|
ФPAГMEHT КНИГИ (...) Между тем, Комиссия весов и мер направила в Комитет общественной безопасности за подписью Борда и Гаюи ходатайство об освобождении Лавуазье для продолжения работ по определению новых мер и весов. Комитет общественной безопасности оставил петицию Борда и Гаюи без ответа, а два дня спустя Комитет народного просвещения (в составе которого в то время находились Гитон-де-Морво, Фуркруа, Арбогаст, Ромм и другие) постановил немедленно удалить из состава Комиссии весов и мер следующих лиц: Борда, Лавуазье, Лапласа, Кулона, Бриссона и Деламбра.
Еще за несколько дней до ареста откупщиков Фуркруа потребовал назначения комиссии для "возрождения Лицея искусств и наук. Лицей был переименован в Республиканский лицей, причем из списка ста его учредителей семьдесят три, в том числе Лавуазье, были исключены как контрреволюционеры.
В декабре 1793 г. Конвент рассмотрел заявление откупщиков, требовавших, чтобы их допустили к документам Откупа для сдачи отчета. Конвент постановил перевести откупщиков непосредственно в Дом откупа и там и содержать их под арестом, пока не будет сдан отчет.
Характерно, что только теперь было вынесено постановление о наложении секвестра на все движимое и недвижимое имущество откупщиков.
Квартира и лаборатория Лавуазье были опечатаны. Однако Лавуазье был доставлен домой, где в его присутствии уполномоченные Комитета народного просвещения Гитон-де-Морво и Фуркруа изъяли все предметы, относящиеся к Комиссии весов и мер. Через некоторое время помещение лаборатории Лавуазье было снова вскрыто по просьбе Марии Лавуазье для изъятия его рукописей по физике и химии, подготовленных к печати, а также для извлечения материалов по добровольной подписке на заем.
В конце декабря откупщики были переведены в Дом откупа. Здесь в это время уже работала специальная ревизионная комиссия, назначенная Конвентом из бывших служащих Откупа. Комиссия предъявила откупщикам ряд вопросов, на которые им надлежало ответить. Отчет должен был быть закончен в месячный срок.
Составление отчета Откупа и, главное, ответа на все возводимые против Генерального откупа тягчайшие обвинения взял на себя по предложению своих коллег... Лавуазье. Таким образом, он оказался не только центральной фигурой, вожаком откупщиков, но вместе с тем их добровольным адвокатом. Впервые в своей жизни Лавуазье вдруг вспомнил о своем юридическом образовании и взял на себя незавидную роль адвоката воротил Генерального откупа; он взял на себя трудную обязанность доказать, что Генеральный откуп... честнейшая компания благороднейших финансистов, чуть ли не облагодетельствовавших французский народ.
24 января 1794 г. отчет Генерального откупа был готов. Отчет не признавал ни одного из обвинений. Он был издан тогда же в виде анонимной брошюры: "Ответы на обвинения, выдвинутые против бывших откупщиков с оправдательными документами" ("Reponses aux inculpations faites contre les ci-devant fermiers generaux avec les pieces ustificatives").1
Блестящий язык "Ответа" совершенно несомненно показывает, что автором его был Лавуазье. В нем он, между прочим, писал, что при существовавшей организации Откупа "в его администрации не могло быть ни злоупотреблений, ни взяточничества, ни хищения, ни сокрытия средств".
1 Oeuvres, t. VI
Ответ написан крайне вызывающим тоном и, повиди-мому, рассчитан на то, чтобы затронуть, так сказать, само буржуазное нутро деятелей Конвента. Так, например, откупщики утверждают, что обвинители покушаются на их право собственности, между тем как "национальное представительство всегда рассматривало право собственности, как одну из фундаментальных основ, на которых покоится все здание социального устройства.
С исключительной тщательностью изучил Лавуазье каждое слово, каждую цифру довольно неуклюжего заключения ревизионной комиссии и попытался посредством хитро построенных формально-юридических доказательств опрокинуть все обвинения в подлогах, в мошенничестве и в обмане народа.
Мы не будем останавливаться на подробностях всего этого дела. Полный анализ его ждет своего исследователя. Упомянем лишь об одном пункте обвинения. Ревизоры утверждали, что откупщики систематически чрезмерно смачивали табак и заставляли таким образом покупателей оплачивать воду по цене табака. Это обвинение представлялось весьма серьезным, ибо оно затрагивало карман огромной массы потребителей. Лавуазье произвел глубокий экскурс в технику производства табака и пришел к категорическому выводу, будто обвинение лишено всяких оснований.
Но сохранилось упоминавшееся нами выше1 письмо от 1778 г., адресованное "собрату де-ля-Ганту, где Лавуазье описывал свое посещение табачных фабрик Бретани. "Я также несколько побаиваюсь, — писал он в этом письме, — что смачивание табака проводится здесь чрезмерно и превосходит дозволенное. Между тем, отсыревший табак бродит и легко начинает преть, он приобре-
1 См. стр. 342.
тает особого рода кислый вкус. Я припоминаю, что однажды обнаружил начало этого процесса в табаке, посланном из Клермонтуа. Мне кажется, что табак, виденный мною теперь в Бретани и Нанте, носит уже зародыши этого процесса. Вообще, на мой взгляд, в деле смачивания табака надо быть особенно щепетильным, и лучше принести некоторые маленькие жертвы, чем рисковать вызвать крупное неудовольствие публики". И Лавуазье подчеркнул тогда, что эти недостатки табака, продаваемого Откупом, выгодно используют для себя конкуренты Откупа — частники-перекупщики".
Таким образом, оказывается, что по крайней мере обвинения в чрезмерном смачивании табака, выдвинутые ревизорами, отнюдь не были голословными, как то утверждал Лавуазье, а подтверждаются его же собственным письмом. Без сомнения и остальные пункты обвинения были достаточно обоснованы.
Отчет откупщиков, написанный Лавуазье, был представлен 24 января 1794 г. в комиссию Конвента по проверке Генерального откупа.
II
5 мая 1794 г. (16 флореаля II года) от имени Комитета общественной безопасности, Комитетов финансов и отчетности и комиссии по проверке дел Откупа на заседании Конвента выступил Дюпен. Он сказал:
"... Граждане ревизоры выполнили возложенные на них обязанности, они работали с неутомимым усердием, и их доклад, принятый вашими комитетами финансов и отчетности, может служить тому доказательством.
"Иски, которые нации надлежит предъявить бывшим откупщикам, обоснованы бесспорными фактами. Тем не менее, мы сочли необходимым эти основы углубить.
"При каждом вновь обнаруженном гражданами ревизорами факте мы обращались к бывшим генеральным откупщикам; мы запрашивали у них их замечания в письменной форме. Затем мы представляли все материалы нашим комитетам, которые их продумали и обсудили со всей беспристрастностью, какая соответствует народным представителям.
"Теперь настал момент, когда наши комитеты должны довести до вашего сведения итог проверенных ими данных и разоблачить перед вами факты злоупотребления властью, мошенничества и взяточничества всякого рода, которое себе позволяли бывшие генеральные откупщики и которые дают основания для предъявления к ним весьма серьезных обвинений".1
И гражданин Дюпен приступил к чтению длинного подробного финансового акта. Впервые оглашались цифры, извлеченные из архивов ненавистного Генерального откупа.
Когда гражданин Дюпен кончил свой доклад, Конвент единогласно постановил немедленно передать бывших генеральных откупщиков суду Революционного трибунала.
III
Гримо, между прочим, сообщает на основании неизданных воспоминаний академика Кадэ, якобы сам Дюпен пытался до суда изъять из процесса откупщиков дело Лавуазье и перевести его в другую тюрьму. Он вызвал к себе по этому вопросу Марию Лавуазье. Однако она будто бы категорически заявила Дюпену, что ее супруг ни в ком случае не позволит выделить себя из дела своих коллег по Откупу. Весьма вероятно! что Мария
1 Le Moniteur Universe 1. 17 флореаля II года (6 мая 1794 г.)
26 Дорфман
Лавуазье не могла допустить, чтобы ее супруг бросил на произвол судьбы ее отца, откупщика Польза.
Суд над откупщиками должен был стать своего рода показательным и грозным процессом против дельцов и спекулянтов, наживавшихся на бедствиях народа. Причем, как мы видели, уже до судебного процесса Лавуазье был причислен к числу контрреволюционных элементов и вместе с некоторыми другими исключен из списка членов как Комиссии весов и мер, так и Республиканского Лицея.
Нельзя ни на минуту забывать, что описываемые нами события происходили в начале мая 1794 г., за два с половиной месяца до 9 термидора (27 июля), т. е. в самый критический период Французской революции.
С начала 1791 г. положение на фронтах стало весьма благоприятным: революционные армии повсюду продвигались вперед. В то же время внутри страны резко обострилась борьба между тремя группировками, составлявшими якобинский блок.
Партия Эбера, опиравшаяся на городскую бедноту, имевшая большинство в Парижской коммуне, требовала дальнейшего углубления революции, борьбы с остатками монархии и с новой буржуазией и продолжения войны для пропаганды и развертывания революции за рубежом.
Партия Дантона, напротив, считала революцию законченной и настаивала на снятии всяких ограничений с буржуазии, отмене террора и заключения мира с Англией.
|
