Книга о кактусах

PDF

В разделе, посвященном комнатной культуре кактусов, очень подробно рассказано о том, как надо ухаживать за этими растениями, причем автор учит читателя сознательно и разумно относиться к выращиванию кактусов, сообщает о многих простых и остроумных приемах (например, способ холодной зимовки растений в комнате, устройство скользящей тени и т. д.).
      Интересны «латинские минуты» — объяснения ботанических терминов в конце каждой главы.
      Штриховые рисунки, поясняющие текст, выполнены автором, фотографии — К. В. Вдовиной и Л. А. Жауровым. Все фотографии сделаны с коллекции автора.
     
      ПОЧЕМУ ЭТА КНИГА НАПИСАНА ТАК, А НЕ ИНАЧЕ
     
      История вопроса часто представляет больший интерес, чем полученные результаты.
      И. П. Павлов
     
      Было в моей жизни время, когда на вопрос, знаю ли я, что такое кактус? — я бы, не задумываясь, ответила: «Конечно, знаю! Кто же этого не знает?»
      Но стоило только мне по-настоящему заинтересоваться этими очень декоративными и крайне интересными с биологической точки зрения растениями, как сразу же выяснилось, что я ничего, буквально ничего о них не знаю. Более того, все окружающие меня люди, среди которых не было ни одного кактусиста, находились на том же уровне знаний (вернее, незнаний), и помощи надо было искать только в специальной литературе по кактусам.
      Книг о кактусах оказалось довольно много, особенно на немецком и английском языках, и принялась я за них с самыми радужными надеждами. Можно было не сомневаться, что столько ученых и опытных авторов меня, конечно, всему научат и все мне объяснят.
      Однако, как это ни странно, с каждой новой прочитанной книгой мое представление о кактусах, достаточно смутное с самого начала, принимало все более и более запутанный и сумбурный характер. По-видимому, не было ни одного вопроса, связанного с культурой или классификацией кактусов, по которому в двух книгах можно было бы найти одинаковые советы или объяснения. Если один автор считал вересковую почву самой пригодной для кактусов, то другой предостерегал читателя от ее применения; если один говорил, что кактусы можно выращивать только в маленьких глиняных горшках, то другой горячо отстаивал преимущества групповых посадок в деревянные ящики; для одного было неоспоримо, что комнатная культура кактусов возможна только в виде прививок, а другой начинал одну из глав своей книги грозным лозунгом: «Руки прочь от прививок!»
      И так буквально по всем вопросам — было от чего прийти в отчаяние. Если бы мой интерес к кактусам не был так велик уже в то время, я, вероятно, просто-напросто отказалась бы навсегда от мысли иметь собственную коллекцию на окне комнаты.
      С тех пор прошло много времени, у меня несколько сотен кактусов, я научилась их выращивать, но не забыла, с какой жадностью искала в каждой книге хотя бы самых кратких и беглых упоминаний о тех событиях, опытах и пробах, которые убедили автора книги в превосходстве именно данного рецепта. Мне всегда казалось, что, расскажи автор более подробно о тех путях, которыми он шел к удачному решению поставленной задачи, читатели (и я в том числе) смогли бы лучше использовать его опыт, сравнивая обстоятельства и условия со своими и соответственно оценивая пригодность или непригодность каждого рецепта для своей коллекции.
      Иными словами, мне хотелось знать не только, что рекомендует или отвергает автор, но и почему он это делает и что привело его к этому. Ведь в конце концов ни один совет не имеет ценности, если дается в отрыве от конкретной обстановки. В зависимости от многообразия индивидуальных условий один и тот же метод может оказаться полезным или вредным.
      Вот почему, приступая к работе над книгой, я пыталась написать отнюдь не учебник с набором готовых рецептов и правил, а нечто вроде путевого дневника любителя-кактусиста. Моя задача — взять читателя за руку и вместе с ним шаг за шагом пройти уже однажды пройденный путь.
      Я надеюсь, рассказав о своих ошибках и промахах, уберечь читателя от связанных с ними потерь и огорчений и найти для него кратчайшие пути там, где сама пробиралась обходными тропинками.
      Но больше всего мне хотелось бы попробовать показать ему тот интереснейший и еще мало кому знакомый мир, в котором живут своей загадочной жизнью растения, своеобразно прекрасные, суровые, выносливые и полные еще неизвестных человеку свойств и возможностей — мир, в котором живут кактусы.
      Для кого написана моя книга? Мне думается, во-первых, для людей, ничего о кактусах не знающих и желающих что-то о них узнать. Прочитав книгу, они, конечно, специалистами по кактусам не станут, но на многие вопросы получат ответы. Во-вторых, для любителей комнатного цветоводства, среди других цветов имеющих на своем окне и кактусы. Это для них выделены в тексте полужирным шрифтом положения и правила, которые необходимо соблюдать, чтобы вырастить здоровые, цветущие растения. Главу об уходе за кактусами они прочтут, имея в виду свои условия, и возьмут из нее то, что окажется для них пригодным. И, наконец, в-третьих, для специалистов-кактусистов как любителей, так и профессионалов, работающих в ботанических садах. Зная, как они страдают от полного отсутствия литературы по кактусам на русском языке, я бы хотела, чтобы для них эта книга стала практическим руководством.
     
      ...я хочу большего: не просто понимать смысл слов, но еще знать, почему они звучат так, а не иначе...
      ЛЕССИНГ
     
      Многим любителям-цветоводам ботанические (латинские) названия растений кажутся трудными для запоминания. и они предпочитают пользоваться переводами их на русский язык. В конечном счете это неизбежно приведет к путанице, так как каждое слово можно перевести несколькими способами, например леикотри-ха — белоколючковая. беловолосая, белоиглая, беловолосистая, белощетинковая; со всеми этими названиями мне приходилось сталкиваться. Попробуй догадайся, что речь идет об одном и том же растении! Между тем запомнить слово ленкотрнха ничуть не труднее, чем пеларгония. колеус, традесканция и другие широко распространенные названия растений, которые давно стали привычными для любителей. А если к тому же еще узнать, что лейкос — значит белый, а трихос — волосы, это облегчит понимание и запоминание очень небольшой группы новых названий, в которых эти же слова встречаются в соединении с другими корнями. И поскольку в образовании ботанических названий использовано сравнительно небольшое количество латинских (и греческих) корней, встречающихся в самых различных комбинациях, постепенное осваивание некоторых из них поможет любителю осмыслить значение названий и тем самым облегчит их запоминание.
      В этом и состоит назначение «латинских минут» в конце каждой главы.
      Слово кактус происходит от греческого слова. В древней Элладе так называлось какое-то колючее растение; считают, что это мог быть репейник или артишок.
      В 1737 году знаменитый шведский ботаник К. Линней, по праву называемый родоначальником современной системы ботанической классификации, впервые применил это слово, изменив на латинский лад его написание, как название для небольшой группы совершенно новых для Г.вропы растений, завезенных из Америки. Эти растения стали называть Cactus, Cacti — кактус, кактусы.
     
      КАК Я ВСТРЕТИЛАСЬ С КАКТУСАМИ
     
      Всегда имей в доме книгу, в саду — цветок...
      ЭПИКУР
     
      Всю жизнь, сколько себя помню, я любила комнатные растения, грунтовыми же мне, сугубо городской жительнице, никогда не приходилось заниматься. Несколько раз вместе с соседями по дому засаживала летниками круглую клумбу во дворе, только и всего.
      Зато горшечные растения, которые были у меня, я помню очень хоро.шо. Была, например, розовая азалеа, отданная мне на попечение, когда мне было семь лет. Это было прелестное деревце с высоким стволиком и густой круглой кроной, цветущее долго и обильно. Я ее не только любила, но и всегда помнила, что она старше меня: ей было 11 лет. А когда мне исполнилось 11 лет, я нашла на песчаной дорожке бульвара треснувшую и проросшую персиковую косточку, из которой вырастила в горшке стройный высокий персик; я очень горевала, когда персик погиб несколько лет спустя, поломанный оконной шторой.
      Для утешения тетя принесла мне крошечный горшочек с цветущей розой, которую никто не считал настоящей: уж слишком неправдоподобен был тяжелый пышный бледно-розовый цветок на конце тонкого и слабого стебелька с двумя маленькими листочками. Но, несмотря на то что роза имела вид срезанной и воткнутой в землю, она хорошо росла. Как я потом узнала, это была неприхотливая и легко цветущая центифолия, и именно с нее началось мое увлечение розами, которое длилось около десяти лет.
      Постепенно мне удалось собрать четырнадцать пригодных для комнатной культуры сортов, и летом мое окно представляло восхитительное зрелище, так как все мои розы хорошо цвели.
      И не удивительно — ведь я создала им превосходные условия: летом они находились на открытом воздухе в подвешенном за окном ящике, а зимовали — отгороженные от комнатного тепла третьей съемной рамой на подоконнике. Что и говорить, розам у меня было хорошо!
      Полгода я наслаждалась буйным ростом и цветением моих питомцев, а остальные шесть месяцев вынуждена была глядеть на окошко, тесно заставленное голыми растрепанными кустиками, напоминающими старые метлы. Год от года это зрелище надоедало мне все сильнее, и я стала подумывать, не лучше ли раздать розы восторгавшимся ими друзьям и заменить их растениями, одинаково красивыми и летом, и зимой.
      Больше всего мне хотелось завести цитрусовые, которые не только не сбрасывали листья зимой, но и обладали способностью цвести и плодоносить весь год. Но мне не нравились те лимоны, которые я видела в цветочных магазинах: чахлые, почти всегда кособокие кустики с жиденькой листвой, привитые на корявых пеньках. Я мечтала совсем о другом! Поэтому, раздав розы, я несколько лет держала случайные, чем-либо понравившиеся мне растения — аспарагусы, бегонии, колеусы, сак-сифраги, традесканции и хлорофитумы. Я старательно за ними ухаживала, но особого интереса они у меня не вызывали, так как все время мне очень хотелось завести лимоны или померанцы.
      И вот, наконец, съездив в г. Павлов на Оке, я привезла оттуда два чудесных кустистых лимона местной древней породы. Уже на пароходе мое платье и волосы пропитались их тонким, специфическим ароматом, который заполнил маленькую каюту сразу, как только растения внесли. И моя московская комната неуловимо изменилась: такая благодатная прелесть излучалась от яркой душистой листвы, от нежных цветков, от бледного золота зреющих плодов.
      Каждый раз, смотря на них, я радовалась, радовалась до тех пор, пока не заметила, к своему большому огорчению, что в новой обстановке лимоны явно страдают. Вместе с деревцами я привезла из Павлова несколько мелко исписанных листков из тетради — инструкцию по уходу, записанную со слов их прежней хозяйки, опытного павловского цветовода. Нечего и говорить, что все ее указания я скрупулезно выполняла — лимоны получали все, что им следовало, вернее, почти все. Невыполнимое заключалось в голландской печи — сухой воздух комнаты с центральным отоплением не годился для них, и никакие придумываемые мной ухищрения не помогали. Чего я только ни делала: и подносы с водой ставила на батарею отопления, и опрыскивала кроны лимонов по три раза в день, и мокрые губки развешивала среди листвы, но лимоны продолжали болеть.
      И вот я решила отдать мои лимоны в дом с печным отоплением, окончательно убедившись, что никогда не найду такого растения, которое могло бы жить в условиях городской квартиры, не болея и не нуждаясь в зимнем покое.
     
      ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
      Как всегда бывает в жизни, именно когда перестаешь верить в удачу, она тебе улыбнется. Моя удача улыбнулась мне в лице любимой подруги, женщины обаятельной и невероятно суматошной, всегда имеющей про запас что-нибудь новое и интересное.
      Во время нашей предыдущей встречи она только и говорила о купленной ею гитаре и о том, как она учится на ней играть, поэтому мой первый вопрос, естественно, касался ее успехов как гитаристки. Но она только отмахнулась от напоминания о гитаре и объявила, что есть на свете вещи, куда более интересные, например кактусы.
      «Я собираю коллекцию кактусов, — сказала она. — Вы знаете, что такое кактус?»
      Мне тогда и в голову не пришло, что я этого не знаю, и я весьма уверенно выложила все когда-либо слышанное: «Это такое — колючее... и круглое?»
      И тут я услышала, что вовсе не обязательно круглое, что кактусы бывают и длинные, и плоские, что у моей подруги есть кактус, по ее словам, редчайший, который называется «кошачий хвост», и многое, многое другое, все такое же для меня новое и интересное. Я слушала, затаив дыхание, и в тот же вечер пошла смотреть ее коллекцию.
      Возвращаясь домой и глядя из окна полупустого троллейбуса на улицы в сумерках, я старалась разобраться в своих впечатлениях. Конечно, я и раньше видела кактусы: в Ботаническом саду
      Московского университета каждое лето возле оранжерей высаживали в грунт мощные, старые цереусы и опунции. Но небольшие экземпляры я впервые видела вблизи. И мало того, что они мне очень понравились, они еще и напомнили что-то любимое и хорошее, а что именно, я никак не могла вспомнить.
      В этот момент за окном промелькнули деревья на бульваре, и мгновенно все стало понятно: неясные в слабом свете деревья, да еще увиденные из движущегося троллейбуса, были совершенно лишены мелких подробностей — в памяти остался только общий, беглый абрис.
      Но ведь именно так и бывают изображены деревья на прелестных рисунках маленьких детей: предельно выразительно и скупо, без всяких индивидуальных деталей.
      И, конечно же, кактусы напомнили мне детские рисунки, я увидела в них такую же лаконичность и простоту, такую же поразительную экономию материала и чистоту формы. Из-за отсутствия сучков и листьев их контур был четок и ясен, как у морских раковин, и все же это были растения, но растения, нарисованные пятилетним художником.
      Через неделю я позвонила подруге и сказала, что тоже хочу собирать кактусы и что пусть она меня научит, с чего надо начинать.
      «Это очень просто, — сказала она. — Прежде всего купите пинцет для вытаскивания из себя колючек, а потом приезжайте ко мне с большой корзиной — я вам отдам всю свою коллекцию.
      Они мне надоели: я вся исколота, как подушка для булавок, а они почему-то мрут. И, кроме того, у меня есть крабиха Лизка, она живет в банке с морской водой и уморительно ест червяков. А злющая — ужас!»
      Так я стала счастливой обладательницей первых в моей жизни восьми кактусов. (Собственно, сначала я была уверена, что их у меня двенадцать, но позднее выяснилось, что одно растение из рода алоэ, а три — чистокровные хаворции и что все эти четыре растения принадлежат к ботаническому семейству лилейных, а к кактусам никакого отношения не имеют.)
      Итак, у меня было три цереу-са, три опунции и два эхинопсиса — все самые обычные и распространенные виды, но радости они мне доставили столько же, сколько я сейчас испытываю, вырастив с превеликим трудом из семян какой-нибудь редкостный, еще неизвестный у нас вид.
      Свою микроскопическую коллекцию я мыла и чистила, переставляла и пересаживала и ко всем своим знакомым приставала с одним и тем же вопросом: не знают ли они людей, у которых есть кактусы, и нельзя ли у них достать черенок или отросток.
      Так я стала новобранцем многотысячной армии кактусистов-коллекционеров.
     
      Почему же на свете так много кактусистов? Иными словами, почему это занятие так нравится многим людям? Думаю, что ответ на этот вопрос кроется в одной интересной особенности коллекционирования кактусов, а именно в его многоплановости.
      В самом деле, прежде всего это коллекционирование, а ведь жилка коллекционера есть почти в каждом человеке. Собирать какие-либо вещи по определенному признаку всегда интересно, а если это делается не механически, то и полезно: сколько нового узнают люди, собирающие, например, почтовые марки или старинные монеты!
      Перед каждым коллекционером постоянно стоит интересная задача — найти тот или иной предмет, недостающий в его коллекции, и в ту же минуту, когда манившая цель достигнута, на ее место встает новая, еще более трудная и потому еще более увлекательная.
      С точки зрения коллекционера, кактусы представляют величайший интерес: ведь их на свете существует более трех тысяч видов, так что «потолка» в этой области фактически не существует, как не существует до сего дня полного собрания всех имеющихся на свете видов кактусов.
      Если же коснуться познавательной ценности коллекционирования, то с этой точки зрения кактусы, пожалуй, не имеют соперников. Будучи в противоположность монетам или маркам живыми, они нуждаются и в более внимательном подходе. Чтобы они у вас жили, необходимо научиться понимать их потребности, «вкусы», даже «капризы», а для этого нужны знания. И вот кактусист берется за географические издания, чтобы познакомиться с условиями жизни своих любимцев на родине. Он начинает прислушиваться к последним новостям агротехники: а что такое гиббереллин * и не годится ли он для его кактусов? Новые слова и понятия входят в его жизнь, он впервые разобрался в том, что такое люксы **, познакомился со свойствами различных химических элементов, начал заниматься иностранными языками, да мало ли что еще повлекло за собой желание выращивать кактусы!
      То, что кактусист имеет дело с живыми растениями, а не с предметами, как другие коллекционеры, кажется мне очень важным еще и потому, что ежедневный уход за кактусами, наблюдение за фазами их развития, за прорастанием высеянных семян или за разворачивающимися лепестками распускающегося цветка помогают человеку приблизиться к природе, познать радость садовника, облагораживающую душу, причем эта радость живет рядом с вами в течение круглого года, потому что кактусы прекрасно переносят комнатные условия и занимают очень мало места. Большая коллекция кактусов умещается на подоконнике, где могли бы стоять всего три-четыре пеларгонии или пальмы среднего размера.
      Нельзя обойти молчанием и эстетическую сторону этого занятия. Неизвестно почему, с чьей-то легкой, а вернее нелегкой, руки к кактусам последнее время прилипло название «зе-
      * Ростовое вещество.
      ** Единица освещенности.
      леных уродцев». Когда я слышу эти слова, я твердо знаю: говорящий их человек никогда не видел кактусов по-настоящему, его знакомство с ними ограничивается заморенными эхи-нопсисами или корявыми опунциями. Разве можно применить слово «уродство» к растениям, соединяющим скульптурную чистоту формы, щедрое богатство красок и филигранно-кружевной узор опушения из волосков или колючек! О цветении я уже не говорю: цветки кактусов — одни из самых прекрасных в мире; независимо от их размера — будь то цветок селеницереуса, имеющий 36 см в диаметре, или полуторасантиметровый цветок мамиллярии — лепестки каждого из них имеют характерный металлический блеск и перламутровую прозрачность краешков.
      Самое же интересное, с точки зрения любителя комнатного цветоводства, что красота кактусов не сезонная, как у лиственных растений. Они одинаково красивы во все времена года, если, конечно, хорошо выращены и здоровы.
      И, наконец, следует сказать еще об одном отличии коллекционирования кактусов: что бы вы ни собирали — открытки, старинный фарфор или маски китайского театра, вы можете эти предметы разыскивать, покупать, выменивать, определять, классифицировать и описывать, вы можете стать знатоком и авторитетом в данной области, но никогда вы не испытаете счастья созидания. Кактусист же, приобретя даже небольшой опыт, получает возможность из крохотного семени или невзрачного черенка создавать растение, формировать его по своему плану и желанию при помощи правильно подобранного режима, соответствующего питания или прививки. В главах, посвященных уходу за кактусами и размножению их, читатель найдет много конкретных примеров, которые, я надеюсь, пояснят и подтвердят все сказанное.
      Кактусоведение еще молодо. Начало научному и планомерному изучению кактусов было положено только в конце XVIII века, хотя отдельные упоминания о кактусах или описания их встречаются в ботанической литературе начиная уже с 1576 года. Кактусы как интересная комнатная культура очень быстро стали приобретать приверженцев, а в конце XIX века уже существовало множество обществ и клубов любителей кактусов, которым, как и всем другим коллекционерам — нумизматам, филателистам и другим, было не только приятно, но и необходимо встречаться с людьми, разделяющими их интересы, для обмена опытом и материалом.
      Первый журнал, посвященный вопросам кактусоведения, стал выходить в девяностых годах XIX столетия на немецком языке («Zeitschrift fur Succulente»), а в настоящее время издается целый ряд таких журналов. Имеется четыре периодических издания на немецком языке и пять на английском, из которых три журнала издаются в Англии, один в США и один в Новой Зеландии. На французском языке выходит один журнал во Франции и один в Бельгии; есть периодические издания по кактусам на чешском и голландском языках. Возможно, существуют такие журналы и в других странах, но я здесь перечислила только те, которые мне известны. (...)
     
      ПОЧЕМУ МНЕ ПОНАДОБИЛОСЬ ПОЗНАКОМИТЬСЯ С СИСТЕМАТИКОЙ РАСТЕНИЙ
     
      Преимущество каждой мании в том, что она заставляет доискиваться до самой сути.
      ГЕНРИХ ГЕЙНЕ
     
      кактусы моей подруги переехали ко мне в конце лета. Дни еще стояли жаркие, поэтому вначале не возникло никаких вопросов о том, где их поместить. Я просто расставила горшки с моими новичками за окном, между оконной рамой и подвесным ящиком, засаженным пышными зеленорозовыми кустами бегонии семперфлоранс, и щедро поливала все, не делая никакого различия между бегониями и кактусами.
      Последним, как мне казалось, нравился такой образ жизни: они росли и толстели не по дням, а по часам и приобрели окраску, свидетельствующую, по-моему, о поправившемся «здоровье». Когда я привезла кактусы к себе, их стебли были темно-зеленого цвета, у некоторых даже с сероватым отливом, а один стебелек был покрыт сизым налетом, какой бывает на еще не вымытых сливах. С моей точки зрения, этот налет придавал кактусу крайне неопрятный и запущенный вид, и я его старательно отмыла щеткой для ногтей, но с тусклой окраской ничего не могла поделать.
      Теперь же цвета моих кактусов стали гораздо свежее, их гамма включала все оттенки ярко-зеленых красок — от тра-вянисто-зелейого до шпинатного, а у одного из них макушка была окрашена в тона свежего салата. Я не могла на них наглядеться и нарадоваться.
      И вдруг... В одно злосчастное утро, подойдя к окну, я обратила внимание на небольшой крен одного из стеблей, видимо, подмытого струей воды при поливе. Я протянула руку, чтобы его выправить, и, к моему ужасу, весь стебель остался у меня в пальцах, источая капли гнилой жижи.
      В горшке мне не удалось обнаружить почти никаких остатков от довольно большого кома корней, которые я видела при пересадке: настолько далеко зашел процесс разложения. Как ни трудно было этому поверить, приходилось заключить, что уже некоторое время кактус, сохраняя внешний вид живого растения, на самом деле был мертв.
      Этот день запомнился мне. Во-первых, я поняла, что вопреки привычным мерилам, прилагаемым к лиственным растениям, быстрый рост, изобилие отростков и ярко-зеленая окраска отнюдь не являются показателями хорошего состояния кактуса, а скорее должны считаться сигналами большой опасности. И, во-вторых, на смену первому, чисто эстетическому интересу к кактусам, основанному исключительно на их своеобразном внешнем виде, появился иной, более глубокий интерес к ним как к живым существам, имеющим какие-то свои, еще не понятные мне нормы и законы жизни.
      В то время я не знала еще ни одного кактусиста и единственной моей надеждой были книги, за которыми я и отправилась в книжные магазины. Увы, даже само слово кактус оказалось незнакомым большинству продавцов, и я уже приходила в отчаяние, когда какой-то старичок предложил мне книгу Н. Вер-зилина «Путешествие с комнатными растениями». Открыв ее и увидев рисунки, изображающие кактусы, я была готова расцеловать этого человека и ушла счастливая.
      Эта прекрасная книга хотя и не сделала меня всезнающим специалистом по кактусам, но многому научила. Это была та самая азбука, без которой невозможно начать читать ни один учебник, даже для начинающих.
      Я, например, выяснила, что кактусов на свете не 30 — 50 разновидностей, как мне сказала подруга, а несколько тысяч; я узнала, что, давая своим погибшим кактусам (к этому времени у меня их было уже три) жирную парниковую землю и обильный полив, я этим убила их.
      Все оказывалось гораздо сложнее, чем представлялось сначала. Кактусы, будучи ксерофитами — сухолюбивыми растения-
      ми, пересушивание предпочитали опасному для них избытку влаги.
      Наступили осенние холода, и я переселила растения в комнату. После пересадки в более бедную, песчаную землю я поставила их на подоконник, где собиралась оставить зимовать. Вскоре, однако, мне пришлось придумывать, куда их переставить, и причиной этому был мой кот Онуфрий, страшный шалун и выдумщик. Однажды, придя домой, я увидела, что Онуфрий скачет по комнате на задних лапах, а передними чрезвычайно ловко подбрасывает и ловит маленький эхинопсис, вынутый им из горшка на окне. Вероятно, это был первый в истории случай жонглирования кактусом, но, чтобы он стал и последним, кактусы надо было срочно убрать с окна.
      Вместе с добытыми у знакомых черенками у меня было уже одиннадцать видов, и, рассаженные в средних размеров горшки, они занимали порядочную площадь. Единственным выходом казалась подвесная настенная полка, но очень не хотелось загромождать комнату достаточно массивным предметом. Вот если бы сделать полку абсолютно прозрачную, она бы не казалась ни большой, ни тяжелой. Прозрачную — но из чего? Стекло требует рамок, реек, угольников... Вот разве оргстекло или акрилат?
      Я привезла из магазина несколько листов оргстекла в 10 миллиметров толщиной и через несколько дней расставила горшки с кактусами на большой и прочной полке. Место для нее я выбрала на свету близ окна, коту сюда никак было не добраться, да и внешне растения очень выиграли при новой расстановке.
      Зима прошла хорошо: ни одно растение больше не погибло. Одно мне было непонятно: почему к весне ни на одном кактусе не появилось ни единого, хотя бы самого крошечного, бутона?
      Хуже того, прельстившая меня с первого взгляда четкая и строгая форма кактусовых стеблей заметно испортилась — верхушки свечевидных цереусов резко утончились и вытянулись, на круглых и овальных пластинах опунций выросло множество червеобразных, бледных отростков, а эхинопсисы вместо тугих, сплюснутых шариков стали походить на удлиненные груши. И на всех
      кактусах этот новый уродливый и слабый прирост был почти лишен колючек, вместо них росли какие-то жиденькие и бесцветные щетинки. Красавцы-кактусы на глазах становились уродами, а что с ними стало, я не понимала и терялась в догадках.
      Даже за лето на солнце и воздухе красивая форма стеблей не восстановилась. Здоровый летний прирост на концах тощих зимних стебельков не только не украшал растения, но, наоборот, делал их еще более некрасивыми. Поправились одни змеевидные се-леницереусы.
      Попробовала я, было, рассказать о своей беде подруге, подарившей мне первые кактусы, но помощи не получила.
      «Знаете что, — сказала она убежденно, — с кактусами уж всегда так бывает! Они, если растут, так растут в любых условиях, а нет — ничего вы с ними не поделаете».
      Но мне никак не удавалось выработать в себе такого мудрого спокойствия, я огорчалась, искала советов и ответов и в поисках их зашла в Ленинскую библиотеку и попросила литературу по кактусам.
      Две-три выданные мне книги (все на немецком языке) ошеломили громадным количеством новых для меня названий, сложностью составов земельных смесей, у всех авторов различных, и требованием, чтобы у кактусиста обязательно имелась оранжерея, «хотя бы небольшая».
      Домой я пришла совершенно расстроенная, но все же одно бесценное сведение я получила и твердо запомнила, поскольку на нем сходились единодушно авторы всех просмотренных мной книг: чтобы предотвратить нежелательный зимний рост кактусов, им нужна холодная и сухая зимовка.
      Правда, на этом единодушие оканчивалось, так как температуру каждый указывал свою, и если для одного холодная зимовка означала 12° С, то у другого оптимальная температура была 10 — 8°С, а третий, спартанец по натуре, соглашался на 5° С и критической температурой считал 0° С.
      Достав третью подвесную раму, я поставила ее на край подоконника, оградив расположенные на нем кактусы одновременно и от излишней комнатной теплоты, и от цирковых трюков моего баловного кота.
      Первое время меня просто-таки пугала температура, установившаяся на отгороженном подоконнике. Я следила за градусником, показывающим 10° С, и за кактусами, чтобы не пропустить первых признаков надвигающейся катастрофы, неминуемой, с моей точки зрения.
      Как ни странно, никакой катастрофы не происходило. Наоборот, растения выглядели лучше, чем осенью. Шаровидные эхи-нопсисы стояли упругие и свежие, их темно-зеленая кожица отливала атласом между острыми ребрами, а свечевидные цереусы не только не вытягивались, как в прошлую зиму, но даже как-то осели, раздались в ширину и окрепли. Теперь я знаю, что при сухом и холодном содержании зимой летний прирост кактуса вызревает, но тогда я об этом понятия не имела. Я только видела, что мои любимцы возмужали в созданных им суровых условиях, и радовалась этому.
      Однако надо сознаться, что у меня было несколько исключений: некоторые кактусы сохли и ежились, им явно не на пользу был сухой холод. Я не понимала, чем они отличались от остальных. .И я опять пришла в библиотеку, на этот раз с тем, чтобы читать и перечитывать, искать и находить, противопоставлять и сравнивать, чтобы разобраться, почему эти загадочные растения требуют разных условий жизни, несмотря на то что называются они все одинаково — кактусами.
      Phyton — по-гречески растение. Это слово входит в состав очень многих ботанических терминов и названий.
      Ксерофит происходит от phyton и xeros — сухой и означает сухорос, иди сухорастушее. Так называют растения, которые могут переносить засуху.
      Гидрофит происходит от phyton и hydro — вода и переводится как водяное растение, иди живущее в воде.
      Гигрофит происходит от phyton и hydros — влажный. Переводится как влаголюбивое растение. Все перечисленные корни греческого происхождения.
      От греческого названия луны — selena произошло название ползучего, цветущего ночью цереуса. Селени-цереус означает лунный цереус. Существует около 25 разновидностей селеницереуса. В просторечии его часто называют царицей ночи, ночной красавицей, или ночной принцессой за необычайно красивые и крупные цветки чисто белого цвета с золотыми тычинками.
     
      КАКИЕ БЫВАЮТ КАКТУСЫ
     
      Трудно даже представить себе, через какой ряд переходных форм тот и ли другой орган достиг своего современного состояния.
      ЧАРЛЗ ДАРВИН
     
      Ответ на этот вопрос я стала искать в книгах, написанных опытными и знаменитыми как-тусистами. Очень скоро, однако, стало ясно, что у меня нет даже элементарных знаний, которые помогли бы мне понять ценные советы и указания маститых авторов. Ведь очень много зная, крайне трудно написать книгу для совершенно ничего не знающего читателя и объяснить вещи самые простые наряду с более сложными.
      В одной книге, например, говорилось, что «пониженной температуры и пересушивания не выносят кактусы эпифит-ные», то есть живущие на деревьях. Но у меня были селе-ницереусы, типичные эпифиты, превосходно выносившие холодную и сухую зимовку. Почему? Я не понимала.
      Другая книга советовала не подвергать трудностям суровой зимовки кактусы, «происходящие из тропических лесов Бразилии». У меня было несколько кактусов, родиной которых была Бразилия, но тропическая или нет — я не знала.
      Третий автор предостерегал против пересушивания «кустящихся лесных кактусов», но через несколько страниц он же советовал держать зимой «как можно суше» хамецереус — кактус и лесной, и кустящийся! Где было искать ключ к этим загадкам, которые авторы не объясняли.
      Первые проблески понимания пришли неожиданно.
      Несколько друзей подарили мне случайно оказавшиеся у них фотографии кактусов.
      Кто-то в шутку посоветовал мне завести альбом с фотографиями «колючих знакомых», и эта идея оказалась очень плодотворной. Фотографий собиралось все больше, но наклеивала я их не в альбом, а на отдельные листы плотной бумаги и туда же записывала все, что мне удавалось узнать об этом кактусе: название, описание, данные по культуре и обязательно родину.
      И вот, когда этих карточек набралось несколько сотен, частое их пересматривание и перечитывание мне помогло: я стала узнавать те кактусы, которые болели от сухого холода.
      Названия у некоторых были похожи, у других отличались, но внешнее сходство растений бросалось в глаза.
      Да, все они были эпифиты и все росли кустиками. Большинство действительно происходило из Бразилии, хотя для некоторых родиной была указана Ямайка, Вест-Индия и даже... Мексика.
      Но самое удивительное было то, что все эти кустящиеся эпифитные кактусы, боящиеся сухости, связывал, несмотря на различие названия и происхождения, один общий признак: все они имели голые стебли. Их ярко-зеленая кожица не была защищена ни волосками, ни колючками, ни сизым восковым налетом, весь их «наряд» состоял из нескольких крошечных и тонких щетинок. По сравнению с другими кактусами они выглядели оче.нь беззащитно.
      Вот эта самая беззащитность и оказалась тем ключом, которого мне не хватало. Стоило только понять, почему она возникла, и все становилось понятным. А создалась она благодаря условиям жизни в тропических лесах.
      КАКТУСЫ ТРОПИЧЕСКИХ ЛЕСОВ
      Впоследствии мне попалась великолепная фотография, снятая участниками экспедиции, собиравшей новые растения в мексиканских лесах, в районе провинции Чиапас. Фотография изображала эпифитный кактус, свисающий с ветвей опутанного лианами дерева в непроходимых чащах, мало чем отличавшихся от известных мне по книгам и фильмам джунглей на берегах Амазонки или на островах Вест-Индии.
      В таких лесах круглый год держится ровное тепло, даже жара. Средняя температура самого холодного месяца не бывает ниже 18°С, разница же между средними температурами самого теплого и самого холодного месяца не превышает 6°С.
      Частые теплые ливни бывают либо в течение всего года, либо (в некоторых районах) перемежаются с периодами бездождья. Общее количество выпадающих здесь осадков за год составляет 2000 — 3000 миллиметров.
      Рипсалисы — влаголюбивые кустящиеся кактусы тропических лесов.
      Именно в таких сырых и жарких лесах и растут в развилинах ветвей, в дуплах и на пнях эпифитные кактусы — рипсалисы, зигокактусы, эпифиллюмы и другие, близкие к ним.
      Поселяясь на скоплениях листового перегноя, они развивают короткие, но густо разветвленные корешки, цепляющиеся за любую трещину или выступ на коре дерева.
      Постоянно укрытые от солнца густой листвой, они не нуждаются в ярком солнечном свете, как все остальные кактусы, а, наоборот, страдают от отсутствия притенения: ведь у них нет таких средств защиты от перегрева стебля, как толстая кожица, восковой налет или волоски.
      * Поскольку они растут в атмосфере, обильно насыщенной влагой, им совершенно нет надобности экономить воду, как это приходится делать их родичам, живущим в засушливых местностях. Окружающий воздух не только не отнимает у них воду, а, наоборот, снабжает их влагой, для поглощения которой на стеблях развиваются многочисленные воздушные корешки.
      Кактусам, живущим во влажном воздухе, не только не опасно, но даже полезно иметь большую поверхность стебля: ведь при этом у растения будет большее число устьиц и оно сможет поглощать больше углекислоты, нужной для питания. Вот почему
      стебли кактусов из тропических лесов либо состоят из множества тонких побегов, либо имеют вид ветвящихся листовидных пластин. Как при том, так и при другом строении стебля площадь поверхности очень велика по отношению к общей массе растения.
      При отсутствии сезонов засух и холодов рост длится круглый год без перерыва, деревья из тропических лесов не имеют концентрического рисунка годовых колец на поперечном разрезе ствола. Немудрено, что рипсалисы, которые я поставила на сухую зимовку при 10° С, сохли и съеживались.
      Что делать? Я просто не понимала тогда, что существуют и влаголюбивые кактусы, как бы странно ни звучало такое сочетание слов.
      Кактусы с кустящимися, голыми, ничем не защищенными стеблями происходят из тропических лесов и требуют тепла и влаги в течение круглого года.
      Стоило мне переселить свои эпифитные кактусы (их у меня было к тому времени восемнадцать) в прикрытый стеклом аквариум и поставить его так, чтобы дно прогревалось от батареи центрального отопления, как все растения на глазах ожили. Ранней весной произошло радостное и значительное для меня событие — два рипсалиса зацвели крошечными, прелестными, похожими на нежных мотыльков цветками, один — белыми, другой — желтыми. Это первое в моем доме цветение кактусов было мне особенно дорого как доказательство того, что путь, которым я шла к пониманию полюбившихся мне растений, правилен.
      Так оказалось, что не только интересно, но просто необходимо знать, каковы природные условия основных кактусовых районов, чтобы проследить, как под влиянием почвенных и климатических условий меняются форма и свойства растений и что именно нужно им для жизни.
      ЛЕСНЫЕ ЦЕРЕУСЫ
      Все ли лесные кактусы голы и беззащитны? Нет, далеко не все.
      Существует целая группа кактусов, объединенных под названием лесных цереусов (Hylocereinae), которые отличаются особенностями строения, возникшими под влиянием условий жизни. У них тонкий и гибкий ползучий стебель. По всей длине растения развиваются воздушные корни, которые доставляют длинному стеблю дополнительную влагу из воздуха, а в случае падения его на землю укрепляются в почве.
      Отдельные представители этих цереусов иногда встречаются и во влажной сумрачной чаще леса, но, как правило, они растут ближе к его окраинам, где больше солнечного света и где воздух, свободно циркулирующий между отдельными деревьями, более сух, чем в тропических лесах. В этих редких, продуваемых ветрами рощах в жаркое время года случаются и засухи, которые живущим здесь кактусам не приносят гибели. Стебли кактусов сморщатся, приобретут лиловатый
      или бронзовый оттенок, но выживут и с первым же дождем нальются, позеленеют и пойдут в рост.
      У этих растений уже имеются приспособления, защищающие от излишнего испарения воды или препятствующие перегреву стебля, — ползучие стебли селеницереусов, по немногочисленным ребрам которых сидят крепкие, хотя и короткие колючки, покрыты сизым восковым налетом. Если его стереть, откроется плотная толстая кожица темно-зеленого или сероватого цвета. Под такой неживой на вид оболочкой скрывается сочная мякоть стебля.
      Мягкая на вид, густая бахрома тоненьких, свисающих стеблей апорокактуса больно ранит руку, неосторожно схватившую это небольшое растение: каждый стебелек защищен несметным количеством щетинковидных желтоватых колючек.
      Низкорослый кустик хамецереуса, образующий дернины мягких сочных светло-зеленых побегов, густо покрыт сеткой белых коротких колючек, образующих ряды крошечных звездочек по низким ребрам каждого стебля. Его нежные на вид стебельки могут длительное время обходиться без воды.
      Эти способные переносить засуху кактусы принадлежат уже к другой группе растений, чем кактусы тропических лесов, — ксерофитам (сухоросы).
      Именно тем, что кактусы делятся на две группы — малочисленную группу влаголюбивых и обширную — ксерофитов, и объясняется непригодность одинакового для всех режима. Чтобы правильно ухаживать за кактусом, надо знать, к какой из этих двух групп он относится.
      КАКТУСЫ ТРАВЯНИСТЫХ РАВНИН
      Обширные территории в Южной Америке заняты травянистыми равнинами, которые иногда представляют собой бескрайнее море трав, иногда усеяны разбросанными островками низкорослых деревьев и кустарников. В каждой стране они называются по-разному: где «кампос», где «льянос», где «пампа», но климатологи пользуются общим термином, говоря о климате, — саванны.
      Отличительные черты их — резко выраженный сухой, или без-дождевой, период, приходящийся на зимние (или на зимние и весенние) месяцы, а также обильные дожди и грозы в летнее время. Годовое количество осадков от 1000 до 2500 мм, колебания температуры значительные: разница между высшей и низшей температурой достигает 20^ С и более.
      Именно такой климат считается наиболее благоприятным для кактусов, которые и встречаются на этих равнинах в изобилии. Равнинные кактусы в культуре превосходно выносяг сухое и прохладное содержание зимой, летом требуют много тепла, солнца и обильных поливов, но боятся застоя воды в почве. Последняя должна содержать меньший процент перегнойной земли, чем почва для лесных кактусов, и обязательно иметь примесь глины.
      Интересно отметить, что большинство растущих в саваннах кактусов, особенно те, которые остаются низкорослыми, например мамиллярии, хорошо растут и в полутени: ведь их родичи прячутся от солнца в гуще трав.
      Когда говорят о пустыне, то обычно представляют себе Сахару или Каракумы — раскаленные пески, лежащие волнообразными сыпучими барханами, лишенными всякой растительности. Но каменистые пустыни Центральной и Южной Америки, в которых растут кактусы, имеют почву, очень богатую всеми нужными для растения солями, только почва эта по преимуществу минеральная, то есть в отличие от наших почв почти совсем лишена гумуса. Нужна только вода, которая растворила бы эти соли, чтобы растение могло их усвоить. Дожди здесь крайне редки, а местами их почти совсем не бывает. Откуда же берется влага, питающая корни кактусов? Обильные росы, выпадающие по ночам, каплями стекают по желобкам между ребрами кактусов да ночные туманы оседают на колючих стеблях — таков скудный водный рацион, на котором годами растут и цветут разнообразнейшие кактусы каменистых пустынь Мексики, Перу, Эквадора.
      Корни многих кактусов этих мест либо утолщены 8 виде удлиненного редьковидного клубня, способного запасать в своей толще влагу, либо, не уходя в глубь почвы, широко ветвятся у самой поверхности. Такие корни иногда достигают невероятных размеров: у небольшой опунции разветвления поверхностных подпочвенных корней могут покрыть площадь до трех квадратных метров, что и помогает ей собирать больше росы, смачивающей ночью верхний слой почвы.
      Пустынным кактусам приходится экономить воду, это сказывается на форме стебля. Чтобы сократить испарение влаги, растущие здесь кактусы стремятся как можно сильнее уменьшить площадь поверхности стебля, а так как наименьшую поверхность при наибольшем объеме имеет шар, то стебли их имеют либо шаровидную, либо приближающуюся к ней короткоцилиндрическую форму.
      Палящее солнце им не страшно: ведь у каждого растения имеются свои приспособления, защищающие стебель от нагрева. Один кактус, одетый толстой и плотной кожицей, на время засух становится плоским и как бы прячется, уходит глубже в землю, у другого стебель имеет высокие острые ребра, бросающие на него тень, третий покрыт густыми колючками или щетинками, придающими ему забавное сходство с кухонным ершиком для мытья бутылок.
      Кактусы пустынь для правильного развития нуждаются в сильном солнечном освещении. Им нужны почва, крайне бедная перегноем, и очень осторожный полив: прекрасно перенося пересушивание, они легко погибают при переувлажнении, особенно в прохладную погоду. Самым гибельным для них надо считать застой воды в почве, опасный даже в период летней жары.
      Не знаю, задумывался ли кто-нибудь из читателей о том, как и чем живут березки, растущие на старых домах и стенах. Меня, не раз безуспешно пытавшуюся вырастить березку в горшке с рыхлой и плодородной землей, всегда поражали эти деревца. Растение, не желающее жить в условиях изобильного питания и регулярного полива, растет и развивается на скудной горсточке пыли и перегнивающих листьев, занесенных ветром в расщелину между кирпичами.
      Именно эти березки приходят на память, когда смотришь на фотографии, снятые в Андах или Кордильерах: голые, часто неприступные скалы, почти отвесной стеной вздымающиеся над каменистым ущельем, а по этой скалистой стене лепятся, неизвестно за что цепляясь и чем питаясь, громадные, мощные шерстистые цереусы с усыпанными цветками верхушками. И думается, нельзя ли связать подобное существование многих поколений кактусов с тем фактом, что у большинства шерстистых горных цереусов корневая система слабо развита? Зато особенно пышно и богато их одеяние из волосков, щетинок и колючек. Оно и понятно. Ведь без плотной защитной «бурки» из переплетающихся и свалявшихся волосков любому из них пришлось бы плохо: днем его нещадно палит солнце, особенно яркое и обжигающее в условиях чистого горного воздуха, а ночью донимает холод, сползающий с близких снеговых вершин. Густой шерстистый покров надежно защищает зеленый стебель от солнечных ожогов днем и от сильного охлаждения ночью.
      Горные кактусы — столбовидные ореоцереусы и шаровидные лобивии при недостатке солнечного света страдают даже больше, чем пустынные. Они быстро начинают «лысеть», теряя густое опушение колючек и волосков, тянутся, теряют корни и зачастую погибают от загнивания стебля. Особенно страшны для них жирная перегнойная земля и постоянная влажность ее.
      Гораздо лучше переносят и то, и другое карликовые кактусы горных районов — ребуции, растущие на высокогорных лугах и в каменистых межгорьях. Многие из них одеты защитным покровом белых или золотистых щетинок, а некоторые обходятся и без него: их маленький сплюснутый стебель размером всего в 3 — 5 сантиметров так близко прижат к земле, что притенением ему может служить любой лежащий рядом камешек, любая неровность почвы.
      При сухом и холодном (3 — 5°С) содержании зимой и при достаточно ярком солнечном свете летом они превосходно растут и зацветают уже в двухлетнем возрасте.
      КАКТУСЫ МОРСКИХ ПОБЕРЕЖИЙ
      «У самого синего моря», настолько близко к прибою, что иногда вода смывает и уносит некоторые из них, растут мело-кактусы. Они встречаются во многих местах теплых побережий — в Мексике, Гватемале, Венесуэле, Колумбии, но больше
      всего их растет на островах Вест-Индии. Именно из этих мест первые мелокактусы, зачастую выловленные из волн моряками, если верить преданиям, и были завезены в Европу.
      Мелокактусы были одними из первых кактусов, если не первыми, попавшими в Европу и описанными в ботанических книгах.
      Уже в 1588 году Т. Тебернемон-таус описал растение под названием мелкардус, то есть яблоко-чертополох, и дал очень правильное его изображение, в котором легко узнать мелокактус.
      В 1640 году Паркинсон в книге «Зрелище растений» * писал: «Один из этих плодов был оттуда (из Вест-Индии) привезен к нам, и весил он семь фунтов и двенадцать унций». Видимо, так непривычен был вид шаровидного растения, не имеющего ни побегов, ни листьев, что его приняли за плод!
      Чтобы собрать больше пресной дождевой воды, корни мело-кактуса далеко простираются под самой поверхностью песчаной почвы. Эта особенность, а также то, что мелокактусам в течение всего года необходима температура не ниже 20°С и постоянный влажный воздух, делает эти кактусы крайне трудными в культуре.
      Почву они предпочитают по преимуществу песчаную с примесью глинистой и перегнойной, но не выносят щелочную. На небольшую примесь морского непромытого песка они реагируют хорошо, ведь их предки росли на таких почвах в странах вечного лета, под брызгами морского прибоя.
      Все сказанное выше только примеры того, как велико разнообразие кактусов, в каких различных условиях они растут и как к этим условиям приспосабливаются. Сравнивая их, трудно поверить, что все они принадлежат к одному и тому же ботаническому семейству.
      * Parkinson. Theathre of plants. 1640.
      По крайней мере, мне было очень трудно понять, что же именно связывает воедино растения такого различного вида и образа жизни, что объединяет их под одним названием — кактусы.
     
      ЧТО ТАКОЕ КАКТУС
     
      «Это — бугроватая или комковатая масса или клубень удивительной плотности, и она сочетает в себе в виде различных форм особенности Дыни и Репейника, соединяя то и другое в одном теле, сотворенном в виде стога сена».
      «КАТАЛОГ РАСТЕНИЙ», 1596
     
      На этот вопрос можно ответить так: кактус — это растение, принадлежащее к семейству кактусовых. Но, чтобы это определение приобрело смысл, надо знать, что такое семейство и что такое кактусовые.
      Говоря образно, ботаническое семейство очень походит на человеческую семью в том ее значении, которое подразумевает наличие кровного родства. Ведь как для людей, так и для растений это слово служит обозначением группы особей, объединенных общим происхождением и наделенных какими-то чертами семейного сходства.
      Черты семейного сходства кактусов обнаружить трудно, так как среди трех тысяч членов этой обширной семьи наблюдается неистощимое разнообразие.
      Есть кактусы-великаны, достигающие 18 — 20 метров высоты, и есть кактусы-карлики шириной 3 сантиметра и высотой 1,5 сантиметра. Различны не только их размеры, но и форма стеблей, строение и окраска цветков, условия их жизни, быстрота роста.
      Давайте посмотрим...
      Вот среди аргентинской ги-леи покачивает своей гордой кроной высокое стройное дерево — переския. Между его большими блестящими листьями розовеют кисти мелких ароматных цветков...
      Вот в чаще тропических лесов Бразилии свисает с деревьев странное растение, похожее на спутанные космы зеленых волос, это эпифитный кактус рипсалис...
      Вот среди камней техасской пустыни раскинулась низкорослая непроходимая заросль колючих эхиноцереусов сизо-серого цвета, вся усыпанная крупными рубиновыми цветками...
      Вот мощными ребристыми колоннами встают в предгорьях Аризоны многометровые гиганты карнегии, родина которых объявлена заповедником...
      Вот в травах мексиканской саванны притаился маленький бугристый шарик мамиллярии. Длинные крючковатые колючки растут из каждого бугорка зеленого стебля, опоясанного венком крошечных нежных цветков...
      Казалось бы, ну что может быть между ними общего? И однако на их принадлежность к одному и тому же семейству указывают признаки семейного сходства.
      Таких признаков современное кактусоведение насчитывает пять. Чтобы называться кактусом, растение, во-первых, должно быть многолетним суккулентом; во-вторых, принадлежать к классу двудольных; в-третьих, иметь орган, называемый ареолой; в-четвертых, завязь плода должна быть нижней; в-пятых, плод должен представлять собой ягоду.
      О каждом из этих пяти условий стоит поговорить подробно.
      1. Многолетний суккулент — в этом определении первое слово не требует пояснения: кто не знает, что растения, живущие в отличие от однолетников по нескольку лет, называются многолетниками. Что же касается слова «суккулент», то так называются растения, которые способны запасать в своих тканях влагу, помогающую им переносить засуху.
      Неправильно считать слова «кактус» и «суккулент» синонимами. Этой, к сожалению, довольно распространенной ошибки можно избежать, если запомнить, что всякий кактус — суккулент, но не всякий суккулент — кактус.
      Суккулентные растения встречаются среди представителей многих ботанических семейств — эвфорбиевых, крассулевых, лилейных и др. В качестве примера можно привести широко известное алоэ древовидное из семейства лилейных, которое часто встречается в комнатах и многим знакомо под неправильным названием «столетник».
      2. О принадлежности к классу двудольных можно было бы написать длинную главу, выходящую далеко за рамки этой книги, но для любителя практически важны только два признака,
      Семядоли, ясно видные на двухмесячных сеянцах.
      оба легко запоминающиеся: во-первых, семена этих растений и их всходы имеют две семядоли, во-вторых, у двудольных растений камбий — слой наиболее активно делящихся клеток, в результате деления которых увеличивается диаметр растущего стебля, расположен в виде правильного замкнутого кольца. Такое камбиальное кольцо делает возможной прививку одного кактуса на другой, слаборастущего на сильнорастущий.
      3. Наличие у кактуса ареол — особых, одним только кактусам присущих органов. С точки зрения любителя, именно этот признак принадлежности к семейству кактусовых представляет особый интерес и является наиболее важным. Научиться отличать кактусы от других суккулентов по наличию или отсутствию ареол можно очень легко, стоит только полностью понять, что именно представляет собой этот интересный орган, который каждый
      кактус имеет на своем стебле с самого раннего возраста, примерно с двух недель, до конца жизни.
      Если сравнивать кактус с лиственными растениями, то можно сказать, что ареола кактуса соответствует побегу и пазушной почке лиственных растений, то есть на самом деле это не один, а два органа, тесно соединенных и имеющих вид одного целого. (Интересно, что
      у одной группы кактусовых, а именно у мамилляриевых, обе части ареолы разделены и расположены на стебле порознь: одна в пазушках между сосочками или бугорками, а другая на их кончиках.)
      Верхняя и нижняя части каждой отдельной ареолы имеют строго разграниченные, совершенно различные функции. На верхней части, которую можно сравнить с пазушной почкой лиственных растений, появляются бутоны, а также новый прирост у ветвящихся видов. Нижняя же часть, соответствующая побегу, дает колючки, которые у кактуса легко отделяются от стебля: колючка кактуса — самостоятельный орган, а не вырост эпидермиса, как, например, шипы у эвфорбий. Если у последних такой шип отломить, за ним потянется полоска кожицы — он с нею одно целое.
      Верхняя часть каждой ареолы — потенциальная точка роста и в случае удаления или повреждения верхушечной точки роста одна из ареол на стебле, а часто и несколько одновременно берут на себя ее функции и дают начало новому приросту даже у видов, не ветвящихся и не дающих деток при обычных условиях.
      Но иногда на радость и удивление кактусистам с ареолами происходит интереснейшая и загадочная вещь: без всякого повреждения верхушечной точки роста несколько ареол начинают расти совершенно таким же образом. На стебле появляются как бы несколько «макушек», и все они растут независимо одна от другой. То, что из этого получается, причудливостью и необычностью форм превосходит самое богатое воображение: в кактусах, принявших неправильную, так называемую скалистую
      форму, можно увидеть фигуры зверей, птиц, людей. Отчего возникает это явление, ученые до сих пор не знают и вызывать искусственно не научились.
      Если растущие ареолы рассеяны по всей поверхности стебля, форма кактуса называется монстрозной, то есть чудовищной, если же они расположены в один ряд, возникающий в результате их роста гребень, носит название кристатной формы (от латинского crista, означающего птичий гребешок или гребень на шлеме).
      4. Нижняя завязь говорит о том, что у кактусов та часть цветка, из которой после оплодотворения разовьется плод, расположена ниже лепестков. Земляника, у которой плод образуется выше лепестков цветка, может служить примером верхней завязи. Примером же растения с нижней завязью является огурец. Каждому из нас случалось находить засохшие лепестки цветка, сохранившиеся на верхнем конце молодого огурца. Такое же явление наблюдается и у кактусов: засохшие
      лепестки иногда сохраняются на плоде, уже полностью созревшем.
      5. Плод кактуса — ягода. Ради ясного понимания этого последнего условия нужно, пожалуй, оговорить, что ботаническое понятие ягоды зачастую не совпадает с бытовым значением этого слова. Хозяйка, несущая домой кошелку вишен, говорит знакомой: «Вот купила ягод на варенье». И она, конечно, посмотрит на вас с удивлением, если вы предложите ей блюдо с нарезанным арбузом, сказав: «Скушайте кусочек ягоды!»
      А между тем арбуз, так же как и помидоры, самая настоящая ягода, в то время как у вишни плод — костянка.
      Плоды кактусов, будь они размером с крупную сливу или с крошечную смородину, всегда бывают типичными ягодами: их мелкие семена вкраплены в мякоть, заключенную в кожицу. Размеры этих ягод, окраска, сочность, вкус, поверхность, гладкая или покрытая волосками и колючками, совершенно разные у кактусов, принадлежащих к различным группам. Да и все в кактусах — корни, стебель, колючки, цветки и семена — отличается величайшим разнообразием. Перечисленными пятью особенностями ограничиваются черты «семейного сходства», указывающие на принадлежность растений к одному семейству кактусовых.
      Чтобы легче было разобраться в громадном количестве видов, составляющих это семейство, ученым пришлось разделить его на три подсемейства.
      Первое из них получило название подсемейства перескиевых. К нему относятся кактусы, имеющие правильные, полностью развитые листья.
      Таких кактусов очень мало, вот почему подсемейство перескиевых самое малочисленное из трех. В него входит всего-навсего 26 видов.
      Второе подсемейство — опунциевые, включает гораздо больше кактусов (около 400 видов), которые объединены двумя признаками: во-первых, кактусы, относящиеся к этому подсемейству, имеют рудиментарные (зачаточные) листочки треугольной или шиловидной формы; во-вторых, на верхней части их ареол имеются пучки тонких, зазубренных, как острога, щетинок, называемых глохидиями. Они очень слабо держатся на стебле и при малейшем прикосновении отделяются от него, цепляясь за руки и одежду. Об этом надо помнить при уходе за опунциями во избежание неприятностей.
      Все остальные кактусы, то есть более 2000 видов, принадлежат к третьему подсемейству — цереусовых. Отличительные признаки этого подсемейства характерны для большинства кактусов. Их два: отсутствие у кактуса каких бы то ни было листьев на стебле и отсутствие глохидий на ареолах. (...)
     
      АЗБУКА УХОДА ЗА КАКТУСАМИ
     
      Нельзя давать готовые «рецепты». Можно показать пути к пониманию образа жизни растения и его потребностей.
      ФРАНЦ БУКСБАУМ
     
      Мне потребовалось несколько лет, чтобы собрать и систематизировать те сведения о кактусах, о которых говорилось в третьей и четвертой главах. Да, теперь я уже могла связно и разумно ответить на вопросы, что такое кактусы и какие они бывают. Но, положа руку на сердце, нельзя сказать, чтобы эти знания сразу же сделали меня умелым какту-систом, а мои кактусы — здоровыми растениями. Увы, они продолжали погибать по неизвестным мне причинам, и, хотя мои теперешние потери никак не могли сравниться с прежними, все же эти потери были, и не у меня одной, а у всех известных мне кактусистов.
      К этому времени у меня уже было довольно много «кактусовых» знакомств, было пересмотрено много коллекций и узнано соответственное количество наилучших методов ухода за ними, потому что каждый встреченный мною кактусист знал самые эффективные приемы и секреты и удивлялся товарищам по увлечению, которые не следовали его системе, а упорно применяли свою собственную. Взять, к примеру, хотя бы зимовку: у одного любителя кактусы зимовали при комнатной температуре, другой выносил их в холодные сенцы, где градусник стоял на нуле, а третий просто вытряхивал свои какту-
      сы осенью из горшков и складывал в шкаф, как поленья, штабелями. Никогда не забуду, как при виде такого зрелища я считала их уже погибшими. Каково ж было мое удивление, когда на следующее лето я увидела их, правда, несколько помятыми и потерявшими часть своих колючек, но живыми и растущими. Эти загадочные создания выжили при таком, казалось бы, варварском обращении и погибали безо всяких видимых причин, окруженные заботливым и тщательным уходом. Было над чем призадуматься!
      Самым интересным и непонятным было то, что почти каждый любитель приводил в защиту и поддержку своих методов ухода высказывания того или иного авторитета, ссылался на
      авторов с мировыми именами. В самом деле, разнообразие рецептов и советов, приводимых в специальной, посвященной кактусам литературе, поражало и сбивало с толку. Невероятно трудно было выбрать те или другие методы для применения в собственной коллекции — чаще всего выбор этот делался вслепую, наугад.
      И вот однажды, вычитав у Джона Борга состав почвы для какого-то рода кактусов, в котором земли было всего-навсего одна шестая часть общей массы, а остальное составляли грубый песок и известняковый щебень, я потеряла терпение.
      «Ну конечно, — ворчала я, — чудесная питательная почва! А может быть, и одной шестой не надо? Может быть, там у него на Мальте * кактусы вообще в одном чистом песке великолепно росли?»
      Стоп, стоп... «у него на Мальте»... А не в этом ли кроется разгадка этого непонятного разнообразия рецептов, не в том ли факте, что один растил свои кактусы на Мальте, другой в Праге, а третий в Стокгольме? Ну, конечно же, в этом, в той величайшей разнице климатов и условий, в которых работали кактусоводы.
      * Джон Борг жил и работал на острове Мальта.
      С этих пор любые услышанные или прочитанные советы и указания по культуре кактусов я стала принимать обязательно с поправкой на эту разницу.
      Так, если немецкий автор, работавший в берлинской оранжерее, указывал для того или другого вида сроки цветения в марте — г апреле, я понимала, что в моих условиях он зацветет не раньше, чем в июне — июле. В то время как в Средней Европе кактусы находятся на открытом воздухе март и ноябрь, у нас они в апреле и октябре стоят еще (или уже) за стеклами окна. Конечно, на юге, в Одессе или Ялте, зима не такая длинная, но в средней полосе нашей страны лето, то есть период роста для кактусов, слишком короткое. Именно поэтому и приходится так дорожить каждым днем и часом свежего воздуха и солнечного света и весь круглогодовой режим ухода строить таким образом, чтобы максимально удлинить период полноценного роста растений. И вот тут возникает вопрос: в чем же, собственно, заключается этот таинственный уход, неправильностями которого в девяти случаях из десяти объясняется гибель кактуса? Можно сказать, что это — создание для каждого кактуса таких условий, которые лучше всего отвечают индивидуальным требованиям растения в данное время года.
      Даже для одного и того же вида уход будет различным в зависимости от того, идет ли речь о сеянце, взрослом здоровом растении или больном экземпляре, привит ли данный кактус или растет на собственных корнях и чего именно для вас сейчас всего важнее от него добиться: цветения, большого прироста стебля или развития сильных корней.
      Ясное понимание этого и умение создавать требуемые условия в индивидуальной обстановке приобретаются не сразу, но только они делают из случайного коллекционера настоящего любителя с творческим подходом к любимому делу. На опыте многих ошибок, промахов и потерь я начала понимать, чего надо добиваться в комнатной культуре кактусов при нашем климате. Только начала, так как каждый год приносит мне новые наблюдения, выводы и находки в этом увлекательнейшем занятии.
      Может быть, ни для одного комнатного растения летние расстановки не отличаются так сильно от зимних, как для кактусов. Дело в том, что цели, преследуемые при этом, диаметрально противоположны. Если летом кактусисту надо, чтобы его кактусы росли как можно интенсивнее, тс зимой, наоборот, нужно совсем прекратить их рост во избежание уродливого зимнего прироста и истощения растения.
      На своей родине кактусы получают необходимый им период покоя во время летних засух, пробуждаясь и трогаясь в рост с первыми дождями. Нам же приходится искусственно создавать такие условия, чтобы они «заснули» на зимние и поздние осенние месяцы, когда в наших широтах не хватает солнечного света для их нормального роста. Для этого надо, во-первых, постепенно сократить полив до минимума, так чтобы только предупредить полное пересыхание и отмирание корней, а во-вторых, понизить температуру на подоконнике до 10 — 5°С.
      Понижение температуры совершенно необходимо, так как, если кактус содержать сухо при обычной комнатной температуре, его стебель будет продолжать испарять воду и растение, не получающее полива, будет просто-напросто сохнуть, но не отдыхать. Низкая же температура не только снижает испарение кактусом воды, но и замедляет его дыхание и все процессы обмена. Крайне интересно, что за время правильно организованной зимовки большинство кактусов не только не ссыхается, но даже как-то толстеет, раздается в ширину. Помню, что меня вначале очень удивляло такое изменение зимующих на холоде растений, пока я не узнала, что во время «сна» кактуса происходит вызревание летнего прироста.
      Самый простой способ добиться понижения температуры на подоконнике я уже упоминала: поставить на край подоконника легкую застекленную или затянутую полиэтиленовой пленкой раму, доходящую до краев оконной ниши. Высота рамы 40 — 50 сантиметров. Если батарея центрального отопления помещается под окном, то на всю площадь подоконника необходимо сделать помост из досок или плотной фанеры. Помост должен быть приподнят на рейках двухсантиметрового сечения, иначе тепло, от нагретого батареей подоконника не даст температуре понизиться.
      Кактусы могут стоять на двухъярусной полке высотой около 30 сантиметров, но при этом следует помнить, что на верхней полке всегда будет на 1 — 2°С теплее, чем на самом подоконнике. Поэтому при расстановке следует поставить на полку те кактусы, которые не требуют особенно низкой температуры при зимовке.
      Такая же расстановка вполне пригодна для весеннего и осеннего содержания коллекции только без рамы, отгораживающей ее от теплого комнатного воздуха. Кактусы очень плохо переносят резкие изменения водного режима и расстановки, поэтому основным правилом как весеннего, так и осеннего ухода за ними должна быть постепенность смены условий содержания.
      Что касается летнего размещения кактусов, то главной целью его должно быть обеспечение максимального количества свежего воздуха и солнца. И надо отметить, что не случайно воздух поставлен мною на первое место: за двадцать лет пристального наблюдения не только за собственными кактусами, но и за многочисленными коллекциями моих товари-щей-кактусистов я окончательно убедилась в том, что полноценный рост, хорошее опушение и, самое главное, цветение возможны только в коллекциях у любителей, которые все лето держат свои кактусы круглосуточно на свежем воздухе. Конечно, солнце очень нужно этим светлолюбивым растениям, но я могу, например, припомнить случай, когда кактусы похорошели и зацвели после переезда из южной комнаты в восточную. Это объясняется тем, что в южной комнате было два окна и кактусам хватало места на внутренних подоконниках. В новой же, восточной, комнате единственное окно сделало необходимым для размещения коллекции пристройку заоконной полки.
      Для постоянного содержания кактусов на воздухе совсем не обязательно иметь балкон, как думают многие. Полка или ящик, прочно укрепленные с наружной стороны окна металлическими угольниками или капроновыми шнурами, будут недороги, просты и удобны для летней расстановки растений. Надо только позаботиться о защите кактусов от дождя, пыли и ветра.
      Простейшая защита из всех мною перепробованных — колпак-покрышка, сделанный из полиэтиленовой пленки и натянутый на проволочный каркас, крепящийся к верхнему ребру ящика или к борту полки. Эта пленка особенно хороша тем, что пропускает ультрафиолетовые лучи, поэтому кактусы, растущие под пленочным колпаком, развивают прекрасные колючки, каких никогда не увидишь у растений, которые содержат под
      стеклом. Для лучшей циркуляции воздуха стенку колпака, обращенную к комнате, следует делать свободной, в виде клапана, опускаемого только на время сильного дождя или пылевого вихря.
      Еще одно: на первой устроенной мною наружной полке горшки с кактусами стояли поодиночке, каждый сам по себе. Когда возникала необходимость их переносить для осмотра, опрыскивания, пересадки, делать это приходилось тоже по одному, что отнимало много времени и требовало напряженного внимания, чтобы не зацепить их колючками один за другой и не повредить.
      «Надо бы их переносить на подносе», — подумала я однажды и стала устанавливать горшки для переноса на прямоугольный эмалированный поднос-лоток. Да, такая система «транспортировки» оказалась намного удобнее для меня и безопаснее для кактусов. И вот однажды, закончив осмотр растений, я заторопилась, и вместо того чтобы, как обычно, расставлять горшки на полке, я просто поставила на нее весь лоток. Поставила и даже рассмеялась — до чего это было просто и удобно! На другой же день все мои кактусы были расставлены в эмалированных лотках и фотографических ванночках из пластмассы, и переносить их с места на место стало легко и просто.
      Я так подробно рассказала об этом, чтобы на конкретном примере показать, что иногда до простых и правильных приемов ухода доходишь не сразу, а через какие-то стадии находок и случайностей. Сейчас, много лет спустя, я могу с уверенностью сказать, что красивые и неповрежденные колючки кактусов моей коллекции объясняются именно этой, случайно найденной, групповой расстановкой на лотках.
      Если бы кто-нибудь сказал мне двадцать лет назад, что на двух подоконниках я смогу держать коллекцию из 400 — 500 видов кактусов, я бы не поверила. В те времена такая коллек-
      ция казалась мне совершенно несбыточной мечтой — ведь у меня было всего полсотни маленьких горшочков, и они, тесня один другой, занимали весь подоконник. Конечно, много места пропадало зря в промежутках между ними, но ведь цветочные горшки, имеющие форму усеченного конуса, невозможно расставить плотно.
      И вот однажды оказалось, что все это можно изменить.
      Есть среди моих друзей человек с руками, даже не «золотыми», а «платиновыми». Нет такой вещи, которую он не смог бы сделать, были бы только материал, инструменты и время. Услышав от меня о виденной в каком-то музее и очень понравившейся настольной лампе из белого мрамора, он тут же попросил, чтобы я ее зарисовала по памяти. И через неделю у меня на столе стояла точно такая же лампа, только не из мрамора, а из белой парафинированной пластмассы, на вид мало от него отличавшейся.
      Обрадованная и благодарная, я постеснялась сказать, что лампу портит несоблюдение пропорций: высота ее стойки, сделанной в виде прямой колонки с квадратным сечением, равнялась нижнему диаметру абажура, тогда как на моем рисунке она была несколько короче. Да мне и не нужно было об этом говорить: мой знакомый и сам это заметил и немедленно разобрал лампу на составные части, чтобы отпилить от колонки кусочек длиной в четыре сантиметра. И вот, пока он заканчивал сборку ставшей теперь безупречной лампы, я взяла в руки отпиленный кусочек — белоснежный полый кубик, открытый с одной грани, коробочку, в которую так и тянуло что-нибудь положить... или, может быть... посадить.
      В тот же день одна из маленьких мамиллярий переселилась из горшочка в пластмассовый ящичек с совершенно неожиданными последствиями: над сказочной красотой этой мамиллярии начали ахать все мои посетители, в том числе и те, которые много раз ее видели. Честно говоря, мне и самой хотелось ахать: так удивительно похорошело растеньице, посаженное в строгий белый кубик.
      Но самое интересное было еще впереди. Уже через несколько дней выяснилось, что пластмассовый ящичек пересыхает намного медленнее глиняных горшков, требуя гораздо более редкого полива, а приподнятое на ножках-кубиках донышко обеспечивает идеальный дренаж, страхуя от застоя воды. Кроме того, ящичек очень мало нагревался на солнце, но зато долго хранил тепло после заката. Эти его особенности
      Пластмассовые ящички легко сделать любого размера.
      очень устраивали меня, а когда при очередной очистке горшков от нарастающей на их стенках плесени оказалось, что белый ящичек не имеет ни единого пятнышка, я решила все кактусы перевести на содержание в пластмассовой посуде. Ведь плесень и мох на стенках горшка очень опасны для кактусов, корни которых легко загнивают от такого соседства. Ящики на подоконнике занимали ровно вдвое меньше места, чем горшки.
      Кактусам пришлась по вкусу новая посуда. При весенней пересадке я обнаружила хороший прирост корней, которые равномерно проросли через всю массу кома, а не оплетали его только снаружи, как это было в глиняных горшках. Но вот сам процесс пересадки мне показался недостаточно удобным: растение приходилось подрывать и вытряхивать из ящичка с опасностью повреждения его нежных корешков.
      «Ох, как это нехорошо, — думала я. — Вот если бы можно было весь ком целиком подпихнуть снизу, всем донышком... Ну, а почему, собственно, это не выполнимо? Ведь для этого достаточно сделать донышко не вклеенным, а свободно лежащим на ножках ящичка!»
      Так, через год после постройки моих первых посадочных ящичков появилось на свет и подвижное дно, которое отличает их от другой посуды и делает пересадку легкой для какту-систа и безопасной для кактуса
      * См. журнал «Цветоводство» № 3 за 1959 г.
      Но следует ли все сказанное выше понимать так, что пластмассовые ящички я считаю единственно правильной посудой для кактусов? Отнюдь нет. Они хороши только в условиях расстановки растений на легких заоконных полках. Если у вас есть балкон, вы сможете все лето содержать кактусы вкопанными в ящик с песком, чтобы не перегревались и не пересыхали их корни. А при таком содержании как раз нужен глиняный горшок, все особенности которого — пористость, шероховатость, конусообразная форма превосходно для этого приспособлены. Иными словами, посуду для посадки, как и все остальное, каждый любитель должен выбирать, учитывая свои условия, только делать это надо смелее, не придерживаясь издавна установившихся и часто ошибочных канонов. Мне, например, пришлось на опыте многих лет убедиться, что предвзятое мнение о вредности для растений непористой посуды ни на чем не основано. В самом деле, японские цветоводы, заслуженно считающиеся одними из лучших в мире, веками пользуются в основном именно непористыми сосудами: вазами из фарфора, металла или твердых камней.
      Свою коллекцию я перевела на пластмассовую посуду уже в 1953 году и после полученных результатов совсем не удивилась, прочитав в 1958 году в книге профессора Франца Буксбау-ма совет «заменять глиняные горшки непористой посудой». В этой книге, названной автором «Культура кактусов, основанная на принципах биологии», вопрос о посуде разобран подробно и пояснен диаграммами. Автор обосновывает свой совет тем, что из-за беспрестанного испарения влаги стенками горшка на их внутренней поверхности быстро отлагаются минеральные соли почвы, растворенные водой. Корни растения в погоне за питанием льнут к стенкам горшка и сильно страдают от перегрева, пересыхания и высокой концентрации солей. Кроме то-того, в глиняных горшках из-за интенсивного испарения температура кома на несколько градусов ниже окружающего воздуха. (Как ни вспомнить о пористых глиняных сосудах, применяемых в жарких странах для охлаждения налитой в них воды!) Между тем охлаждение кома не всегда проходит без вредных последствий для кактусов, которые легко заболевают и загнивают во влажной прохладе. Только при сухом коме понижение температуры для них совсем неопасно. Вот почему при выборе посуды для посадки кактусов следует учитывать все эти свойства глиняных горшков и решать, полезными или вредными они окажутся в ваших индивидуальных условиях.
      Если вопрос посуды решился в моей коллекции довольно быстро и как-то сам собою, то земля для посадок заставила меня немало повозиться.
      Как большинство начинающих кактусистов, я была твердо убеждена, что существует некая «волшебная» земляная смесь, стоит только ее найти, и кактусы начнут в ней расти припеваючи, а счастливый владелец их будет сидеть сложа руки и радоваться.
      Поэтому вначале немало кактусов погибло в результате моих упорных поисков этой идеальной почвы. Пробуя десятки новых и новых рецептов, я морила мои бедные растения, не отдавая себе отчета в том, каковы же, собственно, особенности той или иной смеси и чем она лучше всех предыдущих. А конца и края этим несчастным экспериментам не было видно, поскольку записная книжка, озаглавленная «Почвы для кактусов», давно уже была переполнена, а каждая прочитанная книга и каждый встреченный любитель снабжали меня новыми рецептами земельных смесей, и любой из этих рецептов был, конечно же, «наилучшим». 4
      Основная моя беда была в том, что, уделяя самое пристальное внимание составу земельной смеси — столько-то песка, столько-то глины, столько-то перепревшей листовой земли, я пользовалась почвой, по структуре абсолютно непригодной для кактусов.
      В прочитанных мною книгах говорилось, что кактусы нуждаются в земле «грубой и рыхлой». «Грубость», как мне казалось, достигалась примесью гравия, а рыхлость я очень старательно создавала, по своим понятиям (увы, абсолютно неверным!), примесью мельчайшего песка. И вот, обуреваемая желанием создать своим растениям «комфортабельную» жизнь, я тщательнейшим образом просеивала все составные части каждого рецепта и любая смесь получалась у меня мелкой и одного Р родной, «пуховой», как я с гордостью ее назы-
      вала.
      Такая почва легко уплотнялась в горшке при самом легком потряхивании, а после нескольких поливов слеживалась в плотную монолитную массу, чему не могли помешать даже камешки и щебень, входившие в большинство рецептов.
      Увы, как часто и теперь я вижу в коллекциях начинающих любителей заморенные кактусы, медленно умирающие в такой, напоминающей цемент земле! Когда комочек ее разомнешь в ладони, она рассыпается в тонкую серую пыль, мертвую, как пепел. Если ее смочить, она превращается в однородную гладкую грязь, вроде той, какая после дождя жирно блестит в колеях разъезженной дороги. В такой неживой, пылевидной земле ни одно растение не будет расти хорошо, а для кактусов она просто смертельна: они задыхаются в ней, лишенные доступа воздуха к корням. Тогда я этого не знала.
      Коллекция моя увеличивалась, земли приходилось заготавливать все больше и больше, и я просто руки себе отматывала, часами потрясая ситом или дуршлагом.
      Не удивительно поэтому, что я начала оставлять на самый конец пересадки экземпляры не то чтобы плохие, но наименее ценные и редкие — гибридные эхинопсисы, распространенные опунции и цереусы. Если к концу пересадки уже не хватало просеянной земли, я сажала эти кактусы в непросеянную, мысленно ругая себя за это. Я пристально следила за этими растениями, чтобы не пропустить первых признаков надвигающейся и неизбежной, с моей точки зрения, гибели.
      Гибель, как ни странно, не наступала. Более того, кактусы, посаженные в грубую почву, явно чувствовали себя лучше других! Они превесело росли и толстели, одевались могучими колючками, а к концу лета два из них зацвели, в то время как их родичи болели и гибли в своей «пуховой» земле. Но я еще не понимала самого важного — закономерности того, что происходило в моей коллекции. И поняла я это значительно позже, уже в конце зимы.
      Четыре пластмассовых квадратика, из которых строится мой посадочный ящичек, складываются «вперехлест» и захватываются резинкою, после чего во все четыре шва на углах заливается из пипетки по 2 — 3 капли какого-нибудь растворителя. Когда швы полностью просохнут, резинка снимается — и остов ящичка готов — «подтаявшие» от растворителя ребра его сторон прочно спаялись между собою. Только если части ящичка плохо подогнаны и недостаточно плотно прилегают одна к другой, швы будут непрочными, и ящичек может развалиться в самую неподходящую минуту.
      Именно это и произошло с ящичком, в котором сидел один из моих безродных эхинопсисов. Стенки его разошлись, и он в руках у меня распался на составные части, а кактус, сидевший в нем, упал на стол. В таких случаях я обычно просто переносила растение в новый ящик, стараясь не повредить плотно слежавшийся ком, имеющий форму куба. Но тут не было кома — была кучка земли, свободно ссыпавшейся с корней, и были сами корни, но какие корни! Привыкшая во время пересадок смотреть на жалкие мышиные хвостики и обтрепанные клочки мочалок, которые я до сих пор считала нормальными кактусовыми корнями, я просто глазам не верила; кактус, лежавший передо мной, раскинул по столу буйную гриву густых и длинных корней, живых и растущих, с массой пушистых корневых волосков.
      Несколько дней я крепилась, а потом не выдержала и, несмотря на то что конец зимы — время, никак не рекомендуемое для пересадок, все же вытряхнула из ящичков все кактусы, посаженные в грубую почву. Нет, это не могло быть совпадением — у всех были прекрасно развитые живые и здоровые корни. Так я впервые начала понимать то, в чем окончательно убедили меня дальнейшие многолетние наблюдения за кактусами: что этим растениям не так важен химический состав почвы, как ее структура.
      Вот почему, приступая к заготовлению земляной смеси для кактусов, полезно запомнить и неукоснительно соблюдать одно единственное правило: почва для кактусов должна быть крупнозернистой и рыхлой, хорошо пропускающей воздух и воду, и не должна содержать никаких органических удобрений, вроде навоза, птичьего помета или роговых опилок.
      Вторая часть этого правила объясняется тем, что все органические удобрения очень богаты азотом, у кактусов же потребность в азоте крайне ограниченна благодаря некоторым их физиологическим особенностям. Даже незначительный излишек азота ведет к нежелательным, а зачастую и опасным изменениям в нормальном развитии растения: его стебель начинает быстро расти, рыхлеет, становится водянистым. Волоски и колючки вырастают слабые, появляется большое количество отростков или деток, которые впоследствии не развиваются в полноценные растения. Сплошь и рядом кожица кактуса, не поспевающая в росте за разбухающим стеблем, лопается, и на стебле появляются опасные и безобразные раны и рубцы. Такие перекормленные азотом растения теряют сопротивляемость и легко погибают, становясь жертвами вредителей и любой грибной инфекции.
      Лучше всего пользоваться земляной смесью, содержащей листовой перегной, глинисто-дерновую землю и крупный речной песок со щебнем в любых, устраивающих вас пропорциях.
      В моей коллекции я уже много лет пользуюсь смесью, составленной следующим образом: 2 части (по ббъему) листового перегноя без веточек и сучков, 2 части глинисто-дерновой земли, комочками, без травы и корней, 2 части речного песка, предварительно хорошо промытого от пыли, 1 часть древесного угля и кирпича (поровну), раздробленных и отсеянных от пыли.
      На 3,5 литра этой смеси я добавляю одну чайную ложку раздробленной старой штукатурки и одну чайную ложку суперфосфата.
      Я считаю не лишним несколько подробнее остановиться на роли и значении каждой из составных частей приведенного рецепта.
      Листовой перегной, то есть листовая земля, имеет несколько важных для кактусов свойств, и заменить ее какой-либо другой землей очень трудно. Прежде всего она богата питательными веществами в уже переработанном почвенными бактериями виде, доступном для усвоения растения. Кроме того, она принадлежит к рыхлым, легким землям, что очень важно для кактусов, и хорошо впитывает воду. Просыхает листовая земля гораздо быстрее, чем глинистая, и тем предотвращает опасные застои воды в горшке.
      Глинистая земля, наоборот, прочно удерживает воду и растворенные в ней питательные соли. Ее комочки можно сравнить с крохотными пищевыми кладовыми, отдающими питание гораздо медленнее, чем другие земли. Вязкость и плотность глинистой почвы особенно важную роль играют при посадке высоких или крупных кактусов, помогая корням крепче держать значительный вес стебля, но примесь пылевидной глинистой земли крайне опасна — она цементирует почву.
      Крупный речной песок, предварительно дочиста промытый в проточной воде, очень важен для придания земляной смеси нужной рыхлости и пористости. Если приходится применять морской песок, его следует не только промывать, но и долгое время выдерживать в посуде с пресной, часто сменяемой водой.
      Древесный уголь обладает противогнилостными свойствами, очень ценными в культуре легко загнивающих кактусов. Кроме того, он, как и песок, способствует рыхлости почвы.
      Дробленый кирпич в составе земляной смеси играет двойную роль: кусочки его, вкрапленные в землю, способствуют ее пористости, это первое. Второе, наиболее важное назначение кирпича — служить регулятором влажности почвы. Дело в том, что кирпич очень гигроскопичен и может поэтому впитывать излишек воды во время полива и медленно отдавать ее почве по мере просыхания последней.
      Известь нужна кактусу не только для образования колючек, волосков и щетинок, но и для правильного обмена веществ, который способствует нормальному усвоению питательных элементов растением.
      Суперфосфат не только обогащает почву фосфором, но также слегка подкисляет ее, что для кактусов очень полезно.
      Тех, кто знаком со старой литературой по кактусам, возможно, удивит, как мало извести (штукатурки) содержит применяемая мной почва. Ведь издавна установилось мнение, что кактусы нуждаются в щелочных почвах с большим содержанием извести. Однако опыты, проведенные в Иене (ГДР) в 1957 — 1958 годах, окончательно доказали, что самый полноценный рост и развитие кактусов наблюдаются на почвах со слабокислой реакцией.
      Реакцию почвы принято обозначать по шкале pH, показывающей концентрацию ионов водорода: pH меньше 7 — кислая реакция почвы; pH, равный 7, — нейтральная реакция; pH больше 7 — щелочная реакция.
      По многочисленным проведенным опытам оказалось,-что наилучшими для кактусов будут почвы с pH от 6 до 4,5, то есть именно кислые. Даже почва с нейтральной реакцией (pH 7) давала заметное снижение роста, резко падающего при pH 8,5.
      Тепличка для сеянцев с подсвечиванием лампами ДС.
      Надо еще сказать, что излишняя известь в почве не только мешает росту и развитию кактусов, но еще и портит их внешний вид, отлагаясь на нижней части стебля в виде тусклой желтовато-серой корки. Вначале эту корку легко удалить мягкой кисточкой — тонкая и хрупкая, она при прикосновении отваливается, как скорлупа. Но чем дольше такая известковая корка остается на стебле, тем труднее ее удалять, она как бы прирастает к стеблю, въедается в него, и после снятия ее на кожице растения остаются темные, омертвевшие пятна, крайне безобразные на вид и загнивающие при малейшем поражении.
      КАК ПОЛИВАТЬ КАКТУСЫ
      Авторы «Козьмы Пруткова» вложили в его мудрые уста утверждение, что одно из дел, которое «начавши, трудно кончить», беседа с другом, «возвратившимся из похода». Кактусистам всегда трудно кончить разговор друг с другом, даже если они виделись еще вчера: слишком многое надо обсудить, слишком увлекательно выслушивать и рассказывать захватывающие случаи из жизни «знакомых» кактусов, слишком важно поделиться наипоследнейшими соображениями обо всех их капризах и сюрпризах.
      Я очень люблю разговаривать с кактусистами, с этим чудесным народом, неугомонным, любопытным, беспокойным. А какое громадное удовольствие получаешь при первой встрече с товарищем по любимому делу, ведь у каждого есть что-то свое, новое и интересное: методы ухода, наблюдения, находки.
      И вот, надо сознаться, что мое удовольствие часто бывает омрачено настороженным ожиданием одного вопроса, на который у меня нет ответа. А задают его, ох, как часто!
      Вот как это примерно бывает.
      В каждом интересном разговоре наступает, наконец, минута, когда собеседники взглядывают на часы, недоверчивр трясут их, прикладывают к уху и удивляются: «Так поздно? Ну не может же быть, чтобы мы столько времени проговорили!»
      И вот тут-то, уже прощаясь и пряча в карман блокнот и ручку, мой собеседник спохватывается: «Да, чуть было не забыл — еще один вопросик. Как, по-вашему, следует поливать кактусы?»
      Он ждет ответа, а я молчу. Как быть? Мне ведь предстоит ему сказать, что ответа на этот вопрос нет и не может быть, а он мне не поверит и решит, что я просто-напросто не хочу делиться своими «секретами». Как мне его убедить, что дело тут не в секретах. Чтобы правильно поливать кактусы, приходится подходить к каждому растению индивидуально, учитывая целый ряд факторов.
      — Послушайте, — говорю я наконец, — сначала скажите мне, как надо кормить людей?
      — Как это людей? Людей вообще? Так ведь общего, одинакового для всех рациона не существует. Надо знать, кого кормить, южан или северян, взрослых или детей, здоровых или больных... Да и для каждого заболевания свой особый рацион, так что я не могу так просто ответить на ваш вопрос.
      — Ну вот, видите, с поливом кактусов дело обстоит почти так же, как с питанием людей: надо понимать, сколько воды требуется данному кактусу в данных условиях. Сразу этому, конечно, не научишься, но постепенно приобретается способность почти автоматически правильно дозировать воду для каждого отдельного растения.
      Какие же факторы нужно учитывать при поливе?
      Попробуем выписать их в два столбца. Итак, поливать надо:
      больше
      меньше
      кактусы, принадлежащие к влаголюбивым родам кактусы в состоянии роста
      » с большими корнями
      » в пористых горшках
      » в песчаной почве
      при высокой температуре при сухом воздухе
      кактусы сухолюбивые
      » в состоянии покоя
      » с маленькими корнями
      » в непористых горшках
      » в глинистой почве
      при низкой температуре при влажном воздухе
      Иными словами, наибольшего полива потребует в сухой и жаркий летний день крупный и здоровый экземпляр эпифиллюма, посаженного в обычный цветочный горшок с легкой и рыхлой почвой.