Глава четвёртая

Петя и сам едва помещался. Батарейки подсели, фонарик едва светил, идти приходилось почти на ощупь, хватаясь за металлические пошатывающиеся перила.

Петя попытался представить себе, в какой части дома может находиться этот потайной ход; ведь он жил на четвёртом этаже, а под ним находились другие квартиры, лестничные марши и площадки. «Разве что, — подумал он, — ход может скрываться в толще самих стен…»

Однако, по мере того как он спускался, становилось понятно, что он уже гораздо ниже, чем может быть основание и даже фундамент дома. Пете стало не по себе, и ему очень захотелось повернуть обратно, как внизу, за очередным поворотом лестницы, забрезжила тоненькая полоска света. Вот его рука нащупала дверь, которая податливо приоткрылась, и ему в глаза ударил яркий электрический свет.

За дверью сияла округлая комната, размеры которой было трудно определить, потому что её стены, пол и потолок — всё сплошь состояло из зеркал. Вверху искрилась огромная хрустальная люстра, какие бывают в театрах, а внизу располагался длинный, уставленный золотом и серебром стол.

За столом сидели, а лучше сказать располагались удивительные сущности — люди, животные, предметы и даже явления природы. Оставаясь пока незамеченным, Петя в изумлении принялся их разглядывать.

По левую руку от него, начиная от самого дальнего, за столом находились:

— завёрнутый в простыню бородатый древнегреческий гражданин (Петя почему-то сразу окрестил его «Сократом»);

— луч света, падающий сверху и временами принимающий едва уловимые человеческие очертания;

— запылившаяся пузатая бутылка коньяка;

— молоток с честными и решительными чертами лица;

— бравый мушкетёр (которого Петя, не задумываясь, назвал «д'Артаньяном»);

— закутанная в чёрные одеяния монашка.

По правую сторону от стола располагались персоны тоже удивительные, но гораздо менее симпатичные.

Напротив «Сократа» восседал увешанный орденами, как рыбьей чешуёй, грузный и бровастый чиновник, из головы которого торчали самые настоящие серые ослиные уши. «Генеральный секретарь» — мысленно обозвал его про себя Петя Огоньков.

На соседнем кресле ужасным клубком свернулось туловище змея. Его человеческая голова возвышалась над столом и была головой древнего монгольского воина. От злости змей шипел и подрагивал. Петя назвал это существо «Чингисханом».

За ним сидела напудренная дама с фальшивыми зубами и драгоценностями. Она была одета в несвежее бальное платье (о чём можно было догадаться хотя бы по тому, что вокруг неё роем летали блохи), на голове громоздился напудренный мукою парик. На её лице были наклеены мушки, более похожие на бородавки. Дама потела и обмахивалась веером. Эту неряшливую даму Петя почему-то назвал Маркизой де Помпадур.

Рядом на кресле взгромоздилась самая настоящая сказочная русская печка с потрескивающими в топке дровами и мягкой лежанкой наверху.

Следующим был студнь. Черты его лица выражали отчаянную трусость. Он дрожал на блюде и не таял даже не смотря на столь горячее соседство. Наверное потому, что от страха бросает не в жар, а в холод.

Последним в этом ряду был гусак. Он никого не слушал, ничего толком не говорил, но, с тем, чтобы привлекать к себе внимание, изредка задирал клюв и перебивая всех, пронзительно кричал.

В торце стола, спиной к Пете, совсем недалеко от него, сидел ещё один, тринадцатый по счёту субъект. Над спинкой кресла виднелась только его дурацкая шапка с бубенцами. По этой шапке и скрипучему мультяшному голосу Петя узнал в нём карточного шута.

Сидящим за столом прислуживали зверушки, ходившие на задних лапах и одетые на манер официантов.

Петя ущипнул себя, сказал «ой», зажал рот ладошкой и отступил. Ему вдруг стало ясно как день, что за существа сидят за столом в этой зеркальной комнате: это были его ДОСТОИНСТВА и НЕДОСТАТКИ! Те самые двенадцать, из его списка, из-за которых шут морочил ему голову.

Погасив ненужный теперь фонарик, Петя стал с замиранием сердца смотреть и слушать.