|
ПРЕДИСЛОВИЕ
Книга Г. Айзенка «Проверьте свои способности» обращена к самому широкому кругу читателей. Практически она обращена к любому, кто откликнется на ее призывное название. И действительно, за рубежом книга привлекла к себе самое пристальное внимание, став прямо-таки бестселлером.
Как известно, людям свойственен интерес ко всякого рода головоломкам, шарадам, ребусам, кроссвордам и пр., но обычно такой интерес не перерастает в массовое увлечение. Так чем же объясняется столь повальное пристрастие?
Дело в том, что автор предлагает вам испытать свои силы в решении целой серии задач, с помощью которых можно узнать что-то новое о себе, о своих способностях. Это уже не просто занимательное времяпрепровождение, несмотря на условность задач, их схематичность и как бы игровую форму. Желание испытать свои силы связано с извечным стремлением человека познать самого себя. Это оправданное и очевидное стремление, как ни странно, относится не к конечной цели — достичь самопознания. Призыв «познать самого себя» воспринимается не как задача, способная доставить радость только на этапе ее разрешения. Никто собственно об этом и не задумывается. Задача неисчерпаема, а цель относится к категории абсолютной истины. Но стремление к истине, сам процесс познания необычайно привлекательны. В этом главная приманка книги «Проверьте своп способности». Человеку приятно, что задача ставится в порядке самопроверки, то есть определение способностей отдается в его собственные руки. Иными словами, человек соединяет в одном лицо исследователя и испытуемого, а книга поставляет и инструмент и программу исследования.
В процессе решения задач у вас может возникнуть чувство досады, нетерпения, желание бросить «заниматься пустяками», может появиться, как признает и сам автор, раздражение против составителя задач. Но при успехе вдруг все сменяется чудесным чувством радости. А успех чаще всего приходит неожиданно, как своего рода озарение. Человек просматривает только что решенную задачу и ридит, что «ларчик просто открывайся», однако он не только удивляется этому, но и биочь переживает радость открытия. Это миниатюрная, по верная модель такого большого события, как настоящее открытие ученого или художника, у которых процесс решения — дело всей жизни: в маленьких масштабах психологического эксперимента также присутствует «Эврика!» Архимеда.
Человек активно отражает в своем сознании окружающий мир, а в нем и самого себя; по словам Маркса, человек видит себя в другом человеке, как в зеркале *. В процессе самоотражения возникает самоощущение, оно изменчиво и зависит от внешних обстоятельств, что сказывается на сопровождающем самоощущение аккомпанементе чувств и эмоций (радость, досада и пр.). В процессе самоотражения возникает и самоанализ, или рефлексия: человек начинает смотреть на себя как бы со стороны и этим осуществляет самоконтроль и производит самооценку. Определение самого себя во времени и пространстве, в общении с другими людьми — ¦ величайшая потребность человека. И именно в связи с этим человек нуждается в приеме собственных сигналов или самоеигналов. Без этого невозможно управлять своими поступками. Так и происходит в действительности: по внешним каналам связи (то есть каналам, проходящим через внешнюю среду) человек принимает самосигиалы. Легче всего это показать на примере человеческой речи. Для нормального ее развития необходим слух. Отсутствуют передача и прием по воздушному каналу связи между голосовым аппаратом и ухом — и глухой ребенок становится глухонемым. Чтобы обучить глухонемого звучащей речи, надо взамен отсутствующей внешней связи «подставить» другую внешнюю связь. На этом и основано обучение с номощью зеркала и с помощью воздушного шарика. В первом случае человек воспринимает в зеркале свой зрительный говорящий образ, во втором — вибрацию оболочки поднесенного к губам шарика. Если в ходе процесса самоотражения возникают какие-либо трудности или препятствия, человек переживает, его охватывают чувство тревоги, беспокойство, напряженность, ощущение чего-то незавершенного. Активный характер самоотражения заставляет человека вглядываться в самого себя.
Все сказанное относится и к тестам. При решении задач идет непрерывный процесс обращения к условию задачи и вынесения созданных в собственном представлении промежуточных ответов или вариантов. Ощущение завершенности возникает только при решении закрытых задач. Если решение отсутствует, то процесс его поиска прервать не так-то просто. Казалось бы, что особенного в том, что не удается найти правильную расстановку в бессмысленном ТИВОНКР и бросить «занятие пустяками», дабы приняться за что-нибудь полезное. Но спокойной жизни уже нет. Поддавшись на приманку «проверь свои способности» и схватив ее (начав решать задачу), оказываешься на крючке. Решить бросить нетрудно, трудно перестать решать. Затраченные усилия не дали успешного эхо-эффекта и, после того как книга с тестами отброшена в сторону, мозг все еще навязчиво продолжает какое-то время возиться с решением. Тут, естественно, возможна и своя «Эврика!».
Задача решается, но завершения (решения, ответа) еще нет, множатся варианты, число их растет, особенно при настойчивости исполнителя. Все варианты или подходы — это своего рода помехи, которые неминуемо создаются в процессе решения, они и путь к решению, они и фон, мешающий выделению полезного сигнала. В приведенном примере преобразования бессмысленного ТИВОНКР в осмысленное и совсем обыденное слово ВТОРНИК помех может быть очень много. Все эти помехи, произведенные самим человеком, представляют собой самосигналы, прием которых на каком-то этапе не способствует приятному самоощущению, н лишь раскрытый и принятый «на себя» правильный сигнал (число или образ) вызывает уепокоение, возможно, не без примеси некоторого вполне законного Самодовольства. Опасение лишиться этого по праву заработанного чувства вызывает общеизвестную реакцию: «не мешайте», «не подсказывайте», «дайте решить самому».
В тестах присутствует и игровая ситуация. Во введении автор говорит о попытках тестируемых найти дополнительные решения, дабы посрамить составителя. Это делает процедуру тестирования экспериментальной ситуацией, в которой, независимо от результатов как таковых, можно увидеть многое, что характеризует психологические особенности человека. Проявляются такие качества, как собранность и настойчивость, или их отсутствие. Многие психологи только в этом и видят значение тестов, они подчеркивают, что оценка поведения, отношения к тестам и их составителям может принести пользу лишь в качестве дополнительного диагностического средства и при условии, что трактовка результатов тестирования находится в руках знающего и искушенного исследователя. С последним нельзя не согласиться.
Главное в тестах Айзенка — это их модельный характер. В каждом тесте, состоящем из задач, построенных на словесном, буквенном и цифровом материале, можно найти аналогию, подобие отдельной трудовой операции, а в целом отнести тест к какому-либо виду реальной деятельности. Маленький масштаб тестов, искусственность самих задач невольно приводят к мысли о большом разрыве между тестом и жизнью. Этот разрыв есть, и он неминуем при проведении различных экспериментов, проб, направленных на изучение индивидуально-психологических особенностей человека. Но признание за тестом его модельного характера позволяет использовать тесты и для решения важных жизненных вопросов. Говоря о модели как средстве познания, обычно отмечают, что она неполна, то есть не воспроизводит жизнь полностью, а отражает лишь ее наиболее важные, существенные стороны. Модель ущербна, свернута по сравнению с оригиналом, но именно это делает ее наглядной и удобной для использования, то есть проигрывания действительных событий жизни, модель динамична и гибка.
При любом занятии, в том числе и при решении задач теста, у человека создается внутренняя модель, модель в собственном представлении, с помощью которой он проигрывает в уме задание, выдвигает гипотезы и пробует новые подходы. При этом, как уже говорилось, и на пути правильного решения возникают промежуточные ответы, невидимые наблюдателю со стороны, но вполне осознаваемые самим исполнителем (выше о них говорилось как о помехах).
Главная трудность при использовании метода тестирования заключается в том, что суждение о проделанной работе может быть составлено только по конечному результату в виде правильного или неправильного ответа или отказа от решения. В известной мере эта трудность преодолевается благодаря тому, что анализ работы исполнителя проводится по всей серии тестов и при сравнении тестов (словесных, цифровых и пр.) между собой.
Даже такая, казалось бы, мелочь, как выбор задачи по степени трудности (разрешается выбор в любом порядке) может говорить о соотношении уровня «притязаний» к уровню «достижений». Так, при несколько завышенном уровне «притязаний» человек, не решив более легких задач, активно примется за решение задач более трудных, не смущаясь неуспехом. При пониженном уровне «притязаний» — остановится на решении задач, не требующих напряжепия, и не «дерзнет» решать задачи более сложные. Это не обязательная, но возможная трактовка отношения человека к заданиям. В некоторых случаях возникает «опасность» (конечно в условном смысле) «зациклиться» на решении только легких задач и перевести тест с позиции задания по определению способностей на рельсы обычного развлечения. В этом виде «зацикливание», конечно, вполне безобидно. Несколько большую опасность оно представляет при решении сложной задачи, и здесь, как в модели, намечается та жизненная ситуация, которая в развернутом виде воплощена в образе изобретателя вечного двигателя или «математика», настойчиво до навязчивости стремящегося доказать теорему Ферма. Психологи, врачи к этому кругу относят еще и различного рода целителей и графоманов, последние порой становятся бичом для сотрудников редакций. Во всех этих случаях — решение превращается из средства в самоцель.
Модельный характер теста наглядно виден в пространственнозрительных задачах, которые направлены на определение «пространственных способностей». Выявление и развитие их особенно необходимы в условиях школы. Как известно, в школе одновременно сосуществуют и взаимодействуют такие «пространственные» дисциплины, как география (кругозор карты и глобуса), геометрия (кругозор школьной тетради), черчение (кругозор чертежного листа). Принято говорить, что эти дисциплины способствуют развитию пространственного воображения. Существуют и пространственные представления, выработанные самой жизнью, такие, как ориентировка в пространстве — начиная от запоминания ребенком дороги от школы к дому и кончая навыками обращения с картой и компасом в туристских вылазках и популярных походах по историческим местам. Размах пространственных представлений связан с условиями жизни, воспитанием. Так, мальчик далекого севера не теряется в безориея-тирном для нас снежном пространстве, мальчик-горец берет на себя обязанности проводника, городской мальчик прекрасно разбирается в лабиринте большого города. Масштаб карты — это «промежуточное звено» между суженным рамками листа пространством и пространством реальным. Нужно достаточно развить пространственные представления, чтобы не только уметь прочесть чертеж или карту, но п, составив внутреннюю модель соответствующего реального пространства (местности), проиграть в уме свое реальное передвижение. Пространственно-зрительные тесты — тоже модели активной оценки взаимоположения фигур, активной потому, что решение связано с вращением этих фигур в собственном представлении. Карты, чертежи, кроки надо перевести, преобразовать в практические действия и, наоборот, линию передвижения и зрительные впечатления преобразовать в карту или чертеж. Несомненно, эти преобразования полезны для практики, онн связаны со многими видами деятельности человека. Они необходимы и агроному, и картографу, и геологу, и геодезисту, и штурману, и капитану, и космонавту, и военнослужащему.
Словесные, цифровые и зрительные задачи с фигурами включают операции сортировки, систематизации (сравнение цифровых рядов и пополнение ущербного ряда на основании найденного общего признака), выбраковки («исключить лишнее»), комплектования («вставить недостающее») и пр.
К преимуществам теста, опять-таки как модели какого-то фрагмента реальной жизни, относится все то, что характеризует модель как средство познания. Дело в том, что не всякое событие в жизни можно воспроизвести и изучить в натуральную величину. В одних случаях этому препятствует «невозвратность» событий, в других — экономическая нецелесообразность или неоправданный риск. Именно в таких случаях и прибегают к модели (помня, конечно, о ее ограниченности). Применение модели основано на принципе воспроизведения ситуации или ее фрагмента, а тем самым и воспроизведения психической и физической деятельности человека, его психического состояния, включая, конечно, и эмоциональный компонент. К этому надо добавить портативность метода, возможность использования его одновременно на очень больших контингентах, в случаях, когда необходимо дать сравнительную и быструю предварительную оценку различных групп людей, объединенных совместной деятельностью, целью (профессией), условиями жизни и воспитания или занятием (спорт).
Центральный вопрос теста Айзенка — это вопрос об интеллекте, вернее о той важной стороне интеллекта, которую Айзенк называет скоростью умственных процессов. Не вдаваясь в тонкости по поводу оценки этого качества, следует признать как факт его существования, так и то, что оно у различных людей различно. Качество это особенно важно там, где предстоит поисковая, игровая деятельность, где эта деятельность идет в оптимальном режиме (при меняющихся условиях). Для действий в условиях стационарного режима, где главное выполнить заданную «деятельность» заранее известным запрограммированным образом, важна устойчивость в выполнении работы, при этом внешние воздействия парируются как «возмущения».
Пример деятельности первого рода — любая спортивная игра и борьба: человеку противопоставляется тактика и действия противника. Пример деятельности второго рода — соревнования по гимнастике, где важно выполнить соответствующую программу (изменения может претерпевать только вариант), а все внешние воздействия на спортсмена в период выполнения упражнений могут только мешать. В первом случае внешние воздействия — это материал деятельности, благодаря им идет соревнование, во втором случае внешние воздействия — помехи, вопреки которым должно быть выполнено упражнение. Этим, конечно, не отрицается ни гибкость ума гимнаста, пи его творчество, но они испытывают напряжение в период подготовки. Тесты Г. Айзенка позволяют судить как о гибкости интеллекта, так и о характере тестируемого, его настойчивости, собранности.
При оценке теста следует четко различать этап проведения теста и этап вынесения решения по нему. Как остроумно выразился один из героев Ч. Диккенса: «Нет ничего на свете столь постоянного, как время обеда, и нет ничего на свете столь непостоянного, как обед. В этом и состоит большое различие между тем и другим». Иными словами, между процессом решения задач теста и оценкой результатов — дистанция, которую надо чувствовать, чтобы избежать печальных ошибок прошлого, когда по результатам тестирования давались незакономерные категорические заключения. Тестирование, как это признано большинством ученых, не следует считать чем-то самодовлеющим, только при этом условии оно может дать и дает полезные результаты.
В настоящее время в Советском Союзе тесты применяются в клинической психологии при комплексном обследовании. Ведется изучение места и границ использования тестов (данные тестирования сопоставляются с особенностями высшей нервной деятельности, с динамикой биоэлектрической активности мозга и пр.) в групповой психологии для исследования малых групп: экипажей, команд, бригад, участников отдаленных экспедиций и т. д. Но до сих пор материалы об этих работах публиковались лишь в специальной литературе, хотя они вызывают живейший интерес и у неспециалистов.
Предлагаемая книга позволит читателю не только проверить Свои способности, но и познакомиться с методом тестирования. Естественно, автор ограничился частью тестирования, которая отличается большей наглядностью и занимательностью.
Ф. Горбов
Предисловие автора к русскому изданию
Во всем мире все большее распространение находят самые разнообразные интеллектуальные тесты. Они применяются в области образования, в промышленности, в армии, для отбора и определения профессиональной ориентации. В то же время еще для очень многих природа тестов остается весьма таинственной. Им негде удовлетворить свою любознательность: водь обычно тесты доступны лишь профессиональным психологам. Настоящий сборник психологических тестов, воспроизведенный средствами русского языка, призван заполнить этот пробел.
Результаты проверки своих способностей не следует принимать слишком всерьез. Такая „самопроверка11 не может быть точной мерой столь сложного явления, как человеческий интеллект. Для серьезных целей необходимы тесты большего объема; проводить их, а также оценить результаты сумеют лишь специалисты.
Предлагаемая книга познакомит читателя с характером тестов, используемых в психологии, и поможет ему составить представление о заданиях, составляющих психологические тесты. На большее эта книга не претендует. Впрочем, я надеюсь, что она доставит читателям развлечение и приятный отдых.
Ганс Юрген Айзенк
19 июля 1971 года
Лондон, Бетлемская королевская больница Отделение психологии
ВВЕДЕНИЕ
Вопросами измерения интеллекта интересуются очень многие. В связи с этим весьма важно, чтобы люди имели правильное представление о том, что такое тесты на коэффициент интеллектуальности (КИ) * и как ими пользоваться.
* Иногда термин Intellectual Quotient (I. Q.) переводят как «коэффициент умственного развития» — КУР. Однако, как станет ясно из дальнейшего, при тестировании умственное развитие но оказывает решающего влияния на результат. — Прим. перев.
Основу настоящего сборника составляют так называемые общие тесты. Это тесты, предназначенные для определения общего уровня способностей. В них используется словесный, цифровой и графический материал в сочетании с различными способами формулировки и предъявления заданий. Такой смешанный характер тестов лучше всего позволяет дать общую оценку КИ читателя, при условии, конечно, что он будет строго следовать инструкции. Тот, кто, к примеру, хорошо справляется с заданиями на словесном материале, но гораздо хуже решает численные задачи, при тестировании не получит никаких преимуществ.
Для тех, кто хочет узнать о своих возможностях несколько больше, в книгу включены три специальных теста: словесный, числовой и зрительно-пространственный. Они помогут определить специфические способности. При решении заданий общих тестов результаты, показанные одним и тем же человеком, от одного теста к другому существенно не меняются. А при решении заданий специальных тестов вполне может случиться, что испытуемый покажет отличный результат на первом, очень плохой — на втором и посредственный — на третьем тесте. Конечно, существует значительно больше специфичных человеческих способностей, чем те, которые охватывают эти три теста.
Но перечисленные способности, вероятно, важнее других, так как получили наиболее широкое признание. Включение специальных тестов позволит читателю получить более полное представление о характере и структуре своих умственных способностей. Общие тесты дают усреднение; до иногда важнее количественно оценить величины, которые усредняются, чем знать усредненный результат.
В сборник включены также несколько заданий под шутливым названием «Головоломки для интеллектуалов», решение которых займет у интересующихся не один вечер. Но, к сожалению, природа этих заданий такова, что результаты решения не поддаются количественному учету. Задания даются для развлечения, ради удовольствия поискать решение. Попытка оценить результаты решений может ввести в заблуждение. Почему это так — объясним несколько позже.
А теперь рассмотрим проблему альтернативных ответов. Дело в том, что для части задач возможны два, три и более решений.
Любопытно отметить, что этот вопрос мало разрабатывался наукой, хотя возник одновременно с созданием первых интеллектуальных тестов. По-видимому, мы сумеем лучше разобраться в существе дела, рассмотрев те задачи, которые допускают несколько решений. Тестовое задание может быть изложено двумя способами. Первый способ состоит в том, что дается задание и предъявляются несколько решений. Причем все решения, кроме одного, ложные. Даже при таком способе предъявления заданий делается несколько предположений, о которых не говорится вслух, но которые тем не менее очевидны. Одно из таких молчаливых допущений заключается в том, что в процессе решения должна быть использована вся информация, содержащаяся в условии задачи. Решение, которое учитывает всю эту информацию, следует предпочесть тем решениям, которые принимают в расчет лишь ее часть. Задания такого типа не вызывают разногласий, если составитель не проявил небрежности или корректор не проглядел случайной ошибки.
Однако существует другой тип заданий, при котором испытуемому не дают заведомо неверных решений, а предлагают самостоятельно найти правильный ответ. Такие задания называют «открытыми». Имеется несколько степеней «открытости»; крайним случаем является задание, для которого единственного решения вообще не существует и от испытуемого ждут, чтобы он за отведенный промежуток времени дал максимальное количество решений.
Рассмотрим открытое задание.
Карлик живет на двадцатом этаже небоскреба. Каждое утро, идя на работу, он входит в лифт, нажимает кнопку и спускается на первый этаж. Вечером, возвращаясь с работы, он входит в лифт, нажимает кнопку, поднимается на десятый этаж, а остальной путь проделывает пешком. Почему он не поднимается в лифте на двадцатый этаж?
Можете попытаться сами ответить на этот вопрос, можете предложить его своим знакомым. Наиболее часты такие ответы:
«Он поступает так ради физической нагрузки».
«Он сгоняет лишний вес».
«Он навещает друга на десятом этаже» (иногда вместо «друга» говорят «приятельницу»).
Все эти ответы, как и многие другие, вполне правдоподобны; но почему же тогда все они неверны, а правилен только один ответ: «Карлик может дотянуться лишь до десятой кнопки»?
Дело в том, что в приведенных ответах не использованы все условия задачи: эти ответы с равным успехом могут относиться и к великану, и к карлику. А следует обязательно учесть, что речь идет о карлике, иначе зачем же было сообщать такую подробность? Это задание не совсем подходит для интеллектуального тестирования, но оно показывает, почему из многих более или менее правильных ответов (они учитывают часть условий задания) верен один и только один ответ. В данном случае вполне очевидно, какой из многих ответов следует предпочесть. Но зачастую испытуемые готовы по этому поводу вступить в спор.
Рассмотрим другое задание, типа «исключите лишнее слово». Даны названия пяти городов, требуется указать одно лишнее: Панама, Лондон, Дулут, Кембридж, Эдзелл. Каждое из этих слов можно считать «лишним» по разным причинам. Эдзелл — единственный город, расположенный к востоку от Гринвича. Панама — единственное слово, где за каждой согласной идет гласная. Кембридж — название двух городов по обе стороны Атлантики, в которых расположены знаменитые университеты. Дулут — единственное из названий, которое заканчивается буквой «т». Продолжив рассуждения, можно выбрать самый северный, самый южный или самый западный город, самый многолюдный или самый малонаселенный. Существует очень много признаков, по которым можно выделить один город и считать его «лишним». И все же правильный ответ не вызовет возражений у большинства людей: липшее слово — Кембридж, потому что во всех остальных словах лишь один несколько раз повторяющийся гласный звук, а в слове Кембридж два разных гласных звука. Почему это решение «лучше» всех остальных? Можно сказать, что это интуитивно ясно. Такое утверждение справедливо, но почти ничего не дает для понимания существа дела. Сформулируем ответ примерно так. Испытуемому предложено задание. В нем содержится вся необходимая для решения информация, и человек, который предложил задание, должен был тщательно подобрать пять слов, чтобы все вместе они подсказали единственно правильный ответ. В любом множестве городов один город — самый большой, другой — самый маленький; один — самый северный, другой — самый южный; одно название — самое длинное, другое — самое короткое. Если идти таким путем, то отыскать единственное решение невозможно, потому что указанные критерии применимы к любым пяти взятым наугад городам. Но тот факт, что в четырех названиях из пяти имеется лишь один повторяющийся гласный звук, не может быть случайным. Значит, города были подобраны преднамеренно. Ответ, который мы признали единственно правильным, исходит из той информации задания, которая не принята в расчет во всех других вариантах решения.
Укажем на интересную деталь. Взыскательные и дотошные люди зачастую знают, в чем состоит правильное решение (оно ясно для них с самого начала), но продолжают поиски другого решения, чтобы посрамить составителя теста. Они рассматривают тест как поединок, в котором сумеют доказать свое превосходство, если найдут правильный ответ, не предусмотренный составителем. (К счастью, такое отношение сразу же меняется, если тестирование затрагивает судьбу испытуемого, например является составной частью экзаменационной процедуры. При этом даже придирчивые и самонадеянные люди удовлетворяются обычными правильными ответами.)
Имеются и другие признаки правильности решения; но если рассматривать лишь одно задание, то эти признаки
не обнаруживаются. Так, при решении многих типов тестовых заданий вырабатывается некоторый навык. Учитывая это обстоятельство, простые и недвусмысленные задания постепенно усложняются. При этом проверяется способность применить навыки, выработанные при решении более легких заданий, к решению более трудных. Критик всегда может выдернуть одно из последних заданий и гневно провозгласить: «Почему предлагаемое автором решение правильно, а другое решение неправильно?!» Задания тестов, как и цитаты, не следует вырывать из контекста. Задачи, стоящие в начале теста, могут быть существенно важны для решения последующих. Тест представляет собою нечто цельное, и его нельзя произвольно разбивать на части.
Есть много других соображений, почему один ответ считается правильным, а другой нет, и читателю предоставляется самому отыскать соответствующие логические критерии. Я же укажу на еще одно важное обстоятельство. Доводы, которые я привел, могут показаться читателю вполне разумными. Но для психолога самые разумные доводы значат меньше, чем экспериментальное доказательство. Обычно тесты создаются следующим путем. Тест предъявляют тысяче испытуемых и на основании показанных результатов производят их ранжирование. Чем лучше результат испытуемого, тем более высокое место отводится ему в списке. Затем выбирают задачи, где на том или ином основании возможны различные ответы. Взяв из общего списка испытуемых верхнюю и нижнюю четверти, психолог выясняет, какие ответы на данную задачу дали представители этих двух групп. Как бы ни был уверен составитель в том, что ответ А лучше ответа Б, он должен исключить данную задачу, если не убедится, что ответ А значительно чаще встречается в «верхней» группе, чем в «нижней», а ответ Б чаще встречается в «нижней» группе, чем в «верхней». Этот процесс иногда называют анализом заданий, он позволяет внести очень важные коррективы в первоначальный подбор, гарантируя психолога, составляющего тест, от субъективности, которая может создать дополнительные трудности для одних испытуемых и преимущества для других.
Естественно спросить: зачем же обременять себя «открытыми» заданиями, если, несмотря на все старания, все-таки можно проглядеть альтернативные решения? Многие психологи, соглашаясь с этим возражением, ограничиваются закрытыми заданиями, где такой риск исключен. При этом отпадают критические замечания, связанные с возможностью альтернативных ответов; но возникают другие проблемы. Поскольку тест на КИ является усредненным тестом и форма предъявляемых заданий затрудняет решение для одних людей и облегчает для других, то, ограничив тест лишь одной формой заданий, можно невольно исказить результаты. Так, тест для 11-летних детей, в котором было слишком много «закрытых» заданий, создавал преимущества для детей неоригинального, тривиального мышления, а дети с нешаблонным, творческим, научным и художественным складом ума оказались в невыгодном положении. Опыт работы с тестами позволяет сделать вывод, что дети, очень хорошо справляющиеся с «открытыми» заданиями, могут значительно хуже выполнять «закрытые» задания, и наоборот. Я не думаю, что этот довод решающий, но, вероятно, в нем содержится большая доля истины.
Не обладая точными знаниями по данному вопросу, неразумно включать в тесты всего лишь одну форму заданий; единственно надежный путь — максимально разнообразить эти формы. И если это возможно, даже с риском подвергнуться обвинениям в двусмысленности некоторых заданий, мне кажется, что такой риск вполне оправдан.
При измерении интеллекта от испытуемого требуются элементарные знания, заинтересованность (мотивация), определенные навыки и опыт прохождения тестовых проверок*. Ясно, что вы не сможете решить заданий, предлагаемых в этой книге, если не умеете читать и писать, если потеряли зрение, забыли значения элементарных слов или если у вас нет никакого желания подвергаться проверке. (Это обстоятельство нужно принимать в расчет при сравнении результатов тестирования различных социальных, национальных и этнических групп.
* Зависимость между желанием (мотивацией) и результатами тестирования в первом приближении выражается законом Еркеса — Додсона. Наилучшие результаты получаются при среднем уровне мотивации. Низкий уровень мотивации, так же как и чересчур высокий, приводит к снижению результатов. Оптимальный уровень мотивации, в свою очередь, меняется и возрастает при повышении сложности заданий. — Прим. перев.
Для сравнения таких результатов должна быть обеспечена однородность мотивации, подготовки, жизненного уклада, опыта и знаний.)
Ни один тест нельзя считать универсальным, Он пригоден лишь для ограниченной группы людей. Настоящая книга предназначается для грамотного человека в возрасте от 18 до 50 — 60 лет, у которого КИ чуть выше среднего и за плечами курс средней школы. Внутри такой однородной группы знания оказываются прямой функцией КИ (это показано с помощью тестов, не требующих специальных познаний). Простые задания на богатство словарного запаса служат одним из нагляднейших показателей умственного развития. Нет ничего удивительного в том, что знание родного языка связано с умственными способностями человека. В конечном счете пополнение словарного запаса ограничивается скорее недостатком способностей, чем внешними причинами. Но это общее правило может быть неприложимо к другим группам людей, которые отличаются от тех, кому адресована настоящая книга. Что же касается той группы людей, для которой эта книга предназначена, то включение нескольких задач, требующих специальных знаний, лишь увеличит надежность полученных при тестировании результатов.
Если бы нашей целью было сравнить показатели разных социальных или этнических групп или разных народов, тогда задания такого рода надо было бы изъять.
Хотя у психологов нет общепринятого мнения о теоретической интерпретации понятия «интеллект», все-таки попытаемся объяснить, что же мы измеряем. Однако я должен сразу сделать оговорку: то, что я сообщу, лишь мое собственное понимание фактов, основанное на изучении литературы и многолетней экспериментальной работе в данной области. Мои утверждения могут быть, конечно, ошибочными, но не исключено, что они близки к истине.
Накопленный мною опыт показывает, что есть одна психологическая характеристика, которая в значительной степени определяет успех или неудачу испытуемого. Эта характеристика — скорость протекания умственных процессов. Если взять некоторое количество совсем простых однотипных заданий — например, буквенный ряд А, В, Д, Ж,?, — то едва ли кто-нибудь допустит ошибку или скажет, что задача слишком трудна. Но есть люди, которые могут решить двадцать или тридцать таких задач в течение нескольких секунд, тогда как другим потребуется
столько же минут. Доказано, что эта разница в скорости проявляется и при решении более трудных задач. Иными словами, тот, кто быстро решает легкие задачи, сравнительно быстро решает и более трудные. А тот, кто медленно решает легкие задачи, так же медленно решает и более сложные. Эта характеристика скорости умственных процессов есть фундаментальный базис интеллектуальных различий между людьми.
Однако здесь скорость не равнозначна КИ. Это объясняется тем, что в любом интеллектуальном тесте определенную роль играют также и неинтеллектуальные свойства личности. Вначале удостоверимся, что скорость действительно служит важной составной частью КИ. В самом деле, хотя вы не успеете выполнить все задания теста в отведенные для этого полчаса, все же вы в состоянии — если хватит желания — решить все или почти все задачи за более продолжительный отрезок времени. Выходит, ограничение времени — очень существенное условие проведения теста, потому что в противном случае любой человек показал бы максимальный результат. Именно по этой причине в тест нельзя включать сложные и трудные задания. «Головоломки для интеллектуалов» потребовали бы нескольких часов или даже нескольких дней, а это практически неосуществимо.
Ио даже если и не ограничивать время, люди не добивались бы стопроцентного результата. Это связано с теми особенностями личности, которые косвенно влияют на выполнение тестовых заданий. В связи с тестированием были экспериментально изучены две основные личностные характеристики — несобранность и отсутствие настойчивости. Если вы медленно соображаете, то тест, на который другой человек потратит полчаса, потребует от вас, скажем, десяти часов. Ваш энтузиазм за это время улетучится, и вы откажетесь от решения некоторых заданий, признав их чересчур трудными, хотя вы могли бы решить их, если бы продолжили свои усилия. Отсутствие упорства сказывается даже на более коротких отрезках времени: есть люди, которые готовы затратить на решение задачи полминуты, но не станут тратить двух минут. Похоже, что существует логарифмическая зависимость между трудностью задачи и временем, необходимым для ее решения. Это предъявляет очень высокие требования к настойчивости и упорству «тугодумов». Тем не менее в реальной жизни, а также в условиях эксперимента упорство и настойчивость могут компенсировать недостаточную скорость мышления. А при нехватке настойчивости можно растерять те преимущества, которые дала вам природа, наделив вас высоким темпом мышления.
Даже если человек быстро соображает и достаточно настойчив, он может оказаться несобранным, склонным к поспешным действиям и неметодичным. Он хватается за первую же идею, пришедшую ему в голову, не давая себе труда проверить, правильно ли полученное решение. Плохая работа «детектора ошибок» приводит к очень низким результатам тестирования так же неотвратимо, как и недостаточная скорость мышления и отсутствие настойчивости. Экстравертированные люди в этом смысле оказываются слабее интровертированных*.
* Интровертированный субъект, или интроверт, — человек, сосредоточенный на своем внутреннем мире. Экстравертированный субъект, или экстраверт, — человек, интересы которого больше проецируются на внешний мир. Автор считает шкалу интровертированность — экстравертированность одной из главных для классификации типов личности и связывает фундаментальные различия между этими двумя типами людей с силой и подвижностью тормозного процесса в нервной системе. Взгляды Г. Айзенка изложены в его книге «Biological Base of Personality» (London, 1968), которую он посвятил памяти Ивана Петровича Павлова. — Прим. перев.
Имеются веские доказательства того, что люди с оригинальным, творческим мышлением, которые хорошо выполняют «открытые» задания, склонны допускать много ошибок «по небрежности» при выполнении «закрытых» заданий.
Таков в общих чертах механизм решения задач, позволяющий объяснить факты, которыми мы располагаем. Это объяснение предложил Д. Фарно, его труды по методике отбора студентов высших учебных заведений показали, что личностные характеристики играют огромную роль в чисто интеллектуальных функциях. Поскольку КИ применяется для измерения интеллекта, то его считают мерой быстроты соображения. Но КИ отнюдь не является чистой мерой быстроты соображения, если не соблюдены условия, при которых он может стать такой мерой. Обычно же на скорость умственных процессов наслаиваются такие личностные характеристики, как настойчивость и собранность. Эти качества личности значительно лучше поддаются воспитанию и тренировке, чем скорость мышления. Впрочем, американский психолог Скиннер, который многое сделал для популяризации обучающих машин, показал, что можно существенно увеличить скорость решения тестовых заданий, пройдя курс обучения на специально запрограммированных машинах. Он также обнаружил — и это согласуется с нашим анализом, — что если хорошо запрограммировать инструкцию, то даже самый тупой человек может решить те же задачи, что и самый сообразительный, но только времени у него уйдет неизмеримо больше. Было показано, что очень способный студент, работая над хорошо запрограммированным курсом математики, может освоить годовую программу в течение двух дней! Одно из колоссальных преимуществ обучающих машин состоит в том, что они позволяют каждому студенту продвигаться вперед с той быстротой, которая в основном определяется скоростью его умственных процессов, а также его личностными качествами, особенностями воспитания, врожденными способностями и т. д. Заставлять всех студентов продвигаться вперед с одинаковой быстротой, как это неизбежно получается при обычных методах обучения в группе с одним преподавателем, конечно, менее эффективный способ, который ведет к трудностям как для самых сообразительных, так и для тугодумов.
Читатель снисходительно отнесется к тому, цто все вышесказанное выглядит как рассуждения на уровне здравого смысла. Я не пользуюсь тем устрашающим профессиональным жаргоном, с помощью которого обычно излагают даже простейшие психологические факты. Во всяком случае, воскресив в памяти процесс решения, вспомнив, сколько было неправильных ответов, сколько заданий было начато, но не доведено до конца, читатель сможет получить хотя бы общее представление о том, каким образом в нем самом сочетаются эти три составляющие — скорость мышления, настойчивость и самоконтроль.
Я только что упомянул о Скиннере, который показал, что скорость решения задач можно увеличить соответствующей тренировкой. Это подводит нас к еще одному вопросу. Практика показывает, что при решении тестовых заданий сказывается эффект тренировки. Разница между результатами, показанными на первом и на пятом тестах, может достигать 10 очков. (После цятрго тестирования прироста уже практически нет; даже после третьего он очень мал. Наибольшее увеличение наблюдается между первым и третьим тестами.) Несомненно, речь здесь идет о серьезном недостатке всей методики. Когда мы подвергаем детей психологическому тестированию,которое влияет на всю их дальнейшую школьную карьеру, то это явная несправедливость по отношению к тем, кто никогда не проходил тестовой проверки.
Этот недостаток метода вызывает серьезную озабоченность. Нет сомнения, что тесты в будущем будут применяться очень широко — и среди детей, и среди взрослых, в школах, университетах, в армии и в промышленности. Очень важно, чтобы тестирование было справедливым, и за этим нужно следить; в противном случае тестовая методика создаст больше новых трудностей, чем разрешит старых. Лишние 8 очков, добытые благодаря собственно тестовой тренировке, — это как будто немного. Но ведь при любом отборе главная трудность всегда связана с так называемыми маргинальными, пли пограничными, контингентами. Если проходной балл равен 115, то дети, у которых КИ ниже 105, в любом случае выбывают из конкурса. А дети с КИ выше 125 в любом случае наберут нужное число очков. Но во всем диапазоне между этими двумя числами лишние 8 очков могут оказаться решающими. Эти цифры не претендуют на точность, но они показывают, какие проблемы встают при проведении тестового отбора.
А может быть, лучше всего держать тестовую методику втайне, чтобы никто не знал о ней, пока не настанет пора пройти испытание? Но тогда человек сможет пройти тестовую проверку лишь раз в жизни: после первой же проверки невозможно вернуться к первобытному неведению. Далее надо было бы провозгласить всякую тестовую тренировку незаконной и брать с детей клятву о сохранении тайны. Издатели, наборщики, преподаватели и психологи также должны были бы подписать «Присягу о неразглашении»; к тому же понадобилась бы громоздкая система надзора за соблюдением секретности. И даже если бы была уверенность, что испытуемый проходит проверку впервые в жизни, все равно, я сомневаюсь, чтобы такое положение было желательным. Регулярные тестовые проверки имеют много преимуществ. Они позволяют следить за успехами ребенка на протяжении всей его школьной жизни, соотнося результаты тестов с истинным интеллектуальным ростом школьника. Даже после проведенной «сортировки» осталась бы возможность выявить скачок КИ у поздно развивающихся детей и восстановить справедливость по отношению к ним. Поэтому я стою за то, чтобы все люди были знакомы с тестами на КИ, дабы тем самым свести к минимуму преимущества, которые дает отдельным лицам специальная тестовая тренировка. Очень жаль, что психологи до сих пор не удосужились заняться устранением этого серьезного недостатка своего измерительного инструмента. Педагоги не раз указывали на эту несообразность, но знатоки проблемы не удостаивали их ответом. Между тем, такое нарекание вполне обоснованно и от него нельзя отмахнуться. Если эту трудность не удастся преодолеть, тогда при некоторых обстоятельствах тесты будут приводить к ложным результатам и окажутся не только бесполезными, но и вредными.
Испытуемые, которым меньше 18 или больше 55 — 60 лет, в общем показывают более низкие результаты при тестировании. Иногда предлагают составить специальную таблицу возрастных поправочных коэффициентов. По, мне кажется, этого делать не следует. КЙ можно рассматривать с абсолютной и относительной точек зрения. Под абсолютной точкой зрения я в данном случае подразумеваю сравнение способностей одного человека со способностями всего остального взрослого населения. Под относительной — сравнение способностей одного человека со способностями людей того же возраста. Ясно, что после 60 лет способности снижаются, и семидесятилетний человек оказывается в невыгодном положении при сравнении с сорокалетним. В абсолютном смысле его КИ ниже. Но если сравнить его с другим семидесятилетним человеком, то вполне вероятно, что соотношение сил осталось таким же, как и в сорок лет, поскольку семидесятилетние находятся в равных условиях. Такие сравнения проводятся, но мне они всегда казались надуманными. Если престарелые люди хотят получить фору, то возражать против этого не приходится. По определить размеры этой форы очень трудно.
Инструкция
На выполнение каждого теста дается ровно 30 минут. Не задерживайтесь слишком долго над одним заданием. Быть может, вы находитесь на ложном пути и лучше перейти к следующей задаче. Но и не сдавайтесь слишком легко; большинство заданий поддается решению, если вы проявите немного настойчивости. Продолжать ли размышлять над заданием или отказаться от попыток и перейти к следующему — подскажет здравый смысл. Помните при этом, что к концу серии задания становятся в общем труднее. Всякий человек в силах решить часть предлагаемых заданий, но никто не в состоянии справиться со всеми заданиями за полчаса.
Ответ на задание состоит из одного числа, буквы или слова. Иногда нужно произвести выбор из нескольких возможностей, иногда вы сами должны придумать ответ. Ответ напишите в указанном месте. Если вы не в состоянии решить задачу — не следует писать ответ наугад. Если же у вас есть идея, но вы не уверены в ней, то ответ все-таки проставьте.
Тест не содержит «каверзных» заданий, но всегда приходится рассмотреть несколько путей решения. Прежде чем приступить к решению, удостоверьтесь, что вы правильно поняли, что от вас требуется. Вы напрасно потеряете время, если возьметесь за решение, не уяснив, в чем состоит задача.
Примечания.
1. Точки обозначают количество букв в пропущенном слове. Например, ( ) означает, что пропущенное слово состоит из четырех букв.
2. Для решения некоторых заданий потребуется использовать последовательность букв русского алфавита без буквы «ё».
|
