Глава пятая

Если бы в то время, когда на пруду разворачивалась морская баталия, кто-нибудь обратил внимание на Максима Кузьмича Мореходова и немного понаблюдал за ним, он бы подумал, что этот пожилой человек свихнулся или порядком не в себе. То он подходил к самому краю водоёма и, наклонившись, вглядывался в воду, то отходил к зрителям, то надевал очки, то снимал их и что-то бормотал себе под нос. Изредка он крадучись приближался к Славику Подберёзкину и стоял у него за спиной.

Максим Кузьмич был мастер своего дела и прекрасно понимал, что даже самая продвинутая по части электроники модель никак не может думать и принимать решения самостоятельно. Однако, к его недоумению и ужасу, подводная лодка «Кашалот» вела себя именно так, будто ею кто-то управлял изнутри, как будто внутри её сидят те самые крошечные матросики, которых он с некоторых пор видел в своих вполне безобидных сновидениях. Максим Кузьмич чувствовал себя неловко, опасаясь, как бы он в самом деле на старости лет не тронулся умом...

Тем временем Петя, стремительно заходя в хвост «зелёному» крейсеру, злобно бормотал сквозь зубы:

— За дурачка меня считает. Опыты со мной делает, Тимирязев. А я сейчас же, если захочу, всё, всё расскажу перед телекамерами. Подумаешь вундеркинд, звезда олимпиад, гений в штанишках… А гений и злодейство несовместны! Известно ли вам такое, господин супермен?..

Произнося эту гневную тираду, Петя вдруг заметил, что лодка неестественно замедлила ход и стала забирать влево, не слушаясь руля. Решив, что он по невнимательности зацепился за стебель водоросли, Петя стал вертеть головой по сторонам, внимательно вглядываясь в воду. Наконец он увидел то, что искал, и волосы у него встали дыбом.

Левый передний горизонтальный руль, имевший форму небольшого крыла, зацепился за невидимую в воде леску и потянул к себе мину. На последнем отрезке Петя вёл лодку у самого дна, и это было его роковой ошибкой: мины закреплялись значительно выше и не попадали в поле его обзора. Но теперь не было смысла анализировать промах; лодка уверенно шла вперёд по инерции, подтягивая к себе смертоносный заряд. До взрыва оставалось мгновение. Двенадцать лет жизни, волшебные превращения, его будущее — всё было позади. Петя зажмурился. «Какая нелепость, — успел он подумать. — погибнуть таким маленьким, в ненастоящем, игрушечном бою. Прощайте мама и папа…»

Однако в следующее мгновение взрыва не произошло. Дрожа ресницами, Петя приоткрыл глаза.

Вокруг всё замерло.

И мина, почти уже коснувшаяся смертоносными иголками корпуса лодки, и сама лодка, и всё вокруг — рыбки, водоросли, поднимающиеся со дна пузырьки — всё замерло как в стоп-кадре.

В неестественной тишине послышался грудной женский голос, звучавший почему-то кокетливо, даже интимно, слегка нараспев:

— Господа, это грубо. Неужели вы прихлопните этого симпатичного парнишу в самом начале игры. Нельзя быть такими солдафонами. В конце концов, вас просит дама!..

Постепенно картина начала проясняться.

На носу лодки полулежала русалка с бесстыдно обнажённой грудью, нахально раскрашенной физиономией и толстыми губами. В том, что это был карточный джокер, а никакая не русалка, Петя не усомнился ни на минуту. Мошенник кокетливо водил плечами и причёсывал свои русалочьи волосы гребнем, усыпанным драгоценными камнями.

Лодка содрогнулась от глухого удара, Петя обернулся и увидел, что на кормовую палубу взгромоздилась печка. Самое удивительное было то, что печка в воде горела, пыхтела, дымила и пускала пузыри, ничуть не опасаясь погаснуть. На её лежанке в рядок сидели: монашка, «Помпадур», «Чингисхан» и солнечный луч. Другие достоинства и недостатки удобно расположились в креслах, расставленных на песчаном дне вокруг лодки. «Генсек» скакал на морском коньке, размахивая игрушечной саблей.

Голос подал вальяжно развалившийся в кресле мушкетёр:

— Господа, я полностью согласен. Это не дело — снимать с доски единственную фишку в самом начале игры.

— А вот и по правилам, а вот и по правилам! — подбоченившись к нему, затараторил гусак. — Один ноль, игра закончена, наша взяла.

Достоинства и недостатки начали шумно спорить, а Петя почувствовал жгучую обиду, слёзы брызнули у него из глаз. «Вот так! — говорил он себе. — Я не мальчик, я фишка. Со мной не разговаривают, ничего не объясняют. Зачем они остановили лодку? Лучше бы я взорвался назло всем. Подумаешь, какие-то достоинства и недостатки, лучше бы их вовсе не было. Да, да, лучше бы не было! Сейчас нарочно взорву их всех и подорвусь сам… Какой другой конец возможен для урода?..

Глотая слёзы и умиляясь своему порыву, Петя хотел рвануть рычажок и дать полный ход, чтобы мина дотянулась наконец до корпуса и всё взорвалось… Но не смог пошевелиться. Не смог произнести ни звука и даже перестал дышать.

Достоинства и недостатки сразу перестали спорить и уставились на Петю в изумлении.

— Хорошо, — опомнилась первой «Помпадур». — Два ноль неплохой счёт, мы согласны продолжать игру.

— Есть мнение сохранить жизнь товарищу пионэру, — прокричал «Генсек» не прекращая своей бешенной скачки. — Прошу голосовать, товарищи, кто за?

Недостатки с готовностью вскинули руки и хвосты; достоинства, которым отступать теперь было неловко, тоже нехотя проголосовали «за».

— Вот так-то оно лучше, мальчики, — сказала русалка своим развратным голосом. — И дамочке надо быть поскромней, — кивнула она в сторону «Помпадур». — Когда поработаешь с моё на самом дне, тоже не один раз захочешь просунуть голову в петлю. Свободны!

Русалка оглушительно затрясла председательский колокольчик, и все растворились.

— Красавчик!.. — русалка снова появилась и подплыла лицом к самому стеклу. — Красавчик, не забудь перевести рычаг на полный задний ход. Чао, малыш, — она приложилась огромными красными губами к лобовому стеклу, оставив яркий, в половину обзора, отпечаток и превратилась в рассыпающийся на глазах скелет, каждая косточка которого плавно опустилась на дно и растаяла без следа. Последней пропала челюсть, из которой успел-таки высунуться длинный «тёщин» язык и оглушительно крикнуть.

Почувствовав, что рука может двигаться, Петя врубил «полный задний ход» и подумал: «Кажется, я был готов совершить самую большую глупость в моей жизни. Кстати, она была бы и последней. Надо быть осмотрительнее». Ещё Петя заметил, что с того момента, как с ним начали происходить все эти вещи, он не то чтобы совсем свихнулся, но мозги его точно повернулись немного набекрень. Впрочем, как раз это можно было понять.

Всё снова ожило, зашевелилось, вверх полетели пузырьки, рыбки мотнулись в стороны, а «Кашалот» дал задний ход столь резво, что Петю так и пришлёпнуло грудью к штурвалу.

Мина отпустила лодку, взлетела вверх и встала подводным поплавком на своё прежнее место.

Петя снова дал полный ход вперёд, одновременно выходя на поверхность, обошёл смертоносный колючий шар и, завидев впереди зелёный флажок над темнеющим корпусом крейсера «Отважный», устремился в атаку.