Глава девятая

Со времени заточения Пети Огонькова в квартире художника Бекетова истекла уже почти неделя. От неопределённости своего будущего и праздности Петя основательно разленился и отупел. Он только и делал, что набивал щёки раздроблённой и размоченной крупой, пил воду, спал или читал хомяку те стихи, которые ещё помнил наизусть, а после всё-таки спал.

Первое время он ещё усиленно думал, пытаясь понять, что вообще с ним произошло, но от однообразия и малоподвижного образа жизни думать ему тоже сделалось лень.

Петя приблизительно понимал, что постепенно сам превращается в хомяка, но оправдывал себя тем, что безвыходное положение, в котором он находится, не оставляет ему ничего другого, кроме пассивного ожидания.

На седьмой день, это была суббота, Петя наелся и, как обычно, прилёг поспать на мягкую вату. А когда продрал глаза, то с огорчением убедился, что его изрядно округлившиеся бока перестали пролезать между прутьев решётки.

Петя лениво подумал, что надо поменьше есть и даже попытался сделать какие-то гимнастические упражнения, но не смог отжаться ни одного раза и, утомлённый попыткой, снова завалился на вату.

На девятый день он начал понимать хомяка. Не то, чтобы они заговорили вдруг на одном языке, но все повадки, привычки и даже смысл взглядов толстого грызуна стали ему понятны. Хомяк, кажется, стал понимать кое-что из человеческой речи, а Петя начал перенимать у него полезные привычки, облегчающие и упорядочивающие жизнь в клетке.

Ещё через пару дней Петя потерял счёт времени, а хозяин всё не возвращался. Мальчик и хомяк жили в мире и согласии, просыпаясь только для того, чтобы набить щёки крупой, попить и пошуршать. О том, что нужно протиснуться через прутья и выбраться из клетки, он больше не думал.