоже те еще правнуки.
     
      * * *
     
      Но давайте эту часть книги рассматривать как вступительную ко второй части, т. е. вступительную к рассмотрению вопроса о голодоморе. Что получается? А получается, что даже не рассматривая этот самый голодомор в подробностях, видно, что с ним что-то не так: ну не могли западные украинцы и белорусы, прибалты и даже венгры в 1939–1940 годах рваться в СССР к большевикам, если бы эти большевики всего за 6 лет до этого в 1933 году заморили голодом 7 миллионов из тогдашних 31 миллиона украинцев. Ведь рвались в СССР нормальные трудящиеся люди, т. е. люди со здравым умом и сметкой, а не оранжевые энтузиасты с Майдана.
     
     
      Часть 2
      Самый позорный голод
     
      О паспортах и волах
     
      «Дуэль» — газета борьбы общественных идей для тех, кто любит думать. В «Дуэли» читатели ищут истину в тех или иных вопросах, ищут ее путем обсуждений и споров, порою безо всяких манерных обхождений. Я, как главный редактор, имею в газете большое преимущество надо всеми и сам могу задать любую тему для обсуждения, но тему голодомора специально не задавал — на мою Родину — СССР перестройщики вылили столько лживого дерьма, что эта тема голодомора не выглядела особо животрепещущей, особенно на фоне сегодняшнего дня.
      Однако в книге «Убийство Сталина и Берия» я вынужден был коснуться ее, когда обсуждал трудности коллективизации, и читатели начали ее поднимать уже в «Дуэли». Обстоятельных писем было несколько, но я дам всего две статьи, поскольку они так или иначе обосновывают все «доказательства» нынешних голодоморчиков. Начну с такого письма и моего ответа к нему.
      Очень просто и доходчиво объяснили Вы голод на Украине. Вот дураки хохлы: порезали быков на мясо, съели их. А потом оказалось, что нечем пахать украинский чернозём, нет тягловой силы. Отсюда мало засеяли, ну и т. д. Вы, оказывается, ещё и профессиональный пахарь. Должен Вас слегка огорчить, в те времена, о которых Вы пишете, у нас на Украине при сельхозработах в качестве тягловой силы волы (быки) не использовались. Основной тягловой силой были лошади, но хохлы православные, а не магометане и лошадей не едят. Если не верите мне, почитайте «Поднятую целину» М.А. Шолохова. Земли на Дону и на Украине сопредельные и одинаковые. И неурожая тогда не было. Просто умный и добрый Сталин вывез у глупых и злых хохлов все зерно под метлу, вплоть до семенного, продал его за валюту и плотно запер границы Украины. Вот тогда и разразился голод, а для чего это было сделано, Вам — профессионалу — виднее. На стр. 98 Юрий Игнатьевич пишет: «Мне теперь понятно, почему в моей многочисленной крестьянской и далеко не бедной родне нет ни одного репрессированного, ни одного раскулаченного или высланного». Это Вы, господин Мухин, такой понятливый от того, что не по Вашей шкуре проехались. А вот у моего деда двоих сыновей (из четверых) и двоих зятьёв репрессировали. Все четверо, между прочим, в гражданскую войну воевали на стороне красных. Так вот, их дети и внуки ничего хорошего, кроме рабского труда, не увидели. И до тех пор, пока Хрущёв не выдал жителям села паспорта, они и в город не имели права съездить без письменного разрешения председателя колхоза. Так что радости им от того, что «Сталин оставил Россию с атомной бомбой» и что народился на свет профессионал Ю. Мухин, который сумел описать, как развлекались два гения Гитлер и Сталин — а в результате их забав погибло 9 млн. немцев и 20 млн. русских.
      А в заключение хочу сказать: книга «Убийство Сталина и Берия» мне все же нравится, несмотря на вышеперечисленные несуразности и проколы.
     
      Г.П. Калмыков, Украина, г. Мариуполь.
     
      Я не хотел ни печатать, ни отвечать на это Ваше письмо т. Калмыков, но Вы ведь мазохист — прислали его и во второй раз. Придется ответить, чтобы доставить Вам, мазохисту, удовольствие.
      Сначала по поводу того, что ни Вы, ни Ваши близкие в жизни ничего, кроме рабского труда, не видели. С этим безусловно можно согласиться. Но с рабским трудом и рабами дело обстоит так.
      Много веков назад, чтобы сделать человека рабом, требовались определенные законы, определявшие статус раба и, главное, то, что раб должен рабским трудом работать на господина. Но шло время, господа присматривались к рабам, пытались понять, что же это за организмы, и пришли к выводу, что для раба какие-то специальные законы излишни: раб держит себя в рабстве сам и еще и гордится своим рабским ошейником. Поэтому законы о рабстве были повсеместно отменены, а рабы все равно не только остались рабами, но даже начали множиться.
      Чем отличается раб от свободного человека? Человек находит радость в своем творчестве, а творчество возможно только в труде или в его аналоге — в служении, в бою. Поэтому радость человека заключена в его труде. А рабу нужно только хлеба и зрелищ. Его радость — потреблять и развлекаться. Но, чтобы потреблять и развлекаться, нужны деньги, а чтобы их иметь, нужно работать. И раб работает, но труд его всегда остается рабским, даже если он точно такой же, как и у свободного человека. Кем бы раб ни работал — хоть академиком, хоть миллионером, — но если для него радость только в потреблении и развлечении, то любой его труд всегда рабский. Раб свой труд ненавидит, поскольку этот труд мешает ему потреблять и развлекаться. Именно из-за стремления раба потреблять и развлекаться стали не нужны законы о рабстве: поставь перед рабом витрину со ста сортами красивой колбасы для его потребления и уверь его, что лучшее развлечение — это отдых в Турции. И раб будет пахать, проклиная свою рабскую работу, но пахать, чтобы получить вожделенный хлеб и зрелища. Поэтому Вы правы, жалуясь на свой и своих близких рабский труд, Вы действительно потомственный раб, да еще и образцово-показательный, поскольку даже обращаетесь ко мне правильно: «Господин Мухин». Хвалю!
      Рабское в Вас и отвращение к мыслительной работе. Это ведь тоже труд. А зачем Вам думать самому, если за Вас толпа думает? Нужно только запомнить то, что думает толпа, присоединиться к ней — и будешь умный, как она. Рабу этого больше чем достаточно. Вы ведь в СССР «Голос Америки» не слушали, Вы вместе с толпой кричали: «Слава КПСС!» — и чувствовали себя очень умным, пока вместе с толпой еще больше не поумнели и не стали кричать: «Долой тоталитарный СССР и рабский труд!»
      Я пишу об этом так уверенно потому, что Вы, как и толпа, пишете о паспортах в СССР совершеннейшую глупость, которую Вы не написали бы, если бы в то время слушали «Голос Америки». Ведь у «Голоса Америки» конкретных тем для обличения СССР было очень немного, и его журналисты вынуждены были по несколько раз в году заводить одну и ту же пластинку в разных вариациях.
      — А есть ли в США паспорта? — обычно спрашивал какой-нибудь любопытный у диктора «Голоса Америки».
      — Мы не тоталитарный СССР, и в США нет паспортов! — гордо отвечал диктор.
      — А как же вы ездите за границу? — удивлялся любопытный.
      — Если гражданин США хочет поехать за границу, то тогда, конечно, — тогда он посылает в Госдепартамент США 19 долларов и две фотографии и ему присылают по почте паспорт, — поясняет диктор. — А внутри США паспорта никому не нужны и никто не имеет права их требовать. США — свободная страна!
      А с Россией дело обстояло так. При царе была поголовная паспортизация, как сегодня в России, и крестьянин действительно не мог выехать из деревни, если не оформлял у станового паспорт, причем паспорт оформлялся обычно на один год, и крестьянину нужно было снова и снова возвращаться с работ в родной уезд и снова его оформлять. Это было причиной поборов с крестьян, о чем неплохо написал А. Печерский в романе «В лесах». Термин «бродяга беспаспортный» был обычен в обиходе России, таких полиция арестовывала и этапировала к месту жительства.
      Когда большевики пришли к власти, то они в числе первых указов упразднили паспорта как таковые. Никто в советской свободной России не имел права требовать у гражданина никаких документов. Но большевики тут же попали в труднейшую ситуацию — во многих случаях требовалось точно установить личность. К примеру, большевики по месту жительства выдавали пайки, но это в деревне все друг друга знают, а как быть в городе? Жулики в городе ходили из района в район, утверждали, что они здесь живут, и получали пособие, а честным людям не хватало. Как служащим, распределяющим общественные блага в городах, понять, с кем они имеют дело? Поэтому очень скоро ЧК, затем ГПУ, затем ОГПУ стали слезно просить Политбюро ЦК ВКП(б) ввести в СССР паспорта. Политбюро не соглашалось: СССР — свободная страна! ГПУ выкручивалось как могло. Пробовали сделать идентификационным документом трудовую книжку, но их выдавало не ГПУ а сотни тысяч разных предприятий, не желавших контролировать, где их работник проживает и не числится ли он в розыске. В конце концов и только через 17 лет Советской власти Г. Ягоде удалось решить в Политбюро этот вопрос, но лишь частично — в 1934 году Политбюро согласилось обязать жителей городов иметь паспорта. Жители сел по-прежнему могли их не иметь вообще!
      Это подлый идиотизм перестроечной антисоветской пропаганды — все вывернуть наизнанку! Ведь в наличии паспортов у населения заинтересовано не население, а милиция! Вы что, без паспорта не знаете, что Вы Г.П. Калмыков? Не знаете, что Вы живете в Мариуполе? Так при Сталине таким дуракам в карман вкладывали записочку с именем и адресом, чтобы они не потерялись. Зачем в деревне паспорт? Своей корове предъявлять перед дойкой? Вы, мой дорогой оппонент, пример рабского идиотизма: Вам на шею надевают ошейник раба и убеждают, что Вы должны радоваться. И Вы радуетесь — паспорт имеете, какое счастье!
      При Сталине половина деревенских жителей, которые сами избирали себе сельсовет и председателей колхозов, переехала в города, об этом написаны миллиарды страниц воспоминаний. Кто-либо из мемуаристов вспоминает, что без паспорта он не мог: купить билет, получить деньги в сберкассе по аккредитиву, устроиться на работу, поступить в институт, поселиться в гостиницу? Кто-нибудь вспоминает, что его без паспорта арестовала милиция или он без справки не мог выехать из села? Никто! Паспортов в сталинском СССР не было, поскольку на людей не смотрели как на рабов, поэтому не было и тех проблем, что мы сегодня имеем, обладая великим счастьем идиота — паспортом.
      И даже к концу СССР паспорт нужен был лишь в нескольких случаях: при переезде, при поселении в гостиницу или дом отдыха, при покупке билета только на самолет, в момент устройства на работу — все! Ты мог из Бреста на поезде доехать до Владивостока и ни один мент, ни один кассир не имел права потребовать у тебя паспорт. А уж при Сталине в большинстве даже этих случаев паспорт не требовался.
      Теперь по поводу того, от чего возник голод и чем пахали землю. Поскольку Ваши предки, как и Вы, люди рабского труда, то знаний о своем труде и у них, видимо, было столько же, сколько у Вас. И столько же, как у Вас, нахальства, за что они, надо думать, и сидели. Вы меня посылаете к «Поднятой целине» Шолохова, а Вы сами эту книгу когда-нибудь читали? Или, по обычаю, запомнили, что о «Поднятой целине» умная толпа говорит в телевизоре?
      Ведь в этом романе пашут под хлеб только быками и даже бабы знают, сколько их нужно, чтобы поднять залежь или целину — «крепкую землю»:
      «— Я не знаю, сколько у вас на Дону вспахивают одним плугом за осень под зябь…
      — С ночи до ночи держись за чапиги — и десятин двенадцать до зимы подымешь.
      — Хо! Двенадцать? А ежели крепкая земля?
      — Чего вы там толкуете? — пронзительный бабий голос. — В плуг надо три, а то и четыре пары добрых быков, а откель они у нас? Есть, да и то не у каждого, какая-то пара зас…, а то все больше на быках, у каких сиськи. Это у богатых, им и ветер в спину…
      — Не об этом речь! Взяла бы подол в зубы да помолчала, — чей-то хриповатый басок.
      — Ты с понятием! Жену учи, а меня нечего!
      — А трактором?..
      Давыдов выждал тишины, ответил:
      — А трактором, хотя бы нашим путиловцем, при хороших, знающих трактористах можно за сутки в две смены вспахать тоже двенадцать десятин.
      Собрание ахнуло. Кто-то потерянно проронил:
      — Эх… мать!»
      А теперь о том, куда делись эти быки, которых надо было по шесть-восемь на плуг.
      «С легкой руки Якова Лукича каждую ночь стали резать в Гремячем скот. Чуть стемнеет, и уже слышно, как где-нибудь приглушенно и коротко заблеет овца, предсмертным визгом просверлит тишину свинья или мыкнет телка. Резали и вступившие в колхоз, и единоличники. Резали быков, овец, свиней, даже коров; резали то, что оставлялось на завод… В две ночи было ополовинено поголовье рогатого скота в Гремячем. По хутору собаки начали таскать кишки и требушки, мясом наполнились погреба и амбары. За два дня еповский ларек распродал около двухсот пудов соли, полтора года лежавшей на складе. «Режь, теперь оно не наше!», «Режьте, все одно заберут на мясозаготовку!», «Режь, а то в колхозе мясца не придется кусануть!» — полез черный слушок. И резали. Ели невпроворот. Животами болели все, от мала до велика. В обеденное время столы в куренях ломились от вареного и жареного мяса. В обеденное время у каждого — масленый рот, всяк отрыгивает, как на поминках; и от пьяной сытости у всех посовелые глаза…
      … - Ты меня-то будешь слухать? — ожесточаясь, спросил Размётнов.
      — А то как же! Конечно, буду. Сейчас.
      Давыдов принес из кухни глиняную чашку с холодными щами, сел. Он сразу откусил огромный кус хлеба, прожевывая, гонял по-над розоватыми скулами желваки, молча уставился на Размётнова устало прижмуренными серыми глазами. На щах сверху застыли оранжевые блестки-круговины говяжьего жира, красным пламенем посвечивал плавающий стручок горчицы.
      — С мясом щи? — ехидно вопросил Андрей, указывая на чашку обкуренным пальцем.
      Давыдов, давясь и напряженно улыбаясь, довольно качнул головой.
      — А откуда мясцо?
      — Не знаю. А что?
      — А то, что половину скотины перерезали в хуторе.
      — Кто? — Давыдов повертел ломоть хлеба и отодвинул его.
      — Черти! — Шрам на лбу Размётнова побагровел. — Председатель колхоза! Гиганту строишь! Твои же колхозники режут, вот кто! И единоличники. Перебесились! Режут наповал все, и даже, сказать, быков режут!»
      Я понимаю, что Вы — человек, умученный рабским трудом, прочесть роман не смогли, но зачем же так нахально на него ссылаться? И при чем тут Ваше рабство и Сталин? Сталин ведь хотел сделать из Вас господина, но Вы оказались сильнее…
      Вот так я тогда ответил читателю Калмыкову, а спустя некоторое время получил объемную статью от другого читателя, который ни в меньшей мере не согласился со мною. Должен пояснить, что накануне помимо меня по теме голодомора схлестнулись в дискуссии на страницах «Дуэли» (я ее не даю) читатели В. Пригодич и С. Буривой, а так как я не сокращаю тексты тех, с кем спорю, то в данной статье вы найдете и отголоски спора Пригодича и Буривого, но, полагаю, вам будет понятна его суть. Итак, мне предъявили следующие доводы.
      Ну и брехать горазд!
      Давно собирался написать о восстановлении народного хозяйства после Великой Отечественной, о той части, которую хорошо знаю по рассказам моих родителей — о жизни послевоенной деревни. Публикации на эту тему в «Дуэли» односторонние: в основном пишут люди, далёкие от конкретного труда на земле в тот период. Слагают небылицы, суть которых укладывается в типовую схему: Победа — быстрое восстановление народного хозяйства — отмена карточек — снижение цен — слава партии родной и лично тов. Сталину.
      Но последняя публикация — статья С. Буривого в «Дуэли», № 42 — стала той каплей, которая переполнила чашу терпения. Напомню суть: С. Буривой полемизирует с В. Пригодичем («Дуэль», № 39), который в своей рецензии на книгу Ю. Мухина, упоминает о том, что дала Советская власть крестьянам-колхозникам. Что касается основной части статьи В. Пригодича, то пусть эти два «литератора» разбираются сами, но С. Буривой всуе глумливо упомянул поколение, которое в неимоверно тяжких условиях выкормило его, Буривого, и дало ему возможность получить образование. И здесь я на стороне В. Пригодича, какие бы ярлыки ни навешивал на него С. Буривой.
      Та частушка, а вернее, поговорка о Берии и Маленкове в нашей местности имела другой вариант: «Товарищ Берия не оправдал доверия. А товарищ Маленков кормит хлебом и блинком». Нашим колхозникам некогда было разбираться, кто из кремлевских барбосов в схватке под ковром кому «пинков надавал», речь шла о выживании, а Г.М. Маленков снизил налоги и, списав долги колхозам, фактически спас не одну колхозную семью от полуголодного существования. Но обо всём по порядку… С. Буривой: «Каторжный труд… Нищая пенсия?.. А по Сеньке и шапка. Как трудились, такая и пенсия!».
      Так вот, как трудились…
      Места, где я родился, были освобождены в августе 1943 г. после разгрома немцев на Курской дуге. Моим родителям, которые родились в самом начале 30-х гг., было по 12–13 лет. Отступая, немцы сожгли все жилье, хозпостройки и хлеб, собранный в снопы и составленный в крестцы. Население пряталось в оврагах, пережидая бомбежку и артподготовку, и вернулось на пепелище в том, в чём были одеты летом. Из съестных припасов — только картошка, уцелевшая небольшими островками после артналета, бомбёжки и езды на танках.
      Стали рыть землянки. А перекрывать-то чем? Кругом лесостепь, причем первая часть слова — «лесо» представлена в виде лозы по берегам речки да редкого орешника по склонам оврагов. По весне крыши таких землянок стали течь, дети болели.
      Кое-как перезимовали, а к началу посевной возродился колхоз — надо было кормить армию и Буривого в том числе. А как сеяться, если ни одной лошадки? Которых не угнали немцы (удалось спрятать), мобилизовали наступающие наши войска. Пришлось поля копать лопатами. Норма — 5 соток в день на человека, включая детей.
      Специально для Буривого повторяю — 5 (пять) соток в день! Меньше нельзя: посевная растянется неимоверно, больше — хотелось бы начальству, но тоже невозможно: голодные дети и женщины просто остановятся на следующий день, как загнанные лошади. А подкрепиться — на выбор: водички из родника под горой, щавельку по склонам, да дома — тошнотиков. Вы пробовали тошнотики, тов. Буривой? Это перемёрзшая в земле за зиму картошка. Надо бы Вам было попробовать — хорошо восстанавливает силы и совесть, которой, судя по Вашей статье, у Вас нет. Но в первую после освобождения весну и тошнотиков не было — свою картошку выкопали всю до одной, а при немцах картошку на колхозных полях не сажали.
      Поля лопатами копали года 2–3. Соответственно и убирали всё вручную: рожь косили и жали серпами, как минимум, по гектару в день на человека. Потом и кровью, в прямом смысле, давался этот хлебушек — при вязке жгутов на снопы солома в кровь искалывала руки. Весь урожай шел в счет хлебопоставок — на трудодни не давали ничего. Пока на поле — можешь зернышек поесть, а вечером по дороге домой встречает «блок-пост» в составе уполномоченного по заготовке, председателя или бригадира.
      Колхозное стадо восстанавливали за счет отёла личных коров колхозников, которых удалось сохранить во время оккупации. Пункт приема молока был в 15 км от колхоза. Возить было не на чем, поэтому носили на коромыслах каждый день по 15 км. Для Буривого и горожан, вернувшихся из «эвакуации», хотя сами опухали от голода.
      После войны для 20 областей, разоренных войной, правительством был выделен кредит для восстановления разрушенного хозяйства. Под него выдавались семена и сельхозинвентарь, приобретались лошади. Как обстояли дела с поголовьем лошадей, можно судить хотя бы по тому, что в наш колхоз выделили двух, да и то монгольской породы, слабосильных и малопригодных для перевозки грузов. Можно было и отдельным колхозникам брать кредит, но делали это в крайних случаях. Так, мой дед по материнской линии решился на это, только когда от голода стали опухать дети. Взял в кредит 3500 рублей, чтобы купить ржи, но не в колхозе, а у частника на базаре. А пуд ржи на базаре тогда стоил 750 рублей, а семья — 7 человек.
      И этот кредит, наполовину погашенный, висел на нем до отмены долгов колхозников Г.М. Маленковым.
      Кстати, дед после освобождения от немцев был председателем колхоза, но его дети голодали так же, как и все остальные. Как погашался кредит — это тема для отдельного разговора, потому что денег колхозникам не платили, а наоборот — брали с них.
      Брали за землю личного подворья, за колодец (налог с дивным названием — самообложение), штрафовали за невыработку годовой нормы выходов на работу, независимо от причин: даже если человек болел. Каково, тов. Буривой? С колхозников брали за болезнь, а городским платили за болезнь! «Очень правильная эта наша советская власть»?!. Брать за колодец, когда под горой во множестве бьют родники и воду набирают из них.
      А где брать деньги мужику, если их не платят? «Ён мужик, ён найдёт…». Приходилось тереть картофель на крахмал и носить в райцентр на базар. И носить не один день, потому что таких горемык-продавцов набиралось больше покупателей.
      А еще заставляли приобретать облигации Госзайма по восстановлению народного хозяйства, вернее, предлагали методом известной итальянской организации: предложение, от которого нельзя отказаться.
      Таким образом голодные колхозники не только обеспечивали сельхозпродукцией страну, но и финансировали восстановление промышленности.
      Особенно хочется остановиться на факте, который вызывает бурю восторгов у части авторов «Дуэли» — на отмене карточек в конце 1947 года. В «Дуэли», № 16 (2001 г.) приводится рассказ о том, как тов. Сталин после встречи с мальчиком отменил карточную систему. Но куда спешил этот мальчик? А мальчик бежал в коммерческий магазин покупать хлеб не по карточкам, а дополнительно за деньги. Была у мальчика такая возможность, а вот у его деревенских сверстников — не было. Даже по карточкам.
      Так как расценивать отмену карточек в 1947 г., который был засушливым и неурожайным? Может, тов. Сталину нужно было поехать в деревню и спросить деревенских ребят, сколько они хлеба съедают в месяц? И почему не хватало хлеба в стране, которая потеряла 20 с лишним миллионов в войне (количество едоков сократилось), а люди героически работали?
      В журнале «Москва» (№ 4, 1989 г.) приводится отрывок из письма ветерана войны и труда севастопольца И. Зайцева: «…Хрущевские жертвы 1946–1947 гг., когда зерно отправляли с Украины в Германию, а пережившие войну советские люди умирали с голоду (с 1944 по 1947 гг. Н.С. Хрущев — первый секретарь ЦК КП(б) Украины и Председатель Сов. Мин. УССР). Защитить и спасти умирающих было некому — главы семей в большинстве пали за Родину. Это в памяти многих, и от этого нам никуда не деться…».
      Я думаю, мало кто сомневается, что решение о зернопоставках в Германию было принято не Хрущевым.
      Только не надо сучить ножками и биться в истерике, клеймя позором и всякими нехорошими словами критиков тов. Сталина. Соцлагерь состоял не только из Восточной Германии В. Пика, а в конце 40-х еще и «братский» Китай образовался с не менее братской КНДР, а там и до освобождения Африки от колониализма было рукой подать… И что, советский колхозник должен был всех обеспечивать, питаясь травой?!
      Газета «для тех, кто любит думать» печатает воспоминания о том, что при тов. Сталине хлеб в городских столовых был бесплатным, а Черчилль отменил карточки позже, чем в СССР. Товарищи дорогие, вы хоть соображаете, как эти факты характеризуют Советское правительство и тов. Сталина? Даже не комментируя их (факты), остается догадываться, какие мысли приходили на ум русскому крестьянину, когда в период немецкой оккупации, рискуя жизнью, он прятал хлеб и кормился хлебом, хотя немцы выгребали всё до зёрнышка, а после освобождения от Советской власти и прятать нечего было…
      А ещё был чудесный обычай — сбор яиц совпартактивом и примкнувшим к ним завмагом. Объясняю Буривому и прочим: кроме хлеба ещё требовались яйца, птицефабрик не было, и сельсоветчики пересчитывали кур у колхозников и определяли, кому сколько нужно сдать. Ходили по домам, а собранные яйца сдавали в сельмаг, а оттуда — в города. За это получали премии. Свидетельствую лично, это время застал, хотя это было в конце 60-х.
      Одна отрада: хоть изъяснялись чисто по-русски, потому что немцы, проводя такую же операцию, говорили на ломаном русском: «Матка — млеко; матка — яйки!».
      Вернемся опять к частушке о Берии и Маленкове. Буривой кивает на хрущевских пропагандистов: мол, это они придумали. Какие пропагандисты, если она появилась сразу после известных событий 1953 года?!
      Маленков, став Председателем Совета Министров СССР, списал долги с колхозников, уменьшил размер налогов. При нем стали хоть что-то выдавать на трудодни. Отсюда и строчка: «А товарищ Маленков кормит хлебом и блинком». Маленков в начале 50-х гг. отвечал за сельское хозяйство и прекрасно знал, в каком положении находятся колхозники. В «Дуэли» как-то приводились слова, якобы сказанные тогда Г.М. Маленковым: «Ну, теперь и русскому человеку надо дать дыхнуть!». Этим самым он косвенно признал, что русские крестьяне до этого находились в придушенном состоянии.
      До сих пор старики в русских деревнях с благодарностью вспоминают Г.М. Маленкова. А гранёный стакан с пояском по верху, который появился в те времена, до сих пор называют «маленковским».
      А сколько радости было при списании долгов, которые колхозники давным-давно отдали и продукцией, и деньгами.
      С. Буривой упомянул насчет дров из леса. Эх, если бы был лес… А то ведь торфом топились. На его рытьё колхоз давал 2–3 дня: вырыть, разрезать на брикеты, перевезти домой. А искать пригодный, без примеси глины, на лугу, где его рыли, ходили ночью — днем некогда было: работа в колхозе, да и дома нужно скотину напоить, накормить. Заставить бы Буривого и его единомышленников порыть торф, стоя по колено в воде, может, что-нибудь и понял бы. Или из года в год в летний сезон поспать по 3–4 часа, потому что работа в колхозе, потом работа дома вечером, а рано поутру — покос.
      С. Буривой вспоминает про колхоз своего деда. Хотелось бы узнать побольше. Где, в каких краях этот колхоз располагался? В чернозёмной ли зоне или «у Печоры, у реки, где живут оленеводы…» — это большая разница!
      Какие нормы выработки? Что сеяли, сажали? Только обстоятельно, по-мухински, по-паршевски…
      А то ведь, может статься, что был этот колхоз из страны Муравии А. Твардовского.
      Вот что прадеды и деды торговали и были богатыми, охотно верю. При такой «заковыристой» фамилии, да не торговать! Буривой, Боровой, Бредовой… Мостовые там всякие…
      Может, в том колхозе, как в колхозе моих родителей, на каждого члена полеводческой бригады приходилось по 1 га сахарной свеклы, 2 га конопли, 5 га картофеля, которые нужно вырастить, убрать и подготовить для дальнейшей переработки? Например, обрезать 25–30 тонн сахарной свеклы так, чтобы лаборантка на сахарозаводе приняла по высшей категории? Может, там стригли овец и отправляли в год по 6 машин шерсти? Или отгружали гречиху, рожь, тот же картофель машинами, которые присылали из города, иначе своим транспортом все не вывезешь? Или сдавали молоко на молокозавод, где делали сыр, который никто из колхозников так и не пробовал?
      Образно говоря, все отправляли в Москву.
      Выкормили змейку на свою шейку…
      Соглашусь с Буривым лишь в том, что не было нытья. Сильные были люди. Золотой фонд нации, таких людей беречь нужно было, облегчать их труд, заботиться, чтобы их потомство осталось на земле. Жить годами в напряжённейшем ритме без нормального отдыха — и с песней на работу, с песней на работе и с работы тоже с песней… Правда, с песнями русскими народными и украинскими (всё-таки юг России), а не с песнями членов Союза еврейских композиторов (а то ведь наврать могут потом). С песнями этих деятелей они бы быстро выдохлись…
      Глумится Буривой над размерами пенсий колхозников, которым за ударный труд государство, когда ввело пенсии, отвалило аж по 7–12 рублей: плохо, мол, трудились, протирали бы штаны в городских конторах, так по 100–120 рублей получали бы.
      Советские экономисты из породы буничей были самыми экономными в мире: сэкономили на пенсиях колхозников. Ведь если по справедливости начислять пенсии колхозникам, то что осталось бы липовым академикам, липовым полководцам и уполномоченным надсмотрщикам, которые «поднимали» сельское хозяйство?
      Они (наши колхозники) не выучились, как выучился Буривой, — не в чем было ходить зимой в школу: разутые да раздетые были. Да и если бы выучились, кто бы кормил Буривого и иже с ним?
      Поэтому ответить борзописцам они не могут. А рассказать про свою жизнь могут. И эта правда, которую они расскажут, будет хуже всякой демократической лжи черниченок и советско-патриотической С. Буривого.
      А если кто сомневается, то пусть редакция попросит прислать воспоминания о колхозной жизни по аналогии с рубрикой «Только один бой».
      Тогда и выясним, кто прав, а кто нет.
      И эта «штука» будет посильнее той штуки, которая в свою очередь сильнее известного произведения Гёте. Но для этого нужно мужество, чтобы отойти от догм и не относиться к этой важной теме по названию статьи — это их проблемы: не выучились — это их проблемы. Маленькая пенсия — это их проблемы. Голодали? Это их проблемы. Принцип жизни С. Буривого: «Кусай руку, тебя кормящую»?
     
      О пуле
     
      (Ю.И Мухину в связи с выходом книги «Убийство Сталина и Берия» и поединка Г.П. Калмыков — Ю.И. Мухин в «Дуэли», № 48).
     
      Тов. Мухин, Вы — большой учёный, и в ферросплавах знаете Вы толк. … А также во многом другом, но в своей книге на стр. 47–49 допустили откровенный ляп, уж извините за такую оценку. Я имею в виду Ваши объяснения причин голода на Украине.
      Поединок с Г.П. Калмыковым «Сталин ли причина рабства?» — только усугубил дело, так как Калмыков пишет «про Фому» — о голоде на Украине в 30-х гг., — а Вы отвечаете «про Ерёму» — эмоционально и пафосно о рабстве и паспорте, т. е. уходите от сути вопроса.
      Не спешите выбрасывать моё послание в мусорную корзину, т. к. ниже я приведу интересную информацию.
      Вам как делократу она будет интересна. Если уж Вы упомянули Сталина, то тема должна звучать так: «Сталин ли причина голода на Украине в 30-х гг.?» Хотя, по-моему, точнее будет: «Причина голода на Украине — отсутствие тягловой силы?».
      Да — Ю.И. Мухин.
      Нет — говорит Г.П. Калмыков.
      А теперь по порядку:
     
      О лошадях, быках и чернозёме.
     
      Почему на Украине пахали на быках, а в России — на лошадях? Так сложилось исторически, и этому есть причины. В степях Украины хороший конь был залогом жизни — можно уйти и от татарина, и от ляха. Казацкие обычаи запорожцев и донцов, где конь — боевой товарищ, которого изнурять на пахоте себе дороже — заставили найти замену в виде быка. Тем более что коня нужно вырастить до 3-х лет, прежде чем начинать объезжать под седло или в упряжку, а бык к двум годам набирает мощь, необходимую для работы. Да и трудности с объездкой коня больше. Воно хохлу трэба? Сломавшего ногу коня остаётся лишь добить, а бык — это говядина, которую можно пустить в пищу. Конину славяне не едят: чай, не татары!
      Что касается чернозёма и лошадей, то на юге России, где такой же чернозём, всегда пахали на лошадях и сохами, и плугами. Пахать чернозём плугами как раз легче, чем суглинок или подзол северных областей России.
      Вспомните старую кинохронику до 1917 г. и первых лет Советской власти — плуг поставлен на колёса для облегчения работы. К тому же плуг имеет регулировку по глубине вспашки.
      Дадим слово известному советскому публицисту той поры — М. Кольцову (Фридлянду). Цитата из его очерка «Чёрная земля» (1931 г.) — о колхозной пахоте в чернозёмной Воронежской области: «В кабинете обкома атакуют сплошную чёрную пашню величиной с государство Великобританию. Заново одолевают изумлённую, покорившуюся землю громадными отрядами людей, машин, животных, 558 тысяч сивок собраны в дружное колхозное полчище. В центре и на флангах им сопутствуют, их ведут вперёд 100 тысяч чудесных механических лошадиных сил».
      Как видите, чернозём пахали преимущественно лошадьми. М. Кольцов пишет бойко и борзо. Оно и понятно: 1931 г. — это ему не 1938 г…
      Это про пахоту. А вот про уборочную того же года у него есть фельетон «Как пускать хлеб по ветру» — о «специфике» уборки хлеба на Украине.
      Действие разворачивается в некоем Ореховском совхозе Харьковской области. Всё делают по-новому: тут тебе и трактора американские, и лозунги передовые, и руководители — элита украинского зернотреста, а в результате — 20 % хлеба, 2 тысячи тонн — 140 вагонов пустили по ветру. Цитата: «С техникой вышло пока убого. На 50 тысяч гектаров нашлось 50 тракторов. По трактору на 1 тысячу га. Вернее, по полтрактора — работала только половина машин, остальная с энтузиазмом чинилась. Встревоженный райком, видя отсутствие тягловой силы, обратился в Харьков с советом завести волов. Харьковские американцы облили презрением отсталых провинциалов, осмеливающихся предлагать немеханизированные двигатели коровьего происхождения. В результате ни тракторов, ни волов».
      Это к тому, какие кадры руководили сельским хозяйством на Украине. Фельетон большой, переписывать долго, да Вы, т. Мухин, можете и сами его найти, если интересуетесь. Правда, я цитирую по довольно редкому сейчас изданию: М. Кольцов «Фельетоны и очерки», «Правда», Москва, 1956, но думаю, в нынешних изданиях он тоже есть. Как-никак автор пострадал при т. Сталине…
      А если не найдёте, шумните мне через газету, я постараюсь переслать: материал того стоит и многое объясняет в методах колхозно-совхозного строительства в те годы.
     
      О Шолохове и «Поднятой целине».
     
      «Поднятая целина» — художественное произведение, а не документ. Если уж по литературе изучать тогдашние события, то советую роман-хронику Б. Можаева «Мужики и бабы» — там достаточно выдержек из партийных постановлений, речей деятелей партии и цитат из газет по теме коллективизации.
      В реальной жизни Шолохов написал не одно письмо Сталину по поводу бесхлебья на Дону и произвола местных властей и местного НКВД.
      Резать скот начали по причине массового падежа в зиму 1929–30 гг. колхозного скота, который, выполняя план по коллективизации, согнали на неподготовленные скотные дворы. Вторая причина — каждая голова рабочего скота облагалась налогом, и этот налог рос как на дрожжах.
      У нас сложились стереотипы в изучении истории колхозизации. К примеру, 25-тысячники, посланные в деревню для проведения коллективизации. Возникает вопрос: если это передовые, квалифицированные рабочие, то зачем их отправлять в деревню, когда началась индустриализация и каждая пара умелых рук была нужна в промышленности? Это же типичное головотяпство. Значит, в деревню сбросили балласт, способный только языком трепать да «ликвидировать кулака как класс»?. А там уже ждали активисты из бедноты, которым хотелось поквитаться с соседями. Другой вопрос: а что это за «беднота», которой Советская власть дала землю, ссуды, семена, конфискованный у помещиков и кулаков после гражданской войны сельхозинвентарь, холила и лелеяла, и за 10–12 лет этот слой как был беднотой, так и остался? Значит, это что: слой деградировавших людей, сельский люмпен-пролетариат, паразитирующий на льготах, которые давались Советской властью?
      И вот таким образом людям поручили переустройство сельского уклада. Да ещё дали стимул — до 25 % конфискованного имущества передавалось в их распоряжение. Тут доля «кулаков» начала увеличиваться прямо на глазах…
      Безумствовали, заметьте, даже без Примерного устава сельскохозяйственной артели, который был принят только в марте 1930 г.
      Вернёмся к вопросу об Украине.
      На этот счёт (голод на Украине) написано немало. Кто хочет разобраться — тот разберётся… Я же отмечу лишь несколько особенностей, которые отличают ситуацию на Украине от ситуации тех лет в других районах:
      1. Украина, как и Поволжье, Северный Кавказ (зерновые районы), были объявлены зоной сплошной коллективизации, т. е. темпы создания колхозов увеличивались вдвое-втрое.
      2. Украина — родина подавляющего большинства местечковых «пламенных» революционеров, где их процент в период коллективизации был намного больше, чем в целом по стране, а значит и последствия их деятельности неизмеримо тяжелее. Где приложили усилия «специалисты» из черты оседлости — там и разруха, и голод. И неважно, коммунисты это или демократы, коллективизация это или приватизация — результат один и тот же. Тем более если стимул в коллективизацию был — 25 % конфискованного.
      3. Украина и область Войска Донского — места проживания бывших махновцев и казаков, а что с ними было церемониться (по мнению совпарторганов)?
      4. Украина в годы первой пятилетки стала большой стройкой (Днепрогэс, Харьковский тракторный, Запорожский металлургический и т. д.).
      Кстати, Юрий Игнатьевич, Вы бы могли написать, что всю тягловую силу, вплоть до ездовых собак, мобилизовали на эти стройки. Хоть и не полностью верно, зато более правдоподобно, чем о чернозёме, быках и лошадях.
      5. Когда люди голодают, то они и лопатами землю копают, чтобы засеять. Я уже писал в «Дуэль» об этом на основе опыта старшего поколения моей семьи (после 1945 г.). На Украине, значит, и этой возможности не было. Когда отбирают семена, волов, лошадей и выгоняют из дома (по директиве правительства 20 % жилых построек обобществлялись), то возможности для нормальной жизни нет. И уехать нельзя — в феврале 1930 г. правительство приняло постановление «О воспрещении самовольного переселения кулацких хозяйств и распродажи ими имущества». Сиди и жди, когда придут и отберут. Если не будешь сопротивляться, просто пустят по миру (в колхоз «кулаков» не брали), а будешь — поедешь учиться в северные районы лес валить, но то, что ты умеешь делать хорошо (выращивать хлеб, нужный стране), мы тебе делать не позволим, т. к. записан в «кулаки», согласно мнению тт. Давыдовых и Нагульновых.
     
      Сталин о коллективизации.
     
      Когда т. Сталин увидел, каких дел наворочили активисты и «ударники» коллективизации, то мудро рассудил: «Если так пойдёт и дальше, то не то что Украина, а весь СССР без хлеба останется». 2 марта 1930 г. он публикует статью «Головокружение от успехов», после которой из колхозов вышло около 9 млн. крестьянских хозяйств. А когда собрали урожай осенью, т. Сталин рассылает директивное письмо «О кооперации», в котором предписывалось завершить сплошную коллективизацию до весны 1932 г. Я точно не помню, но, кажется, после 1932 г. и случился голод на Украине? Тов. Мухин, опубликовали бы эти два вышеуказанных документа, дали бы читателям «Дуэли» возможность припасть, так сказать, к первоисточнику. Во время одной из протокольных встреч, как указано в мемуарах Черчилля, тот спросил Сталина: «Когда было труднее — в 1941 г. или в 30-е?». Сталин задумался и ответил, что труднее всё-таки было в коллективизацию. А у Вас, т. Мухин, про 1941 г. написано очень много, а про период, который Сталин оценивал как более трудный, почти ничего.
      Я понимаю, что тема очень «склизкая, не марксистская, ох, не марксистская», и даже не ленинская (тот всё больше на строй цивилизованных кооператоров напирал и призывал не трогать середняка), но Вы сами её так неосторожно подняли.
      На Украине ещё живы очевидцы тех событий, тем более — их дети и внуки, которые помнят рассказы своих отцов и дедов. Прочитают они про причины голода на Украине и подумают: «Ну и брехать горазд ЮРКО ГНАТОВИЧ…» А некоторые и кое-что покрепче добавят, учитывая, что это написал их земляк, который мог бы с точностью до мелочей разобраться в этом вопросе. А нынешние бандеровцы порадуются: голод на Украине — главный их козырь, а тут ещё и Ю.И. Мухин им подыгрывает.
      А нужна правда, какая бы горькая она ни была. Вот Ваша книга пропагандируется усиленно на страницах «Дуэли» (даже начинает смахивать ситуация на историю с «Малой Землёй», «Целиной» Брежнева Л.И.), а прочитает читатель стр. 47–49 и может сделать вывод: «Если Ю.И. Мухин в таком ясном вопросе «пулю отлил», то какая гарантия, что в других главах, где факты не столь известные он описывает, не произошло то же самое?».
      Не обижайтесь, Юрий Игнатьевич, но я написал ради пользы дела, ради того, чтобы Вы, может быть, исправили этот ляп (стр. 47–49), если будет переиздание Вашей книги. ВЛАДИМИР, просто русский.
      Надо сказать, что к этому времени в «Дуэль» прислали и обращение Президента Украины Л.Д. Кучмы к украинскому народу в связи с Днем памяти жертв голодомора и политических репрессий. Звучало оно так.
      Мои дорогие соотечественники!
      Я обращаюсь к вам в скорбный день. Мало найдется в непростой истории не только Украины, но и мира таких ужасных трагедий, как Голодомор 32–33-го годов. Украинский голодомор вообще следует рассматривать отдельной страницей нашей истории — на своем историческом пути украинский народ пережил немало трагических испытаний — однако всё, что выпало на его долю в то якобы мирное время, затмило своей чудовищностью даже военное лихолетье. Спланированный и реализованный коммунистическим режимом голодомор и массовые политические репрессии поставили под вопрос само существование нации.
      Это — не преувеличение. Голодомор стал национальной катастрофой. Только на протяжении 1932–1933 годов погибла пятая часть сельского населения Украины. Люди вымирали целыми селами. Демографические, социально-экономические, историко-культурные последствия тогдашних злодеяний Украина ощущает до сих пор.
      Нацию убивали медленно, и это было еще страшнее. Не расстрелами и газовыми печами, а медленным — и от этого еще более ужасным — угасанием от голода. Когда мать, ломая горбушку хлеба, должна была решать, кто из ее детей умрет голодной смертью первым, — старший, который научился побираться, средний, который еще держится за юбку, или — младший, которого жаль больше всего.
      Бог и время, когда жили эти люди, не оставляли им выбора. Должны признать — это был геноцид. Целенаправленный, тщательно спланированный геноцид против украинского народа. И то немногое, что мы уже сейчас можем и обязаны — это помнить. Помнить, какую цену — ужасную цену — заплатил украинский народ за право жить. Жить не просто на своей земле, а лишь — за собственное существование.
      Это — не единственный урок. Сейчас, после того, как прошло уже много лет, мы можем ответить на вопрос: чего хотели достичь организаторы Голодомора? Кому было выгодно подрубить нашу хлебопашескую нацию под корень? Кому было выгодно поселить на почти генетическом уровне страх — перед силой, перед новым голодом, перед новыми репрессиями?
      Коммунистический режим не мог мириться с существованием свободных, независимых от него людей. Свободных людей, основу личной независимости которых составляла их собственная работа на собственной земле, надо было уничтожить.
      Даже заморить голодом — за ценою не стояли. Удары наносились методически и целенаправленно. Сначала отбирали последнее, потом вытягивали спрятанное, брали в заложники, ставили заслоны на дорогах в города. Из украинцев вынимали хлеборобскую душу, ломали позвоночник нации, сознательно провоцировали каннибализм.
      Коммунистическая идеология предусматривала, что жизнь отдельного человека ценности не имеет. Что каждая жизнь достойна лишь того, чтобы положить ее на алтарь борьбы за идею победы коммунизма во всемирных масштабах. Когда «лес рубят, щепки летят». И «щепки» — а это судьбы людей — не считал никто. Это были неизбежные жертвы во имя «светлого будущего». Революционная целесообразность списывала все.
      Когда я сейчас вижу, как под одними знаменами объединяются коммунисты и наследники тех, кто от коммунистов пострадал, я вспоминаю поговорку — «если Бог хочет кого-то покарать, он отбирает разум». Здесь отбирают если не разум, то уж точно — память. Память обо всех невинно замученных под красным флагом, память о тех, кто не дожил, память о тех, кто недолюбил, память о живых и не родившихся. Но никто, я убежден в этом, не имеет права об этом забыть — если хочет оставаться нормальным человеком. О Большой Смерти от Большого Голода.
      Никто, я думаю, не в силах ощутить, что пришлось пережить всем этим людям. Этот террор голодом был циничным ответом большевистской власти на сопротивление украинского селянства сплошной коллективизации, политике превращения свободных земледельцев в безмолвных рабов.
      Сам я родом из Черниговщины. И хорошо помню перепуганные глаза людей, когда речь шла о Большом Голоде. Люди гнали от себя память о Голодоморе, боялись вспоминать. Страх укоренился в украинцах, чего и добивались организаторы террора.
      Сегодня, когда с начала Голодомора исполняется 70 лет, мы должны для себя четко понять — главной, неопровержимой, непроходящей ценностью для нас всех является собственное государство. Поскольку лишь приобретение Украиной независимости и демократический путь, который мы избрали, служат надежной гарантией того, что это никогда не повторится. Это не имеет права повториться.
      И в те годы мы имели немало шансов осознать: мы — единая нация. В 32–33-м гг. украинцы с польских берегов Збруча и Буга — они знали о голоде — пускали плоты с продовольствием, и польские пограничники — они также знали о голоде — смотрели на это сквозь пальцы. Они не стреляли. Стреляли советские пограничники. В украинцев с противоположного берега, которые пытались подхватить плоты.
      Кровь миллионов погибших соотечественников стучит в наши сердца. И мы обязаны сделать все, чтобы память о них всегда была живой для нынешних и грядущих поколений. Я призываю Вас сегодня вспомнить в Ваших молитвах всех тех, кто страдал и кто умер во время большого Голодомора. Верю, сегодня по всей Украине люди зажгут свечи, чтобы помянуть тех, кого забрали сталинские застенки и голодная смерть.
      Уверен — в Киеве должен возвыситься величественный Мемориал жертвам Голодомора. Памятники нужны и во всех регионах государства. Это не формальность. Как свидетельство глубокого уважения к погибшим, бессмертной памяти об этой трагической странице истории и одновременно — символ бессмертия нашего народа. Считаю, что оценку должна дать и Верховная Рада Украины, а научные работники должны продолжить свои исследования.
      Мы обязаны донести до международной общественности правду о Голодоморе. о его причинах и следствиях, добиться его признания международным сообществом как акта геноцида против украинского народа.
      Проходят года, пройдут века… Но изболевшаяся память об уморенных голодом, расстрелянных, замученных будет жить вечно. Она — напоминание о прошлом и предостережение будущему.
      Пусть же память обо всех невинно убиенных сплотит нас, живых, придаст нам сил и воли, мудрости и воодушевления для укрепления собственного государства на собственной земле, развития демократии, свободной жизни каждого человека.
      Л.Д. Кучма.
     
      Извечная ненависть
     
      Я дам сейчас свой тогдашний ответ «просто русскому Владимиру» и Кучме, но расширю его тему фактами, которые не вошли в газетный вариант.
      Меня, наверное, многие считают сталинистом. Мне трудно понять, что обозначает эта кличка, но, вероятно, те, кто эту кличку дают, предполагают, что сталинисты — это те, кто любит Сталина. Но ведь это невозможно! Сталин давно умер, идеи его не всегда были хороши даже для того дня (не ошибается тот, кто не работает), а сейчас они во многом просто устарели. Пусть он был сто раз идеальным человеком, но и в этом случае он не более чем человек. У меня к нему безмерное уважение, но не как к человеку или даже Человеку, а как к руководителю, в короткое время совершившему столь много дел, требующих на поиск решений громадной умственной энергии. И главное его дело — он сумел создать общество, в котором было максимальное количество великих Людей за всю историю России. Никто — ни цари, ни церковь не способны были на это, а он смог! Когда я пишу о великих Людях, я имею в виду не министров или академиков — они и так на виду. Разве солдат, ушедший добровольно на фронт, а там без запугивания и окриков поднявшийся в атаку, — не велик? А разве тот, кто от зари до зари отстраивал страну, — не велик? Вот таких было при Сталине очень много, и он велик не столько собственным величием, сколько их подвигами, велик тем, что показал им цель и дал раскрыться их величию. Можно ли за это любить? Может быть, и можно, я не знаю, сам я отношусь к Сталину только с восхищением.
      Но вот что точно видно из всей нашей сегодняшней истории, так это то, что Сталина можно люто ненавидеть и сегодня, ненавидеть зверской ненавистью, запрещая задуматься, а за что ты ненавидишь сегодня этого, 50 лет назад умершего человека?
      Потому что, создавая условия для Людей, Сталин безжалостно относился к рабам. Неофициально он порой голубил нужных рабов (из ученых, писателей, артистов), но официально условия для существования рабов были ужасны.
      Рабу нужно поменьше работать, побольше хлеба и зрелищ. Сегодня идеальная жизнь для раба: работать никто не заставляет, хлеб и зрелища есть. Причем, зрелища именно рабские. Возьмем спорт. При Сталине стадионы, водные станции, спортплощадки были чуть ли не на каждом углу. Людей стимулировали — боритесь сами, лично испытайте горечь поражений и радость побед. А сегодня? Какие-то хреновые «профессионалы» стучат на поле по мячу, делают вид, что дерутся на ринге, а миллионы зевак только смотрят — в этом их рабский кайф. Зрелище!
      В Древнем Риме бои гладиаторов проводились для рабов, поскольку раб труслив, как трусливо животное, и его очень возбуждает, когда он смотрит на бой, на кровь со стороны. Между прочим, гладиаторские бои тоже были спектаклем, и гладиаторы спокойно доживали до старости, но раба это не трогало: рабу важна не суть, а зрелище. А теперь посмотрите на специализацию Голливуда — в подавляющем количестве его фильмов зрелище боев и драк для рабов. Посмотрите новости: вот упал самолёт — зрелище, вот наводнение — зрелище, вот пожар — зрелище, вот жертва маньяка — зрелище. На все на это можно только смотреть, думать после просмотра просто не о чем. Но зато какие зрелища!
      При Сталине были и зрелища, но огромные усилия вкладывались в человеческие развлечения и увлечения: издавались миллионными тиражами научно-популярные журналы, во всех клубах и ДК были массы различных кружков, в которых развлечение требовало ума. «Есть жизнь на Марсе, нет жизни на Марсе», — разве рабу это интересно, разве такая лекция это зрелище? Вот голые титьки — это зрелище!
      Не было таких зрелищ при Сталине, но зато при нём рабов заставляли работать так, как работают Люди. И рабы это чувствуют, а посему Сталина люто ненавидят — он для них самый плохой хозяин. Они не могут внятно объяснить, почему они ненавидят его, давно умершего, но ненавидят.
      Вот посмотрите на Владимира, просто русского. Деревню его родителей разорили немцы, они виновники того тяжелого положения, в котором оказались его родители. И что? Разве Владимир немцев хоть в чем-то упрекает? Но посмотрите, с какой ненавистью он пишет о советской власти. Почему немцы вызывают у него симпатию, а советская власть ненависть — вы можете понять? Я не могу. Возможно, потому что «при немцах картошку на колхозных полях не сажали». Не требовали немцы сажать — хорошие хозяева! Работать не заставляли в отличие от советской власти…
      Но давайте все же займемся «голодомором».
     
      Надо Кучме помочь
     
      Как вы поняли из Обращения Кучмы, на Украине собираются шумно отпраздновать «Голодомор-33» как аргумент антикоммунистической, но по сути «антимоскальской» пропаганды. Я получил с Украины несколько писем с сообщением об этом и с просьбой помочь Кучме в этом вопросе. Как пишет наш автор И.Т. Шеховцов, этот бывший капээсовский начальник набрал себе в помощники исключительно долбонов, что хорошо видно из текста Обращения: к примеру, ни писавшие Обращение, ни подонок, его подписавший, не знают географии Украины 1933 г. и не соображают, по каким странам текли упомянутые в Обращении реки. (Буг был внутренней Польской рекой). Откуда же этим долбонам знать, что там было в 1933 году?
      А товарищ Ю.А. Новоселов пишет:
      «Кому-кому, а Вам как украинцу известно из первых рук о том, что как только Украина стала незалежной, на людей обрушилась западно-украинская пропаганда, чернит всё, что было и не было при советской власти.
      Все эти годы в центре пропаганды идёт всякого рода разговор о «голодоморе» в 1932–1933 гг., который был не следствием двухгодичной засухи, а намеренно организованный Москвой.
      Апогеем этой пропаганды стало выступление Президента Украины лауреата Ленинской премии Кучмы по телевизору 23 ноября 2002 г., которое здесь прилагаю (газета «Южная правда»). Кроме этого текста выступления «были показаны свидетели» (одна старая западенка, которая подтверждала, что у народа забирали всё вплоть до сухофруктов и отправляли «москалям», так она и заявила). А ведущий бухнул, что «голодомор» был организован и он унёс 7–10 млн. жителей украинского народа.
      Вслед за выступлением Кучмы о «голодоморе» начали писать всякого рода «доктора исторических наук», которые, правда, не знают или не хотят знать, когда пишут о «голодоморе» 1921–1923 гг. в «Николаевской области», которой ни в эти годы, ни в 1932–1933 гг. не было, т. к. уездный город Николаев в то время входил в Херсонскую губернию и, само собой, никогда не было и Николаевской губернии. Николаевская обл. была образована 22 сентября 1937 г., за счёт перераспределения уездных городов Одесской и Днепропетровской областей.
      «Ученый» нащипал факты и фактики, но не сказал главного — из-за чего голод возник, т. е. даже не упомянул о засухе.
      Наконец, вышла в 2002 г. книжица «История Николаева», один из авторов которой — нынешний глава обладминистрации, именуемый ныне модным званием губернатор Николаевской области, Гаркуша Николай Михайлович, агроном по образованию. Этот «труд», как указано на переплёте, является «учебником для 5-го класса».
      В этом «учебнике» о «голодоморе» тоже говорится как об организованном мероприятии, да Вы и сами прочитаете прилагаемые последние страницы этого «учебника», благо, украинский язык знаете. Кстати, в этом «учебнике» о советском периоде из истории Николаева написано лишь то, что изложено на прилагаемых здесь двух листочках.
      Юрий Игнатьевич, было бы очень важно на страницах «Дуэли» эту тему о «Голодоморе» тщательно обсудить».
      Ну что же, давайте обсудим, но только хотел сказать товарищу Новоселову, что голодомор — это не западно-украинская, а геббельсовская пропаганда. Не надо делать незаслуженных комплиментов бандеровцам.
      Сколько раз в жизни я убеждался в истинности народной мудрости: очень хорошо — это тоже не хорошо. Вот начинают враги нашего народа о чем-то вопить, и сначала им веришь. Но они не унимаются, и начинаешь замечать, что они брешут. А зачем брехать в честном деле? Начинаешь вникать в него и ё-моё! Да там же все наоборот!
      К примеру, я искренне верил, что европейских евреев немцы уничтожали в газовых камерах. Но жиды до того закомпостировали мне мозги своим холокостом, что пришлось поближе познакомиться с этим вопросом и выяснилось, что сионисты всю войну с Гитлером были заодно. Поляки начали вопить, что их пленных расстреляло НКВД в Катыни. Поверил. А они вопят и вопят. Начал разбираться и — на тебе: да вы же, сволочи, всю войну Гитлеру служили и вместе с ним эту провокацию выдумали! А полеты американцев на Луну?
      Так и с голодомором. Сначала не было сомнений, что был голод с сотнями тысяч и даже миллионами умерших. Но вы же видите, что творится. В упомянутом т. Новоселовым учебнике, к примеру, в переводе с украинского написано: «В 1932 году коллективизация была завершена. На Николаевщине было создано 1107 колхозов, которые объединили около 125 тысяч крестьянских хозяйств… Поэтому во время хлебозаготовок в 1931–1932 годах у многих колхозов забирали все зерно, не оставляя даже семян».
      В чём здесь брехня «кучминых» подонков. Они врут детям, что к 1932 году на Украине уже все были в колхозах, а колхозы созданы для того, чтобы не бегать по дворам, а разом забрать хлеб у всех несчастных украинских крестьян и этим заморить их голодом. Хорошо, согласимся с вами. Но покажите цифры. Сообщите, что в 1928 г., когда все крестьяне были вольными, они произвели 20 млн. тонн зерна, а коммунисты забрали у них 4 млн. А в 1932 г. загнанные в колхозы крестьяне вырастили 20 млн. тонн зерна, а коммунисты забрали у них 30 млн. тонн и организовали голодомор. Будет ясно, что если ты вырастил 20, а у тебя из этого забрали 30, то, безусловно, начнется голод. (Вас может удивить, как из 20 забрать 30 млн. тонн? Меня это тоже удивляет, но об этом спросите у Кучмы, это же он написал в своем Обращении: «Сначала отбирали последнее, потом вытягивали спрятанное…» Если после последнего 20-го миллиона тонн вытянуть еще и спрятанные миллионы, то, наверное, должно получиться в сумме миллионов 30.) Но, как видите, подонки из Николаева нам почему-то нужных чисел не дают, а вместо них нагло брешут про какие-то 1107 колхозов не существовавшей Николаевской области. А что они этой брехней хотят скрыть? Что они хотят скрыть брехней про то, что к 1932 г. «коллективизация была завершена»? Ведь к концу 1932 г. по всему Союзу в колхозы вступило всего 61,5 % крестьян, а уж на Украине…
      Проверьте на родне
      Представьте, что мне кто-то бы стал говорить, что СССР в Великой Отечественной войне потерял всего 1 млн. солдат, т. е. одного человека на 100 человек взрослого населения. Я бы такого послал подальше. Если теряли одного из 100, то почему не вернулись с войны мои дядья Трофим, Николай и Иван? (Из шести дядьев трое погибли на фронте.) Почему был ранен мой единственный вернувшийся с фронта дядя Илларион? Почему отец был четыре раза ранен? Любые цифры о больших потерях легко проверить, никого не слушая, а просто на своей родне.
      Репрессии 37–38 годов задели 1 млн. человек (1 из 100 взрослых), и вполне естественно, что в моей обширной и не бедной крестьянской родне, которой не меньше 100 человек и которая не творила подлостей, чтобы пролезть во власть, не было ни одного ни репрессированного, ни раскулаченного. Но у моей бабушки, неродной мне по крови, был родственник, который был дружен с нашей семьей и которого отец считал дядей, а я, естественно, дедом. Так вот, его, старшего лейтенанта, в 1937 г. арестовали, а в 1939 г. признали невиновным и восстановили в армии. То есть, если рассматривать родню очень широко в пределах 100 человек, то тогда действительно, есть подтверждение и событию, вероятность которого равна 0,01 (одному случаю на 100 человек).
      Но интересное дело с этим голодомором 33-го года. Пока я не поступил в институт, я каждое лето жил у родни в одном из трех украинских сел (под Днепропетровском, Кривым Рогом и возле Полтавской области) — тех, где и происходил голодомор. В двух еще не было электричества, естественно, не было телевизора. Поэтому было много разговоров о разных событиях и о родне: кто кем мне приходится и приходился, и что с ними стало. О голодных годах тоже говорили, и я с раннего детства помнил даты голодных лет: 27-й, 33-й и 47-й.
      Так, в 27-м голодном году отец ушёл в город и ему родичи помогли устроиться на завод. Работы на заводе не было. Утром они на складе переносили сталь с одного места на другое и сидели. На следующий день они эту сталь возвращали на место. Но их кормили в заводской столовой, кормили очень скудно, но умереть не дали. А в связи с голодом 33-го года ситуация, как я понял только сейчас, поразительная. Ни в моей сельской родне по отцу, ни в моей сельской родне по матери, ни в моей сельской родне по покойному отцу сводного брата нет ни одного, кто бы умер в голод 33-го года. Нет таких и в обширной родне моей жены, а она из Запорожской области. А ведь подонок Кучма утверждает, что умер каждый пятый! Может, у меня какая-то удивительно стойкая против голода родня? Да не очень! Семья дяди Ивана умерла в голодный год, отравившись кашей из еще зеленой пшеницы. Но это был голод 1947 г. Чего же стоит «кучмина» брехня про миллионы умерших в голодомор?
      Наш автор А.З. Лебединцев 11-летним, но уже работающим в колхозе подростком, пережил голодомор на Кубани и написал об этом в своих воспоминаниях. «Просто русский» Владимир учит меня собирать воспоминания о колхозной жизни, вот я и поставил Александру Захаровичу прямые вопросы и получил определенные ответы.
      Их хутор в 20-х годах был создан 60-ю семьями, отселившимися из станицы Исправной на дальние земли. В 29-м году колхоз создали сразу и вошли в него все. В это же время подверглись нападению кулаческой банды, и в боевой стычке два бойца хуторского отряда самообороны были убиты. Агитация против колхозов была страшной, и в самой станице колхоз, по сути, до 1933 г. так и не был создан. После того, как в марте 1930 г. ЦК ВКП(б) запретил насильно загонять крестьян в колхозы, из хуторского колхоза вышло с десяток семей, но под давлением районных органов снова вернулось. Таким образом, голод хутор встретил колхозом со стажем. Начался голод в осень 1932 г. и закончился осенью 1933 г. после обмолота и помола первым поспевающего ячменя. Засухи не помнит, но у них в предгорье Кавказского хребта полных засух и не бывает. Причины голода определенно сообщить не берется (все же был мал). Было очень голодно, но у них на хуторе благодаря колхозу никто не умер, не опух. Из его родственников и знакомых тоже никто не умер. Ходили слухи, что в других селах и станицах умирали целыми семьями; что в их станице ежедневно выносили по 2–3 гроба; что несколько беженцев, шедших с Украины в Дагестан с целью обмена вещей на продукты, напились воды у ручья и умерли.
      Говорит, что у них в колхозе голода не было бы вообще, если бы к ним не сбежались от недоедания многочисленные родственники из других мест, к примеру, его родная тетка, опухшая от голода, пришла из станицы к ним на хутор и ее отпоили молоком. Часть беженцев с Украины осела навсегда у них на хуторе и в станице. Все они были сельскими учителями, что понятно: голодающие села Украины первыми прекращали кормить именно их. Но, как видите, и у Лебединцева в родне и среди знакомых нет ни одного умершего в голодомор.
      Возьмем брата Кучмы по уму, совести и чести — ныне покойного генерала Григоренко, щирого украинца. Когда Кучма с Ющенко пели здравицы ЦК КПСС, Григоренко выгнали из СССР за антисоветскую пропаганду, в США он написал мемуары «В подполье можно встретить только крыс», а поскольку он такой щирый украинец, что и пробы ставить негде, то и подписал их не Петр Григоренко, а Петро. В этих мемуарах он, само собой, воет и стонет о голодоморе и даже уверяет, что однажды видел в своем селе двух умерших от голода. Сам Григоренко из села Борисовка Запорожской области и имел по округе большую родню. Так вот, из его родни в голодомор тоже никто не умер. Как же так? Если верить Кучме и Ющенко, то умер минимум каждый десятый украинец, если не каждый четвертый, а начинаешь выяснять, кто же конкретно умер, то голодоморцы не могут назвать ни одной конкретной фамилии, а только «миллионы».
      Но мне скажут, что это не беда — помощники Кучмы отыщут сотню старух, которые будут божиться, что в голодомор съели всю свою семью. Сомнений в том, что Кучма найдет таких старух, нет, да они и сегодня с экранов украинского ТВ наверняка не сходят. Но возникает вопрос: а почему этих старух в их молодости не нашли Кучмины родичи — Гитлер и Геббельс?
     
      Кучма и немцы
     
      Пропаганда — это такой же род войск, как и стратегическая авиация, но только неизмеримо мощнее. Почитайте «Майн Кампф», чтобы убедиться, что Гитлер именно так пропаганду и рассматривал, требуя сделать ее «оружием первого ранга». Английский историк Дж. Фуллер писал: «Гитлер пересмотрел теорию Дуэ с точки зрения последовательности действий: нужно подорвать моральное состояние мирного населения противника до, а не после начала военных действий, не физически, а интеллектуально. Гитлер говорил: «Что такое война, как не использование хитрости, обмана, заблуждений, ударов и неожиданностей?.. Есть более глубокая стратегия, — война интеллектуальным оружием… Зачем мне деморализовать его (противника) военными средствами, когда я могу достичь того же самого лучше и дешевле другими путями». (Теория Дуэ предусматривала победу над противником только путем воздушной бомбардировки его городов.)
      Но для пропаганды требуется стержневая идея. Во Второй мировой войне такой идеей у союзников была идея освобождения Европы от зверей-нацистов. Под эту идею требовалось вещать и вещать о немецких зверствах как реальных, так и вымышленных. И Европа, так или иначе, начинала смотреть на немцев как на врагов, а немцы теряли уверенность в правоте своих действий. Немцы противопоставили этой идее идею защиты Европы от еврейского нашествия. Они утверждали, что «на спинах» советских казаков, американских негров и индийских сипаев в Европу вторгаются советские, американские и лондонские евреи, которые непременно уничтожат интеллигенцию всей Европы. Чтобы подтвердить, что это так, немцы в 1943 г. раскопали под Смоленском могилы 10 тыс. польских офицеров, ими же убитых в 1941 г., и объявили, что эти офицеры были убиты советскими евреями в 1940 г. И немецкой пропаганде осталось только напоминать европейцам про этих офицеров и про то, что с европейцами будет, если в Европу войдет Красная Армия. Это дало немцам в Европе не только многочисленных союзников, но и в собственно немецкую армию на службу вступило 1,8 млн. добровольцев из других стран Европы.
      Если бы в голодоморе 1933 года на Украине была вина большевиков, т. е. если бы большевики действительно забрали хлеб и этим уморили каждого четвертого украинца (или хотя бы каждого 25-го), то для немцев голодомор был бы божьим даром. Тогда пропагандистской идеей немцев была бы идея освобождения Украины и Дона от тех, кто искусственным голодом убил каждого четвертого, с призывом к остальным трем — отомстить! И немцам надо было бы просто вспоминать и вспоминать о голодоморе. А как вели себя немцы в этом вопросе на самом деле?
      Начиная с 22 июня 1941 г., немецкая авиация начала сбрасывать на оккупированную территорию, на наши войска и на наши тылы сотни миллионов листовок. В 1941 г. они сбросили на русском и украинском языках 152 серии (111RA-263RA), причем в некоторых сериях было по-несколько видов листовок. Продукция Геббельса была в очень широком ассортименте. Здесь и просто пропуск для сдачи в плен с незатейливым слоганом типа: «Бей жида-политрука, морда просит кирпича!», или расшифровка: «СССР — Смерть Сталина Спасет Россию». Для грамотных были более длинные тексты на двух сторонах листа размером со страничку школьной тетради. Для интеллектуалов — подделки под советские газеты и книжечки серии «Библиотека красноармейца».
      И, читая эту литературу, видишь, как министерство Геббельса отчаянно пыталось найти ту стержневую идею, которой можно было бы вызвать недоверие советского народа к коммунистам. Убедившись в неэффективности очередной идеи, они тут же заменяли ее новой, порой более скверный.
      В целом в пропаганде немцев было три направления: деморализация наших войск своими победами и вызовом недоверия к командованию Красной Армии (между прочим, они «попрекали» Сталина, что он до сих пор не расстрелял Ворошилова, Тимошенко и Буденного); предупреждение создания партизанского движения («будете плакать горькими слезами») и предупреждение уничтожения фабрик и заводов за отступающей Красной Армией. Но все это они пытались разместить на стержневой идее, которая безусловно вызвала бы ненависть украинцев к большевикам, однако, найти эту идею не могли.
      Сначала они обвинили большевиков в подготовке нападения на Германию и даже представляли в подтверждение конкретику, скажем, захваченную в политотделе какой-то дивизии инструкцию о том, какие сообщения давать в прессу о допросе немецких пленных, присланную из Москвы задолго до войны. Затем они выплеснули антиеврейскую тему («Бери хворостину, гони жида в Палестину») тоже с конкретикой, затем объявили себя врагами колхозов, но недолго, Видимо, поняв отношение к ним крестьян, они быстро сменили ориентацию на 1800 и стали уверять, что не коммунисты, а они за истинный социализм и, само собой, никакого возврата помещиков и собственников земли не допустят. Но и это, видимо, «не играло». Тогда они стали забрасывать листовки о том, что они, собственно, воюют с империалистической Англией, а Сталин предал социализм и помогает капиталистам и что Англия «будет воевать до последнего русского солдата». К декабрю они просто стали «давить на психику», уверяя, что война уже окончена, Советский Союз разбит и дальнейшее сопротивление — это бессмысленная смерть.
      Но ни разу голод 1933 ода не был не только стержневой идеей немецкой пропаганды, но даже сколько-нибудь значимой. Немцы о нем знали и коммунистов в этом голоде обвиняли (кстати, справедливо, поскольку раз уж ты у власти, то отвечаешь за все), но впервые попробовали эту идею только в августе. В многословном обращении пленных советских военнослужащих к сражающейся Красной Армии есть и такая строчка: «Вспомните, товарищи, годы голодной смерти, 1931, 32, 33 годы, когда от голода умерло несколько миллионов человек» (142RA). Затем в сентябре, в длинной антисталинской листовке в разделе «Сталин — жестокий тиран» (всего в листовке 5 разделов), есть слова: «На одной Украине принудительная коллективизация стоила жизни шести миллионам крестьян!» (145RA). Но уже в октябре, в своей четырехстраничной газете-листовке «От рабства к свободе» эта тема вынесена в конец последней страницы в рубрику «Знаете ли Вы, что…» «…советское правительство, отбирая хлеб от крестьян по 8 коп. килограмм, продавало его трудящимся в городе по 75–150 коп. Этой спекуляцией оно «зарабатывало» от 1250 до 2500 %. Все эти деньги шли на содержание компартий в Европе и Америке.
      …общее число заключенных советской властью в концлагерях — от 6 500 000 до 7 миллионов человек.
      …с 1821 года по 1906 в России было казнено по суду 997 человек, а советской властью с 1918 по 1923 было расстреляно более полутора миллионов человек.
      …с мая 1937 года по приказу Сталина НКВД было расстреляно:
     
      3 маршала из 5,
      3 командарма I ранга из 6,
      10 командармов II ранга из 13,
      57 комкоров из 85,
      110 комдивов из 195,
      220 комбригов из 406…
     
      …партийный фонд ВКП(б) равняется 200 миллионам франков и находится за границей.
      …во время голода 1933–1934 года крестьянство потеряло 7 910 000 человек, умерших голодной смертью» (154Z). Т. е. число в 7 млн. «умерших от голода» изобрел Геббельс.
      Но уже в том же октябре в листовке к «сынам тихого Дома» понятие голод исчезает: «Вспомните, сколько жизней из каждой станицы, почти из каждого курения унесли 1931–33–34 годы» (179RA). А в ноябре в листовке с антипартизанскими призывами этот голод объединен с мифическим: «Сталина это не трогает. Ведь сколько уже раз он ставил вас под угрозу голодной смерти. Вы помните 1921 год? Вы не забыли 1933 года?» (212В). И, наконец, в декабре в листовке, замаскированной под армейскую газету «Боевой путь», следует «откат» от темы — некий «военнопленный NN, полковник», задает 13 «коварных» вопросов и в том числе: «Почему никто из нас, живших в СССР, не знал о массовом голоде в 1932–33 гг. на Украине, в Казахстане и в ряде других областей (исключая, конечно, тех, кто сам непосредственно пережил ужасы этого голода)». Действительно, только за годы советской власти до войны из Украины за Урал в организованном порядке было переселено около 5 миллионов крестьян, да плюс высланные кулаки, почта работала, с родичами они переписывались, а о голоде никто не знал. Но почему? Как видите, тема голода 1933 г. у немецких пропагандистов не пошла, и хотя они уже наковыряли в носу 7 млн., но все же вынуждены были закруглить «голодомор» мыслью, что голод-де был, да из-за тоталитарной прессы о нем никто не слышал. Вот это все, что немцы смогли предложить населению СССР, прекрасно помнящему 1933 год, по вопросу голодомора. И следует подчеркнуть, что:
      — немцы ни разу не обвинили коммунистов в том, что те лишили украинских крестьян хлеба;
      — немцы ни в одной листовке на украинском языке вообще ни разу не упомянули о голоде 1933 года.
      А из этого следует, что население тогдашней Украины отличалось от Кучмы с Ющенко и в голоде 1933 г. советскую власть не винило и пропагандистские старания немцев в этом вопросе могли им же и выйти боком. И немцы заткнулись, оставив тему голодомора в наследство своим выбл…дкам горбачевым, ельциным, кравчукам да кучмам.
      А сами немцы, чтобы показать зверства большевиков, стали возить делегации украинцев под Смоленск и показывать им трупы польских офицеров, что, вообще-то, довольно комично. Даже восточные украинцы о польских панах тёплых воспоминаний не имеют, а уж западные! Бандеровцы как раз в это время беспощадно жгли польские села и дрались с польской Армией Крайовой, им посмотреть на польские трупы было совсем не вопреки. Небось, зауважали москалей. Как видите, у немцев антисоветский ассортимент был жиденький: предложить украинцам посмотреть на могилы 8 млн. соплеменников, умерших в голодомор, надо было бы, да где ж их взять? Пришлось возить на польские могилы…
      Кстати, обратите внимание ещё на один аспект. Немцы формировали из народов СССР дивизии у себя на службе. Служили все: и татары, и казаки, и западные украинцы, не испытавшие на себе ужасов голодомора, и даже русские в армии Власова. Не было у немцев соединений только тех украинцев, которые прошли через голодомор и, казалось бы, должны были люто ненавидеть советскую власть, даже если голод 1933 г. и не кончился массовыми смертями.
     
      Радость цен мирового рынка
     
      Для понимания фона, на котором развернулась трагедия голодомора, необходимо сказать хотя бы пару слов о той невиданной в мире финансовой и ценовой революции, которую одновременно с коллективизацией проводил СССР.
      Царская Россия была органически соединена с мировым рынком и являлась на нем экспортером сельхозпродукции, То есть, на ее территории цены на продукцию крестьянского хозяйства были мировыми и из-за сурового климата — чрезвычайно низкими для крестьян. Прибыли крестьянам мировые цены не оставляли, но поскольку крестьяне были и основными покупателями в России (85 %), то из-за этого и весь российский рынок был крайне бедным. Если бы в 1913 г. какие-нибудь марсиане сбросили в Россию высокоразвитую промышленность, то она бы не заработала — ее продукцию некому было бы продавать. Но не марсиане не бросили большевикам промышленность, ни царь ее не оставил, поэтому до 1929 г. большевики законсервировали царскую финансово-ценовую ситуацию: советский рубль в золотом содержании приравняли к царскому, а цены на сельхозпродукцию держали мировые. При царе крестьянин продавал товарную сельхозпродукцию скупщикам по мировым ценам и из выручки платил царю налог. Большевики этот налог брали натурой и требовали, чтобы крестьянин часть продукции тоже продал им по мировым ценам, которые назывались государственными закупочными. Полученный объем сельхозпродукции большевики продавали по мировым ценам и внутри страны, и за границей, закупая там заводы тяжелой индустрии. А крестьяне оставшуюся сельхозпродукцию продавали на советских базарах по складывающимся там ценам, но большевики следили, чтобы эти цены не превышали мировые. Для этого они перебрасывали запасы хлеба в те районы, где цены росли («поддерживали уровень цен маневром товарных масс»).
      Но к концу 20-х годов советские заводы стали выдавать станки и оборудование для заводов легкой промышленности. Рассмотрим изменение ситуации. Вот построено и оснащено ткацкими станками здание — ткацкая фабрика. Ткань она продает на швейную фабрику и та тоже готова выдать костюмы и платья на советский рынок. Но чтобы они заработали, требовались две вещи.
      Во-первых, люди к станкам, а люди в это время занимались крайне непроизводительным трудом в мелких сельских хозяйствах. Коллективизация укрупняла сельские хозяйства, повышала производительность труда и этим высвобождала людей для промышленности. Но этого мало.
      Во-вторых, необходимо, чтобы крестьяне (а их и в 1940 г. было две трети населения) имели деньги, чтобы купить платья и костюмы, иначе новые фабрики из-за отсутствия сбыта все равно не заработают. А наличие у крестьян денег зависит от цены на сельхозпродукцию. И для обеспечения покупателей СССР деньгами большевики проводят следующие мероприятия.
     
      Правда истории записана в бухгалтерских книгах
     
      После Великой Отечественной войны возникла необходимость упорядочить рынок Советского Союза и его денежную систему. В связи с этим министр финансов ССР А.Г. Зверев подготовил председателю Совмина СССР И.В. Сталину к 8 октября 1946 г. доклад под грифом «Совершенно секретно», в котором подробнейшим образом дал историю денег в СССР к тому времени. Эта история уникальна уже тем, что написана компетентнейшим специалистом своему еще более компетентному руководителю, т. е. абсолютно точна и не содержит никакого пропагандистского приукрашивания. Правда, из-за этого остается за кадром целый ряд моментов, которые были понятны Сталину и Звереву, но могут быть не знакомы обычному нынешнему читателю. Поэтому я своими комментариями постараюсь восполнить эти пробелы. Итак, по интересующему нас периоду 1928–1934 годов Зверев докладывал.
      «Развертывание социалистической индустриализации, а в дальнейшем и социалистической реконструкции сельского хозяйства вызвали ряд новых явлений в товарообороте и состоянии денежного обращения. Изменился масштаб цен, уровень заработной платы и других денежных доходов населения, изменилась покупательная сила рубля. Эти изменения в основном произошли на протяжении 1929–1935 гг.
      Рост городов в связи с индустриализацией страны, быстрое увеличение числа промышленных рабочих, а также необходимость обеспечения хлебом крестьянского населения районов технических культур обусловили значительное увеличение спроса на хлеб и другие продукты питания, а также на сельскохозяйственное сырье. В условиях преобладания мелкотоварного хозяйства, отличающегося низкой товарностью, и сильнейшего сопротивления кулачества государственным заготовкам хлеба, этот повышенный спрос не мог не вызвать значительного роста рыночных цен, что создавало серьезную угрозу покупательной силе рубля и реальной заработной плате.
      Рабочие и служащие в 1928–1929 гг. еще покупали на частном рынке до 25 % нужных им продуктов. Между тем рыночные цены продуктов резко возрастали: за один только 1928/29 год они увеличились почти на 50 %.
      До тех пор пока социалистический сектор сельского хозяйства еще не мог удовлетворить потребность в продуктах потребления, нужно было принять меры к сохранению реальной заработной платы и обеспечению рабочих хлебом по низким ценам за счет государственных запасов. Такой мерой явилось введение в 1929 году карточной системы.
      Это была вынужденная мера, без которой нельзя было разрешить очередные задачи социалистического строительства. Ограждая рубль от обесценивания, карточная система в то же время ограничивала роль и значение денег.
      Нормированное снабжение не полностью обеспечивало потребности городского населения в продуктах питания. Использование ресурсов рынка было еще относительно высоким, между тем как рыночные цены продолжали быстро расти.
      В этих условиях для укрепления рубля необходимо было обеспечить дальнейшее развертывание советской торговли и вытеснение капиталистических элементов из сферы товарооборота.
      В 1931 году частник, на долю которого еще в 1929 году приходилось 13,5 % розничного товарооборота, был полностью вытеснен. Одновременно широко развертывается контрактация товарной продукции сельского хозяйства — новая форма товарооборота между городом и деревней.
      Особой формой советской торговли, призванной улучшить дело снабжения трудящихся и воздействовать на рыночные цены в сторону их снижения, явилась государственная коммерческая торговля по повышенным ценам.
      Широкое развитие коммерческая торговля получает начиная с 1933 года. Наряду с колхозной торговлей коммерческая торговля явилась важным средством поддержания покупательной силы рубля. Снижение цен в коммерческой торговле, которое проводилось в планомерном порядке, приводило к общему снижению цен колхозного рынка. Так, к марту 1934 года рыночные цены снизились по сравнению с тем же месяцем 1933 года более чем на 45 %. Все же цены колхозного рынка и коммерческой торговли были значительно выше цен закрытой торговли.
      К концу 1934 года в земледелии утвердилось крупное механизированное производство. Колхозы и совхозы заняли господствующее положение в сельском хозяйстве. Были достигнуты серьезные успехи в их организационно-хозяйственном укреплении. На этой основе государство получило в свое распоряжение как за счет государственных поставок, так и путем закупок по повышенным ценам достаточно большое количество хлеба для того, чтобы полностью обеспечить снабжение населения без карточек в открытой советской торговле по единым ценам.
      Между тем в товарообороте сложились два существенно различных уровня цен — высокий в коммерческой и колхозной торговле и низкий в закрытой торговой сети.
      При отмене карточной системы единые цены необходимо было установить на таком уровне, который отвечал бы новым соотношениям между покупательским спросом и реальными возможностями его удовлетворения.
      Покупательский спрос населения к этому времени значительно вырос. Численность рабочих и служащих с 1928 по 1934 г. увеличилась вдвое и превысила
      23 млн человек. Резко возросла среднегодовая заработная плата: с 703 рублей в 1928 году до 1791 рубля в 1934 году, т. е. почти в два с половиной раза. В результате с 1928 года по 1934 год фонд заработной платы вырос более чем в пять раз и достиг в 1934 году
      41,6 млрд рублей против 8,2 млрд рублей в 1928 году. Вместе с тем выросли денежные доходы колхозников от обобществленного хозяйства и от колхозной торговли.
      При таком положении можно было отменить карточную систему, установив новые единые цены приблизительно на среднем уровне между высокими коммерческими ценами и слишком низкими нормированными ценами.
      Ноябрьский пленум ЦК ВКП(б) в 1934 году принял решение «Об отмене карточной системы по хлебу и некоторым другим продуктам», которым предусматривалось установление с 1 января 1935 года единых розничных цен. Одновременно предусматривалось повышение заработной платы рабочих и служащих, а также заготовительных цен на сельскохозяйственное сырье, за сдачу которого раньше отпускался хлеб по пониженным ценам.
      Рост товарных ресурсов в руках государства позволил в 1935 году провести значительное снижение цен на продовольственные и промышленные товары в государственной и кооперативной розничной торговле, что серьезно повысило покупательскую силу рубля и реальную заработную плату. Снижение цен в государственной и кооперативной торговле быстро сказалось на уровне рыночных цен, которые снизились по сравнению с 1933 годом более чем наполовину.
      Уровень единых цен на предметы потребления, установившийся после отмены карточной системы, был (с учетом произведенного снижения) выше цен, существовавших до ее введения, примерно, в 8–10 раз. Цены на хлеб увеличились в 11 раз, на мясо в 13 раз, на масло в 8 раз.
      Росту цен противостояли быстрое повышение заработной платы, резкое возрастание затрат государства на бесплатную медицинскую помощь, обучение и другие социально-культурные мероприятия, а также улучшение бытового обслуживания при сохранении почти без изменений ставок квартирной платы, стоимости коммунальных и других услуг.
      Среднегодовая заработная плата возросла в 1937 году до 3047 рублей или более чем в четыре раза против 1928 года; в дальнейшем заработная плата продолжала увеличиваться.
      Расходы государственного бюджета на бесплатную медицинскую помощь, обучение и другие социально-культурные мероприятия в 1937 году увеличились по сравнению с 1928 годом в 14 раз, не считая затрат хозяйственных и других организаций за счет их собственных средств.
      С отменой карточной системы и установлением единых цен складывается новая покупательская сила рубля.
      Отмена карточной системы способствовала повышению роли рубля в хозяйстве. Усиливается значение денег как важного рычага стимулирования хозрасчета, роста производительности труда и мобилизации ресурсов для социалистического строительства. Особо следует отметить положительную роль денег в хозяйственном укреплении колхозов, денежные доходы которых росли из года в год.
      Установление единых цен на повышенном уровне и увеличение товарных фондов для населения обусловили рост потребности оборота в деньгах.
      Рост денежной массы в основном следовал за ростом хозяйственного оборота, за исключением 1930 и в известной мере 1938 и 1939 гг.
      Значительная эмиссия в 1930 году связана главным образом с извращениями в практике кредитной реформы, выразившимися в автоматическом покрытии Госбанком прорывов в работе предприятий и хозяйственных организаций. В дальнейшем на основе ликвидации извращений практики проведения кредитной реформы и развертывания товарооборота, в частности коммерческой торговли, состояние денежного обращения улучшается. В 1938 и 1939 гг. рост денежной массы снова опережает рост товарооборота, что привело к образованию некоторого излишка денег в обращении».
     
      Увеличение дохода крестьян
     
      Трудно сказать почему, но в этой части доклада Зверева отсутствует откровенность и, по сути, нарушена логика.
      Арсений Григорьевич Зверев из крестьян, родился 19.02.1900 г., после Гражданской войны (вступил в ВКП(б) и Красную Армию в 1919 г.), служит в партийных органах. Московский финансовый институт заканчивает только в 1933 г., а в Наркомфин уходит с поста 1-го секретаря Молотовского райкома Москвы в 1937 г. Возможно даже, он, не занимая высоких постов в финансовых органах на тот момент, не совсем понимал, что происходило в период с 1929 по 1935 г. в денежной сфере, а возможно наоборот, — понимал, что происходило, но также понимал и то, что на это не следует акцентировать внимания даже в личном докладе Сталину. И Сталин, по-видимому, оценил эту краткость, не сделав ни одного замечания в этой части. Ведь что ни говори, но ВКП(б) это в первую очередь партия пролетариата, а в период с 1929 по 1935 г. рост благосостояния граждан был начат с крестьян и в какой-то степени в ущерб рабочим. Возможно, это и вызвало неполную откровенность Зверева при молчаливом принятии ее Сталиным.
      Посмотрите на нестыковки в докладе. Уже к 1925 г. большевики без проблем научились давить цены на рынке маневром товарными массами. А к 1929 г., когда они уже практически изжили своего конкурента — нэпмана (частного торговца), когда уже само собой существенно увеличилось число коллективных хозяйств, с которыми правительству было легче договориться, большевики вдруг оказались неспособными удержать цены на продовольствие и они как-то сами собой вдруг выросли. Почему? Почему большевики не сбили цены, а вдруг ни с того ни с сего ввели карточки? В 1926 г. был страшный неурожай и голод в 1927 г., но карточки не вводились, а 1928 и 1929 гг. были урожайными, но вдруг потребовалась защита малоимущих. Почему?
      Давайте сначала скажем пару слов о карточках.
      Рассмотрим на упрощенном примере, что это значит. Положим, что у нас в стране живет 1000 человек, которым для полного счастья нужно 3000 кг зерна, т. е. по 3 кг на человека. Из этих 3 кг на собственно хлеб идет 0,5 кг, а оставшиеся 2,5 кг скормят скоту и получат 0,3 кг мяса. Если страна эти 3000 кг производит, то хлеб и мясо могут продаваться свободно — никто из жителей больше, чем ему надо, просто не купит.
      Но, к примеру, во время войны производство падает уже в силу того, что мужчины уходят на фронт. Положим, что производство упало с 3000 до 1000 кг. Если зерно оставить в свободной продаже, то из 1000 человек 300 наиболее обеспеченных скупят все, остальные 700 умрут. Если поднять цену настолько, чтобы эти 300 не могли купить более чем по 1 кг, то у остальных все равно не хватит денег, чтобы купить даже этот 1 кг.
      И тогда любое государство на 500 кг вводит карточки и по ним продает эти 500 кг по дешевой цене, чтобы всем — 1000 человек — безусловно досталось по 0,5 кг, а как государство поступает с оставшимися 500 кг, рассмотрим позже.
      Итак, в 1929 г. нет никакой войны, идет бурный рост экономики, но вдруг поднимаются цены на хлеб. Зверев объясняет это так, что увеличился, дескать, спрос на хлеб из-за того, что масса людей перешла в город. А в деревне они что — хлеб не ели? Это же не объяснение: раз не было резкого роста населения, то не должен был повыситься и спрос. Значит, речь идет о том, что большевики с 1929 г., накануне коллективизации, стали осмысленно поднимать цены на продовольствие. И поскольку они поставили себе цель поднять эти цены в 10 раз, т. е. сделать их на порядок выше тех, по которым капиталисты скупали хлеб у крестьян при царе, то большевики и ввели карточки, чтобы от этого рывка горожане особо не пострадали.
      Далее. Государство получало от крестьян зерно по очень низким ценам в виде налогов и этим зерном сбивало цены на рынках, так сказать, крестьянским же салом их же и по сусалам. Но оставшуюся часть зерна крестьян продавали нэпманам и спекулянтам по договорным ценам, а часть — самостоятельно на рынках. И большевики вдруг начали бороться с нэпманами и спекулянтами очень оригинальным способом — они как бы сказали: «На кой черт нам спекулянты, когда мы сами спекулянты?» Правительство, как вы прочли у Зверева, ввело контрактацию. То есть теперь госорганы на условиях спекулянтов заключали договора с единоличными крестьянами и колхозами. Правда, если единоличнику давали за хлеб цену нэпмана, то колхозам платили гораздо дороже. А закупленное таким образом продовольствие продавалось в коммерческих магазинах по рыночным ценам. Хотя Зверев и пишет, что коммерческие магазины сбивали цены на рынках, но на самом деле (как мы видим по результатам) это не так — коммерческие магазины удерживали на рынках высокие цены.
      На ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) 1934 г. Сталин пояснял: «А с чем считался рынок (крестьяне, которые вывозят хлеб) — с пайковой ценой? Конечно, нет. (Пайковые цены сначала были 12, затем 25, в конце 50 коп. за кг, а в коммерческих магазинах — 2 рубля за кг. — Ю.М.) Они ориентировались на рынок, на коммерческую цену — немного выше коммерческой, немного ниже, но цена на хлеб вращалась вокруг коммерческой цены».
      Что означает с финансовой (денежной) точки зрения такое повышение цен на хлеб? Это означает, что кому бы государство ни платило деньги — рабочему, врачу, офицеру или работнику санатория, — но в конечном итоге та масса этих денег, которая шла на село — крестьянам, особенно колхозникам, — возросла на порядок. Чтобы покупать дорогие продукты, росла зарплата промышленных рабочих, вслед за ней и цены на промышленные товары, но не очень сильно. Скажем, в 1913 г. шерстяной мужской костюм стоил 40 рублей, а в конце 40-х годов — 75 рублей.
      Однако поднять цены на продовольствие в 10 раз мало, ведь нужны и деньги, чтобы по этим ценам купить. И, как вы видите из доклада Зверева, в 1930 г. случились непонятные «извращения в практике кредитной реформы»: как-то само собой включился печатный станок и напечатал за один год денег на 1,5 млрд. рублей, хотя до этого, с 1922 г. их было напечатано всего 2,9 млрд. Я не верю, чтобы при Сталине могли сами собой происходить такие чудеса. К примеру, 1 сентября 1930 г. он пишет записку В.М. Молотову (выделено Сталиным):
     
      «Вячеслав! Обрати внимание (пока что) на две вещи.
      1) Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в виду войну с СССР. Я думаю, что, пока они не создадут этот блок, они воевать с СССР не станут, — стало быть, как только обеспечат блок— начнут воевать (повод найдут). Чтобы обеспечить наш отпор и поляко-румынам, и балтийцам, надо создать себе условия, необходимые для развертывания (в случае войны) не менее 150–160 пехотных дивизий, т. е. дивизий на 40–50 (по крайней мере) больше, чем при нынешней нашей установке. Это значит, что нынешний мирный состав нашей армии с 640 тысяч придется довести до 700 тысяч. Без этой «реформы» нет возможности гарантировать (в случае блока поляков с балтийцами) оборону Ленинграда и Правобережной Украины. Это не подлежит, по-моему, никакому сомнению. И наоборот, при этой «реформе» мы наверняка обеспечиваем победоноснуюоборону СССР. Но для «реформы» потребуются немаленькие суммы денег (большее количество «выстрелов», большее количество техники, дополнительное количество командного состава, дополнительные расходы на вещевое и продовольственное снабжение). Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны. Стало быть, надо учесть это дело сейчас же, отложив соответствующее сырье для производства водки и формально закрепить его в госбюджете 30–31 года. Имей в виду, что серьезное развитие гражданской авиации тоже потребует уйму денег, для чего опять же придется апеллировать к водке. Жму руку. И. Сталин».
     
      Обратите внимание: в преддверии предполагавшейся войны Сталину сам бог дал включить печатный станок, но он этого не сделал — он сначала нашел товар (водку), а уж под него предложил печатать деньги. Но увеличение затрат на армию на 10–20 % никак не могло увеличить денежную массу в один год сразу на 50 %! Вывод: деньги в 1930 г. были вброшены специально и именно с тем, чтобы вызвать рост цен на продовольствие и, соответственно, рост доходов у крестьян. И этому были две причины.
     
      Американский путь
     
      Во-первых.
      Хотя Сталин и был марксистом, но марксистом он был творческим, т. е. плевал на Маркса, когда это требовалось для блага СССР. А в данном случае появилась возможность улучшить жизнь народа, в составе которого было (1938 г.) 56 млн горожан и 115 млн крестьян. С кого начать? Сталин поступил не как марксист, а как государственный деятель — он начал с крестьян, и они это оценили. Какой бы вой ни несся со страниц различных мемуаров и воспоминаний о тяжкой жизни крестьян в ту пору, о «голодоморе», о коллективизации и т. д., но во время последовавшей войны с немцами крестьяне были, пожалуй, единственным сословием СССР, которое Советскую власть не предало. При наступлении немцев крестьянство безропотно сдавало лошадей отступающей Армии, отгоняло на восток сельхозтехнику, скот, уходило само. Нигде не было никаких бунтов или восстаний против Советской власти, как ни старались немцы их вызвать, крестьяне же составили и основную массу партизан. А вот прародители Советской власти, ивановские ткачи, подняли бунт, когда в 1941 г. начали вывозить оборудование ткацких фабрик на восток, и тамошний пролетариат нагло заявлял, что ему все равно на кого работать — на немцев или на Советскую власть.
     
      Во-вторых.
      Надо понять, как Сталин развивал промышленность в СССР. Давайте повторим.
      Промышленность не может работать без покупателя. Созданный ею товар должен быть куплен, иначе она не в состоянии произвести следующий. Чем больше покупают, тем быстрее развивается, растет промышленность. Если покупатели берут только половину продукции, произведенной станком, нет смысла, а главное денег, покупать второй. Но если они с этого станка забирают все и еще хотят и могут купить, то есть смысл покупать второй, и есть деньги на него.
      Еще раз. Обратите особое внимание! Чтобы промышленность развивалась и давала все больше и больше товаров, ей нужен покупатель!
      Если кто-либо хочет развить свою промышленность, ему нужны не инвестиции, не займы, не надо ходить по миру с протянутой рукой, а нужно позаботиться о покупателях для своих товаров. Сталин это понимал и рассматривал несколько путей поиска покупателей для промышленности СССР — путей развития рынка СССР.
      Например, прусский, предусматривающий аннексию какой-либо страны, создание препятствий для ее промышленности и за счет ее рынка, ее покупателей развитие собственной промышленности.
      Или английский путь. Захват колоний и использование их рынка для развития промышленности метрополии.
      Разумеется, эти пути не подходили Советскому Союзу, и Сталин выбрал американский путь развития промышленности. Путь развития собственного рынка, создание покупателей прежде всего внутри собственной страны.
      Вспомним, как Генри Форд, основатель автомобильной индустрии США, создавал себе покупателей. Он взял и стал платить рабочим своих заводов не виданную по тем временам зарплату — 5 долларов в день — и этим спровоцировал профсоюзы в других отраслях на требования по повышению зарплаты. Когда его разъяренные коллеги-капиталисты выплеснули свое негодование, он вполне резонно возразил им: «А кто будет покупать мои автомобили?» Чтобы увеличить производство чего-либо, нужно сначала дать деньги покупателю. Создав средний класс, класс людей, для которых покупка автомобиля стала обычным делом, США развили свою автомобильную промышленность.
      А у Сталина начиная с 30-х годов начали вводиться в строй тысячи заводов и фабрик. Они были готовы давать продукцию, но кому? Где покупатели? Вот Сталин и произвел эмиссию, вбросил деньги на рынок СССР и создал покупателей. Если вы обратили внимание, то эмиссией были покрыты долги госпредприятий. Ведь первыми вступали в строй заводы тяжелой промышленности, производящие средства производства — станки, оборудование и т. д. А какое оборудование может купить предприятие, если оно в долгах? Вот долги всем и ликвидировали — покупайте!
      Если в первой пятилетке (1928–1932 гг.) среднегодовой импорт составлял 4,1 млрд золотых рублей и в этом числе 60,3 % шли на закупку машин и сырья для них, то во второй пятилетке (1933–1937 гг.) импорт упал до 1,2 млрд, а доля машин и сырья в нем — до 27,3 %. Если в 1928 г. в составе всего промышленного оборудования 43 % было импортным, то в 1938 г. импортное оборудование составляло уже всего 0,94 %.
      По отношению к хлебу или мясу рубль резко обесценился, в 1913 г. килограмм белого хлеба стоил в Москве 13 коп., а в 1940 г. — 90 коп., но вся штука в том, что по отношению к золоту рубль как был, так и остался — 9,60 за золотую монету в 10 рублей. Объяснялось это тем, что начиная с 1933 г. СССР всегда имел актив во внешней торговле — продавал немного больше, чем покупал, и курс рубля на валютных биржах мира был прочен.
      Не надо забывать, что если в 1913 г. основная масса рабочих в Петербурге зарабатывала около 600 рублей в год, жалованье у армейского поручика было 720 рублей в год, то в 1937 г. среднегодовая зарплата в СССР стала свыше 3000 руб. В 1937 г. средний колхозник СССР, кроме денег, получал на трудодни натуроплатой 17 центнеров зерна. Заметим, что для пропитания крестьянину нужно в год 20 пудов хлеба — 320 кг., или 3,2 центнера. Посмотрите на фото бабушек и дедушек предвоенной поры: как они выглядят и во что одеты. И все это при бесплатном лечении, бесплатном обучении, практически бесплатных отдыхе и жилье.
      Итак, Сталин сформировал в СССР рынок для промышленности СССР и результат не заставил себя ждать. Если сделать сравнение в сопоставимых ценах (1928 г.), то уровень промышленного производства 1913 г. — 11,0 млрд. рублей — СССР достиг уже в 1927 г., в следующем перекрыл его — 16,8 млрд рублей. Но дальше произошел никем не виданные и до сих пор никем не перекрытый рывок: в 1938 г. промышленное производство составило 100,4 млрд рублей! Повторюсь, по объему производимой товарной продукции СССР вышел с пятого места в мире и четвертого в Европе на второе место в мире и первое в Европе. Он стал производить 13,7 % мировой промышленной продукции (США производили 41,9 %; Германия — 11,6 %; Англия — 9,3 %; Франция — 5,7 %).
      Возникает вопрос — а мог ли царь повторить этот подвиг, могла ли царская Россия пройти путем СССР? Нет, и дело здесь не в социализме как в таковом, а в том, что при большевиках во главе страны стали люди, безусловно преданные народу, что и сделало их выдающимися хозяевами, т. е. выдающимися экономистами. Давайте еще раз посмотрим на этапы, которыми Сталин развил экономику.
      1. Жесточайшим «затягиванием поясов» народа собрал в 1924–1928 гг. деньги на закупку оборудования для промышленности.
      2. Резко поднял цены на продовольствие и остальные товары по отношению к золоту в 1929–1933 гг.
      3. Произвел в эти же годы эмиссию денег, чтобы рынок СССР стал ненасытным.
      И промышленность СССР бросилась его насыщать со скоростью, недоступной промышленности других стран.
      В этой схеме любой стране доступны этапы 1 и 3. Но царскому правительству, как и нынешним странам СНГ, был недоступен 2-й этап. Поскольку Россия была в составе мирового рынка и не вводила монополию на внешнюю торговлю (чего ни капиталисты, ни аристократия не дали бы царю сделать), то цены на основную ее продукцию — продукцию сельского хозяйства — были на уровне мировых и их невозможно было поднять. А из-за длительной и суровой зимы и из-за огромных расстояний России эти цены покрывали затраты только при нищенских заработках работников и не давали доходов основной массе населения — крестьянам. Из-за этого невозможно было поднять заработки и рабочим, поскольку из-за тех же высоких затрат на производство, доля зарплаты в цене продукции должна была быть очень низкой, иначе нищий крестьянин эту продукцию своей промышленности купить просто не смог бы.
      Это тупик.
      Если рынок России является частью мирового, то на самом рынке России исчезают покупатели — люди с деньгами — им неоткуда взяться.
      Для ограждения рынка есть два экономических способа.
      Можно огородить рынок пошлинами. То есть, если у тебя на рынке яблоко стоит 10 рублей, а на мировом рынке яблоко стоит 2 рубля, то введи пошлину в 9 рублей, и пусть на твоем рынке любители импортных яблочек покупают их по 11 рублей. Называется это защитой своего производителя. Но это только защита, оборона, а обороной не выигрываются войны, в том числе и торговые.
      Если ты введешь пошлины, то их введут и другие страны против твоих товаров, поскольку, прости, но что посеешь, то и пожнешь. Далее, у тебя на рынке всегда найдутся любители попробовать импортное яблочко, и, купив его за 11 рублей, они яблок отечественного производителя купят на 11 рублей меньше. Из суммы пошлины ты можешь компенсировать своему производителю убыток от уменьшения производства, но что толку — товара-то он произвел меньше, и, следовательно, вся страна на это уменьшение стала беднее.
      А вот то, как руководил экономикой Сталин, — это наступление, это экспансия на мировой рынок. При монополии внешней торговли, напомню, государство у своего производителя покупает товар за 10 рублей, продает его на мировом рынке за 2, покупает там же 2 банана по 1 рублю и продает их на своем рынке в сумме за 12, торгуя с прибылью. Что получается? Если твой производитель насытил свой рынок, то ему нет необходимости снижать производство или даже темпы роста, поскольку ты, государство, вывозишь лишний товар на мировой рынок и начинаешь его захват своим товаром. На мировом рынке можно продать любой товар, но для такой страны, как Россия, — страны с очень затратными условиями производства — важно, чтобы это была торговля в два конца: экспорт и импорт одновременно. И без конкуренции своих производителей и покупателей друг с другом, т. е. удобнее всего, когда коммерсантом на внешнем рынке выступает само государство.
      Сталин так развивал промышленность, так создал и обустроил для нее рынок СССР, что прошло бы еще лет 10, и товары «Сделано в СССР» стали бы главенствовать во всем мире.
      Но нашим конкурентам на Западе это не нравилось, они сдаваться не собирались. И началась война. И не торговая, а настоящая — с самой сильной армией мира и, по сути, со всей Европой.
      Прежде чем закончить эту тему, хочу сказать пару слов о с детства перепуганных. Эти «профессионалы» вопят, что если Россия вдруг поссорится с Западом, то Запад ее удушит блокадой. Посмотрите, идиоты, на наших предков! Они были в сотни раз в более тяжелой блокаде, но устояли и рванули так, что этому пресловутому Западу небо с овчинку казалось!
     
      Версии
     
      Но нам в данном случае важно не это, а та обстановка, в которой проходила коллективизация. В период 1929–1934 гг. крестьяне по-прежнему часть хлеба должны были продать государству по мировым ценам (и вы видите, как немцы использовали это в своей пропаганде), а продай они его весь на базаре, то выручили бы в 10 раз больше! До коллективизации такого не было, это ее резко осложнило и отодвинуло на второй план, теперь вопрос встал иначе — платить крестьянам налоги государству или нет? За что они боролись?
      Если посмотреть на начало 30-х в подробностях, то провал немцев в использовании коллективизации и голодомора в пропагандистской борьбе с СССР удивляет еще сильней. Ведь борьба в деревне в 1929–1933 гг. шла нешуточная (правда, сразу не поймешь за что). Вот два историка — А. Колпакиди и Е. Прудникова — пишут книгу о Сталине «Двойной заговор» и видно, что они стараются быть максимально объективными. Тем не менее, дойдя до коллективизации, они пишут следующее.
      «В 1996 году вышла книга Н.А. Ивницкого «Коллективизация и раскулачивание». Картину он нарисовал — масштабней некуда. Куда там до событий 1930 года знаменитой крестьянской войне 1921 года. Тогда, не считая бандсобытий, произошло два крупных восстания: Западносибирский мятеж — около 60 тысяч человек — и прославленный Антонов на Тамбовщине — всего-то около 50 тысяч. Остальные повстанческие лидеры — Вакулин, Серов, Сапожков, Рогов — насчитывали в своих «армиях» не более двух тысяч человек, и то непостоянно. Возьмут они в плен целый полк — у них две тысячи «бойцов». Через неделю те разбегутся — у них опять все те же триста сабель. В 1930 году мы видим совсем иную картину.
      …Крупные антиколхозные выступления крестьян происходили на Украине, в Повольжье, Казахстане, Сибири, на Северном Кавказе, в Средней Азии. А в это время многие местные лидеры беззастенчиво врали «наверх». «…Работа в крае протекает без всяких осложнений при большом подъеме батрацко-бедняцких масс», — сообщал Сталину Б.П.Шеболдаев из Нижне-Волжского края. Впрочем, врет он только наполовину — в том, что касается осложнений.
      Подъем масс был, и еще какой!
      В январе 1930 года зарегистрировано 346 массовых выступлений, в которых участвовало 125 тысяч человек, в феврале — 736 выступлений и более 220 тысяч участников. За первую половину марта — 595 выступлений и 230 тысяч участников, не считая Украины, да еще 500 выступлений на Украине. Процесс явно шел по нарастающей. По подсчетам Ивницкого, в марте 1930 года в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, на Нижней и Средней Волге, Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Московской, Ленинградской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 1642 массовых выступления, в которых приняли участие 750–800 тысяч человек. А всего, по данным ОГПУ, за январь — апрель 1930 года произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1 755 300 участников.
      Кроме восстаний процветал террор. Так, только в марте 1930 года и только на Украине был зарегистрирован 521 теракт (а сколько не зарегистрировано!), в ЦЧО — 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года — более 1000 терактов, из них 624 — убийства и покушения. На Урале в январе — марте было 260 случаев, и даже в мирном Новгородском округе Ленинградской области — 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга.
      …Перед угрозой массовой крестьянской войны даже железные сталинские власти вынуждены были отступить. ЦК уже во второй половине февраля дал указание местным парторганизациям уменьшить темпы и прекратить раскулачивание в тех районах, где сплошная коллективизация еще не началась. В знаменитой статье «Головокружение от успехов» Сталин заявил, что колхозное движение должно быть добровольным. Теперь карательные меры применялись уже к излишне усердным организаторам колхозов. Тысячи коммунистов были исключены из партии и отданы под суд. Провели реабилитацию части раскулаченных. В некоторых округах было восстановлено до половины раскулаченных хозяйств. Вспоминая то время, Хрущев писал, что Сталин «лбом ударился о стену и вынужден был отступить».
      После появления статьи вчерашние новоиспеченные колхозники массово повалили из колхозов обратно.
      …К сентябрю 1931 года формально колхозы объединяли почти 60 % крестьянских хозяйств. Кроме того, несмотря на то, что коллективизация прошла, всё равно каждый год разгоралась битва за хлеб и мясо. Шолохов рассказывал, как выглядели заготовки скота на Дону. «По хуторам происходила форменная война — сельисполнителей и других, приходивших за коровами, били чем попало, били преимущественно бабы и детишки (подростки), сами колхозники ввязывались редко, а где ввязывались, там дело кончалось убийством». Что же касается хлеба… в июле 1932 года хлебозаготовки составили всего 55 % от и без того заниженного плана. Теперь уже колхозы объявили «хлебную стачку», отказываясь сдавать хлеб по крайне низким закупочным ценам, фактически даром. Но каждый рубль по-прежнему шел на индустриализацию. И снова в октябре 1932 года в деревню были направлены чрезвычайные комиссии.
      И снова крестьянство ответило отчаянным сопротивлением. Вот, например, почему Каганович ездил в Краснодар? Как вспоминал Хрущев, там началась забастовка. Казаки отказались обрабатывать землю. В порядке борьбы с забастовщиками казаки высылались в Сибирь целыми станицами. Другие станицы заносились на «черную доску» — в них полностью прекращалась всякая торговля, подвоз каких бы то ни было товаров, колхозникам и единоличникам запрещалось продавать свою продукцию. Метод, изобретенный Кагановичем, стал широко применяться по всей стране.
      …В ходе хлебозаготовок было вывезено все, что еще оставалось в деревнях. В 1933 году ряд районов постигла засуха, и начался голод. Голодающим, особенно на Украине, никто не помогал. Половина голодных смертей 1933 года пришлась на самую плодородную из советских республик. И только после того как миллионы людей умерли от голода — а умерло 3,3–3,5 миллиона человек — сопротивление было сломлено».
      Посмотрите на то, сколько противоречий в этих отрывках: авторы как бы не замечают, о чем пишут, стремясь подвести читателя к миллионам смертей от голодомора.
      Во-первых. И авторы, и взятый ими за основу Ивницкий все числа, которые они приводят в тексте, приводят очень точно — до процента, до человека. Чувствуется, что они опирались на документы. Но когда говорят о числе умерших от голодомора, то число становится очень приблизительным «3,3–3,5 миллиона». То есть, до сих пор у голодоморчиков числа умерших нет, и в этом вопросе основным документом являются пропагандистские листовки Геббельса.
      Во-вторых. Авторы жуют пропагандистский штамп, который даже геббельсовцы через месяц выплюнули, — они пишут: «антиколхозные выступления крестьян». Но при чем тут колхозы? Коллективизация началась в 1929 г., а уже в марте 1930 вышло постановление ЦК о запрещении насильственной коллективизации, и «новоиспеченные колхозники массово повалили из колхозов обратно» и «было восстановлено до половины раскулаченных хозяйств». То есть, была восстановлена ситуация 1928 года, а на Украине и Дону бунты продолжались и продолжались. Но ведь это говорит о том, что дело было не в колхозах, — бунтуя, крестьяне вступали в колхозы и в колхозах бунтовали. Против чего?
      Авторы об этом говорят, но не делают выводов — на Украине и Дону крестьяне бунтовали против того, чтобы платить налог государству. Но и здесь не всё просто — казалось бы, что бунтовать против того, что государству следовало продать по мировым ценам часть урожая? Оно ведь налогами могло взять и бесплатно. Отдай налог — и спи спокойно, т. е. остальное зерно продай на базаре. Но вы видите, что хохлы и казаки, казалось бы, вознамерились не давать государству вообще ничего. По сравнению с 1928 г. им уже и план снизили, а они и сниженный налог и под давлением разных комиссий исполнили только на 55 %.
      Затем авторы как бы в упор не замечают, о чем написали чуть выше. Вот они пишут, как и Кучма: «В ходе заготовок было вывезено все, что осталось в деревнях», — а чуть выше пишут, что повсеместно распространялся метод Кагановича, по которому не платящим налог селам и станицам «запрещалось продавать свою продукцию». То есть, власть в отчаянии кричала: «Подавитесь вы своим зерном, сожрите его сами!»
      Наконец, авторы не понимают, что произошло и почему возник голод в 1933 г. в условиях, когда государство закупило у крестьян в 1932 г. значительно меньше зерна, чем в 1928 г., - в условиях, когда крестьянам на еду и свободную торговлю должно было оставаться гораздо больше, чем в 1928. И авторы придумывают в 1933 г. засуху как причину неурожая и голода. Между прочим, засуха в год голода — это признак «асфальтного крестьянина». Засуха или неурожай предшествуют году голода, т. е. голод 1933 г. был вызван какими-то катаклизмами в 1932 г. Но, как видим, понять, что произошло в 1932 г., авторы не могут. А ведь они пусть и вскользь, но о причине голода пишут: «Казаки отказывались обрабатывать землю», — и считают это забастовкой, что ничего не объясняет: в сельском хозяйстве, как и везде, бастуют с какой-то целью. Что это была за цель? Мой отец, которому тогда был 21 год, на вопрос, в чем причина голода 1933 г., ответил: «Не хотели работать!» Но причины, по которой не хотели работать, у отца уже стерлись из памяти.
      Однако эти причины не стерлись из памяти уже помянутого Петра Григоренко. Он тогда был коллегой Кучмы — партийным активистом, посему лично ездил на хлебозаготовки и прекрасно видел все, что тогда происходило. Григоренко писал:
      «Скажу о себе. Я мог, я обязан был видеть, сколь страшная опасность нависла над нашим народом. Я своими ушами слышал, как секретарь ЦК КП(б)У Станислав Косиор-коротышка, в прекрасном отутюженном костюме, с бритой, до блеска, большой круглой головой — летом 1930 года инструктировал нас, отъезжающих в качестве уполномоченных ЦК на уборку урожая:
      «Мужик перешел к новой тактике. Он отказывается убирать урожай. Он хочет, чтобы погиб хлеб, чтобы можно было костлявой рукой голода задушить советскую власть. Но враг просчитается. Мы его самого заставим узнать, что такое голод. Ваша задача — сорвать кулацкую тактику саботажа уборки урожая. Убрать все до зернышка и собранное немедленно вывозить на хлебосдачу. Степняки не работают, надеясь на спрятанное в ямах зерно прошлых лет уборки. Надо заставить их раскрыть ямы».
      Но то, что я увидел, превзошло все мои, самые худшие ожидания. Огромное, более 2000 дворов, степное село на Херсонщине — Архангелка — в горячую уборочную пору было мертво. Работала одна молотарка, в одну смену (8 человек). Остальная рать трудовая — мужчины, женщины, подростки — сидели, лежали, полулежали в «холодку». Я прошелся по селу — из конца в конец — мне стало жутко. Я пытался затевать разговоры. Отвечали медленно, неохотно. И с полным безразличием. Я говорил:
      — Хлеб же в валках лежит, а кое где и стоит. Этот уже осыпался и пропал, а тот, который в валках, сгинет.
      — Ну известно сгинет, — с абсолютным равнодушием отвечали мне.
      Я был не в силах пробить эту стену равнодушия. Говоришь людям — у них тоска во взгляде, а в ответ — молчание. Я не верю, чтобы крестьянину была безразлична гибель хлеба. Значит, какая же сила протеста взросла в людях, что они пошли на то, чтобы оставить хлеб в поле. Я абсолютно уверен, что этим протестом никто не управлял. По сути это и не было протестом. Людьми просто овладела полная апатия. Значит, как же противно было народному характеру затеянное партией объединение крестьянских хозяйств».
      Здесь Григоренко само собой, брешет, поскольку о колхозах речь уже не шла и бастовали крестьяне, добиваясь не этого. Они пытались голодом задушить голод, посему и не убирали урожай 1930 года, чтобы советская власть отменила им налоги и дала возможность весь хлеб продавать по рыночным высоким ценам, которые эта же власть, для них и взвинтила.
      Ющенко пишет, что в голоде виновата партия. Это так, но в голоде 1933 года виновата была не партия большевиков. Григоренко свидетельствует.
      «Письмо в ЦК я написал, приложил к нему кусочек хлеба, полученного в Бердянском райвоенкомате. Письмо большое, основательное. Я описал историю возникновения артели в 1924 году, ее развитие, ведущее участие в организации массовой коллективизации. Написал о том, какой дружный, трудовой и организованный коллектив создался и как благодаря именно этим качествам этот коллектив остался без хлеба, отдав все до зернышка на выполнение районного плана. Письмо было отправлено через политотдел Военно-технической академии. Месяца через два пришел ответ: «Факты подтвердились. Виновники неправильной организации хлебозаготовок наказаны. Артели «Незаможник» оказана продовольственная помощь». Это сообщение подтвердилось перепиской отца. И я ликовал. Как же, к сигналу коммуниста прислушались в ЦК и справедливость восстановлена. …В конце ответа ЦК была приписка, которой я долгие годы очень гордился. В ней говорилось: «ЦК отмечает, что тов. Григоренко поступил как зрелый коммунист. На основе частного факта, он сумел сделать глубокие партийные выводы и сообщил их в ЦК».»
      Итак, большевики, на то и большевики, спасали тружеников, пытаясь заставить работать наглецов. Да, они могли разрешить все зерно продавать по высоким ценам, но тогда пришлось бы пропорционально увеличить зарплаты рабочим, пропорционально увеличились бы цены на промышленные товары и в итоге крестьяне остались бы такими же бедными. Но алчные идиоты этого не понимали: они видели высокие цены на базаре и в коммерческих магазинах и хотели схватить халяву сразу, немедленно. Кого они напоминают в нынешней Украине?
      Не напоминают ли те, кто по словам Григоренко «сидели, лежали, полулежали в «холодку»», тех, кто еще недавно «сидел, лежал, полулежал» на Майдане, требуя разрешить Ющенко помочь иностранцам ограбить Украину? Большевики построили и довели до высочайшего мирового уровня «Криворожсталь». У кого теперь «Криворожсталь»? Если ты не способен управлять промышленностью, не способен делать то, что делали большевики, какого хрена ты лез в президенты?
      Так что голодомор действительно организовала партия, да только границы СССР были на замке и американцы не сумели снабдить ту партию оранжевыми палатками и оранжевыми шарфиками. Теперь попробуем оценить, как Украина и Дон отработали на своих нивах в 1932 году под руководством тогдашних «оранжевых».
      Сколько посеяли?
      Голод 1933 г. лежит позорнейшим пятном на украинском народе и казачестве — такого позорнейшего голода не было, пожалуй, в истории всего мира. Причем, это позор именно всего народа, а не его руководителей, которые, тем не менее, и в таком случае за этот голод отвечают. Голод сам по себе — это несчастье, это как эпидемия, и тут нечего особенно стыдиться. Что тут поделать, если были засуха, наводнения или еще что-то непреодолимой силы. Позор голода 1933 г. в том, что ничего подобного не было, крестьяне Украины и казаки сами себе его создали. По этой причине советская власть тщательно стирала этот голод из памяти, чтобы не позорить народ. И украинцы это оценили в войну. Немцы же сдуру полезли о нем напоминать, но, как вы видели, и они быстро опомнились и удалили голод 1933 г. из своих пропагандистских материалов.
      Но по причине того, что Советская власть этот голод скрывала, мне сегодня трудно найти численные величины для расчетов. В «Малой» советской довоенной энциклопедии даны подробнейшие справочные материалы по всем республикам и аспектам, но в статистике начала 30-х годов — провал. Нет ни урожаев, ни численности скота, ни требующихся в данном случае посевных площадей. Даются цифры 1913 года, а затем 1938. Поэтому по СССР и республикам мне придется найти посевные площади интерполяцией, предположив, что посевные площади росли по годам более-менее равномерно. Итак, посевные площади, млн. га:
      1913 1938 1932
      РСФСР 69,7 94,3 89
      Украина 22,9 25,6 25
      СССР 105,0 136,9 130
     
      Посевные площади тогдашнего Азово-Черноморского края и Орджоникидзевского края (нынешние Краснодарский и Ставропольский края и Ростовская область) на 1938 г. — 7,67 и 2,87 млн. га, примем за 10 млн. га.
     
      С посевами 1932 г. придется исхитряться. В МСЭ в статье «Коллективизация сельского хозяйства» цензоры пропустили строчку: «В 1932 г. колхозы уже засевали около 70 млн. га, или выше 75 % всех посевов крестьянского сектора (при 61,5 % коллективизации)». Это значит, что в 1932 г. весь крестьянский сектор засеял около 93 млн. га. В статье «Совхозы» есть их посевная площадь на 1938 г. — 12,4 млн. га и на 1928 г. — 1,7 млн. Следовательно, в 1932 г. площадь посевов у совхозов можно оценить в 6 млн. га. Поскольку совхозы — это промышленные предприятия государства, то надо думать, что они засеяли весной 1932 г. все, что могли. Итого: в 1932 г. было засеяно 93+6=99 млн. га из имевшихся 130 млн.
      Согласно «Российскому статистическому ежегоднику» в РСФСР в 1932 г. даже без бастующих казаков был получен урожай в 47,5 млн. т. Он точно равен урожаю 1931 г., когда казаки не бастовали. То есть, судя по этому урожаю, Россия в 1932 г. (за исключением казаков) засеяла все, что могла. У остальных республик причин не сеять не было. Тогда получается, что 31 млн. га незасеянных полей приходятся на Украину и казаков, у которых в сумме было 35 млн. га посевных площадей. Отсюда следует, что казаки и украинцы в 1932 г. засеяли только десятый гектар своей пашни.
      Думаю, что есть ошибка в моих предположениях. Советская власть переселяла крестьян на восток осваивать новые земли чуть ли не сразу после победы в Гражданской войне (только с Украины было переселено, напомню, 5 млн. человек). Но трактора массово стали поступать в сельское хозяйство только с 1932 года (в 1933 году было уже 210 тыс. тракторов). Возможно, рост посевных площадей имел рывок с поступлением техники. Но если даже допустить, что половина новых посевных площадей приросла с 1932 г. и на этот год посевные площади СССР составляли всего 120 млн. га, то и тогда незасеянными остаются 21 млн. га из 35 млн. посевных площадей Украины и казачества. Или иными словами, в 1932 году украинцы и казаки засеяли в лучшем случае 40 % своих полей. Но это в лучшем случае.
      Цель Кучмы в воплях о голодоморе понятна: он, бывший секретарь парткома Южмаша, теперь, оказывается, был народным мстителем и вступил в КПСС не просто так, а чтобы обожрать рядовых коммунистов и этим отомстить им за голодомор. В этом он нас убедил. Но спрашивал ли Кучма мать его, голодоморку, а сколько она засеяла по весне 1932 г., чтобы жаловаться на голод в 1933? Кучма уверяет, что проклятые коммунисты в 1932 г. забрали сначала все, а потом еще и то, что было хорошо спрятано. Но ведь на прокорм крестьянской семьи по тому времени надо было столько же, сколько и на посев, откуда же взялось зерно, чтобы посеять в 1933 году больше, чем в 1932? Ведь осенью 1933 г. с новым урожаем голод окончился аж до прихода немцев. Кучма плачет, что дети умирали голодной смертью, но почему же дети умирали, а скот, на котором вспахали землю по весне 1933 г., не был зарезан?
      Какой урожай нужно снять, чтобы начался голод, сказать трудно, потому что на этот вопрос оказывают влияние и запасы, и урожайность гектара. В РСФСР в те годы урожай в 50 млн. тонн, видимо, был прекрасным. До войны снимали и больше (в 1937–70,4 млн. т), но после войны первый урожай, превышающий 50 млн. т был получен только в 1952 г. (51,9). В 1945 г. РСФСР, разоренная войной, сумела получить всего 25,4 млн. т, т. е. сделать запасы было не из чего. В 1946 г. СССР постигла страшная засуха, на юге высыхали речки, но эта засуха ударила и по России: в 1946 г. урожай был всего 21,2 млн. т, т. е. примерно 40 % от хорошего. И начался голод 1947 г. Но в 1947 году получили 35,7 млн. т хлеба, и голод из СССР ушел навсегда. Отсюда напрашивается оценочный вывод: после многолетних недоборов хлеба (напомню, что коллизии на Украине и Дону продолжались уже 4 года) урожай в 40 % от хорошего урожая приведет к голоду. А в 1932 г. на Украине и Дону засеяли едва ли треть пахотных земель, и это безусловная причина голода вне зависимости от того, какая власть на дворе.
     
      Еще вопросы
     
      Итак, причина голодомора ясна — Украина и Дон в 1932 г. не засеяли все свои поля, а потому и голодали в 1933. Но возникает следующий вопрос, а почему не сеяли?
      Можно сказать, что из-за общинного способа ведения сельского хозяйства великороссы лучше приняли колхозы, нежели подворные владельцы малороссы и казаки. Но ведь после марта 1930 г. сама по себе коллективизация уже не играла роли, драка шла за право не платить налоги. Кроме того, и украинцы прекрасно работают в коллективе. Напомню, что первые коммуны, т. е. сообщества, в которых общей была даже пища на столе, были созданы в Гуляйпольском районе еще до прихода большевиков к власти — в августе 1917 г. Коммунаром одной из восьми таких гуляйпольских коммун был и только что женившийся Нестор Махно, будущий легендарный партизанский батько.
      Могут сказать, что малороссы и казаки более «свободолюбивы» нежели забитые великороссы. Это тоже бабушка надвое сказала. Армия Махно на Украине, даже с поддержкой ее советской властью, редко доходила до 45 тыс. человек, а чтобы ее рассеять в 1920 году, 1-ю Конную Буденного послали на польский фронт не по железной дороге, а своим ходом через Украину. Она попутно покончила с махновщиной и осталась достаточно сильной, чтобы вызвать ужас у Пилсудского. А чтобы ликвидировать антоновщину, придурок Тухачевский даже запрашивал разрешение на применение ядовитых газов. Так что кичиться «свободолюбием» своих предков можно всем, но только к вопросу о голоде 1932 г. это вряд ли имеет отношение.
      Центральная Россия — области, заселенные великороссами — всегда была бедной по хлебу. Мало того, что там земли легкие, бедные, с тонким плодородным слоем, на которых без удобрения (тогда — навоза) ничего не вырастет, но и этих земель было мало. Крестьянам хлеба хватало в лучшем случае до Пасхи, и великороссы практически поголовно на своей земле работали только в страду, а в остальное время отходили на промыслы. Так и мой прапрадед Архип Мухин пришел в Екатеринославскую Николаевку на заработки на жатву из Курской губернии, и тут-то моя прапрабабка его и захомутала. Хлеб в центральную Россию завозился с областей со степным черноземом — с Украины, Дона и Кубани, Поволжья, а с развитием железных дорог — из Сибири и с Алтая. И вот посмотрите — парадокс: в 1932 г. нечерноземная, потенциально бедная по хлебу Россия выращивает богатый урожай, а черноземная Украина и казаки голодают, потому что не сеют. В чём причина?
      Конечно, хохлы — народ упёртый, но не совсем же идиоты. И они прекрасно понимали, что их борьба бессмысленна — никогда не будет над ними такой власти, которая не брала бы с них налоги. Не платить налоги могут только захватчики, но кто их потерпит? Кроме того, украинцы и казаки не могли не понимать, что, не сея, они доиграются и начнут голодать. Почему же, понимая все это, они в 1932 году засеяли едва треть?
     
      Немного о волах
     
      Я уже писал в своих книгах и статьях, что из-за легкости земли нечерноземной и предстепной черноземной России землю пахали лошадью и сохой, плуг в этой части России по тем временам был малополезным излишеством. А степные черноземы Украины и казачьих областей России всегда пахали на волах (или, как их там называют, быках) и только плугом. У нас сегодня по городам масса маститых комнатных специалистов сельского хозяйства типа Владимира, просто русского, и они уверены, что на Дону и Украине пахали тоже на лошадях. Мне они не верят, я привел им в пример Шолохова — ему тоже не верят, начитавшись Фридлянда. (Впрочем, и его не поняв.) Мне остается привести в качестве примера воспоминания о детстве маршала СССР украинца Р.М. Малиновского. В своей книге «Солдаты России» о Первой мировой войне он описывает и свои детские годы, выводя себя под именем Ванюши Гринько. Малиновский описывает технологию земледелия богатого помещика, культурного хозяина, оснастившего свое хозяйство всем по тем временам необходимым — скотом и техникой. Находилось это имение в зоне степных черноземов на берегу Южного Буга.
      «Переломить упорное решение Ванюши оказалось не под силу даже тете Наташе. Пришлось ей смириться с тем, что Ванюша пойдет на лето работать на фольварк Шендерово пана Ярошинского. Но она строго наказала Арсению, старшему по возрасту (ему недавно исполнилось двенадцать лет, он на два года был старше Ванюши), присматривать за ним.
      Арсенько по опыту уже знал, что для успеха в работе самое главное — заполучить хороших волов. С этого он и начал, причем, как говорится, не считаясь с затратами. Арсенько что-то сунул в руку старшему воловнику — и вот они с Ванюшей стали обладателями четырех пар добрых волов.
      Подцепив большой плуг с лемешником, Арсенько и Ванюша принялись за работу — пахать землю под сахарную свеклу. За плугатера, то есть за старшего, был, разумеется, Арсенько. Он ходил за плугом и изредка подгонял кнутом быков в корню — это были могучие быки светло-желтой масти, самые, пожалуй, сильные на воловне, и к ним никак не шли их клички Козел и Осел. Далее шла пара тоже очень сильных и старательных быков серой масти Сирко и Рябко; третьей парой были молодые быки, недавно приведенные на фольварк, с небольшими, вразнос рогами, пестрой масти — Лысый и Рогач. Они не умели хорошо ходить и все норовили вылезть из борозды — их надо было приучить к работе. В голове ходили чудесные быки: Соловей, серой в крапинку масти, и пегий Ляшко. Они были очень дружны, на диво старательны и послушны. Не было силы, которая могла бы заставить их покинуть борозду — они твердо знали свои обязанности. Иметь эту пару головными было счастьем, и Ванюша, работая в паре с Арсенько погонычем, очень любил этих быков и часто баловал их — то кусочек хлеба или сахарной свеклы даст, то погладит между рогами и за ушами.
      …Рабочий день начинался рано. С восходом солнца волов впрягали в плуги, и начиналась пахота на всем гоне, тянувшемся порой на целый километр, а то и более. Плуги шли друг за другом, и каждый тянуло четыре пары волов. Пахота шла медленно. Рядом с волами шагал Ванюша с длинным батогом на дубовом гибком кнутовище и покрикивал:
      — Гей, Лысый, гей, Сирко!
      Иногда он ударял волов концом батога. Но головную, любимую пару — Ляшко и Соловья — Ванюша никогда не трогал и даже не покрикивал на них. Да, это была на редкость старательная пара. Недаром за них пришлось старшему воловнику поставить шкалик горилки и чвертку сала.
      В двенадцать часов дня все плуги останавливались в борозде, поближе к реке. Волов выпрягали и вели на водопой. Потом кормили мешанкой и сечкой с жомом и резаными бураками, а уж после этого люди закусывали сами салом с черным хлебом, запивали еду водой, потом спали мертвым сном до двух часов дня. А там опять запрягали быков и снова тянулись плуг за плугом, поднимая нагретую солнцем землю. Арсеньке приятно было ступать босыми ногами в сырую землю борозды. Этого удовольствия Ванюша был лишен. Он босой шагал по колкой прошлогодней стерне и часто подпрыгивал, морщась от боли: постолы приходилось экономить.
      Вслед за пахотой землю бороновали и засевали свеклой, на других участках сеяли клевер и прочие травы. Потом по полю волокли барабанчики — небольшие мелкие бороны, а за ними — катки. На этих орудиях использовались уже лошади».
      Не думаю, что и этим примером я убедил комнатных специалистов сельского хозяйства, но это действительно было так: Украина пахала волами, а великороссы — лошадьми. Почему — об этом отдельно.
     
      Четыре тучных года
     
      Лошадь — чисто рабочее животное, от его забоя хорошо можно продать только шкуру. Православные конину не едят, да и мусульмане конину рабочих лошадей едят только с голоду — для еды они выращивают лошадей специально. Туша лошади идет на корм курам (если она пала от незаразной болезни) и, в лучшем случае, на корм свиньям. То есть доход от забоя лошади очень невелик.
      А вол — это говядина, ее всегда можно продать или съесть.
      Народ у нас умный, и когда началась коллективизация, каждый думал: пусть дураки Ванька, Петька и Мыкола с Охримом сдают своих быков в колхоз в общее пользование, а я своих зарежу, сам мяска поем, а остальное продам, благо, цены на базаре растут. А поскольку дураков мало, то и началось поголовное истребление быков. Крупный рогатый скот, чтобы не сдавать в колхоз, резали весь и везде — по всему СССР, но на Украине и Дону первыми пали быки, поскольку их сдавать в колхоз надо было обязательно.
      Нужны бы данные по Украине, но у меня их нет, да и страшно пользоваться данными голодоморчиков — ведь брешут, сволочи, не стеснясь. Поэтому я возьму данные по России, все же часть голодомора прошла и по ней.
      Но сначала пару слов в общем. Вот, скажем, наступили тяжелые времена для скота, предположим — бескормица. Если оставить его весь, то он весь и сдохнет. Нужно резать, но кого в первую очередь? Быки дают хлеб вам, зарежешь их — сам подохнешь. Корова дает молоко и приплод, часть из которого все равно идет на мясо. По тому времени без хлеба не обойдешься и его расход не сократишь, а потребление молока и мяса сократить можно. Следовательно, если бы в 30-е годы требовалось сократить поголовье КРС, то в первую очередь сокращались бы лишние коровы, как требующие очень много кормов для выработки молока; пропорционально им — телята, а быки (волы) оставались бы примерно в том же числе. (Я делаю эту присказку потому, что в статистических данных по КРС выделены только коровы, а быки и телята идут одним столбцом.)
      То есть, если бы в начале 30-х случилось бы что-то, что требовало снизить поголовье КРС, то количество коров снизилось бы резко, а сумма быков и телят — незначительно. Абстрактный пример. Предположим, что у нас 100 коров, 50 телят и 50 быков. Быков оставим, а коров уменьшим наполовину, пропорционально коровам уменьшится и количество телят. Получится, что коров у нас осталось 50 голов (50 %), телят 25 голов и быков 50, в сумме 75 (75 %).
      А вот теперь давайте посмотрим, что реально было в годы коллективизации. Максимальное количество КРС РСФСР имела в 1928 г. — 19,9 млн. голов коров и 17,7 млн. голов быков и телят. А в 1932 году стадо коров уменьшилось до 14,6 млн. голов (73 %), а быков и телят — до 8,8 миллионов (50 %). То есть, у нас получились числа обратные тем, которые были бы у хорошего хозяина: коровы по крестьянским дворам сохранялись, а быки, которых надо было обобществить, вырезались.
      В результате и Украина, и Дон в 1932 году пахали землю на чем могли: на остатках быков и на лошадях, но лошади чернозем долго не пашут — быстро выбиваются из сил. Вот и запахали сколько смогли.
      Но в нечернозёмной России быков не было, а коров и телят можно было забивать сколько угодно — на пахоту это не влияло, более того, это позволяло засеять часть пастбищ. И в России где совестью, где уговорами, где угрозами выслать в Сибирь заставили крестьян и колхозников впрячь лошадей и запахать все, что можно. Взяла Россия в 1932 г. огромный урожай, и колхозники на трудодни развозили зерно тоннами.
      Вопрос: а почему ж проклятые москали не помогли Украине и Дону? Как не помогли? Вот этим и помогли — помогли очухаться. Ведь четыре года хохлы и казаки обжирались мясом в наглой уверенности, что как-нибудь обойдется, а случись что — у москалей заберут, а им дадут. Кроме этого, на весну 1933 года трактора подбросили? Семена были? А то, что животы в 1933 г. подвело, извините: вы, а не мы рабочий скот сожрали.
      Начали подходить трактора, как я уже написал, в 1933 г. их было уже свыше 200 тысяч, а в 1938 г. почти полмиллиона, тем не менее колхозы все же восстанавливали стадо волов, и даже в конце 50-х мне удалось несколько дней на них поработать. Если поголовье КРС 1932 года в РСФСР сравнить с 1938, то увидим, что стадо коров выросло до 14,8 млн. голов, т. е. чуть больше, чем на 1 %, а стадо быков и телят выросло до 16,4 млн., т. е. на 86 %. Бык — хлебопашец был еще очень нужен.
      Кучма в своем Обращении призывает построить в Киеве Мемориал жертвам голодомора. Прекрасная мысль! И обойтись может дешево. Надо только обратиться к Лужкову и Церетели. Дело в том, что Церетели в простое, от безделья ваяет скульптуры Лужкова, и если Церетели занять голодомором, то Лужков согласится оплатить любой мемориал, чтобы только прекратить безобразие со своими статуями. Думаю, что в центре Мемориала нужно построить скульптуру жертвы голодомора, обличьем похожей на Кучму, жрущего бычью ногу так усиленно, что, так сказать, говядина лезет у него изо всех дыр. По сути будет точно, а в исполнении Церетели и гениально.
      Надо также учредить на Украине медаль «Партизану голодомора» и награждать ею тех членов КПУ, кто ныне перекрестился в антикоммунистов. А также просить ООН учредить премию имени Геббельса и вручать ее ежегодно лучшим писателям-голодоморчикам.
     
      Вина Сталина
     
      Если случилась какая-то неприятность, то начальник виноват всегда, даже если ни сном, ни духом ничего об этом не знал. Ты на то и начальник, чтобы знать. Для руководителя не существует понятия «я не виноват»; если он так считает, значит он не руководитель.
      Случился голод в 1933 г., смертей от недоедания, видимо, не было совсем, сопутствующие смерти были минимальны (иначе, повторяю, немцы бы этот голод использовали в антисоветской пропаганде). Но голод был и, значит, Сталин виноват. В чем?
      Прежде всего очевидное: нужно было принять меры для сохранения рабочего скота. Да, все эти окопавшиеся в обкомах и райкомах тогдашние кучмы, ельцины и кравчуки, сидящие в ОГПУ путины и прочие рабиновичи убеждали Политбюро, что крестьяне спят и видят себя в колхозах. Надо было еще раз обдумать и еще в начале 1929 года ввести уголовное наказание за уменьшение стада рабочего скота во всех видах хозяйств. А его ввели только в 1930 г. да еще в таком виде: «79.1. Хищнический убой и умышленное изувечение скота, а также подстрекательство к этому других лиц с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его подъему, — лишение свободы на срок до двух лет с высылкой из данной местности или без таковой».
      Получается так, что по этой статье можно было сажать всех, а, значит, никого. Ведь скот всегда резался на мясо и поди докажи «хищнически» или нет. Затем, чтобы осудить, нужен был мотив подрыва коллективизации, а если я единоличник, не собираюсь вступать в колхоз и вырезал всех своих быков, то какие ко мне претензии? Товарищ Калинин мало того, что поздно, так еще и придумал какую-то невразумительную чушь вместо охраняющего скот закона. По этой, принятой в порядке паники, статье получается, что сажать можно было только руководителей колхозов. А статья 79.3 о защите лошадей была введена в Уголовный кодекс вообще в 1932 г.
      Но главное — толку от этих статей не было по вине Сталина. Сегодня, опираясь на его статью «Головокружение от успеха», считают, что коллективизацию надо было проводить «мягко» — создать образцовые колхозы и сманить в них остальных. Но вы же видите, что получилось после марта 1930 г., когда попробовали «мягко». Отказ от немедленной массовой поголовной коллективизации был крупной ошибкой. Конечно, хорошо быть умным после, но я думаю, что это так.
      Коллектив обывателей (толпа) крайне не любит, когда из толпы кто-то выдвигается, особенно если толпа начинает подозревать, что выдвигающемуся помогает начальство, — а колхозам советская власть помогала. «Мягкая» коллективизация — прямой путь к разделению сельских обществ, а разделение — это война. Массовый загон людей в колхозы вызвал бы водопады матюков, но через год все и всё уже забыли бы, поскольку толпа спокойна, когда в любом деле участвуют все. Тогда отдельный человек в толпе не считает себя дураком или особо обиженным.
      Вот Кучма прикидывается дурачком и вещает, что, дескать, какие-то коммунисты приехали в села и выгребли сначала все, а потом и спрятанное. Чёрта с два!
      Коммунисты из сельсоветов не вылазили, особенно такие, как сам Кучма. Ходили и искали спрятанное зерно свои же селяне — колхозники. Лебединцев вспоминает, что даже подростки, вооружившись щупами, обыскивали единоличников в поисках закопанного зерна. Война в коллективе пощады не знает. Ведь колхозы налог и план государству сдавали, что же, теперь единоличники, спрятав зерно для продажи его на рынке, над колхозниками будут посмеиваться и торжествовать? Ага! Вы у нас посмеетесь! И вот эта война — последствие «мягкой» коллективизации.
      У Сталина не хватило духу выслушивать крестьянский мат-перемат со всего Союза, а надо было потерпеть. Ведь это хорошо, что подоспели трактора с введенных в строй тракторных заводов. А если бы они задержались на год-два? Вместо того чтобы решительно вырезать аппендицит, большевики стали его лечить примочками и дождались перитонита. Хорошо хоть не с летальным исходом.
      Большевики, на мой взгляд, в 1929 г. коллективизацию начали правильно: в колхозы загоняли быстро и всех. Но уже в марте 1930 г. запаниковали и уступили толпе. А это уже административное преступление. Недаром горький опыт армии учит сначала заставить подчиненного выполнить приказ, который тот считает неправильным, а уж потом пусть жалуется. В противном случае подчиненные начнут сами командовать и управление войсками будет утеряно. Так и случилось с коллективизацией. Уступив обывателю, большевики дали ему несбыточную надежду, что тот и дальше бунтами и сопротивлением сможет достичь желаемого. И обыватель стал желать прав иноземного оккупанта — права ничего не давать этой стране. В результате и пострадал, как немцы в Сталинграде.
      Если сформулировать конкретно, в чем именно вина Сталина и большевиков, то ответ видится таким: в нерешительности при проведении коллективизации и в плохом обдумывании того, на что может пойти алчный обыватель.
     
      Помощники голода
     
      Итак, причина голода 1933 г. в том, что весной 1932 г. не сеяли; не сеяли потому, что с 1929 г. жрали быков, а жрали их, помимо алчности, и потому что было много специалистов в области политики, которые ходили и объясняли людям, что большевики собранный в колхозах скот все равно отберут и отдадут на мясо городским, а городские работать не хотят, по 5 соток в день не вскапывают, снопы им белы ручки не колют и т. д. и т. п. И раз городские хотят все себе забрать, то пусть они сами и пашут. А народ, уже совершив грех алчности и забив часть скотины, таким речам внимал, на большевиков озлоблялся, оправдывая свою алчность их вымышленным коварством. А эти болтуны — они вроде к голоду и непричастны, они ведь так — просто свое мнение высказывали. И эти «вумные» болтуны — вторая, после алчности, причина голода, почему я и называю их в своих работах «кровавой оппозицией».
      Ведь альтернативы коллективизации не было. Кучма пишет, что «из украинцев вынимали хлеборобскую душу», так давайте же посмотрим, как её вставили украинцам обратно. Прежде всего на Украине (да и везде в СНГ) тупо разрушено величайшее дело Сталина — отгораживание советских крестьян от мирового рынка, устранение конкуренции иностранных фермеров и поднятие за счет этого внутренних цен на продовольствие, при которых крестьянский труд был безусловно доходным. Уже по этой причине в каждом сельском доме СНГ должен висеть в красном углу портрет Сталина с негасимой лампадкой и наши крестьяне должны молиться на него, как раньше молились святому Николаю, покровителю Руси.
      Кучма насильно развалил украинские колхозы (даже российские животные у власти до этого еще не дошли). В родной Николаевке колхозники получили земельные паи по 1,7 га. И объединяя паи нескольких поколений семьи, не создашь участки, на которых была бы рентабельна даже самая малопроизводительная сельхозтехника, т. е. никто из бывших колхозников обрабатывать свой пай не в состоянии. А сельхозтехнику и инфраструктуру колхоза (тока, рембазы, хранилища и т. д.) приватизировали партизаны голодомора — товарищи Кучмы по номенклатуре КПСС и его личные знакомцы. Колхозники свои паи сдали им за смешную цену натурой (несколько центнеров пшеницы, немного подсолнечного масла и сахара) и работают на новых панов на «своей земле». Даже фашисты до такой подлости не дошли! Зарабатывают 100–110 гривен в месяц. (2002 г.) А надо сказать, что советская власть провела в село газ для отопления, так вот стоимость отопления — 80 гривен в месяц (1 гривна равна примерно 5 рублям). Вставил Кучма украинцам хлеборобскую душу, вставил, слов нет — по самые … засунул! Рядом, в Польше, крестьяне бунтуют из-за того, что шляхта объединила польский сельскохозяйственный рынок с мировым. А украинские крестьяне, «владельцы земли», пучат глазки на Кучму, как на «рiдного батьку». Почему? Так ведь во всей прессе масса холуев доказывает, что при коммунистах «от голода умирал каждый четвертый». И скажи я этим умникам, что они падлюки, они возмутятся: «Какие падлюки?! Мы просто ищем правду о голодоморе и нигде, кроме как у Геббельса, найти её не можем».
     
      Немного бухгалтерии
     
      Ладно, о голодоморе довольно.
      Прежде чем обсудить то, что наплакал нам просто русский Владимир, давайте немного посчитаем, поскольку правда истории, как известно, записана в бухгалтерских книгах. Вместе с Владимиром о горькой судьбе советского колхозника плачут в журнале «Вопросы истории» (№ 2/2002) доктор исторических наук Безнин и кандидат этих же наук Димони:«Расчет обобщающих показателей уровня эксплуатации колхозного крестьянства — задача будущих исследований. В целом можно говорить о высочайшем его уровне в период существования системы повинностей в «классическом» варианте — до середины 1950-х гг., что позволяло государству форсированно развивать экономику, но в конце концов исчерпало возможности развития ее аграрной сферы и способствовало необратимым процессам раскрестьянивания».
      Правда, поскольку Безнин и Димони считают себя учеными, то плачут они, опираясь не на воспоминания своих родителей, а на 141 архивный и литературный источник, и вынуждены давать множество цифр. Давайте их обсудим.
      Владимир сетует о горькой доле вскапывания от зари до зари по 5 соток, и у меня тоже «слёзы душат и капают», но сквозь них я все же хотел бы разглядеть, а сколько дней в году его родители копали по 5 соток? В те годы средний городской житель должен был отработать 274 дня в году (остальное — воскресенья, праздники и отпуск), за 273 дня могли и осудить. А сколько работал колхозник?
      До колхозного строя, как пишет О. Платонов, средний крестьянин работал в своем хозяйстве 92 дня в году. Колхозники делили доход колхозов по трудодням. Трудодень — это не рабочий день, а определенный объем работы, норма: скосить определенную площадь, прополоть или вспахать. Передовики зарабатывали в день десятки трудодней. Тем не менее, упомянутые ученые сообщают, что даже при таком счете в 1939 г. был установлен минимум того, что нужно было отрабатывать в колхозе, — от 60 до 100 трудодней в год. Отработал их, и можешь месяцами сидеть на базаре, считаясь полноправным строителем коммунизма. Еще раз напомню, что в это время в городе могли осудить и за 20 минут опоздания на работу. Началась война, рабочих рук стало остро не хватать на полях, а не на базарах, и минимум трудодней был увеличен аж до 100–150 трудодней в год. При Сталине шли дебаты, казалось, это всё же как-то маловато, но правительство порекомендовало колхозам увеличить норму до 150 трудодней для женщин и 200 трудодней для мужчин только после смерти Сталина. Между прочим, даже война не заставила всех колхозников поднатужиться: только за 5 месяцев 1942 г. тех колхозников, кто не отрабатывал минимум трудодней, отдали под суд числом 151 тысячу, из них 117 тысяч были осуждены. Осужденные обязывались работать в своем же колхозе, но с них 6 месяцев удерживалось 25 % трудодней в пользу колхоза.
      И после войны не всех крестьян могли заставить отрабатывать смешную для рабочих норму. За лето 1948 г. только из РСФСР были высланы в отдаленные районы 12 тысяч колхозников за уклонение от работы. Высылались они по решению колхозного собрания. Не стану утверждать, что крестьянский труд легкий, но эти-то числа тоже надо знать прежде, чем впадать в истерику.
      Теперь по поводу поборов с колхозников. В разных местностях были и местные повинности, к примеру, требовалось отработать на ремонте дорог или торфозаготовках, но государство требовало от крестьян исполнить всего две обязанности. Со своего личного участка (а при Сталине они могли достигать 2 га при минимум одной корове) колхозник должен был заплатить денежный налог и часть продукции продать, подчеркиваю — продать государству, но по государственной цене, т. е. той, которая была уже в 10 раз выше мировой, но все же ниже базарной. Насколько это требование несправедливо? Ведь рабочие все 100 % своей продукции продавали по госценам.
      Итак, какую же часть произведенной продукции государство требовало продать ему по госцене? Безнин и Димони подсчитали, что в 1948 г. средний крестьянский двор продавал государству по госцене 9 % молока, 16 % шерсти, 38 % овчин и козлин. В 1950 году продавал 5 кг мяса из 21,7 кг полученных, и 11 яиц из каждых 63,6 шт. Кажется немного, но представьте, у скольких крестьян душа болела, когда они прикидывали, что могли бы получить, продай они это количество не государству, а на базаре. Не всякий такую обиду забудет. Мои родичи и родственники Буривого об этом никогда не вспоминали, а вот родители просто русского Владимира — помнят.
      Теперь о денежном налоге — о том, который не давал крестьянам поесть блинков. Ученые, чтобы показать степень сталинской эксплуатации, утирают слезу:«Получить хоть какие-то деньги в деревне было не просто — большая доля колхозов вообще не выдавала их на трудодни». Правильно: зачем поручать колхозному бухгалтеру продавать свою долю продукции колхоза, чтобы получить от него деньги, если сам можешь ее продать на базаре и сам получить деньги? Ведь все, что производилось колхозом, после обязательных продаж государству делилось на трудодни: от зерна до фруктов. У колхозника пенсия была 20 рублей? А муку, мясо, сахар и прочее, что он натурой получал из колхозной кладовой, вы подсчитали? Давайте оценим денежный налог во времена, удостоившиеся особо горького плача. В 1947 году по РСФСР этот налог составил 374 рубля в год с хозяйства. В том году картофель на рынках Москвы стоил 6 рублей за кг, Куйбышева — 5, Свердловска — 6, Харькова — 6,5. Полагаю, что в Воронежской области картофеля на приусадебном участке сажали соток 20, крестьянин не имеет права получать с сотки менее 3-х мешков (иначе ему надо ехать в Москву и учить других сельскому хозяйству). Итого: 60 мешков. По цене картофеля в Москве продав на базаре чуть больше одного мешка, можно было оплатить годовой налог со всего хозяйства. Мясо стоило в Москве 63 рубля за кг, в Куйбышеве — 50, в Харькове — 50. Продав 8 кг из 80 кг туши телки, тоже можно было оплатить весь налог за год и не трогать картофель. Молоко стоило в Москве 18 рублей литр, в Свердловске — 18, в Харькове — 12, продажа на базаре трёх вёдер молока (или продукции из молока) выручала деньги на оплату всего годового налога, а мясо и картофель можно было съесть самому. Но корова за год обязана дать не менее 150 ведер. Ужасная сталинская эксплуатация! Как бы колхозники жили без Маленкова!
      Вот поэтому и я согласен с Буривым: частушка «пришел Маленков — поели блинков» — это гнусная агитка хрущевского агитпропа, и даже граненый стакан меня в обратном не убеждает.
      Теперь по поводу займов, которые беспощадно драли с крестьян при Сталине. Перед войной сельское население СССР насчитывало 133 млн. человек и составляло 68 % всего населения, т. е. более двух третей. У меня нет под рукой числа крестьянских дворов после войны, поэтому я приму, что в среднем дворе до войны жило 6 человек, а в ходе войны число их сократилось на 10 % (полностью погибшие или переехавшие в город семьи). Отсюда будем считать, что в СССР покупка госзаймов предлагалась 20 млн. крестьянских дворов.
      В ходе войны выпускались военные займы, и поскольку крестьяне составляли 2/3 населения, то было бы неудивительно, если бы они подписались на две трети всего объема. Но на 2/3 суммы займов подписались городские жители, а крестьяне подписались всего на треть — на 27 837 млн. рублей. На двор приходится 1400 рублей за 4 года войны. Много?
      Рыночные цены в войну были выше цен предвоенного 1940 года: в 1941 г — в 1,1 раза; в 1942 г. — в 5,6 раз; в 1943 г. — в 10,2 раза; в 1944 — в 8,2 раза; в 1945 г. — в 4,3 раза. Безнин и Димони пишут, что в 1947 г. цены на хлеб и молоко были ниже цен 1942 г. в 15 раз, на картофель — в 26 раз, на мясо — в 10 раз (цены 1942 г. ученые стесняются назвать). Подсчитаем: в 1942 г. молоко стоило около 270 рублей за литр, картофель около 150 рублей за кг, мясо около 600 рублей за кг. И заметьте, цены 1942 года это еще не самые высокие цены войны. Тогда получается, что средний крестьянский двор одолжил государству на всю войну либо 2,5 кг мяса по ценам 1942 г., либо 10 кг картофеля, либо около 6 литров молока.
      Во время войны не было случая, чтобы рабочие, даже стахановцы или изобретатели, смогли бы купить самолет или танк. Они боевую технику покупали и дарили фронту вскладчину. А колхозники могли это сделать в одиночку, пасечник Головатый купил даже два истребителя. Откуда деньги? Да все оттуда же — с военного базара. Как вспоминал в «Дуэли» ветеран военные восторги крестьянина: отвезешь в Иркутск мешок овощей, привезешь мешок денег. Но таких, как Головатый, было немного. Зато была масса вопящих, что у них нет денег подписаться на займ.
      Вот просто русский Владимир исходит пеной по поводу отмены карточек в 1947 г. и не объясняет, чем он недоволен. А может быть я угадаю?
      В декабре 1947 г. были не просто отменены карточки, одновременно был проведен и обмен денег хитрым образом. В день обмена была выдана зарплата полностью и новым рублем, а старые рубли, находившиеся на руках, начали обменивать по курсу 1:10. На сберкнижках первые 3 тысячи менялись 1:1, а следующие — 1:3. При этом, конечно, очень пострадали те, кто хранил большие деньги в чулках. Хотя обменных пунктов на селе было мало и основная масса крестьян меняла деньги в городе, но в сельской местности была обменена почти половина всех денег СССР. Особенно пострадали Узбекистан и Грузия, но, думаю, и остальным «безденежным» крестьянам было о чем сожалеть.
      Вот и посудите, чем же это Сталин способствовал «необратимым процессам раскрестьянивания»? — как пишут многомудрые ученые. Тем, что не давал крестьянской монополией на продовольствие душить город? А кто и в какой стране в те времена это позволял? Это сегодня можно импортным зерном и «ножками Буша» душить и город, и село, а тогда откровенных подонков во главе своих стран было мало. Кучмы, кравчуки, ельцины, горбачевы только-только вступали в комсомол.
      Если говорить о раскрестьянивании, то следует вспомнить, что при Сталине героями лучших фильмов и лучших книг были рабочие, крестьяне, инженеры. А после него? Какие-то якобы интеллигентные личности, которые, попав даже в сиську пьяными в другой город, отхватывают себе там, пусть и немного потасканную, но всё ещё прекрасную полячку. И многим ли после такого фильма захочется испытать творческую радость от удавшегося урожая или удачно сделанной вещи?
     
      Очерки крестьянской жизни
     
      Вот Владимир восхищается Маленковым за отмену налога с колхозников. А откуда Маленков деньги взял, чтобы платить тем, кто раньше на эти налоги жил (учителя, врачи, офицеры и т. д.)? При Сталине воровал, а, дождавшись его смерти, крестьян облагодетельствовал?
      При Сталине страна отстраивалась после войны и строилась. Что это значит? Это значит, что миллионы рабочих возводили заводы, а продукции этих заводов еще не было. Но ведь этих рабочих надо было тоже кормить! Вот деньги для этого и брались займами и налогами, в том числе и у крестьян. А к началу 50-х заводы начали давать товары, и под эти товары Минфин стал печатать рубли, в связи с чем необходимость в налогах с крестьянства пропала, тем более что рассчитывать эти налоги было чрезвычайно хлопотно. (Надо было рассчитать по госценам доход со всего, с чего он может быть получен — от коровы до вишневого дерева.) При чём тут Маленков? Владимир предлагает мне похвалить его, и я рад бы исполнить просьбу Владимира, но ведь я при этом буду чувствовать себя придурком. Не слишком ли это дорогая плата, Владимир?
      В 57 и в 58 годах я летом жил в Златоустовке под Кривым Рогом у дяди Федосея. Он — инвалид и возил почту на лошадях, тетя, как мне помнится, была все время дома, а двоюродный брат Михаил уже работал в колхозе. Утром встанешь, на завтрак: яичница, творог со сметаной, парное молоко. На обед: редко — суп-лапша с цыпленком или голубем, чаще — суп-лапша молочная, вареники с творогом со сметаной и для разнообразия кислое молоко или ряженка. На ужин: вареники с творогом со сметаной, молоко. Если проголодался, то всегда можно было перехватить вареничек с творогом. Так было хорошо! Дня два или три. Вообще-то я люблю вареники с творогом, более того, таких прекрасных вареников, какие делала тетя, я больше никогда не ел. Но понимаете, когда день за днем и целыми днями вареники с творогом и сметаной, а корова всё доится и доится… Короче, я взмолился: «Тётя, ну сделайте хоть раз вареники с картошкой!» Она очень расстроилась: оказывается, я попал в сезон, когда старый запас овощей уже вышел, а новые еще не созрели. Вот залезу на вишню, соберу кружку запоздалых ягод — тогда будут вареники с вишней. Тетя для скорости делал вареники размером с мужской кулак, откусишь край и сосешь из них вишнёвый сироп. А потом вареники с творогом. Короче, я стал ждать, когда же приедут папа с мамой и отвезут к борщу и картошке. Вот они приехали на БМВ директора завода (отец выпрашивал) с директорским шофёром с изящной фамилией Махнорыло. Этот шофёр вёз мою маму на этой же машине в роддом и она на полдороге родила. Так что принимал меня он — был моим акушером. Накрыли стол, кушают, и дядя Махнорыло заявляет, что без проблем выпьет 40 яиц. Тётя и дядя Федосей заспорили с ним, типа, что подавится. Махнорыло — выпью! Дядя Федосей — не сможешь! Тетя пошла в кладовую и принесла миску с 40 яйцами, и мой акушер всех посрамил — выпил и хоть бы что! Сидел довольный, как кот.
      Я написал это вот к чему. Владимир пишет, что еще в начале 60-х ходили по селу председатель с директором магазина и отбирали у всех яйца. Дело в том, что это только в представлении городского придурка для крестьянина нет большего счастья, чем сидеть на базаре. Да у него полно дел даже зимой, а уж летом! На базарах торговали и торгуют спекулянты. А в селах был коопторг с центром в сельском магазине, который скупал у крестьян продукты по ценам ниже базарных, но все же высоким. Возил их централизованно и продавал в городе, а на выручку закупал там товары и продавал в селе.
      Вот в Николаевке у дедушки было 120 вишен и каждая давала не меньше ведра ягод. Летом весь двор и плоские крыши были покрыты жестью, фанерками, корытами, тазиками, в которых сушилась вишня. А бабушка была очень неглупа, знала и где базар, и как торгуют. Но не возила туда вишню, а сушила и сдавала в коопторг. Так было выгоднее. А мне что теперь делать? Подпевать Владимиру, что, дескать, в начале 60-х по селам ходил директор магазина и отбирал у всех сухофрукты?
      Вот, казалось бы, я бы мог поплакать вместе с Владимиром о тяжкой доле на прополке сахарной свёклы, благо, у меня тётя Мария в Николаевке несколько раз за лето полола её — 2,5 га. Но не плачется, вспоминается та премиальная тонна сахара, что не влезала в кладовую и лежала штабелем на веранде у тети ползимы, пока не расходовалась, к сожалению, значительной частью на самогон.
      Умиляют поколотые руки при вязке снопов. В Гупполовке у бабушки почти весь участок был засеян ячменем. Утром пришел парень и к обеду его уложил, а когда жара спала, мы с бабушкой пошли вязать снопы. Мне было лет 12, а в те годы мужчины моего возраста все лето носили только черные сатиновые трусы на вырост. Такая была мода. Когда косят хлеба, то на косу монтируют специальные грабли, которые укладывают хлеб ровным валком колосок к колоску. Подбиваешь руками часть рядка примерно в сноп, берешь пучок из него, пару раз перекручиваешь в жгут, просовываешь его снизу чуть ниже середины стеблей и завязываешь жгут особым образом. Сноп готов. Два снопа ставишь колосьями вверх, к ним прислоняешь еще два (или еще 6 — не помню), сверху накрываешь снопом колосьями вниз (чтобы не сильно промочило, если пойдет дождь). Вот и вся операция. Где в ней можно уколоть руки? Ноги колет стерня, но нужно либо обуться, либо скользить по ней. Расскажите, Владимир, почему здесь я должен рыдать о своих белых рученьках?
     
      Забытая болезнь
     
      Сегодня, наверное, мало кто знает, что «кликуша» это не ругательство, а больная кликушеством. Малая Советская энциклопедия говорит о кликушестве, что это «одно из проявлений истерии, выражавшееся в судорожных припадках с выкрикиваниями (о «порче» и т. п.). К. было распространено прежде среди рус. крестьянства и было связано с предрассудками и суевериями («порча», «наговор», «злой глаз»). К. страдали преимущественно женщины, что было связано с их бытовым и социальным угнетением. Раскрепощение женщины-крестьянки, коллективизация и связанное с ними поднятие культурного уровня населения, борьба с религиозным дурманом обусловили искоренение этого заболевания».
      Замечу, что в клиническую картину истерии входит «истерическое поведение (чрезвычайный эгоизм, наклонность к театральности, к преувеличению своих переживаний, симуляциям, крайний субъективизм, переоценка своей личности, крайняя внушаемость…)».
      Происходило следующее. Вот работает баба от зари до зари, ей трудно, но трудно всем, а этой вдруг становится себя так жалко, так жалко — и вскопать надо 5 соток, и снопы руки искололи, и т. д. и т. п. — и она уже в припадке: начинает биться о землю, голосить несусветное, проклинать свою жизнь, в целом стараясь привлечь к себе внимание и вызвать жалость.
      Казалось бы, ну покричит и перестанет. Э, нет! Тяжесть кликушества была в том, что как только одна баба на селе закликушествовала, к ней немедленно начинают подключаться остальные, и вот уже все бабы села бьются в истерике и даже те, у кого доля далеко не такая горькая. То есть, хотя это заболевание и психическое, но оно заразное. Объяснять что-то кликушам и уговаривать их бесполезно — это больные.
      На «цивилизованном» Западе кликуш немедленно объявляли ведьмами и сжигали на костре. Средство радикальное, но не очень эффективное, поскольку нет излечения, а остальные бабы хоть и боятся впасть в истерику, но ведь это болезнь и она может начаться помимо их воли. Наши же предки не были столь жестоки, хотя такая болезнь, может, и стоила костра, чтобы предотвратить ее распространение. Посмотрев, что официальная медицина с ее уговорами и успокоениями на кликуш не действует, русские крестьяне нашли доморощенный и очень простой способ. Как только какая баба начинала кликушествовать, муж, отец, братья хватали кнуты и начинали ее пороть. И кликуша под кнутами начинала осознавать, что жизнь без кнутов в общем-то ничего — приемлемая и имеет даже свои плюсы. А товарки, уже готовые поддержать кликушу, увидев, что это болезнь излечима и, главное, поняв, как выглядит лекарство, успокаивались, и болезнь у них затихала, не начавшись. Так что лечили кликуш именно таким способом, а не улучшением условий их жизни. Какие условия ни создавай, а истерик со своим эгоизмом и переоценкой собственных переживаний всё равно будет недоволен и повод для истерики найдет.
      Вот и голодомор тому примером. Разоряющий Украину Кучма вытаскивает голодомор, как оправдание своей подлости; падлюки от истории и прессы, учуяв запах долларов, начинают жевать геббельсовскую брехню, но тысячи кликуш немедленно впадают в истерику абсолютно искренне. Понимаете, по мнению этих кликуш, мы их лично должны пожалеть, потому что 70 лет назад их предки по собственной подлости поголодали. Ну хорошо, на Украине кликуши бьются в истерике, поскольку это у них в 1933 году был голод, но у меня вопрос к Владимиру — вы-то в Москве какого чёрта заголосили?
     
      * * *
     
      Ну, положим, из того множества цифр и фактов, которые я дал, вы ничего не поняли, что делать? Забудьте все и оцените прочитанное по-крупному. Голодоморчики утверждают, что большевики (Москва проклятая) заморила на Украине голодом от 3 до 7 млн. человек, а я утверждаю, что это брехня. Как понять, кто прав?
      Сегодняшние враги большевиков и Москвы по подлости, конечно, не знают себе равных, но у большевиков и Москвы были враги и пострашнее — фашисты. И этим врагам было очень выгодно использовать голодомор, чтобы ослабить СССР перед войной и в войне. А что было на самом деле?
      1. Если бы Москва действительно заморила голодом хоть сколько-нибудь серьезное количество людей на территории СССР, то ее боялись бы все соседи. Логично? Логично! Так почему же тогда в 1939 году эти соседи рвались к Москве под ее руку? Ответ тут один — потому, что они не видели никакой связи между годом на Украине в 1933 году и большевиками. А им тогда было виднее, нежели нам сегодня.
      2. Если бы Москва действительно заморила голодом хоть сколько-нибудь серьезное количество людей на территории СССР, то Гитлер и Геббельс обязательно использовали бы это для пропаганды, для отвлечения Украины от СССР, для создания из восточных украинцев армии по типу бандеровцев и власовцев. Но Гитлер и Геббельс голод 33 года в своей пропаганде использовать побоялись, а армию предателей из восточных украинцев сформировать не смогли. Почему? Да потому, что с Москвой и большевиками этот голод никак не был связан. Тогда с кем он был связан?
      А с тогдашними ющенковцами, с тогдашними оранжевыми, которые вознамерились удушить голодом весь народ во имя своей алчности. Но это сегодня у оранжевых все получается, а тогда украинцы были другими.
     
     
      Приложение. Ода волу
     
      «Хочу» и «надо»
     
      Какой-то политик сказал: «Чем больше я узнаю людей, тем больше начинаю любить собак». Грубо, конечно, но после основного текста о голодоморе, в Приложении в самый раз будет поговорить о каком-нибудь настоящем и приятном животном.
      Работа отличается от развлечения тем, что вторым можешь заниматься, а можешь не заниматься, а вот работу не делать нельзя. Обязательность — это тягостная сторона работы. И прекрасно, когда работа это и есть твое увлечение и развлечение — тогда нет тягости. Вот у меня примерно такая работа: я пишу о том, о чем хочу, меня не заставляют писать ни деньги, ни начальники. Кстати, и всех остальных авторов «Дуэли» тоже никто не заставляет писать, но они могут писать, а могут не писать, мне же не писать нельзя — положение обязывает.
      Более того, оно обязывает писать то, о чем надо писать, — о текущем моменте, о важных событиях и даже об истории применительно к текущему моменту. А ведь появляются темы, о которых хочешь написать потому, что заметил нечто, что до тебя никто не увидел, но эту тему ну никак не привяжешь к текущим событиям. И боишься, что напишешь, а читатели возмутятся — совсем Мухин спятил, тут такое творится, а он вон о чём пишет! Будет как с Паршевым, когда тот для души написал о том, кто такие варяги, а отзывы на статью пришли только отвратные, дескать, делать ему нечего. А мне давно хотелось исследовать вопрос о том, откуда у русской земельной меры «десятина» взялось такое название? Мне это интересно, но что подумают читатели?
      Посмотрите на нашу историю — это ведь история царей и войн. Главного в русской истории — русского человека — совершенно нет. Никому неинтересно, как он жил, как строил избу, как и чем пахал, как одевался, как делал сталь, как ткал, как торговал и т. д. и т. п. Вот сколько было любовников у Екатерины II — это нам надо, без этого мы обойтись не сможем. А вот попади мы, «цивилизованные», даже с необходимым набором инструментов в XVIII или даже XIX век — мы сможем выжить? Что, пропитание будем добывать тем, что за деньги рассказывать про Екатерининых хахалей? Культура — это степень развития знаний, но ведь мы же со своими знаниями, оставшись один на один с природой, немедленно подохнем. И это культура? Неужели знание о том, как вырастить хлеб, имея только свои руки и голову, менее интересны даже сами по себе, нежели знания о том, какие интриги были при царском дворе? Что нам от тех интриг? Мы что, зная их, сможем повлиять на интриги нынешнего двора? А вот знания о том, как жили наши предки, по меньшей мере, не дало бы компостировать нам мозги различными легендами, составляемыми в угоду каждому очередному режиму.
     
      Кто такие волы
     
      Вот Владимир, просто русский, попрекает меня в № 6 «Дуэли», что я не знаю, при помощи какого животного пахали землю наши предки. Полагает, что сохой они пахали от бедности, а были бы богаты, то пахали бы плугом и тянула бы плуг лошадь. Тем более на черноземе, который, по мнению Владимира, легче, чем нечерноземные почвы. Ведь в Воронежской области, из которой родом родители Владимира и которая является черноземной областью России, пахали на лошадях, а то, что на Украине и Дону иногда впрягали в плуг волов, так это оттого, что казаки очень уважали боевого коня и не грузили его недостойной работой. Давайте не спеша в этом деле разберемся.
      Сначала о волах, поскольку лошадей все видели, хотя бы в кино. Вол — это охолощенный (кастрированный) бык, на Украине и в казачьих областях России его чаще всего так и называют — «бык». А быка-производителя, которого оставляют на племя, называют бугаем. Одного бугая достаточно для 40 коров, поэтому остальных бычков кастрировали, и если они годились в работу, то не забивали на мясо, а приучали ходить в ярме.
      Ярмо представляет из себя два горизонтальных бруса, соединенных посередине вертикальной стойкой. Расстояние между брусьями позволяет завести в ярмо шею вола до вертикальной стойки, после чего шея фиксируется с края вертикальной занозой через сквозные отверстия на концах брусьев ярма. В мое время заноза была железной: стальной прут с головкой сверху. С другой стороны ярма заводится второй вол и получается упряжь. К центральной стойке крепится толстая жердь-оглобля, а она — к телеге. Других элементов упряжи нет — ни уздечки, ни вожжей. Быков погоняют голосом или кнутом, поворачивают тоже таким же способом.
      В моё время левый вол (если я что-то не путаю) имел имя Цоб, а правый — Цобэ. Если ездовой хотел повернуть направо, надо было покрикивать левому волу: «Цоб, Цоб», — и поглаживать кнутовищем. Цоб убыстрял шаг и заходил за Цобэ, сворачивая направо. Если хотел свернуть налево, то соответственно давалась команда для Цобэ. Если хотел тронуть их с места или увеличить их усилия, то окрикивались и стегались оба: «Цоб-Цобэ». Но вообще-то волы умные: видят дорогу или борозду и сами понимают, чего от них хотят в данном случае. Недаром Малиновский пишет, что пахал на волах 12-летний подросток, примерно такой и у меня был командир, когда мы с ним возили на быках воду (мне был 9-й год). Это, между прочим, тоже достоинство вола, но у него их еще много.
      Вол за счет более коротких, нежели у лошади, но более мощных ног, развивает несравнимое с лошадью тяговое усилие. Упираясь загривком в верхний брус ярма, а грудью в нижний, пара волов потащит груз, от вида которого пара лошадей упадет в обморок. Правда, утверждают, что с обычными нагрузками лошадь чуть ли не на 40 % выносливее вола. Кроме того, не сумели изобрести подковы для раздвоенного воловьего копыта, а посему вол не годится для обледенелых дорог — он на них как его мать корова на льду. Но вол чрезвычайно силен, покорен и работоспособен. (Чтобы в похвалах волу не сильно обижать человека, скажу, что по работоспособности и выносливости живых существ, равных человеку, нет. На первых Олимпийских играх марафонцев сопровождала конная полиция и она вынуждена была четыре раза менять лошадей, т. е. темп бегущего человека лошадь (правда, со всадником) выдерживает едва 10 км).
      Мой дядя Федосей возил в село почту из райцентра за 25 км. Возил на двухколесной тележке, в которую впрягалась одна лошадь. Груз — он и сумка с почтой. Тем не менее, для него в бригаде держалось две лошади, и он менял их каждую поездку, т. е. для лошади пробег в 50 км в день требовал дня отдыха. И в бригаде, куда вечером сводились животные, всегда дневали отдыхающие лошади, но я не помню, чтобы отдыхали волы. Поговорка «Работает, как вол» — очень точная.
      Но выносливостью достоинства вола не ограничиваются. Он очень нетребователен к питанию (хотя, конечно, его об этом никто и не спрашивал), особенно в простое — соломой обойдется. Лошади же требуется овес, а это хлеб, т. е. лошадь так или иначе является пищевым конкурентом человека, который и сам овес ест, и, главное, вместо овса может вырастить пшеницу. То, что вол ест очень малопитательный корм, ценно еще и тем, что он его много пропускает через свой желудок, в связи с чем дает много навоза, а навоз у наших предков был настолько в цене, что практически весь крупный рогатый скот держался не для производства молока и мяса, а исключительно для производства навоза. Причем, и в нечерноземной России, и на черноземной Украине. В России навоз был единственным удобрением, на Украине — единственным топливом.
      И когда «асфальтные крестьяне» начинают попрекать наших предков, что они-де из-за малограмотности держали каких-то мелких, почти не дающих молока коровок, то не крестьяне, а эти умники являются идиотами. Русский скот был высокопородным, просто это была такая порода, которая способна была съесть всю осоку с болота и всю солому с крыши избы по весне, но дождаться травки и не сдохнуть. А эти голштинские и джерсейские коровки протянули бы ноги, не дождавшись ноября. В связи с чем русские крестьяне (за исключением мест, где кормов было достаточно) категорически отказывались скрещивать свой скот с западноевропейским — берегли породу точно так же, как в СССР запрещался завоз любых собак на Камчатку — берегли тамошнюю ездовую собаку. Но вернемся к волам.
      Наши предки выводили удивительных по выносливости высокопородных животных, таких, о которых с восторгом писали специалисты:
     
      «Серый украинский скот.
     
      В южнорусских степях России распространен распространен наш серый степной скот, представляющийся необыкновенно выносливым, сильным, неприхотливым на корм и очень устойчивым по отношению к болезням. Его качества как рабочего скота стоят так высоко, что с ним не может спорить какая-либо другая порода, благодаря чему в то время, когда степи обрабатывались волами, эта порода была самой лучшей и самой подходящей для хозяев.
      …Средний живой вес коровы равен 31–32 пудам, быка 40–45 пудам, из такого-то материала было бы даже стыдно не сделать ничего.
      Средняя удойность коров считается в 60–70 ведер, но и теперь уже есть стада, где удойность удается удерживать в 120 ведер на корову, а в хозяйстве Нани, в Харьковской губернии, отдельные коровы давали до 180 ведер молока при довольно высоком содержании жира — более четырех с половиной процентов. Все это, вместе взятое, при стойкости украинского скота к заражению туберкулезом и в особенности при бесспорной его стойкости к чуме, заставляет думать, что все меры должны быть направлены к улучшению этой прекрасной породы путем подбора лучших животных на племя и хорошего кормления и содержания молодняка».
      (1913 год)
     
      Следующее достоинство вола. Если вол стал стар или оказался ленив, то его использовали без остатка — он весь шел в дело. Мясо — говядина, шкура — на подошвы и ремни, рога и копыта — на гребешки и пуговицы, кости — на сахарные заводы для очистки сахара. Рабочую лошадь так не используешь.
      В Киевской Руси, на нашей общей прародине, волы очень ценились. В «Русской правде» Ярослава Мудрого были установлены штрафы за убийство чужого животного. Штраф за вола вдвое превышал штраф за жеребца и равнялся штрафу за редкого в те времена кота. Вол добывал хлеб, кот его охранял от мышей.
      Но и на Солнце бывают пятна — есть и у волов недостаток, в связи с чем они ушли в небытие раньше лошади. Пахота — несколько недель в году, а остальное время вол — это транспортное средство. А чтобы ездить на волах, нужно иметь воловье терпение. Даже на ровной дороге лупишь-лупишь их хворостиной, орешь «Цоб-Цобэ» — и они делают вид, что побежали. Только замолчал, и они перешли на спокойный размеренный шаг. Причем, побежали — это громко сказано, это волам кажется, что они побежали, а обгоняющему их пацану будет казаться, что они еще и не начинали идти. Наставления тех времен рекомендовали крестьянам при покупке вола учитывать его быстроходность. Считалось, что вол идет со скоростью 33 сажени в минуту, но предполагалось, что есть где-то волы, которые могут передвигаться с очень большой скоростью — до 46 сажен (98 м) в минуту, мыслимо ли — чуть ли не 6 км в час!
      Еще один момент, который можно считать и достоинством, и недостатком. Вол на единицу производимой работы потребляет меньше кормов, чем лошадь, и сами эти корма дешевле. Это плюс! Но он крупнее средней крестьянской лошади великоросса и в целом кормов потребляет больше, чем она. То есть плюс превращается в минус, когда вол не работает — в течение года он съест кормов гораздо больше лошади. А лошадь великоросса работала и кормила себя весь год — по санному пути на ней перевозились грузы России. Отсюда выходило, что вол хорош, когда много пастбищ, много кормов и корма недороги — отогнал волов в степь и пусть себе пасутся, пока снег не выпадет, а потом корми соломой, которую со снопами все равно привезешь во двор. Но когда пастбищ мало, как в России, когда уже с 15 октября по 15 апреля скот нужно кормить сеном, а его мало и, кроме этого, зимней работы для вола тоже мало или нет, тогда вол становится обузой. И особенно это бросится в глаза, если и по году нет настоящей воловьей работы — если земли легкие и больших тяговых усилий для своей пахоты не требуют.
     
      Наша лошадка
     
      Пару слов надо сказать и о лошадях. Это еще повод «асфальтным» специалистам посмеяться над русским крестьянином: вот-де, дурак, ну совсем не занимался селекционной работой и поэтому русская крестьянская лошадка такая маленькая и слабая. То ли дело западноевропейские битюги и першероны! Или арабская скаковая! А на русских крестьянских лошадей глянешь, они маленькие, пузатые — ну, просто стыдно!
      Между тем и в России не было проблем вырастить и крупных, и сильных, и быстрых лошадей — было бы чем их кормить. Кто не слышал об орловских рысаках или русских тяжеловозах? Если у тебя денег, как у фаворита Екатерины, победителя у Наварина и Чесмы графа Алексея Орлова-Чесменского, если у тебя амбары, как у него, крепостные переполнили овсом, то почему же не скрестить арабских, датских и голландских лошадей и не получить рысаков всем на зависть? А крестьянину на фига эти рысаки или тяжеловозы? Ускоришь полевые работы на неделю, а потом девять месяцев их корми? Они же сожрут все, что ты вырастил на своих нивах, еще и покупать придется. Не дураки были русские крестьяне и прекрасно понимали преимущество крупных и сильных лошадей перед своими слабыми лошадками. Но крестьянину нужна была лошадь, чтобы она его кормила, а не он её. Пастбища и сенокосы Великой Руси были перегружены скотом для получения навоза, поскольку без навоза не было и хлеба. Для лошадей кормов оставалось совсем немного. Какие уж тут тяжеловозы, даже русские? Маленький пузатый мерин — вот идеал крестьянской лошади. Маленький — съест мало. Пузатый — сможет набить брюхо соломой в большом количестве. Что толку от подтянутых брюх красавиц английских кобыл? Туда же только овес влезет да клок клеверного сена. А где эти овес и клевер брать?
      Не помню уже у кого читал письмо московского боярина XVI века в свою вотчину управляющему по поводу мора на лошадей у крепостных крестьян. Боярин наказывает управляющему не своих (кавалерийских лошадей) отдать им, а поездить по округе и за его, боярина, счет скупить для крестьян маленьких лошадок. Вот «География России» издания 1915 г. пишет об Оренбургском казачьем войске: «Не худо могли бы жить и казаки. В прошлом столетии им было нарезано по 30 десятин на душу. Кроме того, много земли было отдано в их войсковой запас. Еще теперь в Оренбургской губернии, где половина земель находится в руках казаков, на двор у них приходится 40 дес. с лишним».
      Замечу, что 40 десятин это больше 100 акров — той нормы, которую правительство США выделяло бесплатно переселенцам под фермы тех самых ковбоев, которые лихо скачут по экранам на великолепных скакунах. Однако, по мнению составителей «Географии России», казаки живут очень неблестяще: «Одной из причин хозяйственного упадка являются тяжелые условия казацкой военной службы. Они обязаны поголовно отбывать воинскую повинность, причём должны являться со своим конем, оружием и амуницией». Шашку, седло, шинель и фуражку покупают один раз, а вот строевого коня нужно содержать практически до своего 43-летнего возраста. А казачья лошадь, хотя и была отнесена в императорской армии к лошадям 2-го разряда, тем не менее и ей полагалось в сутки (помимо 4 фунтов соломы и 10 фунтов сена) 10 фунтов овса. А по весу это хлеб, как вы увидите ниже, для пяти тяжело работающих мужчин. Лошадям 1-го разряда (гвардейских кавалерийских полков и артиллерийских бригад) в сутки полагалось 13 1/4 фунта овса. Лошадей для армии покупали не у крестьян, а разводили на специальных конных заводах. При советской власти, чтобы создать мобилизационный запас, строевых и артиллерийских лошадей обязывали выращивать и в колхозах, но даже там они были менее выгодны, нежели обычные крестьянские, и их содержали столько, сколько требовал военкомат.
      Давайте оценим нашу лошадку в числах. Выдающийся советский артиллерийский конструктор В.Г. Грабин вспоминал, что Роговский, инспектор артиллерии Красной Армии, в 1935 г. пытался не допустить на вооружение грабинскую дивизионную пушку Ф-22 на том основании, что для «перевозки этой пушки нужны кони весом по сорок пудов», а таких в Красной Армии нет. Грабин же доказал, что его пушку легко повезут обычные артиллерийские кони Красной Армии в 30 пудов весом. Теперь сравните: «География России» за 1915 г. попрекала русских крестьян за то, что у них лошади весят всего 12–18 пудов, в то время когда английская рабочая лошадь весит 55 пудов.
      А выдающийся советский полководец С.М. Буденный 20 лет выращивал и вырастил породу лошадей, которая годилась для армии и в то же время была экономически целесообразна и в колхозе. (Напомню, что в истории аукциона Московского ипподрома были две выдающиеся продажи: кобылы арабской породы и жеребца буденновской породы. Обе лошади ушли за границу по цене в 1 млн. долларов.)
      Но время лошадей тоже ушло, слава Богу, что они сами еще остались, превратившись из хлебопашцев в спортсменов.
     
      Несколько слов вообще
     
      Хотя я уже много раз об этом писал, но такое не грех и напомнить. Вот наши образованные умники утверждают, что в России цивилизации никогда не было — вся цивилизация за нашими западными границами. А у нас что ни царь, то и деспот: Иван Грозный свой бедный народ резал, Петр Великий в чухонских болотах топил, Сталин в ГУЛАГе умучивал. Крестьяне у нас тупые: и урожаи у них смешные, и коровы дают молока, как какая-нибудь коза швейцарская, и лошади хилые.
      Не буду пересказывать Паршева, но напомню, что климат у нас такой, что на отопление в год уходит уймище дров, а на полях и лугах у растений просто нет времени для роста. Причем, не надо даже сравнивать с благодатной Европой, где даже в северной для немцев Восточной Пруссии вызревает виноград. Сравним со своей исторической родиной — Киевской Русью. Число дней в году, когда возможен рост растений в средних областях России, — 180, а еще восточнее — 170. А в степных областях — 225. Понимаете, даже ту пшеницу, те злаки, которые наши предки сеяли в Киевской Руси, нельзя было взять с собой в Московское княжество — они просто не успевали там вырасти. Требовалась огромная селекционная работа по созданию сортов, способных ухватить у короткого лета все, что возможно. Требовалась огромная селекционная работа по созданию скота, способного вынести и холода, и бескормицу. И все это наши предки сделали, а государство им это обеспечило.
      Давайте оценим историю государств по-крупному: государства нужны для того, чтобы люди в них могли жить. К началу шестнадцатого века в германских княжествах жило 11 миллионов человек, в Италии — 11, во Франции — 15 миллионов. А к концу семнадцатого века в России (вместе с уже присоединенной Левобережной Украиной) жило 5,6 млн. человек.
      Через 400 лет (на 1913 г.) в благословенных по климату Германии, Франции и Италии жило: в Германии — 65 млн. (в 6,0 раз больше); во Франции — 39 млн. (в 2,6 раз больше); в Италии — 35 млн. (в 3,2 раза больше). В России к этому времени жило 107 млн. мало-, бело- и великороссов, причем они жили в основном все еще до Урала. Увеличение населения в 19 раз и не за 400 лет, а за 200!
      Это отчего же так? От того, что цари у нас были деспоты, дворяне — изверги, купцы — ленивы, а крестьяне — тупые? Да, в России было мало «культуры», под этим подразумевается, что наши предки очень мало содержали художников, рисовавших голых женщин. В этом они, безусловно, виноваты перед всем передовым человечеством и, особенно, перед своей «интеллигенцией». Что поделать — они предпочитали живых, а не нарисованных. И на демографии это тоже как-то сказывалось…
     
      Крепость земли
     
      У меня есть «Настольная книга русского земледельца, или руководство для годового круга крестьянских работ», изданная впервые в 1913 г. Это не учебник, а справочник, многих подробностей в нем нет, поскольку он рассчитан на крестьянина, который эти подробности и так знает. Тем не менее, и в таком виде те знания, которые крестьянину нужны для использования, записаны на 670 страницах большого формата. Тут только взвесишь в руках эту книгу и начнешь скептически относиться к уму нашей «вумной» интеллигенции с ее никому ненужными знаниями различных цитат и штампов.
      Даже базируясь на этом справочнике, сказать о земле кратко невозможно, и я постараюсь вычленить только один аспект — тяговое усилие животных при ее первой обработке — вспашке. Россия раньше была велика и имела большое разнообразие почв. «Настольная книга» сообщает об этом так: «В отношении почв вся Россия делится на две части — северная, или нечерноземная полоса, и южная, или черноземная полоса; в той и другой различают несколько районов с различным климатом; в нечерноземной полосе таких районов семь: I) северные губернии — Архангельская, Олонецкая, Вологодская;II) северо-восточные губернии — Вятская и Пермская;III) северо-западные — С-Петербургская, Новгородская и Псковская; IV) Прибалтийские — Лифляндская, Курляндская и Эстляндская; V) Привислинские губернии, составляющие Царство Польское; VI) западные — Ковенская, Витебская, Гродненская (так называемые Литовские), Могилевская, Минская, Витебская и Смоленская (так называемые Белорусские) и VII) Промышленные — Владимирская, Московская, Калужская, Тверская, Ярославская, Костромская.
      В черноземной полосе: I) средняя область из губерний: Тульской, Орловской, Курской, Рязанской, Тамбовской, Воронежской; II) юго-западные губ. — Волынская, Подольская, Киевская; III) Малороссийские — Харьковская, Черниговская и Полтавская; IV) юго-восточные и восточные — Пензенская, Самарская, Саратовская, Симбирская, Казанская, Нижегородская (южная часть), Уфимская и Оренбургская, и V) Степные — Бессарабская, Херсонская, Таврическая, Екатеринославская, Область Войска Донского, Астраханская».
      Уже это грубое разделение на черноземные и нечерноземные почвы, по сути делит их на две части — легкие для рыхления и тяжелые. Нечерноземные почвы чаще всего представлены тем или иным песком с небольшим количеством глины и гумуса, поэтому при всех прочих условиях их рыхлить значительно легче. Черноземные почвы (с гумусом от 4 до 16 %) могут быть и песчаными, и глинистыми, причем более плодородными являются глинистые черноземы наших степей (частью уже бывших наших). Это понятно — глина лучше скрепляет частички почвы.
      Мне не приходилось обрабатывать нечерноземную почву, но разницу чернозема степной целины и лесостепной черноземной целины мне пришлось попробовать, когда мы посадили пару ведер картофеля в мыску березового колка на границе с Омской областью. У меня на даче, которую я поднял на чисто степной глинистой целине, даже после 15 лет обработки и внесения массы навоза и песка, при копке картофеля вилы нужно было вгонять с усилием, земля выворачивалась целым комом, его нужно было размять вилами, а затем руками отделить от ее комков картошку. А в лесостепной чернозем без труда входила лопата, а когда куст выворачивался, земля с лопаты легко осыпалась, оставляя картофель (а он был прекрасный на этом целинном черноземе), который лопатой же просто отбрасывался в кучку для просушки. Так что, когда Владимир пишет, что в Воронежской области чернозем пахали на лошадях, то не спешите делать вывод — по трудности обработки и чернозем чернозему рознь.
      Далее, очень много на мягкость земли влияет то, сколько лет подряд ее обрабатывают. Ведь обработка рыхлит землю, не дает слеживаться и прорастать корнями трав.
     
      Способы земледелия
     
      Когда наши предки из кочевников стали земледельцами, они использовали переложную систему земледелия — перелагались, переходили с одного целинного участка на другой. Крестьян было мало, а земли много. Предки пахали понравившийся участок степи или выжигали участок леса и сажали на нем хлеб лет 6, пока плодородие участка не падало. Потом выбирали другой участок целины и сеяли на нем. А на старом пасли скот и лет через 30 на нем начинал расти ковыль, а это означало, что степь полностью восстановила свое плодородие и ее можно снова пахать. Когда стало тесновато, то на отведенной земле пахали и засевали 1/6 часть участка 5–6 лет, затем забрасывали ее и пахали отдохнувшую часть. Но в любом случае при переложной системе земледелия много земли, ее никак не удобряют, а просто дают зарасти травой и отдохнуть, используя, само собой, под сенокосы и выпасы.
      Позднее население продолжало расти и земли стало сильно не хватать. И наши предки вынуждены были перейти на трехпольную систему земледелия. При этой системе выделенные общиной участки крестьянином делились на три поля и каждый год: первое поле после снятия яровых (посеянных весной) культур (пшеница, ячмень, овес) по идее[2] должно быть распахано и оставаться в распаханном состоянии (отдыхать) аж до осени следующего года, когда на нем посеют озимую рожь, — такое поле называлось паровым; на втором поле была озимая рожь; на третьем поле яровая культура. На следующий год третье поле пахалось под пар, на втором сеялась пшеница, а на первом — озимая рожь. И так поля все время чередовались. При этом паровое поле отдыхало не 30 лет, как при переложном земледелии, а всего год, и в нечерноземных областях России оно при таком отдыхе без минимум 1000 пудов (около 16 т) навоза на десятину ничего не давало. (А по уму надо было давать 3000 пудов навоза, а под коноплю и все 8000.) В черноземных областях навоз на паровое поле не давали, но там были свои тонкости, о которых ниже. Сейчас же подчеркнем, что уже в 1913 г. почти вся Россия (и черноземные, и нечерноземные земли) пахала свои поля каждый год (а хороший хозяин пахал паровое поле трижды (троил или двоил в крайнем случае). Земли России были уже все легкими, а целина осталась только в областях с еще живым переложным земледелием. «Настольная книга» сообщает: «У нас уже давно в большей части России распашка земли доведена до таких размеров, при которых переложное хозяйство существовать не может; уцелел этот способ хозяйства только кое-где среди плодородных, но малонаселенных степей юга и юго-востока, в губерниях: Уфимской, Оренбургской, Самарской, Астраханской, в областях — Кубанской, Терской и Войска Донского и в некоторых частях губерний: Херсонской, Таврической и Екатеринославской».
      Но и это не всё. Плуг лучше, чем соха, переворачивает пласты земли при вспашке. При этом верхние слои становятся нижними, а нижние верхними. В верхних слоях почвы расположена основная масса корней растения и если плодородный слой толстый, то такой переворот почвы дает возможность верхним слоям даже без пара годик отдохнуть в глубине, а наверх ежегодно поступают более плодородные, отдохнувшие слои. Черноземы, а особенно украинские и степные, толстые, и там глубокая вспашка позволяла иметь приличные урожаи без навоза. «Настольная книга» сообщает, что на Полтавском опытном поле пахали на 3 вершка (вершок — 4,4 см), на 4,5 и на 6 вершков и получили, что углубление пахоты на 1 вершок дает прибавку урожая озимой ржи 4 пуда, а озимой пшеницы — 3 пуда. Т. е. на Украине был смысл пахать глубоко, а глубокая вспашка — это многократное возрастание нагрузки на рабочий скот, тянущий плуг. Но в собственно России плодородный слой очень тонок, корни растений занимают его весь, а глубже пахать нельзя — вывернешь песок или подзол. Нет смысла и переворачивать этот слой, т. е. плуг ничего особо не даёт. В упомянутой «Географии России» за 1915 г. о среднерусских черноземных областях (Курская, Орловская, Тульская, Тамбовская, Пензенская и Воронежская губернии) пишется: «Более половины земель (60 %) принадлежит крестьянам. Еще 20 лет назад в некоторых губерниях приходилось в среднем на мужскую душу всего 2 десятины, т. е. на двор 6 десятин. Это есть тот минимум, при котором здесь возможно вести самостоятельное хозяйство так, как оно теперь ведется. С тех пор население возросло, и наделы стали еще мельче… Хозяйство ведется примитивно, в большей части области господствует все еще трехполье, пашут до сих пор сохой, хотя и здесь появляются плуги и другие усовершенствованные орудия».
      Как видите, и составители «Географии России», люди «передовые» (в числе авторов четыре женщины), считают соху признаком бескультурья, хотя все было наоборот. Ведь прародина наших предков-славян — это Киевская Русь, земли, которые без волов и плуга, особенно при том (переложном) земледелии, не вспашешь. И когда они переселялись на север, основывая Московское государство, наверняка вели с собой волов и везли с собой плуг. Но на месте выяснилось, что переворачивать плугом пласты земли бесполезно, что плодородный слой тоненький, что земля легкая и нагрузка на волов смешная, а кормить их надо круглый год. И плуги с волами отошли в прошлое: маленькая, экономная лошадка тащила соху, легко изготавливаемую самим крестьянином, а соха прекрасно рыхлила землю, и эта земля давала одинаковый урожай, что при вспашке плугом, что при вспашке сохой.
      А на Украине, на степных черноземах, волов смог заменить только трактор.
     
      Длина
     
      А теперь о том, о чем мне хочется написать.
      Мы сейчас пользуемся метрической системой мер, она искусственна, создана умом и от этого достаточно удобна. В ее основе лежит метр — величина, ни к чему в человеческой деятельности не привязанная. Метр — это примерно одна сорокамиллионная часть земного меридиана. Один кубический метр воды — это тонна, кубик со стороной в 0,1 метра называется литром, один литр воды весит один килограмм. Удобно и понятно что к чему.
      Но почему наши русские предки выбирали в качестве единиц те или другие величины? Иногда об этом кое-что известно, но чаще всего известно только то, что они привязаны к человеку или к его деятельности. Но, даже зная это, трудно понять в связи с чем русский человек выбрал в качестве меры веса пуд и фунт, почему мерой сыпучего объема у него была огромная емкость в 2,5 м3 — ласт? Почему 1/12 часть ласта была названа четвертью? Четвертью чего она являлась? Десятой частью чего являлась мера земельной площади — десятина?
      С мерами длины все ясно, и в свое время их даже учили в школе. Англичане замерили длину стопы своего короля (надо думать — обутого) и приняли ее в качестве единицы длины, так ее и назвав — фут (нога). В метрической системе мер это 30,5 см. То же сделали русские: вольный шаг среднего мужчины они сделали единицей длины. («Пехотный шаг — аршин. В захождении — полтора». А.В. Суворов. «Наука побеждать») Само слово «аршин» татарское (в старославянском языке нет слов, начинающихся с буквы «а»). Шаг промерили расстоянием между раздвинутыми большим и указательным пальцами и согласились, что в аршине четыре таких пяди, а в пяди примерно четыре длины наружной части верхней фаланги большого пальца — вершка. Получилось, что в аршине (71 см) четыре пяди или 16 вершков. Но эта мера была маловата, поэтому взяли еще одну — расстояние от пальцев левой ноги до конца пальцев правой поднятой вверх руки. Это расстояние назвали саженью (213 см) и договорились, что в сажени помещаются три аршина.
      Внешняя торговля шла все интенсивнее, и потребовалось согласовать русские меры длины с иностранными, посему договорились (не требуя особой точности), что в сажени 7 футов. Поскольку фут состоял из очень важной и по сей день меры длины — дюйма (2,54 см), то в сажени получилось несуразное число дюймов — 84, а в аршине — 28. Я это специально подчеркиваю, чтобы показать, что, когда речь шла о согласовании русских мер с иностранными, то наших предков не смущало, если приходилось принимать для расчетов числа, кратные 7, а не 2, 3 или, в крайнем случае, 5, как для собственных мер.
     
      Вес
     
      С мерой веса сложнее. В основе ее лежит фунт, причём, созвучные фунт, пуд и английский pound (паунд), скорее всего, означали первоначально одно и то же — не конкретный вес, а меру веса как таковую. Русский фунт весит 409 г, и Паршев утверждает, что он совпадает с фунтом, учрежденным при франкском короле Карле Великом, а это и склоняет Андрея Петровича к мысли, что древние варяги — это, скорее всего, не скандинавы, а франки. Как бы то ни было и вне зависимости от того, кто принял вес в 409 г в качестве эталона веса, — мы или варяги, — интересно осмыслить, почему этот вес в 409 г был так примечателен для наших предков? Соображений по этому поводу я ни у кого не встречал.
      Дело в том, что взвешивание в быту требуется крайне редко. Это сегодня, когда цены даются в расчете на вес, а весы всех типов стали массовым ширпотребом, мы требуем взвешивания перед покупкой. А раньше покупали на кучки, да и сейчас это можно встретить на базарах. Для устройства простейших рычажных весов нужно, чтобы кузнец тщательно отковал и закалил призму и ее основание, тщательно уравновесил чаши и коромысло, Боюсь, что весы были в хозяйстве не у каждого удельного князя.
      На вопрос, что наши предки взвешивали, ответ, пожалуй, готов сразу: в первую очередь, золото и серебро, поскольку своих месторождений на Руси не было и драгметаллы покупали. Все остальные товары по импорту во взвешивании не нуждались. Однако для взвешивания золота эталон в 409 г явно велик. Поэтому фунт состоит из 96 золотников (4,26 г), название этой единицы веса чисто русское и прямо указывает на ее применение. Но! Не золотники составляли фунт, а фунт делился до тех пор, пока число частей в нем не приблизилось к 100. Если бы было наоборот, то тогда 100 золотников составляли бы фунт, а из числа 96 видно, что сыпучий материал весом в фунт делился на 2, затем еще на 2, затем еще, еще и еще и получалась 1/32 часть фунта, которую назвали лотом. Но для золота это была еще крупная единица. Если бы разделили лот на 2 и еще на 2 части, то получили бы число 128 — очень трудное для счета. Поэтому лот разделили на 3 и получили золотник. А число 96 считать легко — надо считать сотнями, а потом добавлять к остатку или отнимать по 4 с каждой сотни. К примеру. У вас 720 золотников. Сколько это фунтов? Делим 720 на 100, получаем 7 сотен и 20 в остатке, с каждой сотни отнять по 4, будет 28, добавляем их к 20 и получаем ответ: 7 фунтов и 48 золотников (или 7 1/2 фунтов).
      Итак, вопрос остался: «А сам фунт — это что за такой важный для наших предков вес?»
      Давайте думать, когда нашим предкам мог бы потребоваться вес как таковой? Не знаю, что вы придумаете, а я полагаю, что вес важен при расчете хлеба для еды. Калории, дающие нам энергию, поступают с весом хлеба, а не с его объемом. Хлеб может быть пышным, а может быть испечен из плохо подошедшего теста, он может быть вкусным и не очень, но наедаются весом хлеба, а не его объемом. И не надо забывать, что в те времена хлеб был основой питания.
      Скажем, в войнах XVIII века европейские генералы были подобны шахматистам, которые переставляют фигуры с клетки на клетку. Такими клетками у генералов были хлебные склады-магазины. Армии уходили с этих баз с запасом хлеба на 8 дней и не могли отойти от них более чем на это время. Если объект атаки был дальше, то занимался промежуточный пункт, туда завозился хлеб, и армия начинала действовать уже с этой базы. А противник в это время старался расположить свои хлебные магазины так, чтобы, оперируя с них, отрезать нападающего от путей снабжения хлебом. Это считалось оперативным искусством генерала, поскольку сами битвы — это тактика.
      Отметим, что из-за хлебного лимита армии старались использовать весь световой день для похода или маневров и солдаты ели, по сути, два раза в день — утром и вечером. А в нашей стране полгода световой день и так недостаточен для работы, поэтому и наши предки, даже не воюя, полгода тоже ели два раза в день. Возникает вопрос, а сколько нужно хлеба, чтобы наш предок мог насытиться им при двухразовом питании?
      Этот вопрос заинтересовал Петра I, когда он создавал регулярную армию. Он встал в строй пехотного полка и делал все, что полагалось делать солдату. Его кормили до отвала, но подсчитывали, сколько и чего он съел. (Петр ввел в рацион солдат перловую кашу, признав ее очень питательной, в мое время ее называли в армии «смерть танкиста» из-за ее быстрой приедамости.) Спустя какое-то время подсчитали, сколько и чего царь (крупный мужчина) съел в расчете на день. И до революции это была нормой солдатского питания, т. е. нормой тяжело работающего мужчины. По хлебу она была равна 2 фунтам в день в сухом виде.
      Хлеб и крупа — это было единственное продовольствие, которое выдавалось в русской армии натурой, подо всё остальное (мясо, овощи, соль и т. д.) давались деньги солдатским артелям и они закупали это сами. В «Справочной книжке для офицеров» за 1913 г. сообщается: «Провиант, т. е. мука (или хлеб, или сухари) и крупа, отпускаются большей частью в натуре из магазинов на каждого человека по действительному числу дней в году». Норма была единой и составляла 2 фунта сухарей в день либо 2 фунта и 25 1/2 золотников муки (муку перед помолом увлажняют и в ней может содержаться до 15 % влаги). Припек — увеличение веса хлеба по отношению к взятой муке — зависит от качества муки и составляет от 30 до 50 %. В русской армии припек, надо думать, принимали в 50 % и свежего хлеба выдавали 3 фунта в день.
      Отсюда у меня гипотеза: фунт — это вес сухого хлеба, который средний мужчина должен съесть за раз при двухразовом питании или свежего хлеба при трехразовом питании, чтобы выполнять тяжелую физическую работу. Поэтому его и приняли эталоном веса и русские, и франки. (Или наоборот.) Этот эталон имел практический смысл и был связан с человеком.
      То, что я сказал выше, не единственное доказательство данной гипотезы. Но сначала о следующей мере веса — пуде. Пуд (16,3 кг) состоял из 40 фунтов, и это странно. В основе пуда явно лежит фунт уже хотя бы потому, что он эталон и у франков, и у нас, а пуд — это сугубо наше. Почему не заложили в пуд 10 фунтов или, наконец, 100? Конечно, 40 — число тоже достаточно удобное для счета, но не для деления практических вещей. Вот у нас отсыпан конус зерна. Его легко разделить на 2 равные части и, немного подумав, на 3 равные части. Чтобы разделить его на 5 частей, нужно уже знать геометрию или заниматься длительным подбором пяти равных хорд. И если наши предки все же заложили число 40 в основу счета веса, то у них должны были быть для этого веские основания, тем более, что следующая единица веса — берковец — состояла из 10 пудов. Сразу ответить на вопрос, почему в пуде 40 фунтов, нельзя, нужно перейти к мерам объема сыпучих тел.
     
      Объем сыпучих тел
     
      Сами понимаете, что точным подсчетом речного песка в те годы никто заниматься не стал бы, если такой подсчет и требовался, то считали песок возами. Точно нужно было считать только зерно, и все русские меры объемов сыпучих тел — это хлебные меры.
      Что было истинным эталоном хлебной емкости, я нигде не нашел, но, судя по тому, как делятся хлебные меры, эталонным объемом был ласт (2519 литров). Этот объем делился на 12 четвертей (209,9 л), четверть по 2 осьмины (105 л), осьмины на 4 четверика (26,24 л). Четверик назывался также мерой, что прямо указывает на то, что существовала ёмкость вместимостью в четверик и этой емкостью перемеряли объемы зерна. Четверик делился на 8 гарнцев (3,28 л) и 16 полугарнцев (1,64 л). То, что меньшие единицы получены путем деления ласта, говорит, что этот объем был чем-то, что имело практический смысл и было тесно связано с жизнью наших предков. Ласт огромен, заполненный рожью он весит 111 пудов (около 1,8 т), этот объем в своей целости нетранспортабелен и неподъемен. В те времена ласт чаще всего представлялся в виде 24 мешков с зерном, но, как видите, был важен нашим предкам именно как единица веса. Что для наших предков эта единица значила?
      У англичан тоже был ласт, но они люди морские и торговые, их ласт — это единица загрузки объема судна и равен он 200 кубическим футам. То есть, их ласт произошел от более мелкой, да еще и линейной единицы. Если бы наш крестьянский ласт пришел из Англии, то по реальному объему он был бы согласован с английским, как согласовали фут, сажень и аршин. Это нетрудно было сделать, нужно было считать в ласте не 12, а 14 четвертей, тогда в русском ласте было бы 2938,8 литра, а в английском — 2907,8 литра, разница всего 1 %. Но подобного не было, просто русские купцы ввели свой ласт загрузки судов, как единицу веса — 120 пудов. А это говорит, что крестьянский зерновой ласт самостоятелен и с английским никак не был связан.
      А.П. Паршев доказательством того, что варяги — это франки, считает и согласование еще одной старинной единицы меры франков и русских: франкский модий (зерновая мера) равен русской полуосмине — обе эти емкости — примерно 52 литра. Но, во-первых, я эту полуосмину едва нашел, ее даже у Даля нет, т. е. к концу пользования своими системами мер русские полуосминой не пользовались вовсе. Действительно, это мера, как говорят, «ни два, ни полтора». Отмерять ею хлеб трудно, так как это приличный бочонок и вертеть его в руках будет тяжело (ржи в него входило почти 40 кг), а реально это всего полмешка. Отмерить полуосмину муки каравану купцов или ватаге варягов как питание на несколько дней пути можно, а для серьезных продаж или закладки на хранение (для счета) — мало. Кроме этого, если бы в основе русских мер был положен франкский модий, то тогда крупные единицы образовывались бы путем умножения на 10 или на 100. На что уж англичане привержены дюжине, но и у них 100 кубических футов составляют объёмную тонну, а 2 тонны — их ласт. А у нас все объемные единицы получены путем простого (на 2 и 3) деления, следовательно, эталоном был все же сам ласт.
      К началу XX века и у нас ластом мало кто пользовался, нет его, к примеру, в разделе «Метрология русская» у Брокгауза и Ефрона, в «Настольной книге» он упомянут только в справочном метрологическом отделе, поэтому есть основания считать, что раньше ласт нашим предкам был важен, а затем существовал уже по традиции. Что же это все-таки за объем такой?
     
      Пропустим меры через себя
     
      Подойдем к вопросу с другой стороны. Представим себя семьей хлебопашцев Киевской Руси дорюриковских времен. Живем на плодородном, почти степном черноземе, пашем землю, сеем пшеницу, пасем скот. Земли вокруг — навалом, паши — не хочу. И возникает вопрос, а сколько пахать-то?
      Население городов незначительно, товарного хлеба ему много не продашь, торговые пути таковы, что хлебом торговать невозможно (морских путей нет, до портов добраться — по пути весь хлеб сам и съешь). Княжеская дружина — шайка разбойников — сама каждое лето ищет, кого бы в соседних странах пограбить и на свое содержание много хлеба не требует. Получается, что сеять хлеб в принципе нужно практически только для своей семьи. А какова она?
      Наверное, она такая же, как и к началу XX века, когда в России еще не распространяли презервативы и не внушали необходимость сокращать семьи. К 1913 г., как дружно сообщают и «Настольная книга», и «География России», численность средней крестьянской семьи определялась в 6 человек (при трех работниках). А сколько нужно собственно хлеба для годового пропитания 6 человек? «География России» в этом вопросе тоже определенна — 12 пудов на душу. Но это в 1913 г., когда скота было уже мало (в 1913 г. крупного рогатого скота в России было на 29 % меньше, чем в 1870 г., а мелкого — на 51 %). А у нас в примере пастбищ много, скота мы держим, сколько хотим, и всю зиму едим мясо. Так что собственно хлеба нам нужно даже меньше, нежели крестьянину в начале XX века. Поэтому норму в 12 пудов на душу можно брать смело. Итого: нам нужно вырастить хлеба для питания 72 пуда на нашу среднюю семью.
      Теперь возникает вопрос, а сколько нам нужно вспахать и засеять, чтобы на питание остались эти самые 72 пуда? Вопрос этот сложный по всем параметрам. К примеру, хотя бы потому, что меру земельной площади под посев — десятину — наши предки определяли явно не геометрией — не умножением сторон квадрата или прямоугольника. Складывается впечатление, что эти площади уже впоследствии были обмеряны и десятин в России оказалось столь много, что даже к моменту замены их на гектар какой-то общепринятой десятины еще не установили. Малая советская энциклопедия упоминает о таких: «Десятина— прежняя мера площади в 2400 саж.2 (60х40, 30х80 и др.). Введена в 1753. Кроме «казенной» Д. встречались: хозяйственная Д. — 3,200 саж.2 и 3600 саж.2, квадратная Д. — 2500 саж.2 (50х50) и др. В древней Руси землю мерили единицами посева или четями; в Д. считали 2 чети. Д. = 1,093 га».
      За словами «и др.» крылась не только «экономическая» десятина в 2200 кв. сажен, но и сам подход русского крестьянина к мере земельной площади. Его эта площадь сама по себе не интересовала, его интересовало то, что он с этой площади может взять, и именно это было для него единицей измерения. Но Россия огромна, климат и земли резко отличны, и та единица, которую крестьянин обязан и хотел взять с земли, в разных районах могла быть получена с разных площадей, вот размер земельной площади и блуждал, отличаясь чуть ли не в два раза. Но название площади «десятина» русские сохранили с древности, а это больше, чем что-либо говорит о том, что мало-, бело- и великороссы — один народ. Однако в небольшой по своим размерам Киевской Руси, откуда мы все родом, эта десятина наверняка была в основном одинаковой, стандартизированной.
     
      Урожай
     
      Поэтому, двигаясь дальше в своих рассуждениях, нам надо прикинуть, какой урожай мы с этой самой десятины собираемся снять? Конечно, нам бы хотелось какой-нибудь 100-пудовый урожай, ну а если Бог дождичка не пошлет? Поэтому, как люди здравомыслящие, мы будем делать расчет на минимальный урожай, а таким урожаем на Руси был урожай сам-три. «Настольная книга», критикуя классическое русское трехполье, пишет: «При таких условиях неудивительно, что урожаи в крестьянском трехпольном хозяйстве очень низки и обыкновенно не превышают сам-три для ржи и сам-два для овса». Овес — это, в общем-то, для лошадей, да и на корм он идет вместе с соломой. А для хлеба, как видите, минимум и в 1913 году был сам-три. Меньше — это уже недород.
      «Сам» означает, во сколько раз взятый урожай превышает вес высеянных семян. Тут тоже для нас трудность, поскольку крестьяне заранее знают, что далеко не все высеянные ими семена дадут колос. «Настольная книга» по этому поводу пишет: «Густота посева, или сколько семян надо высевать на десятину, не бывает постоянной из года в год; она меняется, то есть семян надо сеять больше или меньше, смотря по качеству семян, то есть их всхожести, хозяйственной годности, по времени посева — при раннем меньше, чем при позднем, по почве — на богатой или влажной меньше, чем на бедной и сухой, по способу посева, словом, чем лучше окружающие условия и семена, тем реже надо сеять, и наоборот; ввиду сказанного, пользуясь нижеприводимой таблицей (не перепечатывается. — Ю.М.), надо, смотря по обстоятельствам, или прибавлять, или убавлять те числа, которые в таблице указаны; надо еще пояснить, что в таблице показано наименьшее и наибольшее количество семян, какое можно высевать, принимая в соображение, что всхожесть семян нормальная; при плохой всхожести нужно брать семян больше указанного».
      А из таблицы на стр. 132–135 «Настольной книги» следует, что на казенную десятину озимой ржи надо высевать 8–11 четвериков, яровой ржи — от 6 до 9, пшеницы яровой — от 8 до 13, озимой — от 6 до 11, ячменя — от 6 до 11, гречихи — от 5 до 9. Четверик, напомню, это 1/8 четверти, он же, напомню, назывался еще и мерой, поскольку мера сыпучих тел реально являла собой с 1680 г. клейменую емкость в четверик (26,6 л) объема. Нормы даны для посева руками вразброс, при посеве сеялками они меньше на 20–30 %, но сеялок в то время не было.
      И тут возникает вопрос, а как же мы узнаем, какой «сам» нашего урожая при таком разбросе количества высеваемого зерна? Ведь при посеве 13 мер пшеницы при урожае сам-два мы возьмем 26 мер, а при посеве 8 мер и при урожае сам-три мы возьмем всего 24. Эта неясность говорит о том, что существовала средняя норма высева, которой и считали урожай при любом посеве. Если мы подсчитаем среднее по всем видам хлеба, то получим, что это среднее посевное количество около 8 мер (четвериков). А 8 мер — это четверть. Отсюда следует, что физический смысл четверти — это норма высева семян на десятину.
      Тогда и урожай сам-три являет собой объем в три четверти зерна с десятины. Одну четверть надо оставить на семена, на еду остаются две четверти, или 16 мер (четвериков). Мера, заполненная зернами яровой пшеницы, вмещает в себя 48 фунтов, или 1,20 пуда; озимой рожью — 46 фунтов (1,15 пуда). С одной десятины получим на еду 19,2 пуда пшеницы или 18,4 пуда ржи. И чтобы получить для еды 72 пуда на семью, нам нужно засеять пшеницей 3,75, а рожью 3,91 десятины. Округлим, естественно, в большую сторону. Получим 4 десятины, для засева которых требуется 4 четверти. Чувствуете, откуда произошло название наиболее употребимой русской хлебной единицы объема — четверть?
      Московские и владимирские князья, сманивая крестьян на свои пустынные земли, давали им «семена и емена». А сколько это? На семена 4 четверти, на «емена» — 8 четвертей, в сумме 12 четвертей, или ласт. То есть ласт — это одновременно и минимально терпимый урожай, и те 24 мешка, которые осенью нужно внести в амбар, чтобы было и чем посеяться на будущую весну, и не голодать. Но Бог-то милостив — он пошлет и сам-пять, и сам-семь, тогда излишек хлеба по санному пути будет свезен и князю в Киев, и в Чернигов на базар. И вполне естественно, что ласт был той забытой единицей объема хлеба, которая единственно и имела смысл для крестьянина, поскольку касалась его жизни и смерти.
      Попутно давайте решим вопрос и с тем, откуда взялся пуд. Раскроем книгу кулинарных рецептов и посмотрим, сколько вмещает 250-граммовый стакан разных припасов. Выясняется, что пшеничной муки он вмещает 160 г, соответственно насыпной вес муки около 0,64 кг/литр. А если мы муку насыплем в меру (26,2 литра), то сколько она будет весить? Правильно: 16,77 кг, или 41 фунт. Это число неудобно, поэтому наши предки округлили его до 40. То есть пуд — это вес муки объемом в четверик.
      От хлебной меры пошла и русская единица жидкости — ведро. Это наверняка сначала было ровно половина четверика, но потребовалось как-то соотнести меру жидкости с водой, ведь ведро предназначается главным образом для нее. И поэтому подогнали половину четверика под вместимость 30 фунтов воды. Получили емкость в 12,29 литра. Десятая часть — штоф, двадцатая — бутылка (водочная, винной объем 1/16 ведра), сотая часть — стопка, двухсотая — шкалик (около 60 г). (Как видите, русская стопка (121 г) была повместимее советской, но, правда, до Менделеева и водка была в 30.)
     
      Загон и гон
     
      Но вернемся к земельной площади. Как пишет энциклопедия, единицей посева была четь — половина десятины и, как мы разобрались, это площадь, засеваемая одним мешком семян — осьминой. На десятину шло два мешка — четверть, и, тем не менее, в обиход вошла именно она — десятина, а не четь. Почему? Думаю, потому что иное название чети — «двадцатина» — звучит не только не очень хорошо, но и счет четей вызывал затруднения.
      Когда я спросил отца, крестьянствовавшего на землях, близких к землям Киевской Руси, что такое десятина, он быстро ответил: «160 на 16 сажен». Такая площадь десятины (2560 кв. сажен) была у них в Екатеринославской губернии. Она примерно равна «квадратной» десятине в 2500 кв. сажен, но здесь характерно соотношение ширины и длины 1:10. Я спросил, что такое 160 сажен? И он ответил: «Гон».
      Поле пашется двумя полосками, которые называются загонами, и их длину выбирают так, чтобы тянущие плуг или соху животные прошли ее на одном дыхании, отдохнув при развороте плуга, когда он вынимается из земли и перевозится на другой загон — на другой конец поля, с которого пахота идет в обратном направлении. Расстояние, которое животные тянут на одном дыхании, — гон. Идеально, когда гон и длина загона равны. Если длина загона состоит из нескольких гонов, то падает производительность, так как животное вынуждено отдыхать специально на полпути — в борозде, а не автоматически — при переходе без нагрузки. «Настольная книга» учит: «Кроме ширины загона надо держаться известной длины их; при коротких загонах приходится часто делать холостые заезды и тратить понапрасну время; при очень длинных — надо делать передышки, не кончив борозды; но длина загонов, во всяком случае, зависит и от длины поля, от силы лошади и свойств почвы и не может быть короче 40 саж.».
      Как видите, были лошади, которые и 40 сажен без передышки протянуть соху не могли, а вот 4 пары быков, как писал Р.Я. Малиновский, тянули без передышки плуг по украинскому чернозему свыше 500 сажен! Но 4 пары быков — это у помещика, а у крестьянина — пара. Вот она и тянула плуг без отдыха 160 сажен. Когда ширина обоих загонов становилась равной 1/10 гона, для посева требовалась четверть (два мешка) семян на оба загона, или по мешку на загон, а вспаханное поле под четверть семян назвали десятиной по соотношению длины загонов и их суммарной ширины.
      Все, что я написал выше, — гипотеза, но она мне нравится, поскольку ее логика подтверждается числами.
     
      * * *
     
      Вот и оцените. Бык стоял в основе практически всей старой русской системы мер. Он определил единицу площади пахотной земли, посредством этой единицы повлиял на единицу зернового объема, а через нее — на единицы объема жидкостей и на единицы веса. Славное животное. И добродушная морда быка-хлебопашца Киевской Руси на гербе России смотрелась бы ничуть не хуже, чем нынешняя птичка из Чернобыля. Близок Чернобыль к Киеву, а не то.