Глава четвёртая

В шесть часов утра распорядитель заплатил музыкантам оговорённую сумму, и они с облегчением покинули это сумасшедшее место. После эпизода в душевой Котов всё-таки выпил грамм сто пятьдесят, поэтому на душе у него было хорошо и спокойно. «Мало ли, — думал он, — бывает разборок у этих уголовных… А я уже забыл и ничего не помню. И человечков больше не будет, потому что я пить бросил. Ещё не совсем бросил, но постепенно…»

Велев таксисту притормозить у круглосуточного магазина, Котов купил несколько больших фирменных свёртков продуктов. Наверное, гораздо больше, чем было нужно. Он щедро расплатился с водителем, поднялся к себе и разложил продукты на кухонном столе. Тут же что-то разорвал, вскрыл, попробовал, но глаза разбегались, а есть ещё не хотелось и он, выкурив сигаретку, отправился спать.

Часа через три Котов вышел в полусне в туалет, и ему показалось, что на кухонном столе, среди банок и пакетов, шевельнулось что-то живое. Было светло, стол освещало солнце, и Котов был абсолютно трезвый. Он понял, что это никакая не галлюцинация, и ему стало с одной стороны радостно, но с другой — тревожно. Радостно оттого, что белая горячка оказалась всё-таки страшилкой, а тревожно из-за того, что в его квартире поселились гномики.

Котов медленно приблизился к столу, взял нож и стал боязливо, кончиком лезвия, переворачивать и передвигать свёртки и коробочки. Разумеется, что человечки уже разбежались, но на одном из пакетов с чипсами он обнаружил небольшой аккуратный надрез — ровно такой, чтобы можно было вытащить кружок. И сам чипс, обломанный крошечными ручками и обгрызанный крошечными зубками, лежал тут же рядом.

Котов достал из холодильника баночку лимонада, пшикнул колечком и стал пить. Отставив пустую банку, взял веник и подмёл в кухне пол.

Больше в этот день ничего странного не произошло, хотя Котов, трезвый и выспавшийся, заметно нервничал. У него появилась манера резко оборачиваться или внезапно возвращаться в комнату, откуда только что вышел. Но гномики своего присутствия не выдавали.

Остаток дня Котов валялся на кровати, грыз чипсы пил лимонад и читал книгу, время от времени поднимаясь и прохаживаясь по квартире.

Вечером он отправился на работу в ресторан.

Рассчитавшиеся с долгами и надёжно обеспечившие свои семьи на ближайшие месяц-два, «ребята» были в ударе и слегка навеселе. Один только Котов снова был трезв и сосредоточен. Друзья решили, что у него проблемы с личной жизнью, и не приставали с вопросами.

Медленные и ритмичные мелодии сменяли одна другую, публика охотно танцевала, и Котов не замечал в зале одного типа, сидевшего спиной к нему в стороне от сцены, у стойки бара. Того самого худощавого бледного мужчину с изрытым оспинами лицом. Тип пару раз обернулся на Котова, поговорил с барменом, расплатился и вышел.

В тот же день, несколько раньше, неприятный мужчина сидел в приёмной директора оздоровительного комплекса с бассейном, в котором происходило ночное мероприятие. Секретарша сняла трубку, сказала «Да, Георгий Луарсабович» и кивнула мужчине:

— Асланбеков Шамиль.

Дядя Гоша сидел за письменным столом в просторной комнате. Он говорил по телефону, и только небрежным жестом указал вошедшему на кресло. Это был плохой знак. Отложив трубку, он устало произнёс:

— Садись, Бек. Садись и рассказывай.

— Я постою, спасибо.

— Садись, я сказал.

— Короче, этот новенький, Спортсмен, хотел пойти и всех заложить.

— Да, нехорошо, неприятно. А почему это нужно было делать здесь, у меня в гостях? Ты взял и изгадил мне праздник, Бек. Изгадил ещё хуже того уже-очень-не-здорового-человека, который наблевал в мой бассейн.

— Спортсмен мог позвонить прямо оттуда, с трубки.

Дядя Гоша закурил и некоторое время обдумывал сказанное.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Ты всё правильно сделал, Бек. Кто ещё кроме нас в курсе дела?

— Хромой помогал рыть могилу. Место надёжное, сроительный котлован. Завтра зальют цементом.

Дядя Гоша поднялся, неторопливо подошёл к сейфу, достал из пачки несколько крупных купюр и протянул Беку:

— Хорошо, я тобой доволен. Вот, возьми себе на мелкие расходы.

Бек не пошевелился. Дядя Гоша спрятал деньги в карман и снова сел за стол.

— Что ещё.

Бек опустил глаза:

— Кажется, один лабух, из оркестра, может быть, что-то видел.

— Кажется или видел?

— Да, он видел.

— Он тебя видел, а ты не убил его до сих пор?

Опустив голову, Бек молчал.

— Он знает, что ты знаешь? — спросил дядя Гоша.

— Нет.

— Тогда забудь, он будет молчать.

— Лучше я его всё-таки кончу. Если вы не против, дядя Георгий.

— Я не против. Если это твоё личное дело, Бек, а не дело Семьи… — дядя Гоша что-то соображал. — Ты вот что, Бек. Сделай одно дело, так, заодно, даже самому интересней…

И он достал из сейфа упаковку одноразовых зажигалок, самых дешёвых, китайского производства.

— Я знаю, Бек, что у тебя есть хорошая, золотая зажигалка. Но тот парень из оркестра, он не побрезгает и этой. Парень чиркнет зажигалкой и взлетит на воздух вместе со своей квартирой. Сделай так, чтобы он нашёл её у себя в кармане, на столе или на лестничной площадке. Обрати внимание на чёрный ободок у самого донышка — это чтобы не спутать. Парень взлетит на воздух, а я буду знать, что заплатил за товар правильные деньги.

— Хорошо, дядя Гоша, я всё понял.

Бек взял зажигалку, поцеловал перстень на сухом пальце старика и вышел.