Глава восьмая

Петя открыл глаза от звона в ушах. В пустом выставочном зале, гремя пружинами, часы били четыре часа утра. Он поспал совсем немного, его рука всё ещё была тёплой от дружеского рукопожатия.

Теперь нужно было готовиться к приёму гостей.

Тренированными движениями Петя раздвинул приклеенный жевачкой к низу подоконника коробок и спрыгнул на пол. Снял прицепленное к поясу снаряжение — моток верёвки, которую заменяла шёлковая нить, и два отточенных крюка, изготовленных из кусочков скрепки. При помощи этих крюков, надеваемых на запястья, Петя мог карабкаться по шторам или другой податливой поверхности так же ловко, как человек-паук. За спиной у него появился сшитый из капрона рюкзачок.

В течение дня у Пети было достаточно времени для того, чтобы потренироваться в лазании по верёвке или при помощи крюков по самым разным поверхностям. Это оказалось делом тем более лёгким, что на него, как мы знаем, действовали совсем другие физические законы, то есть соотношение его веса и мускульной силы были совсем иные, нежели у обыкновенного, большого человека.

Петя надел крюки и забрался по шторе на самый верх. Удобно расположившись на креплении карниза, он начал срезать изоляцию с упрятанного здесь проводка сигнализации.

Вот уже четверть пятого; на улице у фасада замаячили две тени… Ещё усилие… готово! — под изоляцией блеснула оголившаяся медная поверхность. Петя вынул из рюкзака микросхему и закантачил её с проводом. Красные огоньки камер слежения тотчас погасли. Теперь на пункте охраны крутилась запись последних пятнадцати минут тишины и спокойствия.

Торопливо работая крюками, Петя спустился на подоконник и выглянул наружу. Поёживаясь от утреней прохлады, под окном его дожидались двое — Славик Подберёзкин и Маринка Корзинкина.

Едва дети забрались внутрь, Маринка схватила Петю в ладошки и поднесла к лицу:

— Петя, ты больше не теряйся, хорошо? Мы ведь волновались, я не спала совсем…

Петя крикнул «отпусти!» и уколол остриём крюка Маринку в палец.

— Ой! — сказала она удивлённо. — Ты что, кусаешься?

— Я человек! Я не насекомое! Хватит меня жалеть!

— Тихо, тихо, некогда, отпусти его, — торопился Славик, которого слегка трясло от волнения. — Залезай с камерой вот сюда. Ты, Петя, ты полезай наверх, а я спрячусь за шторой у того дальнего окна. Надо ещё подстроить фантом-проектор… Как только их уложим, звоним в милицию.

— А может, не надо?.. — жалобно попросила Маринка. — Может сразу в милицию?..

— Не трусь, отступать некуда, мы уже в деле. Снимай как я показывал. Круговую панораму и больше крупных планов.

— Едут…

— Что?

— Кажется, едут. Поливальная машина едет по набережной.

— По местам!.. — хрипло прошептал Славик в отчаянном волнении и юркнул за штору.

Со стороны Адмиралтейства по тротуару вдоль фасада двигалась уборочная машина. Она вращала под брюхом чёрными щётками и брызгала водой на проезжую часть.

Тесно прижавшись друг к другу, в кабине сидели трое. Они не разговаривали, их лица были неподвижны и целеустремлённы, словно чеканные.

Ровно в половине пятого, с боем часов, машина остановилась, загородив собой одно из окон первого этажа. Вода перестала брызгать, щётки замерли, из кабины вылез водитель. Пугливо оглядевшись по сторонам он доложил сидящим внутри:

— П-порядок, никого нет.

Обтираясь животами о стену фасада, все трое пролезли к окну и остановились. Бородатый мужчина в очках осторожно толкнул раму, створка поддалась.

Порывисто дыша и хрипя от волнения, злоумышленники перевалились через подоконник, прикрыли изнутри окно и огляделись. Луч фонарика нашарил ослепительно сверкнувший алмаз, и все трое издали некое подобие стона.

Кукловодов приблизился к алмазу и, глядя на него словно заворожённый, прошептал:

— Что же вы стоите как идиоты, поднимайте, поднимайте этот колпак!..

Глаза начали привыкать к полумраку, Пётр Эрнестович погасил фонарик и убрал его в карман. Вовчик подбежал к алмазу и схватился ладонями за стекло защитного колпака. Опасливо косясь в сторону тёмного угла с саркофагом, Горохов тоже приблизился и взялся потными ладонями за стекло.

— Не могу, — прошептал он сдавленно, — руки скользят.

Кукловодов в раздражении швырнул ему платок. Горохов тщательно вытер ладони и, один за другим, по отдельности, трясущиеся пальцы. Глядя на него, Пётр Эрнестович скрипел зубами, но молчал.

— Три, четыре, взяли! — шёпотом скомандовал Вовчик, и они с Гороховым разом подняли тяжёлое, килограмм на двадцать, стекло.

Кукловодов сунул руку под колпак, схватил алмаз и тут…

Из тёмного угла с саркофагом послышалось рычание. Все трое замерли и повернули головы в сторону этого жуткого звука.

Тяжёлый колпак медленно поехал вниз.

Ожившая мумия сделала шаг вперёд и попала в полосу освещения. Её туловище было замотано лентами истлевшей ткани, а вместо глаз зияли чёрные дыры. Издавая гортанное рычание, мумия шаг за шагом приближалась к злоумышленникам.

— Алмаз… мой… — прохрипела мумия и протянула иссохшие руки.

— Мамочка… — беззвучно произнёс Вовчик, и они с Гороховым выпустили колпак.

Кукловодов крикнул от боли, Вовчик от страха, Горохов, уже лишившийся чувств, словно огромная тряпочная кукла повалился на них обоих.

Колпак ударил Горохова по ноге и, оглушительно загремев, покатился.

Славик выключил фантом-проектор и выхватил из-за пазухи духовой пистолет.

Первая стрелка с зарядом мгновенного снотворного угодила в шею уже и без того находившегося без сознания Горохова.

Не выпуская алмаз, Кукловодов одновременно с Вовчиком бросился к окну. Вовчик споткнулся о Горохова и растянулся на полу. Славик выстрелил в него, но попал снова в Горохова.

Тем временем Кукловодов уже переваливался через подоконник. Славик выстрелил в него подряд три раза, но все три стрелки ударились о стекло распахнутого внутрь окна.

В следующую секунду преступник оказался на улице и запрыгнул в кабину поливальной машины. Следом из окна кубарем выкатился Вовчик, но машина уже сорвалась с места.

Двери распахнулись, в зал вбежали лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина.

— Там!.. Воры!.. Алмаз!.. — в отчаянии крикнул им Подберёзкин.

Яблочкин и Мушкина кинулись к распахнутому окну. Направо, в сторону Летнего сада, уходила, набирая скорость, поливальная машина; налево, в сторону Адмиралтейства, убегал во все лопатки другой преступник.

— Вы налево, я направо! — коротко скомандовал Яблочкин, и оба, перемахнув через подоконник, начали преследование.