Глава пятая

Вот уже третий день Петя находился в незнакомой квартире без всякой связи с внешним миром. Проснувшись в понедельник утром, он стал искать воду, чтобы умыться и утолить жажду, но в единственном на столе пластмассовом стаканчике с жидкостью хозяин, как видно, болтал кисточку с акварельной краской, и вода была совершенно непригодна как для питья, так и для умывания.

Чистая питьевая вода имелась в клетке с хомяком. Там же была крупа — сырая, не подарок, но всё-таки полноценный источник калорий…

Петя приблизился к клетке, присел на гранёное полено карандаша и стал смотреть, как хомяк, которого хозяин называл Гришей, набивает щёки крупой и шумно пьёт воду.

Когда хомяк наелся, напился и лёг спать на вату, Петя осторожно приблизился к прутьям решётки. Кормушка была устроена так, что зерно по мере убывания само подсыпалось из специального резервуара; вода примерно так же поступала в поилку из пластиковой бутыли.

Для того, чтобы добраться до этого изобилия, необходимо было залезть в клетку, но защёлка дверцы оказалась слишком тугой. Убедившись, что хомяк крепко спит, Петя протиснулся между прутьями решётки, подбежал к кормушке и, опустившись на колени, стал жадно пить воду. Напившись, он бросился к крупе и стал набивать ею щёки. Однако зубы его, в отличие от зубов хомяка и прочих грызунов, были совсем не приспособленны для такой пищи, и крупу пришлось выплюнуть.

Подумав немного, Петя накидал зёрен на стол и выбрался из клетки наружу. Достав из кармана перочинный нож, раздробил ядро на кусочки. Эти кусочки, с трудом, но можно было разгрызть и прожевать.

Петя наелся крупы, снова слазил в клетку и напился воды. После этого он прилёг поспать на залитом солнцем подоконнике, постелив себе перепачканную акварельными красками тряпочку.

Хомяк наблюдал за его действиями через едва приоткрытые щёлочки глаз, и когда незваный гость угомонился, тоже заснул.

Несколько серебряных рублей сделали словоохотливыми повара, швейцара, садовника и механика из гаража. Кое-что стало проясняться. Пестряк садовник утверждал, что минут через пять после выстрела за воротами отъехал, не зажигая огней, легковой автомобиль. При этом он не скрывал, что накануне выпил лишнего, а потому не может ничего утверждать наверняка.

Красавцева разыскали в дорогом ресторане неподалёку от его городской квартиры. Среди прочего, Дормидонт Эдуардович потребовал подать водки и шампанского, что было довольно странно для управляющего делами — утром, в разгар рабочей недели. Красавцев держался нагло и самоуверенно. Однако, едва его доставили на место преступления и он увидел стол, залитый кровью, — побледнел как полотно.

Первым делом Макс взглянул на его ботинки. Так и есть! На задних лапках щелкуна красовались лаковые штиблеты с белым верхом и модными металлическими вставками на носках.

Макс возбуждённо засвистел трубкой и заходил по кабинету.

— Вам известно, почему вы здесь? — сказал он, не глядя на задержанного.

— Теперь на моём месте всякий бы догадался, — промолвил тот, не сводя глаз с залитого кровью письменного стола.

— Где вы находились в полночь?

— В полночь я был в городе, у себя в конторе.

— Кто это может подтвердить?

— Господин Расторгуев мог бы это подтвердить… если бы смог. Ведь я разговаривал с ним по телефону. Кстати, аппарат автоматически записывает все телефонные переговоры хозяина. В деловом мире слово иногда значит больше, чем подпись… Фиксируется и точное время разговора.

— Включите запись.

Красавцев щёлкнул переключателями, в комнате зашепелявили голоса. Все без колебаний признали голос купца Расторгуева и его управляющего. Цифры таймера в окошечке механического счётчика показывали 23:51.

— Сообщение о гибели судна не подтвердилось, — с грустью произнёс Красавцев. — Шутка… Или провокация со стороны конкурентов. Я тут не при чём, поверьте мне!

С грозным видом Макс приблизился к нему вплотную.

— Эта шутка могла стать причиной самоубийства Пантелеймона Расторгуева. Слышите, вы, Красавцев. И кому как не вам знать, что торговый дом на грани банкротства, и кому как не вам выгодна смерть хозяина, ведь дело теперь перейдёт в ваши руки?

— Повторяю, я сам стал жертвой дезинформации. И потом, даже если я в чём-то не прав, меня не могут осудить за то, что хозяин ушёл из жизни добровольно.

— Ошибаетесь, господин Красавцев: доведение до самоубийства карается достаточным сроком тюрьмы для того, чтобы вы осознали собственную мерзость. Однако сейчас речь не идёт о самоубийстве. Мы расследуем дело об умышленном убийстве, и главным подозреваемым в совершении этого ужасного преступления являетесь вы, господин жертва дезинформации.

— Что! — Красавцев в ужасе отступил. — Что вы сказали! Убийство! Кто, кто убил!?

— Снимите и позвольте рассмотреть один из ваших штиблет. Кузьма!

Кузьма принял у Красавцева штиблет, обмахнул рукавом и подал господину инспектору. Тот сравнил подошву со снятым с земли под окном гипсовым отпечатком.

— А вот ещё одна улика.

Красавцев вдруг прекратил истерику. Он развернулся к окну, сложил руки на груди и холодно произнёс:

— У меня есть алиби, вы ничего не докажете.

— В ближайшие минуты мы узнаем, чего стоит ваше алиби. А пока… Кузьма! Пригласи сюда вдову и служанку; пора расставить все точки над i в этой достаточно незамысловатой истории.