|
В своей книге писатель предлагает школьникам открыть тысячи дверей в мир, используя универсальный ключ - коллекционирование.
Ребята узнают о том, как много может поведать обыкновенная почтовая марка или спичечный коробок, кто впервые в мире совершил кругосветное путешествие, что означает слово «кенгуру» и о многом другом. Есть в книге увлекательные рассказы об истории и сегодняшнем дне нашей республики.
Мир полон удивительных тайн — больших и маленьких, и разгадка любой из них — новое Знание. Часто ключиком к тайне может послужить обычный предмет — почтовая марка или обломок кирпича, газетная вырезка или спичечная этикетка... ДрУгими словами, все то, собирательству чего отдают свой досуг тысячи людей, называющих себя коллекционерами.
В этой книге рассказывается о поисках и открытиях, какие сулит умение вглядеться в самый обыкновенный предмет.
Засохшая лягушка, три винтовочные гильзы, потемневший от жара пфенниг, найденный у сгоревшей немецкой машины, — богатства мои росли с каждым днем. Но когда я притащил домой лошадиный зуб, отмытый дождями до пластмассового блеска, чаша терпения домашних переполнилась, и отправиться бы моим сокровищам на помойку, если бы не дядя Танас. Он уступил мне нижнюю полку в шкафу, где сам держал малярные кисти, гвозди, всякий инструмент. Уступил щедро, взяв с нового «совладельца» твердое слово не таскать домой патронов, гранат и прочего подобного добра, которого в сорок четвертом году отступавшие фашисты побросали неисчислимое множество в оврагах у Дуная и Прута...
Разными путями приходят люди к коллекционировав нию. Но всегда первый толчок — проснувшееся любопытство. Не праздное, а деятельное — то любопытство, которое заставляет мальчишку разобрать до винтиков дорогую игрушку, чтобы посмотреть, «что там внутри».
Сломанная игрушка — это только издержки на пути к знанию. Так и сушеная лягушка, и лошадиный зуб, и прочая, прямо скажем, ерунда — это первые шаги на ощупь, первый неуверенный стук в дверь, за которой открывается удивительный и манящий мир..
Коллекционирование — занятие, существующее испо-кон веков. Уже одно это может служить доводом в его пользу. Тому же, кто все-таки усомнится, я хотел бы напомнить только один факт. Третьяковская галерея известна всему миру — это одно из крупнейших собраний произведений русской и советской живописи, скульптуры, графики. А вспомните — с чего она начиналась? И можно ли представить, какой колоссальный — невосполнимый! — ущерб не только русской, но и мировой, культуре мог быть причинен, не посвяти всю свою жизнь Павел Михайлович Третьяков собиранию картин тогда еще малоизвестных и вовсе неизвестных художников, имена которых ныне знает любой школьник!
Вот в этом — сохранить для потомков — и заключается смысл и ценность коллекционирования. Из одной коллекции рождается Третьяковка, из другой только один-два предмета уйдут в музей; неважно — дело не в количестве, а в факте. И если точно назвать один из оттенков понятия «коллекционер», это будет — собиратель и хранитель.
Иное увлечение на первый взгляд кажется странным. Ведь предметом коллекционирования может быть что угодно. Легче назвать, пожалуй, не то, что собирают люди, а то, чего не собирают. конечно, наиболее распространенный вид — коллекционирование почтовых марок, филателия. Но она — только один из районов огромной страны, сулящей вошедшему в нее радость знания и открытия. А их много, этих «районов», я бы и перечислить не взялся, поэтому назову только наиболее популярные: коллекционирование монет называется нумизматика, спичечных этикеток — филумения, значков — фалеристика, открыток — филокартия.
Как-то так получилось, что разные виды коллекционирования приобрели своеобразную репутацию, зачастую она не соответствует их профилю, а то и просто несправедлива. Так, считается, что нумизматика — это серьезное, близкое к науке занятие, а скажем, филателия — увлечение школьников или чудаковатых профессоров. Но уж какому «хобби» действительно не повезло, то это коллекционированию автографов. Трудно сказать, что тому причиной — кинокомедии, где ошалелые поклонницы едва не отрывают руки своему кумиру, пытаясь взять автограф, или чисто практическое соображение: медный пятак столетней давности — все равно деньги, а подпись — всего лишь росчерк, расписываться каждый умеет.
Опровергать подобные мнения по поводу коллекционирования нет смысла. Миллионы людей во всем мире отдают свой досуг любимому увлечению — это самый убедительный довод в пользу коллекционирования. И все же вот один факт: кавалер боевых орденов ленинградский коллекционер Н. Тагрин не бомбил вражеские позиции, не пускал под откос вражеские эшелоны, не шел в атаку под кинжальным огнем пулеметов. Вкладом Н. Тагрина в борьбу с гитлеровцами, оцененным высокими боевыми наградами, была его... полумиллионная коллекция открыток! В этом огромном собрании можно было отыскать ландшафты в разном масштабе и с разных точек зрения, виды любого города и почти любого населенного пункта, расположенного на территории, где разворачивались боевые действия и крупнейшие операции Великой Отечественной войны. Разведчики, уходившие в глубокий тыл врага далеко за линию фронта, легко ориентировались в незнакомых городах, предварительно изучив тот или иной альбом Тагрина. Летчиков, видевших на открытках снятые с высоты птичьего
полета пейзажи, не могла уже обмануть никакая маскировка врага — бомбы ложились в цель. И во всем этом была заслуга человека, всю жизнь занимавшегося «несерьезным» делом — собиранием открыток.
Но вернемся к самому «несолидному» коллекционированию — собиранию автографов.
Герман Титов как-то с горечью заметил, что они, товарищи и друзья Гагарина, не задумывались о необходимости сохранять все, чего касалась его рука. Сегодня, конечно, все связанное с именем космонавта-1 бережно хранится и сохранится на века. И не только в государственных музеях. Люди, которым посчастливилось видеть Гагарина, внукам своим передадут как реликвию открытку с характерным росчерком внизу. Этот росчерк — автограф. Автограф Гагарина. И далекие наши потомки будут вглядываться в потускневшие от времени буквы с таким же чувством, с каким вглядываемся мы...
В моей коллекции есть такой автограф и есть много других; скажу еще только об одном: рука, поставившая этот автограф, водрузила над рейхстагом Знамя Победы. Это автограф Героя Советского Союза Михаила Алексеевича Егорова, который я получил от него 13 февраля 1968 года, когда Егоров был гостем нашей республики.
И если продолжить мысль Германа Титова, в основе подлинного коллекционирования лежит стремление сохранить для современников и потомков все, к чему прикоснулась рука Эпохи. Что бы ни собирали — марки, значки, автографы, открытки...
Однако нужно знать и помнить, что любой предмет в коллекции только тогда по-настоящему ценен, когда он становится экспонатом, а не пустяковым сувениром, когда его владелец знает или пытается узнать о нем все. Только в этом случае любой предмет — марка или камень, сабля или обломок античной амфоры, невзрачный значок или спичечная этикетка — становится волшебным к л ю ч о м, отпирающим одну из дверей в мир' Знания.
Вот один маленький пример. У меня есть синий камешек. Не совсем обычный камешек, уже хотя бы потому, что привезен с Памира. Но к' тому же «этот камень холодный и сухой. Он обладает мягкостью и прекрасным цветом. Когда он соединен с золотом, то в глазах смотрящего на него золото и синь не проигрывают. Это сказал о камне две тысячи триста лет назад великий древнегреческий философ Аристотель. А вот другой отзыв — он принадлежит выдающемуся путешественнику средневековья Марко Поло: «В этой стране, знайте есть и другие горы, где есть камень, из которого добывается лазурь, лазурь прекрасная, самая лучшая на свете».
Этот камень — лазурит. Только в трех местах наземном шаре можно найти его — на Памире, в Прибайкалье и в чилийских Андах. Рассказывать об этом удивительном камне можно без конца. О том, что от подделки его можно отличить, бросив в огонь, — десять дней в пышущем пламени может пролежать он и останется без изменений. О том, что египетские фараоны украшали лазуритом свой трон и жреческие одеяния. О том. что еще в прошлом веке старатель, сдавая добытый лазурит, клал камни на одну чашу весов, а на другую ему насыпали серебра — плата вес за вес. Что ярчайшая краска небесного цвета, полученная из лазурита, сохранила до наших дней в нетронутой яркости творения византийских мастеров.
Вот о чем может рассказать маленький синий камешек, если его хорошо расспросить!
Но это лишь один маленький пример. Мир же коллекционирования огромен, и каждый вошедший в него с открытыми глазами и жгучим желанием узнать что-то новое, найдет себе в нем место. В путь, читатель! Эта книжка — маленькая связка «волшебных ключей», ко-
торые помогут отпереть некоторые из тысяч дверей, ведущих в мир Знания.
Не удивляйтесь, если для начала я задам вам три вопроса:
1К.то совершил первое в истории кругосветное плавание?
Как вы думаете, любил ли господарь Молдавии Стефан Великий... мамалыгу?
Знаете ли вы, что такое «кенгуру»?
При всей своей неожиданности, эти вопросы вполне серьезны, в чем вы убедитесь, дочитав книгу до конца. Но это — впереди, а сейчас мы попробуем отпереть несколько первых «дверок». И ключами нам послужат маленькая звездочка с пилотки, обломок кирпича, потускневшая монета, спичечная этикетка...
Они построились тупым клином, по краям которого на закованных в железо конях восседали их закованные в железо хозяева. В центре, под защитой тяжеловооруженных рыцарей двигались легковооруженные. Этот клин — знаменитое изобретение рыцарей Тевтонского ордена, получившее название «свинья». Как нож в мас-,10, врезалась она в ряды противника. Покачивая рогатыми шлемами, прикрываясь плотной стеной щитов, ползла «свинья», меча стрелы, рубя тяжелыми двуручными мечами, — и никто не мог устоять против бронированной силы тевтонов. И на этот раз ничто — они были в этом уверены — не должно было помешать отборным рыцарским отрядам отхватить кусок чужой земли, огнем и мечом покорить славян, испокон веков владевших этой суровой и привольной псковской землей.
Апрельским утром 1242 года псам-рыцарям пришлось на собственной бронированной шкуре убедиться, что есть сила, способная их остановить. Русские дружины преградили путь тевтонам, и ледяная гладь Чудского озера огласилась звуками битвы, получившей в исто-
рии название Ледового побоища. Воины Александра Невского налетали на неповоротливых тевтонов, стаскивали с коней, разили мечами и боевыми секирами. Под грузом одетых в пудовые латы коней и всадников трещал лед, уходя из-под ног, и с глухим всплеском еще один горе-завоеватель исчезал в пучине. Отборные силы тевтонских псов-рыцарей были разгромлены наголову...
Спустя почти семь веков здесь, на той же псковской земле, произошло другое великое событие. Первым декретом Советской власти, принятым сразу после победы Октября, был Декрет о мире. Но все те силы, которым первая мировая война приносила невиданные прибыли, мгновенно поняли, что призыв молодой республики Советов угрожает их баснословным барышам. Германские империалисты двинули отборные дивизии на Псков, намереваясь поставить под смертельный удар сердце революции — Петроград. И тогда на всю страну прозвучал ленинский призыв: «Социалистическое отечество в опасности!»
Отряды рабочих и крестьян, сформированные-в-эти грозные февральские дни восемнадцатого года, двинулись навстречу накатывающемуся валу германского нашествия. И на земле, где около семи столетий назад их предки добыли себе бессмертную славу, первые бойцы Страны Советов преградили путь врагу и разбили его. День 23 февраля стал великим всенародным праздником — Днем рождения Красной Армии.
Впереди были новые битвы, покрывшие славой Советские Вооруженные Силы. И одной из высоких воинских наград стал орден Александра Невского, учрежденный в годы великой схватки с последышами псов-рыцарей — коричневыми псами фашизма.
...Десятки огненных струй мгновенно располосовали небо, и в тот же миг железнодорожные пути, забитые вражескими эшелонами, превратились в ад. Дымная гарь поднялась к самым облакам — горели, взрываясь,
цистерны с бензином, свечами пылали танки, не успевшие сойти с платформ, с грохотом рвались боеприпасы, в ужасе, пытаясь спастись, разбегались фашисты. А через час такой же страшный удар был нанесен по переправе через реку Оршицу. В гитлеровскую ставку полетели панические телеграммы о новом оружии русских. Это произошло 14 июля 1941 года. В этот день сделали свой первый сокрушительный залп грозные «катюши». Сегодня мы знаем и помним имена тех, кто вписал первую огненную строку в биографию грозного оружия, наводившего ужас на врага под Москвой и Сталинградом, в боях Ясско-Кишиневской операции и на подступах к Берлину. Испытания пусковых автоматических установок для стрельбы реактивными снарядами были закончены перед самой войной. 1 июля 1941 года была сформирована Отдельная артиллерийская батарея
семи установок. Именно она одновременным' залпом ста двенадцатью реактивными снарядами нанесла первый сокрушающий удар по гитлеровцам в районе Орши.
. Их было семь — самых первых. А к концу войны на важнейших участках фронта делали свою грозную работу более десяти тысяч «катюш», обрушивших на врата за четыре года войны двенадцать миллионов всесокрушающих ракетных снарядов. О вкладе ракетных минометных частей в победу советского народа говорит и -тот факт, что всем им — без исключения — было присвоено звание гвардейских.
Нашей армии без малого семьдесят лет. Тысячи героев выросли в ее рядах. И мы по праву гордимся тем. что среди них — лучшие сыновья молдавского народа, чьи имена знает каждый в любом уголке огромной .страны.
... При одном имени этого человека белогвардейцы вздрагивали, самые отпетые бандиты — петлюровцы. махновцы и прочая нечисть — бросались врассыпную.
едва заслышав грозный топот красной конницы, впереди которой скакал на горячем коне он — Котовский.
Славных конников революции мы будем помнить всегда — с гордостью и благодарностью. Но бригада Котовского — это не просто одна из первых боевых частей новорожденной Красной Армии, не только кирпичик в ее могучем фундаменте. Она — одно из зернышек, из которых выросла мощь и слава армии народа. Многие конники-котовцы, закаленные в грозных сражениях гражданской войны, стали генералами и маршалами, прославленными военачальниками армии, сокрушившей германский фашизм и спасшей мир от коричневой чумы. Они были продолжателями великого дела своего комбрига, славного сына молдавского народа Григория Ивановича Котовского.
Последней битвой, поставившей точку в конце гражданской войны, стал знаменитый штурм Перекопа. Красная Армия сокрушила считавшиеся неприступными укрепления Турецкого вала, ворвалась в Крым на плечах бежавших в панике белогвардейцев и вышвырнула вон из Крыма черного барона Врангеля. Эту победоносную операцию Владимир Ильич Ленин назвал одной из самых блестящих страниц в истории Красной Армии. Войсками Южного фронта, вписавшими эту блестящую страницу, командовал другой легендарный сын молдавского народа Михаил Васильевич Фрунзе.
Имена основателей и строителей нашей могучей армии — навсегда в памяти народа. Бегут дети по улице Котовского. Кипит работа на полях дальневосточного и молдавского колхозов, носящих одно имя — Лазо. В яркой зелени белые кварталы столицы Советской Киргизии — прекрасного города, названного именем Фрунзе. Эти имена на карте страны. Эти имена в сердцах людей...
На высокий постамент в самом центре села взбежал солдат в развевающейся плащ-палатке и застыл, навечно устремленный вперед. Отсюда, из села Кузьмин, раскинувшего свои зеленые улицы на высоком левом берегу Днестра, ушел на войну молдавский паренек. А ll февраля 1945 года, когда у далекой силезской деревушки Луизенталь вражеский пулемет преградил путь его товарищам, он заслонил их своим телом, пав грудью на амбразуру фашистского дзота. До Победы оставалось всего восемьдесят шесть дней. Как его сверстник из песни, он «кровь всю отдал до капли», ценой своей жизни спас жизнь товарищей и приблизил час долгожданной Победы. После войны он вернулся домой и взбежал на пьедестал перед школой, где когда-то учился сам, а сегодня учатся дети, за чье будущее отдал жизнь он Герой Советского Союза Ион Солтыс...
Историю нашей армии воссоздают тысячи книг и специальных исследований, киноленты, вошедшие в золотой фонд мирового кинематографа. Живописные полотна и почтовые марки, величественные и скромные памятники и ансамбли ... Воссоздают ее, эту великую историю и коллекции людей, отдающих свое время собирательству и исследованию молчаливых и одновременно удивительно красноречивых свидетелей, носящих прозаическое название «знаки различия», каждый из которых — малый и важный штрих к величественному портрету первой в истории армии народа. Вглядитесь в эту звездочку — она прошла от Волги до Шпрее. Никто не скажет сегодня, на чьей пилотке сверкала она — гвардейского минометчика или пехотинца, отважного разведчика или меткого снайпера. Одно мы знаем точно — она сверкала на пилотке Солдата, спасшего мир в невиданной схватке со страшнейшим врагом...
В одном фильме, показаином как-то по телевидению, есть такой эпизод: два молоды х партизана, окруженных ' фашистами, во время нечаянной передышки разговаривают о вещах, к обстановке не очень подходящих. Один из них все допытывается у другого: будут ли помнить после войны о нем лично или не будут? Второй отве-. чает вопросом на вопрос: «Ну, а ты часто думал о войне двенадцатого года?» — и поясняет, что наступит время, когда и об этой войне будут напоминать только страницы учебников, да и то несколькими строчками.
Конечно, в подобной обстановке солдат, воюющий до последнего вздоха, может так рассуждать, думать так о себе самом. Потому что память — это одна из величайших наград, которая может выпасть на долю человека. А он воюет не за награду.
Но в упомянутом эпизоде эта мысль прозвучала нечетко, более того — неверно. Конечно, любой из нас не в состоянии знать и помнить имена всех, кто пал в гигантской, длившейся четыре года схватке. Но в коллективной.. ламяти народа живы все, потому что каждый павший. был чьим-то отцом, братом, сыном, другом.
Кто,. кроме специалистов-историков, помнит сегодня имя персидского царя, двинувшего несметные орды на маленькую Элладу? Но подвиг трехсот спартанцев во главе с Леонидом, преградивших путь завоевателям у Фермопил, мы помним.
Вспомните ли вы имя бесчестного французского короля, предавшего Жанну д’Арк? Вряд ли. Но в памяти народов живут и Леонид, и Орлеанская дева, и Денис Давыдов, и Сергей Лазо, и Александр Матросов... Живы и жить будут вечно тысячи и тысячи тех, кто сумел подняться на высочайшую вершину подвига во имя людей.
.. .Два обломка камня лежат на ладони. Это не лазурит, не яхонт и не кристалл сверкающего горного хру- -сталя. Но они по праву могут занять место в музее.
И не в минералогическом, где собраны образцы фантастической изобретательности природы, а в музее, где хранятся немые свидетели невиданного взлета человеческого духа, в музее Славы.
Они, эти два кусочка кирпича, почти ничем не отличаются друг от друга. У одного только чуть потемнел краешек, будто подгорел. На другом легкая щербинка, как затянувшийся шрам. Оба они — свидетели подвига.
...Предрассветный туман курился над темнеющими . плавнями. Еще полчаса, и из-за зубчатой стены камышей покажется краешек солнца. Через полчаса начнется новый день, позади останется еще одна ночь, беспо- . койная ночь на границе. Проверив посты, лейтенант Ветчинкин, начальник заставы, прилег передохнуть на солдатской койке в казарме. Политрук Лепешкин еще не ложился, при свете керосиновой лампы приводил в порядок какие-то бумаги. Ни он, ни Ветчинкин, хоть и готовы были ко всему, не могли не только знать, не могли и подумать, что еще не кончится эта короткая июньская ночь, а уже нарушен будет мир, и в их жизнь, в жизнь всей страны с железным лязгом ворвется война.
В первое мгновение Ветчинкии не поверил глазам: стену казармы черным зигзагом разорвала трещина. Потом грохнуло так, что заломило в ушах. А потом почти две недели, каждое мгновение которых выло минами, взрывалось снарядами, трещало пулеметами, оглушало визгом пуль, шел бой. Почти две недели два десятка пограничников Кагульской заставы обороняли государственную границу. И ушли только по приказу маршала Буденного, когда фронт отодвинулся далеко к востоку.
Две недели, днем и ночью, шел смертельный бой в плавнях Прута. И в эти же часы на далеких берегах Западного Буга грохотал такой же страшный бой у стен крепости, имя которой сегодня знает весь мир.
В шестьдесят втором году мне довелось познакомиться с Кузьмой Федоровичем Ветчинкиным, и вместе с ним мы побывали в том месте, где когда-то кипел яростный бой. На одной из уцелевших стен бывшей заставы белела памятная доска, установленная вскоре после освобождения К:агула: «Здесь застава Героя л-та Ветчин-кина стояла насмерть, защищая родную землю 22 июня 1941 года».
Бывший начальник заставы, одним из первых в годы войны удостоенный звания Героя Советского Союза, Кузьма Федорович Ветчинкии показывал, где были расположены огневые точки, откуда пытались прорваться фашисты. Его рассказ, по-военному точный и немногословный, помогал с необыкновенной яркостью представить картины того, уже далекого, июня, ут°нувшег° в дыму пожаров и грохоте взрывов.
— Знаешь , сколько на нас шло? — спросил ^Кузьма Федорович. — А нас было двадцать. Вот и считай...
Тогда, на месте давнего боя, я сказал Кузьме Федоровичу, что подвиг заставы имеет самое непосредственное отношение и к моей собственной судьбе: ворвись враг в Кагул с ходу, мама не успела бы эвакуироваться с нами, мальчишками, и тогда кто знает, что случилось бы дальше. ..
— И об этом мы тоже думали, — просто сказал полковник и, наклонившись, поднял осколок кирпича со щербинкой и показал:
— Пуля...
Стоит в высокой траве на берегу Прута как памятник мужеству стена бывшей заставы. А на высоком откосе в излучине Западного Буга стоит другой памятник: вывороченные из земли и оплавленные глыбы бетона, завязанные фантастическими узлами стальные балки.
Все остальное искорежено, стерто в пыль. От Белого дворца, где 3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, остался обломок, на котором едва умещается мемориальная доска. И над всем этим застывшим адом царит тишина. И в поражающем своем величии предстает подвиг людей, писавших свои последние письма штыками на стенах казематов: «Умираем, но не сдаемся! Прощай, Родина!» Здесь плавился камень, нолю-ди стояли.
Совсем недалеко от стен крепости шумит просторными проспектами новый Брест, обязанный своим сегодняшним днем тем, кто пал на его окраине в грозные июньские дни сорок первого года. Обязанный так же, как и любой другой город мира, потому что здесь, на берегах Буга и Мухавца, был дан бой, через четыре года закончившийся Победой. От Прута до Баренцева моря в тот первый бой вступили солдаты в зеленых фуражках. И его немые свидетели — эти два небольших обломка камня, на одном из которых шрам от пули, на другом — обугленность ожога . ..
Пожелтевшая от времени спичечная этикетка... Существует много, на первый взгляд, совершенно непримечательных вещей, у каждой из которых есть тем не менее своя удивительная история. Есть она и у этой этикетки...
8 мая 1923 года британский министр иностранных дел лорд Керзон выдвинул в ультимативной форме ряд беспочвенных и неприемлемых требований к Советскому правительству. Естественно, ультиматум Керзона. был, отвергнут. Всю страну охватило гневное возмущение, советские люди на многочисленных митингах поддержали решение своего правительства. Владимир Маяковский писал в те дни: «Не боимся буржуазного звона, ответим на ультиматум Керзона!» Для усиления обороноспособности нашей страны начался сбор средств на -строительство авиаэскадрильи «Наш ответ Керзону». Этому событию и посвящена выпущенная тогда спичечная этикетка. Но это не все. Случилось так, что обычный спичечный коробок стал в некотором роде... литературным персонажем, его «облик» запечатлен в одном из известнейших произведений советской литературы. Интересно, догадаетесь ли вы — откуда взят приводимый ниже отрывок?
«Мороз. Хрустит под валенками снег. От столба с серпом и молотом отделяется огромная фигура в богатырском шлеме; тяжело переступая, движется в обход своего участка. Рослый красноармеец одет в серую .с зелеными петлицами шинель и валенки. Поверх шинели накинута огромная баранья доха с широчайшим воротником, а голова тепло охвачена суконным шлемом...
Навстречу красноармейцу по своей сторожевой тропинке движется польский жолнер. Он одет в грубые солдатские ботинки, в серо-зеленыи мундир и брюки, а поверх черная шинель с двумя рядами блестящих пуговиц... Суровый мороз прошиб его до костей... Часовые поравнялись, поляк повернулся и пошел параллельно красноармейцу.
Разговаривать на границе нельзя, но, когда кругом пустынно и лишь за километр впереди человеческие фигуры, — кто узнает, идут ли эти двое молча или нарушают международные законы.
Поляк хочет курить, но спички забыты в казарме, а ветерок, как назло, доносит с советской стороны соблазнительный запах махорки...
— Товарищу, дай пшепалиць, — первым нарушает святость закона поляк и, закинув свою многозарядную французскую винтовку со штыком-саблей за спину, с трудом вытаскивает озябшими пальцами из кармана шинели пачку дешевых сигарет...
— Товарищ большевик, дай прикурить, брось коробку спичек, — на этот раз уже по-русски говорит поляк.
Красноармеец всматривается в своего соседа. «Видать, мороз «пана» пронял до печенки. Хоть и буржуйский солдатишка, а жизня у него дырявая. Выгнали на такой мороз в одной шинелишке, вот и прыгает, как
заяц, а без курева так совсем никуды». И красноармеец, не оборачиваясь, бросает спичечную коробку. Солдат ловит ее на лету и, часто ломая спички, наконец закуривает. Коробка таким же путем опять переходит границу, и тогда красноармеец нечаянно нарушает закон:
— Оставь у себя, у меня есть.
Но из-за границы доносится:
— Нет, спасибо, мне за эту пачку в тюрьме два года отсидеть пришлось бы.
Красноармеец смотрит на коробку. На ней аэроплан. Вместо пропеллера мощный кулак и написано «Ультиматум»... «Да, действительно, для них неподходяще...»
Конечно, я понимаю, сразу вспомнить, откуда взят этот отрывок, трудно. И поэтому не стану томить вас: всемирно известный роман Николая Островского «Как закалялась сталь» — вот где описана сцена, в которой такую важную роль играет спичечный коробок, послуживший поводом к нашему разговору. Обычный спичечный коробок,. но вот о каких событиях, временах и людях может он напомнить, если его внимательно расспросить ...
Кремового цвета прямоугольник плотной бумаги размером чуть больше обычной почтовой открытки. Так выглядит пригласительный билет; которым начальник кишиневского гарнизона и господа офицеры «просят не отказать пожаловать к 10 часам вечера на раут, имеющий быть 21 февраля 1913 года в (Кишиневском Благородном Собрании по случаю празднования 300-летия Царствования Дома Романовых».
Ни генералам, ни штаб- и обер-офицерам, ни господам штатским, явившимся на пышный раут, как того требовал билет, в соответствующих мундирах или во фраках, и в голову не приходило, что пройдет всего четыре года, и с грохотом, отдавшимся во всех уголках мира, рухнет и рассыплется казавшаяся незыблемой тюрьма, трехсотлетие которой празднуют они под звон хрустальных бокалов и медный гром полкового оркестра ...
Миллионные армии топтались друг против друга на тысячекилометровых фронтах, бросались на колючую проволоку, задыхались в неумолимо наползающих облаках ядовитого газа. Миллионы людей в серых, зеленых, синих шинелях стреляли друг в друга, падая на изрытые воронками и окопами поля Европы. Четвертый Год грохотала война., И все новые миллионы гнали на убой французские генералы, которым снился Аустерлиц, и генералы германского кайзера, которым не давали, спокойно. сдать плодородные поля Украины. Все новые и новые армии гнали в гигантский водоворот войны именем «хозяина земли русской» императора-полковника Николая Романова. Безостановочно работал чудовищный перегонный аппарат, перегонявший кровь миллионов в золотые миллионы, грузно оседавшие в банковских подвалах и сейфах тех, кто, затеял ..эту страшную бойню, имя которой — первая мировая война...
Но придет возмездие. Пройдет всего четыре года после помянутого раута, и безымянный типографский рабочий, печатавший экстренный выпуск «Известий Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов», пропустит через печатную машину лист почтовых марок, и родится удивительный филателистический сувенир: . поверх марок с портретом Николая Первого ляжет текст с отречением от престола Николая Второго... .
Кремового цвета прямоугольник плотной бумаги-:-обрывок далекого прошлого, свидетель поразительной слепоты и дикой самоуверенности тех, кто считал незыблемыми и вечными порядки, превратившие великую страну в гигантскую тюрьму. Обрывок ушедшей эпохи, . он оказался долговечнее ее!
Самодержавие было свергнуто. Но истошно вопил войне до победного конца тезка бывшей российской имт ператрицы господин Керенский. Все новые миллионы людей уходили на бойню.
И. тут грохнул выстрел, нацеленный в самое нутро чудовищного перегонного аппарата — в нутро войны.. Эхо этого выстрела отдалось во всех уголках планеты, .
ударной волной вымело вон императрицыного тезку вместе с теми, кому он служил. Выстрел Авроры!
Белеют на стенах домов листки с крупными буквами: «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа»...
Падая и поднимаясь, идут впереди цепи по заснеженным псковским полям — рождается Рабоче-Крестьянская Красная Армия.
Стучат телеграфные аппараты — точка-тире, точка-,тире. .. Подписан Брестский мир. Передышка...
Гогоча спрыгивают со сходней чужие солдаты на мурманский берег, топочут по улицам Владивостока и Одессы. Интервенция...
Трещат в пустыне выстрелы английских винтовок — . падают в горячий песок двадцать шесть бакинских.комиссаров...
Войска румынского короля переходят границу, неся на своих штыках рабство едва успевшей вдохнуть воздух свободы Бессарабии...
Со всех сторон на молодую Республику Советов лезут враги...
Одним из бедствий, которые принесли нашему народу интервенция и развязанная белыми генералами гражданская война, были... деньги. Страну затопило половодье разноцветных бумажек, — их выпускали многие самозваные правители и контрреволюционные правительства разных областей страны, захваченных бело: гвардейцами. Сегодня в это трудно поверить, но собственные деньги печатали даже некоторые города, — ска. жем, Одесса, или вовсе крошечный городок — Могилев-Подольский!
И одной из сложнейших задач, вставших перед нашим государством после окончания гражданской войны, -стало приведение в порядок финансового хозяйства страны, без чего успех борьбы с разрухой был невозможен. Эта работа, находившаяся под пристальным наблюдением Ленина, длилась два года. В напряженной борьбе Советская власть брала рубеж за рубежом: исчезли из обихода многотысячные банкноты прежних выпусков, упорядочивались цены, креп советский рубль.
Окончательным этапом этой работы стал 1924 год — была проведена денежная реформа, о значении которой в одной из газет писалось так: «Лицом к лицу с капиталистическим миром будет стоять не бессильная страна, а крепко организованное Советское государство, которое усилиями трудящихся масс сумело выйти из тягчайших бедствий и избежать финансового краха».
В коллекциях нумизматов можно встретить какие угодно монеты — римские сестерции и греческие тетрадрахмы, увесистые екатерининские пятаки и квадратные китайские монеты. Динары, талеры, оболы, ассы. ефимки, дублоны, дукаты, пиастры, центы, песо, пезе-ты, эскудо, гроши, круйзеро, таньга, экю и копейки, латы и пфенниги, су и луидоры, пистоли и гинеи, пенсы и пенни... в общем, список названий монет, обращавшихся в разные времена, можно продолжать долго. Как говорится, несть им числа. В коллекциях встречаются монеты не только из привычных нам материалов, но и изготовленные, например, из глины или кожи. И, конечно. интересно подержать на ладони монету времен Александра Македонского или Юлия Цезаря. Но если встретится вам небольшая серебряная монета с изображением кузнеца, занесшего молот над наковальней, вглядитесь в нее пристальнее — это свидетель напряженной борьбы, первых шагов экономического укрепления нашего государства. Это первенец устойчивой советской валюты — полтинник 1924 года ...
В этот день в одном из почтовых отделений Бендер царило необычное оживление. Вдоль барьера вытянулась солидная очередь, в которой одинаково чинно стояли, медленно продвигаясь вперед, взрослые и пожилые, мужчины и женщины, и, конечно, несколько вездесущих мальчишек. Как во всякой очереди, люди, даже незнакомые, переговаривались, чем-то делились, о чем-то спорили. И, если бы вы прислушались к негромкому разговору, вы не без удивления обратили бы внимание, что в этой чинной очереди в обычном бендерском почтовом отделении стоят не только жители этого города, но и почему-то оказавшиеся здесь гости из самых разных мест Молдавии. И не только Молдавии — здесь были и одесситы и даже москвичи.
Очередь движется медленно, а у столика за барьером кипит работа: почтовые служащие, что называется в четыре руки, быстро и аккуратно штемпелюют подаваемые им конверты. Добавлю, что точно такую картину в этот же день можно было наблюдать и на московском почтамте.
Не стану томить вас и поясню, что же происходит. Есть таюэй термин: спецгашение. Каждому из вас Знаком круглый календарный штемпель, которым на почте гасят письма и открытки. Но существует еще и особый — так называемый специальный штемпель. Он и3-готавливается именно в особых случаях — для того, чтобы отметить какое-то важное событие или знаменательную дату. Гашение таким штемпелем производится тольк° в течение одного дня — того, когда отмечается событие, для которого изготовлен спецштемпель.
^з^ в этот день в Бендерах и в Москве производилось спецгашение — оно было посвящено 75-летию со дня рождения Героя Советского Союза академика Евгения Константиновича Федорова. И здесь у непосвященного может возникнуть вопрос: то, что это событие отмечается гашением на столичном почтамте, понятно, но при чем здесь Бендеры? Почему не в Рязани или, скажем, во Львове? Есть тому причина, и весьма веСкая. Но к ней мы еще вернемся, а пока перенесемся 'в совсем другое место и-на... полвека назад.
Эта фотография облетела все газеты мира: на тонком высоком шесте трепещет флаг, а рядом тесной группкой стоят четверо людей. Через несколько минут, взревев моторам^ взмоет в морозную высоту краснокрылый самолет, и они останутся вчетвером — единственные люди здесь. Лицом к лицу с Арктикой. Ослепительное солнце поляриого дня много месяцев будет освещать белые безжизненные просторы, потом оно уйдет, и на-многие месяцы вступит в свои права полярная ночь, освещаемая фантастическими вспышками полярных сияний.
Четверо советских людей, водрузивших флаг своей. страны-на вершине мира — в той самой точке, которая называется Северный полюс. Их имена известны всем:-Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров.
21 мая 1937 года — эта дата навсегда вписана в историю штурма Арктики. В этот день высадилась на льдину отважная четверка советских полярников, и началась героическая работа первой в мире полярной. дрейфующей станции «Северный полюс-1».
Без малого год жила и работала экспедиция на дрейфующей льдине, в пятидесятиградусный мороз, в-пургу, в ледяном безмолвии. Весь мир следил за этой грандиозной эпопеей борьбы людей с не знающей жалости Арктикой. Многие тайны огромных пространств,. где прежде никогда не ступала нога человека, стали достоянием науки благодаря папанинцам. Страна по достоинству оценит их подвиг: они станут Героями, академиками, руководителями крупных научных институтов. А радист станции Эрнст Теодорович Кренкель, доктор географических наук, известный коллекционер марок, возглавит и Всесоюзное общество филателистов... Все это будет позже. В том числе и их портреты на конвертах и марках. А пока они здесь — у флага, водруженного на вершине планеты. Далеко отсюда, за. тысячи километров, на юге, и Севастополь, откуда родом Папанин. И Тарту — родина Кренкеля. И Днепропетровск — Ширшова. И родной город Федорова, самого младшего из отважной четверки — за полтора месяца до высадки на Северный полюс ему исполнилось двадцать семь лет. А родина его — далекий молдавский городок Бендеры ...
Думаю, что теперь не нужно долго объяснять, почему Министерство связи СССР решило именно в Бендерах, провести спецгашение по случаю семидесятипятилетия Героя Советского Союза академика Евгения Константиновича Федорова — славного нашего земляка,, одного из отважной четверки советских людей, впервые ступивших на Северный полюс и поднявших там наше красное знамя!
Красное знамя. Оно реяло над баррикадами Парижской .коммуны и на революционных маевках рабочих России. Оно взметнулось на мачте легендарного крейсера «Аврора» и вело в атаку стремительных конников Котовского. Прострелеиное пулями, иссеченное осколками гражданской войны, оно вспыхнуло алым светом над гигантскими стройками первых пятилеток. Его пронес по кишиневским улицам во главе рабочей демонстрации молдавский комсомолец-подпольщик Антон Оника, а один из его земляков вместе с товарищами водрузил это знамя на вершине планеты. История красного знамени — этого великого революционного символа — история самой революции, история силы человеческого духа. Неисчислимы ее страницы. Но сейчас я хочу рассказать только об одной строчке, об одном эпизоде этой великой истории.
28 июня 1940 года красное знамя взвилось над свободной Бессарабией. Что значило это для молдавского народа, знает любой октябренок. Но давайте попробуем себе представить, что чувствовали в те незабываемые дни тогдашние мальчишки и девчонки, их матери, отцы, деды. Красное знамя над Бессарабией — это: возвращение в единую семью отторгнутого насильственно края. Это — земля крестьянам, фабрики — рабочим. Это — школы для всех детей. Вдумайтесь, что стоит за всем этим! Сколько по-новому начатых судеб. Сколько жадно распахнутых глаз над первой в жизни книжкой. Опьяняющее сознание свободы, когда ты хозяин всему — и своей стране, и своей судьбе.
Через год после воссоединения молдавского народа началась война, и это испытание было равным для всех народов страны, для всех советских людей — и взрослых, и маленьких. Великая летопись Отечественной войны знает бесчисленные подвиги, в том числе и подвиги детей, беспримерные по мужеству и самоотверженности. Киевский пионер Костя Кравчук спас знамя воинской части и хранил его, подвергаясь смертельному риску все тяжкие годы оккупации. Газета «Правда» писала об этом так: «Подвиг киевского пионера войдет в лето-топись войны. По этому подвигу потомки наши будут судить о поведении советского молодого поколения, в момент тягчайшего испытания для Родины. Они будут знать: как в этот момент был велик даже юный человек».
История молдавской пионерии хранит факт, к которому в полной мере могут быть отнесены приведенные выше слова.
Гитлеровцы ворвались в Кожушну внезапно, Зазвучала на улицах чужая речь. Солдаты в серо-зеленых мундирах, танки с крестами на башнях — все это было неожиданно и страшно.
О чем думала маленькая девочка, пробиравшаяся. прижимаясь к плетню, мимо слоняющихся чужих солдат, мимо танков и пушек? Она боялась, очень боялась. думая только о том, чтобы кто-нибудь не остановил ее, не потребовал развязать узелок. Потому что в узелке-было знамя. То самое, под которым минувшим летом — счастливым летом сорокового года — принимали в пионеры...
Адриана Гуцу пробралась в школу, где фашистские-солдаты уже начали наводить «порядок», выбрасывая в окна книги и ученические тетрадки, и под самым носом у них унесла из пионерской комнаты знамя. Что руководило этой маленькой девочкой? Что привело ее-к подвигу такой высоты?
Киевский пионер родился и вырос при Советской власти. Его поступок был продолжением всех его прежних больших и маленьких поступков. Перед мысленным взором его, в памяти его были высочайшие примеры и дела тех, чьей кровью было окрашено знамя. И оно. реявшее над голубыми просторами Арктики и выжженными плато Кастилии, было для него святыней, великой и безусловной.
Но что двигало девочкой из молдавского села Кожушна? И года не прожила она при Советской власти. И красное знамя увидела впервые в июне сорокового. Что же подвигнуло ее на смертельный риск, на страшную опасность, чтобы спасти кусок кумача, спрятанный в школьном шкафу?
28 июня 1940 года красное знамя взвилось над Бессарабией. Взвилось оно и над Кожушной. Значение этого великого факта было очевидно и ясно. И еслИ маленькой крестьянской девочке было трудно осознать все величие этого исторического факта, то его продолжение было ощутимо ясно и волнующе. И не будет преувеличением сказать, что жизнь, пришедшая в К:ожушну, казалась маленьким кожушнянцам сказочной. Повеселел -отец-государство дало ему землю. Уже одно' это было исполнением сказочной мечты. И кому, как не крестьянскому ребенку, оценить это!
Сегодня пионерский костер, школа и очень многое
Другое представляются ребятам естественным. привычным, всегда существовавшим. Жандарм, помещик, полицейский для вас — просто фигуры из учебника истории, не правда ли? А для Адрианы Гуцу они были 'вполне реальными и пугающими понятиями. И вдруг они исчезли! А вместо них — праздник. В школе, куда бесплатно приняли бедняцких ребятишек, — праздник,боль-шой и небывало радостный.
И все это — земля, школа, пионерские костры, вся эта новая прекрасная жизнь началась в тот момент, когда над их селом вспыхнуло полотнище кумача. И не зная очень многого, не успев узнать — лишь год прожила она при Советской власти, — девочка тем не ме-
нее четко ощутила связь между этими событиями. И простой кусок кумача стал для нее такой же святыней, как и для киевского пионера Кости Кравчука.
И когда пришли враги, чтобы сломать только-только расцветшую жизнь, маленькая крестьянская .девочка, отчетливо сознавая, какая опасность подстерегает
ее, отправилась в свою школу, где хозяйничали враги. Она очень боялась — и шла. Не зря говорят, что геройский поступок — это часто преодоленный страх. А ведь она была совсем маленькой девочкой и не бояться просто не могла. Но пошла.
Сохраненное за все тяжкие годы оккупации знамя, спасенное пионеркой, снова взметнулось над кожуш-нянской школой...
Несколько лет назад мы с болгарским поэтом Петром Анастасовым, гостившим у нас в республике, проезжали через Кожушну. И я, конечно, не мог не рассказать ему о подвиге маленькой сельской девочки. И в ответ услышал историю, которую сейчас коротко перескажу.
... В марте сорок третьего года фашистским карателям удалось настичь в горах партизанский отряд имени Антона Иванова и окружить его. Все горные тропы были перекрыты, и партизанам оставалось только умереть или сдаться. Так рассчитывали каратели. И все-таки у отряда была возможность вырваться из окружения, просочившись небольшими группками по неизвестной карателям очень опасной тропке, Но чтобы сделать это, нужно было задержать преследователей, не дать им продвинуться до точки, откуда они могли бы заметить уходящих по тропе. В заслоне остались трое — командир, политкомиссар и еще один партизан. Всем — и уходившим, и остававшимся, было ясно — эти трое останутся здесь навсегда, заплатив своей жизнью за спасение товарищей. И когда в заслон попросился четвертый доброволец, его резко отругали и велели уходить со всеми. Потому что этому партизану по имени Паница было... двенадцать лет.
Первым был убит командир. Продолжали отстреливаться вдвоем. И вот политкомиссар остался один.. Он тщательно целился, бережно расходуя каждый патрон, которых у него оставалось все меньше и меньше. И тут из-за скалы неподалеку выскочил, занеся гранату, незаметно подобравшийся жандарм. Комиссар выстрелить не успел, но жандарм вдруг повалился, выронив гранату, которая, прыгая по камням, полетела вниз и разорвалась в самой гуще преследователей. Комиссар не поверил глазам — из-за соседнего валуна высунулся... Па-ница. Теперь их снова было двое — значит еще несколько минут есть у уходящих. Но вот замолкла одна винтовка. Потом замолкла вторая. Каратели настороженно выжидали. И тут из-за обломков скалы поднялась тоненькая фигурка. Это был Паница. Он вскочил на каменный выступ, отшвырнул бесполезную винтовку, достал из-за пазухи дудочку и заиграл «Интернационал». Жандармы остолбенели. Шли мгновения, те самые — такие нужные, — чтобы последний партизан успел уйти за пределы окружения. Потом прогремела автоматная очередь...
К этому легендарному эпизоду партизанской борьбы на далеких Балканах я добавлю только еще один факт, важный и многозначительный. Вот он: политко-миссар отряда имени Антона Иванова, национальный герой Болгарии Лев Желясков — наш земляк. Он учился в школе южного бессарабского городка — в той самой, чьи стены видели и будущего командарма гражданской войны Василия Матузенко и будущего молдавского поэта, погибшего в Великую Отечественную, — Тодора Ненчева, и Михаила Краснова, ставшего руководителем комсомольского подполья в Кагуле, и многих-многих других, чья жизнь — наша гордость.
В этой книге я уже рассказал о самых разных людях, объединенных общим и очень важным признаком: наши земляки. О некоторых из них мы еще вспомним не раз, о многих еще узнаем вместе — в следующих главах, и вместе порадуемся тому, сколь богата наша земля, ее история и сегодняшний день большими событиями и замечательными людьми.
Легкая рессорная коляска, покачиваясь на ухабах, подкатила к приземистому домику, кучер натянул вожжи. Молодой курчавый человек, не дожидаясь, пока коляска остановится, легко спрыгнул на землю и огляделся. Стоял жаркий и пыльный сентябрь 1820 года...
Здесь, на улице Антоновской, в доме купца Наумова, двадцатилетнему курчавому юноше предстояло прожить первые два месяца из тех трех лет, что вошли в историю нашей литературы под названием «кишиневская ссылка Пушкина».
Венценосный гонитель поэта царь Александр 1 рассчитывал, что там, на далекой окраине империи, в чужом краю, среди чужого народа, талант Пушкина захиреет, а сам он раскается и сделает все, чтобы заслужить монаршее прощение и вернуться домой. Но царь просчитался, и просчитался дважды! Пушкин в этом чужом и далеком краю оказался среди людей, которых близко узнал и полюбил. Среди его друзей в Кишиневе были и известный молдавский писатель Константин Стамати, и благороднейшей души человек генерал Иван
Никитич Инзов. Здесь он познакомился и близко сошелся с одним из будущих руководителей декабристов Павлом Ивановичем Пестелем. И, что очень важно, Пушкин глубоко узнал жизнь молдавского народа и полюбил его. Так что расчет царя на то, что поэт окажется в чужом краю, провалился: Пушкин оказался в краю, который стал ему близким и дорогим. А гений поэта не только не захирел, на что очень надеялся царь, а наоборот, мощно расцвел: в годы южной ссылки Александр Сергеевич написал и задумал более ста произведений, вошедших в сокровищницу русской и мировой литературы. Перечислять все сейчас не стану — ведь их более ста! — но достаточно назвать лишь несколько, чтобы увидеть, сколь плодотворным был кишиневский период пушкинского творчества: «Песнь о вещем Олеге», поэмы «Кавказский пленник», «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы». В Кишиневе поэт начал работу и над «Евгением Онегиным». Но мне хотелось бы поговорить с вами о таких пушкинских строчках:
Здесь, лирой северной пустыни оглашая,
Скитался я...
Они начертаны на пьедестале памятника поэту в кишиневском парке, носящем его имя.
К слову сказать, памятник Пушкину в Кишиневе — это второй памятник, поставленный великому поэту в нашей стране, и первый, как тогда говорили, в провинции. Автор обоих — известный скульптор Опекушин. Но вернемся к строчкам на постаменте, и в продолжение я приведу еще две строки из стихотворного обращения Пушкина к его другу Баратынскому:
Сия пустынная страна Священна для души поэта...
Обратите внимание: в обоих стихотворениях один и тот же образ — пустыня, пустынная страна.
Что это?, Почему? Может быть, это действительно обычный, поэтический образ? А может, поэту казалась пустынной земля, куда он был сослан? Нет. Мы уже знаем, что это не так. Пушкин любил наш край. Но почему же все-таки: пустыня, пустынная страна?
По одной единственной причине: эти слова Пушкина — не литературный образ, они — документальное свидетельство, оставленное нам великим очевидцем! Так было и во времена Пушкина — в начале XIX века, так было и сто лет спустя — в начале нашего столетия. Нищета крестьянства, изнурительная борьба за существование — так было. В той же Буджакской степи, изнуренной жаждой, жизнь тлела слабенькими очажками.
Оглядитесь вокруг — где пустыня?
Зеленые поля до горизонта, плодоносные сады, ровные расчерченные виноградники, новые села и города, живущие все богаче и лучше год от года.
Но это сегодня. И для того, чтобы оценить, что у нас с вами есть, нужно помнить о том, что было. А было: пустьтная страна. И не только в пушкинские времена.
Я приведу только еще одно свидетельство, оставленное нам, потомкам, пером выдающегося украинского писателя Михаила Михайловича Коцюбинского. Несколько лет в самый канун двадцатого века Коцюбинский работал в наших краях. Именно в эти годы на виноградники Молдавии обрушилась беда: страшный вредитель филлоксера. И главной жертвой стали крестьянские виноградники — те небольшие клочки земли, которые позволяли молдавскому крестьянину кое-как перебиваться, а проще говоря, хоть впроголодь, но жить. Филлоксера проникла и на помещичьи угодья, но только кое-где. Дело в том, что на плантациях богачей были высажены европейские сорта, закупленные за границей, которым филлоксера не была страшна. Где было крестьянину взять такие сорта, где ему было взять де-
нег, чтобы покупать их за границей? И филлоксера обрушилась на бедняцкие виноградники, как смерч. И тогда царские власти приняли решение: сжечь виноградники, зараженные филлоксерой, а заодно и те, на которые она еще не проникла, но могла проникнуть. Рассказ М. М. Коцюбинского «Для общего блага» гневно рисует трагедию одной молдавской крестьянской семьи, чей кормилец-виноградник был сожжен и развеян по ветру. Но такова была горькая судьба тысяч и тысяч крестьянских семей, пущенных по миру на земле, превращенной в огромное пепелище...
Давно канули в прошлое эти тяжкие времена. Прекрасный сад расцвел на месте бывшей пустыни. Этот сад — наша республика.
Это так. Но в заключение я хотел бы напомнить факт, временно отошедший на второй план, — факт, послуживший поводом к нашему разговору. Вот этот факт: Пушкин и Коцюбинский жили на нашей земле, и в самом прямом смысле они — наши земляки. Но не только потому, что каждый из них несколько лет прожил здесь, но и потому, что они здесь жили — на последнем слове я намеренно делаю ударение. Именно жили, чувствуя духовную близость и общность с народом этой земли, принимая его заботы и горести, как свои.
Пушкин и Коцюбинский, Стефан Великий и Дмитрий Кантемир, Лазо и Котовский, Якир и маршал Тимошенко, хирург Склифософский и снайпер Людмила Пав-личенко, писатели Гаршин и Вершигора, болгарский партизан Лев Желясков и его великий соплеменник Христо Ботев, композитор Рубинштейн и академик Зелинский и многие-многие другие замечательные люди, чья жизнь и судьба были так или иначе связаны с нашим краем, значатся в удивительном своей огромностью списке с точным названием «Земляки». О многих мы знаем хорошо и глубоко — Лазо, Котовский, Якир, но о многих знаем мало или вовсе не знаем. А знать надо.
Я рассказал вам только о некоторых, хотя, конетао, моГ бы рассказать еще о многих и многих — о тех, которЫХ назвал несколькими строками выше, и о тех, КоГо не назвал. Но делать этого сейчас не стану, потому что настоящее знание нужно добывать, а не ждать, пока поднесут на блюдечке. И вот радость самостоятельного поиска нового знания я и хочу оставить каждому из вас. И если вам удастся узнать, почему на болгарской марке изображена советская школа или какое отношение к истории нашего края имеет А. В. Суворов, чей портрет помещен на марке крошечного альпийского княжества Лихтенштейн, и, конечно, другие известнейшие люди страны, чьи портреты можно увидеть на десятках советских марок, вы ощутите радость нового знания, пусть всего крупицу, совершите пусть маленькое, но — открытие. Мой собственный опыт множество раз подтверждал это, и я приведу только один самый свежий пример.
Недавно в Польше была выпущена марка, на которой изображена Цезарына Войнаровская. То, что это известная польская революционерка, я знал, но хотелось узнать подробнее об этой замечательной женщине. И вот оно, открытие, небольшое, но многозначительное: выдающаяся деятельница польского и русского революционного движения в 1877 году закончила ... кишиневскую гимназию. Уехав в Петербург учиться на женских врачебных курсах, Цезарына включилась в революционную борьбу. Ее дважды арестовывала охранка, а летом 1882 года она была выслана под полицейский надзор опять же в Кишинев, где продолжала пропагандистскую работу, несмотря на все опасности. На этот раз юная революционерка прожила в Кишиневе полгода, а в следующем, 1883 году, ей удалось уехать за границу, где она до конца жизни принимала активное участие в революционной деятельности ко всему, что вы знаете, добавить еще несколько крупиц Нового Знания...
KOHEЦ ФPAГMEHTA КНИГИ
|
