Глава десятая

После сигнала отбоя Яблочкин усадил Петю в коробок и спрятал за пазуху комбинезона-невидимки. Для того, чтобы немного разворошить это гнездо изнутри, лазутчики решили напоследок проникнуть в главную секретную лабораторию, в которой среди прочего хранились препараты по программам уничтожения человечества. Подтасовав пробирки, можно было сделать так, что оставшиеся здесь понемногу уничтожали бы самих себя. Была ещё одна, довольно дикая мысль, но пока призраки высказывали её только в шутку.

Убирая на ходу часовых, Мушкина и Яблочкин прошли в лабораторию. В расставленных по периметру стеклянных шкафах здесь хранилось несчётное количество ампул, порошков и таблеток, внешне ничем не различавшихся. Подписи, сделанные на латыни, ровным счётом ничего не объясняли.

— Начинаем?

— Начинаем!

Тут дверцы шкафов пораскрывались, и всё их содержимое начало стремительно перетекать и пересыпаться из одной ёмкости в другую. Если бы доктор Шприц в эти минуты случайно оказался здесь и увидел, что происходит, он бы рухнул замертво ещё раньше, чем его передали бы в руки Шульца.

Закончив своё дело, призраки-диверсанты аккуратно всё подровняли, закрыли шкафчики и, ещё не отдышавшись, вопросительно переглянулись:

— Рискнём?

— Рискнём!

Сон перед рассветом особенно сладок и приятен. Адольфу снилось, будто он купается в волшебном лесном озере с тёплой хрустальной водой, и его окружают те самые пышнотелые обнажённые красавицы из картинной галереи, каждую из которых он звал по имени или ласковому прозвищу, словно старую и верную возлюбленную.

Сам он тоже был совершенно голый, и дамы, игриво смеясь или стыдливо краснея, то и дело будто случайно соприкасались в воде своими необъятными прелестями с его тщедушным тельцем.

Потом красавицы вывели его на прибрежный песочек, уложили на пушистое полотенце и начали ласково поглаживать.

Вдруг — ой-ой-ой! — в один момент Адольфу показалось, что из кустов на него смотрят две пары недобрых глаз

— Волки! Волки! — крикнул он и проснулся.

В свете ночника Гитлер увидел над собой висящие в пустоте две пары глаз. Страх парализовал его, он не мог ни пошевелиться, ни крикнуть.

Кто-то резко сдёрнул с него одеяло, зашелестела бумага, запахло мукой, и вот его ноги, а затем туловище и голова оказались в плотном бумажном пакете. Горловину перевязали бечёвкой, неизвестный злодей приподнял пакет и слегка тряхнул.

— Ничего, лёгкий, килограмм двадцать, — сказал злодей по-русски.

— Не задохнётся? — поинтересовался другой женским голосом. — Пакет плотный, из двойной бумаги.

— Не успеет. Послушайте, мы, кажется, в муке перепачкались.

Злоумышленники начали отряхивать друг друга, а Гитлер всё ещё не в силах позвать на помощь, был парализован новым ужасом. Теперь ему представлялось, что его отнесут на кухню, зажарят и съедят.

— Всё чисто. Берите его и пошли, — произнёс женский голос.

Пакет снова приподняли, но тут невдалеке послышались тяжёлые приближающиеся шаги, при звуке которых Гитлер воспрянул духом. В спальне появилась огромная, как герой реслинга, Фрида.

— Маленькому озорнику опять приснилось страшное, — басила нянька, на ходу набирая в шприц лекарство из ампулы. — Опять приснились волки. Сейчас, сейчас я сделаю ему маленький укольчик, и все волки сразу разбегутся. Ну, где наша маленькая попка?..

Фрида включила светильник, удивлённо осмотрела пустую кровать, заглянула в пустой ночной горшок и шумно засопела.

В эту минуту Адольф, наконец, нашёл в себе силы издать слабый стон, Фрида оглянулась, увидела белые следы на ковре и висящий в воздухе бумажный мешок из-под муки.

Все разговоры о призраках, которыми бурлила колония в последние несколько суток, к чести Фриды, не произвели на неё должного впечатления. Защищая своего «маленького уродца», она храбро двинулась на невидимок, которых теперь выдавали белые следы на ковре.

Взмахнув левой рукой, она сбила с ног призрака, стоящего слева; взмахнув правой — того, что стоял справа.

Пакет шлёпнулся на пол и заскулил.

Ворча по-медвежьи, Фрида разорвала зубами бечеву и вытряхнула белого от муки и от страха Гитлера на кровать. Тот мгновенно забрался с головой под одеяло и затаился, мелко подрагивая и чихая.

Великанша схватила швабру и, страшно ругаясь по-немецки, стала гонять привидения по комнатам до тех пор, пока они не перестали оставлять за собой белых следов.

Держась за бока и прихрамывая, Яблочкин и Мушкина выбрались наконец из этой сумасшедшей западни.

Неудача хотя и обескуражила смельчаков, но имела то преимущество, что облегчала им возвращение. С пленником в мешке им было бы гораздо труднее оторваться от погони.

На ближайшей поляне, им совершенно неожиданно подфартило. В первых проблесках зари они увидели одноместный вертолёт и Шульца, разложившего на брезенте своё охотничье снаряжение и выжидавшего, когда мотор разогреется на холостых оборотах. Шульц решил развеяться от навалившихся на него за последнее время ужасов и засветло собрался на охоту в дальний сектор.

Но позади были ещё не все страхи. Едва только он начал сворачивать брезент, как вертолёт просел — будто от веса забравшегося в него пилота. Сами собой задвигались рычажки управления, и машина взмыла в воздух.

Шульц размотал брезент, засунул в пасть дуло двуствольного ружья и нажал на спуск обоих курков. Патронов в стволе не оказалось.

Одноместный вертолётик, носивший над Кордильерами грузного Шульца с его охотничьим снаряжением, легко вытянул двоих, точнее даже троих. В пригороде Каракаса беглецы переоделись, заняли номер в мотеле и заказали авиабилеты.

Во вторник лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина сошли с трапа самолёта в Санкт-Петербурге и залезли в присланную за ними машину.

Едва открыв дверцу, оба закашлялись: в плотных клубах там сидел одетый в парадную форму майор Мракобесов. Он беспрерывно затягивался папиросой и смотрел на прибывших с неприязнью.

— Где? — сказал он требовательно, протягивая ладонь и не здороваясь.

Яблочкин и Мушкина переглянулись. Уж кому-кому, а Мракобесову они не отдадут мальчика ни за какие посулы и угрозы.

Машина тронулась.

— Я доложу обо всём только генералу Потапову, — сухо ответил Яблочкин, отвернувшись.

— Что?! — гневно прошептал Мракобесов. — Вы в своём уме, лейтенант?..

Яблочкин упрямо молчал. Мушкина в знак поддержки незаметно нащупала его ладошку и стиснула в своей.

Петя слышал всё, что происходит вокруг, и это всё ему очень и очень не нравилось.