Миномёты

DjVu

Кроме того, вкратце изложены основные методы управления огнем миномётов и вопросы их боевого применения в различных видах боя. В книге приведены многочисленные примеры боевого применения миномётов в боях Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 — 1945 гг.
      Книга предназначается для молодежи допризывного возраста, для солдат и сержантов всех родов войск, а также для лиц, проходящих вневойсковую подготовку; она должна помочь командиру миномёта, командиру миномётного взвода, преподавателю или инструктору ДОСААФ оживить занятия, иллюстрировать их наглядными чертежами, а также подобрать боевые примеры, относящиеся к теме занятия.
      Книга была впервые издана Гостехиздатом в 1945 г. Коренным образом переработанное издание вышло в Воениздате в 1949 г.
      Настоящее издание переработано и дополнено новыми по сравнению с изданием 1949 г. материалами и боевыми примерами.
     
      Глава 1
      ИЗ ИСТОРИИ МиномётОВ Это было под Сталинградом
      Уже не первый месяц шла великая Сталинградская битва. Советские войска, перейдя от обороны к наступлению, 19 ноября 1942 г. прорвали фронт гитлеровских армий, окружили в районе Сталинграда две вражеские армии и постепенно сжимали кольцо окружения. Окруженные войска упорно сопротивлялись. А в это же время крупные силы противника подошли с Северного Кавказа и старались извне прорвать кольцо окружения. Советским войскам приходилось сражаться на два фронта: и с окруженными гитлеровскими армиями, и с теми вражескими войсками, которые спешили на помощь окруженным. Жестокие бои шли день и ночь.
      В один из этих исторических дней, 14 января 1943 г., советские войска выбили гитлеровцев с высокого холма, который господствовал над всей окружающей местностью. Этот холм не имел названия; на военной карте он был обозначен только числом, показывавшим его высоту над уровнем моря: 147,6. Его так и звали — высота сто сорок семь и шесть. Но в безлесной сталинградской степи этот ничем не замечательный холм имел, однакоже, важное значение: кто им владел, тот мог видеть далеко вокруг все передвижения противника и, кроме того, отнимал у противника возможность пользоваться железной дорогой, проходившей по северному скату холма.
      Было понятно, что гитлеровцы, отброшенные от высоты 147,6, не примирятся с потерей, а обязательно постараются вернуть этот важный холм. Вот почему наша стрелковая часть, захватившая высоту, получила задачу прочно удерживать ее и подготовиться к отражению вражеоких контратак.
      Командир Части, осматривая захваченную важную высоту, сразу обратил внимание на то, что с юга — со стороны противника — почти к самой вершине высоты подходят две глубокие балки (овраги): Каменная и Песчаная.
      Полковник сказал командирам подразделений, занимавших высоту:
      — Ждите фашистских захватчиков отсюда, — и он протянул руку в сторону глубоких балок, — они всегда действуют по шаблону и уж, конечно, постараются использовать такой удобный подступ, чтобы скрытно подобраться к нашему переднему краю. А о том, что мы можем угадать их планы, они, как всегда, не подумают. Готовьте огонь по балкам! Располагайте наблюдательные пункты так, чтобы видеть все, что делается на дне балок.
      — Но это половина дела, — добавил полковник, подумав, — пушечным снарядом не достать фашистов на дне балки. Я попрошу, чтобы нам добавили миномётов.
      Просьба полковника была удовлетворена, и вскоре с севера к высоте 147,6 подошли 120-миллиметровые миномёты.
      Дело в том, что пушечный снаряд летит слишком отлого, он не в состоянии достать врага на дне оврага, потому что обязательно перелетит овраг и разорвется на другой стороне. Миномёт же бросает свою мину так круто, что она валится сверху на голову противника почти отвесно и может достать врага всюду, в какую бы щель он ни запрятался.
      С северо-востока подходила к высоте 147,6 глубокая балка Солодовникова. В этой балке миномётчики и оборудовали хорошо укрытые огневые позиции для своих миномётов, а на восточном и западном скатах высоты 147,6 устроили наблюдательные пункты с расчетом видеть все, что делалось внутри Каменной и Песчаной балок.
      По дну обеих балок миномётчики заблаговременно подготовили сосредоточенный огонь и под вечер успели даже провести пристрелку. Теперь балка Каменная стала называться целью № 101, а балка Песчаная — целью № 105.
      Всю ночь миномётчики оборудовали огневые позиции и наблюдательные пункты, кирками и ломами разбивая мерзлую землю.
      А едва лишь рассвело, гитлеровцы, успевшие подтянуть за ночь свежие силы, как и следовало ожидать, пошли в контратаку.
      Они применили свой излюбленный прием — «клещи», потому что считали себя тогда непревзойденными мастерами
      «брать в клещи» своих противников. Двадцать танков с автоматчиками, посаженными на броню, начали обходить высоту 147,6 с востока, а десять танков, тоже с автоматчиками на броне, — с запада.
      За каждой группой танков, проваливаясь в глубоком снегу, наступали еще сотни по две автоматчиков.
      И, разумеется, для того, чтобы скрытно подойти к высоте 147,6, гитлеровцы решили воспользоваться балками Каменной и Песчаной.
      Этого только и ждали наши миномётчики. Все у них было подготовлено заранее: уже с вечера одна часть миномётов была наведена по цели № 101, другая часть — по цели № 105.
      Офицеры-миномётчики, сидевшие на наблюдательных пунктах, зорко следили за движением противника; они должны были открыть огонь не раньше и не позже, чем вражеские танки подойдут к пристрелянному рубежу: откроешь огонь раньше времени — спугнешь, запоздаешь — пропустишь врага, он успеет пройти.
      Танки медленно ползли по глубокому снегу.
      Минуты тянулись, как часы.
      Наконец, головной танк подошел к тому месту, где накануне во время пристрелки падали наши мины.
      — Огонь! — раздалась команда. Ее повторили на всех наблюдательных пунктах.
      Все миномёты открыли огонь одновременно: одни стреляли по балке Каменная, другие — по балке Песчаная.
      Балки наполнились угрожающим свистом мин, грохотом разрывов, завыванием осколков. Вражеские автоматчики, как горох, посыпались с танков в снег, стали зарываться в него. Их примеру последовали и автоматчики, шедшие вслед за танками. Но это плохо помогало: пудовые мины сыпались одна за другой на головы гитлеровцев; звуки разрывов слились в сплошной грохот; от взрывов снег брызгами летел во все стороны, обнажилась мерзлая земля, дно балок в их склоны почернели. Мины рвались то на дне балок, то на склонах их; осколки мин, казалось, сплошь заполнили все тесное пространство между крутыми склонами балок. Напрасно гитлеровцы старались зарыться в снег: не тот, так другой осколок доставал каждого из них. Лишь немногие, кто отстал от танков и потому не попал под обстрел, выбрались из балок живыми и пустились наутек.
      Вражеские танки, попавшие под сильный обстрел, начали замедлять движение.
      Вдруг мина упала совсем рядом с одним из танков; его окутало дымом. Танк завертелся на одном месте: тяжелым осколком ему перебило гусеницу. Через несколько секунд завертелся на месте и другой танк: его постигла такая же участь.
      Танкисты растерялись. Некоторые дали задний ход, другие стали разворачивать свои машины. Но позади танков сплошной стеной стоял дым от разрывов мин, в дыму блестел огонь новых разрывов. Идти назад было еще страшнее, чем вперед. И танкисты решили прорываться вперед, поскорей выбраться наверх, к высоте, чтобы пустить в ход свои пушки, бесполезные на дне оврага. Они дали полный газ и, бросив свою пехоту, начали взбираться наверх, выбирая более отлогие склоны.
      Пять передних танков, разбрасывая снег, с хода ворвались в расположение нашей пехоты. Но этого только и ждали расчеты наших противотанковых пушек и ружей: теперь танки подставили им свои борта, ка которых броня тоньше лобовой. И все пять вражеских танков запылали среди снежной степи. Высоким столбом поднимался к небу от каждого из них густой черный дым.
      Гитлеровские автоматчики, прижатые к земле разрывами мин и истребляемые в балках Каменной и Песчаной, разумеется, ничем не могли теперь помочь своим танкам.
      Видя все это, уцелевшие танкисты стали быстро поворачивать назад свои машины и на полном газу уходить на юг прямо по степи, старательно обходя стороной обе балки.
      Прошло всего лишь несколько минут.
      Бой затих.
      Среди заснеженного поля осталось пять горящих вражеских танков; еще два с подбитыми гусеницами чернели на дне балки. Сотни полторы брошенных гитлеровцами трупов наглядно свидетельствовали о том, что советские миномётчики поработали на славу.
      На этом участке враг больше не пробовал наступать.
     
      Под стенами Альхезираса
      За шесть веков до нашествия немецких фашистов на нашу Родину — в 1342 г. — испанский король Альфонс осадил город Альхезирас, которым в те времена владели арабы.
      Испанские войска строились перед стенами города в несколько шеренг, готовясь к приступу. Носильщики подтаскивали высокие штурмовые лестницы.
      В это самое время на стенах осажденного города началась непонятная испанцам возня: арабы укладывали на парапет стены короткие железные трубы, надетые на толстые колья, и тщательно их закрепляли (рис. 2).
      Вот к трубам подошли седобородые старцы. Каждый из них осторожно вложил в трубу какой-то сверток, а вслед за свертком темный шар величинрй с апельсин. Затем молодой, араб, помогавший старцу, просунул в трубу недлинную палку, потолок ею что-то в трубе, словно в ступе, и вынул обратно.
      — Колдуют! — с усмешкой говорили офицеры испанского короля своим солдатам. — Положили в трубку шарик, теперь толкут его.
      Вскоре послышались певучие звуки сигнала. Заколыхались развернутые знамена, выдвинулись вперед носильщики с лестницами, и королевское войско двинулось к городской стене на приступ.
      А на стене снова появились седобородые старцы. Они вышли из башен, держа в руках тонкие прутики. Каждый из них подошел к железной трубе, нагнулся над нею, поглядел на шеренги наступавших испанцев, передвинул немного трубу и, зайдя за зубец стены, прикоснулся к трубе своим прутиком.
      И тут произошло то, чего испанцы никак не могли ожидать: из каждой трубы вылетел клуб дыма с огнем, в воздухе раздался пронзительный визг, что-то тяжелое шлепнулось с глухим звуком в ряды испанских солдат, некоторые из них упали, обливаясь кровью. Острым запахом серы потянуло с городских стен.
      — Колдовство-то действует! — зашептали испуганные солдаты, пятясь назад. На земле лежали убитые, воздух наполнился криками раненых. Строй был нарушен, движение замедлилось.
      Однако работа на стене продолжалась.
      И снова раздался гром; еще раз сверкнули молнии из железных труб, белый дым окутал стены, опять послышался пронзительный визг, в воздухе сильнее запахло серой. Железные шары запрыгали по земле и выбили из испанских рядов еще нескольких солдат.
      Замешательство среди испанцев усилилось. Ломая строй, они начали поворачиваться спиной к городу и убегать подальше от невиданной дьявольской силы. Бегство скоро стало всеобщим.
      С трудом остановили офицеры свое перепуганное войско, снова построили солдат в шеренги и повели вперед. На »тот раз впереди двигались католические священники. Чтобы рассеять чары колдовства, они махали крестами, разбрызгивали большими кропилами «святую воду» и бормотали молитвы.
      Но колдовство не испугалось креста и молитвы. Второй приступ, так же как и первый, был отражен «гремящими самопалами».
      Испанцы отступили. Целых два года они простояли лагерем поодаль от города, боясь снова приблизиться к его «заколдованным» стенам.
      Сквозь шесть столетий
      Читателю, разумеется, совершенно ясно, что штурм Альхезираса провалился не из-за колдовства арабов: просто-напросто защитники города пустили в ход огнестрельные орудия, еще не известные в то время испанцам.
      Первобытное орудие арабов «модфа» (рис. 3 и 4) изготовлялось очень просто. Это была сваренная из нескольких полос железная труба, скрепленная двумя — тремя железными же кольцами. Труба имела на конце патрубок, который насаживали на прочный кол, служивший опорой. Такое примитивное орудие ставили на воткнутую в землю деревянную сошку, сделанную из раздвоенного сука крепкого дерева. Затем с дула закладывали заряд дымного пороха и вслед за ним — железное ядро, называвшееся «бондок». В маленькое отверстие, находившееся в задней части трубы, вставляли пропитанный пороховой мякотью фитиль,
      который поджигали раскаленным железным прутом. Фитиль, сгорая, передавал огонь пороху; порох взрывался, ядро вылетало из модфы, а отдачу поглощал упиравшийся в землю кол. Отражая штурм Альхезираса, арабы заменяли деревянную сошку парапетом стены, а кол упирали в ее выступ.
      С тех пор прошли века. Вместе с совершенствованием техники и развитием промышленности развивалось и огнестрельное оружие.
      Старинная арабская модфа оказалась общим предком самых разнообразных видов огнестрельного оружия. От нее произошли и маленький пистолет, помещающийся в кармане, и винтовка, которую человек свободно носит на плече, и автомат, и пулемет, н легкая пушка, перевозимая шестеркой лошадей или трактором, и даже то чудовищное стосемидесятипятитонное орудие, которое бросает на несколько десятков километров снаряды в тонну весом каждый.
      Появились такие огромные орудия, что людям не под силу их обслуживать и всю работу за них проделывают моторы: один мотор открывает и закрывает затвор, другой поднимает или опускает ствол орудия, чтобы навести его выше или ниже, третий поворачивает орудие вправо или влево вместе с огромной броневой башней, в которой оно помещено, четвертый подает снаряд из погреба к орудию, а пятый вталкивает его при помощи прибойника (специального шеста) в ствол орудия.
      Артиллерийская техника день ото дня становится все сложнее. Геометрия, тригонометрия, высшая математика, механика, физика, химия, металлургия и ряд других наук подготавливают появление каждого нового орудия и снаряда.
      Кто бы мог подумать, что люди все же вспомнят старину и захотят снова изготовлять такие же нехитрые орудия, как старинная модфа?
      Однако в двадцатом столетии — в веке электричества и химии — так именно И случилось.
     
      Окопная война
      Многомиллионные армии столкнулись на фронтах первой мировой войны в 1914 г.
      Немцы надеялись молниеносно разгромить по очереди каждого из своих противников: сначала Францию, потом Россию. Это им не удалось. Война затянулась, а между
      тем никто не рассчитывал, что она может быть такой продолжительной и ожесточенной. Прошло всего лишь несколько месяцев с начала войны, а уже были израсходованы почти все запасы снарядов, подготовленные в мирное время. Промышленность не в силах была удовлетворить аппетит многих тысяч прожорливых орудий, стоявших на фронтах и требовавших своей стальной пищи. Наступил снарядный голод, и обе воюющие стороны перешли к обороне, чтобы тем временем перестроить промышленность на военный лад, заставить ее непрерывно подавать фронту миллионы снарядов.
      На многие сотни километров протянулись по Европе длинные полосы окопов — от Балтийского моря до румынской границы, от Северного моря до границ Швейцарии. В некоторых местах окопы противников отстояли друг от друга на километр или на полкилометра; иногда они сходились так близко, что в окопе нельзя было разговаривать иначе, как шепотом, не то сейчас же услышит противник, откроет по окопу огонь, забросает ручными гранатами.
      Последним словом артиллерийской техники были скорострельные орудия сражающихся армий. Эти орудия могли метко стрелять даже по невидимой цели, находясь в укрытом месте за несколько километров от противника. Любое из них успевало делать около десятка выстрелов в минуту. Каждый снаряд, разрываясь, выбрасывал с огромной силой сотни пуль или же разлетался на сотни осколков, так что несколько орудий на открытой местности в две — три минуты нередко скашивали целые батальоны, полки, сотни и тысячи людей. Но полевая скорострельная пушка — эта совершенная машина смерти — оказывалась беспомощной, когда противники, зарывшись в землю, сближались на несколько десятков метров. В таких случаях пушка не могла помочь своей пехоте, она была обречена на молчание.
      Дело в том, что снаряды артиллерийского орудия никогда не падают в одну точку. Они рассеиваются на довольно большой площади — метров на сто, двести, триста, в зависимости от того, на какое расстояние ведется стрельба.
      Если начать стрелять из пушки по противнику, который приблизился метров на пятьдесят к нашей пехоте, часть снарядов попадет и в своих. К тому же снаряд полевой пушки летит отлого и поэтому лишь изредка может попасть внутрь вражеского окопа. Если же он разрывается снаружи, то от его осколков нетрудно спастись; для этого нужно только пригнуться, не высовываться из окопа.
      Й не раз, сидя в траншейх й прислушиваясь к шуму в окопах противника, готовящегося к ночной вылазке, пехотинцы говорили:
      — Эх, поставить бы нам в окоп маленькое, совсем маленькое орудие! Пусть оно стреляет только на сотшо-дру-гую метров, пусть снаряд его будет совсем невелик, лишь бы мы могли забросить этот снарядик прямо внутрь неприятельской траншеи, разогнать неприятеля!..
      В минуту затишья на фронте несколько русских солдат вылезли из окопов и- разбрелись по лесу, что-то разыскивая.
      — Нашел! — крикнул один из них и подобрал с земли уцелевший при разрыве снаряда корпус немецкой шрапнели. Добычу понесли в окопы. Долго что-то мастерили, и, наконец, солдат, который возился больше всех, гордб заявил:
      — Гляди, ребята, окопное орудие готово!
      Смотреть на опыты с новым «орудием» собралось много обитателей окопа. Орудие было несложно: это был всего лишь уцелевший корпус разорвавшегося снаряда — шрапнельный стакан, наклонно врытый в землю. На дно стакана изобретатели насыпали немного пороха, потом вставили в
      порох кусок запального шнура (так называется шнур, начиненный внутри пороховой мякотью и применяемый при подрывных работах) (рис. 5). Снаряд был так же несложен, как и орудие; это была обыкновенная консервная банка, начиненная подобранными в поле шрапнельными пулями и острыми осколками разорвавшихся снарядов, между которыми был насыпан порох. Вставили запальный шнур также в банку, чтобы во время ее полета огонь передался находящемуся в ней пороху. А чтобы порох в банке не загорелся раньше времени, еще в момент выстрела, самодельную деревянную крышку банки залили смолой (рис. 6).
      Когда любопытство окопных жителей было удовлетворено, один из изобретателей скомандовал:
      — Прячьтесь за траверс!1
      1 Траверсом называется выступ стенки окопа, предохраняющий стрелков от вражеских пуль и осколков, летящих сбоку.
      Солдаты попрятались. Изобретатели разожгли лучину, затем один из них подошел к заряженному «орудию», быстрым движением поднес огонь сперва к одному, потом к другому шнуру и сразу же прыгнул за траверс. Шнуры горели с громким шипением. Секунды через три — четыре раздался выстрел. Консервная банка с пронзительным свистом вылетела из «орудия», пролетела метров сто и разорвалась в воздухе неподалеку от немецкого окопа.
      Вскоре изобретатели приноровились закладывать в свое «орудие» ровно столько пороха, сколько надо, чтобы добросить «снаряд» до вражеского окопа. Нередко консервные банки не выдерживали давления при выстреле и разламывались, не успев еще вылететь. Иногда же случались удачи: иной самодельный снаряд разрывался как раз в окопе противника, оттуда доносились крики и стоны...
      Так родилось траншейное орудие.
      Мы не знаем точно, кто первый изобрел его. Почти одновременно появилось оно в различных местах, на разных участках фронта.
      Вскоре на помощь изобретателям пришли полковые мастерские: они доставали железные трубы, заклепывали их с одного конца, устанавливали на самодельные станки из деревянных колод и к этим самодельным траншейным орудиям готовили самодельные снаряды.
      В 1915 г. в Главное артиллерийское управление был доставлен с фронта образец такого самодельного «бомбомета». Он представлял собой железную трубу, закрытую с одного конца прочным дном. Труба была укреплена в деревянной колоде. Дальность стрельбы этого «бомбомета» не превышала и сотни шагов; стрелял он «картечью» из подручного материала, причем стрельба была небезопасна и для самих стреляющих. Необходимость иметь траншейные орудия стала очевидной. В Главное артиллерийское управление начали поступать просьбы фронтовиков — изготовить побольше таких орудий.
      Такие же самодельные окопные орудия появились вскоре и на Западном фронте у французов.
     
      Конструкторы за работой
      Весть о самодельных траншейных орудиях быстро распространилась по всему фронту. Окопная война затягивалась, фронт уже требовал более совершенных траншейных орудий, чем шрапнельный стакан или самоделка из железной трубы. Конструкторам пришлось взяться за работу.
      Сконструировать маленькое орудие, не имеющее в стволе нарезов, не стоило особого труда. Вскоре на фронт начали поступать траншейные орудия — бомбометы заводского изготовления. Бомбомет бросал на полторы — две сотни метров круглую бомбочку величиной с небольшое яблоко.
      Орудие было очень примитивно, а его «бомба» причиняла неприятелю вреда не больше, чем консервная банка, начиненная осколками и порохом, поэтому уже в 1916 г. изготовление бомбометов было прекращено; на смену им пришли миномёты.
      Миномёты родились еще в 1904 г. во время русско-японской войны, в дни, когда японцы осаждали крепость Порт-Артур. Крепость эта была расположена на высоких и крутых холмах. Она предназначалась для отражения нападений с моря. Ее мощные орудия могли свободно стрелять по кораблям, находившимся далеко в море. Учтя это, японцы высадили целую армию на берег и осадили крепость с суши. Упорное сопротивление русского гарнизона заставило японцев надолго закопаться в землю, приступить к длительной осаде крепости. Окопы русских и японцев сближались местами на 30 — 40 шагов. Тогда произошло то же самое, что и десятью годами позже на огромном фронте мировой войны: понадобились маленькие орудия навесного огня, которые могли бы бросать снаряды в расположенные совсем близко вражеские окопы (рис. 7). Как раз таких-то орудий и не оказалось под руками. Да их и вообще не существовало.
      Русские саперы стали по ночам на руках подносить мины к японским окопам и потом подрывать их; они бросали ручные бомбочки, пускали под гору крупные шаровые мины, которые взрывались от удара при падении в японский окоп или от заранее зажженного запального фитиля.
      Но все это было трудно выполнимо, сопряжено с очень большой опасностью и жертвами.
      Русские артиллеристы стали задумываться над Тем, как приспособить легкие орудия к бросанию мин в японские окопы.
      В сентябре 1904 г. мичман Власьев предложил новый способ борьбы: очень легкую морскую пушку калибром 47 миллиметров поставить на колесный лафет так, чтобы она могла стрелять круто вверх, но стрелять из нее не обычными снарядами, а самодельными минами. Герой обороны Порт-Артура генерал-майор Кондратенко поддержал это предложение мичмана и поручил осуществить его начальнику артиллерийских мастерских Порт-Артура капитану Гобято.
      В течение месяца предложение мичмана Власьева было осуществлено. Приспособленному морскому орудию дали название «миномёт» (рис. 8). Снаряды к этому орудию — мины — были разработаны под руководством капитана Гобято. Корпус мины изготовляли из листового железа. Он имел вид усеченного конуса (рис. 9). К дну корпуса был приделан длинный, деревянный пгест. В головной части мины находился запальный стакан, который служил для толчка при выстреле, в гильзу с зарядом пороха вставляли мягкий свинцовый пыж, который смягчал удар пороховых газов по шесту. Для того чтобы мина сохраняла устойчивость На полете, к деревянному шесту была прйкрепЛена трубка с четырьмя железными крылышками — стабилизатор.
      Заряжали миномёт необычным способом. Корпус мины не мог поместиться в стволе орудия, поэтому в ствол вставляли с дула только деревянный шест, а сама мина оставалась снаружи (см. рис. 9); медную гильзу с зарядом пороха и свинцовым амортизатором закладывали, как при обычной стрельбе, сзади, с казенной части орудия, после чего закрывали затвор.
      В момент выстрела пороховые газы выталкивали из ствола орудия свинцовый пыж, а тот в свою очередь толкал деревянный шест с укрепленной на нем миной. Трубка стабилизатора с крылышками скользила вниз по деревянному шесту, но его толстый конец не позволял стабилизатору сорваться с хвоста мины. Благодаря крылышкам мина не кувыркалась в воздухе и летела все время головной частью вперед. «Шестовая» мина первого миномёта могла лететь на расстояние до 500 шагов. Этого было совершенно достаточно для выполнения тех задач, которые перед ним стояли.
      Капитан Гобято так описал впоследствии первые опыты боевого применения миномёта:
      «Вначале стрельба минами не ладилась виду того, что вес мины не подвергался строгой нормировке, но когда вес мин стали доводить точно до 28 фунтов (около 11,5 килограмма. — Я. Я.), то -стрельба пошла очень хорошо. 10 ноября на левом фланге Высокой горы было поставлено 47-миллиметровое орудие, и началась регулярная стрельба минами днем и ночью. Стреляли по левой японской сапе (подкопу. — Я. Я.); результаты стрельбы были таковы, что из четырех пушечных мин три попадали в окоп. Как только японцы начинали работать сапу, туда пускали несколько мин, и после разрыва первой же мины японцы убегали; таким образом их заставили совершенно прекратить работу»
      1 «Артиллерийский журнал» № 8 за 1906 г.
      Таким образом, 10 ноября 1904 г. было днем роевого крещения первого миномёта.
      После русско-японской войны Путиловский завод (ныне Кировский завод в Ленинграде) разработал шестидюймовую (152-миллиметровую) мортиру, которая проходила испытания в 1910 г. (рис. 10). Тот же завод спроектировал в 1912 г. 122-миллиметровую «бомбометательную мортиру».
      Как это было обычно в царской России, испытаний новых орудий шли медленно.
      А дальше произошло то, что не раз происходило в истории: изобретательные русские люди придумали полезную вещь, а царские чиновники медлили с осуществлением изобретения; немцы же копировали его и выдавали за свое собственное. Так и на этот раз немцы, готовясь к захватнической войне, использовали русский опыт, который был описан в 1906 г. в русском «Артиллерийском журнале», и приступили к изготовлению миномётов для своей армии. - К началу первой мировой войны в немецкой армии оказалось 64 тяжелых миномёта калибром в 25 сантиметров; они стреляли всего лишь на 420 метров стокилограммовой миной. Применение миномётов было основано на опыте боев за овладение крепостями, поэтому немцы соорудили в первую очередь тяжелые миномёты больших калибров, предназначавшиеся для поддержки саперных войск при осаде крепостей.
      По другим сведениям, первые немецкие миномёты бросали мины не на 420, а всего лишь на 220 — 300 метров.
      Было у немцев еще и 112 «средних» миномётов, стрелявших на 800 — 900 метров. Немцы впервые применили эти миномёты при осаде бельгийских крепостей Мобеж, Льеж, Антверпен в августе 1914 г.
      Миномёты первых образцов (рис. 11 и 12) были, так Же Как и бомбометы, совсем несложны. Только более тщательной отделкой отличались они от своей прабабушки — древней арабской модфы, словно весь многовековой прогресс техники остался забытым.
      В тяжелую опорную плиту упиралась толстая гладкая труба; при помощи винта можно было несколько приподнять или опустить эту трубу, чтобы изменить дальность падения мины. Вот и все устройство миномёта. Зато сама мина была очень своеобразна. Она напоминала шестовую мину, созданную защитниками Порт-Артура. По диаметру она была гораздо больше ствола миномёта, так что в ствол вставляли не самую мину, а только ее длинный деревянный хвост, вся же мина при заряжании оставалась снаружи. Мину такого устройства называют «надкалиберной». Для устойчивости в полете мина снабжалась «оперением» — четырьмя крылышками из листового железа — стабилизатором. Летела мина недалеко — метров на 400 — 500.
      Нередко мина доставляла миномётчикам большие неприятности. Случалось, что при перевозке стабилизатор мины немного гнулся. Погнутое крыло при полете мины начинало действовать, как руль у лодки, и мина постепенно заворачивала, описывала в воздухе петлю и летела обратно. Поэтому стрелять из миномёта было небезопасно.
      Но и в тех случаях, когда стабилизатор не был погнут, стрельба из миномёта была небезопасной: мина летела метров на 400 — 500, а ее осколки залетали и на 600 метров.
      Часть осколков после разрыва мины почти всегда возвращалась к тому, кто стрелял. После выстрела приходилось прятаться в окоп на то время, пока через него с воем неслись осколки своей же собственной мины.
      Несмотря на несовершенство нового оружия, из него все же стреляли и от него не отказывались. Очень уж велики были его положительные качества.
      Миномёт был дешев. Изготовление его было очень несложно и по плечу любому заводу. Мина была гораздо дешевле артиллерийского снаряда. Стенки ее могли быть тонкими, и в нее можно было вместить относительно много взрывчатого вещества. В артиллерийский же снаряд, который выдерживает в стволе орудия очень большое давление и потому должен быть очень прочным, можно вместить взрывчатого вещества сравнительно немного — всего лишь от одной десятой до одной пятой части его веса. Мина летела по крутой траектории и доставала врага в любом, даже самом глубоком овраге.
      При всем этом миномёты стояли в пехотных окопах, среди пехотного боевого порядка, а не в полутора — двух километрах позади своей пехоты, как артиллерийские орудия того времени. Организовать связь пехоты с миномётами было поэтому очень просто, а связь пехоты со своей артиллерией в ходе боя нередко прерывалась, и артиллерия переставала помогать своей пехоте. Миномёт мог быстро выполнить любую задачу, полученную от пехоты. Он мог стрелять по самым близким целям, по которым отказывалась стрелять артиллерия, опасаясь попасть в свою пехоту. Вот почему новое траншейное орудие, так похожее на старинную модфу, прижилось и стало совершенствоваться.
      В первые дни своего существования миномёты выполняли только одну задачу: помогали мелким подразделениям пехоты в ближнем бою. Но со временем их начали применять и для выполнения более сложных задач: стали собирать на поле боя большое количество миномётов и ставить им наряду с артиллерией задачи на разрушение окопов, блиндажей, проволочных заграждений, т. е. задачи на подготовку атаки своей пехоты. Пушки и гаубицы должны были разрушать более отдаленные цели — в глубине расположения противника, в то время как миномёты разрушали проволочные заграждения и окопы первой линии.
      Начали применять миномёты и при ведении химической войны. Для этого снаряжали мины отравляющими веществами. По одному небольшому участку местности залпом выпускали несколько сот мин и сразу создавали, таким образом, густое ядовитое облако, в котором гибло все живое. Миномёты, применявшиеся для этой цели, были еще более простого устройства; они так и назывались газометами (рис. 13).
     
      Миномёты в боях первой мировой войны
      В массовом масштабе миномёты впервые применили французы во время наступательных боев в Шампани и Артуа в сентябре 1915 г. В среднем они поставили по десяти миномётов на каждый километр фронта. На каждый метр немецких окопов было выброшено по 40 килограммов мин. Действия миномётов в этих боях были не очень удачны: миномёты открывали огонь не в одно время с артиллерией; кроме того, немцы легко обнаруживали их по пыли и дыму при выстрелах и отвечали своим огнем, в результате чего миномётчики несли большие потери.
      Этот неудачный опыт научил французов более фелесо-образно применять миномёты. В наступлении на реке Сомме летом 1916 г. французы увеличили количество миномётов: теперь они уже поставили в среднем по миномёту на каждые 25 — 30 метров фронта. На каждый метр немецких окопов было выпущено от 230 до 300 килограммов мин. Миномёты сильно разрушили первую линию немецких окопов, и французская пехота легко овладела этими окопами. Миномётчики открывали огонь одновременно с артиллеристами, внимание неприятеля рассеивалось, поэтому и потери среди миномётчиков стали значительно меньше.
      С тех пор сотни миномётов применялись в любой крупной наступательной операции. При наступлении на Ригу 1 сентября 1917 г. немцы поставили 550 миномётов на фронте в 4500 метров, т. е. по миномёту на каждые 8 метров фронта. А французы, наступая на реке Эн в апреле 1917 г., собрали там 1650 миномётов.
      Наиболее эффективно миномёты были использованы французами при наступлении у Мальмезона в октябре 1917 г., когда вся подготовка атаки по немецким окопам на глубину 500 метров от переднего края была поручена только миномётам, и работа их оказалась настолько «чистой», что ее не пришлось дополнять или подправлять ни одним пушечным или гаубичным снарядом.
      К боям 1917 и 1918 гг. миномёты уже были усовершенствованы.
      Теперь уже мина целиком вкладывалась внутрь ствола вместе со своим стабилизатором. Она приобрела большую устойчивость на полете и перестала поворачивать в воздухе назад, подобно австралийскому бумерангу. Французы создали тяжелые миномёты крупных калибров: 240, 340 миллиметров. Мины этих миномётов имели по 50 и по 100 килограммов взрывчатого вещества. Дальность стрельбы увеличилась до 2150 метров (рис. 14).
      Старая русская армия отставала в производстве миномётов: слабая промышленность дореволюционной России не позволяла как следует поставить в короткий срок производство даже этих несложных орудий, и до конца войны русские войска пользовались миномётами первых образцов с надкалиберными минами, летевшими на 400 — 600 метров. Количество тяжелых миномётов в русской армии было ничтожным: их было к концу войны всего лишь 279, что, конечно, никак не могло удовлетворить потребностей армии.
     
      Миномёты наших дней
      К концу первой мировой войны миномёт стал общепризнанным тяжелым оружием пехоты. Вот почему конструкторы усердно взялись за его совершенствование.. Что же удалось им сделать?
      Было создано несколько типов миномётов.
      Удалось значительно увеличить их дальнобойность. Теперь уже миномёт незачем выдвигать в самые передовые окопы; его уже можно установить в укрытие и позади своей пехоты.
      Удалось увеличить кучность боя миномётов, а это позволило решать боевые задачи с меньшим, чем прежде, расходом мин. Теперь нередки случаи, когда пяти — шести мин достаточно для того, чтобы решить боевую задачу, подавить или уничтожить мелкую цель.
      Во всех странах начали производить опыты с миномётами, которые стреляют реактивными минами, летящими так же, как ракеты.
      Между первой и второй мировыми войнами многие военные теоретики думали, что войска нужно готовить только к маневренным боям, а поэтому незачем учить их искусному применению миномётов, — этих, как они считали, «чисто траншейных» орудий. Кто думал так, тот делал двойную ошибку. Во-первых, на современных огромных фронтах п в длительных войнах почти не бывает сплошь маневренных боев; участки фронта, где происходят маневренные бои, неизбежно перемежаются с участками, где фронт остается на одном месте в течение долгих месяцев, поэтому никогда не надо забывать про опыт окопной, позиционной борьбы. Во-вторых, недоброжелатели миномётов в своей близорукости проглядели превращение неповоротливого и нескорострельного траншейного орудия, каким был миномёт в первые десятилетия его боевой службы, в легкое, подвижное орудие.
      Ошибочность взглядов на применение миномётов была полностью доказана боевой практикой. Бон в Финляндии зимой 1939/40 г. показали, что современный миномёт играет огромную роль на полях сражений. Великая Отечественная война подтвердила исключительное значение миномётов.
      Советская Армия получила в свое время в наследство от старой царской армии небольшое количество миномётов устаревших образцов.
      В годы предвоенных пятилеток благодаря заботам и предусмотрительности Коммунистической партии в кашей стране была создана самая передовая тяжелая промышленность, которая обеспечила нашу армию первоклассной техникой и, в частности, наиболее совершенным миномётным вооружением. К началу Великой Отечественной войны Советская Армия имела такие миномёты, которые были значительно лучше миномётов наших врагов.
      В ходе войны из месяца в месяц наши миномёты становились все более грозной силой в руках советских воинов.
      Чем же силен современный миномёт?
      KOHEЦ ГЛАВЫ И ФPAГMEHTA КНИГИ